Приключения Перри Поттса, фальшивого доктора и настоящего волшебника (джен)

Возвращаясь с горной прогулки, доктор Поттс выглядел умиротворенным и спокойным, и Стивен тихо радовался за шефа — хандрящий Перри мог быть ужасен, а его капризы часто выходили окружающим боком. Но в этот день они до самых сумерек сидели на краю обрыва, качая ногами, жевали сандвичи с сыром и огурцами, отпивая из миниатюрных чашечек горячий густой сладкий кисель, терпкий, как поцелуи красавиц. На обратном пути, пока Абсент рыскала по дороге, выхватывая фарами клочки проходимой тропы, горы начали постепенно оседать, как тающий снеговик или опадающее на землю покрывало. Скалы скрывались под землей с тихим шуршанием, и автомобиль скользил вместе с ними всё ниже, мягко, словно машину несли на спинах полчища мурашек. Волшебник, отправляясь спать, тихо мурлыкал, и его помощник ощущал прилив энергии и сил.

А утром в почтовый ящик доктора Поттса забросили официального вида конверт с большим количеством марок, штемпелей и парой восковых печатей. С любопытством рассматривая корреспонденцию, Перри распечатал письмо серебряным ножиком и принялся читать. В процессе чтения его брови поднимались всё выше, выражая крайнее недоумение.

— Что-то произошло, сэр? — выставляя перед ним формочку с вареным всмятку яйцом, поинтересовался помощник.

— Послание от нашего нового шерифа Осгуда. Он вызывает меня в управление полиции и грозит штрафом за незаконную деформацию ландшафта, входящего в собственность города.

— Но гор уже нет, — растерялся Стивен, который, откровенно говоря, не ожидал подобного поворота.

— Наверное, именно поэтому мне грозит штраф, а не тюремное заключение, — философски предположил волшебник и принялся за еду. Даже угроза заточения не могла нарушить ему аппетит. Скорее, наоборот — тяготы и лишения желательно встречать с высоко поднятой головой и сытым желудком.

Управление полиции города располагалось по соседству с мэрией, оба двухэтажных домика были окружены клумбами с цветущими лилиями и туберозами, практически не отличаясь друг от друга. Только мэрия была чуть посветлее, в оттенок нежного персика, а в окраске стен полиции преобладала благородная лазурь — на окнах участка даже решеток не было. Прежний начальник управления не видел в этом необходимости — из нарушителей порядка были только мальчишки до пятнадцати, ворующие яблоки, и доктор Перри, который всегда искренне раскаивался в своих проступках и ни разу не делал попытки сбегать.

Мэр сидел на крыльце в кресле-качалке и вязал варежку. У него было трое внуков, которых пожилой чиновник обожал, поэтому не считал вязание для них носок и перчаток чем-то зазорным.

— Доктор Поттс, добрый день, вы ко мне? Погодите минутку, я соберу клубки, — заметив посетителей, засуетился мэр, пытаясь нащупать ботинок, который он предварительно снял, и тот благополучно заполз куда-то под кресло.

— Господин мэр, что вы, не вставайте, я к вашему соседу, — Перри красноречиво помахал конвертом.

— Да, помню, Освальд жаловался всё утро, упоминая какие-то гнутые коммуникации и то, что внезапные горы мешают маршруту миграции перелётных птиц. Хотя не буду отрицать — горный пейзаж из окна моего кабинета смотрелся просто сказочно…

— Не просто перелётные птицы, а краснокнижные синешеие утки, — высунулся из окна своего кабинета шериф.

— Так утки улетают в октябре, — невинно хлопая ресницами, сообщил Перри.

— Неважно, доктор Поттс! А вдруг какой-нибудь залётный косяк уток, заблудившись, наткнулся на преграду, не нашёл пути и замёрз. Ваши горы могли стать причиной гибели целой популяции!

Стивен недовольно нахмурился, снова начиная скучать по шефу Мейсону. Тот не возмущался, даже когда половина города ходила с крякающими стельками. А этому помешали пустяковые двухчасовые горы в нескольких милях от городской черты. И ещё прошлому полицейскому даже в голову не приходило вот так прилюдно, на всю улицу отчитывать доктора Перри, как какого-то мальчишку!

— Не пыхтите, мой юный друг, — тихо попросил его патрон. — С любой коровой можно станцевать, нужно только найти к ней надлежащий подход.

Секретарь кивнул, хотя и подумал ненароком, что его шеф может заставить танцевать любую живность, и ему для этого понадобится не "подход", а слепленный экспромтом стишок.

В кабинете Осгуда делали ремонт — стол оставался прежним, знакомым со времён прежнего шефа, но со стен уже убрали обои с жизнерадостными журавликами, а в углу на стремянке стоял грустный штукатур и шпаклевал выбоины, добиваясь идеальной ровности. На столешнице горой были навалены серые папки с делами, дымила чашка кофе и кренился хрустальный бокал с ручками и половинками карандашей.

— Присаживайтесь, — указал Осгуд на два стула для посетителей, даже на вид весьма ненадежные. Перри охотно кивнул и уселся, будто птичка на жёрдочке, тогда как Серпент остался стоять, опасаясь вляпаться в мел.

— Прошу прощения за беспорядок, я не ожидал нарушителей так рано… — Губы шерифа слегка искривились. — И принимать вас больше негде — из свободных помещений только камера. Остальное заняли архивы, оружейная, комната для персонала, кабинет психологической поддержки, кружок хорового пения… С какой радости в полиции вообще есть кружок пения? — не смог сдержать возмущения шериф, а Стивен и Перри переглянулись и дружно кивнули:

— Здорово, правда? У констебля Джонса дивный тенор, и каждый год в канун Ещёгодника они устраивают концерты, очень красиво, — сообщил доктор.

— У вас не город, а бардак, — снова поморщился Осгуд, принимаясь перебирать бумаги. Мастер за его спиной меланхолично размазывал по стене густую штукатурку, действуя размеренно и медитативно, будто никуда не спешил, а у него в запасе было всё время мира.

— Вы не правы, у нас в городе порядок. Я за ним слежу, — мягко поправил его Перри, и снова нарвался на раздражённую отповедь:

— Да вы со своими фокусами само средоточие хаоса! Я ведь вас предупреждал воздержаться от своих проделок. Как теперь будем возмещать ущерб?

— Никто не пострадал, и кроме вас никто не жаловался, — развел руками волшебник, откидываясь на задние ножки и принимаясь покачиваться на стуле. Тонкая тросточка в его руке слегка вращалась, играя роль балансира.

— И это не фокусы, а настоящее чудо, — тихо пробурчал всё такой же обиженный Стивен.

— Я видел, как один из популярных фокусников во время своего шоу заставил пропасть высокую башню, так что ваши горы наверняка из той же категории, — не сдавался Осгуд. — Вы же взрослый человек! И позволяете себе подобное…

— То есть, основная причина вашего недовольства — мой возраст? — Перри улыбнулся очень ласково, снова опустился стулом на все четыре ножки и выдал: — Время — реки, годы — гать, невозможно сосчитать. Течь вперёд, свернуть, петлять — только времени решать. Капли дней слились в лета, и плотина так тонка. Пять, четыре, три, два, раз — пелена исчезла с глаз. Седина ушла с виска, кровью полнится рука. Красться противосолонь под костей столетних звон. Душ ушедших стон ловить, выходи, тебе водить.

Стивен вздохнул и промолчал. Он решил не вмешиваться. Шериф сам нарвался на неприятности и теперь виноват в происходящем, каким бы ни был конечный результат. Не стоит трогать лихо, когда оно спокойно сидит дома, пьёт чай с малиновым вареньем и читает книжки.

Сам волшебник тем временем начал стремительно съёживаться, слишком большие туфли со стуком слетели с ног, штанины и рукава висели, сминаясь гармошкой, а высокий цилиндр покосился на голове и цеплялся за концы лопоухих ушей. Серпент присел на корточки и убедился — его патрон окончательно впал в детство, на вид ему теперь было года три, и малыш Перри жизнерадостно тянул пухлые ручки к своему секретарю, щедро демонстрируя миру весь набор имеющихся в наличии молочных зубов.

— Сельпень! — громко заявил доктор, и Стивен кивнул:

— Точно, Серпент.

Возмущенный увиденным, Освальд грохнул кулаком по столу, так, что ручки в бокале дружно звякнули, а штукатур чуть не упал с лестницы:

— Прекратите хулиганство!

Перепуганный Перри, обняв Стивена за шею, отчаянно зарыдал, и тот поднял его на руки, чтобы успокоить.

— Пла-а-а-хо-о-ой! — заливался слезами малыш в очках и цилиндре, а Серпент, переполняясь возмущением, бурлил и кипел, собираясь высказать грубияну всё, что о нём думает.

— Видите, до чего вы его довели. Теперь он ребёнок! Какие ещё будут претензии, господин начальник полиции?

— Претензии? Вы что, шутите? Прекратите скукоживаться у меня в кабинете! Я при исполнении!

— Чтобы вы знали, законом нигде не запрещено скукоживаться!

— Вы мне ещё за горы не ответили!

— Так нету тех гор, где они, покажите, мистер Осгуд! Где улики? Где хоть один погнутый столб, хоть одна пострадавшая синешеяя утка?

Стивен уже громыхал на весь кабинет, держа на руках Перри и оберегая того от творящегося полицейского произвола. Мастер, застыв под потолком, внимал скандалу. Штукатурка на шпателе сохла, схватываясь в единый твердокаменный ком.

— Допустим! — Освальд побагровел и в сердцах сломал деревянную линейку, которую зачем-то схватил, размахивая ей, как дирижёрской палочкой: — На этот раз я вас отпускаю! Но если вы будете продолжать портить муниципальную собственность… Если поступят жалобы от добропорядочных жителей, я буду вынужден…

— В следующий раз мы будем ожидать официальной повестки, а не сей полёт эпистолярной мысли, и с вами будет говорить адвокат доктора Поттса! Это не правосудие, это беззаконие! Всего наилучшего!

Даже в пылу ссоры Стивен оставался вежливым, поэтому просто не мог не попрощаться, после чего, аккуратно перехватывая начальника, направился к выходу. Провожая взглядом посетителей, шериф Осгуд стоял очень прямо, наблюдая, как Стивен уносит хныкающего доктора, тихо утешает и поглаживает по спинке. У самой двери Перри глянул на Освальда и многозначительно показал ему один палец.