Альфи (гет)

После дуэли с Драко Альфи погрузился в изучение древних рун с таким исступлённым рвением, что даже перья в чернильнице казались ему сбежавшими руническими символами. По ночам, когда гриффиндорская башня затихала, он пробирался в пустующую классную комнату, где стены, освещённые дрожащим светом свечей, становились его немыми учителями. Пергаменты, испещрённые переплетениями линий и пометками «Это не ёжики!», валялись повсюду. Однажды профессор МакГонагалл, застав его спящим на учебнике с щекой, прилипшей к странице с руной «Альгиз», мягко потрепала его по плечу:

— Мистер Дамблдор, ваше усердие достойно похвалы, но советую не забывать о сне. Даже волшебникам нужно отдыхать, — её голос звучал теплее обычного, а в уголках глаз пряталась тень беспокойства.

Альфи кивнул, пряча под столом лист с попытками перевода загадочных символов. Чернильные кляксы на нём напоминали звёздную карту, которую он так и не смог расшифровать.

Тот самый фолиант из Запретной Секции, «Книга Бездны», теперь лежал в его комнате под стеклянным колпаком, защищённый чарами, которые дедуля помог наложить. Название он расшифровал, но дальше продвинуться не мог — текст был написан на смеси диалектов, где каждая руна меняла смысл в зависимости от соседей. Каждый раз, проходя мимо, Альфи чувствовал, как холодок пробегает по спине. Он ужаснулся от мысли, что могло произойти вместо безобидного нашествия пены — а вдруг из стен вылезли бы костяные драконы? Некромантия — не шутка, и Альфи поклялся себе никогда не повторять ту ошибку.

— Руны — как моя борода, — сказал как-то дедуля, наблюдая, как Альфи корпит над учебниками, обложившись лакричными конфетами для «поддержки концентрации». — Чем дольше изучаешь, тем больше находишь спутанных узлов. Но если проявить терпение... — он взмахнул палочкой, и его борода внезапно заплелась в идеальную косу, украшенную крошечными бубенчиками. — ...всё обретает смысл.

— А если узлы слишком сложные? — спросил Альфи, показывая схему из переплетённых символов, напоминавшую паутину сумасшедшего паука.

— Тогда стоит запастись сладостями, да побольше, — глаза Альбуса задорно блеснули, и из складок мантии появился леденец в форме маленького дракончика. — А ещё — спросить совета у тех, кто уже распутывал подобное. Например, у одного старого директора, который в юности перевёл «Песни Кельпи» с древнескандинавского... правда, перепутал любовное заклинание с рецептом ухи. Кстати, суп получился восхитительным — если ты, конечно, не против, чтобы рыба пела в кастрюле.

Альфи фыркнул, но в душе теплело.

* * *

Рождество обрушилось на замок снежной лавиной волшебства. Повсюду висели венки из белой омелы и ветвей остролиста, чьи ягоды блестели, как капли крови на снегу. Пивз напялил красный колпак с помпоном и летал по коридорам, распевая похабные колядки на латыни, от которых портреты на стенах краснели и прикрывали уши руками.

В Большом Зале выросли не меньше дюжины ёлок высотой до потолка, украшенных нетающими сосульками, горящими свечами и даже живыми феями, которые ворчали, когда их путали с гирляндами: «Эй, я не украшение! Я — Арания, повелительница светлячков!». В воздухе витал аромат имбирного печенья, жареных каштанов и чего-то неуловимо волшебного — словно сама зима решила стать кондитером. С потолка сыпался искусственный снег, таявший на ладонях, не оставляя следов, но окутывая всё вокруг ощущением сказки.

Альфи остался в Хогвартсе один — Невилл уехал к бабушке, близняшки — к родственникам в Индию, даже Лаванда и Пэнси разъехались по домам. Из первокурсников только Поттер остался в замке, но Альфи избегал его, как огня — слишком свежи были воспоминания о краже его девочек.

В канун Рождества дедуля пригласил его в Хогсмид. Альбус, завернутый в плащ с вышитыми звёздами, казался частью зимнего пейзажа — седые волосы сливались с инеем на окнах, а глаза сияли, как два осколка голубого льда.

— Аберфорт настаивает, чтобы ты попробовал его новый глинтвейн, — сказал он, завязывая шарф с вышитыми фениксами, которые перелетали с одного конца на другой, оставляя за собой шлейф золотых искр. — Без алкоголя, разумеется. Для тебя — с мёдом и корицей. Говорит, если понравится, назовёт его «Эликсир Дамблдора-младшего». Хотя, зная моего брата, он просто хочет подразнить меня. В прошлом году он назвал мой рецепт лимонного щербета «похлёбкой для слабаков».

Дорога напоминала путешествие сквозь снежный шар — сугробы искрились под солнцем, как рассыпанные алмазы, а воздух звенел от мороза, щипая щёки до румянца. Альфи шёл, утопая в снегу по колено, и слушал, как сапоги дедули скрипят в такт его собственным шагам. Хогсмид, укутанный в белоснежные одеяла, походил на пряничный городок. Домики с крышами, будто покрытыми глазурью, витрины, полные «шоколадных лягушек» в рождественских колпаках, и даже фонари светились тёплым янтарным светом, словно внутри застыл жидкий мёд. Где-то вдали звенели колокольчики, и Альфи на миг представил, что это смеются снежные духи.

Первой остановкой стало «Сладкое Королевство». Альфи едва не захлопал в ладоши, увидев полки, ломящиеся от волшебных лакомств. В углу танцевали имбирные человечки, размахивая посохами из леденцовой карамели, а на потолке парили пряничные совы, подмигивая посетителям.

— Смотри! Это мармеладные эльфы, которые поют колядки! — он ткнул пальцем в банку, где крошечные фигурки махали руками, исполняя «Тихая ночь» писклявыми голосами. Один из эльфов, заметив его, высунул язык и пустил радужный пузырь, который лопнул с хлопком.

Продавец, похожий на добродушного гнома с седой бородой до пояса, подмигнул, и его глаза блеснули, как крошечные звёздочки:

— Для особых гостей — «леденцы-сюрпризы». Взрываются радугой во рту! Хотите попробовать?

Альфи сунул леденец в рот, и взрыв ванили, мяты и чего-то остро-сладкого заставил его зажмуриться от восторга. Радужные искры вырвались изо рта, сложившись в мимолётное северное сияние, а на языке затанцевали крошечные огоньки. Дедуля рассмеялся, поправляя очки, которые запотели от тепла:

— Бери всё, что душе угодно, — он махнул палочкой, и волшебная тележка сама начала складывать в корзину пряничные домики с бегущим по стенам инеем, коробку «снежных шариков» — драже, таявших на языке в сладкую метель, и даже шоколадного феникса, который махал крыльями, рассыпая блёстки.

Они заглянули в «Кабанью голову». В отличие от праздничного Хогсмида, таверна сохраняла свой вечный мрачноватый шарм. На дверях висел венок из шишек, подозрительно похожих на гоблинские уши, а внутри пахло жареным мясом, дымом и чем-то кислым, будто прокисшим зельем. Аберфорт, стоя за стойкой, чистил бокал тряпкой, которая сама по себе вызывала вопросы о гигиене, но угрюмость его смягчилась при виде Альфи. Он хмыкнул, бросив на стол кружку с дымящимся напитком, от которого пахло мёдом и апельсиновой цедрой:

— А, сорванец! Сто лет тебя не видел, а ты так и не вырос. Зато Альбус постарел, — он кивнул на брата, который уже уселся в углу, разглядывая меню с явно завышенными ценами. — Знаешь, малой, сколько слухов про тебя ходит? Говорят, ты тролля в библиотеке конфетами закидал. Ну-ка рассказывай, как там было на самом деле?

Альфи, смущённо ёрзая на табурете, принялся рассказывать, опуская детали о скелетиках. Рассказал и про дуэль с Драко. Аберфорт слушал, хмыкая, а потом неожиданно сунул ему кусок пирога, который на поверку оказался сладким тыквенным, и пробормотал:

— В следующий раз бей ниже пояса. Чистокровные вроде Малфоев это ненавидят.

Аберфорт принялся рассказывать истории о молодости Альбуса, пока Альфи доедал тыквенный пирог. В углу таверны дедуля тихо смеялся, поправляя очки, которые то и дело запотевали от пара, поднимавшегося из кружки с глинтвейном. Казалось, в «Кабаньей голове» время замедлилось, а трещины на стенах хранили шепот прошлого.

— Знаешь, малой, — Аберфорт наклонился ближе, и его голос стал тише, — Альбус не всегда был таким мудрым. В юности он умел только палочкой махать да стихи сочинять. А потом... — он бросил взгляд на Альбуса, который вдруг замер с неестественно прямой спиной, будто проглотил доску.

Альфи хотел спросить, что случилось потом, но дедуля внезапно встал, поправив мантию:

— Пора возвращаться, Альфи. Фоукс наверняка заждался.

На обратном пути в Хогвартс снег начал падать гуще, заплетая воздух в кружево из хлопьев. Альфи шёл, утопая в сугробах, и думал о словах Аберфорта. Что заставило дедулю измениться? Неужели это был его отец?

— Дедуля, — он осторожно заговорил, подбирая слова, — ты когда-нибудь... жалеешь о прошлом?

Альбус замедлил шаг. Его голубые глаза, обычно сверкающие искорками, стали глубже ночного неба.

— Жалею ли я о том, что не смог спасти тех, кого любил? Каждый день. Жалею ли я о выборе, который привёл меня к тебе? Ни на мгновение. — Он положил руку на плечо Альфи, и тепло от неё растопило холод в груди.

* * *

Альфи проснулся от солнечного луча, пробившегося сквозь щель в шторах. В спальне гриффиндорских мальчишек царила тишина — все разъехались на каникулы, кроме него да Гарри, который мирно посапывал за соседней ширмой. Альфи натянул мантию и, стараясь не шуметь, спустился в гостиную. Под ёлкой, усыпанной волшебным снегом, лежала груда подарков.

Первым он схватил коробку от Невилла. Внутри сидело растение, похожее на пушистый шар с глазами-бусинами. Оно заурчало, когда Альфи потрогал его. На записке корявым почерком было написано: «Это Мурлыкус. Говорят, успокаивает перед экзаменами. Корми раз в неделю, иначе будет жевать твои носки». Альфи поставил его на камин — существо тут же свернулось клубком и замурлыкало в такт потрескиванию дров.

Подарок от Падмы оказался самопишущим пером с надписью: «Для лекций Биннса. Спи спокойно». Альфи тут же проверил его — перо записало: «Профессор Биннс говорит... что-то очень важное. Наверное».

Парвати не подвела: её посылка содержала книгу Гилдероя Локонса «Тропою троллей». На обложке автор сиял улыбкой, попирая ногой мультяшного тролля. «Говорят, это автобиография. Не смейся слишком громко», — предупредила она. Альфи фыркнул, листая страницы с восклицательными знаками через каждое слово.

Лаванда прислала браслет из разноцветных бусин. «Это „Буйство Феи“! — поясняла записка. — Если потрясти — играет музыка, и сыплются блёстки. Не надевай в библиотеке!» Альфи встряхнул браслет, и комната наполнилась переливами флейты, а из бусин выпорхнули тысячи мерцающих искр.

Самый необычный подарок был от Пэнси. Маленькая чёрная коробочка оказалась пустой, если не считать записки: «Потерял что-то? Проверь карман». Альфи засунул руку в мантию и вытащил серебряный амулет в виде змеи. На обратной стороне мелькнула гравировка: «Не лезь в глупости. Пригодится». Он усмехнулся — типичная Пэнси. Даже подарок прячет, чтобы не показаться сентиментальной.

Последним был свёрток от дедули. Альфи развернул его и замер: в руках оказалась лёгкая, почти невесомая мантия, мерцающая, как лунный свет. «Эта мантия хранит больше секретов, чем звёзды на ночном небе, — гласила записка. — Когда-то её носил волшебник, умевший смеяться в лицо опасности. Его наследнику она предназначалась по праву... но я верю, что в твоих руках её магия обретёт новый свет. Используй мудро — это не просто плащ, а наследие, старше самых древних заклинаний». Альфи накинул её на плечи, и рука тут же исчезла.

«Один из Даров...» — прошептал он, чувствуя, как мурашки пробежали по спине.

— Альфи! — окликнул его голос.

Гарри Поттер стоял в дверях, держа в руках тоненькую книжку.

— Это от нас с Роном и Гермионой, — он протянул её. — «1000 и 1 совет для начинающего дуэлянта». Там есть... э... полезные вещи.

Альфи пролистал страницы. Между советами вроде «Не называй противника „тухлой рыбой“ вслух» затесались схемы защиты от Экспеллиармуса.

— Спасибо, — Альфи ухмыльнулся. — Думаю, Малфой оценит.

Гарри кивнул, задержавшись на секунду.

— С Рождеством.

— И тебя, — ответил Альфи, и эти слова вопреки ожиданиям не резали ему горло.

Он устроился у камина, слушая, как Мурлыкус тихо мурчит под мелодию «Буйства Феи». Альфи поймал себя на мысли, что впервые за долгое время… всё в порядке. Даже Поттер казался просто мальчишкой, а не вором его счастья.

— С Рождеством, — пробормотал Альфи, откусывая пряничного гиппогрифа, и улыбнулся.

А мантия-невидимка, аккуратно сложенная на спинке кресла, тихо шелестела, будто предупреждала: лучшие приключения ещё впереди.