Написанному верить (джен)

И каждое утро он воскуривал благовония и приносил жертвенную амброзию богу. И каждый вечер он омывал алтарь вином и умащал маслом хулуппу. И каждую свободную минуту мысли его просили одарить его благостной тенью великого Мэ.

Боль, постоянная, непрекращающаяся, которая терзала его голову, тело, душу, разорванную в клочья предательством и, перевязанную клятвами будущей крови, теперь перестала мучить. Северус давно смирился с тем, что дни его сочтены, но только сейчас, словно ребенок, наплакавшийся вдоволь, он, наконец, успокоился. Он полюбил медлительную строгость дней, когда утопал в презрении всех, кого встречал на своем пути. Устоявшаяся и перешедшая в рутину ненависть, дарила умиротворение собственной предсказуемостью. Это была его жизнь, которую следовало дожить и быть благодарным за нее. И он старался: мучил кошмарами близнецов Кэрроу, добавлял тонизирующий эликсир в еду преподавателям, вылавливал учеников по углам и разговаривал с замком, умоляя его защитить их своими стенами.

Поэтому, когда пришло время умирать, Северус умер, без сожалений простившись с той жизнью, что выпала ему в первый раз. Ниназу — питающий мудрость, дал ему вторую жизнь. И зельевар этого не забывал, ибо каждое утро, и каждый вечер на алтарь лились амброзия и масло.

Все вокруг заволокло пылью, когда сработала ловушка и ниша в стене Катакомб святой Присциллы рухнула, чуть не похоронив под собой троих человек.

— Черт возьми, все целы?! Гермиона! Северус!

— Экскуро! Гермиона!

— Все хорошо. Просто слегка растерялась — она медленно встала на ноги, дрожа всем телом. Старательно изживаемые реакции собственного тела на громкие звуки и вспышки, снова дали о себе знать. В голове тут же лихорадочно закрутились сотни когда-то заученных заклинаний, назначение половины которых она уже успела забыть. Ноги не слушались, а руки непроизвольно ощупывали себя в поисках волшебной палочки. Храбрая гриффиндорка начинала паниковать.

— Дышите, Гермиона, — Феликс приобнял ее за плечи, заглядывая в лицо — Северус, у тебя что-нибудь есть? Кажется, наша девочка испугалась сильнее, чем сказала.

— Выпейте это, прошу вас, — зельевар протянул ей пузырек вишневого цвета.

— Спасибо, мне лучше, — ответила она, протягивая уже пустой флакон обратно Снейпу.

— Я не увидел растяжки и порохом совсем не пахнет. Что это было, Северус?

— Магическая ловушка. Заклинание взрыва, заключенное в определенный предмет. Его сложно обнаружить, особенно, если этого не захочет тот, кто его сюда поместил. Однако в нашем случае он все же немного просчитался, — Снейп усмехнулся, глядя на Гермиону — наша всезнайка не зря посоветовала выставить щит. Я бы ограничился проверкой на остаточные чары. Что вас смутило?

— Пыль возле свертка была закручена спиралью. Такое бывает от боевых заклинаний — тихо ответила женщина.

— Полагаю, мне не стоит спрашивать, откуда вы это знаете, да? — произнес Феликс — Смотрите, тут черепки какие-то.

— Это древние книги, — Северус провел над ними руками, бормоча что-то себе под нос — они не магические, но носят отпечаток древней магии, я такого не встречал. Надо починить то, что разбилось. Репаро!

— И что ты забыл в МИ-6? Знаешь, Гудини, ты собирал бы целые стадионы с такими способностями! — Феликс похлопал по плечу напарника — Вы уверены, что это книги? Я никаких букв не вижу.

— С ума сойти! — вклинилась уже пришедшая в себя Гермиона — это старошумерское пиктографическое письмо. Такие изображения были распространены примерно в четвертом тысячелетии до нашей эры. Это потом пришла стройная клинопись, но сначала была примитивная форма рисунка. Вы хоть знаете, что мы нашли?! Таких табличек крайне мало. Шумерская культура в чистом виде почти не сохранилась. Мы знаем о ней только через другие культуры, которые пришли ей на смену: аккадскую, вавилонскую, ассирийскую... Их надо передать специалистам — строго заявила бывшая гриффиндорка.

— Чуть позже, обязательно, — поспешил заверить ее Северус — мы так и не нашли то, что искали. Вот это — он указал на таблички в ее руках — только малая толика того, что мы должны найти и доставить в Британию. Остаточное магическое излучение указывает на то, что артефакты, интересующие нас забрал тот, кто оставил эту ловушку. И мы должны выяснить кто это. Вы сможете прочесть записи, хотя бы в общих чертах?

— Да, но мне потребуется время. Хотя бы сутки. Если в очень общих чертах…

— Что ж, оно у вас есть, Гермиона. Возвращаемся в отель. Даю вам два дня как раз до открытия конгресса. Потом вы мне будете нужны. Мне не нравиться, что кто-то в магической Англии охотится за такими мощными артефактами.

— Может, вам поговорить с Малфоем — скептически предложила Гермиона — с Драко Малфоем. Гарри рассказывал, что часто работает с ним, он стал прекрасным артефактологом. Его семья много веков занята сбором магических памятников. Он может знать новых игроков на рынке, если они появились.

Это была хорошая мысль, в конце концов, каждая чистокровная магическая семья имела одну или несколько узких специализаций, которые поддерживали волшебную экономику. Малфои, кроме прочего, собирали артефакты. То, что видел сам Снейп и то, что позволили увидеть Воландеморту, когда он жил в Мэноре, было только вершиной айсберга. Аристократия раскрывает свои тайны только тогда, когда это выгодно ей и ровно настолько, чтобы остаться на плаву. Остальное? Либо ты член семьи, либо ты никто.

— Сомневаюсь, что подобными вещами занялся новый человек. Слишком большие затраты, кроме того, привлечены магглы. Это кто-то хорошо нам знакомый, — Северус тяжело вздохнул и потер переносицу — кто-то, кто точно не захочет меня видеть.

Снейп уже думал об этом. Слава Малфоев, как собирателей древности, бежала впереди них. Но вот как это выяснить наверняка? Люциус был сложным противником, нервным и непоследовательным, но опасным в своей неожиданности. Он наступал стремительно и бил всегда больно.

После войны они так и не возобновили общение, хотя Северус давал показания в защиту старого знакомого. В конце концов, Люциус как мог, но пытался сказать ему о том, что, скорее всего, темный лорд попытается убить его. В то время директор Хогвардса не был избалован проявлениями заботы в свой адрес и подобные жесты, пусть и едва заметные, ценил.

Нарцисса иногда писала ему, но всегда по поводу, в основном, поздравления с очередной датой или праздником. Но даже из этих немногословных сообщений, Северус знал, что Люциус хандрил и, кажется, от скуки решил ввязаться в какую-то авантюру, так леди Малфой называла все деловые предприятия мужа. Но что если в последний раз она говорила буквально?

А вот с Драко Северус общался регулярно. Мальчишка очень изменился со времен учебы в школе. От былого лоска слизеринского принца остались разве что безупречные манеры. Весь же его облик и поведение говорили о тихой и скромной жизни. Он почти не появлялся в обществе, даже его благотворительные проекты проходили тихо, без лишней помпы. Драко предпочитал конкретные действия пустым разглагольствованиям, которые так любили в «Ежедневном Пророке».

Теперь молодой лорд стал уверенным в себе мужчиной, первым волевым решением которого была женитьба на младшей Грнграсс, Астории. Они оба слишком рано столкнулись с неприглядной военной изнанкой и на собственной шкуре поняли, что фанатизм всегда есть суть ограниченность, а стало быть, их теперешнее отношение к магглам, магии и прочим спорным вопросам магического сообщества вызывало отклик исключительно у молодой части волшебного населения. Их семьи были разочарованы выбором детей и той жизнью, которую они для себя избрали. Но это не мешало Драко и Астории. Их сын, Скорпиус, в этом году занял свое место на Слизерине. И Северус тепло относился к мальчику, испытывая, такие неожиданные для себя теплые чувства к сыну своего бывшего ученика и подопечного.

Отчасти именно поэтому, Снейп стремился исключить фигуру Люциуса из списка подозреваемых. Его семья и так многое претерпела из-за необдуманных действий ее главы. И усугублять этот ущерб Мастер зелий не собирался.

* * *

Парижская подземка полнилась зловонием и таким привычным шумом поездов и пассажиров. Поколебавшись секунду, мужчина в белом пальто и старомодной шляпе шагнул в сторону от основного прохода. В коридоре между рекламой стоматологических услуг и картой метрополитена он увидел четверых мужчин.

— Итак? — начал он без промедлений.

— Все, как вы просили, мистер Малфой — один из них протянул коробку.

— Прекрасно! — довольно сказал Люциус — Это все?

— Нет. Мы оставили вашу ловушку с тем, что осталось. Там нет магии, простые черепки — поспешил исправиться «рабочий».

— Черепки? — голос Люциуса тут же приобрел жесткое звучание.

— Ну да, ничего серьезного, простая глина. Зато теперь мы точно знаем, что мы не одни охотились за этим — и он довольно осклабился — вот, посмотрите — и протянул в руки Люциуса пачку фотографий.

— Значит вот как? — произнес Малфой себе под нос — Я хочу, чтобы вы проследили за ними. Они что-то знают, и я хочу знать что.

С этими словами он уже намеревался уйти, но был остановлен:

— Эй, мистер, а как же наши деньги?

— Ах, да, — недовольно нахмурился аристократ — держите! — и протянул увесистую пачку в руки одного из четверки — Всего хорошего!

Люциус прекрасно понимал, что привыкнуть к маггловскому миру у него никогда не выйдет, для этого нужно хотя бы немного испытывать симпатию к простачкам. Его выдержки хватало лишь на ведение грязных дел с людьми, готовыми на все, ради легкой наживы. Таким можно наврать, что угодно, а если те захотят возмутиться, то манипуляции с памятью и волей это как раз то, что у него всегда прекрасно получалось.

— Мсье, я не ел несколько дней, — старый пропойца, присевший на скамью, требовательно протянул руку по направлению к Люциусу.

— Ну, так сделайте над собой усилие, — зло прошипел

Малфой — и поешьте, наконец!