Магическая лавка (джен)

Двадцать восемь лет назад

Среди густой кроны деревьев развевался алый флаг с золотым драконом. Армия Утера Пендрагона разместилась у стен крепости Камелот. Величественная стена, которую никто не мог захватить десятилетиями, предстала во всей своей гордой красе. Боевой дух Утера был высок как никогда, он готовился войти в историю, как великий полководец и не менее великий правитель. Успех последней осады зависел от слаженной работы самого Утера и его правой руки, сэра Руперта.

После общего обсуждения осады они с глазу на глаз ещё раз обсудили детали военной вылазки, а на рассвете заняли позиции и приступили к наступлению. Осада такой крепости, как Камелот, могла затянуться на месяцы, но план Утера как раз и состоял в том, чтобы хитростью быстро разоружить обороняющуюся армию. Верховная жрица, Нимуэй, раздобыла карту потайного хода, о которой знали лишь Утер и сэр Руперт. В обмен она попросила назначить её придворным магом в новом королевстве, править которым собирался Утер Пендрагон. Он целиком доверял колдунье и советовался с ней даже в военных вопросах, а вот сэр Руперт проявлял осторожность. Но за это Утер и ценил его. Сэр Руперт слыл человеком слова и людей судил исключительно по себе. Он был излишне требователен к другим, но ещё больше к себе, а вдобавок обладал безукоризненной преданностью. Утер считал, что ему повезло иметь такого командующего при себе.

Нимуэй сдержала слово: Утер отыскал потайной ход и проник внутрь крепости. А пока он сражался внутри, сэр Руперт едва держался снаружи. Камелот сражался храбро и не собирался сдаваться. Утер, будто почуяв, что дела снаружи идут хуже, чем внутри, бросился на выручку ко второй половине армии, которой командовал его старый товарищ. И как раз вовремя. Очутившись поблизости, он заметил, как стрела летит прямо в грудь Руперту. Утер вскинул свой меч и чудом отбил её в сторону. Наконечники стрел были смазаны ядом, так что одна царапина становилась приговором для любого воина. Сэр Руперт посмотрел на Утера со смесью почтения и решимости и, вдохновлённый его поступком, рьяно бросился в бой.

Позже, уже короновавшись и гордо восседая на троне Камелота, Утер преподнёс свой меч сэру Руперту. Тот самый меч, которым король спас жизнь своего преданного воина, отбив смазанную ядом стрелу. В знак дружбы и признательности за службу. Как символ того, что даже смерть отступает перед храбростью и благородством.

Сэр Руперт с благоговением относился к королевскому подарку. После завоевания Камелота, будучи на несколько лет старше Утера, он тут же женился, но не оставил службу и нёс её до последнего вздоха. Когда одно из сражений на границе всё-таки унесло его жизнь, король тяжело переживал этот удар судьбы. Сын сэра Руперта унаследовал многие достоинства отца и пошёл по его стопам. Сэр Леон стал рыцарем и, также как его отец, дал клятву посвятить свою жизнь служению короне и Камелоту.

* * *

В то утро сэр Леон по обыкновению собирался в замок для выполнения обязанностей. Он уже накинул на плечи рыцарский плащ и взял перчатки, когда нечто неожиданное пригвоздило его к полу. В каминном зале, в доме, в котором он жил с самого рождения и который достался ему от отца, на огромной стене всегда висело панно с вышитыми символами их рода, а также символами Камелота. В центре этого панно, на вбитых кольях возлежал, поблескивая в лучах солнца, большой королевский меч. В детстве сэр Леон много раз слышал историю этого подарка из уст отца. Видел, с каким особенным выражением он смотрел на подарок, как трепетно берёг его, и это благоговейное почтение передалось его сыну.

Сейчас же меч исчез.

Ещё вчера вечером сэр Леон отчётливо помнил, как вернулся со службы, и меч точно лежал на месте. А сегодня утром его и след простыл. Рыцарь созвал всех слуг, но никто ничего не видел. Все были изумлены исчезновением королевского подарка.

Тогда дом обыскали, начиная с чердака и заканчивая кладовками. Меч не обнаружился, но все остальные ценности были на месте, а таковых в доме рыцаря имелось немало.

Взволнованный и расстроенный сэр Леон отправился в замок и впервые в жизни опоздал на службу.

— Мы с Ланселотом испугались, что ты умер, — встретил его Гвейн.

— Почему сразу умер? — спросил Леон.

— Потому что ты ответственно относишься к службе, и все всегда думали, что только смерть может стать причиной для твоего прогула. Вспомни, ты даже с раной после того турнира заявился вовремя, хотя король дал позволение остаться дома, — вступил в разговор Ланселот. Он увидел, что Леон чем-то расстроен, и спросил: — Что-то случилось?

— Да дело в том… — начал было Леон и замялся. Ему отчего-то было немного стыдно за то, что самая важная вещь в его доме бесследно исчезла. Ведь это именно он отвечал за её сохранность. И, получается, не уследил. — У меня из дома пропала одна вещь. Не говорите пока королю, потому что это подарок его отца моему отцу.

Гвейн присвистнул и переглянулся с Ланселотом.

— Какая-то драгоценность?

— Меч. Я не знаю, насколько он ценен. Но как память и знак уважения короля он не имеет цены. Я должен вернуть его.

— Мы поможем, — без колебаний сказал Ланселот. — Распоряжайся нами по своему усмотрению.

Гвейн закивал в знак согласия. Леон был растроган.

— Спасибо вам! Обсудим всё за обедом, а пока приступим к обязанностям.

И три алых плаща промчались по коридору старого замка, скрывшись за поворотом.

* * *

Отыскать меч оказалось отнюдь не просто. Сообща рыцари обыскали весь дом на два раза, обошли всех соседей, заглянули в лавки, где продавали оружие и драгоценности, допросили всех слуг и расписали передвижения всех людей в доме. Ничего.

Сэр Леон понял, что не может больше скрывать от его величества пропажу королевского подарка. С поникшим голосом и пристыжённым видом он сообщил Артуру, что дар его отца исчез. В отличие от своего рыцаря король не видел в том вины сэра Леона и, напротив, предложил помощь от себя. Рыцарь заполучил разрешение распоряжаться парой придворных по своему усмотрению. Тщетно. Сэр Леон нанимал частных следопытов, но и те не смогли найти даже зацепки.

Поздним вечером, сидя перед старыми доспехами отца, отчаявшийся Леон решился на крайнее средство.

* * *

Солнце едва встало, Лианна не успела показаться из своей комнаты, а перед Мерлином во всей красе предстал бравый рыцарь Камелота. Маг с интересом посмотрел на его раскрасневшееся лицо, на руки, сжатые в твёрдые кулаки, и немного потупленный взор. Будто ему было неловко и невыносимо находиться здесь, но что-то неведомое и сильное вынудило его переступить порог лавки колдуна.

Мерлин никогда не глумился над чужими неприятностями. Напротив: он старался помогать, имея в своём распоряжении сильную магию.

— Что привело вас ко мне? — учтиво поинтересовался он, стараясь дать понять зажатому рыцарю, что тот может говорить спокойно и без опаски.

— Я… кхм. Моё дело деликатное. Я пытался справиться сам, но выбора нет. Король не знает, что я здесь, и прошу: не говорите ему. Когда придёт время, я признаюсь сам.

Казалось, что он уже пришёл каяться и готовится к последующей казни. Мерлин подумал о том, что, должно быть, для этого человека прийти к магу — всё равно что запятнать собственную честь. И Мерлин не обижался. Если он сумеет в конце хотя бы немного изменить мнение этого рыцаря, то будет очень рад. Он обратился к гостю:

— Я не говорю с другими людьми о делах своих посетителей. Король это или нет — неважно. Расскажите мне, что у вас стряслось.

— Из моего дома пропала семейная реликвия. Я с ног сбился в поисках, но ничего, — рыцарь развёл плечами, по-прежнему глядя в пол, — не нашёл. Это меч, который достался мне от отца после его смерти, а ему его вручил король за верную службу.

— То есть кто-то проник в ваш дом именно за этим мечом? — задумчиво провёл рукой по подбородку Мерлин. — Он был настолько ценным?

— Как оружие — да, достаточно ценный. Но если дело было бы только в выгоде, то разумнее было бы взять что-то из украшений, оставшихся от моей матери. Они меньше, но стоят дороже. Однако они на месте, пропал только меч.

— Когда это случилось?

— Шесть дней назад, вечером или ночью его украли. А утром я заметил пропажу.

— В доме есть слуги или кто-то ещё из семьи живёт с вами?

— Нет, мои родители умерли. В доме есть кухарка, мой личный слуга, конюх и пара служанок. Они все давно работают у меня, ещё с того времени, когда родители были живы.

Мерлину понравилось, как он выгораживает людей, которых давно знает, а не стремится найти среди них предателя. Однако приходилось думать и о том, что кто-то из давних знакомых мог украсть меч.

— Понимаю, — мягко произнёс маг. — Как ваше имя?

— Сэр Леон, — с готовностью ответил мужчина. — А как мне обращаться к вам?

— Мерлин. Зовите меня просто Мерлин. Постараюсь вам помочь, но мне нужно осмотреть место кражи.

— Конечно. Приходите вечером ко мне домой, я напишу, как его найти. Я встречу вас и провожу лично.

Наверное, он опасался быть уличённым в связях с колдуном, решил Мерлин, но не стал возражать.

— Хорошо, а я кое-что подготовлю.

— Спасибо, — сказал на прощание рыцарь, и Мерлин почувствовал, что он уходит менее напряжённым, чем пришёл.

* * *

В покоях Артура слуги зажгли свечи и оставили своего короля, задумчиво нависшего над несколькими донесениями рыцарей. Он радовался, что дело с сэром Кевином разрешилось. Так приятно было видеть сияющее лицо Морганы, когда невиновного юношу отпустили из темниц Камелота. Артуру даже показалось, что она тайком передала несчастному узнику немного денег.

Но королевские дела на этом не заканчивались, и тревожные отчёты сэра Гвейна по поводу орудующих контрабандистов настораживали. Если раньше их замечали лишь на границах, то теперь время от времени их следы обнаруживались в сердце Камелота — недалеко от столицы. Всё это наводило на размышления.

Раздался стук в дверь, и после позволения Артура в комнату вошёл его дядя, лорд Агравейн.

— Ваше величество, позволите мне сказать несколько слов?

— Конечно, дядя, проходите.

Артур указал на кресло перед своим столом, и лорд Агравейн не спеша расположился на нём.

— Ваша доброта и понимание делают вас всеобщим любимцем в королевстве, но на днях вы выпустили колдунов из темницы. Вы не наказываете их, как это делал ваш отец. Но впервые за всё время правления Пендрагонов в Камелоте колдуны, уже попавшие в темницу, вышли из неё. Это дурной пример, который может быть скверно истолкован.

Артур отложил свои бумаги.

— Не вижу ничего дурного, если мы схватили невиновных, а затем, выяснив правду, отпустили их.

— Король прибегнул к магии — так запомнят этот случай все.

— Я восстановил справедливость, — непоколебимо ответил Артур, встречаясь взглядом со лордом Агравейном. — Не более того.

— Скажите, это по вашему приказу хозяин лавки приготовил зелье правды?

Артур помедлил с ответом, но всё с той же прямотой сказал:

— Да, по моему.

Лорд Агравейн издал печальный вздох и отвёл лицо в сторону.

— Не понимаю, почему вы удивляетесь этому, — снова заговорил Артур, видя, какое действие возымело его признание. — Меня скорее возмущает, как достопочтенный рыцарь, знатнейшего происхождения, который был принят во всех домах, пошёл на такой подлый поступок. — Артур чуть пристукнул ладонью по столу. — Опоить Моргану, чтобы та влюбилась в него! И обвинить других людей. Уму непостижимо! — Артур снова замолчал. — Я не в восторге от магов, вы и сами знаете, но вынужден признать: Мерлин помог нам разоблачить предательство, которое так и осталось бы для нас тайной, если бы не он. И это вовсе не значит, что завтра я приглашу его на торжественный приём. Магии в Камелоте по-прежнему не рады, но я не хочу, чтобы по мостовым Камелота текли реки крови.

Лорд Агравейн выдержал длительное молчание, прежде чем заговорил:

— Я разделяю ваше негодование поведением сэра Кевина. Оно было недостойным, и ему нет оправдания. Мне лишь тяжело видеть, как колдуны вновь окружают Камелот, рассчитывая, что новый король, не зная их старых грехов, будет милостивее относиться к ним.

— Меня-то уж точно нельзя отнести к людям, которые не знают, сколько зла может причинить магия, — быстро возразил Артур. Его голос стал глубже и ниже: — Разве можно забыть, из-за чего умерла моя мать?

— Верно, — подхватил лорд Агравейн, его тело подалось вперёд. — Магия оставила вас без матери, а у меня забрала сестру.

Его взгляд упал на резную шкатулку, стоявшую на письменном столе короля. Тонкая, изящная работа.

— Вы храните её, ваше величество, — проговорил лорд Агравейн.

Артур вслед за дядей перевёл взгляд на шкатулку.

— Разумеется. — Свечи тускнели, и в комнате становилось всё темнее. — Отец почти ничего не рассказывал о матери. Мне всегда казалось, это из-за боли от её потери. Меньше всего мне хотелось бередить его раны, но и узнать о ней хоть что-то я безумно желал. Когда в двенадцать лет вы подарили мне эту шкатулку с письмами и украшениями, я был так счастлив. Прикасаясь к её вещам, я будто чувствовал её рядом. Пусть я не знаю её лица, её образ навсегда в моём сердце.

Лорд Агравейн протянул свою ладонь к руке Артура и крепко сжал её.

— Я видел, как ваш отец прячет свои раны под маской суровости. Но не мог допустить, чтобы сын моей сестры рос без единого воспоминания о ней. Поэтому я оставался всё это время при дворе, рядом с вами, вопреки недовольству покойного короля. И поэтому тайком от него я отдал вам то последнее, что досталось мне от Игрейны. Теперь эта шкатулка свободно стоит на виду. Память о королеве живёт, и я рад этому. Но не поддавайтесь на льстивые речи магии. Это сладкое зло, что стремится захватить сердце и разум, а после отравить их своим ядом. Рано или поздно колдовство обнажает свою истинную сущность.

Артур опустил глаза и вытащил руку из ладоней дяди, чуть сжав её в конце в знак признательности.

— Я бесконечно благодарен вам за всё. Но мне не кажется правильным говорить, будто магия виновна в смерти моей матери, — на этих словах короля глаза лорд Агравейна чуть сузились. — Это всё равно что уменьшать вину истинной виновницы. Мою мать убила Нимуэй. И вот об этом следует помнить.

— Конечно, конечно, — пробормотал лорд Агравейн и поднял ладони в жесте согласия. — Я лишь хотел сказать, что в роду магов ещё много подобных Нимуэй.

Но Артур будто погрузился в собственные мысли и не услышал последних слов.

— Хотел бы я, чтобы она понесла ответственность за то, что сделала. Но, наверное, она уже давно мертва, — сказал король и вновь придвинул к себе бумаги.

Его дядя в этот момент растерянно заморгал и в искреннем изумлении уставился на племянника.

— Почему это — мертва?

Настал черёд Артура удивляться.

— Очевидно потому, что люди и даже маги не живут вечно. Либо она в преклонных годах и где-то хорошо скрывается, либо её нет на этом свете, как и моего отца. Я помню, как один из учителей рассказывал мне, что в прошлом Камелот был захвачен, потому что Нимуэй решила втереться в доверие к моему отцу и помогла ему. Из рассказов я понял, что к тому времени она уже была сильно старше отца.

— Ах, мой дорогой Артур! — воскликнул Агравейн. — Нимуэй была старше, но не намного. А ещё она, как верховная жрица, использовала магию жизни и смерти, а потому старость над ней не властна.

Глаза короля распахнулись от удивления.

— То есть… Она… Вы хотите сказать, что она жива и ничуть не изменилась?

— Именно, ваше величество.

— Почему мне никто не говорил об этом?

— Наверное, потому, что странно в Камелоте говорить о ведьмах, — резонно заметил лорд Агравейн и вкрадчивым тоном добавил: — Тем более о ведьме, которая оставила такой след. Все, кто застал те времена, и так знают о способностях Нимуэй. Это само собой разумеющаяся вещь, а при вас никто не осмеливался поднимать эту тему.

— Я правда не думал, что она может быть жива, — прошептал Артур, вставая с кресла. — Почему-то мой разум отказывался даже допускать мысль об этом, когда и моя мать, и мой отец мертвы.

— К сожалению, она не просто пережила их, но и сохранила свою молодость и прекрасное здоровье, — вставил лорд Агравейн.

Вид Артура стал хмурым и грозным.

— Если судьба столкнёт меня с ней, я сделаю всё, чтобы она ответила за свои преступления.

— Она уже давно не подданная Камелота, — заметил его дядя.

— Это неважно. Я буду спрашивать с неё как сын, а не как король.

Говоря это, Артур развернулся к окну, а лорд Агравейн, уловив настроение короля, поднялся, чтобы оставить того в одиночестве.

Треснуло догорающее полено. Артур прикрыл глаза, и перед ним пронеслись отрывки детских воспоминаний.

Закрытая дверь спальни, дремлющей в пыли и паутине. Задёрнутые плотные занавески, прикрытые вышитыми скатертями столик и зеркало, мягкие домашние туфли, ждущие хозяйку у кровати.

Маленький Артур вечно старался проникнуть туда с деревянным мечом, говоря, что мама ждёт, когда он придёт и спасёт её от злого дракона. А однажды Моргана украла с кухни настоящие ножи — острые, заточенные, отражающие лучи могучего солнца, — и пошла вместе с ним. Они прихватили запас еды и решили устроить засаду, спрятавшись в шкафу. В замке все с ног сбились, разыскивая маленького принца и леди Моргану. Отец страшно разозлился, когда их нашли в комнате королевы Игрейны. И тогда он приказал избавиться от всех вещей, оставшихся там, а комнату переделать под оружейную. На крики и протесты сына он жёстко ответил, что его мать умерла и никогда не вернётся. После этого Артур неделями подряд плакал по ночам, накрыв голову подушкой.

Утер не позволил продлиться этому долго. Сразу после случая со спальней королевы Артуру назначили множество занятий, касающихся битвы на мечах, военного искусства и всего, что с этим связано. Король сказал сыну, что если тот больше не хочет терять тех, кого любит, то должен уметь сражаться, а для этого требуется прилежное обучение. И Артур дал клятву самому себе, что станет лучшим рыцарем не только Камелота, но и всего Альбиона.