Бегущая между мирами (джен)

Нарцисса

Я всегда гордилась креативностью своего мужа Люциуса. Он выходит из всяких каверзных ситуаций в сияющем белом одеянии и всегда находит выгоду для семьи. Даже там, где её изначально не было. Вспомним ту виртуозность, с которой он отвертелся от Азкабана во время разбирательств после недавней магической войны. Конечно, встало нам это не в копеечку, но «свобода, Санчо, и т.д.» Да, да! Я знакома с некоторыми шедеврами маггловской культуры, даже что такое телевидение знаю. Хотя, временами, не одобряю. Не дело это разным придуркам вмешиваться в воспитание маленьких детей и подстраивать их мышления в угоду мерзопакостных политиков.

Когда в тот памятный день Люциус указал мне на двух идущих вдоль «Хогвартс-экспресса» первокурсников — мальчика и удивительно красивую девочку, признаюсь, я поначалу приревновала. Но, заметив, что тот смотрит на них обоих сквозь выявляющий магию кристалл в навершии своей трости и услышав его комментарий насчет того, что «жаль, они уже помолвлены», я успокоилась. Поняла, что девочка моему мужу интересна лишь как возможная невеста для сына.

И без кристалла я видела, что эти двое уже связаны. Догадалась. По тому, как мальчик нежно и внимательно держит её за ручку, не отрывая взгляда от её лица. По тому, как она мило ему улыбалась, понимая и принимая его преклонение. Видели бы вы это! А потом услышала из уст моего одиннадцатилетнего сына, что мальчик, по его предположению, и есть наш родственник Гарри Поттер. План, как с этой парой породниться, мгновенно возник в моём уме и я его озвучила. Люциус сразу проникся, а Дракошка, фыркнув сначала, внезапно согласился и уверил нас, что сделает всё возможное, чтобы подружиться с Поттером и задействовать мой план.

Надо сказать, что ещё в поезде наш сын свою роль сыграл блестяще. А вечером отправил нам странное письмо: с одной стороны восторженное, с другой — испуганное, а с третьей — весёлое.

Из сумбурно изложенного текста я поняла, что девочка эта не простая. Какое там «не простая», да она сродни божеству! Выявить Купол защиты Хогвартса — это по возможностям только Основателям. Исправить прорехи защиты — кому-то покруче их, наверное. Перезапустить и обновить всё в замке Хогвартс, заставить всё работать правильно — это под силу какому-то безграничному магу. А она сделала это играючи, по словам Драко.

И вот мы с Люком сидим, читаем письмо сына, рассуждаем с чего начать. Конечно, первое, что приковало внимание мужа, это то, что, если правильно подойти к Поттерам, он тоже сможет освободиться от порочащей рабской метки Сами-знаете-кого.

— Драко пишет, что они сняли Метку Сева, Цисси! — восторгается Люциус. — Надо связаться с ним, чтобы он подтвердил. А самое главное, смотри, что написал Драко — что Поттеры хотят в опекунов нас с тобой, Цисси! На правах родственников. Ты посмотри!

— Ну, я и тогда подавала запрос об опекунстве над маленьким Гарри, Люц, но Дамбдор быстро закрыл дело, объявив, что взял на воспитание мальчика к себе. И всё.

Мой Люциус не из тех болванов, которые пропустят выгоду, сидя ровно и долго обдумывая, с какой стороны взяться за дело. Или — стоит ли это делать, а может и не делать это, пропустив на этот раз… Люциус сразу берёт быка за рога. Так что, как только узнали про метку, он немедленно бросил в горящий камин горсть летучего пороха, выкрикивая адрес подключения:

— Покои декана факультета Слизерин Северуса Снейпа, Хогвартские подземелья. — А потом позвал давнишнего друга: — Северус, Северус, ты здесь?

В огне возник заспанный и недовольный ранним пробуждением Снейп.

— Люциус, который час? Так рано…

— Дай руку, Сев, я иду к тебе.

— Ладно, знаю я тебя. Задумал что-то, не откажешься. Иди, давай.

И Люциус исчез в зелёном пламени огня.

Вернулся он через двадцать минут с улыбкой в тридцать два зуба, весь какой-то шальной и с подвёрнутым до локтя рукавом. Он показал мне своё чистое белое предплечье левой руки, посмеиваясь. Тёмную татуировку черепа со змеёй в зубах как тряпкой стёрли и она больше не уродовала моего мужа. И он мне показался неотразимым, сияющим, пахнущим чем-то таким, первозданным, что ли?

Я признаюсь, не удержала себя и, набросившись на него, тут же оприходовала его. Ха! Потом вместе приняли ванну и опять…

К шести часам оба уже успокоившиеся, одетые, причёсанные и довольные собой, пили чай и намечали план на сегодняшний, роковой для волшебного мира в целом и для Хогвартса в частности, день.

— Она богиня, Цисси, она могучая ведьма, — восторгался невестой Поттера Люциус. — С ней не сравнятся Мерлин с Морганой и Мордредом до кучи, одновременно взятые. Она всё в замке Хогвартс себе подчинила. Подняла изначальную, созданную Основателями защиту, наворотила в ней такое, что меня скрутило от боли сразу, как только переступил каминную решётку в спальне Северуса. Слава Мерлину, мозг Сева сечёт и меня уже эти двое — Поттер и Картер — ждали. И Поттер говорит на парселтангге, представляешь! Откуда у него это?

— Не отвлекайся, Люк, рассказывай дальше! — прервала я внезапно призадумавшегося и отдавшегося рассуждениям не по теме мужа.

— Хорошо. Но ты представь себе, Цисси, с кем мы связываемся! Она вдруг вспомнила, что палочка Дамблдора просилась в руки её Гарри и призвала её к нему, а та взяла и сама прилетела. Сквозь стены, сквозь всё!

— И что такое интересное в этой палочке? — недоумеваю я.

— Это непростая палочка, это Старшая, самая великая волшебная палочка. Сказки барда Бидля помнишь!

О! Та самая палочка? Не может быть. Но, я прокрутила в голове то, что когда-то читала о происхождении Джеймса Поттера, кажется там мелькало имя Игнотуса Певерелла, и его внучка Иоланта, которую выдали за кого-то из Поттеров. Но тогда мантия-невидимка должна быть в руках Гарри. И Старшая палочка, конечно, правильно к нему просилась.

— Я всё понимаю, муж мой. И я продолжаю утверждать, что мы поступили совершенно правильно, связав нашего Драко с Поттерами. Мой умный сыночек-красавчик!

— А, да! Ты помнишь как выглядел Гарри на перроне 9 ¾? Если увидишь его сегодня, глазам своим не поверишь. Он, он… почти как наш Дракоша, только темноволосый и зеленоглазый. Стал таким же совершенным, как она. Ты помнишь Лили Энн?

— Конечно, помню. Даже немножко приревновала, — успела признаться я мужу в слабости.

А он рад-радёхонек, улыбается только очень смазливо мне.

— То-то же. Она воистину только для этого мальчика. И всё время они держатся за ручки и смотрят друг на друга. Мы в начале нашей помолвки такие же были, да?

— Их я мельком видела, но нас с тобой я помню. Было очень волнующе.

— Ты и сейчас волнующая, Цисси.

Хм-хм. Времени на это нет, но вечером достанется моему Люку. Он прокашливается сдавленно и принимает вдруг отстраненное выражение.

— Я бегу по делам в ДМП, покажу им письмо сына. Притащу в школу эту железную леди, мадам Амелию Боунс. За свою племянницу она гору свернёт.

— А я с членами Совета Попечителей свяжусь, вспугну, кого смогу и как могу. — Потом я подумала немножко и припомнила мужу забытый факт из написанного. — Про одержимого преподавателя не забудь! Невыразимцев тоже уведомь.

— О, ладно, я чуть не забыл. К обеду должно уже всё развернуться. Жду тебя в Большом зале к одиннадцати часам.

Он поцеловал меня и шагнул в зелёное пламя камина.

Два часа спустя в Хогвартсе произошёл переворот.

Люциус

Для проникновения в директорскую башню мы отправили Северуса позвать мисс Картер. Раз ей всё в замке подчиняется, то и горгулья, охраняющая вход к ведущей наверх лестнице проблем не создаст. Амелия не хотела верить нашим с Севом уверениям, что Лили Энн — не простая первокурсница из Слизерина, а особа весьма необычная и в магическом плане могущественная, но в конце концов, проглотив пренебрежение взрослого, согласилась посмотреть.

Дамблдор только на людях играет роль этакого выжившего из ума старика. В действительности, он всё время бдителен и зорко наблюдает за своим окружением. Всё равно, кто вокруг него находится — взрослые маги, сквибы или магглы. Или просто дети, его ученики. И страдает маниакальной подозрительностью и паранойей. Я знаю, что каждый вечер, отправляясь после ужина в свои покои, он за собой меняет пароль доступа к горгулье. Без знания пароля никому внутрь не войти, нам тоже. О способностях феникса Дамблдора тоже не надо забывать. В любой момент, почувствовав угрозу, он может унести своего мага куда угодно, хоть на Тибет. Ищи тогда, свищи.

Через какие-то пять минут Северус возвращается, ведя с собой девочку в чёрном, как мне сначала показалось, платье и в такой же шапочке с белыми бантиками. Вблизи цвет оказался королевским зелёным, а бантики — серебряными. Хороший вкус в одежде у девочки, не отнять.

Подпрыгивающая от нетерпения Амелия, как только увидела приближающихся Снейпа с подозрительной по её мнению девочкой, сразу почти побежала исполнять задуманное, а отряд авроров, которых она взяла с собой, еле поспевал за ней. Мы тоже ускорили шаг, чтобы не отставать от дружинников.

— А подавители магии с собой принесли? — внезапно спросила мисс Картер и я опешил. Об этом я не подумал.

— Амелия, подавители с собой взяли? — крикнул я вслед спешащей вприпрыжку Главе ДМП.

— Ты меня за стажёрку Аврорской академии держишь, Малфой? — не оборачиваясь, ответила она мне и потрясла несколькими парами железных обручей-наручников в руке.

Ладно, не стажёрка. Это я стажёр, раз сам не догадался о самом необходимом при аресте могущественного колдуна. А потом я вспомнил, что он вряд ли будет столь могущественным без Старшей палочки. Скосив взгляд на девочку, идущую рядом со мной, поискал глазами её палочку, но такой у неё не наблюдалась. Не удивлюсь, если мисс Картер колдует без концентратора магии.

Перед горгульей мы остановились и авроры, заранее предупреждённые своей начальницей, расступились, чтобы маленькая девочка в чепчике с бантиками могла исполнить свою задачу.

Но мисс Картер задумала другое. Выступив вперед, она заговорила:

— Мадам Глава ДМП, я предупреждаю вас, что личный фамильяр Дамблдора в действительности анимаг. Вчера вечером, поднимая вновь Защиту замка, я наложила запрет на нахождение в анимагической форме. Так что в своей башне директор будет не один. Имейте это ввиду и готовьтесь к нападению двух опытных бойцов-колдунов. Кроме того, в самом кабинете директора, как и на восьмом этаже, в Выручай-комнате, в её ипостаси Хранилища Потерянного, я ощутила наличие чьего-то хоркрукса. В общем — два таких, но принадлежащих одному волшебнику. Вы сами знаете кому.

Она посмотрела на каждого из значительно более старших её мужчин, одетых в красные мантии, а на некоторых из них задержала свой взгляд подольше. Те в начале свысока смотрели на синеглазую пигалицу, но вдруг под её немигающим взглядом они начали переступать с ноги на ногу, неловко переглядываясь друг с другом.

— Мадам, — продолжила мисс Картер, — пусть двое из ваших людей отправятся в башню Гриффиндора. Там в спальне мальчиков-первокурсников, в кровати одного из них находится возвративший свой человеческий вид меченый мужчина-анимаг. Он был крысой. Его имя я не знаю, но он изнывает от боли в метке. Мне его не жаль. Но вот-вот проснутся мальчики, испугаются. Ну, вы сами понимаете, как надо спешить.

Амелия, став белее снега, а я-то думал, что больше побледнеть невозможно, сразу ей поверила и командным голосом приказала:

— Дерек, Джейкоб! Вы услышали, куда надо бежать? Координаты запомнили? Бегом!

Двое авроров пулей полетели в направлении гриффиндорской башни выполнять приказ начальницы. Остальные сосредоточили своё внимание на девочке, старательно наблюдая, что она будет делать, чтобы убедить горгулью отойти от входа к директорской башенке.

А маленькая мисс особо ничего не делала. Протянула ручку к горгулье и открыла рот. Авроры ничего не слышали, но я о способностях девочки уже был предупреждён. А не показалось ли мне, что слышу какую-то мелодию прямо у себя в сознании? Пока не уверен. Но в письме Драко говорилось, что после перезапуска замковой Защиты, он тоже мог слышать песни-пароли, которые не то, что вход к ведущей к директорской башне лестнице, они входы в каменных стенах замка открывали. Вот дела-а-а-а…

Но авроры и Амелия об этом даже не подозревали и когда каменная горгулья подвинулась в сторону с лёгким поклоном к мисс Картер, они отскочили назад от неожиданности. Потом Амелия осмелилась пойти первой, но девочка перегородила ей дорогу рукой и качнула пальчиком, прошипев всем сохранять тишину. Амелия сжала рот в ниточку, но ничего не сказала, только пропустила странную девочку и последовала за ней. Потом пошли авроры, а лишь после них — мы с Северусом.

Я не ожидал увидеть то, что предстало перед моими глазами, когда вошёл кабинет Дамблдора. Думал, что Альбус ещё в постели и мы скрутим его в какой-то нелепой ночнушке. Или, что он, сразу проснувшись и почувствовав наше вторжение на лестницу, встретит нас огнем и мерзопакостными проклятиями.

Но мы застали очень странную постановку в директорском кабинете. Посредине помещения, разметав бордовую в подпалинах мантию вокруг себя, на полу сидел немыслимо состарившийся Альбус Дамблдор с маленьким, совсем голеньким ребёнком на руках. Головку ребёнка венчала копна золотых кудряшек. Он был странно молчаливым, но зато, старик плакал горькими слезами, прижимая к себе золотоволосого ребёнка.

С этим ребёнком что-то было не так, потому что он на глазах у нас всех рос и рос.

Все мы, взрослые волшебники, включая Амелию, завороженно следили за этими изменениями.

Вот ребёнок уже выглядит пятилетним и Дамблдор не в состоянии удержать его тяжесть на руках. Ребёнок стоит, выпрямившись, перед ним на ногах, и всем становится видно, что это мальчик.

Но, вот он уже как семилетний и продолжает расти дальше, он десятилетний… пятнадцатилетний… Альбус обнимает его голое, юношеское тело, гладит его — пардон — ягодицы и продолжает рыдать.

В скором времени, не прошло и три-четыре минуты, и это уже не парнишка, а молодой атлетичный мужчина, который вдруг наклоняется хватает старика за волосы и задирает его голову назад, чтобы лицо Альбуса поднялось. Они смотрят друг другу в глаза и молодой мужчина резко накрывает губы Альбуса своими тонкими губами…

И воспламеняется. За какие-то несколько секунд сгорает полностью. А потом пеплом осыпается поверх разложенной на полу мантии старика в большую серую кучу.

Тело старика падает поверх эту кучу пепла и его голос становится тонким, он о чём-то непонятном причитает.

Внезапно, среди сгоревших до пепла останков мужчины, что-то шевелится и скрученные руки Дамблдора оформляют собой купель, доставая оттуда младенца. Маленького, сморщенного, только что рождённого. Взяв его на руки, старик прижимает кроху к себе и начинает его укачивать, чтобы тот не кричал. А тот и не кричит, а медленно-медленно меняется, наливаясь плотью, округляясь местами и становясь всё больше похожим на того ребенка, которого мы увидели, когда вошли в директорскую.

Цикл повторяется до того момента, когда младенец превращается в молодого парня. В тот самый миг до наших ушей донёсся щелчок пальцев со стороны мисс Картер.

— Ставьте ограничители, сейчас! — крикнула она и авроры, словно их пнули под зад, ринулись исполнять приказ.

От железных наручников на руках и Дамблдора, и парня, этих двоих словно подменили. Альбус весь обмяк, упав назад. Его босые, тощие, все в варикозных расширенных венах ноги вытянулись из-под его необъятной испачканной мантии. А парень перед ним продолжил стареть, пока не дошёл до того возраста, когда должен был воспламениться. Но не вспыхнул пламенем, этот этап проскочил и остался живой, но продолжал взрослеть. У одного из авроров достало ума сообразить, что в помещении присутствует маленькая первокурсница, а тут совершенно нагой мужчина и он стянул с себя красную форменную мантию, укутав ею уже порядочно состарившегося незнакомца.

В какой-то момент что-то в чертах лица этого мужчины показалось мне знакомым. Я стал припоминать у кого, кроме у Тёмного лорда, я видел это выражение абсолютного превосходства над нами, презренными существами. Пока я терялся в догадках, мадам Боунс уже среагировала:

— Геллерт Гриндевальд, вы арестованы за побег из места вашего пожизненного заключения! — крикнула она. — Кристофер, иди в спальню директора, найди там подходящую для арестанта одежду. Аврорская мантия не для преступника.

— У меня там свой гардероб есть, — выдал Гриндевальд. — Принесите мне мою офицерскую форму. Я должен встретить смерть, как полагается немецкому офицеру, в мундире.

Я закатил глаза, но потом встретился глазами с улыбающейся мисс Картер и она покрутила пальцем у виска. То есть, этот незнакомец чокнутый, что ли? Был бы просто чокнутый, мисс, не прославился бы как Первый Тёмный лорд двадцатого века, по сравнению с которым наш Волдеморт — мелкая букашка местечкового разлива. Я приглашающим жестом указал ей на свободные кресла напротив сцены, то есть, рядом с окнами и мы приготовились смотреть дальнейшее развитие событий.

Тем временем Амелия отправила Северуса за Веритасерумом каминной сетью, для допроса Альбуса. Мы морально были готовы услышать из его уст всякое. Только не то, что он под воздействии Сыворотки пропел.

Дамблдор всех уверяет, повторяя это направо и налево, что был учеником самого Николаса Фламеля. Это у него он научился двенадцати способам применения драконьей крови.

Но правда совсем другая. Он действительно просился к Николасу Фламелю в ученики, но не нашёл ни у того, ни у его жены, Перенеллы, понимания своих стремлений. Но кое-чему у него всё-таки научился. Узнал, что красть чужой Философский камень не имеет смысла. В чужих руках он не работает, потому что магия изготовителя и изготовительницы переплетаются с растущим кристаллом, оставаясь внутри его структуры как матрица создателя. Эта матрица переходит в Эликсир бессмертия, который создаётся на основе ФК, и, когда человек пьёт этот эликсир, срабатывает Принцип совпадения. Если матрицы совпадают — эликсир дарует новую молодость; если не совпадают — убивает моментально.

Сам рецепт изготовления Философского камня Дамблдору Николас Фламель дал, не поверив, что ему удастся Великое Делание. Потому что рецепт чудовищный. И первое условие изготовления Философского камня — нужны жертвы, нужны жизни многих-многих-многих жертв. В Средние века войны велись повсюду и всё время. Было много погибших во время сражений. Были так же эпидемии жутко смертоносных болезней, уносящих жизней многих-многих людей. Фламели сами не уничтожали никого, жертв и так было хоть отбавляй. Но было и второе условие — во время многочисленных смертей волшебник, творец Камня, должен был всё время воссоединяться со своей любимой женщиной.

Философский камень Фламелей был чист от мерзости и для обоих — Николаса и Перенеллы — работал отменно. Каждые двадцать-тридцать лет они создавали себе Эликсир бессмертия и молодели. Получали бонусом и прекрасное здоровье. А молодой здоровый человек не умирает, если проявляет хоть какой-то здравый смысл.

У Дамблдора с Гриндевальдом времени ждать какую-нибудь войнушку, чтобы решить вопрос с количеством нужных смертей, не было. Первая Мировая недавно прошла и народам было не до сражений. Мужчин было недостаточно. А ждать пару десятков лет у обычного человека жизни не хватит. И они сами устроили себе Вторую Мировую войну. И специальные зоны — концлагеря — где убивалось много-много людей. Первое условие для создания Философского камня было в наличии. Оставалось решить второе условие. Для выполнения этого условия была нужна любимая женщина. По возможности, жена. Любимая, в любом случае.

Им обоим женщины были не нужны. Подумав некоторое время, а времени было в обрез потому, что Красная армия, всё-таки, сдержала наступление немецких войск, они решили, что женщина в их деяниях не будет нужна. Они сами справятся. Маггловская война дала им бесчисленное множество жертв, а любви у них для изготовления Камня в любом случае хватит.

Хватило. Но Камень оказался не Философским.

Эликсир бессмертия первым попробовал Геллерт, как более безбашенный из обоих.

Вместо того, чтобы омолодиться, Геллерт сразу превратился в красно-золотого феникса. Через некоторое время он воспламенился и омолодился, но остался птенчиком.

Для Альбуса Дамблдора это, конечно, было жестоким ударом, прежде всего потерей возможностей. Поэтому он решил извлечь из проигрыша какой-никакой выигрыш. И принёс феникса с собой в Британию, якобы, как доказательство своей приверженности к Свету, Добру и Чистоте. И глупые британские маги поверили ему. Поверили каждому слову Альбуса о его победе над Тёмным лордом Гриндевальдом и о спасении мира от нацизма и гитлеризма.

Было омерзительно слышать всё это, пока стоящий рядом с директором Гриндевальд смотрел на нас холодными, почти белыми от ярости глазами.

Мисс Картер дернула меня за рукав, прошептав мне на ухо, что ей пора возвращаться к себе. Что уже обед и она должна будить мальчиков.

Обед? Я сказал жене, что буду ждать её в Большом зале к одиннадцати часам.

И побежал вслед за девочкой. Она вела меня по неведомым коридорам, создавая их своим пением сирены. Миновав какой-то поворот, она взмахнула рукой, указав мне направление к Большому залу и продолжила движение вниз, к Слизеринским подземельям.

Дальше всё случилось так, как должно было случиться.

Оба эти преступника — Дамблдор и Гриндевальд — после суда в Азкабане и двух недель не протянули. Скончались.

Питер Петтигрю, которого нашли корчившегося и стонавшего от боли на полу в спальне гриффиндорских первокурсников, заменил собою в камере кузена Нарциссы, невинно осуждённого Сириуса Блэка.

Одержимого Тем-самым преподавателя по ЗОТИ на этот год, Квиринуса Квирелла, Невыразимцы увезли с собой в Отдел Тайн и ведут над ним некие строго засекреченные опыты, не позволяя тому умереть. Мисс Картер упомянула хоркруксы и тем самым дала пищу для поисков, исследований и обсуждения маг-учёных на многие годы вперед.

Нарцисса

Сегодня, наконец, после стольких лет ожидания, состоится свадьба нашего сына Драко со старшей дочерью Поттеров — Амариллис. Она так же прекрасна и совершенна, как оба её родителя.

Драко по Ами с ума сходит. Между ними царит необъяснимая любовь. Как только малышка родилась и мы устроили помолвку, она вряд ли пробыла на руках своих родителей дольше, чем на руках Драко. Тянется к нему всё время, а он к ней.

Еле дождались её совершеннолетия. Я думала, что они справят свадьбу намного раньше. Но Драко молодец, дождался. Сегодня он поведёт под венец свою королеву — прекрасную, длинноволосую, зеленоглазую. Волосы у неё черные как у отца и глаза у неё как у отца. Но как говорят — дочки похожи на своего отца, а сыновья на братьев своей мамы. Вот.

Но я очень довольна и горжусь собой. Мой сын счастлив. Мой муж, Люциус, сам не в себе от счастья, потому что после ТОЙ ночи я понесла и, впервые в его роду с того времени, когда они высадились на Островах, родилась девочка.

Эту дочку мы назвали Вега. Я выбрала ей имя. А Люциус порхал вокруг бабочкой от выпитого алкоголя и ничем мне не возражал. Потом у нас родились ещё две дочки-близняшки, вот. Мерседес и Маргарита.

У Поттеров тоже большое прибавление и они зашиваются, воспитывая своих бегающих по Мирам ребят.

Короче, МИРЫ нас ждут. Бегущие между Мирами — подавляющая часть нашей большой семьи. Но мне ни чуточки не страшно. Живу, процветаю.

В конце, примите моё к вам пожелание. Пусть и к вам однажды придёт своя Бегущая. В правильное время, на правильном месте, в правильном качестве.

Да будет так.