Верный пёс (гет)

— Я не виноват! Это он плохо себя вёл! — возмущался стоявший в углу Гарри и повернул голову. — Он первый на...

— А ну хватит! Стой, где я тебе сказала! — строго отрезала Лили, и сын снова уставился в угол.

В столовой они находились вдвоём, но она была уверена, что очень скоро должен появиться Сириус. Обычно он следил за новостями, а значит, должен был услышать, что именно сегодня произошло в Косом переулке. Учитывая, что с момента происшествия прошло немало времени, понадобившегося на объяснения и разборки, прежде чем они с сыном вернулись домой, то новость должна была не только попасть в Министерство, но и успеть его облететь.

Ожидание угнетало, и Лили снова принялась мысленно себя корить. Наверное, она что-то сделала не так, наверное, она очень сильно замечталась, увлеклась и допустила ошибку, не объяснила сыну важные вещи, вот и результат.

— Ну, ма-а-ам...

— Нет, тихо!

Наверное, она плохая мать, огорчённо подумала Лили и невольно охнула. Поддавшись чувствам, она совершенно забыла, что в её состоянии стоит быть спокойнее. Лили опустила взгляд на свой животик, выпирающий из-под платья, и приложила к нему ладонь. Новая жизнь внутри неё давала о себе знать, то ли недовольная шумом, то ли тем, что мать села не так.

— Ш-ш, ты чего, всё хорошо, — тихо и ласково сказала Лили и откинулась на спинку стула.

Она слышала, как в стороне от неё тихонько скулил питомец сына, но хмурилась и невольно перебирала в памяти последние месяцы. Перебирала, чтобы понять, не напортачила ли где, но на ум почему-то ничего не приходило, ни одного тревожного звоночка.

В сентябре, когда Гарри снова вернулся к учёбе, Лили договорилась с ним, что будет выгуливать его собаку по утрам, но после школы он должен заниматься ею сам. Джек, а именно так сын назвал питомца, очень быстро влюбил её в себя, и Лили, выходя с ним на прогулку, иногда улыбалась и думала, что Сириус специально приобрёл щенка именно овчарки, чтобы в их жизни действительно появился ещё один «лохматый мальчик». Впрочем, питомец и впрямь оказался очень полезен. Гарри и учился, и прилежно выполнял домашние задания, и бегал с Джеком на улице, опасаясь, что иначе мама рассердится и новый лохматый друг его покинет. Гарри вряд ли подозревал, что его опасения были напрасными, а Лили гордилась им — такой маленький и такой уже ответственный! — и была рада, что Сириусу больше не приходилось каждый раз после работы его развлекать. Гарри рос, многому учился, но пока всё равно вряд ли подозревал, чем взрослые могут заниматься в его отсутствие и почему они периодически очень довольные. Он и вечером вряд ли что слышал, учитывая все чары, что периодически применялись внутри дома.

С этой самой осени Лили и начала ощущать нечто новое, такое, что, возможно, приходит со временем. Когда-то Джеймс рассказывал ей, почему родители его безумно любили и прощали любые шалости. Они были обеспеченными людьми, но не год, не два и не пять, а несколько десятков лет не могли зачать хотя бы одного ребёнка, при этом имея на руках немало эффективных и дорогостоящих зелий. Для них он был чудом, а Джеймс был уверен, что их кто-то проклял и это проклятие вполне могло перейти к нему, а значит, Лили должна знать, что её может ждать, если они поженятся. Зная лишь законы волшебного мира и так серьёзно об этом рассуждая, он казался Лили таким милым и забавным, что она с улыбкой потрепала его по волосам и рассказала про гены и наследственность. Про всё то, что узнала из учебников Петуньи. Они даже поспорили, и она выиграла. Джеймс радовался её беременности, словно победе в Чемпионате мира, и спешил поделиться с друзьями. Гарри, вне сомнений, был желанным ребёнком, никто и не думал, что какое-то пророчество может омрачить его рождение.

Теперь же, с Сириусом, всё было… несколько иначе. За стенами их дома не велись ожесточённые сражения, совы не приносили газеты с тревожными новостями. Они вместе мечтали, вместе проводили ночи и дни. Лили нравилась та страсть или нежность, что была между ними, нравилось то, как Сириус её любил в спальне, в ванной комнате или на кухне. Казалось, между ними рухнула последняя преграда. Они стали близки во всём и хотели одного и того же. Она не ждала чуда через месяц, полгода, год или два, она уже чувствовала себя особенной и счастливой после того, как Сириус подумал и решил, что хочет от неё ребёнка. Очередное Рождество, день рождения, день всех влюблённых — все праздники казались ей особенными, даже день рождения Джеймса в марте не стал печальным событием и прошёл неплохо: все лишь дружно собрались за столом, чтобы с улыбками вспомнить, каким же он был славным, и порадовать Гарри рассказами о шутках и достижениях его отца.

— Лили! Гарри! Вы где?

Лили оторвалась от размышлений, услышав из гостиной голос Сириуса. Наконец-то он пришёл, подумалось ей, и на душе сделалось легче.

— Мы в столовой! — крикнула она и с надеждой посмотрела в сторону дверного проёма.

* * *

Поначалу Сириус пребывал в некотором восторге. Всё же было так легко и просто! И чего он раньше отказывался продолжать род? Это же не ради амбиций матери и не из чувства долга или вредности, это же… от любви, от чувства, что поселилось в нём, крепло и росло. Как только он всё обдумал и принял решение, ему стало намного легче, настроение заметно улучшилось, а энергия возросла. Больше им с Лили не надо было осторожничать поздним вечером или рано утром, и это временами возбуждало сильнее. Временами Сириус уходил на работу с широкой улыбкой и чувствовал, как его переполняют радость и гордость. У него было всё, о чём он не мог и мечтать, и даже больше. Ожидание ещё одного родного человечка лишь разогревало его интерес и желание двигаться дальше.

Это произошло после Пасхи. На День дурака Сириус сидел за рабочим столом, довольный тем, что успел разыграть как минимум пятерых коллег, и разносчик писем бросил к нему под руки конверт. Он увидел отправителя — это была Лили — и не стал откладывать конверт в сторону. Внутри лежал лишь вырезанный из какого-то журнала или газеты рисунок. Сириус развернул его и… забыл, как дышать.

На рисунке был изображён аист, несущий куда-то свёрток, но не могла же Лили так жестоко пошутить над ним в День дурака?

— Блэк, ты чего? Что-то стряслось? — спрашивал его кто-то из коллег, но Сириус не мог даже разомкнуть губ.

Он и сам не понял, как домчался до камина. Только лишь исчез в изумрудном пламени, поспешив, споткнулся о каминную решётку и упал на ковер в гостиной.

— Это же… это… не шутка? — едва мог он сказать, смотря на Лили, сидевшую на диване. — Ты… ты… ты…

— Да, — с улыбкой ответила она, поднявшись. — В Мунго подтвердили. Я думала, подождать до вечера, но…

А большего она сказать не смогла, потому как Сириус поднялся на ноги и крепко её обнял, а потом стал так неистово целовать, как будто они не виделись целую вечность. Не желая откладывать это в долгий ящик, они тем же вечером усадили Гарри на диван между собой и решили сообщить важную новость.

— Братик или сестрёнка? — хмуря лоб, переспросил он. — Но я же не просил!

— Я знаю, милый, — мягко заверила Лили. — Мы сами решили заказать аисту ещё одного малыша. И да, уверяю тебя, я не буду тебя ругать, если братик или сестрёнка что-то вытворит, — прибавила она и красноречиво посмотрела на Сириуса.

— А я куплю тебе новые игрушки, если он или она отберёт или поломает твои, — уловив намёк, тут же заверил он.

— А как же Джек? — переглянувшись с ними, уточнил Гарри и уставился на пса, лежащего у камина.

— Ну… — неуверенно начала Лили.

— Я думаю, Джек не дурак и не променяет тебя на кого-то другого, — заметил Сириус. — Или ты в нём сомневаешься?

Гарри немного подумал и перестал хмуриться.

— Ну ладно, — сказал он, пожав плечами, а Лили поспешила его приобнять.

— Родной, мы с Сириусом всего лишь хотим, чтобы ты знал, что, когда у тебя появится братик или сестрёнка, мы тоже будем его или её любить и уделять время, но это вовсе не означает, что тебя мы разлюбим или забудем.

— Ладно-ладно, — поспешил согласиться Гарри, пытаясь выбраться из её объятий и уворачиваясь от очередного поцелуя. — Я понял!! — громче прибавил он, при этом явно не понимая, что вдруг нашло на его мать для проявления большой нежности, и убежал из гостиной, позвав за собой Джека.

— Ну… вроде и не так плохо всё прошло, — смотря ему вслед, заметил Сириус, а Лили лишь молча улыбнулась.

Она и немного погодя сохраняла спокойствие, в отличие от него и сына, а вот им двоим пришлось нелегко. В конце мая целители решили для перестраховки положить Лили в Мунго на неделю, и это событие мужчин очень обеспокоило.

— А мама поправится? Она же вернётся? — спрашивал дома Гарри.

— Ну конечно, мама немного отдохнёт и снова будет дома, — уверял его Сириус, стараясь не хмуриться и не выдавать своих чувств. — И вообще, чего ты скис, идём на кухню готовить.

— Я же не умею.

— Я тебя научу, идём. Или ты хочешь, чтобы мама вернулась и снова очень устала, пока будет за нами ухаживать?

— Нет.

— Вот и отлично, идём, научу тебя и о себе, и о маме заботиться, поверь, ей будет очень приятно.

Лили действительно было очень приятно, когда она вернулась домой, ведь Гарри сам жарил яичницу, наливал ей чай, нарезал хлеб, сыр, ветчину и делал бутерброды.

— Ты ведь его не запугал выражениями, что если мне не помогать, то я серьёзно заболею и умру? — как только сын покинул столовую, тихо спросила Лили, с подозрением посматривая на Сириуса.

— Какого плохого ты обо мне мнения, — с напускной обидой ответил он, — я всего лишь сказал ему, что ты не всегда будешь рядом. В конце концов, он ведь мужчина, должен когда-то и самостоятельности учиться.

— Хм... ну ладно.

Во второй раз, а это уже было в начале июля, целители снова подумали и решили, что Лили бы не помешало полежать в Мунго.

— С ней что-то не так? С ребёнком что-то не так? — напирал на одного из них Сириус в коридоре.

— Нет, что вы, повода для беспокойства нет, — уверял его тот, — мы поэтому и настаиваем, чтобы миссис Поттер провела у нас немного времени, чтобы этот самый повод не допустить.

Они с Гарри приходили к Лили каждый день, хоть она и просила не переживать из-за неё и не суетиться.

— Сириус, мы плохо себя вели? — снова спрашивал дома Гарри. — Мама опять от нас устала?

У него был такой огорчённый вид, что Сириусу тоже становилось тоскливо, а от этого на него находили разные сомнения и неприятные мысли. Лили ведь уже не девятнадцать лет, да и Волан-де-Морт её когда-то огрел неслабым заклятием... Что, если она чувствует себя намного хуже, чем говорит, но просто не хочет его беспокоить? Что, если своим согласием продолжить род, он сделал и ей, и Гарри только хуже?

— Нет, что ты, она не от нас устала, она… просто, ну... — пытался он объяснить крестнику, — немного слабее нас, особенно сейчас, когда… когда мы ждём аиста и на это уходит немало сил. Мама, она… ведь тоже девочка… ей надо чуть больше нашего отдыхать, а нам о ней заботиться и оберегать, понимаешь, да?

Гарри кивал, хотя, вероятней всего, он лишь желал знать, как скоро мама вернётся, и благодаря словам крёстного мог успокоиться. Как бы там ни было, сама Лили не особо на что-то жаловалась, и сколько бы Сириуса ни терзало сомнений, всё шло своим чередом, вплоть до середины июля. В один из рабочих дней он шёл по министерскому коридору, хмурясь и на ходу перебирая перепутавшиеся в папке бумаги, когда его внимание привлекли голоса в стороне.

— Так он же Гарри Поттер! Будто ему впервой какого-то Лорда завалить!

— Нашёл тоже мне Лорда…

— Но ведь Поттер его завалил, так? С этим ты спорить не будешь?

— Да завалил-завалил. Вот интересно, а ему за это что-нибудь будет или сойдёт с рук?

— Да ничего ему не будет, он же мелкий, а вот его матери… не знаю, как посмотреть.

Сириус резко остановился и повернулся к коллегам.

— Ребят, а о чём речь? И при чём тут Гарри Поттер?

— Блэк, а ты разве не слышал? — вопросом ответил ему коллега. — Твой крестник, говорят, сегодня проявил себя!

Всё, что Сириус понял со слов коллег, так это то, что Гарри зачем-то побывал в Косом переулке и привлёк к себе внимание, но не мог же он там побывать один и… Выругавшись, Сириус рванул к ближайшему камину и через какие-то минуты очутился в гостиной своего дома. Бросив бумаги на диван, он торопливо двинулся в коридор.

— Лили! Гарри! Вы где? — крикнул Сириус, остановившись у лестницы.

— Мы в столовой! — послышался ему голос любимой, и он повернул в другую сторону.