Уже не Гарри: Путь Власти (джен)

Занятое Малфоем и его друзьями купе выглядело гораздо опрятнее моего. Мы вошли внутрь и сели.

— Кстати, Драко, а кто такие предатели крови? — поинтересовался я, вспомнив, что он сказал по поводу Рона.

— Предатели крови, Поттер, это те представители древних чистокровных родов, которые активно выступали против идеи сохранения чистокровности. Семья Уизли — очень явный пример.

Да уж. Мне, как бывшему маглу, явно не понять этой их «чистокровности». Однако я уже достаточно многое знал о семье Малфоев, что позволило заранее спланировать линию поведения.

— Вроде моего отца, например? — интересно, как он на это отреагирует?

— Кхм… Поттер, ну так ты же совсем другое дело… — похоже, мне удалось его смутить. — Ты же, сам вижу, далеко не на стороне этих дамблдоровцев.

— Но и не на стороне волдемортовцев.

Драко не вздрогнул, только чуть скривился. Крэбб и Гойл такой выдержкой не отличались.

— Поттер, ты что, не знаешь, что волшебники крайне не любят произносить это имя? Кроме разве что чокнутого Дамблдора.

— Знаю, но почему? — кстати, об этом действительно ничего не было сказано в моих книгах. Странно.

— О, это, Поттер, очень интересная история. И очень необычная, — Малфой явно любит казаться самым знающим, и любит подчёркивать свою значимость. Запомню. В жизни всякое знание может пригодиться. — Дело в том, что на пике своего могущества Тёмный Лорд придумал отличный способ находить своих врагов. Тогда уже значительная часть волшебников боялась его имени, и он создал такие чары, чтобы при его произношении место, где это случилось, сразу отмечалось на особых картах, имеющихся у Пожирателей Смерти. Дамблдор и некоторые его сторонники из принципа демонстрировали отсутствие страха перед Лордом, но из этого ничего не вышло — наоборот, благодаря такой глупости Пожиратели сумели убить немало мракоборцев.

— Так ведь все вы трое из семей бывших Пожирателей Смерти, — вот как полезно заранее собирать сведения о собеседниках! — Следовательно, к вам это не должно относиться.

Крэбб бестолково заёрзал. Гойл открыл рот и протянул — «Эээ».

— И откуда у тебя такая информация? — Драко с подозрением посмотрел на меня.

— Я читал о том, что Люциус Малфой вместе с ещё несколькими Пожирателями были под чарами подчинения. Конечно, сказать про Империо несложно, благо данное заклинание после его отмены следов не оставляет, но сам объект наложения данного заклинания Непростительными пользоваться не сможет — он превращается в чужую марионетку, способную лишь на примитивные магические действия. Впрочем, я не собираюсь доказывать это министерству и глупым «светлым» магам. Да, и всё-таки я жду ответа.

Малфой, подумав, сказал:

— Я знаю, что после того, как на имя Тёмного Лорда были наложены такие чары, даже Пожирателям было запрещено употреблять его там, где их могли засечь специальные карты. Было несколько случаев, когда в результате таких «ложных вызовов» были жертвы с нашей стороны. За это могло последовать жестокое наказание. Очень жестокое.

— Ну что — тогда всё логично, — говорю я. — А что ты можешь мне рассказать по поводу общей обстановки в современном магическом мире?

— О, это гораздо интереснее, — оживился Малфой. — Сейчас Альбус Дамблдор имеет решающее влияние среди магов по многим вопросам. С шестидесятых, по-моему, годов он является Президентом Международной конфедерации магов, таким образом, все международные договоры, в том числе по Статусу о секретности, проходят через его руки. С начала террора Тёмного Лорда он также стал председателем Визенгамота. Ну, Визенгамот — это…

— Я знаю, что такое Визенгамот.

— Хм… Так вот, Поттер, помимо Дамблдора влиянием в Англии также обладает министр магии — Фадж. Но он во многом зависим от Дамблдора и вынужден учитывать его мнение в проводимой им политике.

— Интерресненько… — если что, когда-нибудь на их противоречиях будет возможно сыграть. Стоит запомнить. Хотя заслуживает внимания и то, как сам Драко сказал про Фаджа — «также обладает влиянием». Если учесть, что речь он ведёт о фактически возглавляющем магическое сообщество Великобритании человеке…

— И третьей силой являются представители некоторых чистокровных родов, ранее сплотившиеся вокруг Тёмного Лорда. Они находятся в открытой оппозиции к Дамблдору, но имеют влияние на Фаджа — за счёт своих огромных денежных накоплений. Регулярно пытаются провести через него выгодные законы, но это получается довольно редко. После смерти своего предводителя (на этих словах Драко с некоторой опаской покосился на меня) силовыми способами уже не действуют, да и к тому же, как ты верно сказал, пытаются скрывать, что действительно добровольно подчинялись ему.

— И, кстати, Гарри, — после короткого молчания продолжил он. — Ты ничего не знаешь о том, почему погиб Тёмный Лорд? Волшебники не любят говорить об этом, даже мой отец. Мне лишь известно, что он пытался наслать на тебя Заклятье смерти, но оно как-то отразилось в него — что ранее считалось невозможным.

Интересный вопросец. Можно, конечно, сказать правду — что мне это неизвестно, но лучше прямо сейчас начинать зарабатывать авторитет в среде моих будущих вероятных однокурсников.

— Я считаю, что это произошло из-за того, что я потенциально являюсь более могущественным Тёмным магом, чем Волдеморт.

Глаза Малфоя полезли на лоб от такого признания. Хотя он быстро справился с собой.

— Чем докажешь? — хриплым, взволнованным голосом произнёс Драко.

— Ну, например, тем, что в магазине Олливандера мне досталась палочка с пером того же феникса, что и у Волдеморта. Почти точная копия той палочки, которая и оставила мне шрам на лбу.

— Покажи… — уже не таким надменным, как ранее, тоном попросил Малфой.

— Вот, запросто, — достаю палочку. — Вингардиум Левиоса!

Чемодан, принадлежащий одному из дружков Малфоя, поднимается к потолку.

— Ну, это-то не настолько уж сложный фокус, — прокомментировал Малфой. — Я в своём родовом поместье тренировался с палочкой уже полгода.

Ну почему мне так не везёт? Хотя, кстати, стоит обратить внимание — Драко по факту не потребовал никаких доказательств того, что эта палочка действительно родственна волдемортовской. Просто поверил. Может быть, захочет как-либо проверить в дальнейшем, но пока что ему это и в голову не пришло.

Хоть и аристократ, но одиннадцать лет — не столь много. Хоть по жизненному опыту я обладаю преимуществом в целых семь лет — уже неплохо.

Между тем донёсся стук в дверь купе, и какая-то женщина заглянула к нам:

— Хотите перекусить, ребята?

Весьма хотелось. Остальные сидящие со мной в купе имели такое же мнение.

Меня очень позабавили шоколадные лягушки. Было смешно есть объект, пытающийся выпрыгнуть изо рта до тех пор, пока я не разжую.

— О! Альбус Дамблдор, — сказал я, рассматривая карточку от шоколадной лягушки. — В настоящее время директор Хогвартса, считается величайшим волшебником нашего времени. Знаменит своей победой над тёмным магом Гриндевальдом в 1945 году, открытием двенадцати способов применения крови дракона и своими трудами по алхимии в соавторстве с Николасом Фламелем. Хобби… Ну, это уже неинтересно.

— А, карточка? Многие их собирают, — как обычно, растягивая слова, произнёс Малфой. — На мой взгляд, бесполезное занятие, которое впору только всяким Уизли.

— Вполне с тобой согласен.

Когда паровоз подъезжал к Хогвартсу, уже наступили сумерки. Мы переоделись в школьные форменные мантии, пока что без знаков различия факультета.

Поезд остановился, и будущие первокурсники толпой вывалились из вагона. Багаж, как выяснилось, надо было оставить на станции — в дальнейшем он будет переправлен в комнаты факультета, куда распределится владелец.

— А знаешь, где мы? — самодовольно спросил Малфой. — В Хогсмиде, единственном на всю Англию полностью магическом населённом пункте.

— И что? — безразлично ответил я, осматривая окрестности.

Как я уже знал, дальше по традиции первокурсников должны были переправить через озеро к замку. Остальные рассаживались по странным каретам без лошадей или какой-либо иной видимой движущей силы.

У лодок нас ждал человек крайне высокого роста — под три метра минимум, выглядящий диковато из-за густой тёмной бороды.

— Первокурсники! Все сюда! — прокричал он зычным басом. — О, Гарри!

Он подошёл и, не обратив внимания на попытку отпрыгнуть, обнял меня так, что рёбра слегка захрустели. Разве можно так обращаться со знаменитостями?

— Гарри, а ведь я это… Тебя совсем маленьким помню! Тебе чуть больше года было, когда я привозил тебя к твоим родственникам. Зови меня Хагридом, я здесь это… Лесником.

— Эээ… Да, очень приятно. Только я совсем ничего не помню.

— Да неважно, Гарри. Я тут… Это… При школе в деревянном домике живу. Найдёшь. Заходи ко мне как-нибудь на чай.

Нда. Вот так знакомство. Симпатии особой он мне не внушил. Будет ли от Хагрида какая-то польза? Надо выяснить.

Тем временем Хагрид, забыв обо мне, уже оглядывал остальных первокурсников.

— Так, все собрались? За мной, и смотрите под ноги! Первокурсники, за мной!

Мы спустились к озеру по каменной дорожке.

— Сейчас вы увидите Хогвартс! Осторожно, все сюда!

На другой стороне озера возвышался гигантский, очень древнего вида (согласно «Истории Хогвартса» — чуть больше тысячи лет, — вспомнил я) замок, весь расцвеченный светом из окон. Первокурсники в большинстве своём восхищённо заохали. Мы с Малфоем презрительно на них поглядели, но говорить ничего не стали.

У берега озера стояло десятка два небольших лодочек без вёсел. Хагрид подвёл нас к ним и пробасил:

— По четыре человека в одну лодку, не больше!

Я уселся вместе с Малфоем, Крэббом и Гойлом. Лодки, как выяснилось, плыли без какого-либо нашего участия. Вскоре мы попали в туннель, находящийся прямо под Хогвартсом.

Там оказалась ещё одна пристань, от которой мы поднялись по лестнице к большой дубовой двери. Там нас встретила уже знакомая мне профессор МакГонагалл.

Она оглядела собравшихся первокурсников. Я кивнул ей в знак приветствия, а также для того, чтобы показать Малфою наличие у меня знакомств среди преподавателей.

МакГонагалл тоже чуть заметно кивнула мне, после чего спросила Хагрида:

— Все здесь?

— Да вроде бы да, профессор.

— Хорошо, Хагрид. Я их забираю.

Она развернулась и повела нас за собой. В Хогвартс, место, где мне предстоит выучиться магии и достичь могущества. Место, которое на следующие несколько лет станет для меня домом.

Я не воспылал обожанием ко всем этим волшебникам, но они могут быть мне очень полезны. Так что придётся примириться с таким соседством и ничем не показывать своего истинного отношения к устройству магического мира и самим британским магам.

В конце концов, наступит время — и моё терпение окупится сторицей. А местные волшебники… Ну, скажем так — у большинства из них не останется времени на то, чтобы пожалеть о своей опрометчивости и слепоте.