Алое знамя (джен)

— Чемпионы Тремудрого Турнира участвуют в открытии Святочного бала.

Говорить об этом нужно было с куда менее кислым выражением лица, но Минерве об этом сказать то ли забыли, то ли из-за участия Основателя в предстоящем мероприятии у неё были какие-то свои сложности. В любом случае, чтобы сообщить об этом Лорду Гриффиндору, ей для начала пришлось дождаться очередного обеда.

За прошедший с первого испытания месяц отношения у Годрика и декана его факультета лучше не стали, а потому профессор трансфигурации продолжала недовольно поджимать губы при каждой встрече с живой легендой. Здесь, конечно, была и доля его вины — Гриффиндор не утруждал себя более существенным присутствием в жизни школы, продолжая раздражать Макгонагалл исключительно периферийным присутствием. И полным карт-бланшем для следователей Аврората, Отдела Тайн и адвокатов.

Что заместителю директора не нравилось больше, сказать было сложно.

— Вы намекаете на то, что мне нужно пригласить кого-то на бал, профессор? — светски осведомился Годрик.

— Необходимо, — кивнула Минерва.

— Из студентов?

— Было бы неплохо.

Годрик рассеянно повернулся к ней через стол и вопросительно поднял бровь.

— Вас не смущает, что я всех здесь присутствующих старше минимум на тысячу лет.

— Но ведь не физически.

Тот, кто сказал, что Минерва не умеет издеваться, явно не видел её в состоянии крайнего раздражения. Гриффиндор тяжело вздохнул, бровь у него нервно дёрнулась.

— Вам мою гипотетическую партнёршу по танцам не жалко?

— А вы так плохо танцуете?

Где-то в этот момент Годрик подумал, что, возможно, ему стоило поменьше доводить профессора трансфигурации. Впрочем, Салазар всегда говорил, что с чувством меры у него некоторые проблемы. Особенно, если это касается немого порицания окружающих — делать это так же виртуозно, как Слизерин, он так и не научился, а вот доводить окружающих до белого каления был мастак.

— Танцую я хорошо, — ровно ответил он. — А вот за девичьи фантазии отвечать мне как-то не хочется.

— Об этом стоило подумать до того, как устраивать демарш с драконом, — усмехнувшись, почти неядовито отзывается профессор зельеварения, пряча губы за кубком. — Неужели после хвостороги Вам есть ещё чего бояться?

— Смешно, мистер Снейп. У вас, оказывается, есть чувство юмора?

— Представьте себе, Лорд Гриффиндор.

Годрик фыркает. Иногда Северус ему почти нравится, он напоминает ему их первые пикировки с Салазаром. Они даже могли бы подружиться, если бы Снейп не дёргался так каждый раз, встречаясь с ним взглядом, и определился, наконец, с собственными чувствами. Ну, и если бы он сам был чуточку более заинтересован — и в зельеваре, и в происходящем в школе.

Но, чего нет…

— Вы всё ещё можете сымпровизировать, Лорд Гриффиндор, — миролюбиво предлагает полугоблин, пока коллега не решил затронуть более сложные темы.

Никто не помнил её имени, и даже портрета не сохранилось, но, кажется, Гриффиндор был женат. Филиус, может быть, не занимался этим вопросом так глубоко, как стоило бы с появлением Основателя школы на пороге, но туманная грусть в глазах мага и траурный шарф, что он носит не снимая, наводят Флитвика на определенные мысли. Не те, которые он хотел бы озвучивать.

Все гоблины однолюбы, а Годрик Гриффиндор не просто так был и оставался ими чтим и почитаем.

— Кажется, в прошлый раз, вас всех слишком впечатлила моя импровизация, — маг приподнял бровь и покачал головой. — Не жалуйтесь потом.

Он плавно поднялся из-за стола, провожаемый многими взглядами.

— И прозвучало это совсем не как угроза… — с сарказмом отозвался Снейп. — Вот зачем вы подали ему идею, Филиус?

Полугоблин тихо рассмеялся.

— По-моему, это будет интересно, Северус!

— Не сомневаюсь.

Зельевар цедил слова так же филигранно, как и яд.

* * *

— Одолжите феникса, директор.

— Зачем?

— На одно перерождение. Спичку мне подержит.

— Что?

* * *

В день Святочного бала за полчаса до открытия дверей Большого зала Годрика Гриффиндора ждут… Просто ждут. Все ученики, учителя, гости и оставшиеся Чемпионы со своими парами. В замке нет человека, который бы его не ждал. Воздух густ любопытством и возбуждением, потому что за три недели до этого мгновения, Основатель… исчез.

Перестал появляться на обедах в большом зале, перестал мелькать в коридорах. Его не видели даже в слизеринских подземельях, докуда его всё-таки проследили как-то близнецы Уизли. Создавалось полное ощущение того, что Гриффиндора нет в замке. Но он был. По крайней мере, по уверению призраков и домовиков.

Да и жители замка не могли не заметить, что что-то в коридорах стало меняться. Стало теплее. Исчезли вездесущие сквозняки. Ярче светили факелы на стенах и реже стали шалить лестницы…

“Лорд Гриффиндор занят”, — сказал Старейшина общины эльфов.

“Милорд исполняет обещание…” — проронил с горькой улыбкой призрак Кровавого Барона.

И слухи, пожаром разлетевшиеся по замку, всё сильнее будоражили умы детей и взрослых.

…Он шагнул из подземелий, облачённый в тёмный бархатный камзол, расшитый тёмно-синими и серебряными нитями. Наброшенная поверх плеч мантия, вопреки некоторым шуткам, тоже была тёмной, без герба, но с распахнувшим крылья абрисом дракона. Тёмные брюки были заправлены в дуэльные сапоги.

Гриффиндор, и до этого не замеченный следящим за модными новинками, вдруг показался ещё старше — едва ли не двадцатилетним, закованным в почти броню. Внушающим трепет.

До дверей Большого зала его сопровождало тихое перешептывание собравшихся учеников и удивлённые взгляды. Даже привычная ко многому профессор Макгонагалл не сразу смогла взять себя в руки, срываясь на привычное обращение.

— Мистер… кхм! Лорд Гриффиндор. Почему вы один? Мы ожидаем вашу пару?

— Моя пара уже здесь, профессор, — вежливо склонил он голову и перевёл взгляд на лестницу, ведущую к башне Ревенкло.

— Что?..

Минерва посмотрела ему вслед и поперхнулась. Неспешно двигаясь по каменной лестнице под удивлённые вздохи студентов, вниз спускался призрак Серой Дамы. В неизменной серой, блеклой мантии, чуть серебрясь в отсветах свечей и факелов, и слабой улыбкой на лице… Она приблизилась к одному из Основателей и присела в изящном реверансе.

— Прекрасно выглядишь, дорогая племянница, — склонил голову Годрик и перед ней.

— Спасибо, дядюшка, — негромко прошелестела вечно юная девушка.

И профессор трансфигурации, наконец, отмерла и вздрогнула, возмущённо поджимая губы.

— Лорд Гриффиндор! Вы не можете пригласить на Святочный бал привидение!

Гриффиндор иронично посмотрел на женщину.

— Так ли? Не припомню такого правила, запрещающего мне пригласить на бал того, кого я пожелаю.

Минерва беспомощно хватанула губами воздух, не в силах подобрать нужных слов. Потому что, и правда, не было у Турнира такого правила. Строго говоря, такого ограничения вообще нигде и никогда не существовало. Ведь до сего дня, не было того, кому пришло бы в голову пригласить на праздник живых мёртвого.

— Впрочем, вы правы, — легко согласился Годрик и как ни в чем не бывало кивнул. — Танцевать с привидением будет не очень удобно. Но я уже придумал, как решить это небольшое неудобство.

Он протянул руку Елене, и под сводами каменного холла раздался пронзительный птичий крик, привлекая всеобщее внимание, вспыхнули языки пламени. Широко раскинув крылья, в огненном вихре проявился феникс директора Дамблдора. Переливчатая песня мифической птицы отразилась от стен. Сделав широкий круг над детскими головами, Фоукс нырнул вниз в стремительном пике, заставляя всех пригнуться и пронзительно закричать.

Стремительно выбросивший вперёд руку Гриффиндор схватил бледную ладонь призрака Дома Рейвенкло и рывком притянул её к себе, позволяя огню феникса и собственным искрам окутать девушку, в чью спину на всей скорости влетел Фоукс.

На мгновение огонь взвился под самый потолок, заставляя учителей и студентов в ужасе отшатнуться. Вихрь магии поднялся и придавил волшебников, опаляя жаром и тяжестью, от которой перехватывало дыхание, которая мешала даже сделать вдох. Каменные плиты под ногами Гриффиндора раскалились, и яркий, нестерпимый свет выжег все тени в холле и части примыкающих коридоров. Мучительное, тянущееся подобно вечности мгновение, казалось, заняло целую жизнь.

Но миг прошёл, и столб белого пламени опал и рассыпался сотней тысяч серебряных искр, являя после себя нетронутого мага, в руках которого впервые за сотни лет делала первый вдох живая и абсолютно невредимая Елена Рейвенкло.

Кто-то за их спиной несдержанно и экспрессивно выругался.

Девушка судорожно вздохнула и крепче сжала ладонь Гриффиндора. Золотое и рыжее пламя танцевало на её коже, собираясь в элегантное, огненное платье с глубоким вырезом и широким подолом длинной юбки, упавшей до самого пола. На бледных, обнажённых плечах развернулась прозрачная сеть огненной накидки с жемчужными вспышками белого и синего пламени, а на голове появился мираж легендарной диадемы. Густые, тёмные кудри упали упругой, шелковистой волной до самых лопаток, укрыв длинную шею и изящные ключицы.

Она была молода, юна и прекрасна. Пронзительно синие глаза наполнились светом жизни и искрами неподдельного счастья. В этот момент никто не сомневался, что по красоте этой девушки можно сойти с ума и умереть.

— С днём рождения, Елена, — мягко улыбнулся Годрик, не обращая внимание на стремительно седеющие пряди своих волос. — Я ведь обещал однажды отвести тебя на бал. Прости, что припозднился.

Он осторожно поймал в ладонь вывалившегося из её груди сморщенного птенца переродившегося феникса и, поднеся руку ко рту, дыхнул на него белым пламенем, сорвавшимся с губ.

— Спасибо и тебе, Фоукс. В одиночку такой фокус я бы не потянул.

Гриффиндор засунул феникса себе за пазуху и повернулся к онемевшей Минерве, иронично подняв тонко очерченную бровь.

— Думаю, можно начинать, профессор. Не будем заставлять людей ждать.

Будто только этого и ожидая, двери Большого зала торжественно распахнулись, порождая волну пораженных вздохов и выдохов тех, кто стоял по ту сторону. Встав в позицию и улыбнувшись смущённой племяннице, Годрик невозмутимо повёл девушку вперёд.