Принц-половинка (джен)

Городище, оправдывая свой статус столицы, раскинулось широко, взбираясь на холм и обнимая его извилистыми переулками, как медведь — лапами. Насыщенный запах человеческого жилья приветствовал гостей ещё раньше, чем привратники, а канавы, переполненные нечистотами и мусором, явно демонстрировали присутствие развитой цивилизованной культуры.

Так мог пахнуть Лондон, или Париж, или Брюгге. Или любой другой город позднего средневековья, в котором живёт больше десяти тысяч человек. В этом отношении ничего не менялось, независимо от смены полотнища.

С торговцами распрощались, миновав городские ворота, которые немного напоминали завал брёвен — наваленная в подобии частокола вкривь и вкось куча дров, захлопнуть которую в случае опасности не будет никакой возможности. Учитывая, что правил всеми признанный злодей Зябр, а основные возможные противники обладали крыльями и дышали огнём, в воротах действительно не было необходимости. Скорее, наличие ворот у города — вопрос статуса. Символ безопасности, которой не было.

Ильяна шла, едва не крадучись, лицо её выражало недовольство.

— Давно тут не бывала, Рыр, — пояснила она, наморщив нос. — Тягостный дух…

— Сомневаюсь, что раньше Городище пахло лучше, — выразил сомнение Снейп, но она отрицательно качнула головой:

— Одно дело — запах. А другое — дурное чутьё.

— Значит, нам лучше здесь не задерживаться.

— На рынок заглянем обязательно, у нас припасы заканчиваются.

Северус вообще был против посещения столичного града — продукты можно было раздобыть и в Речном, и в любом другом мелком селе по дороге, но встреча с отрядом лютней вынудила удвоить бдительность. Им нужна информация, и проще всего её получить в большом городе, где расспросы заезжих деревенщин не будут вызывать подозрений. Они решили не останавливаться на ночлег, но побродить по рынку, потолкаться в трактирах, послушать языкатых тётушек и словоохотливых праздных горожан, которые не прочь посплетничать за кружечкой хмельного киселя.

Мощёные улицы оказались достаточно широкими для того, чтобы не прыгать из-под колёс, но концепция канализации этому миру пока была неведома, и Снейп радовался, что на нем сапоги, а не туфли, и мантия упрятана глубоко в сумке. Полоскать края одежды в нечистотах ему не хотелось.

Не отойдя и полумили от ворот, они услышали странное влажноватое хлюпанье или шорох, природу которого с непривычки определить было сложно. Оглядевшись по сторонам, Снейп с трудом сдержался от того, чтобы выругаться. К ним подлетал вполне себе живой… глаз. Крупный, размером с дыню, он зорко оглядывался, время от времени моргая. Крыльев у глаза не было, он передвигался, вращая зрительным нервом на манер вертолётных лопастей. Северус не мог определить, что он чувствует по отношению к создателю Этого — восхищение мастерством или отвращение. Тот, кому пришло в голову подобное создание — гениален, но явно болен.

Интересно, глаз вырастили искусственно или вырезали у исполинского животного? И куда дели остальные части? С какой вероятностью им потом встретится по пути гигантская блуждающая лапа? Ползучая автономная пасть, щёлкающая челюстями? Катающаяся по дорогам безглазая голова? Что сделали с костями? Пустили на заборы и сторожевые вышки? А гирлянды зубов развесили в качестве устрашения, чтобы в ветреную погоду они зловеще постукивали, напоминая о близости смерти? Снейп сильно надеялся, что подобные мысли лишь часть его нездорового, травмированного тёмными практиками воображения, и никому подобное в голову не приходило. Хотя, конечно, могло. Если судить по глазу-вертолёту.

— Это что? — не имея сил отвести взгляд, поинтересовался он.

— Кабы мне знать, очередная мерзость, выращенная Зябром, — прошипела полевиха и сплюнула.

Глаз покрутился и уставился прямо на них, будто фокусируя внимание на незнакомых лицах. Снейпу вспомнились камеры слежения, которые постепенно появлялись на улицах магловского Лондона, и на душе поселилось неприятное предчувствие. Ведь они только улизнули из замка волшебника, а теперь снова думать, как скрыться от летающей зоркой образины.

— Допустим, лютней сопровождал и направлял душегубец. Но кто управляет глазом? — тихонько спросил он, стараясь не шевелить губами. — Кто видит изображение?

Он надеялся, что за неимением ушей таинственные наблюдатели обходятся картинкой.

— Знать не хочу, Рыр, — честно ответила Илья. — Нам бы убираться подобру-поздорову.

Едва не бочком, не спуская глаз с пугающей штуковины, они торопливо обошли глаз и заторопились прочь по улице. Летун чуть покачался в воздухе, будто сомневаясь, а после медленно поплыл за ними следом. Не особо торопясь, будто прогуливался. Как ни парадоксально применять словечко «прогуливаться» в отношении глаза, у которого нет ножек.

Неприятный чавкающий шорох, который издавал нерв-пропеллер, не был особо громким, но заставил путешественников нервничать.

— Пятки чешутся, так и тянет сбежать поскорее, — призналась Ильяна, и Северус еле заметно кивнул. Ещё бы. А до того хорошенько долбануть по твари посохом, чтобы неповадно было шпионить.

— Не напрасно вы с бабой Петей говорили, что мне придется много бегать, — с показной насмешкой пробормотал он, хотя и понимал, что подобной бравадой её не обмануть. Илья даже не пыталась изображать веселье, только рыскала по переулкам, будто искала укрытие. Глаз не отставал.

Если за ними следят, значит, в чём-то подозревают? Или под такой «присмотр» попадают все новоприбывшие гости Городища? Или дело вовсе худо, погрызенный душегубец сумел-таки сбежать с болот и сообщить господину, что по его голову идут растрёпанная полевиха и угрюмый носатый тип с длинной палкой? Варианты приходили в голову один другого мрачнее, но в таком сопровождении сворачивать в трактир не хотелось. Там их очень быстро найдут. Напрасно они сюда сунулись.

— Попробуем затеряться в толпе, — тихо предложил он, и Ильяна кивнула, прокладывая им дорогу к рынку.

Очень скоро на пути стали попадаться развалы с овощами, скобяными товарами, лотки со снедью, которых становилось больше. Лавка бондаря соседствовала с горшечником, напротив торговали домотканными половиками и отрезами грубой ткани. Здесь можно было найти сушёные грибы, мочёные фрукты, глиняные свистульки и деревянных зверьков, пойманную в полях и лесах дичь, домашнюю скотину и живую птицу. Сыры, колбасы, мёд в сотах и больших кадках, странного вида пастилу и варенье, сухоцветы и пучки лекарственных трав. Торговцы дорогими тканями и ювелиры держались обособленно, в отдалении от плохо пахнущих кожевников и мясников. Лоточники разносили по рядам конфеты, пирожки, семечки и горячий местный компот, наливая напиток в кружку с добавлением горсти терпких ягод.

В воздухе раздавался звон кузнечного молота, шипение, плеск, птичьи вопли, смех и зазывные крики.

Оказавшись в толчее, Снейп немного растерялся, за месяц в лесу отвыкнув от шума, но быстро взял себя в руки, внимательно осматриваясь. Внешне всё выглядело мирно и благополучно, если не обращать внимание на молчаливых стражей в чёрной коже на каждом перекрёстке и атмосферу страха и обречённости, сквозящую в разговорах и взглядах жителей. Похожие настроения царили в Хогсмиде и на улицах магических городов, когда Британию во время Первой магической войны третировал Волдеморт.

Для того, чтобы рассеять подозрение, они иногда останавливались, приценивались к товарам на прилавках. Илья купила сушёных овощей и мешочек муки, в другом месте беспечно торговалась за пакет вяленого мяса. Им удалось купить без приключений чай, домашний овечий сыр и крупу, но дорога вывела их на рыбный рынок, и здесь они решили сбросить парящий над толпой «хвост».

Ильяна будто случайно толкнула лоточника, ныряя в сторону, задела другого. Тут же поднялся шум. В суматохе им со Снейпом удалось нырнуть под тент и затаиться, пока покупатели и торговцы спорили. Глаз, потеряв из виду объект наблюдения, приподнялся повыше, покрутился, сканируя местность, а после тональность его гудения изменилась. Нерв начал вращаться быстрее, гул стал ниже, громадные ресницы хлопали не в такт, будто передавали сообщение семафором, и откуда-то раздался мерзкий вой, как от расстроенной трубы.

Северус ощутил движение силы. Это не была привычная магия, скорее, что-то чуждое, маслянистое, мерзкое, липкое. Будто по лицу провели куском тухлого разлагающегося мяса. Илья нечего не заметила, но и так понимала, что дело оборачивается худо. А Снейп решил, что если так проявляет себя сила морознавца, он не желает иметь с этим ничего общего. Чуждое, гадкое искусство, которое полностью противоречит его натуре. Даже тёмные чары, знатоком которых он являлся, не были столь отвратительны.

Люди на рынке, услышав гул, замерли и принялись оглядываться. Тревога на их лицах граничила с ужасом, видимо, они лучше представляли, чего ожидать, хотя Снейп пока не мог понять, с какой стороны подстерегает очередная подлянка. Долго гадать не пришлось. Рыба, лежащая на ближайшем прилавке, пошевелилась. Северус попытался убедить себя, что в этом нет ничего удивительного — на рыбном рынке вполне можно встретить каких-нибудь судаков, борющихся за жизнь. Но эта рыба была давным-давно мертвой, без головы и копчёной!

— Илья, ты тоже это видишь? — уточнил он, напрочь забывая о псевдонимах.

— Ещё бы, хоть лучше не видать, — кивнула она, снова вытягивая из крепления свою дубинку. Северус вздохнул. С рыбой драться ему ещё не приходилось.

Первыми в атаку кинулись серебристые крупные рыбины, напоминающие по виду зеркальных карпов. Их было много, целый воз, перестеленный сырым камышом и укрытый сверху влажной тканью. Так хозяин пытался подольше продержать рыбу если не живой, то хотя бы свежей, но не особо преуспел и дохлая попахивающая рыба стала орудием для воплощения магии Зябра.

Раздались вопли и поднялась паника. Стражи пытались пробиться к месту инцидента, но толпа отнесла их в сторону, не позволяя слугам Зябра приблизиться. Те, кому не повезло оказаться в эпицентре злого колдовства, вступили в бой, хотя в этом хаосе сложно было проявить высокое воинское искусство. В ход шли ножи, тяжёлые разделочные доски, просто палки и куски жердей. Всё больше рыбы поднималось в воздух, но их встречало дружное сопротивление.

Снейп старался не высовываться, но ввязался в драку вместе со всеми, пусть недостаток пространства и мешал ему орудовать посохом в полную силу. Магией он пользоваться не хотел, — слишком много вокруг посторонних глаз, но сохранял присутствия духа. Что ему какая-то рыба?

— У тебя есть план? — поинтересовался он, отбиваясь от роя зомби-селёдок.

— Драться врукопашную с таким меня не учили! Вот ведь пакость! — испуганно взвизгнула, уворачиваясь от очередной зубастой склизкой туши, Илья. — Ненавижу рыбу!

Всеобщая свалка набирала обороты. Женщин и детей запихнули под прилавки, мужчины размахивали лопатами, ножами и двузубыми длинными вилками, насаживая на зубцы кровожадную извивающуюся рыбу или пригвождая озверевших умертвий к земле. Над всем парил глаз-летун, который рыскал по сторонам и в этой мешанине тел, рук и летящей в разные стороны требухи пытался обнаружить своих поднадзорных.

— Чего он прицепился? — сердито пробурчала Ильяна, которая во всей этой чешуе напоминала теперь типичного обитателя Черного озера. Зато в подобном виде их сложнее было узнать.

— Может, ему лица наши не понравились, — предположил Снейп, отплёвываясь. — Или он просто преследует всех захожих полевих.

Он задумался — если вломить по глазу, связь нарушится? Потоки чуждой магии больше не ощущались, но глаз продолжал подавать редкие сигналы, будто направлял рыбное восстание. Северус с горечью решил, что полагаться на собственное везение не стоило. Он, откровенно говоря, никогда не был особо удачливым, и нынешняя ситуация не исключение. Лишь подтверждение правила. А он считал Хогвартс хлопотным местом! Там его кусал цербер, тут — сушёные караси, но и то, и другое одинаково неприятно.

— Терпеть. Не могу. Рыбу! — сообщил он, с каждым словом отбивая очередную тушку.

— Я тоже. Никогда не любила, — уныло согласилась Илья. Ей, ввиду хрупкой комплекции, доставалось от рыб больше, и было заметно, что она начинает уставать.

Заприметив упавший невдалеке тесак, Северус рискнул — подцепил оружие чарами и заклинанием левитации с силой отправил его в полёт, понадеявшись, что следов его волшбы не смогут обнаружить, а произошедшее посчитают случайностью. Ну, прилетело и прилетело. Значит, нашёлся среди селян кто-то достаточно меткий.

Глаз разлетелся на части, как переспелый арбуз, забрызгивая всё вокруг ошмётками, хотя, учитывая, что улица и так была укрыта чешуёй, рыбным фаршем и потрохами, разница оказалась незначительной. Вдали снова загудело. Летучая рыба, которая раньше действовала достаточно слажено, не покидая территорию рыбного рынка, заметалась и кинулась в разные стороны. Хаос ширился, захватывал одну улицу за другой, но путешественники не стали дожидаться, пока сюда сбегутся стражи со всего Городища и наведут порядок, показав виноватых. Им пора было спешно уносить ноги.

Бегство из города прошло стремительно и сумбурно, не было и речи о том, чтобы кого-то расспрашивать — тут бы ноги унести. Переполох на улицах позволил им ускользнуть, а за ворота они пробрались под прикрытием телеги, которую в спешке тянул паникующий ройг. Он мотал башкой, ревел, и стражники у ворот не решились его трогать, как и не заметили беглецов.

Дальше к морю решено было пробираться тайком, остерегаясь людей и дорог. Это было не так просто, учитывая, насколько густо населены окрестности столицы, но, полагаясь на «нюх» Ильяны, им удавалось прятаться, пропуская мимо разъезды стражей в чёрном.

В отличие от прежнего встреченного отряда, это не были пугающие лютни, скорее странно заторможенные, явно одурманенные люди. Ильяна пояснила, что оживлённых чудовищ направляют в леса, их не жалко, а здешние манкурты — охранители городов и сёл, должны меньше пугать своим видом обывателей. Хотя жестокостью своей не отличаются от кровожадных монстров.

Канавы, овраги, сеновалы, чердаки полузаброшенных поселений, — беглецам удавалось найти приют на ночь, предпочитая места безопасные, а не уютные. Ильяна искала укромные углы, а Северус накладывал вокруг щиты. Огонь не разводили, спать приходилось по очереди, вполглаза, но эти логова были надёжнее, чем трактир.

Снейп не переставал думать, как их могли засечь, если раньше в Городище они не появлялись, но вскоре получил подсказку в очередном сне. Болотный правитель давно не являлся ему, но визит был ожидаем. Северус знал, что подобные упрямые мерзавцы так просто не отступают, поэтому спокойно ждал.

Болотник не подвёл и явился с визитом, когда они уже подходили к морю и устроились на короткий ночлег в каком-то сарае. Болотный хозяин до сих пор не пришёл в себя после визита «гостей», или же некоторые из них до сих пор у него блуждали. Он выглядел потрёпанным, избитым и злобным, почти потеряв человеческий облик и окончательно проявив истинную сущность монстра с острыми клыками и хищным оскалом.

— Я тебя дос-ш-штану, — глухо, как варан, пообещал-прошипел он, посверкивая желтизной глаз. — От меня не уйдёш-шь! Любой бочаг, лужица, болотце — мои глаза, я тебя везде найду!

— Только болтать и можешь. Не переживай, я тебя жду, — замахиваясь посохом, отозвался Снейп, но в тот же момент кошмар оборвался. Болотное чудовище не желало снова получить по наглой зелёной морде.

Ещё через день они оказались на побережье, выбравшись на берег Краевого моря из скопления дикорастущих зарослей. Скалистые склоны угрожали расправой невнимательным рыбакам, а скудная почва не обещала богатого урожая. Поблизости не было крупных деревень, только небо, вода, мрачные острые глыбы, омываемые волнами, да кусочек суши, который нельзя было назвать пляжем, скорее, кромкой, опоясывающей скалы и щедро усыпанной галькой.

Ильяна хорошо знала здешние места по своим прежним посещениям. Раньше у старой Петерины здесь жили знакомые, но и те решили сняться с места и перебраться подальше от острова Зябра.

— Во-он там, в дне пешего пути находится порт Любимый, — указывала она направление, как заправский гид. — А ежели идти кругом, скоро попадёшь в Хвосты. Или Вяльницу. От Пальца к Носу, там они по соседству, — торопливо поясняла она. Северус кивнул. Он уже знал, что часть побережья изрезана, а крохотные мыски окрестили по названию частей тел — Палец, Нос, Ухо, — так местным было проще ориентироваться. Хотя он подозревал, что в ходу рыбаков имелись и другие, менее цензурные названия.

По тому же принципу назывались и местные поселения, крохотные, в каждом из которых жило от силы три-пять рыбацких семей: Хвосты, Зубцы, Хребтина, Чешуйное, Плавни.

Места пользовались дурной славой, рядом обитал Зябр, но людям нужно было как-то выживать, поэтому те, кто остались на свой страх и риск, мирились с неудобным соседством, питаясь дарами капризного, переменчивого и опасного моря, которое могло накормить, а могло извергнуть из себя опасность, которой невозможно противостоять.

Скоро им довелось столкнуться с подобным случаем. Держась недалеко от берега, путники избегали людей, огибая деревушки. Но вскоре им попался очередной крохотный посёлок, который на первый и на последующие взгляды выглядел заброшенным. Не перекликались голоса, молчали животные. Лишь шум моря да гул ветра нарушал царящую вокруг тишину. Переглянувшись, они решили приблизиться и осмотреться, предпочитая не думать, что они пожалеют о собственном любопытстве.

Единственная улица пустовала, двери домов остались открытыми, а внутреннее убранство — нетронутым, будто жители в один день поднялись и покинули обжитое место, абсолютно ничего с собой не взяв. На заборах сушились оборванные ветром сети, а на верёвках, натянутых во дворах, раньше вялилась рыба, но её давно обглодали птицы.

Уныние и запустение этого места вызывало неприятные мурашки и разумные опасения — вдруг неведомая опасность сохранилась, ждёт, чтобы исподволь поразить чужаков, которые так беспечно сюда заглянули. Ильяна шумно втягивала воздух, будто пыталась по запаху определить, откуда ждать неприятностей, а Северус поудобнее перехватил посох, готовый в любой момент ставить щит или отражать удар.

Они прошли деревню насквозь, но так и не увидели никого живого — людей, домашней скотины, даже мышей. Только морские птицы реяли в вышине, перекрикиваясь резкими тонкими голосами.

Недалеко от крайнего дома на гальке нашлась тонкая рукописная книга с желтовато-серыми пергаментными листами, и Снейп удивился: неужели здесь был кто-то грамотный? Он поднял книгу, перелистнул, но не смог разобрать ни слова — влага, хлопья морской пены и дождевые капли превратили строчки в кляксы, сделали текст совершенно не читаемым, и, даже если там имелась какая-то важная информация, она оказалась утраченной. Оглядевшись, он вернулся и сунул книгу между штакетин забора. Брать её с собой он не собирался.

От деревни они уходили с поспешностью, граничащей с бегством, и долго ещё перед глазами Снейпа стояли тёмные дома с распахнутыми настежь дверями и небольшими мутными окошками, затянутыми вместо стекла рыбьим пузырём.

Отойдя на достаточное расстояние, когда крохотные очертания домов растаяли в тумане, он задумчиво признался:

— Никогда подобного не видел… Что могло приключиться? Кто мог их забрать?

— Море. Их забрало море, — продолжая осматриваться во все стороны, ответила полевиха. — Их следы вели на берег и дальше…

Она недовольно поморщилась, понимая, что Снейпу нужны подробности, и пояснила:

— Недаром же меня зовут полевая дева. Я следы читаю и путь завсегда разведаю. Особенно если путь тот — последний.

Сказав это, она ушла вперёд и наглухо замолчала. Северус представил, насколько тягостным должно быть это место для Ильи, если сам он, ко многому привычный, остался под таким впечатлением. Полевиха верила в жизнь, старалась делать добро, но место, которое они покинули, целиком пронизано духом смерти. Снейпу не нужно было гадать, кому это выгодно, и подумал, что у него появляется всё больше счетов к зарвавшемуся морознавцу.

Догнав Ильяну, он сообщил ей:

— Вы притащили нужного принца, — и получил в ответ робкую, немного помятую улыбку. Действительно, местные принцы для этого не подходят. Для того, чтобы искоренить настолько могущественное зло, нужно быть злом самому.

Следующим местом для ночлега стал небольшой грот, в котором нашлись запасы сухих дров и старое кострище. Видимо, здесь иногда останавливались рыбаки или местные ребятишки. Пустая деревня осталась далеко позади, море беззаботно бормотало, перекатывая камешки в прибрежной пене, и напряжение немного спало.

Луны в небе заводили свой медленный танец, вот левая начала оборот, громадная, более насыщенная, чем её соседка, на несколько тонов темнее и с отчётливыми отпечатками кратеров на поверхности.

— Хранитель и Невеста, — указывая на них, сказала Илья. — Ходят поверья, что он защищает, принимает на себя удары, пока она беззаботно кружит в нарядном свадебном платье.

Правая луна, немного посветлее, действительно казалась более целой, с равномерной зеленовато-перламутровой оболочкой. Северус вспомнил курс астрономии, который проходил в Школе, и почесал нос. Прошлые знания были плохо применимы к его нынешней действительности. Может, Хранитель тяжелее, поэтому притягивает к себе больше? Или на Невесте имеется какой-нибудь защитный слой? Или повреждения не видны обычным глазом, потому что вторая луна из желе, и пролетающие куски космического мусора там просто тонут? В этом странном мире ни в чём нельзя быть уверенным.

Они перекусили, посох занял своё место у входа, и вскоре Ильяна уже тихо сопела, даже во сне не переставая хмуриться. Северус продолжал смотреть на небо, море, вдыхал прохладный солоноватый воздух и думал.

Ценой значительных усилий они достигли Краевого моря, но это только половина пути. Им нужно незаметно попасть на хорошо охраняемый остров, добраться до цитадели Зябра, и наивно ожидать, что всё пройдёт запросто. Вряд ли туда ходит паром, или наберётся хотя бы десяток пассажиров, желающих посетить этот остров по доброй воле.

Метла была бы кстати, но плох злодей, у которого нет хорошей защиты. Вряд ли Зябр не предусмотрел возможности появления летучих лазутчиков. Северус отчётливо представил летящий ему наперерез эскадрон глаз-вертолётов и окончательно отказался от этой затеи. Нужно искать другой путь.

Он наблюдал, как двойная лунная дорожка переплетается на волнах и жалел, что его силы не хватит на то, чтобы заморозить себе надёжный мост. Он может трансфигурировать лодку — у него же получилась отменная ванна, — но Снейп не был мореходом. Он даже вёсла в руках не держал, ему это было без надобности. Возможно, подходящими навыками владеет Илья, но зачем ей такому учиться, если она следопыт, а не моряк? Хотя от бабки Петерины всего можно ожидать. Даже того, что она решит обучать свою подопечную морскому делу.

Он решил спросить об этом утром, а пока насладиться музыкой. Мелодичные нежные переливы девичьих голосов плыли над морской гладью, невесомые, прозрачные и эфемерные, как лунные блики. Невидимый хор так гармонично вписывался в окружающую действительность, что Северус осознал, что завороженно слушает, только когда начал в такт песне покачивать носком сапога. Он настороженно оглянулся, коснулся плеча Ильяны, но та не просыпалась. Обычно полевиха спала очень чутко, но не тогда, когда в дело замешана магия.

— Жучьи чары…

Северус поднялся, приблизился к выходу из грота, под прикрытием щита выглянул наружу и рассмотрел хоровод молодых простоволосых девиц привычного уже зелёного цвета. Они танцевали, взявшись за руки, напевали, а Снейпу сразу вспомнились истории про сирен. Он знал, что некоторые из этих существ — фольклорная выдумка, страшилка для моряков, но другие, как те же русалки, — вполне настоящие монстры повышенной степени опасности. Морские обитатели, которых сам он знал и препарировал, очаровывать голосом не умели, но о здешних он практически ничего не знал, кроме того, что на Илью их сонные чары подействовали превосходно. Как и сила оголовца. Наверное, это из-за того, что Ильяна — местная и более восприимчива к их «чудесам», тогда как сам Северус до сих пор считал себя чужаком, на которого магия здешних волшебных созданий действовала не так интенсивно.

Пользуясь тем, что остался незамеченным, он наблюдал за танцами, размышляя, стоит ли ему разогнать вечеринку, или пусть резвятся, когда заметил невысокую фигурку девочки в потрёпанной платье, которая приближалась к морским плясуньям. Она двигалась нехотя, слегка заторможенно, а русалки пели, хихикали, манили ребенка к себе. Северус нахмурился, перехватывая посох и оглядываясь. Позади спала Илья, которую не хотелось оставлять без защиты. Но вот перед его глазами заманивали в ловушку невинное дитя, которому с виду нет и шести.

— Тварь я дрожащая или право имею? — пробормотал он, вспоминая странную поговорку Долохова, и вышел наружу, запечатывая за собой вход. Какое-то время его щит продержится, но лучше не задерживаться и постараться вернуться побыстрее.

Он заторопился к берегу, где девы уже почти завели девочку в воду, и взмахнул посохом, отгоняя волну. Вместо того, чтобы испугаться, местные русалки запели громче, окружая уже его.

— Попался! — радостно воскликнула одна из них, когда круг сомкнулся, и при свете лун Снейп разглядел, что все вокруг него относятся к одному виду — большеглазые, с чешуйками на переносице и сверкающими глазами. Даже девочка, которую он хотел спасти, скалилась, посверкивая треугольными зубами. Действительно, попался на уловку, как последний доверчивый кретин!

— Да сколько можно-то?! — В сердцах воскликнул зельевар, когда его в один момент спеленали широкие плети водорослей, а шею сдавило особо тугим стеблем. Посох налился светом и угрожающе загудел, но одна из девиц пригрозила:

— Потише, или снесём твоему хозяину голову!

В подтверждение её слов давление усилилось, и Северус медленно кивнул, давая посоху знак не атаковать. Он мог скастовать огонь, сжигая всех вокруг, но рисковать при этом шеей не хотелось. Им хватит секунды, чтобы переломать ему позвоночник. Ничего, он же не безрассудный юнец, а раз его держат заложником, значит, пара минут на переговоры у него имеется. Поэтому он пустил в ход свой змеиный язык, обильно используя обороты, которых наслушался в Избушке:

— Девы морские, весьма вы хитры да разумны, и голоса ваши — будто сладкий нектар… Но чем я могу вам сгодиться, такой неказистый да невзрачный…

Он болтал, ощущая, как его постепенно затягивают всё глубже в воду, и гадал, сможет ли невербально начаровать заклятие головного пузыря. Посох из рук он не выпустил, но махать им не мог — путы из водорослей спеленали его туго, позволяя делать небольшие шажки, едва не падая от набегающих волн, но не позволяли сотворить мало-мальски серьёзное волшебство, тут же угрожающе сжимаясь при любом неудобном повороте.

Морские девы продолжали мелькать, бегать вокруг него, радостно чирикая и перекликаясь, как касатки, которые загнали на льдину жирненького тюленя и теперь собираются им отобедать. Сравнения получались нерадужными, а вода уже касалась груди. Северус не позволил себе паниковать, пусть и очень хотелось, но, приложив побольше усилий и извернувшись, умудрился создать вокруг головы защитный купол — весьма вовремя, так как в тот момент вода уже доходила до ноздрей. Поняв, что он пока не собирается тонуть, русалки зашипели, но лезть не стали. Похоже, незнакомое колдовство заставляло их нервничать. Тем не менее, под водой они стали намного активнее, движения гибких тел казались более хищными, а глаза засияли, как фонари рыб-удильщиков.

На удивление, на дне оказалось довольно светло — фосфоресцирующие светом сияли подводные растения, мимо проплывали вереницы светящихся рыбок, да и сами русалки невообразимым образом сияли. С их волос, рук, мерцая, слетали небольшие кусочки света, будто чешуйки отлетали с кожи, продолжая ярко светиться. Вокруг царило оживление, и в другое время Снейп с удовольствием полюбовался видами, собрал пару ракушек, морских звёзд, местных гадов и улиток, но не теперь, когда его похитили и пленили. Он сделал вид, что покорился, и его смирение воодушевило русалок.

Морские зеленокожие красавицы сходились и расходились, танцевали, отбивая ритм маленькими босыми ступнями. Странным образом им удавалось идти, а не плыть, вести себя уверенно, как на суше, хотя Снейп ощущал, что его ноги постоянно отрывает от дна, и от всплытия его удерживают ползучие водоросли. Балахоны русалок в воде колыхались, не поспевая за движениями, облепляя ноги. Они пели и приговаривали, сопровождая вопросы и увещевания игривыми разворотами, образуя завихрения и водовороты, стряхивая с пальцев искорки света, которые будто стекали с их плеч вниз, рассыпаясь вокруг сияющими бусинами и вовлекаясь в танец причудливым украшением.

— Нам сказали, что пройдёт здесь чаровник могучий, сильный, статный… Мы следили, увидали, захотели… Зачем тебе уходить? Здесь же лучше, будь с нами, волшебник студёный, суровый, мы будем к тебе ласковы, забудь всё, что было на суше, брось, скинь защиту, окунись в воду… Пусть прошлое растворится, как пена морская, лёгкая, летучая…

— Отпустите меня, красавицы, — запихивая подальше желание браниться, отозвался Снейп. — Меня на поверхности дела ждут важные и подруга.

— Что та подруга? Видели мы ее — мелкая, страшная, растрёпанная, то ли дело мы — коснись волос, как шелк нежны, как волны легки, опутаем, приголубим, задушим, утопим… — На последних словах голоса девушек стали ниже и грубее, но они тут же захихикали, будто шутили.

— Не правы вы, девы морские. Ильяна добрая, и душа у неё светлая, теплая, как луч солнца. Никому в помощи не отказывала, даже мне. И вы предлагаете её подвести? Где же моя благодарность?

— Благодарность, добро, солнце… Не знаем таких слов, красавчик, и ты забудешь. Оставайся с нами, оставайся, оставайся… Ни любви, ни сожалений, ни горестей, ни стыда... Только вода вокруг, и свобода.

Северус не хотел этого признавать, но слова русалок казались заманчивыми — ни воспоминаний, ни чувства вины. Забвение и покой на дне океана в чужом мире. Не думать, что он сделал. Не корить себя за смерть Лили… Но тут же окоротил за недостойные мысли. Мало было ему Болотника, что манил праздностью. Теперь он хочет стать истуканом без чувств и без памяти? Всё забыть — как просто! Но он не тупое животное, чтобы забывать. У него есть долги и обязанности, которые необходимо выполнить.

Ощущая, что он сопротивляется, русалки закружили вокруг него дикий хоровод, их лица искажались, мелькали блестящие жестокие глаза, щелкали острые зубы, снова сменяясь на милые притягательные улыбки. Их было больше, они были явно сильнее и ручные плети-стражи продолжали крепко сдерживать пленника. Тогда он решил использовать другой способ:

— Ваши слова такие складные да убедительные, слушал бы и слушал, да вот руки занемели, и пальцем не пошевелю, зачем вам помощник без рук?

Русалки переглянулись, снова зачирикали на своём подводном языке, совещаясь, и путы с рук Северуса спали. Осталась только удавка на шее. Видимо, они не до конца доверяли ему и предпочитали перестраховаться.

— Ну так что, остаёшься с нами? — Уже более настойчиво спросила русалка, которую он среди прочих научился распознавать как главную. Снейп понимал, что отказ равен смерти, но и остаться здесь значит умереть. Ему нужна была лазейка, и, глянув на их длинные волосы, в голове забрезжила идея.

— Красавицы дивные, сам я не так хорош, песен не пою, с лица страшен, да и врагов у меня в достатке. Хлопоты одни. Но коль вам нет разницы, кого с собой оставлять, может, вам и кто другой подойдёт? — Снейп осторожно вынул из кармана гребень, разворачивая его разными сторонами, чтобы резной перламутр, переливаясь в лазурной воде, заиграл и заискрился при свете огоньков. Глаза русалок жадно вспыхнули:

— Как хорош да пригож твой дар. И исходит от него тепло, будто от живого…

— Самый что ни на есть живой этот гребень, — вкрадчиво согласился он. — Силён и крепок, полон волшебства, сможет долго согревать вас, а как будет смотреться в волосах!

Ему не было жаль подставлять оголовца, оставляя его в лапах морских фурий. Трансфигурация продержится ещё неделю, а дальше пусть делают с дедом, что захотят. Судя по возрасту, он сам немало жизни у других попил, никого не жалел. Будут они на равных, или русалки его утопят, или он первым поспеет — одурачит, усыпит, да сбежит.

Русалки перестали танцевать, сгрудились вокруг, вытягивая шеи, жадно рассматривали подарок, нерешительно протягивая руки и не осмеливаясь коснуться.

— Один он у меня, больше такого нигде во всём белом свете нету, — понизив голос, уговаривал их Снейп, ощущая себя в тот момент той ещё сиреной. — Отдаю взамен себя, от сердца отрываю. Человечков вы ещё поймать сможете, сколько угодно, а где ещё увидите такую красоту? Знатные красавицы, царевны будут от зависти рыдать, а вам только больше чести и славы.

— Договор, — внезапно коротко кивнула старшая русалка, и плеть с шеи Снейпа соскользнула, змеёй сползая на песок. Он аккуратно подбросил гребень в сторону русалки, и, пока все девы следили, как блестящая вещица парит-падает в протянутые когтистые лапы, Северус ухватил посох обеими руками и представил, что это метла, пробкой вылетая на поверхность. Он ни на грош не верил этим любительницам блестяшек и главным желанием стало забрать Ильяну и смыться побыстрее из опасного места.

Когда он ворвался в пещеру, весь мокрый, с водой в сапогах и тиной в волосах, полевиха не спала, а сидела перед щитом, настороженно рассматривая преграду.

— Он не выпускал, — сообщила она неодобрительно, и Снейп только головой мотнул, обрывая расспросы.

— Пора бежать, да подальше, пока погоню морскую за нами не снарядили.

Она подскочила, подхватила вещи и побежала, не задав ни единого вопроса. Только когда они оказались достаточно далеко, а берег виднелся вдали тонкой полоской, Ильяна пробурчала:

— В болоте ты себе врагов нажил, в воздухе за тобой гонялись, в море недругами обзавёлся. Осталось подземных рудников раздраконить да огневиц, и не будет тебе покоя ни в единой стихии.

Северус хмыкнул и подумал почти с гордостью, что его уникальная способность заводить врагов осталась с ним, но для него это был не повод для печали, а, скорее, источник азарта. Он с удовольствием дразнил других, ощущая себя при этом возмутительно живым.

— Я от Болотника ушёл, от гриба сбежал, от русалок спасся, и от тебя, Зябр, уйду, — снова вспоминая присказки Антонина, пообещал он. Пусть он не Геракл, а всего лишь ком теста, который катится по чужому миру почти без цели, но шансы выжить у него побольше, чем у ходячего хлеба. В отличие от Колобка, в его голове вместо мякиша — мозги. А ещё у него есть посох и Ильяна. С такой поддержкой никакие зубы не страшны.

С этими мыслями он остановился, вылил из сапог остатки морской воды, посохом наложил на себя и Илью согревающие чары и отправился дальше. Пусть не удалось поспать, но это не помешает им продолжить путь, чтобы убраться подальше от места обитания таких не гостеприимных зубастых красавиц.

После длительного перерыва заглядывая в возможные пришедшие на ум заметки, читаю: «Зомби-рыба. Драка на рынке». И никаких пояснений. Спрашиваю себя: «На каком ещё рынке?!», и тут же логично отвечаю: «На рыбном». Конечно, на каком же ещё…

И после такого не спрашивайте, почему главы выходят со скрипом)) Идея есть, а обоснуя — нету )