Дом (гет)

Meet me in the graveyard.

We'll walk among the dead

On a midnight odyssey

Riding in my head

In the garden of serenity

«Garden of Serenity» The Ramones⁽¹⁾

— Ты ранена, — произнес Сириус, повернувшись и заметив обожженную ладонь Кэтлин.

— Ерунда, честное слово.

— Жди здесь, — велел он и вышел из комнаты.

Она села, время от времени сгибая пальцы, чтобы убедиться, что это просто ожог, а не какой-нибудь яд.

— Вернулся, — объявил Сириус.

Он нес какой-то предмет, который выглядел как длинный пурпурный кинжал. Где-то в глубине души Кэтлин знала, что уже видела нечто подобное.

— Дай мне руку, — велел Сириус.

Вначале нерешительно Кэтлин вложила свою руку ладонью вверх в руку Сириуса. Его рука чувствовалась очень теплой и, хотя была неподвижна, Кэтлин чувствовала движение, как если бы он целиком состоял из зеленого огня. Она осознала, что впервые по-настоящему прикоснулась к нему.

Сириус вложил кинжал в ее раненую руку. Вспышка яркого света ослепила ее: он полыхнул во всех направлениях, а потом так же быстро как бы втянулся обратно в кинжал. Кэтлин отняла свою руку и увидела, что кожа снова стала как новая.

— Что это? — спросила она, когда Сириус повернулся отнести кинжал обратно.

— Зоаи, — просто ответил он. — Чистая магия небес.

И оставил ее, надеясь, что она удовлетворится кратким объяснением.

В течение недели были еще нападения. Другие чудовища бродили по вселенной, но больше ни одно не приближалось к зеленой сфере. Полярис возвращался дважды: один раз сам, а второй — с Альфой, и каждый раз Сириус яростно отвечал, что не отдаст Кэтлин ни за что на свете.

Большую часть времени Кэтлин проводила либо на смотровой площадке, либо в саду. Сад был прекрасен. Повсюду росли странные цветы с лепестками всевозможных оттенков, черные и белые розы распускались на одной лозе, которая ползла по стенам. Множество экзотических деревьев, похожих на плакучие ивы, но с плодами вроде пурпурных апельсинов, и столь же много дубов, на которых росли серебряные яблоки. В углу мерцал небольшой пруд, заполненный голубой жидкостью. Больше всего Кэтлин нравился запах.

Во всех остальных местах сфера пахла одинаково. Кэтлин не могла определить, что это за запах, но он везде был одинаковым, за исключением сада. Сад благоухал, как благоухают сады. Смешанные запахи разных цветов в сочетании со сладким запахом гниющих листьев, грязи и всего остального, что бывает в садах. Иногда Кэтлин бродила здесь босиком и чувствовала, как жизнь сада пульсирует сквозь ее ступни. Однако под всеми чудесными ароматами таился тот же самый запах, который присутствовал во всей сфере.

Кэтлин садилась на маленькой скамейке вроде той, на которой она умерла. Здесь она размышляла. Ни единого раза она не видела в саду Сириуса. Ей сказочно повезло найти сад самостоятельно, когда она исследовала сферу.

И сейчас Кэтлин сидела там, слушая, как Сириус кричит Полярису, чтобы тот убирался, хотя и не могла отчетливо расслышать слова. Должно быть, Полярис сдался, поскольку Сириус перестал кричать, и она больше не слышала приглушенного заикания.

Ей по-прежнему было интересно, что будет с ней. Сириус, видимо, был решительно настроен не позволять никому навредить ей или забрать ее, однако собирался отпустить ее домой, если она захочет. Он явно не был чудовищем, каким Кэтлин нарисовала его себе, но кем он был в таком случае? Она умела только ненавидеть его. И теперь не знала, что думать.

— Ненавижу это место.

Кэтлин подпрыгнула. Сириус стоял на тропе, наклонившись над цветами и злобно глядя на них.

— Если ты так ненавидишь его, зачем ты здесь? — спросила она.

Сириус пожал плечами.

— Почему ты просто не избавился от него давным-давно? — снова спросила она.

— Воспоминания, — отстраненно ответил он.

Кэтлин решила копнуть глубже:

— Какие воспоминания?

Сириус тряхнул головой:

— Нечто плохое произошло здесь семнадцать лет назад.

— Если это нечто плохое, почему ты хочешь это помнить?

— Потому что жизненно важно, чтобы я помнил и никогда не забывал, что она сделала.

— Кто? — подтолкнула Кэтлин.

Сириус приблизился к скамейке и уставился на Кэтлин пронзительными пылающими зелеными глазами.

— Ты правда хочешь знать? — спросил он, сомневаясь в ее интересе.

Кэтлин мгновение подумала. Она хотела узнать о нем больше. Возможно, тогда она поймет, что о нем думать.

— Да.

Глаза Сириуса удивленно расширились. Он сел рядом с Кэтлин на скамейку и уставился вперед на лозу с черными и белыми розами, ползущую вверх по углу сада.

— Сколько я себя помню, у меня была Спутница. Пустая белая сфера снаружи этой когда-то принадлежала ей. Моя Спутница была маленькой и изящной, и горела сияющим белым огнем. Я думал, что она самое прекрасное создание из всех, что когда-либо существовали и будут существовать. Она была моим миром. Я был предан ей, поскольку думал… Думал, она любит меня так же сильно, как я любил ее. Но я не видел. Не видел, какой она была на самом деле.

— Всё началось примерно восемнадцать лет назад. Она уходила на несколько дней, чтобы гулять с голубым светилом из созвездия Кастора. Даже тогда я лгал себе. Я говорил, что она делится в его сфере моим опытом управления.

— Однажды юное светило, которому было всего около десяти тысяч лет начал сплетничать возле моей сферы. Рассказывал всем в округе, что на самом деле происходит между этими двумя. Вначале я особо не возражал. Он был просто молодым дураком, пытавшимся действовать мне на нервы. Но проходили месяцы, и я начал сомневаться во лжи, которую говорил сам себе. Вместо того, чтобы выяснить самому, что происходит, можешь представить, что я сделал? — Сириус горько усмехнулся. — Я врезал ему в лицо. Я ударил его, потому что сказал себе, что он распространяет ложь о моей возлюбленной Спутнице, — он выплюнул это слово. — Светило убежал, а я покинул сферу и бродил несколько часов, хоть раз в жизни задумавшись над тем, что сделал.

— Придя домой, я спустился сюда. Когда я зашел, она сидела на этой скамейке, что-то сжимая в руке. Она вскочила и посмотрела на меня расширившимися испуганными глазами. Опустив взгляд, я понял почему. У ее ног лежал светило — мертвый. Его цвет — он горел оранжевым — его цвет стал тусклым и безжизненным. Крылья вывернулись под странными углами. На лице застыло потрясение, а глаза стали бледными белыми шарами. Подойдя ближе, я увидел, что она держит Зоаи.

— Ты можешь подумать, что теперь я понял, кто она есть на самом деле. Но нет. Я был расстроен из-за случившегося — она разрушила и его сферу, — но мягко сказал ей, что это был несчастный случай. Она подняла на меня взгляд и улыбнулась. Я улыбнулся в ответ. А потом она нацелила Зоаи на меня. Она пыталась убить меня, но не знала, что делает. Она только оглушила меня.

— Я полдня пролежал в оцепенении. Голубое светило приходил ко мне и кормил меня ложью, необходимой, чтобы обвинить меня, и я поверил во всё. В то время мне даже в голову не приходило, что она пыталась навредить мне. Когда меня арестовали, я думал только о том, чтобы не расстроить ее слишком сильно. Когда меня арестовали, я опять же был здесь.

— И поэтому я не разрушаю этот сад. Я должен помнить, что она сделала, должен помнить, какой она была на самом деле. Я никогда не должен с нежностью думать о ней, ни одной секунды. Только ненависть должна быть в моем сердце по отношению к этому маленькому жемчужному светилу.

— А сейчас, отвечая на твой первый вопрос, я пришел сюда, поскольку, вышвырнув Поляриса, я вспомнил, как забавно моя Спутница описывала его. Я поймал себя на том, что улыбаюсь, и спустился сюда, чтобы наполнить сердце ядом.

Некоторое время Кэтлин молчала. Несколько месяцев назад она сказала бы, что всё сказанное им — ложь. Она бы накричала на него и ушла.

Но теперь — нет. Потому что сейчас Сириус был единственным, кому она полностью доверяла. Сейчас он был единственным, на кого она могла положиться. Она была поражена страданием в его голосе, и могла принять его слова только за полную абсолютную правду.

— Мне жаль, Сириус, — всё, что смогла она сказать.

Сириус пожал плечами и беспечно ответил:

— Не стоит. Ты же ни в чем не виновата.

— Нет… — сказала она. — Я сожалею о… обо всем.

Больше ни один из них не произнес ни слова. Вдруг Кэтлин обвила Сириуса руками и крепко обняла. Сириус был ошеломлен, и, прежде чем успел хоть как-то отреагировать, Кэтлин отпустила его, чуть ли не прыжком вскочила со скамейки и почти бегом покинула сад.

1) Встретимся на кладбище, будем гулять среди мертвых в полуночной одиссее, катаясь в моей голове, в саду безмятежности («Сад безмятежности» The Ramones).

Вернуться к тексту