Любовь состоит из одной души, обитающей в двух телах (гет)

Прошел месяц. Воздух Хогвартса становился все прохладнее, предвещая скорое наступление зимы. Высокие окна Большого Зала покрывались узорами инея, а заколдованный потолок часто хмурился, отражая серые, дождливые небеса. Листья на Запретном лесу окрасились в багрянец и золото, шурша под ногами редких смельчаков, осмелившихся покинуть стены замка. До Хэллоуина оставалось всего пара недель, и это время, обычно наполненное ожиданием праздничной суеты, сейчас ощущалось как зловещее затишье перед бурей. Лилит провела этот месяц в непрерывном анализе, наблюдении и планировании.

В тот самый понедельник, после инцидента в подземельях, Лилит немедленно занялась посланцем Ковена. Извлечение информации из напуганного, но упрямого мальчишки было делом тонким, требующим не грубой силы, а психологического давления и, конечно, её специфических магических способностей. Она отвела его в одну из заброшенных кладовых Слизерина, где даже звук падающей капли воды казался громким. Там, в полумраке, под её холодным, пронизывающим взглядом, он сломался.

Оказалось, Ковен ведьм, одержимый жаждой власти и стремлением возродить древние порядки, решил призвать могущественного демона Асмодеуса. Их цель была чудовищно проста: сделать его своим покровителем, который бы даровал им небывалую силу и влияние. Как только Асмодеус был бы привязан к их воле, они планировали наслать на Лилит древнее *проклятие похоти*, чтобы сломить её волю, подчинить себе и использовать её уникальную древнюю магию в своих целях. Это проклятие, по их расчетам, должно было сделать её податливой и неспособной сопротивляться их влиянию.

Но что-то пошло не так. Демон Асмодеус оказался гораздо более могущественным и коварным, чем они могли себе представить. Он не поддался контролю. Вместо того чтобы стать их покровителем, он завладел телом одной из старейшин Ковена, использовав её как свою марионетку. Теперь он держал весь Ковен в страхе, медленно высасывая их магическую силу и жизненные соки, превращая их в пустые оболочки. Старейшины, которые думали, что играют с огнём, оказались пожираемы им изнутри.

Посланник, дрожащий от страха, рассказал, что у Асмодеуса появилась новая, гораздо более опасная цель: Лилит. Демон каким-то образом узнал о её существовании, о её древней, почти первобытной магии. И та странная шкатулка, которая несколько недель назад появилась в гостиной Слизерина и вызывала лишь легкое недоумение у других студентов, на самом деле была артефактом Ковена. Она была модифицирована Асмодеусом и служила ему для измерения магического потенциала Лилит. Он остался впечатлён. Нет, не просто впечатлён — *восхищён*. Её сила была колоссальной, идеальной для его собственных, пока неизвестных, планов.

Асмодеус узнал про фрагмент её сердца из воспоминаний старейшин, поглощённых им. Он почувствовал эту связь, этот маяк. Посланник сбивчиво объяснил, что Лилит немыслимо повезло: у Ковена осталось только место проведения ритуала лишения сердца, но не сам фрагмент. Если бы демон заполучил его, Лилит уже бы пострадала, её сила была бы под угрозой. Но это было лишь вопросом времени. Асмодеус активно искал фрагмент, и его сила росла с каждой поглощённой душой старейшин. Он должен быть уничтожен, пока не стал неудержимым.

Ситуация была критической. Лилит понимала, что действовать нужно быстро, но у неё не было возможности покинуть Хогвартс. Дамблдор, вернувшийся в замок после своего отсутствия, вновь занял пост директора. Его проницательный взгляд скользил по Лилит, и она чувствовала его постоянное, хоть и скрытое, внимание. Он уже давно искал повод для её исключения, для того, чтобы убрать её из школы, но Лилит, с её безупречной репутацией и идеальным поведением на уроках, до сих пор не давала ему ни малейшей возможности. Любое подозрительное действие, любая попытка покинуть замок, была бы расценена им как повод для немедленной расправы. Она была словно в золотой клетке.

После того понедельника Лилит больше никак не контактировала с Томом Риддлом. Она чувствовала, что он уже и так достаточно знает, и любое её взаимодействие могло бы раскрыть её намерения. Она не хотела давать ему больше информации, чем необходимо. Однако она не раз замечала, как Мелиса Фоули с каким-то странным беспокойством ищет кольцо. Лилит знала, что если это кольцо, попадёт в руки Риддла, он немедленно постарается сделать всё, чтобы надеть его Лилит на палец и подчинить себе её волю. Это было его стилем.

Но Том точно не знал, что это "чёртово кольцо" — точнее, фрагмент её сердца, который он так рьяно искал — уже давно было у него в руках. Он носил его каждый день и пользовался им, даже не подозревая об истинной природе артефакта. Во время их дуэли, в тот момент, когда их магия столкнулась с неистовой силой, Лилит, пользуясь моментом хаоса и его концентрацией на атаке, внедрила крошечный, почти невидимый кусочек своей сущности — истинный фрагмент сердца — прямо в его палочку. Невидимым, почти неощутимым магическим импульсом, она закрепила его глубоко внутри древесины, сделав частью сердцевины. Он никогда не догадается. Правду говорят: "хочешь что-то спрятать — спрячь на самом видном месте". В отличие от палочек Грегоровича, которые были известны своей модульной конструкцией и возможностью разборки, палочки Олливандера были более монолитны, их создание и структура были гораздо сложнее, почти органичны. Для палочек Олливандера требовались другие, более изощренные методы изучения, нежели простое "разобрать и собрать", и Том, со всем его гением, пока не обладал достаточным знанием древних артефактов и магической анатомии палочек, чтобы обнаружить скрытое. Он носил свою судьбу, свою будущую слабость, прямо в руке, день за днем, черпая из неё силу, не ведая, что это сила, которая в конечном итоге свяжет его с Лилит ещё крепче.

Месяц прошёл в лихорадочной подготовке. Лилит теперь знала, что Асмодеус не просто древняя угроза — он активно её выслеживает, используя фрагменты её же силы как маяк. Ей предстояло одновременно противостоять ему, не дать Дамблдору повода для исключения и, что самое главное, разобраться с Томом Риддлом и фрагментом в его палочке. У неё было две недели до Хэллоуина, и каждый день приближал её к решающей схватке. Понедельник был лишь началом.

* * *

Лилит шла по коридорам Хогвартса с той же невозмутимой грацией, что и всегда. Утренний свет, пробиваясь сквозь высокие стрельчатые окна, рисовал на камне причудливые узоры. Сегодняшний урок трансфигурации обещал быть довольно спокойным, по крайней мере, по её расчетам. Мелисса и Вальбурга, обычно неразлучные спутницы, сегодня куда-то исчезли, вероятно, поглощённые какими-то "делами", которые были куда важнее утренних лекций. Это давало Лилит немного желанной свободы, возможность сосредоточиться на своих мыслях.

Она прошла в аудиторию трансфигурации, которая встретила её тишиной и запахом старой кожи пергаментов. Первая пара за день, и это было удобно. Гриффиндорцы, как всегда, врывались в классы в последнюю минуту, запыхавшиеся и шумные. Слизеринцы же, приученные к дисциплине, ещё доедали завтрак в Большом Зале. Лилит ожидала увидеть своих однокурсников, но её ждал сюрприз.

Вместо привычных лиц Слизерина, кабинет наполнился студентами с Когтеврана. По всей видимости, сегодня была редкая, запланированная совместная пара.

Рядом с Лилит, словно притянутая невидимой силой, присела девушка. Её лицо было ярким, с лёгким румянцем, а светло-русые волосы обрамляли пронзительные зелёные глаза, полные какой-то живой энергии.

— Привет, — представилась девушка, протягивая Лилит руку. Её голос был звонким и мелодичным. — Я Рита Скитерс.

Лилит, с едва заметной улыбкой, пожала протянутую руку.

— Привет. Лилит Денницо.

Она представилась скорее ради приличия, хотя в первый же месяц своего пребывания в Хогвартсе она успела наделать столько шума, что её имя было известно если не всем, то большинству.

Лилит продолжила доставать из своей сумки пергаменты, чернила и учебник по трансфигурации, когда Рита заговорила снова, её голос звучал вдохновлённо:

— Слышала, в этом году на Хэллоуин решили устроить настоящий праздник и изучить все традиции! Мне кажется, это так здорово!

Лилит лишь хмыкнула, и её пронзительный взгляд, полный древней мудрости и скрытой силы, упал на Риту. В этом взгляде читалось что-то такое, что заставило журналистку немного сжаться под её пристальным вниманием.

Кстати, о змеях. Сегодня Белла, фамильяр Лилит, решила по каким-то неведомым причинам проявить странное притяжение к Тому Реддлу. Неизвестно, откуда у неё возникли эти чувства, но она явно была очарована им.

— Ты ведь из магловской семьи, — задумчиво проговорила Лилит, не отрывая взгляда от учебника, но её слова были адресованы Рите. — Но тебя можно считать потомком семьи Фоули.

Рита ошарашенно посмотрела на неё, её зелёные глаза расширились.

— Дааа… — протянула она, слегка удивлённо. — Моя мать — сквиб, но она рождена в семье Фоули.

Лилит лишь кивнула, продолжая изучать древние руны на полях учебника.

— А откуда ты это знаешь? — поинтересовалась Рита, её любопытство явно пересилило любое смущение. — Я вот уже учусь здесь пять лет, но ты первая, кто догадалась об этом, просто взглянув на меня.

Лилит пожала плечами, продолжая погружаться в свои мысли.

— У всех родов есть свои черты внешности, — пояснила она, хотя её ответ был скорее для самой себя. — Но также есть и отпечаток магии, который выдает их принадлежность к разным родам. Это как родовой знак, который проявляется на уровне магической ауры.

" Взять, к примеру, Реддла. Его мать — последняя из Мраксов, или, как их ещё называют, Гонти. А они, в свою очередь, являются древней ветвью рода Слизерина. А сам Слизерин, как известно, происходит от Перевелов. Его отец — сквиб, предки которого были изгнаны из рода Слизерин. Раньше всех сквибов изгоняли из родов. За мага говорит его магия, а не что-то ещё. Отсюда и столь большой резерв магии. Ведь несколько веков подряд Реддлы были сквибами, а сейчас вся магия, накопленная предками, вернулась в их потомке. Но сам Реддл, конечно, не знает, что он является чистокровным, думает, что он полукровка."

Пока Лилит размышляла, Рита, получив такую ценную информацию, не упустила шанса.

— Знаешь, Лилит, у нас в Хогвартсе по разным праздникам, таким как Хэллоуин, Йоль и другим, выпускают газету. Там выборочно выбирают учеников и берут интервью. А я являюсь главным редактором этой газеты. Не хочешь дать интервью? Это был бы отличный шанс рассказать о тебе!

Лилит задумалась. Идея была интересной, и она могла бы использовать это как платформу для распространения нужной ей информации или, наоборот, для создания нужного имиджа. Но было слишком много нюансов, слишком много возможных ловушек, которые её раздражали.

— Я подумаю, — коротко ответила она, закрывая учебник трансфигурации. Нужно было повторить прошлую и новую темы. Зарабатывать очки для факультета было важно, особенно сейчас, когда ставки были так высоки.

Через пару минут в кабинет вошли Слизеринцы. Мелисса, увидев, что Лилит сидит с Ритой, неодобрительно хмыкнула и устроилась с Вальбургой, подальше от журналистки и её новой, потенциально опасной темы. Начался урок.

* * *

Аудитория трансфигурации наполнилась гулом ожиданий. Профессор Дамблдор, который, казалось, вернулся в Хогвартс. Его появление всегда было сопряжено с каким-то особым ощущением — смесью, мудрости и едва уловимой угрозы. Его седые волосы и длинная борода, спадающая на грудь, казались высеченными из чистого лунного света, а голубые глаза, скрытые за очками-полумесяцами, видели, казалось, всё.

Лилит сидела возле Рита Скитерс, которая уже успела подготовить блокнот и перо. Другие студенты Когтеврана расселись вокруг, некоторые погруженные в учебники, другие — перешептывающиеся. Том Риддл занял свое обычное место — в самом центре, так, чтобы быть в поле зрения и в то же время оставаться немного отстраненным. Его верные "слуги" — те, кто так или иначе зависел от его положения или силы — заняли места вокруг него, готовые поддержать любое его слово или действие.

Дамблдор, пройдя к кафедре, обвел аудиторию своим всевидящим взором. На его губах играла легкая, загадочная улыбка.

— Добрый день, юные маги и волшебницы, — его голос, хотя и старческий, звучал с удивительной ясностью и силой. — Сегодня мы продолжим наше путешествие в мир трансфигурации. И, пожалуй, начнем с чего-то… основательного.

Он поднял палочку, и в воздухе перед ним начал формироваться сложный, трехмерный образ. Это было изображение крылатого существа, похожего на дракона, но с чешуей, переливающейся всеми оттенками фиолетового и черного.

— Итак, — продолжил Дамблдор, — представим, что мы столкнулись с этим созданием. Это — *Криптодраконис Никторис*, или, как его чаще называют, Теневой Дракон. Недавно обнаруженный вид, обитающий в самых тёмных уголках Запретного Леса. Известен своей способностью к мимикрии и поглощению света. Как бы вы трансфигурировали его, чтобы обезвредить, не причинив вреда, и, скажем, чтобы его чешуя могла служить материалом для создания… очень особенных мантий?

Аудитория погрузилась в тишину. Вопрос был сложным. Обезвредить, не причинив вреда, и трансфигурировать чешую для мантий, которые должны были бы обладать свойствами мимикрии.

Первым, как всегда, выступил Том. Он поднял руку, его голос был спокоен и уверен.

— Профессор, — начал он, — учитывая способность Теневого Дракона к мимикрии, трансфигурация должна быть направлена на создание объекта, который будет его "зеркалом", но в то же время будет нейтральным. Например, мы могли бы трансфигурировать его в кристалл, который бы отражал свет, но не имел бы собственной магии, таким образом, лишив дракона его главной способности. Что касается чешуи… — он слегка задумался. — Можно трансфигурировать её в материю, которая бы поглощала свет, а не отражала, создавая эффект "невидимости" или, скорее, "слияния с окружением". Возможно, что-то вроде ткани, сотканной из чистого тенистого эфира.

Дамблдор кивнул, его глаза блеснули.

— Интересная мысль, мистер Риддл. Но что, если дракон окажется настолько силён, что даже "теневой эфир" не сможет его обезвредить? Что, если он сможет поглотить и его?

Том не дрогнул.

— В таком случае, профессор, мы должны трансфигурировать его в нечто, что не имеет физической формы, но обладает структурой. Например, трансфигурировать его в чистую звуковую волну, которая будет вибрировать на частоте, совершенно неприемлемой для дракона. Или, если говорить о чешуе, можно трансфигурировать её в чистую энергию, которую можно будет использовать для создания защитного поля, но не для мантий.

Дамблдор задумчиво погладил бороду.

— Очень хорошо, мистер Риддл. Теперь… Мисс Денницо. Ваше мнение?

Лилит, которая всю дорогу внимательно слушала, ответила спокойно, но в её голосе была сталь.

— Профессор, я бы поступила иначе. Теневой Дракон использует мимикрию, сливаясь с тьмой. Значит, самое логичное — трансфигурировать его в яркий, слепящий свет. Не просто отражение, а источник чистого, концентрированного света, который будет ему чужд. И, возможно, трансфигурировать его так, чтобы он стал источником этого света, не причиняя себе вреда, а, напротив, становясь им. Что касается чешуи… — Лилит позволила себе легкую, хищную улыбку. — Если он поглощает свет, то материал, который он создаёт, должен быть способен к поглощению. Я бы трансфигурировала чешую в материю, которая способна поглощать любую магию, не только свет. Например, в подобие губки, но магической, сотканной из анти-магической субстанции, чтобы она могла нейтрализовать любые заклинания, направленные на владельца мантии.

Дамблдор слегка приподнял брови.

— Интересная идея, мисс Денницо. Но представьте, что дракон окажется разумным существом. Как вы думаете, он будет рад стать источником слепящего света, будучи существом тьмы? Не будет ли это для него мучением?

Лилит пожала плечами.

— Мучение для него — это моя забота, профессор. Я защищаю тех, кто находится под моей опекой. А если он окажется разумным, то поймет, что сопротивление бесполезно. И, кроме того, профессор, мы говорим о трансфигурации, а не о пытках. Существо, которое может сливаться с тьмой, станет источником света. Это своего рода трансформация сущности, а не физической формы. И что касается мучений… — её глаза сверкнули, — у него ещё будет много времени, чтобы привыкнуть.

Аудитория ахнула. Том Риддл, казалось, лишь едва заметно кивнул, в его глазах мелькнул отблеск одобрения.

Дамблдор, казалось, был не столько удивлен, сколько заинтригован.

— Вы обе, мисс Денницо и мистер Риддл, предложили интересные, хотя и весьма… *радикальные* решения, — произнёс он, его голос снова стал задумчивым. — Мистер Риддл, вы сосредоточились на нейтрализации и создании материала. Мисс Денницо, вы же, кажется, предпочитаете полную трансформацию сущности и… не стесняетесь в средствах.

Он поднял палочку, и образ дракона исчез.

— Хорошо, давайте перейдём к другому. Представьте, что вы нашли артефакт, который, казалось бы, является мощным магическим предметом, но при ближайшем рассмотрении оказывается… пустым. Однако, он излучает ауру, привлекающую внимание, создавая иллюзию силы. Что вы сделаете, чтобы разоблачить его истинную природу, не прибегая к грубым заклинаниям, которые могли бы его повредить?

На этот раз первым ответил Том, его голос звучал чуть более осторожно.

— Профессор, в таком случае я бы применил магические зеркала, способные отражать не только физическую форму, но и истинную магическую сущность предмета. Если артефакт пуст, зеркала покажут это. Или, возможно, использовал бы заклинание "Анализ Магической Структуры", чтобы точно определить его состав и природу.

Дамблдор кивнул.

— А если артефакт обладает способностью искажать магические зеркала и заклинания анализа, мистер Риддл? Что тогда?

Том на мгновение замер, его лицо стало ещё более непроницаемым.

— В таком случае, профессор, я бы прибег к наблюдению. Изучил бы историю артефакта, его происхождение, любые легенды, связанные с ним. И, конечно, провёл бы ряд более тонких, косвенных тестов, которые не касались бы его магической природы напрямую, но могли бы выявить его недолговечность или иллюзорность. Возможно, проанализировал бы его реакцию на эмоции — чистую магию, которая иногда может выявить истину.

Дамблдор обратился к Лилит.

— Мисс Денницо?

Лилит, казалось, не задумывалась ни на секунду.

— Я бы просто подождала. — Её голос был спокоен, но в нём чувствовалась уверенность. — Иллюзии рано или поздно рассеиваются. Магия, которая лишь *имитирует* силу, не может длиться вечно. Я бы просто наблюдала, как тот, кто пытается использовать этот артефакт, рано или поздно столкнётся с его истинной природой. А когда он будет сломлен, я бы подобрала его "осколки" и изучила их. Истинная сила, профессор, не нуждается в маскировке.

Дамблдор рассмеялся. Этот звук был тёплым, но в нём слышалась и ирония.

— Мисс Денницо, вы, кажется, любите наблюдать за падением других. А что, если артефакт не просто пуст, а создан для того, чтобы принести вред именно тому, кто им пользуется? Вы бы позволили этому случиться?

— Конечно, профессор, — спокойно ответила Лилит, её глаза сверкнули. — Я бы наблюдала. Потому что вред, причинённый тому, кто потакает своим иллюзиям, — это самое ценное наблюдение. И, к тому же, это избавит меня от необходимости заниматься тем, что он собирался сделать с этим "артефактом", используя его против кого-то ещё.

Аудитория снова затихла, поражённая её хладнокровием. Том Риддл, казалось, был единственным, кто не выказал ни малейшего удивления. Рита Скитерс исступлённо строчила в своём блокноте.

— Вы обое, — сказал Дамблдор, его взгляд скользнул от Тома к Лилит. — Вы обладаете не только магическим даром, но и некой… особой решимостью. И, признаться, вы обое умеете находить самые неожиданные решения. Возможно, даже более эффективные, чем я мог бы себе представить.

Он посмотрел на студентов Когтеврана.

— Не забывайте, что даже самые искусные иллюзии и самые пустые артефакты могут быть опасны. Ваша задача — видеть истину, а не её подобие. А теперь… — он снова поднял палочку, — приступим к практическому занятию. Трансфигурируйте свой учебник в… чайную ложку. И не забудьте, чтобы она была удобна для использования.

Урок продолжился, но напряжение между Лилит и Томом, их тихий магический поединок на вопросы профессора, не осталось незамеченным. Это была лишь разминка. Настоящие битвы были впереди.

__________

P.s прошу прощен что долго не выпускала главу, ваш автор просто поступил в уник и занимался привыканием к общажной жизны, может главы будут выходить реже из-за понятных причин под названием "учеба"