Эффект наблюдателя | The Observer Effect (джен)

Подготовка к операции под кодовым наименованием «Сквиб» заняла два дня. Могла бы и меньше, но Гарри уломал Тома на ещё один обмен воспоминаниями. Даже не уломал, а вынудил хитростью, действуя как настоящий слизеринец (быть наследником Салазара оказалось проще, чем он боялся).

Им предстояло каким-то образом заставить старуху взять Тома в руки и удерживать всё то время, пока он станет выкачивать из неё магию. Что, к стати говоря, не будет таким уж приятным ощущением — легчайшую версию этого Гарри испытал на собственной шкуре, и примерно представлял, на что оно похоже. Идеально было бы, конечно, если б она согласилась добровольно, и стоически всё перетерпела, но об этом, разумеется, не приходилось даже и мечтать.

Гарри не испытывал к миссис Фигг ни проблеска сочувствия. Наоборот, чем дольше он думал, тем правильнее и красивее представлялось ему это решение. У бесполезной старухи были, пользуясь метафорой Тома, горы золота, которыми она никогда не смогла бы воспользоваться, ведь она появилась на свет без ключа от собственной магии. У Тома, наоборот, имелся ключ, но его «банковский сейф» был совершенно пуст, без единой завалявшейся монетки. Лишение магии не нанесло бы Фигг вреда — она и так ею не владела. Тому же это, напротив, принесло бы несказанную пользу. Как ни крути, всё сходилось.

И кроме того — хотя Гарри искренне считал, что изначально его предложение никак не было с этим связано — старая карга была ему должна. Да, у него определённо имелся к ней счёт за все те десять лет, когда маленького волшебника приводили в её гостиную на передержку, точно щенка или котёнка, и она могла хорошенько рассмотреть его — его одежду, его худобу, его синяки, его очки, перемотанные скотчем, всего его целиком — но предпочла ничего не видеть и ничего не делать; и Гарри намеревался предъявить этот счёт к оплате.

Итак, в отсутствие добровольного согласия им приходилось думать о способе, которым они вынудят старуху пройти через необходимую процедуру. Стоило ли им проникнуть в дом, пока она будет спать? Опоить её? Оглушить? Как вообще к ней ловчее всего подобраться?

Для начала Том принялся вытаскивать из Гарри все возможные подробности о миссис Фигг. Как расположен её дом, сколько комнат, куда выходят окна, есть ли второй этаж, каков её распорядок дня, какие Гарри знает за ней привычки, с кем она общается — и так далее, и тому подобное. Гарри, к собственному разочарованию и к раздражению Тома, не мог толком ответить ни на один вопрос. В конце концов он психанул и предложил:

«Слушай, а может ты посмотришь мои воспоминания? Раз ты показывал мне свои, то, наверное, это и наоборот должно работать? Сам видишь, от меня никакого проку, но вдруг мы сумеем выжать из моей памяти больше, когда изучим её вместе? Если кто-то на такое и способен, так это именно ты!»

Идея вызвала у Тома скепсис.

«Лесть неуклюжая, хотя попытку я оценил. Однако я против новых сеансов легиллименции с тобой — твоя склонность к саморазрушению делает их слишком опасными. В прошлый раз ты довел себя до магического истощения, припоминаешь? Что, если подобное повторится?»

Гарри надулся.

«Я буду осторожнее теперь, честное слово! Как только почувствую неладное, сразу же тебе скажу. И раньше я не знал, на что обращать внимание, а теперь — знаю. Пожалуйста, Том, давай просто попробуем! Вдруг ещё и не получится ничего, а мы спорим»

Тома его «не получится» предсказуемо уязвило:

«Твой мозг, дитя, это крепость без ворот, проникнуть в него способен каждый чтец разума, а уж я — тем более. Разумеется всё получится, вопрос в рациональности»

Тем не менее ещё дюжину разнообразных вопросов спустя — вопросов, на которые Гарри совершенно не намеренно отвечал даже более бестолково, чем на прежние — Том сдался и поменял своё решение.

Ну, то есть он не сказал вот прямо: «ладно, думаю ты прав», но смысл был именно тот самый.

«Возможно, мне действительно стоит прочесть тебя напрямую. Ты, кажется, совершенно не умеешь работать с собственной памятью. Досадный недостаток, но к его обсуждению мы вернёмся в другой раз. Пока что приготовься открыть мне своё сознание. Помнишь ещё, что нужно делать?»

Устроиться поудобнее, расслабиться и ни о чём не думать. В последнем Гарри был особенно хорош. Главное — не заснуть нечаянно. Он поёрзал на стуле. Вроде нормально.

«Ага. В принципе я готов, начинай»

Страницы дневника шевельнулись. Гарри вглядывался в их ускоряющееся мелькание, и приготовился было в нужный момент шагнуть в темноту, но в этот раз всё было иначе. Темнота сама выплеснулась ему навстречу — выплеснулась, захлестнула и утащила за собой.

Он стоял в гостиной миссис Фигг и смотрел на себя маленького.

Тощий оборванный мальчик в сломанных очках входил в комнату и садился в глубокое кресло, утопая в его подушках. Снова, снова и снова. Мальчик становился взрослее, менялись детали, но не суть. Гарри смотрел как прикованный, хотя картина была тягостная.

Том в это время бродил по гостиной, выглядывал в окна, зачем-то пошарил на стеллаже за креслом, потом вышел в соседнюю комнату. Его мантия колыхалась и развевалась при ходьбе. Слышно было, как он бродит по дому, по-хозяйски открывая двери. Мальчик в кресле пил чай. Миссис Фигг показывала ему фотографии кошек. Гарри с души воротило от этого зрелища.

Том вернулся, деловито пересёк гостиную, открыл дверь в прихожей, выглянул на улицу. Мальчик со шрамом на лбу сел в кресло. Перед ним стыла чашка с чаем. Старуха протянула ему фотоальбом. Обессиленный, полный злости, Гарри на секунду сомкнул веки.

— Нет! — кричал срывающийся женский голос. — Пожалуйста, нет! Только не Гарри!

По глазам вспышкой ударила темнота.

— Пожалуйста, только не Гарри! — продолжала умолять неизвестная женщина сквозь рыдания. — Убейте лучше меня, меня!

«Где-то я это уже слышал, — подумал Гарри, растекаясь в темноте; он был её частью, бесстрастным наблюдателем, не испытывающим даже любопытства, — словно бы что-то знакомое»

— Прочь, глупая девчонка, — скомандовал другой голос, высокий, холодный, нечеловеческий.

— Только не Гарри… Пощадите…

Темноту разодрало в клочья ослепительным зелёным светом.

Рывком, будто его дёрнули за шиворот, Гарри пришёл в себя.

Из носа густыми медленными каплями сочилась кровь — прямо на дневник. Гарри вяло попытался смахнуть их, но они уже впитались — к счастью, бесследно. Гарри сжал пальцами переносицу. Как ни странно, в остальном ему не было худо — голова не кружилась, не тошнило. Но он всё равно чувствовал себя нашкодившим щенком — что-то явно пошло не так, а что — он не понимал.

Том даже ругаться не стал, против ожидания, только написал:

«Ты действительно не умеешь вовремя останавливаться, не так ли?»

Гарри нечего было на это возразить.

И всё-таки, пользу, принесённую просмотром воспоминаний, нельзя было отрицать. Том не расщедрился на подробности, лишь заметил, что узнал все необходимые ему детали.

Впрочем, они не посвящали своё время целиком только планированию затеи со старухой. Им многое нужно было обсудить между собой.

«Том, послушай, не хочу, конечно, настаивать, но есть один вопрос, на который ты так и не ответил.

Что случилось с твоим, как ты его назвал, «основным я»? Ну, с человеком, которым ты был до того, как попасть в дневник. Ты говорил, что ему угрожала смертельная опасность — так он в итоге всё-таки умер? Ты не знаешь?»

Вообще-то да, Гарри подозревал, что Том не знает — что ещё могло бы объяснить подобное молчание? Том высказался уклончиво, и это только подтверждало подозрения Гарри:

«Есть и иной вопрос, на который уже ты, в свою очередь, так и не ответил, и он связан напрямую с твоим вопросом. Как к тебе попал мой дневник? Мои первые предположения об этом оказались далеки от истины — ведь ты, как выяснилось, тогда жил с магглами, и с волшебным миром совершенно не контактировал. Так как же?»

Гарри фыркнул. Когда-то, в незапамятные времена, несколько недель назад, он постеснялся признаться; сейчас это вообще не было проблемой:

«Я его украл. У букиниста, маггловского, как я думаю — вряд ли он стал бы держать лавку в Литл-Уингинге, будь он волшебником. Так что он маггл, я практически уверен. И лавка самая обычная — старые книги, ничего запредельно редкого или ценного. У него даже витрин нет, всё лежит прямо на прилавке и на полках. Там была куча древних просроченных ежедневников, вроде как распродажа, и твой лежал среди них, на самом верху. Я его увидел, ну и не смог удержаться»

Что, оглядываясь назад, было самую малость странным, но импульсивное воровство входило в перечень недостатков, которые Гарри за собой знал и принимал. Принимать себя ведь очень важно, это каждому известно.

«Крайне любопытно. Дело в том, что я собирался оставить эту филактерию одному близкому человеку — преданному другу, как я тогда считал. Не знаю, поступил тот я в итоге иначе, или этот человек оказался не таков, как я о нём думал. Разумеется, он был, или вернее — есть и посейчас, ведь он должен быть ещё жив и даже не так уж стар — волшебником. Как видишь, всё это выглядит запутанно и не слишком хорошо.

Отвечая на твой вопрос, я имею основания предполагать, что тот я мёртв. Будь иначе, я бы не допустил, чтобы столь важная и ценная вещь оказалась там, где в итоге оказалась. Быть может, мёртв и тот мой друг — убит, к примеру — и это бы кое-что объяснило. Мне нужно знать больше, и будь уверен — я узнаю, как только смогу действовать более свободно»

Да, как видно, идея выбраться из дневника к этому моменту захватила Тома ничуть не меньше, чем Гарри. Они вернулись к разработке своего плана.

Первым шагом стало бы вообще добраться назад в Литл-Уингинг. Без необходимости тащить за собой и как-то скрывать Сундук это смотрелось проще, но всё ещё не настолько просто как магический способ — пух, и ты уже на месте. Нет, Гарри предстояло найти свой путь с использованием маггловского транспорта, а он и представления не имел, как к этому подступиться.

Итогом небольшого мозгового штурма стал поход в книжный магазин, соседствовавший с «Дырявым Котлом» с немагической стороны, где Гарри, к своему удовлетворению, обнаружил в продаже дорожный путеводитель по Лондону и пригородам, включавший в себя схему электричек, автобусов и метро. Эту полезную книжицу он, не мучаясь угрызениями совести, присвоил — поленился снова идти в банк и разбираться в тонкостях обмена магических денег на фунты стерлингов, хотя Том и упоминал ранее, что подобная услуга у гоблинов существует.

С путеводителем дело пошло на лад. Гарри проложил маршрут, в соответствии с которым ему нужно было воспользоваться метро, пригородной электричкой и собственными ногами; затем пришлось всё же нанести повторный визит в «Гринготтс» — требовались деньги на билеты; ехать «зайцем», рискуя, что его высадят, Гарри не хотелось.

Вторым этапом стала разработка метода обездвиживания цели. Гарри самокритично признавал, что вряд ли у него хватит сил побороть в чисто физическом противостоянии взрослого человека, пусть старого и слабого. К счастью, в столь маггловских методах и не было нужды.

— Ступефай! Вот гадство. Прости, я не тебе. Сейчас, погоди. Так, ещё раз. Ступефай!

Крыса, пискнув, повалилась на бок. Гарри утёр пот с лица ладонью, но затем вспомнил, что он теперь взрослый приличный маг, и полез за носовым платком.

Крысу Гарри приобрёл в «Волшебном Зверинце», вместе с клеткой, мешком корма и пакетиком лакомств — последние были куплены не из желания баловать нового питомца, а из чувства раскаяния, поскольку Гарри предназначал грызуна для вполне конкретной цели, сулящей крысе мало приятных впечатлений в ближайшем будущем. И да, крысу, в отличие от миссис Фигг, было жалко.

Крыса, получившая имя Хоул[42] (без особых на то причин, просто Гарри нравилось, как оно звучит), была угольно-чёрного окраса и, по заверению продавца, отличалась большой сообразительностью, как и все фамильяры. В последнее даже верилось — Гарри произнёс небольшую речь, призванную объяснить Хоул понятие высшей необходимости, и с некоторым удивлением отметил, что крыса действительно совсем не пытается увернуться от летящего в неё красного луча. Во избежание досадных недоразумений Хоул, впрочем, всё равно оставалась в клетке — Гарри планировал отпустить её на волю или подарить кому-нибудь, когда закончит, но не раньше. Преждевременный побег испортил бы ему всю тренировку.

— Финита. Ну, как ты там? Хорошо, держи печеньку, я пока передохну. А это сложнее, чем кажется, да? Ладно, поехали. Ступефай!

Заклинанию, разумеется, его научил Том. Было немного непривычно разбирать нарисованную им схему движений палочкой, но в целом теоретическая часть не составила для Гарри труда. С практической вышло хуже — срабатывало, по крайней мере сначала, через раз.

Однако упорство и труд, как это и бывает обычно, превозмогли всё — постепенно Гарри стал всё уверенней отправлять крысу в нокаут. Остановился он только тогда, когда успешной стала не каждая третья попытка, а по крайней мере пять из шести. Гарри чувствовал, что до идеала ещё далековато, но его уже просто не держали ноги — колдовство отнимало на диво много сил.

Подкрепившись от щедрот хозяина паба (добрести куда-нибудь, где кормили повкуснее, он был, увы, не в состоянии), Гарри засел за дневник.

«28 июля, что-то около трёх пополудни

Дорогой Том!

Я почти (почти что почти) разобрался с заклинанием. Пока пришлось взять паузу — не могу продолжать, руки трясутся. Неужели все заклинания такие сложные? Как-то мне теперь страшно за свою успеваемость в «Хогвартсе»… Это потому, что я полукровка, да?», — вывел он.

«Умница, Гарри, я в тебе и не сомневался»

Гарри, жадный до похвалы, особенно от Тома, расцвёл, но продолжение заставило его возмущённо засопеть:

«Чушь, ты не слабее прочих. Просто это заклинание четвёртого курса»

«Ах ты подлый, скрытный змей! — написал Гарри в ответ, брызгая чернилами из-под пера. — Что тебе мешало упомянуть об этом сразу? А если бы у меня вообще ничего не получилось?»

«Но ведь получилось же, — пронять Тома было нелегко. — Мы могли бы попробовать «петрификус тоталус», однако он слабее и хуже годится для нашей цели. И кроме того — ты наследник Салазара, ожидать от тебя меньшего было бы странно»

Да, ну и вот как тут будешь спорить.

«Ладно. Что насчёт запасного варианта? Ты говорил про зелья, но я в этом ни бельмеса не смыслю, по крайней мере — пока»

Том, как обычно, только рад был поиграть в учителя.

«Думаю, в данном случае лучше всего подошла бы морочащая закваска или сон-без-сновидений. Первая приводит ум выпившего её в состояние замешательства и растерянности, аналогично заклинанию «конфундус», а о действии второго ты можешь догадаться уже по названию. Из этих двух морочащая закваска лучше, поскольку эффект от неё почти мгновенный и она отлично всасывается через кожу. Что касается сна-без-сновидений, то ему, чтобы подействовать, требуется какое-то время, и вдобавок он обязательно должен попасть на слизистую оболочку носа или рта. Так что выбор, в общем-то, очевиден. Я бы мог записать для тебя рецепты и того и другого по памяти, но сварить их ты вряд ли сумеешь — требуются определённые навыки работы с ингредиентами, и все тонкости невозможно объяснить за один вечер. Да и незачем, проще приобрести готовое зелье»

Гарри задумчиво покивал. Аптека в Косом переулке точно имелась — он уже побывал в ней; и даже, кажется, она была там не одна.

«Логично. Значит, так — я прихожу, она открывает дверь, я колдую, если получилось — ура, если нет — брызгаю зельем ей в рожу и пробую ещё, пока не получится. Всё верно?»

Потому что да, таков был план. Разумеется, старая кошёлка не будет спокойно смотреть, как Гарри подмешивает что-то подозрительное в её чай, и уж тем более не станет сидеть смирно, пока он вливает зелье ей прямо в пасть. Гарри, с его маггловским прошлым, была знакома концепция перцовых баллончиков, и он с радостью поделился ею с Томом, в результате чего в галантерейной лавке был приобретён пульвелизатор для духов — старомодный хрустальный флакон с резиновой трубочкой и грушей, создающий прекрасное облако мельчайших брызг. Тут, как и с перцовым баллончиком, главное самому быстренько в сторону отскочить, а то неловко получится.

«За исключением подбора слов — всё верно. Как там твои руки, дитя, больше не трясутся? Кажется, пора возвращаться к тренировке»

Гарри с мученическим стоном поднялся и снова взялся за палочку. Хоул прекратила чистить усы и уставилась на него с укоризной.

— Надо, — сурово объявил ей Гарри, занося палочку, — думаешь, мне это так сильно нравится? Хм, ну вообще-то да. Ступефай!

За морочащей закваской Том отправил Гарри не в Косой, а в соседствующий с ним переулок, именовавшийся почему-то Лютным.

«Не продадут, — лаконично пояснил он, — согласись, зелье не из тех, которые могли бы понадобиться обычному первокурснику. Добропорядочные торговцы не станут с тобой связываться. Придётся заглянуть к менее законопослушным»

Оказывается, в волшебном мире существовал свой собственный чёрный рынок. И, как Гарри начал подозревать, собственный наркобизнес, но это было заботой другого дня, если и вообще его заботой. Гарри прошествовал мимо лавки «Чертополох и меч» и, не доходя до общественной совятни (как раз той, что упоминала однажды миссис Фигг, благослови Мордред её убогую душонку), свернул в арку между этими двумя зданиями.

Вход в Лютный переулок скрывался за решётчатой калиткой, от которой начинались круто уходящие вверх каменные ступени. Консерватизм волшебного мира в который раз сыграл Гарри на руку — аптека находилась в точности там, где запомнил её Том: через два дома от лавки «Боргин и Бёркс», напротив заведения, торгующего, согласно вывеске, гигантскими пауками — Гарри мимоходом подивился столь узкоспециализированной торговой нише. Витрину аптеки, грязную и страшную, как смертный грех, украшал одинокий фиал тёмного стекла и лежащий рядом пучок каких-то неопознаваемых растений, сухих и выгоревших на свету. Вывеска гласила: «Шайверетч. Яды и отравы на любой вкус». Гарри потянул за дверную ручку.

Аптекарь, тощий скрюченный дед, чья внешность наводила на мысли о злоупотреблении какими-нибудь запрещёнными составами, с интересом покосился на Сундук и осклабился в том, что, должно быть, считал приветливой улыбкой.

— Доброго денёчка, сэ-э-эр, — пропел он елейно, — чем угодить можем, что желаете?

— Три унции[43] морочащей закваски, да поживее, мошенник, — отвечал Гарри. Его вопиющая грубость была вполне сознательной.

«Репутация, — говорил Том, — бежит далеко впереди человека. А видимость — половина репутации». Гарри приложил максимум усилий к созданию своей видимости — будучи в Риме, поступай как римлянин, что в данном случае означало: находясь в Лютном — держись отпетым негодяем. Ради этого визита он даже специально разжился глухим плащом с капюшоном, который натянул почти по самый нос. Росту это ему, конечно, не добавило, но он надеялся, что хотя бы немного сумел замаскировать свой истинный возраст. Мало ли, вон гоблины тоже не из высоких.

Аптекарь хмыкнул, но послушно пошарил под прилавком и загремел весами.

— Три галеона с вас, сэр. Да, а я вижу правду говорят-то. Не захирел всё же древнейший благороднейший род, не пресёкся. Отрадно, отрадно…

— Поменьше болтай, — посоветовал ему Гарри, отсчитывая монеты. Древнейшим и благороднейшим прозывался род Блэков, и странно было даже слышать это прозвание и слово «пресёкся» в одном предложении. Аптекарь снова расплылся в омерзительной ухмылке и протянул тяжёлый гранёный флакон.

— Могила, сэр! Вы уж захаживайте к нам, мы всегда рады-с…

Гарри в ответ только взмахнул плащом и удалился, не прощаясь. Этот взмах он сегодня даже порепетировал заранее, и был вполне горд, что на практике удалось исполнить его без накладок.

Приобретение зелья было своего рода точкой невозврата. С этого момента препятствий к осуществлению плана больше не было.

Сам план был прост как топор, и так же надёжен. Гарри отправится к миссис Фигг во вторник днём, не раньше одиннадцати, но и не позднее двух часов пополудни — никаких подкрадываний во мраке ночи и прочего. Никаких попыток обхитрить — прямое нападение. Штурм и натиск — быстро пришли, быстро сделали дело, быстро ушли. Гарри отчаянно волновался, но Том, казалось, ничуть не сомневался в успехе, и это немного успокаивало.

Весь понедельник Гарри тренировался оглушать крысу и переписывался с Томом, в основном о каких-то совершенно отвлечённых вещах, вроде того, существуют ли книги, написанные на парселтанге, или как получить разрешение на посещение запретной секции в библиотеке «Хогвартса», а затем — затем наступил вторник, что означало: пора действовать.

Гарри отправился в путь в том самом наряде, который уже потихоньку начинал ощущаться его обычным — брюки, рубашка, джемпер, галстук. В сущности, если снять мантию, то он выглядел почти как заурядный маленький маггл в школьной форме. Сейчас были каникулы, но всё равно это не казалось чем-то, что способно привлечь внимание. Пульвелизатор с зельем оттягивал левый карман. В правом лежали деньги на дорогу. Волшебную палочку Гарри прибинтовал к левому предплечью под рубашкой — эластичные самофиксирующиеся бинты были одной из немногих безусловно полезных вещей, которые изобрели магглы, и аналога которым он пока не нашёл в волшебном мире. Он потренировался выхватывать палочку быстро — ну а быстро убирать её назад Гарри было и не нужно.

Дорога прошла без происшествий. Электричка с Паддингтонского вокзала привезла его в Литл-Уингинг в одиннадцать десять утра; ещё двадцать минут ушло на то, чтобы добраться до дома миссис Фигг. Чем ближе Гарри был к цели, тем сильнее замедлялись его шаги. Его колотило от волнения. Наконец, он почти силой заставил себя подняться на знакомое крыльцо и позвонить в дверь. Он не знал, чего ему больше хочется — чтобы миссис Фигг оказалась дома, или чтобы отсутствовала.

Она была дома.

На ней снова был ситцевый халат, когда-то голубой с облаками, но теперь совершенно вылинявший. Бигуди облепляли голову, как толстые розовые гусеницы.

— О, Гарри, это ты? — сказала миссис Фигг.

— Ступефай, — сказал Гарри.

Палочка в его руке была тёплой, рука не дрожала. Безупречный красный луч, оплаченный долгими мучениями Хоул, вырвался из кончика. Старуха повалилась навзничь — рот всё ещё полуоткрыт, глаза застряли на середине моргания. В глубине дома мяукнул кот, ему отозвались другие. Гарри перешагнул тело, вцепился в линялые облака и потащил, напрягая все силы, старуху вглубь прихожей. Ему нужно было сдвинуть её хотя бы на два фута, чтобы закрыть дверь.

Пришлось повозиться — она была тяжёлой. Затворив дверь, Гарри не дал себе даже отдышаться. Он брякнулся на колени, задрал джемпер, расстегнул рубашку на груди, оттянул эластичные бинты и вытащил Тома. Схватил руку миссис Фигг — жёсткую, окостеневшую под действием заклятия — и притиснул к раскрытым страницам дневника. Секунду-другую казалось, что ничего не происходит, но затем слабое золотистое сияние окутало и дневник, и лежащую на полу фигуру, напоминавшую сейчас то ли манекен, то ли очень большую некрасивую куклу.

Казалось, это длится вечность. Сердце Гарри билось со скоростью миллион ударов в минуту — по крайней мере, так он это ощущал. В ушах шумело. Во рту пересохло. Он ждал. И ждал. И ждал.

А потом всё закончилось.

Золотое свечение угасло. Гарри, помедлив, закрыл дневник и вернул его на место. Застегнул рубашку, разгладил джемпер, поправил галстук. Пригладил волосы. Поискал взглядом свою волшебную палочку — он отбросил её, когда тащил старуху по полу, и она должна была быть где-то поблизости. Но палочки не было.

— Она не очнётся, — произнёс спокойный холодный голос, и волна острых мурашек прокатилась вдоль позвоночника Гарри. Он задохнулся:

— Том!..

— Пока кто-нибудь не отменит заклинание, — продолжал тот.

Он стоял, прислонившись к стене прихожей, высокий, властный, собранный — точно такой, каким Гарри его запомнил, только ещё лучше, ещё идеальнее — ведь сейчас они были не внутри воспоминания, а в самой настоящей реальной действительности. Странная улыбка блуждала по его лицу. В руках он крутил волшебную палочку Гарри.

— Спасибо, — обрадовался Гарри, и протянул руку.

— Она тебе больше не понадобится, — отозвался Том, продолжая лениво вращать палочку в своих бледных пальцах, — я сделаю всё сам. Отойди.

— Сделаешь что? — удивился Гарри. Такого в плане не было. Собственно, план заканчивался на том, чтобы отобрать магию у старухи.

Он всё же поднялся, сделал шаг в сторону и уставился на Тома выжидательно. Тот отлепился от стены.

— Приведу в чувство, — пояснил он, — и сотру ей память. Ты этого заклинания покуда не знаешь. Финита, — это он произнес, уже направив палочку в сторону недвижно лежащей миссис Фигг.

Против ожидания, ничего не произошло. Том еле заметно нахмурился.

— Энервейт! — и снова ничего.

Том нахмурился сильнее. Быстрыми движениями палочки он сплёл ещё какое-то заклинание и бросил его в старуху.

— Анапнео!

— Инспектио кордис!

— Она мертва, — заключил он хладнокровно. — Сердце не выдержало. Или она просто пережила свой век — сквибы живут дольше магглов, поскольку магия питает и укрепляет их. Убери эту подпитку — и вот результат. Пойдём, здесь нам нечего больше делать.

Гарри замутило. Что ж. Нельзя сказать, что он совсем не был готов к чему-то такому, и всё же…

— Ладно, — пробормотал он, вытирая вспотевшие ладони о штаны — нужно было воспользоваться платком, машинально вспомнил он, и тут же отбросил эту мысль — сейчас не до манер. — Ладно, хорошо. Палочку только отдай мне всё-таки, пожалуйста. Я как-то странно себя без неё чувствую.

— Ещё минуту, — отозвался Том сосредоточенно. Он вышел на крыльцо, обернулся, дождался, пока Гарри выйдет следом, прикрыл дверь и направил палочку в небо.

— Морсмордре! — в воздух взмыла струйка чёрного дыма, медленно сложившаяся в странное изображение: череп с выползающей изо рта, словно гротескный язык, змеёй.

— Возьми, — Том протянул Гарри волшебную палочку, рукоятью вперёд, как передают нож, — и впредь не бросай где попало. Палочка — часть волшебника, обращайся с ней уважительно.

— Знаю, — Гарри с облегчением принял палочку из его руки, — я больше не буду, честно. Я просто растерялся немного.

Он принялся засовывать палочку в рукав, под бинты. Том зашагал прочь от дома миссис Фигг, и Гарри, как и прежде, пришлось почти бежать следом, чтобы не отстать.

— А что ты сделал? — пропыхтел он, кивая на парящий в небе символ.

— Кое-что, что полностью отведёт от тебя все подозрения, — ответил Том с мимолётной усмешкой. — Идём же, здесь очень скоро будет очень людно.

Гарри кивнул и, как мог, ускорил шаг.

---------

[42] «Hole» — нора или дыра (англ.)

[43] Около 93 грамм. Аптекарская унция составляет 31,1 грамм.