Анимагическая форма - Хагрид (джен)

Выдуманный предлог для визита в Запретный Лес внезапно оказался правдой. Вовремя успел! Жалко единорожку — хищница сумела полоснуть когтями по боку. По дебрям полно оленей и кабанов бегает, нет, мантикоре волшебной конины на обед подавай! Засранка! Откуда только пришла в эти края?

Вожак победно трубил, стадо боевито фыркало. Всё же поле битвы осталось за единорогами.

Хагрид проводил взглядом улепётывающую хищницу. Как оказалось, его самодельные взрыв-болты к арбалету вполне могли свистом и грохотом отпугнуть и мантикору. Не зря к советам Чуйки прислушался — ишь, как интересно получилось! Правда, она хотела какую-то грранатту на болт прилепить, но так куда как лучше! Даже гордость берёт за собственную могучесть!

Ранить, а тем более убивать голодную зверушку, которая ещё и детёнышей молоком кормит, он бы, конечно, не стал. Подлость это. Всем жить охота. Одно дело — на пропитание кого подстрелить, а другое — так, зазря… Вот отвадить от стада единорогов — это надо. Отложив в сторону внезапно оказавшееся грозным оружие, Хагрид склонился над раненым жеребёнком. На плечо опустился острый витой рог, поблёскивающий, словно гранёный хрусталь в солнечном свете. Вожак обозначал своё бдительное присутствие. Лесник раздражённо оттолкнул его рукой.

— Не шали! Лучче охраняй, пока я сынишку твово латаю. Кабы мантикора не вернулась.

Красавец вожак согласно опустил рог. В ярко-сиреневых глазах жеребца дотлевали злые искры. Более не отвлекаясь, полувеликан занялся делом.

— Эк тя подрали, малышок, — вздохнул Хагрид, вынимая из мешка хирургический набор инструментов по своей руке. Споил жеребёнку снотворное, усилил его специальными чарами, как мадам Помфри показала. Пусть без волшебной палочки, но вызвать в ладони серебристый свет и им колдовать полувеликан неплохо умел. Ополоснул из склянки руки. Шить раны его научил ещё мистер Дафт. Не любил лесник махать изогнутой иглой. Не с его неуклюжими пальцами в раны лезть. А куда деваться? Далеко не всякая волшебная животина принимала целительские чары. С единорогов вон любая магия соскальзывала, приходилось латать тварюшек вручную. Ну, дело привычное…

Закончив долгий кропотливый труд, лесник неспешно очистил и упаковывал инструменты. Жеребёнок спал, мягко светясь в траве золотистым светлячком в вечерних сумерках. На поляну заглянула полная луна. Хагрид вытащил из поклажи и бросил на землю рядом с единорожкой тёплую подстилку. Эту летнюю ночь придётся провести тут, приглядывая за малышом. Стадо единорогов устроилось вокруг, светясь искристыми сугробами, бдительно неся охрану. Высыпали звёзды. Незаметно навалилась дрёма…

Его грубо выдрало из сна сумасшедшей болью. Это было похоже на шквал огня, разом окативший Хагрида с головы до ног. Или его в кипяток макнули? Судорога перехватила горло, не давая кричать, и… всё резко схлынуло, словно не было ничего. Заполошно запричитала перепуганная Чуйка.

У Хагрида возникло странное чувство, словно кто отгородил его от боли, перенаправив её… куда-то. Единороги!

Над ухом тревожно всхрапывал вожак. Ему гневно вторил табун. Волшебные лошади сгрудились вокруг живым щитом, воинственно били в землю копытами. Хагрид смутно осознал, что острые кончики их рогов упёрлись в его шею и грудь, не давая даже шевельнуться. Пронзительно визжащей стайкой налетели феи, облепили лицо, крохотными ручонками удерживая сомкнутые веки, не позволяя открыть глаза. Вдруг беззвучно полыхнуло так, что и сквозь веки ослепило. Единороги его тут же отпустили, а феечки, оставив в покое лицо полувеликана, подозрительно закопошились на шее, вынуждая запрокинуть голову, подставляя кадык луне. Как только в бороде не запутались, малявки?

Он судорожно втянул в себя воздух и ощутил на шее помеху. Пальцы скользнули по полосе холодного и почему-то кажущегося мерзким на ощупь металла. Ногтями поддел непонятно откуда взявшееся странное ожерелье, состоящее из множества плоских звеньев, и, поднатужившись, разорвал хлипкий металл. Феечки радостно завопили.

Хагрид приподнял ошейник в руке, чтобы рассмотреть, но феи налетели, жужжа крылышками, выдернули из ладони звякнувшую полосу и, деловито гомоня, уволокли в кусты.

— Эт чё, а? Откуда? — хрипло спросил у луны Хагрид. Вожак склонился над лицом, мазнув по лбу бархатистым храпом, дохнул грозой и лесом.

В памяти вдруг проступило видение тёмного каменного свода, трепетные огоньки свечей, бормочущего речитативом что-то странное Дамблдора в простой длинной рубахе… Вкус его обжигающей крови во рту, что лилась струйкой в раззявленный рот. А потом, словно озвученный приговор, щелчок захлопнувшегося тугого ошейника. Эт ещё что за бред?

«Это не бред, дуралей! — очнулась Чуйка. — Похоже, Дамблдор сделал из тебя сливной бак для своих откатов. Он пакостит — ты отвечаешь перед Магией. Вспомни, уже несколько раз тебя болью накрывало, но быстро проходило. Полувеликаны — твари живучие! Вот зачем он столько лет тебя обхаживал! Пригрел. В друзья, сволочь, набивался. Доверие твоё ему нужно было. Без доверия и преданности подобный рабский ритуал не закрепить. Что же он на этот раз учудил, если тебя едва откатом не убило?»

— Да как жа… Как жа так-то? — глухо взвыл Хагрид. Он без сна пролежал до утра, молча глотая слёзы обиды и разочарования. Мир рассыпался на куски. Добрый волшебник Альбус Дамблдор… Рядом вздыхали единороги. Феечки устроили лежбище на широкой груди, копошились и попискивали под бородой. Сквозь ветви деревьев равнодушно смотрели звёзды.

«Погоревал и хватит, — безжалостно выдернула из пучины горя Чуйка. — Сколько их ещё будет, умников, желающих тобой попользоваться к своей выгоде? Давай-ка, собирай себя в кучу, умойся и домой. Жизнь длинная — всякое ещё будет. Но хорошего гораздо, гораздо больше, поверь».

* * *

Жаркий сегодня денёк выдался, душный. Ночью точно хорошенько дождиком лес помочит. Хагрид осторожно опустил на землю перемотанного полотняными бинтами пока ещё безрогого золотистого жеребёнка. Оставить его в табуне оказалось невозможно. Не выживет малыш без заботы и догляда. Это потом уж, оздоровившегося, можно к родителям вернуть. Пошарил по карманам, разыскивая связку ключей. Фух, наконец-то до дому добрался!

— Стоять! Работает аврарат! Брось волшебную палочку! Руки за голову! — рявкнули за спиной. От неожиданности Хагрид уронил ключи. Обернулся, во все глаза уставился на долговязого юнца в тёмно-красной форменной мантии.

— Чёй-та?!

— Палочку брось! Быстро! Экспеллиармус!!!

— Отставить, Борген, — из-за дома вышел аврор постарше. — Это Рубеус Хагрид, лесник. Нет у него волшебной палочки. Ты что, в Хогвартсе не учился?

— Нет, я Шармбатон заканчивал, — браво отрапортовал парнишка, и не думая смущаться.

— Оно и видно. Наши все его знают. Ну, Хагрид, рассказывай, где был, что делал…

Хагрид с лязгом захлопнул отвисшую челюсть. Чуйка испуганно притихла. Похоже, не удалось отсидеться в лесу.

— Дык эта… Чё случилось-то?

— Быстро говори, а не то… — опять завёлся молодой.

— Уймись, Борген, — досадливо одёрнул напарника старший аврор. Поднял с земли связку ключей, сунул в руку Хагриду. — Открывай. Со школы интересно было, что у тебя в сарае.

В широко раскрытые створы добротных ворот пахнуло ухоженным зверинцем и сушёными травами. Поместив раненого единорожку в специальный загон, Хагрид сел на табурет и кивнул незваным гостям на пару чурбаков. Те с интересом оглядывались.

— Притомился в лесу, — пояснил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Мож, чайку попьём? В глотке пересохло.

— Подкупить хочешь? Да я тебя…

— Борген! Иди, погуляй. Окрестности осмотри. Вот ведь неуёмный! Навязали стажёра на мою голову!

«Злой и добрый полицейский, — непонятно шепнула Чуйка. Порой она выдавала что-нибудь эдакое… — Не верь им! Они специально комедию ломают, чтоб ты старшему доверился», — пояснила загадочно.

— Рассказывай, — проследив взглядом за недовольно утопавшим за ворота напарником, распорядился аврор.

— …отогнал стадо ближе к опушке. Мантикора — зверёк осторожный, того-этого… близко к краю леса не выйдет. Взял раненого стригунка, и до дому… А тута вы… Чё хоть случилось-то?

— Оборотень напал на студентов, — буднично сообщил аврор, внимательно следя за реакцией лесника. — Один погиб на месте, второй на подходе — с отгрызенными ногами в полнолуние ему не перекинуться. Ещё один получил заражение.

Хагрид разинул рот. Тихонько, но с чувством выругалась Чуйка.

— Что вам известно о компании школьников, называющих себя «Мародёры»?

— Дык откуда мне знать-то? — промямлил лесник. — Кто меня к детишкам допустит? Дружбы со школярами не вожу — обзываются оне и везде нагадить норовят. Этот… подсобный работник я, не профессор. Лесник да скотник, ага. Оборотень… как он в школу-то пролез? Тама жа щиты, защита, и того… на ночь все двери запирают. Точно знаю!

— Они сами к оборотню пролезли, — криво усмехнулся аврор. — Что вам известно о Ремусе Люпине?

— Не-е… О! Чинуша в Министерстве есть — Люпин. Как имя, не знаю. Он меня магической тварью обзывал и радел, чтоб башку мне отрубили. Директор Дамблдор мне рассказал. Великий волшебник Альбус Дамблдор! Великий! Но сам я этого Люпина не видал, не, — простодушно выложил полувеликан.

Аврор утомлённо растёр лицо ладонями, поднялся с чурбака. Блокнот и прытко пишущее перо сами нырнули в сумку.

— Значит, так. Территорию школы не покидать, идёт следствие.

Ушёл.

Вечером, когда Хагрид успел оббежать школьное хозяйство, полить посадки на своём огороде, хорошенько отмыть в бане лесную грязь и мирно готовил ужин, к нему заглянул профессор Флитвик.

— Минерву арестовали, — огорошил с порога.

— Ох, ты ж! — Хагрид едва не выронил из рук сковородку со скворчащими котлетами. Торопливо пристроив её на стол, машинально вытер руки о передник и сел. Профессор чар выглядел усталым и измученным. Он отстранённо кивнул на приглашение к ужину, нагрёб из миски в тарелку салат из диких весенних трав, зачерпнул жареной картошки и дополнил «натюрморт» котлетой.

Ели молча, отдавая должное стряпне. Зная повадки своего тайного учителя, Хагрид с разговорами пока не лез, давая Флитвику возможность успокоиться и привести мысли в порядок.

— Доигрался Альбус, — произнёс в сердцах маленький профессор, когда вилка скребнула по дну опустевшей тарелки. Опять замолчал. Погрев ладони о кружку с духовитым травяным чаем, всё же продолжил: — Говорили Диппету — не годится Дамблдор на роль директора. Мечтатель он с манией величия, какой из него управленец? От простой жизни далеко, не до забот ему о детишках. Выдумал Общее Благо, и… Он, мол, лучше знает, как всем жить и чего хотеть. На десять ходов всё просчитал. Эх, Альбус, Альбус… Где же просчитался, хитромудрый ты наш? Зачем только с оборотнем связался? Выйдет ли теперь из Мунго и каким выйдет?

— А чё с ним? — подался вперёд лесник.

— Да ничего особенного, — грустно хмыкнул профессор. — Возвратка ему прилетела! Магический откат, дитя. Должность директора Хогвартса — это не только золочёный трон и витиеватая роспись в документах. Это, прежде всего, ответственность за благополучие доверенных его заботам детей. Раньше ведь как было? Отвечали за учеников деканы и специальные пестуны-воспитатели. Соответственно и власть была у деканов. Директор тогда был просто управленцем по хозяйственной части: пропитание, дрова к каминам, учебные пособия и пергамент… А учебные вопросы решал совет деканов. Так в хрониках написано. Потом директор каким-то образом оказался главным в школе. Но перетянув власть на себя, директор и отвечать стал за всё. Вот такая штука. Магию Основателей не обманешь.

«Ещё как обманешь! — фыркнула Чуйка. — Перекинь откаты на своего добровольного раба и твори, что хочешь!»

— А погиб кто? — тяжко вздохнув, спросил Хагрид.

— Питер Петтигрю, пятый курс Гриффиндора. Да, все четверо с Гриффиндора. Сириус Блэк в медикаментозной коме, в Мунго. Выжить шансов у него нет — сильно оборотень искалечил. До самой смерти целители будут держать его в бессознательном состоянии. Говорят, родня требует для него Аваду милосердия.

— От ужас, — поёжился Хагрид. — Как пацаны вообще… к оборотню-то…

— Эти умники решили выпустить оборотня из клетки в полнолуние и погулять вместе с ним по Запретному Лесу. Они втроём недавно тайно стали анимагами. Есть байка, что на анимагов обернувшийся оборотень не нападает. Мол, анимаг в звериной форме может даже управлять вервольфом. Как выяснилось на печальном опыте, это неправда.

— От как, — пробормотал Хагрид, ощущая недоумение, даже протест Чуйки, почему-то несогласной с вердиктом Флитвика. Но внятно высказаться она не захотела.

— Вся мужская часть пятого курса Гриффиндора… — Филиус залпом допил чай и разочарованно заглянул в кружку. Ему явно хотелось чего покрепче, но спиртное профессору Хагрид предложить не осмелился. — Мальчишки выпустили оборотня в деревню. Если бы не подгулявшие в «Башке борова» наёмники, которые вышли проветриться, много бед он мог бы натворить. Далеко не у всех деревенских защита домов способна выдержать нападение вервольфа. Наёмники Люпина остановили, потом Ликвидаторов Чудовищ вызвали — за безумного оборотня полагается солидная награда. Министерские проследили, откуда оборотень пришёл, и нашли израненных школьников возле Визжащей хижины.

Флитвик снова покосился на кружку.

— Ремуса Люпина уже казнили. Жалко парня. Способный был мальчик, старательный. И Минерву жалко. За преданность Дамблдору в Азкабан пойдёт. А Альбус труп — гибель наследника Блэки ему не простят. А ведь ещё Поттеры есть… Их ребёнок по вине школы стал оборотнем. Нет, конец Альбусу, даже если откат переживёт. Говорят, магии он уже лишился. Может, и нам всем конец — это уж как Блэки решат. Кого они виноватым назначат? Ты, Рубеус, не вздумай в Лес уйти. Мигом на тебя вину перекинут. Мол, а чего он прячется, если вины за ним нет? Подожди пару недель, потерпи, а там уж видно будет.

Вечером, сидя на скамейке и любуясь закатом, Хагрид так и эдак крутил в голове последние события. Может, зря скрыл знание о природе Люпина-младшего? С перепугу ведь отпёрся. Хотя… Альбус с ним наедине говорил. Он сам с мадам Помфри поделился, но она не выдаст. А кто ещё знал об оборотне в школе?

«Все профессора знали! — фыркнула Чуйка. — Небось, клятву дали молчать. Альбус умеет обещания стрясать. Если здраво рассуждать, то ты и вправду мог не знать об оборотне-школьнике. Кто ж тебе, нелюдю-недотёпе, тайну доверит? Разболтаешь ещё… зайцам в лесу».

— Так и будем утверждать! — пробормотал Хагрид в темноту. — Я не я, и кобыла не моя. Альбус, похоже, уже никому ничего не скажет. Рабовладелец, залюби его тестрал! Тьфу!

В душе снова заворочалась горькая обида, но распереживаться Хагрид не успел.

«Руби, — тихонько окликнула его Чуйка. — Похоже, нашлась наша краденная розовая пыльца. Расторможенное сознание, галлюцинации, неадекватное поведение… Это тебе ни о чём не говорит?»

— Ох, мать моя великанша! — взвыл Хагрид, выпучив глаза. — Люпин!

«Тише ты, чудовище! Хочешь, чтобы весь замок узнал интересные подробности?!»

— Значит, вот кто обнёс шкафчик редкостей! Мародёры, — умудрился шёпотом воскликнуть лесник. — Что ж они с пыльцой-то делали? Нюхали? И оборотню дали? Или зелье какое замутили?

«Хорошо, что ты не уточнял аврорам, какая именно пыльца у тебя пропала. И впредь не проболтайся. Блэки разбираться не будут — кто украл, у кого украли… им нужно наглядно отомстить, чтобы народ, услышав об этом, содрогнулся. Репутация, однако! А жить-то хочется».

— Жить хочется, — эхом откликнулся Хагрид, машинально притиснув к груди запрыгнувшего на скамейку Кота.

Стать в этой кровавой истории крайним Хагрид не желал категорически.

* * *

Приход чужого в сарай Хагрид пропустил. Чуйка рассказывала интересную магловскую книжку о мальчонке, которого вырастили волки. Откуда только она этих историй нахваталась? Недавно, вон, про феечку рассказала, которая жила у сквибки, сбежала с жабой и чуть за крота замуж не вышла. Уж как Хагрид хохотал над похождениями мелкой дурёхи!

Руки толкли, подсыпали, набирали мерный стаканчик сырья, а он весь был там, в чудесных джунглях, где жили разговаривающие звери… Когда на чурбачок напротив присел чужак, Хагрид вскинул глаза, но не удивился — ждал, не сегодня, так на днях. Чуйка утверждала, что лесника Блэки не пропустят, обязательно навестят.

«Страха не показывай. Ты вообще не при делах», — деловито распорядилась Чуйка. Как маленькому указывает! Он сам знает, чё делать.

Сходу определить возраст сильного волшебника трудно. Внешне маги надолго застревали «от тридцати». Незваному гостю, может, уж за сотню натикало, а так глянешь — парень бойкий… Этот в школе при Хагриде вроде не учился. Хотя Блэки все друг на дружку похожи, и толком к их отпрыскам лесник не приглядывался. А вот аура у гостя… Это же надо — столько не снимаемых проклятий насобирать! Изъяны, прорехи, муть всякая. И сущность присосалась… а нет, сущность специально подсадили, для чего-то. Вот затейники! И артефактами обвесился, как модница побрякушками. Вон та цацка как раз сущность держит, чтобы не удрала. А эта мозги «ковшиком» накрыла… зачем-то.

«Не отвлекайся! — напряжённо одёрнула Чуйка. — Соберись!»

— Я пришёл за твоей жизнью, полувеликан, — осклабился гость, поигрывая кинжалом с серебристым клинком.

— Ну, попробуй, — равнодушно откликнулся Хагрид, продолжая растирать в ступке белесые соцветия. — Я за свою жизнь не шибко держусь — горевать по мне некому. Но и так просто не дамся. Оторву головёнку-то дурную.

Опростав в миску растёртый в труху ингредиент, всыпал новую порцию сухих цветков, продолжил работу в тишине. Опасности от гостя он не чуял.

«Похоже, Блэк пришёл напугать и что-нибудь выведать», — шепнула Чуйка.

— Ты можешь откупиться, — вкрадчиво произнёс гость. Хагрид фыркнул:

— На кой те горсть сиклей — все мои сбережения? Небось, на стаканчик дорогой выпивки не хватит. А простецкое бухло ты вряд ли пьёшь.

— Мне нужна информация, — оскалился Блэк, со стуком вогнав клинок в толстую дубовую столешницу. Хагрид тяжко вздохнул:

— Дык, об оборотне мне не докладывались. Чай, ни кровью, ни харей не вышел. Знал бы, аврорам рассказал — допрашивали ужо. Чё мне скрывать-то? А так… знаешь, Блэк, ежели я бы знал о Люпине, то в полнолуние закрылся бы в своей избушке и до солнышка не выглядывал! Что бы я с ним сделал-то, без волшебной палочки? Думаешь, тупой, не понимаю? Нет, Блэк, сидел бы я тихо в избушке, грыз сухарик под волчий вой, и хоть весь Хогсмид Люпин сожри! Это идиотом надо быть, чтоб при полной луне по лесу шляться. А детишек жалко, да. Не знал я их, всё одно жалко. Дурни молодые, что с них взять? Кто в школе не куролесил? Щас вспомнить стыдно, а ведь было! Тота жа.

Залив в горшке изрядную горку цветочной трухи маслом из пыльной бутыли, Хагрид испытующе покосился на задумавшегося гостя.

— Откупиться, говоришь… Знаю я одну тайну. Подслушал нечаянно, давненько дело было. Но вот нужна ли она тебе?

— Сам решу, нужна или нет. Говори.

— Сначала пообещай, что обо мне никто не узнает. Я эта… не я тебе сказал, и всё тут! Мало ли…

— Поклясться? — прищурился гость.

— Не, Слово Блэка, и ладно.

— Обещаю, — гость склонил капюшон. Подумав, накинул чары приватности.

— Ну, слушай. Учился я с парнем одним: он слизеринец, а я на Гриффиндоре. Он постарше малость. Звали его Том Реддл. Вот однажды мне зверька раненого полечить надо было, а зелье взять неоткуда. И додумался я, обалдуй малолетний, стащить у Слизнорта бутылочку костероста. Сунулся в его кабинет, а там всё чарами закрыто. Тут и хозяин нагрянул. Спрятался я в чуланчике и сижу, громко дышать боюсь. Декан песенку мурлычет, пергаментом шуршит. Пришёл Том и давай про какие-то крестражи спрашивать. Слизнорт ему обстоятельно рассказал, только я мало что понял. Вроде как, чтоб после смерти не исчезнуть, делается штука из куска души. Мол, помрёшь, а из штуки этой снова возродишься. Я в щёлку смотрю — Том весь радостный сделался, глаза горят, руки трясутся. Говорит, мол, чё один-то делать, надо семь штук! Число хорошее, магическое.

— Как, говоришь, его звали? — задумчиво переспросил Блэк.

— Тогда Том Реддл, а сейчас Лорд Волдеморт. Вот такая у меня тайна.

Ушёл гость незваный, явно сильно озадаченный. Хагрид проводил его до двери, убедился, что он точно отбыл восвояси, и присел на лавку. Как он мог забыть эту историю? Вот совсем же не помнил, а щас раз — и вспомнилось! Даже почудился запах пыли и гнилого дерева из того чулана. И где-то близко разлитого Бодроперцового зелья… Аж в носу засвербело!

«Да просто всё. Пока пацаном был, это казалось неважным, потому и забылось, — рассудила Чуйка. — Хорошо, что вовремя вспомнил. Очень к месту пришлось. Глядишь, пригодится Блэкам в интригах. Ты молодец!»

Довольный похвалой лесник пошёл доделывать мазь, а Чуйка тайком перевела дух. Навевать на Хагрида столь сложные грёзы у неё получалось с трудом. А что делать? В этом полетевшем в тартарары каноне Гарри Поттер уже вряд ли родится. Кому-то же надо с Волдемортом разбираться, раз Альбус того-этого. Почему бы не Блэкам? А если и они не захотят, то… Светина совесть чиста. Оставаться на островах она всё равно не собиралась.

И очень напрягал взгляд незваного гостя, которым он одарил Хагрида перед уходом. Взгляд, от которого у Светки вся шерсть встала дыбом. Похоже, не откупился Руби… Всё уже было решено.

Светлана Ивановна считала себя человеком бывалым и не в меру циничным, однако… она вдруг ясно осознала, что без Хагрида никуда не уйдёт.