Холодное небо (джен)

Генерал-майор Воронов смотрел на фотографию на своём мониторе. Это было старое, чёрно-белое фото, сделанное лет сорок назад. Двое молодых лейтенантов, худых, голенастых, с горящими глазами, стояли в обнимку на фоне гигантской антенны радиотелескопа. Одним из них был он сам, Илья Воронов. Вторым — Константин Артемьев. Костя. Его лучший друг. Его научный оппонент. Человек, чью карьеру он, сам того не желая, разрушил.

Они вместе учились, вместе мечтали о звёздах, вместе пришли служить в этот самый центр. Но их пути разошлись. Воронов был прагматиком, он шёл по карьерной лестнице, решая конкретные задачи обороны. Артемьев же был романтиком, гением, который видел дальше других. Он начал разрабатывать свою теорию гравитационных волн, предлагал строить детекторы, которые казались начальству безумной тратой денег. Воронов, уже будучи его начальником, пытался его «образумить», заставить заниматься «полезными» вещами. А потом, на одном из закрытых совещаний, когда Артемьев в очередной раз выступил со своей «ересью», Воронов не нашёл в себе сил его поддержать. Он промолчал. И этим молчанием подписал приговор карьере своего друга. Артемьева списали. Отправили на тихую должность в захолустный НИИ, а потом и вовсе на пенсию.

И вот теперь, спустя двадцать лет, факты говорили, что старый «сумасшедший» Костя был прав. Он что-то нашёл. И Воронов, глядя на отчёты своих наблюдателей, чувствовал не только государственный интерес, но и глубокую, личную вину. Он не мог просто «взять» Артемьева. Он был обязан его защитить. Защитить от всех — от своего начальства, от других спецслужб, и главное — от того, что могло прилететь с неба. Поэтому он приказал своим людям не просто наблюдать, а охранять. Создать вокруг Зари-17 невидимый «санитарный кордон», отсекая любое постороннее любопытство.

* * *

Самус тем временем делала поразительные успехи в изучении языка. Её мозг, натренированный на дешифровке, впитывал русскую речь как губка. Она уже понимала большую часть бытовых разговоров и могла строить простые, но осмысленные фразы. Акцент был сильным, инопланетным, но её это не смущало. Главным было — общение.

Она училась не только словам, но и миру. Она смотрела фильмы, которые ей показывал Дмитрий — старые советские комедии, научную фантастику, военные драмы. Она видела, как эти люди смеются, плачут, любят, ненавидят. Она видела их историю, их культуру. И она начинала понимать их.

Но вечное заточение в четырёх стенах давило на неё. Она была воином, привыкшим к пространству. Иногда, когда Дмитрий был на работе, а Константин Сергеевич ещё не пришёл, она просто стояла у окна, глядя на суетливую жизнь города, и её лицо становилось похожим на каменную маску.

В один из таких дней, когда она, одетая в свою «земную» одежду, помогала Дмитрию на кухне (этот ритуал совместного приготовления пищи стал для них формой безмолвного общения), в дверь квартиры пронзительно зазвонили. Долго, настойчиво, по-хозяйски.

Дмитрий замер с ножом в руке. Он никого не ждал.

— Кто там? — крикнул он, подойдя к двери.

— Димон, открывай, медведь пришёл! Это я, сестра!

Сестра. Лена. Младшая сестра, которая жила в областном центре, училась в университете и имела привычку нагрянуть без предупреждения, «просто потому что соскучилась».

Паника на лице Дмитрия была настолько явной, что Самус поняла всё без перевода. Угроза. Вторжение.

— Bathroom. Now, — прошептал он, указывая на ванную.

Самус беззвучно скользнула в ванную и закрыла за собой дверь ровно за секунду до того, как Дмитрий, нацепив на лицо радостную улыбку, открыл входную дверь.

На пороге стояла Лена — маленькая, энергичная девушка с рюкзаком за плечами, точная копия Дмитрия, только в женском варианте.

— Привет, братишка! Не ждал? А я вот на все выходные! — она чмокнула его в щёку и, не разуваясь, прошла в квартиру. — Ух, чем это у тебя так вкусно пахнет? Ты что, готовить научился? И убрался, не верю своим глазам! Невесту, что ли, завёл?

Она бросила рюкзак на пол и плюхнулась на диван в комнате. На тот самый диван, где спала Самус.

Для Дмитрия начался персональный ад. Он должен был развлекать сестру, отвечать на её бесконечные вопросы и при этом следить, чтобы она не сунула свой любопытный нос в ванную.

— Да так, решил порядок навести, — пробормотал он, лихорадочно соображая, что делать. — Лен, слушай, я тут… немного занят. У меня проект горит.

— Ой, да ладно тебе с твоими проектами! — отмахнулась она. — Я на два дня приехала. Рассказывай лучше, как жизнь? О, а это что за постер новенький? — она указала на тот самый «анимешный» арт. — Симпатичная. Кто такая?

Дмитрий чувствовал, как по его спине течёт холодный пот.

А в это время в ванной Самус стояла, прижавшись спиной к холодной плитке. Она слышала всё. Звонкий, уверенный женский голос. Смех. Она не понимала слов, но улавливала суть. В её временное убежище вторгся посторонний. И этот посторонний был близким для Дмитрия человеком.

Она прислушалась к звукам. Она слышала, как бьётся её собственное сердце. Она была заперта. Без оружия. Без брони. Если её обнаружат, всё будет кончено. План, конспирация, надежда — всё рухнет из-за одного внезапного семейного визита.

И тут она услышала шаги, приближающиеся к ванной.

— Дим, я руки хочу помыть с дороги, — донёсся голос Лены.

— Там… занято! — выпалил Дмитрий первое, что пришло в голову.

— Кем занято? Ты же один живёшь. Или я всё-таки про невесту угадала? — её голос был полон игривого любопытства. Она дёрнула ручку двери.

Дверь была заперта изнутри на шпингалет.

Наступила тишина. Самус, стоявшая по ту сторону двери, замерла, превратившись в натянутую струну. Дмитрий, стоявший в коридоре, почувствовал, что сейчас упадёт в обморок. Лена, стоявшая перед запертой дверью, удивлённо подняла бровь.

Тишина в коридоре была такой плотной, что, казалось, её можно резать ножом. Три человека, разделённые тонкой дверью ванной, замерли, и для каждого из них эта секунда растянулась в вечность.

Лена удивлённо смотрела на запертую дверь. Она приехала сделать сюрприз любимому брату, а наткнулась на тайну. Её первая мысль — о девушке — была игривой и весёлой. Но теперь, столкнувшись с этой глухой обороной, она почувствовала укол настоящей тревоги. Что происходит? Почему Дима так странно себя ведёт? Кто там, за дверью, и почему его так отчаянно прячут?

Дмитрий, бледный как полотно, лихорадочно искал в голове спасительную ложь. Любую. «Сантехник пришёл, но он очень стеснительный». «Там… хомячок сбежал, я его ловлю». Каждая версия казалась более абсурдной, чем предыдущая. Он видел, как меняется выражение лица сестры — от весёлого любопытства к подозрению. Он понимал, что проваливается. Вся их сложнейшая конспирация, все их ночные бдения и рискованные операции — всё это могло рухнуть прямо сейчас из-за простого шпингалета на двери ванной.

Самус, стоявшая за дверью, готовилась к худшему. Она не знала контекста, но ощущала эманации паники своего «проводника» и нарастающее напряжение снаружи. Она уже просчитала варианты: рывок, использование нервно-паралитического захвата на девушке, чтобы обездвижить её, не причинив вреда, отход через небольшое окно в ванной на крышу соседней пристройки… План был отчаянным, он рушил всё её прикрытие, но он был. В её мире бездействие было равносильно смерти.

— Дим, что за фокусы? — Лена дёрнула ручку ещё раз, и её голос уже не был таким игривым. В нём появились стальные нотки. — Ты кого там прячешь? Открывай.

Спасение пришло с самой неожиданной стороны. Из глубин квартиры, из динамиков компьютера Дмитрия, раздался громкий, требовательный звук входящего видеозвонка по «Скайпу». Мелодия была стандартной, но в наступившей тишине она прозвучала, как набат.

Дмитрий вздрогнул, словно его ударило током. Это был Константин Сергеевич. Они договаривались созвониться, чтобы обсудить схему нового фильтра питания для доспеха.

— Ой, это… это мне! — выпалил Дмитрий, ухватившись за этот предлог как за спасательный круг. — Срочно! По работе! Научный руководитель!

Он бросился в комнату, оставив сестру в полном недоумении. На экране монитора появилось обеспокоенное лицо Артемьева.

— Дима, я тут посчитал… — начал старик, но Дмитрий его перебил.

— Константин Сергеевич, у меня форс-мажор! — прошипел он в микрофон, бросая испуганные взгляды на дверь комнаты, за которой осталась Лена. — Сестра приехала!

Лицо Артемьева на мгновение замерло, а затем он всё понял. Его глаза округлились. Он видел много сложных уравнений в своей жизни, но это, с тремя неизвестными в одной квартире, было одним из самых сложных.

— Так… — протянул он. — Понятно. Держись, молодой человек. Импровизируй. Я… я попробую помочь. Жди.

Звонок прервался. Дмитрий остался один на один со своей проблемой. Он свернул окно «Скайпа» и лихорадочно открыл браузер. Ему нужна была идея. Легенда. Алиби. Быстро.

А в коридоре Лена, потеряв терпение, громко постучала в дверь ванной.

— Эй! Вылезайте, кто бы вы ни были! Мне нужно пудрить носик!

Самус, услышав стук и настойчивый женский голос, приняла решение. Пассивная оборона провалилась. Нужна была активная. Она глубоко вдохнула, вспоминая все русские слова, которые выучила, пытаясь воспроизвести интонации, которые она слышала в фильмах.

Она приоткрыла дверь ровно на пару сантиметров, оставаясь в тени и темноте ванной.

— Ми-ну-ту, — произнесла она низким, чуть хриплым голосом, стараясь говорить как можно более по-русски. Это прозвучало странно, с чудовищным, неземным акцентом, но слово было верным.

Лена отшатнулась. Она услышала женский голос. Низкий. Незнакомый. Так, значит, брат и правда не один. Её подозрения сменились смущённым любопытством.

— Ой, простите, — пробормотала она.

В этот момент из комнаты вылетел Дмитрий, уже с планом в голове.

— Лен, всё, я сейчас! — он схватил её за руку. — Пойдём на кухню, я тебе такой кофе сделаю, какой ты никогда не пробовала! А то… — он понизил голос, — …там Светлана. Она… она из Сербии. По обмену приехала, по научной линии. По-русски почти не говорит. И очень стесняется.

«Светлана из Сербии». Это было лучшее, что он смог придумать за тридцать секунд. Это объясняло и акцент, и молчаливость, и нежелание выходить.

Он усадил сестру на кухне, а сам, как бы между делом, отправил Самус сообщение через переводчик: «Your name is Svetlana. You are from Serbia. Don't speak. Smile».

Заперев сестру на кухне с чашкой кофе и потоком бессмысленной болтовни о «международном научном сотрудничестве», Дмитрий метнулся в комнату и начал операцию «Зачистка». Он срывал со стен постеры, запихивал их под диван. Он менял обои на рабочем столе. Он прятал в шкаф книги и диски с играми.

Когда «Светлана», наконец, вышла из ванной, Лена увидела высокую, очень высокую девушку в мешковатой серой толстовке и спортивных штанах. Её светлые волосы были собраны в небрежный хвост. Она молча кивнула Лене, изобразила неловкую улыбку, прошла в комнату, села на диван и уткнулась в справочник по радиотехнике.

План сработал. Частично. Лена была слишком тактичной, чтобы устраивать допрос «иностранной гостье», но её любопытство разгорелось с новой силой. Весь день прошёл в атмосфере чудовищного напряжения.

И никто из них не знал, что за этой бытовой комедией ошибок с неослабевающим вниманием следят. На холме за городом, в фургоне, набитом аппаратурой, аналитик из группы Воронова докладывал по защищённой линии: «Объект «Лосев» вступил в контакт с незарегистрированным лицом женского пола — предположительно, его сестра. На квартире также присутствует третья сторона. Неизвестная женщина, высокого роста, личность устанавливается. «Лосев» предпринимает активные действия по сокрытию её присутствия. Повышаем уровень наблюдения».

Снежный ком катился.

* * *

День, когда в квартире Дмитрия разыгрывалась бытовая драма, для генерал-майора Воронова начался с сухих докладов и мерцающих экранов. Его подземный кабинет в «Объекте-4» был его миром — миром радиосигналов, баллистических траекторий и условных обозначений потенциального противника. Здесь не было эмоций. Были только данные.

И данные были тревожными.

— Траектория подтверждена, товарищ генерал, — докладывал начальник отдела астрометрии, молодой полковник с преждевременной сединой на висках, указывая на трёхмерную модель на главном экране. Шесть красных точек медленно ползли через пустоту Солнечной системы. — Шесть объектов. Движутся группой, но без чёткого строя. Идут с постоянным торможением. Расчётное время прибытия на орбиту Земли — от семи до девяти суток.

Воронов смотрел на экран, и его мозг работал как суперкомпьютер, обрабатывая информацию.

— Анализ двигателей? — его голос был ровным, лишённым всякого выражения.

— Грязные, — ответил полковник. — Очень. Мы фиксируем высокий уровень остаточного ионного и нейтронного излучения. Это плазменные двигатели, но либо они работают в форсированном, аварийном режиме, либо… их конструкция крайне несовершенна. Они не пытаются скрыть своё присутствие. Либо не могут, либо им всё равно.

— Что говорит о низкой технологической дисциплине, — задумчиво произнёс Воронов. — Это не похоже на регулярный флот. Регулярные силы всегда стараются минимизировать свои следы. Что по конфигурации?

Полковник вывел на экран увеличенные, размытые изображения, полученные с помощью орбитального телескопа «Дозор-7».

— Анализ силуэтов предварительный. Но мы видим асимметрию. Объекты не идентичны. Похоже, они собраны из разных модулей. Вот этот, самый крупный, — он обвёл курсором флагман группы, — имеет структуру, характерную для лёгкого фрегата-носителя. Остальные — малые, юркие. Вероятно, штурмовики или абордажные катера.

— Вооружение?

— Пока тихо. Никаких активных сканирующих лучей, никакого наведения. Идут в режиме радиомолчания. Но сама конфигурация… На корпусах есть элементы, которые могут быть орудийными портами или пусковыми установками. Это не исследовательская миссия, товарищ генерал. Это волчья стая.

Воронов кивнул. Картина складывалась. Неорганизованная группа, разнотипные корабли, «грязные» двигатели, предположительно вооружены.

— Выводы, полковник?

— Вывод первый: это не государственная структура. Скорее всего, частная или нелегальная организация. Пираты, наёмники, мародёры — называйте, как хотите. Вывод второй: их цель — Земля. Они идут прямо к нам. Вывод третий, самый важный: их появление хронологически связано со всплеском энергии из Зари-17. С вероятностью 98%, они идут на этот всплеск. Они не знают, что это было, но предполагают, что там есть что-то ценное. Технология. Ресурсы.

Генерал Воронов молчал, обдумывая услышанное. Всё сходилось. Сигнал о помощи, отправленный его старым другом, сработал как колокол, созывающий не спасателей, а стервятников.

— Они не знают, что мы их видим, — наконец произнёс он. — И пусть думают так и дальше. Приказываю: перевести «Дозор-7» и все смежные спутники в режим пассивного слежения. Никаких активных пингов, никаких попыток сканирования. Мы должны быть для них «тёмной» планетой. Все части РВСН и ВКС в Западном округе привести в состояние повышенной боевой готовности «Высокая». Сформировать аналитическую группу. Я хочу знать о них всё, что можно выяснить по пассивным данным. Состав выхлопа двигателей, тепловые сигнатуры, малейшие колебания их курсов.

Он отдал серию коротких, чётких приказов. Его лицо было спокойным, почти непроницаемым. Но внутри у него всё похолодело. Он впервые в своей жизни столкнулся с противником, о котором не было ничего известно. Ни его силы, ни его мотивы, ни его правила ведения боя.

Он посмотрел на маленькую зелёную точку на карте России — Заря-17.

— Похоже, Костя, — тихо сказал он в пустоту кабинета, — ты нашёл не только разгадку. Ты накликал на нас беду. И теперь мне придётся её расхлёбывать.

Он понимал, что обычные военные протоколы здесь не сработают. Просто ударить по пришельцам на орбите — значит развязать войну, к которой человечество не готово. Игнорировать их — значит позволить им беспрепятственно добраться до Зари-17 и устроить там бойню.

Ему нужна была информация. И единственный источник этой информации сейчас скрывался в квартире молодого инженера, под защитой его старого друга. Он должен был решиться на контакт. Но как? Как выйти на них, не спугнув? Как объяснить, что он не враг, а потенциальный союзник?

Эта задача была сложнее, чем отражение ядерной атаки. Потому что она требовала не силы, а мудрости. И доверия.

* * *

Когда служебная «Волга» вынырнула из замаскированного въезда в «Объект-4» и покатила по вечернему шоссе, генерал Воронов почувствовал, как спадает напряжение последних суток. Переход из одного мира в другой был резким и болезненным. Из стерильной тишины бункера, наполненной глобальными угрозами и красными точками на тактических картах, он попадал в тёплый, живой мир своего дома.

Его генеральская дача в ближнем Подмосковье была его крепостью, его убежищем. Здесь пахло не озоном от аппаратуры, а яблочным пирогом, который испекла его жена, Антонина. Здесь были не графики и диаграммы, а разбросанные по полу детали от «Лего» его внука. Здесь жизнь текла по своим, земным, мирным законам, и его главной, негласной миссией было сделать так, чтобы эти два мира — мир бункера и мир дома — никогда не пересеклись.

— Илюша, ты совсем извёлся, — сказала Антонина, встречая его в прихожей. Она знала его лучше, чем кто-либо, и видела за его каменным генеральским лицом смертельную усталость. — На тебе лица нет. Опять учения?

— Да, Тонечка. Учения, — соврал он, целуя её в щёку. Ложь стала его второй натурой, щитом, которым он прикрывал своих близких от той правды, с которой работал каждый день.

За ужином собралась вся семья. Его сын, Андрей, успешный хирург, и его невестка, Ольга, преподаватель в университете. И, конечно, Пашка, их четырнадцатилетний сын, его любимый внук. Они обсуждали обычные вещи: оценки Пашки в школе, новый проект Ольги, сложную операцию, которую провёл Андрей. Воронов слушал их, кивал, улыбался, но его мысли были далеко, там, в холодной пустоте, где шесть красных точек неумолимо приближались к его дому, к его семье. Он чувствовал себя часовым на стене, который один видит приближающуюся орду, в то время как город за его спиной беззаботно живёт своей жизнью.

После ужина, когда взрослые остались на веранде пить чай, он зашёл в комнату Пашки. Тот, как обычно, сидел за компьютером, надев наушники, и был полностью погружён в виртуальный мир. Воронов любил эти тихие моменты. Смотреть на внука, на это новое, беззаботное поколение, было для него лучшим напоминанием о том, что именно он защищает.

Он сел в кресло рядом, просто чтобы побыть рядом, впитать эту атмосферу мира и покоя. Он не разбирался в играх, для него это был просто шум и мельтешение на экране.

— Как успехи, боец? — спросил он, положив руку на плечо внуку.

— Деда, привет! — Пашка снял наушники. — Нормально. Босса валю. Сложный, зараза.

Воронов присмотрелся. На экране какая-то фигурка в броне сражалась с огромным крылатым монстром. Но его внимание привлекло не это. В углу экрана, в меню инвентаря, мелькали иконки, символы. И один из них показался ему смутно знакомым, он видел его в одном из старых, не до конца расшифрованных отчётов.

— А что это за игра? — спросил он, стараясь, чтобы это не прозвучало как допрос.

— Metroid: Dread, — с гордостью ответил внук. — Легендарная серия. Я тут все части прошёл. Это про космическую охотницу за головами, Самус Аран. Она там одна против всей галактики!

— Самус Аран… — медленно повторил Воронов. Это имя. Оно было в отчёте его аналитиков. Имя, которое они смогли извлечь из текстового блока инопланетного сигнала.

Сердце генерала пропустило удар. Холодная, почти невероятная догадка начала обретать форму.

— Паш, а покажи-ка мне… врагов, — попросил он. — Кто там у неё главные противники?

— Ну, там разные. Метроиды, Космические Пираты… Вот, смотри, — Пашка, радуясь неожиданному интересу деда, с готовностью открыл внутриигровую энциклопедию. На экране появились изображения различных существ и фракций. Он пролистывал их.

И тут Воронов увидел его. Символ. Три изогнутых клинка, соединённых в центре. Точно такой же, как на снимке с обломка на орбите Марса, который годами пылился в архиве под грифом «неопознанный».

— «Пираты-Кихотеры», — прочитал Пашка вслух описание под картинкой. — Жестокая и жадная фракция наёмников и мародёров. Путешествуют по галактике в поисках лёгкой наживы и технологий. Их флот состоит из разномастных, сильно модифицированных кораблей.

Воронов молчал. Снежный ком не просто тронулся. Он уже катился, набирая скорость. Описание пиратов из детской игры совпадало с аналитическим отчётом его лучшего полковника. До последней буквы.

Цепочка выстроилась. Сигнал о помощи, отправленный из Зари-17, содержал идентификатор «Самус Аран». На этот сигнал, а вернее, на его энергетический след, откликнулись те, кто в этой вымышленной, как он до сих пор думал, вселенной были её врагами. Пираты. Мародёры.

Это означало две вещи. Первая: всё, что было в этой игре, могло оказаться пугающе реальным. И вторая, гораздо более страшная: к Земле летели не просто неизвестные. К Земле летели те, кто целенаправленно охотился на ту, что сейчас скрывалась в квартире молодого инженера, в доме номер двенадцать, на четвёртом этаже обычной панельной пятиэтажки. Их цель — не Земля. Их цель — она.

Он встал.

— Спасибо, Паш. Ты мне… очень помог.

Он вышел из комнаты и направился к себе в кабинет. Он должен был немедленно позвонить в «Объект-4». План «пассивного наблюдения» больше не годился. Противник был идентифицирован. Цель противника была ясна. Начиналась совсем другая игра. И теперь он знал имя своего противника. И знал, кто является их целью. И он сделает всё, чтобы они до неё не добрались. Даже если для этого придётся раскрыть тайну своего старого друга и вступить с ним в самый сложный разговор в своей жизни.