Ты действительно здесь (гет)

На следующий день на улице снова лило как из ведра.

В канцелярии Джинши царила гнетущая тишина. Единственными звуками были сильный дождь, барабанивший по окну, и периодические вздохи самого молодого господина. Тот в очередной раз сидел за своим письменным столом, опираясь щекой на ладонь и держа в другой руке кисточку, и угрюмо глядел на документ, лежавший перед ним. Но не обращал на него особенного внимания.

Ни он, ни Гаошунь, который, как всегда, стоял сзади него, не произносили ни слова.

Но даже если ассистент сказал бы что-нибудь, Джинши наверняка все равно не слушал бы его, поскольку он совершенно очевидно был погружен в мысли о чем-то другом. Нет, вернее говоря, о ком-то.

— Она и ее растения, — пробурчал наконец молодой дворянин, прерывая этим молчание. — Будто эти штуки того стоят, чтобы ради них так рисковать собственным здоровьем…

Сказав это, он фыркнул.

— Но чему тут вообще удивляться? Ведь мы говорим здесь о человеке, который добровольно глотает яд. И даже наслаждается этим…

Удобно «забывая» о факте, что Маомао часто делала ему подобные упреки в связи с его работой.

Гаошунь не прокомментировал это. Все равно казалось, что Джинши, скорее всего, говорил сам с собой, поэтому ассистент решил не вмешиваться, а просто позволить господину выпустить пар.

На столе стоял стакан с чаем, но поскольку Джинши не трогал его, он уже давно остыл.

Так же как и атмосфера в помещении.

Джинши положил кисточку на стол, стиснул зубы и на мгновение спрятал лицо в ладонях. А после этого повернулся к ассистенту и устало посмотрел на него.

Круги под его глазами прекрасно показывали, насколько ужасно он спал прошлой ночью.

— Гаошунь.

— Да, господин?

Поскольку сходил с ума.

От беспокойства.

О Маомао.

Его брови опустились, что придавало его невероятно прекрасному лицу выражение глубокой печали.

— Это все моя вина.

Эти слова выражали как раз то, что больше всего мучило его в данный момент.

Когда он прошлым вечером перед сном в последний раз видел травницу, она хотя и шмыгала и чихала время от времени, но выглядела вообще-то неплохо после горячей ванны. Можно было сказать, что она была той же Маомао, как всегда.

И несмотря на ее подробные уверения, что с ней все было в порядке, Джинши не смог иначе, чем проигнорировать ее взгляд раздражения и положить ей руку на лоб, чтобы самим проверить ее температуру.

Факту, что та не была высокой, немного удалось успокоить его, но он все равно никак не мог избавиться от неприятного чувства, что это все было всего лишь затишьем перед бурей.

И, к сожалению, это чувство его не подвело:

* * *

Настало следующее утро. Суйрен принесла Джинши завтрак, и он поблагодарил ей, но не начинал есть, а вместо этого с нахмуренным лицом принялся оглядываться по помещению.

Главная служанка прекрасно знала, кого он искал. Она тоже выглядела слегка удивленной.

— Гм, Сяомао опаздывает сегодня, — заметила она. — Обычно она в это время была бы уже здесь, чтобы получить указания на этот день. Она всегда приходила вовремя.

Суйрен посмотрела на Джинши.

— Сейчас пойду проверю, в чем дело. А вы ешьте, пожалуйста, молодой господин.

Молодой господин окунул ложку в рисовую кашу, но затем просто смотрел на нее, не поднимая ее ко рту. После бессонной ночи у него почти полностью пропал аппетит, но он все равно после какого-то времени заставил себя съесть немного.

Хотя у него от волнения так сжалось горло, что он еле мог глотать.

Время проходило. Суйрен не возвращалась.

Ужасно напряженный Джинши уже начал мысленно считать секунды. А примерно через пять минут не смог больше терпеть и убрал завтрак в сторону, чтобы встать и пойти посмотреть сам, что происходило.

Но как только он собрался положить ложку рядом с миской, Суйрен вернулась и с печалью посмотрела на него.

— Молодой господин, у Сяомао высокая температура. Ей сегодня и наверняка еще следующие пару дней нужно остаться в кровати.

Ложка выпала у Джинши из руки. Он выпучил глаза и вскочил на ноги.

— Так и знал! Я… Я так и знал! Мне нужно немедленно к ней!

Он хотел выбежать из помещения, но Суйрен стала перед дверью.

— Она попросила меня не пускать вас слишком близко к ней, чтобы вы опять не простудились. И я с ней полностью согласна. Вам нельзя снова болеть, молодой господин.

Джинши застыл и посмотрел на нее с таким выражением, от которого у пожилой женщины с большой вероятностью начало болеть сердце. Он уже собирался открыть рот и возразить, но затем снова закрыл его, сжал руки в кулаки и опустил голову.

Его взгляд было сложно описать.

— Пожалуйста, позаботься о ней, Суйрен… — наконец тихо выдал он. По его голосу было слышно, как трудно ему было держать себя в руках.

Она подарила ему маленькую улыбку.

— Естественно, молодой господин. Это само собой разумеется. Я принесла ей воду и помогла переодеться в чистую одежду. Пока она спит, но попозже я ей еще принесу что-нибудь поесть.

— Спасибо.

— Она сказала, что отлично справится сама и что мне не стоит заморачиваться с ней, потому что она всего лишь служанка, но я, конечно, не собираюсь просто так бросать ее.

Джинши снова поднял взгляд, а затем вздохнул.

— Да… это на нее похоже. Не слушай ее, Суйрен…

В этот момент пришел Гаошунь, чтобы провести Джинши на работу.

* * *

— Да, так точно. Моя вина. Моя, — пробормотал Джинши теперь, сидя у себя в канцелярии, положил голову на стол и с пустым взглядом уставился в никуда.

— Пожалуйста, не вините себя, господин, — ответил Гаошунь с легким сочувствием в голосе и сложил руки за спиной. — Сяомао сама решила выйти, чтобы собирать травы в дожде. Вы здесь не при чем.

— Верно, но если я бы не заразил ее своей простудой, она возможно бы не заболела даже после того как промокла под этим дождем… у нее довольно крепкое здоровье…

— Я знаю, господин. Именно поэтому я уверен, что она быстро поправится, вот увидите. Была бы Сяомао сейчас здесь, то наверняка сказала бы вам, что бесполезно ломать себе голову из-за чего-то, что все равно уже нельзя изменить. Верно? Ведь вы знаете ее.

— Ой, еще как.

На губах Джинши теперь появилась горькая улыбка. Он провел рукой по лицу. Его ассистент был прав, и Джинши действительно ценил его попытку подбодрить его, но чувство вины держало его сердце в настолько крепкой железной хватке, что слова почти не действовали на него. Оно исчезнет только после того как он убедится собственными глазами, что Маомао полностью выздоровела и снова стала такой, как обычно.

А до этого придется продолжать мучиться.

Сосредоточиться на работе пока стало невозможно. Совершенно невозможно.

Гаошунь, который отлично знал своего хозяина, это, видимо, тоже заметил. И поскольку он так хорошо знал его, ему также удалось понять, что Джинши сейчас больше всего желал сделать.

Ассистент вздохнул и кратко потер себе спинку носа, прежде чем снова заговорить:

— Как вижу, вы пока не продвигаетесь в работе, господин. Поэтому может, вам сделать маленький перерыв и пойти проведать Сяомао? Мне кажется, вам после этого станет легче.

Как только Джинши услышал эти слова, он тут же поднял голову со стола и так резко встал, что стакан с чаем чуть не оказался на полу.

* * *

Джинши в тот день уже один раз получил возможность навестить травницу после завтрака, после того как ему удалось уговорить Суйрен пустить его хотя бы на пару минут в ее комнату, чтобы он смог посмотреть на нее собственными глазами. Его главный аргумент был, что он иначе весь день не найдет никакого покоя.

Конечно, он тогда уже знал, что его беспокойство просто так не уйдет от лишь одного краткого визита, но решил не выговаривать это вслух, боясь, что Суйрен снова передумает.

Нервно дергая спрятанные в широких рукавах пальцы, он таким образом отправился к комнате Маомао в сопровождении Суйрен и Гаошуна. Он был вынужден всеми силами держать себя в руках, чтобы не ускорить шаг и не побежать к ней.

Какое счастье, что ему, по крайней мере, в собственной резиденции и в окружении своих слуг не нужно было надевать свою привычную маску.

Маомао лежала в кровати спиной к нему. Из-за ее позиции он не мог видеть ее лицо, но судя по регулярным движениям ее грудной клетки, она сейчас с большой вероятностью крепко спала. Он с облегчением заметил, что ее сон был более или менее спокойным.

По ее дыхательным звукам было слышно, что у нее наверняка был забит нос. Так как у него, когда он сам болел простудой. Он наметил себе попозже попросить Суйрэн приготовить Маомао одну из этих ингаляций.

Джинши сглотнул. Он сделал несколько шагов в ее сторону, чтобы лучше посмотреть на травницу. Очень тихо, чтобы не потревожить ее.

Лежа в кровати, Маомао выглядела настолько маленькой и хрупкой, что у Джинши от ее вида заболело сердце и появилось почти непреодолимое желание обнять и защитить ее. Но затем он правой рукой схватился за левое предплечье и чуть не поцарапал себе кожу, чтобы прийти в себя и сдержаться. Физической боли удалось отвлечь его от эмоциональной, хотя и только на немного.

Он слегка наклонился над Маомао и начал осматривать ее покрасневшее от температуры лицо и маленькое, дрожащее тело. Ее руки были в очередной раз сжаты в кулаки. Она немного дернулась, будто ощущала его присутствие.

Молодой господин вздохнул. Даже если он поддастся этому желанию, защитить свою маленькую травницу от простуды он все равно не сможет. В отличие от Маомао, которая так прекрасно заботилась о нем во время его собственной болезни и знала средство против каждого из его симптомов, от него самого в этих отношениях не было никакой пользы.

Он почти ничего не мог сделать для нее. Ничего, чтобы облегчить ее страдания.

Эта мысль чуть не довела его до слез.

Это был самый первый раз в его жизни, что он видел важного ему человека в таком состоянии. Первый раз, что он испытывал достаточно сильные чувства к другому человеку, что чуть не погибал от волнения.

Было просто невозможно описать это словами.

Джинши с некоторыми усилиями проглотил боль и взялся за одеяло, которое слезло немного, чтобы накрыть Маомао до подбородка.

А затем его рука собралась дотянуться до ее лица, чтобы ласково погладить ее по щеке, но внезапно застыла, когда за его спиной раздался голос Суйрен.

— Молодой господин, пожалуйста, не так близко.

А, правильно. Он совсем забыл.

Но, если честно, ему было совершенно все равно, заразится он или нет. Ведь для него было в тысячу раз лучше болеть самому, чем видеть, как болела Маомао.

Первое было просто неприятно, а второе настоящим мучением.

Если кто-то предложил бы ему взять на себя простуду Маомао, он бы согласился, не думая дважды.

О, как же ему хотелось что-то сделать для нее, как-нибудь помочь ей…

* * *

Но на этот раз, когда он во второй раз направлялся к ней, тревожное чувство в его желудке вернулось с такой силой как никогда. И чем ближе он подходил к ее комнате, тем хуже оно становилось.

До такой степени, что ему показалось, что его от чистого беспокойства вот-вот вырвет.

Как сигнал тревоги внутри него. Всепоглощающий страх, что что-нибудь случилось с его травницей во время его отсутствия.

Стараясь скрыть свое нынешнее состояние, Джинши надеялся, что Гаошунь, как всегда, шагающий за ним, не заметит его внутреннюю борьбу. Но поскольку тот относился к тем людям, которые знали его лучше всех, шансы у молодого господина были малы.

«Успокойся. Тебе нужно успокоиться, — говорил он себе мысленно и глубоко дыша. — Травница в порядке. Она наверняка все еще лежит в кровати и спит, а ее температура уже снизилась. Нет никакой причины волноваться».

Но это не помогало. Он просто не мог успокоиться.

Наконец слегка дрожащая рука Джинши открыла дверь к ее комнате…

…и сразу после этого по всей резиденции раздался его душераздирающий крик.

— МАОМАО!!!

Травница лежала между кроватью и столом на полу. Ее глаза были закрыты, и она не двигалась. Ее тело дрожало как осиновый лист.