Красное солнце Дракона (гет)

Селена открыла глаза, когда солнце уже освещало её покои.

Она тут же повернулась посмотреть… но Эймонда рядом не оказалось — он ушел еще до рассвета, до появления первых солнечных лучей, нежно поцеловав девушку в щёку.

Вчера тепло Эймонда затмило мысли о вынужденном отъезде, но сегодня горькая правда вновь резко нахлынула на нее, и девушка закрыла лицо руками.

Селена не хотела вставать, ей проще было остаться в постели, притворившись, что сегодня начался самый обычный день, но прислуга не дала ни единого шанса проявиться бунтарскому характеру принцессы.

* * *

Эймонд, выбравшись тайком из замка, направился к пристани, где полным ходом шла подготовка к отплытию корабля дорнийцев.

Мартин Мартелл заправлял балом. Он не был завзятым моряком, но желание поскорее уплыть из столицы заставило дорнийца с самого утра быть на корабле и подгонять команду.

Мартелл что-то говорил высокому худощавому мужчине, который, по всей вероятности, был капитаном корабля.

Увидев Эймонда, дорниец сдвинул брови.

— После всего, что ты сделал с моей дочерью, ты смеешь приходить ко мне? — недоброжелательно начал он.

Таргариен заприметил нескольких охранников возле дорнийского принца, которые в открытую взялись за рукояти мечей, показывая, что они готовы к бою.

Эймонда они особо не беспокоили — принц знал, что сможет уложить их в несколько приемов. Его больше тревожила мысль, что если он это сделает, то навлечет на себя ещё большие проблемы: покушение на принца Дорна.

— Я пришел просить руки вашей дочери. — Эймонд знал, за чем пришел, и, несмотря ни на что, отступать не собирался.

Мартелл хмыкнул.

— Сколько пройдет времени, пока ты не променяешь мою дочь на шлюху? Пока ты не сделаешь ей больно?

— Отчего вы думаете…

— Я знаю. Вы, Таргариены, считаете, что мир крутится вокруг вас, что вам всё дозволено, — на этих словах Мартин Мартелл стукнул кулаком о борт корабля.

— Я люблю вашу дочь, принц. — Эймонд говорил уверенно, без тени сомнения.

— Это лишь слова, — Мартелл покачал головой. — Ты недостоин ее.

— Вы считаете, что Тирелл достоин? — громко заявил Эймонд.

Принц Дорна задумался.

Кроме Селены, Мартелл больше никому не говорил о Тиреллах, хотя они находились среди сотни дорнийцев, которые, конечно же, знали куда плывет их корабль, и, наверное, кто-то из них и сказал об этом Таргариену.

— Вы считаете, что Селена будет счастлива с тем, кто не любит её? — продолжил Эймонд. Его прямая стойка указывала на твердость характера и решительность в суждениях.

Но Мартелл был непреклонен.

— Любовь — вопрос времени. Лучше пусть я буду свидетелем, как зарождается любовь, чем наблюдать как Таргариен остынет к моей дочери после свадебных утех.

— Что мне нужно сделать, чтобы доказать вам, что я люблю Селену? — Эймонд был готов на все.

Таргариен увидел грусть в глазах принца.

— Если бы ты любил мою дочь, ты не посмел бы и пальцем её тронуть, не то чтобы… — Мартелл остановился. — Твой поступок недостоин настоящего мужчины. Уходи…

Эймонд не мог опровергнуть сказанное — он был согласен с каждым словом, произнесенным Мартеллом.

Таргариен не был горд собой. Он опорочил честь принцессы до свадьбы, хотя даже не являлся её женихом. Никому нет дела до того, что он её любит, главное — пара капель крови после первой брачной ночи.

— Вы правы! — крикнул Эймонд, когда принц уже направился обратно к кораблю и продолжил разговор с тем самым дорнийцем, с которым говорил до прихода Таргариена. — Моему поступку нет оправдания, и я готов очистить репутацию принцессы от грязных слухов. Я предлагаю поединок чести. Этого вы не вправе мне запретить.

Мартелл более не смотрел на Эймонда разъяренный взглядом. Таргариен был уверен, что в глазах дорнийского принца он заприметил любопытство.

— Если я выйду победителем, — продолжил Эймонд, — то Селена станет моей женой, и тогда клевета сойдёт на нет. А если кто-то осмелится вспомнить об этом — я лично вырежу ему язык. — Эймонд заметил, что на них обратила внимание почти вся команда дорнийского корабля, и причиной тому стало упоминание им поединка чести, который в последний раз проводился ещё задолго до рождения самого Мартелла. Таргариен продолжил: — Если нет…

— То ты своей кровью очистишь имя моей дочери от гнусных слухов. — Мартина Мартелла заинтересовало предложение Эймонда. — Откуда такому юнцу знать о давно забытом смертельном бое?

— Выберите лучшего воина, который будет бороться со мной. Оружие — меч, без какой-либо брони, двор для турниров, — продолжил Эймонд, игнорируя вопрос дорнийца.

— Это смелое решение, — согласился дорниец. — Сегодня на закате состоится битва. Я подумаю и выберу воина, который без труда сможет пролить королевскую кровь.

Эймонд кивнул и направился в замок.

* * *

— Нет! Отец! Зачем ты согласился на это? — Селену разрывало изнутри чувство ярости и страха.

Мартелл зашёл к дочери объяснить причину задержки отплытия корабля.

— Таргариен исправит то, что натворил.

— Своей смертью? — принцесса перешла на крик, в то время как дорнийский принц оставался спокойным.

— Надеюсь. Я выберу лучшего фехтовальщика, который сможет с легкостью убить Дракона.

Селена не ожидала такого прямого ответа, она подошла к отцу и выплеснула слова ему прямо в лицо:

— Это глупо и безрассудно!

— Глупо и безрассудно было поддаться на его соблазнения, Селена, — Мартелл повысил голос.

Он любил свою дочь, часто баловал её, даже когда она была уже давно не маленькой девочкой, и совершенно не предполагал, что его единственная дочь посмеет дерзить ему.

Селена яро реагировала на утверждения отца. Она любыми способами стремилась оправдать Таргариена.

— Он не соблазнял меня. У тебя ложное восприятие по поводу Эймонда, отец.

— Говори, что хочешь, но сегодня состоится поединок, — властно заявил Мартелл, пытаясь поставить точку в их разговоре.

Но Селена так не считала.

— Законы поединка безумные, — на одном дыхании выпалила принцесса.

— Ни тебе подвергать сомнению то, что практиковалось веками. — Мартелл начал злиться. Он чтил законы предков, и в его присутствии никто не смел возразить или подвергнуть сомнению решения прошлых лет. Но, видать, это совершенно не распространялось на его родную дочь.

— Смерть не сможет заставить всех забыть, — Селена не унималась. Она стояла совсем близко к отцу, но его авторитарный взгляд совершенно не пугал её, в отличие от придворных дорнийцев.

Мартелл старался держать себя в руках. Он жалел, что их предыдущий разговор закончился ссорой, и поэтому он всеми силами пытался быть сдержанным.

— Нет, не заставит. Все будут помнить. Но по законам поединка никто не посмеет упрекнуть тебя в ошибках прошлого.

— Лучше пусть все говорят об этом, но Эймонд останется жив, — Селена нервничала. Утром она не хотела покидать столицу, но сейчас она готова была бежать со всех ног на пристань и уплыть из Королевской Гавани как можно быстрее, как можно дальше…

— Ты юна и влюблена, поэтому не можешь мыслить здраво. Но пройдет время, и ты скажешь спасибо за то, что твое имя больше не будет запятнано грязными слухами, — это был здравый довод, но, как оказалось, только по мнению Мартелла.

— Тогда я надеюсь, что буду благодарить за это Эймонда, а не тебя. — Селена решительно поставила точку в их разговоре с отцом.

Селена знала, что сделала отцу больно своей мятежной фразой, но осознала это, только когда Мартелл молча вышел из ее комнаты.

* * *

— Эймонд, я велел тебе оставаться в комнате, а не носиться по столице в поисках приключений! Следовало тебя запереть в подземелье! — разъяренный Визерис влетел в комнату Эймонда.

Принц встал с кресла и стал напротив отца.

— Верно. Следовало. Но ты опоздал.

— Поединок стоит отменить, — заявил король. Его голос звучал тоном, не допускающим возражений. Но его сын был другого мнения, и слушать отца, даже несмотря на то, что он правящий король, не собирался.

Визерис сам бы хотел наложить запрет на, как он считал, необдуманное решение сына, но по закону отменить поединок чести может лишь тот, кто его предложил.

— Ни за что. — Эймонд добавил силы в своем голосе.

— Ты слишком молод, Эймонд. Поединок — это не шутки. И каким бы ты не был умелым воином, предугадать финал поединка не может никто, — Визерис заметил, что его слова совершенно никак не затронули принца.

Королю было горько осознать правду.

— Ты мой сын. — Визерис положил руки на плечи Эймонда.

— Ты только теперь вспомнил об этом? — пренебрежительно сказал Таргариен и сделал шаг назад, таким образом освобождаясь от стремления Визериса обнять его.

— Я и не забывал, Эймонд. Я не был примерным отцом, я знаю. Но это не меняет того факта, что ты добровольно идёшь на смерть, — но Эймонд не поддался печальному взгляду короля.

— Я взрослый мужчина, отец. Я решил, что мне это нужно. Я должен исправить то, что испортил. Ведь именно таким и должен быть настоящий Дракон: ответственным за свои действия и честным перед самим собой.

Эймонд впервые дал отпор отцу. Уверенно и без тени сомнения.

Визерис молча смотрел на Эймонда, он осознал, что его сын вырос. И теперь он сам вправе расставлять жизненные приоритеты.

— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — тихо сказал король. Визерис больше не противился, хотя внутри он кричал от неизбежности.

— Знаю, — сразу же выпалил Эймонд.

— Что ж… Тогда да помогут тебе Семеро…

* * *

Селена ждала Эймонда. Она бы и сама давно отправилась к нему, но гвардеец, стоявший у её двери, не дал ей ни единого шанса покинуть свою комнату.

Селена была уверена, что Эймонд придет к ней перед поединком, и она всеми силами постарается отговорить его от этой сумасшедшей затеи. Но шло время, а принца все не было.

Селена не могла найти себе места. Принцесса ходила по комнате, из одного угла в другой, пытаясь успокоить себя, но это ей так и не удалось.

Дорнийка подходила к тайному входу, прислушивалась, не слышно ли шагов принца, даже несколько раз пыталась открыть его, но тщетно — уходя, Эймонд позаботился о том, чтобы Селена не смогла выйти и заблудиться в бесконечных тайных коридорах Красного замка.

* * *

В это время в своей комнате Эймонд сидел на кровати, погруженный в свои мысли.

Эймонд не боялся поединка. Принц был умелым и опасным фехтовальщиком, это была заслуга Кристона Коля, который, увидев желание и способности юнца, взялся за его физическую подготовку.

Его вызов — это все ради Селены. Каким бы не был исход боя — честь принцессы восстановится, и она сможет жить дальше, не боясь упреков и косых взглядов. А уж с ним она будет или нет — это уже было неважно.

Пару недель назад Эймонд даже и не мог подумать, что приезд дорнийки так изменит его жизнь. Что теперь он готов идти и бороться за нее, даже если это будет стоить ему жизни.

Эймонд хотел увидеть Селену, обнять ее, поцеловать, сказать ей… он многое хотел сказать ей…

Но принц знал, что она будет отговаривать его. Поэтому он отложил эту затею и собирался оставаться в комнате до самого поединка.

* * *

В покои ворвалась Алисента. Она села рядом с сыном и крепко обняла его. Эймонд сжал мать в объятиях в ответ.

— Эймонд, что ты наделал? — Алисента была в слезах.

— Я вырос таким, каким стоит быть каждому Таргариену, мама. Я должен ответить за свои поступки.

— Я не выдержу, если…

— Все будет хорошо, мама, я выиграю бой. Обещаю тебе.

Эймонд никогда не давал ложных обещаний, но ему нужно было успокоить Алисенту, дать ей уверенность в силах ее сына.

Королева ушла, и Эймонд вновь остался один.

* * *

Спустя некоторое время в комнату вошёл гвардеец с тканевым свертком в руке. Он, извинившись, вручил его принцу.

В нем лежал венок из цветов, так называемый «знак внимания», которым дама одаривала того рыцаря на турнире, к которому была благосклонна.

Эймонд прекрасно помнил их разговор с Селеной в Королевском саду и не забыл о её обещании, которое она сдержала.

Его поединок — далеко не рыцарский турнир, который проводят отчасти для развлечения королевской семьи и знати.

Эймонд коснулся нежных цветов лаванды, и узнаваемый запах заполнил комнату… Ее запах…

Таргариена с головой накрыли воспоминания о прошлой ночи: о её гладкой коже, чувственных стонах, ласкающих прикосновениях и страстных объятиях… Эймонд поддался чувствам, и возбуждение с новой силой заиграло в молодом теле.

Его отвлёк маленький свиток, который также лежал в свертке, но был прикрыт ярко-фиолетовыми цветами.

Это была записка от Селены.

«Я понимаю, почему ты не приходишь ко мне, Эймонд: конечно я начала бы отговаривать тебя. То, что между нами было — это и мое желание. Ты не обязан отвечать за него в одиночку. Меня убивает одна лишь мысль, что я могу потерять тебя. Я молюсь Семерым, чтобы этого не случилось. Мой отец настроен решительно: он не желает видеть тебя моим мужем, поэтому выберет самого умелого фехтовальщика. Прошу, будь осторожен! Ты нужен мне!»

Конечно ОБЯЗАН!

Эймонд убрал свиток и, оторвав стебель лаванды, спрятал его в кармане камзола.

* * *

Солнце близилось к закату, но солнечные лучи продолжали освещать красоты Королевской Гавани.

Эймонд уверенно шел по открытой местности — по двору, на котором совсем недавно проводили турнир в честь несостоявшейся свадьбы Эйгона и Селены.

Эймонд знал, что за дуэлью наблюдает его семья. Он не хотел смотреть на них, видеть слезы на глазах матери и страх Хелейны… Хотя принц надеялся на благоразумие своей матери, что означало бы отсутствие его сестры в зрительном зале.

Таргариен нарочно отвернулся и посмотрел в противоположную сторону и от неожиданности остановился.

Сила Семерых!

Он встретился взглядом с Селеной.

Как Мартелл мог пустить дочь на столь ужасное и кровавое мероприятие?

Она не плакала, в ее глазах Эймонд увидел надежду. Она верила в него, но как же Селене было тяжело сдерживать сильные эмоции, которые кричали в ней, не утихали ещё с той секунды, когда отец сказал ей о поединке.

Принцесса глубоко дышала, от чего у нее кружилась голова, но Селена изо всех сил держала себя в руках, чтобы не поддаться разрушительному порыву.

Эймонд смотрел на девушку дольше дозволенного, хотя важно ли это в данный момент, когда всё решит точный удар или роковая оплошность?

Принц старался не думать ни о чем, пытался сконцентрироваться на поединке и видеть перед собой лишь цель, которую ему во что бы то ни стало нужно поразить. Но Селена и ее взгляд вмиг нарушил его душевное равновесие.

Чтобы не утопать в её глазах ещё больше, Эймонд с грузом на сердце опустил глаз и направился дальше к тому месту, где стоял Мартин Мартелл и ещё несколько дорнийцев.

Принц даже не пытался угадать, кто из этих рыцарей вступит с ним в бой — Таргариен просто хотел начать поединок.

Мартелл подошёл к Таргариену.

— Ты не передумал?

— Ни за что, — твердо ответил Эймонд.

— Что ж, — выдохнув, вымолвил Мартелл, и протянул руку в сторону одного из рыцарей. Тот поспешно подошёл и подал принцу меч, после чего удалился.

— Я буду твоим противником, — неожиданно заявил Мартелл.

Не только Эймонд замер от удивления и потрясения.

Для Селены это был двойной удар прямо в сердце. Если ещё несколько минут назад она молила Семерых дать Эймонду сил победить противника, то сейчас его победа означает гибель её отца.

— Но… вы… — тянул Эймонд.

— Ты сомневаешься в своем вызове?

Эймонд сглотнул. В голове путались мысли, но ему стоило очистить сознание, успокоиться и слушать себя. Таргариен замешкался лишь на несколько секунд.

— Начнем, — решительно сказал Эймонд.

Мартелл молниеносно рванулся вперёд, ударил. Искры разлетелись во все стороны от столкновения холодных клинков, которые уже заждались достойного равного боя.

Дорниец размахнулся, ударил наискось мечом, рассекая воздух, но Эймонд искусно уклонился. Теперь парень нанёс удар, смертоносное лезвие пронеслось в считанных сантиметрах от груди Мартелла, заставив его сердце вздрогнуть.

Принц Дорна сделал очередной выпад, Эймонд отразил удар плоской стороной своего меча и уверенно свернул меч дорнийца в сторону.

Они наносили удар за ударом, одновременно теряя все больше сил…

Мартелл годился в отцы юному Эймонду, но техника боя и ловкость Таргариена не уступали умению уже опытного фехтовальщика.

При очередной безудержной атаке Эймонда Мартелл потерял равновесие и упал на спину — клинок Эймонда остановился в нескольких миллиметрах от горла дорнийца.

В глазах Мартелла Таргариен не увидел ни капли страха. Даже наоборот: дорнийский принц с вызовом смотрел на парня.

Эймонд не так себе представлял поединок. Все вышло из-под контроля с самого начала, когда Мартелл взял в руки меч.

Было бы проще, если бы вместо Мартина Мартелла на бой вышел безликий дорниец — рыцарь, готовый ценой своей жизни доказать верность принцу Дорна.

Эймонд не видел, как в этот момент его мать с облегчением выдохнула, а Ариана с горечью в глазах задержала дыхание.

— Чего ты ждёшь? Ведь ты назначил поединок! Ты знаешь законы!

Эймонд очнулся от слов Мартелла.

Таргариен покачал головой и бросил меч.

— Я не буду убивать вас. Селена не сможет быть счастлива рядом с убийцей её отца.

Мартелл встал, поднял меч и направил его прямо на безоружного принца.

Эймонд не противился.

— А я могу убить тебя. Прямо сейчас. И моя рука не дрогнет, — Мартелл был настроен категорически.

Эймонд продолжал стоять, не пытаясь защитить себя.

Таргариен вмиг нашел глазом Селену, но в этот раз он увидел слезы на её лице и скорбь в глазах.

Эймонд вспомнил её нежную и слегка неуверенную улыбку, когда впервые увидел девушку во время ужина, её уверенность и трезвость в рассуждениях при прогулке по Королевском саду, её восхищённые глаза при виде Вхагар, её горячее тело в его страстных объятиях…

И да, несомненно! Ради нее он был готов…

— Я готов, — Эймонд стал на колени и опустил голову для решающего удара.

Алисента в слезах молила Визериса остановить всё это, но потрясенный король, казалось, не слышал её, лишь молча смотрел на сына, не отводя полных боли глаз. Ему придется наблюдать за казнью собственного сына. Даже король не имел права вмешиваться.

Эйгон отвернулся. Они с Эймондом никогда не были близки, а с появлением Селены то единственное, что объединяло их, разлетелось вдребезги. Сейчас Эйгон жалел, что его необдуманные поступки привели к недопониманию и вражде, ведь Эймонд был его братом. Наследник Железного трона закрыл глаза, чтобы не видеть кончины своего кровного брата.

Душа Селены была опустошена, а глаза наполнены печалью. Она не думала, не чувствовала, не верила, не жила… Теперь не жила…

Солнце исчезло за горизонтом, забрав с собой последние солнечные лучи. Приближалась ночь…

— Ты готов умереть за нее? — потрясённо прошептал Мартелл.

Дорниец занёс меч для последнего удара…

* * *

Селена проснулась от того, что солнечные лучи, заглядывая в окна, игриво пускали солнечных зайчиков, и в комнате лучился яркий свет.

Каждый раз, открывая глаза поутру, девушка пыталась прийти в себя — воспоминания о поединке уже целый месяц не отпускали её.

Девушка помнила каждую деталь того дня, каждую мысль и сказанное слово…

Селена зажмурилась и покачала головой, пытаясь выбросить мучительное воспоминание из головы.

Принцесса протянула руку на другую часть кровати и коснулась горячего тела Эймонда. Он ещё спал — его грудь вздымалась спокойно и размеренно.

Селена улыбнулась. Он теперь рядом…

В тот вечер она чувствовала боль утраты, когда её отец поднял меч над головой Таргариена.

Но когда Мартелл вонзил клинок в землю у самой головы Эймонда, Селена выдохнула и слезы потекли градом из ее глаз.

Бой закончился без крови и вынужденных жертв — закон поединка чести был нарушен.

Мартелл признал свое поражение. Эймонд остался жив.

Селена тихо встала с постели, пытаясь не разбудить Эймонда. Надев халат, она успела сделать лишь один шаг.

— Куда ты убегаешь? — спросил Таргариен, проснувшись.

— Попросить, чтобы нам накрыли поздний завтрак. Время уже близится к полудню, — ей никогда не удавалось проскочить мимо него незамеченной, даже спящего.

— Думаю, слуги уже привыкли, что мы просыпаемся поздно, — Эймонд встал и подошёл к Селене, — ведь ночью нам не спится.

Голос Эймонда звучал тихо и сексуально.

— Ты в курсе, что ты голый? — улыбнулась принцесса.

— Меня больше интересует, почему ты все еще в одежде?

Эймонд притянул девушку к себе и начал покрывать её шею поцелуями.

— Эймонд, перестань! Ты же знаешь, что это запрещенный прием? — Селена была обезоружена.

— Знаю…— шепнул принц и настойчиво продолжал начатое.

— Эймонд! — девушка отстранилась — это стоило ей невероятной силы воли. — Вечером прибывает мой отец, ты не забыл?

Эймонд ухмыльнулся.

— Такое не забудешь.

— Ты же подыграешь ему? — осторожно спросила девушка.

— Он дал согласие на нашу свадьбу, Селена. Он вел тебя к алтарю. Уверен, он уже свыкся с мыслью, что её единственная дочь вышла замуж за Таргариена.

Дорнийка кивнула.

— Думаю, ты прав.

— Интересно, он же понимает, что теперь я могу делать с тобой все что захочу и не скрывать этого? — в его глазах и голосе принцесса отчётливо распознала иронию.

— Эймонд! — смущенно воскликнула Селена.

Таргариен с нежностью посмотрел на свою жену.

— Я люблю тебя!

И Эймонд, взяв за подбородок Селену, сладко и влюбленно поцеловал желанные губы.