Последняя капля Текилы (гет)

Мать Моники работала в портовом борделе «Седьмой причал», ублажая в основном иммигрантов и моряков. Однажды в бордель зашел молодой лейтенант флота Ее Величества. Матери Моники он сразу приглянулся — высокий, статный, да и в любовных делах явно не новичок. Она, хоть и устала в тот день, подсела к нему за столик, завела разговор. Ночь, проведенная с ним, стала для нее верхом блаженства. На другое утро лейтенант ушел, и с тех пор она больше его не видела.

Через пару месяцев она узнала, что беременна. Поначалу хотела сделать аборт, но знакомые в последний момент отговорили ее. Так на свет появилась Моника. Мать сначала решила отдать ее в детский дом, но и тут передумала. Ей некогда было воспитывать девочку, все свободное время она только била и унижала ее. Когда та подросла, мать стала выгонять ее на улицу попрошайничать. Так Моника впервые узнала о мире вокруг, научилась втираться в доверие к людям, впервые познала ложь и несправедливость. Но продолжала терпеть, ведь к матери она успела привязаться. Мать же решила непременно вырастить для себя замену, поэтому уже с девяти лет начала учить дочку всем премудростям своего ремесла.

Однажды Моника вышла погулять во двор. Собственно, сложно было назвать двором зажатый с трех сторон домами клочок бетона с валявшимися на нем мотками проволоки и проржавевшими трубами. И лишь с одной стороны двор был огорожен сетчатым забором. Это была «граница», за которой начинался чужой, «белый» район. Здесь жили недавние иммигранты и мелкие чиновники. Монике страшно захотелось попасть туда. Для нее этот чужой двор был частицей нового, неизведанного доселе, она мечтала познать его, так же, как и весь остальной мир. Решившись, она перелезла через забор и стала гулять по просторному и чистому двору. Почти тотчас же ее заметила компания тамошних ребят, рисовавших что-то баллончиками на стене. Возглавлял их Питер, сын помощника третьего секретаря казначейства.

— Смотрите-ка, пацаны! — крикнул кто-то из них. — К нам косоглазая заявилась!

— А-а, это же шлюхина дочка, — лениво протянул в ответ Питер, окинув Монику взглядом. — Верно, видать, говорят, что у детей шлюх СПИД с рождения в крови.

Вся компания дружно заржала. Моника насупилась, но решила не обращать на них внимания и продолжать гулять.

— А ты, Питер, что, захотел это проверить? — отсмеявшись, спросил один из мальчишек у главаря.

— А почему бы и нет, — ответил Питер. — Заодно и посмотрю, научила ли ее мамаша хоть чему-нибудь. Эй, мартышечка, иди сюда, я тебе кое-что покажу!

Моника поняла, что дело плохо, и направилась к забору, но компания преградила ей путь.

— Не так быстро, Мартышка, — покачал головой Питер. — Бен, ты стой на шухере, а вы двое держите ее крепче, пока я буду раздевать!

Моника хотела было позвать на помощь, но ей тут же закрыли ладонью рот и прижали к кирпичной стене. Вкрадчиво прошептав ей на ухо: «Не дергайся, детка, иначе хуже будет», Питер задрал Монике платье и стал стягивать трусики… Девочка пыталась расслабиться и полностью отдаться чувству, как учила ее мать, но слезы помимо воли так и текли у нее из глаз… Никому об этом она так и не рассказала, уже тогда понимая, что помочь ей никто не сможет…

…Однажды, когда Монике было тринадцать, мать привела очередного клиента домой. Это был худой и неряшливо одетый мужчина с седыми бакенбардами и страшным лицом со шрамом. Пока мать была в душе, он вошел в комнату Моники и начал ласково разговаривать с ней. Внезапно глаза его загорелись жадным блеском, и он принялся расстегивать ремень на брюках. Моника опомнилась только когда он повалил ее на кровать и стал тыкаться носом меж неразвитых грудей. Рука ее, инстинктивно шарившая по тумбочке, внезапно наткнулась на старый медный будильник, со звона которого начинался каждый день ее несчастной жизни. Сжав столь ненавистный ей предмет в ладони, девочка ударила им насильника по голове, надеясь оглушить. Но не вышло — удар пришелся прямо в висок. Раздался хруст костей, и клиент обмяк на кровати. В ужасе от содеянного, Моника вскочила, не дожидаясь возвращения матери, вылезла через окно на крышу и навсегда покинула родной дом.

Теперь весь мир был открыт перед Моникой. Она начала с тех районов Гонконга, где еще ни разу не была. Бродяжничала, ночевала на чердаках, останавливалась то тут, то там, подрабатывала, при этом всячески избегая интимной близости с мужчинами. Наконец, к восемнадцати годам она устроилась официанткой в небольшое кафе в Ваньчае. Ночевала там же, в подсобке, получала пару долларов в месяц, а чаевые откладывала на будущую жизнь.

Однажды утром в кафе вошел молодой и довольно красивый белый парень с кейсом в руке. Уселся за столик у окна, заказал утку по-пекински и стакан кофе. Моника принесла заказ, и, беря поднос из ее рук, парень взглянул ей в глаза.

— Вы так прекрасны, мисс, — произнес он. — Я готов приходить сюда каждый день, чтобы только полюбоваться вами.

Он сунул ей в кармашек передника купюру и приступил к еде. Моника же вдруг поняла, где она могла видеть его раньше. Этот парень когда-то давно в своем, «белом» дворе сдирал с нее трусики, он был главарем шайки, и его звали Питер. Теперь он сидел, явно не узнавая ее. Жил он, должно быть, неподалеку, поселился здесь совсем недавно, а в кейсе у него был героин, и он шел на сделку. Моника давно научилась разбираться в таких вещах.

— Что ж, я буду не против, если вы и дальше будете сюда приходить, — сказала она, одарив Питера лучезарной улыбкой. Тот улыбнулся ей в ответ.

На следующий день он пришел снова. И продолжал приходить так каждое утро. Все время заказывал утку по-пекински и кофе, одаривал девушку щедрыми чаевыми, перемигивался с ней и по-прежнему не узнавал. На пятый день хозяин кафе заболел, и Моника осталась одна смотреть за заведением. Наутро Питер пришел, опоздав на полчаса, и снова с кейсом в руке. Кафе в этот ранний час пустовало. Моника поставила перед ним утку по-пекински и кофе, и Питер, улыбнувшись несколько вымученной улыбкой, привычно сунул ей в кармашек несколько банкнот. Как только он отведал еду, Моника про себя улыбнулась и присела за столик напротив него.

— Мисс, — произнес Питер, прихлебывая кофе, — мы знакомы уже пять дней, а даже имен друг друга не знаем. Могу я спросить, как вас зовут?

— Зови меня Мартышкой, — ответила девушка. — А ты ведь Питер?

— Да, верно. А откуда вы?.. — не договорив, Питер вдруг поперхнулся и, закашлявшись, покраснел.

— Мисс, прошу вас, принесите воды, — прохрипел он. — Что-то не в то горло попало…

— Вода тут не поможет, — усмехнулась Моника. Она поняла, что яд фугу начал действовать. — Взгляни мне в глаза, Питер.

— Что за шутки, мисс? Вызовите «скорую», мне плохо, — вымолвил Питер, держась за сердце.

— Посмотри мне в глаза, Питер, — вкрадчивым голосом повторила Моника. — Вспомни мое лицо…

Питер наконец взглянул ей в глаза, и лицо его исказилось гримасой ужаса.

— Ты… — еле выдохнул он.

— Запомни меня навсегда, Питер, — прошептала Моника. — В аду для тебя уже приготовили печь.

Глаза Питера остекленели, и он, прохрипев что-то в последний раз, свалился со стула на пол, пару раз дернулся и затих. Моника скинула передник и уже собиралась уходить, как вдруг взгляд ее упал на кейс Питера, прислоненный к ножке стола. Подумав секунду, она схватила его и бросилась через черный ход на улицу. Того, что лежало внутри кейса, ей на первое время должно было хватить…

…Через десять лет Монику Хан никто уже не знал иначе как Скорпион. Самый дорогой киллер в Юго-Восточной Азии. Безупречно выполняла любую работу, за которую бралась. Ее послужной список колебался от неверных мужей до видных политиков. Хладнокровная и расчетливая, она жалила своих жертв быстро, как истинный скорпион…

…Задание по поиску семнадцатилетней девчонки не представлялось особенно сложным. Монике уже случалось раньше похищать детей политиков и мафиозных боссов, и каждый раз она проделывала это виртуозно и без особых проволочек. Собственно, ей было плевать на то, кем была эта Теко Вонг и какую важность она представляла для Белого Дракона. Ее интересовал лишь гонорар и ничего более.

Прибыв в Паттайю, она первым делом раздобыла фальшивое журналистское удостоверение и направилась туда, где в последний раз видели девчонку — в отель на побережье. Представься она, к примеру, агентом Интерпола, добыть нужную информацию оказалось бы намного сложнее. А так наивные людишки, мечтавшие попасть в телевизор и газеты, с радостью выкладывали ей все, что знали. Уже через час после начала поисков Моника знала, в каком направлении нужно было копать. Девчонка уехала из отеля с парнем на мотоцикле — вон, и следы на асфальте остались. Дальше, по словам очевидцев, они направились в сторону трассы Паттайя — Бангкок. Теперь Моника чувствовала, что напала на след и что добыча не ускользнет от нее.