Свет во тьме (гет)

Отупение, пришедшее с осознанием их нового положения, продержалось несколько дней, а затем уступило место нескончаемому напряжению. Что бы ни сказал тогда Майкрофт, Молли никак не могла расслабиться. Каждый день её мучили головокружение и утренняя тошнота. Она пыталась заставить себя читать какую-то тематическую литературу, но излияния Бенджамина Спока лишь вызывали у неё новые рвотные позывы. Но хуже всего было то, что она осознала пугающую необходимость отказаться на некоторое время от работы. Остаться наедине с малышом казалось ей чем-то за гранью её возможностей.

Вскоре Молли замкнулась и полностью ушла в себя. Они не ссорились, по-прежнему ездили на выходные за город, по вечерам иногда обедали не дома. Просто почти не разговаривали друг с другом. Это не было некомфортно, даже наоборот. Молли не чувствовала никакой вины из-за того, что фактически поступала весьма эгоистично по отношению к мужу. Ей просто нужно было самой побыть ребёнком, почувствовать, каково это, когда требуешь от других отдавать тебе все силы и внимание. По ночам она прижималась к груди Майкрофта и плакала, как разобиженный малыш, который не знает, кто, по сути, виноват в его несчастье. Майкрофт ничего не говорил и просто гладил её по голове, пока она ни приходила в себя. Он словно чувствовал то, что чувствует она. Да наверное, так оно на самом деле и было.

Потом произошло чудо, и наступил второй триместр. Тошнота прекратилась, а на смену напряжению пришла решимость. Молли сдала книгу Спока в библиотеку, записалась на гимнастику, начала разговаривать. Они снова стали близки. Молли вновь почувствовала себя женщиной. Да, ей нужно было купить новую одежду, и постепенно она начала походить на колобка, но эта новая роль почему-то ей нравилась. Нравилось то, что, оставаясь женой, она готовилась к тому, чтобы стать матерью. Это было новое ощущение, и ей начало казаться, что она вполне способна со всем справиться.

А затем пришёл третий триместр. С ним она почувствовала обречённость. Майкрофт мягко намекнул, что стоило бы купить нужные малышу вещи, обустроить детскую, и она согласилась на это, лишь сделав над собой усилие. С приближением родов она поняла, что очень боится. Её акушеркой была опытная женщина, которая тщательно выполняла свою работу по подготовке к родам, но её присутствие не помогало побороть страх. Чтобы справиться с негативными эмоциями, Молли начала медитировать, и это приносило результат. Ещё она разговаривала с ребёнком, ставила ему послушать классическую музыку, рассказывала о том, что они делают для обустройства его комнаты, читала вслух сказки. Майкрофт купил сыну — они точно знали, что будет мальчик — плюшевого мишку, и Молли представляла, как они подарят ему игрушку. Теперь она казалась себе огромной, у неё болела спина, затекали ноги. Она ушла с работы и подолгу гуляла в парке, а ещё пересмотрела кучу дурацких сериалов, сидя в окружении вороха подушек на диване с вязанием в руках. Вязать она не умела, но научилась довольно быстро, и это показалось ей хорошим знаком. Видимо, подумала Молли, Вселенная считает, что ей ещё рано умирать.

За несколько дней до срока Молли изъявила желание лечь в больницу, чтобы избежать идиотской паники, которую так часто демонстрируют в тех самых дурацких сериалах: «О Боже, у меня отошли воды! Что же делать, что же делать!!». Она чувствовала себя средневековой королевой, что в преддверье рождения наследника престола удаляется в затемнённые покои. «Серьёзный разговор» с Майкрофтом у них состоялся уже за несколько недель до того. Молли категорически заявила, что не потерпит его присутствия в палате во время родов. Да, все так делали, и да, особо одарённые папаши снимали весь процесс на видео — привет всё тем же сериалам — но она, как врач, может с уверенностью ему сказать: от мужчин в этом деле пользы не больше, чем от огородного пугала в Антарктиде. Муж и так настрадался за свою жизнь — так пусть рождение первенца ему запомнится радостным событием, а не хоррором почище «Изгоняющего дьявола».

Так что, когда отошли воды, Молли спокойно вызвала медсестру и морально подготовилась к столкновению со схватками. Боль поначалу была не очень сильной, но выматывающей и ноющей, из-за чего ей хотелось залезть на стенку и просто умереть. Маленький Холмс, видимо, не очень-то рвался на этот свет, так что роды затянулись, хоть особых осложнений, хвала небесам, и удалось избежать. Под конец Молли думала, что умрёт здесь и сейчас, прямо на этом месте, и, заливаясь слезами, клятвенно заверяла акушерку, что больше она не может. Акушерка оказалась не из легковерных — и вскоре комнату озарил пронзительный младенческий плач.

Сначала Молли подумала, что ей это снится. Вокруг себя она видела довольные, улыбающиеся лица, но не могла понять, чему это они так радуются. И только потом она осознала, что сейчас ей дадут подержать её новорожденного малыша. Молли сразу же поняла, что это был её малыш. У него были серые внимательные глаза, и его тёмные волосы имели медный оттенок. Когда ей дали взять его на руки, он прекратил плакать и затих, устраиваясь поудобнее на маминой груди. Мама. Она стала мамой. Стала мамой и выжила. Это казалось невероятным.

А потом в палату пустили Майкрофта, и впервые Молли увидела в его глазах слёзы. Наверное, это тоже ей снилось. Да нет, всё было по-настоящему. Осторожно он обнял её за плечи и поцеловал в лоб. Так она ощутила, что он плачет. Она дала ему подержать ребёнка и только теперь поняла, насколько сильно устала. Майкрофт с сыном на руках расплывались у неё перед глазами, она буквально засыпала. Что было дальше, она не помнила.

Молли разбудили, когда пришла пора кормить сына. Майкрофт был рядом, словно никуда и не уходил — а может, так оно и было на самом деле. Медсестра с улыбкой подала ей маленький свёрток, её сыночка. Молли поняла, что у него был очень внимательный взгляд и умные, пытливые глаза. Без всяких капризов он принялся кушать, и Молли мысленно поблагодарила небеса — ей нужны были любые доказательства того, что у неё что-то начинало получаться.

Когда малыш поел, Молли, взяв его одной рукой, поправила рубашку, и медсестра, видимо, решив, что подобная ловкость была хорошим признаком, оставила их втроём.

— Я очень тобой горжусь, — промолвил Майкрофт. Молли на несколько секунд освободила руку, чтобы сжать его ладонь в своей, и улыбнулась ему.

— Он на тебя похож, — она посмотрела на малыша, который, насытившись, погрузился в мечтательную полудрёму.

— Я уверен, это сходство исчезнет уже к завтрашнему дню.

— А вот и неправда, — в её голосе слышались нотки упрямства. — Все первенцы похожи на отцов. Это научный факт.

— Что ж, поживём-увидим, — Майкрофту, видимо, не хотелось сегодня отвлекаться на прения.

— Точно тебе говорю, — не сдавалась Молли, крепче прижимая к себе ребёнка. Ей не хотелось его отпускать. Вот он, инстинкт матери семейства. Оставалось надеяться, что он позволит ей хоть немного поспать.

Озадачить этим вопросом Майкрофта Молли не успела — в чуть приоткрытую дверь постучали. Она подняла голову и на секунду забыла даже о своей усталости.

На пороге стоял Шерлок, с букетом цветов и плюшевым мишкой в руках. Точнее, не стоял, а мялся в дверях, как школьник на экзамене — неуверенный, смущённый и чем-то подавленный. И куда только делся весь его детективный апломб?

— Медсестра сказала, можно… — начал было он и тут же замолк. Неловкая ситуация продолжалась бы ещё долго, если бы Молли ни пришла на выручку деверю.

— Шерлок, как здорово, что ты пришёл!.. — она, и правда, была очень рада, и озарившая её лицо улыбка была неподдельной. — Какие красивые цветы — это мне, да?.. Надо бы в воду поставить…

Майкрофт, при появлении брата как-то неестественно одеревеневший, чуть заметно кивнул жене, поджав губы, и встал, чтобы взять у Шерлока букет.

— Спасибо, — пробормотал тот. Майкрофт, вызвав медсестру, отдал ей цветы, попросив поставить их в вазу. Тем временем Шерлок, ободряемый реакцией Молли, но по-прежнему вынужденный сжимать в своих длинных пальцах плюшевого медведя, сделал пару шагов в её сторону.

— Как… как ты себя чувствуешь? — кашлянув, спросил он.

— Ужасно, но спасибо, — она рассмеялась. — Сил никаких нет. Но в целом всё хорошо, — поспешила добавить она, увидев обеспокоенность на лице Шерлока. — Завтра нас выпишут. Малыш здоров.

— Это замечательно, — быстро сказал Шерлок, хватаясь хоть за какую-то тему для разговора. Возникшую затем паузу заполнило появление медсестры. Она подала Майкрофту вазу с цветами, и он поставил её на тумбочку рядом с кроватью, но сам не стал садиться на своё прежнее место.

— Это подарок малышу?.. — Молли с наводящим вопросом вновь пришла на помощь Шерлоку, кивком головы указывая на мишку в его руках.

— Да, это я купил… ему, — договорил Шерлок, чтобы фраза выглядела чуть более осмысленной.

— Здорово, спасибо большое. Давай его пока мне, а ты можешь подержать малыша, если хочешь. Познакомимся с дядей, да, солнышко? — улыбнулась она ребёнку.

Прозвучавшее из её уст обозначение родства словно мешком с песком ударило по голове обоих братьев, но они довольно быстро пришли в себя. Шерлок подошёл к кровати и, положив мишку на одеяло, осторожно взял на руки маленького племянника.

— Вот так, — улыбнулась Молли, поправляя одеялко, в которое был завёрнут сын. — Вот он какой, наш маленький Уильям Александр Холмс.

Шерлок вздрогнул, поднял на неё глаза. Видно было, что лишь выработанная годами детективной работы недюжинная сила воли позволяла ему справляться с ситуацией.

— Уильям Александр?.. — пробормотал он.

— Да, — с улыбкой подтвердила Молли. — Это была идея Майкрофта, — она повернула голову в сторону мужа. — Я хотела назвать в честь отца, но…

— Но зачем так наказывать ребёнка, — договорил за неё Майкрофт. Он был бесстрастен, но смотрел при этом прямо на Шерлока. — Уильям Александр — прекрасное сочетание, на мой взгляд. И компромиссный вариант, к тому же.

— Это верно, — проговорил Шерлок, опуская взгляд на племянника. — Спасибо.

Из-за его позы можно было думать, что он благодарит малыша, но Молли, как и Майкрофт, поняла истинную цель его слов.

— Это замечательно, — не поднимая головы и, по-видимому, неожиданно для самого себя продолжал Шерлок. — Я очень за вас рад. Малыш просто чудо, вы… вы трое будете очень счастливы. Если что-то нужно, — он вдруг посмотрел на Молли, — я могу помочь, если…

— Будешь крёстным? — не дожидаясь окончания фразы, спросила она.

Шерлок опешил.

— Крёстным? Я…

— Майкрофт попросил леди Смолвуд, — продолжала Молли, — но, наверное, будет правильно, если будет ещё кто-то из семьи. Мы бы очень этого хотели, — она опять посмотрела на мужа.

— Разумеется, — кивнул Майкрофт. Его лицо несколько смягчилось, но больше он ничего не сказал.

Шерлок опять посмотрел на маленького Уильяма.

— Конечно, я буду крёстным, — проговорил он.

— Вот и отлично, — заключила Молли. — А теперь, я думаю, стоит позвать медсестру. Мне нужно отдохнуть.

— Конечно, дорогая, — Майкрофт подошёл к ней и, наклонившись, поцеловал её в лоб.

— А ты обещай, что через пару дней придёшь на ужин, да? — эти её слова были адресованы Шерлоку.

— Приду обязательно, — промолвил тот. Укладываясь поудобнее, Молли могла поклясться, что отпускать маленького Уильяма ему совсем не хотелось.

* * *

Молли была удивлена, но жизнь с ребёнком показалась ей легче жизни с его ожиданием. Да, дел теперь было в сто раз больше, чем до его рождения, да, её жизненный ритм сбился из-за частых пробуждений по ночам, да, нужно было следить за тысячью мелочей, о существовании которых она раньше не догадывалась, но теперь у неё была твёрдая почва под ногами, и это придавало ей сил. Несмотря на то, что её утробная связь с малышом физически была потеряна навсегда, психологически она лишь углубилась. Видеть его воочию было гораздо лучше, чем смотреть на свой огромный живот и мучиться мысленными картинами того, как всё может пойти не так. Однако ещё важнее было то, что теперь в жизни ребёнка принимала участие не только она одна. Теперь с ним рядом на равных с ней был Майкрофт.

Молли вынуждена была признать: после того разговора, когда она сказала ему о своей беременности, она боялась думать о том, как появление малыша скажется на муже, поэтому запретила себе даже в мыслях приближаться к этой теме. Когда же малыш родился, этот вопрос вышел из стадии «заморозки», и Молли приготовилась к встрече с тем фактом, что Майкрофт теперь стал отцом.

Она думала, ему будет очень тяжело. Он был старшим ребёнком в семье, старался заботиться о младших, и в одном случае преуспел, а в другом потерпел тяжелейшее поражение. Такое просто так не забывается. К тому же, по характеру он был очень спокойным, любил тишину и порядок, а появление ребёнка неизбежно нарушало и то, и другое. Молли кусала губы и беспрестанно себя одёргивала, но на последних месяцах беременности её всё чаще посещал мучительный и ужасающий по своей сути вопрос: а не будет ли их малыш помехой в жизни и работе Майкрофта? Справятся ли они оба с таким серьёзным вызовом привычному укладу вещей?

Теперь же, после рождения Уильяма, она поняла, что не учла одного, но самого важного фактора: у Майкрофта родился ребёнок, и родила его она, Молли. Она никогда не сомневалась в искренности его слов о любви и вечной преданности, но теперь они получили новое выражение. Ведь всё остальное — работа, устоявшиеся привычки, даже любовь к тишине — никогда не было для него важнее неё. А теперь она родила ему ребёнка. И как бы сильно малыш Уильям ни был похож на Майкрофта, Молли понимала: для мужа это в первую очередь её ребёнок. Маленькая частичка её души, которую она ему подарила. Разве могло в его жизни быть что-то более драгоценное?

Первый год жизни Уильяма они были очень счастливы. И проявлялось это совсем незаметно, в обычных, внешне ничего не значащих вещах. В поездках за город на выходные. В совместных завтраках. В чтении на ночь сказок. В долгих летних вечерах, когда малыш играл на их постели и засыпал между подушек, радостный, довольный и очень счастливый. В такие минуты Молли забывала обо всём, через что им пришлось пройти в последние годы, и просто благодарила судьбу за то, что они всё же нашли друг друга.

А ещё Уильям вернул в их жизнь Рождество. До его появления на свет они дважды встречали этот праздник вдвоём, и оба раза просто дарили друг другу подарки, и всё. Не устраивали праздничного ужина, не украшали дом. Молли помнила, как когда-то давно, целую вечность тому назад, Майкрофт и Шерлок пришли на Рождество в морг, чтобы опознать труп мнимой Ирен Адлер. Они оба тогда выглядели так, словно окружающая их праздничная атмосфера высасывала из них жизненные силы, и они не без усилия сопротивлялись её разрушительному действию. Почему-то Молли отчётливо запомнила эту сцену, и когда наступило их первое с Майкрофтом Рождество, ещё когда они жили в её квартире, она решила вести себя так, словно никакого праздника не существует. Они обменялись подарками — тёплым кашне и серебряной цепочкой — но на этом было всё. Уставший на работе (та неделя выдалась особенно напряжённой), Майкрофт в тот день рано пошёл спать, а утром они уехали за город, где в тишине и покое никакой праздник не был способен их потревожить.

Поэтому когда Рождество наступило в третий раз, Молли уже о нём не помнила. Тем большим было её удивление, когда, проснувшись утром, она поняла, что Майкрофт уже встал. Видимо, Уильям тоже не спал — детская была пуста. Не понимая, что происходит, Молли спустилась на первый этаж и ахнула.

Посередине гостиной стояла маленькая, но украшенная по всем правилам рождественская ёлка. Уильям сидел на коленях у отца, расположившегося прямо на полу, и с восторгом изучал небольшую горку подарков. Движение у лестницы не ускользнуло от него, и, подняв головку, он радостно воскликнул:

— Мама! Мамочка!

Молли не смогла сдержать улыбки. Их малышу было десять месяцев, но самые важные слова он уже выучил.

— Прости, что не дождались тебя, — проговорил Майкрофт. Молли подошла к ним и села на пол рядом с мужем. — Я хотел, чтобы Уильям позже открыл подарки, но он проснулся, и…

— Ничего страшного, — она поцеловала его в висок, а затем наклонилась к сыну и коснулась губами его макушки. — Дождётесь на первый день рождения. Когда ты успел всё украсить?

— Встал пораньше. Хотел, чтобы был сюрприз.

— Здорово, — Молли слегка сжала его запястье. — Получилось замечательно.

— Кажется, подарками он тоже доволен, — Майкрофт посмотрел на ребёнка. — Продавщица в магазине сказала, пожарные машины пользуются большей популярностью, но мне показалось, паровозик ему больше понравится.

— Паровозик очень симпатичный. И зайка просто прелесть. А что за книжка?.. — она склонила голову, чтобы прочитать название. — Про Винни-Пуха? Здорово.

— Подумал, стоит ему купить — он так быстро растёт, а у нас не было этой книги.

— Она мне в детстве очень нравилась.

— Да, мне тоже.

Уильям, пролопотав что-то неразборчивое, встал, чуть пошатываясь, и обнял отца за шею.

— Скажи папе спасибо, да? — Молли пригладила его волосики.

— Он уже сказал, — Майкрофт улыбнулся сыну и посадил его на одеяло. — Поиграй немножечко, ладно?..

Молли смотрела на мужа и понимала, что опять ощущает не радость, а тихую грусть. Он будто всю жизнь ждал этого Рождества и уже потерял надежду, а когда всё изменилось, так и не смог поверить, что это действительно происходит.

— Он так похож на тебя, — сказал вдруг Майкрофт. Он смотрел на мальчика, с увлечением рассаживающего в кружок плюшевых зверей, и Молли подумала, что в его взгляде словно отразились её мысли.

— На тебя он тоже похож, Майкрофт… — проронила она.

Он слегка поморщился, как будто ему было неприятно это слышать.

— Это всего лишь внешность, она ничего не значит. Пусть у него моё лицо, душа у него всё равно твоя. Душа настоящего ангела. Ты настоящее сокровище, и он так на тебя похож…

— Майкрофт, он и твой ребёнок тоже, — осторожно она взяла его за руку. — Ты самый дорогой человек в моей жизни, и ты даже не замечаешь, насколько ты замечательный.

— Молли…

— Уильям тоже это видит, — она не дала ему договорить. — Ты думаешь, ребёнка можно обмануть? Он жить без тебя не может и так сильно тебя любит. Зачем ты на себя наговариваешь?

На это Майкрофт ничего не сказал. Уильям снова встал на ножки, не отпуская своего нового зайку, и, сделав полшага вперёд, бухнулся на одеяло ровно посередине между родителями. Видимо, это весьма его обрадовало — он засмеялся и снова что-то залопотал.

— Я просто ничего этого не заслуживаю, Молли, — проговорил Майкрофт. — Вы слишком… слишком хороши для меня. Я так боюсь вас потерять.

— Не потеряешь, я обещаю, — она обняла его, склонила голову ему на плечо. — И, пожалуйста, не говори так. Ты самый лучший на свете. Смотри, как малыша обрадовали подарки.

Майкрофт чуть отстранился, опять посмотрел на ребёнка. Уильям, видимо, желая развеселить родителей, лёг на спинку и начал болтать ножками, чрезвычайно собой довольный.

— Это первое Рождество, когда… — Майкрофт запнулся, но всё же решил продолжить. — Последний раз я отмечал его в тот год, когда… погибла Эвр. То есть, когда она устроила тот пожар, и я сказал родителям, что она погибла. Это было очень тяжёлое время, и я надеялся, что Рождество станет началом нового этапа, мы забудем о том, что было раньше, и начнём всё заново. Почему-то я так ждал того рождественского утра. Но когда мы с братом спустились вниз, под ёлкой было три подарка. По одному для каждого из нас, и третий — для нашей умершей сестры.

Молли сглотнула. Уильям перевернулся на животик, видимо, желая передохнуть, и она хотела машинально поправить его кофточку, но что-то её остановило, и она отдёрнула руку, словно боясь обжечься.

— И хуже всего было то, что я знал, что… что она и правда жива, — Майкрофт продолжал через силу, и Молли чувствовала, что он должен это сказать. — Я так перепугался, когда увидел этот подарок, на секунду испытал такой сильный страх. Шерлок не заметил, что происходит, он тогда ещё не совсем пришёл в себя. Мне кажется, он вообще с трудом понимал, зачем нам подарили эти подарки. И всё равно он что-то почувствовал, потому что Рождество он с тех пор возненавидел так же сильно, как я. До сих пор я помню, как пытался поговорить с мамой, спросить, зачем она это сделала, но всё было напрасно. Всё просто было напрасно. Она всем своим видом словно говорила мне: «У тебя нет детей, ты никогда меня не поймёшь».

Майкрофт замолчал. Тишина, воцарившаяся после этого, была бы слишком громкой, если бы не Уильям, который, встав на четвереньки, затем снова сел на одеяло и что-то залопотал, будто обращаясь к своим игрушкам.

— Мне очень жаль, — Молли легонько сжала холодную ладонь мужа. Больше она ничего не могла сказать. Они редко говорили о его семье, и каждая такая беседа забирала у неё много сил, пусть Майкрофт и не ждал от неё каких-либо слов.

— Они сейчас там, — сказал вдруг он.

Молли сначала не поняла, что он имеет в виду.

— Теперь это стало традицией, — продолжал Майкрофт, не поднимая на неё глаз и не реагируя на прикосновение её руки. — Встречать Рождество в «Шеррингфорде», вместе с Эвр. Они все сейчас там. Пытаются наверстать упущенные годы.

«О Господи…» — пронеслось в голове у Молли. От этой мысли её затошнило. За всё то время, что они были вместе, им ни разу не поступало приглашения провести выходные в загородном доме Холмсов или хотя бы где-нибудь пообедать. Они даже открытку на Рождество не получили, в то время как Эвр, которая…

— Майкрофт… — она сказала это машинально, чтобы отогнать шум, от которого у неё заложило уши.

— Я не хочу, чтобы ты думала, что это всё из-за них, — Майкрофт вдруг сильно сжал её руку и посмотрел ей в глаза. — Не хочу, чтобы ты считала, что вы нужны мне только потому, что я хочу заглушить те… те воспоминания…

Молли покачала головой.

— Зачем ты так говоришь? — промолвила она. — Мне кажется, у нас всё было совсем обыкновенно, как у многих других пар. Мы встретились, полюбили друг друга, поженились. У нас родился малыш. Теперь у нас есть своя жизнь и своя семья. И я всегда буду рядом, слышишь? Ты всегда можешь на меня рассчитывать, что бы ни случилось.

Уильям, по-прежнему занятый игрушками, отчего-то заулыбался. Возможно, он понял, что она имела в виду, и ему было радостно от того, что родители так сильно друг друга любят.

Майкрофт бережно поцеловал жену в лоб, а затем встал.

— Посиди с ним пока, а я приготовлю завтрак. Вы оба наверняка проголодались.

Молли ничего не ответила. Уильям потянул её за рукав, и она посадила его на колени. Тепло сына успокаивало её, придавало сил. Почему-то раньше она этого не замечала. Почему-то только сейчас она поняла: Уильям и она сама были единственным, ради чего Майкрофту хотелось жить. Единственным, что делало его существование реальным. Стоит ли удивляться, что они стали для него целым миром?

Тихий стук в дверь вывел её из размышлений.

Осторожно придерживая спящего Филиппа, Молли вышла в коридор и открыла дверь.

— Миссис Рид, я так рада, что вы смогли прийти, — прошептала она, улыбнувшись.

— Миссис Холмс, вы же знаете, это мне всегда в радость…

Примерно год назад Майкрофт и Молли, в силу объективной необходимости, наняли миссис Рид, добродушную женщину средних лет, присматривать время от времени за Уильямом. Поскольку её дети выросли, а сама она была домохозяйкой, «плавающий» график работы был ей весьма удобен, и они во всём могли на неё положиться. Уильям няню полюбил сразу же, ну а Филипп, видимо, каким-то шестым чувством понял, что выбора у них всё равно нет, и вынужден был смириться с её присутствием. Обычно Холмсы заранее предупреждали миссис Рид, когда возникала потребность в её услугах, так что Молли было немного неловко вызывать её просто так, однако, увидев, что няня была рада помочь, она сразу же успокоилась.

— Мне нужно будет отлучиться на час-полтора… Я думаю, проблем не должно возникнуть. Полдник Уильяма в холодильнике, как обычно. Филиппа я покормила, но если он вдруг проголодается, молока должно хватить. И спасибо вам ещё раз.

В ответ миссис Рид лишь ободряюще улыбнулась. Молли осторожно положила младшего сына в корзинку, а сама пошла наверх, в спальню, чтобы переодеться.

Одним из многочисленных изменений, что привнесло в жизнь Молли замужество, стало умение водить машину. Чуть больше года назад она сдала экзамен на получение водительских прав, и Майкрофт купил ей симпатичный автомобиль ярко-жёлтого цвета (конечно, его она выбрала сама). Сначала Молли было страшновато, но теперь она привыкла к вождению и начала получать от него удовольствие. Ей нравилось ездить по городу, и было очень удобно иметь возможность добираться до загородного дома на личном транспорте. За рулём Молли отдыхала от повседневной суеты, и ей легко было сосредоточиться, привести в порядок мысли. Вот и сейчас, попрощавшись с детьми и няней (Уильям уже проснулся, и она объяснила ему, что ненадолго съездит по делам) и переодевшись в удобное летнее платье, она не без удовольствия села за руль, сразу почувствовав себя немного увереннее. В её жизни возникло затруднение, и сейчас она обязательно решит его, нанеся визит в самую знаменитую лондонскую квартиру.

Добравшись до центра, Молли оставила машину в нескольких кварталах от Бейкер-стрит, чтобы остаток пути пройтись пешком. Сжимая в руках маленькую сумочку в тон светло-бежевому платью, она шла, не торопясь, словно ей хотелось насладиться окружавшей её городской атмосферой. Молли старалась, сама того не замечая, выглядеть как можно более спокойной. Они уже столько всего пережили — конечно, они справятся и с той проблемой, что возникла на их пути сейчас.

Позвонив в знакомую дверь, Молли, дожидаясь ответа, машинально сделала полшага назад.

Открыла ей миссис Хадсон. На лице домовладелицы отразилось неподдельное удивление — она всплеснула руками, слегка отступая назад. Молли поймала себя на мысли, что не помнит, когда они виделись в последний раз. Наверное, это было больше трёх лет назад, когда они только-только обручились с Майкрофтом. Молли тогда зачем-то пришла к Шерлоку. Пока он был занят с клиентом, миссис Хадсон заварила ей чаю, и, подав ей горячую чашку, обеспокоенно зашептала:

— Молли, дорогая, что бы ни случилось, Шерлок обязательно тебе поможет!

Эта реплика вызвала у неё недоумение.

— Конечно, миссис Хадсон, я…

— Что бы ни заставил тебя сделать этот человек, выход обязательно найдётся! Шерлок не оставит тебя в беде!

— Что? О чём вы, я…

И тут она поняла. Это настолько её шокировало, что сначала она не знала, что сказать. Миссис Хадсон продолжала смотреть на неё с нескрываемой тревогой, и вдруг Молли поняла, что ей хочется, чтобы этот разговор поскорее закончился.

— Миссис Хадсон, я люблю Майкрофта, — тихо сказала она, осторожно ставя чашку, которую всё ещё держала, на стол. — Я выхожу за него замуж по любви. Вам не нужно беспокоиться.

Казалось, эти слова совершенно потрясли миссис Хадсон. Впрочем, не её одну. Когда Молли всё-таки дошла в тот день до Шерлока и Джона, последний выглядел не менее озадаченным. Молли даже почему-то подумала, что эта новость была ему неприятна, но не могла понять, почему.

По словам миссис Хадсон, которая успела прийти в себя, сейчас Шерлок и Джон были заняты с клиентом. Молли, поблагодарив её, поднялась наверх и увидела сидящую у закрытой двери в гостиную молодую девушку.

— О, я вижу, сегодня целая очередь, — она улыбнулась.

— Нет, я вчера была, просто сегодня… — девушка так торопилась оправдаться, что запнулась и покраснела. — Кое-что удалось выяснить сегодня, и…

— Понимаю. Надеюсь, ваше дело разрешится удачно.

Девушка покраснела ещё сильнее, пряча глаза.

— Спасибо, мэм, я…

— Мистер Холмс очень хороший человек и профессионал своего дела, — зачем-то продолжала Молли, словно желая приободрить неизвестную ей девушку. — Всё обязательно будет хорошо.

Еле заметно она кивнула, по-прежнему не поднимая глаз. Прошло ещё несколько минут, и дверь открылась. Из комнаты вышел довольно грузный человек. Тяжело дыша, он вытер платком лицо и, видимо, сконфузившись от этого жеста, неловко потащился к лестнице.

— Мисс Смит, пожалуйста, заходите! — донёсся из гостиной громкий голос Шерлока Холмса.

Девушка, резко из пунцовой сделавшаяся очень бледной, поднялась на ноги и, задержав дыхание, зашла в комнату, закрыв за собой дверь. Молли села на её место и принялась ждать.

Консультация длилась около пятнадцати минут. Не слышно было ничего, кроме периодических возгласов Шерлока, сопровождавшихся, судя по приглушенным звукам, хождением по комнате взад-вперёд. Задумавшись, Молли не обращала на это внимание. Дома, в обществе активного Уильяма и вечно недовольного Филиппа, тишина, даже такая, была явлением редким.

Наконец, дверь открылась, и мисс Смит покинула комнату. Её щёки слегка порозовели; по сравнению с тем, что было пятнадцать минут назад, она явно выглядела гораздо увереннее. Смущённо улыбнувшись Молли, она направилась к лестнице.

— Есть минутка?.. — Молли слегка постучала в открытую дверь и остановилась на пороге. Шерлок, в этот момент с увлечением объяснявший что-то сидящему в кресле Джону, замер как вкопанный и мгновенно замолчал.

— Дорогая, какой приятный сюрприз, — он подошёл к Молли, слегка наклонился, и они поцеловались щека к щеке; в его взгляде было удивление, но его перевесила теплота.

— Здравствуй, брат, — Молли улыбнулась ему и подала руку успевшему подняться доктору. — Джон.

— Молли, — он кивнул, пожимая ей руку. Её появление, это было очевидно, озадачило и его. — Чаю?..

— Нет, спасибо, — она покачала головой. — Я пришла по делу, как клиент.

Шерлок опешил.

— Молли, зачем ты там сидела, тебе следовало…

— Всё в порядке, я не тороплюсь, — заверила его она. — Я хотела бы поговорить, если ты не занят.

Шерлок быстро переглянулся с Джоном.

— Конечно, я как раз говорил, что в том деле наметился перелом, и сейчас от нас ничего не зависит…

— Хорошо, спасибо, — Молли села на стул, на который всегда садились приходящие на Бейкер-стрит клиенты. Почему-то этот её жест привёл обоих друзей в замешательство, и они снова быстро переглянулись.

— Что ж, я… — Шерлок словно потерял ориентир и не понимал, куда себя деть. — Что ж, я слушаю…

Молли, однако, не спешила говорить.

— Не хочу показаться неучтивой, но это дело личное, и, если это возможно, я бы хотела переговорить с тобой наедине, — она прямо, снизу-вверх, посмотрела на деверя.

В комнате повисла секундная пауза. На сей раз Шерлок бросил взгляд на Джона откуда-то сбоку, и Молли показалось, будто они оба почувствовали себя неловко.

— Что ж, у миссис Хадсон кажется, была какая-то просьба, я… — начал было Джон, но так и не закончил фразы. Посмотрев куда-то мимо Шерлока, он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Прикусив губу, Шерлок зачем-то сцепил ладони в замок и сел в своё кресло.

— Итак, Молли, я тебя слушаю.

Примечания:

Бенджамин Спок — американский педиатр XX-го века, многие идеи которого впоследствии были опровергнуты.