Опасные тайны (джен)

Западный Винкус — весьма суровое для жизни место.

Край этот являл собой безводную пустыню, сухую и жаркую днём и леденяще-холодную ночью. Из-за нехватки влаги те немногие растения, которые сумели здесь выжить, обветрились, стали скрюченными и жёсткими. Земля была окрашена в серые, бурые, красные и жёлтые тона. Она щерила каменистые зубы, готовая вонзить их в любого, кто осмелится вторгнуться сюда неподготовленным.

Именно это делало Кьямо-Ко таким ценным убежищем, и именно поэтому величественный замок так долго пустовал.

В высоких обсидиановых шпилях замка, которые мрачно и зловеще нависали над окружающим пейзажем, скрывалась Ведьма, столь же зловещая и жестокая.

Ведьма с угольно-тёмными волосами. Ведьма, одетая в чёрное струящееся платье, с развевающимся плащом и остроконечной шляпой на голове.

Ведьма с зелёной, как изумруды, кожей. Зелёной, как сам грех.

Эльфаба, более известная как Злая ведьма Запада, беспокойно расхаживала по комнате в одной из башен. Её мысли бешено метались, тело было напряжено, словно струна, по коже бегали мурашки, а в ушах стояла оглушительная какофония.

«Как?» — думала она. — «Как же всё обернулось так неправильно? Как всё так быстро вышло из-под контроля?»

Несмотря на самые жестокие уловки жизни, ей был дарован один мимолётный миг покоя, радости и наслаждения. Но не успела она его вкусить, как этот единственный проблеск надежды вырвали у неё из рук и разбили вдребезги, пока Судьба ехидно над ней потешалась.

«Думаешь, такая, как ты, заслуживает счастье? Думаешь, такая, как ты, заслуживает и минуты радости?»

Как это похоже на Судьбу: дать ей то, чего она желала больше всего на свете, а затем так жестоко у неё это отобрать.

Каждый раз, закрывая глаза, она видела его лицо. Каждый раз, когда усталость грозила погрузить её в забытье, он ждал её там.

Фиеро. Свет её жизни. Радость её мира. Её принц. Её любовь.

Его больше нет.

Его отняли у неё. Избили, замучили до смерти за ужасное преступление — любовь к ней. За то, что он выбрал её.

Эльфабу преследовали воспоминания об их последних мгновениях вместе. Они не давали ей покоя. В них она видела его красивое лицо, украшенное татуировками, которые отблёскивали в лунном свете. Она едва могла поверить, что он здесь, с ней, и хотел быть с ней. Эльфаба уже тогда понимала, что времени у них намного меньше, чем ей хотелось бы, но в тот момент ей было всё равно. Он здесь, в её объятиях. Его сильные руки нежно прижимали её к себе, его горячее дыхание овевало её шею, когда он шептал ей на ухо:

— Моя Эльфаба. Моя прекрасная Фэй.

По её спине пробежала дрожь. Она запустила руки в его волосы, перебирая мягкие золотистые пряди. Его глаза, сверкающие сапфиры, смотрели на неё с искренним обожанием.

Сейчас здесь только они.

И они насладятся этим мигом по полной.

Она помнила, как на следующее утро её пальцы нежно обводили контуры татуировок, как ярко-синий цвет контрастировал с его загорелой кожей, которая, казалось, почти лучилась в утреннем свете. Она провела рукой по его спине, и по его телу пробежала приятная дрожь.

— Щекотно.

— Никогда бы не подумала, что ты боишься щекотки, — поддразнила она.

Он перевернулся на бок, подпёр голову рукой и взглянул на неё с довольной улыбкой на губах. Он просто… наслаждался ею, очарованный одним её видом, словно перед ним произведение искусства. И она смотрела на него в ответ с таким же восхищением. Она обхватила ладонями его лицо и притянула к себе. Их губы соприкоснулись, и пара снова сплелась в беспорядке конечностей.

Вся страна Оз сходилась во мнении, что Фиеро был именно тем прекрасным принцем, какого он из себя изображал, но Эльфаба видела в нём нечто большее. Она видела его настоящего. Она видела его сердце, сильное, мужественное и бесстрашное, и каждое мгновение задавалась вопросом, что такого она сделала, чтобы заслужить его преданность.

Она обняла Фиеро и прижалась к нему ещё теснее, положив голову ему на грудь. Его руки нашли её талию и крепко притянули к себе. Они просто лежали, обнявшись. Фиеро лениво поглаживал её волосы.

Она не хотела, чтобы этот момент заканчивался. Нет, он не должен закончиться.

Но такова жестокая рука Судьбы, разлучившая их.

Потому что в следующую секунду её голову пронзила страшная боль. Мощная психическая волна обожгла её, словно молния. Все её тело кричало от боли, охваченное внезапным приливом магической энергии.

Её явилось Видение, и весьма жестокое. Её сестра была в опасности. Эльфаба покинула убежище, предупредив Фиеро, чтобы он не шёл за ней.

Он не послушался. Идиот.

Только что она стояла на коленях перед руинами дома, раздавившего её сестру, и рыдала. Будь она быстрее, она бы добралась сюда раньше, она бы успела её спасти…

— О, Несса, прости меня, — всхлипывала она.

Глинда тоже была там. Кто бы сомневался. Её присутствие ещё больше пошатнуло хрупкое самообладание Эльфабы.

Они вцепились друг другу в глотки. Из-за чего-то такого глупого и мелкого… Эльфаба потеряла свою дорогую сестру, потеряла единственное, что от неё осталось, и что сделала Глинда? Она обвинила её в краже того, кто изначально не принадлежал Глинде.

Мелочной, эгоистичной, трусливой Глинде.

Следующее, что она помнила, — это как её схватили грубые руки, оставляя на коже синяки. Штурмовой отряд набросился на неё, как стая голодных волков. Они наставили на неё копья и заставили опуститься на колени. Раздались громкие голоса: одни требовали и обвиняли, другие торжествующе кричали.

Это была ловушка. Ну конечно это была ловушка. Жестокая, коварная ловушка. Убить Нессу, чтобы выманить её и поймать.

И в центре всего этого была Глинда. Предательница.

Как раз в тот момент, когда она уже готова была сдаться, когда вся надежда была потеряна, откуда ни возьмись явился Фиеро верхом на Фельдспаре. Он спрыгнул на ходу и тут же нацелил револьвер на штурмовиков, рявкнув:

— Отпустите её!

Такого раскатистого приказного тона Эльфаба никогда раньше от него не слышала. Солдаты замерли, но не подчинились. Так что Фиеро пришлось их заставить.

Он перевёл пистолет на Глинду. Теперь у штурмовиков почти не оставалось выбора. Её отпустили, и в ту же минуту лицо Фиеро переменилось. Его взгляд по-прежнему излучал свирепость, но за ней Эльфаба видела неподдельный страх.

Он подхватил с земли её метлу и бросил ей.

— Эльфаба, уходи. Сейчас же, — сказал он. Это не столько приказ, сколько отчаянная мольба.

— Нет, без тебя я не уйду, — воспротивилась она. Она шагнула к нему, и он отшатнулся. В тот же момент штурмовики приблизились, и Фиеро пришлось направить пистолет обратно на Глинду, чтобы заставить их отступить.

Глинда в панике, её взгляд метался между ними. На глазах у неё блестели слёзы. Эльфаба видела в них страх, страх за них обоих.

— Фиеро, прошу тебя…

— УХОДИ! СЕЙЧАС ЖЕ!

Голос Фиеро сочился яростью и болью. В нём звучало и отчаяние, ведь он знал, что его ждёт. Они оба знали.

Ему не выбраться отсюда живым.

У Эльфабы не было выбора. Ей нужно, чтобы жертва Фиеро что-то значила.

Она запрыгнула на метлу и взмыла в небо, летя так быстро, как только могла. Её глаза щипало. Позади раздались крики. Она услышала выстрелы. Мимо неё просвистела пуля, но она не останавливалась.

Она не смела остановиться, пока не оказалась далеко оттуда, там, где Штурмовой отряд никогда её не найдёт.

В приступе паники она сделала единственное, что пришло ей в голову: взяла в руки Гриммери. Страницы книги с шелестом раскрылись, показав ей заклинание, которое, как она надеялась, сможет его спасти.

Она начала нараспев читать заклинание, чувствуя, как её пронизывает магия. Слова срывались с её губ, как у одержимой. Она не имела ни малейшего понятия о смысле того, что говорила. В голове под шум крови проносилась единственная мысль: спаси его, спаси его, спаси его. СПАСИ ЕГО.

Но этого оказалось недостаточно. Этого никогда не достаточно.

Фиеро мёртв. Замучен до смерти руками Штурмового отряда.

И всё из-за неё.

Эльфаба в ярости. Она выплеснула всю свою ненависть и боль, позволила вырваться ужасному урагану, зелёному пламени, разгорающемуся вокруг неё и сжигающему всё на своём пути. Её сердце разрывалось надвое, грозя её погубить. Она кричала, кричала так громко, лишь бы заглушить ярость, бушующую у неё внутри.

Это бесполезно. Безнадежно. Всё, ради чего она старалась, всё, что любила, было разрушено. Уничтожено.

В ней не осталось ничего, кроме боли. От Эльфабы не осталось ничего, кроме Злой ведьмы.

Если Оз хотел Злую ведьму, он её получит. Она даст Озу ту самую Злую ведьму, которую он просил все эти годы.

Пусть вся страна узнает о её боли и страданиях. Пусть все испытают на себе её гнев. Пусть они познают всю глубину её отчаяния и скорби.

Начиная с этой малолетней негодяйки. И любого, кто осмелится ей помочь.

* * *

Её первая остановка — страна Жевунов. Как уместно вернуться туда, где всё произошло, откуда всё началось. Но она знала, что есть только один путь, по которому эта девчонка могла пойти; единственное место, куда Глинда могла её отправить, — к Волшебнику.

Нетрудно найти дорогу, что пересекала половину страны Оз, словно огромная гноящаяся рана. И вскоре она заметила знакомое лицо, но не совсем то, которое искала. Но это уже что-то.

Она спряталась в доме Бока, ожидая его возвращения. Она знала, что жевун помог девчонке. Он позволил убийце её сестры спать под своей крышей, позволил этой воришке обедать за своим столом и обеспечил этому отродью все удобства.

В груди Эльфабы ныло так, словно между ребрами провернули тупой нож. Ей больно было осознавать, что её предали. Понимать, что тот, кого она считала другом, так жестоко от неё отвернулся. Но, похоже, Бок, как и вся страна Оз, будто свинья бездумно поглощал грязную пропаганду Волшебника. Легковерному жевуну промыли мозги, как и всем остальным.

Она хотела ему отомстить. Хотела, чтобы он почувствовал боль.

По крайней мере, она так думала.

Но как только Бок упал навзничь, крича в агонии и хватаясь за грудь, а его лицо исказилось от страха и боли, она ахнула и отшатнулась.

— Сердце! — прохрипел он. — Что-то… — его голос надломился, а потом снова сорвался на крик: — Что-то не так с моим сердцем!

Ведьма не сводила с него глаз. Она лихорадочно пыталась сообразить, что произошло. Заклинание Нессы — бессмысленый набор слов, её неуклюжая попытка прочитать Гриммери… Все они думали, что заклинание не сработало. Они думали, что, каковы бы ни были намерения Нессы, им не удалось укорениться. В конце концов, у неё не было никакого магического таланта, она ведь даже неправильно произнесла слова…

Похоже, заклинание Нессы всё-таки подействовало, но с задержкой. И теперь оно превращало сердце Бока в ничто.

И всё это время Ведьма — Эльфаба — наблюдала за происходящим.

Жестокий голос прошептал у неё в голове: «Ты ведь этого хотела, да? Чтобы весь Оз познал твою боль. Чтобы все познали твоё горе и отчаяние. Так что давай начнём с него. Пусть вся страна Оз увидит, какой злой может быть Ведьма Запада.

— Нет… — выдохнула она. — Это нечестно. Нечестно…

У неё дрожали руки. Её сердце бешено колотилось в груди. Она стояла и смотрела, как Бок корчится на земле, протягивая к ней руку, умоляя спасти его…

«Ты хотела, чтобы вся страна Оз увидела, какой злой ты можешь быть. Это твой шанс!»

Словно в трансе, она потянулась к Гриммери. Будто прочитав её намерения, нужная страница сама ей открылась, показав идеальное заклинание, только для него. Она пыталась придумать этому оправдание. Так будет куда более жестоко. Было бы слишком просто, слишком милосердно позволить ему так просто умереть.

Поэтому она сделала то единственное, что могла.

Она прокляла его.

Чтобы весь Оз увидел глубину её порочности.

Жестокий голос продолжал смеяться. «Давай, продолжай себя обманывать. Когда-нибудь это станет правдой».

Не в силах больше выносить его крики, она ушла и оставила его наедине с агонией.

* * *

В следующий раз, когда Ведьма увидела негодяйку, с ней были два спутника. Одного Ведьма узнала, ведь именно она его прокляла. Бок, теперь в новом обличье, смотрел на неё с ненавистью и страхом. Как и следовало ожидать. Девчонка отреагировала так же, но удивила Ведьму, осмелившись предъявлять к ней требования. Думая, что у неё есть хоть какая-то власть над ситуацией.

Самое обидное, что этот соплячка права. Туфли, которые Глинда так бессердечно всучила девчонке, сочились магической силой, так что Эльфаба не могла справиться с ними напрямую. Чары, которые дали Нессе свободу и исполнили её заветное желание, оказались непреодолимой преградой, не дающей Ведьме навредить тому, кто их носил.

Проклятой девчонке хватило наглости украсть единственное, что осталось от её дорогой сестры, и несмотря на все навыки и таланты Ведьмы, она даже не могла должным образом проклясть девушку за её проступок. Судьба так жестока.

Однако она могла отыграться на её менее защищённых спутниках.

Она обратила внимание на последнего члена этой троицы, несомненно, самого странного из всех. Ожившее пугало, надо же. Ведьма не знала, что с ним делать. Само его существование её озадачило. Но если он так безрассудно выступил против Ведьмы, то Ведьма примет это как вызов.

Она ясно выразила свои намерения и угрозу. Она без колебаний уничтожит всё на своем пути.

— Я найду ему более подходящее применение — набью им свой матрас! — сказала она.

Не самая лучшая угроза, но она совсем измотана, её внимание рассеяно, в голову не приходило ничего остроумного, и в ней бурлило столько боли и ярости…

И тут это чёртово пугало выдало такое, что чуть не заставило её упасть с ветки:

— Соблазнить меня хочешь?

Если и были какие-то сомнения, что у Судьбы извращённое чувство юмора…

Она быстро заставила наглеца заткнуться, швырнув огненный шар к его ногам. Пугало с воплем повалилось на землю. Возможно, в этом мерзком создании пробудится хоть какой-то здравый смысл.

Она улетела, кипя от злости. В голове у неё беспорядочно роились мысли. Как бы ей не хотелось это признавать, но эта встреча её пошатнула. Это было слишком жестоко, слишком похоже на пощечину: она пыталась показать себя великим и устрашающим врагом страны Оз… а её уел говорящий мешок сена.

Это проклятое пугало сбивало её с толку. Ей непонятно было, откуда оно вообще взялсь, как оказалось в компании чёртовой девчонки, и почему оно даже не удосужилось относиться к ней с надлежащим страхом.

Почему оно выглядело таким печальным? Почему у неё так щемило сердце при одном взгляде на это жалкое создание?

Наверное, она потихоньку начала сходить с ума.

Она просто устала. Точно. Она почти не сомкнула глаз с тех пор, как умер Фиеро, и разум сыграл с ней злую шутку. Притупив её, сделав её неуклюжей, позволив так легко себя смутить…

Нет, такого больше не повторится. Она отомстит, и на этот раз по-настоящему. Но нельзя слепо лезть на рожон. Нужно быть умнее, хитрее и хорошо всё спланировать. Она обладала талантами чародейки, так почему бы не воспользоваться ими?

Она вернулась в Кьямо-Ко, чтобы составить план, придумать, как добраться до девчонки и заполучить туфельки. Но прошло совсем немного времени, и её организм не выдержал. Больше суток без отдыха, практически без еды… Она носилась по всей стране Оз словно угорелая, ничуть не жалея себя.

Что ж, хорошие планы никогда не приходили в усталую голову. С большой неохотой она поднялась в комнату на верхушке башни, в которой успела обжиться. Там было не так уж много, только скудная мебель и кровать, но для неё этого было вполне достаточно. Это всё, чего она заслуживала.

Она повалилась на мягкий матрас, и последнее, что она увидела, прежде чем погрузиться в сон, было прекрасное лицо с глазами сверкающими, как сапфиры.

* * *

Спала она плохо, но, по крайней мере, она немного отдохнула. Но кошмары весьма неохотно её отпускали, поэтому она присела на кровати, переводя дыхание и приводя в порядок мысли.

Ей нужно сосредоточиться. С новым рассветом появилась возможность составить план.

В голове у неё было только одно: вернуть туфли Нессы. А потом сжечь всю страну Оз дотла.

Когда она вернулась в башню с книгой заклинаний в руках, по пути ей встретилась парочка летучих обезьян, которые промычали что-то в знак приветствия. Затем они выпрыгнули из открытого окна, взмыли в небо и пронеслись вокруг замка. Она дала им свободу, сказала, что они вольны идти, куда захотят, но после того, как она избавила их от гнёта Волшебника, почти все они предпочли остаться на её стороне.

Она сомневалась, что заслужила их преданность, учитывая, что именно из-за неё у них выросли крылья. Но если они сами решили остаться у неё в услужении, то она без колебаний обратится к ним за помощью. Возможно, ей всё-таки придётся, но пока она воздержится. Они и так через многое прошли, она не станет без нужды подвергать их ещё большей опасности.

Комнату на верхушке башни она переоборудовала в свой кабинет, полный книг, свитков пергамента и разных вещиц, помогавших ей в колдовстве. Магия — это не только слова на странице, многого можно достичь благодаря зельеварению и алхимии, с которыми она и экспериментировала последние несколько лет. На полках у неё выстроился внушительный ряд зелий и отваров в изящных стеклянных флаконах. В основном это целебные мази и бальзамы, на случай если она или Звери, которым она дала приют, будут ранены в очередной стычке с силами Волшебника.

Помимо письменного стола, стула и верстака в комнате находилась большая стеклянная сфера. Она была накрыта платком, чтобы солнечный свет не преломлялся в ней, как в призме. Ведьма сорвала ткань и взглянула на идеально чистый хрустальный шар.

Она провела длинными ногтями по гладкой поверхности шара, скрипя ногтями.

— Покажи мне девчонку, — приказала она.

Хрустальная сфера наполнилась клубами красноватого дыма, прежде чем он расступился. По мере того, как картинка внутри начинала обретать форму, к ней прибавлялось всё больше красок. Девчонка и её спутники путешествовали по Диким лесам, но постепенно лес начал редеть, и они дошли до опушки.

До Изумрудного города, расположенного за лесом, оставался всего день пути. Если негодяйка доберётся до города, Ведьма уже не сможет вонзить когти в свою жертву.

Она должна добраться до неё раньше, чем мерзавка попадёт в город. Но как?

Взяв ярость под контроль, Ведьма пораскинула мозгами. Это всего лишь очередная головоломка, на которую ей придётся найти ответ, и ей это обязательно удастся, нужно только сохранить ясность ума.

Она осмотрела свою импровизированную мастерскую, мысленно составляя список имеющихся у неё ингредиентов. Всё, что могло непосредственно навредить девчонке, не сработает, она это прекрасно знала. Поэтому она должна усмирить её более безвредным способом.

Её взгляд притянуло яркое пятнышко цвета во мраке, красно-оранжевое, словно тлеющий уголь. Она потянулась к нему.

На каминной полке лежал алый мак, такой же яркий, как в тот судьбоносный день на вокзале, когда Фиеро ей его подарил. В тот день, когда она отправилась на встречу с Волшебником, и её жизнь навсегда изменилась.

В тот день, когда её мир рухнул.

Но на тот краткий миг она была счастлива. Она сияла от гордости за то, что Волшебник пригласил её лично, и Фиеро пришел её проводить. Даже сейчас она помнила его странное волнение, то, как необычно сдержанно и тихо вёл себя принц, как его глаза казались намного… старше и мудрее.

Он заикался, спотыкался на словах, и эта неуклюжесть обезоруживала. Ему столько всего хотелось сказать, так много слов рвалось у него из груди, а Эльфаба поражена тем, что Фиеро, прекрасный принц, самый завидный холостяк во всей стране Оз, не находил слов, говоря с ней.

— Тот день со Львом… — сказал он. — Я много думаю о том дне.

В его словах так много смысла, так много недосказанности. Но она прочла всё это по выражению его лица, по тому, как взволнованно он держался, по тому, как он заламывал руки.

В груди у неё затеплилась искра надежды…

— Я тоже, — прошептала она в ответ.

Улыбка на лице Фиеро говорила ей гораздо больше, чем слова.

Он протянул ей мак.

Она взяла его.

— Удачи, — сказал он.

И ушёл.

Она сжала цветок в руке. Она хранила его всё это время, всегда держала его при себе, прижимала к сердцу, просто чтобы не чувствовать себя такой одинокой эти годы в бегах.

Но теперь она осталась совсем одна. Её рука подрагивала, но в минуту скорби ей пришла в голову идея.

Она снова развернуласьк хрустальному шару, наблюдая за девчонкой и её компанией, к которой присоединился Лев.

— Маки, — произнесла она. — Да, маки подойдут. Приятные для глаз и для носа.

Она потянулась к полкам, достала несколько странных ингредиентов, смешала их в ступке пестиком и начала творить своё волшебство.

Скоро эта мерзавка окажется у неё в руках.

* * *

Утро встретило нас новым ярким днём, и мне не терпелось встать и отправиться в путь. Первым делом я проверила силки, в надежде, что мне посчастливится позавтракать свежим кроликом.

К моему приятному удивлению, ловушка сработала! В силки попался крупный кролик, и я отошла в сторонку, чтобы начать его разделывать.

— Прости, малыш, — сказала я ему. — Но я постараюсь, чтобы оно того стоило.

Я уже со счёту сбилась, сколько раз мне приходилось свежевать кроликов. Они были постоянной помехой в огороде тёти Эм. Благодаря этому и я, и рабочие на ферме научились умело их ловить и готовить. У меня неплохо получилось разделать кролика, и вскоре я вернулась к остальным с добычей.

Железный Дровосек и Страшила посмотрели на меня с удивлением, но быстро оправились. Дровосек помог разжечь костёр, чтобы мне было на чём готовить. Я нарезала мясо на более мелкие кусочки и насадила их на вертел над огнём.

— Эй, Лев, ты должен это попробовать, — я протянула ему сырую ножку.

Он жадно смотрел на неё. Из его пасти капала слюна. Но его всё ещё трясло при виде сырого мяса. Он будто боролся сам с собой, разрываясь между голодом и собственной брезгливостью.

— Тебе понравится, — пообещала я, помахивая ножкой перед ним.

Кажется, это подействовало. Крепко зажмурившись, он вцепился зубами в преложенное мясо и проглотил его одним махом, вместе с костями. Я вытаращила глаза и молча молилась, чтобы он не подавился.

Но его глаза резко распахнулись, будто он узрел врата рая.

— Это было… самое вкусное, что я когда-либо ел, — простонал он со слезами радости на глазах.

Я не смогла удержаться от смеха, наблюдая за его реакцией.

— Ну, а я что говорила? Куда лучше, чем гигантские многоножки, правда?

— После этого я больше никогда не смогу есть многоножек! Это так вкусно!

Лев терпеливо ждал, пока готовится кролик. Я предложила ему половину, которую он с радостью уплёл. Этого было достаточно, чтобы наесться досыта, и хотя мясо, приготовленное на открытом огне, имело привкус пепла, и ему явно не доставало соли, еда есть еда, и я съела её без возражений.

После завтрака Железный Дровосек погасил костер, и мы продолжили наш путь.

Через какое-то время я заметила первые признаки того, что мы приближались к краю леса. Деревья постепенно редели, дороги стали менее разбитыми и заросшими, даже сама листва уже не казалась такой неукротимой. И по мере того, как дорога становилась всё чище, а путь все легче, наш шаг тоже ускорился. Походка Страшилы и Железного Дровосека стала более бодрой, пружинистой. Мне приходилось за ними поспевать.

— Скоро мы выберемся из этого леса, — пообещал Дровосек.

Лично я не могла дождаться. Идти по лесу было сущим кошмаром, и когда мы его преодолеем, до Изумрудного города останется совсем немного.

Я была так близка к тому, что попасть обратно домой.

Как бы я ни радовалась возвращению к семье, я не могла выкинуть из головы неразгаданные тайны моих новых друзей. Вспомнит ли когда-нибудь Страшила, кто он такой? Найдёт ли Лев своих потерянных друзей? Сможет ли Железный Дровосек, наконец, смириться с проклятием? Столько всего ещё оставалось нерешённым, столько всего оставалось без ответа, и я знала, что если сейчас вернусь домой, то никогда не получу ответов.

Хоть Страшила с Дровосеком настаивали, что я не могу решить их проблемы, мне очень хотелось помочь им так же, как они помогли мне. Это казалось мне правильным.

— Мы почти в столице. Ты рада? — спросил меня Страшила. — Или беспокоишься?

— Наверное, и то, и другое, — сказала я. — Мне не терпится увидеть, как она выглядит. Знаешь, я никогда раньше не была в крупном городе. Я никогда не уезжала далеко от дома, разве что на каникулы, но даже тогда я не бывала в местах настолько больших.

Неожиданно меня посетило старое воспоминание, и я тихонько засмеялась.

— Знаешь, я всегда хотела путешествовать. Я собиралась закончить колледж, объездить весь мир, посмотреть на все чудеса Света, на все эти огромные города… Ещё с самого детства я мечтала отправиться в грандиозное приключение, — я невесело усмехнулась и добавила: — Ну да, и куда это меня привело?

— Думаю, это путешествие ты точно не забудешь, — с улыбкой сказал Страшила. — Надеюсь, это утолит твою жажду приключений на ближайшее будущее?

— Скорее, на всю оставшуюся жизнь! — отозвалась я. — Но это было… ну, я не хочу сказать, что весело. Отнюдь. Но не думаю, что буду об этом жалеть. Мне очень повезло познакомиться с вами, ребята.

Лев застенчиво улыбнулся. Я взъерошила рукой его гриву и почесала за ухом. Он прижался к моей руке, довольно прикрыв глаза и низко рыча, что, как я предположила, было львиным эквивалентом мурлыканья.

Я широко улыбнулась. Кто ещё мог бы похвастать, что гладил настоящего взрослого льва и подружился с ним?

— И мы тоже рады, что с тобой познакомились! — сказал Страшила под ободрительный ропот остальных, даже Железного Дровосека, который тоже одарил меня улыбкой. Он вёл себя непривычно тихо весь день, но я не хотела совать нос в чужие дела или ставить его в неловкое положение.

— Смотрите, вон там, за деревьями! Я что-то вижу! — воскликнул Лев.

Впереди, сквозь заросли, виднелось ярко-голубое небо и пологие холмы, прямо через которые проходила дорога. Лев помчал вперёд, и я, смеясь, поспешила за ним. Ко мне присоединился Страшила, который неуклюже плёлся рядом с широченной улыбкой на лице, а позади гремели быстрые тяжёлые шаги Железного Дровосека.

Пробравшись сквозь деревья, мы увидели совершенно захватывающее зрелище. Холмы перед нами были покрыты полем ярко-красных и оранжевых маков, а на горизонте, сверкая как драгоценный камень, виднелся Изумрудный город. Даже издалека стало ясно, что это чудесное место. Зелёные шпили пронзали небо, здания были окрашены во все мыслимые оттенки зелёного, создавая калейдоскоп великолепия. Глядя на всё это, я могла лишь ахнуть от восхищения.

— Вот и он! — выдохнула я, чувствуя, к в груди колотится сердце. — Изумрудный город! Мы почти на месте!

— Что ж, тогда вперёд! — сказал Страшила, нетерпеливо дёргая меня за руку. — Сам он к нам не пойдёт!

— Подождите, — внезапно сказал Железный Дровосек. — Откуда здесь столько маков? Их здесь быть не должно…

Это привлекло внимание даже Страшилы. Он притих, глядя на цветы. Похоже, он тоже был в замешательстве, но я понятия не имела почему. Я переводила взгляд с него на Дровосека.

— Нам стоит беспокоиться?

— Не знаю, — сказал Дровосек. — Но это определённо странно. Нам нужно быть осторожными.

Страшила сделал несколько шагов вперед, погружённый в свои мысли. Он наклонился и сорвал один из цветков.

— Маки её любимые, — прошептал он.

— Что? — переспросила я.

Страшила вздрогнул.

— А! Ничего! Просто… — он спрятал цветок мака под куртку. — Они… красивые.

— Здесь может быть опасно, — предупредил Железный Дровосек. — Давайте будем настороже.

Не имея другого выбора, кроме как идти вперёд, мы зашагали сквозь маковые поля. Честно говоря, зрелище было таким красивым и безмятежным, однако внезапная настороженность Железного Дровосека не давала нам расслабиться и насладиться пейзажем. Я не знала, почему именно маки заставили Железного Дровосека так осторожничать, но подозревала, что это как-то связано с Ведьмой.

До города нам предстояло ещё дойти, но, по крайней мере, прогулка была живописной, а маки пахли просто восхитительно. Время от времени Лев останавливался и принюхивался. Он даже попытался съесть один из них, но тут же выплюнул обратно.

— Пахнет приятно, но на вкус не очень, — прокомментировал он.

Мы продолжали идти. Лес остался позади, а город становился всё ближе и ближе. Было уже около полудня, солнце стояло высоко в небе, а над холмами дул приятный тёплый ветерок. Это был такой чудесный день. Маки танцевали на ветру, и над ними время от времени облачками поднималась пыльца, наполняя воздух своим сладким ароматом…

Мы шли уже довольно долго, и я начала чувствовать усталость. Мои движения стали более вялыми, веки тяжелели, мысли путались.

Страшила шагал прямо передо мной, но вдруг остановился и обернулся.

— Дороти, с тобой всё хорошо? — спросил он.

— Мгм, да, я в порядке, — мой голос был невнятным от усталости. — Просто… просто устала немного.

Страшила выглядел встревоженным.

— Ну, пошли, мы уже почти в городе, а там мы сможем отдохнуть…

Я едва держалась на ногах, пошатываясь на ходу. У меня не осталось сил и на один шаг.

— Я не могу… — я с трудом подавила зевок. — Мне нужно… немного отдохнуть.

Мои глаза закрылись, и я смутно ощутила ладони Страшилы на своих плечах.

— Нет, ну же, не засыпай! Мы почти на месте! — настаивал он.

Я медленно осела на землю и свернулась калачиком. Сладкий сон никогда ещё не казался мне таким заманчивым.

— Совсем чуть-чуть… просто придремну… на… минутку…

Я позволила сну овладеть мной, не обращая ни малейшего внимания на отчаянные крики Страшилы.

* * *

— Дороти! Дороти! — завопил Страшила, тряся девочку за плечи. Но она уже погрузилась в глубокий сон.

А прямо рядом с ней Лев покачнулся на ногах, будто пьяный, прежде чем упасть и громко захрапеть.

Железный Дровосек встревоженно склонился над Страшилой, сжимая в руках топор.

— Я так и знал! Я знал, что этим проклятым цветам нельзя доверять!

Страшила сразу понял, что это необычный сон. Нет, это, должно быть, какое-то заклинание.

— Давай, помоги мне её поднять! — сказал он. — Может, если вынести её отсюда…

До города было ещё так далеко. Но ни он, ни Железный Дровосек не могли устать, вместе они смогут…

Он попытался взять Дороти на руки и приподнять, но она не сдвинулась ни на дюйм. Страшила знал, что у него не так уж много сил, ведь он сделан всего лишь из соломы и ткани, но должен же он быть в состоянии хотя бы немного сдвинуть её с места! Тот факт, что она даже не пошевелилась, наполнил его глубоким беспокойством.

Железный Дровосек замер на месте, и Страшила уже собирался приказать ему помочь, но при виде лица Дровосека Страшила растерял все слова.

— Я… не могу пошевелиться! — пропыхтел Дровосек. — Я не могу пошевелиться! Всё мое тело застыло!

— И ты тоже! — Страшила поморщился. Он бросился к Дровосеку, дёргая его за руки, пытаясь освободить, даже смазал суставы маслом, но ничего не помогало.

Какое бы заклинание ни погрузило Льва и Дороти в сон, оно также заставило Железного Дровосека застыть на месте.

— Давай, Железный! Помоги мне! — взмолился Страшила, дёргая Железного Дровосека за руку так сильно, как только могло его хилое соломенное тело, но Дровосек перестал реагировать. Страшила пригляделся и увидел, что глаза Железного Дровосека остекленели.

Как будто он впал в ступор. Как будто на него тоже подействовал этот странный сон, или его эквивалент.

— Дровосек?! — окликнул он. — Ну же, поговори со мной! Не бросай меня! — он яростно пнул Железного Дровосека по ноге. — Давай!

Это ужасно. Хуже просто нельзя было придумать. Это точно проделки Ведьмы, а он даже не в силах был помочь своим друзьям!

Почему на него это не подействовало? Эта мысль промелькнула у него в голове, но он отбросил её. Это не имело значения! Он должен помочь своим друзьям!

Но что он мог сделать?!

Он снова подбежал к Дороти и яростно (но тщетно) попытался заставить её проснуться. Девочка крепко спала. Выражение её лица было безмятежным, дыхание медленным и ровным. По крайней мере, ей было не больно.

Страшила опустился на колени рядом с ней. В его голове проносилось слишком много мыслей. Ему нужно было подумать. Подумать…

Он вспомнил, как держал в руках маленького Львёнка, как он прижимался к его груди и мерно дышал. Он держал его на руках, унося прочь. Он помнил, что с ним кто-то был. Он пытался вспомнить больше… Ему нужно было вспомнить…

«Бесполезный», — обвинил резкий голос. — «Ты всегда был таким безмозглым дураком».

— Я пытаюсь, — прошептал он. — Пытаюсь.

«Этого недостаточно», — отрезал голос.

Страшила моргнул. Он висел на шесте, и перед глазами у него расплывалось пятно из золотого, зелёного и алого. На него смотрело жестокое лицо, лицо, которое казалось Страшиле пугающе знакомым. Мужчина с бледной кожей и тёмными смертоносными глазами смотрел на него снизу вверх, сжимая в руке копье, мокрое от крови.

Его крови.

— Бесполезный, — фыркнул мужчина. Каждое его слово сочилось ядом. — Какой от тебя прок?

— Я пытаюсь! — Страшила услышал свой голос.

— Этого недостаточно!

Копьё пронзило его грудь, послав волну раскалённой боли по всему его телу.

Он закричал…

…и снова очутился на маковом поле, спасённый от жуткого видения — от проблеска воспоминаний, которые всё ещё мучили его.

Он схватился за грудь, ожидая увидеть кровь. Там ничего не оказалось. Только солома.

Он почувствовал, как его тело сжалось. Солома внутри него зашуршала, а всё вокруг казалось ему более далёким, чем когда-либо. С тех пор, как он проснулся на шесте, он ничего не чувствовал по-настоящему. Смутное ощущение давления, когда он прижимался к предметам, но не было ни прикосновения, ни текстуры, ни запаха, ни вкуса, только огромное зияющее ничто, которое он сейчас ощущал острее, чем когда-либо.

Ещё никогда он не казался себе таким… самозванцем. Ещё никогда он не чувствовал себя бесполезным пугалом, с горечью осознавая, каким он должен быть, но не был.

Его конечности были вялыми, невосприимчивыми и медленно реагировали на его мысленные команды. Страшила крепко зажмурился и яростно замотал головой.

«Нет. Давай, возьми себя в руки. Не раскисай, не сейчас. Ты нужен своим друзьям».

Он должен взять себя в руки. Он должен держаться. Ради Дороти и остальных.

Он открыл глаза, преодолевая дискомфорт, продираясь сквозь густой туман, который угрожал поглотить его разум. Он не мог ни на чём сосредоточиться. Он должен был помочь Дороти.

«Сосредоточься на этом. Сосредоточься на ней».

Он потянулся к ней. Его руки откликнулись. Он взял её за руку и попытался поднять. Она по-прежнему не двигалась.

Что он мог сделать? Ему нужна была помощь, ему нужно было привести подмогу, но он не мог просто бросить их здесь, посреди поля!

Он сделал единственное, что пришло ему в голову; единственное, что он мог сделать.

Он запрокинул голову и начал звать на помощь.

— ПОМОГИТЕ! КТО-НИБУДЬ, ПОМОГИТЕ!

Неужели он настолько отчаялся? Неужели это лучшее, что он мог сделать? Это всё, что приходило ему в голову…

Бесполезный.

Но как волшебное говорящее пугало, у которого на самом деле не было голосовых связок, он мог кричать, кричать и кричать, пока кто-нибудь его не услышит.

Именно так он и поступил.

Совсем скоро он увидел вдалеке тёмную фигуру, летящую по воздуху. Она становилось всё больше по мере приближения, и его глаза расширились от ужаса, когда он понял, что это было.

Это была Ведьма. Верхом на метле, с развевающимся на ветру плащом, навстречу им летела Ведьма.

Страшила с трудом поднялся на ноги, невольно трусясь. Треск соломы внутри него казался почти оглушительным. Он знал, что ему следовало бы бежать отсюда в страхе за свою жихнь, но он прирос к месту, будто загипнотизированный.

На лице Ведьмы читалось выражение решимости и свирепости. Её глаза, хоть и прищурились в мимолетном замешательстве при виде него, глядели на него со злобой. Она подлетала всё ближе.

Страшила стал над Дороти и широко раскинул руки.

— Не надо! — закричал он. — Пожалуйста!

Ведьма нависла над ним. Она нахмурилась, опуская метлу, пока не оказалась всего в тридцати футах от него.

В глубине души Страшила знал, как защитить себя и Дороти. Под курткой у него холодной тяжестью лежал револьвер. Он мог бы дотянуться до него и…

Эта мысль вызывала у него такое необъяснимое отвращение, что об этом не могло быть и речи, но, хоть убей, он не мог понять почему. Нет, он решил найти другой способ.

— Ты не обязана этого делать, — умолял он Ведьму.

— Ошибаешься, и я не позволю такому, как ты, остановить меня, — прошипела она. Ведьма щелкнула пальцами, и в её руке вспыхнуло пламя. Страшила вздрогнул, но не сдвинулся с места, заслоняя от неё Дороти. Он расставил руки и крепко зажмурил глаза.

— Эльфаба, остановись!

Эти слова зазвенели в воздухе. Тишина, повисшая между ними, сделала воздух неподвижным, как лёд, готовый вот-вот треснуть.

Страшила осмелился приоткрыть один глаз и взглянул на Ведьму. Пламя в её руке мгновенно погасло. Она смотрела на него, широко раскрыв глаза…

Они не сводили глаз друг с друга, казалось, несколько часов, не осмеливаясь пошевелиться.

Что означало это выражение у неё на лице?

И вдруг…

Снег.

Страшила задрал голову кверху. Хотя небо было идеально чистым и голубым, вокруг них закружились белые пушистые хлопья снега. Ведьма тоже огляделась. Её лицо вновь исказилось злобой. Она протянула руку, и на кончиках её пальцев заплясали зелёные молнии. Она коснулась падающих хлопьев, и зелёная молния вспыхнула пурпурно-розоватым сиянием. Её глаза расширились, когда она, казалось, что-то поняла.

Затем с яростным криком боли она повернулась и улетела, скрывшись за горизонтом.

Страшила глядел ей вслед, с трудом понимая, что только что произошло. Он понятия не имел, что на него нашло, что заставило его произнести это имя…

Эльфаба. Он назвал её Эльфабой.

И она заколебалась.

Они были полностью в её власти, она могла уничтожить их всех одним щелчком пальцев…

Почему она остановилась?

Страшила услышал стон Дороти и переключил свое внимание на неё. Он неуклюже опустился на колено и осмотрел девочку. Дороти медленно просыпалась, вяло моргая. Похоже, этот снег помогал нейтрализовать те странные чары, которые наложили на них маки. Страшила помог Дороти сесть.

— Что?.. — пробормотала Дороти, оглядываясь по сторонам. Она растерянно заморгала и протянула руку, ловя снежинки ладонью. — Снег?

— Как ты себя чувствуешь? Ты в порядке? — настойчиво спросил он.

— Эм, да, всё нормально, я просто… отключилась на секунду, — сказала она, приложив руку ко лбу.

Лев тоже понемногу приходил в себя, потягиваясь и постанывая. Он уставился на снег с таким же озадаченным видом, как и Дороти.

— Какая необычная погода, — отметил он.

Страшила посмотрел на Железного Дровосека и увидел, как в его глаза возвращается жизнь, за неимением лучших слов. Его взгляд отчаянно метался по сторонам. Страшила и другие услышали приглушенные звуки, исходящие от его челюсти, которая была плотно сжата. Он по-прежнему застыл на месте, и снег никак не мог ему помочь. Теперь вместо магии его сковала ржавчина.

— О, божечки! Дровосек! — крикнула Дороти и, вскочив на ноги, подбежала к нему. — Кто-нибудь, подайте мне маслёнку. Держись, Дровосек, мы тебе поможем.

* * *

Ведьма полетела прямиком обратно в Кьямо-Ко. В её груди пылал яростный огонь. Она летела с головокружительной скоростью, буквально ворвавшись в башню и чуть не врезавшись в ближайший шкаф. На пол дождём попадали книги и свитки.

Но ей было всё равно. Она сорвала с себя шляпу и плащ и швырнула их на землю, кипя от гнева.

«Глупая, бесполезная, безрассудная…»

В порыве злости, больше подобающем ребенку, она швырнула метлу через всю комнату. Она зависла в воздухе, а затем лениво опустилась на землю, как перышко, словно насмехаясь над ней.

Ведьма рухнула в кресло, вцепившись руками в волосы и борясь с желанием вырвать их с корнями.

Как.

КАК?!

Как она могла провалить такое простое задание? Как она могла не справиться с чем-то настолько простым?

Мерзавка была у неё в руках. Она была так близка к тому, чтобы вернуть то, что принадлежало ей. Она могла бы просто спуститься и стащить с этой сплячки туфли, ведь все её друзья были обездвижены…

Кроме пугала. Этого чёртового пугала.

Он снова стоял перед ней. Снова дал ей отпор. У него снова хватило наглости смотреть на неё с такой жалостью и печалью.

Даже когда она призвала пламя, он отказался отступать.

«Надо было испепелить эту мерзость раз и навсегда!..»

А потом он произнес его. Её имя.

И всё прекратилось.

У неё защемило в груди. Она почувствовала, как её сердце остановилось. Всё будто замерло, и на неё волной накатил страх.

Как могла Судьба быть такой жестокой? Чтобы вот так издеваться над ней?

Откуда это существо могло знать…

Как смел он произносить её имя?!

Но ущерб был нанесен. В своем оцепенении она почувствовала магию Глинды, без сомнения, усиленную Моррибл, которая сводила на нет её тонкие чары. Заклинание было снято. Она упустила свой шанс, и теперь мерзавка окажется под защитой Изумрудного города.

Всё из-за этого треклятого. Мерзкого. Пугала.

Неважно. Изумрудный город не мог вечно её оберегать. Она ещё доберётся до девчонки и её друзей. И когда она это сделает, первым, от кого она избавится, будет ОН.

Она больше не будет колебаться. Она превратит его в пепел.

И она позаботится о том, чтобы мелкая паршивка это видела.

* * *

Понадобилось время, чтобы смазать все шарниры Железного Дровосека, но совместными усилиями мы очистили его от ржавчины. Дровосек встряхнулся и потянулся с громким лязгом и скрежетом металла.

— Никогда к этому не привыкну, — почти прорычал он. — Глупое железное тело. Дурацкая ржавчина.

— Всё хорошо? — спросила я.

Он фыркнул, выпустив небольшое облачко пара.

— Нормально. Просто… раздражён, наверное. Но мне следовало бы спросить тебя то же самое. Ты в порядке?

— В порядке, — заверила я. — На меня просто накатила волна усталости… Не знаю, что на меня нашло. Что случилось?

— Не знаю, это заклинание и меня вывело из строя, — признался Железный Дровосек. — Это всё козни Злой Ведьмы. Очевидно, это была её ловушка, чтобы добраться до нас.

Я поёжилась. Снегопад уже прекратился, но снег остался лежать на цветочных полях, наполняя воздух лёгким холодком.

— Похоже, снег помог развеять чары?

— Точно. А теперь давайте убираться отсюда, пока Ведьма не выкинула что-нибудь ещё, — сказал Дровосек.

— Как вообще так внезапно мог пойти снег? — с любопытством спросил Лев, стряхивая снежные хлопья с маков.

— Должно быть, это Глинда! Я уверен, она почувствовала, что мы в опасности, и пришла нам на помощь! — гордо заявил Железный Дровосек. — Даже сейчас она заботится о нас. Я же говорил тебе, что она замечательная.

Страшила был странно молчалив, только кивал головой, пока Железный Дровосек говорил. Я заметила, что он встревожен.

— А ты, Страшила… ты как? — осторожно спросила я.

— М? — Страшила моргнул, уставившись на меня так, словно меня здесь вообще не было. Он снова моргнул и, словно вернувшись в настоящее, покачал головой. — Я в норме. Ты просто не на шутку напугала старое пугало, когда так внезапно заснула.

— Я не хотела тебя расстраивать, — сказала я. — Извини…

— Ты ни в чём не виновата, — заверил меня он. — Просто… мне было немного страшно, вот и всё. А теперь давай, идём отсюда поскорей.

Когда мы взобрались на ближайший холм, вдалеке мы увидели четыре или пять силуэтов, приближающихся к нам. Мы остановились, опасаясь нового нападения. Страшила с Дровосеком напряглись и машинально заслонили меня от них. Но когда фигуры приблизились, и мы смогли их разглядеть, я поняла, что это были люди верхом на лошадях, одетые в зелёную с золотом униформу.

Страшила, спотыкаясь, отступил на шаг и широко распахнул глаза. Но потом он вздохнул с облегчением, когда увидел, что форма, в которую были одеты всадники, отличалась от той, что носил Штурмовой отряд.

Пятеро мужчин подошли к нам, с любопытством глядя на нас сверху вниз. Я заметила эмблему с буквами «ОЗ» у них на груди, их форму, богато украшенную, но не совсем практичную, и сабли, висящие у них на поясе. Я взглянула на их лошадей, отметив, что это действительно были всего лишь лошади: у них в глазах не было того проблеска разума, который был у Льва. Мужчины натянули поводья, объезжая вокруг нас и пристально нас разглядывая.

Один из них, очевидно, лидер группы, обвёл нас взглядом, а затем остановил его на мне.

— Это ты Дороти? — спросил он.

Я выпрямилась. Он был средних лет, с аккуратно подстриженными усиками и светло-каштановыми волосами, и хотя он не был настроен к нам враждебно, его лицо выражало настороженность.

Я сглотнула.

— Кхм, да, сэр. Я Дороти. Дороти Гейл, — сказал я. — Эм… Добрая ведьма Глинда отправила меня в Изумрудный город к Волшебнику?

Мужчина задумчиво хмыкнул.

— А это?.. — спросил он, указывая на остальных моих спутников.

— Это мои друзья. Они помогли мне сюда добраться, — ответила я. — Они… тоже хотели бы попасть к Волшебнику. Если вы не против.

Мужчина ничего не ответил, но он сделал движение рукой, и окружающие его люди заметно расслабились, ослабив железную хватку на поводьях.

— У меня прямой приказ от Глинды Доброй доставить вас в целости и сохранности в город, особенно после недавнего нападения Злой ведьмы. Хорошо, что Глинда вовремя пришла вам на помощь, — отметил он. — А теперь пойдёмте со мной. Все вы.

Он возглавил процессию, а остальные всадники окружили нас со всех сторон, образовав, как я предположила, защитный строй. Страшила прижался ко мне, морщась, когда одна из лошадей принялась обнюхивать солому, торчавшую из многочисленных прорех на его одежде.

Её всадник, молодой мужчина с тёмной румяной кожей и вьющимися волосами, рассмеялся:

— Ты выглядишь как вкусная закуска для старины Дасти!

— Спасибо, я бы предпочёл, чтобы меня не ели, — поморщился Страшила.

Я встала между лошадью и Страшилой, бросив на мужчину неодобрительный взгляд, который, похоже, понял намёк и осадил свою лошадь. Страшила благодарно мне кивнул.

Прогулка до Изумрудного города прошла в неловком молчании. Никто из нас не знал, что сказать и стоит ли вообще заводить разговор со стражами. У меня не было никакого желания с ними говорить, как и у Страшилы, несмотря на то, что они не из Штурмового отряда. Всадники время от времени искоса поглядывали на нас. Очевидно, им было любопытно, что за странная у меня компания, и наверняка у них были вопросы, но, к счастью, они молчали и держались особняком.

Наконец мы пересекли маковое поле, и дорога стала шире. Прямо перед нами, возвышаясь и сверкая своим изумрудным великолепием, был город.

Наконец-то у нас получилось.

Главный стражник гордо указал на ворота.

— Добро пожаловать в Изумрудный город!