Tinker, Tailor, Soldier, Spy (джен)

Рон поклялся Гарри просидеть тихо ещё неделю и никуда не высовываться. Наверное, теперь это должно было даться легче — лучший друг в курсе дел и стремится помочь.

— Я надеюсь, когда всё закончится, мы сможем нормально пообщаться и лучше узнать друг друга, — пожимая Гермионе руку, произнёс Рон. — Только прошу, постарайтесь выяснить, в порядке ли Луна… точнее, Лавгуды. Я переживаю за них обоих.

Гарри и Гермиона пообещали непременно выяснить, как дела в Берлине, дружно промолчав об исчезновении Лавгудов. Рон начал бы винить себя и мог снова допустить ошибку.

Приехав домой, Гермиона сразу рухнула на кровать и проспала без сновидений до самого утра. Даже снотворное не понадобилось — всего лишь бессонная ночь накануне.

Утреннее совещание в понедельник кардинально отличалось от самых первых, собранных и чётких встреч. Или Гермиона стала придавать значение тем мелочам, которые не видела, пока не стала копаться в грязном белье этих людей.

Эммелина Вэнс изо всех сил сжимала карандаш, когда речь заходила о ночных дежурствах. Элфиас Дож не уставал намекать на свои проверенные источники, словно на них держалась вся работа «цирка», и совершенно не понимал, что его водят за нос. Сириус Блэк подпирал голову рукой и периодически надолго закрывал глаза — видимо, ещё принимал обезболивающие. У Карадока Дирборна разом прорезались все морщины — он точно не спал последние ночи. Ремус Люпин и вовсе был мрачнее тучи.

Наверное, с лицом и у самой Гермионы было что-то не то, потому что Минерва легонько тронула её за локоть и спросила, в порядке ли она. Соврать оказалось на удивление легко: работа без выходных и правда была в новинку.

— Попросите Альбуса отпустить вас пораньше, — шепнула Минерва. — Он всё поймёт.

Эта забота была лестна, но об отдыхе Гермиона могла думать в последнюю очередь. «Дары смерти», пропавшие телеграммы, Долохов… Всё это пока не желало складываться в одну стройную теорию. А Альбус уже ждал новые факты.

— Есть у вас какие-то новости? — спросил директор, когда они остались вдвоём. Голубые глаза светились подозрением, будто Альбус знал, что она привлекла Гарри, был в курсе их поездки в Уокинг и совсем не одобрял действия Гермионы.

— Мне нужен ещё день, — неуверенно пробормотала она. — Куски добытой информации слишком разрозненные.

— Времени мало, Гермиона.

— Я знаю. Но надеюсь, что близка к разгадке.

* * *

— Ну как? — спросила Гермиона, садясь на скамейку рядом с Гарри.

— Пока вы были на совещание, я наведался к шифровальщикам, — ответил он, протягивая ей стаканчик с кофе. — Вроде как просто поболтать о жизни, но все решили, чтобы получить порцию утешений по поводу Рона.

— Нашёл что-то интересное?

— Я уговорил Дейзи дать мне полистать журнал за ночь субботы: вдруг перед смертью Рон решил связаться с «цирком»? Ничего не было. На первый взгляд. Но потом я заметил, что в телеграмме от 23:15 не хватает глагола, чтобы предложение было законченным. Кто-то вырвал страницу. Не скажи Рон о телеграмме, я тоже не придал бы значения.

— И вряд ли это Эммелина — к тому времени она уже сбежала на встречу с Долоховым.

— Который мог выманить её по просьбе «крота».

— А это интересная мысль, — мимо прошли люди, и Гермиона наклонилась поближе к Гарри. — Тогда нам надо проверить, кто находился в штаб-квартире в субботу.

— Если Эммелины не было на месте, дешифровщик мог и позвонить другому члену «верхушки». А тот приехал.

— Кто-то подтвердит такую информацию?

— Эммелина не позволит. Это её дискредитирует.

— Скверно, — вздохнула Гермиона. Сейчас преданность безликих шифровальщиков была не на руку. — А с Дирборном тебе удалось переговорить?

— Совсем немного. Дож капитально его запугал. Когда я предложил вечером выпить по пинте, он отказался так резко, словно это я шантажирую его.

— Может, раньше он оказывал тебе знаки внимания? И теперь боится?

— Гермиона, — улыбнулся Гарри, — поверь, я бы заметил.

— Тогда, может, ты неубедительно скорбишь по Рону?

— Кажется, в прошлый раз я зря назвал себя неучем. Ты теперь меня таким и считаешь.

Они дружно рассмеялись. Конечно же, Гермиона не считала Гарри ненаблюдательным, но понимала, что в его окружении есть люди, которых он не готов в чем-то заподозрить. И трое из них в ту ночь были в «цирке». А Ремус Люпин и вовсе приехал к театру. Не убедиться ли, что его поручение выполнено?

— Я хочу рассказать Альбусу, что теперь мы работаем над расследованием вместе. Но сначала стоит проверить ещё одну версию.

— Что нужно?

— Влезть в кабинет Ремуса.

— Зачем?..

— На встрече с министерством мистер Снейп сделал большой акцент на неких чертежах. Судя по всему, вся информация по ним только у Альбуса и Ремуса как начальника научно-технической разведки. Я должна понимать, могут ли понадобиться эти данные «кроту».

Гарри хмыкнул и запрокинул голову, рассматривая перистые облака. Гермиона понимала, что он вполне мог сейчас почувствовать ложь. И это давило на виски сильнее, чем мерзкий голос Амбридж в своё время.

— Раз уж тебе так нравится нарушать правила, — задумчиво произнёс он. — Ремус должен уйти сегодня около семи. А к девяти на этаже уже никого не будет. Пойдём вместе.

Она с благодарностью сжала руку Гарри. Гермионе, определенно, везло больше, чем она заслуживала.

* * *

Кабинет Ремуса Люпина оказался небольшим и очень уютным. На столе обнаружилась вазочка с конфетами, кресла были такими мягкими, что в них сразу хотелось заснуть, а для растений на подоконнике купили яркие горшки. На одной из фотографий еще молодой Ремус Люпин стоял в компании Джеймса Поттера, Сириуса Блэка и Питера Петтигрю. На другой была запечатлена какая-то рождественская вечеринка в «цирке», и они с Кингсли смеялись в одинаково-нелепых колпаках.

— Все чисто, — прошептал Гарри, заходя следом и закрывая за собой дверь.

Гермиона кивнула и достала тонкие перчатки. Проверила рамки с фотографиями на наличие секретных отсеков, посмотрела бумаги на столе. Ничего связанного с чертежами бомбы.

— Можешь сказать, что мы ищем?

— Я не знаю, — покачала она головой. Не говорить же, что она надеялась найти вырванную страницу из шифровального журнала. — Но ящики тоже стоит открыть.

Гарри вздохнул и достал из кармана отмычку. Пара отточенных движений — и верхний ящик легко открылся. Гермиона вытащила бумаги и начала простукивать его на наличие второго дна. Дерево поддалось, и Гермиона ногтем потянула его к себе. Между ящиками хранилась тонкая фиолетовая папка.

— Думаешь... — начал Гарри, и тут они услышали, как в замке поворачивается ключ.

Гарри думал недолго: быстро вернув бумаги в ящик, захлопнул его и потащил Гермиону к шкафу.

Каким-то чудом они влезли туда и крепко прижались к друг другу.

— Папка, — одними губами спросила Гермиона, и Гарри приподнял фиолетовый картон над головой, показывая что она у них.

Дверцы шкафа не закрылись плотно, и через небольшую щель Гермиона видела, как Ремус Люпин замер у окна.

— Ты злишься? — раздался женский голос.

— Конечно, нет, Дора. Я не могу на тебя злиться.

Девушка подошла ближе и обняла Люпина со спины. На лице Гарри отразилось недоумение — он точно узнал ту, с кем разговаривал Ремус.

— Я просто беспокоюсь о тебе, — продолжал он. — Ты — один из самых перспективных агентов по внедрению. Я не хочу испортить тебе карьеру. И жизнь.

— Ты такой глупый, Ремус. Мне ничего не нужно, если тебя не будет рядом со мной.

Она развернула его к себе и нежно поцеловала.

На лице Гермиона отразилась паника — теперь она тоже узнала Тонкс. И не понимала, как надолго они с Гарри застряли в этом шкафу практически нос к носу.

Тем временем Ремус держал в ладонях лицо Тонкс, и они продолжали целоваться. Надежда, что сейчас они уйдут, чтобы продолжить свои ласки в другом месте, таяла. Тонкс обхватила Ремуса ногами за поясницу, когда он чуть подтолкнул ее к столу, и Гермиона еле сдержалась, чтобы не вылететь из шкафа и потребовать их прекратить.

Когда Ремус начал прикусывать грудь Тонкс через ткань рубашки, Гермиона панически зажмурилась и слышала только шорох одежды и тихие стоны. Но — чертова фантазия! — как и во время рассказов Грюма, она вполне представляла, что происходит. Как Ремус расстегивал рубашку Тонкс, покрывал поцелуями ее ключицы, поглаживал грудь, прикусывал соски. Как сама Тонкс нервно дернула пряжку ремня и, обхватив ладонью член, несколько раз провела вверх-вниз.

Страшно было увидеть Гарри, который практически не дышал, и Гермиона понимала, что он в таком же состоянии от положения, в котором они оказались. Хорошо, если хотя бы без фантазий.

— Дора, — пробормотал Ремус. — Мы не должны…

«Правильно! — возликовала Гермиона. — Не здесь! Идите в гостиницу! Или хотя бы в ресторан, как Долохов с Вэнс».

— Это ошибка. Нам надо заканчивать…

«Ой, а вот это скверно».

— Думаешь, я не знаю, в чём дело? — с обидой крикнула Тонкс и, судя по звуку, спрыгнула со стола. — Не в работе, а в вашей дурацкой клятве! Ремус, пятнадцать лет прошло! Считаешь, Сириус или Джеймс не поймут? Ни один нормальный друг не станет препятствовать твоему счастью только из-за того, что его сердце разбито.

— Ты не понимаешь…

— Не понимаю. Потому что дура. И верила, что ты действительно меня любишь.

Хлопнула дверь, и Гермиона приоткрыла один глаз. Ремус немигающим взглядом уставился на свой стол, а потом подхватил брошенную на пол рубашку Тонкс и выбежал следом.

— Думаю, надо уходить отсюда, пока никто не вернулся за продолжением, — прошептал Гарри, и Гермиона нервно хихикнула. Они сами сейчас походили на любовников: чтобы поцеловаться, не нужно было и шага навстречу друг другу делать.

Гермиона резко тряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли. Она толкнула дверцу шкафа, и они с Гарри вышли наружу.

— Посмотри быстро сейчас, — протянул он папку. — Забирать её не стоит.

Это был странный набор документов. Здесь хранилось несколько фотографий Тонкс, Сириуса Блэка и Джеймса Поттера, копия личного дела некой Доркас Медоуз и данные по операции «Газель». Гермиона уже решила, что это никак не поможет, как увидела год. 1957. Все ниточки вели туда.

— Ты нашла, что искала?

— Не думаю. Но будет здорово, если ты расскажешь, про какую клятву говорила Тонкс.

* * *

Наверное, это был самый неловкий их разговор. Они сидели в одной из круглосуточных кофеен, и Гарри ковырялся в шарлотке, подбирая слова.

— Я знаю не так много о тех событиях, как ты, наверное, надеешься. После моего рождения отец несколько раз попадал в очень опасные передряги. Как-то ему прострелили лёгкое, и врачи чудом успели прооперировать. Тогда мне было пять лет, и мама убедила его уйти из «цирка». Он даже всё обговорил с Альбусом.

— Но?

— Сириуса попался в Будапеште и угодил в тюрьму.

— Господи…

— Они были лучшими друзьями, и отец не мог бросить его. Фактически устроив самоволку, он воспользовался связями «цирка», договорился с венгерской мафией — и смог вытащить Сириуса. Это чуть не стоило должностей им обоим. Альбуса отстранили на полгода, временным директором назначали Элфиаса Дожа.

— Как же всё вернулось на круги своя?

— Новый премьер-министр был приятелем покойного дядюшки Сириуса. Их с отцом реабилитировали, Альбус снова стал директором. Данным об этих операциях присвоили высокий уровень секретности. Но мама не смогла простить отцу, что он нарушил обещание. Они развелись, а через два года она вышла замуж за своего школьного друга.

— Северуса Снейпа.

— Да, — кивнул Гарри. — Когда человек молод, глупости совершаются легко. Чтобы поддержать отца, Сириус, Ремус и Питер поклялись — кажется, даже на крови, — что никогда не женятся и не позволят ни одной женщине испортить их дружбу.

Гарри пожал плечами и наконец откусил немного шарлотки:

— Глупость, конечно. Отцу это вовсе и не нужно было. Но до недавнего времени они все соблюдали эту странную клятву.

— И, видимо, не считая запрета на служебные романы в «цирке», Ремус боится осуждения друзей?

— На самом деле, я считаю, что Тонкс права. Никто из них не стал бы осуждать его. Возможно, здесь и правда кроется что-то большее.

Гермионе очень хотелось убедить Гарри, что он ошибается. Но это было бы жестоко, потому что сама она начала подозревать человека, который был Гарри гораздо ближе Ремуса Люпина.