Думай, Гарри, думай! (джен)

— Да, — пожал плечами Малфой. — А чего ты удивляешься? Сириус — мой дядя. Не родной, двоюродный, но мама сочла его наилучшим кандидатом на роль моего крёстного, хотя отец и не был в восторге. Так всё-таки, зачем тебе знать о Сириусе?

Драко испытующе смотрел на Гарри, и в его лице не видно было ничего, кроме любопытства. Тем не менее, Дурсли сдержал готовое сорваться с языка признание. Не сейчас, и не Малфою первому.

— Ну, он известный и сильный волшебник, из чистокровной семьи, все его предки учились в Слизерине, а он поступил наперекор и пошёл в Гриффиндор… — промямлил он. — Мне показалось, он такой же отверженным, как я. Ну, ты понимаешь, имел всё — и всё потерял.

Гарри запнулся и подумал, что едва не проговорился. Драко дёрнул головой, он наверняка понял, что Гарри многое скрывает. Но допытываться больше не стал, махнул рукой и пошёл вниз по лестнице. Дурсли же побрёл в гриффиндорскую башню.

…Узнав, что Сириусу Блэку незачем бежать из Азкабана и прятаться, что он освободился и вновь стал добропорядочным членом магического сообщества, Гарри перестал волноваться за его судьбу, и перестал беспокоиться о том, что из-за какого-нибудь угла вылетит дементор. Значит, предстоял спокойный учебный год, и ему, Гарри, надо этим воспользоваться. Надо сделать всё, чтобы хогвартсцы больше не считали Дурсли трусом и слабаком, как сейчас перестают считать его тупицей. Гарри никогда не был мстительным, он умел прощать и всегда был готов протянуть руку поверженному обидчику. Но всё-таки сначала этого обидчика надо было «повергнуть».

Он не знал пока, хочет ли вернуть дружбу Драко, всё-таки неприятные воспоминания о «прежнем» Малфое никуда не делись. «Ладно, Малфой подождёт, — мысленно рассудил Гарри и усмехнулся: — Два года ждал, подождёт и ещё. Сейчас надо поставить на место Лонгботтома и его подпевал. Особенно Ро-наль-да. Думай, Гарри, думай, как это сделать».

И вскоре он сообразил, как лучше всего поквитаться с Уизли. Квиддич! Вид волшебного спорта, который обожали и Гарри, и Рон.

…Первая игра сезона, Гриффиндор-Слизерин, всегда вызывала особенное внимание у учеников Хогвартса. Во-первых, противостояние этих вечных соперников всегда выглядело захватывающим. Во-вторых, ребята за лето успевали соскучиться по любимому зрелищу. Ну, а в-третьих, эти команды всегда были хорошо тренированными, и именно они были первыми претендентами на школьный Кубок квиддича.

Гарри Дурсли уселся на трибуне на один из самых верхних рядов, чтобы лучше было видно всё происходящее. Он волновался так, как, наверное, не волновался сам выходя на площадку. В команде Гриффиндора он увидел всех знакомых игроков: первым шагал кольцевой Оливер Древ с повязкой капитана, за ним — три девушки-нападающих Джонсон, Белл и Спиннет, далее — вышибалы, конечно же, Фред и Джордж Уизли. Но кто ловец? Последним на площадку вышел Рон Уизли. Гарри даже рассмеялся, как точно он предугадал. Но затем он увидел слизеринскую команду — и смеяться ему расхотелось. Первым вышагивал кольцевой Майлс Блетчли, всё такой же квадратный и суровый. Затем шли нападающие — трое не знакомых Гарри парней. Вовсе не шкафоподобные громилы, а сильные и ловкие, они шли упругим шагом, уверенные в своей победе. Тот, кого помнил Гарри как капитана слизеринцев, громадный и устрашающий, как тролль, Маркус Флинт, топал, поигрывая дубинкой вышибалы. Второго вышибалу Дурсли тоже не знал. И вот появился ловец, на руке которого была повязка капитана.

Светловолосый парень широко улыбался и махал трибунам рукой. Болельщики радостно его приветствовали, причём, не только слизеринцы. Гарри растерянно заморгал, не веря собственным глазам. Седрик Диггори? В Слизерине?! Если бы вдруг у него ещё оставались какие-то сомнения, то сейчас они бы вмиг рассеялись: это был точно не его магический мир.

Слизеринская команда всегда была сильным соперником гриффиндорской, но сейчас, когда к физической силе прибавился интеллект — у «Львов» было гораздо меньше шансов на победу. Гарри быстро привык, что с его приходом в команду Гриффиндор стал главным претендентом на Кубок, но он также помнил, что до этого именно Слизерин был в течение нескольких лет бессменным школьным победителем. Сейчас, судя по разговорам вокруг, победная серия «Змей» прервана так и не была.

Как и в пуффендуйской команде, капитан Диггори не зря занимал своё место. Теперь слизеринцы были отлично организованы. Крупные и мощные вышибалы чётко выполняли свою работу, и даже если отбивать бладжеры им приходилось не дубинкой, а собственными конечностями, они легко справлялись с этой задачей. А уж принять тяжёлый мяч в собственную грудь, прикрывая собой нападающих, им и вовсе никакого труда не составляло. Нападающие же, не только сильные, но и ловкие, играли агрессивно и очень слаженно, доставляя немало волнений не только кольцевому Древу, но и девушкам-нападающим. Ничего не было удивительного в том, что игра почти всё время шла над гриффиндорской половиной площадки. Но Гарри, конечно же, пристальнее всего наблюдал за ловцами. Он помнил, что Седрик играл очень хорошо, но вынужден был признать, что высокий рост и длинные руки Рональда были неплохим подспорьем. Если бы не его вспыльчивость и нетерпеливость, Уизли мог бы быть хорошим ловцом. А если бы ещё метла у него была поновее… Гарри невольно вздохнул, вспомнив свою совершенную «Комету», подарок Сириуса.

…Игра закончилась со вполне предсказуемым счётом, 220:40 в пользу Слизерина. Кроме болельщиков Гриффиндора, все остальные радостно кричали и размахивали флажками. Гарри Дурсли стал поспешно пробираться сквозь ликующую толпу вниз, к площадке, намереваясь поговорить с капитаном команды своего факультета. Он притаился в тени трибуны возле раздевалки. Сначала вышли девушки. Они были расстроены, едва не плакали и шли молча, крепко держась за руки. Затем появились все трое Уизли. Близнецы наперебой выговаривали Рону, а тот, сердитый и раскрасневшийся, едва вставлял слова оправдания, отмахиваясь от братьев и мотая головой со слипшимися мокрыми волосами. Дождавшись, пока они скроются из виду, Гарри юркнул в раздевалку.

Поникший Древ сидел на скамейке, и его фигура, казалось, олицетворяла собой безнадёжность.

— Привет, Оливер, — сказал Гарри.

— Привет, — вяло отозвался тот. — Чего пришёл? Ругать меня, бездарного капитана, за проигрыш? Можешь не утруждать себя. Сильнее, чем я сам себя ругаю, может это сделать, разве что, МакГонаголл. Она сказала, что если мы в этом году не возьмём Кубок — я вылечу не только из капитанов, но и из команды…

Он глубоко вздохнул.

— Вот я и хотел как раз поговорить с тобой об этом, — промолвил Дурсли.

— Да? — без интереса, устало обронил Древ. — И что же ты можешь такого сказать?

— Ну, например, я знаю, что нужно сделать, чтобы Гриффиндор выиграл оставшиеся матчи и всё-таки получил Кубок квиддича.

Глаза Оливера стали размером больше галлеонов, когда он уставился на щуплого лохматого очкарика:

— Ты? Знаешь? Я этого не знаю, даже МакГонаголл этого не знает, а ты — знаешь?! Ну, и что же, по-вашему, нужно сделать, мистер Как-там-тебя-звать?

— Гарри. Дурсли. …Надо взять меня в команду. Ловцом вместо Уизли.

Капитан команды даже дар речи потерял от такого нахальства. Он хлопал глазами и беззвучно открывал и закрывал рот. Воспользовавшись этим, Гарри деловито продолжил:

— Вот, смотри. Наша команда продула сейчас 180 очков, так? Следующая игра с Пуффендуем. Мы сможем отыграться?

— Ну, не знаю, — вымолвил всё ещё обалдевший Древ. — Ловец у них не очень хороший, но кольцевой просто непробиваемый. Если только девчонки ухитрятся ему забить, и если Рон сможет поймать снитч…

— Вот именно, «если». Поставь меня на игру, Оливер, — твёрдо сказал Дурсли и ударил кулаком по ладони. — Увидишь, я словлю его без всякого «если».

Тот смотрел в лицо Гарри и как будто пытался разглядеть причину его уверенности. Гарри же чувствовал, что сейчас полыхает таким фанатизмом, который всегда отличал самого Древа.

— …Ну, что ты теряешь? — продолжил он давить. — Неизвестно, победишь ли ты с Роном. А со мной — победишь точно.

— …А с чего ты вообще взял, что сумеешь играть ловцом? — вдруг спросил Оливер. — Я тебя и на тренировках-то ни разу не видел. И на отборе в команду тебя не было. Раз ты так уверен, что играешь лучше Рона, чего ж не пришёл?

— Ну, не пришёл и не пришёл, — нахмурился Гарри, — сейчас пришёл. Хочешь, испытай меня. Хоть прямо сейчас!

Он гордо вскинул подбородок и посмотрел на Древа даже с некоторым вызовом. Тот быстро бросил взгляд на дверь и опустил глаза. Гарри понял, что капитан очень не хочет возвращаться в Замок, где каждый встречный гриффиндорец наверняка будет его упрекать в проигрыше команды. И для этого ему сгодится любой предлог.

— Ла-адно.

Оливер нарочито неторопливо встал со скамейки:

— Бери метлу и пошли на площадку. Я принесу мячи.

…Гарри так соскучился по полётам, что согласен был летать даже на не самой лучшей школьной метле. А обычные тренировочные мячики, похожие на магловские теннисные, которые бросал ему Древ сначала равнодушно, но потом всё более увлекаясь, словно сами летели ему в руки. Наконец, впечатлённый капитан рискнул выпустить настоящий снитч. Дурсли понимал, что сейчас очень многое решается в его дальнейшей жизни в этом чужом, неудобном и недружественном к нему Хогвартсе. Он взлетел над площадкой, завис примерно посередине и внимательно осматривался в поисках золотистой искры. Конечно, его теперешнее волнение не сравнить было с азартом во время матчей, да и других игроков, которые могли бы помешать, вокруг не было. Но он должен был доказать, что он достойный сын Джеймса Поттера и в этом мире. Он должен придать этим уверенность самому себе.

Наконец, Гарри заметил, что снитч висит возле одного из колец на дальней стороне площадки. Он развернулся и понёсся туда. Да, школьная метла «Чистомёт-5» ни в какое сравнение не шла с его верной «Кометой»! Неповоротливый, он всё время норовил отклониться вниз и влево. О послушании Кометы малейшему движению седока можно было даже не вспоминать. И тем не менее, Гарри успешно догнал и поймал крылатый мячик.

— Вот! — торжествующе сказал он, протягивая трофей капитану. Тот осторожно высвободил снитч из его кулака и уложил на место в сундук. Заперев замки, Оливер внимательно посмотрел на Гарри. Он был явно впечатлён.

— Ну, что ж, — еле разлепил он пересохшие губы, — приходи завтра на тренировку, Гарри Дурсли. Я беру тебя в команду. В матче с Пуффендуем будешь играть ты.

Гарри был так счастлив, что едва не набросился на Древа с объятиями и поцелуями. Вместо этого он кивнул и убежал. Сначала он поставил метлу на стойку и даже тихонько поблагодарил её. А затем степенным шагом, с загадочной улыбкой на лице вернулся в расположение своего факультета.