Написанному верить (джен)

Северус Снейп пробирался проходными дворами. Его информатор смог сообщить только адрес, до того, как французские газеты раструбили о смерти подданного Великобритании. Мимо госпиталя Сент-Анн, минуя отделение полиции, он вышел на улицу Кабани. Взгляд зацепился за рабочих, что латали дорожное полотно. Нырнув в переулок, Северус устремился к третьему номеру, где была назначена встреча. Встреча или облава. Прошло двадцать лет, а он снова наступил на те же грабли.

Двор-колодец был пуст. Обычно, посреди дня в районе кипит жизнь. Четырнадцатый округ Парижа — один из последних островков старофранцузского порядка, куда не так часто пробираются туристы и где еще не пустили корни уроженцы бывших колоний. Сейчас же отсутствие свидетелей скорее тревожило, чем успокаивало.

Едва дойдя до парадной, Северус услышал, как бьется стекло и в тот же миг перед ним на землю упал горшок с геранью, из арки появились рабочие, те самые, что заделывали дырки в асфальте. Четверо против одного. Снова.

На дипломатию рассчитывать не приходилось. Тот, кто ждал его в квартире, скорее всего, уже был мертв. Северус послал заклинание оглушения, но его новых знакомых это не остановило. Готовясь отражать нападение, маг принял боевую стойку. В руках у рабочих он с удивлением разглядел оружие. Если это магглы, то почему они не остолбенели? И он снова послал на противников древнее волшебство. Ничего.

— Что вам нужно? — предостерегающе рыкнул Северус, все еще держа палочку наготове. Ответа не последовало. Вместо этого четверка лишь ускорилась. Тогда Снейп попытался трансгрессировать.

— Не советую, — наконец, подал голос один из «рабочих» — далеко не улетишь.

— Уверен? — Северус хищно прищурился и растаял в черной дымке магического полета.

Итак, встреча не состоялась, что плохо, но он все еще жив, и этот факт, несомненно, радовал. Это были обычные люди, Снейп был в этом уверен. Но тогда почему на них не подействовало магия, и откуда над Парижем взялся антитрансгрессионый барьер? Если им помогал волшебник, то почему он не выступил против него? Куда эффективней было бы использовать в бою оружие и магию одновременно. Если это было предупреждение, то от кого? О того, кто не знал, насколько Северус силен, или от того, кто прекрасно осведомлен об этом?

Бывший профессор зельеварения, а ныне Невыразимец и шпион Ее Величества королевы Великобритании, после битвы за Хогвардс, предпочел уйти в тень магического сообщества. Он, наконец, получил возможность вести ту жизнь, о которой всегда мечтал. Теперь Северус был обеспеченным человеком со знаниями, как наслаждаться всеми благами цивилизации, не страдая при этом от пресыщенности. Именно поэтому он выбрал стезю бойца невидимого фронта. Закаленный работой на Орден Феникса и Темного лорда, его ум нуждался в сложных задачах, которые не могли обеспечить, ни составление учебных планов для Хогвардса, ни варка зелий для частных заказов.

Первое, что сделал чудом спасшийся бывший директор школы волшебства, вступил в права рода Принцев, единственным потомком которого он остался. Вопреки мнению общественности, этот шаг не принес Северусу ничего, кроме морального удовлетворения и разваливающегося поместья с ополоумевшими от жизни взаперти домовыми эльфами. Первые полтора года он восстанавливал старый дом.

Бедные домовики пребывали в истерике, причин которой Снейп не понимал. Проклиная и тут же восхваляя нового хозяина, эльфы наотрез отказывались, тем не менее, слушать волшебника. Они лишь стояли рядом с ним и, когда не рыдали, смотрели на него, не отводя своих огромных глаз ни на секунду, моргая лишь изредка.

Спустя почти полгода, такое положение вещей изрядно нервировало Северуса и он решился на эксперимент с зельем прояснения рассудка. Решить предстояло несколько задач. Во-первых, зелье имело весьма непродолжительный эффект, которого хватало только на то, чтобы старые колдуны могли написать завещание. Во-вторых, никто никогда не пытался использовать зелье прояснения рассудка для волшебников на эльфах или других магических существах. В-третьих, нечего было и думать влить экспериментальный образец в домовиков. И Северус нашел выход: он распылял зелье из пульверизатора, на стоящих рядом «помощников».

Кажется, попытки с тринадцатой, зелье подействовало на несколько минут, которых, впрочем, оказалось достаточно, чтобы домовики объяснили свое поведение. Будучи полукровкой, не до конца искушенным в законах родовой магии, Северус не выполнил последнее условие вступления в род, не заключил союза с домом, не провел ритуал на собственной крови. К сожалению, завершение последнего этапа так и не привело к соблюдению субординации между хозяином и его слугами. Свой утренний чай Северус ждал вот уже девятнадцать лет.

Когда с восстановлением поместья было покончено, а надежды на то, что эльфы образумятся похоронены, Снейп решил, что служба Невыразимца как нельзя лучше отвечает его запросам неутомимого исследователя, каким он всегда был. Происхождение делало его близким и миру магглов, и миру волшебников, а знания были так обширны, что его кандидатуру без проблем одобрили в секретную службу Ее Величества. Так Северус снова стал шпионом.

В Париже он оказался по делу, волновавшему не только Корону, но и магическое Министерство. Согласно традициям политических игр стяжать наживы там, где не смогут возразить, старушка Англия не смогла остаться в стороне, когда ближневосточные распри перекинулись и на магическую половину региона. Северус стал тем человеком, на плечи которого пало обеспечить безопасную транспортировку магических реликвий на остров.

К сожалению, ни звание шпиона, ни волшебная палочка, не смогли победить британскую бюрократию. Северус опоздал, и легендарная звезда Инанны досталась французским коллегам. И тут в пору было бы произнести знаменитое се ля ви, если бы не стало известно, что целая библиотека артефактов не осела в музеях Франции, а находится в частных руках на основаниях, имеющих к закону весьма опосредованное отношение.

Сегодня Снейпа ждала покупка реликвий у владельца фармацевтической компании. Винсент Джамаль смог сорвать куш, сотрудничая с армией Евросоюза, во время их участия в ближневосточном конфликте. Контракт окупился сторицей, потому что вместе с внушительной суммой на счету, сын простой домохозяйки и выходца из Марокко получил такое, за что весь магический мир готов был отдать свои богатства.

«Вот уж действительно» — размышлял Северус: «Кому война, а кому и мать родна». Впрочем, не в его правилах было удивляться человеческой природе — он и сам был не без греха. Возвращаться в гостиницу было опасно, и он какое-то время просто катался в метро, предварительно выпив оборотное зелье. Ему предстояло доложить о сорванной встрече и о том, что его намерения были раскрыты. Северус не возражал уступить сирийцам, в конце концов, справедливость была на их стороне, но проиграть французам — дурной тон. Возможно ли, чтобы в игру вступили еще игроки? Информации катастрофически не хватало.

Был уже поздний вечер, когда Северус, накинув на себя отводящие чары, самовольно вселился в один из номеров отеля Британик, что так удачно встретился у него на пути. Определенно именно в такие моменты зельевар ощущал детский восторг, когда удавалось воспользоваться волшебством и остаться незамеченным. Встретившийся по пути метрдотель, был слегка озадачен растерянностью гостя, который вдруг «забыл», в каком номере он остановился. Обильный ужин и уютные апартаменты, безусловно, скрасили проваленное задание, однако вопрос о дальнейших действиях шпиона все еще оставался открытым.

Привычные источники связи не вызывали доверия, особенно, когда Снейп был так близок к провалу. Он зачаровал бумагу для записей, что сиротливо ютилась рядом с телефоном: «Встреча сорвалась. Засада. Жду дальнейших распоряжений». Ждать долго не пришлось: «Возвращайтесь. Порт-ключ сработает завтра в полдень. Сквер Сен-Жак, башня Святого Иакова, северный вход, старый башмак».

Северуса не покидало ощущение, что он что-то упускает. Это было не самое заурядное дело, однако гибель его информатора в планы не входила. Да и судьба мсье Джамаля до сих пор оставалась неизвестной. Установив охранные чары, Снейп решился на отдых.

Жизнь шпиона не располагает к откровенным разговорам. Негласное правило «ни одной мысли вслух», подчас самый сложный навык, если только тебя не приучили к скрытности с детства. Иногда Северус думал, что с самого рождения у него не было выбора, кроме как стать шпионом. Кем он, в сущности, был? — маленьким щуплым оборванцем, выслеживающим пьяного отца из паба, чтобы посмотреть, в каком настроении сегодня пребывает старина Тобиас. Если повезет, он споткнется и улетит в канаву, где и проспит до утра. А если не повезет, то нужно быстро добежать до дома и хотя бы спрятать острые предметы и, может быть, увести мать отсидеться в церковь.

Это он придумал, ходить туда, чтобы помогать бездомным. Они оба слишком гордые, чтобы напрямую просить помощи и выносить сор из избы, приходили туда, чтобы разливать суп или делать, что попросят. Работы всегда хватало. И неважно, что там же, бедная Эйлин Снейп подбирала в развалах одежды, отданной на благотворительность вещи для себя и сына. У них, по крайней мере, было место для ночлега, как только Тобиас засыпал.

Приняв оборотное и «состарив» свой костюм, Снейп превратился в весьма потрепанного жизнью забулдыгу. Башня святого Иакова находилась совсем близко от его отеля. В свое время это была часть огромного храма, который не выстоял под напором Великой Французской революции. Теперь, окруженная сквером, она стояла как памятник былому величию рода Валуа и непревзойденному гению Николаса Фламеля.

Ловко пробираясь через небольшие группы гуляющих, Северус прошел через южный вход к памятнику Паскаля. Напротив северного входа в башню, рядом с детской площадкой, валялся башмак:

— Не вежливо с вашей стороны уходить не попрощавшись, мистер Снейп — уставилась на него девчушка лет четырех и продолжила, прокуренным басом, явно с отдышкой — Плохие манеры могут здорово усложнить вам работу, дорогой мастер. А между тем, одно дело делаем.

Снейп просто окаменел от неожиданности. Нет, к такому развитию событий он всегда был готов, просто потому, что шпион априори вне закона, а стало быть, его всегда будут пытаться поймать. Но зачем это делать в теле почти младенца? Разве что это было сделано намеренно, чтобы сразу обозначить статус-кво?

— Не припомню, чтобы мы были знакомы, — Северус внимательно осмотрел собеседника.

— Весьма шапочно. Но нам ничего не мешает стать ближе. Я обязан вам жизнью и жизнью моих детей, — лицо девочки стало не по-детски серьезным, а потом вдруг расцвело самой широкой улыбкой на свете — А знаете, давайте с вами пообедаем в Лондоне на следующей неделе!

— Зачем?

— Да просто так! Поговорим. Вы ученый человек, филантроп, эстет в конце концов. А я не силен в науках и в остальном, — хриплый бас, все так же улыбаясь во всю детско-беззубую физиономию, настаивал — Но кое-что я знаю. У меня наконец-то появился шанс отблагодарить вас, и я его не упущу.

— Это весьма благородно с вашей стороны, — помедлив, произнес Северус — однако, не в моих правилах принимать подобные предложения от незнакомцев. Я был бы счастлив, исправить это досадное недоразумение сразу, как только пропадет необходимость прятаться под чужой личиной и мне, и вам.

— Нет, вы все-таки джентльмен! — восхитилась «девочка» — Я пришлю вам приглашение на обед в ближайшие дни, если вы не против.

— Буду ждать, а сейчас прошу меня простить — заметив, что башмак начал подрагивать и вот-вот привлечет к себе нежелательное внимание, Снейп счел этот странный разговор оконченным и в один шаг оказался рядом с порт-ключом. В следующую секунду все, кто были невольными свидетелями такой прыти от старого клошара, едва смогли бы когда-нибудь ясно вспомнить, что их так удивило.

Он приземлился в атриуме Министерства как раз, когда лучшие кадры магической бюрократической машины ринулись на обед. С трудом удержавшись на ногах, Снейп проклял врожденную способность англичан выстраиваться в очередь. Хорошо организованная человеческая масса в таком случае становилась мощным оружием, сметающим на своем пути все ограждения и некоторых шпионов магмира.

— Мистер Снейп, пожалуйста, проходите, мы вас ждем! — встретил его ответственный секретарь, едва открылась дверь в отдел тайн — как вы себя чувствуете? Вы не ранены?

— Благодарю. Я здоров. Мистер Блэк у себя?

— Да-да, я доложу о вас — протянув в руки обязательный чай, отвертеться от которого не получалось ни у одного посетителя, секретарь растаял в нише, ведущей в кабинет главы отдела — Вас ожидают, — услышал он вскоре.

Мистер Блэк — восторженный толстяк, чье настоящее имя, разумеется, в целях конспирации, было известно только ему самому, рассеянно сыпал корм в аквариум с мозгами:

— Что-то они сегодня не в духе… Ума не приложу, что с ними случилось! Северус, — резко поворачиваясь к своему сотруднику, он продолжил — вы смотрите телевизор? Вы же полукровка.

— Нет, мистер Блэк, я не имею такой привычки, однако, в детстве случалось — невозмутимо ответил Снейп, давно привыкший к странной манере поведения своего начальника.

— Вот как… А скажите, вы что-нибудь знаете о влиянии телевидения на человеческий разум? — явно о чем-то подозревая, допытывался невыразимец.

— Уверяю вас, оно весьма неблагоприятно. Если продолжите в том же духе, у вас в аквариуме в скором времени вместо мозгов будет каша. Уж поверьте моему преподавательскому опыту. — Снейп даже бровью не повел, когда собеседник пораженно икнул и отключил от блока питания изображение, отдаленно напоминавшее Ричарда Хаммонда.

— Великий Мерлин, Северус! Как хорошо, что вы зашли. Я знаю про Париж, мне доложили. Это такая неприятность! Вы знаете, где сейчас находится мистер Джамаль?

— Нет.

— Что ж, полагаю, наши французские коллеги смогут о нем позаботиться, однако, как стало известно, его коллекция шумерских реликвий сейчас надежно спрятана. Мы подозреваем Италию. Магическое излучение на границе несколько дней назад увеличилось. Мы не можем прямо вступать в конфронтацию с итальянскими властями, так же, как не можем совсем списывать со счетов интерес этой державы к артефактам такого рода. Вы должны отправиться под видом профессора истории и археологии в Рим. Через две недели ожидается большой конгресс научных работников и политиков для обсуждения вопросов сохранения исторических объектов и политики передачи артефактов странам-правообладательницам. Надеюсь, не нужно объяснять, что вы должны управиться до того, как будут приняты резолюции по основным темам, — мистер Блэк тяжело вздохнул — как представлю, что придется возвращать грекам мраморы Парфенона, со мной тут же делается инфлюэнца.

— Этак еще сокровища древнего Египта потребуют и ворота Иштар для Ирака? — усмехнулся Снейп.

— Не хочу об этом думать. Надеюсь, наш дипкорпус справится с поставленной задачей. Да, Северус! Вам понадобиться ассистент, разбирающийся в истории и археологии. К сожалению, после последнего сокращения кадров, мы не располагаем подобными специалистами. Поиск напарника ложиться на ваши печи.

— Как и составление сметы, полагаю? — в ответ невыразимец лишь смущенно пожал плечами.

И где, скажите на милость, ему искать историка с опытом полевых работ? Это должен быть кто-то с маггловским образованием. К сожалению, в многочисленные достоинства волшебного мира не входила высшая школа. Северус сразу отмел ученых из университетов. Они наверняка полным составом будут на этом чертовом конгрессе. Брать кого-то попроще, вроде школьных учителей тоже рискованно — у них наверняка есть семьи. Если одному человеку легко можно затуманить разум, то, что делать с его родственниками и друзьями? Всегда есть шанс упустить кого-то. Поэтому без крайней необходимости Снейп предпочитал не лезть с уборкой в голову к людям. Он очень давно понял красоту простых решений.

Повинуясь не столько интуиции, сколько разуму, историков Снейп решил искать в Британском музее. Двигаясь на юг от нулевого меридиана волшебного мира, вокзала Кингс — Кросс, он очень скоро оказался на Грейт Рассел стрит. Громадина музея, обрамленная ионическими колоннами, завораживала. Музей стоял так, словно подавлял пространство вокруг себя, знаменуя величие империи, давно переставшей быть таковой.

Устремившись к дверям, Снейп не заметил, как налетел на кого-то. С высоты своего роста он разглядел только взлохмаченные кудри:

— Мэм, я прошу меня простить, — произнес Северус, галантно протягивая руку незадачливой посетительнице — мне следовало быть внимательнее. Надеюсь, вы не ушиблись? Чем я могу… мисс Грейнджер?!

— Профессор?

— А мир действительно тесен, мисс Грейнджер, — вся эта ситуация изрядно позабавила зельевара — Могу я спросить, что вы здесь делаете?

— Я здесь работаю на полставки, приглашенным лектором, — произнесла потрясенная и отчего-то очень смутившаяся бывшая отличница Хогвардса.

— В музее? Лектором? — не унимался Снейп.

— Да. Здесь принято читать лекции для взрослых и для детей на разные исторические темы. Что-то вроде «проведи свободное время с пользой».

— И магического образования хватает для чтения лекций? — бывший учитель усмехнулся.

— О, я окончила Кембридж, — она ответила с горделивыми нотками в голосе — я магистр истории.

— Мисс Грейнджер, — шпион и невыразимец понизил голос и, рискуя нарушить все мыслимые нормы приличия, наклонился к бывшей ученице — вы верите в судьбу?

Верит ли она в судьбу? Спросите, что попроще! Возможно, раньше и верила. В конце концов, вся история ее общения с Гарри Поттером намекала на некоторую предрешенность жизненных событий. Все это непонятно откуда взявшееся в маггловской семье волшебство, странная школа с ее непостижимыми дисциплинами и друзья, которым повезло выжить в войне и те, кому не повезло. А теперь она знала наверняка, что все, что происходило в жизни, являлось прямым следствием ее поступков.

Куда интереснее вопрос был ли у нее выбор совершать или нет эти поступки. И вот здесь положительного ответа не было. Золотое трио в раннем возрасте усвоило, что свобода воли — не более чем красивая сказка, обусловленная, как ни странно, заботой о всеобщем благе. С точки зрения маленького человека это ужасно, но если ты занимаешь высокое положение, то подобный расклад становиться логичным — куда легче управлять стадом, идущим в одну сторону, чем вылавливать каждую овцу по оврагам. И хорошо если пастух добр.

Неожиданная встреча с бывшим школьным профессором все никак не отпускала. Гермиона вдруг разом вспомнила все, что так старалась забыть. Ей почти удалось не паниковать, отправляя детей в Хогвардс в первый раз месяц назад, но, видимо, на этом ее выдержка и закончилась. Мерлин, как же было стыдно почти разрыдаться прямо при Снейпе! Да что с ней?! Впрочем, если и было что-то, что удивило ее больше собственных слез, так это невероятная деликатность Мастера зелий. Уж чего-чего, а этого качества она за ним никогда не наблюдала.

Наскоро объяснив, что она давно не мисс и что ей чужд фатализм, она, тем не менее, согласилась выслушать своего преподавателя. Он пригласил ее в Блумберскую таверну на Уэст Сентрал стрит. Идти пришлось недалеко, и она была рада перевести дух и справиться с собственным смущением. Тот Северус Снейп, которого она знала, не имел ничего общего с этим, сбившим ее с ног, человеком. Казалось, он не постарел ни на день. Он, безусловно, прибавил в весе, Молли Уизли сказала бы, что он возмужал, и была бы права. Тайный двойной шпион времен борьбы с Воландемортом, по прошествии этих девятнадцати лет выглядел так, как будто бы кто-то взял ластик с карандашами и перерисовал вечно хмурого профессора.

Его лицо, наконец, было расслабленным, на губах была все та же ухмылка, но теперь без тени язвительности. Глаза по-прежнему проницательно смотрели на собеседника, только сейчас там читался искренний интерес, а не желание подловить. У него была аккуратная прическа, прекрасно сидящий костюм и дорогой парфюм. Из-под белой манжеты выглядывали часы, стоимостью в целое состояние, а его руки были холеными и говорили об его образе жизни едва ли не больше, чем все вышеперечисленное.

Конечно, лучшая выпускница Хогвардса была смущена. Ей эти годы дались не так легко, как она грезила в детстве. Взрослая жизнь с ее ответственностью за детей, никогда не заканчивающимся бытом и ноющей болью от рухнувших надежд сломает кого угодно. Все дело в глубине ран и крепости убежища. В последнем Гермиона не сомневалась.

— Сэр, очень неожиданно встретить вас вот так, посреди дня в маггловском Лондоне, — «Что угодно, только не молчи!» — повторяла она про себя — О вас ведь совсем ничего не было слышно.

— Как и о вас, мисс… миссис Уизли, полагаю?

— Грейнджер-Уизли, — она снова смутилась — могу я узнать, что привело вас в Британский музей?

— Вы, — он с умилением отметил пунцово-красные щеки и то и дело расширяющиеся ноздри в те моменты, когда она волновалась или собиралась с ответом. «Какой неожиданно женственной она стала!» — подумал он, а вслух продолжил:

— Видите ли, мне нужен историк в качестве консультанта и компаньона. Чистая удача, что я встретил вас. Через две недели я должен присутствовать на конгрессе в Италии. Вы что-нибудь слышали об этом?

— Да, конечно. От музея едет почти вся администрация. Но, не поймите меня неправильно, что там собираетесь делать вы?

— А вот об этом стоит переговорить в другом месте, если вы согласитесь. От вас мне нужно сопровождение и консультация специалиста. Я не силен в археологии, абсолютно бесполезен, если дело не касается магических артефактов. Поэтому я буду вам чрезвычайно признателен, если вы согласитесь поработать на меня. Разумеется, я урегулирую вопрос с вашим начальством, не беспокойтесь об этом.

— Что ж, — она помедлила, словно сомневаясь отвечать ему или нет — если дело не касается магии, то почему бы и нет. Дети все равно в Хогвардсе.

Он не мог не заметить эту секунду колебания. Что же с ней случилось? Она выглядела взрослой, женственной, но абсолютно потерянной, в несуразной одежде, как гусеница в полиэстере, с дешевой сумкой и остриженными кудрями. Ее фигура отяжелела, но походка была все такой же стремительной и легкой. Снейп открыл дверь паба и пропустил ее вперед:

— Для бизнес-ланча еще рановато, но здесь неплохое пиво. Думаю они не оставят нас без фиш энд чипс. Как вы на это смотрите?

— Идея хорошая, — выдохнула она.

Обстановка Блумберской таверны мало чем отличалась от интерьера любого другого паба, претендующего на звание старого традиционного английского питейного заведения. Снейп сомневался, что хоть какой-нибудь паб в Англии может полностью считаться исключительно развлечением для туристов, как это произошло со многими кафе в Европе. Казалось, все места, где можно посидеть и опрокинуть пинту другую неизменно будут ассимилированы населением Британии. А туристы? Ну, пусть заходят, места и пива хватит на всех.

Забрав заказ от бармена, они расположились возле окна, в дальнем конце зала. Близился полдень, поэтому внутри были только завсегдатаи.

— Вы сказали «если дело не касается магии», я могу узнать почему? — все-таки рискнул спросить он.

— Просто у меня ее больше нет, — произнесла она и грустно улыбнулась — это последствия войны.

— Вас прокляли? — Снейп мгновенно подтянулся, как и всегда, когда речь заходила о прошлом.

— Нет, это последствия посттравматического синдрома. Я начала терять магию еще на последнем курсе. Мне еле-еле хватило сил сдать экзамены. Какое-то время я еще могла чувствовать магию свою и чужую. А потом и это ушло.

— Поэтому вы не в Министерстве — заключил он.

— Да, поэтому. Я даже не могу попасть внутрь без посторонней помощи. Что уж говорить о работе, которая требует владения хотя бы примитивными чарами, — на этом месте ее голос дрогнул — я начала лечиться сразу, как проявились первые симптомы. Посещала и колдомедиков и маггловских психиатров. Но удалось только держать под контролем панические атаки и не до конца упасть в депрессивную яму. Рональд мне очень помог тогда. А спустя какое-то время мне объявили, что мое магическое ядро умерло. У сквибов ядро спит. Я же снова стала обычным человеком. Я больше не способна видеть чудеса магического мира — она нахмурилась, а ее ноздри расширились на этот раз от попытки сдержать слезы.

— Мне очень жаль, Гермиона. Вы были способной ученицей. У вас была сильная магия — его голос звучал мягко — но я рад, что вы смогли найти себя. Не каждый может похвастаться таким образованием и, как я понял, у вас семья.

— Да, — согласилась она, улыбнувшись — это не в последнюю очередь благодаря маггловской психотерапии. Я как-то сразу приняла тот факт, что я больше не волшебница. Через год после выпуска я уже собирала документы в Кембридж. Мы переехали в маггловскую квартиру и, честно говоря, эти несколько лет учебы были одними из самых счастливых в моей жизни. Даже не смотря на то, что я не сделала ничего из того, о чем мечтала.

— Ваши родители? Я слышал от мистера Поттера, когда он навещал меня в больнице, что вы стерли им память.

— Да, но у них все хорошо. Мы ездим в отпуск в Сидней каждый год. Они не помнят меня, как дочь, но мы дружим. Это Рон придумал.

— Что ж, помниться он был неплох в тактических решениях, — он улыбнулся, глядя на то, как оттаивает его бывшая ученица — сколько лет вашим детям?

— Им по одиннадцать. Хьюго и Роуз. В этом году поступили на первый курс — не без гордости ответила она.

— Дайте угадаю… Гриффиндор? — засмеялся Снейп

— Тут без вариантов — подхватила она.

— Что ж я рад, что семейные традиции продолжаются. У вас ведь близнецы?

— Нет, они приемные — Гермиона снова смутилась, но продолжила — я была не совсем здорова, после голодных ночевок в лесах и пыток миссис Лестрейндж. Наверно, это малодушно, но я не захотела калечить себя еще больше. Рональд очень щедрый человек, а Молли с Артуром, будь их воля, весь мир бы взяли под крыло. Поэтому мы усыновили двух сирот, узнав их имена в книге Хогвардса. Нам помогла миссис Макгонагалл. И, мистер Снейп, — она помедлила — об этом мало кто знает и…

— Не слова больше, Гермиона. Все, что сказано здесь останется между нами.

— Спасибо, — женщина признательно улыбнулась — мы делаем все, чтобы защитить детей. Им и так придется трудно с их фамилией. Не так, как Поттерам, но все же. Мы сами были в ужасе от свалившейся славы, как будто не воевали, а выиграли в шоу талантов. Хорошо, что все улеглось.

— Мне вы можете этого не говорить. Я до сих пор шарахаюсь от книжки этой писаки. Это ж надо придумать — «Сволочь или святой»! Покойный лорд, гори в аду его мерзкая душонка, оценил бы иронию — Северус поморщился — Если вы согласны, то я хотел бы более подробно обговорить нашу поездку. Вас устроит пятница в полдень у меня? Можете взять с собой провожатых, если вам так будет спокойнее. Информация, которую я вам расскажу конфиденциальна.

— Что за намеки, мистер Снейп, конечно, я вам доверяю — вспыхнула было Гермиона — но вы что, снова стали шпионом — не могла не поддеть его она.

— Я же сказал, что вы были блестящей студенткой — ответил он и ухмыльнулся в пивную пену.

Есть ли что-нибудь более эфемерное в жизни человека, чем время? Все живое подчиняется сезонному распорядку гормональных всплесков и неотвратимости оставления потомства. Другое дело — человек. Разумное существо, инстинкты которого уступили место поведенческим ритуалам, живет по расписанию, завтракает в одно и то же время, учится, заводит семью и уходит на покой в, заданные обществом временные рамки, лишь затем чтобы не путаться под ногами у величественной махины истории.

Северус не возражал. Он давно понял, что переть против объективной реальности, себе дороже. В его силах было сделать максимально комфортным взаимодействие с миром и облегчить последствия слишком тесного контакта с ним. Он не хотел ничего сверх необходимого и очень огорчался, когда ему в этом отказывали:

— Скажи мне, Аристид, — изображая на своем лице все омерзение, на какое только был способен в восемь утра, Северус обратился к одному из многочисленных домовиков — почему вы не приносите мне чай?

— С нашей стороны, хозяин, было бы жестоко потакать вашим слабостям, — не без достоинства произнес эльф и склонился в глубоком поклоне — То, что утром в вашу спальню не ливитируется поднос с чаем, заставляет вас самого проявлять усердие, и заботиться о пропитании. Это на пользу, сэр.

— Тогда зачем вы здесь?!

— На этот вопрос нет внятного ответа, хозяин. Никто не знает, зачем мы все на этом свете. Феномен жизни — непостижим.

— Мой дед что, над вами эксперименты ставил? Откуда у вас эти дурацкие имена? — нет, иногда это было забавно, но по большей части, домовики жутко раздражали.

— Его педагогический гений, хозяин, был так велик, что мы счастливо внимали его мудрости, пока он был жив. Мы с честью носим имена, которыми он нас наградил — эльф снова поклонился.

— Старый маразматик! Скажи Клитемнестре, чтобы принесла мне почту в столовую, пока я готовлю себе завтрак. Сам! — рявкнул Снейп, выходя из спальни и вслед услышал: «Вы молодец, хозяин!».

Несколько задач ждали своего решения перед отъездом. Но самой важной из них, была информация. Северус отдал должное сообразительности того, кто придумал спрятать шумерские реликвии в Италии. Апеннинский полуостров с его миллионами культурных слоев, облагороженных блеском Римской империи, мог навсегда скрыть сокровища Месопотамии.

Конечно, он в полной мере отдавал себе отчет в том, что им движет не только задетая гордость от потенциального проигрыша французам. Как же он ненавидел, когда к служебной необходимости примешивался его личный интерес! Такое случалось нечасто и уж точно ничто не могло сравниться с его двойным шпионством в той треклятой войне, растянувшейся на двадцать лет. Однако это дело грозило стать именно таким.

Для него и самого было загадкой, как он выжил, ведь не хотел. Они с Дамблдором знали, что борьба с Воландемортом — это проход по расстрельному коридору. Но ближе к концу, когда его жизнь снова рухнула, переломанная на этот раз Непреложным Обетом Нарциссе Малфой, случилось и вовсе невообразимое — он вдруг захотел счастья. Глупо, эгоистично, яростно, потому что сил жить по-другому уже не было, а дожить надо было.

Он и сейчас помнил это, как будто все произошло только минуту назад. Белла, бесцеремонно пнула коробку со старыми вещами, которую Хвост достал из коморки: «Маггловскими книжками промышляешь, Снейп?». Но он уже не слушал. Его привлек заголовок «Хаммурапи — царь, революционер и законотворец». Тем же вечером он провел несколько часов в библиотеке Хогвардса, собирая все, до чего мог добраться и, что хоть отдаленно было связано с царем Вавилона.

Возможно, его затея была извращенной формой эскапизма. Защитным механизмом психики, когда реальность стала невыносимой. Но это сработало.

«Дорогой мистер Снейп! Выполняю обещанное и приглашаю вас отобедать сегодня в два часа по полудню в ресторане отеля Ленгхем, что на Портлэнд плейс. С уважением, Абрахам Уилчер» — утренняя корреспонденция сулила развлечения на день. Снейп живо представил парижскую девчушку с прокуренным басом. Что ж, если встреча пройдет чуть менее эксцентрично, и с чуть более ощутимой пользой, чем он изначально рассчитывал, можно смело просить прибавку к командировочным.

— Не ждите меня к обеду, — крикнул он эльфам, уходя из поместья — можете расстараться к ужину, если завтрак вам готовить недосуг.

— Разве это разумно, хозяин? — спросил еще совсем маленький эльф Апполон.

— Куда разумнее, чем держать меня голодным. Если я буду сыт и доволен, так и быть, почитаем басни Эзопа. Идет?

— Спасибо, хозяин! Эзоп счастлив, писать басни для хозяина! — захлопал ушами очередной «подопытный» старого Принца.

* * *

После вчерашнего эмоционального всплеска в теле была слабость. Гермиона слишком хорошо знала эти качели, которые выматывали сильнее любой депрессии. Она не хотела просыпаться. Сон с его спасительным забытьем не раз утешал бывшую гриффиндорку, которая с годами все сильнее отгораживалась от реальности.

Это началось не сразу. Деятельная натура хогвардской отличницы всегда брала верх. Казалось, нет ни одной проблемы, которую она бы не смогла решить. Подумаешь, нет магии, она и без нее проживет! Все только удивлялись, когда, проведя почти год в регулярных походах по больницам, Гермиона вдруг решительно заявила, что ей просто необходимо снова научиться жить в изменившейся реальности и для этого ей нужно получить образование. Артур был покорен и с энтузиазмом стал помогать будущей невестке, собирать документы в Кембридж.

Тот период и правда был наполнен кипучей деятельностью, суетой и бесконечным счастьем от того, что больше не нужно ни от кого прятаться, что она взрослая, что у нее есть жених, что она учится в лучшем университете страны. Они с Роном обзавелись новыми друзьями. Он помогал ей с перемещениями, а она с его учебой в аврорате. Почти все, как в старые добрые времена. Где-то между курсовыми и учебными рейдами они сыграли свадьбу. А потом Гермиона просто сломалась. Без всяких спусковых крючков извне. Сломалась просто потому, что иногда все в этом мире ломается.

— Значит, Снейп? — спросил Рон, когда они завтракали — А что, может, и хорошо, что вы будете работать вместе. Я давно тебя такой не видел.

— Это какой?

— Счастливой, — сказал он, не задумываясь — Ты счастлива, когда предстоит много работы.

— Я пока не знаю, что мне предстоит, Рон — она смущенно улыбнулась ему.

Он был прав. Она чувствовала такое воодушевление, которого давно не ощущала. Это было похоже на магию. И она очень боялась спугнуть это состояние. Героиня войны слишком хорошо помнила, как это было.

Тревога, на которую раньше она не обращала внимания, усилилась тогда настолько, что Гермиона почти перестала спать. Ей стали тяжело даваться обычные дела. Она перестала понимать, о чем читает. Слова преподавателей звучали для нее как белый шум, не имеющий смысла. На какой-то сумасшедшей остаточной тяге от ее когда-то неукротимого темперамента она смогла защитить диплом. Однако о том, чтобы остаться в университете и дальше продолжать учебу, речь больше не шла.

Она работала простым лаборантом, буквально за уши, вытаскивая себя на работу каждый день. Редкие встречи с друзьями она стала игнорировать сознательно, ссылаясь, то на усталость, то откровенно отвечая Рону, что сейчас никого не хочет видеть. Он понимал. Конечно, она переживала потерю магии, тосковала по родителям и скорбела по погибшим. Она переживала то же, что и они все. Но все предпочитали держаться вместе. А Гермиона ушла в собственную раковину. Рон однажды в сердцах бросил ей: «Как же ты достала со своим затворничеством!».

Как же она себя за это ненавидела! Как же ей было стыдно оставлять Рона одного! И в какой-то момент она решила, что дети придадут ее жизни смысл и спасут из той черной ямы, куда она смогла угодить. Уже потом, пытаясь вытащить себя из этого эмоционального безумия, Гермиона прочитает, что дети решением быть не могут по определению. Но тогда ей это казалось удачной идеей.

На какое-то время все снова стало хорошо. Она была счастлива, дети здоровы. Муж светился довольством и гордостью. Они переехали в Нору, когда у Хьюго стали происходить всплески магии, и много лет прожили там. Она постепенно поняла, что если изображать нормальность, то от нее отстанут. И она улыбалась, просто уходила мыть посуду или полоть грядки, чтобы не расплакаться или не раскричаться. Все постепенно привыкли, что иногда она была отстраненной, в конце концов, все можно списать на быт.

Они уехали из Норы, когда дети стали посещать курсы подготовки к Хогвардсу. Она почти пришла в себя и даже стала выбираться посидеть где-то с мальчишками, почти как раньше. Именно в тот период Рон решил, что для нее будет лучше снова общаться с родителями, хотя бы в качестве дружелюбной англичанки. И она была ему бесконечно благодарна за это.

Ее жизнь проходила в спасительной рутине. И так могло продолжаться и дальше, если бы Северус Снейп не сбил ее с ног. Сколько бы она не гнала от себя эти мысли, но каким-то шестым чувством, магическим рудиментом сознания, она ощущала, что так, как раньше, больше не будет. Это безумно пугало, но то, что ей всего лишь могло показаться, пугало еще больше.

На встречу Северусу из-за стола встал крупный мужчина шестидесяти лет в костюме, который больше подходил семидесятым годам пошлого века.

— Добрый день, мистер Снейп! Позвольте представиться, Абрахам Уилчер.

— Очень приятно, мистер Уилчер — произнес шпион, пожимая руку мужчине — Признаться, я был озадачен нашей встречей.

— С тех пор я значительно подрос — ухмыльнулся его собеседник — я рад, что мы встретились. Мне кажется, сейчас самое лучшее время для нашего знакомства — он взял меню и жестом подозвал официанта — я взял на себя смелость сделать заказ, надеюсь, вы простите меня. Местный шеф изумительно жарит молодую баранину. На гарнир пойдет фасоль. Пусть вас не смущает его простота, вместе с молодой зеленью и бутылочкой каберне, это выйдет трапеза достойная королей.

— Что ж, — ухмыльнулся Снейп — звучит весьма многообещающе. Но десерт за мной.

— Как скажете. Для меня все сладкое на один вкус. Вот мясо… — и он мечтательно прикрыл глаза — я и сам его прекрасно готовлю. Если вы окажете мне любезность, я с удовольствием угощу вас запечённым окороком с клюквенной подливой и жарким из кролика с томленой молодой морковью.

— Вы интригуете все больше и больше — с интересом разглядывая собеседника, Северус кивнул, соглашаясь на его предложение — Как я понял из нашего прошлого разговора, мы с вами уже встречались, но я не помню обстоятельств этого.

— Это долгая история, мистер Снейп, — вдруг погрустнев, сообщил Абрахам — но, сойдет за вежливую болтовню перед переговорами. Кажется, так рекомендуется вести дела у важных шишек? — он вздохнул и отпил из бокала — Я и моя покойная жена Венди, были рождены в семьях волшебников сквибами. Она решила, что среди магглов мы легко сойдем за своих. Она была права моя Венди. — он снова тяжело вздохнул и посмотрел на Северуса — Мы поселились в Уэймуте, что в Дорсете. Завели сыроварню. Родили двоих сыновей. И началась война. До нас долетали от родных какие-то слухи, но мы жили в такой глуши, что даже помыслить не могли, что нами кто-то может заинтересоваться. Но мы ошиблись. Однажды ночью к нам в дом ворвались шестеро. Мы только и успели, что спрятать детей в шкаф. Это отвратительное чувство беспомощности, когда у тебя на глазах твою жену заставляют биться в судорогах, почти нагую, потому что так, видите ли веселее.

Северус не перебивал его, он вообще как будто отключился от происходящего. Перед его глазами начинали всплывать образы каменного коттеджа, вырывающегося мужчины и маленькой женщины, с паникой глядящей куда-то в сторону.

— Я сейчас понимаю, что этот ад длился не больше часа. Тогда я был уверен, что нас прокляли навсегда. Один из Пожирателей двинулся к шкафу и вдруг начал кричать, что это засада и им надо уходить. В следующую секунду все вокруг начало взрываться. Грохот стоял такой, что я потом неделю ничего не слышал. Вэнди не могла пошевелиться, а я не мог до нее дотянуться. Позади нас был шкаф с нашими детьми. В какую-то секунду я попрощался с ними всеми, но потом заметил, что обломки на нас не падают. Мы как будто оказались в коконе. Так мы спаслись. Власти все списали на взрыв бытового газа и выплатили нам страховку, но мы знали правду.

— Это война не отпустит меня, я смирился с этим. Если вы думаете, что я не испытываю вину, вы ошибаетесь. Я всегда буду виноват и останусь Пожирателем — Северус был мрачен и тверд. Он очень давно принял, что от клейма слуги Воландеморта ему никогда не отмыться и нес это бремя, не пытаясь оправдываться и не ища понимания.

— Спустя несколько лет я прочитал, что вы были двойным шпионом. Мой брат взял меня на судебное заседание, и я узнал голос, волосы, походку. Я никогда не забуду ваше: «Уходим!». Вы спасли нас тогда. И мой голос был в вашу защиту. — Абрахам тяжело задышал — Если бы не щит, которым вы нас закрыли, мы бы с вами здесь не беседовали. Венди была вам очень благодарна за детей. Они у меня волшебники оба. Окончили Хогвардс, — на лице мужчины проступила гордая улыбка — Венди умерла спустя несколько лет после этого. Сердце. Мне сказали, что это последствия того, чем ее пытали. Она должна была умереть тогда же, но вы подарили нам время. Спасибо.

— Я не всегда мог вмешаться. В моей голове слишком много историй с плохим концом — Северус ненавидел вспоминать войну, ни под каким предлогом.

— Бросьте, мистер Снейп! — мистер Уилчер вцепился в него тяжелым взглядом — то, что сделали вы, никто бы не сделал. Все, у кого есть хоть немного мозгов, прекрасно отдают себе в этом отчет. А теперь, — мужчина плотоядно окинул поданное блюдо с мясом и свежей зеленью — давайте говорить о делах, потому что такое блюдо скорбью не портят!

— Я само внимание, мистер Уилчер — усмехнулся Северус, глядя, как он благоговейно принялся нарезать зажаренный кусок баранины.

Детство зельевара, прошедшее в непосредственной близости от людей, кому в жизни повезло еще меньше чем ему, научило наблюдать и делать выводы. Позднее жизнь показала ошибочность многих из них, а справедливость других напротив, подтвердила. Одно Северус уяснил для себя — человек, знающий толок в еде, неспешно, с удовольствием обедающий, знает жизнь и ясно мыслит. Дело тут не в изысканных яствах, а в желании быть честным. Трюфели, безусловно, ароматны, но жареные лисички греют душу.

— Эти шумерские реликвии, за которыми вы охотились во Франции, они теперь в Италии — продолжил мистер Уилчер после недолгого перерыва на жареную баранину.

— Да, нам это известно.

— Да, но вы не знаете где — он лукаво ухмыльнулся.

— От вас ничего не скроешь — Северус ответил ему тем же — Полагаю, судьба мистера Джамаля находится в ваших руках?

— Уже нет, мистер Снейп. Он получил внушительную сумму и предпочел покинуть страну. Теперь он известен под другим именем.

— Что заставило его пойти на сделку с вами, а не со мной?

— Я — мужчина широко улыбнулся — вы не один охотитесь за древними сокровищами. Есть еще волшебник, в чистоте помыслов которого я сомневаюсь. Я рад, что мой трюк с цветочным горшком заставил вас остановиться и не идти на верную гибель.

— Тогда мы квиты, мистер Уилчер — Северус отсалютовал бокалом — Вам что-нибудь известно об этом волшебнике? Как я понял, он сотрудничает с магглами.

— Увы, мистер Снейп. В моих силах было только перекупить Джамаля и не дать вам угодить в ловушку.

— Так вам известно местоположение артефактов?

— Да, они в катакомбах. Джамаль спрятал их незадолго до вашей сделки, боялся слежки.

— А как вы вышли на мистера Джамаля?

— Случайно. У нас с сыном своя охранная фирма. Мы работаем с магглами. А мистер Джамаль наш клиент. Он поручил нам охрану груза из Сирии и был несколько более разговорчив, чем следует. Дальнейшее было делом техники.

— Предположим, но это не объясняет, как вы вышли на меня.

— Я взял себе за правило приглядывать за вами, чтобы не упустить возможность оказаться полезным. И около месяца назад, мой младший сын, который трудится в Министерстве, дал мне этот шанс.

Взгляд Снейпа стал напряженным, крот в Отделе тайн был плохой новостью:

— Мы знакомы с вашим сыном? — как бы между делом спросил он.

— Конечно! Патрик всегда о вас хорошо отзывается — просиял мужчина.

— Патрик… — только и мог произнести Северус.

— Я бы сказал больше, но принес клятву.

Северус понимающе кивнул. Клятвы, связывающие всех, независимо от их магического статуса, применялись только в одном отделе. Что ж, ему не привыкать выносить дисциплинарные взыскания.

Зазвучала музыка — обед явно затянулся, что было, не так плохо, как могло показаться Северусу в ином обществе. Абрахам Уилчер умел располагать к себе, обладая тем типом обаяния, который оставляет за собеседником право на превосходство. Мужчина говорил прямо, не утруждая себя намеками, с ним было легко. Он производил впечатление неуклюжего увальня, простого парня, которого ничего не стоит обвести вокруг пальца. И Северус был готов поклясться, что многие так и поступали, однако в итоге были неприятно удивлены. Абрахам Уилчер был простаком только с виду. Его жесткий взгляд, когда разговор касался тем, где его принципы брали верх над выгодой, говорил о многом.

Десерт было решено посвятить дегустации французских коньяков и сигарам, для чего шпион и его неожиданный помощник переместились в бар.

— Скажите, мистер Снейп, почему вы снова шпион? — Абрахам внимательно посмотрел на него, прежде чем отпить Круазе двадцатилетней выдержки — вы не производите впечатления человека, которому нужен адреналиновый допинг.

— Вы правы, мне не нужен допинг такого рода. Считайте, что я люблю загадки, — ответил зельевар.

— Простите меня, если влез не в свое дело, — беззлобно ответил Уилчер — но мне кажется, я вас понимаю.

— Вот как? — Северус внимательно посмотрел на мужчину.

— Не все в нашей власти в этой жизни, мистер Снейп. Люди слабые начинают роптать и опускаться, утягивая за собой всех, кто оказался рядом. А сильный человек продолжает жить в предлагаемых обстоятельствах, стараясь оставаться порядочным не смотря ни на что. Вы — шпион, так же как я — вдовец. Это данность и мы живем с этим. И живем честно. И это уже целиком и полностью наш выбор. Надо быть готовым делать его каждый день.

Коньяк бодрил и потворствовал беседе. Северус определенно наслаждался сегодняшней встречей. Он примерно понимал, с чем ему придется столкнуться в Италии. Потребуется помощь маггловских спецслужб. Он изучит магическую сторону римских погребений, а Гермиона пусть заведует их маггловским историческим наследием. Кроме того, когда артефакты будут найдены, потребуется их оценка и в этом вопросе Северус тоже целиком полагался на свою бывшую ученицу.

Пожалуй, такой план действий определенно позволит ему пережить литературный вечер, который он обещал эльфам. Мерлин, помоги!

Утро придавало храбрости и вселяло надежду, от которой к вечеру стоило избавиться, чтобы не сойти с ума от напрасных ожиданий. Но прямо сейчас весь мир принадлежал только ей. Гермиона и не догадывалась, как любила тихие завтраки, пока не повзрослела. Ее нехитрая жизненная философия гласила, что если ты можешь позволить себе не спеша пить чай с утра и смотреть в окно в полной тишине так долго, как того захочешь, то в жизни у тебя все не настолько плохо, как ты думаешь.

Уж она-то, вечно спешащая каждое утро всю свою жизнь, знала это наверняка. Уроки, погони, или требовательное «мама!» с самого утра, которое могло значить что угодно, от «смотри, как я умею» до извещения о полном горшке.

И вот сейчас она лениво просматривала утреннюю газету, попивая чай в постели. Дети уже как месяц с лишним были гриффиндорцами. А после того как Рон ушел из Аврората, необходимость вставать засветло и помогать мужу со сборами отпала, Гермиона позволяла себе понежиться в постели подольше.

Рон… они уживались. Ссоры первых лет болезни, как Гермиона называла этот период, и чуть дальше, когда они только стали родителями, до сих пор нет-нет, да и напоминали о себе. Они все-таки поторопились, но скорбь войны была так сильна, что многие тогда искали утешения друг в друге. Кто-то спустя время расставался, как Луна и Невилл, а кто-то продолжал и дальше стоически пестовать ячейку общества, как это делали они.

Иногда Гермионе казалось, что не будь Хьюго так трудно справиться с собственной магией, и им бы не пришлось жить так долго в Норе, у них было бы больше возможностей общаться и узнавать друг друга в этих новых для них родительских обязанностях. Но реальность была такова, что пока Рональд отважно ловил преступников, Хьюго жег проводку, бил стекла и откидывал детей от качелей одной силой мысли. Без присмотра Молли и ее волшебной палочки, Статут о секретности вмиг был бы раскрыт.

Правда была в том, что за всеми приключениями и борьбой с Темным лордом они с Роном и не заметили, что кроме этого у них почти нет точек соприкосновения. Первые годы спасало пережитая война, потом буфером стали дети. И пусть часто через крики, но они разговаривали. Последние же несколько лет можно было бы назвать даже счастливыми. Они оба устали от ссор, но их избегание привело к еще большему отчуждению между супругами. И постепенно нежность сменилась неловкостью.

Как-то Рон спросил у нее, что она хотела бы получить в подарок на день рождения: «Ты раньше часто носила украшения. Мне нравилось». Она, было, начала объяснять, что перестала их носить, когда появились дети, чтобы они не порвали их и не поранились. Рон парировал тем, что их дети давно выросли. Что она могла ответить на это? Она знала, что желание украшать себя напрямую зависит от желания жить.

Древние египтяне построили собственную цивилизацию вокруг культа смерти, но на свете нужно еще поискать более жизнелюбивый народ. У Гермионы не было суицидальных мыслей, но и вкус к жизни она утратила. Даже когда она хотела произвести впечатление, у нее получалась только аляповатая нелепица. А поплывшая фигура только усложняла задачу. Поэтому она отчетливо нервничала перед предстоящим визитом к Снейпу, практически кожей ощущая собственную неуместность рядом с этим мужчиной.

Вот уж кто сумел удивить! Чем больше Гермиона об этом думала, тем более невероятными казались ей перемены, произошедшие с ее школьным профессором. Он по-прежнему не был красив, но к ее почти сорока годам она поняла, что объективная красота штука довольно плоская и органично смотрится разве что в коммерческих каталогах. И, тем не менее, от Снейпа трудно было отвести взгляд, и она не могла не заметить, как на него реагируют женщины.

«Интересно, у него кто-нибудь есть?» — подумала она, нехотя подходя к шкафу: «Конечно, есть! Такой мужчина не может быть один» — заключила она, придирчиво осматривая блузку. Ее тинейджерская одежда, очень быстро трансформировалась в мамочкин гардероб, который состоял из тех же вещей, плюс парадная мантия и рубашка «на выход». Все деньги, которые у нее имелись и выплаты, полученные после войны, она потратила на учебу. Зарплата Рональда покрывала их нужды, но разгуляться не давала. Дела пошли лучше, когда он стал заниматься магазином вместе с Джорджем, но к тому времени Гермиона окончательно смирилась с тем, что одеваться она так и не научилась.

Решив, что кремовая блузка, синие классические брюки и тренч в тон к ним будут приличным вариантом (фраза, лучше всего характеризующая жизнь, среди похороненных амбиций), она отправилась в душ.

* * *

Попрепиравшись с домовиками об обеде, он отправил сову с порт-ключом для Гермионы. Следовало обсудить все подробности предстоящей операции и составить список того, что понадобится в их путешествии. Часом ранее он уже получил данные от своего напарника по этому делу, шпиона Ее Величества, Феликса Янга. «Ох, мистер Снейп» — обеспокоенно наставлял его начальник, мистер Блэк: «Среди простачков поднялся такой ажиотаж! Но знали бы они, за чем охотимся мы!» — и многозначительно смотрел наверх. Еще одна проблема состояла в том, что Снейп до сих пор не знал, что конкретно он ищет. Как рассказал мистер Уилчер, мсье Джамаль сам толком не понял, что за сокровища попали ему в руки.

Северус появился в гостиной сразу, как только раздался хлопок перемещения:

— Добрый день, Гермиона! Добро пожаловать в мой дом.

— Здравствуйте, профессор… мистер Снейп… — женщина совершенно стушевалась, увидев бывшего преподавателя. Он был определенно хорош: в простых брюках, синем свитере с собранными до локтей рукавами и белой каемкой футболки, выглядывающей у горла. Мюли из светло — коричневой кожи довершали образ и придавали мужчине вид расслабленный и холеный.

— Северус, Гермиона, пожалуйста, нам с вами работать бок о бок совершенно на равных. Поэтому стоит отпустить некоторые условности.

— Хорошо — она возненавидела собственную стеснительность, грозившую перерасти в полноценную паническую атаку.

— Надеюсь, вы не голодны, мои домовики не слушаются меня. Но я подготовился, у меня есть вкуснейшие пирожные и отличный кофе. Впрочем, если вы предпочитаете чай… — он не успел договорить.

— Кофе вполне подойдет, спасибо, — и, подумав — что значит, не слушаются домовики?

— О, история весьма запутанная, но вам с вашим вкладом в дело освобождения эльфов она понравится, — Северус усмехнулся, вспомнив, как рьяно юная гриффиндорка ратовала за свободу этих магических существ — мой дед, Идгард Освин Принц, назвал своих эльфов именами значимых деятелей и богов античности. В самом этом факте нет ничего предосудительного, каждый волшебник волен давать такие имена своим слугам, какие захочет. Но старый Принц счел забавным преподавать домовикам древнюю философию. В результате мы имеем весьма причудливый сплав из внутренней потребности служить и внушенных ценностей великих греков. Мои эльфы свято верят, что труд облагораживает, а потому милостиво предоставляют мне такую возможность.

— С ума сойти! — искренне восхитилась женщина — Знаете, я не особенно скучаю по магии, но в такие моменты очень жалею, что не могу их видеть.

— Пустое, Гермиона. Кучка бесполезных полуросликов, сующих везде свой нос. Как будто и не уходил из Хогвардса.

— Кучка полуросликов победила Воландеморта! — не смогла не поддеть его бывшая ученица.

— И только это смогло примирить меня с вами — он со смехом вернул ей шпильку.

Она присела на край дивана и взяла предложенный кофе:

— Если честно, Северус, то я понятия не имею, чем смогу помочь вам в Италии. Я не сильна в археологии, и определять возраст предметов могу только приблизительно. Я — теоретик.

— И по какой теме вы специализировались, если не секрет?

— Урбанистика. Я исследовала зарождение и становление городской цивилизации.

— Видите ли, Гермиона, — он внимательно посмотрел на нее — мне нужен именно историк. Вы обладаете и магическими знаниями, и маггловскими, что значительно повышает шансы на успех моего предприятия. Ну, а кроме того, я повторюсь, чистая удача, что вы мне встретились.

— Это почему? — она снова занервничала.

— Шумеры. Вам что-нибудь о них известно? — его взгляд стал еще внимательнее, и Гермиона совсем некстати вспомнила про ментальную магию.

— Конечно, я знаю о шумерах. Как и любой урбанист. Они были одними из первых, кто-то полагает, что первыми, кто создал городской тип культуры. Мы сейчас обязаны им очень многим.

— А что вам известно об их магической истории?

— Только то, что они были непревзойденными целителями. Собственно от их культуры мало что осталось, кроме письменности. Очень многое шумеры привнесли в зельеварение. Практически на каждом курсе в учебнике было хотя бы одно зелье, созданное в Месопотамии.

— А что, если я скажу, что в Италию мы едем добывать неизвестные магические артефакты Шумерского царства?

— Я скажу, что это невероятно! — просто удивительно, как быстро она могла включаться в работу, если дело было стоящим — А что это за артефакты?

— Мы не знаем. Но нам известно их местонахождение. Римские катакомбы.

— А конкретней?

— Рим. Катакомбы. Глубоко под землей. Среди останков — не вполне уверенно ответил Северус, начиная подозревать неладное.

— Сэр, вы же знаете, что римские катакомбы чрезвычайно обширны. Большая их часть до сих пор закрыта и не отреставрирована. А то, что открыто, посещается толпами туристов.

— То есть их несколько?

— Открыто к посещению всего четыре или пять. В каких конкретно катакомбах следует искать? Насколько я помню скелетов в Риме почти не осталось. Открытые захоронения есть в Палермо.

— Нет, мой информатор говорил про Рим, если только его самого не обманули…- А вот и еще один балл в пользу маггловской науки. Волшебники, в основной своей массе, мало чем интересовались, кроме магической составляющей мира.

— Значит, обойдем их все — сказал мужчина — Я буду в Италии под видом профессора истории, вы будете моей ассистенткой. Наша с вами задача — искать шумерские реликвии. Когда мы их найдем, мне понадобиться их оценка и описание. Велика вероятность того, что там будут их книги. Вы читаете клинопись?

— Немного. Но я подготовлюсь.

— Не сомневаюсь в этом — он улыбнулся ей — С нами так же будет работать мой коллега из МИ-6. Он — маггл. Его задача — прикрывать нас и британский дипкорпус. Так же нам будут выданы командировочные. Аванс я дам вам сейчас, чтобы вы смогли собрать все необходимое. Вот список и инструкции. Изучите их и сожгите — и он протянул ей несколько листов — я настаиваю, сожгите. В основном, мы будем заняты исследовательской работой, но нам нужно будет посетить и несколько приемов. Если не возражаете, я сам подберу вам вечерний наряд.

— Да, конечно — ее как будто бросили в ледяную воду. Она настолько плохо выглядит? У нее нет вкуса? Зачем она вообще на это согласилась?!

— Вашим родным вы скажете, что работаете на меня, помогаете мне с рукописями. Сомневаюсь, что последуют вопросы — не смог не съехидничать он — Инструктаж перед поездкой будет на следующей неделе. Я пришлю сову. И, Гермиона, — он сделал паузу и глубоко вздохнул — не волнуйтесь, вы достаточно компетентны. Я навел справки.

— Я ошиблась на ваш счет, Северус, вы все еще заставляете чувствовать себя неловко и пугаете до чертиков — произнесла она, направляясь к выходу.

— Рад, что удалось сохранить форму — засмеялся он, явно польщенный. Он так и не научился принимать комплименты.

Рим встретил их солнцем и громкими выкриками приветствий. Воздух, пахнущий Тирренским морем и, обожжёнными солнцем камнями, пьянил.

— Знакомьтесь, Гермиона, мой коллега и друг, Феликс Янг, — Северус представил крепко сложенного блондина в светлом костюме.

— Очень приятно, Гермиона, — галантные манеры, видимо, были необходимым условием шпионской деятельности — надеюсь, вы захватили крем от солнца, осень в этом году жаркая — и Феликс поцеловал ей руку.

— Рада познакомиться, мистер Янг. И благодарю, я обо всем позаботилась — ответила она, неловко убирая руку.

— Долго добираться до города? — деловито спросил Северус.

— На машине уже через полчаса будем на месте. Предлагаю бросить вещи портье и отправиться на прогулку. Вы ведь первый раз в Италии, верно?

— Экскурсия была бы кстати.

Феликс оказался прав, и уже спустя полчаса по автостраде Рома Фьюмичино, они прибыли в Вечный город. Гермиона только успевала крутить головой, наблюдая воочию то, о чем она столько читала когда-то. До Италии они в свое время с Роном так и не доехали. Студенческая практика обернулась тяжелейшим гриппом и свою долю практической работы она получила, разбирая привезенные черепки своих более удачливых сокурсников. И вот теперь она здесь, в колыбели европейской цивилизации! Бывшая гриффиндорская староста с восторгом рассматривала виды из окна автомобиля, а Северус, в свою очередь, с любопытством наблюдал за ней.

— Гермиона, вы не возражаете, если мы исследуем окрестности пешком? Погода замечательная и я покажу вам все злачные места, о которых простой турист никогда бы не узнал без хорошего гида, — Феликс смеялся, и в его манере говорить явственно читались интонации аборигенов.

— Нисколько — согласилась женщина.

— Обожаю Италию! Здесь нельзя не наслаждаться жизнью! — воскликнул Феликс и резко сдал влево.

Манера езды в Риме существенно отличалась от привычного потока машин в Лондоне. Несмотря на патрулирующих движение карабинеров, автомобили сновали по улицам с завидным желанием успеть первыми, во что бы то ни стало. И тут следовало оставить привычную английскую холодность и смело ввязаться в борьбу за дорогу с местными, иначе секунда промедления среди таких взрывоопасных водителей грозила обернуться несчастьем. Но Феликс прекрасно вел, нисколько не уступая по части быстрой реакции и смелых маневров.

— Не замечал за тобой раньше такой прыти, — поддел напарника Северус.

— Пришел в Рим — веди себя как римлянин — парировал Феликс и свернул на Виа дель Корсо, мимо здания галереи Дориа-Памфили.

— Приехали! Позвольте представить вам, дорогие коллеги, старейший отель Рима — Плаза. Гости конгресса прибудут в течение ближайших трех дней, так что у нас есть время осмотреться и познакомиться со всеми. План действий предлагаю обсудить во время прогулки. Гермиона — крепкий блондин щеголевато подал ей руку — вам, как истинной английской леди, думаю, будет приятно прогуляться по саду виллы Медичи. К тому же дорога туда пойдет через Испанскую лестницу. Место, переполненное туристами, но вот сами сады в это время года вам понравятся.

— Звучит заманчиво — согласилась она.

— Скажи лучше, где мы будем обедать. Заселение нам грозит не раньше, чем через три часа — Северус попытался вернуть разговор в деловое русло.

— Я же обещал показать вам Рим! Отведу вас на рынок Тестаччо. Местные там покупают продукты, и там же можно вполне прилично пообедать. У меня есть знакомый повар, делает артишоки так, что вы забудете обо всем на свете. И, Гермиона, вы просто обязаны попробовать рубец по-римски. Это сама античность на тарелке! — и он сделал характерный для итальянцев жест, причмокнув пальцы — Северус, ты оценишь бычьи хвосты — любимую еду центурионов.

— Это не так, но ты вкусно обещаешь — Снейп перекинул сумку через плечо — Пойдем, сдадим вещи.

* * *

Шаги гулко отдавались по коридорам заброшенной виллы. Сквозняки, на правах хозяев, стучали деревянными ставнями и пугали птиц, беспрепятственно свивших гнезда на верхних этажах. Женщина, чья красота под патиной лет лишь добавила очарования, молча вошла в комнату. На полу были разбросаны вещи и пустые бутылки из-под вина. В кресле посреди комнаты развалился мужчина в парчовой истрепанной мантии.

— Ты должен прекратить так себя вести, Люциус, — без особых эмоций произнесла она.

— Пришла? Зачем ты здесь? — он пьяно поморщился, не открывая глаз.

— О тебе уже сплетничают — она огляделась вокруг. Просторная комната с затейливой плиткой на полу, камин у дальней стены, остатки барельефа на потолке и побледневшие фрески на стенах.

— А здесь хорошо. Почему вы уехали отсюда?

— Мой дед поддерживал Муссолини в маггловской войне. Мы проиграли, — он нехорошо рассмеялся — это давняя семейная традиция. Прости, Цисси, родная, что утаил это от тебя. Отец родился здесь, на этой самой вилле. А я, как видишь, зализываю здесь раны.

— Вы имели дела с магглами? — женщина неприятно поежилась — Это вполне в духе Малфоев — везде искать выгоду. Уверена, в накладе твой дед не остался. Вы всегда победители, что бы ты там себе в пьяном бреду не внушил.

Женщина остановилась напротив мужа:

— Пора домой, Люциус. Довольно.

Он лишь покачал головой и, не произнося ни слова, протянул ей руку.

* * *

— Значит, и вы, Гермиона такая же фокусница, как и наш Северус? — Феликс подмигнул Снейпу, обмакнув свое таралли в белое вино.

— Больше нет — засмеялась Гермиона — Удивительно, что он позволяет вам так его называть. Во времена моего детства, он бы не раздумывая проклял вас, за такие слова.

— Я и проклял, он просто не помнит, — невозмутимо ответил зельевар.

— Вообще-то, — серьезно добавил напарник — он меня обожает. Так откуда вы знаете нашего мальчика? — Феликс дурачился, обращал на себя внимание всех присутствующих и наслаждался этим.

— Он преподавал у меня в школе зельеварение — ничуть не смутившись вопроса, ответила Гермиона.

— Ты был школьным учителем?! Зельеварения? — шпион отодвинул от себя тарелку — то есть в тот раз, когда я не дал тебе приготовить какую-то мутную жижу, я был не прав?

— Да, был — Северус ухмылялся, глядя на то, как его напарнику мучительно дается мыслительный процесс.

— И ты действительно мог поставить меня на ноги, не откажись я пить эту гадость?

— Да — он обратился к Гермионе — Это было несколько лет назад, в Алжире. Феликса ранило. Пули прошли по касательной и не задели ничего важного. Однако он был слаб, поднялась температура, и нам нельзя было выходить из укрытия еще неделю. Я мог сварить укрепляющий эликсир из ферментированных водорослей посидонии, если бы он мне позволил. У них отвратительный запах, но они весьма действенны. К утру он бы и не вспомнил, что истекал кровью. Но, как вы уже поняли, наш мальчик — на этой фразе Северус состроил мину, от которой в лучшие времена Невилл Лонгботтом терял сознание — большой гурман и ему чуждо очарование зловония перебродивших трав.

— Да там один запах мог убивать! — Феликс покраснел, то ли от смущения, то ли от вина — Я практически спас мирное населения ценой собственного здоровья. Это ж подвиг!

— Так и быть, похлопочу о медали для тебя — Северус сделал глоток вина и продолжил таким же серьезным тоном — Завтра нам нужно посетить катакомбы. Ты смоешь нас провести?

— Конечно, смогу. Какие катакомбы вам нужны?

— Все — мгновение спустя, спохватившись, он добавил — все, которые открыты к посещению.

На улице собирались сумерки, когда четверо мужчин в форменных комбинезонах компании по ремонту электросетей вошли внутрь отеля. Не обращая внимания на людей, сидящих в фойе, они прошли дальше по коридору до пункта охраны.

Тем вечером ничего не нарушило приятного времяпрепровождения. Легкий скачок электричества остался незамеченным. Гермиона блаженно растянулась в ванной, грея уставшие за день ходьбы ноги. Приятная усталость от перемены мест и теплой компании клонила в сон.

— Она смешная, — произнес Феликс, поигрывая бокалом с виски.

— Это самое малое из ее достоинств. Она очень способная — ответил ему Северус.

Идея привлечь гриффиндорку к этой операции до сих пор казалось ему удачной. Кошки скребли на душе совсем по-другому поводу.

— Ты не заметил хвоста за нами? Я узнал, что еще один маг охотится за нашим грузом — Снейп тяжело смотрел на напарника.

— Шутишь? Тут все просто кишит наблюдателями в штатском. Все-таки международное мероприятие с политиками не последней величины. Ты имеешь в виду кого-то конкретного? Мне сложно бывает уследить за твоей мыслью, я не знаю того, что знаешь ты — серьезно ответил ему напарник.

— Моего информатора в Париже убили. Поэтому дело, хоть и выглядит заурядным, однако уже имеет кровавый след. Я хочу, чтобы ты приглядывал за Гермионой, если вдруг я не смогу. Не давай ей лезть в пекло. В том, что она это сделает, я не сомневаюсь. Уже однажды сделала.

— Она поэтому… ну, стала обычной?

— Она лишилась магии, но обычной ей не стать.

В окно величественно заглядывала подсвеченная колокольня Святых Амвросия и Карла. Следовало отправиться спать, но сон не шел. Так себе примета, если в них верить. Они не верили, но и отмахиваться от мелочей считали непростительным.

И каждое утро он воскуривал благовония и приносил жертвенную амброзию богу. И каждый вечер он омывал алтарь вином и умащал маслом хулуппу. И каждую свободную минуту мысли его просили одарить его благостной тенью великого Мэ.

Боль, постоянная, непрекращающаяся, которая терзала его голову, тело, душу, разорванную в клочья предательством и, перевязанную клятвами будущей крови, теперь перестала мучить. Северус давно смирился с тем, что дни его сочтены, но только сейчас, словно ребенок, наплакавшийся вдоволь, он, наконец, успокоился. Он полюбил медлительную строгость дней, когда утопал в презрении всех, кого встречал на своем пути. Устоявшаяся и перешедшая в рутину ненависть, дарила умиротворение собственной предсказуемостью. Это была его жизнь, которую следовало дожить и быть благодарным за нее. И он старался: мучил кошмарами близнецов Кэрроу, добавлял тонизирующий эликсир в еду преподавателям, вылавливал учеников по углам и разговаривал с замком, умоляя его защитить их своими стенами.

Поэтому, когда пришло время умирать, Северус умер, без сожалений простившись с той жизнью, что выпала ему в первый раз. Ниназу — питающий мудрость, дал ему вторую жизнь. И зельевар этого не забывал, ибо каждое утро, и каждый вечер на алтарь лились амброзия и масло.

Все вокруг заволокло пылью, когда сработала ловушка и ниша в стене Катакомб святой Присциллы рухнула, чуть не похоронив под собой троих человек.

— Черт возьми, все целы?! Гермиона! Северус!

— Экскуро! Гермиона!

— Все хорошо. Просто слегка растерялась — она медленно встала на ноги, дрожа всем телом. Старательно изживаемые реакции собственного тела на громкие звуки и вспышки, снова дали о себе знать. В голове тут же лихорадочно закрутились сотни когда-то заученных заклинаний, назначение половины которых она уже успела забыть. Ноги не слушались, а руки непроизвольно ощупывали себя в поисках волшебной палочки. Храбрая гриффиндорка начинала паниковать.

— Дышите, Гермиона, — Феликс приобнял ее за плечи, заглядывая в лицо — Северус, у тебя что-нибудь есть? Кажется, наша девочка испугалась сильнее, чем сказала.

— Выпейте это, прошу вас, — зельевар протянул ей пузырек вишневого цвета.

— Спасибо, мне лучше, — ответила она, протягивая уже пустой флакон обратно Снейпу.

— Я не увидел растяжки и порохом совсем не пахнет. Что это было, Северус?

— Магическая ловушка. Заклинание взрыва, заключенное в определенный предмет. Его сложно обнаружить, особенно, если этого не захочет тот, кто его сюда поместил. Однако в нашем случае он все же немного просчитался, — Снейп усмехнулся, глядя на Гермиону — наша всезнайка не зря посоветовала выставить щит. Я бы ограничился проверкой на остаточные чары. Что вас смутило?

— Пыль возле свертка была закручена спиралью. Такое бывает от боевых заклинаний — тихо ответила женщина.

— Полагаю, мне не стоит спрашивать, откуда вы это знаете, да? — произнес Феликс — Смотрите, тут черепки какие-то.

— Это древние книги, — Северус провел над ними руками, бормоча что-то себе под нос — они не магические, но носят отпечаток древней магии, я такого не встречал. Надо починить то, что разбилось. Репаро!

— И что ты забыл в МИ-6? Знаешь, Гудини, ты собирал бы целые стадионы с такими способностями! — Феликс похлопал по плечу напарника — Вы уверены, что это книги? Я никаких букв не вижу.

— С ума сойти! — вклинилась уже пришедшая в себя Гермиона — это старошумерское пиктографическое письмо. Такие изображения были распространены примерно в четвертом тысячелетии до нашей эры. Это потом пришла стройная клинопись, но сначала была примитивная форма рисунка. Вы хоть знаете, что мы нашли?! Таких табличек крайне мало. Шумерская культура в чистом виде почти не сохранилась. Мы знаем о ней только через другие культуры, которые пришли ей на смену: аккадскую, вавилонскую, ассирийскую... Их надо передать специалистам — строго заявила бывшая гриффиндорка.

— Чуть позже, обязательно, — поспешил заверить ее Северус — мы так и не нашли то, что искали. Вот это — он указал на таблички в ее руках — только малая толика того, что мы должны найти и доставить в Британию. Остаточное магическое излучение указывает на то, что артефакты, интересующие нас забрал тот, кто оставил эту ловушку. И мы должны выяснить кто это. Вы сможете прочесть записи, хотя бы в общих чертах?

— Да, но мне потребуется время. Хотя бы сутки. Если в очень общих чертах…

— Что ж, оно у вас есть, Гермиона. Возвращаемся в отель. Даю вам два дня как раз до открытия конгресса. Потом вы мне будете нужны. Мне не нравиться, что кто-то в магической Англии охотится за такими мощными артефактами.

— Может, вам поговорить с Малфоем — скептически предложила Гермиона — с Драко Малфоем. Гарри рассказывал, что часто работает с ним, он стал прекрасным артефактологом. Его семья много веков занята сбором магических памятников. Он может знать новых игроков на рынке, если они появились.

Это была хорошая мысль, в конце концов, каждая чистокровная магическая семья имела одну или несколько узких специализаций, которые поддерживали волшебную экономику. Малфои, кроме прочего, собирали артефакты. То, что видел сам Снейп и то, что позволили увидеть Воландеморту, когда он жил в Мэноре, было только вершиной айсберга. Аристократия раскрывает свои тайны только тогда, когда это выгодно ей и ровно настолько, чтобы остаться на плаву. Остальное? Либо ты член семьи, либо ты никто.

— Сомневаюсь, что подобными вещами занялся новый человек. Слишком большие затраты, кроме того, привлечены магглы. Это кто-то хорошо нам знакомый, — Северус тяжело вздохнул и потер переносицу — кто-то, кто точно не захочет меня видеть.

Снейп уже думал об этом. Слава Малфоев, как собирателей древности, бежала впереди них. Но вот как это выяснить наверняка? Люциус был сложным противником, нервным и непоследовательным, но опасным в своей неожиданности. Он наступал стремительно и бил всегда больно.

После войны они так и не возобновили общение, хотя Северус давал показания в защиту старого знакомого. В конце концов, Люциус как мог, но пытался сказать ему о том, что, скорее всего, темный лорд попытается убить его. В то время директор Хогвардса не был избалован проявлениями заботы в свой адрес и подобные жесты, пусть и едва заметные, ценил.

Нарцисса иногда писала ему, но всегда по поводу, в основном, поздравления с очередной датой или праздником. Но даже из этих немногословных сообщений, Северус знал, что Люциус хандрил и, кажется, от скуки решил ввязаться в какую-то авантюру, так леди Малфой называла все деловые предприятия мужа. Но что если в последний раз она говорила буквально?

А вот с Драко Северус общался регулярно. Мальчишка очень изменился со времен учебы в школе. От былого лоска слизеринского принца остались разве что безупречные манеры. Весь же его облик и поведение говорили о тихой и скромной жизни. Он почти не появлялся в обществе, даже его благотворительные проекты проходили тихо, без лишней помпы. Драко предпочитал конкретные действия пустым разглагольствованиям, которые так любили в «Ежедневном Пророке».

Теперь молодой лорд стал уверенным в себе мужчиной, первым волевым решением которого была женитьба на младшей Грнграсс, Астории. Они оба слишком рано столкнулись с неприглядной военной изнанкой и на собственной шкуре поняли, что фанатизм всегда есть суть ограниченность, а стало быть, их теперешнее отношение к магглам, магии и прочим спорным вопросам магического сообщества вызывало отклик исключительно у молодой части волшебного населения. Их семьи были разочарованы выбором детей и той жизнью, которую они для себя избрали. Но это не мешало Драко и Астории. Их сын, Скорпиус, в этом году занял свое место на Слизерине. И Северус тепло относился к мальчику, испытывая, такие неожиданные для себя теплые чувства к сыну своего бывшего ученика и подопечного.

Отчасти именно поэтому, Снейп стремился исключить фигуру Люциуса из списка подозреваемых. Его семья и так многое претерпела из-за необдуманных действий ее главы. И усугублять этот ущерб Мастер зелий не собирался.

* * *

Парижская подземка полнилась зловонием и таким привычным шумом поездов и пассажиров. Поколебавшись секунду, мужчина в белом пальто и старомодной шляпе шагнул в сторону от основного прохода. В коридоре между рекламой стоматологических услуг и картой метрополитена он увидел четверых мужчин.

— Итак? — начал он без промедлений.

— Все, как вы просили, мистер Малфой — один из них протянул коробку.

— Прекрасно! — довольно сказал Люциус — Это все?

— Нет. Мы оставили вашу ловушку с тем, что осталось. Там нет магии, простые черепки — поспешил исправиться «рабочий».

— Черепки? — голос Люциуса тут же приобрел жесткое звучание.

— Ну да, ничего серьезного, простая глина. Зато теперь мы точно знаем, что мы не одни охотились за этим — и он довольно осклабился — вот, посмотрите — и протянул в руки Люциуса пачку фотографий.

— Значит вот как? — произнес Малфой себе под нос — Я хочу, чтобы вы проследили за ними. Они что-то знают, и я хочу знать что.

С этими словами он уже намеревался уйти, но был остановлен:

— Эй, мистер, а как же наши деньги?

— Ах, да, — недовольно нахмурился аристократ — держите! — и протянул увесистую пачку в руки одного из четверки — Всего хорошего!

Люциус прекрасно понимал, что привыкнуть к маггловскому миру у него никогда не выйдет, для этого нужно хотя бы немного испытывать симпатию к простачкам. Его выдержки хватало лишь на ведение грязных дел с людьми, готовыми на все, ради легкой наживы. Таким можно наврать, что угодно, а если те захотят возмутиться, то манипуляции с памятью и волей это как раз то, что у него всегда прекрасно получалось.

— Мсье, я не ел несколько дней, — старый пропойца, присевший на скамью, требовательно протянул руку по направлению к Люциусу.

— Ну, так сделайте над собой усилие, — зло прошипел

Малфой — и поешьте, наконец!

Время близилось к ужину, когда телефонный звонок в номере Гермионы заставил ее отвлечься от записей.

— Добрый вечер! Я взял на себя смелость заказать ужин на двоих в ваш номер, если не возражаете. Возможно, и от меня будет толк в расшифровке, — услышала она знакомый баритон.

— Я буду рада компании и ужину — слегка растерянно ответила Гермиона.

Наскоро оглядев себя в зеркале, она поправила перекошенный от долгого сидения в кровати свитер. С их последней встречи в его доме почти полторы недели назад, она больше не оставалась с ним наедине и сейчас испытывала то, что ее гриффиндорские соседки по комнате называли бабочками в животе.

Гермиона все никак не могла взять в толк, почему Снейп так действует на нее. Она никогда не считала себя особенно искушенной в вопросах любви. Детские симпатии не в счет. По-настоящему серьезные чувства она испытывала только к Рону. Коллеги по работе и бывшие однокурсники удостаивались только симпатии в исключительно платоническом ключе. Ее это вполне устраивало. Она искренне считала себя женщиной со сниженным чувственным темпераментом. А когда ее посттравматический синдром снова проявил себя, то сил на что-то кроме как поддерживать хотя бы бытовую адекватность, попросту не осталось.

Это ведь только на первый взгляд кажется, что стоит привести себя в порядок и жизнь заиграет новыми красками. На деле Гермиона заставляла себя делать простейшие вещи. Ее натура, склонная создавать космос в безграничном океане хаоса и в этой ситуации взяла верх. Бывшая староста составила график для всего: когда мыть голову, когда проявлять супружескую нежность, и когда сидеть у себя в комнате, уставившись в одну точку. Это срабатывало далеко не всегда, но так она хотя бы могла имитировать нормальность и не волновать близких. Какие уж тут бабочки в животе?

Гермиона понимала, что ее взволнованность от встречи с бывшим профессором, результат ее ограниченного общения с кем-либо помимо семьи. В самом деле, она нечасто удостаивалась общества образованных и обеспеченных мужчин, каким был Снейп. С коллегами по работе удавалось перекинуться едва ли парой фраз, все-таки она была приглашенным лектором, не обязанным подчиняться штатному расписанию. Что касается аудитории ее лекций, то их посещали, в основном, пенсионеры и домохозяйки.

— Проходите, пожалуйста!

— Благодарю. Ужин сейчас принесут. Феликс будет занят ближайшее время, встречая наших представителей, так что у нас пока есть небольшая передышка. Как идет расшифровка?

— О! — тут же отвлекшись от созерцания Снейпа в сандалиях, она развернулась к своим записям — как я уже говорила, до нас дошли малые сведения непосредственно от самих шумеров. И, в основном, это как раз письменные артефакты. Расшифровка шумерского языка шла через аккадский и персидский языки. От самого шумерского примитивного первого письма сохранились только некоторые корни. Я, к сожалению, не лингвист и не могу правильно интерпретировать те закономерности, которые увидела в тексте, но примерно о чем он, мне все же удалось понять.

Гермиона перевела дыхание и потянулась за табличкой, над которой работала:

— Видите, тут символы, — она указала на темный от времени кусок окаменевшей глины — воина, крови, воды и хлеба? Еще есть символы, которые вместе обозначают врачевание и зелья, они должны быть вам знакомы. А вот это, — и она указала на волнистую черту — должна была быть вода, но приглядитесь внимательнее, это змея, обвивающая жезл. Я думаю, я почти уверена, что это описание какого-то древнего медицинского зелья или процедуры. Этот знак, со змеей, то, что потом греки назовут посохом Асклепия. Есть еще кадуцей, но уже с двумя змеями. Эти символы пришли в Грецию от шумеров. А у шумеров — она снова глубоко вздохнула — змея была символом…

— Ниназу — бога врачебного дела и вечной молодости — закончил за нее Снейп.

— Да, — она удивленно уставилась на него и продолжила — поскольку в древности не было единых фиксированных правил письменного языка, и каждый писец руководствовался одному ему известными нормами, то в ряде случаев можно встретить совмещение в одном пиктографе значения нескольких. Например, вода означает еще и наследника, а как мы знаем сын Ниназу Нингишзида, как раз имел посох с двумя крылатыми змеями и воплощал стойкость и тоже покровительствовал врачебному делу.

— Крылатые змеи? — переспросил Северус.

— Ну, его символ дракон.

— Какого рода ритуал или процесс описывается, вы уже можете сказать, хотя бы примерно?

— Увы. И не факт, что смогу. Пока наверняка можно утверждать только то, что некое знание было добыто в результате войны. Вот здесь — и она указала на то, что по ее мнению могло означать военный поход и трофеи — И еще меня смущает этот пиктограф. Он может значить, как потери и страдания, так и кровь и то, что с ней связано. Помните, в учебниках по зельеварению всегда приводили оригинал древних рецептов. Этот рисунок мне знаком оттуда — она опасливо взглянула на него.

— Что ж, Гермиона, для не лингвиста это очень впечатляющий результат за такой короткий срок — и он улыбнулся ей.

— Боюсь, профессор, это мой максимум, — смутившись, ответила она.

— С таким отношением очков вашему факультету я точно не начислю, — уже открыто засмеялся Северус.

В дверь постучали, возвещая скорый ужин.

— Надеюсь, вы любите пино, — сказал Северус, разливая вино по бокалам — я, признаться всегда неровно дышал к этому сорту. Его легко испортить, но если сделать все правильно, тогда в бокале будет само лето. Вот, вдохните, — и он протянул ей бокал.

Гермиона послушалась и сунула нос в бокал. Северус был прав, она действительно почувствовала запахи цветов, меда и почвы, разомлевших под жарким солнцем.

— Я заказал нам пасту, хотя Феликс бы не одобрил. И по хорошему стейку, нам всем нужны силы. На сладкое — лимонный щербет и лимончелло в качестве дижестива. Вас устраивает?

— Более чем. Я всеядна и голодна.

Северус смерил ее долгим взглядом, пока она пробовала вино. В широком трикотажном костюме, с растрепанными остриженными кудрями она выглядела уютной и по-женски манящей. Сейчас в ней ничего не напоминало ту испуганную женщину с паникой в глазах от так резко нахлынувших общих для них воспоминаний. Она была здесь, очень хорошо ему знакома и в то же время он совсем не знал ее. Гермиона пропала со всех радаров, даже Поттер, с которым по долгу службы он был вынужден иногда контактировать, мало о ней распространялся. Хотя, стоило быть откровенным, Северус никогда о ней и не спрашивал. И вот теперь она сидит перед ним, смущается, хочет быть полезной и боится, что не сможет. Читать ее было легко, так же, как и ошибиться с выводами.

— Я все думаю о той фразе, что вы бросили, когда были у меня дома. О том, что вы почти не скучаете по магии. Почему?

— Это правда, не скучаю, — ответила Гермиона, ловко орудуя вилкой — я всегда была чужой для волшебного мира. Меня бы никогда не приняли всерьез из-за моего происхождения и пола. После войны, конечно, многое изменилось, но такие как я все равно в аутсайдерах, — она отпила из бокала — понимаете, я всю свою учебу боялась оступиться и сделать что-то не так. Я читала все, до чего только могла дотянуться, чтобы ни в чем не уступить студентам, рожденным в волшебном мире. И все равно уступала. Мне читали другие сказки, пели другие колыбельные, летом я жила своей прежней жизнью и в ней мне было гораздо спокойнее. В магическом мире мне постоянно нужно было доказывать свое право находиться там.

— И все же вы сражались на войне, — сказал Северус, удивленный ее ответом. Он-то без сожаления отринул все маггловское, распространив неприязнь к собственному отцу и на остальных людей.

— Я сражалась не за волшебный мир, а за Гарри и Рона, за Молли и Артура, за Нимфадору, Римуса, и их сына, своих родителей, наконец. А волшебный мир… Последний раз, когда я там оказалась, был день отправки детей в Хогвардс. Я едва не свалилась под колеса поезда с панической атакой. Поэтому я совсем не скучаю по волшебству. Ничего кроме разочарования оно не принесло мне.

— Мне жаль это слышать.

— Не стоит. Я преувеличила. Своей работой я обязана магии, — вмиг повеселела она.

— Вы уверены, что не Кембриджу? — недоверчиво спросил Северус, удивляясь сменой тона разговора.

— Маггловский мир, как вы слышали, сотрясают кризисы и безработица. А если ты женщина, у тебя есть дети и простой в работе составляет больше пяти лет, то устроиться куда-либо, кроме уборщицы, тебе практически невозможно. И я сдалась, наступила на собственную гордость и попросила Гарри о содействии.

— Вы попросили главу Аврората воздействовать на магглов?! — опасный прищур Снейпа задавал нужный настрой.

— Да!

— Во имя, какого общего блага теперь Поттер пошел на должностное преступление? — Северус уже откровенно забавлялся.

— Я взяла его эмоциональным шантажом, — картинно прошептала Гермиона.

— Вы?! Я должен знать все! Мне с ним встречаться в следующем месяце. Выкладывайте! — потребовал шпион, разливая вино в уже опустевшие бокалы.

— О… рычаги давления… понимаю, — она смеялась и ее раскрасневшиеся от вина щеки выдавали в этой уже взрослой женщине девчонку, которая трудилась над котлом в его классе в прошлой жизни — я возмутилась, что второе имя своей дочери он дал не в честь меня, десятки раз спасавшей его избранную задницу, а в честь Луны Лавгуд, ныне Саламандер. Представляете?

— Уму непостижимо!

— Скажите!

— Свинство!

— Форменное!

— И он сдался?

— Сначала опешил, конечно, поэтому я только слегка дожала, — не без гордости похвасталась она.

— Мальчишка! — фыркнул Северус.

— Дурак! Я бы рявкнула, что шла на смерть и после этого могла называть собственных детей как угодно. Но ему, к счастью, это в голову не пришло.

— За дураков! — поднял он бокал.

— За дураков! — ответила она ему тем же.

— И почему не отследили его Империо? — в нем проснулся шпионский интерес.

— Потому что это было не оно. Я изменила это заклинание, чтобы оно не подавляло волю, а лишь настойчиво указывало какое решение принять. Рождало навязчивые мысли, только и всего.

— Вы изменили старейшее непростительное заклинание? — нет, она не была обычной, это точно.

— А что вас так удивляет? Я потеряла магию, а не знания. Уж арифмантический расчет я могу сделать.

Северус не понял, когда внимательный взгляд на собеседницу перерос в то, что люди склонны называть «пялиться». Она интриговала, откровенно и по существу отвечая на его вопросы, не пытаясь кокетничать и приукрашивать действительность. Не то, чтобы в жизни шпиона не было женщин, они были и были прекрасны, но вот так беззастенчиво пялиться ему случалось только однажды.

Нервозность, смешанная с ожиданием витала в воздухе. Северус еще раз проверил пистолет в обойме и волшебную палочку в рукаве. Набор зелий на все случаи жизни, казалось, навсегда поселился во внутреннем кармане его смокинга.

Накануне он еще раз повторил обстоятельства легенды с Гермионой. Феликс сообщил о поступивших угрозах от антиглобалистов и ряда националистических движений, выступающих против империалистического доминирования стран Запада. Стандартный набор любого уважаемого международного собрания и Северус не особенно переживал о безопасности официальной части. Его тяготила неизвестность. Тяжело искать то, чего не знаешь.

Но кое с чем ему все-таки повезло. Гермиона закончила дешифровку всех десяти найденных табличек. Если его бывшая ученица была права, то это была летопись военного похода, в ходе которого удалось заполучить знания о том, как насылать колдовство на врагов и лечить смертельные проклятия. То, что было упущено, скорее всего, относилось к этим военным трофеям. Знать бы только что это.

— Простите, Северус, дверь была открыта, — сказала Гермиона, входя в номер — Феликс сказал, что вы уже готовы и нам лучше вместе спуститься вниз.

От Снейпа не укрылось, как покраснела Гермиона, когда он протянул ей сверток с вечерним нарядом. Она была очаровательно беззащитна в собственном смущении с первого дня их неожиданной встречи, и Северус понял, как ему этого не хватало. Все его романы строились по нескольким сценариям: служебная необходимость (шпионить через секретарш — беспроигрышный вариант), эротический вопрос (зачесалось — почеши) и симпатия, когда внутренний мир женщины интриговал так же, как и ее внешняя оболочка. При этом все его увлечения были весьма непродолжительны. Ни одна из его прелестниц не вызывала желания позаботиться о ней больше необходимого. Прекрасны и самодостаточны, они сводили с ума и сами разрывали отношения, когда хотели.

Северус не возражал. Он ценил противоположный пол, как и все прекрасное в собственной жизни. Он не посягал на их свободу и честь, и был благодарен, когда на какое-то время они одаривали его и тем и другим. Гермиона же производила на него странное впечатление. С одной стороны он понимал, что перед ним женщина средних лет, его бывшая ученица, с определенными психологическими проблемами после войны. С другой стороны, Снейп был сражен ее безыскусностью, юмором и какой-то женской самобытностью, которая буквально сбивала с ног.

Платье, которое он подобрал, прекрасно село: простое, закрытое спереди с чуть более открытым вырезом со спины, но не слишком. Оно не облегало фигуру, а давало необходимую свободу движения, акцентируя внимание на талии и аккуратных плечах. Гермионе шел темно-синий цвет, а легкий блеск материи привлекал внимание только к нужным местам.

— Вам очень идет, Гермиона. Надеюсь, с размером туфель я тоже не промахнулся? — спросил Северус, разглядывая ее и, не опасаясь быть разоблаченным.

— Угадали, они очень удобные, — она выставила ногу вперед, показывая черные лодочки на тонком каблуке.

— Я зачаровал их и вам нечего опасаться стереть ноги или устать.

— Вы определенно знаток в таких вещах, — она не успела приказать собственному языку остановиться, и с ужасом подумала, какую бестактность только что позволила себе.

— Не такой, каким хотел бы казаться, — ответил он, словно ничего не случилось — я заметил, вы не носите украшений, могу я узнать почему?

— Это потому, что я долго сидела дома и не работала. Просто отвыкла.

— Привычка — дело наживное, — ответил он, открывая футляр с серьгами — они сюда прекрасно впишутся, кроме того, в них вмонтирована камера и микрофон, чтобы ни один важный разговор не пропал.

Удлиненные серьги, украшенные мелкой бриллиантовой крошкой, говорили о праздности и сытой жизни в той же мере, в какой ее полиэстеровая блузка кричала о работе на полставки и вялотекущей депрессии.

— Сейчас, — она подошла к зеркалу и потерла мочки ушей — они заросли, я долго ничего не носила. Дайте мне минуту.

— Позвольте, я помогу.

Северус подошел очень близко и нежно оттянул рукой мочку ее уха. Другой рукой аккуратно вдел изогнутый крючок застежки в дырочку.

— Я где-то читал, что вдевать сережку в ухо, все равно, что лишать невинности. В обоих случаях крови не избежать. Не могу вспомнить, откуда это.

— Павич, кажется, — и только сейчас он заметил, какой пунцовой она стала. Гермиона развернулась к двери, избегая смотреть на него и, бросив, что подождет в коридоре вышла, едва не хлопнув дверью.

* * *

Зал для приемов был полон. Дипломаты, политики, ученые, журналисты, артисты и другие известные люди маггловского мира толпились возле фуршетных столов, переходили от одной группы к другой и все, казалось, знают друг друга и собрались здесь просто повидаться с друзьями.

— А вот и вы! Гермиона, я покорен! — просиял Феликс, едва они оказались внутри.

— Спасибо.

— Северус, я представлю тебя французской делегации. Их секретарь что-то вынюхивал вчера у нашего посла, так что пришлось его слегка отшить. Он что-то хочет, возможно, то же, что и мы.

— Понял, веди. Гермиона, вы готовы?

— Да, — она нервничала, плохо понимая, что же требуется от нее, всего лишь ассистентки «видного ученого» и «независимого эксперта».

Пройдя вглубь зала и остановившись возле сцены, на которой играл оркестр, Феликс привлек внимание небольшой группы людей, объявив на чистом французском языке, что счастлив, представить им одного из известнейших экспертов в области ближневосточной истории, Северуса Снейпа.

— Месье Симон Кюри рассказывал мне о трудностях, которые преследуют историков вот уже десятилетие на Ближнем Востоке. Сложная политическая ситуация делает невозможной археологическую исследовательскую работу. Зато процветает черный рынок археологических ценностей, — закончил Феликс, со значением посмотрев на Северуса.

— Рад знакомству месье Кюри, — он пожал руку седовласого француза, явно предпочитавшего красное вино всем прочим напиткам во всякое время суток.

— О, взаимно, мистер Снейп! Признаться, никогда не слышал вашей фамилии, — на мгновение взгляд его затуманился — Оh mon Dieu! Как я мог забыть?! Это же вы подтверждали подлинность клада Нимруда! Блестящая работа! Это так печально, что там сейчас происходит… — он покачал головой.

— Совершенно с вами согласен. Черный рынок полниться бесценными артефактами, которые оседают в частных коллекциях. Мне наступают на пятки спецслужбы, работать все труднее. Мой офис просто завален повестками в суд, то там, то тут всплывают мошенники и перекупщики. Только неделю назад пришлось осматривать якобы печать Навуходоносора. Ценности Вавилона и Шумера сейчас на пике своего спроса. Как у вас обстоят с этим дела? — Снейп доверительно склонился с французу.

— Совершенно так же. Эти конфликты… Мародеры грабят по праву сильного, — он перешел на шепот — грабят все, если вы понимаете.

Северус понимал. Со времен вавилонского царя война так и осталась грязным делом, особенно в части сбора трофеев.

— Неужели, правда, всплыло что-то новое?

— Друг мой, всплыло то, что будь мы с вами биологами, назвали недостающим звеном эволюции! — он многозначительно посмотрел на Снейпа, состроив мину на уже порядком захмелевшей физиономии.

— Заклинаю вас, коллега, что же это? — подыгрывая ему, спросил Северус, но его собеседник уже тянул руки к Гермионе.

— Как это нелюбезно, моя дорогая, что ваши друзья не представили вас! Вы очаровательны и для англичанки прекрасно одеты. Вы же не она? Кто вы? Скажите, что вы француженка!

— Прошу простить мою бестактность, позвольте представить миссис Гермиону Грейнджер — Уизли, ассистентку профессора Снейпа, — пришел на помощь Феликс.

— О, вы все-таки англичанка! — расстроился месье Кюри.

— Мой дед француз, — улыбнулась Гермиона, протягивая руку.

— Я знал! Вы — француженка! Не может такая умница быть англичанкой! — француз вмиг воспрял духом — Не поймите меня неправильно, друзья мои, умоляю, я просто не люблю уступать красивых женщин и вино англичанам. Считайте это дань традиции. Знак вежливости, если хотите… — и он увлек Гермиону дальше к своей группе, продолжая что-то горячо доказывать.

Движение по залу замедлилось, когда на сцену вышли официальные лица. Торжественная речь то и дело перебивалась аплодисментами. Между гостей кружили официанты, не давая гостям соскучиться. За всей суетой и вспышками фотокамер никто не обратил внимания на четверых охранников, вошедших в зал и рассредоточившихся по периметру. В ту же секунду свет в зале погас, и завизжала пожарная сигнализация.

Северус двинулся в ту сторону, куда несколько минут назад Кюри увел Гермиону. Чем ближе он подходил, проталкиваясь через ставшую неожиданно тесной толпу, тем отчетливее слышал шум и недовольные голоса. И вдруг он увидел яркую вспышку, услышал крики и среди них отчетливый возглас Гермионы: «Стойте!». Звук удара и стоны. Зажегся свет и Северус увидел мужчину, сжимавшего у шеи туфлю, каблук которой вошел в ее основание. Он с хрипом осел на пол. Рядом завизжала женщина, сначала одна, затем другая, поднималась паника. Гермиона, увидевшая Северуса, бросилась к нему:

— Они забрали Кюри!

— Всем сохранять спокойствие! — тут же вмешался Феликс — Попрошу всех следовать за охраной. Без паники! А вы, голубчик, останетесь с нами — уже гораздо тише и, обращаясь только к незадачливому похитителю, обратился блондин.

— Оцепите здание. Трое злоумышленников схватили Симона Кюри, члена французской делегации. Повторяю: схвачен Симон Кюри, — прорычал кто-то из охраны в рацию.

— Вы в порядке, Гермиона? — обратился зельевар к женщине.

— Да, но они ударили месье Симона. Он уже не молод, — она переживала и была напугана.

— Это вы его так? — спросил Феликс, глядя как их пленный пытается зажать рану рукой и зло смотрит вокруг.

— Он ударил пожилого человека! — возмутилась гриффиндорка, которая помнила, как в день битвы за Хогвардс Гарри сорвался, увидев Кэрроу, оскорбляющих Минерву. Они не говорили об этом, но она сама с удовольствием бы бросила хоть тысячу авад в этих отморозков.

— Феликс, отведи Гермиону в номер, а я пока посодействую следствию, как и полагается профессору и эксперту — сказал Северус, предвкушая долгий разговор по душам.

Дождь привычно молотил по асфальту и камням из ракушечника в изъеденной временем брусчатке перед ее домом в Южном Кройдоне. Как будто ничего и не было еще несколько дней назад ни Рима, ни шумеров, ни похищения Кюри, ни чувственного баритона Снейпа над ее ухом. Осталось воспоминание, теперь ставшее ее секретом. «Почти шпионка» — подумала она, открывая дверь в свой дом.

— Гермиона? — удивился Рональд, спускаясь по лестнице — я думал ты приедешь в пятницу. Прости, я не встретил тебя.

— Все в порядке, Рон — они обнялись — я сама не знала, что вернусь сегодня. У Снейпа возникли срочные дела. Пришлось ехать. Ты не в магазине?

— Нет, — ответил он, отчего-то смутившись — так, решил разобрать кое-какие вещи.

— Тогда и в сарай загляни. Мне не нравиться, что в маггловском районе вы с Джорджем устроили целый склад магических фокусов. Это опасно, — попросила она, оставляя пальто в прихожей.

— Да, — согласился он — знаешь, дети прислали письмо их Хогвардса. Писала Роуз, конечно, говорит, что у них все хорошо. Можешь сама прочитать. Письмо возле камина.

— Хорошо, я посмотрю, — от нее не ускользнула некоторая неловкость в разговоре между ними — у тебя все хорошо? Я как будто тебе помешала.

— Что?! Как ты можешь мне помешать? Это же твой дом, — Рон вконец стушевался — я просто думал, разбирал вещи и знаешь… вообще размышлял.

— Поделишься? — предложила она, все еще не до конца понимая, к чему он клонит.

— Может чаю? Ты устала с дороги.

В ответ она молча кивнула, и они отправились в маленькую кухню, которая была так не похожа на огромную кухню в Норе. Движением руки Рон вскипятил воду. Гермиона достала из шкафа чайник и уже хотела взять заварку, как Рональд неожиданно спросил:

— Ты ведь отдохнула в поездке, правда?

— Я помогала Снейпу работать над рукописями, — повторила она заученный текст.

— Да. Я не об этом, — продолжил он нерешительно — ты же почувствовала облегчение, когда оказалась … — он замолчал, не зная как продолжить.

— Оказалась где? — уточнила Гермиона, которая не знала, что ответить мужу, если он захочет узнать правду об ее только что начавшейся почти шпионской жизни.

— Забудь, — выдохнул он, улыбаясь — может, проведем вечер вместе, посмотрим фильм?

— Давай, — согласилась она, весьма озадаченная этим диалогом.

Гермиона села за стол и, вытащив из коробки пару печений, разлила чай. Они редко вот так сидели в кухне, предпочитая более просторную столовую. Кухня была ее комнатой. Очень маленькой, но, по мнению самой Гермионы, идеально ей подходящей. Местом, где можно было легко спрятаться, не вызывая подозрений, и не навлекая на себя упреков в неблагодарности.

Под чутким руководством Молли Гермиона научилась готовить, чем частенько пользовалась, чтобы отвлечься. Это была одна из причин, почему ее школьные джинсы вот уже много лет пылились в шкафу, ожидая, пока Роуз подрастет. Гермиона хотела подвинуть стул дальше, как поняла, что ей что-то мешает. Наклонившись, она увидела, стоящую за тумбочкой, большую дорожную сумку Уизли. У женщины перехватило дыхание. Она взглянула на мужа, который заметил ее находку и прямо, с грустью во взгляде смотрел на нее в ответ.

* * *

Где-то между наскоро съеденным ланчем в индийском кафе и взрывом в гостиной собственного дома, Снейп успел наведаться в бухгалтерию, отчитать Патрика-секретаря и все-таки встретиться с молодым лордом Малфоем, когда тот выходил из кабинета Поттера. Проводив бывшего подопечного в переговорную, Северус осторожно, но без лишних предисловий напрямую спросил у Драко про его отца.

— Я редко с ним вижусь, вы же знаете Северус. Они живут сейчас тихо, во Франции, мало с кем общаются. Путешествуют. Мама писала, что они недавно были в Италии, навещали фамильное поместье. Я даже не знал, что оно у нас есть. Говорит, там хорошо.

На этих словах Северус напрягся. Если Малфой был в Италии тогда же, когда и он, то все это не могло быть совпадением. Не с ним точно.

— Скажи мне, Драко, в вашей семейной библиотеке артефактов есть шумерские реликвии? Меня интересуют письменные источники, чем древнее, тем лучше. Не знаю, насколько я выразился ясно…

— Вполне ясно, Северус — Драко улыбнулся, опустив взгляд на свои узкие ладони — я проверю по каталогам, но и так скажу, что есть древний жезл. Он улучшает свойства зелий. Насколько все это серьезно? С отцом и артефактами?

— Учитывая, что и я был в Италии, очень серьезно, Драко. Я не хочу, чтобы Люциус снова доставил вам и себе неприятности. А, судя по всему, именно этим он занимается. Надеюсь, я ошибаюсь. Как себя чувствует Астория? — Северус озабоченно посмотрел на Драко.

— Плохо, Северус, она угасает — Малфой скривил губы в гримасе скорби — спасибо за зелья, они помогают, но проклятие берет свое.

— Этот жезл, ты используешь его?

— Да, но его эффект не такой сильный, как мне бы этого хотелось. Он является частью чего-то большего. Я же располагаю только им. Ну, разве что еще рукописи найдутся. Вы владеете древнешумерским?

— Нет, но я знаю человека, который может помочь, если, конечно вы согласитесь работать вместе.

— Я согласен на все, вы это знаете Северус. Мой дом и библиотека в вашем полном распоряжении. Я настрою на вас охранные чары. Приходите в любое время. Вам всегда рады — с этими словами молодой человек вышел из комнаты, оставив Северуса в раздумьях.

«Значит, жезл только часть» — размышлял он, тогда понятно, зачем Малфою вдруг понадобилось строить козни по захвату клада Джамаля. Но как узнать, что именно попало в руки Люциуса и как это можно вернуть назад? Вряд ли он поспешит довериться сыну, даже если будет шанс помочь, умирающей от семейного проклятия, невестке.

Во всех этих жизненных хитросплетениях элит и аристократии, что волшебной, что маггловской было то, чего Северус никак не мог взять в толк. Отчего жизнь для них всего лишь деловой проект? «Ничего личного» — фраза, которой они всегда оправдывали любую подлость, так и осталась непонятой им. Почему же ничего личного, когда вся жизнь и состоит из личного отношения буквально ко всему? Такие рассуждения от двойного шпиона ожидаешь меньше всего. Но Северус всегда действовал из личных пристрастий, личного долга и личного, черт возьми, желания компенсировать нанесенный им урон. И, судя по всему, точно таким же был и Драко, живущий исключительно ради своей маленькой семьи.

Минуты раздумий стоили Снейпу дорого, в переговорной его настиг Поттер:

— Мистер Снейп, сэр, я так рад вас видеть, — улыбался, воплощенный во втором поколении, его хогвардский кошмар.

— Мистер Поттер, я надеялся увидеться с вами не раньше следующей недели.

— Не удержался, сэр, решил поздороваться, когда увидел вас, — неподдельный восторг Поттера, действовал на нервы едва ли не больше постоянной окклюменции во время встреч Пожирателей.

— Здравствуйте, Поттер — только и произнес Мастер зелий.

— Здравствуйте! — туповато осклабился герой британского мира.

— Я пойду.

Северус уже собирался пройти к двери, как вдруг услышал:

— А я вас провожу!

— Вы что-то хотели, Поттер? — спросил привычным тоном педагога Снейп.

— Поздороваться, побыть вежливым, ну, знаете, пообщаться… — не прекращая глупо улыбаться, смутился избранный — мы же… вы… Я так благодарен вам за все! Зачем вы меня отталкиваете?!

— Салазар всемогущий! Поттер, ваша благодарность, безусловно, греет мою проклятую душу, но вот манера, в которой вы ее выражаете, весьма надоедлива. И если вам так неймется, то вспомните, что и помимо меня вам есть, кого благодарить. Но вместо этого, вы предпочитаете волочиться за мной, когда просто могли бы дать дочери имя вашей подруги всезнайки, или назвать сына в честь лучшего друга. Уймитесь, наконец! — негодовал Снейп.

— Я же назвал в честь вас своего среднего сына! Чем еще я могу выказать вам свое отношение? — по-щенячьи преданно Гарри смотрел в глаза бывшего учителя, который, казалось, только что получил бладжером в лоб.

— Вы что сделали? — опасно спокойным тоном переспросил Северус.

— Я назвал в честь вас и Дамблдора своего сына. Альбус Северус Поттер… — подозревая неладное, отвечал глава Аврората — Что, снова будете говорить гадости? Что я такой же самонадеянный выскочка как мой отец? — он совсем сник.

— Нет, Поттер, вы такой же порывистый и сентиментальный, как ваша мать. С ума меня сводила… — его взгляд на мгновение погрустнел.

— Расскажете? — сам испугавшись своей наглости, спросил Поттер.

— Может быть. Мне и вправду пора. И передайте сыну мои искренние извинения. Надо было, кроме прочего, озаботиться еще и вашим эстетическим развитием в свое время. Это ж надо, Альбус Северус! Да, на такое была способна только умница Лили — и он ушел, оставив растерянного, но отчего-то счастливого Гарри в комнате для переговоров.

Тем же вечером, лоб Северуса все же встретился с препятствием, когда в его гостиной прогремел взрыв, разнося камин в мелкие щепки и открывая доступ в его дом. Последнее, что он увидел перед тем, как темный морок заволок его сознание, были трое мужчин в противогазах, приближающиеся к нему. Он едва успел проговорить заклинание защиты слабым, срывающимся шепотом, как обморок настиг его.

Окончательно он пришел в себя, когда понял, что только связывающие его веревки, не дают ему упасть. Вот тогда последний туман в сознании растаял без следа. Он открыл глаза и увидел троих очень знакомых ему мужчин, пристально смотрящих на него. Все они были одеты в одинаковые черные брюки и такие же водолазки. Противогазов, впрочем, уже не было.

— И куда вы дели нашего человека? — спросил тот, что стоял в центре.

— Его задержал Интерпол, — как можно спокойнее ответил Снейп.

— Простой Интерпол? Не ваши… — нежданный гость, стоящий по правую руку Северуса попытался изобразить руками то, что не мог сказать язык.

— Нет. Не наши. Это дело Интерпола, а не магического правительства. Вломитесь туда.

— А ты весельчак, — снова перехватил инициативу мужчина в центре.

— Нет.

— Это правильно. Дела нужно иметь с серьезными людьми, — он продолжил развивать собственную мысль — Поэтому, мистер волшебник, постарайтесь придумать, как нам вызволить нашего друга из переделки. Иначе ваш досточтимый французик отправиться к праотцам, а вам это совсем не выгодно. Поверьте, я знаю, о чем говорю, — и он многозначительно поднял брови, видимо, пытаясь придать себе авторитетный вид.

— А другой волшебник, который вас нанял, не может помочь? — не особо надеясь на ответ, спросил Снейп.

— Не может, — зло ответил мужчина, все это время стоявший слева и внимательно следящий за руками Северуса; они были очень хорошо кем-то проинформированы о магических возможностях.

— Понимаю, — устало сказал хозяин дома — он дал вам задание, которое вы провалили и теперь ваши неприятности стали только вашими проблемами? — если Снейп угадал, то такой прием старина Люциус явно позаимствовал у лорда — странно, что при таком отношении он не забрал у вас амулеты, защищающие от магии.

— А мы ему не дали! — загоготал тот, что стоял справа.

— Мне тоже было бы жаль с ними расставаться, — добродушно согласился Снейп — но что вы предлагаете сделать мне? У меня нет доступа в Интерпол.

— Вытащи его! Примени свой гипноз или что вы там, люди икс можете делать! — завопил стоящий слева.

— Ничего не можем. В организациях такого уровня у всех офицеров и всех, кто дежурит на посту охраны есть амулеты схожие с вашими. Взять штурмом их комиссариат вы тоже не сможете, численное преимущество остается за ними. Так что, боюсь, ваш визит ко мне не оправдал себя, господа.

— Уверен, ты что-нибудь придумаешь, мы не торопимся — сказал подошедший к нему вплотную мужчина — если мы начнем отрезать каждый твой палец, то это подстегнет твою смекалку.

— Подстегнуло не то слово! — напрягся Снейп — Вы можете пойти на сделку с магическим правосудием. Взамен на информацию вашего друга отпустят. Кто тот волшебник, что нанял вас? И что вы для него украли из катакомб?

— Я больше не заключаю сделок с магами, — прошипел, склонившийся над ним незваный гость, и с размаху ударил его по лицу — у тебя должны быть всякие фокусы, которые мы сможем использовать. Где они?! — снова удар.

— Афина! — крикнул Северус.

— Не старайся, колдовать у тебя все равно не выйдет — и самый веселый из них указал на хомут, каким смиряли узников в Азкабане, надетый на его шею.

— Приветствую, хозяин! Вашим гостям весело? — спросила в глубоком поклоне старая домовуха.

— Защита, Афина! — не унимался Снейп.

— Какая защита? Где она? — не унимался главарь.

— Разве это не ваши гости? Гость священен — продолжала напутствовать Афина.

— Выйти готов и на триста мужей я, хранимый твоею силой божественной, если ко мне ты еще благосклонна, Афина — прохрипел Северус, на чье горло уже набросили удавку.

— Женихи, чинящие беззакония… — в ужасе прошептала маленькая помощница.

* * *

Никто из них не спешил говорить, изо всех сил надеясь, что все еще можно сделать вид, что ничего не было. Они сидели около часа, над остывшим чаем, в маленькой кухне, с дверью в, заросший плющом, внутренний дворик.

— Ты бросаешь меня? — сдалась первой Гермиона.

— Нет, — тихо ответил Рон — я всегда буду рядом.

— Ты бросаешь меня — уже утвердительно произнесла она.

— А разве есть, кого бросать? — уже тверже спросил он.

— И что это значит?

— Давай начистоту, Гермиона. Мы мучаем друг друга вот уже двадцать лет.

— Мучаем?! Мне казалось, что у нас только все наладилось. Когда мы последний раз ссорились? Я не помню.

— Последний раз мы ссорились тогда же, когда и разговаривали. В этом и проблема, мы либо собачимся, либо молчим. Я устал так жить! Я хочу приходить домой и чтобы мне радовались, а не напряженно улыбались, накрывая на стол. Гермиона, с тобой очень сложно! Я постоянно боюсь тебя задеть или обидеть. Ты никого не подпускаешь к себе. Даже на терапию ходить отказалась. А я не могу до тебя достучаться, потому что … — он вдруг замолчал, печально глядя ей в глаза.

— Почему Рон?

— Потому что ты меня не любишь, как и я тебя.

— Ты не любишь меня? — переспросила она.

— И ты меня, — настаивал он — разве ты не видишь, как это бывает у других? Возьми хоть Гарри с Джинни. Когда мы последний раз были в Норе, я застукал их целующимися возле теплиц. Они прятались и целовались как школьники! А они вместе столько же, сколько и мы. Когда мы вот так последний раз целовались? Ты либо не подпускаешь меня к себе, либо с ума сходишь, и я не могу за тобой угнаться. Мне не хватает близости. У нас же ничего общего, Гермиона! Тебе плохо со мной.

— Говори за себя, Рональд! — огрызнулась она.

— Вот не надо! Знаешь, как я виню себя, что не смог вытащить тебя из всего этого? — он махнул рукой в ее сторону — Все молчат, но я знаю, что меня считают виноватым в том, что ты несчастна. У тебя даже взгляд поменялся. Я давно тебя не узнаю, Герми.

— Ну, знаешь, ты тоже не молодеешь!

— Я не об этом! И ты это знаешь! Будь ты хоть в обличии Воландеморта, я был бы рядом, если бы ты была прежней. Я все ждал, когда тебя отпустит. У нас же у все были кошмары, мы все были ранены, кто-то проклят… Но сломалась только ты, самая сильная из нас. И я поддерживал, как мог. А потом меня вдруг осенило, ты же не из-за войны так грустишь, не потому что магию потеряла или из-за тоски по родителям. Ты со мной грустишь. Я не могу стать для тебя тем, кто тебе нужен. И знаешь, то же я могу сказать и о тебе.

— Ну, прости!

— Не ехидничай, а просто подумай об этом. Я никуда не уйду, если ты скажешь, что все не так. Ты мне очень дорога до сих пор и будешь, пока я живу! Но ты действительно так представляла себе отношения? Как с соседом по комнате? У нас даже в сексе близости не больше, чем у пары сапог.

— Сейчас обидно было.

— Уж как есть.

— Я не знаю, что тебе сказать, Рон. Раз ты так несчастен со мной, то я не буду тебя удерживать. Мне жаль, что я не видела этого. Прости.

— И ты меня прости.

— Я так полагаю, ты уже решил, как это будет происходить? — Гермиона не смогла удержаться от упрека.

— Не то чтобы решил. Давай пока поживем отдельно. Дадим друг другу время, — предложил он.

— Да. Наверное, ты прав. А дети? Что мы им скажем?

— Ничего. Я пока даже Гарри не готов об этом рассказать. Давай пока сами с этим не разберемся, просто подержим это в тайне?

— Если хочешь. Но ты ведь уже все решил. Что было бы, вернись я, как и было задумано в пятницу?

— Я бы встретил тебя, и мы бы поговорили.

Гермиона облокотилась о стол, повернув голову к двери. Сколько раз она сидела вот так, мечтая о том, что однажды она возьмет и уйдет ото всего и всех, через эту маленькую дверь, никем не замеченной. И вот, наконец, она может это сделать. Так почему она все еще здесь?

Было раннее утро, когда особняк Принцев покинули авроры. Поттер еще суетился внутри, проявляя, по мнению Северуса излишнее усердие, в поисках улик, которые могли остаться незамеченными. Сам хозяин предпочел выйти на воздух. Там, на ступенях главного входа, уже сидела и пьяно икала старая домовуха.

— Ты была бесподобна, Афина. Поистине, божественная грация. Кто тебе удар ставил? — спросил Снейп, подсаживаясь к ней на ступени.

— О! — протянула она, улыбаясь — Старый Идгард был большой выдумщик, хозяин. Он считал не правильным только изучать книги. Он воспитал нас достойными олимпийцев! — и она снова икнула, на этот раз распираемая гордостью — Да, хозяин, мы все… Кроме Эвмея! Он эпикуреец. Я тоже хочу.

— Почему бы и нет, душа моя! — он рассмеялся и ласково притянул, порядком захмелевшую домовушку, к себе на колени — Как еще мы можем ждать смерти, если, не восхваляя жизнь?

— Я распорядилась, хозяин, нам приготовят завтрак, — по-хозяйски устраиваясь у него на руках, сказала зевающая Афина — мы теперь воины. Удел воинов не сковородки чистить. Долой кухонное рабство… — и только храп эльфа стал ответом на его удивленный взгляд.

Тем временем Поттер, ставший неожиданным свидетелем этого разговора, старался придать своему лицу максимально бесстрастное выражение. Его накрывали веселье и умиление, обычно, именно с такими чувствами он наблюдал за играми собственных детей. Но его бывший школьный враг, тот, кого он мечтал прибить всю свою юность, тот, кто оказался впоследствии его героем, на кого он смотрел с таким восхищением, что окружающим становилось неловко, он удивил героя войны в очередной раз.

— Мистер Снейп, сэр, мы закончили. Если вам больше ничего не нужно, то я ухожу. Вам точно не надо в Мунго?

— Спасибо, Гарри, со мной все в порядке — сказал он, поднимаясь со старой эльфийкой на руках.

— Сэр…

— Не слова больше, Поттер!

— Как скажете, сэр, но вы все же поосторожнее с коммунистической пропагандой — усмехнулся главный Аврор — Что?! — Поттер уже откровенно потешался над тем, каким озадаченным выглядел Снейп — Гермиона — ярая коммунистка, всю плешь мне диалектическим материализмом проела! А Молли и Артур теперь каждый год аппарируют в Лондон на первомайские демонстрации. Их устраивают местные объединения марксистов. Они в восторге, надо признать.

— Вы бредите? — как можно строже произнес Северус, однако до конца разозлиться ему мешала новая информация о бывшей ученице. Подумать только!

— Сэр, это же плакат такой, Гермиона Молли подарила когда-то на восьмое марта. Так и называется: «Долой кухонное рабство! Даешь новый быт!». Так что, поосторожнее, сэр — и уже не стесняясь собственного смеха, Поттер ушел.

* * *

Осень в этом году на побережье выдалась жаркая. Французская Ривьера заново переживала курортный сезон, и толпы отдыхающих осаждали набережную, добираясь даже до деревушки Эз. Драко шел по бульвару Раймбальди, то и дело, извиняясь перед прохожими за свою стремительность. Войдя в ресторан «Элефант», он увидел свою мать, сидящую у стены в главном зале.

Нарцисса выглядела собранной и красивой, как и полагается аристократке. Надменное выражение ее лица никуда не делось и она, даже не пытаясь его скрыть, осматривала заведение и его посетителей.

— Здравствуй, мама! — поприветствовал ее Драко, подойдя к их столику.

— Здравствуй, сынок! Ты хотел меня видеть? Что-то случилось?

— Ты мне скажи — и бывший слизиринец с напускным равнодушием открыл меню — Я хочу знать, что затевает отец, и чем это будет грозить семье.

— Оставь, сынок. Я уже сделала заказ. Все равно в этой дыре можно рассчитывать разве что на бокал приличного вина. Еда здесь… — она сморщила нос в гримасе отвращения — они готовят итальянскую кухню. Впрочем, ризотто выходит вполне приличное. Не скажу, что я пристрастилась…

— Не уходи от темы, мама! — резко прервал ее сын.

— Я не знаю, Драко — она прожгла его своими глазами — Мы не виделись с ним около месяца. И до меня начали доходить слухи, что его видели с магглами в Италии. Там я его и нашла — она опустила глаза.

— Я знаю, когда ты юлишь, мама. Выкладывай!

— Это касается артефактов. Он раздобыл что-то важное, но что, он не говорит, — женщина снова посмотрела на сына — ты должен мне верить, Драко, я на твоей стороне.

— Хорошо, мама — ответил Драко, но его голос ни на секунду не стал теплее — значит ризотто? Кстати, ты не знаешь, что стало с двумя томами каталогов, я не обнаружил их в библиотеке?

— Вот как? — Нарцисса отлично умела держать лицо, но усердие, с каким она пыталась играть расслабленность, выдавало ее с головой — Я спрошу у отца.

Драко еще с минуту смотрел в лицо матери, прежде чем встать и уйти, оставив эту надменную женщину сидеть одну, в таком ненавистном ей маггловском ресторане, который определенно не дотягивал до уровня ее привычных ожиданий.

Он смешался с толпой, ощущая как спасение свое вынужденное одиночество. Столько лет он искал средство победить недуг жены. Обращался ко всем известным волшебникам, даже раздумывал сделать Асторию сквибом, если вдруг проклятие привязано к магии, но все было напрасно. Его жена медленно умирала, каждый день, а их родные, казалось, только того и ждали. Даже его мать, стоявшая за него насмерть, теперь отошла в сторону.

Вернувшись в Мэнор, он первым делом поднялся в спальню. Там на подушках отдыхала Астория. Убедившись, что с ней все в порядке, он спустился в кабинет и написал Северусу:

«Я почти уверен, что отцовские дела как-то связаны с шумерскими реликвиями. Не могу сказать точнее, но из каталога исчезли два тома, посвященные Месопотамии. Мой дом открыт для вас и всех, кого вы решите взять себе в помощники в любое время. Все артефакты, что имеются в моем распоряжении, будут предоставлены вам для изучения. И, прошу вас, Северус, если вы найдете хотя бы призрачную возможность помочь Астории, я заклинаю вас, помогите!».

Подозвав домовика, он сунул письмо ему в руки и поспешил вернуться к жене.

* * *

Гермиона без дела слонялась по пустому дому, который вдруг стал для нее слишком большим. Она заглянула в детские и со всхлипом вздохнула. Она так сильно скучала по детям! Ее пугало их будущее обучение в Хогвардсе. И пусть сейчас там вполне безопасно, Гермиона отдала бы все на свете, чтобы Хьюго и Роуз стали обычными подростками и посещали муниципальную школу на соседней улице. Но когда они с Роном решили усыновить сирот, то как-то само собой подразумевалось, что это будут волшебники. И теперь она металась между собственной материнской тревожностью, желанием держать детей при себе как можно дольше и нежеланием отнимать у них сказку переживания волшебства.

«Нужно попросить Джинни взять меня навестить детей в выходные в Хогсмиде» — думала она, выходя во внутренний двор и вглядываясь в хмурое Лондонское небо. У нее оставалось еще несколько дней, до начала лекций в музее и она решительно не знала, что ей делать все это время. Ей нужно придумать себе какое-нибудь дело. Снейп с его расшифровкой сейчас был бы очень кстати. Но вестей от него не было уже два дня.

Ее дорожная сумка так и осталась не распакованной и, немного подумав, Гермиона решила разобрать ее, а заодно и свой шкаф, грозивший рано или поздно взорваться от переполнявших его вещей.

Откуда-то с верней полки на нее упала коробка с надписью «Школьные вещи». Открыв ее, она увидела свои старые конспекты, уложенные аккуратными рядами свитки пергамента, старые учебники, которые теперь представляли интерес разве что для букинистов и, что было совсем неожиданно, свою старую бисерную сумочку.

Сомневаясь, что она откроется ей сейчас, Гермиона все же решила заглянуть внутрь. На удивление чары расширения поддались, и она легко смогла ощупать содержимое такого незаменимого в свое время «мешочка». Пара кастрюль, одеяло, пустые пробирки и фантики от конфет, пара тетрадей и письмо, подписанное для нее.

Гермиона осмотрела конверт, он был запечатан. Почерк принадлежал определенно ей, вот только она не помнила, чтобы писала его. Надломив сургуч, она прочитала:

«Дорогая Гермиона! Не удивляйся, это пишу тебе я, твоя собственная ты! Сейчас мне очень трудно, приходится много учиться, чтобы сдать все экзамены, а моя магия теперь не слишком меня слушается. Целители и наши врачи утверждают, что это старый добрый посттравматический синдром. Что ж, им виднее.

Я хочу тебе сказать, чтобы ты не отчаивалась, как не отчаиваюсь сейчас я. У нас с тобой все непременно будет хорошо! Мы снова увидимся с родителями, у нас будет семья и работа в Министерстве. Девочка моя, мы встряхнем это старое магическое болото! Как сказала сегодня профессор Трелони, вдруг решившая погадать мне по руке: «Жизнь налаживается неочевидными путями». Может и так, а может ей просто не стоило бросать пить.

Но как бы там все не сложилась в далеком будущем, знай, мы есть друг у друга. У нас есть знания и силы. Кто, кроме нас самих может нам помешать?! Твоя Гермиона».

Она еще раз посмотрела на письмо, на этот раз внимательно перечитав его еще раз. Перед ней медленно возникал день, когда неожиданно твердо стоящая на ногах профессор прорицаний, вознамерилась осчастливить героиню войны напутственным словом. Что ж, теперь она узнала первую часть этого анекдота, осталось дождаться, когда настанет черед сбыться его окончанию.

Мрачная холодность анфилады комнат в Мэноре пробиралась под одежду и грозила заморозить насмерть. Что-то неуловимое витало в атмосфере дома. Его мраморы, знававшие много славы и много крови, теперь были всего лишь поблекшими отголосками былого величия рода Малфоев. Гермиона шла чуть позади Северуса, напряженно ожидая, когда прошлое снова перекроет ей кислород.

Большая, увитая затейливой росписью и позолотой, дверь открылась в библиотеку. К ним на встречу вышел нынешний хозяин дома, которого Гермиона поначалу даже не узнала. Драко был худ и бледен, его и без того узкое лицо украшала аккуратная борода и усы, придавая ему кроткий вид христианского праведника.

— Северус! Гермиона! Рад вас видеть — он пожал руки обоим, тепло улыбаясь — Я подготовил для вас все, что сумел найти. Получилось не то, чтобы очень много, но есть источники, которых нигде больше не найти. Пройдемте, — и он отвел гостей ближе к огромному столу, на котором были разложены так хорошо им знакомые таблички с клинописью, немного монет, украшений и, то, что привлекло внимание Северуса и Гермионы, маленький жезл, обвитый двумя змеями.

— А нет к нему чаши? — спросила Гермиона, вытаскивая из сумки свои записи.

— Увы. Я и сам знаю, что комплект не полный, но это все, чем я располагаю. Скорее всего, отец заполучил что-то, что составило бы отличный ансамбль с тем, что вы видите на столе. Иначе, зачем бы он залез в каталог?

— Смотрите, — Гермиона поднесла свой конспект к почерневшей от времени глиняной табличке — те же символы. Кажется, эти таблички из одной библиотеки. Я бы хотела поработать сначала с ней, если не возражаете.

— Делай, что нужно. Скажи, чем я могу помочь? — спросил у нее бывший слизиринец.

— Остальная клинопись напоминает аккадский язык. Ты читаешь его? Или, может быть, знаешь заклинание перевода?

— На артефакты не действует бытовая магия, только черная. Здесь есть словари — и он стал перекладывать таблички ближе к себе.

— Разделим работу — предложил Северус.

Спустя пару часов, когда мужчины идентифицировали только несколько пиктографов на плотно исписанной табличке, Гермиона сказала уже увереннее:

— Должна быть чаша к жезлу. То есть, это пестик, а чаша — ступка. Ингредиенты, перетертые в ней, увеличивают эффективность готового зелья. Скорее всего, таблички, что вы переводите, копия этого раннего шумерского текста. Имеет смысл мне сесть за их перевод, потому что аккадский язык расшифрован, в отличие от… — и она махнула рукой на свои записи — Я почти уверена, что найду рецепты зелий. Но пока ищу, вы просмотрите справочники. Меня интересует конкретные зелья, связанные с дарами Эрешкигаль.

— Почему не Ниназу? — спросил Северус.

— Потому что по некоторым источникам Эрешкигаль — мать Ниназу. И не будем забывать, Ниназу у шумеров не считался верховным богом, только хтоническим божеством второго порядка. Его возвеличивание произошло исключительно благодаря Хаммурапи. Тогда как Эрешкигаль вполне себе богиня царства мертвых. Кстати, иногда ее имя пишут по названию владений — Иркалла. Не пропустите.

И мужчины мрачно принялись перебирать книги.

— Тогда обращайте внимание еще на имя Нергала, он был мужем Эрешкигаль. Вдруг вы увидите… — она замолчала, гладя куда-то перед собой.

— Грейнджер? — позвал ее Драко.

* * *

Терраса полнилась солнцем. Несмотря на жаркую осень, в воздухе уже ощущался аромат увядающих трав. К вечеру все чаще холодало, и море примеряло на себя серые и пурпурные оттенки, которые все же пока сдавались под напором тепла.

Вид на живописную лагуну перекрывали холмы, уходящие прямо к самой береговой линии. Нарцисса любила прохаживаться вдоль террасы, наблюдая, как из-за линии горизонта медленно устремляются в порт яхты и груженые провиантом сухогрузы. Вот и сегодня она мерила шагами выложенный терракотовой плиткой пол, предаваясь нерадостным размышлениям. Компанию ей составлял Люциус, тяжелее обычного, опирающийся на свою трость.

— Когда это закончится, Люциус? Я не хочу ссориться из-за тебя с сыном — произнесла она.

— Только ли из-за меня ты с ним ссоришься? Не нужно врать себе, дорогая — мрачно ухмыльнулся старший лорд.

— Твои поступки точно не способствуют нашему с ним примирению, — она раздраженно повела плечом, этот нервный тик все чаще давал о себе знать в присутствии мужа.

— Что ты от меня хочешь? Я всего лишь занимаюсь семейным делом и собираю магические артефакты по всему миру.

— Тогда почему Драко так сердится? Спрашивал, не брал ли ты тома в каталоге.

— Вот как? Не знал, что должен перед ним отчитываться, какие книги я беру в собственной библиотеке.

— Ты не живешь там больше, Люциус! Я знаю, когда ты что-то замышляешь, и не хочу, чтобы нам с Драко снова пришлось разгребать то, во что ты нас впутаешь! Исправь все, что уже успел натворить — припечатала она его холодным приказом.

Его Цисси была образцовой женой: чистокровная, образованная и послушная во всем своему мужу. Люциус обожал ее, баловал и защищал настолько, насколько хватало ума и решимости. Правда с годами его забота приобретала странные формы, но он полагал, что его благих намерений главы семейства должно хватить на оправдание неудач.

Вот только Нарцисса так не считала. Ум и упрямство, граничащее с безумием, унаследованные от Блэков, воспитали в ней такую твердость духа, какой позавидовал бы сам Воландеморт. Люциус мог по пальцам одной руки пересчитать разы, когда его жена стояла на своем, но она всегда оказывалась права.

В свое время она и глазом не моргнула, отказав темному лорду в присяге. И даже после его возрождения, когда от этого зависела жизнь их всех, она снова отказала лорду, да так, что, случись непоправимое, Нарцисса была бы единственной, кого бы он пощадил.

После этой войны Люциус не питал иллюзий на собственный счет. Больше не было нужды изображать героя, перед самой красивой женщиной в мире. Она видела его униженным и растоптанным. И осталась с ним. Вряд ли простила, но осталась. У него увлажнялись глаза всегда, когда он думал об этом. Грядущая старость сделала его сентиментальным. И еще он понял, что расстановка сил в браке была не в его пользу, просто много лет жена успешно это скрывала.

* * *

— Это же очевидно! Нергал и Эрешкигаль… Он дважды возвращался из царства мертвых. Поход, о котором рассказывают таблички, это поход Нергала в Иркаллу.

— Как я понял, речь шла о войне, а не о свадьбе — осторожно заметил Северус.

— Вообще-то, у свадьбы и похорон одна семантика. Нергал бился с Эрешкигаль и победил ее. Я думаю, этот пестик и чаша — часть свадебного дара Эрешкигаль своему мужу.

— Драко, мне нужно увидеться с твоим отцом. Знаю, что он не будет рад встрече, поэтому свой визит я хочу сделать неожиданным — нарочито замедляясь на последнем слове, произнес Снейп.

— Я дам вам координаты. Они сейчас в Ницце — покорно ответил ему бывший ученик.

— Благодарю. Могу я просить, чтобы вы дождались меня? — он вопросительно посмотрел сначала на Драко, потом на Гермиону.

— Я уже говорил, что вы можете делать, все, что угодно. Гермиона?

— Да, Северус, у меня есть время — обреченно ответила гриффиндорка.

— Тогда давайте пить чай! — произнесла неожиданно вошедшая в библиотеку Астория — Северус, заканчивайте свои дела, мы будем рады увидеть вас за ужином. Я жду историй, если только вы не связаны клятвой, — она протянула к нему руки.

— Не для вас, Астория. Не для вас, — и он нежно поцеловал каждую — я прибуду сразу, как смогу.

— Гермиона, я так рада тебя видеть! Ты совсем пропала! О тебе ничего не было слышно все эти годы. Я тебя даже на вокзале не сразу заметила. Отводящие чары? — щебетала молодая миссис Малфой, нежно держа Гермиону за руки.

— Да, — смущенно ответила она — Джордж помог.

Они сидели в малой гостиной. Астория рассказывала о сыне, о том, как они жили все эти годы. Гермиона вторила ей теми же семейными историями. Драко молчал, боясь спугнуть ощущение нормальности, которое так редко стало появляться в его доме. Жена хоть и выглядела усталой, но все же проводила время с удовольствием. Бедняжка стала почти затворницей с тех пор, как зелья перестали действовать как надо. От разговоров она зарумянилась, став почти похожей на себя прежнюю.

— Мерлин! Я совсем потеряла счет времени! Надеюсь, вы простите меня, я должна отдохнуть. Милый, ты же развлечешь Северуса, без меня? — спросила она, с трудом поднимаясь со стула.

— Конечно, ни о чем не переживай, — Драко тут же поднялся к жене, помогая ей, придерживая стул.

— Не волнуйся, пожалуйста, Мышка меня отведет. Гермиона, мне было очень хорошо с тобой. Приходи к нам чаще — Астория пожала на прощание ей руку и растворилась в воздухе, видимо, сопровождаемая эльфийкой в свои покои.

— Драко, прости, я не знала, что Астория больна, иначе бы не осталась — принялась извиняться Гермиона.

— Не надо, Грейнджер — печально улыбнулся Малфой — это семейное проклятие Гринграссов. Я много лет пытаюсь избавить ее от него. Последний год она почти никуда не выходит, очень устает. К нам редко приходят в гости. Сама знаешь, волшебники — народ специфичный. Она, действительно была рада тебя видеть. Спасибо.

— Да не за что, Малфой, — протянула она, заметно расслабившись.

— Как поживает твой муженек? С тех пор, как он ушел из Аврората я больше его не видел.

— Рон? — подобралась Гермиона — Хорошо… Думаю, хорошо. Блин! Не умею врать, бесит! Не говори никому, даже Гарри еще не знает. Мы, вроде как, разводимся — последнюю фразу она закончила, внимательно разглядывая собственную чашку.

— Чего ты смущаешься, дурочка? Ты наконец-то бросила Уизела и у меня есть секрет от Поттера! Все как в старые добрые времена — и он довольно, но так по-доброму расхохотался, что Гермиона невольно последовала его примеру.

— Только Драко, это Рон меня бросил — сообщила она ему.

— О… Кажется, я проспорил Забини свою садовую мебель.

— Мелковато, ты не находишь? — совсем не возмущаясь заметила Гермиона.

— Погоди делать выводы, Грейнджер, — хитро прищурился Малфой — сначала осмотри мебель.

Северус не спеша шел вдоль каштановой аллеи, зная, что уже замечен, и ожидая, когда к нему выйдет хозяин дома. Свернув в сторону, аккуратно посаженных эвкалиптов, он остановился, желая обозначить свои, пока дипломатические, намерения. Да и что он еще мог предложить своему старому другу? Сколько лет длилось их негласная борьба за место правой руки Темного лорда? Гораздо меньше, чем дружба и покровительство со стороны Люциуса над талантливым полукровкой.

Они познакомились, когда Северус оказался в Хогвардсе. Слизеринский староста, красавец и, совсем немного задавака, Люциус в первый же вечер осадил тогда только начинающих задир Поттера и Блэка, чем навсегда подкупил будущего Мастера зельеварения.

В Люциусе Северус видел все то, чего был лишен сам. Слизеринец был красив и богат. Он не кичился собственным состоянием, легко расставаясь с деньгами, когда проигрывал пари или его ставка оказывалась бита. Он был влюблен, и ему отвечали взаимностью. Первая красавица Хогвардса, недосягаемая Нарцисса Блэк благоволила школьному старосте, и они еще долго возглавляли список самых красивых влюбленных парочек школы чародейства.

Снейп же был чужаком даже на собственном факультете. Полукровки были бастардами магического мира — их презирали, но терпели. А вот скромное финансовое положение было куда более серьезным проступком в глазах волшебной молодежи привилегированного факультета чистокровных снобов. Пришлось терпеть насмешки со всех сторон. Как знать, стал бы он зельеваром, если бы не его неуемная гордость? В конце концов, именно своему мастерству он был обязан первыми деньгами и репутацией человека, держащего язык за зубами.

— Ну, конечно, кто же еще мог появиться в разгар катастрофы, если не ты? — сардонически засмеявшись, выдал свое приветствие Люциус.

— И тебе не хворать, Люциус. Я пришел, чтобы уточнить масштабы катастрофы. Не соблаговолишь объясниться? — в тон ему ответил Снейп.

— А что мне за это будет? — продолжил ерничать лорд.

— Я только могу сказать, что тебе за это не будет, — сделав упор на последней фразе, он продолжил — Азкабана, проверки и конфискации твоей бесценной коллекции артефактов, слез Нарциссы и очередного позора, который ты так старательно пытаешься навесить на собственную семью.

— Плохо, Северус! — поморщился Малфой — В приличном обществе не принято начинать разговор с угроз.

— Светские беседы никогда мне не давались, да и приличного общества я пока здесь не вижу. Разве что Нарцисса окажет мне честь увидеть ее — Северус вставил шпильку старому другу.

— Туше! — сдался Люциус — Говори, зачем пришел.

— Ты знаешь зачем, Люциус! — Снейп глубоко вздохнул, собираясь с мыслями — Я хочу знать, для каких целей ты нанял тех магглов, что они успели передать тебе и что еще должно находиться у них. А так же, мне нужно знать, где они прячут Кюри — маггла, которого они похитили на конгрессе.

— Глупые простачки, возомнившие себя умниками! — Малфой презрительно фыркнул — Ничего бы не произошло, не реши они пожадничать и проявить самодеятельность. Пойдем в дом, Северус. Раз уж ты пришел с миром, не вежливо держать тебя на ветру — и он устремился по направлению к дому.

* * *

День у главы Аврората не задался с самого утра. Младшие Альбус и Лили поссорились за завтраком, попутно поставив красочное пятно сливовым джемом на новенький наряд Джини. В попытках помирить детей и почистить супругу Гарри слегка напутал с заклинаниями и вместо свежих оладий наколдовал одеял, а Джини… Кажется, она ему этого никогда не забудет.

Схваченные накануне в доме Снейпа магглы, не поддавались ни сыворотке правды, ни ментальным чарам. Несмотря на то, что амулеты, защищающие их от магии, были сняты, с их сознанием кто-то очень хорошо поработал, выстроив там непробиваемый блок против вторжения. Это означало, что добыть сведения, не нарушив при этом психического здоровья задержанных, невозможно. Как невозможно избежать совещания с министром и главой Отдела Тайн. И что-то подсказывало Поттеру, что его горячо любимый бывший преподаватель зельеварения не все рассказал ему про этих троих, непонятно как оказавшихся в его доме.

— Мистер Блэк! Мистер Поттер! Рад вас видеть, присаживайтесь, пожалуйста, — несколько суетливо поприветствовал их Кингсли — не буду вас надолго задерживать, только хочу обозначить некоторые моменты, чтобы убедиться, что мы все в курсе происходящего. Итак, мистер Блэк ведет работу по возвращению некоторых артефактов в магическую Британию. Так, мистер Блэк?

— Совершенно так, министр — жеманно улыбнувшись, согласился Невыразимец.

— Во время этих работ случился инцидент с похищением видного маггловского ученого с французской стороны. Я прав, мистер Блэк?

— И снова да, министр.

— Мы не знаем, где находится ученый. Мы не получили искомых артефактов. И на нашего сотрудника совершено нападение в его собственном доме. Так, мистер Блэк?

— Бинго, министр! — светился от удовольствия глава Отдела Тайн.

— Нападавшие являются магглами. Один из них сейчас находится в Лионе, в штаб-квартире Интерпола. А трое других, как я понял из вашего отчета Поттер, напали на Северуса и сейчас находятся под стражей. Верно? — и Кингсли уставился на Поттера.

— Так точно, сэр. Они задержаны и подвергнуты допросу — отрапортовал Гарри — допрос результатов не дал.

— Итого, у нас один пропавший гражданин Франции, четверо англичан и никакой информации. Скажите, други мои волшебные, как долго маггловские правительства Англии и Франции будут держать меня за задницу? Вон за той дверью, — и Кингсли указал на маленькую дверь в стене напротив — министерские эльфы устроили кладовку, которая вся заполнена почтой! Я ни в коем случае не учу вас работать. Более того, я готов тянуть время и дальше, если вы мне скажете, наконец, что вы собираетесь делать. Я слушаю! — заключил Кингсли, скрестив руки на груди.

Поттер только сильнее нахмурился и вжал голову в плечи, красноречиво уступая пальму первенства в решении этого вопроса Невыразимцу.

— Мой дорогой Шеклбот! — проворковал Блэк — Я с большим трепетом отношусь к вашей заднице. Тем тяжелее мне просить вас потерпеть еще немного грязных посягательств на нее. Видите ли, господин министр, с учетом открывшихся фактов, о которых я, разумеется, не могу говорить, — он снова жеманно рассмеялся — у меня есть все основания полгать, что это запутанное дело в скором времени разрешиться в нашу пользу. Говоря об этом, я имею в виду: а — возвращение артефактов в Англию, б — возвращение мсье Кюри во Францию и ц — передачу маггловским правоохранительным органам наших незадачливых простачков. Что скажете, министр, я молодец? — Невыразимец просто распух от гордости за собственный отдел.

— Сколько? — только и сумел произнести Кингсли.

— Сущие пустяки! Всего каких-то пару недель…

— Неделя! — взревел министр — И я хочу, чтобы вы работали с Авроратом. Возьмите всех, кто сможет оказаться полезным, но чтобы через неделю все мировые правительства забыли доступ ко мне и моей заднице!

— Так точно! — вскочил Поттер, не желая ничего больше, как только оказаться у себя в кабинете.

— Конечно-конечно! — затараторил Блэк — прямо сейчас и пойдем, правда, мистер Поттер?

Еще никогда взгляд Гарри не был таким затравленным.

— Что вы собираетесь делать, сэр? — спросил он.

— Как что? Мы идем к Северусу, конечно! — на этих словах грузная фигура Блэка сделала антраша и устремилась навстречу приключениям.

* * *

— Даже не знаю с чего начать, — невесело ухмыльнулся Люциус, разливая коньяк по бокалам — думаю, история тебе известна, несмотря на строгий протокол допроса, Северус.

— И все же — Снейп выжидательно смотрел на то, как Малфой пытается решить для себя очередную задачу, усидеть на двух стульях сразу.

— Они захотели больше денег, и думали, что получив видного ученого, смогут меня впечатлить. Какое мне дело до этого француза? Еще так позорно оставили своего дружка на растерзание полиции! — Люциус скривился от отвращения — Сволочи не вернули мне амулеты. Я не предусмотрел пути отступления, поэтому семейные древности теперь в Министерстве. Оно и без того неплохо поживилось за мой счет.

— Что было в катакомбах?

— Ааа! — протянул Малфой — Твоя всезнайка не нашла ответ? Там было кое-что.

— Это кое-что ищет Министерство. У тебя нет никаких прав на эти ценности. — Снейп спокойно ждал, когда его старинный друг взорвется, показывая свои истинные мотивы.

— У Министерства тоже нет никаких прав на это! Я перекупил их у вора, который меня же и обманул, пообещав великие сокровища черноголовых какому-то отребью! Я вернул то, что и так принадлежит мне. Тебе не в чем меня упрекнуть. Слышишь?! — неистовствовал Люциус.

— И много вернул? — ничуть не смутившись, продолжил допрос Северус.

— Только чашу. Описание обряда эти недоумки взорвали.

— Я его восстановил. Над его расшифровкой уже работают. Это все, или они еще что-то утаили от тебя? — решил наудачу спросить шпион.

— Пыльца бессмертия — минерал в серебряной оправе. Без него ни чаша, ни жезл, ни даже эти треклятые записи не имеют никакой ценности — заключил Люциус, заметно успокоившись.

— Как я могу выйти на окружение твоих магглов? Где ты их подцепил?

— Там же, где и принято цеплять подобное — в Парламенте — ничуть не смутившись, ответил лорд Малфой.

Комната, где они сидели, сияла мягким светом, заходящего солнца. Северус не мог решить, что предложить этому человеку, который все еще пытался казаться тем, кем давно не был.

— Если хочешь, чтобы я помог, ты должен вернуть чашу, — поставив стакан на стол, сказал Снейп.

— Что-то я не вижу здесь министерских прихвостней, кроме тебя, — прорычал Люциус в ответ — с чего ты взял, что помощь мне потребуется? Подумаешь, попались несколько магглов!

— Твои молодцы убили моего информатора и, ученый, скорее всего, тоже мертв. Правительства двух стран жаждут найти виновных. И если ты думаешь, что твой хваленый ментальный блок на этих магглах выстоит против моей атаки, то ты ошибаешься. И да, Министерство пойдет на причинение увечий ради нейтрализации зарвавшегося волшебника и бывшего Пожирателя! На этот раз тебе не отвертеться, твои сатрапы слишком грязно сработали.

— И ты, конечно, все исправишь! Милый, добрый, незаметный полукровка, чистый сердцем и душой! Беззаветно хранящий верность погибшей возлюбленной! Я всю жизнь наблюдаю за тобой, Северус! Меня ты можешь не обматывать. Я видел, с каким самодовольством ты продавал свои зелья однокурсникам. Скольких бастардов лишилась магическая земля благодаря тебе! А как ты выслуживался перед Темным лордом! Такого лизоблюдства я даже от Бэллы не ожидал! Все эти бесконечные заверения в твоей преданности… Моя собственная жена до сих пор говорит о тебе с придыханием! Конечно, ты же спас ее дорогого сыночка!

— Драко и твой сын тоже. И, если мне не изменяет память, то и твоей свободе я поспособствовал. Кстати, не стоит благодарностей.

— И не дождешься!

— Верни чашу, хотя бы ради семьи сына. Астория слабеет, а чаша может помочь. Ты знаешь об этом не хуже меня — он попытался образумить старого друга.

— Этот союз был провалом с самого начала. Зачем поддерживать то, что не сможет принести доход? Есть наследник рода, остальное неважно — Люциус надменно скривил губы, отчего на его лице резче проступили морщины, делая его старше.

— Вот как? — нарочито тихо спросил Северус — Твоя так называемая ненависть ко мне, дорогой друг, всего лишь прикрытие твоей полной и безоговорочной беспомощности. Я тоже внимательно наблюдал за тобой и знаю, что кроме как красоваться, изображая из себя невесть кого, ты ни на что больше не способен. Где ты был, когда твой сын нуждался в твоем одобрении? Где ты был, когда Нарцисса в одиночку противостояла армии ПСов, творивших всякое в ее доме? И где ты сейчас, когда мать твоего внука умирает, а твой сын сходит с ума, отчаявшись спасти ее?! Где, Люциус?! — Северус вплотную подошел к Малфою — Прячешься в другой стране, обижаешься на весь мир и влезаешь в грязные дела, с какой-то непонятной убежденностью, что вместо позора они принесут тебе славу. Ты отдашь мне чашу и завтра же явишься в Министерство. И только с этим условием я смогу вытащить тебя из очередной навозной кучи, на которую ты с таким остервенением забрался.

Уже в сумерках, возвращаясь по аллее к точке аппарации, до него донеслись обрывки ругательств и шума. Люциус не всегда мог похвастать умением держать лицо и сохранять хладнокровие. Наедине с собой он неизменно ломался и творил такое, за что потом было стыдно смотреть в глаза эльфам. Да и стоило ли осуждать его за это? Точно не Северусу.

* * *

Гермиона поежилась от сырого осеннего воздуха в саду Мэнора. Мелкий дождь, начавший накрапывать с минуту назад, сейчас заявлял свои права устроить настоящую непогоду.

— Что, и беседку отдашь? — не верила собственным ушам гриффиндорская всезнайка.

— Ага, и беседку, — весело поддакивал ей Драко.

— А качели?

— И качели!

— А если мы помиримся? — нахмурилась Гермиона, торопливо спасаясь от дождя в поместье.

— Ну, тогда… даже не знаю, — признался мужчина — раз вы еще никому ничего не говорили, то я тоже не скажу Забини, — расплылся он в довольной улыбке — так вы помиритесь?

— И расстроить Забини? Он мне всегда нравился — подразнила она бывшего однокурсника.

Их разговор был прерван, появившимся из камина Снейпом. В руках он держал нечто, обернутое тканью.

— Могу я предположить, что встреча прошла удачно? — молодой лорд с надеждой смотрел на Снейпа.

— Я склонен так считать, — он протянул сверток — Гермиона, вы были правы насчет чаши. Это она. И, судя по всему, есть еще один ингредиент, который сделает возможным ритуал, описанный в табличках, но его местонахождение пока неизвестно, как и бедного Кюри.

— Я же могу протестировать чашу и пестик на зельях для Астории? — спросил Драко, принимая сверток.

— Почему бы и нет, в конце концов, это все, чем мы располагаем и гарантировать, что это измениться я не могу. Драко, я попрошу тебя сохранить чашу, пока не станут известны новые факты. Потом ее придется вернуть, но я позабочусь о том, чтобы ты имел к ней доступ.

— Спасибо.

— Значит, мы закончили на сегодня? Прошу, не пойми меня неправильно, Драко, но уже поздно и я бы не хотела злоупотреблять твоим гостеприимством — Гермиона неловко попыталась попрощаться.

— Если ты не возражаешь, Драко, я бы хотел присоединиться к Гермионе и тоже покинуть тебя. Я свяжусь с тобой сразу, как только появляться новости — Северус пожал протянутую руку.

Едва погас огонь в камине, как Малфой устремился в спальню жены. Астория мирно спала, утомленная беседой. Не желая беспокоить ее раньше времени, Драко аккуратно обошел кровать и остановился возле туалетного столика. Среди множества пузырьков он увидел флакон, наполненный серебряной жидкостью. С величайшей осторожностью мужчина перелил его содержимое в чашу. Дальнейшее было делом техники, простые манипуляции, усвоенные им еще на первом курсе — несколько оборотов по часовой стрелке, несколько против, рисунок руны по поверхности зелья и полный боли взгляд на ту, которая так покорно приняла собственную участь.

* * *

Где-то посреди зарослей Ллойд-парка внезапно возникли фигуры мужчины и женщины. Воровато оглядевшись, Гермиона полезла в сумку за фонариком:

— Я плохо вижу в темноте, а здесь целые заросли, — смущенно призналась она.

— Чуть дальше будет открытое пространство, отсюда виден просвет. Я провожу вас — и он слегка выдвинул локоть, чтобы она взяла его под руку.

Они двинулись не спеша, следуя за танцующим светящимся следом от фонарика Гермионы.

— Наверное, я должна извиниться перед вами, Северус, — начала она — я не хотела мешать Драко и Астории и поэтому не осталась на ужин. Я понятия не имела, что она не здорова.

— Представьте себе, я прекрасно вас понял, Гермиона, — в его голосе послышалась улыбка — и ушел по точно такой же причине.

— Значит, мы оба остались голодными! — усмехнулась она — Если вы не возражаете, мы можем поужинать у меня. Вы никого не побеспокоите, Рональда нет дома, а я неплохо готовлю — предложила она, отчего-то разволновавшись.

— Я с радостью приму приглашение — от него не ускользнуло, как на какое-то мгновение сбилось дыхание гриффиндорки, когда она пригласила его: «Да она никак боялась отказа! И почему мне так хорошо от этого?».

Дождь не думал сдаваться, а северо-восточный ветер грозился выдуть душу из любого, кому не посчастливилось оказаться в этот час вдали от теплых гостиных.

— Вам же не пришлось уговаривать Люциуса помочь собственному сыну? — озвучила она свои мысли.

— Если и так, то сопротивлялся он не долго.

— Мне казалось, Нарцисса очень любит Драко.

— Нарцисса любит сына, но не любит всех остальных, кого он любит больше нее, — немного помолчав, добавил — она безукоризненна во многих отношениях, но, к сожалению, в вопросах взаимодействия свекрови и невестки она пала жертвой вульгарных стереотипов.

— Я, признаться, еще не думала о том, какой я буду свекровью или тещей — она погасила фонарик.

— Вам действительно еще слишком рано об этом думать, но если вы не рассматриваете своих детей как долгосрочное вложение под солидный процент, то вам не о чем переживать.

Дом Гермионы оказался типичным для Кройдона, респектабельным двухэтажным зданием с обжитой мансардой и задним двориком. Гостиная располагалась слева от входа и была небольшой, но с окнами в пол. Камин требовал растопки, и Гермиона попросила заняться этим Севруса.

— У меня есть немного телятины, которую можно потушить. И кускус на гарнир, если вы не возражаете против него — сообщила она, выглядывая из кухни.

— Совсем нет. Я не привередлив — откликнулся он, укладывая дрова обычным способом.

На книжных полках, что располагались на противоположной от камина стене, стояли несколько фотографий маггловских и волшебных. На одной из них была Гермиона с кем-то из детей на руках. Сонная и счастливая, в мятой футболке, она прижимала младенца к себе, видимо наслаждаясь его запахом. Таким специфически нежным ароматом крошечного тельца, который сам Северус ощутил лишь однажды, в ночь, когда погибла Лили.

Он так хотел, чтобы она была с ним, что на какое-то время стал вести себя так же как собственный отец — не допуская мысли, что желания другого тоже важны. Снейп хотел не просто быть с Лили, он хотел подчинить ее себе, совершенно забыв, что любовь имеет к этому весьма отдаленное отношение. Он понял это слишком поздно.

Не сказать, чтобы в прошлой жизни Северус чурался женского общества. Он определенно брезговал «белошвейками» из Лютного, но если к нему проявляли интерес, то он отвечал взаимностью, если дама того стоила. О том, чтобы завести семью речи не шло, но разминка оказывалась весьма кстати.

Новое время принесло свои коррективы в личную жизнь зельевара, однако семья снова не была в списке приоритетов. И если сначала Северус полагал, что просто не создан для подобного, то спустя некоторое время, когда старые раны отболели, он с удивлением понял, что просто не видит женщину, которая действительно смогла бы стать его женой в своем окружении. И вот сейчас, рассматривая магически запечатленный отрывок чужого счастья, Северуса больно поразило осознание, что та, с которой он мог прожить годы, снова принадлежит не ему.

Вспышки камер, голоса, усиленные сонорусом, толчея и давка вот лишь немногое, что встретило Люциуса в Министерстве. Бывалый павлин, он невозмутимо отвечал на вопросы и позировал перед всеми, желающими запечатлеть триумфальное возвращение лорда Малофоя в святая святых магической Британии.

— Слушайте, а мы точно не погорячились, пустив его сюда? — спросил министр у стоящих рядом с ним, Блэка и Снейпа.

— Мерлин с вами, дорогой Шеклбот! Он же просто свадебный генерал — никакой власти, зато вы посмотрите, какой эффект! — и невыразимец в восхищении продолжил наблюдать за Люциусом, самодовольство которого грозило принять вполне осязаемую форму.

— Ваш выход, министр, — сообщил Северус, про себя отмечая, что давненько волшебный мир не сотрясали скандалы, и общество слегка заскучало по хорошим сплетням.

Снейп был взбудоражен и отчасти раздражен тем, как много впечатлений он позволил испытать себе за такой короткий срок. С самого детства он ненавидел чувствовать собственную уязвимость. Эмоции были тем, что делало Северуса неравнодушным, пристрастным, а значит слишком субъективным и заведомо проигравшим.

Вчерашний вечер в его воспоминаниях стал чем-то абсурдным, чем-то, что принято вспоминать под стаканчик хереса в кругу друзей, что обрастает новыми подробностями год от года и становиться семейной легендой, передающейся в качестве скабрезного анекдота из поколения в поколение. Впервые в жизни его подвела окклюменция. Он не сумел закрыться от чувств, которые мощным потоком смыли все его ловушки. И пусть он до сих пор отказывался признавать существования у себя подобного, относясь к ним, как к чему-то постыдно-венерическому, но и закрываться от них щитами он больше не хотел.

Идиотская улыбка не сходила с его лица с того самого момента, когда Северус увидел, как Гермиона выставляет на стол блюдо кускуса с ароматными приправами, овощи, припущенные на гриле и миску тушеной телятины, которая просто не могла быть вкуснее, потому что ее готовила она. Они сидели в маленькой кухне, где стало слишком жарко от горячей плиты и поэтому дверь, ведущая на задний двор, была открыта, даря прохладу и запах осенних сумерек.

Они пили холодное пиво прямо из бутылок, не обременяя себя условностями. Запросто брали руками овощи, слегка сбрызнутые оливковым маслом и макали в соус, ничуть не заботясь о том, как это может выглядеть со стороны. А он бы посмотрел! Он многое бы отдал, чтобы еще раз увидеть, как она ест, смеется, смотрит на него, как отвечает, стесняясь чего-то, что ему не понять. Дурочка! Кажется, она заметила, его не вполне дружеский взгляд, но он был готов поклясться всеми милостями Ниназу, что это не было ей неприятно. И Северус улыбнулся себе под нос, подталкиваемый своим начальником к их отделу.

— Подумать только, как на вас действует недосып! Знал бы заранее, ни за что бы, ни рискнул тревожить вас, — озабоченно прогоготал Блэк — Успокойте меня, дружище, вы же слышали меня?

— В общих чертах, — с трудом, возвращаясь к реальности, ответил Снейп.

Время было далеко за полночь, когда он, поблагодарив Гермиону за ужин, с великой неохотой оставил ее. Оказавшись через мгновение у себя в поместье, он был несказанно удивлен, обнаружив в гостиной своего начальника, плачущего Поттера и вусмерть пьяного Эвмея, который даже посвистывал в своем забытьи, лежа в кресле.

— Северус, это просто прекрасно, что ты сделал со своими эльфами! В жизни такого не встречал! — возопил тогда Блэк.

— Это дело рук моего деда, — озадаченно ответил Снейп — чем обязан? И что с моим эльфом?

— Такая досада, мальчик утверждал, что он эпикуреец, а сам пить не умеет! Бедняжка, завтра ему будет нехорошо. Я распоряжусь доставить своего фирменного зелья на подобный случай, — и невыразимец отсалютовал бокалом — а еще мы с Гарри придумали, как закрыть это дело! Скажите, друг мой, что мы молодцы!

— Вы молодцы, — решив на всякий случай подыграть, согласился Снейп — а почему Поттер плачет?

— У него семейная драма, — поведал Блэк — нам нужно к министру.

— Зачем? Решать семейные проблемы Поттера? — скривился шпион.

— А я разве не сказал? — удивился невыразимец — Ваш патронус, Северус, заставил меня по-новому взглянуть на всю ситуацию. Я давно не испытывал такого творческого подъема. Словно помолодел лет на пятьдесят. Вы себе не представляете, как закипела мысль, благодаря вашему содействию, дорогой Северус! Спасибо вам! — и он крепко пожал руку зельевара — А теперь к министру.

Снейп давно подозревал, что непробиваемое радушие его начальника, способно наворотить дел покруче, упрямой холодности Воландеморта, а потому, не особо, впрочем, рассчитывая на успех, заметил:

— Поттер все еще плачет.

— О! — раздосадовано согласился Блэк — Чур, не я!

Это значило, что мальчишка, который снился Мастеру зелий в кошмарах, снова стал его проблемой. Посмотрев на всхлипывающего коротышку еще немного, Северус, наконец, признал собственное поражение:

— К министру, так к министру!

* * *

Сон никак не шел, и она, накинув старую зимнюю мантию Рона, вышла во двор. Дождь давно прекратился, оставив после себя выстуженный воздух поздней английской осени. Мантия пахла мужем, и Гермиона не могла понять, что она чувствует в этой связи. Она скучала по нему. Да и как не скучать, когда они почти не расставались с их одиннадцати лет!

Они проросли друг в друга так плотно, что иногда казалось, могли читать мысли. Но, конечно, так только казалось. Все их бесконечные попытки наладить общение неизменно проваливались. Об этом не принято говорить, но даже взаимные компромиссы не гарантируют согласия в доме, если супруги не смогли стать единомышленниками. Таковыми они были недолго, и когда общая опасность миновала, Рон и Гермиона предпочли закрыть глаза на то, что они, скорее друзья, чем любовники. В конце концов, не всем же целоваться за теплицами!

Хорошо, что у нее есть работа, и это предприятие со Снейпом придало ей уверенности. Гермиона не могла решить, показалось ли ей, или ее бывший преподаватель действительно смотрел на нее с несколько большим интересом, чем того требовали приличия. Она никогда не была той, на кого принято «западать» и она прекрасно это знала. Но вместе с тем, в списке ее воздыхателей отметились не самые последние представители сильного пола. В памяти всплыл разговор с матерью, когда незадолго до войны, Гермиона рассказала ей, как удивилась симпатиям Кормака Маклаггена, на что мать только спросила: «Почему ты считаешь, что не можешь понравиться?».

Если бы на такой вопрос пришлось отвечать ее дочери, Гермиона привела бы тысячу доводов в пользу того, что Роуз просто невозможно не любить, но вот сама она до сих пор пребывала в некотором недоумении от него. К сорока годам она кое-как научилась справляться с приступами паники и безотчетными приступами тоски. Но вот принять тот факт, что она желанна, так и не смогла. Их отношения с Роном так и не выросли из плоскости подростковых романов, как бы оба не старались.

Гермиона еще постояла какое-то время на улице, размышляя, не приобрести ли пачку сигарет как раз на случай таких бессонниц, а потом ушла в дом, резонно полагая, что теперь она никому не помешает своими ночными бдениями.

* * *

Ночной колпак министра представлял унылое зрелище, чего никак нельзя было сказать о самом министре, который, увидев у себя в спальне Блэка, Снейпа и Поттера, всерьез задумался о законопроекте, разрешающем применять аваду к отдельным работникам министерства.

— Шеклбот, голубчик! — в своей манере проворковал Блэк — Вы должны дать какую-нибудь представительскую должность в отеле Международных магических отношений Люциусу Малфою. Ловко мы придумали?

В этот момент Снейп даже не подумал бы возражать, запусти в них министр чем-то, что причинило бы тяжкий вред здоровью. Но к чести Кингсли, он не просто так занимал этот высокий пост:

— И зачем мне это делать?

— Трудотерапия антисоциального поведения! — воскликнул невыразимец — Люциус будет занят делом, и у него не останется времени на проказы.

— Это дело рук Малфоя?! — вскричал министр, поспешно вскакивая с кровати.

— Он же не специально! Его самого обманули. Мы же все так замечательно придумали! Шеклбот, дорогой мой, пойдемте я вам все обстоятельно расскажу. А Северус пока пусть успокоит Поттера. Вы же не бросите мальчика? — и взгляды его начальников обратились на него.

— Если бы я только мог — вздохнул он.

Оставшись наедине с Поттером в министерской спальне, Северус устало присел на край кровати:

— Ну? — только и сумел произнести он, глядя на то, с каким обреченным видом перед ним стоит его бывший ученик.

— Пятно от сливового джема, — всхлипнул Гарри — оно теперь повсюду. На него не действуют заклинания, я проверял.

— Поттер, — устало вздохнул зельевар — два слова, запомните их: перекись водорода.

Газеты пестрели заголовками, и каждый был невероятней предыдущего. Пресса магического мира подозревала неладное от очередного воскрешения Темного лорда, до потери рассудка у министра. Теории заговора, скандальные разоблачения и вполне мирная аналитика актуального положения дел вот лишь то немногое, что всколыхнуло общественную жизнь волшебной Британии за последнюю неделю.

Новоявленный герой, спасший французского ученого от верной гибели и оказавший содействие в возвращении бесценных реликвий в Англию, теперь Люциус Малфой снова был в фаворе, и его имя не сходило с уст каждого, уважающего себя сплетника. Стоило отдать Малфою должное, он блестяще справлялся с представительскими функциями, в конце концов, все, что действительно по-настоящему умел делать этот потомок древнего рода, это создавать видимость. Трудно найти что-то более значимое для подобного рода должности.

Северус был готов закрыть это дело и сесть за бумажную работу, если бы не одно обстоятельство — он все еще не получил пыльцу бессмертия. Авроры, которые отправились по наводке Люциуса после допроса пойманных магглов, нашли только еле живого Кюри. Причина выяснилась очень быстро, раненный Гермионой злоумышленник, которого держали в комиссариате Интерпола в Лионе, умудрился сбежать. Оставалось только догадываться, были ли при нем амулеты, и каким образом он ухитрился остаться незамеченным спецслужбами двух миров.

Одно было ясно, злодей решил затаиться. Надолго ли? Рано или поздно он решит продать артефакт, потому что слишком хорошо наслышан о его стоимости. С такими деньгами просто так не прощаются и, возможно, имеет смысл его слегка подтолкнуть к продаже. Искать выгоду в магическом мире он вряд ли отважиться снова, слишком велика пропасть между ними, но вот попытать счастья в мире магглов представлялось весьма вероятным.

По договоренности Северуса ожидали на набережной Альберта. В который раз он посмеялся иронии момента — штаб-квартиру МИ-6 в народе именовали не иначе как Вавилон-на-Темзе. Спустившись на девятый уровень бетонного зиккурата, Северус попал прямиком в тесные объятия напарника:

— Вот скажите мне, дорогой Гудини, — произнес Феликс старательно двигая усами — Что такого ценного в том, что мы ищем, для нас, простых смертных, обделенных даром престидижитации?

— Я волшебник, а не фокусник, дорогой Феликс, — снисходительно улыбнулся Снейп — но даже мне, со всей своей, не самой слабой заметь, магией, не ясно, что ты имеешь, против ювелирных украшений? Всегда думал, что уж в этом мы с вами похожи.

— Украшение? Серьезно?! То есть, никаких фокусов?! — Феликс был разочарован и почти обижен — А на кой черт тогда понадобилась разведка?

— А затем, что в умелых руках и камушек может достать кролика из шляпы — он многозначительно посмотрел на товарища и размашистым шагом устремился вдоль по коридору на встречу с М.

Традиция скрывать настоящие имена высших должностных лиц спецслужб обоих миров искренне умиляла Северуса. И если с мистером Блэком дела обстояли вполне с соблюдением всех необходимых условий секретности, то вот персона загадочной М была известна очень хорошо, но традиция была такова, что имена на высшем уровне не произносились. Что ж, традиции он уважал, однако и от того, чтобы залезть в голову своему маггловскому начальнику, отказаться не мог. С возрастом Снейп, наконец-то, смог позволить себе немного пошалить.

— Вот и вы. Проходите, агент … — приземистая женщина с короткой стрижкой неловко повернулась от окна: «Черт! Какой у него номер?» — Надеюсь, вы в добром здравии?

— Благодарю вас.

— Мы изучили материалы, что вы предоставили нам. Наши люди уже следят за ювелирным рынком, если украшение появиться, мы его не упустим, — она снова посмотрела в окно — но вам известно не хуже, чем мне, что он вряд ли станет продавать его в Англии. А то, что он на острове сомнений не вызывает.

— Почему? В конце концов, его появление на родине мы пропустили. Что изменилось? — нахмурил брови шпион.

— Многое, Северус, — с этими словами женщина села за стол: «Да к черту!» — скажем так, сотрудничество с магическими властями стало несколько ближе, чем раньше. Помимо наших людей, мы привлекли еще некоторое количество ваших сыщиков… — женщина потерла переносицу: «Чтоб их! Дурацкое название!».

— Вот как? Могу я узнать, Оливия, — он выдержал паузу, наслаждаясь взглядом своего патрона а-ля «обязательно это делать?!», и продолжил, ничуть, впрочем, не желая щадить ее рассеянность, — по какой схеме будут работать авроры?

— Как мне объяснили, они создадут что-то вроде магической паутины… — на мгновение ее взгляд стал почти умоляющим — Вы снова работаете с Феликсом. Будьте аккуратны, преступник вас знает.

— Я могу привлекать к делу своих людей? — спросил он, уходя.

— Да. Как я поняла, ваше правительство крайне заинтересовано в том, чтобы найти это украшение, поэтому вам предписано делать для этого все возможное. Дерзайте, агент… — она снова поднялась к окну: «Какова черта я еще не на пенсии?!».

* * *

В мультимедийном зале, расположенном в цоколе здания Британского музея, на этот раз собрались дети. Школьные экскурсии теперь одна за другой, посещали музей, открывая его богатства подрастающему поколению, которое не то чтобы ими интересовалось, с куда большим энтузиазмом дети осаждали киоски с сувенирами. И, тем не менее, лекции о Древнем Египте неизменно пользовались успехом у детворы. Сама опытная мать, Гермиона прекрасно знала, чем привлечь внимание детской аудитории. И будь ее воля, в свою лекцию она включила бы больше подробностей мумификации и состояния здоровья фараонов — этих жертв династических инцестуальных связей, если бы не строгие требования касательно информации, предоставляемой детям. Что и говорить, в ее детстве к информации относились куда проще!

Неторопливо убирая в сумку конспекты, она наблюдала, как шумная толпа шестиклассников, подгоняемая тьюторами, освобождает зал. Пол, вечно взъерошенный молодой человек, который отвечал за техническое сопровождение лекций, передал ей диск:

— А что, эти древности действительно такие ценные? Вроде же навалом их в музеях?

— Ценные, Пол, очень ценные. И чем меньше до нас дошло сведений о культуре или цивилизации, тем ценнее то, что удается найти.

— А конкретней? — не унимался юноша, теперь подсевший к Гермионе.

— Ну, так сразу и не вспомнишь…- по старой привычке, почесав макушку карандашом, продолжила — Кажется, лет двенадцать назад, точнее не скажу, был найден клад на одном из островов, неподалеку от Чили. Так вот его стоимость была что-то около десяти миллиардов долларов.

Пол присвистнул и о чем-то задумался. Усмехнувшись, Гермиона поспешила вернуть парня на грешную землю:

— Но это редкость. В основном, если что и удается найти, так это отдельные украшения или монеты. Их стоимость может доходить до нескольких миллионов, в зависимости от того, к какой культуре принадлежат найденные артефакты.

— А шумеры ценные? — выражение лица Пола стало таким же, как у Хьюго, когда он пытался выпросить у Рона очередную вредилку.

— Да, Пол, шумеры очень ценные. А почему ты спрашиваешь? — спросила Гермиона без всякой задней мысли, просто на всякий случай, раз уж она теперь почти шпионка.

— Да так, просто интересуюсь, — улыбнулся Пол, опустив глаза совсем как Хьюго, когда пытался скрыть от нее шалость — До скорого!

Ей не понравился конец этого разговора. Пол был прекрасным коллегой, Гермионе нравилось работать с ним. Он мог пошутить во время лекции, и всегда это бывало кстати. Она считала, что они отлично сработались. Ей крайне импонировали его скромность и деликатное чувство юмора. И вот поэтому ей так не хотелось, чтобы он влез в неприятности.

Работая в музее уже несколько лет, она, пусть и не была полноценной штатной единицей, тем не менее, знала, как часто на сотрудников выходят перекупщики краденного или другие нечестные на руку дельцы, желающие поживиться за счет музея, поэтому вопросы Пола беспокоили ее. И снова шумеры... Из рассказов Северуса она знала, что Кюри удалось освободить, но один из злоумышленников сбежал с ценным артефактом и теперь находится в розыске спецслужбами двух миров. А вдруг…

Она ухитрилась почти сразу поймать такси, едва выбежав на улицу. Через полчаса она уже сражалась с сычом, не признававшим ее даже в качестве источника корма. «Да, чтоб тебя!» — в сердцах выругалась бывшая волшебница и стала думать, как еще она может связаться со Снейпом. Ведь сотовые телефоны у волшебников попросту не работали. «Ну, конечно! У волшебников они не работают!» — обрадовалась она и вернулась в гостиную. Там в кресле лежала ее сумочка с телефоном, а в нем на всякий случай был записан номер Феликса Янга:

— Алло! Феликс? Простите, что беспокою, но я не знаю, как связаться с Северусом. Вы не могли бы ему передать, что он мне нужен?

— Гермиона! Какой приятный сюрприз! Я, конечно, ему все передам. Но вы взволнованы, могу я вам чем-нибудь помочь? Вам грозит опасность?

— Нет, что вы, ничего такого. Прошу вас, не беспокойтесь, я просто должна кое-что рассказать Северусу, может быть это и не важно, однако, я бы хотела перестраховаться — тараторила Гермиона, сама не узнавая себя и от этого еще больше волнуясь.

— В таком случае, я все ему передам. Можете быть спокойны.

— Спасибо вам, Феликс. И всего доброго! — она положила трубку и устало присела на край дивана: «И чего я так разволновалась, в самом-то деле! Надо выпить чаю».

Она уже снимала чайник с огня, когда ее напугал хлопок аппарации на заднем дворе. Обжегшись, она вскрикнула и неловко выпустила чайник из рук, разлетевшийся по всей кухне горячими осколками и набухшей заваркой. В эту же секунду дверь открылась, и в кухню просто влетел Северус, едва не сбив ее с ног:

— Вы целы? Вы кричали, — он крепко схватил Гермиону за плечи.

— Все хорошо, я просто обожглась. Вы напугали меня, — она ошарашенно смотрела на Снейпа.

— Покажите, — попросил он.

Очень нежно, с каким-то внутренним трепетом, он взял ее левое запястье и стал шептать заклинания. Спустя минуту, кожа снова вернула свой изначальный цвет, и боль отступила. Северус не спешил отпускать руку:

— Вы тоже напугали меня, Гермиона — сказал он, так и не решаясь посмотреть ей в глаза.

— Простите, я не хотела, — почти прошептала она, смущаясь все больше.

Вместо ответа он поцеловал ее руку. Нежно огладил запястье и снова поцеловал, на этот раз с внутренней стороны:

— Вы напугали меня, Гермиона — повторил он, не отрываясь от ее пальцев.

— Простите, Северус, — она запустила пальцы свободной руки ему в волосы — простите…

Пол Бенсон считал себя везучим человеком, что, в общем-то, было семейной чертой. Недаром его фамилия означала «благословенный», и он готов был побиться об заклад с кем угодно, что небеса щедро отсыпали удачи всему его семейству. Прапрадед Бэнсон — торговец рыбой, сумел кое-что подкопить к 1914 году и обзавестись скромными апартаментами в дорогущем районе Лондона Мэйфэре. И пусть его достопочтенные соседи, здоровались с ним, не скрывая своего изумления, по поводу его происхождения и их такого неожиданного соседства, сам старина Бэнсон был несказанно горд, жить среди аристократов, пусть и в весьма скромных условиях.

Война тоже пощадила семейство, наградив его деда Крестом Виктории, и надоумив открыть тематический паб на первом этаже здания, где когда-то его дед решил обосноваться. Его жена, не желая ни в чем уступать мужу, в этом же доме открыла магазин по продаже «необходимых для жизни наборов».

Война еще была свежа в памяти, а с ней и тотальный дефицит. Тогда совсем еще юная миссис Бэнсон придумала собирать наборы на все случаи жизни: наборы для рожениц, наборы для школьников, наборы для вышивания, наборы для занятий спортом, даже были наборы для татуировок. В скором времени, все четырехэтажное здание принадлежало семейству Бэнсонов.

Все изменилось в начале восьмидесятых. Экономический кризис и политические невзгоды больно ударили по семье. Бизнес пришлось продать, как и почти все квартиры, кроме одной, самой первой. Ее в семье решили оставить как память о славных деньках, в надежде, что они еще вернуться. К тому же их бабушка не желала покидать родной дом. Так в распоряжении Пола оказалась та самая квартира, с одной просторной гостиной и двумя маленькими спальнями, которые в приличных домах использовали бы как кладовые. Но Полу нравилась старинная планировка дома, пусть она и не была удобной. Маленький санузел и огромную коммунальную плату компенсировал шикарный вид из окна на самое сердце старого Лондона, который Пол преданно любил.

И пусть семейство Бэнсонов не вернуло свои богатства, никто из них не бедствовал. Сам Пол, окончив десять лет назад Лондонский университет королевы Марии, прилежно трудился в Британском музее и был, по большей части, доволен собственной жизнью. Истории о былых семейных капиталах он воспринимал не иначе, как забавные легенды. Так было ровно до прошлой недели, когда поздно вечером к нему в пабе подсел человек, и предложил обогатиться, за счет успешной продажи кое-какой древности. Пол имел доступ к личным данным попечителей музея и мог без труда организовать встречу с любым из них.

И Пол задумался. Перспектива легких денег опьяняла. В музее зарплата не давала умереть с голоду, но коммунальные платежи были такими, что лишняя пинта радовала Пола, только если его кто-то угощал. Он не был жадным и не гнался за роскошью. В его жизни ничего бы не изменилось, добудь он пару тысяч евро себе в карман. Вот только он никогда не нарушал закон. Даже студентом его ни разу не задерживали за непристойное поведение, он отделывался устными предупреждениями. А тут ему предстояло выступить посредником в продаже явно добытого незаконным путем товара. Пола это пугало, но и совсем отказаться от этого он не мог.

— Слушай, это действительно можно очень выгодно продать, — начал Пол, когда его потенциальный подельник подсел к нему за столик — вот только я не уверен в безопасности сделки.

— Продолжай, — сказал темноволосый мужчина средних лет с пластырем на шее.

— У попечителей музея очень строгие требования к конфиденциальности. Среди них есть члены королевской семьи, сам понимаешь. Если и пытаться связаться с кем-то, то это должны быть совсем на голову отбитые коллекционеры, которые бы не стали поднимать шум.

— Понимаю, — его собеседник отпил пиво — Ты знаешь таких?

— Не то чтобы знаю, так, ходят слухи… — неопределенно помолчал юноша — мне нужно время все разузнать, я не хочу рисковать. Если и нарушать закон, то лучше потом не попадаться.

— Я могу дать тебе несколько дней. Устроит до конца недели? Если не разродишься, я найду нового человека, более расторопного.

С этими словами мужчина вышел из паба, оставив Полу заплатить за их выпивку.

* * *

Северус стоял на пороге таунхауса Феликса в Кенсингтоне, вот уже десять минут ожидая, пока его напарник соблаговолит спуститься к нему.

-Ты же в курсе, что мне ничего не стоит открыть дверь, вместо того, чтобы ждать, пока ты пострижешь свои усы? — вместо приветствия начал Северус.

— О, нет, Северус, ты же джентльмен и так бы не поступил. Только не по отношению к даме — театрально прижав ладони к сердцу, ответил Феликс.

— Она ушла? — немного отстранённо спросил Снейп.

— Да, можешь говорить свободно. С миссис Грейнджер-Уизли все в порядке? — не без усмешки спросил он напарника, который так стремительно умчался, стоило ему только узнать о том, что: «Кажется, наша умница искала тебя».

— Да, с ней все хорошо, — все так же отсутствующе произнес Северус — ее коллега, молодой парень… отвечает за компьютерное обеспечение, Пол Бэнсон. Нужно проследить за ним. Кажется, он что-то знает о сокровищах шумеров. По крайней мере, расспрашивал сегодня о них Гермиону.

— Пойдем, — Феликс изучающе смотрел на Снейпа — а у тебя все хорошо? — вдруг спросил он его.

— К чему такие вопросы? — парировал Снейп.

— Выглядишь рассеянным.

— Это не так, — недовольно ответил он — но от виски не откажусь.

Северус все еще был там, в ее маленькой кухне, с ее ладонью на своих губах. Гермиона все еще гладила его по волосам, и он благоговел перед ней и ее невинной лаской. В его жизни не было ничего, что хотя бы отдаленно могло сравниться по красоте и интимности этого момента.

Северус отстранился от Гермионы, осторожно отпустив ее руку. И только тогда рискнул посмотреть ей в глаза, боясь увидеть там жалость и отвержение. Не важно, какую жизнь он проживает сейчас, не важно, каких успехов он достиг, если хорошенько потереть Северуса Снейпа, то глубоко под всем обнаружится жалкий Нюниус, никому не нужный оборванец. Но взгляд Гермионы был полон боли и такой нежности, что Северусу стало тяжело дышать.

Он починил разбитый чайник. Выслушал все, что бывшая гриффиндорка хотела ему рассказать. И ушел, мучимый неловкостью и таким счастьем, какого давно не испытывал.

— Ты же в курсе, что я уже полторы минуты стою прямо перед тобой с протянутой рукой и стаканом виски? — спросил Феликс, выдергивая зельевара из его воспоминаний.

— Конечно, я проверял, надолго ли тебя хватит. Ты сдался уже через тридцать секунд — как всегда нетерпелив, а еще склонен преувеличивать. Интересно, ты отчеты так же пишешь? — не уступая напарнику, ответил он.

— Допустим. А где живет наш мистер Бэнсон?

— Здесь, недалеко. Я бы хотел забрать у тебя эту бутылку виски — провозгласил Снейп.

— Это зачем? — не понял Феликс — Мне казалось, ты предпочитаешь коньяк,- ухмыльнулся блондин.

— Сегодня сойдет и виски. И бога ради, Феликс, избавь меня от вида твоего исподнего. Ты же не бедный человек, у тебя наверняка есть халат. Воспользуйся им! — Северус залпом осушил стакан.

— Бесполезнейшая вещь в моем гардеробе! С каких пор ты такой трепетный? Дай мне минуту, я буду готов. Как мне одеться, кстати?

— Быстро, Феликс, очень быстро — нарочито мрачно ответил Снейп.

* * *

Она сидела в гостиной, пытаясь понять, что же произошло между ней и Северусом, когда в дверь позвонили. На пороге стоял Рон.

— Судя по тому, что ты не воспользовался ключом, ты не мириться сюда пришел? — не смогла не съязвить Гермиона.

— Я не ссорился с тобой, Герми. Ты же знаешь.

— Да, Рон. Проходи.

Мужчина неловко вошел внутрь и протянул ей папку:

— Это бумаги на развод, — он виновато опустил взгляд.

— Да мы и двух недель отдельно не пожили! — поразилась она — У тебя кто-то есть? Кто-то, кому нужно срочно узаконить отношения? Кто-то беременный?

— Нет! Ты что? Я бы никогда так с тобой не поступил! Мерлин, Гермиона, не говори чушь! Просто решил сам все уладить, чтобы не доставлять тебе проблем еще больше — Рон стоял смущенный и растерянный.

— Прости. Давай сюда — она взяла папку и прошла в гостиную — Где нужно подписать?

— Вот здесь, где звездочки — показал Рон — Слушай, Гермиона, ты же девчонка? — начал он.

— А ты все еще в этом сомневаешься?

— Нет, конечно… Слушай, через месяц в Хогварде будет Святочный бал, пойдешь туда со мной? — Рон с надеждой посмотрел на нее.

— Ты имеешь в виду танцы? — не поверила Гермиона.

— Да. Я ведь тогда так и не осмелился это сделать. А сейчас хочу все исправить. Я думаю, и детям будет лучше все рассказать тогда, когда они будут в хорошем настроении. Пусть они видят, что мы ладим, может, тогда они не так расстроятся — Рон опустил глаза.

— Думаю, ты прав. У меня как раз есть одно подходящее платье. Осталось от поездки в Италию — усмехнулась Гермиона.

— Уверен, ты будешь в нем великолепна, — немного помолчав, он продолжил — я рад, что мы можем разговаривать. Знаешь, твой крик все еще мой боггарт. Я проверял. У нас на складе один завелся. Я чуть не умер от испуга, хорошо Анджелина была рядом.

— Просто дай мне немного времени — она тепло ему улыбнулась.

— Сколько хочешь.

Оставив сомневающегося Бэнсона в пабе, Картер направился к Ридженс парку, где располагался Лондонский зоопарк. Именно там, вот уже две недели, под видом помощника сторожа он работал по ночам, а днем прятался там же на складе, устроив себе спальное место в ящике для транспортировки горилл.

Его выворачивало от этого места, но другого еще долго не предвиделось, разве что за решетку, а туда он не хотел. Хватило вида собственного отца, откинувшегося в свои пятьдесят с хвостиком жалким стариком. Он был больной, бесполезный пьянчуга, почти всю свою жизнь кочевавший из одной тюрьмы в другую. Картер зарекся попадать в тюрьму. Он поклялся никогда не быть такой кучей дерьма, как его папаша. И вот, посмотрите! Живет как крыса, разыскиваемый международной полицией. А все из-за Шона!

Этот долбанутый ирландец решил, что он умнее всех! Надо было сразу кидать их, когда Шон прибил того мужика в Париже. Вот зачем, спрашивается он это сделал?! А на что ему сдался этот старик? Хорошо, хоть он живой остался. Нет, в тюрьму он ни за что не пойдет. Лучше сдохнуть, ей-богу!

Он кивнул охраннику. В служебном помещении его уже ожидал Роберт Стивенс — главный сторож зоопарка при полном обмундировании:

— Ты сегодня рано. Патрулируешь восточное крыло. Аккуратнее возле вольера с носорогами. У них пополнение. Поэтому будут дежурить сотрудники Симмонс и Аддамсон. И надо бы поглядывать за складом — кто-то там повадился спать.

— Понял. Пойду, переоденусь.

«Вот ведь непруха!» — выругался про себя Картер. Где теперь, скажите на милость ему жить? Может быть «обрадовать» Пола, пусть заодно и поторопится. С другой стороны, он из тех хороших мальчиков, что сдают при первой опасности. Если бы не холод, можно было бы перекантоваться в пустом вольере. А так… Да к черту все! Пусть только попробует его сдать, этот хороший мальчик!

* * *

Они, шли по Гайд парку, по очереди отпивая из бутылки, предварительно трансфигурировав ее в пакет молока. Не то, чтобы молчание тяготило Феликса, но и деталей не проясняло. К тому же, он так и не понял, какой у Северуса был план.

— Слушай, а это не опасно идти вот так, на задание, когда мы… немного, не в себе? — настала его очередь делать глоток.

— Бутылка и так была не полная. И чего ты боишься? Я же — маг и волшебник. Дай сюда! — Снейп протянул руку.

— А почему мы вообще пьем?

— Потому что можем.

— Ты влюбился, а она тебя отвергла, — Феликс взял пакет с «молоком» и сделал глоток — она же замужем, на что ты надеялся?

— Она меня не отвергла, — произнес, внезапно остановившийся посреди дороги, Снейп.

— Слушай, а тебе сколько лет? Ты у нее совсем мальчишкой, что ли преподавал? Выглядите ровесниками.

— Мне было за тридцать, когда она поступила в Хогвардс, — вот так запросто откровенничать для Северуса было в новинку.

— Черт! Это, что пластика?! — Феликс потянулся к лицу напарника, желая осмотреть его со всех сторон — И швов не видно! У кого делал? Дай телефон. Смотри — он развернулся в профиль — хочу более рельефный подбородок. У меня женская челюсть, всегда комплексовал.

— Отстань! — отмахнулся от него Северус — Все свое, естесс.. истесн.. натуральное! Что с моей дикцией?

— Ты пьян.

Они остановились возле подъезда Пола. Четырехэтажное здание красного кирпича уже светило окнами, а из заведения на первом этаже доносились довольные голоса клиентов, получивших свой ужин и пиво.

— Мне плохо, — вдруг заканючил Феликс — я редко пью. Я хочу есть. И чаю!

— Сначала поработаем, потом поедим — заключил Северус, уничтожив их импровизированный пакет.

— А если его нет дома, ты меня покормишь?

— Покормлю.

— Разрешите? — вклинился к ним в разговор молодой человек в спущенных на шею наушниках — Будете заходить? — придерживая дверь, спросил он у мужчин.

— Сначала меня надо накормить, — уверенно ответил Феликс.

— Да, мы потом зайдем, — отчего-то легко согласился с другом Снейп.

— Как знаете, — усмехнулся Пол и захлопнул дверь.

* * *

С тех пор, как Пол окончил университет, он жил один. Быт его тяготил не очень, занятий на вечер у него только и было, что заказать какой-нибудь еды и бегать по сети с другими такими же одиночками. Он набрал номер паба, когда-то принадлежавшего его деду, а теперь носящего гордое название «Загнанная лошадь», и заказал тарелку жаркого и хлебную корзину. Он редко делал заказы именно в этом пабе, для него это было дороговато, но сегодня он был голоден и расстроен. Вся эта история с перепродажей драгоценностей показала, что он просто сделан не из того теста. Он и дальше продолжит спокойно работать, а Картеру скажет, что никого не нашел и отказывается от этого дела. Все просто. В дверь постучали:

— Быстро вы… — Пол не договорил, увидев на пороге двоих мужчин, что еще недавно спорили у подъезда — а вы… — снова не закончив фразы, он рухнул на пол.

— А что за гадость ты мне дал? — спросил Феликс — у меня челюсть свело.

— Это отрезвляющее зелье — невозмутимо ответил Снейп, осторожно левитируя бедного Бэнсона в кровать.

— Ненавижу быстро трезветь. Но вещь полезная определенно. Что ты будешь делать?

— Залезу ему в голову.

— Буквально?!

— Нет, что-то типа гипноза, если тебе так будет понятней.

— Угу. Интересно, у него тут есть еда? — спросил он, плотоядно оглядывая кухонные полки.

В дверь снова постучали: «Пол, твое жаркое!».

— Господи, жаркое! Спасибо! — Феликс обрадованно открыл дверь и громко провозгласил: «Пол, жаркое принесли! Мне расплатиться?» — Вот, держи! — не дожидаясь ответа, он сунул в руку курьеру помятую сотню и закрыл дверь — Пахнет божественно. Ты будешь? — обратился он к Северусу.

— Ты что серьезно собрался ужинать? — изумился тот.

— Я все еще голодный и ты обещал меня покормить. И потом, бедному Полу сейчас кусок в горло не полезет — он взглянул на молодого, будто закоченевшего в кровати, мужчину — Ну, ничего, я помогу тебе, дружище! — и с этими словами он сел за стол и принялся за дымящуюся подливу.

* * *

Перед Гермионой лежал готовый перевод ритуала, снимающего проклятья врагов. Это была древняя магия, когда она еще не делилась на темную и светлую, а властвовала в мире безраздельно, благословляя своими дарами избранных счастливцев. Она села за арифмантический расчет, просто, чтобы лишний раз убедиться в безопасности предприятия. Не хотелось бы навредить Астории еще больше.

Ее отвлек телефонный звонок. На часах было почти полчетвертого утра, и она с удивлением увидела, высветившийся на дисплее номер Феликса:

— Я слушаю! Феликс?

— Доброй ночи, Гермиона! Рад, что вы не спите. Скажите, а вы одна? — она услышала шум возни и, кажется, сдавленное хихиканье — Гермиона, нам нужно спрятать мистера Бэнсона. И я интересуюсь только и исключительно поэтому, — и снова послышались странные звуки в трубке.

— Пола? Он в опасности? Конечно, везите его сюда — мгновение спустя она все же спросила — Северус тоже с вами?

— Где ж ему еще быть? Даю трубку… — в этот момент помехи стали вполне осязаемыми, магическое поле такого сильного волшебника не щадило никакую электронику.

Она собрала записи со столика в гостиной, и отправилась в кухню, чтобы поставить чайник. После починки он стал больше и на нем красовался герб Слизерина, как напоминание о том, кто именно целовал ее руку сегодня днем, обещая взглядом все сокровища мира, если только она отважится их принять.

Сдав смену и забрав недельный заработок, Картер отправился прямиком к Бэнсону в квартиру. Для открытия магазинов с провиантом было еще слишком рано, но именно в этот час Картер рассчитывал застать Пола.

— Я остановлюсь у тебя, — сказал он, отталкивая сонного Пола вглубь квартиры — подумал, тебе нужен стимул для поиска богатенького кретина. А я — самый лучший стимул! И, слушай, дай что-нибудь поесть, всю ночь на ногах!

— Если я сведу тебя с нужным человеком, ты оставишь меня в покое? — спросил Пол, подавая незваному гостю батончик мюсли и стакан шипучки.

— Очень мне надо с тобой возиться!

— А как я могу тебе верить? — не отставал юноша.

— Угрожать вздумал? — осклабился Картер — Не советую. У тебя кишка тонка. Я тебя потому и выбрал — он закашлялся, подавившись газировкой.

— Тогда я нашел нужного человека, — Пол внимательно наблюдал за тем, как меняется выражение лица Картера — он подойдет сюда с деньгами, со всей суммой. Где товар?

— Со мной, в нательном мешке.

— И какова моя доля?

— Шиш с маслом! Припугну тебя и свалю в закат… — Картер замер, медленно поднимая глаза на Пола, черты которого стали удивительным образом меняться, открывая перед ним уже виденного однажды человека — Что ты мне дал?

— Сыворотку правды, — волшебная палочка уже была нацелена на злоумышленника — хотел проверить, действует ли на тебя магия. Проверил — зло ухмыльнулся зельевар.

В следующий момент Картера пронзила такая головная боль, о которой он никогда в своей жизни и не помышлял. Она не шла ни в какое сравнение с той ночью, когда Снейп допрашивал его в Италии. Тогда на нем были амулеты, снять которые тоже требовалось много усилий, но сейчас, он был беззащитен. Блоки, выстроенные в его голове Малфоем, теперь рассыпались в пыль, заставляя Картера биться в судорогах и исходить пеной.

* * *

Субботний день выдался на удивление солнечным. Ночью случились первые заморозки, и с утра на стеклах поблескивала легкая изморозь. Сейчас ветер гонял редкие облака по небу, которое так непривычно для этого времени года голубело над Шотландией. Гермиона и Джинни шли по главной улице Хогсмида по направлению к «Трем метлам», где собирались пообедать с детьми, как только те обойдут все лавочки деревушки.

— Ты так и не рассказала, чем ты занималась в Италии, — удовлетворить любопытство миссис Поттер всегда было нелегкой задачей.

— Рассказала, Джинни, — засмеялась Гермиона — помогала Снейпу работать над рукописями. Переводила старые тексты. Проводила их историческую оценку. Я была в Италии всего четыре дня, большую часть которых просидела в номере над старыми книгами. Ума не приложу, что тебе рассказать об этом!

— Просто ты и о вас с Роном ничего не рассказывала, вот я и подумала, может у тебя в жизни кардинальные перемены.

— Да, ты права, перемены и впрямь кардинальные. Рон сам просил повременить с объявлением о нашем расставании. Дети еще не знают. Скажем им на Святочном балу. Ты — то сама как узнала? Рон сказал?

— Ему пришлось, — смутилась бывшая золовка — носки выдали его.

Они рассмеялись. Поведение Рона дома всегда было угрозой полного уничтожения и дома, и его самого. Не то чтобы он был не приспособлен обслужить себя сам, просто то, как он это делал, грозило потопами, пожарами и крупномасштабными разрушениями. Примечательно, что сам младший Уизли этого не признавал, искренне полагая, что к нему цепляются. Однажды, в бытность свою аврором, чуть не рассорился с Гарри, когда тот на задании предложил ему бросать в противника Эскуро. Они, конечно, помирились, потому что глупо обижаться на правду. Эскуро Рональда Уизли навсегда вошло в список почетных достижений Аврората как самое мощное заклинание массового поражения, надолго выводящее противника из строя.

— Никогда не думала, что скажу это, — Джинни придержала дверь в заведение мадам Розмерты — но хорошо, что вы все-таки решили разбежаться. Вы такие разные, я все никак в толк не могла взять, почему вы сошлись. Ты все правильно сделала, я просто думала, что это будет раньше. Гораздо раньше.

— Спасибо тебе, дорогая, на добром слове, но только будь моя воля, я бы ничего не меняла. Это Рон меня бросил. Он был несчастен.

— О! — Джиневра замерла, что-то напряженно припоминая.

— Только не говори, что ты тоже спорила с Забини! — поддела подругу Гермиона.

— Мы, в общем-то, все спорили… Тот год был просто кошмарный. Чтобы не сойти с ума, а в Выручай-комнате такое случалось, так вот, чтобы не сойти с ума, мы спорили. Поздно ночью мы пробирались в кухню, через пуффендуйцев. Она считалась нейтральной территорией. У нас был установлен мораторий на стычки со слизеринцами там, за этим следили эльфы. Вместо этого, мы спорили. Абсолютно на все, что могло прийти в голову. Как-то поспорили на то, сколько зубов у Воландеморта, тридцать два, как у человека, или как у змеи, шесть рядов. Просто никто не видел, как он ел. Даже Малфой. И однажды поспорили, что Рон бросит тебя. Правда, уже не помню по какому поводу.

— И что ты поставила тогда на кон?

— Свидание с Забини. Гарри меня убьет.

— Да. Дружить с тобой для меня было честью, — искренне потешалась над подругой героиня войны.

— Я убью Рона.

— Это обязательно, — снова согласилась гриффиндорка, чувствуя извращенное удовольствие оттого, как именно она оказалась отмщенной.

* * *

В кабинете министра происходило то, что в любом учреждении мира зовется злостным нарушением трудовой дисциплины. В их случае, поводом к распитию шампанского послужило завершение операции.

— Мой дорогой, Северус, — воскликнул как всегда, благодушно настроенный, Блэк — это все благодаря вам! Вы доставили нам с министром такую радость! Спасибо вам! — и он кинулся к своему подчиненному пожимать руку.

Министр, чье шампанское оказалось явно крепче, чем у других только повторял вслед за Блэком:

— Да, Северус, такую радость! — и утирал глаза цветастым платком.

Сам Северус отчаянно пытался придумать повод сбежать. И таковой нашелся неожиданно, но, если знать, как работает голова его начальника, вполне закономерно.

— Дорогой, Шеклбот, — снова начал лить мед глава Отдела Тайн — это так ужасно, что наши бывшие волшебники остались не у дел.

— Но мистер Блэк, — министр добродушно улыбнулся — дорогой, мы ведем работу со сквибами сразу по нескольким направлениям: образовательном, гражданско-правовом, и… — он нахмурил брови — Вам ли не знать!

— А я знаю! — воссиял невыразимец — Я про Гермиону Грейнджер!

— А что с Гермионой? — одновременно спросили Кингсли и Снейп.

— Девочку же нельзя бросать! Нет, я понимаю, — Блэк начал расхаживать по кабинету, для пущего драматизма, размахивая руками — Британский музей — эта величина. Но девочка же там просто прозябает! А теперь еще и это страшное несчастье… — выдержав паузу, он возопил — Мы должны спасти ее!

На Северуса в этот момент было страшно смотреть. Он никогда не испытывал особого раздражения к своему начальнику, благо и общались они не то чтобы часто, но вот сейчас он готов был рвать и метать, лишь бы только Блэк перешел к сути.

— Севреус, какой ужас! Зовите Гарри, надо спасать бедняжку! — но Кингсли не сидел бы в кресле министра, если бы даже в хорошем «настроении» не задавал правильных вопросов — Кстати, от чего мы ее спасаем?

— От самой себя, друг мой!

В этот момент в кабинете раздался стон Снейпа:

— Мерлина ради, мистер Блэк, я вас сейчас ударю!

— И будете правы! Я настаиваю! И на моей совести есть вина за то, что столько лет бедняжка была скрыта от нас. А ведь она прекрасный аналитик! Как многое бы она могла сделать в МИ-6, если бы они все-таки организовали отдел по сотрудничеству магов и магглов, как мы, — он перевел дыхание — предлагаю направить туда, — он махнул ругой в сторону двери — резолюцию, пусть организуют такой отдел, в рамках двухстороннего сотрудничества, с целью пропорционального распределения нагрузки на аппаратные машины нашего и их обществ.

— Признаться, я ничего не знал, — потрясенно сказал министр — она всегда такая скрытная…- и он постарался попасть в кресло с первой попытки — А она согласится? — совсем некстати, по мнению Снейпа, спросил Шеклбот.

— А пусть у нее Северус спросит, — предложил, уже потерявший интерес к этой теме, Блэк.

Библиотека Мэнора в этот раз казалась меньше, что, впрочем, не помешало разместиться за столом всем участникам предстоящего ритуала. Возле камина, закутанная в теплую мантию отдыхала Астория. Ее муж сидел во главе стола и методично записывал комментарии, которые раздавали Гермиона и Блэк. Северус Снейп, не принимал участия в дискуссии, ограничиваясь редкими замечаниями.

— Разве в начале заклинания не следует указать точное название недуга? — спросил Блэк у Гермионы.

— Совершенно верно. Астория, прости, что это за проклятие? — обратилась она к бывшей слизеринке.

— Ох, старая история. Мои далекие предки, как это часто случалось в те времена, не поделили деньги и женщин. Ты, наверное, слышала, что мой род ведет свое начало от кельтских друидов. И вот виновник моего недуга, как раз и был одним из самых могущественных друидов. Его общине удавалось долго противостоять римлянам, сохраняя независимость. Но, когда его младший брат вознамерился жениться на очень красивой и очень богатой дочке местного воеводы, то в друиде взыграло ретивое. Ильбрек потребовал принести Улу в жертву, подразумевая при этом, что она должна стать его женой. Муиргерн отказался, женившись на девушке сам. Тогда друид впал в бешенство и проклял весь их, — девушка печально улыбнулась — то есть, наш, род.

— Какой кошмар! — возмутился Блэк — Прекрасная моя, а нет ли в библиотеке вашего семейства подробного рассказа о том, чем именно швырялся в тот злополучный день негодяй Ильбрек в своего брата?

— Взгляните на это, мистер Блэк, — окликнул его Драко — эта летопись истории рода Гринграссов. Как видите, она не продвинулась дальше шестнадцатого века, но о проклятии здесь упоминается.

Блэк с интересом погрузился в чтение.

— Я видел ваши расчёты. Вы проделали большую работу. Примите мои поздравления, — Снейп обратился к Гермионе.

— Спасибо, но я до сих пор не уверена, что это поможет. Я говорила, что я не чувствую магии. Раньше при расчётах я могла ощутить ее. А сейчас… — она только развела руками — Я полагаюсь только на цифры, а это, согласитесь, совсем не то.

— Магию чувствую я, и то, что я увидел, определенно вселяет надежду. По крайней мере, я молю об этом Ниназу, да поможет он всем в этой комнате.

— Не знала, что вы столь эксцентричны в своих религиозных убеждениях, — не смогла смолчать она.

— Не более чем вы в своих политических, — поддел ее Северус — Роуз, это в честь Розы Люксембург?

— Я убью Гарри — констатировала гриффиндорка.

— Вам ли не знать, что это невозможно, — усмехнулся Северус.

Тем временем Блэк и Малфой уже расставляли в нужном порядке амулеты, и пробовали пассы палочкой.

— Осторожнее, мистер Снейп, все мы склонны верить в лучшее, — Гермиона с трудом нашлась, что ответить.

— Это правда, — он посмотрел на нее таким долгим взглядом, что Гермиона поневоле занервничала — и боги, и люди всегда обещают счастье.

— Поэтому мне всегда нравились шумеры, их высшие были предельно честны в своих намерениях, прямо указывая, что люди созданы для работы и скорбей — она вернула ему его взгляд.

— Боюсь, нам следует провести ритуал несколько раз, дорогие мои, — извиняясь, сообщил Блэк — я, признаться, не столь сведущ в настолько древней магии, поэтому не могу поручиться, насколько здесь важна точность формулировок или само звучание шумерской речи. Мы с мистером Малфоем решили записать несколько вариантов и попробовать их все, если придется.

— Что конкретно представляет сложность? — спросил Снейп.

— Да хотя бы вот это, — и он принялся читать вслух текст заклинания — Да избавит тебя кровь Нергала от кары, насланной полчищами Сибитту… кровь Нергала — это что? Повторяющийся оборот, свойственный всем заклинаниям или это реальный ингредиент? Мы пока не знаем. Или вот … Смертные кровь отдадут во славу грядущих… чьей крови следует пролиться? И, главное, каким образом? Я не допущу смертоубийства! Простите, прекрасная моя, — он поцеловал руку, смеющейся Астории, которую очень веселила, происходящая вокруг суета.

— Возможно, имеется в виду пасока, — кровь растений, — предположил Северус — или драконья кровь, все-таки мы имеем дело с подземным миром.

— Или все, написанное это буквальные указания! — осенило Гермиону — Что если речь идет совсем не о Нергале, супруге Эрешкигаль, а о любом человеке, который несколько раз возвращался с того света? Ведь мы же говорим об умершем, как об обручившемся со смертью. Что скажете? — она окинула взглядом присутствующих.

— Я позову Поттера, — обреченно произнес Северус, направляясь к выходу.

* * *

Музыка была такой громкой, что помышлять о разговоре, нечего было и думать. Оно, пожалуй, было к лучшему, потому что общих тем явно не хватило бы на целый вечер. Со стороны троица его бывших учеников представляла прелюбопытное зрелище, если бы Северусу подобное было интересно. Однако выбора у него не было, кроме как ввязаться в разговор и забрать Поттера с собой.

Избранный сидел за столиком в обществе собственной супруги и бывшего однокурсника, Блейза Забини, чьим деканом когда-то успел побыть Северус. Не нужно было обладать мастерством в легилименции, чтобы понять, мистер Поттер готов убивать. В причинах такого желания Снейпу тоже не хотелось разбираться, но донельзя смущенная бывшая Уизли и через чур довольный вид Блейза заставили его перейти прямо к делу, минуя приветствия:

— И что здесь происходит, Поттер?

— Сэр? Откуда? — вскочил герой со своего места.

— Я задал вопрос. Отвечайте!

— Мистер Снейп! Как приятно видеть вас в добром здравии! — подскочил Забини — Окажите мне честь и присоединитесь к нам. Я распоряжусь, чтобы нам обновили напитки — с этими словами Блейз подал знак кому-то в глубине зала.

— Вы чрезвычайно любезны, мистер Забини. И все же я жду ответ на свой вопрос, — на этот раз он обратился к бывшему подопечному, от Поттера толку было мало.

— У нас свидание — просиял Забини и демонстративно поцеловал руку миссис Поттер.

Кажется, теперь Снейп стал понимать, в чем тут дело, а потому искренне не хотел нарушать веселье слизеринца, но обстоятельства диктовали свои условия.

— Мистер Поттер, вы мне нужны. Предлагаю оставить Джиневру в надежном обществе мистера Забини и отправиться со мной.

— Джинни не останется с ним ни на секунду! — возопил избранный и схватил жену за руку.

— Эй, полегче! — закричала супруга — Ты ведешь себя как невоспитанный бабуин!

— Ума не приложу, как ты выносишь этого мужлана, дорогая моя! — добавил масла в огонь слизеринец.

— Мне не важно, в каком составе, но вы должны отправиться со мной Поттер — отчеканил бывший преподаватель.

— Согласен. Пойдем, Джинни.

— Эй, свидание еще не закончилось! Мы еще не танцевали и не ели десерт! Я иду с вами! — с этими словами Забини решительно взял под руку Джинни.

* * *

Странная вещь ожидание. Временами оно изматывает, но есть периоды, когда человек цепляется за него, как за единственную надежду. Северус заворожённо смотрел, как в ярко освещенной библиотеке свершается таинство, забытое на несколько тысячелетий. Глава Отдела Тайн выразительным речитативом читал заклинания, проводя над Асторией немыслимые узоры. Сам Северус стоял рядом с серебряным кинжалом и чашей в руке, готовый по первому требованию пролить кровь, нанеся ритуальную рану.

Все кончилось быстрее, чем они обсуждали. Кровь Гарри и добровольная жертва крови смертной от Гермионы, и вот уже Астория без чувств, но с удивительным румянцем на щеках лежит в крепких объятиях мужа.

— Ребята! — воскликнул Забини — Это надо отпраздновать! У меня как раз свидание, — он подмигнул Джиневре, а затем, обратился к Малфою — и раз уж я тут, то заодно заберу свою садовую мебель.

— Забини, имей совесть! У тебя что, совсем ничего святого?! — возмутилась Джинни.

— Мой дом в вашем распоряжении, но сейчас прошу меня простить, я не смогу составить вам компанию — не отрывая взгляда от жены, сказал Драко.

— Всех Сибитту прогнали? — улыбнулась, пришедшая в себя Астория, снимая с шеи удивительный кулон желтого минерала в оправе из золота.

— Вы будете с нами еще очень долго, Астория, чтобы мы могли делать такие предположения, — сказал Северус, помогая женщине подняться.

Иногда ожиданию не суждено закончиться, и тогда только человеку решать, стоит ли продолжать этот одинокий подвиг, или лучше раздать все долги и устремится дальше, снова томиться, но уже другим ожиданием. Северус не хотел выбирать. Только не сегодня, когда его воспитанник, наконец, может успокоиться. Свой покой он уже обрел. Смеет ли он просить о большем?

— Северус, вы не возражаете, если мы уйдем? — Гермиона подошла к нему, прямо в разгар ссоры Поттера и Забини, грозившей вылиться во что-то грандиозное, так как к ним присоединился Блэк.

«Она попросила уйти с ней! Не проводить, а уйти!» — ликовал Снейп, осторожно беря руку бывшей ученицы. Не разнимая рук, они молча шли сквозь уилтширскую ночь. Ветра почти не было, но мороз все настойчивее давал о себе знать, возвещая скорое пришествие зимы.

— На этот раз моя очередь приглашать вас на ужин, Гермиона, — сказал он, замирая от того, как она не может сдержать улыбку на своем лице.

— Я бы поужинала.

— Вы не возражаете, если я перенесу нас в мое поместье, вы, кажется, совсем замерзли, — он слегка приобнял ее за талию, ожидая ответа.

— Простите, Северус, можете отругать меня, если я скажу бестактность, я не искушена в подобных вещах и мне сложно — она решительно посмотрела ему в глаза — Северус, вы ухаживаете за мной?

— Ни вам, ни вашему мужу совершенно не о чем беспокоится.

Я прошу прощения, если заставил… — его такой неожиданно холодный голос и

взгляд, выдававший его с головой, не дали Гермионе дослушать его отповедь.

— Рон мне больше не муж. Мы расстались. Так вы ухаживаете за мной, Северус? — она крепко сжала его руку.

— Да, — он пораженно уставился ей в лицо, не веря тому, что на нем появилась счастливая улыбка.

— Хорошо. Я так и не спросила, где находится ваше поместье? — отчаянно краснея, спросила она.

— В Девоне. Замечательные места. Вы там бывали?

— Не имела удовольствия.

Они еще какое-то время шли молча, пока Гермиона не набралась смелости возразить:

— Слушайте, Северус, это просто смешно… вся эта неловкость между нами… Вы не поцелуете меня?

Она еще никогда не видела такой нежной улыбки у своего злого преподавателя зелий:

— Гермиона, я совершил слишком много ошибок в своей жизни и не допущу, чтобы вы стали одной из них, — он нежно огладил ее волосы — и если я не тороплю события, то только потому, что хочу дать вам время прийти в себя после расставания с мистером Уизли. Я не хочу становиться пятиминутным утешением для разведенной женщины. Я намереваюсь, стать тем, кого вы ждали всю свою жизнь. Потому что на ваш счет, у меня сомнений нет.

Он поцеловал ее, и они аппарировали, оставив после себя прозрачную тишину, наполненную запахами мерзлой земли и укрытых овечьих стойбищ на фермах.