Любовь состоит из одной души, обитающей в двух телах (гет)

порог приюта Вула. Её мир, прежде вращавшийся вокруг заботы единственного человека — любимой бабушки, — внезапно рухнул. Врачи констатировали сердечный приступ, и мир для Лилит стал внезапно пустым и холодным. С самого детства она была особенной: отстранённой, немного замкнутой, предпочитающей компании старых книг шумным играм. Читала она всё подряд — от древних трактатов до стихов поэтов, имена которых давно забылись.

В столовой, где царил гул детских голосов и запах не самой аппетитной еды, директриса приюта, миссис Клоу — женщина с лицом, испещрённым морщинами, и глазами, вечно ищущими повод для недовольства, — представила новенькую. "А вот и Лилит Денницо Пелев!" — провозгласила она с некоторой театральностью, словно объявляя о прибытии редкой птицы.

В ответ Лилит, даже не моргнув, спокойно произнесла: "Перевел." Её голос звучал ровно, без тени вызова, но в глазах мелькнул холодок, который, казалось, говорил: "Я не позволю вам меня унижать." По многозначительным взглядам, которые метнулись по залу, девочка быстро поняла, что эта "старая кошачья морда" не потерпит такого дерзкого исправления.

Не успела миссис Клоу высказать своё возмущение, как её рука уже схватила Лилит за предплечье, увлекая прочь от шумной столовой, в сторону кабинета. Там, за закрытой дверью, директриса обрушила на Лилит поток нравоучений: о том, что нельзя перебивать старших, о неуважении к её авторитету. Лилит молча слушала, стараясь не выдать ни малейших эмоций, но, видимо, её каменное выражение лица лишь распалило старуху. Внезапно миссис Клоу в ярости схватила тонкий кнут, висевший на стене, и с силой хлестнула Лилит по спине. Боль была обжигающей, но девочка, стиснув зубы, не издала ни звука. Это была её первая схватка в новом мире, и она проиграла её физически, но не сломалась духом. Когда миссис Клоу, придя в себя, отправила её в комнату — небольшую, с койкой и старым шкафом, которую ей заранее показали, — Лилит уже знала, что выживет.

В приюте был воскресный день. Завтра — понедельник, а значит, первый учебный день. Школа находилась в отдельном здании, немного в стороне от главного корпуса приюта, и Лилит предстояло туда добраться.

Из воспоминаний Лилит:

"Я помню, как шла по коридору, ещё не зная, куда идти. Вся эта суета, чужие лица... мне хотелось лишь одного — вернуться к бабушке, спрятаться в её кресле с книгой. Но её больше не было. В тот момент я поняла, что теперь я одна. Абсолютно одна. И единственное, что мне остаётся — это книги. Они — мои единственные друзья, мои проводники в этом враждебном мире. Я шла по коридору, ища хоть какое-то подобие порядка, и увидела дверь в класс. Она была приоткрыта, и я заглянула внутрь. За первой партой сидел мальчик. Он был так же одет в эту убогую приютскую форму, как и я. Но его взгляд… он был прикован к книге. Такой же, как и мой. Я не стала ждать разрешения, не стала здороваться. Мне просто нужно было куда-то сесть, где я могла бы снова погрузиться в чтение. И единственное свободное место было рядом с ним. Класс был полон детей, но они казались мне тенями. Только он, с его книгой, показался реальным. Я знала, что знание — это единственное, что может меня защитить, единственное, что поможет выжить."

Из наблюдений Томаса:

"Я сидел за первой партой, как обычно. Книгу я нашёл где-то в старых вещах, которые нам выдали, — какую-то пыльную сказку про драконов. Мне было всё равно, что говорят вокруг, как кричат дети, как шумит эта старая Клоу. Её приказы для меня были лишь фоновым шумом. Я в тот момент был погружен в мир, где драконы были реальны, а не в этот жалкий приют. Я не сразу заметил, как кто-то сел рядом. Обернулся, и увидел её. Девочка с такими же чёрными волосами, как у меня, но они как-то странно завивались. Глаза у неё были серые, как и мои, но, казалось, в них было что-то ещё, какая-то скрытая сила. Она не смотрела на меня, не улыбалась, почувствовал… что-то вроде узнавания. Словно мы оба были из одного теста, только из другого теста, не из этого. Я вернулся к своей книге, но её присутствие ощущалось."

Занятие началось. Учительница, мисс Эвандер, — добрая, но несколько рассеянная женщина, — сначала не обращала на Лилит особого внимания, давая ей время освоиться. Но Лилит, привыкшая к самостоятельности и жадному поглощению информации, не собиралась отсиживаться. Когда учительница задала вопрос по истории древних цивилизаций, она, к удивлению всех, подняла руку.

— Да, Лилит? — спросила мисс Эвандер с лёгким удивлением.

Лилит развернула свой ответ так безупречно, что даже Том, привыкший к своей роли лучшего ученика, поднял голову от книги. Её голос звучал ровно, но в нём была уверенность, которая поразила всех. Том, который всегда искал возможность дополнить ответ, похвалить или поспорить, на этот раз не нашёл, к чему придраться.

— Превосходно, дитя. Просто превосходно, — похвалила мисс Эвандер.

Но уже на следующем вопросе, касавшемся трактовки магических обрядов, у Томаса появился повод.

— Итак, дети, как вы думаете, почему древние племена использовали такие сложные ритуалы для вызывания дождя? Спросила мисс Эвандер.

— Мисс Эвандер, дело не только в поклонении силам природы. В древних текстах, которые я читала, говорится о попытках контролировать стихии, чтобы обеспечить урожай и, как следствие, выживание. Это был не столько акт веры, сколько акт выживания, основанный на наблюдении за природными циклами и попытках ими манипулировать, — ответила Лилит.

Томас обернулся. Его серые глаза встретились с её серыми. В них мелькнул азарт.

— Но вы упускаете ключевой момент, Лилит. Эти ритуалы были также способом сплочения общины, демонстрацией силы вождя и установления связи с божественным. Не только выживание, но и порядок, контроль над хаосом.

Лилит повернула голову к нему. Её брови слегка приподнялись, но в глазах не было злости, скорее интерес.

— Но контроль над хаосом — это и есть выживание. Если община не едина, если нет порядка — нет и выживания. Вы говорите о следствиях, я — о первопричине.

— Первопричина — это потребность в порядке. А ритуалы — лишь инструмент, — парировал Том.

Мисс Эвандер с лёгкой улыбкой вмешалась:

— Очень интересно, дети. Вижу, у нас в классе появился достойный спор, помимо Томаса. Продолжайте, мне очень нравится ваш ход мыслей.

Так и продолжалось. На уроках они часто спорили, дополняли друг друга, иногда даже вступали в небольшие словесные перепалки, доказывая свою точку зрения, опираясь на прочитанные книги. Для мисс Эвандер это было настоящим подарком — её уроки, ранее бывшие монотонными, обрели новую жизнь. Однако, стоило урокам закончиться, как они вновь погружались в свои миры, словно не замечая друг друга. Их связь была сугубо интеллектуальной, сотканной из слов и идей, а не из детской дружбы. Но это было только начало.

Шагая по дорожке, Лилит ощущала привычную осеннюю прохладу, легкий ветерок трепал её тёмные, некогда ухоженные волосы, теперь скрытые под простой приютской шапкой. Листья под ногами шуршали, создавая меланхоличный аккомпанемент её мыслям. Она завернула за угол школы, уводящий от оживленного школьного двора к более уединенной аллее, где виднелись старые, покосившиеся деревья. Внезапно, словно из ниоткуда, её схватили. Резкий рывок, и мир перевернулся. Ее швырнули на землю, с такой силой, что она ударилась о шершавую кирпичную стену. Боль пронзила локти, когда кожа содралась, оставляя кровоточащие царапины.

Приходя в себя, Лилит подняла глаза, в них не было страха, скорее — уставшее любопытство. Перед ней стояли двое. Один — высокий, с выбивающимися из-под нелепой шапки прядями волос, которые торчали во все стороны, словно наэлектризованные. Второй — чуть ниже, с более острым, хищным взглядом. Оба были из её класса, но казались намного старше — возможно, годами, а возможно, тем опытом, который они уже успели приобрести в этих стенах.

Лилит уже знала, на что способны дети, когда злость и жестокость берут верх. Особенно те, кто сам был отброшен миром.

— У нас появилась новенькая! — прокричал высокий, его голос звенел от какого-то извращённого восторга.

— Да, видимо, она не знает наших правил, — добавил второй, усмехнувшись.

— Значит, надо её *научить*.

Слова повисли в воздухе, прежде чем все они разразились довольным, низким смехом, который, казалось, исходил из самых глубин их обиженных душ.

Лилит сидела на земле, обхватив колени руками. Её мозг, привыкший к анализу и поиску решений, лихорадочно перебирал варианты. В памяти всплывали истории, прочитанные в книгах, схемы выживания, но в реальной ситуации всё казалось каким-то чужим.

— Ну так что, будешь слушаться своих *папочек*? — прозвучал снова голос высокого, теперь с нескрываемым издевательством.

Лилит скривилась от отвращения. В её голове мелькнула мысль, от которой сама она едва заметно усмехнулась: «Похоже, половое созревание в этой жизни никого не щадит, даже таких ублюдков».

— Чему ты там усмехаешься? — Его глаза сузились, и он сделал знак парням которые стояли в тени. Те, словно марионетки, подошли к Лилит, подхватили её за руки и с рывком заставили подняться.

Но даже стоя, прижимаясь к холодной стене, Лилит оставалась удивительно спокойной. Она уже проходила через это, слишком часто. И теперь знала, как вести себя, как спрятать боль, как пережить. Этот опыт, горький, но ценный, был её.

Но было кое-что ещё, что отличало её от них. *Магия*.

Они подтащили её к парню с растрёпанными волосами. Он замахнулся и со всей силы ударил её по щеке. Звонкий хлопок эхом разнёсся по тихой аллее. Она не вырывалась, лишь слегка наклонила голову. Но парень, стоявший позади неё, очевидно, прекрасно знал о её раненой спине. Он с каким-то нездоровым интересом занёс над девочкой ремень. Послышался ещё один глухой, шлепающий звук. Но Лилит не отреагировала. Не дрогнула. Даже глазом не моргнула.

И тут, когда они собрались повторить своё злодеяние, их самих охватило странное, всепоглощающее тепло. Их одежда, словно по волшебству, тут же вспыхнула. Но это был не обычный огонь. Он не касался тел, а лишь пожирал ткань, оставляя их обнажёнными и униженными.

Мальчишки в ужасе отпрянули, бросили Лилит и в немом страхе уставились на неё. В её серых глазах, казалось, зажглось что-то новое, какой-то странный оттенок удовольствия, совсем не присущий её возрасту.

Они не стали ждать повторения. Развернувшись, они пустились наутёк, кто куда.

Девочка осталась одна. Щека горела, спина ныла от боли, но она стойко стояла, прислонившись к стене, и в упор смотрела на своего соседа по парте. Он стоял чуть поодаль, облокотившись о другой угол школы, и задумчиво рассматривал её.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять. *Он такой же*.

Лилит улыбнулась ему. Улыбка, в которой смешались боль, вызов и какое-то странное понимание.

— Не болит спина? — спросил он, его губы тронула кривая, едва заметная улыбка.

Девушка чуть пожала плечами, и её носик едва заметно сморщился.

— Бывало и хуже, — легко ответила она, её голос звучал удивительно ровно.

— Том Марволо Реддл, — представился мальчик, его взгляд не отрывался от неё.

— Лилит Денницо Перевел. Приятно познакомиться, Марволо, — ответила она, и её улыбка стала чуть шире, словно она обрела на одном из самых мрачных уголков этого мира что-то важное.

— И мне, Денницо.

* * *

Конечно, давай продолжим историю, добавляя моменты, подчеркивающие сходство Лилит и Тома, их новую, необычную связь:

С того дня, как странный огонь окутал обидчиков Лилит, что-то изменилось. Для Лилит мир стал чуть менее враждебным, потому что в нём появился Том. Для Тома, возможно, мир обрел новый смысл, потому что в нём появилась Лилит. Они стали неразлучны. Их часто можно было увидеть где-то вместе: либо на старой, облупившейся скамейке во дворе приюта, каждый погруженный в свою книгу, либо в тесной комнате Тома, пропахшей пылью старых томов и чем-то неуловимо терпким, похожим на сухие травы. Том никогда не называл её по полному имени, всегда обращался к ней ласково — Денницо. А Лилит, в свою очередь, отвечала ему тем же, называя его Марволо.

Однажды, когда осеннее солнце уже начало клониться к закату, окрашивая небо в оттенки розового и оранжевого, Лилит и Марволо сидели на той самой скамейке. Денницо читала какую-то старую книгу по алхимии, её пальцы скользили по пожелтевшим страницам, а Марволо, как всегда, склонился над трактатом по древней истории. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев и далёким смехом других детей.

Внезапно из-за угла школы появились они — те самые ребята, что напали на Лилит. Теперь их было четверо, и в глазах каждого читался немой вызов. Они, видимо, решили, что прошлый урок их ничему не научил, или же их гнев был сильнее страха.

— Смотрите, кого встретил! Наша Денницо и её новый телохранитель, — протянул один из них, на этот раз более осторожно, но всё ещё с издевательской ухмылкой.

Марволо даже не поднял головы от книги.

— Оставь её, — ровным, спокойным голосом произнёс он, словно обращаясь к кому-то за стеной.

— А ты чего тут? Вдруг ещё и ты не знаешь, как себя вести? — вторил ему другой, направляясь к ним.

Денницо отложила книгу, её взгляд стал острым, как осколок стекла. Она посмотрела на Марволо, и в их взглядах промелькнуло что-то невыразимое — понимание, предупреждение, готовность.

— Он сказал, оставь, — повторила Лилит, её голос звучал ровно, но в нём появилась стальная нотка.

— А если нет? — спросил нападавший, делая ещё шаг вперёд.

И тут произошло нечто странное. Они все, как по команде, почувствовали, как у них в груди зародилось тепло. Не такое жгучее, как в прошлый раз, а скорее неприятное, зудящее. И оно усиливалось. Их кожа начала покрываться мелкими красными пятнышками, словно от укусов тысячи мелких мошек. В воздухе повис еле уловимый запах, напоминающий тот, что остался после сожжения одежды — но теперь это был запах, исходящий от самих ребят.

— Что… что это? — пролепетал кто-то из них, пытаясь почесать шею, но это лишь усиливало неприятные ощущения.

Лилит и Марволо сидели невозмутимо, словно наблюдали за представлением. Они даже не прикасались к ним. Просто смотрели. И это было их оружие.

— Уходите, — спокойно произнесла Лилит.

— У нас нет времени на ваши глупости, — добавил Марволо, возвращаясь к своему трактату.

Зудящее тепло становилось невыносимым. Они попытались было пойти вперёд, но тут же отшатнулись, чувствуя, как их собственная кожа будто отторгает их. Это было не просто неудобство, это было нечто иное, пугающее, похожее на то, что произошло с их одеждой, но теперь оно было внутри них.

— Да пошло оно всё! — выкрикнул один из них, и они, потираясь и морщась, бросились прочь, исчезая за углом школы так же быстро, как и появились.

Лилит посмотрела на Марволо. Он лишь мельком взглянул на неё, а потом снова уткнулся в книгу.

— Твоя работа? — спросила она.

— Частично. Твоя?

— Тоже.

Они оба улыбнулись, без слов понимая, насколько они похожи. Эта «магия», которую они оба могли вызывать, эта способность ощущать и влиять на эмоции и физиологию других людей, была их секретом. Их общим секретом, который делал их сильнее, делал их… другими.

— Они больше не придут, — сказал Марволо, не отрывая глаз от страницы.

— Знаю, — ответила Лилит, снова открывая свою книгу. — Они боятся того, чего не понимают. Как и все остальные.

В этот момент, сидя рядом, погруженные в свои миры, они были не просто детьми из приюта. Они были кем-то большим. И эта их общая сила, эта их странная, пугающая связь, была лишь началом.

* * *

Спустя три года, с того дня, как странный огонь окутал обидчиков Лилит, их жизнь в приюте, хоть и оставалась серой, обрела свой собственный, тихий ритм. Том, или Марволо, как звала его Лилит, проводил дни, уединившись в своей крохотной комнате, пропахшей пылью старых книг и чем-то терпким, словно сухие травы. Лилит, или Денницо, как звал её он, была его постоянной спутницей. Они стали неразлучны, их связь, порой казалось, была глубже, чем у кровных братьев и сестёр. Общаясь одними взглядами, они могли предугадывать мысли друг друга, а их магические способности, хоть и скрываемые, проявлялись всё чаще, добавляя штрихи таинственности в их и без того необычное существование.

В один дождливый осенний день, когда серые тучи низко нависали над зданием приюта, а ветер гонял по двору опавшие листья, миссис Клоу, директриса с вечно недовольным выражением лица, привела в комнату Тома высокого, стройного мужчину. Его длинная мантия, расшитая серебряными звёздами, и серебряный подсвечник в руках, придавали ему некую таинственность. Его глаза, глубокие и мудрые, под густыми седыми бровями, казалось, видели насквозь.

— Том Марволо Реддл, — произнесла миссис Клоу с подобострастной улыбкой, — к тебе посетитель.

Затем, бросив на Лилит, сидевшую рядом с Томом, короткий, осуждающий взгляд, она вышла, оставив их наедине.

— Добрый день, юный Том, — мягко произнёс незнакомец, его голос был подобен успокаивающему шёпоту. — И вам, юная Лилит. Могу я ошибаться, но я ищу вас. Меня зовут Альбус Дамблдор. И я преподователь "Хогвартса"

Том, всегда настороженный, прищурился. Лилит же, ощутив странное тепло, исходящее от этого человека, смотрела на него с нескрываемым любопытством.

— Я не припоминаю, чтобы мы встречались, — сказал Том, его голос был ровным, но в нем слышалось недоверие. — Откуда вы знаете наши имена? И что это за странный наряд? Вы, случайно, не из сумасшедшего дома сбежали?

Лилит тихонько фыркнула, но тут же прикрыла рот рукой.

— Я могу понять ваше недоверие, — с лёгкой улыбкой ответил Дамблдор. — Мир, в котором вы живёте, Том, полон загадок. А такие, как вы, юные Томе и Лилит, — эти загадки только начинают раскрывать.

— И как же вы это докажете? — Том скрестил руки на груди, его взгляд был полон вызова.

— Я могу показать вам, — сказал Дамблдор, и его глаза заблестели. Он поднял свою палочку, и в тот же миг кровать, на которой сидели дети, плавно поднялась над полом. Лилит ахнула, Том же, хоть и сохранял внешнее спокойствие, его глаза расширились от удивления.

— Это… это правда? — прошептала Лилит, её пальцы слегка сжались.

— Абсолютная, — ответил Дамблдор, плавно опуская кровать на пол. — Добро пожаловать в мир магии.

Том, всё ещё пытаясь осмыслить увиденное, задал следующий вопрос, который волновал его больше всего:

— Но у нас нет денег. Как мы сможем попасть в вашу школу, если у нас ничего нет?

— Не волнуйтесь об этом, юный друг, — успокоил его Дамблдор. — Для таких, как вы, существует специальный фонд. Мы позаботимся обо всём необходимом. Я приду за вами через пару дней, чтобы отправиться за покупками.

— Нет, — одновременно произнесли Том и Лилит.

— Прелесть сиротских детей в том, что они самостоятельные, — добавила Лилит, её взгляд встретился с взглядом Тома, и в нём читалось согласие. — Мы справимся сами.

— Что ж, если вы так желаете, — смирился Дамблдор. — Но тогда вам понадобится информация, как туда попасть.

— Как? — тут же спросил Том, его интерес к этому новому миру, казалось, превзошёл все прежние опасения.

— На Косую аллею, — пояснил Дамблдор, — вам нужно пройти через вход в паб "Дырявый кот", что на Лютном переулке. Скажите трактирщику, что вы от меня, и он проведёт вас.

С этими словами Альбус достал два небольших, старинных ключика.

— Это ключи от ваших личных сейфов в банке Гринготтс, — объяснил он, протягивая их. — Там хранятся деньги, которые помогут вам приобрести всё необходимое.

Разговор подходил к концу, но Лилит заметила, что Том всё ещё хочет что-то спросить. Она почувствовала это, как чувствует биение собственного сердца.

Зная, о чём он думает — о языке змей, о своей тайне, — она осторожно коснулась его руки. Её взгляд, полный мудрости и предостережения, встретился с его. Она без слов дала понять: «Не сейчас. Это не для чужих ушей». Том, уловив её мысль, незаметно кивнул, давая понять, что согласен.

— Спасибо, — сказал он, его голос был немного глуше обычного.

— Спасибо, — вторила Лилит, и в её голосе звучало что-то новое, что-то, чего раньше не было.

Альбус Дамблдор, казалось, понял всё без слов. Он улыбнулся, оставив им ключи и письма. Уходя, он обернулся:

— Увидимся в Хогвартсе.

Когда дверь за ним закрылась, комната снова погрузилась в тишину. Лилит и Том сидели, держа в руках два ключика и два письма, которые могли изменить их жизнь навсегда. Их взгляды встретились, и в них отражалось будущее — яркое, полное магии, полное тайн, которые им предстояло вместе раскрыть.

* * *

На следующее утро, несмотря на промозглый осенний дождь, который методично барабанил по окнам приюта, в глазах Лилит и Тома горел тот самый огонь предвкушения. После быстрого, почти безмолвного завтрака, когда миссис Клоу, как всегда, бросила на них свой недовольный взгляд, они, ведомые инструкциями Дамблдора, отправились к выходу.

Найти нужное место оказалось не так-то просто. Шумная, мощёная булыжником улица была полна людей, спешащих по своим делам. Но Том, с его обострённым чувством направления, быстро вывел их к нужному пабу — "Дырявый кот". Вывеска была обшарпанной, краска местами облупилась, а само здание выглядело так, будто пережило не одну сотню лет. Воздух вокруг было пропитан запахом эля, табака и чего-то ещё, неуловимо терпкого, напоминающего старые травы.

Войдя внутрь, они оказались в полумраке. За стойкой стоял крупный, бородатый мужчина с добрыми, но хитрыми глазами. Он неторопливо протирал начищаемую им кружку.

— Добрый день, — обратился к нему Том, сохраняя свою обычную невозмутимость, хотя в его голосе звучала лёгкая нотка волнения. — Мы от Альбуса Дамблдора.

Бармен, не поднимая глаз от своего занятия, лишь кивнул.

— Дамблдор, значит? Проходите, пока вас не растерзали.

Он махнул рукой в сторону задней стены, где стояла груда старых, грязных бочек. Том и Лилит переглянулись.

— В какой из них? — спросил Том, опасливо осматривая каждую, его взгляд искал подсказку.

— Не в них, — усмехнулся бармен, и в этот момент его взгляд остановился на стене за бочками. Он сделал шаг вперёд, и, словно по волшебству, пальцы его нашли едва заметные узоры на кирпичной кладке. Он начал нажимать на определённые кирпичи в определённой последовательности. Раздался тихий щелчок, и массивный кусок стены, словно дверь, отъехал в сторону, открывая проход, ведущий вниз, в темноту.

Лилит почувствовала, как по спине пробежал холодок, но Марволо, крепко держа её за руку, уверенно шагнул вперёд. Спуск был долгим и крутым. Стены были выложены грубым камнем, и воздух становился всё холоднее, насыщенный странными, едва уловимыми запахами. Наконец, они оказались в огромном, освещённом факелами зале, где царил полумрак.

— Добро пожаловать на Косую аллею, — произнёс бармен, выходя из прохода и вновь нажимая на кирпичи, которые тут же вернулись на место, закрывая за ними путь.

Перед их глазами предстал совершенно новый мир. Узкая, мощёная улица, зажатая между высокими, старинными зданиями, бурлила жизнью. Магазины с причудливыми вывесками манили покупателей. Воздух был наполнен смехом, разговорами и ароматами, которых они никогда прежде не знали. И прямо перед ними, величественно возвышаясь, стояло огромное, похожее на замок здание из белого камня, с колоннами и золотыми буквами, сияющими на фасаде: "Гринготтс".

— Невероятно, — прошептала Лилит, её глаза широко распахнулись от изумления.

— Это… это ещё лучше, чем я думал, — пробормотал Том, его обычно невозмутимое лицо осветилось неподдельным восторгом.

Не теряя ни минуты, они направились к величественному зданию Гринготтса.

Войдя в массивные своды банка Гринготтс, Том и Лилит почувствовали, как атмосфера радикально меняется. В окружении гоблинов, мрачных и угловатых существ с острыми чертами лиц и зоркими, чуть ли не проницательными глазами, каждый их шаг отдавался эхом в холодных каменных залах. Малейшее прикосновение взгляда со стороны гоблинов казалось проникновением в душу — они, без сомнения, не питали никакой любви к людям и воспринимали их скорее как источник добычи или возможных неприятностей.

Главный поверенный, высокий и стройный гоблин в тёмно-зелёной мантии с золотой вышивкой, встретил их с холодной деловитостью.

— Мистер Реддл, — произнёс он своим низким голосом, — Ваш путь лежит непосредственно к вашему сейфу. Мисс Перевел, для вас предусмотрена проверка крови.

Том и Лилит обменялись взглядами. Тоска разлуки с близким человеком вызвала волну сопротивления.

— Мы не разлучаемся, — твердо заявил Том. — Мы пойдём вместе.

Гоблин приподнял бровь, изучая Лилит.

— Вы не возражаете? — спросил он, отвлекаясь от Тома.

— Нет, — прохладно ответила Лилит, стараясь скрыть внутреннее напряжение.

Гоблин кивнул и повёл их вглубь подземелий. Коридоры становились всё холоднее, стены прорезались тусклыми светильниками, отбрасывавшими длинные тени.

Наконец, они вышли в просторный зал с высоким сводчатым потолком. В середине зала вырисовывался большой круг, аккуратно начерченный белой порошковой смесью. В центре круга была пентаграмма, будто приглашавшая встать в её объятия.

— Встаньте в круг, — скомандовал гоблин с оттенком безличной строгости.

Лилит сделала несколько шагов и, не колеблясь, встала в центр, чувствуя холодок, пробегающий по коже. Внезапно тёмно-фиолетовый свет окутал её, мягко но прочно, будто искрящая аура древней магии.

На столешнице перед гоблином начал проявляться пергамент с волшебными надписями, которые моментально появились, словно вырезанные невидимой рукой.

*Имя: Лилит Денницо Перевел.*

*Чистота крови: чистокровная в 13 поколении.*

*Наследница: родов Денницо и Перевел.*

*Родители: мать — Селена Перевел, отец — Селестиан Перевел.*

*Родные брат и сестра.*

*Дары: не пробуждены.*

Лилит прочитала каждое слово, не выказывая ни малейшего переживания на лице, но в глубине души глухое отвращение разливалось тяжёлым грузом. Она была ребёнком инцеста. Мысль эта была тёмной тенью, преследующей её с самого детства.

Гоблин внимательно наблюдал за ней. Когда Лилит закончила изучение документа, он забрал пергамент и суровым, но ровным голосом сообщил:

— Вы имеете право снять деньги из детского сейфа семьи Перевелов, но доступ к главному сейфу будет открыт только после вашего пятнадцатилетия. То же касается и главного сейфа рода Денницо.

Лилит уверенно кивнула.

— Хорошо, — сказала она тихо.

Все трое направились к сейфам. Сначала подошли к тому, что принадлежал Тому. Огромные металлические двери открылись, и перед ними предстала горка золота и серебра, которая превышала все их ожидания. Казалось, что это не для простых сирот — всё указывало на особый, тайный родословный фонд.

— Это… всё твоё? — с трудом поверила Лилит.

Том отрицательно покачал головой.

— Я даже не знаю, кто открыл этот счёт на мое имя, — признался он, глядя на груду драгоценностей и мерцающих монет.

Затем они отправились к более защищённому месту — сейфу под номером 13, одному из самых охраняемых в банке. Дверь была покрыта толстым слоем магических печатей. Когда ее открыли, их взору предстал куб золотых монет, забитый так плотно, что казался почти неподвижным.

Лилит, не раздумывая, взяла столько денег, сколько смогла удержать в руках. Ей предстояло не просто купить необходимое для учебы, но и обеспечить запас на всю незнакомую жизнь впереди, если понадобятся дополнительные траты.

Том, наблюдая за ней, с лёгкой улыбкой сказал:

— Выбирай с умом. Деньги сами по себе ничего не значат. Только то, что ты с ними сделаешь.

Лилит слегка улыбнулась в ответ, чувствуя, что, несмотря на всё, они сделали первый шаг к свободе в новом, загадочном мире. Огромные залы и мрачные гоблины — всё это становилось теперь их новой реальностью.

После визита в Гринготтс, где их кошельки наполнились золотом, а разум — мыслями о грядущих переменах, Том и Лилит, держа в руках списки необходимых покупок, отправились в самое сердце Косой аллеи. Солнечный свет, пробиваясь сквозь тучи, казалось, приветствовал их в этом новом, волшебном мире.

Первым пунктом их назначения стала лавка мистера Олливандера, место, о котором, как они знали, шептались многие. Дверь лавки тихо скрипнула, и их встретил запах дерева, пергамента и чего-то ещё, неуловимо волшебного. Сам мистер Олливандер, старый, с седыми волосами и пронзительными голубыми глазами, вышел из-за стеллажей, уставленных рядами коробочек.

— Добрый день, — сказал он, его голос был тихим, но уверенным. — Вижу, вы пришли за своими первыми палочками.

Он провёл Тома к столу, где тот примерил несколько палочек. Наконец, одна из них, длинная, из тиса, с пером феникса в сердцевине, выбрала своего владельца. Когда Том взял её, он почувствовал лёгкое покалывание в пальцах, и в голове промелькнула мысль: "Перо феникса... Может служить как для светлых, так и для тёмных дел".

— Поразительно, — прошептал Том, глядя на палочку.

— Да, — согласился Олливандер, — перо феникса — это мощная сердцевина. Она может быть как доброй, так и злой, в зависимости от того, в чьих руках она окажется.

Затем настала очередь Лилит. Мистер Олливандер принёс ей несколько палочек, но ни одна не подошла. Она чувствовала, что чего-то не хватает, какой-то особой связи.

— У меня нет подходящей палочки для вас, — наконец произнёс Олливандер, задумчиво потирая подбородок. — Но я думаю, что могу посоветовать вам одно место. На Лютом переулке, чуть дальше по аллее, есть лавка мистера Григоровича. Он сегодня присутствует там лично, и, я думаю, он сможет подобрать для вас нужную палочку. Но будьте осторожны. Наденьте капюшоны на голови, когда пойдёте туда.

С этими словами, том расплатится за палочку, и они покинули лавку Олливандера. Том, держа свою палочку, почувствовал, что она — продолжение его самого. Лилит же, хоть и осталась без палочки, ощутила странное предвкушение.

Они отправились в магазин мадам Маклин, где приобрели всю необходимую одежду для учёбы: мантии, рубашки, юбки, брюки. Всё было сшито безупречно, из лучших тканей.

Затем, следуя совету Олливандера, они направились в Лютый переулок. Он был более узким и мрачным, чем Косая аллея, и здесь царила совсем другая атмосфера. Лавка мистера Григоровича выделялась на общем фоне — она была старой, но в то же время выглядела более «живой», чем лавка Олливандера. Сам Григорович, высокий, с седой бородой и пронзительными глазами, напоминал старого волка.

Услышав, что их отправил сам Олливандер, он лишь кивнул и тут же принялся за дело. Он приносил одну палочку за другой, но ни одна не подходила. Том, наблюдавший за этим, не мог не заметить, как Григорович бросил на его палочку быстрый, оценивающий взгляд.

— Перо феникса, — проговорил Григорович, — может служить как для светлых, так и для тёмных дел.

После некоторого времени поисков, наконец, нашлась та самая палочка. Она была сделана из красного дерева, с сердцевиной из яда василиска и волосом Мерлина. Когда Лилит взяла её, она почувствовала мощный поток энергии, который пробежал по её рукам.

— Превосходно, твоя, мисс… — он посмотрел на Лилит, — исключительно для тёмных.— сказал Григорович как продолжение недавней реплики, забирая оплату. — Мои палочки не отслеживаются в Министерстве. Удачи вам, дети.

С этими словами он выставил их за дверь, и они оказались на всё ещё дождливой улице Лютого переулка, держа в руках свои первые волшебные палочки. Том, ощущая силу в своей руке, сказал:

— Знаешь, Денницо, кажется, мы находимся на верном пути.

Лилит, сжимая в руке свою новую палочку, кивнула, чувствуя, как её сердце наполняется решимостью.

* * *

День, наполненный волшебством и новыми открытиями, подошёл к концу. Том и Лилит, уставшие, но полные впечатлений, вернулись в приют. Они проигнорировали ужин, вспоминая сытные угощения на Косой аллее, и уединились в комнате Тома.

— Что ты прочла в пергаменте? — спросил Том, его голос был напряжённым.

Лилит сглотнула, чувствуя, как к горлу подступает ком.

— Мои мать и отец были брат и сестра, — прошептала она, её губы кривились от отвращения. — Они были родными.

Том не проронил ни слова. Его молчание говорило красноречивее всяких слов. Этот факт, как и Лилит, ему был неприятен, и в этот момент они как никогда были едины в своём презрении к подобной мерзости.

— Завтра мы уже будем далеко отсюда, — сказал Том, резко меняя тему. Ему нужно было отвлечься от гнетущих мыслей.

— Да… — мечтательно улыбнулась Лилит, её взгляд устремился куда-то вдаль, словно она уже видела своё будущее. — Поскорее бы.

Они посидели ещё немного в комнате Тома, в тишине, нарушаемой лишь их собственным дыханием. Затем Лилит, попрощавшись, ушла к себе.

* * *

На следующее утро, когда первые лучи солнца ещё только пытались пробиться сквозь пелену серых облаков, Том и Лилит, забрав свой скромный, но такой важный багаж, покинули стены приюта. Они шли по направлению к месту, где должен был ждать их автобус, предвкушая новую, полную неизвестности главу своей жизни. Но вдруг Лилит пронзило странное, тягостное чувство, словно она что-то забыла, упустила что-то крайне важное.

Она задумчиво смотрела на дорогу, её взгляд блуждал, пытаясь ухватиться за ускользающие обрывки прошлого. Лилит пыталась понять, *что* именно она могла забыть. Внезапно её голову пронзила острая вспышка боли, словно молния. Она зажмурилась, и перед её мысленным взором стали мелькать разные, незнакомые, но почему-то такие родные воспоминания…

* * *

Лилит, прижав колени к грудной клетке, сидела в уютном кресле, погружённая в очередную книгу. Вдруг из коридора, ведущего в гостиную, донеслись голоса. Лилит прислушалась, но, не в силах разобрать ни одного слова, положила книгу на столик и пошла в сторону двери, которая была приоткрыта.

Её бабушка. Она узнала её голос.

— Нет, она никуда с вами не пойдёт! — воскликнула старушка, её голос звучал твёрдо, несмотря на возраст.

— Ты не понимаешь, старая ты кошолка! — прошипела женщина, чьё лицо было ей совершенно незнакомо. — В роду Денницо все первенцы обладают такой силой, которую невозможно даже представить…

Бабушка резко перебила женщину, её взгляд стал жёстче.

— Да мне плевать! Лилит — моя единственная внучка!

— Ты не понимаешь, — повторила незнакомка. — Она потомок двух очень древних и сильных родов. Перевелы обладают даром некромантии. А если смешать кровь Перевелов и Денницо, получится такая смесь, что мало кто захочет связываться с ней.

— Это не объясняет, почему ты, тупая мимра, хочешь отнять у меня мою внучку! — бабушка явно не собиралась уступать.

— Но если её не обучать, она просто навредит всем, и, в первую очередь, себе! — настаивала женщина.

— Я всё сказала, — отрезала старушка, её голос звучал окончательно и бесповоротно. — Она не присоединится к вашему чертовому ковену сумасшедших!

— Мы не сумасшедшие! — обиженно воскликнула женщина. — Мы — самые сильные ведьмы, которых свет только видел!

— Да лучше она будет служить Гриндевальду, чем будет с вами! — с презрением заявила бабушка.

Лилит, затаив дыхание, слушала этот разговор, не в силах пошевелиться. Шок сковал её тело, а услышанное казалось невероятным.

Бабушка, проводив ведьму, пошла к внучке. Она застала её у двери и, увидев всё в её глазах, тяжело вздохнула.

— Лилит, прелесть моя… — она виновато улыбнулась. — Запомни, никогда не присоединяйся к ковенам ведьм. Без разницы, кто и где. Запомни, никогда. — Бабушка снова улыбнулась, но в следующую минуту Лилит охватила темнота.

* * *

Лилит зажмурилась, вспоминая тот день. Она смотрела на дорогу так же, как и сейчас, но её лицо стало более каменным. «Значит, ковен…» — пронеслась мысль. Бабушка не позволила ей присоединиться к ним.

Она улыбнулась, а затем, ошарашенно, смотрела на приближающуюся к ним женщину. Лилит сразу поняла, что эта женщина — не проста. Она смотрела прямо в её глаза.

Женщина направила свою палочку на Лилит, и её сердце ёкнуло.

— Ты пойдёшь со мной, — произнесла она, её голос был твёрдым, но в нём слышалась скрытая угроза.

Том, мгновенно среагировав, дёрнулся, желая прикрыть Лилит.

— Если нет, — продолжила женщина, — я прикончу твоего дружка.

Лилит посмотрела на Тома. В её глазах, которые Том видел впервые наполненными слезами, отражалось горькое прощание. Она горько улыбнулась ему.

— Похоже, тебе, Марволо, придётся учиться без меня…

С этими словами она шагнула в сторону ведьмы. Она протянула ей руку, и Лилит, не колеблясь, схватила её. В следующее мгновение они исчезли, оставив Тома одного, сжимающего в руке свою новую палочку, с сердцем, разрывающимся от боли и шока.

Первое, что охватило Тома, был шоковый ступор. Он не мог поверить своим глазам. Лилит, его единственная настоящая связь, его единственный друг, просто исчезла. Затем пришло оглушающее чувство потери. Он ощутил, как из его жизни вырвали кусок, оставив зияющую пустоту. Это было не просто расставание, это было предательство, насильственное разлучение.

Вслед за потерей пришла бессильная ярость. Ярость на эту магию, которая могла так легко отнимать то, что ему дорого. Он чувствовал, как кровь приливает к лицу, как кулаки сжимаются до боли. Но одновременно с этим, он ощущал и абсолютное бессилие. Он не мог ничего сделать. Его гнев не имел выхода, его сила была ничтожна по сравнению с силой этой женщины.

Глубоко внутри, под слоем ярости и отчаяния, зародилось одиночество, ещё более острое, чем раньше. Он всегда был одинок, но сейчас эта пустота казалась бездонной. Он потерял того, кто понимал его, кто был ему близок.

Наконец, на смену ярости пришло холодное, расчетливое желание мести. Он знал, что это ещё не конец. Он вернётся. Он станет сильнее. И однажды он заставит всех, кто причинил ему боль, ответить за это. В этот момент в нём зажглась искра, предвещающая те тёмные пути, которые ему предстояло пройти.

Он вспомнил тот день, когда они сидели на скамейке возле остановки и разговаривали.

— Знаешь, Денницо, я боюсь, что всё это — сон, — Том прикрыл глаза. — У меня такое чувство, как будто я скоро проснусь, и тебя не будет рядом…

— Марволо, — Лилит сжала его ладонь, её голос звучал нежно и ободряюще. — Несмотря ни на что. Даже после смерти, я всегда буду возле тебя. — Она ободряюще улыбнулась.

Пять лет пролетели как один миг, оставив после себя лишь отголоски прошлого. Том, погруженный в тайны Хогвартса и собственные амбиции, тщательно спрятал воспоминания о Лилит в глубинах своей памяти. Прибыв в школу, он поделился с Дамблдором тем, что произошло, но ответ професора, туманный и уклончивый, лишь породил новые вопросы. "Это была женщина из ковена," — произнес Дамблдор, а затем, после многозначительной паузы, от дальнейших объяснений воздержался, касательно того, что стало с Лилит. Том, уловив в этом молчании больше, чем в словах, больше не поднимал эту тему.

* * *

Однажды осенним утром, когда солнце ещё только начинало пробиваться сквозь туман, окрашивая небо в нежные тона, а календаре значилось 13 сентября, суббота, возле одного из магазинчиков в Хогсмиде произошло нечто из ряда вон выходящее. С неба, будто сброшенная неведомой силой, рухнула девушка. Она была в многочисленных ранах, её тело билось в агонии.

В это утро Хогсмид уже был полон студентов, оживлённо беседующих и смеющихся. Внезапное появление девушки нарушило привычную суету. Все замерли, а затем взгляды обратились к упавшей. Среди толпы студентов выделялась группа с нашивками Слизерина. Их лидер, молодой, высокий парень с тонкими чертами лица и густыми, кудрявыми чёрными волосами, пристально всматривался в девушку.

Она была среднего роста, с ниспадающими элегантными чёрными кудрями. Её глаза, медленно закрываясь, смотрели прямо на него. Темно-серые, они казались бездонными. На ней была чёрная мантия, испещрённая тёмными пятнами крови, а её рука сжимала палочку из красного дерева.

Парень, без малейшего колебания, быстрым шагом направился к девушке. Подхватив её на руки, он без промедления понёс в сторону Хогвартса, отдавая приказ своим "друзьям":

— Немедленно сообщите директору о прибывшей "гостье"!

В его глазах, когда он смотрел на девушку, смешались недоверие, смутное воспоминание и, возможно, росток чего-то ещё, ещё не названного, но уже пробивающегося сквозь броню его сдержанности.

* * *

Когда её принесли в больничное крыло, там поднялся настоящий переполох. Медсестры и целители тут же принялись осматривать её раны. Выяснилось, что на теле девушки было множество проклятий и ранений, а помимо свежих ран, виднелись и зажившие шрамы от давних травм.

Тринадцать долгих часов девушка пролежала без сознания, словно охваченная неведомым огнём, терзающим её изнутри. Сквозь сон вырывались крики на непонятном языке, полные боли и страха.

Но и они закончились

Она молча смотрела на Альбуса Дамблдора, который сидел возле её койки, его голубые глаза сверкали в полумраке.

— Милое дитя, что с тобой случилось? — спросил он, его голос звучал мягко и участливо.

Девушка скривилась, вспоминая недавние события.

— Полагаю, мне придётся рассказать всё и директору, профессор Дамблдор, — сказала девушка, её голос был слабым, но твёрдым.

Альбус, уловив намёк, понял, что ей необходимо поговорить и с директором школы. Он повёл её к кабинету директора.

Когда они вошли, на них устремились зелёные глаза директора Диппета. Лилит тяжело вздохнула и опустилась в кресло.

— Как тебя зовут, дитя? — спросил Диппет.

— Лилит Денницо Перевел, — ответила она. Она сделала паузу, собираясь с мыслями. — Когда-то я должна была учиться здесь, но тогда меня, так сказать, выкрала одна ведьма из ковена что находиться в Австралии. Но, на моё счастье, директор школы Колдотворец выторговал мою жизнь у нее, и всё это время я училась там. Но этим летом я приняла решение вернуться сюда.

Лилит мягко улыбнулась, не вдаваясь в подробности. Она изменила историю, зная, как правда может повлиять на их решение. На самом деле, она провела год в плену у ковена, где её мучили и обучали, что бы с нее вышел идеальная ведьма. Однажды она сбежала, взорвав их особняк, и нашла убежище в школе Колдотворца. Но когда стало известно кое-что.. она решила вернуться. Улыбка на её лице была тонкой, почти незаметной, ведь она понимала: если правда откроется, её сюда точно не примут.

— Насчёт документов, — продолжила она, посмотрев на директора Диппета, — они должны прийти сегодня или завтра.

— Через что же тебе пришлось пройти, дитя… — проговорил Дамблдор, его глаза выражали искреннее сочувствие.

Лилит лишь устало улыбнулась, посчитав что лучше не отвечать на этот вопрос.

— Хорошо, — сказал Диппет, делая какие-то выводы для себя. — Ключ от сейфа у тебя?

Лилит кивнула.

— Тогда сегодня ты отправишься на Косую аллею, чтобы приобрести всё необходимое.

— О, мистер Диппет, не стоит, — она снова мягко улыбнулась. — Мои вещи также прибудут сюда вместе с документами, а насчёт учебников я их просто закажу почтой.

— Ладно, — согласился он.

— Мисс Перевел, у нас в Хогвартсе четыре факультета, — начал Дамблдор, объясняя систему распределения.

— Профессор Дамблдор, я много читала про Хогвартс, — перебила она, вновь улыбаясь.

— Чудно, — сказал Диппет.

Лилит задумалась а после произнесла то что не кто не ожидал.

-директор. Она мило улыбнулась. -на самом деле с моими документами и вещами прибудет и мой фамильяр.

Альбус и Армандо переглянулись.

-это змея. Закончила она. -вы позволите что бы она бы сдесь? Она невинно улыбнулась

-елси ты полностью не контролируешь.. начал Армандо.

-конечно директор! Воскликнула она.

— Тогда ладно, я даю сове разрешение, возвращайтесь в больничное крыло, чтобы вас вновь проверили, а уже за ужином пройдёте распределение.

Лилит кивнула, и вместе с Дамблдором они отправились обратно.

— Как же вам удалось выжить, мисс Лилит? — спросил Альбус, его взгляд был полон любопытства.

— Только благодаря директору Колдотворца, — ответила Лилит, не проронив больше ни слова.

Дамблдор не стал больше ничего спрашивать, его пронзительный взгляд, казалось, пытался проникнуть в тайны прошлого Лилит.

После тщательной проверки в больничном крыле был вынесен вердикт: Лилит здорова. Вскоре после этого прибыли и её документы, вместе с вещами.

Она переоделась в свои излюбленные чёрные брюки клёш и чёрную укороченную рубашку с широкими рукавами. На плечи она накинула мантию, отличавшуюся от мантий других студентов: у этой не было рукавов, она просто драпировалась на плечах. На ноги она надела черные кроссовки на платформе.

Её волосы, от природы завивавшиеся в идеальные, пропорциональные кудри, были распущены, обрамляя её лицо. Лилит вздохнула и закрыла чемодан.

Затем она нежно погладила змею, лежавшую на её койке. Её чёрная чешуя тускло поблёскивала от света. На голове змеи красовалась своеобразная звезда белого цвета. Это был ее фамильяр, Лилит улыбнулась ей. Змея, будто отвечая на прикосновение, забралась ей на шею, обвив её, словно изысканное ожерелье, и уложила голову на хвост.

Лилит, с нежной улыбкой, покинула больничное крыло, направляясь на ужин, оставляя за собой загадку и своё необычное украшение.

* * *

В Большом зале царил гул голосов. Студенты, словно всполошившиеся птицы, обсуждали недавнее появление загадочной девушки, которую Том Реддл принёс в школу. Сам Том, восседая за столом Слизерина, сохранял невозмутимое спокойствие. За эти годы, проведённые в Хогвартсе, он успел похоронить глубоко внутри любые чувства, связанные с *ней*, и теперь лишь холодная решимость отражалась в его проницательных тёмных глазах. Вокруг него собралась элита чистокровных семей, признавшая его власть и уважение, которые он с таким трудом завоевал.

В этот момент в зал вошёл директор Диппет, а рядом с ним шагал Альбус Дамблдор, неся Распределяющую шляпу.

— Добрый день, студенты, — объявил Диппет, становясь у преподавательского стола. — Сегодня я хочу представить вам новую ученицу, которая перевелась с Колдотворца, — Лилит Денницо Перевел.

Рядом с Томом сидел Эван Розье. Его светло-русые волосы, будто выгоревшие на солнце, обрамляли лицо с тёмно-синими, почти чёрными глазами. Он присвистнул, привлекая внимание Сигнуса Блэка, брюнета с глазами цвета горького шоколада, которые, казалось, могли видеть насквозь. Эван что-то прошептал Сигнусу, его слова были заглушены общим шумом, но Том не нуждался в их обсуждении. Его взгляд был прикован к Лилит, которая, словно вопреки всему, прошла через зал с невозмутимой походкой. В её движениях не было ни тени страха или нервозности, только уверенность, которую, казалось, ей придавала чёрная змея, обвившая её шею, словно драгоценное ожерелье. Её тёмные чешуйки мерцали в свете тысяч свечей, отражая таинственную ауру, окружавшую девушку.

— Да я свои носки съем, если она попадёт на Гриффиндор! — воскликнул Лестрейндж, его тёмно-рыжие волосы, отливающие медью, будто горели в полумраке. Его голубые глаза, обычно полные задора, сейчас были полны азарта.

Эван, с лёгкой ухмылкой, парировал:

— Спорим на сто галеонов, что она отправится прямиком в Слизерин?

Абракс Малфой, чьи белоснежно-белые волосы были безупречно уложены, а проницательные серо-голубые глаза оценивающе изучали Лилит, лишь хмыкнул.

— Тут даже спорить не нужно, — произнёс он с уверенностью. — По ней и так видно, что её место в Слизерине.

Долохов, с тёмно-русыми волосами и зелёными, как весенняя трава, глазами, покачал головой, погружённый в размышления.

— Знаете, — начал он, его голос был низким и хриплым, — в русских легендах говорят, что у Сатаны, Люцифера, была фамилия Деницо. И… — он снова замялся, — его жену по легендам тоже зовут Лилит. Деницо.

Все затихли, поражённые таким откровением. Том про себя улыбнулся. Жена Сатаны… Какое идеальное совпадение для девушки с таким характером и аурой.

Тем временем Лилит, пройдя через весь зал, не обращая внимания на взгляды и перешёптывания, села на стул. Шляпа, оказавшись у неё на голове, после короткой паузы, выкрикнула:

— СЛИЗЕРИН!

В ответ раздались неуверенные, но всё же аплодисменты. Лилит встала со стула и направилась к столу Слизерина. Оказавшись возле студентов пятого курса, они поспешили подвинуться, освобождая место, чтобы Лилит могла сесть между ними.

— Это что, настоящая змея?! — воскликнула девушка, сидевшая по другую сторону от Лилит. Её длинные чёрные волосы обрамляли лицо с большими, наивно-голубыми глазами.

— Не дорогая, это скорее птица, — язвительно парировала Лилит, её губы тронула лёгкая, едва заметная усмешка.

~ Хозяйка, от неё пахнет полукровкой, — прозвучал тихий, шипящий голос, который, казалось, исходил от самой змеи. Лилит, взглянув в её глаза, лишь улыбнулась, словно понимая безмолвный язык своего необычного компаньона.

Она обвела весь стол взглядом, её глаза остановились на парне с серо голубыми глазами и черными как ночь волосами. Лилит посмотрела на него, а затем равнодушно отвела взгляд.

Лилит взяла стакан, провела по его горлышку пальцем, и он мгновенно наполнился янтарной жидкостью, очевидно, намного крепче тыквенного сока. Она вновь задумчиво обвела всех взглядом, остановившись на парне со светло-русыми волосами.

— Подумать только, и Долохов здесь, — сказала она на русском, и парень, услышав родной язык, повернулся к ней лицом. Лилит же, с озорной улыбкой, помахала пальцами, но в её глазах плясали озорные искорки.

— Ты знаешь русский? — спросил Антонин, поражённый её внезапной сменой тона.

— Милый, я четыре года училась в Колдотворце, — раздраженно цокнув языком, Лилит отбросила пряди волос.

— Почему же ты сюда перешла? — прошептал Антонин, уже наслышанный от брата о репутации Лилит в Колдотворце.

Лилит закатила глаза.

— Вам всем так интересно, что ли? — Она улыбнулась, наклонив голову. — Ты уверен, что сможешь *заплатить* за это знание?

Антонин, словно ошпаренный, отшатнулся от неё. Лилит же рассмеялась и снова отвернулась, отпив из стакана. Она чувствовала на себе тысячу взглядов. Когда она говорила с Долоховым, все старались лишний раз не пялиться на них. Но сейчас, когда разговор закончился, все снова принялись украдкой разглядывать девушку.

Возле Лилит присела девушка с миловидными чертами лица и белоснежными волосами.

— Привет, я Мелисса Фоули, — представилась блондинка с светло-голубыми глазами, её взгляд был полон искреннего дружелюбия. Лилит лишь кивнула в ответ, её внимание уже было приковано к чему-то другому, словно она пыталась разгадать какую-то тайну.

— Я староста Слизерина, — продолжила девушка, её голос звучал воодушевлённо.

Лилит перевела на неё взгляд и мило улыбнулась, словно очнувшись от глубоких размышлений.

— Я немного потревожу тебя, чтобы ты показала, где что здесь, — сказала Лилит, её улыбка была загадочной и немного кокетливой.

Мелисса, услышав такой радушный ответ, просияла и начала оживлённо рассказывать о Хогвартсе, о его тайнах и традициях. Лилит слушала её, одновременно сканируя взглядом весь Большой зал, словно пытаясь уловить невидимые нити, связывающие всех присутствующих.

— У нас на Слизерине есть своя элита, — сказала Мелисса, её глаза горели восторгом.

Лилит перевела на неё заинтересованный взгляд, словно это было нечто действительно важное.

— Смотри, — продолжала Мелисса, — вот этот блондин — это Абракс Малфой. Рядом с ним сидит Лестрейндж и Розье, напротив — Нотт и Долохов. А вот наш лучший студент — Том Марволо Реддл.

Лилит бросила взгляд на парней, которых Мелисса указывала. Затем она перевела взгляд на других студентов.

— Да, также в их круг входят ещё парочка студентов со старших курсов, а также девушки, — воодушевлённо проговорила девушка с русыми волосами и зелёными глазами, которые, казалось, искрились от избытка эмоций. — Ах, где мои манеры! Я Друэлла Розье.

Лилит лишь кивнула, её лицо оставалось непроницаемым.

— Я и Мелисса тоже состоим в их клубе, — добавила Друэлла, снова кивнув и мило улыбнувшись. Лилит не была настроена на долгий разговор, но внимательно слушала, пытаясь понять, что же так завораживало этих девушек.

— Чтобы попасть туда, нужно быть лучшим учеником и иметь благородное происхождение, — пояснила Друэлла, её голос звучал уверенно и немного высокомерно.

Лилит вновь кивнула и задумчиво посмотрела на преподавательский стол, её взгляд задержался на лице директора.

— Да что вы перед ней распинаетесь?! — вдруг воскликнула девушка с чёрными волосами и голубыми глазами, её голос прозвучал резко и дерзко.

— Доротея, помолчи, — прервала её другая девушка, очевидно, старшая сестра Доротеи. У неё были такие же чёрные волосы, но глаза были тёмными, почти чёрными.

— Вальбурга, успокой свою сестру, — проговорила Друэлла с холодным, оценивающим взглядом. — А то это сделаю я.

— Девочки, не ссорьтесь, — дружелюбно проговорила Мелисса, пытаясь разрядить обстановку.

Лилит же, тем временем, продолжала поглаживать голову своей змеи, кормя её кусочками перепелиного мяса. Она отмечала тот факт, что ей придётся проследить, чтобы её питомец получал все необходимые витамины.

— Да как *этой* разрешили держать в Хогвартсе такую тварь?! — с отвращением воскликнула Доротея, её взгляд был полон презрения.

Лилит нарочито медленно повернула к ней голову, а её змея, словно подчиняясь невидимому приказу, замерла, устремив свой взгляд вслед за хозяйкой.

— Это не *тварь*, а Белатрикс, — сказала Лилит, и её губы тронула кровожадная улыбка. — А если тебе, милое *дитя*, так интересно, могу рассказать. Только если ты готова заплатить за это знание.

Доротея побледнела, но когда Лилит уже хотела добавить что-то ещё, на её плечо легла мужская рука.

— Лилит, не нужно пугать девушек в первый же день, — проговорил Антонин, весело улыбаясь. Вот только один дьявол знал, что эта улыбка была фальшивой, ведь его так трусило от страха перед этой, казалось бы, милой и беззащитной девушкой, что приходилось прилагать кучу усилий что бы не видать этого.

— Долохов, — произнесла Лилит, сбрасывая руку с плеча и поворачиваясь к нему лицом. — Ты мне так напоминаешь своего брата, — она улыбнулась. — Такой же любитель вмешиваться в самые весёлые моменты.

Антонин побледнел и тяжело сглотнул. Он слышал от брата, что однажды в Колдотворце Лилит приказала своей змее укусить его, чтобы проверить, как долго человек может продержаться после укуса. Только Бог знает, как он тогда страдал.

Лилит, увидев его реакцию, скривилась и отвернулась.

— Мелисса, покажешь мне, как пройти в гостиную Слизерина? — спросила Лилит, её голос звучал уже более спокойно.

Девушка, просияв, закивала. Лилит поднялась и пошла прочь из Большого зала, а за ней, словно послушная тень, последовала Мелисса.

* * *

Девушка показала Лилит её комнату, а затем отправилась в общую гостиную, чтобы присмотреть за младшими курсами. Лилит же, достав свои вещи, начала расставлять более «безопасные» книги, желая создать образ безобидной и прилежной ученицы.

Когда, по ощущениям, прошёл час, а может, и больше, Лилит спустилась в общую гостиную. На её шее всё так же покоилась её змея, словно живое ожерелье. Она вошла, и множество взглядов немедленно устремилось на неё. Лилит обвела гостиную изучающим взглядом и направилась к камину.

— Денницо, — произнёс парень, пристально наблюдая за девушкой. Его голос был ровным, но в нём чувствовалась какая-то скрытая напряжённость.

— Вообще-то, для начала нужно представиться, — безэмоционально проговорила Лилит, продолжая свой путь, даже не взглянув в сторону говорящего.

~ Хозяйка, от него пахнет потомком Салазара Слизерина, — прошипела змея, даже не оборачиваясь. Лилит медленно кивнула головой, давая понять, что услышала.

— Том Марволо Реддл, — произнёс парень с каменным лицом. Только его глаза сверкали едва заметной злостью, выдавая бушующие внутри эмоции.

— И что же вы хотите от меня, мистер Реддл? — спросила Лилит, её голос был спокоен, но в нём чувствовалось скрытое любопытство.

Парень наблюдал за её движениями и реакцией. Он сделал знак, и гостиная опустела — остальные студенты, словно по волшебству, исчезли. Лилит, напротив, даже не обратила внимания на это. Она села на пушистый чёрный ковёр, давая знак, чтобы её змея могла сползти на ковёр.

— Где ты была после того, как тебя забрали из приюта? — спросил Том, приближаясь к Лилит.

Девушка медленно повернула голову и опустила её набок.

— Ты серьёзно поверил в легенду, которую я придумала? — Она улыбнулась, её улыбка была загадочной и немного насмешливой. — Как последний потомок двух самых сильных родов мог оказаться в приюте? — Она рассмеялась, её смех эхом разносился по пустой гостиной.

Том же всматривался в её лицо, которое исказилось от неизвестного веселья, словно в нём отражались все тайны мира.

— Что было с тобой? — спросил парень, его голос был напряжённым.

— Ооо, мистер Реддл, вы уверены, что сможете *заплатить* за эту информацию? — Она снова кровожадно улыбнулась. Она всё так же сидела на ковре возле камина, а возле неё ползала змея. — Ведь только *мертвецы* хранят тайны.

Лицо Тома перекосило от её слов. Он уже слышал от Долохова, что в Колдотворце у Лилит была *особая* репутация. Также Долохов рассказал, как его брат несколько месяцев провалялся, восстанавливаясь от яда этой змеи.

— Здесь тебе не Колдотворец, — сказал Том, его голос звучал твёрдо. — Где ты так просто отделалась от многочисленных *нарушений*, здесь тебя и в Азкабан могут посадить.

Лилит приподняла бровь.

— Это тебе уже неудачник Долохов доложил? — Она весело покачала головой. — Все они одинаковые! — Она вновь рассмеялась и хлопнула в ладоши.

А уже в следующее мгновение она стала серьёзной. Её лицо стало нечитаемым, а глаза наполнились неизвестной тьмой.

— Ты серьёзно считаешь, что мне *так* просто сходило всё с рук? — Она наклонила голову набок, её взгляд был пронзительным.

Том понимал, что нет. Очевидно, что она всегда выходила сухой из воды. Она *всегда*, даже тогда, в приюте, умело манипулировала всеми, она всегда находила лазейку в любой ситуации.

Том сжал челюсть до такой степени, что по ней прошлись желваки. Подумать только, *она* не помнит! Она не помнит его! Его окутала такая горячая ненависть к ней. Когда-то она обещала, что даже после смерти будет рядом с ним! А сейчас даже не помнит его!

Лилит же потеряла всякий интерес к их беседе и просто легла на ковёр возле камина, заложив руки за голову. Она рассматривала потолок, а по её телу, словно живой узор, ползала змея.

Том, понаблюдав за ней пару секунд, развернулся и ушёл.

Лилит проводила его взглядом. А стоило ему скрыться из виду, как она рассмеялась безумным смехом. Она помнила, чёрт возьми! Помнила абсолютно всё! Только вот какой толк от этих воспоминаний, если у неё буквально вырвали сердце!

* * *

Лилит проснулась раньше остальных. Тихо встав с кровати, она подошла к окну и задумчиво посмотрела на чёрное озеро, видневшееся за ним. Она недовольно поморщилась, а затем подошла к сундуку. Оттуда она достала чёрную юбку чуть выше колена, зелёную рубашку и бельё. Отправившись в ванную, она приняла холодный душ, переоделась и начала сушить свои непокорные волосы. Редко когда она собирала их, они всегда лежали идеально. Слегка подкрасив губы и ресницы, Лилит вышла из ванной.

Она снова подошла к чемодану. Из него она вынула булавку с розой, которую прицепила к внутренней стороне рубашки. Затем она достала серьги с зелёными камнями и надела их. После этого она извлекла то, что всегда было и будет с ней — кольцо. С красным камнем внутри, повешенное на серебряной цепи.

Она подозвала змею, которая всё это время мирно лежала на её кровати. Когда та залезла ей на шею, Лилит надела мантию и взяла сумку, в которой уже находились все необходимые вещи. Тихо выйдя из комнаты, она направилась прочь из гостиной Слизерина.

Ей нужно было чем-то покормить змею, поэтому она пошла к выходу из замка, прямиком в Запретный лес.

Уже довольно прохладный сентябрьский ветер дул прямо в лицо Лилит. Белатрикс, её фамильяр, давно уползла в глубь леса, чтобы поохотиться. Первое время ей придётся приносить Белу сюда, а потом та сама будет ползать. Лилит мягко улыбнулась, наблюдая за гладью чёрного озера.

Она задумчиво вглядывалась в глубины озера, пытаясь выследить *тех* существ, которых ей ещё никогда не встречалось. Но, как итог, ничего не вышло.

— Что вы тут делаете, мисс Перевел? — проговорил знакомый голос. Лилит сразу узнала его — она бы никогда не перепутала его.

Девушка равнодушно пожала плечами.

— Выгуливаю Белу, — сказала она, не поворачиваясь к парню.

— Она змея, и она хищник. Какое, к черту, *выгуливаю*? Она что, вам собака? — проговорил Том, его голос звучал с нотками недоумения.

Лилит хмыкнула.

— Ну, извините, — нарочито повернувшись к нему, она развела руки в стороны и слегка наклонилась. — Она мой фамильяр. А ваш чертов завхоз, увидев её, просто прикончит. Или же сам сдохнет от её яда. — Последнее она проговорила с кровожадной улыбкой.

Она вновь повернулась спиной к незваному гостю.

— К тому же, она ещё не знает окрестности. Пока она будет запоминать, я буду её водить, а потом она уже сама. И нужно, чтобы все привыкли к тому, что в Хогвартсе появилась *очень* ядовитая змея в виде фамильяра.

~ Хозяйка! — прошипела Бела, быстро приближаясь к Лилит. — Я там видела единорога! — она восторженно зашипела.

Лилит рассмеялась, а затем, погладив её по чешуйчатой голове, позволила ей заползти на её любимое место на теле хозяйки.

Лилит мысленно проговорила: "Ты как малое дитя", но змея, поняв слова хозяйки, прошипела в ответ более обиженно: ~ Я и есть дитя!

Лилит рассмеялась, а затем повернулась и, не обращая внимания на Тома, направилась к Хогвартсу. Том же, услышав этот односторонний диалог, задумчиво посмотрел на них. Лилит понимала свою змею. Не значит ли это, что она тоже может говорить на парселтанге? Или это просто способность, которую она получила, когда змея стала её фамильяром?

* * *

Лилит вошла в Большой зал, а за ней, словно тень, следовал Том Реддл. Она задумчиво обвела всех взглядом, а затем прошла к столу и села рядом с Мелиссой.

— Ты когда встала? — спросила девушка, как только Лилит уселась.

— Белу нужно было отнести на охоту, — ответила Лилит, беря со стола чашку с горячим кофе и тост.

На её слова змея одобрительно кивнула головой и повернула голову к Мелиссе, словно приглашая её погладить.

— Боже, Белочка, я и не думала, что ты такая тактильная, — восторженно прошептала Мелисса и начала осторожно гладить змею.

— Да, она любит ласки, — с лёгкой улыбкой сказала Лилит. — А если ты ей ещё принесёшь что-нибудь вкусненькое, она разрешит тебе даже поносить её на своей шее.

Лилит улыбнулась, показывая, что она очень *рада* тому, что соседка подружилась с её фамильяром. Тем временем, все за столом Слизерина, уже осведомлённые о репутации Лилит в Колдотворце, старались лишний раз её не беспокоить.

~ Хозяйка, я чувствую запах страха, — прошипела Бела, смотря на Лилит.

Девушка лишь фыркнула. Оно и неудивительно, ведь малыш Тони уже предупредил её факультет о том, что лучше у неё ничего не спрашивать, а то потом даже после смерти с ней не расплатятся.

— Какой у нас первый урок? — спросила Лилит, прерывая молчание.

— Защита от Тёмных искусств, два урока подряд вместе с Гриффиндором, — ответила подошедшая Друэлла.

Лилит кивнула ей в знак приветствия и продолжила завтрак. Девушки последовали её примеру.

Внезапно над Большим залом пронёсся какой-то звук. Все начали смотреть на потолок, где появился большой чёрный орёл. Лилит встала и протянула руку. Орёл спикировал к её руке, зацепился за рукав мантии и молча начал разглядывать хозяйку.

Лилит улыбнулась и протянула ему куриное мясо. Тот одобрительно кивнул головой и съел его. Лилит же, другой рукой, начала отвязывать от его лапки маленькую сумку. На всеобщее удивление, змея, спокойно лежавшая на шее Лилит, никак не отреагировала на появление орла, точно так же, как и орёл не обратил внимания на змею.

Как только Лилит отвязала сумку от лапы, орёл вновь взлетел и улетел в неизвестном направлении. Лилит положила сумку на стол, а затем магией исправила мантию и вновь села за стол.

Весь Большой зал погрузился в гробовое молчание. Первыми очнулись слизеринцы и продолжили завтрак. Долохов, сидевший среди приспешников Тома, что-то прошептал парням. Те посмотрели на Лилит и продолжили завтрак, как ни в чём не бывало.

— Лилит, что это было? — выдохнула Мелисса и посмотрела на место, где только что сидел орёл.

— Это мой почтальон, — пошутила Лилит. — У вас в Англии приручают сов. Но вот в других странах приручают и сов, и воронов, и даже орлов.

— Как же твоя змея даже не посмотрела на птицу… — Друэлла с опаской посмотрела на змею.

— Дорогая, эта птица тащила на своих лапках эту змею, — Лилит весело улыбнулась. — Годы, проведённые бок о бок, научили их не реагировать друг на друга. — Всё же сказала Лилит.

Она взяла сумку в руки, и та сразу стала немного больше, настолько, чтобы её рука могла пролезть внутрь. Лилит открыла её и начала доставать оттуда учебник для пятого курса.

— А? — Мелисса непонимающе посмотрела на маленькую сумку.

— Милая, не глупи, — проговорила Лилит. — Сумка с невидимым расширением и плюс ещё с облегчением веса. В магазине её уменьшили, чтобы орлу было легче.

Девушки переглянулись, а затем продолжили завтрак. Лилит же в это время переложила все учебники в школьную сумку, уменьшила другую и закинула в свою школьную сумку и продолжила пить кофе.

* * *

Лилит вошла в класс по Защите от Тёмных искусств. Она бросила взгляд на преподавателя — это была Луиза Аббот, преподаватель по Защите от Тёмных искусств. Ей было около сорока, но для волшебника это был самый расцвет сил. У неё были каштановые волосы, собранные в свободную косу. Одета она была в чёрное платье-футляр длиной до пола, с золотыми пуговицами на талии. Сверху на ней был чёрный пиджак с золотой отделкой и белым жабо.

Лилит прошла к стороне Слизерина и направилась к третьей парте, где сидела Мелисса. Лилит с большим удовольствием села бы на самую заднюю парту, если бы та была полностью свободна. Мелисса улыбнулась Лилит, а после начала доставать учебник, пергаменты, чернила и перо. Лилит последовала её примеру.

Прозвенел колокол, обозначающий начало занятий. Лилит откинулась на спинку стула и начала рассматривать учеников. Она посмотрела на переднюю парту, где сидели Том Реддл и Абракс Малфой.

— Дорогие студенты, — проговорила профессор Луиза, поднимаясь из-за своего стола и подходя к доске. — Сегодня мы будем изучать заклинание «Патронус». Кто знает, что это за заклятие?

В воздух поднялась рука Тома. Очевидно, что только он знал про это заклинание. Лилит про себя усмехнулась, вспомнив, как раньше, ещё в детдоме, они вечно соревновались, кто лучше ответит на вопрос учителя. Лилит подняла точно такую же руку.

— Мистер Реддл, — проговорила профессор.

— Патронус — это магическая защита, которая выглядит как серебристое животное. Он является воплощением позитивных мыслей и счастья заклинателя. Его используют для защиты от дементоров. Это основная функция заклинания. Дементоры питаются счастьем и вызывают чувство отчаяния, а Патронус их отгоняет. Также для общения. Иногда Патронусы могут передавать сообщения. Чтобы его вызвать, нужно сконцентрироваться на очень счастливом воспоминании. Произнести заклинание: «Экспекто Патронум!» (Expecto Patronum!) и направить волшебную палочку на цель.

Профессор одобрительно кивнула.

— Десять очков Слизерину! — Она заметила руку Лилит. — Мисс Перевел, вы хотите что-то добавить?

— Да, профессор. Заклятие «Экспекто Патронум» само по себе светлое заклятие. Как и сказал мистер Реддл, чтобы его вызвать, нужно вспомнить самое счастливое воспоминание. Но вот не все знают, что если у человека нет *таких* воспоминаний, то вместо белоснежного зверька или просто клубка пара, может появиться чёрный зверёк. Это можно считать как противоположность стандартному. Только разница между ними в том, что если волшебник не обладает большим резервом магии, он не сможет вызвать такой патронус.

— Я никогда об этом не слышала, — проговорила профессор, и вся аудитория уставилась на Лилит.

— О, неудивительно, профессор, — сказала Лилит. — Я сама узнала об этом по *чистой случайности.* — Она проигнорировала взгляд Тома, наполненный странными эмоциями. — Могу продемонстрировать.

— Да, конечно, мисс Перевел.

Лилит улыбнулась и пошла к преподавателю. Достав свою палочку, все ошарашенно посмотрели на её ало-красную палочку с красным рубином в начале.

— Экспекто Патронум! — Лилит взмахнула палочкой, и из неё вырвался чёрный клуб дыма. Через секунду в аудитории появилась девятихвостая лиса, полностью чёрная, только её глаза сияли белым.

Профессор восторженно улыбнулась.

— Двадцать баллов Слизерину! — сказала она.

Лилит сдержанно поблагодарила и рассеяла патронуса, пройдя обратно к своей парте. Тут со стороны Гриффиндора послышался женский голос.

— Профессор, а может мисс Перевел сможет вызвать и *обычного* патронуса? — спросила девушка с рыжими волосами, с вызовом глядя на Лилит.

— Мисс… — начала Лилит, намекая, что она не знает, кто она.

— Прюэт.

— Так вот, мисс Прюэт, — продолжила Лилит. — Как и говорилось ранее, заклинание Патронус могут вызвать только те, у кого есть счастливые воспоминания. — Она сделала паузу, чтобы все поняли намёк, а после продолжила. — Я такими не обладаю. — И равнодушно отвернулась.

Девушка покраснела от возмущения. Лилит же было абсолютно всё равно.

На первом уроке они писали конспект по этому заклятию, а уже на втором начали пытаться его вызвать. Лилит же скучающе сидела у стены и читала книгу.

— Мисс Перевел, может, вы попытаетесь вызвать обычный патронус? — спросила профессор, её голос звучал мягко и ободряюще.

Лилит подняла на неё взгляд, её губы тронула лёгкая, едва заметная усмешка.

— Профессор, у меня было тяжёлое детство, да и после него не лучше. У меня просто нет счастливых воспоминаний, — ответила она, её голос звучал ровно и безэмоционально.

Рядом с Лилит стояли прихвостни Тома, внимательно слушая их разговор.

— Вы в этом уверены? — спросила профессор, её брови слегка приподнялись.

— Абсолютно, — твердо ответила Лилит.

В этот момент у одного из учеников вышел патронус, но не обычный, а чёрный — это была змея. Лилит не удивилась, ведь знала, что у Тома также не было счастливых воспоминаний.

— Мистер Реддл, поздравляю, — проговорила профессор. — Десять очков Слизерину.

Том кивнул и направился туда, где сидела Лилит, погружённая в чтение книги. Он молча сел рядом с ней на стул.

— Говорила, что не помнишь, а сегодня, как *тогда,* в детстве, снова соревнуешься на уроках., — прошипел Том, его взгляд был прикован к Лилит.

Лилит даже не подняла взгляда. Она просто пожала плечами и продолжила читать.

~ Хозяйка, лучше не игнорируй его, — прошептала Белатрикс, её шипение было едва слышно.

Лилит хмыкнула, но продолжила читать книгу.

— Вот лучше бы послушала своего фамильяра, — прошипел ей Том.

— Мистер Реддл, — Лилит наконец подняла взгляд от книги и посмотрела прямо ему в глаза. Она не обратила внимания, как рядом стоящие слизеринцы напряглись. — Что я могу ответить человеку, который упорно продолжает утверждать, что мы с ним знакомы с детства? Хотя я не припоминаю, чтобы когда-то была с вами знакома.

Она ещё пару секунд смотрела ему в глаза, а затем, потеряв интерес, вновь вернулась к чтению. Том же сжал руку до такой степени, что костяшки побелели, а вены выступили. Он смотрел на Лилит и не мог понять: она врёт или действительно не помнит? Он бы ей поверил, если бы не знал, как хорошо она умеет лгать.

Том Реддл, словно тень, скользил по гулким коридорам Хогвартса, а в его голове роились вопросы. Неужели эта Деницо, Лилит, могла солгать о том, что не помнит его? После всех тех лет, что они провели вместе, сплетая свои судьбы в мрачном приюте? Эта мысль не давала ему покоя. Завернув за угол, он, пройдя всего несколько метров, вошёл в старый, полузабытый кабинет.

Внутри, словно в мавзолее, стоял большой стол, окружённый старыми партами. У стола уже ждали его верные сторонники.

— Мой лорд, — раздался хор голосов, и все, как один, поднялись, склонив головы в знак почтения.

— Садитесь, друзья мои, — произнёс Том, его голос был спокоен, но в нём чувствовалась скрытая сила. Он прошёл к началу стола, и все, послушно, заняли свои места. Стоило оглядеться, чтобы понять: здесь собрались представители самых знатных и чистокровных семей. Сразу за Томом восседал Абракс Малфой, а за ним, словно тень, Мелисса Фоули. Напротив неё, напротив Мелиссы, сидел Сигнус Блэк. Место рядом с Малфоем оставалось пустым. После Мелиссы расположился Долохов, а затем Лестрейндж. Напротив них сидели Розье и Вальбурга Блэк. Сегодняшняя встреча была строго для их потока; старшее и младшее поколение не было приглашено.

— Мелисса, что ты скажешь о Деницо? — Том вопросительно склонил голову, его взгляд был пристальным, словно он пытался прочитать ответы в глубине её глаз.

Девушка подняла голову, её голубые глаза встретились с тёмными глазами Тома. На её лице промелькнуло лёгкое замешательство, прежде чем она ответила:

— Мой лорд, она… она странная. Сегодня утром я заметила, что она надела цепочку с кольцом, на котором красовался красный камень в форме сердца. — Она замялась, её пальцы нервно перебирали край рукава. — Я бы не обратила внимания, если бы не сила, что исходила от кольца. Также я заметила, что на её чемодане установлено тёмное запирающее заклятие. Даже не заклятие, а проклятие, и, судя по ощущениям, если кто-то попытается его снять, он быстро пожалеет о своём поступке. Кроме того, вчера вечером, когда она только пришла, она *невербально* наложила на свою кровать заклятия, направленные на подавление отвлекающего внимания и, самое главное, на сокрытие ауры магии.

Том кивнул, его губы тронула едва заметная усмешка.

— Долохов, что ты можешь рассказать о её прошлом? — спросил он, его голос был тих, но наполнен властью.

— Мой лорд, я ещё поспрашиваю у своего брата. Он не рассказал, *что* именно она делала в Колдотворце, аргументируя тем, что если она узнает, что он кому-то что-то проговорился, она ему голову снесёт с плеч. — Долохов тяжело вздохнул, его взгляд стал более напряжённым. — Он предупредил, чтобы мы ни в коем случае не вмешивались в её дела, ведь она устранит любого, кто посмеет. Также он сказал, что если кто-то спросит у неё что-то, а она попросит заплатить, то лучше уступить. Ведь эта плата может дойти вплоть до чьей-то жизни. Он добавил, что если она захочет, то сама всё расскажет.

Долохов снова замялся, явно обдумывая что-то ещё.

— Тебе что-то ещё известно? — Том вопросительно поднял бровь.

— Да, мой лорд, — снова тяжело вздохнул Антонин. — Несколько лет назад, кажется, в Австралии, был свой ковен ведьм. Ходили слухи, что они заполучили девушку, в которой была такая сила, что никто не мог с ней сравниться. В то время они практиковали магию, известную как "вуду", как мне известно. Девочке было около 11-12 лет, и она тогда страдала из-за эмоций, связанных с прошлым, будто её забрали от родителей или что-то в этом роде. Так вот, тогда этот ковен принял решение, что можно попробовать лишить её сердца.

Все ошарашенно уставились на него, а девушки прикрыли рты руками.

— Да… как ни удивительно, это сработало. Её лишили сердца, а его переделали в кольцо с красным рубином.

На этом Антонин умолк, его слова повисли в воздухе, словно заклинание.

— Не думаешь ли ты, что это Лилит? — осторожно спросил Розье, его глаза были широко раскрыты.

— Тогда это всё объясняет… — протянул Абракс, его голос был полон удивления.

— Может, это просто совпадение, — неуверенно проговорила Вальбурга, её голос звучал немного испуганно.

Том молчал, его взгляд блуждал, перебирая возможные варианты. Если это действительно так, то вполне возможно, что Лилит действительно лгала, если она ничего не чувствовала.

— Но как можно жить без сердца? — спросила Мелисса, её голос был полон недоверия, она смотрела прямо перед собой, словно в пустоту.

— Очень даже легко, — ответил Том, его взгляд был пристальным, прямо в глаза Мелиссе. — Ты не ограничен лишними эмоциями…

Он не стал продолжать, оставив слова висеть в воздухе. Все присутствующие согласно кивнули.

— Что предлагаете, мой лорд? — спросил Абракс, его голос звучал решительно.

— Нам нужны в наших рядах *сильные* волшебники.

— Ты ведь не хочешь привлечь её на нашу сторону? — с неподдельным шоком спросил Антонин, его брови взлетели вверх.

Том пристально смотрел на него, не мигая, словно принимая важное решение.

— Для начала нужно узнать *всё* о её прошлом.

Том задумчиво обвёл всех взглядом.

— Ну что же, устроим для неё сценку. Итак, Мелисса, ты будешь играть роль лучшей подруги Лилит. Вальбурга, ты старайся держать дистанцию, но тоже играй роль подруги. Также передайте Друэлле, чтобы она тоже играла роль подруги. Мы будем со всех сторон оказывать давление. — Том обвёл взглядом мужскую часть его единомышленников. — Долохов, так как ты знаешь русский, тоже будешь стараться найти общий язык. Малфой, будучи женихом Мелиссы, будет играть роль старшего брата для Лилит. Розье и Лестрейндж будут стараться вывести её на разные эмоции, в основном негативные. Посмотрим, что же она устроит, когда взбесится. Блэк, ты будешь всеми способами заставлять её влюбиться в тебя.

Все одобрительно кивнули.

— Проверим, действительно ли она бессердечная, — произнёс Том.

Тем временем Лилит, Денницо, спрятавшись в тени, внимательно слушала их разговор и лишь одобрительно кивнула, уже придумывая, *что* она сделает.

* * *

Лилит, словно погружённая в себя, шла по коридорам Хогвартса, а за ней, сбивчиво, что-то рассказывала Мелисса. Но Лилит уже потеряла нить их разговора, утонув в собственных мыслях. Она размышляла, как бы отвлечь от себя внимание, как бы развеять подозрения, что она — та самая девушка из рассказа Долохова.

Внезапно она подняла голову, устремив взгляд на величественный потолок Хогвартса. В груди кольнуло досадой: проклятый день, когда она решила прийти сюда! Знала же прекрасно, что здесь Марволо, и всё равно пришла.

Её взгляд упал на Мелиссу, и в голове промелькнула едкая мысль: "Эта дурочка тоже хороша. На первый взгляд — обычная блондинка, а на самом деле ещё та стерва."

Бела, обвившая её шею, подняла голову и устремила свой взгляд в сторону заброшенного туалета.

~ Хозяйка, там тайная комната, — прошипела змея. — Я чувствую запах короля змей.

Лилит погладила голову змеи, словно давая понять, что услышала её.

— Лилит, ты меня слушаешь? — возмущенно спросила Мелисса, её голос прозвучал немного обиженно.

— Да, дорогая, слушаю, — Лилит мило улыбнулась Мелиссе, возвращаясь из своих размышлений.

Тут вдалеке она увидела большую, массивную фигуру.

— А это ещё кто? — с любопытством спросила Лилит.

— Это Хагрид… полувеликан, — ответила Мелисса, её тон выражал некое пренебрежение.

Лилит повернулась к ней лицом, и по едва заметному поднятию бровей и скривившимся губам Мелисса мгновенно поняла, что Лилит презирает таких существ.

— Это всё Дамблдор. Он притащил его сюда… — с ноткой презрения добавила Мелисса.

Лилит лишь хмыкнула, коротко, беззвучно, и пошла дальше.

— Лилит, — позвала её Мелисса, её голос звучал робко.

— М? — Лилит даже не повернулась, лишь замедлила темпа, чтобы девушка шла с ней на равне.

— Я слышала, что ты до 12…

Лилит резко её поправила:

— До 13.

Мелисса ошарашенно на неё посмотрела, её глаза расширились от удивления.

— Вынужденная мера, — Лилит пожала плечами, добавляя с лёгкой усмешкой: — Это разговор не для прогулки по Хогвартсу.

Мелисса лишь кивнула, продолжая идти рядом.

— Я, кстати, слышала, что Хагрид притащил какую-то *зверюшку* в школу, — продолжила Мелисса, её голос звучал с долей любопытства.

Лилит лишь скривилась, её губы сжались в тонкую нить.

— Для него даже дракон будет маленькой, милой зверушкой.

Мелисса удивлённо посмотрела на Лилит и снова кивнула.

— Я слышала, что это какой-то волчонок…

Лилит резко остановилась, её глаза сверкнули, и она посмотрела прямо в глаза Мелиссе.

— И каким образом он притащил эту "милую зверушку"? — её голос звучал холодно, почти угрожающе.

— Дамблдор.

Лилит вновь хмыкнула, и, не удостоив Мелиссу дальнейшим вниманием, пошла дальше, её шаги были размеренными и уверенными.

* * *

В Большом зале царила обычная суета. Лилит, сидя за столом, заметила, как полувеликан Хагрид, набив карманы едой, торопливо покинул зал. Наблюдая за этим, Лилит не отрывая взгляда, скривилась, а затем молча встала и пошла вслед за ним.

Словно тень, вслед за ней последовал Сигнус Блэк. Но было уже поздно. Лилит успела выйти за двери Большого зала. Он, как и планировал, двинулся следом. Стоило ему открыть двери, как перед ним предстала картина: Лилит отшвыривала волчонка от своей шеи, прикрывая рукой свежий укус. Её змея, Бела, лежала на полу, а спустя мгновение оказалась рядом с волчонком.

* * *

Я вышла из Большого зала. Конечно, я уже знала, что у Хагрида был волчонок, и хотела посмотреть, что предпримет Дамблдор, чтобы защитить студента Гриффиндора.

Стоило мне выйти, как на меня бросился этот самый волчонок, вот только не обычный, а дитя оборотней… Он укусил меня за шею. Слава Мерлину, Бела почувствовала опасность и сползла с моей шеи на пол. Я же, невербально, отбросила этого зверя подальше, и, как оказалось, прямиком в Большой зал. Он пролетел в сантиметре от головы Блэка.

Стоило Беле броситься за волчонком, как Хагрид преградил мне путь, бормоча что-то о том, чтобы я не убивала волчонка. Мои глаза наполнились тьмой, в мгновение ока наполнились слезами, а лицо, перекошенное от злости, сменилось на эмоции, похожие на страх и истерику.

Я начала кричать, будто мне очень больно. Большой зал наполнился звуком моего вопля. Я начала колотить Хагрида по груди и кричать:

— Пропусти! Твоя тварь сейчас убьет моего фамильяра!

Этот идиот даже не сдвинулся с места…

— Тебе мало, что он меня укусил! — вот это слышал весь Большой зал.

Где-то из-за спины Хагрида послышался голос Малфоя:

— Мне вмешаться?

— Нет, — коротко ответил Том.

Я лишь рассмеялась, а после направила палочку на Хагрида.

— Флиппендо! — Хагрид отлетел, кажется, в самую середину Большого зала.

Я предстала во всей красе: по шее текла алая кровь, из глаз шли не слёзы, а кровь. Я холодно посмотрела на окружающих, делая шаг в направлении Белы и этого зверька.

Волчонок лежал на спине, полностью скованный змеёй, которая просто сковала его.

— Белактрис, кусай! — сказала я так громко, чтобы все услышали. Казалось бы, по лицам змей нельзя увидеть, что они чувствуют, но Бела так оскалилась, что все сразу поняли: ей это доставляет удовольствие. Она укусила его в шею, точно так же, как эта тварь укусила меня.

Хагрид подскочил и быстро затопал в сторону зверей.

— Нет! — заревел он.

— Остолбеней! — произнесла Лилит.

Она молча подошла к зверям, поманила Белу к себе, и та послушно подползла к Лилит.

— Мелисса, отнеси её в гостиную, — скомандовала Лилит. Бела же поползла в сторону Мелиссы. Сама девушка, в шоке, уставилась, но последовала приказу.

— Я Лилит Деницо Перевел, — начала говорить она, сплёвывая кровь изо рта. — Требую наказать Рубилуса Хагрида, который без разрешения притащил в школу чародейства и волшебства Хогвартс детёныша двух оборотней.

С каждым словом Лилит приближалась всё ближе к преподавательскому столу, её шаги были решительными, несмотря на боль.

— По вине которого на меня напал этот самый детёныш, — произнесла она, холодно глядя на преподавателей.

— Девочка моя… — начал было Дамблдор, но Лилит прервала его, скрестив руки и игнорируя адскую боль, пульсирующую по всему телу. Кровь из раны на шее продолжала сочиться.

— Прошу вас, мистер Дамблдор, обращаться ко мне подобающим образом, — её голос звучал ровно, но в нём чувствовалась сталь.

— Мисс Перевел, прошу, пройдите в лазарет для оказания медицинской помощи, — мягко предложил директор Диппет, его лицо выражало беспокойство.

— Директор, — она склонила голову на неповреждённый бок, — при всём уважении к вам, я требую подходящего наказания для Рубилуса Хагрида. И, в лучшем случае, исключения. — Она подняла руку, прерывая попытку Дамблдора возразить. — Если такового не последует, я обращусь напрямую в Министерство магии. И только дьявол знает, куда я могу пойти дальше. Я могу добиться для него даже смертной казни.

Весь Хогвартс уставился на неё, не веря своим глазам.

— Статья 13, — продолжила она, её голос звучал громче, наполняя зал, — приказа Министерства магии в Австралии гласит, что если на чистокровного волшебника было совершено нападение полукровкой или маглорождённым, это приведёт к заключению в тюрьму. А если этот волшебник — последний из своего рода, без разницы, было ли нападение умышленным или нет, нападавшего приговаривают к смертной казни.

Её глаза наполнились тьмой, она холодно смотрела на преподавателей.

— Мисс Перевел… — директор задумчиво посмотрел на неё, его взгляд скользнул по её окровавленной шее. — Я исключаю из Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Рубилуса Хагрида за приведение на территорию школы детёныша оборотней, а также из-за которого было совершено нападение на Лилит Деницо Перевел.

После этих слов Лилит лишь кивнула, её лицо сохранило прежнюю холодность.

— Благодарю вас, директор Диппет, за благоразумное решение, — произнесла она, разворачиваясь.

Но в следующую секунду её под руку взял Том Реддл.

— Я провожу её в медицинское крыло, — спокойно произнёс он, его глаза встретились с глазами Лилит, в которых всё ещё плескалась боль и решимость.

Но стоило сделать пару шагов Лилит потеряла сознание упав прямо в руки тома.

Тот без малейших колебаний подхватил ее на руки и понес в медицинское крыло.

* * *

Он думал про себя: «Она какой-то демон». Из шеи Лилит текла кровь — сильный, непрерывный поток, но она не обращала внимания, спорила с директором Диппетом, требуя исключения для этого полувеликана. Том наблюдал за ней с холодным интересом, осознавая, что после увиденного желание обладать ею только усилилось — во всех смыслах. Уже мысленно отменяя приказ Сигнусу Блэку, чтобы тот перестал пытаться её соблазнять — сейчас она была слишком... особенной.

Он крепко сжал холодную кисть её руки, словно подавая ей молчаливую поддержку.

Шаг за шагом он поспешил к больничному крылу. Дверь перед ним бесшумно открылась — это был Малфой, словно тень следовавший за лордом.

— Целитель Селви, нужна ваша помощь, — Том сдержанно обратился к женщине, вышедшей из своего кабинета. Она окинула взглядом Лилит и указала на кровать рядом.

— Что случилось с мисс Перевел? Снова — последний слово было произнесено тихо и словно с тревогой.

— Детёныш оборотней, которого привёз в Хогвартс мистер Хагрид, напал на неё, — ответил Том ровно, не скрывая своей озабоченности.

Целительница ошарашенно посмотрела на него, затем на Абракса, после чего начала медленно проверять состояние девушки с помощью заклятий.

— Чёрт возьми! — негодовала она, с силой произнося слова, — Мистер Малфой, в шухляде комода найдите четыре флакона с кровоостанавливающим зельем. Мистер Реддил, постарайтесь дать их ей выпить.

Том про себя уже считал, что четыре флакона — это максимум, который можно принять волшебник.

— Куда все смотрели, когда пропускали этого зверя с детёнышем оборотней?! — ворчала целительница, заново накладывая на рану заклинания.

Тем временем Абракс подал флакон с зельем. Том попытался вливать жидкость прямо в рот Лилит, но она упорно не глотала, массируя горло и отвергая попытки.

Том мельком заметил, как целитель сняла с шеи девушки кулон и кольцо.

— Мистер Реддил, попрошу сохранить это до полного пробуждения мисс Перевел, — сказала целительница сурово. Том кивнул и аккуратно положил украшения в карман мантии.

Возвращаясь к проблеме с зельем, Том решил пойти на хитрость: он сам выпил флакон, а после, открыв рот, стал просить Лилит принять лекарство прямо у него изо рта. К счастью, она согласилась и выпила порцию. Так он повторил процедуру ещё три раза.

Абракс молча наблюдал, не проявляя никаких эмоций. Целительница же даже не обратила внимания на их необычный метод.

Рана на шее Лилит, благодаря заклинаниям, затянулась, но было видно, что одно неосторожное движение — и она снова распахнётся. На её шее теперь красовался длинный шрам от ключиц до середины шеи — зловещий отпечаток пережитого.

— Она проспит ещё некоторое время, — сообщила целительница, внимательно проверяя её состояние. — Можете не волноваться, с ней будет всё в порядке.

Том кивнул и вместе с Абраксом направился на выход из больничного крыла. Они молча шли по уже опустевшим коридорам, каждый погружён в свои мысли.

Войдя в гостиную, том ощутил, как в ноги ему бросилась знакомая змея Лилит.

~ Где моя хозяйка? ~ — прошипела она, явно взволнованная.

~ С ней всё в порядке, она в медицинском крыле, — прошипел в ответ Том.

~ Отведи меня туда, Слизерин! ~ — потребовала змея.

Том ошарашенно посмотрел на неё, пытаясь понять, как она узнала, что он наследник Слизерина. Потом покачал головой.

~ Завтра. — ответил он спокойно, поднимая змею на руки. Та с радостью обвила его шею, как обычно делала с Лилит.

~ Ты пообещал, ~ — прошипела змея, положила голову ему на руку и закрыла глаза.

— Мой лорд, — тихо позвал Абракс. — Что прикажете?

— Не сейчас, Абракс, — коротко ответил Том и направился к своей комнате, оставляя за собой лёгкий след холодной решимости.

* * *

Том сидел в своей комнате, погружённый в написание очередного эссе. Лилит уже третьи сутки без сознания находилась в больничном крыле. За эти дни Хогвартс будто перевернулся: Хагрида исключили, по школе поползли слухи о ссоре Диппета и Дамблдора, а самому Дамблдору, говорят, назначили испытательный срок. Том, наблюдая за всем этим, не вмешивался, но его тщательно продуманные планы начали стремительно меняться.

— Наследник Слизерина, — тихо позвала Бела. Змея уютно устроилась на ковре у камина, её чешуя тускло мерцала в свете огня.

— Что такое, Белатрикс? — ответил Том, не оборачиваясь. В спальне, кроме него и змеи, никого не было, остальные студенты находились в общей гостиной.

— Ты ведь знаешь, где находится Тайная комната? — прошипела змея, медленно поднимая свои глаза на парня.

— Нет, — ответил Том, ставя точку в эссе и откладывая перо. Он повернулся к змее лицом. — А ты знаешь? — тихо спросил он.

— Да, — коротко ответила Бела. — Королю змей нужна еда.

— Откуда ты это знаешь? — Том поднял одну бровь. Змея издала звук, похожий на фырканье.

— Ты глупый, — повторила она, в который раз за эти три дня. — Я не обычная змея. — Она ещё выше подняла свою голову. — Как у Лилит Деницо Перевел может быть обычная змея?

Том замечал это и раньше, особенно в первый день, когда змея сказала Лилит, что от Доротея Блэк пахнет полукровкой. Оно и не удивительно: её отец умер до того, как стало известно, что её мать беременна. Следовательно, Альма Блэк изменила своему мужу, Альфреду Блэку. Но это тщательно скрывалось.

— Где находится Тайная комната? — снова спросил Том, внимательно наблюдая за змеёй.

— Заброшенный туалет для девочек. Скажешь «Откройся», откроется проход в раковине. Скажешь ещё «Ступени», и они появятся. А дальше путь найдешь сам, — пояснила Бела. Видимо, разговор ей наскучил, и она положила голову, закрыв глаза.

— Ты пойдёшь со мной? — спросил Том.

Змея не ответила. Том молча встал и направился к выходу из комнаты.

* * *

Том быстро дошёл до заброшенного туалета, тщательно проверив, чтобы там никого не было. Он наложил несколько заглушающих заклятий, чтобы никто не обращал внимания на этот безлюдный уголок. Затем осторожно вошёл внутрь. Его взгляд упал на раковину, где на уровне глаз мелькнула маленькая змейка.

— Откройся, — прошипел он уверенно. Раковина медленно сдвинулась в сторону, открывая вид на тёмную, широкую трубу, ведущую в глубины канализационной сети.

Немного поморщившись от запаха сырости, Том произнёс:

— Ступени.

Перед ним появились невидимые ступени, по которым он начал спускаться вниз, аккуратно закрывая за собой дверь. Неизвестно, сколько времени занял этот спуск — чувство времени полностью исчезло в темноте и влажности туннеля.

Наконец, он оказался в небольшом помещении, заставленном костями различных грызунов, напоминавшем о мрачных тайнах этого места. Том оглянулся и направился вперёд. Пройдя дальше, он обнаружил массивную круглую дверь с замковыми элементами, выполненными в виде змей.

— Откройся, — прошипел Том вновь. Змеи отползли в стороны, оставляя проход, и тяжелая дверь медленно распахнулась.

Он ступил внутрь и оказался в огромном зале, где высилась большая статуя Салазара Слизерина. Том подошёл к ней, и вновь знакомое слово

-откройся.

Статуя открыла рот и из неё медленно выполз огромный василиск. Его взгляд был холоден и проницателен.

— Приветствую тебя, Король Змей, — прошипел Том, склоняя голову в знак уважения.

— Наследник Слизерина, — произнёс василиск, — почему я чувствую на тебе ауру вырванного сердца?

Том ошарашенно взглянул на змея, после чего медленно достал из кармана цепочку с кольцом, украшенным красным камнем.

— Ты об этом? — спросил он.

Василиск приблизился, опустив голову почти на уровень цепочки, и внимательно осмотрел украшение.

— Да, она излучает ауру сердца, — ответил змей. — Но не простого. Вам не ведомо, но существует магия, способная вырвать сердце человека. Того, у кого сердце отняли, превращают в бесчувственное существо, живущее лишь на инстинктах. А тот, кто владеет этим сердцем, становится для него всем: богом, другом, всем, кому нельзя отказать.

Том слушал внимательно, впитывая каждое слово.

— Но у тебя лишь осколок сердца. Очевидно, оно было расколото на части, и одна из них теперь у тебя. Эта часть действует иначе — если тот, кому принадлежит сердце, наденет это кольцо на палец, он вновь сможет чувствовать и жить полноценно. Но если кольцо наденет кто-то другой, владелец сердца станет рабом этого человека, вынужденным исполнять все его приказы и не способным снять кольцо самостоятельно.

Василиск свернулся кольцами, словно утомлённый рассказом.

— Запомни, наследник: люди, живущие без сердца, обладают чудовищной силой. Если попытаться контролировать или подчинить их, когда они вырвутся из-под власти, они могут без труда уничтожить своего узника.

— Тебе известно, как провести такой ритуал? — спросил Том.

Голова василиска метнулась вверх, глаза расширились, и в них блеснуло такое удивление, что слова казались излишними.

— Ты хочешь обречь кого-то на такую жизнь? — его голос стал чуть мягче. — Или обречь себя на эти муки?

Том молчал.

Змей сменил тон на более грубый:

— Уходи. Если ты желаешь страданий — уходи. Я не расскажу тебе, как провести этот ритуал.

Молча василиск отполз обратно в глубины подземелья. Когда он скрылся в темноте, рот статуи Салазара медленно закрылся.

Том ещё несколько мгновений наблюдал за пустотой каменного зала, потом развернулся и направился прочь, уходя оттуда с тяжестью на сердце и новыми, тревожными мыслями.

* * *

Тело Лилит содрогнулось. Через мгновение она уже сидела на кровати, тяжело дыша и беспрерывно кашляя. Оглядевшись, она узнала знакомое больничное крыло. Лихорадочно ощупав запястье, чтобы найти пульс, она с облегчением откинулась обратно на подушку. Вспомнив и порадовалась, что тот ритуал, проведенный перед отбитием с Колдотворца, работает, и фальшивый пульс можно прощупать.

Она снова огляделась. Заметив сигнальные чары которые очевидно были сняты она сделала пометку разобраться с этим позже. Луна уже светила в окне, и рядом никого не было. Лилит прислушалась к своим ощущениям. Все казалось в норме, но что-то неуловимо изменилось. Она нахмурилась, затем, приподнявшись на кровати, свесила ноги. Подойдя к тумбочке, она обнаружила свою сумку. Весело хмыкнув, Лилит вытащила ее.

Достав нужные принадлежности, она отправилась в ванную. Лилит чувствовала себя невероятно грязной, настолько, что это трудно было передать словами. Войдя в ванную комнату, она подошла к зеркалу и с изумлением уставилась на свои глаза. Один был привычно серым, а вот второй... он был ярко-красным, с черной склерой вместо привычной белой. Она протянула руку к зеркалу, касаясь своего отражения.

Внезапно она отшатнулась, падая на колени от неистовой боли, охватившей всё тело. Вспомнилось, как её укусил этот проклятый детёныш оборотня! Лилит отчаянно пыталась вспомнить всё, что читала об этих существах. И о том, что оборотнем можно не только родиться, но и стать, если тебя укусит детёныш оборотня.

Сжав кулак, она почувствовала, как ломаются кости.

— Леми! — шипя она сквозь боль. Перед ней появился эльф из поместья Деницо. — Перенеси меня на опушку Запретного леса. Сейчас же!

Эльф с ужасом уставился на свою хозяйку, чьё тело изгибалось, кости трещали, а человеческая форма сменялась волчьей. Схватив её за полу лапы, полуруки, эльф мгновенно перенёс её на опушку леса.

Через секунду вместо молодой, красивой ведьмы на поляне стояла волчица с пронзительно красными глазами. Её вой был настолько громким, что все птицы, сидевшие на деревьях, взлетели от ужаса.

Обернувшись, она бросилась в самую чащу леса. Она неслась по тёмным лужайкам, не думая ни о чём. Сейчас её контролировал внутренний волк, радуясь newfound freedom.

К рассвету тело девушки лежало на пожелтевшей траве у той самой опушки.

— Леми, — позвала Лилит, — позаботься обо всём.

Эльф кивнул и перенёс её обратно на кровать в больничном крыле, позаботившись о её разорванных вещах и тех, что остались в ванной.

* * *

Утро застало Лилит в полузабытьи. Возле её кровати стоял Том Реддил, спокойный и сосредоточенный. Девушка медленно открыла глаза и в упор посмотрела на него, но уже в следующую секунду её обвила змеиная фигура — Белатрикс.

~Хозяйка!!~ — прошипела змея, мягко проведя языком по щеке Лилит.

Лилит рассмеялась и погладила Белу по голове, затем подняла взгляд на Тома.

— Благодарю вас, мистер Реддил, что позаботились о Беле, — произнесла она мягко.

Том лишь кивнул в ответ.

— Сколько я провалялась здесь? — спросила Лилит, пытаясь оценить время.

— Пять дней, — коротко ответил он.

Лилит лишь кивнула, принимая услышанное.

В этот момент в комнату вошла целительница.

— Мисс Перевел, вы очнулись! — воскликнула она радостно. — Странно, но сигнальные чары не сработали, — пробормотала женщина, и Лилит отчётливо это услышала — после вчерашнего превращения её слух стал острее, а нюх — лучше.

— Как вы себя чувствуете? — спросила целительница, пристально изучая рану на шее Лилит. Но, переведя взгляд на её глаза, она в ужасе распахнула их и машинально отскочила назад, упав на пол.

Лилит нахмурилась, положила руку на подушку за спиной, а другой начала нежно гладить Белатрикс, которая уютно улеглась у неё на ногах.

Она уже знала причину такого шока целительницы: один глаз оставался серым, а второй — ярко-красным с чёрной склерой.

Скучающе посмотрев на Тома, она заметила, что он даже не потревожился, хотя любой другой давно бы обратил внимание. Но Лилит знала его как свои пять пальцев: за всю жизнь она изучила каждую мельчайшую реакцию Томa, настолько, что он сам и не догадывался о том, как выдает его чувства едва заметный венка на лбу, надувающийся от сильных эмоций.

Она хмыкнула и перевела взгляд на целительницу, которая уже пришла в себя и, собравшись, направилась к Лилит с видом человека, готовящегося вникнуть во все детали.

— Мисс Перевел... — начала та медленно.

— О, не стоит, — остановила её Лилит, подняв руку в жесте, говорящем «хватит». — Мои глаза — побочный эффект восстановления. — Про себя девушка мысленно усмехнулась и подумала: «Да здравствует путь лжи!» — Как вам известно, род Деницо довольно силён, и среди наших даров — быстрая регенерация. Но иногда она сопровождается изменением цвета глаз. В моём случае один глаз стал красным из-за того, что я почти умерла. Тем не менее, магия рода помешала этому изменению закрепиться полностью.

Целительница приподняла бровь, явно выражая сомнение.

— Целитель Селви, подумайте сами: Лилит стояла среди большого зала, требуя исключения мистера Хагрида, истекая кровью. Любой другой давно потерял бы сознание, — вмешался Том спокойно. Лилит не поняла, почему он ей помогал, но не показала своего удивления.

— Мисс Селви, — медленно начала Лилит, недовольно морщась от необходимости объяснять, — я не раз оказывалась на грани смерти. Каждый раз мои глаза менялись: краснели или даже белели. Однако через несколько недель цвет возвращался в норму.

Целительница кратко кивнула и наложила диагностическое заклинание. Убедившись в её состоянии, она сказала:

— Ладно, мисс Перевел, по чарам вы полностью в порядке.

— Могу ли я уже покинуть больничное крыло? — с надеждой спросила Лилит.

— Да, — коротко ответила целительница.

Лилит радостно улыбнулась, аккуратно выползла из-под одеяла, взяла вещи со спинки стула и направилась в ванную.

* * *

Том ждал её в больничном крыле, словно застывший мраморный изваяние. В его голове роились мысли, окрашенные тревогой и нарастающим чувством чего-то... неправильного. Этот пятый курс, начавшийся с нелепого нападения, теперь приводил его к странным открытиям.

*«Пять дней. Пять долгих дней. Она была так близка… и так уязвима. А я был так бессилен.»*

Он вспоминал её бледное лицо, её тело, пронзённое болью. Мысль о том, что он не смог её защитить, причиняла ему почти физическую боль.

*«Это не просто рана. Что-то изменилось. Её глаза… это не следствие обычного исцеления. Это что-то иное. Что-то, что она скрывает. И что-то, о чём я должен узнать.»*

Он чувствовал, как в нём зарождается настойчивое желание понять. Узнать, что скрывается за этой маской безразличия, которую она так искусно носит.

*«Белатрикс. Она тоже изменилась. Стала ещё более преданной, более… чувствующей. Или это только мне так кажется? Лилит влияет на всех вокруг. А я… я сам не исключение.»*

Его взгляд невольно скользнул к карману, где лежало кольцо с красным камнем. Мысли о нем и о словах василиска не давали покоя.

*«Сердце. Осколок сердца. Что это значит? Как это связано с ней? И как это связано с моей… потребностью в ней?»*

Он чувствовал, как его желания, его цели, его собственные тёмные амбиции переплетаются с судьбой этой девушки.

*«Она не просто жертва. Она — сила. Сила, которая тянет меня к себе. Сила, которую я должен контролировать. Или… которую я должен подчинить.»*

В его глазах, если бы кто-то мог их увидеть, мелькнула решимость. Он не мог позволить ей быть просто очередной игрушкой в руках судьбы. Он должен был понять её, её тайны, её возможности.

*«Она почти умерла. И выжила. Это не просто везение. Это… предназначение. Её предназначение. И, возможно, моё тоже.»*

Мысль о том, что она может быть кем-то большим, чем кажется, не пугала его, а скорее разжигала интерес. Этот новый, необузданный аспект её личности, проявившийся в той роковой ночи, завораживал его.

*«Она лжёт. Я знаю, что она лжёт. И это тоже меня притягивает. Её умение скрывать, её хитрость… Это черты, которые я уважаю. И, возможно, которыми восхищаюсь.»*

Он представлял, как она сейчас встанет, как её глаза сверкнут, как она вновь попробует скрыть свою истинную природу. И он был готов к этому. Готов наблюдать, анализировать, и, если потребуется, действовать.

*«Лилит. Она — загадка. Загадка, которую я должен разгадать. И никто другой не должен вмешиваться в этот процесс.»*

Эта мысль была его якорем, его целью. Он ждал её пробуждения, готовый столкнуться с новой версией девушки, которая невольно заняла слишком много места в его сложной, амбициозной жизни.

В тусклом свете больничного крыла, где тени казались гуще обычного, она стояла, словно сошедшая со старинной гравюры. Её облегающий чёрный брючный костюм, с брюками, расширяющимися книзу и приподнятой линией талии, создавал силуэт, одновременно строгий и притягательный. Жилет-блейзер, словно вторая кожа, облегал её фигуру, а на груди, там, где обычно располагались лацканы, сверкала золотистая эмблема — неясный символ, вызывающий скорее вопросы, чем ответы.

Поверх всего этого, словно тень, переливающаяся в полумраке, струилась чёрная накидка. Она не просто скрывала, а скорее подчёркивала её присутствие, делая каждый её шаг плавным и завораживающим. На тонких запястьях, словно паутина, мерцали чёрные кружевные перчатки, добавляя нотку винтажной соблазнительности. Бархатный ободок, обнимающий её шею, подчёркивал изящество изгиба, а к нему, словно вызов, крепилась заколка — миниатюрный, но явно острый меч, увенчанный каплей глубокого, как кровь, рубина.

Длинное серебристое ожерелье, похожее на сплетённую змею, тянулось к её груди, завершаясь кулоном из чёрных, как ночь, камней. В этой композиции было что-то первобытное, что-то, что говорило о древних тайнах и скрытой силе. Завершали образ чёрные туфли на массивной платформе, с тонкими перекрещивающимися ремешками, которые, казалось, лишь усиливали её притяжение к земле, удерживая эту неземную грацию в рамках реальности.

Она посмотрела на Тома, сидевшего возле её кровати, а затем на Белу, лежавшую у него на ногах, пока он поглаживал её одной рукой.

— Я вижу, ты подружился с моим фамильяром, — бросила она, не глядя на его реакцию, и безразлично начала собирать вещи, лежавшие на кровати и тумбочке, в чемодан. Затем захлопнула его.

— Есть такое, — бросил Том.

Лилит стояла к нему спиной, и он не увидел, как удивлённо поднялись ее брови от того, что Том сказал что-то, совершенно на него не похожее.

Она повернулась к нему лицом и поманила рукой Белу. Та с радостью бросилась к Лилит и начала заползать ей на шею.

Том поднялся и подошёл к Лилит вплотную, опустив взгляд на её шею, где виднелся шрам.

— Он таким и останется? — внезапно спросил Том, проводя пальцем по рубцу.

Лилит прищурила глаза и посмотрела на Тома в упор. Затем сделала шаг назад, увеличивая дистанцию между ними.

— Без понятия, — ответила она прохладно и, махнув рукой, уменьшила чемодан, который полетел в карман её накидки.

Том прищурил глаза, наблюдая за действиями Лилит, которая выглядела столь равнодушной, будто не она пролежала пять дней без сознания в больничном крыле.

~ Бела, у кого мой кулон? ~ — прошипела Лилит. Том, услышав эти шипящие слова, широко раскрыл глаза. Он догадывался, что Лилит может говорить со змеями, но она никогда не подтверждала этого и не начинала говорить на парселтанге при нём или ком-то другом.

~ У Наследника Слизерина, ~ — прошипела Бела.

До Тома смысл этих слов дошёл только через пару секунд. На него смотрели глаза Лилит: один обычный серый, другой — ало-красный с чёрной склерой. Если бы это был кто-то другой, он бы уже в ужасе убежал, но не Том. Ему нравился этот новый взгляд и цвет глаз Лилит.

— Где моё кольцо Марволо? — спросила Лилит.

— У меня в комнате, — ответил он, уже давно придумав, что будет делать и говорить.

Лилит прищурила глаза.

— የልብ ተግባር. — Она протянула руку, в которую влетело кольцо на серебряной цепочке.

Том ошарашенно смотрел на неё, а затем равнодушно пожал плечами и направился к выходу из больничного крыла.

Лилит, покрутив кольцо в руке, растворила его в воздухе одним взмахом руки. На самом деле кольцо переместилось в её чемодан, который лежал в кармане, уменьшенный.

Затем она направилась вслед за Томом.

* * *

Лилит молча шагала вслед за Томом в направлении в большой зал на завтрак. Как только Лилит вошла вслед за Томом, сотни взглядов обратились на неё.

Пройдя половину зала, она увидела, как к ней спешит профессор Слизнорт.

— Мисс Перевел, как вы себя чувствуете? — спросил Гораций, внимательно изучая рубец на шее Лилит.

— О, профессор, всё уже в норме, — ответила она. Но Лилит знала, что, когда он поднимет взгляд на её глаза, он, подобно целительнице, отшатнётся.

Однако, к её удивлению, декан оказался не из пугливых.

— А что случилось с вашим глазом? — спросил профессор, прищурившись и изучая новый цвет глаза Лилит.

— О, профессор, это побочный эффект наследия рода Деницо. После того, как я побывала на грани жизни и смерти, магия рода меня исцелила, но временно мой глаз будет такого цвета, — ответила Лилит, добавив, когда профессор недоверчиво изогнул бровь, — это уже проверенная информация.

За столом Слизерина не подали виду, но стол Гриффиндора, стоявший рядом, зашумел, словно улей. Лилит редко обращала внимание на других, в основном потому, что её не интересовали эти пустые игры.

— Мисс Перевел, вы знаете, дверь моего кабинета всегда открыта для вас, — сказал декан, затем ободряюще улыбнулся и ушёл обратно к столу преподавателей.

Лилит слабо улыбнулась, а затем сделала пару шагов и села рядом с Мелиссой и Друэллой.

— Боже, Лилит, мы так за тебя переживали! — воскликнула Мелисса, тут же бросившись обнимать Лилит. Лилит тепло улыбнулась, но только она знала, что эта улыбка была фальшивой.

— Да, Лилит, мы переживали. Ты всех ошарашила, когда стояла посреди Большого зала с раной на шее, — добавила Друэлла, тоже неуверенно обнимая Лилит.

— Да там ничего такого не было, если она простояла полчаса и препиралась с директором, — бросила Доротея, сидевшая с другой стороны.

Лилит посмотрела на неё. Её глаза ничего не выражали, но хватило одного взгляда её изменённого глаза, чтобы Доротея замолчала и испуганно поджала губы.

А вот губы Лилит растянулись в дьявольской ухмылке. Она элегантно взяла чайник и налила себе кофе в чашку.

— Моя дорогая, — сладко протянула Лилит, — если ты не способна отстаивать себя и возлагаешь всё на плечи своей матери, это не значит, что так делают все.

Лилит продолжила пить свой кофе, даже не глядя на Доротею. Та, в свою очередь, побледнела, а затем её лицо стало красным, и глаза наполнились слезами.

— Да как ты…! — Дальше Доротея не смогла продолжить, так как Лилит строго посмотрела на неё.

— Поговорив в гостиной Слизерина, — строго бросила она, окинув её холодным взглядом, каким Том одаривал всех, когда был чем-то недоволен.

Доротея почувствовала взгляд Лилит, подняла глаза на неё, а затем в ужасе отшатнулась назад, так что упала на пол, оказавшись в положении, когда её ноги лежали на лавке, а спина и голова — на полу.

На этот звук все повернулись и уставились на Доротею, которая лежала на полу. Её юбка, доходившая до щиколотки, задралась, открывая вид на ноги, которые, что неудивительно, были кривоватыми и покрытыми тёмными волосами. Лилит перевела взгляд дальше и увидела, что Том строго окинул Доротею взглядом, а затем также перевёл взгляд в другое место.

Лилит вспомнила всё, что изучила. Неудивительно, что у некоторых есть такие изъяны. Ведь с давних времён известно, что маг и магл — два существа, которые не могут стать другими. Как магл не может стать магом, так и маг не может стать маглом. Хотя маг и способен потерять всю свою магическую силу, тогда он становится сквибом. С давних времён во всех чистокровных семьях говорилось, что союз между магом и маглом недопустим по той простой причине, что ребёнок рождается с различными дефектами, как внешними, так и магическими.

Лилит перевела взгляд на Тома. Он не знает, но его мать — чистокровная, а вот отец — сквиб. И его отец, Реддл, один из тех потомков Слизерина, которые получили проклятие, и в роду начали появляться только сквибы. Но, видимо, прямое родство с Меропой помогло Тому родиться магом с большой магической силой.

Лилит спокойно отпила кофе из кружки и хмыкнула своим мыслям. «Сейчас Дамблдор, меняя эту историю, только хоронит магический мир. Подумать только! Близкие браки недопустимы, ведь дети начнут вырождаться». Лилит в мыслях скривилась. «Сразу видно, очередной грязнокровка. Не знает простейших законов магии».

Она вновь обратила своё внимание на Доротею, которая уже поднялась, поправила вещи, склонила голову в знак извинения, а затем убежала прочь из Большого зала. Вальбурга поджала губы, но не подала виду. Мелисса и Друэлла продолжили завтрак, как ни в чём не бывало.

— Лилит, — послышался голос, говорящий на русском.

Девушка повернулась к Антону и приподняла бровь.

— Ты пойдешь сегодня в Хогсмид? — спросил он.

Лилит, склонив голову, задумчиво посмотрела на Тони, а затем обвела взглядом всю их компашку.

— У меня сегодня дела, — ответила она и повернулась к Вальбурге, сидевшей напротив. — Вальбурга… — уже произнесла она на привычном всем языке.

Но она не успела продолжить, так как за спиной Вальбурги появился парень со значком Гриффиндора, курсом пятого-шестого, брюнет с непослушными волосами и зелёными глазами.

Его зелёные глаза горели гневом и были устремлены прямо на Лилит.

— Лилит, как ты смеешь обижать Доротею Блэк? — произнёс парень на повышенных тонах, его руки тряслись от негодования.

Лилит изящно приподняла бровь.

— Во-первых, молодой человек. Соблюдайте правила приличия. Я не знаю вас. Соответственно, вы должны представиться, прежде чем говорить что-либо, и обращаться исключительно на «вы» и по фамилии. И какое вы имеете отношение к Доротее Блэк?

Лилит испытывающе подняла на него взгляд. К его радости, он не дёрнулся от её взгляда. Но когда вслед за хозяйкой подняла голову её змея, парень нахмурился.

— Приношу свои извинения, — процедил парень и склонил голову в знак извинения. — Я Флимонт Поттер, наследник рода Поттер. Также являюсь женихом Доротеи Блэк.

Лилит хмыкнула и кивнула.

— Поттер, значит, — сказала она. — Долохов, приведёшь нашего нового друга в гостиную сегодня в восемь вечера. — Сказала она и, поднявшись, направилась прочь из Большого зала.

Её проводили несколько пар глаз, но одну Лилит чувствовала особенно ярко — серые глаза одного невыносимого брюнета.

* * *

Лилит уверенно шагала на восток от Хогвартса, направляясь к Запретному лесу. Она решила оставить там свою фамильярку, Белу, чтобы та могла поохотиться. Лилит ощущала, что за ней следуют несколько человек, но не собиралась раскрывать себя.

Подойдя к арке, она увидела старую хижину, из которой вышел полувеликан. Лилит остановилась и холодным взглядом уставилась на Рубиуса Хагрида.

— Выходите, — скомандовала она. Из-за угла показались Розье и Долохов. — Что он здесь делает? — Лилит развернулась к ним. На её лице не отражалось никаких эмоций, но стоило поднять взгляд на её глаза, как становилось ясно: она раздражена. Её глаза метали молнии.

— Профессор Дамблдор договорился, чтобы он жил на территории Хогвартса в качестве лесничего, — проговорил Розье. Тем временем Антонин старался вообще не смотреть на Лилит, помня рассказы брата.

Лилит смотрела на парней несколько секунд, а затем рассмеялась.

— Ну что же, я предупреждала.

Произнеся эти слова, она быстрым шагом направилась к воротам. Стоило ей пересечь ворота, как она тут же исчезла.

Долохов с облегчением выдохнул. А Розье, поджав губы, пошёл обратно к Хогвартсу. Антонин последовал за ним. Им следовало доложить об этом Тому.

* * *

В начале Хогсмида появились тринадцать человек в чёрных мантиях. Они шли за первым человеком, на шее которого виднелась змея.

Как только они прошли по главной улице Хогсмида, все взгляды устремились на них. Первый человек снял свой капюшон, и перед всем Хогсмидом предстала девушка с чёрными волосами и одним серым глазом, а другим — ало-красным с чёрной склерой. На её мантии виднелась нашивка, разделённая пополам: в одной части был треугольник с кругом внутри и полосой, делящей их пополам. А с другой стороны — силуэт в мантии и с косой.

Группа пятикурсников, увидев Лилит, вопросительно посмотрела на своего предводителя, на что тот покачал головой в знак отрицания. Лилит продолжила свой путь в сторону Хогвартса.

— Она действительно притащила сюда представителей Австралии? — прошептал Лестрейндж.

— И не только, — проговорил Малфой. — На их мантиях вышиты знаки таких стран, как: Россия, Франция, Китай, Япония, Румыния, Южная Корея, Африка, Бразилия, Канада, Албания, Индия и Австралия.

Розье присвистнул от такого набора стран.

— У неё что, везде связи есть? — тихо прошептала Вальбурга.

— Похоже на то, — ответила Мелисса.

— Другими словами, она нам нужна в любом случае, — подытожил Малфой. Том лишь кивнул на его реплику.

* * *

Лилит, опередив всех, словно тень, скользнула к колонне грифона, охранявшей проход в башню директора. Её голос, отточенный и пронизывающий, словно клинок, прозвучал в тишине коридора:

— Требую аудиенцию с директором Диппетом!

Грифон, будто повинуясь невидимому приказу, неохотно отступил, являя взгляду крутую спираль лестницы. Делегация, словно стая теней, последовала за Лилит. Они вошли в кабинет директора Армандо Диппета, чьё лицо, как обычно, выражало сдержанное раздражение и усталость.

Лилит, обернувшись к собравшимся, взмахом руки представила каждого из присутствующих.

— Директор Диппет, позвольте представить вам… — начала она, словно объявляя участников тщательно спланированного спектакля.

Она сделала жест в сторону Анны Петровны Волковой. — …Анна Петровна Волкова, представительница России. — Анна Петровна слегка склонила голову в знак приветствия, сохраняя при этом свою строгую и достойную осанку.

Затем она перевела взгляд на Жан-Люка Делакруа. — …Жан-Люк Делакруа, представитель Франции. — Делакруа изящно приподнял свою трость, словно приветствуя старого знакомого, и слегка склонил голову, демонстрируя свою аристократическую небрежность.

Лилит указала на Ли Вэя. — …Ли Вэй, представитель Китая. — Ли Вэй сложил руки перед собой в традиционном китайском поклоне, демонстрируя уважение и сдержанность.

Она кивнула в сторону Акиры Танаки. — …Акира Танака, представитель Японии. — Танака слегка поклонился, сохраняя при этом свою непоколебимую прямую осанку, словно самурай, готовый в любой момент обнажить свой меч.

Лилит улыбнулась Елене Василеску. — …Елена Василеску, представительница Румынии. — Елена очаровательно махнула рукой, послав Диппету воздушный поцелуй, её глаза искрились озорством и энергией.

Она сделала жест в сторону Кима Мин-Джуна. — …Ким Мин-Джун, представитель Южной Кореи. — Ким Мин-Джун слегка поклонился, демонстрируя свою вежливость и сдержанность.

Лилит указала на Адебайо Окочу. — …Адебайо Окоча, представитель Африки. — Адебайо слегка кивнул головой, демонстрируя своё достоинство и уважение.

Она повернулась к Марии Сантос. — …Мария Сантос, представительница Бразилии. — Мария послала Диппету яркую улыбку и слегка пританцевала на месте, словно уже слышала ритмы самбы.

Лилит кивнула в сторону Джеймса Маккензи. — …Джеймс Маккензи, представитель Канады. — Джеймс слегка поднял руку в приветственном жесте, демонстрируя свою дружелюбность и открытость.

Она окинула взглядом Леку Дукати. — …Лека Дукати, представитель Албании. — Лека молча кивнул, его взгляд был пронзительным и решительным, словно он был готов к битве.

Лилит посмотрела на Раджа Капура. — …Радж Капур, представитель Индии. — Радж Капур сложил руки в намасте и слегка склонил голову, демонстрируя свою изящность и утончённость.

Наконец, Лилит указала на Джека Ричардсона. — …Джек Ричардсон, представитель Австралии. — Джек просто махнул рукой, демонстрируя свою непринуждённость и расслабленность.

Директор Диппет, наблюдая за этой чередой приветствий, ощущал себя зрителем на странном и запутанном представлении.

— Приветствую вас в школе чародейства и волшебства Хогвартс, — произнёс Армандо Диппет, его голос звучал сдержанно и вежливо. Он внимательно осмотрел всех собравшихся. — Я директор этой школы, Армандо Диппет.

Он взмахнул рукой, и перед его столом, словно по волшебству, появилось тринадцать кресел.

— Присаживайтесь, пожалуйста.

Представители стран молча кивнули и заняли свои места. Кресла, казалось, выросли из пола, словно грибы после дождя, идеально подстраиваясь под каждого гостя.

— Что же привело вас всех сюда? — вежливо спросил директор, внимательно наблюдая за каждым движением и жестом. Он чувствовал, как напряжение нарастает в кабинете, словно перед грозой.

— Мисс Лилит Перевел, единственная наследница древних родов Деницо и Перевел, подала заявление о том, что на неё было совершено нападение, — начала Джек Ричардсон, представитель Австралии, с присущей ему непринуждённостью. — Мы, как представители международного магического сообщества, не можем оставаться равнодушными к подобным инцидентам.

Директор молча кивнул, позволяя австралийцу продолжить.

— Также она объяснила, что согласилась на исключение Рубиуса Хагрида из Хогвартса, в обмен на то, что не будет обращаться в магические министерства разных стран, — продолжила Анна Петровна Волкова, представительница России, её голос звучал чётко и уверенно. Она говорила так, словно зачитывала официальное заявление.

— Но его взяли на должность лесничего, — добавил Радж Капур, представитель Индии, с лёгкой усмешкой, словно подчёркивая абсурдность ситуации. Он откинулся на спинку кресла, демонстрируя своё равнодушие к формальностям.

— Несовершеннолетнего мага, — подчеркнул Ли Вэй, представитель Китая, его взгляд был прикован к директору. В его голосе звучало неодобрение.

— Который совершил такое серьёзное нарушение, — закончил Акира Танака, представитель Японии, его лицо оставалось бесстрастным, словно маска. Он сидел прямо, словно статуя, и каждое его слово звучало как приговор.

Директор Диппет внимательно выслушал каждого представителя, его лицо становилось всё более мрачным. Он понимал, что ситуация складывается катастрофически. Лилит, словно хищница, наблюдала за агонией директора, чувствуя, как власть ускользает из его рук и переходит в её собственные.

Директор уже открыл рот, чтобы хоть что-то возразить, но тут двери кабинета распахнулись с оглушительным грохотом, и в помещение влетел Альбус Дамблдор.

— Что здесь происходит? — с тревогой спросил он, обращаясь к директору.

— Мисс Перевел подала заявление в двенадцать разных стран… — начал Диппет, пытаясь объяснить ситуацию, но Лилит прервала его, словно пресекая жалкую попытку оправдаться.

— Тринадцать, — холодно поправила она, небрежно закинув ногу на ногу в кресле напротив директора. — Представитель Британии ещё в пути.

Дамблдор перевёл гневный взгляд на Лилит.

— Чего вы добиваетесь? — в его голосе слышалось отчаяние. — После этого происшествия вы потребовали исключения Хагрида из Хогвартса. Его исключили. А сейчас вы устраиваете это… шоу?

Лилит приподняла бровь, окинув Дамблдора оценивающим взглядом.

— Мсье Дамблдор, — вмешался Жан-Люк Делакруа, представитель Франции, с элегантной иронией, — вы считаете нормальным, что полувеликан занимает в школе, полной детей, должность лесника, к тому же будучи несовершеннолетним? У нас во Франции детей и подростков не имеют права нанимать на работу, тем более детей, скажем так, с ограниченными возможностями.

Дамблдор открыл рот, чтобы что-то возразить, но потом беззвучно закрыл его, словно внезапно осознав, что каждое его слово может быть использовано против него.

— Вы считаете, что если ребёнок принёс домашнего питомца в школу, это — нарушение? — с отчаянной надеждой спросил Дамблдор, внимательно наблюдая за реакцией собравшихся. — Или то, что животное просто испугалось большого количества людей вокруг, это — нарушение? Или вы считаете, что для ребёнка, не достигшего и четырнадцати лет, исключение из Хогвартса — малое наказание? Да ему попросту некуда вернуться! — воскликнул Дамблдор, пытаясь вызвать в сердцах представителей стран хоть каплю сочувствия.

Лилит внимательно слушала эту эмоциональную речь, а после бесшумно фыркнула.

— Он сейчас очевидно давит на жалость, как же… очевидно.

— Мистер Дамблдор, — холодно перебил Лека Дукати, представитель Албании, — вы всерьёз полагаете, что, пойдя против стольких стран, у вас получится получить должность директора Хогвартса?

Лилит с интересом наблюдала за реакцией Дамблдора. По его лицу было видно, что подобного поворота он явно не ожидал.

— Или вы думаете, что ваша интрижка с Гриндевальдом, в результате которой умерла ваша сестра Ариана Дамблдор, останется тайной? — добавил Джеймс Маккензи, представитель Канады, словно нанося последний, смертельный удар.

Лицо Дамблдора становилось всё темнее, словно надвигающаяся гроза. Его взгляд, мечущийся по кабинету, наконец, остановился на Лилит. Он нахмурился, сощуривая глаза, словно пытаясь пронзить её своим взглядом.

В его душе завыл ледяной ветер, когда он осознал, ЧТО она услышала. Лилит же, напротив, нарочито медленно повернулась всем корпусом к Дамблдору, одарив его самодовольной, хищной ухмылкой.

— Вы, мистер Дамблдор, довольно глупы, — с пренебрежительной усмешкой проговорила Елена Василеску, представительница Румынии, нарушая повисшую в комнате напряжённую тишину. — Вы, наверное, не знаете, но наш магический мир не делится на чёрное и белое. Он — серый. Нельзя делить заклинания на светлые и тёмные. Есть лишь заклинания эффективные и неэффективные, полезные и вредные.

— И нельзя менять понятия и придумывать новые, — подхватил Ким Мин-Джун, представитель Южной Кореи, с холодной отстранённостью. — Не существует так называемых «маглорождённых». От маглов не может родиться маг. «Грязнокровка» — это дети от союза мага и магла. «Полукровки» — это дети сквибов, а сквибы — это потомки древних родов, которые были изгнаны из рода из-за какой-либо причины. Искажение истории ради политической выгоды — недопустимо.

— Но вы, мистер Дамблдор, — проговорила Мария Сантос, представительница Бразилии, с напускной жалостью, — не являетесь полукровкой. Другой вывод — вы грязнокровка, не принадлежащая ни к какому роду, ведь ваш родитель был изгнан. Предположим, что это была мать. Женилась на магле. Родила троих детей. Вы — старший, после — ваш брат и сестра. Ваш отец, очевидно, либо бросил вас, либо умер. Сестра сошла с ума, и за ней присматривали вы и мать. Но мать умерла, а вскоре вы встретили Гриндевальда. Из-за каких-то событий вы начали сражаться, и заклятие попало в вашу сестру. И она умерла. Геллерт ушёл, а вот ваш брат, наблюдавший за этим, вас возненавидел. Вы бы, наверное, верили в то, что это Геллерт виноват, но вы знаете, что именно ваше заклятие попало в вашу сестру.

Адебайо Окоча, представитель Африки, сидел молча, с непроницаемым выражением лица, внимательно слушая каждое слово. Он казался невозмутимым наблюдателем, словно перед ним разворачивалась сцена из древней африканской трагедии.

Лилит же сидела с невозмутимым видом, словно вся эта драма её совершенно не касалась. Сейчас её целью было не просто избавиться от Хагрида, но и навсегда сломить Альбуса Дамблдора, лишив его власти и влияния.

Камин в кабинете директора вспыхнул зелёным пламенем, и из него, словно из портала, вышел молодой мужчина с тёмными волосами и пронзительными серыми глазами. Он окинул всех присутствующих внимательным, цепким взглядом, словно сканируя их на предмет лжи и скрытых мотивов, а затем прошёл к столу, излучая ауру власти и уверенности.

— Регулус Блэк, представитель Британии, — представился он, слегка склонив голову в знак приветствия, после чего направился к свободному стулу и элегантно уселся в него. — Мне уже известно о произошедшем. — Он произнёс это так, словно намеревался немедленно приступить к решению вопроса.

По напряжённой атмосфере, царившей в кабинете, Регулус сразу понял, что разговор до его прибытия был далёк от приятного и дружелюбного. А по побледневшему лицу и нахмуренным бровям Дамблдора было очевидно, что этот разговор непосредственно касался его самого.

— Как вы хотите наказать мистера Хагрида? — нарушил молчание Адебайо Окоча, представитель Африки, впервые за всё время подав голос. Его вопрос прозвучал весомо и требовательно.

Дамблдор стоял, молча выслушивая все обвинения и вопросы, лихорадочно раздумывая, как бы самому не утонуть в той яме, в которую он угодил. О защите Хагрида уже не могло быть и речи. Он лишь пытался понять, как именно они узнали обо всём этом. Что ещё им известно? Решив, что в данный момент лучше молчать и не вмешиваться, он замер в ожидании.

— Мы собираемся забрать его в Австралию до полного выяснения обстоятельств, — ответил Джек Ричардсон, представитель Австралии, с той же непринуждённостью, которая сквозила во всех его действиях.

Лицо Дамблдора побледнело ещё больше. Он вспомнил, что говорила Лилит о законах Австралии, и осознал, что Хагрида ждёт суровое наказание.

Диппет, до этого сохранявший нейтралитет, решил вмешаться, надеясь спасти ситуацию.

— Господа и дамы, прошу вас пощадить мистера Хагрида. Что бы он ни сделал, он ещё ребёнок, который уже был исключён из Хогвартса, — начал Диппет, тщательно подбирая слова.

— Да и взят на должность лесника, — добавила Елена Василеску, представительница Франции, с явным презрением в голосе.

Диппет нахмурился, чувствуя, что ситуация ускользает из-под его контроля.

— Честно признаться, эти дни я провёл в Министерстве магии, и вместо меня был мистер Дамблдор. Так же у него есть полномочия принимать на работу. Я узнал о том, что Хагрида взяли на эту должность, только от вас, так как недавно прибыл в Хогвартс, — объяснил Диппет, искусно выстраивая тщательно продуманную ложь.

Лилит чувствовала эту ложь каждой клеточкой своего тела. Диппет не мог не знать о том, что в Хогвартсе появился новый работник. Он — директор, который знает обо всём, что происходит в его школе.

Лицо Дамблдора побледнело ещё больше. Он понял, что Диппет старается сбросить всю вину на него, и почувствовал, как вокруг него сжимается невидимая удавка.

— А что же до того, как волчонок попал в Хогвартс? Как студент пронёс его в школу? — спросил Регулус Блэк, пронзая Дамблдора взглядом своих серых глаз.

Армандо нахмурился, словно размышляя над ответом.

— Проверкой багажа и зверей занимаются деканы факультетов и домовые эльфы. В случае мистера Хагрида это был мистер Дамблдор, — ответил Диппет, умело перекладывая ответственность.

Лилит закатила глаза, демонстрируя своё презрение к этой лживой игре.

— Как вы это объясните? — спросил кто-то из представителей стран, нарушая повисшую в комнате тишину.

— Ну, это был просто детёныш… — начал Дамблдор, пытаясь оправдаться.

Лилит резко повернулась к Дамблдору, прерывая его жалкие попытки.

— Детёныш двух оборотней, — холодно поправила она его, а затем откинула ворот платья, демонстрируя шрам на шее, оставленный этим самым «детёнышем». — Который едва ли меня не убил. — Она смотрела на Дамблдора, словно на ничтожество, её глаза горели холодной ненавистью.

Все представители, даже глазом не моргнув, продемонстрировали, что они уже в курсе этого происшествия.

— Мистер Дамблдор, вынужден попросить вас проследовать со мной в министерство Австралии, чтобы окончательно выяснить все обстоятельства, — произнёс Джек Ричардсон, не давая Дамблдору даже возможности возразить. А на открывшийся было рот Дамблдора он добавил: — Изначально заявление было подано в Австралию, а уже потом — в другие страны. Так что честь судить вас предоставляется Австралии.

Он подумал и добавил, обращаясь ко всем представителям:

— Вы, дорогие мои представители, приглашаетесь в качестве свидетелей.

Ричардсон легко поднялся и повернулся к Лилит, словно прощаясь с ней.

— Мисс Перевел, отчёт мы вам отправим.

Лилит кивнула в знак согласия.

* * *

Лилит, сидя за столом, чувствовала на себе взгляд Мелиссы. Улыбка девушки казалась ей натянутой, а её вопросы — неискренними.

— Где ты была? — снова спросила Мелисса, её голос звучал наигранно обеспокоенно. — Я волновалась.

— В кабинете директора, — ответила Лилит, не отрываясь от своей тарелки. — Обсуждали дела.

— О? И какие же дела? — Мелисса попыталась заглянуть Лилит в глаза, но та лишь отвернулась, подвигая к себе стакан с тыквенным соком.

— Не твоё дело, — прозвучал её ответ, холодный и отстранённый.

— Я просто беспокоюсь о тебе, — настаивала Мелисса, словно не замечая явного нежелания Лилит вести этот разговор.

— Ты слишком много беспокоишься, — бросила Лилит, подцепив вилкой кусочек мяса. — Лучше займись своими делами.

В этот момент Антонин, сидевший напротив, позвал её:

— Ли, Доротея и Флимонт придут после ужина.

— Хорошо, — коротко ответила Лилит, уже зная, что встреча с ними будет очень занимательная.

Ужин проходил в привычной для Слизерина атмосфере — поверхностные разговоры, общие фразы, скрытый подтекст. Никто не стремился раскрыть свои истинные мысли или намерения, всё держалось на уровне вежливости и осторожности.

Когда Том Реддл и Абракс Малфой вошли в зал, Мелисса тихо вздохнула. Лилит же, встретив их взглядом, лишь равнодушно продолжила свой ужин. Она подтянула к себе стакан с тыквенным соком, и, едва коснувшись его пальцем, почувствовала, как жидкость внутри превращается в крепкий бурбон.

— Нашла что-то поинтереснее, чем тыквенный сок? — усмехнулся Малфой, заметив её стакан.

— И тебе привет, Малфой, — с лёгкой иронией ответила Лилит, поднимая стакан. — Ты же знаешь, я предпочитаю более… стимулирующие напитки.

— Ты всегда была такой, — парировал Малфой, не выказывая никакого удивления. — Непредсказуемая.

— Это и делает меня интересной, — ответила Лилит, подмигнув ему. — А ты, как я вижу, всё такой же предсказуемый.

Малфой лишь пожал плечами, продолжая свой ужин. Он знал, что в Слизерине нет места открытым проявлениям чувств или эмоций. Здесь ценились власть, амбиции и умение держать свои истинные намерения в секрете. И Лилит, как истинная слизеринка, прекрасно это понимала.

Том Реддл, сидя напротив Лилит, наблюдал за её общением с Малфоем. Его взгляд, обычно спокойный и пронзительный, на мгновение задержался на их переглядывании. Едва уловимая тень ревности мелькнула в его глазах, но он тут же подавил её, словно опытный игрок, умело скрывающий свои карты. Он отвернулся, сосредоточив своё внимание на еде, но напряжение, витавшее в воздухе, выдавало его внутреннюю борьбу.

Лилит, почувствовав эту перемену в Томе, лишь усмехнулась про себя. Она знала, что её общение с Малфоем действует на него, и это доставляло ей некоторое удовольствие. Она продолжала пить свой бурбон, наслаждаясь моментом, когда могла наблюдать за реакцией двух могущественных слизеринцев.

Том, стараясь отвлечься, заговорил с Долоховым, его голос звучал ровно и спокойно, но в нём чувствовалась скрытая сила.

— Ты слышал последние новости о трансфигурации? — спросил он, обращаясь к Долохову. — Говорят, представитель министерства планирует ввести новую программу обучения.

Долохов, не поднимая глаз от тарелки, ответил:

— Не слышал. Но если это не касается наших планов, то и знать не хочу.

— Но это может повлиять на нашу силу, — возразил Том, его тон стал чуть более настойчивым. — Чем сильнее мы будем, тем легче нам будет достичь наших целей.

— Том прав, — внезапно вмешался Малфой, обращаясь к Долохову. — Сила — это всё, что имеет значение. И если мы упустим даже малейшую возможность её приумножить, это будет непростительной слабостью.

— Слабость недопустима, — поддержал его Долохов, теперь уже поднимая взгляд на Тома. — Но твои слова, Том, кажутся мне... несколько наивными. Ты ведь знаешь, что истинная сила не в знаниях, а в нашей верности.

— Верность — это лишь часть силы, — возразил Том, его глаза загорелись холодной решимостью. — А истинная сила — в абсолютном подчинении. Когда каждый из нас будет готов выполнить любой приказ, не задавая вопросов.

— И ты уверен, что это возможно? — с лёгкой усмешкой спросил Малфой, пристально глядя на Тома. — Что все будут готовы слепо следовать за тобой?

— Я уверен, — ответил Том, и в его голосе прозвучала сталь. — Потому что они знают, что я — единственный, кто способен изменить этот мир. И изменить его к лучшему.

Лилит, подслушивая этот разговор, ощущала, как напряжение между тремя слизеринцами нарастает. Она знала, что Том стремится к власти, и что Малфой и Долохов, его самые верные пожиратели смерти, готовы на всё, чтобы помочь ему достичь своей цели. И она, как истинная слизеринка, наслаждалась этой игрой, зная, что в ней есть место только самым сильным и хитрым.

_________

P/s рябата, все кто читает мой фанфик настоятельно прошу оставляйте комментарии, мне интересно ваше мнение также указывайте на недочёты которые будет в фанфика. Я буду стараться вылаживать главы раз в неделю, может чаще, это зависит от такого как быстро я буду его писать. Также если вы хотите пообщаться со мной на прямую пишите в мой тг @ILilith_Denizo_Translated.

Всех обнимаю. Ваш автор 🙃

В гостиной Слизерина наступил полумрак, сгустив тень над комнатой. Зловещая тишина царила в воздухе. Помня об утреннем инциденте, старшекурсники разгоняли всех младшекурсников, оставив лишь часть пятого курса и старше.

Лилит сидела в кресле напротив камина, её взгляд устремлён был в пляшущее пламя. Бела, огромная чёрная змея, спокойно лежала на ковре возле камина, создавая ощущение незримой защиты.

Никто из присутствующих не смел нарушить тишину, задавая вопросы Лилит. Все понимали, что сейчас она погружена в свои мысли, и любые попытки нарушить её уединение могли обернуться опасными последствиями.

Портрет за спиной Лилит отъехал в сторону, и послышались уверенные шаги, предвещавшие скорое прибытие гостей.

Не удивительно, в гостиную вошли Том Реддл, Долохов, Розье, Лестрейндж, Сигнус Блэк, Малфой и, конечно же, Мелисса, сопровождаемая Друэллой.

Лилит даже не обернулась к ним, продолжая задумчиво крутить кольцо с красным сердцем в руке. Её глаза, как всегда, были непроницаемы, скрывая мысли и чувства.

Взгляд Тома, как хищник, выискивающий добычу, мгновенно наткнулся на кольцо. Его глаза в мгновение ока потемнели, в них вспыхнул огонь желания. Ему нужно это кольцо, во что бы то ни стало. Оно станет ключом к подчинению Лилит, к овладению её силой. Но достать его будет задачей не из простых.

Они прошли к камину и расселись на диванах, а Том, демонстративно занял такое же кресло, как у Лилит, расположившись напротив.

— Ли, что ты собираешься делать с Доротеей? — спросила Друэлла, её голос звучал мягко, но в нём угадывалась лёгкий интерес. Странная штука: за то время, что Лилит провела в больничном крыле, её имя сократилось до простого «Ли», но ей было абсолютно плевать.

— Объясню, как себя следует вести, если она учится на Слизерине, — холодно ответила Лилит, не отрывая взгляда от огня. — Белатрикс. — Позвала она змею. Та подняла голову, её жёлтые глаза уставились на хозяйку. Лилит поманила её пальцем, и змея пришла в движение, грациозно скользя по ковру. Когда она оказалась на подлокотнике кресла Лилит, та показала ей кольцо. Бела коснулась его языком, и в мгновение ока кольцо растворилось, словно дым. На голове змеи появился узор короны с красным сердцем, словно символ её верности.

Бела сползла и вернулась обратно к камину, тихо свернувшись у его подножия.

— Перевел, — прозвучал хрипловатый голос Лестрейнджа, нарушая тишину.

Лилит приподняла бровь, позволяя ему задать вопрос.

— Это из-за тебя Дамблдора и Хагрида забрали в Австралию?

Лилит лишь ухмыльнулась и кивнула, её губы растянулись в хищной улыбке.

От вида Лилит, злобно улыбающуюся и сверкающую в свете камина красным глазом и черной склерой, Лестрейндж побледнел, словно мертвец. Он не проронил больше ни слова, осознавая, что попал в сети опасной игры.

Лилит лишь фыркнула, не обращая на него внимания, и перевела взгляд на пустой портрет Салазара Слизерина. Как известно, он никогда не появлялся на портрете, что означало, что он находится в другом месте, ожидая своего часа.

Том Реддл сидел, пристально наблюдая за Лилит. В его глазах читалось жгучее разочарование, когда змея, словно поглотила кольцо. Он уже знал, что это за магия. Такой магией могли пользоваться лишь фамильяры, существа, связанные с хозяином незримыми узами. Они могли поглотить любую вещь своего хозяина, и вернуть её мог либо сам хозяин, либо фамильяр по его воле. Даже смерть фамильяра не приводила к возвращению вещи, она просто перемещалась к хозяину.

Портрет в очередной раз отъехал в сторону, и в гостиную вошли Вальбурга Блэк, а за ней — Доротея Блэк. Рядом с ней шёл Флимонт Поттер. При виде своих сестры, лицо Сигнуса Блэка стало каменным и отстранённым.

Семья Блэк славилась своей чистокровностью и традицией, в которой братья и сёстры нередко вступали в брак друг с другом.

Лилит, услышав шаги, прищурила глаза и улыбнулась. Все, кто видел эту улыбку, поежились от предчувствия чего-то недоброго.

Старшекурсники, присутствовавшие в гостиной, не вмешивались. Большая часть из них уже относилась к слугам Тома, и у них был чёткий приказ: не вмешиваться и не трогать Лилит.

— И где же Перевел? — раздался самодовольный голос Поттера. — Неужто она испугалась и сбежала?

Лица всех Слизеринцев стали непроницаемыми. Они сделали вид, что не услышали слов Поттера, сохраняя полную невозмутимость.

— Том, почему эта дура командует? — воскликнула Доротея, умоляюще глядя на Тома. — Она ведь никто по сравнению с тобой!

Лилит задумчиво посмотрела в потолок, а затем улыбнулась, её глаза блестели от предвкушения.

Том не ответил. Его взгляд был прикован к Лилит, он изучал её, пытаясь понять мотивы её поступков, но она оставалась загадкой.

Вальбурга, словно не замечая присутствия Лилит, прошла к камину и села на диван. Казалось, что Вальбурга вообще не родная сестра Доротеи, так велика была дистанция между ними.

— Дороти, пойдём отсюда. Тут всё равно никто ничего не говорит, — сказал Поттер, беря Доротею за руку и намереваясь уйти.

Когда они подошли к открытому проходу из гостиной, портрет с шумом захлопнулся.

Не удивительно, это Лилит закрыла его, подняв руку и сжав кулак.

Она медленно поднялась с кресла и, пройдя к портрету Салазара Слизерина, заинтересованно рассматривала картину, словно изучая тайны, сокрытые в её глубинах.

— Когда ты, Поттер, ступил на территорию Слизерина, ты не сможешь уйти отсюда, пока я тебе это не позволю, — произнесла Лилит, не оборачиваясь. А затем развернулась лицом к Поттеру и Блэк, её глаза сияли, как два рубина.

Доротея побледнела, когда поняла, что Лилит всё это время была в гостиной, её гнев сменился страхом.

— Милая Доротея, — начала Лилит, её голос был мягким, но в нём слышалась сталь. — Позволь мне просветить тебя в вопросах чистоты крови, ведь это так важно для нашей семьи, не так ли?

Она улыбнулась, и эта улыбка была скорее предостережением, чем проявлением дружелюбия.

— Знаешь, в мире магии есть маги и маглы. От союза двух магов рождается маг, а вот маглов могут породить только сквибы. Сквибом можно стать, если магия отвергла тебя. От сквиба и магла не рождается маг, но от двух сквибов — да, ведь сквибы — потомки чистокровных родов, чью магию просто отвергли. А вот от мага и магла — рождается грязнокровка.

Вся гостиная затаила дыхание. Том Реддл, как всегда, внимательно слушал каждое слово, пытаясь разгадать истинный замысел Лилит. Малфой, затаив дыхание, предвкушал, что же будет дальше. Долохов, как всегда, оставался непроницаемым, но его глаза выдавали растущий интерес.

Лилит продолжила, её взгляд, как всегда, был прикован к Доротее, но теперь в нём плясало предвкушение.

— И вот к чему я веду… Ты, Доротея Блэк, результат связи чистокровной Блэк и магла. Твоя мать, обманула своего мужа. Семья Блэк решила сохранить это в тайне. Вот почему у тебя кривые ноги, что скрываешь под юбками, косоглазие, маскируемое чарами, и… маленький магический резерв.

Доротея побледнела, её глаза наполнились ужасом. Она хотела что-то сказать, но лишь открывала и закрывала рот.

Флимонт Поттер, наблюдавший за этой сценой, вскинулся.

— Да какая разница? — выпалил Поттер, его голос звенел от гнева.

Брови Лилит поползли вверх, она явно была удивлена.

— Неужели? — протянула она, чуть склонив голову. — А я-то думала, что представитель рода Поттеров будет более… осведомлён в вопросах родословных.

Лицо Поттера исказила гримаса недоумения.

— Ах, да, — продолжила Лилит, делая паузу. — Ты ведь не знаешь. У Перевелов было три брата, величайшие умы своего времени. Старший создал Бузинную палочку, которой сейчас владеет Грин-де-Вальд. Средний создал Воскрешающий камень, что теперь у Морфина Маркса, потомка Слизерина. А младший… младший создал Мантию-невидимку, которая досталась вашему роду. Один Перевел породил род Перевелов, второй — Слизеринов, а третий — Поттеров. Так что, юный Поттер, не знать свои корни — большая ошибка.

В гостиной воцарилась тишина. Том Реддл, не отрывая взгляда от Лилит, едва заметно улыбнулся, восхищаясь её способностью управлять информацией. Малфой довольно ухмыльнулся, понимая, что Лилит вновь продемонстрировала свою власть. Долохов остался так же невозмутим, но в его глазах читалась восхищение. Вальбурга Блэк по-прежнему сидела с непроницаемым лицом, словно не замечая ничего вокруг.

Лилит спокойно наблюдала за реакцией собравшихся, словно наблюдатель с выгодной позиции на шахматной доске. Она предвкушала неизбежный ход событий, зная, что оскорбления и гнев рано или поздно вырвутся наружу.

Доротея, наконец, нашла в себе силы выпрямиться, её щеки пылали от унижения. Взгляд её метался между Лилит и остальными присутствующими, в нём смешались страх, ярость и желание отомстить.

— Ты… ты лгунья! — выкрикнула она, голос дрожал. — Ты просто завидуешь, потому что у меня есть всё, а ты… никто! Ты росла в трущобах, у тебя нет роду-племени! Ты выскочка, которой просто повезло!

Слова Доротеи, казалось, пронзили тишину, как кинжалы. Все замерли, ожидая реакции Лилит, понимая, что назревает буря. Том Реддл, как всегда, сохранял невозмутимость, но его глаза сверкали от интереса. Малфой, напротив, довольно ухмылялся, предвкушая зрелище. Долохов, по обыкновению, остался непроницаемым, но его поза выдавала напряжение.

Лилит слегка приподняла бровь, её губы изогнулись в еле заметной усмешке.

— Ах, милая Доротея, — медленно произнесла она, — как же ты ошибаешься. Зависть — удел слабых, а я… никогда не была слабой.

— Ты просто… просто сумасшедшая! — выкрикнула Доротея, переходя на оскорбления. — Ты играешь с людьми, как с куклами! Ты думаешь, ты самая умная, самая сильная, но ты всего лишь… чудовище!

В этот момент, когда гнев достиг своего апогея, Лилит резко изменилась в лице. Улыбка исчезла, в глазах вспыхнул ледяной огонь. Её пальцы сжались в кулаки, и воздух вокруг неё словно затрепетал от напряжения.

— Ты… посмела? — прошептала Лилит, её голос был опаснее, чем шипение змеи.

Доротея, объятая безумной яростью и желанием отомстить, полностью игнорировала предупреждения Лилит. Её лицо исказилось от гнева, а руки дрожали, когда она направила палочку на Лилит.

— ЭКСПЕЛИАРМУС! — выкрикнула Доротея, и в гостиной раздался оглушительный взрыв.

Ожидаемо, палочка Лилит не вылетела из рук, а напротив, она едва заметно отшатнулась, и, совершив едва уловимое движение, отразила заклинание Доротеи, которое врезалось в массивную стену, оставив на ней глубокую трещину.

— Ты не достойна силы магии, — отрезала Лилит, её голос пронизывал воздух ледяным холодом, а в глазах бушевала гроза.

Том Реддл, с интересом наблюдавший за схваткой, слегка приподнял брови, очарованный мощью Лилит. Долохов побледнел, осознав, с какой темной силой им приходится иметь дело. Малфой же, как всегда, остался непроницаемым, но в его взгляде сквозило предвкушение.

— РЕДУКТО! — снова крикнула Доротея, желая разрушить противника.

Лилит даже не дрогнула. Она просто позволила заклинанию рассеяться в воздухе, словно это была пыль, которую можно легко стряхнуть.

— КРУЦИО! — крикнула Доротея, решившись на самые отчаянные меры, готовая испытать на Лилит всю силу непростительного проклятия.

Но Лилит, словно статуя, сделала шаг вперед, её глаза сияли ледяным огнем. Её пальцы слегка сжались, и вокруг нее начало мерцать зловещее свечение.

— МОРС ВОЛАТ! — прошипела Лилит, и из ее ладони вырвалась невидимая волна, которая стремительно понеслась к Доротее. Лилит решила использовать один из любимых мертвых языков которым обладала.

Вместо разрезающего лезвия, Доротею охватило ледяное касание смерти.

— СТУПЕФАЙ! — в отчаянии крикнула Доротея, шатаясь от боли.

Но Лилит, лишь слегка взмахнув рукой, произнесла:

— УМБРА! — и вокруг нее возник непроницаемый мрак, поглотивший все заклинания Доротеи.

Дуэль разгоралась с невиданной яростью. Заклинания летали во все стороны, стены гостиной содрогались от ударов. Лилит двигалась плавно и грациозно, отражая заклинания Доротеи одним движением руки, словно танцуя в смертельном балете. Доротея, обезумев от страха и боли, сыпала заклинаниями, не заботясь о точности, но все ее усилия были тщетны.

Наконец, Доротея, обессилевшая и истекающая кровью, рухнула на пол. Её мантия была порвана, лицо в синяках, а из ран продолжала сочиться кровь.

Лилит стояла над ней, её глаза полыхали яростью.

— Ты… ты глупая, — произнесла она, глядя на Доротею, — Ты слишком слаба, чтобы играть в такие игры.

Она наклонилась над Доротеей и прошептала ей на ухо:

— Ты никогда не будешь принадлежать к чистокровным.

Флимонт Поттер, потрясенный увиденным, стоял как вкопанный, наблюдая за жестокой дуэлью. Его глаза расширились от ужаса, а рот приоткрылся в беззвучном крике. Он не мог поверить в происходящее. Доротея, его невеста, его будущая жена, лежала на полу, избитая и окровавленная, а Лилит, эта загадочная и опасная женщина, стояла над ней, как победительница. Страх сковал его движения, он чувствовал себя беспомощным свидетелем этой трагедии.

В гостиной повисла тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием Доротеи. Все присутствующие застыли в напряжении, их взгляды метались между Лилит и поверженной Блэк. Том Реддл, как всегда, сохранял непроницаемость, но в его глазах плясало злорадство. Малфой усмехался, наслаждаясь представлением. Долохов оставался непроницаемым, но его руки были скрещены на груди в ожидании кульминации.

Вальбурга Блэк, не выдав ни единого признака эмоций, бросила короткий, полный презрения взгляд на свою поверженную родственницу, а затем вновь уставилась в камин. Друэлла Розье, скрестив руки, злобно наблюдала за происходящим, словно предвкушая скорую расправу.

Неожиданно, Поттер, преодолевая свой страх, сделал шаг вперед. Ярость, смешанная с отчаянием, вспыхнула в его глазах.

— Ты… ты не имеешь права! — выкрикнул он, его голос дрожал. — Она моя невеста!

Все взгляды мгновенно обратились к нему.

Лилит, повернув голову, спокойно посмотрела на Поттера, её глаза сверкали от презрения.

— Ты думаешь, что можешь что-то сделать? — холодно спросила она. — Ты думаешь, что можешь защитить её?

— Я обязан! — ответил Поттер, вытаскивая свою палочку. — Ты заплатишь за то, что сделала!

Словно по команде, все присутствующие вскинули головы, предвкушая начало новой битвы. Эван Розье, Лестрейндж, Сигнус Блэк, Малфой и Долохов приготовились наблюдать за схваткой.

Мелиса Фоули, сжав кулаки, смотрела на Поттера с презрением. Старшекурсники Слизерина, уже наученные горьким опытом, просто молчали, понимая, что исход этой дуэли предрешен.

— Тогда попробуй, — ответила Лилит, слегка усмехнувшись, и приняла боевую стойку.

Флимонт Поттер, осознавая всю опасность предстоящей схватки, нервно сглотнул. Его сердце бешено колотилось, а ладони вспотели. Он знал, что против Лилит, этой загадочной и могущественной женщины, у него почти нет шансов. Но честь его невесты, Доротеи, лежавшей без сознания, требовала от него смелости. Он должен был попытаться.

Он вскинул палочку, его пальцы слегка дрожали. Силуэт Лилит, стоящей напротив, был воплощением спокойной уверенности, и это лишь усиливало его страх. В глазах Поттера отражалась смесь страха, решимости и отчаяния. Он знал, что ему придется бороться не только против Лилит, но и против ее могущества, против самой судьбы.

С глубоким вдохом, готовясь к бою, Поттер выкрикнул самое мощное заклинание, что знал:

— ЭКСПЕЛИАРМУС! — его голос сорвался, когда из кончика его палочки вырвалась вспышка яркого света.

Но Лилит даже не шелохнулась. Она просто взмахнула рукой, словно отмахиваясь от назойливой мухи. Ее движение было плавным и грациозным, как у опытного танцора. Её глаза сверкали от презрения и власти.

— ТЕРАТИС ДИХОС! — прошептала Лилит, и в воздухе вокруг нее заискрилось, словно электричество.

Поттер, почувствовав, как по спине пробежал холодок, инстинктивно отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от невидимой атаки. Он знал, что должен быть осторожен, ведь Лилит была непредсказуема.

— СТУПЕФАЙ! — тут же выкрикнул Поттер, пытаясь хоть ненадолго оглушить противника.

Его заклинание метнулось в сторону Лилит, но та, невозмутимо подняв руку, произнесла:

— СФАГИ ЛАВРА! — и Поттер, ощутив, как его ноги подкосились, упал на колени.

Земля словно ушла у него из-под ног. Он попытался удержаться, но гравитация вмиг подчинилась заклинанию, и Поттер рухнул на пол, словно подкошенный. Голова закружилась, в глазах потемнело.

Не желая сдаваться, Поттер тут же попытался сковать противника, выкрикивая:

— ИНКАРЦЕРОС!

Из его палочки вылетели веревки, направляясь к Лилит, чтобы пленить ее.

Но Лилит, лишь слегка приподняв уголки губ в едва заметной улыбке, ответила:

— ФЛЮКС ЭЛЕУТЕРОС! — и веревки, едва коснувшись воздуха, просто рассеялись, не причинив ей никакого вреда.

Дуэль между ними продолжалась с неистовой скоростью. Заклинания летали во все стороны, превращая гостиную в поле боя. Но все они были ничем против Лилит. Поттер, понимая, что ему не победить, пытался хоть как-то остановить Лилит.

— КОНФРИНГО! — выкрикнул он, его голос сорвался от напряжения.

В ответ, Лилит лишь произнесла:

— АПАДЕИКС! — и от заклинания Поттера не осталось и следа. Все его усилия казались тщетными.

Поттер осознал, что его шансы на победу ничтожны. Но он не собирался сдаваться. Он чувствовал гнев, ярость, бессилие и жажду мести.

— КРУЦИО! — выкрикнул он, вкладывая всю свою боль, всю свою ненависть в это заклинание.

Но Лилит, даже не изменившись в лице, лишь произнесла:

— АПО ЭКЛИПСИС! — и проклятие, вырвавшись из палочки Поттера, просто растворилось в воздухе, не причинив ей ни малейшего вреда.

Обессилевший, обезумевший, Поттер рухнул на колени, его мантия была порвана, его лицо в крови. Он понял, что его надежды разбиты.

Лилит стояла над ним, её взгляд выражал презрение и триумф.

— Ты хотел защитить свою невесту? — спросила она, её голос звучал, как шепот змеи. — Но ты не справился. Ты всего лишь… слабый.

Она склонилась над ним и прошептала:

— ИЛИ АНТИ ИМАС! — прошептала Лилит, и Флимонт Поттер рухнул, словно подкошенное дерево, погружаясь в непроглядную тьму. Его глаза закатились, тело обмякло, и он перестал дышать.

— Позаботьтесь о них, — холодно скомандовала Лилит, обращаясь к старшекурсникам Слизерина.

В комнате повисла звенящая тишина. Эван Розье сглотнул, с трудом отводя взгляд от бездыханного тела Поттера. Лестрейндж, всегда склонный к насилию, на этот раз выглядел озадаченным, словно Лилит превзошла даже его самые смелые ожидания. Сигнус Блэк, обычно надменный и самоуверенный, казался слегка испуганным. Только Малфой, бледный как полотно, старался сохранить невозмутимый вид, но предательская дрожь в руках выдавала его страх.

— Мисс Перевел, — прозвучал голос старосты Хогвартса, учившегося на Слизерине. Барти Крауч медленно вышел из толпы, стараясь скрыть дрожь в теле, которая предательски выдавала его страх. Он понимал, что сейчас ему предстоит балансировать на тонкой грани между долгом и самосохранением.

— Вы что-то хотели, Барти Крауч? — спросила Лилит, мило улыбаясь, словно только что не отправила человека на тот свет. Её непринужденность пугала куда больше, чем само проклятие.

— Что будет с Поттером? — тихо спросил Крауч, стараясь не смотреть в глаза Лилит.

Лилит пожала плечами, и, когда лица слизеринцев стали бледнее полотна, внезапно расхохоталась. Звук ее смеха эхом разнесся по гостиной, заставляя волосы вставать дыбом.

— Да ничего с ним не будет. Это проклятие из библиотеки Перевелов. Если у мага есть хоть капля крови Перевелов, то он не умрет от этого проклятия.

Словно повинуясь ее словам, тело Поттера окутал черный туман. Мгновение спустя он в ужасе распахнул глаза, судорожно хватая воздух, а затем начал кашлять, сплевывая кровь. Его лицо исказилось от боли и страха.

Староста больше не задал ни одного вопроса. Он молча подошел к лежащей без сознания Блэк, проверил ее раны, исцелил их и, левитировав ее тело прочь из гостиной, отдал приказ Поттеру следовать за ним. На лице Крауча читалась решимость уладить ситуацию, не привлекая внимания и, главное, не упоминая имя Лилит. Он понимал, что от его действий сейчас зависело очень многое.

Лилит не сомневалась, что Крауч предпримет все возможное, чтобы представить случившееся как несчастный случай или недоразумение, где она даже не будет упомянута. Он был ценным пешкой в ее игре, и она пока не собиралась его раскрывать.

Она прошла к креслу и села в него.

— Денница, — прозвучал ледяной и сухой голос Тома Реддла, нарушая молчание.

— Чего тебе, Марволо? — отозвалась Лилит. Она достала из кармана своей мантии палочку из красного дерева и задумчиво крутила ее в пальцах. Легкий отблеск камина танцевал на ее гладкой поверхности.

— Что это был за язык? — бесстрастно спросил Том.

— Это мёртвый язык, — ответила Лилит, даже не удостоив его взглядом. Она казалась поглощенной собственными мыслями, словно все происходящее ее мало касалось.

Реддл выгнул бровь, демонстрируя свой неподдельный интерес. Его взгляд скользнул по хрупкой фигуре Лилит, оценивая ее силу и загадочность.

— Предлагаю дуэль, — произнес Том, его голос звучал как приговор. — Если выиграю я, то ты подчинишься мне.

Лилит медленно повернула голову, и, склонив ее набок, хищно оскалилась. Ее обычный глаз начал наливаться алым, а склера становилась угольно-черной, сливаясь с цветом другого глаза. Преображение было жутким и завораживающим.

— А если выиграю я? — Ее голос стал низким и хриплым, словно доносился из самой преисподней. — Что получу я взамен?

Том замялся, словно обдумывая варианты. Затем он медленно поднялся со своего кресла и, приблизившись к Лилит, наклонился к ее уху. Его губы коснулись ее кожи, и он прошептал слова, от которых Лилит разразилась жутким смехом.

— По рукам, Марволо, — выговорила Лилит, ее голос дрожал от веселья. — Дуэль состоится завтра вечером в Запретном лесу. Нашими свидетелями будут Малфой и Долохов.

Том кивнул, и в его глазах мелькнуло опасное пламя. Он вернулся в свое кресло, словно ничего не произошло, сохраняя на лице маску невозмутимости.

— Лилит, что за сердцевина в твоей палочке? — нарушил тишину Сигнус Блэк, его лицо выражало неподдельное любопытство.

Лилит задумчиво посмотрела в потолок, раздумывая, стоит ли раскрывать все свои карты. Затем она перевела взгляд на Блэка и улыбнулась.

— В сердцевине моей палочки находится яд василиска и волос Мерлина, — ответила она, внимательно наблюдая за реакцией каждого из присутствующих. — Так называемый волос Мерлина — это мой собственный волос, который привязывает палочку к хозяину навсегда. Если умрет хозяин, палочка разрушится. Она предназначена исключительно для тёмных заклинаний.

— Как можно поместить яд василиска в палочку? — восхищенно проговорил Эван Розье, забыв о прежнем страхе.

Лилит рассмеялась, и одним взмахом руки её палочка зависла в воздухе и распалась на три части: палочка из красного дерева, тонкий черный волос и крошечную бусинку угольного цвета.

— Яд василиска был собран, стабилизирован, а после переделан в маленькую бусинку, — объяснила она, указывая на черный шарик. — Эта бусинка отвечает за то, что если палочка окажется в чужих руках, хозяину стоит только подумать, и яд убьет человека, который её забрал.

Малфой, уловив в настроении Лилит редкие нотки благожелательности, решился задать вопрос, терзавший его весь день.

— Лилит, — проговорил он, внимательно следя за каждым ее жестом. Малейшее изменение в ее лице могло предвещать взрыв ярости, и Малфой старался быть максимально осторожным.

Девушка лишь выгнула бровь, что делала неоднократно, и одним плавным движением руки собрала свою палочку обратно.

— Как стольким представителям разных стран подчинились тебе? — спросил он тихо, стараясь не привлекать лишнего внимания. В этой гостиной даже шепот мог стоить жизни.

Кожа Мелисы Фули покрылась мурашками. Все это время она старалась не издавать ни звука, затаившись в тени. Мелиса входила в ряды последователей Тома Реддла благодаря своим выдающимся способностям целителя, а также в силу помолвки с Абраксасом Малфоем. Хотя она и старалась наблюдать за Лилит, осознание ее мощи вселяло ужас. Мелиса понимала, что в случае разоблачения ее ждет неминуемая гибель. Она украдкой взглянула на Друэллу Розье и Вальбургу Блэк. Эти две девушки, известные своим владением темной магией, могли бы, возможно, на короткое время дать отпор Лилит, но Мелиса не считала себя достаточно сильной, чтобы противостоять ей. Друэлла и Вальбурга попали в ряды Реддла именно благодаря своим боевым умениям, в то время как она чувствовала себя лишь полезным инструментом, а не равным соперником.

Она вновь перевела взгляд на Лилит, которая задумчиво смотрела в потолок, словно там скрывались ответы на все вопросы. Она делала так же, когда рассуждала о сердцевине своей палочки.

— Ну, стоит начать с того, что фамилия Перевел — это не пустой звук, и она известна не только здесь, но и в других странах, — произнесла Лилит, словно рассказывала забавную историю. — Но также фамилия Деницо тоже известна. Хоть и непонятно, Деницо — это второе имя или фамилия. — Она весело подмигнула, а затем, прикусив губу, задумалась, стоит ли раскрывать им правду. В конце концов, чем меньше они знают, тем безопаснее для нее.

Она уже собралась с мыслями и открыла рот, чтобы начать свой рассказ, но вдруг ее голову пронзила адская боль. Из ее темно серого глаза потекла струйка крови, окрашивая лицо в зловещий цвет.

Змея, до этого спокойно лежавшая возле камина, внезапно зашипела от боли, извиваясь на полу и ползя к Лилит. Змея была фамильяром Лилит, ее неразлучным спутником.

Девушка протянула руку, и на ее ладони появилось кольцо, которое она недавно передала змее для защиты.

— Хозяйка, они используют осколок, — прошипела змея, извиваясь вокруг руки Лилит. Девушка поднесла кольцо к глазу и увидела в отражении три расплывчатых силуэта, скрытых в тени.

— Да, Белла. Нужно поскорее собрать остальные части.

Лилит, не говоря больше ни слова, резко поднялась и пошла прочь из гостиной в свою спальню, полностью проигнорировав удивленные и напуганные взгляды слизеринцев. Ее внезапное исчезновение оставило за собой шлейф недоумения и тревоги.

В гостиной воцарилась тяжелая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине. Каждый из присутствующих пытался осмыслить только что произошедшее: кровавую боль Лилит, загадочные слова ее фамильяра, упоминание об "осколке".

Первым нарушил молчание Том Реддл. Его взгляд был холоден и пронзителен, он медленно обвел им каждого из слизеринцев.

— "Осколок"... Белла, — произнес он тихим, но отчетливым голосом, больше обращаясь к себе, чем к кому-либо другому. — Весьма любопытно. Похоже, у нашей Денницы есть свои секреты, гораздо более глубокие, чем мы могли представить.

Абраксас Малфой, все еще бледный, дрожащим голосом обратился к Тому:

— Том, что это было? С ней что-то не так? Это… это может повлиять на наши планы. Наша позиция…

Лестрейндж, всегда жадный до крови и конфликтов, раздраженно сплюнул в камин.

— Да что за чертовщина?! Она что, слабеет? Может, это наш шанс? Если она чем-то связана…

Антонин Долохов, в отличие от остальных, выглядел задумчивым. Его глаза сузились, а тонкие губы слегка изогнулись в кривой усмешке.

— Ее фамильяр Белла сказала "осколок". Это звучит не как болезнь, а как поиск. Поиск артефактов, или… чего-то более древнего. Не исключено, что она использует нас в своих целях.

Эван Розье, все еще под впечатлением от увиденного, лишь качнул головой.

— Кровь… из глаза? И эта Белла, которая говорила… Это было… невероятно. Поттер ведь... он был мертв, а потом ожил. Как это возможно?

Сигнус Блэк, скрестив руки на груди, проговорил с нотками беспокойства:

— Если она действительно ранена или вовлечена в нечто столь опасное, это создает серьезные проблемы. Мы не можем позволить себе слабость в наших рядах, особенно сейчас, когда все только начинает… разгораться.

Мелиса Фули, забившись за спину Абраксаса, тихонько всхлипнула.

— Я… я не знаю, что это было. Но мне… мне страшно. Я никогда такого не видела.

Друэлла Розье и Вальбурга Блэк обменялись быстрыми, понимающими взглядами.

— Что бы это ни было, — прошептала Друэлла, ее голос был напряженным, — нам нужно быть готовыми. Если это предвестник чего-то большего…

Вальбурга кивнула, сжимая кулаки.

— Да. Нам нужно знать, на чьей стороне сила, если ситуация выйдет из-под контроля. Она слишком непредсказуема.

Том Реддл молча наблюдал за их реакциями. Он видел страх, жадность, любопытство, но ни в ком не замечал истинной смелости, способной бросить вызов Лилит. Он понимал, что ее загадочность и сила были одновременно ее самым большим преимуществом и потенциальной слабостью. Он должен был выяснить, что за "осколки" она ищет и почему Белла упомянула их, прежде чем делать какие-либо поспешные выводы. Игра становилась все интереснее.

Когда из гостиной начали удаляться все студенты, Том, погруженный в свои мысли, остался одни. Он размышлял, пытаясь соединить все фрагменты головоломки.

Он думал и думал, вспоминая недавний разговор с василиском, рассказ Долохова. Если все это правда, то сердцем Лилит является это кольцо. А если сопоставить все факты, возможно, оно было расколото на несколько частей. Из чего можно сделать вывод, что Лилит ищет их, чтобы никто не смог подчинить ее своей воле. Но что-то не сходилось. Змей говорил, что если надеть кольцо на нее, то тогда ее можно подчинить. Но если что-то изменилось из-за того, что ее сердце раскололи?

Том нахмурился. Что же с ней случилось после того, как ее забрали? Она и раньше была не подарок, но сейчас она стала просто каким-то монстром. Он вспомнил ее, когда она сражалась с Блэк и Поттером. Он откинул голову на спинку кресла и тихо простонал. Подумать только, он уже давно ее похоронил, а она оказалась живой и, более того, обладает такими способностями и знаниями, от которых у него, Тома Реддла, прошибает дрожь.

Он прикрыл глаза, и в его разум сразу же влезло воспоминание, как Лилит шипит на парселтанге, как она говорит на мертвых языках, о том, как Лилит называет его "Марволо". Он промычал, когда ткань его брюк натянулась. Он запустил руку себе в волосы и оттянул их, пытаясь справиться с нахлынувшими мыслями и ощущениями.

Внезапно, темноту гостиной разорвал вспышка света. Недалеко от камина, на полу лежала маленькая шкатулка из черного дерева, украшенная серебряной змеей. Она была открыта, и из нее исходил слабый, мерцающий свет.

Том резко открыл глаза. Его взгляд приковался к шкатулке. Он медленно поднялся и подошел к ней. Осторожно, словно боясь разбудить что-то спящее, он прикоснулся к серебряной змее. В тот же миг шкатулка вспыхнула ослепительным светом, и по гостиной пронесся вихрь темной магии.

Когда свет рассеялся, шкатулки на полу уже не было. Но на месте, где она лежала, остался выжженный круг, а в воздухе витал едва уловимый запах крови и мертвых языков. Том Реддл стоял посреди этого круга, его лицо было непроницаемо, но в глазах читалась смесь триумфа и глубокой обеспокоенности.

Он понял, что Лилит не просто искала осколки. Она активировала что-то. Что-то, что было спрятано, скрыто от посторонних глаз, и теперь это нечто высвободилось. И это нечто, как понял Том, было связано с ее прошлым, с тем, что сделало ее тем, кем она стала.

Он тихо рассмеялся, но смех его был лишен веселья.

— "Денницо"... ты играешь с огнем, — прошептал он, обращаясь в пустоту. — И я не думаю, что огонь останется доволен, когда ты решишь его потушить.

Он медленно повернулся и, в последний раз взглянув на пустую гостиную, вышел, оставив за собой лишь призрачный отголосок темной магии и невысказанные угрозы. Этот вечер изменил все. И Том Реддл знал, что его игра с Лилит только начинается.

Воскресное утро окутало Хогвартс тишиной, но для Лилит режим был незыблем. Проснувшись раньше своих соседок, она неспешно приняла бодрящий холодный душ. Ее выбор одежды пал на длинную, струящуюся клетчатую юбку и зеленую рубашку с широкими, клешёвыми рукавами, которые изящно ниспадали до локтей. На тонкой серебряной цепочке, обвивавшей ее шею, покоилось знакомое кольцо, напоминающее о ночных событиях. Подойдя к кровати, она ласково погладила спящую на ней змею. Белла, ощутив прикосновение, грациозно обвилась вокруг ее шеи, словно верный фамильяр, готовый следовать за своей хозяйкой.

Беззвучно, словно тень, Лилит покинула спальню. Гостиная Слизерина встретила ее пустотой, лишь потухший камин хранил следы прошедшей ночи — чернеющий круг на полу, явно оставленный могущественным заклинанием. Глаза Лилит сузились, когда она увидела это. Ее проницательный взгляд не мог ошибиться: этот круг был не просто следом от магического воздействия, но и признаком чего-то большего, возможно, артефакта, примененного здесь.

Вздохнув, Лилит покинула гостиную, направляясь по запутанным коридорам подземелья. Мысли ее метались, пытаясь разгадать тайну появления сундука и его содержимого в стенах Хогвартса. Кто мог быть настолько безрассуден, чтобы принести сюда столь опасные артефакты?

Внезапно она резко остановилась. Нахмурившись, она развернулась и почти бегом направилась обратно в гостиную Слизерина. Ни одна минута не должна была быть потеряна.

Войдя в гостиную, Лилит обратилась к Белле, ее голос был тихим, но исполненным приказа:

— Белла, ползи и разбуди Марволо. Приведи его сюда, скажи, что это срочно. А если он откажется идти, намекни, что от этого зависит репутация всего Слизерина.

Змея, уловив в голосе хозяйки решимость, молча кивнула, соскользнула с ее шеи и юркнула в сторону мужских спален. Лилит же, не теряя времени, задумчиво направилась к черному кругу у камина.

— Если бы это был просто выжженный круг, домовые эльфы уже давно бы его убрали, — прошептала она, присаживаясь на корточки. Проведя пальцем по холодной поверхности круга, она задумчиво щелкнула пальцами.

— Что ты хотела, Деницо? — раздался голос Тома. Он спускался из мужского общежития, на его шее, точно так же, обвивалась Белла. Его недовольство было очевидным.

Лилит молча поднялась, осматривая гостиную, проверяя, не осталось ли в помещении посторонних.

— Этот круг выжжен с помощью черной магии, — проговорила она, указывая на след. Том лишь бросил на круг мимолетный взгляд, очевидно, он уже был осведомлен о его появлении. — Если бы он был просто результатом магического воздействия, домовые эльфы бы давно его убрали. Но он все еще здесь. Из чего я могу сделать вывод, что скоро сюда наведаются профессора вместе с директором, и они будут проводить проверку наших вещей на наличие темных артефактов.

Лилит перевела взгляд на Тома, заметив, как пристально он ее изучает.

— А если найдут хоть один, ученика могут исключить. И снять очки с факультета. Из-за этого пострадает репутация нашего факультета, — закончила она.

— И что же ты предлагаешь, Деницо? — спросил Том, не отрывая от нее взгляда.

— Ты сейчас идешь и будешь собирать всех парней, а я — девушек. Пусть тащат все свои артефакты сюда, а я их спрячу, — предложила Лилит.

Том кивнул и, развернувшись, направился обратно к мужскому общежитию, а Лилит — к женскому.

Спустя десять минут гостиная Слизерина была полна студентов, а на полу лежала внушительная гора темных артефактов. Лилит стояла перед ней, ее взгляд был суров.

— Если у вас найдут хоть один темный артефакт, из-за этого пострадает репутация нашего факультета, — проговорила она, испепеляя их взглядом.

Когда все молча кивнули, Лилит протянула руку над горой артефактов и прошептала на древнегреческом:

— *«Σκιές, καλύψτε το, κρύψτε το από παντού, αποτρέψτε κάθε βλέμμα και κατάρα. Αφήστε το να εξαφανιστεί, όπως η νύχτα καλύπτει την ημέρα»* (Скиэс, калюпситэ то, крипсите то апó панту, апотрепситэ ка‌де блема и ката‌ра. Афи‌сте то на эксафанистхи, о‌пос и ни‌хта калю‌пти и‌ме‌ру).

Гора артефактов засветилась мягким черным светом, а затем, окутанная черной дымкой, бесследно исчезла.

— Лилит, но что мы скажем за тот черный круг? — спросил Малфой, вспомнив о главной причине их сбора.

Лилит задумчиво посмотрела на круг возле камина.

— Я разберусь, — коротко бросила она. — Том, позаботься о Белле, а я скоро вернусь.

С этими словами она пошла прочь из гостиной, даже не дождавшись ответа парня, оставив за собой лишь вопросы и предвкушение новых событий.

* * *

Лилит шагала по коридорам замедленного темпа Хогвартса, решительно направляясь в кабинет директора. Нужно было действовать на опережение — слишком велик был риск, что преподаватели и администрация сами начнут расследование, что могло обернуться нежелательными последствиями для факультета. Она уже знала, что будет делать с черным кругом — всегда важно продумывать каждый шаг заранее. Но после этого она устроит Тому допрос: этот круг, чертов круг, никак не вписывался в обычные рамки, и то, что Том не удивился при его виде, настораживало.

Подойдя к статуе грифона, она остановилась и громко произнесла:

— Директор Армандо Диппет, я прошу вас об аудиенции.

Через мгновение каменная фигура разъехалась, открывая проход. Лилит быстро поднялась по лестнице и аккуратно постучала в дверь. Услышав утвердительный ответ, она вошла в кабинет.

— Добрый день, директор, — произнесла Лилит с легкой, чуть виноватой улыбкой.

— Добрый день, мисс Перевел, — ответил Армандо, жестом пригласив ее занять кресло напротив. — Чем могу помочь?

Она села, несколько секунд молчала, собирая мысли, затем начала рассказывать:

— Как вам, наверное, известно, перед тем как отправиться на поезд в Хогвартс, меня похитили одна из ковена ведьм. Хоть спустя год меня и освободила директриса Колдотворца, некоторые из ковена до сих пор жаждут вернуть меня обратно. Вчера вечером… — Лилит сглотнула — …когда я сидела в гостиной и читала книгу возле камина, появилась шкатулка. Я уже знакома с подобной магией и хотела устранить её, но защитный барьер Хогвартса сам справился с угрозой, оставив лишь черный след на ковре и шлейф темной магии.

Армандо внимательно наблюдал за реакцией Лилит.

— И какова природа этой магии? — спросил он.

— Это была подчинительная магия, — ответила она твердо. — Очевидно, они знают, где я нахожусь, и решили подчинить мою волю, чтобы заставить меня выйти за барьер. Но, вероятно, не учли, что барьер пропустит предмет всего на пару секунд.

Лилит с трудом сдерживала тяжёлое дыхание — страх проскальзывал в каждом выдохе.

— Но зачем вы сами мне это рассказываете? — поинтересовался Армандо, внимательно глядя в глаза девушки. Он не уловил ни капли лжи.

— Вы директор и все равно об этом узнаете, — тихо улыбнулась Лилит. — К тому же, из-за темной магии домовые не очистили ковер, поэтому могу предположить, что вам уже доложили об этом инциденте.

Она сжала ткань юбки под столом и посмотрела на руки.

— Действительно, — кивнул директор. — Мне уже сообщили оь этом. И что же вы хотите, чтобы я сделал?

Лилит удивленно посмотрела на него.

— Нет, нет… — воскликнула она с лёгкой растерянностью. — Я не пришла с просьбами. Я просто хочу рассказать правду, ведь из-за этой ситуации может пострадать весь факультет.

Армандо хмыкнул, мельком взглянул на девушку, которая сейчас играла роль милой и невинной. Он прекрасно знал, что ей далеко не чужды хитрость и манипуляции. Не после того, как она требовала исключить Хагрида, стоя посреди Большого зала с раной на шее, или когда привела в школу тринадцать представителей разных стран, чтобы разобраться с тем же Хагридом. В итоге же забрали и Альбуса, от которого до сих пор не было вестей.

— Честно признаться, я собирался наведаться в гостиную Слизерина и проверить студентов на наличие темных артефактов — это ведь не шутки. Но теперь, конечно, откажусь, — улыбнулся он. — К тому же, я попрошу усилить барьер, чтобы даже на секунду подобное не смогло проникнуть внутрь.

Лилит засияла от такой новости.

— Благодарю вас, директор! — воскликнула она искренне.

— А теперь, на завтрак! — скомандовал Армандо, демонстративно встал из-за стола. Лилит кивнула и тоже поднялась.

Они вместе направились в Большой зал, ведя светскую беседу.

* * *

Они спустились по винтовой лестнице, и тяжелые двери кабинета Диппета бесшумно закрылись за ними. Коридоры, ведущие к Большому залу, были все еще пустынны, лишь изредка доносились отголоски шагов одиноких учеников или призраков. Лилит шла чуть впереди, Армандо — рядом, его взгляд скользил по ее тонкой фигуре, отмечая каждую деталь.

— Еще раз огромное спасибо, директор, — произнесла Лилит, поворачиваясь к нему. Ее голос был мягким, но в нем слышалась стальная нотка. — Вы даже не представляете, насколько это важно.

Армандо лишь кивнул, его губы изогнулись в легкой, почти незаметной улыбке.

— Не стоит благодарности, мисс Перевел. Моя обязанность — обеспечивать безопасность студентов. — Он сделал паузу, затем продолжил, меняя тон на более непринужденный. — А теперь, если вы не против, поговорим о более приятных вещах. Как вам вообще Хогвартс после Колдотворца? Большие различия, полагаю?

Лилит чуть склонила голову, словно размышляя.

— О, различия колоссальные! Колдотворец, конечно, очень… специфичен. Там больше внимания уделяется, скажем так, практическим аспектам магии, фольклору и древним ритуалам. — Она сделала тонкий акцент на последних словах, искоса взглянув на директора. — А здесь… здесь все такое… академическое. Много теории, истории. Мне приходится привыкать к такому объему чтения.

Армандо хмыкнул.

— Древние ритуалы, говорите? Интересно. Насколько я помню, ваш ковен славился своими… *уникальными* подходами. Не удивлен, что вам потребовалось время на адаптацию. Но вы справляетесь, мисс Перевел, судя по вашим успехам. Ваши оценки весьма впечатляют.

Лилит скромно улыбнулась.

— Я стараюсь, директор. Всегда считала, что знание — это сила, а его никогда не бывает много. Хогвартс действительно богат знаниями. А вот… ну, некоторые преподаватели здесь… очень требовательны. Хотя, это, наверное, к лучшему. Требовательность закаляет характер.

— Требовательны? — Армандо поднял бровь. — Что ж, мисс Перевел, наши преподаватели стремятся раскрыть потенциал каждого ученика. Включая ваш. И ваш потенциал, должен сказать, весьма... *замечателен*. Вы быстро осваиваетесь. Я слышал, вы даже успели проявить себя в весьма... *нестандартных* ситуациях.

Лицо Лилит ни на мгновение не дрогнуло, но на долю секунды в ее глазах мелькнул едва уловимый блеск.

— Я просто стараюсь быть полезной, директор. Когда возникают проблемы, лучше ведь их решать, верно?

— Безусловно, мисс Перевел. Безусловно. — Армандо кивнул, и его взгляд скользнул к виднеющимся вдали высоким дверям Большого зала. — О, мы уже почти пришли. Чувствуете запах свежих тостов? Кажется, завтрак сегодня особенно аппетитный.

Лилит втянула воздух.

— О, да! Очень аппетитный. Я очень проголодалась.

Они подошли к огромным дубовым дверям, и Лилит, кивнув директору, вошла в Большой зал, оставляя за собой легкий шлейф недосказанности и загадочности, который, казалось, всегда сопровождал ее.

* * *

Большой зал кипел, словно растревоженный улей, и весь этот шум исходил от стола Гриффиндора, вспыхнувшего возмущенным пламенем. Золото и алый, цвета факультета, сейчас казались тусклыми на фоне их бурной реакции.

— Это все из-за Лилит! — раздавались крики.

— Хагрида увезли в Австралию из-за нее!

— Говорят, Дамблдора тоже забрали! Его никто не видел со вчерашнего дня!

— А Флимонт Поттер оказался в больничном крыле прошлой ночью! И все, как один, утверждают, что виновата Лилит!

Среди этого хаоса выделялся голос рыжеволосой девушки:

— Да пока она здесь не появилась, все было прекрасно!

— Успокойся, Прюэтт, — попыталась смягчить ее слова девушка с каштановыми волосами.

— Да как ты можешь говорить "успокойся"? Флинт, ты шутишь, что ли? — недовольно посмотрела Прюэтт на свою соседку.

— Девочки, — предупреждающе произнесла девушка с темными волосами, собранными в аккуратный пучок. Ее зелёные глаза, необычные для ее возраста и скрытые за овальными очками, излучали спокойствие и зрелость. — Не стоит выносить на всеобщее обозрение подобные вещи.

— Минерва, ты говоришь как слизеринка! — возмутилась Прюэтт.

— В этом я с ними солидарна. Не стоит так себя вести, — спокойно ответила Минерва, наливая себе тыквенный сок. Ее строгий голос, казалось, имел магическое воздействие, потому что весь Гриффиндор заметно притих, к всеобщему облегчению.

Но как только двери Большого зала снова распахнулись, чтобы впустить новых учеников, стол Гриффиндора вновь взорвался потоком разномастных перешептываний.

В этот момент в зал вошла Лилит. Ее появление сопровождалось тихим, но уверенным шагом директора Диппета, шедшего рядом с ней.

— Ну как тут можно промолчать?! — вновь воскликнула Прюэтт, едва увидев их.

Минерва МакГонагалл закатила глаза к потолку, словно призывая к терпению.

— И не говори... — пробормотала Флинт, с явным раздражением наблюдая за Лилит.

— И не зря, — отозвалась МакГонагалл, ее тон был полон сдержанной иронии.

Лилит же, совершенно игнорируя происходящий вокруг нее переполох, спокойно прошла к столу Слизерина и села на свое место, не обращая внимания ни на кого. Она взяла кубок с тыквенным соком и, отпив глоток, бросила короткий взгляд на Тома.

— Похоже, у нас сегодня будет очень насыщенный завтрак, — прошептала она, скорее для себя, чем для него.

Том, сидящий напротив, лишь усмехнулся, его глаза блестели.

— Не впервой, Деницо. Но, должен признать, твое умение привлекать неприятности не перестает меня удивлять.

— Это не я привлекаю неприятности, Марволо. Это они меня находят, — ответила Лилит, беря со стола кусок жареного бекона. — Как, например, вчерашний "артефакт". Ты так и не рассказал мне, что это было.

Том слегка наклонился к ней.

— Всему свое время. И, поверь, когда придет время, ты узнаешь. А пока… — он указал подбородком на стол Гриффиндора, где все еще кипела бурная дискуссия, — …похоже, у тебя появились новые поклонники.

Лилит обернулась. Она видела, как студенты из других факультетов, и даже некоторые профессора, бросают на нее любопытные взгляды. Это была привычная картина, но сегодня она ощущалась как-то иначе.

— Пусть говорят. Они все равно ничего не знают, — произнесла она, возвращаясь к своему завтраку. — Главное, что мы знаем, что делать.

— Ты всегда знаешь, что делать, — прокомментировал Том, его голос звучал почти с восхищением. — Не понимаю только, почему ты решила рассказать Диппету. Это было… излишне.

— Если бы я не рассказала, он бы сам пришел с проверкой. И тогда бы уже не было возможности спрятать все ваши "темные артефакты". Ты хочешь, чтобы нас всех исключили? — Лилит подняла бровь, ее взгляд был полон вызова.

— Нет. Но я предпочитаю действовать по-своему. Без лишних свидетелей.

— Твои методы, Марволо, слишком прямолинейны. Иногда нужно сыграть роль, чтобы получить желаемое. — Лилит снова улыбнулась, на этот раз ее улыбка была более открытой, но не менее коварной. — А теперь, если ты не против, я хочу насладиться этим завтраком. В воздухе витает запах… чего-то очень интересного.

Она снова отвернулась, устремив взгляд на потолок, словно предчувствуя грядущие события. Том наблюдал за ней, и в его глазах читалось понимание: эта игра только начиналась, и Лилит была в ней явно ведущим игроком.

В этот момент с другой стороны зала, со стола Гриффиндора, раздался громкий выкрик, нарушивший хрупкое равновесие:

— Истинная Слизеринка!

Это была чудовищная случайность, неподходящий момент. Парень, что это сказал, мгновенно проклял себя за эти слова. Он был явно не готов к тому, что все взгляды в зале резко обратятся к нему.

— Ты идиот, Уизли, — прозвучал голос парня с темно-каштановыми волосами и карими глазами, который тут же хлопнул друга по плечу.

— Я в курсе, Берк, — пробурчал Уизли, пытаясь спрятать лицо в стакане с тыквенным соком, словно в надежде раствориться в нем.

Со стола Слизерина раздался раскатистый хохот. Лилит, не глядя в ту сторону, прекрасно знала, что это смеялся Долохов. Она лишь молча приступила к завтраку, давая знак слизеринцам, что все в полном порядке. Те, в свою очередь, с большей бодростью принялись за еду, очевидно, обрадовавшись этой информации. Никто даже не подумал задавать вопросы *здесь*.

Лилит понуро мешала свою овсяную кашу, про себя размышляя, что следует сделать дальше. За пятнадцать лет жизни она нажила немалое количество врагов, но и людей, готовых ей подчиняться, тоже было немало. А ведь что стоит лишь прийти в Министерство Магии в тринадцать лет, показать статус последней из рода Перевел и Деницо, и подчинить их? А если статус не работал, всегда можно использовать деньги, а в крайнем случае — силу. "В этой жизни все решаемо", — весело подумала она.

В этот самый момент в зал влетел ее черный орел. На его лапе была привязана уже всем знакомая сумка. Некоторые студенты ходили в совятню, чтобы посмотреть на него, но никого там не застали. Это и неудивительно: орел — это не сова, которая будет сидеть на одном месте. Он, в первую очередь, охотник, а уже потом почтальон. Он летает, где ему вздумается, но всегда возвращается к Лилит.

Орел спикировал к столу Слизерина и медленно опустился на стол. В этот раз Лилит не предложила руку, чтобы он уселся на нее. Она протянула ему мясо, а после отвязала сумку. По залу пронеслось недовольное шипение и клекот. Лилит недовольно прошипела что-то, и это прекратилось.

Когда орел поднялся в воздух, он промчался к столу Гриффиндора и, будто бы нечаянно, нагадил на голову одной из студенток с рыжими волосами. Когда раздался крик девушки, орел уже скрылся из виду. А Лили, как ни в чем не бывало, продолжала доставать все из сумки.

Прюэтт возмущенно поднялась и бегом убежала к выходу из Большого зала. Вслед ей звучали всеобщие смешки, даже неопытные слизеринцы скрывали улыбки за приемом пищи.

Лилит достала несколько писем: одно черное, одно зеленое и одно обычное. Она спрятала первые два в сумку, а вот обычное начала открывать. Сломав печать, она достала письмо, в котором было указано, что это от представителя Австралии.

*«Дорогая мисс Лилит Перевел Деницо! Спешу сообщить, что по всеобщему решению Рубиусу Хагриду решили отправить на исправительные работы в Румынию, на ферму драконов. Что касается Альбуса Персиваля Дамблдора: его судили, но, увы, только за то, что он не справился с обязанностями декана Гриффиндора и за превышение полномочий. По всеобщему решению, ему назначили штраф в виде миллиона галеонов, а также лишили должности декана Гриффиндора и заместителя директора. Также заключено условие, что Альбус Дамблдор никогда не станет директором Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. С уважением, представитель Австралии, Джек Ричардсон».*

Лилит задумчиво посмотрела в потолок, сложила лист обратно, положила в конверт и спрятала в сумку.

Хагрид в Румынии, исправительные работы? Не принципиально. Зная этого сумасшедшего, он точно останется там, сказав что-то вроде: "Они же такие милые!" А вот Дамблдора убрать не получилось. Она закусила губу. Жаль, что нет доказательств его связи с Гриндевальдом и того, что он убил свою сестру... "Что нельзя найти, можно подделать", — она воодушевленно погладила змею.

В этот момент со стороны она походила на сумасшедшую. Слизеринцы, сидевшие ближе к ней, поежились.

* * *

После завтрака, когда пыл Гриффиндора немного утих, Лилит направилась прямиком в библиотеку. Слишком много вопросов требовали ответов, а спокойствие библиотеки всегда помогало ей сосредоточиться. Она выбрала дальний столик, подальше от любопытных глаз, и погрузилась в изучение древних гримуаров. Перед ней лежали объемные фолианты, посвященные защитной магии, барьерам и, конечно же, темным искусствам — тому, что, судя по всему, начинало проникать в стены Хогвартса.

Ее пальцы скользили по пожелтевшим страницам, глаза быстро пробегали по строкам, выискивая нужную информацию. Она искала не только способы нейтрализации темной магии, но и пути ее предотвращения, а также информацию о том, кто мог обладать такими артефактами. Мысли о вчерашнем круге, о загадочной шкатулке и о реакции Тома не давали ей покоя.

Внезапно тишину нарушили шаги. Лилит, не отрываясь от книги, подняла взгляд. К ее столику направлялись Мелиса и Абраксас Малфой. Мелиса, как всегда, выглядела немного растерянной, а вот Абраксас излучал уверенность, свойственную наследнику древнего рода.

— Лилит, мы нашли тебя! — с облегчением выдохнула Мелиса, опускаясь на стул напротив. — Мы очень волновались после всего, что произошло.

Абраксас сел рядом с ней, его взгляд был более пристальным.

— Действительно, Лилит. Особенно после того, как твой орел… э-э… "поздравил" Прюэтт. Все до сих пор хихикают.

Лилит лишь слегка приподняла бровь, не отрываясь от книги.

— Это была демонстрация. Ничего более. И, кажется, она произвела нужный эффект.

— Определенно, — подтвердил Абраксас, с интересом взглянув на книгу, которую читала Лилит. — О чем ты читаешь?

— Это тебя не касается, — равнодушно ответила Лилит, захлопывая книгу.

— Насколько мне известно, за тобой охотится ковен ведьм, — проговорил Абраксас, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула.

Лилит фыркнула.

— Это давно уже не секрет, — ответила она, закидывая ногу на ногу и откидываясь на спинку стула, скрестив руки на груди.

Мелиса молча наблюдала за ними, чувствуя нарастающее напряжение.

— Странно, но я никогда не слышал о твоих родителях, Перевел, — строго проговорил Малфой.

Мелиса недовольно посмотрела на Малфоя. Она помнила приказ Тома не спрашивать Лилит об этом, и он был сделан не зря, ведь после этих слов лицо Лилит перекосило.

— Это тебя не касается, — проговорила Лилит, в упор глядя на Малфоя.

— А почему это? — приподняв бровь, спросил он. — Может, это из-за того, что твои родители не маги…

Он не успел договорить. Мелиса, предчувствуя беду, попыталась его щипнуть, из-за чего он недовольно посмотрел на нее.

— Кто же они, Малфой? — проговорила Лилит, ее глаза начали наполняться тьмой. — Может, ты хотел сказать, маглы?

В этот момент шею Малфоя сдавила невидимая магия, сотворенная Лилит. Он начал задыхаться, но резко это все закончилось, стоило к их столику подойти Прюэтт, чья голова стала жертвой "поздравления" от орла Лилит. Ее рыжие волосы были в беспорядке, на лице застыла смесь ярости и унижения.

— А вот и ты! — воскликнула она, увидев Лилит. Ее голос дрожал от гнева. — Ты хоть представляешь, что ты сделала?!

Лилит неспешно отвела взгляд от Малфоя, беря себя в руки, и равнодушно посмотрела на Прюэтт.

— О, мисс Прюэтт. Я вижу, вы встретили моего пернатого друга. Надеюсь, его "подарок" был весьма… освежающим?

— Освежающим?! — Прюэтт едва не закричала. — Ты издеваешься?! Этот… этот орел нагадил мне на голову! Прямо во время завтрака! Все видели! Все смеялись!

— Ну, не все, — заметила Лилит, обводя взглядом слизеринцев, которые тоже были в библиотеке. — Некоторые из нас просто наслаждались зрелищем.

— Ты… ты ужасна! — Прюэтт топнула ногой. — Это было подло и мерзко! Стоило тебе появиться, все пошло наперекосяк!

— О, не преувеличивайте, мисс Прюэтт, — спокойно ответила Лилит. — Я лишь вернула вам любезность. Вы же начали этот… обмен любезностями. Ваш факультет, если помните, имел не совсем приятное мнение о моих действиях.

— Но это же другое! — в голосе Прюэтт прозвучали слезы. — Это было унизительно!

— А угрозы, исходящие от вашей компании, нет? — Лилит встала, ее фигура теперь возвышалась над Прюэтт. — Вы обвиняете меня в том, чего я не делала. Вы распространяете ложь. Так почему я должна сдерживаться, когда вы переходите грань?

— Ты сама перешла грань! — выкрикнула Прюэтт. — Ты принесла в Хогвартс зло!

— О, зло? — Лилит усмехнулась, ее глаза блеснули. — Возможно, я лишь принесла в Хогвартс то, что ему и так принадлежит. А вы, мисс Прюэтт, просто слишком наивны, чтобы это понять.

— Я ничего не понимаю! — Прюэтт отступила, ее взгляд метался между Лилит и ее книгами. — Я просто хочу, чтобы ты оставила нас в покое!

— Я оставлю вас в покое, когда вы перестанете мне мешать, — тихо произнесла Лилит, делая шаг вперед. — А пока… — она наклонилась чуть ближе, ее голос стал почти шепотом, — …пока я буду делать то, что считаю нужным. И если это кому-то не нравится, то это уже не моя проблема.

Прюэтт, явно напуганная, отступила еще дальше.

— Ты… ты пожалеешь об этом!

— Время покажет, — бросила Лилит, возвращаясь к своему столику. — А теперь, если вы не хотите, чтобы мой друг снова совершил "неудачную демонстрацию", я бы посоветовала вам уйти.

Прюэтт, бросив на Лилит полный ненависти взгляд, развернулась и бросилась прочь из библиотеки. Лилит проводила ее взглядом, а затем снова обратилась к Мелисе и Абраксасу.

— Что ж, кажется, мы привлекли к себе достаточно внимания, — спокойно произнесла она. — Давайте на этом и разойдемся.

Лилит взяла книгу в руки, забрав свою сумку, и направилась к стеллажу, где нашла эту книгу, и поставила ее на место. Затем она пошла к выходу из библиотеки.

— Абраксас, ты с ума сошел? — прошептала Мелиса, строго глядя на парня. — Ты забыл, что нам говорил Том?

— Я помню, — ответил Абраксас, потирая шею. — Интересно, на что она еще способна? — проговорил он, будто в пустоту.

— Не знаю, — проговорила девушка и добавила. — И знать не хочу.

Когда Мелиса и Абраксас разошлись, Лилит вышла из библиотеки. В коридоре она остановилась, оглядываясь. Воздух казался напряженным, словно предвещая что-то. Ее мысли вернулись к тому разговору с Томом, к его странным намекам и предвидению. Она чувствовала, что что-то приближается, что-то, что может изменить ход их игры.

"Нужно быть готовой ко всему," — подумала Лилит, направляясь в сторону Большого зала. Возможно, там она найдет новые подсказки, или, по крайней мере, сможет наблюдать за тем, как разворачиваются события. В конце концов, Хогвартс всегда был полон сюрпризов, и Лилит была готова к любому из них.

* * *

Лилит сидела на холодных камнях Астрономической башни, в ее руках покоились два конверта — черный и зеленый. Ночная прохлада обволакивала ее, а бескрайнее звездное небо, казалось, отражало смятение в ее душе.

Зеленый конверт, пришедший из Колдовстворца, был первым. Лилит отложила черный в сторону, аккуратно вскрыла печать и достала письмо, написанное рукой директора ее бывшей школы.

*«Мисс Лилит Деницо Перевел, спешу вам сообщить, что сегодня днем на нашу школу было совершено нападение людьми из ковена. Очевидно, они искали вас. Но благодаря людям Геллерта Гриндевальда, ковен потерпел поражение и скрылся, хотя, как мне кажется, они догадались, что вас уже нет на нашей территории. Также до меня доходили слухи, что вы пострадали от детеныша оборотня. Я буду надеяться, что все в порядке, и это происшествие не будет сопровождаться какими-либо неблагоприятными последствиями. С уважением, директор Колдовстворца»*.

Лилит отложила конверт и задумчиво посмотрела на мерцающие звезды. Странно. Загадочная шкатулка появилась вчера, а нападение ковена на Колдовстворец произошло сегодня. Неужели это совпадение? Или, быть может, шкатулка вообще не имеет отношения к ковену? Но тогда чьих рук это дело?

Лилит прикусила нижнюю губу — привычка, когда ее разум погружался в глубокие размышления. Все это выглядело максимально странно, а ноющая боль, разливающаяся в груди, то появляющаяся, то исчезающая, лишь усиливала тревогу. Очевидно, один из осколков ее сердца попал в руки мага или ведьмы, знающих, как им пользоваться. Это означало одно: ей нужно в срочном порядке собрать все осколки своего сердца.

Она тяжело вздохнула. Месяц в ковене, и ее лишили сердца. Тот год, что прошел после этого, был словно в тумане. Она ничего не чувствовала, просто существовала. Но в какой-то момент ее грудь пронзила адская боль. Позже выяснилось, что какой-то кретин разбил ее сердце. Один из осколков Лилит получила, когда взорвала весь особняк ковена. Но вот другие… другие находились в разных руках.

Лилит поморщилась от очередной волны боли, пронзившей грудь. Эта боль могла означать, что с осколком что-то делают, и неизвестно, чем это закончится. Она согнулась пополам, пытаясь сдержать стон, но уже в следующую секунду усилием воли выпрямилась. Тяжело дыша, она взяла черный конверт. Это было письмо от самого Геллерта Гриндевальда.

Лилит скривилась. Надо же было директрисе Колдовстворца связаться с *этим*. Скрипнув зубами, Лилит сломала печать и достала письмо.

*«Леди Деницо Перевел. Я в курсе вашей ситуации. И предлагаю вам свою помощь. Но взамен прошу вашу верность мне и моему делу. P.S. У меня в руках находится такой же осколок, как и у других. С уважением, Геллерт Гриндевальд»*.

Глаза Лилит потемнели, в них зажглось опасное пламя. Она с такой силой сжала письмо, что пергамент зашуршал.

— Решил шантажировать меня? — Лилит рассмеялась. Ее смех был холодным, пропитанным безумием, который эхом разнесся по пустынной башне.

Но резко он сменился резким вскриком и стоном от боли. Грудь снова пронзило, словно раскаленным клинком, и она тяжело задышала, сжав кулаки.

Когда внезапная боль немного отступила, Лилит, едва сдерживая ярость, сожгла это проклятое письмо дотла, глядя, как пепел уносится ночным ветром. Больше ни секунды не задерживаясь на Астрономической башне, она направилась прочь, ее шаги отдавались решимостью в тишине ночи.

________________

P.s, ребята чем больше вы будете оставлять комментариев тем быстрее я буду вылаживать следующие главы) надеюсь на ваше мнение и указание ошибок или непонятных моментов. Всех обнимаю ваш автор)

Лилит, помня о договоре с Томом, что они проведут дуэль сегодня ночью, сидела в гостиной Слизерина, погруженная в чтение старинной книги на древнерусском языке. Она приобрела ее на одной волшебной улице в России. По заверениям продавца, заклинания, описанные в этой книге, были самыми безобидными, хоть и темными.

— Хозяйка, — прошипела Белла, извиваясь и приближаясь к Лилит.

Девушка закрыла книгу, позволяя змее удобно устроиться у нее на коленях.

— Что такое, Белла? — спросила Лилит, нежно поглаживая змею по голове.

— Этот Слизерин… довольно силен, — прошипела Белла, заглядывая в глаза Лилит, ища там ответ.

Лилит рассмеялась звонким, заразительным смехом.

— О, поверь, он очень силен, — протянула она задумчиво, продолжая гладить Беллу.

— Но ты справишься?

Лилит лишь пожала плечами, давая понять, что не знает.

— Но если ты не уверена, почему согласилась?

— Ты же знаешь, я люблю дуэли, а найти противника, равного по силе, довольно сложно, — ответила Лилит. Белла кивнула, давая понять, что довольна ответом.

— Я чувствую, что с осколком что-то делают, — прошипела змея. Лицо Лилит стало непроницаемым, она молча кивнула. Белла больше ничего не сказала.

За спиной Лилит послышался шум, и на диван рядом с ней сели Мелиса и Друэлла. Они молча смотрели друг на друга, не решаясь начать разговор, а Лилит, не обращая внимания ни на что, вернулась к чтению книги.

— Ли, — все же решилась начать разговор Мелиса. — Ты…

Лилит тяжело вздохнула и вновь подняла глаза от книги.

— Что такое, Мелиса? — Лилит не имела привычки сокращать имена, как это делали остальные. — Если это снова о Прюэтт, то можешь не говорить. Я знаю, что она теперь думает обо мне.

— Нет, не о ней, — ответила Мелиса, немного смущенно. — Просто… мы обе волновались за тебя. После всего, что произошло… И еще, ты ведь собираешься на дуэль с Томом?

— Да, — просто ответила Лилит, не поднимая глаз от книги. — Сегодня ночью.

— Но он же… — начала Друэлла, но Мелиса тут же прервала ее, тихо шикнув.

— Лилит, ты уверена, что это хорошая идея? Он очень сильный. И он… он всегда добивается своего.

— Поэтому я и согласилась, — ответила Лилит, наконец оторвавшись от книги. — Мне нужен достойный противник. И, если честно, мне нужно кое-что выяснить.

— Что именно? — с любопытством спросила Мелиса.

Лилит посмотрела на нее, затем перевела взгляд на Беллу, которая внимательно наблюдала за ними.

— Я чувствую, что Том не до конца честен со мной. Он знает больше, чем говорит. И я хочу узнать, что именно.

— Но почему он тогда согласился на дуэль? — спросила Мелиса. — Он ведь не из тех, кто играет в игры.

— Возможно, он хочет проверить меня, — задумчиво произнесла Лилит. — Или, возможно, он хочет использовать меня. В любом случае, я готова.

Мелиса и Друэлла переглянулись. Их взгляды были полны не столько беспокойства за Лилит, сколько оценивающего ожидания. Том дал им четкие инструкции: наблюдать за Лилит, докладывать о ее действиях и, главное, не вмешиваться в ее планы, если только это не станет абсолютно необходимым. Они были его глазами и ушами, его верными последователями, и им предстояло увидеть, как проявит себя эта новая, загадочная ученица.

— Мы просто хотели убедиться, что ты в порядке, — сказала Мелиса, слегка улыбнувшись. — И напомнить, что если тебе понадобится что-то… или кто-то… ты знаешь, к кому обратиться.

Лилит лишь кивнула, вернувшись к чтению. Она чувствовала на себе их взгляды, но сейчас ее больше занимали древние письмена и предстоящая дуэль. О Том и его тайных играх она подумает позже. Сейчас главное — быть готовой.

* * *

Лилит, в сопровождении Абраксаса Малфоя и Антонина Долохова, углублялась в чащу Запретного леса. Ночь уже полностью вступила в свои права, окутав школу и ее окрестности таинственным сумраком. Лилит ощущала легкое волнение, смешанное с предвкушением. Дуэль с Томом — это был не просто поединок, это был шаг в неизведанное, возможность узнать больше о его планах и, возможно, о своей собственной судьбе.

Когда они приблизились к кромке леса, Лилит увидела, что Абраксас и Долохов уже были там, стоя у входа. Они, видимо, ждали ее.

Лилит приблизилась к ним, ее шаги были уверенными и бесшумными.

— Вы решили прогуляться в столь поздний час? — произнесла она, ее голос был спокоен, но с едва уловимой ноткой вызова. — Или у вас есть другие причины для столь… уединенной встречи?

Абраксас вышел вперед, его лицо освещалось слабым светом, исходящим от магического кристалла в его руке.

— Мы здесь, чтобы засвидетельствовать твою дуэль, Лилит. Ты сама попросила нас присутствовать, помнишь?

Лилит кивнула, легкая усмешка тронула ее губы.

— Верно. Мне нужен был непредвзятый взгляд. И, как я понимаю, вы оба готовы им стать.

— Мы готовы, — подтвердил Абраксас. — Том обещал интересное зрелище.

Долохов, стоявший чуть позади, лишь мрачно кивнул. Его глаза, казалось, пронзали темноту, оценивая Лилит.

— И мы надеемся, что ты оправдаешь наши ожидания, — добавил он. — И покажешь, на что действительно способна.

— Я всегда показываю, на что способна, — ответила Лилит, ее голос стал немного жестче. — Но вы, я полагаю, пришли не только посмотреть. Вы служите Тому. И вам поручено следить за ходом дуэли.

— Это наша единственная задача, — ответил Абраксас. — Мы не будем вмешиваться, если только не будет нарушено главное условие Тома.

— Какое условие? — Лилит вопросительно посмотрела на него.

— Том настаивает на использовании исключительно волшебных палочек, — пояснил Абраксас. — Никакой бесконтактной магии. Только палочка. Он хочет увидеть истинную силу каждого.

Лилит задумалась. Это было разумно. Бесконтактная магия иногда скрывала истинный уровень владения заклинаниями.

— Хорошо, — кивнула она. — Это будет… познавательно.

— Прекрасно, — произнесла Лилит, прежде чем сделать первый шаг вглубь Запретного леса. — Следуйте за мной. И помните: тишина — ваш лучший друг.

Они двинулись вперед, трое фигур, погруженные в мрак леса. Лилит шла впереди, ее движения были плавными и уверенными. Абраксас и Долохов следовали за ней, их присутствие добавляло некую зловещую ауру их небольшой компании. Впереди их ждала встреча с Томом, а за ней — неизвестность, окутанная тайной осколков ее сердца и борьбой за власть.

Наконец, они вышли на небольшую поляну, освещенную призрачным сиянием нескольких магических кристаллов. Посреди поляны стоял Том, его фигура казалась высеченной из самой тьмы.

Лилит остановилась в нескольких шагах от него. Абраксас и Долохов заняли позиции позади нее, их взгляды были напряжены, готовые к любым неожиданностям.

— Ты пришла, Лилит, — произнес Том, его голос был ровным, но в нем звучала скрытая сила. — Я рад, что ты оценила мое приглашение. И что ты пришла одна.

— Ты знаешь, я не могу отказаться от вызова, Том, — ответила Лилит, ее глаза встретились с его. — Особенно когда он исходит от тебя. И я пришла одна, как ты и просил.

— Хорошо, — Том сделал шаг вперед. — И, как я уже сказал, никаких сюрпризов. Только ты, я и наши палочки. Никакой бесконтактной магии. Твоя палочка, моя палочка. И никаких посторонних вмешательств.

— Я согласна, — кивнула Лилит. — Это будет… познавательно.

— Прекрасно, — Том улыбнулся. — Тогда начнем.

Лилит шагнула вперед. Она не испытывала ни страха, ни азарта. Только холодный расчет и предвкушение. Ее магия была частью ее самой, не нуждалась в эмоциональной подпитке, лишь в чистой, неискаженной воле, инстинкте выживания и господства. Она чувствовала, как древняя энергия пульсирует в ее венах, готовая вырваться наружу.

*«Vinculum animae geminae profundum!»* — произнесла она, ее голос стал ниже, с оттенком потусторонней силы.

Из ее палочки вырвались две черные, пульсирующие струи энергии, которые, казалось, втягивали в себя свет. Они были не просто тенями, а сгустками первозданной тьмы, несущими в себе силу забвения. Они стремительно понеслись к Тому.

Том, однако, был готов. Его воля была стальной, а контроль над магией — абсолютным. Он поднял свою палочку, и перед ним вспыхнул барьер из мерцающих рун.

*«Scutum potentiae gemina lux!»* — произнес он.

Две ослепительно белые руны, символизирующие чистую силу и порядок, материализовались перед ним, образуя непроницаемую стену. Сгустки тьмы Лилит ударили в нее, и, вместо того чтобы пройти, начали поглощать свет рун, делая их тусклее, но не пробивая до конца. Магия Тома сопротивлялась разложению с удивительной стойкостью.

— Ты играешь с силами, которые тебе не подвластны, Лилит, — сказал Том, его голос стал глубже, в нем слышался оттенок восхищения и угрозы, но также и уверенность в своей способности противостоять. — Но я умею контролировать тьму.

Он направил свою палочку на Лилит, и из нее вырвались две нити чистой, обжигающей энергии, похожей на раскаленную лаву.

*«Flamma inferni gemina morsus!»*

Нити, словно клыки демона, устремились к Лилит, пытаясь обойти ее магические щиты. Лилит, чувствуя исходящую от них порчу, ответила, но с гораздо большей силой, используя магию, которая пробуждала древние страхи, цепляющиеся за сам инстинкт самосохранения.

*«Terror tenebris gemina murmur!»*

Из ее палочки вырвались два шепчущих вихря тьмы, которые, казалось, наполняли разум страхом. Они несли в себе не только магическую энергию, но и отголоски вековых ужасов. Вихри встретились с огненными нитями Тома, и в месте их столкновения поднялась не просто пар, а волна ментального холода, пробирающего до костей, заставляя даже Запретный лес вокруг замереть, словно сама природа содрогалась от этой схватки.

Дуэль превратилась в битву двух сущностей — одной, стремящейся к контролю и порядку, другой, черпающей силу из самой глубины тьмы и первобытного хаоса. Лилит и Том обменивались заклинаниями, каждое из которых было парным, симметричным, но Лилит сознательно искажала эту симметрию, вплетая в нее более темные, более разрушительные элементы, которые не пробивали напрямую, но истощали, разлагали магию противника, как кислота.

— Твоя магия… она иная, Лилит, — прокомментировал Том, отражая очередной удар, который, казалось, оставлял на его щите не просто следы, а трещины в самой ткани света. — Ты используешь силу, о которой многие даже не подозревают.

— Эта сила во мне, Том, — ответила Лилит, ее глаза светились потусторонним огнем. Она не хвасталась, а просто констатировала факт, исходя из своих инстинктов, — Она часть меня. И она гораздо древнее твоей.

В этот момент Лилит ощутила, как ее собственная древняя магия, столкнувшись с равным по силе противником, пробуждается с новой силой. Это был не прилив боли, а волна чистой, первобытной мощи, которая, казалось, вырвалась из самого ядра земли. Жажда власти и контроля стала почти физической, но не затуманила ее рассудок.

*«Venenum umbrae geminae latens!»* — произнесла Лилит, направляя палочку на землю.

Из земли выросли две ядовитые, черные лозы, покрытые шипами, которые, казалось, источали призрачный туман. Они стремительно поползли к Тому, пытаясь его опутать и отравить.

Том, почувствовав исходящую от лоз порчу, ответил с удвоенной силой, его глаза загорелись. Его магия, хотя и не столь древняя, была невероятно мощной и контролируемой.

*«Exterminare umbrae gemina flamma!»*

Две огненные вспышки, ярче и жарче прежних, столкнулись с лозами. На этот раз они не просто обуглили их, а начали сжигать до основания, превращая в пепел. Обездвиживание не удалось, силы оказались равны.

Лилит, не выражая ни удивления, ни разочарования, просто изменила тактику. Ее инстинкты подсказывали, что лобовое столкновение приведет к взаимному истощению, а цель была — проверить границы. Вместо этого, она подняла палочку, и вокруг нее начала собираться аура чистой, плотной тьмы.

*«Umbrae vinculum aetherium!»* — ее голос прогремел, и сама поляна, казалось, задрожала.

Из земли вокруг Тома начали подниматься две гигантские, бесплотные тени, повторяющие его силуэт. Они были сотканы из первозданной тьмы, в которой, казалось, угасали все звуки и свет. Тени двинулись на Тома, пытаясь сковать его движения, поглотить его магию, обратить его же силу против него.

Том, видя эту новую, более изощренную атаку, понял, что Лилит не играет по обычным правилам. Он не мог просто отбить ее. Он должен был противопоставить ей что-то равное по силе и замыслу, нечто, что отражало бы его собственную сущность. Его лицо стало серьезным, в его глазах вспыхнул опасный огонь.

*«Lux animae vinculum aetherium!»* — произнес он, его голос был столь же мощным, как и у Лилит, пронзительный и властный.

Из его палочки вырвались два столба ослепительно белого света, которые, подобно живым сущностям, бросились навстречу теням. Свет и Тьма столкнулись в центре поляны, образуя воронку из чистой, неистовой энергии. Тени и столбы света начали поглощать друг друга, создавая пульсирующий вихрь, который не давал никому из них преимущества, но истощал их с ужасающей скоростью.

Поляна замерла, наполненная гулом схватки двух равных сил. Магия Лилит, древняя и дикая, столкнулась с расчетливой, отточенной мощью Тома. Их энергии были как зеркальные отражения, но одно было создано природой, другое — волей. Ни один не мог одержать верх. В итоге, после нескольких минут напряженной борьбы, пульсирующий вихрь взорвался, не причинив вреда ни одному из них, но отбросив их назад, заставляя тяжело дышать.

Лилит и Том одновременно упали на колени, их палочки, казалось, едва держались в руках. Оба были истощены до предела, но их глаза горели, полные нескрываемого восхищения и признания силы друг друга.

— Ничья, — прошептал Том, с трудом поднимая голову, и в его голосе слышалась необычная нотка уважения.

Лилит не ответила, лишь кивнула, ее взгляд был прикован к Тому. Она не чувствовала поражения, только осознание того, что перед ней равный противник. И это было… интересно.

Эта ничья не была поражением для Лилит. Напротив. Она дала ей бесценную информацию. Она поняла, что не может просто сокрушить Тома грубой силой. Он был столь же могущественен, столь же расчетлив, но его магия была чище, его контроль — совершеннее, он в состоянии использовать как и светлую так и темную магию. Это была игра интеллекта, а не только силы.

"Значит, — подумала Лилит, — даже при полной активации моей древней силы, он смог выстоять. Это означает, что мои противники могут быть гораздо опаснее, чем я предполагала".

Это было начало нового этапа. Не победа, но признание. И это было даже более интригующим, чем любая легкая победа.

* * *

Понедельник. Для Лилит этот день всегда был испытанием, серой монотонностью, предвестником череды бесполезных лекций и лишенных смысла разговоров. Но сегодня он обещал быть особенно *трудным*. Утро началось обыденно, со скрежета старинного замка на двери её комнаты в подземельях Слизерина и привычной полутьмы, развеиваемой лишь слабым светом магического кристалла. Её фамильяр, змея Белла, которая обычно вилась вокруг шеи, сегодня на рассвете ускользнула куда-то на охоту, оставив Лилит в необычной тишине. Эта едва уловимая деталь добавляла к утреннему неудобству легкое, почти инстинктивное предчувствие.

Стоило ей лишь выйти за пределы гостиной и направиться к Большому залу на завтрак, как в узком, влажном коридоре подземелий её ждал "сюрприз". Внезапный толчок, словно невидимый кулак врезался в спину, и Лилит мгновенно оказалась впечатана в холодный, покрытый мхом камень стены. Заклятие было сильным, крепко удерживая её, но безболезненным. Лишь легкое давление, не более.

Лилит спокойно оглядела собравшуюся толпу студентов, что затаились в тенях подземелья. Мрачные фигуры, скрытые капюшонами и заклинаниями затемнения, не спешили говорить или показывать свои лица. Они, очевидно, надеялись, что она начнет молить о пощаде или выкажет хоть тень страха. Эта наивность сразу же подсказала ей их принадлежность: Гриффиндор. Слизеринцы никогда не решились бы на столь открытое и глупое нападение, предпочитая интриги и скрытность. Пуффендуйцы были слишком трусливы для такой дерзости. А Когтевранцы... у них был слишком развит инстинкт самосохранения, чтобы связываться с ней таким образом.

Медленно, с почти демонстративным спокойствием, Лилит подняла голову. Её глаза, один все такой же красный с черной склерой в другой темно серый, скользнули по лицам, что тут же спрятались глубже в тени. В этот момент заклятие, удерживающее её, рассеялось, словно его и не было. Она сделала шаг вперёд, затем ещё один.

По толпе студентов прокатился легкий, панический шепот, означавший, что их тщательно продуманный план провалился. Раздались еле слышные вздохи и шарканье ног, когда они попытались отступить, но было слишком поздно.

Лилит двигалась вдоль стены, бесшумно, как тень, и одним резким, почти незаметным движением палочки впечатала каждого из толпы в стену напротив. Их же собственное заклятие, усиленное её древней магией, вернулось к ним, сковав по рукам и ногам, оставив их беспомощными, словно мух в паутине.

— Что вас сюда привело? Дорогие господа, — проговорила Лилит леденяще-мягким голоском. На её лице появилась улыбка, но глаза не излучали тепла, а искрились каким-то холодным, хищным весельем. — Надеюсь, у вас есть очень веская причина для столь… экстравагантного приветствия.

— Ты чёртова ведьма! Отпусти нас! — воскликнул один из парней, его голос был полон отчаянной злобы, которая быстро сменялась страхом.

— Неа, — ответила Лилит, разводя руками в стороны, словно объясняя очевидную истину. — У меня нет привычки просто так отпускать людей, которые напали на меня. Это было бы нелогично.

— Да как ты смеешь?! — прозвучал пронзительный женский голос, явно принадлежащий одной из Гриффиндорок. — Мы всё равно рано или поздно уйдём отсюда! И тогда всё расскажем директору Диппету! Тебе не сойдёт это с рук!

Лилит рассмеялась. Её смех был низким, мелодичным, но лишённым всякой человеческой теплоты, он скорее походил на шелест осенних листьев или звон разбитого стекла.

— И что же вы расскажете? Что первые напали на меня? Я же скажу, что просто защищалась. И заметьте, я вам пока *ничего* не сделала. — Она сделала шаг ближе, и студенты вжались в стену. — Хотя могу сделать так, что вы будете страдать. Долго и мучительно. И об этом никто никогда не узнает. Подземелья Хогвартса хранят много тайн, не так ли?

Она снова улыбнулась, и эта улыбка была настолько приторно-милой, что от неё становилось жутко.

— Сделаешь то, что делала со всеми врагами Ковена? — внезапно усмехнулся парень, выделяющийся среди других Гриффиндорцев какой-то странной самоуверенностью, которая граничила с безумием. Он не выглядел так сильно напуганным, как остальные. — О, мисс Деницо. Ковен просил передать, что все скучают по вам. И уверяет, если приедете по собственному желанию, вам ничего не сделают.

В этот момент лицо Лилит стало абсолютно непроницаемым. Улыбка мгновенно исчезла, и её глаз начал наливать красным а склера темнеть становясь черной. Воздух в подземелье моментально сгустился, стал тяжёлым, словно свинец. Невидимая сила, исходящая от Лилит, сдавила грудь студентам, заставляя их задыхаться. Их лица начали синеть, глаза вылезали из орбит в беззвучных криках. Один лишь её магический фантом заставил этих идиотов корчиться в немой агонии.

— Я даже не думала, что кто-то из Ковена окажется среди тупых Гриффиндорцев, — проговорила Лилит, и её голос, лишённый всякой мягкости, теперь звучал как шелест льда по камню. — Хотя что это я? Если ты пришёл сюда, зная мою истинную силу... — её взгляд сузился, пронзая парня насквозь, словно рентгеновский луч. Она почувствовала едва уловимый привкус чужой, но знакомой магии, которая едва тлела в нём. — ...то у вас, должно быть, есть очень веская причина раскрыть себя и эту… *заманчивую* информацию. Причина, которая должна быть настолько важна, чтобы я не превратила всех вас в прах прямо сейчас. Говори. Быстро и по существу.

Юноша из Ковена, прижатый к стене, хрипел, его глаза лихорадочно метались, а горло издавало сухие, царапающие звуки. Лилит ослабила давление ровно настолько, чтобы он смог говорить, не умирая.

— Лилит… — прохрипел парень, его голос был надломлен, а каждый звук давался с неимоверным трудом. — Ковен… он в опасности! Мы пытались… мы использовали фрагменты твоего сердца, чтобы призвать и *привязать* Асмодеуса! Думали, что сможем контролировать его, использовать его силу! Но… он слишком силён! Он поглощает нас, медленно вытягивая нашу магию, нашу жизнь! Он… он превращает нас в свои оболочки! Тебе… тебе тоже угрожает опасность! Он… он теперь *ищет* тебя!

Лилит изогнула бровь, демонстрируя полное отсутствие эмоций, лишь холодный, аналитический интерес. Её глаза блестели в полутьме.

— Вы пытались призвать демона, используя *моё* сердце, — холодно констатировала Лилит. — И теперь он вышел из-под контроля, пожирая вас, как глупых мотыльков? И вы так наивны, что думаете, будто я поверю в сказки о вашем "ошибочном" призыве, а теперь просите о помощи?

— Нет! Не совсем! — лихорадочно выдавил парень, в его голосе звенела неприкрытая паника. — Он использует фрагменты твоего сердца как маяк! Он *тянется* к твоей истинной сущности, Лилит! Ты его *цель*! Если мы не запечатаем его сейчас, он достигнет тебя и поглотит твою силу, он разорвёт связь с фрагментами и станет непобедим! Мы должны его *запереть*! Ты… ты единственная, кто может это сделать, потому что твоя древняя магия связана с ним через его призыв, через твой собственный источник! Он… он знает о тебе всё! О твоём сердце… о твоей истинной сущности! Он сам это сказал, когда начал поглощать наших старейшин!

Лилит на мгновение замолчала, обдумывая услышанное. "Знает о моём сердце… о моей истинной сущности?" Это было интересно. Это означало, что у Асмодеуса была информация, которую она сама ещё не полностью осознала или не успела исследовать. И это делало его опасным. Не как угроза для её *жизни* — её сущность была гораздо более устойчива, чем это, — а как источник возможных помех для её планов и инструмент, способный раскрыть её самую уязвимую точку. Более того, сам демон теперь активно *искал* её, привлечённый к её древней силе через фрагменты. Это было не проклятие, а прямая угроза её существованию и власти.

Её взгляд скользнул по остальным студентам, которые уже были без сознания, припечатанные к стене, их тела вяло обмякли, словно тряпичные куклы. Бесполезный мусор, уже не представляющий никакого интереса.

— Очень хорошо, — произнесла Лилит, и её магия резко ослабила давление на парня, позволив ему сделать глубокий, судорожный вдох. — Ты пойдёшь со мной. И расскажешь мне всё в мельчайших подробностях. О Ковене. Об Асмодеусе. О его планах. И о том, как вы собираетесь его "запечатать". Если ты соврёшь… — она слегка склонила голову набок, и в её глазах вспыхнул тот самый потусторонний, древний огонь, который видел Том. — Ты пожалеешь, что вообще родился. Ты будешь молить о смерти, но не получишь её.

Она протянула руку, и палочка парня, выскользнув из его ослабевшей хватки, мягко приземлилась ей в ладонь. Одним движением она лишила его сознания, но оставила живым, лишь обезвредив. Его тело упало на холодный камень, едва слышно ударившись. Остальные студенты, всё ещё приклеенные к стене, оставались бездыханными, застывшими в своих муках, их лица теперь имели мертвенно-бледный оттенок. Лилит небрежно бросила взгляд на них. Пусть их найдут позже.

Ей нужно было вытащить из него информацию, но не здесь. Не сейчас.

Влажный воздух подземелья завибрировал от едва различимого шума, нарастающего где-то вдалеке — шаги, приглушенные голоса. Другие Слизеринцы, очевидно, направлялись на завтрак. Времени не было.

Лилит, не тратя ни секунды, подняла палочку. Не произнося ни слова, лишь с легким движением запястья, она наложила серию сложных маскирующих чар на всех, кто был прижат к стене. Студенты, включая пленника Ковена, словно растворились в окружающем пространстве, сливаясь с холодными камнями и тенями подземелья. Они не исчезли полностью, но стали невидимыми для обычного глаза, растворившись в мираже, который отводил взгляд. Их присутствие стало неощутимым, их стоны — заглушенными. Никто из проходящих мимо не обратил бы на них внимания.

В тот же миг, когда последний мираж осел, из-за поворота показалась группа Слизеринцев. Эван Розье, с его вечно насмешливым выражением лица, шёл впереди, обсуждая что-то с Абраксасом Малфоем, чьи волосы были безупречно уложены. За ними следовали Сигнус Блэк и Друэлла Розье, уже обменявшиеся острыми колкостями, и мрачный, крепкий Лестрейндж. Мелиса Фоули и Вальбурга Блэк шли чуть поодаль, Вальбурга что-то оживлённо шептала Мелисе, периодически бросая оценивающие взгляды. Антонин Долохов замыкал группу, его тяжёлый взгляд скользил по стенам, словно он всегда искал скрытую угрозу.

Лилит, сбросив с лица маску ярости, встретила их с лёгкой, почти игривой улыбкой, словно только что вышла из своей комнаты, а не из схватки.

— Доброе утро, — её голос звучал ровно и приветливо, не выдавая ни малейшего следа произошедшего.

— Лилит, — кивнул Эван, его взгляд лишь на мгновение задержался на ней, прежде чем снова переключиться на Малфоя. — Как твоё утро? Не слишком… скучное, надеюсь?

Лилит лишь усмехнулась.

— Напротив, Эван. Вполне насыщенное.

Они продолжили путь к Большому Залу, где уже царил шум и гам. Тысячи свечей, парящих под заколдованным потолком, имитировали пасмурное, но раннее утро. Завтрак был в самом разгаре: золотые хлопья, горы тостов, подносы с сосисками и беконом. Лилит заняла свое привычное место за столом Слизерина, рядом с Мелисой, а напротив — Том Риддл, который уже сидел там, погруженный в какие-то свитки, его идеальные волосы падали на высокий лоб. Он лишь кивнул ей, не поднимая глаз.

Разговор за столом Слизерина был оживлённым, но в его фоне чувствовалось нарастающее напряжение.

— Ещё один рейд в Ноттингем, — процедил Лестрейндж, откусывая кусок тоста. — Маглорождённые снова посмели…

— Не в Ноттингеме, Лестрейндж, а в Манчестере, — поправил его Абраксас Малфой, смахнув невидимую пылинку с мантии. — И, к сожалению, наш любимый Министр Магии слишком медлителен. Открытая война с Грин-де-Вальдом почти закончена, но его последователи… они всё ещё слишком активны. И Темные Искусства процветают.

— А я слышал, что мой дядя недавно вернулся из Германии, — сухо произнес Сигнус Блэк, его голос был надменным, как всегда. — Говорит, что в их магловской войне дела идут ещё хуже. Весь мир погружается в хаос.

— И это лишь начало, — добавила Вальбурга Блэк, ее глаза горели фанатичным огнём. — Старый мир должен сгореть, чтобы на его руинах мы могли построить новый. Чистый.

— Грин-де-Вальд был лишь предвестником, — вставил Антонин Долохов, его голос был груб. — Нужен тот, кто не побоится довести дело до конца.

Том Риддл, сидевший напротив Лилит, наконец поднял глаза от своих свитков. Его взгляд скользнул по присутствующим, задержавшись на Долохове, прежде чем вернуться к его тарелке. Он ничего не сказал, но Лилит почувствовала едва уловимую волну магической энергии, исходящую от него — как всегда, идеально контролируемую, но сейчас с ноткой скрытого раздражения.

— Мой отец говорит, что скоро начнутся настоящие "чистки", — прошептала Друэлла Розье, подаваясь вперёд. — В Министерстве уже шепчутся.

Лилит, слушая их, делала собственные выводы. Магический мир, и так потрепанный войной Грин-де-Вальда, теперь стоял на пороге новых, более мрачных событий. И она знала, кто станет их катализатором.

— Лишь бы не коснулось Хогвартса, — заметила Мелиса Фоули, нервно теребя край своего стакана. — Я слышала, даже пайки на сливочном пиве стали меньше.

Едва Лилит успела подумать, как эти разговоры лишь подчёркивают её собственную уединённую борьбу, как по Залу разнёсся голос Директора Диппета, усиленный магией.

— Внимание, студенты! Внимание! — Диппет, пухлый и староватый, стоял за своим столом, его голос, обычно высокий и скрипучий, теперь звучал необычно серьёзно. — В связи с нарастающей напряжённостью как в магическом, так и в магловском мире, а также в целях обеспечения вашей безопасности и возможности проведения необходимых работ по укреплению школьных защит… я должен объявить, что *все* студенты будут обязаны отправиться домой на предстоящие зимние каникулы. Прошу вас начать готовиться к отъезду за несколько дней до рождественских праздников. Мы надеемся на ваше понимание.

Гул удивления и недовольства прокатился по Большому Залу. Многие студенты, привыкшие проводить каникулы в Хогвартсе, теперь недовольно переговаривались.

Но Лилит, инстинктивно, сосредоточила взгляд на Томе Риддле. Его обычно безупречное, контролируемое лицо, которое никогда не выдавало истинных эмоций, мгновенно побледнело. На мгновение оно стало серым, нечитаемым, словно с него содрали все краски. В его глазах мелькнула не просто досада, а нечто гораздо глубже — паника, отчаяние, нечто, что он тщательно скрывал годами. Он тут же взял себя в руки, и его лицо вернулось к привычной маске холодного спокойствия, но Лилит уже всё заметила.

__________

Напоминаю всем, чем больше комментариев с мнением тем чаще будет выходить глави!!! Всех обнимаю )

Прошел месяц. Воздух Хогвартса становился все прохладнее, предвещая скорое наступление зимы. Высокие окна Большого Зала покрывались узорами инея, а заколдованный потолок часто хмурился, отражая серые, дождливые небеса. Листья на Запретном лесу окрасились в багрянец и золото, шурша под ногами редких смельчаков, осмелившихся покинуть стены замка. До Хэллоуина оставалось всего пара недель, и это время, обычно наполненное ожиданием праздничной суеты, сейчас ощущалось как зловещее затишье перед бурей. Лилит провела этот месяц в непрерывном анализе, наблюдении и планировании.

В тот самый понедельник, после инцидента в подземельях, Лилит немедленно занялась посланцем Ковена. Извлечение информации из напуганного, но упрямого мальчишки было делом тонким, требующим не грубой силы, а психологического давления и, конечно, её специфических магических способностей. Она отвела его в одну из заброшенных кладовых Слизерина, где даже звук падающей капли воды казался громким. Там, в полумраке, под её холодным, пронизывающим взглядом, он сломался.

Оказалось, Ковен ведьм, одержимый жаждой власти и стремлением возродить древние порядки, решил призвать могущественного демона Асмодеуса. Их цель была чудовищно проста: сделать его своим покровителем, который бы даровал им небывалую силу и влияние. Как только Асмодеус был бы привязан к их воле, они планировали наслать на Лилит древнее *проклятие похоти*, чтобы сломить её волю, подчинить себе и использовать её уникальную древнюю магию в своих целях. Это проклятие, по их расчетам, должно было сделать её податливой и неспособной сопротивляться их влиянию.

Но что-то пошло не так. Демон Асмодеус оказался гораздо более могущественным и коварным, чем они могли себе представить. Он не поддался контролю. Вместо того чтобы стать их покровителем, он завладел телом одной из старейшин Ковена, использовав её как свою марионетку. Теперь он держал весь Ковен в страхе, медленно высасывая их магическую силу и жизненные соки, превращая их в пустые оболочки. Старейшины, которые думали, что играют с огнём, оказались пожираемы им изнутри.

Посланник, дрожащий от страха, рассказал, что у Асмодеуса появилась новая, гораздо более опасная цель: Лилит. Демон каким-то образом узнал о её существовании, о её древней, почти первобытной магии. И та странная шкатулка, которая несколько недель назад появилась в гостиной Слизерина и вызывала лишь легкое недоумение у других студентов, на самом деле была артефактом Ковена. Она была модифицирована Асмодеусом и служила ему для измерения магического потенциала Лилит. Он остался впечатлён. Нет, не просто впечатлён — *восхищён*. Её сила была колоссальной, идеальной для его собственных, пока неизвестных, планов.

Асмодеус узнал про фрагмент её сердца из воспоминаний старейшин, поглощённых им. Он почувствовал эту связь, этот маяк. Посланник сбивчиво объяснил, что Лилит немыслимо повезло: у Ковена осталось только место проведения ритуала лишения сердца, но не сам фрагмент. Если бы демон заполучил его, Лилит уже бы пострадала, её сила была бы под угрозой. Но это было лишь вопросом времени. Асмодеус активно искал фрагмент, и его сила росла с каждой поглощённой душой старейшин. Он должен быть уничтожен, пока не стал неудержимым.

Ситуация была критической. Лилит понимала, что действовать нужно быстро, но у неё не было возможности покинуть Хогвартс. Дамблдор, вернувшийся в замок после своего отсутствия, вновь занял пост директора. Его проницательный взгляд скользил по Лилит, и она чувствовала его постоянное, хоть и скрытое, внимание. Он уже давно искал повод для её исключения, для того, чтобы убрать её из школы, но Лилит, с её безупречной репутацией и идеальным поведением на уроках, до сих пор не давала ему ни малейшей возможности. Любое подозрительное действие, любая попытка покинуть замок, была бы расценена им как повод для немедленной расправы. Она была словно в золотой клетке.

После того понедельника Лилит больше никак не контактировала с Томом Риддлом. Она чувствовала, что он уже и так достаточно знает, и любое её взаимодействие могло бы раскрыть её намерения. Она не хотела давать ему больше информации, чем необходимо. Однако она не раз замечала, как Мелиса Фоули с каким-то странным беспокойством ищет кольцо. Лилит знала, что если это кольцо, попадёт в руки Риддла, он немедленно постарается сделать всё, чтобы надеть его Лилит на палец и подчинить себе её волю. Это было его стилем.

Но Том точно не знал, что это "чёртово кольцо" — точнее, фрагмент её сердца, который он так рьяно искал — уже давно было у него в руках. Он носил его каждый день и пользовался им, даже не подозревая об истинной природе артефакта. Во время их дуэли, в тот момент, когда их магия столкнулась с неистовой силой, Лилит, пользуясь моментом хаоса и его концентрацией на атаке, внедрила крошечный, почти невидимый кусочек своей сущности — истинный фрагмент сердца — прямо в его палочку. Невидимым, почти неощутимым магическим импульсом, она закрепила его глубоко внутри древесины, сделав частью сердцевины. Он никогда не догадается. Правду говорят: "хочешь что-то спрятать — спрячь на самом видном месте". В отличие от палочек Грегоровича, которые были известны своей модульной конструкцией и возможностью разборки, палочки Олливандера были более монолитны, их создание и структура были гораздо сложнее, почти органичны. Для палочек Олливандера требовались другие, более изощренные методы изучения, нежели простое "разобрать и собрать", и Том, со всем его гением, пока не обладал достаточным знанием древних артефактов и магической анатомии палочек, чтобы обнаружить скрытое. Он носил свою судьбу, свою будущую слабость, прямо в руке, день за днем, черпая из неё силу, не ведая, что это сила, которая в конечном итоге свяжет его с Лилит ещё крепче.

Месяц прошёл в лихорадочной подготовке. Лилит теперь знала, что Асмодеус не просто древняя угроза — он активно её выслеживает, используя фрагменты её же силы как маяк. Ей предстояло одновременно противостоять ему, не дать Дамблдору повода для исключения и, что самое главное, разобраться с Томом Риддлом и фрагментом в его палочке. У неё было две недели до Хэллоуина, и каждый день приближал её к решающей схватке. Понедельник был лишь началом.

* * *

Лилит шла по коридорам Хогвартса с той же невозмутимой грацией, что и всегда. Утренний свет, пробиваясь сквозь высокие стрельчатые окна, рисовал на камне причудливые узоры. Сегодняшний урок трансфигурации обещал быть довольно спокойным, по крайней мере, по её расчетам. Мелисса и Вальбурга, обычно неразлучные спутницы, сегодня куда-то исчезли, вероятно, поглощённые какими-то "делами", которые были куда важнее утренних лекций. Это давало Лилит немного желанной свободы, возможность сосредоточиться на своих мыслях.

Она прошла в аудиторию трансфигурации, которая встретила её тишиной и запахом старой кожи пергаментов. Первая пара за день, и это было удобно. Гриффиндорцы, как всегда, врывались в классы в последнюю минуту, запыхавшиеся и шумные. Слизеринцы же, приученные к дисциплине, ещё доедали завтрак в Большом Зале. Лилит ожидала увидеть своих однокурсников, но её ждал сюрприз.

Вместо привычных лиц Слизерина, кабинет наполнился студентами с Когтеврана. По всей видимости, сегодня была редкая, запланированная совместная пара.

Рядом с Лилит, словно притянутая невидимой силой, присела девушка. Её лицо было ярким, с лёгким румянцем, а светло-русые волосы обрамляли пронзительные зелёные глаза, полные какой-то живой энергии.

— Привет, — представилась девушка, протягивая Лилит руку. Её голос был звонким и мелодичным. — Я Рита Скитерс.

Лилит, с едва заметной улыбкой, пожала протянутую руку.

— Привет. Лилит Денницо.

Она представилась скорее ради приличия, хотя в первый же месяц своего пребывания в Хогвартсе она успела наделать столько шума, что её имя было известно если не всем, то большинству.

Лилит продолжила доставать из своей сумки пергаменты, чернила и учебник по трансфигурации, когда Рита заговорила снова, её голос звучал вдохновлённо:

— Слышала, в этом году на Хэллоуин решили устроить настоящий праздник и изучить все традиции! Мне кажется, это так здорово!

Лилит лишь хмыкнула, и её пронзительный взгляд, полный древней мудрости и скрытой силы, упал на Риту. В этом взгляде читалось что-то такое, что заставило журналистку немного сжаться под её пристальным вниманием.

Кстати, о змеях. Сегодня Белла, фамильяр Лилит, решила по каким-то неведомым причинам проявить странное притяжение к Тому Реддлу. Неизвестно, откуда у неё возникли эти чувства, но она явно была очарована им.

— Ты ведь из магловской семьи, — задумчиво проговорила Лилит, не отрывая взгляда от учебника, но её слова были адресованы Рите. — Но тебя можно считать потомком семьи Фоули.

Рита ошарашенно посмотрела на неё, её зелёные глаза расширились.

— Дааа… — протянула она, слегка удивлённо. — Моя мать — сквиб, но она рождена в семье Фоули.

Лилит лишь кивнула, продолжая изучать древние руны на полях учебника.

— А откуда ты это знаешь? — поинтересовалась Рита, её любопытство явно пересилило любое смущение. — Я вот уже учусь здесь пять лет, но ты первая, кто догадалась об этом, просто взглянув на меня.

Лилит пожала плечами, продолжая погружаться в свои мысли.

— У всех родов есть свои черты внешности, — пояснила она, хотя её ответ был скорее для самой себя. — Но также есть и отпечаток магии, который выдает их принадлежность к разным родам. Это как родовой знак, который проявляется на уровне магической ауры.

" Взять, к примеру, Реддла. Его мать — последняя из Мраксов, или, как их ещё называют, Гонти. А они, в свою очередь, являются древней ветвью рода Слизерина. А сам Слизерин, как известно, происходит от Перевелов. Его отец — сквиб, предки которого были изгнаны из рода Слизерин. Раньше всех сквибов изгоняли из родов. За мага говорит его магия, а не что-то ещё. Отсюда и столь большой резерв магии. Ведь несколько веков подряд Реддлы были сквибами, а сейчас вся магия, накопленная предками, вернулась в их потомке. Но сам Реддл, конечно, не знает, что он является чистокровным, думает, что он полукровка."

Пока Лилит размышляла, Рита, получив такую ценную информацию, не упустила шанса.

— Знаешь, Лилит, у нас в Хогвартсе по разным праздникам, таким как Хэллоуин, Йоль и другим, выпускают газету. Там выборочно выбирают учеников и берут интервью. А я являюсь главным редактором этой газеты. Не хочешь дать интервью? Это был бы отличный шанс рассказать о тебе!

Лилит задумалась. Идея была интересной, и она могла бы использовать это как платформу для распространения нужной ей информации или, наоборот, для создания нужного имиджа. Но было слишком много нюансов, слишком много возможных ловушек, которые её раздражали.

— Я подумаю, — коротко ответила она, закрывая учебник трансфигурации. Нужно было повторить прошлую и новую темы. Зарабатывать очки для факультета было важно, особенно сейчас, когда ставки были так высоки.

Через пару минут в кабинет вошли Слизеринцы. Мелисса, увидев, что Лилит сидит с Ритой, неодобрительно хмыкнула и устроилась с Вальбургой, подальше от журналистки и её новой, потенциально опасной темы. Начался урок.

* * *

Аудитория трансфигурации наполнилась гулом ожиданий. Профессор Дамблдор, который, казалось, вернулся в Хогвартс. Его появление всегда было сопряжено с каким-то особым ощущением — смесью, мудрости и едва уловимой угрозы. Его седые волосы и длинная борода, спадающая на грудь, казались высеченными из чистого лунного света, а голубые глаза, скрытые за очками-полумесяцами, видели, казалось, всё.

Лилит сидела возле Рита Скитерс, которая уже успела подготовить блокнот и перо. Другие студенты Когтеврана расселись вокруг, некоторые погруженные в учебники, другие — перешептывающиеся. Том Риддл занял свое обычное место — в самом центре, так, чтобы быть в поле зрения и в то же время оставаться немного отстраненным. Его верные "слуги" — те, кто так или иначе зависел от его положения или силы — заняли места вокруг него, готовые поддержать любое его слово или действие.

Дамблдор, пройдя к кафедре, обвел аудиторию своим всевидящим взором. На его губах играла легкая, загадочная улыбка.

— Добрый день, юные маги и волшебницы, — его голос, хотя и старческий, звучал с удивительной ясностью и силой. — Сегодня мы продолжим наше путешествие в мир трансфигурации. И, пожалуй, начнем с чего-то… основательного.

Он поднял палочку, и в воздухе перед ним начал формироваться сложный, трехмерный образ. Это было изображение крылатого существа, похожего на дракона, но с чешуей, переливающейся всеми оттенками фиолетового и черного.

— Итак, — продолжил Дамблдор, — представим, что мы столкнулись с этим созданием. Это — *Криптодраконис Никторис*, или, как его чаще называют, Теневой Дракон. Недавно обнаруженный вид, обитающий в самых тёмных уголках Запретного Леса. Известен своей способностью к мимикрии и поглощению света. Как бы вы трансфигурировали его, чтобы обезвредить, не причинив вреда, и, скажем, чтобы его чешуя могла служить материалом для создания… очень особенных мантий?

Аудитория погрузилась в тишину. Вопрос был сложным. Обезвредить, не причинив вреда, и трансфигурировать чешую для мантий, которые должны были бы обладать свойствами мимикрии.

Первым, как всегда, выступил Том. Он поднял руку, его голос был спокоен и уверен.

— Профессор, — начал он, — учитывая способность Теневого Дракона к мимикрии, трансфигурация должна быть направлена на создание объекта, который будет его "зеркалом", но в то же время будет нейтральным. Например, мы могли бы трансфигурировать его в кристалл, который бы отражал свет, но не имел бы собственной магии, таким образом, лишив дракона его главной способности. Что касается чешуи… — он слегка задумался. — Можно трансфигурировать её в материю, которая бы поглощала свет, а не отражала, создавая эффект "невидимости" или, скорее, "слияния с окружением". Возможно, что-то вроде ткани, сотканной из чистого тенистого эфира.

Дамблдор кивнул, его глаза блеснули.

— Интересная мысль, мистер Риддл. Но что, если дракон окажется настолько силён, что даже "теневой эфир" не сможет его обезвредить? Что, если он сможет поглотить и его?

Том не дрогнул.

— В таком случае, профессор, мы должны трансфигурировать его в нечто, что не имеет физической формы, но обладает структурой. Например, трансфигурировать его в чистую звуковую волну, которая будет вибрировать на частоте, совершенно неприемлемой для дракона. Или, если говорить о чешуе, можно трансфигурировать её в чистую энергию, которую можно будет использовать для создания защитного поля, но не для мантий.

Дамблдор задумчиво погладил бороду.

— Очень хорошо, мистер Риддл. Теперь… Мисс Денницо. Ваше мнение?

Лилит, которая всю дорогу внимательно слушала, ответила спокойно, но в её голосе была сталь.

— Профессор, я бы поступила иначе. Теневой Дракон использует мимикрию, сливаясь с тьмой. Значит, самое логичное — трансфигурировать его в яркий, слепящий свет. Не просто отражение, а источник чистого, концентрированного света, который будет ему чужд. И, возможно, трансфигурировать его так, чтобы он стал источником этого света, не причиняя себе вреда, а, напротив, становясь им. Что касается чешуи… — Лилит позволила себе легкую, хищную улыбку. — Если он поглощает свет, то материал, который он создаёт, должен быть способен к поглощению. Я бы трансфигурировала чешую в материю, которая способна поглощать любую магию, не только свет. Например, в подобие губки, но магической, сотканной из анти-магической субстанции, чтобы она могла нейтрализовать любые заклинания, направленные на владельца мантии.

Дамблдор слегка приподнял брови.

— Интересная идея, мисс Денницо. Но представьте, что дракон окажется разумным существом. Как вы думаете, он будет рад стать источником слепящего света, будучи существом тьмы? Не будет ли это для него мучением?

Лилит пожала плечами.

— Мучение для него — это моя забота, профессор. Я защищаю тех, кто находится под моей опекой. А если он окажется разумным, то поймет, что сопротивление бесполезно. И, кроме того, профессор, мы говорим о трансфигурации, а не о пытках. Существо, которое может сливаться с тьмой, станет источником света. Это своего рода трансформация сущности, а не физической формы. И что касается мучений… — её глаза сверкнули, — у него ещё будет много времени, чтобы привыкнуть.

Аудитория ахнула. Том Риддл, казалось, лишь едва заметно кивнул, в его глазах мелькнул отблеск одобрения.

Дамблдор, казалось, был не столько удивлен, сколько заинтригован.

— Вы обе, мисс Денницо и мистер Риддл, предложили интересные, хотя и весьма… *радикальные* решения, — произнёс он, его голос снова стал задумчивым. — Мистер Риддл, вы сосредоточились на нейтрализации и создании материала. Мисс Денницо, вы же, кажется, предпочитаете полную трансформацию сущности и… не стесняетесь в средствах.

Он поднял палочку, и образ дракона исчез.

— Хорошо, давайте перейдём к другому. Представьте, что вы нашли артефакт, который, казалось бы, является мощным магическим предметом, но при ближайшем рассмотрении оказывается… пустым. Однако, он излучает ауру, привлекающую внимание, создавая иллюзию силы. Что вы сделаете, чтобы разоблачить его истинную природу, не прибегая к грубым заклинаниям, которые могли бы его повредить?

На этот раз первым ответил Том, его голос звучал чуть более осторожно.

— Профессор, в таком случае я бы применил магические зеркала, способные отражать не только физическую форму, но и истинную магическую сущность предмета. Если артефакт пуст, зеркала покажут это. Или, возможно, использовал бы заклинание "Анализ Магической Структуры", чтобы точно определить его состав и природу.

Дамблдор кивнул.

— А если артефакт обладает способностью искажать магические зеркала и заклинания анализа, мистер Риддл? Что тогда?

Том на мгновение замер, его лицо стало ещё более непроницаемым.

— В таком случае, профессор, я бы прибег к наблюдению. Изучил бы историю артефакта, его происхождение, любые легенды, связанные с ним. И, конечно, провёл бы ряд более тонких, косвенных тестов, которые не касались бы его магической природы напрямую, но могли бы выявить его недолговечность или иллюзорность. Возможно, проанализировал бы его реакцию на эмоции — чистую магию, которая иногда может выявить истину.

Дамблдор обратился к Лилит.

— Мисс Денницо?

Лилит, казалось, не задумывалась ни на секунду.

— Я бы просто подождала. — Её голос был спокоен, но в нём чувствовалась уверенность. — Иллюзии рано или поздно рассеиваются. Магия, которая лишь *имитирует* силу, не может длиться вечно. Я бы просто наблюдала, как тот, кто пытается использовать этот артефакт, рано или поздно столкнётся с его истинной природой. А когда он будет сломлен, я бы подобрала его "осколки" и изучила их. Истинная сила, профессор, не нуждается в маскировке.

Дамблдор рассмеялся. Этот звук был тёплым, но в нём слышалась и ирония.

— Мисс Денницо, вы, кажется, любите наблюдать за падением других. А что, если артефакт не просто пуст, а создан для того, чтобы принести вред именно тому, кто им пользуется? Вы бы позволили этому случиться?

— Конечно, профессор, — спокойно ответила Лилит, её глаза сверкнули. — Я бы наблюдала. Потому что вред, причинённый тому, кто потакает своим иллюзиям, — это самое ценное наблюдение. И, к тому же, это избавит меня от необходимости заниматься тем, что он собирался сделать с этим "артефактом", используя его против кого-то ещё.

Аудитория снова затихла, поражённая её хладнокровием. Том Риддл, казалось, был единственным, кто не выказал ни малейшего удивления. Рита Скитерс исступлённо строчила в своём блокноте.

— Вы обое, — сказал Дамблдор, его взгляд скользнул от Тома к Лилит. — Вы обладаете не только магическим даром, но и некой… особой решимостью. И, признаться, вы обое умеете находить самые неожиданные решения. Возможно, даже более эффективные, чем я мог бы себе представить.

Он посмотрел на студентов Когтеврана.

— Не забывайте, что даже самые искусные иллюзии и самые пустые артефакты могут быть опасны. Ваша задача — видеть истину, а не её подобие. А теперь… — он снова поднял палочку, — приступим к практическому занятию. Трансфигурируйте свой учебник в… чайную ложку. И не забудьте, чтобы она была удобна для использования.

Урок продолжился, но напряжение между Лилит и Томом, их тихий магический поединок на вопросы профессора, не осталось незамеченным. Это была лишь разминка. Настоящие битвы были впереди.

__________

P.s прошу прощен что долго не выпускала главу, ваш автор просто поступил в уник и занимался привыканием к общажной жизны, может главы будут выходить реже из-за понятных причин под названием "учеба"

Лилит, погруженная в переплет новой книги, сидела в уютной, но до ужаса скучной гостиной Слизерина. Мрачные, элегантные диваны, тусклый свет, исходящий от камина — всё это создавало атмосферу спокойствия, которое, как оказалось, было недолгим. Внезапно тишину нарушили громкие шаги и оживленные голоса. В гостиную ворвались Антонин Долохов и Розье, а следом за ними — Рабастан Лестрейндж.

— Лилит, моя дорогая! — пропел Долохов своим характерным, мелодичным русским акцентом, словно обращался к драгоценной реликвии. Его глаза блестели озорством, а улыбка обещала если не неприятности, то уж точно потерю драгоценного времени.

Лилит, раздраженно вздохнув, захлопнула книгу, давая понять, что ее уединение было прервано. Она уже знала, что Долохов, с его вечным стремлением к приключениям и интригам, что-то от нее хочет. Повернувшись к ним лицом, она приподняла бровь, задавая немой вопрос, в котором читалось явное нетерпение.

— Чего тебе, Долохов? — прозвучал ее голос, слегка приглушенный, но полный вызова.

В этот самый момент в гостиную вошли Том Реддл и Абракс. Том, с его неизменной холодной элегантностью, остановился у входа, его взгляд, словно пронизывающий, скользнул по присутствующим, прежде чем остановиться на Лилит. Абракс, более открытый в своих эмоциях, подошел ближе.

— Я слышал, что ты участвовала в гонках на метлах в Колледже Колдотворца, — восхищенно произнес Антонин, перейдя на английский, его тон был полон неподдельного интереса.

Лилит лишь цокнула языком, не отрывая взгляда от корешка книги, которую вновь раскрыла, пытаясь восстановить утраченную концентрацию.

— Мы бы хотели, чтобы ты представляла Слизерин в квиддиче в день Хэллоуина, — добавил Розье, его слова звучали как предложение, от которого, как он, вероятно, думал, отказаться невозможно.

Лилит недоуменно подняла голову, ее взгляд, полный удивления, остановился на Розье.

В этот момент из угла послышалось сдержанное фырканье Малфоя, который, видимо, наблюдал за происходящим из тени.

— Ах, вот оно что! Я уже представляю эту картину, — произнес он, явно наслаждаясь потенциальным фиаско. — Лилит на метле! — он расхохотался, предвкушая зрелище.

— Нет, — отрезала Лилит, ее голос был тверд, и она вновь уткнулась в книгу, игнорируя остальных.

— Но мой брат говорил, что ты любишь полеты, — настаивал Антонин, его голос звучал почти умоляюще.

— Я их ненавижу, — прошептала Лилит, не поднимая глаз.

— Да брось, Лилит, тебе что, сложно? — с напором спросил Розье, явно не понимая причин ее отказа.

— Да, — подтвердила она, не отрываясь от книги, ее ответ был краток и категоричен.

— Значит, Долохов, твой брат нам солгал. Похоже, Лилит не умеет летать на метле, — произнес Лестрейндж, наблюдая за реакцией Лилит.

Та лишь пожала плечами, давая понять, что ей совершенно безразлично, что о ней думают.

— Том, — воскликнул Долохов, обращаясь к Реддлу с явным отчаянием. — Нам нужно обязательно выиграть в квиддиче! Это же игра против Гриффиндорцев! — он умоляюще посмотрел на Тома.

Том оценивающе взглянул на Долохова, затем на остальных. После короткой паузы, безмолвно вздохнув, он едва заметным жестом дал понять, чтобы они уходили. Долохов, воодушевленный, двинулся к выходу, за ним последовали остальные.

— Денница, — произнес Том, направляясь к креслу, расположенному напротив дивана, на котором сидела Лилит. Его голос был ровным, но в нем ощущалось скрытое напряжение.

— Чего тебе, Марволо? — снова раздраженно спросила она, уже понимая, что ей не удастся спокойно почитать.

— Мне тут птичка нашептала, что на тебя напали гриффиндорцы, но ты искусно дала отпор и сбежала, — начал Том, его слова звучали как начало игры. Лилит лишь лениво наблюдала за ним, ее взгляд был прикован к его лицу.

— К чему ты клонишь? — Лилит элегантно перекинула ногу на ногу и скрестила руки на груди, ее поза выражала настороженность и легкое раздражение.

— К тому, что будет очень неприятно, если об этом узнает один из наших профессоров, — Том загадочно улыбнулся, его глаза мерцали хищным огоньком.

Лилит закатила глаза, словно этот шантаж был для нее предсказуем.

— Ты серьезно думаешь, что я не выкручусь? — с ухмылкой спросила она, начиная играть по его правилам. — А даже если и не смогу, то пострадает вся репутация Слизерина. А как мне известно, вы, Томас Марволо Реддл, очень печетесь за репутацию своего факультета, — она наклонилась вперед, положив руки по обе стороны от себя на диван, словно готовясь к атаке.

Том хмыкнул и откинулся на спинку кресла, его взгляд стал более проницательным.

— Знаешь, Лилит, я ведь могу и не говорить об этом, и тогда все будет отлично. Но взамен ты будешь играть в квиддич за Слизерин. — Том холодно наблюдал за Лилит, которая снова откинулась на спинку дивана, задумчиво рассматривая потолок.

— Знаешь, Том, почему я участвовала тогда в тех состязаниях в Колдотворце? — спросила она, ее голос был полон скрытого смысла. Том лишь пожал плечами, ожидая объяснения.

— Это был мой первый год там. Я тогда зарабатывала себе репутацию, поэтому участвовала везде, чтобы исключить возможность моего отчисления, — пояснила она.

— И что с того? — спросил Том, не видя связи.

— Если я и буду играть в квиддич, то только в случае, если ты, Марволо, тоже будешь играть, — Лилит улыбнулась, ее глаза блеснули вызовом. Она поднялась, подхватив книгу, и направилась к женским спальням.

Том задумчиво смотрел ей вслед, а затем произнес то, чего Лилит никак не ожидала.

— По рукам, Денница, — он поднялся и пошел к Лилит, которая замерла перед входом в спальню. — Как раньше, проверим, кто из нас сильнее. — Он протянул руку.

Лилит посмотрела на него, а затем, рассмеявшись звонким, заразительным смехом, пожала его руку.

— По рукам, — прошептала она, дотянувшись до его уха. — Марволо, — добавила она, прежде чем легко поцеловать его в щеку и скрыться в спальне.

Тома же в этот момент пробрала дрожь, которую он никогда прежде не испытывал. В его глазах мелькнул сложный сплав удивления, интереса и чего-то еще, чего он сам пока не мог определить. Игра началась.

* * *

Лилит, скрывшись в своей спальне, не могла отделаться от странного ощущения, которое охватило ее после встречи с Томом. Холодный, расчетливый шантажист, который, казалось, всегда держал все под контролем, вдруг проявил такую неподдельную эмоцию, что она заставила ее усомниться в его обычной невозмутимости. Ее собственных слов, сказанных ему в пылу момента, она тоже не могла просто так забыть. "Марволо," — прошептала она, вспоминая свой шепот у его уха, и легкая дрожь пробежала по ее телу.

Тем временем, в гостиной Слизерина, напряжение, вызванное неожиданным поворотом событий, витало в воздухе. Том, оставшись наедине с остальными, окинул их взглядом.

— Итак, — начал он, его голос звучал ровно, но в нем чувствовалась скрытая сила, — Лилит согласилась играть в квиддич.

Долохов, чье лицо до этого выражало искреннее разочарование, тут же расплылось в довольной улыбке.

— Отлично! Я так и знал, что она не откажет, — воскликнул он, его глаза загорелись прежним озорством.

— Она согласилась, но с одним условием, — продолжил Том, не обращая внимания на бурные эмоции Долохова. — Она будет играть только в том случае, если я тоже буду играть.

Тишина, воцарившаяся в комнате, была почти осязаемой. Долохов, Розье, Лестрейндж и Малфой переглянулись, пытаясь осмыслить услышанное.

— Что? Ты?! — недоверчиво выдохнул Малфой, его обычно надменное выражение лица сменилось искренним удивлением. — Но ты же ненавидишь квиддич! Ты говорил, что это пустая трата времени!

— Мое мнение могло измениться, — холодно ответил Том, его взгляд скользнул по Малфою, заставляя того съежиться. — К тому же, это будет своего рода... испытание. Мы выясним, кто из нас сильнее.

Абракс, который до этого молча наблюдал за происходящим, тихо проговорил:

— Но зачем тебе это, Том? Это ведь не соответствует твоим интересам.

— Иногда, Абракс, необходимо идти на компромиссы ради общего блага, — ответил Том, его голос стал еще более ледяным. — Репутация Слизерина — превыше всего. И если игра против Гриффиндора может ее укрепить, я готов пойти на такие меры.

Розье, чье лицо выражало смесь восторга и некоторого опасения, повернулся к Долохову.

— Антонин, ты уверен, что это хорошая идея? Том в квиддиче... это звучит... неожиданно.

— Неожиданно, но, возможно, и решающе, — вмешался Лестрейндж, его взгляд был задумчивым. — Если Том возьмется за это серьезно, у нас есть шанс.

Долохов, явно довольный сложившейся ситуацией, хлопнул в ладоши.

— Великолепно! Представьте себе: Том Реддл и Лилит на метле! Это будет зрелище, которое мы не скоро забудем! И, конечно же, наша победа над Гриффиндором!

Малфой, все еще не отойдя от удивления, пробормотал:

— Надеюсь, он не уронит свою мантию во время игры...

Том бросил на Малфоя короткий, но предостерегающий взгляд.

— Не беспокойся, Малфой, — произнес он. — Я не намерен позорить наш факультет. А теперь, когда с этим покончено, у нас есть дела поважнее. Антонин, ты ведь хотел обсудить кое-что касательно предстоящего вечера?

Долохов, немного оживившись, кивнул.

— Да, Том. Я хотел обсудить с тобой детали нашей... подготовки. Мне кажется, нам стоит привлечь еще пару человек.

В воздухе повис вопрос, полный скрытых смыслов. Том, понимая, что разговор уходит в опасное русло, лишь кивнул, позволяя Долохову продолжить. Розье, Лестрейндж и Малфой, почувствовав, что сейчас будут обсуждаться вещи, которые им, возможно, не стоит слышать, начали медленно отступать к выходу, стараясь не привлекать к себе внимания. Лилит же, в своей спальне, не подозревая о том, какой разговор только что состоялся, принялась листать свою книгу, пытаясь вернуть себе прежнее спокойствие. Но оно уже было нарушено, и предвкушение предстоящей игры, столь желанной для одних и столь же пугающей для других, уже начинало охватывать ее.

* * *

Лилит сидела по-турецки на кровати, погруженная в тишину своей комнаты. Раскрытая книга лежала напротив, но ее слова теперь казались далекими и бессмысленными. В ее глазах, обычно цвета грозового неба, зажегся странный, потусторонний туман, окрашенный в глубокий черный цвет. Это было состояние полного оцепенения, когда внешние ощущения отступают, оставляя лишь внутреннюю пустоту. Раньше, в дни, когда она еще могла чувствовать, ей нравилось это состояние — оно было похоже на краткий отпуск от бушующих эмоций, на уединение в собственном разуме. Но теперь... теперь это лишь раздражало. Ни радости, ни печали, ни влюбленности, ни даже страха. Только безликая, непроницаемая стена.

Внезапно ее взгляд, обычно отстраненный, обратился к воспоминаниям. О приюте Вула. Она и раньше не отличалась излишней эмоциональностью, но после того, как ее сердце было вырвано все стало намного хуже. А после того, как она стала оборотнем, ее инстинкты обострились до предела, сведя все ощущения к примитивному выживанию.

Именно поэтому, едва Мелисса и Друэлла ступили на коридор женского общежития, Лилит уже почувствовала их присутствие. Не через двери, не через стены, а через тонкие нити ощущений, которые теперь служили ей своего рода радаром. Тяжело вздохнув, словно сбрасывая с себя невидимые оковы, она подняла книгу, сделав вид, что полностью поглощена ее содержанием.

— Лилит! — Мелисса, всегда полная энергии, подскочила к ее кровати, ее голос звучал звонко и немного взволнованно. — Нам сказали, что ты и Том будете играть в квиддич!

Лилит медленно подняла на нее взгляд. Туман в ее глазах рассеялся, уступив место привычному серому цвету. Она приложила немало усилий, чтобы наложить заклинание, скрывающее ее истинный, красный цвет глаз, который появлялся, когда она теряла контроль над собой.

— Ага, — коротко ответила она, возвращаясь к книге, словно это было единственное, что ее сейчас занимало.

Друэлла, более спокойная и наблюдательная, тихо присела в кресло, ее взгляд скользил по Лилит, оценивая ее реакцию.

— Лилит, — позвала ее Мелисса, когда Лилит вновь показала признаки того, что готова слушать. — А почему ты сидела с Ритой сегодня на паре? — она вопросительно смотрела на Лилит, пытаясь понять ее странное поведение.

— Она сама ко мне подсела, — бросила Лилит, не отрываясь от книги.

За эти пару месяцев девочки уже привыкли к немногословности Лилит. Ее отстраненность стала для них почти нормой, и поэтому они решили больше не задавать ей прямых вопросов, которые, скорее всего, остались бы без внятного ответа.

Девушки завели разговор между собой, обсуждая, в чем пойдут на грядущий бал в честь Хэллоуина. Но Мелисса, не удержавшись, снова обратилась к Лилит.

— Лилит, а в чем ты пойдешь на Хэллоуин?

Лилит тяжело вздохнула. Она нарочито громко захлопнула книгу, ее взгляд, полный скрытого раздражения, устремился на Мелиссу.

— Если вам не известно, — начала она, ее голос звучал холодно и отстраненно, — в этот вечер планируется бал в особняке Розье в Германии. И я отправлюсь туда.

Она поднялась и подошла к своему сундуку. Открыв его, она достала оттуда длинное зеленое платье с черным корсетом. На подоле платья были изображены змеи, а сам подол был разрезан до середины бедра. Небольшое декольте добавляло ему нотку дерзости.

— Вот в чем я туда отправлюсь, — произнесла Лилит, ее голос не выражал никаких эмоций.

Девушки тихо охнули. Мелисса уже представила, как Лилит будет выглядеть в этом платье, и ее глаза загорелись восхищением.

— Оно потрясающее! — воскликнула она.

— Где ты его покупала? — спросила Друэлла, ее голос был полон интереса.

— В России. Просила сшить на заказ, — коротко бросила Лилит и аккуратно положила платье обратно в сундук, словно не придавая ему особого значения. Но в глубине души она знала, что это платье — не просто наряд. Это было напоминание о ее прошлом, о той жизни, которую она потеряла, и о той силе, которую она обрела. И, возможно, это было единственное, что могло напомнить ей о том, кем она была до того, как ее сердце было вырвано.

* * *

День Хэллоуина в Хогвартсе был окутан таинственной атмосферой. Воздух был пропитан запахом тыкв и осенней листвы, а тени, казалось, становились длиннее и загадочнее. В этот особенный вечер, когда граница между миром живых и миром духов истончалась, на поле для квиддича развернулась битва, обещавшая быть не только захватывающей, но и полной отголосков прошлого.

На трибунах, среди развевающихся знамен факультетов, сидели студенты разных факультетов.

В раздевалке Слизерина царила напряженная тишина, нарушаемая лишь звуками приготовления к игре. Том Реддл, охотник, стоял чуть поодаль, его взгляд был прикован к метле. В нем читалась абсолютная сосредоточенность, граничащая с холодной решимостью. Рядом с ним, словно тень, стоял Антонин Долохов, его охотничьи инстинкты были обострены до предела, предвкушая азарт игры. А чуть поодаль, Лилит, также охотник, словно парила в своем собственном мире. Ее глаза, вновь обревшие серый цвет, были спокойны, но в них таилась некая потусторонняя глубина, намекающая на ее истинную природу.

— Сегодня мы играем не просто против Гриффиндора, — начал Том, его голос звучал ровно, но с металлической ноткой. — Мы играем за честь Слизерина. Каждый из вас должен показать свою лучшую игру. Никакой жалости. Никакой пощады.

Он взглянул на Лилит, и на мгновение в его глазах промелькнуло что-то похожее на вызов.

— Особенно ты, Лилит, — добавил он, — покажи им, на что ты способна.

Лилит лишь кивнула, ее взгляд оставался спокойным. Она прекрасно понимала, что игра для Тома — это не просто спорт, а способ выяснить, кто сильнее. И она была готова принять этот вызов.

— А я, мои дорогие слизеринцы, — вмешался Долохов, его голос звучал задорно, — буду лично позабочусь о том, чтобы наши противники почувствовали всю мощь Слизерина! Сегодня мы покажем им, как нужно играть!

Команда Слизерина, ощущая прилив уверенности, направилась к выходу. Поле для квиддича, освещенное лунным светом и волшебными фонарями, выглядело внушительно. Трибуны гудели, наполненные ожиданием.

— А теперь, — произнес Том, оглядывая свою команду, — помните: мы играем слаженно. Охотники — ваша задача — забивать голы. Загонщики — контролируйте бладжеры, защищайте наших охотников и атакуйте противников. Ловец — будь ты проклят, если упустишь снитч!

С этими словами, он поднял свою метлу, и остальные последовали его примеру. Слизеринцы поднялись в воздух, словно призраки, окутанные темнотой.

Игра началась. Свисток судьи прозвучал, и волшебники ринулись вперед. Том, Лилит и Долохов, как охотники, сразу же устремились к кольцам Гриффиндора. Том двигался с невероятной скоростью, его метла казалась продолжением его самого. Он ловко уворачивался от бладжеров, его глаза были прикованы к квоффлу. Лилит же, хоть и держалась немного поодаль, двигалась с такой же грацией и точностью, словно хищница, выслеживающая добычу. Ее движения были плавными, почти гипнотическими, но в них таилась смертельная опасность.

Долохов, как всегда, был в самом центре событий, его смех разносился по полю, когда он отбивал бладжеры с невероятной ловкостью.

— Получите, гриффиндорские крысы! — кричал он, отправляя бладжеры в сторону противника.

Том, тем временем, начал свою собственную игру. Он не стремился к командной работе, его целью было продемонстрировать свое превосходство. Он ловко обходил противников, забивая голы один за другим, словно играя против неодушевленных мишеней. Его движения были отточены до совершенства, каждое движение — выверено.

Лилит же, несмотря на кажущуюся отстраненность, вела свою собственную игру, но не против Тома, а скорее, в параллель с ним. Она также забивала голы, но ее стиль был другим — более точным, более расчетливым. Она не стремилась к зрелищности, ее целью было максимально эффективно использовать каждую возможность. Ее взгляд, обычно спокойный, иногда сверкал красным отблеском, когда ей приходилось применять свою истинную силу, чтобы избежать опасности.

В один момент, когда Том собирался сделать очередной бросок по воротам, Лилит, словно тень, проскользнула мимо него. Она перехватила квоффл, оттолкнула его от себя и, сделав резкий вираж, направила его прямо в кольцо Гриффиндора.

Том замер в воздухе, его глаза сверкнули гневом. Он не ожидал такого. Это был вызов.

— Ты не можешь играть так, Лилит! — крикнул он, его голос звучал как удар кнута. — Играй по правилам!

— Правила игры, — ответила Лилит, ее голос был спокойным, но в нем звучала сталь, — или правила нашей с тобой игры?

На поле развернулась настоящая схватка. Том и Лилит, несмотря на то, что играли за одну команду, стали противниками. Они стремились обойти друг друга, перехватить квоффл, забить гол раньше другого. Их метлы носились по полю с невероятной скоростью, их движения были отточены до совершенства, каждый маневр — выверен.

Долохов, наблюдая за этим, лишь ухмылялся. Он знал, что Лилит не будет играть по чужим правилам. И он был доволен тем, что Том, похоже, столкнулся с достойным противником.

— Вот это игра! — крикнул он, отбивая очередной бладжер. — Том и Лилит! Настоящее противостояние!

Игра продолжалась, и на поле царил хаос. Но среди этого хаоса, в глазах Тома и Лилит, горел огонь соперничества, который обещал сделать этот Хэллоуин незабываемым.

На поле для квиддича царил ад. Бладжеры, словно разъяренные жуки, метались по воздуху, направляемые загонщиками Слизерина и Гриффиндора, каждый из которых стремился вывести из игры противника. Квоффл, сверкающий в лунном свете, был объектом неустанной погони, его точные траектории менялись с калейдоскопической скоростью. Но все внимание, казалось, было приковано к двум фигурам, несущимся в вихре адреналина и соперничества — Тому Реддлу и Лилит.

— Посмотрите на них! — взревел профессор Бинс, его голос, обычно монотонный, теперь звучал с нотками азарта, — Они словно два хищника, сражающихся за добычу! Никто не ожидал такого от Тома Реддла!

Рядом с ним сидела професор Спраут.

— Это не просто игра, — прошептала она, — Это битва воль. Том всегда был амбициозен, но в Лилит есть что-то… необъяснимое. Что-то, что пугает и завораживает одновременно.

Том, в своей привычной манере, сосредоточился на абсолютной эффективности. Его движения были отточены до совершенства, каждое уклонение от бладжера — расчетливым, каждый бросок квоффла — точным. Он забил уже три гола, его лицо было невозмутимым, но в глазах читалось явное стремление к доминированию.

— Видите? — произнес мистер Слизнорт, пожимая плечами. — Том Реддл играет так, как всегда. Холодно, расчетливо. Он знает, как выиграть.

Однако, его слова были прерваны внезапным вихрем. Лилит, словно призрачный смерч, пронеслась мимо Тома, выхватив квоффл прямо из-под его носа. Она сделала резкий, непредсказуемый маневр, заставив Тома потерять равновесие.

— Вот это да! — воскликнул Флимонт Поттер, его глаза горели азартом. — Лилит умеет удивлять! Том явно не ожидал такого!

— Не ожидал, говоришь? — с усмешкой отозвался Прюэт, его голос звучал с оттенком предвкушения. — Том Реддл никогда не упускает из виду своего соперника. Он уже просчитывает следующий ход.

И действительно, Том, быстро придя в себя, ринулся за Лилит. Их метлы столкнулись в воздухе, заставив публику затаить дыхание. Лилит, несмотря на меньшую физическую силу, использовала свою ловкость и непредсказуемость, чтобы увернуться от атаки Тома. Она совершила немыслимый пируэт, который казался граничащим с нарушением всех правил квиддича, и, используя этот момент, метнула квоффл прямо в кольцо Гриффиндора.

— Гол! — раздался крик судьи, и трибуны взорвались аплодисментами.

— Удивительно! — ахнула миссис Спраут. — Просто невероятно!

Долохов, наблюдая за этой схваткой, не мог сдержать восторга.

— Вот это да! — кричал он, перелетая ближе к Лилит. — Ты просто невероятна, девочка! Том, похоже, ты встретил достойную соперницу!

Но Том не обращал на него внимания. Его взгляд был прикован к Лилит, в нем читалась смесь ярости и какого-то странного восхищения. Он знал, что эта игра — нечто большее, чем просто соревнование. Это было испытание. Испытание его силы, его решимости, его способности контролировать все и вся.

— Ты играешь грязно, Лилит, — процедил он, его голос был холоден, как лед.

— Я играю так, как умею, — спокойно ответила Лилит, ее глаза вновь сверкнули красным. — А ты играешь так, как можешь.

На поле развернулась настоящая битва. Бладжеры метались с удвоенной силой, охотники сражались за каждый сантиметр поля, а ловцы, словно тени, пытались выследить неуловимый снитч. Но в центре всего этого хаоса, Том и Лилит продолжали свою собственную игру, игру, в которой ставки были гораздо выше, чем просто победа в матче. Это была игра за превосходство, игра, которая обещала стать легендой Хогвартса.

Игра накалялась. Слизерин и Гриффиндор шли ноздря в ноздрю, каждый гол вызывал бурю эмоций на трибунах. Но среди этого хаоса, Том Реддл, словно ведомый неведомой силой, внезапно принял решение. Он подлетел к Лилит, его взгляд был полон решимости и чего-то еще, чего-то более глубокого, чем просто спортивный азарт.

— Лилит, — произнес он, его голос звучал низко и властно, — Давай сыграем по-другому. Пари.

Лилит, удивленная его внезапным предложением, лишь подняла бровь.

— Пари? — переспросила она, ее голос был спокоен, но в нем чувствовалась настороженность.

— Да. Кто из нас забьет больше голов до того, как наш ловец поймает снитч, тот и выиграл. — Том сделал паузу, его глаза сверкнули. — А если я выиграю… ты станешь полностью моей. Только моей.

Воздух вокруг них, казалось, застыл. Слова Тома прозвучали как приговор, как обещание, как угроза. Лилит почувствовала, как ее сердце забилось чаще, а в глазах вновь зажегся красный отблеск. Она знала, на что идет. Знала, что это может означать. Но что-то в глазах Тома, какая-то необузданная страсть, заставила ее принять вызов.

— Согласна, — ответила она, ее голос звучал твердо, но с едва уловимой дрожью.

С этого момента игра преобразилась. Каждый гол, забитый ими, становился еще одним шагом на пути к неизвестности. Они двигались с невероятной скоростью, их маневры становились все более рискованными. Счет был равным: 5-5, 6-6, 7-7. Каждый гол вызывал бурные овации на трибунах, но для них самих это было лишь частью игры, где ставки были невероятно высоки.

Игра достигла своего апогея. Напряжение витало в воздухе, гул трибун сливался с шумом ветра и лязгом столкновений. Счет был равным: 8-8. Каждый гол, забитый Томом или Лилит, казался шагом в неизвестность, приближая их к моменту истины. Они носились по полю, словно два огня, их метлы скрещивались в смертельном танце, а взгляды встречались, полные вызова и скрытого желания.

Внезапно, взгляд Тома упал на мелькание золотой точки — снитча. Он увидел его раньше Лилит, раньше любого другого игрока. Сердце бешено забилось в груди, не от азарта игры, а от предвкушения той победы, которая уже маячила на горизонте. Но прежде чем броситься в погоню, он сделал нечто неожиданное.

Видя, что Лилит находится в выгодной позиции для атаки, Том, не раздумывая, послал квоффл в сторону ее противника — молодого гриффиндорского ловца. Маневр был настолько стремительным и непредсказуемым, что никто не успел среагировать. Квоффл, пролетев прямо перед носом ловца Гриффиндора, оказался у кольца Слизерина.

— Гол! — раздался свисток судьи, заглушая на мгновение гул трибун.

8-9. Том вышел вперед.

И в этот момент юный Джуниус, наконец, заметил мелькание снитча. Он ринулся за ним, и вся игра, казалось, остановилась. Том и Лилит, забыв обо всем, пристально следили за ним, их глаза были прикованы к крошечной золотой точке.

Внезапно, Джуниус сделал резкий маневр, и снитч оказался в его руках. Игра была окончена. Слизерин выиграл.

Но в тот же миг, когда последние отголоски свистка затихли, Том, словно следуя невидимому импульсу, рванулся вперед. Он не смотрел на табло, не обращал внимания на ликование своей команды. Его взгляд был прикован к Лилит, которая, казалось, замерла на мгновение, ошеломленная его действиями.

Он достиг ее прежде, чем она успела среагировать. Нежно, но настойчиво, он притянул ее к себе. Их метлы соприкоснулись, а затем, словно подчиняясь неведомой силе, плавно опустились на траву поля. Трибуны, на секунду затихшие в недоумении, вновь взорвались, но теперь это было не просто ликование, а смесь шока, любопытства и восхищения.

Том посмотрел в глаза Лилит, в которых еще тлел красный отблеск. Он видел в них замешательство, страх, но и что-то еще — некое подобие принятия. И в этот момент, когда закат окутывал их, словно создавая их собственный, интимный мир, он наклонился и поцеловал ее.

Это был не резкий, властный поцелуй завоевателя, а скорее, нежный, но уверенный жест. Том не стремился показать свое превосходство именно сейчас, он хотел продемонстрировать нечто большее — свое желание. Его губы коснулись ее, и Лилит, словно во сне, закрыла глаза.

— Ты моя, — прошептал он, его голос звучал мягко, но в нем читалось обещание. — Теперь ты только моя.

На трибунах воцарилось молчание. Мистер Слизнорт, Прюэт и Флимонт — все замерли, наблюдая за этой сценой. Они видели не просто игру, а зарождение чего-то нового, чего-то, что могло изменить не только их судьбы, но и ход истории.

— Вот это поворот, — произнес мистер Слизнорт , поднимая брови. — Никогда бы не подумал, что Том Реддл способен на такое.

— Он всегда стремился к контролю, — проговорил Прюэт, его голос звучал задумчиво. — Но в этом поцелуе я увидел нечто большее, чем просто желание власти. Я увидела… притяжение.

Дамболдор, наблюдая за парой, лишь покачал головой.

— Они слишком молоды, чтобы понимать, куда это их заведет, — произнес он, — но одно я знаю точно: это будет непросто.

Том, не обращая внимания на реакции окружающих, продолжал держать Лилит в своих объятиях. Он чувствовал, как ее тело расслабляется, как она постепенно принимает его. И в этот момент, среди тишины, нарушаемой лишь шепотом ветра, он понял, что эта игра была не только игрой за квиддич. Это была игра за сердце, за душу, за будущее. И он выиграл.

Но внезапно Лилит отстранилась от Тома и не говоря больше не слова ушла в сторону замка.

_____________

Дорогие читатели, я написала наконец-то 9 главу!!! Надеюсь вам понравиться. Так же прошу вас отставляйье комментарии мне важна ваша поддержка!! Приятного время провождения!

Лилит, закутанная лишь в одно влажное, темное полотенце, вышла из ванной комнаты. Пар еще висел в воздухе, окутывая ее и напоминая о недавнем споре с Томом. Этот спор, как предательский укус змеи, впился ей в душу, оставив неприятный осадок.

— Наследник Слизерина, — проворчала она, чувствуя, как в ней поднимается привычная волна раздражения. — Такой же скользкий и изворотливый, как и змеи.

С этими словами она решительно сбросила полотенце, обнажая свое тело, и тут же начала облачаться в белье. В этот момент, словно по сценарию, в дверь настойчиво постучали.

— Кто там? — крикнула она, ее голос прозвучал резко, выдавая внутреннее напряжение.

— Том, — послышался ответ. Спокойный, ровный, как всегда.

Лилит фыркнула, но, не отрывая взгляда от двери, махнула рукой. Черная, почти осязаемая дымка тут же окутала ее, скрывая наготу.

— Входи.

Дверь бесшумно отворилась, и Том вошел в комнату. Его взгляд, пронзительный и изучающий, скользнул по Лилит. Черная дымка, плотная и непроницаемая, полностью скрывала ее тело, но Том, казалось, видел больше, чем было позволено.

— И куда же ты собралась, моя дорогая? — спросил он, его голос звучал ровно, но в нем чувствовалась скрытая сталь. Он подошел к креслу, которое, казалось, было создано для него, и без приглашения опустился в него, не сводя глаз с Лилит.

— В поместье Розье, в Германии, — ответила она, слегка кивнув в сторону стола, где лежал черный конверт. — У них там бал по случаю Самайна. Если брать точнее — Хэллоуина. Меня пригласили.

Том лишь кивнул, не выказывая ни удивления, ни интереса. Тем временем, из ванной комнаты, словно черная тень, выползла ее змея-компаньон и грациозно направилась к Тому, словно приветствуя его.

Лилит, демонстративно игнорируя пристальный взгляд Тома, начала облачаться в свое платье. Оно было зелёным, с черным корсетом, с глубоким декольте, которое подчеркивало ее изящные ключицы, и вышитыми черными змеями на подоле. Надев его, она подошла к зеркалу. Легкое движение руки — и платье заструилось, словно жидкий шелк, идеально ложась по фигуре.

Следующим шагом был макияж. Через мгновение на ее лице не осталось и следа усталости: под глазами исчезли синяки от недосыпа, веки украсили аккуратные черные стрелки, а губы покрыла яркая, вызывающая алая помада. Волосы она разделила на две части: верхняя собралась в элегантный высокий хвост, а нижняя ниспадала мягкими, уложенными локонами.

Затем Лилит открыла свою шкатулку. Из нее она достала тонкую золотую цепочку со змеей, которая идеально легла в ложбинку между грудей. Дополнила образ золотыми серьгами-кольцами, а на безымянный палец правой руки надела массивное золотое кольцо с печаткой родов Перевал и Деницо.

Том наблюдал за ней, не пропуская ни одной детали.

— Что касается нашего спора… — начала Лилит, но Том прервал ее.

— Теперь ты полностью моя, — проговорил он, медленно поднимаясь с кресла и подходя к ней.

Лилит, не дрогнув, развернулась к нему лицом, не сделав ни шага назад. Он провел пальцем по ее щеке, ощущая под ним гладкость кожи. Лилит смотрела на него прямо, не мигая, словно бросая вызов.

— Твое сердце, душа, тело, воля… теперь принадлежат полностью мне, — повторил он, его палец скользнул по ее скуле.

— А не много ли ты хочешь? — спросила она, склонив голову, в ее голосе прозвучала усмешка.

— Нет, — коротко бросил он.

Лилит хмыкнула, ее глаза сверкнули.

— Знаешь, Том, у меня нет ни сердца, ни души. Так что можешь даже не надеяться. Тело? Мне плевать на него. Воля? Мою волю ты не сломаешь. Соответственно, я буду поступать так, как сама того желаю.

С этими словами Лилит резко оттолкнула его руку и прошла мимо, направляясь к своему чемодану.

— Но тем не менее, ты проиграла спор, — бросил он вслед.

— Да, — согласилась она, доставая из чемодана зеленую мантию. — Но тебе принадлежит только мое тело. А все остальное — нет.

Она закрепила мантию, обула черные туфли на высоком каблуке, подошла к столу, взяла конверт.

— Бела остается с тобой, — бросила она, достав из конверта портключ в виде изящной фигурки змеи. Активировав его, она тут же растворилась в воздухе, оставив Тома одного в комнате с ее молчаливой змеей.

* * *

Лилит оказалась перед внушительным входом в старинное поместье, чьи многочисленные окна уже светились мягким, приглушенным светом, словно десятки золотых глаз смотрели в осеннюю ночь. Не успела она ступить на первые ступени, как рядом с ней, материализовавшись буквально из воздуха, возник статный дворецкий.

Это была не Англия, где роль хранителей порядка в поместьях чаще выполняли ворчливые, но крайне полезные домовые эльфы, чьи магические способности позволяли поддерживать дом в идеальной чистоте, готовить изысканные блюда и даже чинить сломанное. Здесь, в магической Германии, традиции были совсем иными. Английский домовой, при всей своей скромности, мог решить множество проблем, тогда как типичный дворецкий, как правило, был лишь символом статуса, следящим за этикетом и подачей блюд. Лилит, привыкшая к более деятельным существам, всегда считала их, при всей их внешней респектабельности, слегка... излишними.

Но Германия, особенно её магическая сторона, была совершенно другой страной. Здесь всё было пропитано особой, древней магией и строгим порядком, не таким, как в Туманном Альбионе.

— Приветствую вас, мисс... — Дворецкий склонился в глубоком поклоне, его безупречная осанка ничуть не пошатнулась. Пауза в его речи была недвусмысленным намеком на то, что имя гостьи ему пока неизвестно.

— Денницо-Перевел, — плавно, с легкой снисходительностью произнесла Лилит, услужливо представляясь.

— Приветствую вас, наследница Перевел, — повторил он, кивнув, словно эта информация лишь подтвердила его собственные догадки.

"Наследница Перевел" — эти слова имели особое значение. По линии Перевелов Лилит действительно оставалась единственным прямым потомком, чьё родовое древо, казалось, было выкорчевано с корнем. А вот в роду Денницо всё было куда сложнее и запутаннее, окутанное завесой старых тайн и интриг, которые Лилит не спешила раскрывать даже себе.

— Прошу вас, пройдёмте за мной, — сдержанно произнёс мужчина и повёл её вглубь поместья.

Сам он был образцовым представителем своего вида — вампиром. Невероятно бледная кожа, словно вылепленная из лунного света, и глаза необычного шафранового или янтарного оттенка, горящие скрытым огнем, резко контрастировали с его строгим черным костюмом дворецкого. В магической Германии к вампирам относились иначе, чем в других странах: их глубокая преданность, дисциплина и вечность, которую они могли посвятить служению, делали их идеальными кандидатами на роль управляющих поместьями в чистокровных магических семьях. Они были не просто слугами, а частью фамильной легенды, хранителями тайн и верными стражами.

Они вошли в само поместье, и Лилит сразу ощутила особую, немного жутковатую, но при этом торжественную атмосферу. Весь дом был искусно украшен в стиле, напоминающем о Хэллоуине, но с немецкой готической изысканностью. Вдоль стен извивались призрачные, подсвеченные изнутри, паутины из тончайшего шелка, свисали гирлянды из мерцающих черепов и скелетов, выполненных из темного серебра и черного агата. В углах, словно притаившиеся стражи, стояли ожившие тыквы, из которых вместо смеющихся лиц вырезаны были хитрые, лукавые гримасы, а их свечение пульсировало в такт невидимым ритмам. На резных столах стояли хрустальные вазы с темно-красными, почти черными розами, между лепестками которых мерцали крошечные, едва заметные огоньки, имитирующие глаза летучих мышей. Каждый элемент декора был пропитан легкой, но ощутимой магией, создавая ощущение погружения в волшебную сказку, где грань между живым и неживым стиралась.

Дворецкий провёл её через анфиладу комнат, и вскоре девушка оказалась в огромном бальном зале, наполненном гулом голосов и шумом движений. Сотни гостей в маскарадных костюмах и вечерних нарядах кружились в танце, беседовали у мраморных колонн, наполняли бокалы из фонтанов, источающих глинтвейн и другие магические напитки. Зал был окутан запахами редких специй, чего-то сладкого, возможно, бергамота, и лёгким, едва уловимым ароматом потустороннего.

Лилит оглядела толпу, ища глазами тех, с кем ей предстояло встретиться сегодня. Ей не составило труда обнаружить их — небольшую группу последователей Гриндевальда, чьи взгляды, полные фанатичной преданности и скрытой силы, выделялись даже в этом пёстром сборище. Они тоже её заметили. Лилит прекрасно знала, что Геллерт Гриндевальд издал строгий приказ своим людям ни в коем случае её не трогать. Причина была проста: их предыдущая встреча, произошедшая в тот момент, когда Лилит была, мягко говоря, не в лучшем расположении духа и абсолютно не контролировала свою истинную силу, оставила глубокий след. Никто из выживших последователей Гриндевальда не хотел повторять того опыта.

Среди гостей она также увидела хозяйку этого торжества — Винду Розье. Опасная, властная женщина, с которой даже Лилит не горела желанием связываться без острой необходимости. Её острый взгляд, казалось, пронзал насквозь.

Винде не потребовалось много времени, чтобы заметить Лилит, и она тут же направилась к ней, её элегантное платье шуршало по паркету.

Лилит, с досадой осознав, что совсем не позаботилась о подарке, закатила глаза. Ей не хотелось нарушать протокол. Небрежным движением она засунула руку в карман своего платья и прошептала короткое заклинание на древней латыни. В тот же миг в её руке, словно из ниоткуда, возникла изящная черная коробочка. Внутри неё, сияя мягким, неземным светом, лежало восхитительное колье: тончайшая золотая цепочка, инкрустированная алыми рубинами, которые были искусно огранены в форме миниатюрных роз. Каждая роза казалась живой, будто только что сорванной, и от них исходило едва уловимое тепло.

— Приветствую вас, наследница Перевел, — произнесла Винда, исполняя глубокий, почтительно-отстраненный реверанс.

Лилит, едва заметно, презрительно улыбнулась, убедившись, что хозяйка этого не видит.

— Я вас приветствую, миссис Розье, — ответила она, делая в ответ точно такой же безупречный реверанс. — Хочу выразить вам искреннюю благодарность за приглашение на этот чудесный праздник. У вас, как всегда, всё получилось великолепно, — она одарила Винду милой, но холодной улыбкой. — И в знак признательности позвольте преподнести вам этот скромный дар.

С этими словами Лилит достала из кармана элегантную черную коробочку и протянула её Винде.

Винда взяла коробочку и открыла. Её глаза, мгновенно уловив тонкие нотки мощной магии, расширились от едва сдерживаемого удивления. Она прекрасно разбиралась в магических артефактах и сразу поняла, что это колье Лилит создала сама, здесь и сейчас.

— Благодарю вас, Лилит, оно чудесно, — произнесла Винда, на её губах играла вежливая улыбка, но в глазах мелькнуло отчетливое презрение. Она терпеть не могла эту выскочку. Винде было неприятно вспоминать тот день, когда Геллерт пришел к ней после встречи с Лилит и, с несвойственной ему серьезностью, отдал приказ: "Её не трогать". По его словам, Лилит была "невероятно сильна, сильнее него самого в несколько раз". Но Винда, сколько ни присматривалась к этой девчонке, не видела в ней ничего, кроме скучающего взгляда, которым Лилит сейчас небрежно обводила бальный зал.

Обменявшись ещё несколькими формальными фразами, Винда попрощалась с Лилит и направилась в сторону других гостей, оставляя наследницу одну.

Лилит взяла бокал терпкого красного вина со стола, отступила к стене, чтобы остаться незамеченной, и принялась внимательно наблюдать за всеми. На этом празднике собрались не только убежденные последователи Гриндевальда, но и те, кого он активно пытался переманить на свою сторону. Лилит прекрасно знала: если кто-то из них осмелится отказаться, живым отсюда он не уйдёт. Но её это не касалось. Она-то в любом случае покинет это место по собственному желанию.

В этот момент парадные двери зала вновь распахнулись, и в помещение вошёл Эван Розье — племянник Винды, а за ним, словно тень, следовал Том Реддл.

Лилит в изумлении изогнула бровь. Присутствие Эвана было объяснимо, но что здесь забыл Том?

Девушка недовольно закатила глаза к потолку.

Сейчас она отчётливо чувствовала тот осколок своего сердца, что покоился в палочке Тома. Раздражённо цокнув языком, Лилит про себя выругалась. Если бы не этот назойливый осколок, мешающий сосредоточиться, она, возможно, смогла бы уловить присутствие других своих частиц. Но осколок, находящийся столь близко к Тому, полностью заглушал все остальные ощущения.

Конечно, вот перефразированный и исправленный текст:

Она осталась стоять у стены, внимательно наблюдая за ними. Вскоре к ним подошла Винда и тоже поприветствовала их, но поклона не сделала. Такое поведение объяснялось не высоким положением тех двоих. Ведь Лилит среди всех этих магов занимала самое высшее положение, обладая статусом наследницы древних магического рода Перевел и являясь потомком рода Деницо.

Она заметила, как Винда Розье, обернувшись, сделала едва уловимый, но однозначный жест в сторону Лилит, привлекая внимание только что вошедших Эвана Розье и Тома Реддла. Судя по всему, они задали вопрос о её присутствии на этом вечере, и Винда, несомненно, ответила утвердительно.

Лилит потребовалась вся её немалая выдержка и воля, чтобы не проклясть этих двоих прямо посреди бального зала, когда они, распрощавшись с хозяйкой, целенаправленно двинулись в её сторону. Каждый их шаг отзывался раздражением в груди Лилит.

Когда они наконец подошли достаточно близко, Лилит, слегка склонившись и сузив глаза, прошипела, не хуже змеи, её голос едва слышен над общим гулом:

— Что вы оба здесь забыли? — Она выгнула бровь, вопросительно и крайне недовольно глядя то на одного, то на другого.

— Пришли на праздник, — невозмутимо, словно ничего необычного не происходило, ответил Том, его взгляд был как всегда непроницаемым.

Лилит испепелила его гневным взглядом, от которого, казалось, воздух вокруг неё начал слегка потрескивать. Эван же, в отличие от Тома, был более чувствителен к магии. Он физически ощущал исходящее от Лилит напряжение и её едва сдерживаемый гнев. Благоразумно решив не вмешиваться, он сделал вид, что их разговор его не касается, и принялся с преувеличенным интересом рассматривать фрески на потолке бального зала, стараясь держаться чуть в стороне.

Лилит уже открыла рот, чтобы высказать Тому всё, что она думала о его присутствии здесь, о его наглости и, возможно, о его связи с Геллертом, как массивные дубовые двери зала распахнулись снова, и в помещение величественным шагом вошёл Геллерт Гриндевальд.

Его появление мгновенно изменило атмосферу. Шум и гомон стихли, сменившись почтительной тишиной. Лилит тут же метнула предупреждающий взгляд на Тома, который, казалось, был слишком увлечён происходящим, чтобы заметить её.

Стоило Гриндевальду появиться, как все без исключения гости склонились: женщины и девушки исполнили глубокие, почтительные реверансы, а мужчины сделали низкий поклон и замерли в этом положении, ожидая, пока лидер разрешит им выпрямиться.

Лилит незаметно, но ощутимо, толкнула Тома локтем в бок, намекая на необходимость соблюдения этикета. Том с видимым отвращением, скривившись, всё же сделал нехотя поклон и застыл. Эван, будучи человеком более прагматичным и привыкшим к иерархии, среагировал мгновенно и безупречно.

Сама же Лилит, как ни в чём не бывало, лишь допила остатки красного вина в своём бокале, затем, с едва слышным звяканьем стекла, поставила его на широкий подоконник. Этот звук, незначительный для других, привлёк внимание Геллерта. Он повернул голову, его ледяные голубые глаза скользнули по залу и остановились на ней. Лилит, словно не замечая застывшей в поклонах толпы, очаровательно улыбнулась и неспешно, но уверенно направилась прямо к нему.

— Лилит, какая неожиданная встреча, — Геллерт улыбнулся, и в его улыбке было столько же власти, сколько и нескрываемого удовольствия. Он мягко взял её руку и легко поцеловал тыльную сторону ладони.

— Действительно, Геллерт, это весьма... неожиданная встреча, — обворожительно ответила Лилит, её взгляд был игривым, но за ним таился острый ум.

Тем временем весь зал продолжал стоять в застывшей позе. Лилит была готова поклясться, что её уже ненавидела добрая половина присутствующих за то, что она намеренно тянула время, отвлекая внимание Гриндевальда и не давая ему освободить их от утомительной позы. Она же, в глубине души, довольно усмехнулась. Именно этого она и добивалась, чтобы некоторые из этих заносчивых гостей подольше простояли в унизительном поклоне.

— И что же тебя сюда привело? — спросил Геллерт, всё ещё держа её за руку, его глаза сканировали её лицо.

— Ну как же что? — Лилит непонимающе изогнула бровь, наигранно удивляясь. — Мне пришло приглашение, вот я и прибыла сюда. Разве нет?

— Что-то я не припоминаю, чтобы ты раньше присутствовала на подобных празднествах, хотя приглашения тебе всегда отправляли, — весело, с лукавым прищуром ответил Геллерт, очевидно наслаждаясь её присутствием.

— Ну, раньше у меня просто не было свободного времени, — Лилит развела руками в сторону, словно это объясняло всё, хотя её тон явно намекал, что истинные причины были куда глубже, и она не собиралась их озвучивать.

— Да, верю, — Геллерт усмехнулся, его взгляд скользнул по ней с лёгкой иронией. — Зато время для того, чтобы испортить мои планы, ты всегда находила.

— Ничего я не портила твои планы, — Лилит нахмурилась, в её голосе прозвучало едва заметное раздражение. — Я просто... убегала от Ковена.

— Кстати говоря о нём, — Геллерт задумчиво прищурился, отпустив её руку. — Мне стало известно, что у них появился какой-то демон в подчинении. Довольно сильный, надо сказать.

— Скорее, демон их подчинил, а не они его, — поправила Лилит, её губы изогнулись в тонкой усмешке. — Если бы они были способны подчинить себе существо такой силы, они не были бы такими жалкими.

Геллерт раскатисто расхохотался, и этот смех эхом пронёсся по залу, заставив вздрогнуть некоторые застывшие фигуры.

Уже в дальнем углу послышалось сдержанное, но нетерпеливое покашливание. Геллерт наконец-то повернул голову, его глаза, словно лезвия, скользнули по залу, и только после этого он, с добродушным видом, наконец, обратил внимание на остальных.

— Ох, где же мои манеры и моя память? — весело произнёс Геллерт, в его голосе прозвучали нотки, отдалённо напоминающие как Тому, так и Лилит интонации Дамблдора, что вызвало у обоих внутреннее содрогание. — Поднимайтесь, друзья мои, не стойте же так!

Лилит с едва скрываемым сожалением смотрела на людей, которые с облегчением выпрямились, растирая затекшие спины и ноги. Несколько гневных взглядов метнулись в её сторону, но она лишь равнодушно пожала плечами.

— Милая Лилит, не окажете ли мне честь... с танцевать с вами? — Геллерт протянул ей руку, его глаза сверкали, словно предвкушая что-то.

Лилит улыбнулась. Улыбка вышла обворожительной, но в мыслях она уже проклинала его всеми известными заклятиями.

— Вы же знаете, что я не танцую, — мягко ответила она, чуть отступив.

— Всегда нужно когда-то начинать, — возразил он с обворожительной улыбкой, словно её отказ был лишь небольшим препятствием на пути к желаемому. Его взгляд задержался на её лице, изучая.

Лилит, в свою очередь, внимательно рассматривала его. Довольно приятное лицо, высокий, широкоплечий мужчина с белоснежными волосами, один глаз ярко-голубой, другой — карий. Глядя на него, ни за что не скажешь, что ему уже под сорок. В нём чувствовалась некая вечная молодость, подкреплённая огромной магической силой.

— Извините, мистер Гриндевальд, — впервые за этот вечер назвав его по фамилии, подчеркивая дистанцию, ответила Лилит, чуть склонив голову. — Я не смогу. Я уже обещала этот танец своему кавалеру.

Она произнесла это с такой обворожительной улыбкой, что даже глазом не моргнула, когда ему соврала. Её ложь была безупречна.

— И кто же это? Если не секрет, конечно, — Геллерт мгновенно изменил выражение лица, его улыбка стала чуть холоднее, он встал ровно напротив Лилит, пристально вглядываясь в её глаза.

— О, это молодой наследник Слизерина, — Лилит оглядела зал, ища Тома. Найдя его взглядом, она одними лишь глазами послала ему недвусмысленный приказ подойти. — Томас Марволо Слизерин.

Как только Том подошёл, Геллерт сразу же сменил своё поведение, его лицо вновь стало чуть мягче, приветливее, но взгляд оставался цепким.

— Геллерт Гриндевальд, — произнёс мужчина, протягивая руку Тому.

Естественно, Том не слышал, как Лилит только что представила его, но стоило ему взглянуть на неё, на её хитрый блеск в глазах, как он мгновенно понял, в каком именно качестве она его представила.

— Томас Марволо Слизерин, — Том без колебаний пожал руку Геллерта, его собственное рукопожатие было твёрдым и уверенным.

— Так это вы кавалер нашей обожаемой Лилит? — Геллерт внимательно наблюдал за реакцией парня, пытаясь уловить хоть малейшую фальшь или замешательство.

Том даже бровью не повёл, его лицо оставалось совершенно невозмутимым.

— Да, — коротко ответил он, его голос был ровным.

Геллерт одобрительно кивнул, и на его губах вновь появилась лёгкая усмешка.

— Ладно, молодёжь, развлекайтесь, — добродушно произнёс он, затем наклонился чуть ближе к Лилит, и тихо, так, чтобы остальные не услышали, добавил: — *...пока можете*.

Лилит услышала. Каждое слово пронзило её, как тонкое лезвие. Как только Геллерт повернулся и двинулся к другим гостям, Лилит схватила Тома за руку, её пальцы сжались на его предплечье сильнее, чем он ожидал, и потянула его прочь, целенаправленно направляясь к выходу на улицу. Ей нужно было выбраться из этого места, и как можно скорее.

______

Да да я знаю что пропала на некоторое время.. меня саму это жутко бесит но тем не менее надеюсь вам эта глава погравиться ) и я жду ваших отзывов и реакций на нее!!!

Этот мир — переплетение древних магических сил и скрытых интриг. Леса здесь дышат магией, а тени хранят тайны веков. Магическая сила ощущается почти осязаемо, пронизывая каждый уголок. Бал, устроенный Гриндевальдом, — это не просто светское мероприятие, а зловещий сбор его сторонников, где верность измеряется силой, а непокорность карается беспощадно. В воздухе витает напряжение, смешанное с ароматами редких цветов и опаской.

--

Лилит, вела Тома к балкону. За ним расстилался густой, таинственный лес, чьи деревья стояли словно древние стражи, а их кроны скрывали неведомые тайны. Едва они ступили на прохладный камень, как Лилит резко прижала его к стене, ее глаза сверкнули решимостью, а в голосе зазвучали стальные нотки.

— Какого дьявола ты здесь забыл? — прошипела она, ее дыхание опаляло его лицо. — Ты хоть понимаешь, где находишься?

В его присутствии Лилит ощущала странное смятение, водоворот чувств, которые она давно похоронила. Сердечный осколок, заключенный в его палочке, казалось, пробуждал в ней отклик, который не должен был существовать. Том, не подозревавший о его присутствии, был для нее лишь угрозой, странной и притягательной одновременно.

— О чем ты, Лилит? — Том усмехнулся, его голос звучал нарочито невинно, но в глазах плясали озорные искорки. Он наслаждался ее смятением, зная, что его присутствие действует на нее как магнит, от которого она пытается ускользнуть.

— Не пытайся меня обмануть, Марволо! — ее голос дрогнул от едва сдерживаемой ярости. Она знала, что он знает, о чем она говорит. Его игру в незнание она презирала. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

Том лишь пожал плечами, но его тело дрогнуло, когда она произнесла его истинное имя — Марволо. Этот отзвук прошлого, этот трепет в ее голосе, был для него одновременно мучителен и сладостен.

— Так и что с того, что я здесь? — спросил он, его взгляд скользил по ее лицу, пытаясь уловить каждое изменение в ее настроении.

Лилит резко отвернулась, сжав кулак так, что костяшки пальцев побелели. Воздух вокруг нее, казалось, заискрился от напряжения. Она подошла к перилам балкона, опираясь на них, и устремила задумчивый взгляд в глубину леса, где тени сгущались, обещая опасность.

— Ты пришел на бал, где правит Гриндевальд, — она заговорила тихо, но каждое слово было полно веса. — На бал, который является ловушкой. И если он узнает, кто ты на самом деле, он разорвет тебя на части.

Лилит резко обернулась, ее глаза горели гневом и отчаянием. Она подняла руку, чтобы остановить его, если он попытается возразить.

— Ты не представляешь, какую силу он накопил, — продолжила она, ее голос стал более уверенным, словно она говорила самой себе, чтобы убедиться в своих словах. — Ты силен, Том, я признаю это. Но твой опыт ничтожен по сравнению с его. За его спиной тысячи преданных последователей, готовых на все. Этот бал — лишь способ привлечь больше таких же, и те, кто откажется, не увидят рассвета.

Том нахмурился, его взгляд стал серьезным. Слова Лилит о силе Гриндевальда звучали убедительно, заставляя его задуматься.

— Ты хочешь, чтобы я просто ушел? — спросил он, в его голосе звучала нотка вызова.

— Я хочу, чтобы ты выжил, — ответила она, и в ее глазах на мгновение мелькнула тоска. — Тебе предстоит станцевать со мной. Это мой долг. И если это единственный способ убедиться, что ты не навлечешь на себя его гнев раньше времени...

Она не договорила, но Том понял. Его присутствие здесь, на этом балу, могло быть для нее риском, но и возможностью. Возможностью, которую она, казалось, готова была использовать.

— Идем, — произнесла Лилит, ее голос стал тверже. — У тебя есть танец, который нужно исполнить.

Том задумчиво кивнул, его взгляд оставался прикованным к ее лицу, пытаясь разгадать ее истинные мотивы, скрытые за маской холодной решимости.

_____

Сделав шаг из сумрака балкона в ослепительное великолепие зала, Лилит почувствовала, как напряжение, сковавшее ее, немного ослабло, уступив место холодной решимости. Том последовал за ней, его присутствие по-прежнему ощущалось как невидимый ток, пробуждающий в ней те чувства, которые она так долго не испытывала. Зал был огромен, словно своды древнего собора, освещенный тысячами мерцающих свечей, чей огонь отражался в хрустальных люстрах, рассыпаясь каскадами радужных искр. Воздух был плотным от ароматов редких цветов, дорогих духов и едва уловимой нотки озона — предвестника грядущей магической бури.

Музыка, что лилась из глубины зала, была прекрасна и меланхолична, словно плач арфы, утонувшей в море бархатных нот. Страх, смешанный с вызовом, переполнял Лилит. Она была здесь, на территории Гриндевальда, с тем, кого он, несомненно, искал. Но она также была здесь, чтобы защитить себя, и, возможно, Тома, настолько, насколько это было возможно.

— Готова? — прошептал Том, его голос был тихим, но проникающим сквозь музыкальный поток.

Лилит лишь кивнула, ее лицо оставалось непроницаемым. Когда они ступили на сверкающий паркет, сотни глаз тут же устремились на них. В них читалось любопытство, восхищение и, у некоторых, скрытая угроза. Гриндевальд, восседавший на возвышении, освещенный лишь одним столбом лунного света, казался не столько человеком, сколько воплощением темной силы. Его взгляд, пронзительный и холодный, скользнул по Лилит, задержался на ней, и в его глазах мелькнуло нечто, похожее на признание, смешанное с легким опасением. Он знал, насколько сильна Лилит, и ее появление здесь, да еще в сопровождении Тома, было не просто нежелательным — оно было тревожным.

Музыка усилилась, преображаясь в завораживающий вальс, и Лилит, подчиняясь мелодии, положила ладонь на плечо Тома. Его рука обхватила ее талию, крепко, но нежно, и они начали кружиться. Вальс стал их диалогом без слов. Лилит двигалась с грацией хищницы, каждый ее шаг был отточен, каждое движение — гипнотизирующее. Том, казалось, с легкостью подстраивался под нее, следуя за каждым ее поворотом, и в их танце ощущалась странная синергия, мощь, которая могла бы перевернуть этот мир, если бы была направлена в единое русло. С каждым оборотом, с каждым переплетением их рук, они словно создавали вокруг себя защитный кокон, невидимый для посторонних глаз, но ощутимый для них самих. Лилит чувствовала, как его магическая энергия переплетается с ее собственной, создавая что-то новое, нечто, что могло бы стать их общей силой.

В какой-то момент их взгляды встретились. В глазах Тома она увидела отражение танцующих огней, а в его едва заметной улыбке — признание их общей уязвимости и невысказанной связи. Она чувствовала, как его сила, скрытая под маской небрежности, вибрирует в унисон с ее собственной, создавая опасный, но притягательный симбиоз.

Когда музыка стихла, они замерли, словно два изящных изваяния, в центре зала. Аплодисменты были оглушительными, но для Лилит они звучали как отдаленный шум. Все ее внимание было приковано к Гриндевальду.

Он поднялся со своего трона, и зал затих. Его голос, низкий и бархатистый, наполнил пространство, но в нем чувствовалась скрытая угроза, подобная шелесту змеиной кожи.

— Мои дорогие гости, — проговорил он, его глаза сверкали в полумраке. — Мы собрались здесь не только для того, чтобы разделить этот прекрасный вечер. Мы собрались, чтобы увидеть будущее. Будущее, где сила будет господствовать, а слабость — исчезнет.

Он сделал паузу, обводя зал пристальным взглядом. Тысячи глаз были прикованы к нему, жадно впитывая каждое слово.

— В мире, который мы знаем, правит хаос, — продолжил он. — Слабые души трепещут перед лицом перемен, цепляясь за старые порядки. Но настало время изменить это. Время пробудить истинную силу, которая дремлет в каждом из нас.

Затем произошло нечто удивительное. Гриндевальд поднял руки, и воздух вокруг него словно ожил. Искры, словно светлячки, начали материализовываться из ниоткуда, сплетаясь в мерцающий вихрь. Сначала они были едва различимы, но затем становились все ярче, все интенсивнее, формируя образы. Образы великих побед, могущественных заклинаний, разрушенных армий. На стенах зала начали появляться картины, словно сотканные из света и магии: древние битвы, где могучие маги сокрушали врагов, образы власти и величия.

— Я вижу мир, где порядок установлен силой, — гремел его голос. — Мир, где те, кто способен владеть магией, правят безраздельно. Мир, где слабость уничтожена, а истинная сила восторжествует.

Гриндевальд направил свою энергию вперед, и перед ним возникла огромная, пульсирующая сфера света. Внутри нее мелькали образы: величие, власть, подчинение.

— Я предлагаю вам выбор, — провозгласил он. — Присоединиться ко мне и стать частью новой эры. Или остаться в тени, как и всегда. Я ищу тех, кто готов отринуть страх, кто готов принять свою истинную сущность. Тех, кто готов служить силе, которая изменит этот мир навсегда.

Сфера света разделилась на тысячи мелких частиц, которые медленно опускались на пол, подобно волшебному снегу. Каждая частица, казалось, излучала невидимую энергию, искушая, предлагая силу. Лилит чувствовала, как эта энергия проникает в зал, заставляя сердца биться чаще, а умы — трепетать. Даже она, сильная и стойкая, ощущала легкое покалывание, предвещающее искушение. Она посмотрела на Тома. В его глазах не было той жажды власти, что читалась у других. Была лишь глубокая задумчивость, словно он видел нечто иное, скрытое за этим завораживающим представлением.

Гриндевальд, словно чувствуя на себе пронзительные взгляды, криво усмехнулся, и в уголках его глаз затаились хищные искорки.

—Даже те, кто считает себя сильным, — произнес он, и его голос, обволакивающий и одновременно ледяной, прозвучал адресованным скорее Лилит, чем остальным, — могут обнаружить, что им еще есть чему поучиться. Ибо истинная сила — это не только защита, но и абсолютное господство.

С этими словами он вновь поднял свои длинные, нервные пальцы, и одна из пульсирующих световых сфер, сияющая особенно ослепительно, медленно направилась к ним. Сфера словно предлагала выбор, перед которым невозможно было отступить, выбор, который мог навсегда перевернуть их судьбы.

Лилит осталась стоять неподвижно, её взгляд был устремлен куда-то вдаль, словно она не замечала никого вокруг, кроме самой себя. Когда светящаяся сфера приблизилась к ней вплотную, настолько близко, что можно было почувствовать её жар, она медленно подняла руку. Пальцы сомкнулись в кулак, и из её уст полились древние, мертвые слова, словно сама история древних времен ожила в её голосе: «Vexare umbra, evanescere lucem!» (в переводе с латыни: "Беспокой тень, испарись свет!"). Расжав руку, она наблюдала, как сфера, достигнув пика своего сияния, лопнула с беззвучным хлопком, оставляя после себя лишь легкое мерцание. В тот же миг её глаза на мгновение налились непроглядной тьмой, словно в них отразился сам хаос.

Гриндевальд снова усмехнулся, на этот раз более открыто, с оттенком превосходства.

—Что и следовало ожидать от последней из родов Деницо и Певерелл, — с насмешкой произнес Гелерт, а его голос зазвучал с едкой иронией. — А что скажет твой друг на этот счёт?

С этими словами он хитро прищурился и запустил в Тома новую сферу, ту, что пульсировала мягким, но настойчивым светом. Лилит даже бровь не повела, когда сфера пронеслась мимо неё, словно это был лишь легкий ветерок.

Том же, в свою очередь, зашипел, издав низкий, змеиный звук на парсентанге, словно пробуждая древнюю силу: «Serpens tenebris, scutum obscurum!» (в переводе с латыни: "Змея тьмы, щит мрака!"). Вокруг него мгновенно возник плотный, непроницаемый щит, сплетенный из клубящейся тьмы. Через мгновение сфера, направленная в него, столкнулась с этим щитом и была поглощена им без следа, будто растворилась в ночной мгле.

Геллерт разразился смехом, напоминающим детский смех, которому досталась новая, невероятно интересная игрушка.

—Ох, молодые люди! — пропел он, и в его голосе звучало явное веселье, прежде чем он начал неторопливо идти в их сторону. — Как вы смотрите на то, чтобы пополнить ряды моих последователей?

Он остановился напротив Лилит, его взгляд был пристальным и оценивающим.

Девушка склонила голову набок, её взгляд, не моргая, встретил взгляд Гелерта. На её губах появилась едва заметная, едва ли не мыльная улыбка.

—Милый Гелерт, ты же знаешь ответ, — прошептала она, и её голос звучал как шелест осенних листьев.

Гриндевальд лишь доброжелательно улыбнулся в ответ, но Лилит знала — за этой кажущейся доброжелательностью скрывалось что-то зловещее, что-то, что не предвещало ничего хорошего.

—Может быть, тебе, Лилит, я сделать ничего и не смогу, — его улыбка стала шире, обнажая острые зубы, — но вот твоих друзей изрядно покалечить я в силах.

—Каких друзей? — Лилит непонимающе развела руками, и в её глазах мелькнуло истинное недоумение. — Ты же знаешь, у меня. Нет. Друзей.

Гелерт снова рассмеялся, и одним щелчком пальцев Том и Эван мгновенно были парализованы магией, повиснув в воздухе, словно марионетки на невидимых нитях.

Лилит посмотрела на них с явным равнодушием, которое, впрочем, было лишь маской.

—Ты серьезно? — она рассмеялась, и в её смехе звучало нечто леденящее. — Убьешь племянника Розье? — Её взгляд метнулся к хозяйке, стоявшей неподалеку, чьё лицо мгновенно побледнело. — А что насчёт второго? Если ты не знал, род Слизерин — это побочная ветвь Певереллов. И если тебе искренне интересно навредить ему, ты получишь откат от самой Смерти. Да и я очень сомневаюсь, что этот парень позволит себя так унижать.

И словно по команде, два парня, повисшие в воздухе, с глухим стуком рухнули на пол. Нет, не потому, что Гриндевальд их отпустил, а потому, что Том, вырвавшись из оцепенения, разорвал магию, сковавшую его.

Гелерт удивленно вскинул брови.

—Действительно, удивили меня, — произнес он, и в его голосе звучало новое, более глубокое восхищение. — Но этого не достаточно, чтобы вы трое ушли отсюда живыми. Вас трое, а нас здесь несколько десятков.

Лилит снова рассмеялась, на этот раз её смех звучал уверенно и даже немного высокомерно.

—На твою так называемую армию и одной меня хватит. Только боюсь, если ты захочешь это проверить, то не останется в живых ни один твой солдат. — Гелерт заинтересованно приподнял бровь. — Не забывай, что за все время, что я живу, я изучила множество видов магии. Если начну перечислять, то это затянется. И ты прекрасно знаешь, что меня убить невозможно, — она холоднокровно улыбнулась, и в её глазах отразился древний, непостижимый свет.

Гелерт задумчиво посмотрел на Лилит, а затем, к её удивлению, разразился искренним, громким смехом.

—Как всегда, прекрасна и неповторима, — произнес он, и в этом комплименте звучало не только признание её силы, но и некое глубокое, почти мистическое понимание. — Но слова — это лишь ветер. Сила же — это то, что остается после бури. Ты утверждаешь, что справишься с моими людьми в одиночку? Что ж, я люблю вызовы. Предлагаю пари.

Он сделал шаг вперед, и его глаза, темные и проницательные, впились в её.

—Если я выйду победителем из нашей схватки, ты станешь моей последовательницей. Ты присоединишься ко мне, и твоя неиспользованная мощь послужит моему делу. Но если победа будет за тобой, я отпущу вас троих. И более того, я признаю, что есть силы, которые мне не подвластны.

Лилит внимательно слушала, её лицо оставалось непроницаемым. Она видела блеск азарта в глазах Гриндевальда, и знала, что он не отступит.

—И где же будет проходить это… зрелище? — спросила она, её голос звучал ровно, но в нем таилась скрытая угроза.

—Сад, — ответил Гриндевальд, кивнув в сторону массивных дверей, ведущих наружу. — Там будет достаточно места для нашего танца.

Гриндевальд, направился к дверям, жестом приглашая Лилит следовать за ним.

Лилит, не говоря ни слова, последовала за ним. Том и Эван, с тревогой в глазах, осторожно пошли следом.

Они вышли в сад, который, несмотря на поздний час, был освещен призрачным светом луны, серебрящим листву вековых деревьев. Воздух был наполнен ароматом ночных цветов, но сейчас он казался зловещим, предвещая бурю. С обеих сторон аллеи, ведущей вглубь сада, уже выстроились десятки последователей Гриндевальда, их лица скрыты в тенях, но их присутствие ощущалось как тяжелое, угрожающее облако.

Гриндевальд остановился на небольшой поляне, окруженной густыми кустами роз. Он обернулся к Лилит, и на его лице играла хищная улыбка.

—Что ж, начнем? — он поднял руки, и в пространстве между ними зародились две новые световые сферы, одна — ослепительно белая, другая — испещренная молниями.

Лилит кивнула, и в её глазах мелькнул темный огонек. Она подняла руку, и воздух вокруг неё начал сгущаться, темнеть.

—Umbrae vocantur, infernum aperitur! — прошептала она, и из земли, словно из преисподней, начали подниматься призрачные, полупрозрачные фигуры. Они были бесплотными, но их присутствие несло холод и отчаяние. — Ego sum tenebris! (Я — тьма!)

Гриндевальд рассмеялся, наслаждаясь зрелищем.

—Прекрасно! Но твоя тьма — лишь бледная тень моей!

Он направил белую сферу в Лилит. Она взмахнула рукой, и вокруг неё возник щит, сплетенный из черных, переливающихся чешуек, похожих на змеиную кожу. Щит поглотил сферу, но оттолкнул Лилит на несколько шагов назад.

—Ignis inferni, consumat omnia! — крикнул Гриндевальд, и огненный вихрь, испепеляющий и ненасытный, метнулся к ней.

Лилит не отступила. Она скрестила руки перед собой, и из её ладоней вырвался поток черной энергии, который столкнулся с огнем. Два потока столкнулись в центре поляны, порождая клубы черного дыма и искры, которые, казалось, поглощали свет луны.

—Glacies mortis, constringat animam! — проговорила Лилит, и ледяные кристаллы, черные, как ночь, стали расти вокруг неё, превращаясь в острые копья. Она метнула их в Гриндевальда.

Он легко уклонился, но одно из копий, пролетев мимо, коснулось одного из его последователей, который мгновенно застыл, его лицо исказилось от ужаса.

—Ты жестока, дитя, — сказал Гриндевальд, но в его голосе не было ни капли упрека, лишь интерес. — Но я тоже не стою на месте.

Он поднял руки, и вокруг него образовался вихрь из теней, который начал сжиматься, становясь все плотнее. Из этого вихря начали появляться сгустки тьмы, несущие в себе страх и безумие.

—Fuga lucis, tenebrae regnant! — прокричал Гриндевальд, и эти сгустки тьмы устремились к Лилит, стремясь поглотить её.

Лилит ответила, её голос стал глубже, зловещее.

—Venenum animae, corruptio essentiae! — Она вытянула руку, и из её пальцев вырвалась зеленовато-черная жидкость, которая, попадая на последователей Гриндевальда, вызывала у них агонию, словно их души разъедало изнутри.

Дуэль набирала обороты. Гриндевальд использовал мощные заклятия света и тени, но его сила была направлена на разрушение и подчинение. Лилит же, используя свою темную магию, черпала силу из самой тьмы, из страха, из отчаяния. Она обращалась к силам, которые были древнее самого времени, к тем, что питались жизненной силой.

Гриндевальд, видя, что его атаки не приносят желаемого результата, решил перейти к более прямому столкновению. Он сжал кулак, и воздух вокруг Лилит начал сжиматься, словно её пытались раздавить невидимые тиски.

—Imperium umbrae, conteram te! — прорычал он.

Лилит закашлялась, её лицо побледнело, но она не сдалась. Она подняла голову, и в её глазах зажегся неистовый огонь.

—Exsurge, Mors! Dabo tibi sanguinem! — прокричала она, и из земли, словно из могилы, поднялся гигантский силуэт, сотканный из теней и костей. Он был воплощением самой смерти.

Силуэт взмахнул рукой, и магическое давление, давившее на Лилит, исчезло. Он обрушился на Гриндевальда, и тот был вынужден использовать всю свою мощь, чтобы отразить его атаку.

Битва стала хаотичной. Последователи Гриндевальда, видя, что их лидер вступает в неравный бой, попытались атаковать Лилит, но она, казалось, была везде одновременно. Её темные заклятия, её призрачные создания, её ледяные копья — всё это обрушивалось на них, сея смерть и ужас.

Гриндевальд, уклоняясь от атак Смерти, почувствовал, как силы покидают его. Он знал, что эта девушка — нечто большее, чем он предполагал.

—Ты сильна, — выдохнул он, — но ты одна.

—Я никогда не бываю одна, — ответила Лилит, и на её губах снова появилась жуткая улыбка. — Тьма всегда со мной.

Она подняла руки, и вокруг них сплелся узор из самых темных, самых древних рун. Воздух вокруг неё загустел, стал тяжелым, пропитанным страхом.

—Nox aeterna, consumat te! — прошептала она, и луч чистого, абсолютного мрака вырвался из её ладоней, направленный прямо в сердце Гриндевальда.

Луч ударил его, и на мгновение казалось, что он растворился в этой тьме. Но затем, с треском, похожим на раскат грома, он появился вновь, израненный, но не побежденный.

—Ты… ты выиграла, — прохрипел он, и в его голосе звучало неприкрытое поражение. — Я признаю…

Он сделал паузу, собираясь с силами.

—Я признаю, что есть силы, которые мне не подвластны.

Он опустил руки, и его последователи, обескураженные и испуганные, стали отступать.

Лилит, тяжело дыша, наблюдала за ними, но не сделала ни одного шага, чтобы остановить их. Её сила была истощена, но она знала, что победила.

—Идем, — сказала она Тому и Эвану, и её голос, хоть и звучал устало, был полон триумфа.

Отлично, давайте расширим этот момент, добавив деталей и углубим диалог!

Они покинули сад, оставив позади Гриндевальда, поверженного, но не сломленного. Тень его поражения висела в воздухе, но Лилит знала — это лишь временная передышка. Этот мир, полный древних тайн и скрытых сил, еще не был готов полностью осознать, что произошло. Сегодня она одержала свою победу, но истинная борьба только начиналась. И мир, который привык полагаться на силу грубой магии и привычные атрибуты, такие как палочки, теперь должен был узнать, что существуют силы, перед которыми даже могущественные волшебники склоняют голову.

—Лилит, — прозвучал голос Эвана, его тон был полон недоумения и, возможно, легкого страха. Он все еще пытался переварить увиденное, особенно то, как его могущественный враг был повержен без видимого оружия. — Почему вы не использовали палочки?

Лилит внезапно остановилась, её шаги замерли на каменной дорожке, ведущей прочь от залитого лунным светом сада. Она повернулась, чтобы посмотреть на Эвана, и на её лице, еще хранящем отблески темной магии, мелькнула тень усмешки. Затем она рассмеялась. Смех этот был уже не леденящим, а скорее освобождающим, словно сбросив с себя остатки напряжения.

—Я уже и забыла, что в Англии все так трепетно относятся к этим… палкам, — произнесла она, обращаясь к Эвану, но её взгляд скользнул по Тому, с легким оттенком снисхождения. — Розье, дорогой мой, волшебная палочка — это всего лишь проводник. Инструмент. Вы же не станете утверждать, что молоток делает плотника искусным?

Она сделала шаг навстречу Эвану, и в её глазах появилась та самая глубина, что так пугала Гриндевальда.

—Несколько веков назад, когда магия была еще молода и дика, такие предметы, как палочки, начали появляться. Изначально их покупали для детей, для тех, кто только начинал свой путь в изучении магии, чтобы направлять их энергию, чтобы обучение шло быстрее. Но затем… затем люди стали слишком привязываться к ним. Они стали полагаться на них, забывая, что истинная сила исходит изнутри. Магия, которая создается без помощи палочки, — беспалочковая магия — намного сильнее, намного чище. Она идет напрямую из вашего существа, из вашей души. Она не ограничена материальным объектом, она не требует усилий для активации, она является продолжением вас самих.

Она оглядела свои руки, на которых еще мерцали следы темной магии, словно чернила.

—Палочка — это как бы дополнительное усилие. Это как будто просить кисть рисовать за тебя. А настоящая магия… настоящая магия — это когда художник сам, всем своим существом, творит шедевр. Гриндевальд, при всем своем могуществе, полагается на старые, проверенные методы. Он — дитя своего времени. А я… я черпаю силу из источников, которые гораздо древнее и темнее, чем он может себе представить. Силы, которые не нуждаются в проводниках.

Том, который до этого молчал, внимательно слушая, наконец подал голос.

—Значит… это не просто заклинания, которые вы произносили? Это… ваша воля?

—В некотором роде, — кивнула Лилит. — Это древние слова, которые помогают сфокусировать намерение, придать ему форму. Но сама сила, сама энергия — это мое. Это часть меня. И чем темнее источник, чем более первобытная сила, тем больше потенциал. Понимаете ли, Розье, в вашем мире магия — это инструмент. В моем — это сама жизнь. Или, скорее, смерть, которая также является частью жизни.

Она снова рассмеялась, и на этот раз в её смехе звучало нечто большее, чем просто знание. В нем была сила, власть, и, возможно, предвкушение будущих свершений.

—Теперь, когда Гриндевальд знает, что я не просто очередная испуганная жертва, ему придется действовать осторожнее. А нам… нам пора.

______

Ребятки я написала для вас следующую главу!!! Надеюсь вам понравится и жду ваших отзывов и мнений)

Прибыв в Хогвартс, я молча направилась прямиком в гостиную Слизерина. Меня невыносимо бесил Том. Сегодня вечером он вел себя совершенно иначе, не так, как обычно. В его глазах мелькало что-то странное, недоступное мне, и это вызывало во мне бурю эмоций.

Тяжело вздохнув, я открыла проход в гостиную. Полумрак, царивший там, казался еще более зловещим из-за полного отсутствия кого-либо. Стоило Тому зайти следом за мной, как я, ведомая внезапным порывом, прижала его к холодной стене. Мои пальцы сомкнулись на его груди, а голос, обычно полный эмоций, сейчас звучал ледяным эхом:

— Палочку. Скомандовала я, стараясь, чтобы в моем голосе не дрогнула ни одна нотка.

Том посмотрел мне прямо в глаза. В его взгляде читалось удивление, но он молча протянул мне свою палочку. Я лишь хмыкнула, подтверждая свои подозрения. Как только палочка оказалась в моих руках, он словно очнулся от наваждения.

— Какого Мерлина? — прошипел он, обнаружив, что сам, лично, отдал ее мне. Его глаза метали молнии, а лицо исказилось от гнева и непонимания.

Я же коротко рассмеялась, этот смех был горьким и полным триумфа. Одним взмахом пальца я вытянула из его палочки свой осколок. Красный, пульсирующий камушек, который был частью меня, частью моей силы. Увидев его, Том удивленно моргнул. В его глазах на мгновение промелькнула растерянность, а затем — жадность.

Я молча вернула ему палочку и, не дожидаясь его реакции, ушла в свою комнату, оставив его наедине с его мыслями, которые, я уверена, сейчас метались, как пойманные в ловушку птицы.

Нет, ну кто бы мог подумать, что мой осколок сердца так на него повлияет? Я рассмеялась, уже по-настоящему, как сумасшедшая. За то теперь он будет грызть локти, осознавая, что то, что он так страстно желал заполучить, всё это время было у него под рукой, буквально в нескольких сантиметрах от его сердца.

Я тихо вошла в комнату. Мои соседки уже спали, их ровное дыхание нарушало тишину. Скинув с себя порядком надоевшее платье, я поспешила в душ, чтобы смыть с себя остатки черной магии. Магия, которую я использую, отличается тем, что после нее я чувствую себя грязной, словно обмазанной чем-то липким и отвратительным.

Стоя под теплыми струями воды, я думала о том, что сегодня я не только проиграла тому… Нет, я проиграла не Тому. Я проиграла Четвертому. Тому Риддлу! Я, Лилит Деницо-Певерелл, проиграла какому-то мальчишке!

Внезапно в моей голове раздался тихий, но отчетливый голос:

— Нет, Лилит. Мы проиграли Марволо. Нашему Марволо. Вспомни, как часто вы также соревновались в приюте Вул.

Я с силой сжала кулак. Я прекрасно помнила то время. Помнила его дикие, неукротимые глаза, его стремление быть первым во всем. Но теперь… уже нет той Лилит, что была раньше. Она ушла вместе с той наивной верой в добро.

Я тяжело вздохнула и вышла из душа. Черт с этим Марволо. Если он хочет, чтобы я была его, пускай так и будет. Мне глубоко плевать на это. Его стремления, его амбиции — всё это теперь не имеет для меня никакого значения.

* * *

Проснувшись утром, я молча прошла в ванную, чтобы умыться. Холодная вода приятно освежала, но не могла заглушить смутное беспокойство, поселившееся внутри. Вернувшись в комнату, я обнаружила, что мои соседки, как по команде, уставились на меня прищуренными, изучающими взглядами.

Я проигнорировала их, решив не тратить свою энергию на пустые переглядывания. Пройдя к своему сундуку, я достала черные брюки и зеленую рубашку, начав переодеваться. Внезапно Мелисса, одна из моих соседок, откашлявшись, нарушила тишину:

— Лилит, мне чертовски интересно, что у вас там с Томом.

Я даже не обернулась, продолжая свои утренние сборы. Стоило мне закончить, как в дверь постучали. Я посмотрела на соседок, которые тоже уже оделись.

— Если вам так интересно, у него и спросите, — сказала я, подойдя к двери.

Я открыла дверь и увидела за ней… Тома. Того самого Тома, которого я помнила с приюта. Он стоял там, высокий, с темными волосами, обрамляющими бледное, но решительное лицо.

Парень приподнял бровь. Вот теперь Лилит действительно узнавала того Тома, которого помнила с приюта. Того, кто всегда был готов к бою, к вызову.

Я молча прошла в глубь комнаты, сложила свои учебники и пергамент, а затем, взяв сумку, направилась к выходу. Но стоило мне попытаться пройти мимо Тома, как он молниеносно схватил меня за руку. Его пальцы сжали мое запястье с неожиданной силой. Он молча потянул меня в сторону мужского общежития.

Мы вошли в комнату, которая оказалась пустой. Я осталась наедине с ним, в тишине, нарушаемой лишь нашим дыханием. Стоило двери закрыться с тихим щелчком, как Том прижал меня к стене. Его свободная рука сомкнулась на моей шее. Не сильно, но достаточно, чтобы я почувствовала его силу.

— Что ты со мной сделала? — прошипел он, его глаза начали менять цвет, приобретая зловещий, молниеносный оттенок. — Почему я подчинялся тебе?

Я же, не понимая, о чем он говорит, лишь недоуменно склонила голову. Я спокойно стояла, прижатая к стене, его дыхание опаляло мои губы.

— Я не понимаю, о чем ты, — проговорила я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и спокойно.

— Почему я подчинялся тебе? — прошипел он, склонившись ко мне настолько близко, что я могла почувствовать его горячее дыхание на своих губах.

Я усмехнулась, чувствуя, как адреналин пульсирует в моих жилах. Медленно, дразняще, я подалась ближе.

— А кто заставлял тебя, мой милый Марволо, искать мой осколок сердца? — спросила я, склонив голову и перенося взгляд с его глаз на губы и обратно, наслаждаясь его растерянностью.

Парень, опешив от моих слов, резко отстранился от меня.

— Откуда ты знаешь? — спросил он, его голос теперь звучал совсем иначе, в нем появилась нотка уязвимости.

Я рассмеялась, глядя на него снизу вверх. В его глазах я видела отражение собственной силы, собственной жажды власти. И в этот момент я поняла: эта игра только начинается.

— Ты думал, я не узнаю? — снова прозвучал мой короткий, ехидный смешок. — Не на того нарвался, мой дорогой. Ты ведь знаешь меня столько лет. Или ты забыл, что было в приюте? Сколько раз я узнавала абсолютно всё, что мне было нужно.

Том молча смотрел на меня. Он узнавал мою внешность, мои черты, но манера речи, поведение, реакции на те или иные вещи — всё это так разительно отличалось от той Лилит, которую он знал. Я видела это в его глазах, в том, как он чуть приподнял бровь, пытаясь осмыслить происходящее.

— Ц. — Я цокнула языком, делая вид, что мне совершенно безразличны его попытки понять. — Ещё не понял? — Моя улыбка стала кривой, обнажая острые клыки, как у хищника. — Нет той Лилит, что была раньше. От неё осталась только одна оболочка.

Я безразлично смотрела на него. Я понимала разумом, что мои слова причиняют ему боль, что каждое моё движение, каждое слово — это удар по его самолюбию. Но я не дам ему понять это сейчас. После будет поздно. Слишком поздно.

Том же, словно очнувшись от долгого забытья, рассмеялся и взъерошил свои темные волосы.

— Насколько мне известно, если у тебя вырвали сердце, то тебе должно быть абсолютно всё равно на всё и на всех, — произнес он, его голос звучал уверенно, но я уловила в нем нотку сомнения. — Но почему-то, когда ты сражалась с Гриндевальдом, ты сделала всё, чтобы я и Розье не пострадали. И сейчас ты намеренно говоришь это, чтобы я не надеялся ни на что. Другими словами, ты боишься. А страх — это проявление чувств.

Том склонил голову. Я незаметно сглотнула, но это не укрылось от его пристального взгляда. Он заметил малейшее изменение в моём дыхании, в дрожи моих век.

— Отсюда можно сделать вывод, — продолжил он, его глаза словно пронзали меня насквозь, — что тот осколок твоего сердца, который находится у тебя… — Он сделал жест в сторону цепочки с кольцом, которое вновь сверкало на моей шее. — …даёт тебе возможность чувствовать хоть малую часть тех эмоций, которые без него тебе недоступны. Отдав этот осколок мне, ты перестала чувствовать что-либо, пока меня не было рядом. Также этот осколок воздействовал на меня, но такого эффекта не было бы, если бы у меня изначально не было этих чувств.

Я ошарашенно смотрела на него. "Мне показалось, или он только что признался мне, что я ему небезразлична?" — мелькнуло в голове. Но я тут же отогнала эти мысли. Нельзя ему дать понять, что его слова достигли цели.

— К чему ты клонишь? — спросила я, не сводя с него взгляда. Мой голос был ровным, как сталь.

— К тому, что рано или поздно я найду все осколки твоего сердца, — он ткнул пальцем в мою грудь, туда, где должно было биться сердце. — И тогда верну тебе твоё сердце.

Я выгнула бровь и рассмеялась, на этот раз смех был искренним, но наполненным горькой иронией.

— Ты даже не представляешь, что обещаешь.

Я оттолкнула его и, не оборачиваясь, пошла прочь из комнаты, оставляя его одного с его недомолвками и несбыточными обещаниями.

* * *

Я вошла в Большой Зал и, не обращая внимания на оживленные беседы, прошла к своему месту за столом Слизерина. Едва я села, как на столе перед мной материализовалась газета Хогвартса. Мой взгляд тут же упал на фотографию на одной из страниц. Я, стоящая рядом с Ритой Скитер, улыбающаяся, хотя на душе было совсем не до улыбок. Вспомнился тот день, когда я, после долгих уговоров, всё же согласилась дать ей интервью. Теперь, спустя время, я читала свои же слова, опубликованные под этим снимком:

"Дорогие читатели, сегодня у нас эксклюзивное интервью со всеми известной Лилит Деницо-Певерелл.

— Итак, Лилит, что ты можешь нам рассказать об обучении в Хогвартсе, сравнивая его с обучением в Колдотворце? Ведь всем известно, что до Хогвартса ты училась именно там.

— Если говорить в целом, то в Колдотворце упор делается в основном на беспалочковую магию. Но этот упор начинается уже на втором курсе, на первом же мы используем волшебные палочки. Также в Колдотворце мы изучали не только так называемую "светлую" магию, но и темную. Хотя, если говорить откровенно, не существует темной и светлой магии. Она одинакова. Даже если сравнить те же Непростительные заклятия. Авада Кедавра убивает человека, но, поверьте, убить человека можно и обычным Левиоса — подняв в воздух то самое перо и направив его прямо в глаз. Круциатус — это болевое заклятие, но скажу вам, что существуют куда более изощренные заклятия боли. Империус — это заклятие подчинения. Но ведь никто никогда не задумывался, что человека можно подчинить, напоив его обычным любовным зельем.

— Лилит, а если говорить о твоей палочке, можешь нам рассказать, из чего она состоит?

*«Явно Скитер решила перевести тему»,* — пронеслось у меня в голове, когда я читала этот вопрос. Но, как ни странно, она всё же решила вставить это в интервью.

— Моя палочка сделана из красного дерева, а в сердцевине состоит из яда василиска и волоса Мерлина. Но спешу объяснить, что волос Мерлина — это мой собственный волос. Из-за этого палочка привязывается ко мне целиком и полностью. Она никому другому не подчинится.

— Ты покупала ее у мистера Олливандера?

— Нет. Увы, мистер Олливандер не нашел подходящую мне палочку и отправил меня к Григоровичу. Он как раз был в своем магазине в тот день, и именно он подобрал мне эту палочку.

— Как мне известно, палочки Григоровича не отслеживаются Министерством.

— На самом деле, след налаживается на любую палочку первокурсников, которые впервые попадают в Хогвартс. Но я не добралась до Хогвартса в свой первый год, соответственно, след не был наложен. А уже теперь его, в принципе, не налаживают.

— А что случилось, что ты не попала на первый год обучения?

— В тот день я и мой старый добрый друг ждали автобуса, чтобы отправиться на вокзал. Да, спешу объяснить, ранее я потеряла память и попала в приют Вул. Так вот, когда мы ждали автобуса, за мной пришла одна из ковен ведьм. Она-то меня и забрала. Точнее, поставила меня перед выбором: либо я иду по своей воле, и никто не пострадает, либо она забирает меня силой, и мой друг умрет. Думаю, ты понимаешь, какой выбор я сделала.

— А кто твой друг?

— Это не имеет значения.

— И что с тобой случилось после?

— Попав туда, я пробыла год, а после меня забрала директриса Колдотвореца.

— А после ты решила перевестись сюда.

— Да.

— Возвращаясь к теме, что ты можешь сказать о празднике Хэллоуина?

— Хэллоуин — это магловский праздник. У волшебников же он называется Самайн — день, когда поминают предков, когда грань между мирами становится тоньше, и при необходимости можно услышать голос предков. Но из-за того, что в мир волшебников все больше появляется магло воспитаных, подобные традиции забываются. Почему именно традиции? По той простой причине, что предки защищают нас. У каждого из нас за плечами множество предков, которые не только защищают, но и даруют нам свои силы и знания.

— А почему именно магло воспитание?

— Маг не может стать магом, а магл — магом. Вот взять тебя, к примеру, Рита. Твоя мать — сквиб, но она имеет отношение к роду Фоули. Таких, как ты, очень много. Все так называемые "грязнокровки" — это потомки древних родов. Про них забывают из-за того, что их родители, бабушки или дедушки, предали магию, из-за чего она их заклеймила "предателями крови". Впоследствии чего они стали сквибами, а главы родов, боясь, что понесет наказание весь род, изгоняли их из рода. Но спустя поколения их дети или внуки заслуживали прощение и вновь становились магами. Но эта часть истории давно уже забылась. И все считают таких, как ты, маглорожденными. Но на самом деле таких просто не существует. Бывают только полукровки и чистокровки. И редко когда от сквиба и магла рождается маг.

— Откуда тебе известно столько о нашей истории?

— Я не только прочитала многочисленную библиотеки Певереллов и Деницо, но и многое узнала на уроках в Колдотворце

— Спасибо за то, что дала интервью, Лилит.

* * *

Я захлопнула газету, почувствовав странное смешение чувств. С одной стороны, было приятно видеть свое фото, читать свои слова, которые, казалось, имели какой-то вес. С другой стороны, воспоминания о прошлом, о приюте, о потерянной памяти, о той Лилит, которая была раньше, всё ещё вызывали неприятный осадок.

Я взглянула на стол. Вокруг меня кипела жизнь: слизеринцы оживленно обсуждали новости, обменивались сплетнями, смеялись. А я сидела здесь, отрешенная, со своими мыслями. Я вспомнила слова Тома о том, что я боюсь. Может быть, он прав. Может быть, я действительно боюсь. Боюсь снова потерять себя, боюсь вновь оказаться в той бездне, из которой так долго выбиралась.

Но сейчас я была здесь, в Хогвартсе, среди волшебников, среди магии. И я знала, что больше никогда не позволю никому управлять собой. Я — Лилит Деницо-Певерелл, и у меня есть своя судьба, свой путь. И я пройду его, чего бы это мне ни стоило.

* * *

Урок зельеварения сегодня обещал быть не просто напряженным, а поистине пугающим. Сам профессор Слизнорт, обычно такой жизнерадостный, сегодня излучал мрачную торжественность. В кабинете зельеварения, где густой туман, словно предвещая нечто зловещее, клубился под сводами, он обратился к нам:

— Мои дорогие ученики, сегодня мы коснемся одной из самых темных и опасных тем в алхимии. Мы будем говорить о… — он понизил голос до зловещего шепота, — ...Напитке Живой Смерти.

По кабинету пронесся шепот. Напиток Живой Смерти — зелье, способное даровать человеку бессмертие, но какой ценой…

— Что вам известно об этом напитке? — спросил профессор, его взгляд скользнул по рядам.

Первой осмелилась ответить Минерва МакГонагалл, староста Гриффиндора. Её тонкие черты лица были сосредоточены, а в глазах читалось знание.

— Напиток Живой Смерти, профессор, — начала она, — это легендарное зелье, которое, по преданиям, было создано древним алхимиком, жаждущим вечной жизни. Говорят, что для его приготовления использовались самые редкие и опасные ингредиенты, а сам процесс занимал десятилетия.

— Хорошо, мисс МакГонагалл, — кивнул Слизнорт. — А что вы можете добавить, мисс Деницо-Певерелл?

Я, шагнула вперед. Мой взгляд встретился с взглядом Минервы, и я почувствовала, как в груди разгорается знакомое пламя соперничества.

— Напиток Живой Смерти — это не просто легенда, профессор, — произнесла я, мой голос был спокоен, но полон уверенности. — Это реальность, хотя и крайне опасная. Говорят, что он требует не только редких ингредиентов, но и глубокого понимания самой сути жизни и смерти. А сам алхимик, создавший его, не просто жаждал вечной жизни, он стремился постичь тайну бессмертия, выйти за пределы человеческого существования.

Минерва слегка нахмурилась, но промолчала.

— И какие же ингредиенты, по вашему мнению, входят в состав этого зелья? — продолжил профессор, обращаясь к Минерве.

— Говорят, — ответила Минерва, — что туда входит кровь единорога, слезы феникса, и… — она запнулась, — …и, возможно, эссенция души.

— Эссенция души? — переспросила я, мой голос звучал с ноткой иронии. — Боюсь, мисс МакГонагалл, вы ошибаетесь. Хотя душа и играет роль в постижении бессмертия, сама эссенция души не входит в состав напитка. Вместо этого, алхимики использовали… — я сделала паузу, давая Минерве возможность осознать свою ошибку, — ...корень мандрагоры, выдержанный в лунном свете в течение ста лет, и сердцевину древнего древа, которое росло на краю мира.

Лицо Минервы исказилось от злости. Она явно была раздражена тем, что я исправила её.

— Но учебник ясно говорит, что… — начала она, но я её перебила.

— Учебник, мисс МакГонагалл, — мой голос стал чуть громче, — описывает лишь основы. Напиток Живой Смерти — это не то, что можно постичь по одной лишь книге. Он требует опыта, интуиции, и, чего уж греха таить, готовности рисковать.

— Ты просто хвастаешься, Певерелл! — прошипела Минерва. — Ты всегда считаешь себя самой умной!

— Я не считаю себя самой умной, — спокойно ответила я, — я просто знаю больше, чем ты, в некоторых областях.

Профессор Слизнорт, наблюдавший за нашей перепалкой, наконец вмешался:

— Дамы, дамы, успокойтесь. Этот урок — не поле боя, а возможность для обучения. Я вижу, что вы обе полны знаний и страсти к алхимии. Поэтому я решил разделить вас на пары. Мисс Деницо-Певерелл, вы будете работать с мистером Томом Реддлом. А вы, мисс МакГонагалл, с мистером Флимонтом Поттером. Ваши котлы будут располагаться рядом.

Я кивнула, ощущая, как кровь приливает к щекам. Том Реддл… рядом со мной. Минерва же, казалось, была не в восторге от своего напарника.

Мы приступили к работе. Я чувствовала, как Том внимательно наблюдает за каждым моим движением. Мы работали слаженно, дополняя друг друга. Я добавляла ингредиенты, он следил за температурой и пропорциями.

Вдруг я услышала громкий звук. Повернувшись, я увидела, что зелье Минервы и Флимонта взорвалось, обдав их обоих липкой, зеленоватой жидкостью.

— Проклятье! — выругалась Минерва, стряхивая с себя остатки зелья. — Это всё ты, Поттер! Ты не следил за процессом!

— Я?! — возмутился Флимонт. — Это ты не слушала меня! Ты слишком самоуверенна!

— Ах, так это я самоуверенна?! — Минерва была на грани истерики. — Да ты сам ничего не знаешь!

Я наблюдала за ними, чувствуя, как во мне снова закипает гнев. Они обвиняют друг друга, но я-то знаю, что настоящая причина кроется не только в их ошибках.

— Как всегда, — мой голос прозвучал громко и отчетливо, перекрывая их перепалку, — Гриффиндор не справляется.

Минерва обернулась, её лицо пылало от ярости.

— Что ты сказала, Певерелл?! — крикнула она. — Ты думаешь, что ты лучше всех?!

— Я не думаю, я знаю, — спокойно ответила я, вставая. — Я вижу, как вы с Поттером не можете договориться. Вижу, как ваше зелье превратилось в отвратительную жижу. И всё это потому, что вы слишком горды, чтобы слушать друг друга.

— А ты, значит, идеальна? — ехидно спросила Минерва. — Ты, которая только что сварила зелье, которое, возможно, опасно для жизни!

— Моё зелье идеально, — твердо ответила я. — А если ты не веришь, то можешь сама попробовать. Но сначала, я думаю, тебе стоит научиться признавать свои ошибки, а не перекладывать вину на других.

— Ты… ты… — Минерва задыхалась от ярости, её кулаки сжимались. — Ты всегда была такой! Высокомерной, презрительной! Ты никогда не умела признавать, что можешь ошибаться!

— А ты, — мой голос стал ещё твёрже, — всегда была такой же! Слишком самоуверенной, чтобы видеть правду. Слишком гордой, чтобы признать, что кто-то другой может быть умнее тебя.

— Я умнее тебя! — взорвалась Минерва. — И весь Хогвартс это знает!

— Весь Хогвартс знает, что ты заносчивая выскочка, — парировала я. — А я знаю, как варить зелья, которые работают.

— Вы обе, пожалуйста, успокойтесь! — вмешался профессор Слизнорт, его голос звучал устало. — Я вижу, что ваша конкуренция выходит за рамки урока.

— Но, профессор! — попыталась возразить Минерва. — Она…

— Мисс МакГонагалл, — прервал её Слизнорт, — я прошу вас оставить ваши претензии при себе. А вы, мисс Деницо-Певерелл, я прошу вас сдержать свой пыл.

Я посмотрела на Минерву. В её глазах я видела не только злость, но и растерянность. Я знала, что задела её за живое. Но я не могла позволить ей унижать меня, тем более, когда она сама ошиблась.

— Я просто хочу, чтобы вы обе поняли, — сказал профессор Слизнорт, — что в алхимии, как и в жизни, важны не только знания, но и умение работать в команде, слушать друг друга и признавать свои ошибки. А теперь, прошу вас, вернитесь к своим котлам. И постарайтесь не взорвать их снова.

Я вернулась к своему котлу, чувствуя, как адреналин всё ещё бурлит в крови. Том Реддл, который всё это время молча наблюдал за нашей перепалкой, посмотрел на меня с едва заметной улыбкой.

— Ты была великолепна, Лилит, — прошептал он, его голос звучал так, словно он хотел, чтобы никто кроме меня его не услышал. — Ты заставила её замолчать.

Я почувствовала, как мои щёки заливаются румянцем, но не от смущения, а от гордости.

— Я просто сказала правду, Том, — ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. — Иногда люди забывают, что даже старосты допускают ошибки.

Мы вернулись к варке зелья. Мои движения стали ещё более уверенными. Я добавляла ингредиенты, Том следил за пропорциями и температурой. Мы работали как единое целое, наши движения были отточены и слажены.

— Добавь ещё каплю крови василиска, — прошептал Том, его глаза изучающе смотрели на бурлящую жидкость.

— Уже делаю, — ответила я, аккуратно отмеряя нужную дозу.

Зелье медленно приобретало насыщенный серебристый оттенок, издавая тонкий, завораживающий аромат. Оно искрилось, словно отражая звёздное небо.

— Почти готово, — произнёс Том, его голос звучал торжественно. — Осталось лишь добавить лунный пыль.

Я осторожно взяла крошечную щепотку серебристой пыли и добавила её в котёл. Зелье вспыхнуло мягким светом, а затем замерло, словно остановив время.

— Идеально, — выдохнул Том, и я почувствовала, как его рука случайно коснулась моей. Легкий электрический разряд пробежал по моей коже.

Тем временем, неподалёку, снова послышался шум. Мы обернулись. Зелье Минервы и Флимонта снова взорвалось, на этот раз с ещё большим грохотом, обдав их и ближайшие столы густой, мерзкой жижей.

— Проклятье! — выкрикнула Минерва, пытаясь оттереть с себя зелёные брызги. — Это снова ты, Поттер! Ты должен был следить за температурой!

— Я?! — возмутился Флимонт, его лицо выражало крайнее недоумение. — Это ты добавила слишком много лунной пыли! Ты же сама говорила, что у тебя есть свой «особый» рецепт!

— Мой рецепт был идеален! — настаивала Минерва, её глаза метали молнии. — Ты просто не умеешь варить зелья! Ты — полное ничтожество!

— А ты — заносчивая дура, которая думает, что знает всё на свете! — парировал Флимонт. — Твоя самоуверенность уже второй раз испортила такие редкие ингредиенты!

— Да как ты смеешь?! — Минерва была готова броситься на него.

Профессор Слизнорт, чьё лицо к этому моменту стало багровым, подошёл к их котлу.

— МакГонагалл! Поттер! — его голос гремел, словно гром. — Вы второй раз тратите мои драгоценные ингредиенты! Вы хоть представляете, чего мне стоило достать корень мандрагоры, выдержанный сто лет в лунном свете?! А сердцевину древнего древа?!

— Профессор, это не моя вина! — начала Минерва. — Он…

— Не моя вина! — перебил её Флимонт. — Это она…

— Замолчите! — рявкнул Слизнорт. — Оба! Я разочарован в вас. Ваша неспособность работать вместе, ваша самоуверенность, ваша гордыня… всё это привело к такому результату.

Он оглядел нас, его взгляд остановился на моём котле.

— Мисс Деницо-Певерелл, мистер Реддл, — произнёс он, его тон смягчился, — ваше зелье… оно великолепно. Идеально. Вы продемонстрировали истинное мастерство.

Я почувствовала, как меня охватывает гордость. Том, стоявший рядом, лишь кивнул, его глаза блестели.

— Что ж, — продолжил Слизнорт, — этот урок показал нам, что одни умеют работать в команде и прислушиваться к чужому мнению, а другие… — он бросил ещё один гневный взгляд на Минерву и Флимонта, — …другие предпочитают винить всех, кроме себя.

Он помолчал, затем добавил:

— А теперь, всем за работу. Мисс МакГонагалл, мистер Поттер, минус двадцать очков с Грифендора за испорченное ингредиенты и прерикание во время занятие. Мисс Деницо-Певерелл и мистеп Реддлу вам же я присваивая двадцать очков за идеально сваренное зелье. А в следующий раз, я надеюсь, вы усвоите урок.

Два месяца пролетели как один миг. Я задумчиво сидела на берегу Черного озера, наблюдая, как Змея и Орёл дурачились, шуточно нападая друг на друга.

Я же думала о том, что Ковен ведьм притих, что для них не свойственно. Может, это из-за того, что теперь им управляет демон. Том, в свою очередь, тоже притих, не как не контактирует со мной. Но его слуги все так же наблюдают за мной. Я тяжело вздохнула и улеглась на холодную землю, что была усеяна уже пушистым снегом.

Интересный факт: все змеи в это время уже впадают в спячку, но Бела — нет. Я это заметила еще несколько лет назад, но нашла ответ довольно быстро, когда поняла, что эта чертова земля высасывает мою магию. Это было большим минусом для меня, так как из-за этого зимой я становилась вполовину слабее.

И я была чертовски рада тому, что Ковен ведьм пока не проявляет себя.

В какой-то момент меня пробрала дрожь. Знакомое чувство, когда какой-то осколок моего сердца находится рядом.

— Черт, — выругалась я и, поднявшись, быстрым шагом направилась в Большой зал, куда уже стекались все студентки для ужина. Я вошла туда и, незаметно обводя всех взглядом, наткнулась на макушку парня с каштановыми волосами и очками на носу.

Я прислушалась к своим чувствам и, раскрыв глаза от удивления, обнаружила, что эта энергия исходит от сумки этого парня. Я, скривившись, села возле Мелиссы.

— Как зовут парня в очках за столом Гриффиндора? — спросила я довольно холодным тоном, наблюдая за парнем, которого я описала "подруге".

— Флимонт Поттер, — ответила она, следя за моим взглядом. Я знаю, что она прекрасно уловила агрессивные нотки в моей магии.

— Поттер, значит. — Я хмыкнула и выпила тыквенный сок, что стоял на столе. Сделав один глоток, я ошарашенно уставилась на него. — Яд, — проговорила я, проглатывая кровь, что уже так и хотела вырваться изо рта.

— Что!? — воскликнула Мелисса. Она уставилась на Тома. — Том, у Лилит в кубке был яд!!

Я схватила ее за руку и прошипела:

— Сядь. И заткнись.

Это прозвучало так холодно и зло, что весь Слизерин вжался в скамьи, боясь даже поднять головы.

Том же молча наблюдал. Он ожидал, что я выкину в этот раз. И он не ошибался. Сказывалось то, что мы прожили некоторое время в приюте.

В моей голове уже родился план, что можно сделать. Я тихо прошептала заклинание на латыни: «Veneficium cor meum transfero» (Магия моего сердца переносится). Весь яд, что попал в мой организм, перенесся в тело того человека, кто его подлил.

Об этом заклинании я узнала, когда попыталась отравить одну из ковенских ведьм, тогда они применили его и выяснили, что это была я.

Внезапно за столом Гриффиндора начала кашлять кровью не кто иная, как Минерва Макгонагалл. Я хищно улыбнулась.

— Бог ты мой, — я наигранно удивилась и, поднявшись, пошла в сторону Гриффиндора. — Давай помогу.

Я взяла ее за руку и с силой подняла. Она ошарашенно уставилась на меня. Очевидно, она ничего не понимала.

Я медленно повела ее на выход из Большого зала. За мной, словно тень, последовали Том и его прихвостни.

Стоило нам выйти за дверь, как я швырнула ее в руки Лестренджа и скомандовала:

— В гостиную Слизерина ее!

И пошла вперед, пока они все шли за мной.

Том молча наблюдал, не вмешиваясь. Он понимал, что сейчас ничего не изменит, а если вмешается, и ему достанется.

Я шла по коридорам Хогвартса, не обращая внимания на странные взгляды портретов, что провожали нас. Эта дура решила убить меня! Подумать только, решила убить меня каким-то ядом. Смешно до невозможности! Она ведь даже не догадывалась, что меня невозможно убить, пока существует мое сердце. В моем случае — осколки сердца. Они будут воскрешать мое тело каждый раз, когда оно будет умирать. Пока существует хоть один осколок, я не умру. Плата за это — лишение всяких эмоций. Мое сердце было разделено на тринадцать осколков. Каждый из них — олицетворение одной из моих эмоций. Осколок, что находится у меня, — олицетворение расчетливости.

Но тот, что сейчас, о черт возьми, оказался у Поттера — олицетворение гнева. Хоть он и находится далеко, но все же влияет на меня, делая способной злиться. У каждого осколка свой способ влиять на меня. У каждого своя загадка.

Я прошла в гостиную Слизерина, дождалась, пока портрет закроется, и схватила Минерву за горло.

— Ты решила меня убить? — прошипела я ей прямо в лицо. — Отвечай, или я сейчас тебя своими руками убью.

Макгонагалл смотрела на меня с ужасом.

Я швырнула ее на середину гостиной.

— Этот яд не убил бы тебя, заставил бы просто покашлять кровью, — прошептала она, сплевывая кровь.

Я рассмеялась как сумасшедшая.

— Не убил бы! — Я повторила ее слова. — Он бы не убил бы тебя! — Я повторяла эти слова как мантру, продолжая смеяться. — Подумать только, какая-то выскочка решила просто пошутить надо мной! — Очередной приступ хохота.

— Что ты сказала!? — воскликнула она, поднимаясь на ноги.

— Что ты чертова выскочка, которая не умеет проигрывать! Ты думаешь, что самая умная? Вот только это не так!

— Да как ты смеешь!! — воскликнула Макгонагалл, вытаскивая палочку и крича: — Экспеллиармус!

Красный луч попал прямо в мою руку, но вот только палочки у меня не было в руке.

— Какое же ты еще дитя. Ты применяешь ко мне обезоруживающее заклятие, когда у меня даже палочки нет в руке? Ну что же, я тебе покажу, как правильно управлять палочкой, — я достала свою палочку. — Круцио!

Мой луч был черным как смоль. Он попал в ее тело, и она начала кричать, кричать от боли, что окутала ее тело. Палочка с ее рук выпала, а она сама упала на колени.

— Подумать только, даже применять заклятие нормально не может, а уже покушаться на мою жизнь, — я продолжала держать палочку, не отменяя заклятие, наслаждаясь эйфорией, что приносили мне ее крики боли.

Я отменила заклятие, наслаждаясь предсмертными судорогами Макгонагалл. Она, задыхаясь, попыталась подняться, но ноги ее не держали. В глазах ее читался не просто страх, а первобытный ужас.

— Ты... ты не посмеешь! — прохрипела она, прижимая руку к горлу. — Я... я расскажу обо всем Дамблдору... и Диппету!

Я рассмеялась, но на этот раз смех был холодным и пустым, как зимняя степь.

— И что же ты им расскажешь, Минерва? Что какая-то выскочка, да еще и из Слизерина, посмела применить к тебе Круциатус? Думаешь, они тебе поверят? Или, может, ты скажешь, что пыталась отравить меня, а я лишь защищалась? — Я подошла ближе, наклонившись к ней. — Знаешь, Минерва, я не могу позволить, чтобы ты рассказала что-то лишнее. Ведь ты же хочешь выйти отсюда живой, не так ли?

Вокруг нас собрались слизеринцы: Эван Розье, Сигнус Блэк, Лестрейндж, Абракс Малфой, Антонин Долохов, Мелиса Фоули, Друэла Розье, Вальбурга Блэк. Их глаза, полные предвкушения, сверкали в полумраке гостиной. Они ждали продолжения представления.

— Скажи, Минерва, — продолжала я, — сможешь ли ты выйти отсюда живой? Ответ очень прост. Если ты будешь молчать, то, возможно, да. Но если ты откроешь рот...

Я медленно провела пальцем по ее горлу, ощущая, как дрожит кожа.

— ...то твоя участь будет незавидной.

Слова мои повисли в воздухе, но Минерва, несмотря на страх, явно не собиралась сдаваться. В ее глазах мелькнул отчаянный огонек.

— Ты... ты сумасшедшая! — выкрикнула она, судорожно выхватывая палочку. — Ты не уйдешь от наказания! Это не останется безнаказанным!

И, не дожидаясь моего ответа, она направила на меня палочку.

— *Сектумсемпра!*

Два длинных, темных лезвия вырвались из ее палочки, стремясь разорвать меня в клочья. Но я, словно призрак, уклонилась от атаки. Беспалочковая магия была моей стихией, и я управляла ею с грацией хищника.

— *Ignis animae!* (Пламя души!) — произнесла я, и из моих ладоней вырвался поток обжигающего пламени, заставляя Минерву отступить.

Она снова атаковала:

— *Конфринго!*

Взрыв прогремел, сотрясая стены гостиной. Присутствующие слизеринцы, включая Эвана, Сигнуса, Лестрейнджа, Абракса, Антонина, Мелису, Друэлу и Вальбургу, с интересом наблюдали за поединком, их лица были непроницаемы, но в глазах читалось предвкушение. Том, как всегда, стоял в тени, его взгляд был прикован к каждой моей реакции.

— Ты думаешь, что можешь победить меня? — я усмехнулась, чувствуя, как осколок гнева внутри меня разгорается ярче. — Ты всего лишь пылинка на моем пути.

— *Petrificus Totalus!* — крикнула Минерва, пытаясь обездвижить меня.

Но мое тело, закаленное годами тренировок и магических схваток, было слишком проворным. Я увернулась, а затем, собрав всю свою злость, произнесла:

— *Umbrae mortis, vos voco!* (Тени смерти, я призываю вас!)

Из теней вокруг нас начали формироваться призрачные фигуры, окутывая Минерву. Она закричала, пытаясь отбиться от них, но они были неуловимы, словно туман.

— Как ты смеешь?! — крикнула она, ее голос срывался от страха и отчаяния. — Ты чудовище!

— Чудовище? — Я подошла к ней, мои глаза сверкали. — Я — сила, которую ты не можешь понять. Ты пыталась убить меня, Минерва. А теперь попробуй выжить.

Внезапно, в порыве отчаяния, она направила палочку мне прямо в грудь.

— *Авада Кедавра!*

Зеленый луч смерти полетел в меня. Я, вместо того чтобы уклониться, запрокинула голову и, ощущая, как жизненная сила покидает мое тело, с последним вздохом произнесла на древнерусском:

— Иди же во тьму, где тебе и место, где твой путь навеки прерван, а душа твоя развеется пеплом!

Луч попал точно в центр моей груди. Я почувствовала, как боль пронзила меня, но в то же время, последние осколки моего сердца, что отвечали за выживание, активировались. Зеленый свет, вместо того чтобы погасить мою жизнь, лишь придал ей новую силу.

Минерва же, увидев, что я не пала, закричала от ужаса. Она поняла, что проиграла. Ее зеленая вспышка, направленная на меня, отразилась от моей магической защиты, вернувшись к ней самой. Ее глаза расширились от осознания, но было уже слишком поздно.

Я почувствовала, как мое тело начинает восстанавливаться, а душа наполняется новой силой. Когда я открыла глаза, Минервы уже не было. Лишь легкий пепел кружился в воздухе, напоминая о том, что даже самые сильные заклинания могут обернуться против своего создателя.

— Не так быстро, Лилит, — голос Тома прозвучал неожиданно мягко, но в нем чувствовалась сталь. — Мы не можем просто так оставить все как есть. Весь Хогвартс видел, как ты вывела Минерву из Большого зала. И теперь, когда она "обнаружится мертвой" на утро, всем будет очевидно, что это твоих рук дело.

Я остановилась, оглядываясь. Сигнус Блэк, самый впечатлительный из нашей компании, нервно сжимал в руках край мантии. Эван Розье, Лестрейндж и Долохов переглядывались, их лица выражали смесь тревоги и любопытства. Мелиса Фоули, напротив, смотрела на меня с искренним удивлением.

— Не волнуйтесь, — ответила я, присаживаясь в одно из массивных кресел гостиной. — Я знаю, что делаю.

Я закрыла глаза, концентрируясь. Древнерусские слова слетали с моих губ, тихие, но наполненные мощью:

— *Восстань из пепла, приди на мой зов и обрести облик.*

Воздух вокруг нас замер. Тени в углах гостиной сгустились, и из них начало формироваться призрачное подобие Минервы. Это была не совсем она, скорее, ее бледная тень, сотканная из воспоминаний и моей воли.

— Моя госпожа, что прикажете? — произнесла фигура, ее голос был призрачным эхом голоса Макгонагалл.

— Иди в больничное крыло, — проговорила я, направляя ее. — Изобрази отравление. Пусть тебя найдут утром. Изобрази агонию, слабость. Пусть все поверят, что ты умираешь.

Призрак Минервы склонился в поклоне и, словно тая на ходу, направился к выходу, ее шаги были едва слышны.

— Что... что это было? — прошептала Вальбурга Блэк, ее лицо было бледнее обычного. — Ты... ты вернула ее?

— Это не Минерва, — пояснил Сигнус, его голос дрожал. — Это... тень. Я видел подобное в древних книгах. Некромантия.

— Ты владеешь некромантией? — Мелиса смотрела на меня с неподдельным изумлением.

— А, да, — я махнула рукой, как будто это было нечто совершенно незначительное. — Вроде бы. Это не совсем настоящая некромантия, конечно. Настоящая имеет другие нюансы. Но для создания иллюзии, для того, чтобы усыпить бдительность Хогвартса, этого вполне достаточно.

Я зевнула, чувствуя, как энергия, потраченная на создание тени, начинает восстанавливаться.

— А теперь, если вы не против, я пойду в общежитие. Этот вечер выдался довольно утомительным.

Том подошел ко мне, его взгляд был полон задумчивости.

— Ты гениальна, Лилит. Сочетание твоей силы и расчетливости... это то, что сделает нас непобедимыми.

Я лишь улыбнулась ему, принимая его слова как должное. Действительно, почему бы и нет? Впереди меня ждало еще много битв, и я была готова к ним. Минерва была лишь началом.

* * *

Новая утренняя заря принесла с собой не только свет, но и зловещие слухи. В Большом зале Хогвартса царила гнетущая атмосфера, воздух был плотным от перешептываний и тревожных взглядов, направленных в сторону стола Слизерина. Я, Лилит, сидела, как всегда, на своем месте, стараясь сохранять внешнее спокойствие, но внутри меня уже разгорался огонь.

Внезапно, на трибуну поднялся директор Диппет. Его лицо было мрачным, а глаза за очками блестели, словно отражая предстоящую бурю.

— Студенты, — его голос прозвучал в тишине зала, — с тяжелым сердцем я должен сообщить вам о трагической потере. Сегодня ночью, в больничном крыле, скончалась наша студентка, Минерва Макгонагалл.

По залу прокатилась волна вздохов и возгласов. Даже те, кто не был близко знаком с Минервой, ощущали горечь утраты.

— Мы потеряли яркую звезду, — продолжил Диппет, его голос звучал устало. — Мы сделаем все возможное, чтобы выяснить причины этой трагедии.

В этот момент дверь Большого зала распахнулась, и вошел Альбус Дамблдор. Его обычно спокойное лицо было омрачено гневом, а взгляд, острый как кинжал, метался по залу, пока не остановился на мне. Он направился прямо к нашему столу, остановившись напротив.

— Директор, — его голос прозвучал как удар грома, — я видел, как эта студентка, Лилит, выводила Минерву из Большого зала прошлой ночью! Я не знаю, что именно произошло, но я требую, чтобы она была допрошена!

Все взгляды обратились к нам. Сигнус Блэк позади меня издал нервный звук. Эван Розье напрягся.

— Альбус, — мягко вмешался Диппет, — я понимаю твое беспокойство, но у нас нет никаких оснований обвинять кого-либо без доказательств. Ты лишь видел, как они выходили.

— Но я уверен, что произошло что-то неладное! — настаивал Дамблдор.

— Вы уверены в своих предположениях, Альбус, — спокойно ответила я, мой голос звучал ровно, хотя внутри меня кипели страсти. — Но я не делала ничего плохого.

— Что же произошло? — спросил Диппет, его взгляд был полон вопросов.

— Я просто вывела Минерву из Большого зала, — сказала я. — Ей стало плохо, и я хотела отвести ее в больничное крыло. Но она воспротивилась, сказала, что с ней все в порядке, и пошла сама. Я не знаю, что случилось с ней потом. Убедившись, что она сама отправилась в нужном направлении, я ушла в гостиную Слизерина.

В зале воцарилась абсолютная тишина. Все взгляды были устремлены на меня, полные недоверия и шока.

— Ты хочешь сказать, что она ушла сама? — спросил Дамблдор, его гнев сменился недоумением.

— Да, — я кивнула. — Она отказалась от моей помощи.

— Но почему она не дошла до больничного крыла? — спросил Диппет.

— Я не знаю, — ответила я. — Этого я уже не видела.

Дамблдор смотрел на меня с неприкрытой злостью, но я знала, что на этот раз он бессилен. Я сыграла свою игру, и, кажется, выиграла.

— Я готова ответить на все ваши вопросы, директор, — сказала я, обращаясь к Диппету. — Но я настаиваю, что я не имею никакого отношения к смерти Минервы.

Диппет посмотрел на меня с глубокой задумчивостью. Он видел, что я не оправдываюсь, а говорю правду.

— Я верю тебе, Лилит, — сказал он наконец. — Пока у нас нет никаких доказательств твоей вины, я не могу позволить тебя арестовать. Но я прошу тебя, если ты что-нибудь узнаешь, сообщи мне.

Я кивнула.

— Я сообщу, когда узнаю. А теперь, позвольте мне вернуться к своим занятиям.

Я покинула Большой зал, оставляя за собой шлейф из недоумения, страха и подозрения. Дамблдор смотрел мне вслед с неприкрытой ненавистью, но я знала, что на этот раз он бессилен. Моя игра только начиналась.

* * *

Вечером, в полумраке гостиной Слизерина, воздух был пропитан запахом старой кожи и дорогих духов. Я, Лилит, сидела в своем любимом кресле у камина, наблюдая, как пляшут языки пламени. Мне нужно было обдумать произошедшее, и, возможно, обсудить это с тем, кто мог бы понять.

Дверь гостиной бесшумно отворилась, и вошел Том Реддл. Его темные волосы были аккуратно уложены, а зеленые глаза сияли в полумраке. Он подошел и сел в кресло напротив меня, скрестив ноги.

— Непринужденно ты держишься, Лилит, — сказал он, его голос был тихим, но проникающим. — После сегодняшнего утра, я бы ожидал от тебя большего смятения. Особенно после того, как ты расправилась с Макгонагалл.

Я улыбнулась, чувствуя, как напряжение немного отступает. — А зачем мне быть в смятении, Том? Если нет доказательств, то нет и вины. А если я смогу убедить их в обратном, тем лучше.

— Твоя способность лгать, Лилит, достойна восхищения, — Том слегка наклонил голову, в его глазах мелькнул интерес. — Ты не просто лжешь, ты *прекрасно* лжешь. Ты умело жонглируешь фактами, выворачивая их наизнанку так, что они становятся твоими союзниками. Ты выставила себя заботливой, а Дамблдора — подозрительным. Ты умело играешь роль невинной овечки, даже когда держишь в руках окровавленный нож.

— Это потому, что я говорила правду, — я пожала плечами. — Я действительно вывела Минерву из зала. Я действительно хотела отвести ее в больничное крыло. И я действительно ушла, когда она отказалась. Я говорила правду, просто немного приукрашенную.

— Ты даже заставила Дамблдора поверить, что ты не при чем, — Том был явно впечатлен. — Это уже уровень мастерства.

— Ну, ты ведь сам помог, — я подмигнула ему. — Ты ведь был там, в гостиной. Ты видел её панику ее смерть. Но промолчал. А Деппет... он всегда не доверял Дамблдору. Ему было проще поверить в мою "невиновность", чем в то, что я способена на такое.

— Ты гениальна, Лилит. Сочетание твоей силы и расчетливости... это то, что сделает меня непобедимыми. Ты не просто отомстила, ты показала, кто здесь главный.

Я улыбнулась ему, принимая его слова как должное. — Впереди меня ждало еще много битв, и я была готова к ним. Минерва была лишь началом.

— Дамблдор... — Том задумчиво произнес имя. — Он действительно главный враг. Его вмешательство в наши дела, его попытки контролировать все... Это невыносимо. Он должен уйти.

— И Минерва была его инструментом, — добавила я. — Его верной слугой. От нее нужно было избавиться.

— Ты избавилась от нее, — Том кивнул, его взгляд стал более пристальным. — И сделала это так изящно, что никто не заподозрит тебя. Ты умеешь так искажать правду, что она становится неотличима от нее самой. Это самое ценное качество.

— Это потому, что я хочу вернуть сове сердце, Том, — я ответила, мой голос звучал ровно. — Я бтльшетне хочу жить как машина для убийств. А Дамблдор стоит на моем пути.

— И ты хочешь, чтобы я помог тебе? — спросил Том, в его глазах мелькнул озорной огонек.

— Ты сам хотел помочь, — я улыбнулась. — Ты ведь видел все. Ты знаешь, на что я способна. И ты знаешь, что мы можем сделать вместе.

— Мы можем сделать многое, Лилит, — Том усмехнулся. — Ты — мой идеальный союзник. Твоя хитрость и моя сила... Это будет разрушительное сочетание.

— Мы свергнем Дамблдора, — прошептала я. — И вернём мое сердце и конечно же построим новый мир. Мир, где будем править мы.

—соберем все твои осколки и вернём тебе сердце и построим мир, где волшебники будут править, — согласился Том, его голос звучал властно. — И где наша сила будет безграничной.

Я почувствовала, как его взгляд притягивает меня. Воздух вокруг нас, казалось, сгустился, наполнившись едва уловимым электричеством. Он медленно протянул руку и коснулся моей щеки. Его пальцы были прохладными, но от них исходило тепло, которое проникало сквозь кожу.

— Ты прекрасна, Лилит, — прошептал он, его глаза смотрели прямо в мои. — В тебе есть та темная искра, которая так притягивает.

Мое тело пробрала дрож от его прикосновений, я никогда не чувствовала такого притяжения. Это было не просто восхищение его силой, это было что-то более глубокое, более инстинктивное. Я медленно наклонилась к нему, наши лица были так близко, что я чувствовала его дыхание на своей коже.

— И ты, Том, — ответила я, мой голос был едва слышен. — Ты — тот, кто сможет понять мою тьму.

Он улыбнулся, и в этот момент мир вокруг нас исчез. Остались только мы двое, наши амбиции и это необъяснимое притяжение. Его губы коснулись моих, сначала нежно, затем все более страстно. Это был поцелуй, полный обещаний, скрытых желаний и понимания. Я ответила ему с той же силой, отдаваясь этому моменту, чувствуя, как наши тела притягиваются друг к другу. В этот момент мы были не просто союзниками, мы были чем-то большим. Чем-то опасным. Чем-то, что могло изменить всё.

______

Ребята я не понимаю почему между отношениями Лилит и тома происходят скачки!?? Боже я уже запуталась.... (То чувство когда персонажи живут своей жизнью 🤣) Я надеюсь глава вам понравиться. Дальше будет больше упоминаний про осколки сердца Лилит. Также вот вам спойлер в этом ФФ будет описание времён Гарри Поттера) и да кто уже понял Лилит будет полностью "темной" она на стороне тома. И не будет вот этой фигни что она не может определять со стороной) тажке в будущем том не умрет так как было в каноне там будет другая фигня) надеюсь я вас заинтриговала? Жду ответа в коментах))) всех целую и желаю хорошо провести время до следующей главы))