Восемьдесят последних дней (джен)

Следующая неделя пролетела незаметно. Гарри стал меньше уставать, а потому он больше не чувствовал себя выпотрошенным флоббер-червем к обеду. Его голова, после операции чувствительно реагировавшая на малейшее изменение погоды или резкий звук, практически перестала беспокоить. Ушла раздражительность. Жизнь, казалось, налаживалась.

В начале дня Гарри приходил в Министерство, после обеда — гулял. По вечерам Гарри или читал или пытался колдовать. Выходило пока не очень, и Кричер трижды восстанавливал скудную обстановку небольшой комнатки рядом со спальной Поттера, пока осмелился спросить, чем хозяину Гарри не подходит дуэльный зал в подвале. Так юноша узнал, что кроме наземной части, у дома есть еще немалая подземная, где кроме помещения для тренировок, ритуалов и дуэлей располагались заброшенные лаборатории, винные погреба и кладовые. Голым каменным стенам мало что могло угрожать, а потому эксперименты Гарри становились все смелее, и мысль о том, что в результате своих экзерсисов он может пострадать сам, ему даже в голову почему-то не пришла (от дурной привычки играть с огнем и экспериментировать с тем, что он не понимает, Франко не смогла излечить даже Мод с ее привычкой кидаться в гневе что под руку попадет и драть уши, за что юноша и получил впоследствии ласковое прозвище «Эль-Ниньо»). Периодически за книжками заглядывала Гермиона. Пару раз он зашел в магазин близнецов.

Его магия постепенно приходила в норму. Он словно заново знакомился с палочкой, учился простейшим заклинаниям, постепенно переходя к все более сложным. В библиотеке Гарри как раз нашел чьи-то учебники полувековой давности. На некоторых из них стоял экслибрис в виде двойной буквы Б.

В понедельник днем он забрал рецепт на линзы и, не теряя времени, направился в салон оптики. Там он проторчал полчаса, пытаясь решить, какого цвета линзы себе купить. Хотел было купить все. Хорошо хоть догадался спросить паренька за прилавком. Как оказалось, светлые оттенки ему не подойдут: настоящий цвет глаз будет перекрывать оттенок. Гарри выбрал темно-синий, шоколадный и черный оттенки, самые темные, какие были, и на всякий случай заказал обычные линзы. У него спокойно приняли заказ, заодно проконсультировали, как за линзами ухаживать, как их правильно надевать, какие капли для глаз стоит приобрести, чтоб не было раздражения и многое прочее. Слава Мерлину, за прилавком не было девушек, и никто не стал охать, зачем прятать такой красивый цвет глаз, как это точно сделали бы Мэри и Летти. К пятнице Поттер должен был уже поменять цвет глаз и избавиться от одной из своих примет — очков. Бейсболка, мимоходом приобретенная в каком-то магазинчике, должна был скрыть главную — шрам. К счастью, на Косую аллею пришла мода на магловские вещи и мальчишка в бейсболке (спасибо непростому детству и маме за невысокий рост, а так же представлению обывателей, что все герои и Великие Маги обязаны быть исключительно высокими и статными волшебниками) ничем особым в толпе не выделялся.

Линзы, заказные Поттером, появились в продаже недавно, стояли недешево и имели кучу недостатков в ношении, однако все это с лихвой перевешивала возможность пройтись по Косой Аллее, не вздрагивая от шепота: «Смотри-смотри, это Гарри Поттер!», не шарахаясь от журналистов и не чувствуя себя экспонатом в зоопарке, вроде приснопамятного боа-констриктора.

Во вторник Гарри неожиданно для себя обзавелся собственным юристом.

Обычно всеми делами, связанными с наследственным правом, занимаются гоблины. Испокон веков они были и остаются неподкупными душеприказчиками, чье слово могло поспорить с Непреложным обетом. Отказ представителей этого народа вести напрямую с Поттером какие-либо дела был сам по себе наказанием, потому что в таком случае Гарри был вынужден общаться с посредниками, надежность и профессионализм которых не могли идти ни в какое сравнение с гоблинскими. Той же Флер понадобилось вдвое, а то и втрое больше времени, чтобы разобраться в финансовых отчетах Поттеров и Блэков. Таким образом, Гарри Поттер потерял право обратиться за консультацией по поводу наследства Блэков к гоблинам. Оставались только люди-адвокаты. Мистер Англси не стал тянуть с ответом, и сова с приглашением на встречу пришла в понедельник вечером. В письме же он специально оговорил, что может дать лишь небольшую консультацию по общим вопросам, поскольку, к своему глубочайшему сожалению, сам Раймонд уже был связан обязательствами с Малфоями и не имел права представлять юридические интересы Поттера.

Гарри был согласен и на это. Он желал заранее прояснить непонятки с собственностью: у юноши не было никакого желания мелькать как Рон в газетных статьях, посвященных злоупотреблениям привилегиями новоявленными героями. На его век скандалов и так хватало.

По старой привычке он попытался посоветоваться с Гермионой. Девушка, уже определившаяся со стезей на поприще магического законотворчества, разумеется, знала многое об адвокатах Магической Британии. В отличие от Гарри, она не пропустила ни одного судебного заседания над пособниками Пожирателей, и была восхищена юридическим и ораторским талантом Брэдшоу. И она совершенно не понимала выбор Гарри в пользу Англси по глупой причине, что Поттеру не понравился Брэдшоу. Гермиона убедительно советовала другу обратиться к последнему. Чего ему стоило сдержаться и не поссориться с Грейнджер, когда в числе приведенных аргументов та помянула имя Снейпа, Франко не знает до сих пор.

Однако врожденная упертость Поттеров не позволила Гарри последовать совету подруги, и в назначенный час он переступил порог кабинета мистера Англси. Услуги «безвестного» господина солиситора стояли недешево: когда Флер вскоре показала, во сколько Поттеру обошлась получасовая беседа с невысоким светловолосым магом, он смог только изумленно присвистнуть, — но оно того стоило. Помимо короткого, но весьма информативного рассказа о некоторых особенностях магического наследственного права, касающихся древних родов, мистера Поттера представили молодому, но весьма талантливому юристу Максимилиану Бапмайстеру младшему.

Макс Бапмайстер был старше Гарри лет на десять, по настоянию маменьки в свое время поступил в Шармбатон, во время второго пришествия Волдеморта благоразумно переехал на Континент, и о Поттере слышал много и не очень хорошего, а потому к истинному облику героя был не готов совершенно. Гарри же, в свою очередь, к двоюродному племяннику владельца конторы, тем более с явственной примесью гоблинской крови, отнесся с явным недоверием, но это не помешало стать последнему (после соответствующих клятв и контракта, разумеется) не менее верным и неподкупным стражем и защитником юридических интересов Гарри Поттера, чем могли бы быть его низкорослые родичи.

В среду юношу осмотрел обещанный Шеклболтом специалист — древний старик, чуть ли не ровесник Дамблдора, двигающийся с неожиданной для возраста легкостью и резвостью. Мастер Смит обладал незапоминающейся внешностью и цепким тяжелый взглядом лигиллиментора. Старик не шептал заклинаний, не махал палочкой, он просто смотрел, и от этого Гарри бил озноб, а волосы на затылке стали дыбом. За время осмотра Мастер Смит не проронил ни звука, а Министр обращался к нему с такой почтительностью, какой не удостаивался Дамблдор в лучшие года. Все так же молча древний маг наколдовал какой-то свиток и вышел, а Кингсли проводил его глубоким поклоном.

Целительское заключение было написано на латыни, но даже будь оно на английском, вряд ли Гарри бы понял написанное из-за обилия целительских терминов. Кингсли, в отличие от него, кое-что понял.

— Что ж, ничего страшного или необратимого. Нестабильность магического ядра, как и говорила мадам Помфри, вызванная долгим общением с темным артефактом, усиленная проклятиями. Что-то еще, не могу разобрать… Но, судя по рекомендациям, у тебя все будет хорошо. Так, тут в конце список зелий и режим их применения. Я передам Перси, он сделает заказ.

— Кингсли, не надо, я сам. — Гарри требовательно протянул руку. — У вас и так есть чем заняться. Я не маленький, чтоб за меня по аптекам бегать.

— Гарри, дело не в этом. Большинство этих зелий находится на строгом учете Министерства, их нет в свободном доступе. А вот на эти два нужно разрешение Отдела Тайн. Поэтому Перси составит прошение, ты все равно не знаешь нужной формы, я завизирую, и где-то в понедельник, не раньше, тебе под роспись и клятву выдадут шкатулку с фиалами.

— Бюрократические проволочки? — улыбнулся Поттер.

— Если бы, — поморщился Министр. — Судебные разбирательства. Почти четвертая часть магов… Слишком много, чтоб затягивать с этим. Хвала Мерлину, основные законопроекты мы успели провести.

Темнокожий мужчина устало потер лицо.

— Гарри, я не хочу тебя торопить, но ты уже решил, что будешь делать: сразу подашь документы в Академию Авроров или все-таки доучишься в Хогвартсе?

— Еще нет… Кингсли, а если я не хочу быть аврором?

— А кем тогда? Гарри, пойми, от тебя общество ждет определенных поступков. Нет, конечно, Победителю Волдеморта открыты все пути, но… Скажем так, от тебя всегда будут ждать чего-нибудь эдакого, и стать обычным работником в забытой Мерлином фирме, каких сотни, у тебя не получится. Или ты думал о спортивной карьере?

Что ж, Министр подтвердил опасения: на него всегда будут смотреть через призму «Убийцы Волдеморта», все его достижения будут подразумеваться как сами собой разумеющиеся, а редкие неудачи затмят успех. Ну, служить и защищать — тоже неплохо, ведь правда?

— Да нет… Я не хочу в квиддич. Просто…

— Гарри, не волнуйся, тебя примут в Академию даже без ЖАБА, ты просто сдашь вступительные экзамены. Насколько я знаю, с заклинаниями и трансфигурацией у тебя все в порядке, а зелья подтянешь с Гермионой. Но, вообще, было бы неплохо, если ты все-таки доучишься в Хогвартсе.

«Лучше», «неплохо»… Все это Гарри прекрасно понимал, но возвращаться в Хогвартс, в лживую сказку, туда, где его шесть лет обманывали, где гибли знакомые ему люди, ему не хотелось. Как он сможет зайти в Большой Зал, если он до сих пор как наяву слышит стоны раненых и видит трупы защитников?!

В тот день Поттер вернулся домой рано, отпросившись у Кингсли, и долго бродил по улицам магловского Лондона, тщетно пытаясь разобраться в себе. С одной стороны, он сознавал, что атакующие и защитные чары и заклятья — это фактически все, что он хорошо знает и умеет, и когда-то ему это нравилось. Но с другой — неужели все, на что он способен, — это гоняться с палочкой наперевес за всяким сбродом? Еще ему до чертиков надоели намеки Министра на долг перед обществом, которое о нем «превосходно» позаботилось. Нет уж, все явные и мнимые долги магическому обществу он отдал второго мая. Хватит!

Франко не очень любит вспоминать, как тяжело ему было решиться на что-нибудь самому, без друзей, Дамблдора, Спейпа или Кингсли. Нет, всякие мелочи, вроде к какому адвокату пойти или какую мантию надеть, он давно решал сам, но выбрать дальнейший путь… Значит, решено: он едет еще на год в Хогвартс и пытается разобраться в себе, кем он действительно хочет быть.

Кстати о долгах: Нарцисса Малфой прислала письмо с благодарностью, но о выплаченном Долге Жизни не было ни слова. Кажется, в библиотеке особняка была монография, посвященная этому вопросу…

Следующие дни прошли как под копирку: Министерство, дом, прогулка, библиотека, зал.

В пятницу Поттер забрал линзы и накупил заодно те зелья для ухода за ними и за глазами, что порекомендовал продавец. Когда он примерил их дома, то оказалось, что естественный цвет его глаз перебивает все оттенки, кроме черного. С непривычки он намаялся перед зеркалом, пытаясь надеть это дурацкое порождение магловской фантазии. Когда же юноша справился и немного побродил по дому, то оказалось, что от линз еще и печет глаза. Но все вышеперечисленное мгновенно забылось, стоило Поттеру посмотреть на себя в зеркало. Когда он надел красную кепку с каким-то логотипом, из зеркала на него посмотрел человек, отдаленно похожий на Гарри Поттера. Прогулка по Косой аллее превзошла все ожидания: никто на него не пялился, пальцами не тыкал, за руки не хватал, о помощи не умолял, глазами не раздевал, ушел даже вечный чужой взгляд в спину. Юноша сидел в недавно открывшейся кофейне и, блаженно щурясь, ел мороженое.

Отсутствие внимания ему понравилось, и он решил усовершенствовать линзы так, чтобы их можно было долго носить без вреда.

Субботу он провел у Тедди, увлеченно учась уходу за маленьким ребенком. В воскресенье засел в библиотеке, и Кричеру пришлось напоминать хозяину о еде несколько раз.

Дни замелькали как картинки в кинохронике.

Гарри получил драгоценную шкатулку с зельями и под предлогом подготовки к учебе ушел с поста советника Министра. Правда, не зная, как отреагирует его организм к одновременному приему и таблеток и зелий, к фиалам даже не притронулся.

Бапмайстер наконец-то разобрался с блэковской генеалогией. Гарри на пробу составил завещание, где основным наследником сделал крестника. Озадачил адвоката и Флер своей майской задумкой — домом для маленьких осиротевших магов. Мог ли он подумать, чем обернутся эти его шаги? Через полтора месяца ради шутки составленное завещание сделает Тедди Люпина одним из самых богатых детей в Англии, «Фонд Гарри Поттера» очень скоро станет серьезной организацией, пристально следящей за условиями жизни несовершеннолетних магов, а Максимилиан Бапмайстер III станет первым детским омбудсменом в истории Магической Британии. В своем интервью Криви он заявит, что «был настолько потрясен полными драматизма историями детства Гарри Поттера, Томаса Реддла и Арианы Дамблдор, что дал слово продолжить стремление мистера Поттера защищать слабых и не дать повториться вновь подобному кошмару». Впрочем, Франко никогда не питал иллюзий по отношению к амбициозному коротышке, который, по его собственному признанию, с детства мечтал стать кавалером ордена Мерлина.

Но до этого еще было далеко. Уйдя из Министерства, Гарри взахлеб читал, гулял, экспериментировал, буквально наслаждаясь свободой ото всех, в том числе и от друзей. Рон ушел с головой в дела «Вредилок», Гермиона методично налаживала испорченные отношения с родителями, общение Трио свелось к редким совместным прогулкам. Периодически то один, то вторая заскакивали на чашку чая.

Гарри стал частым гостем миссис Тонкс. Теперь он гулял, играл и кормил крестника через день. В Норе он побывал всего дважды, к Дурслям ходил по субботам. Пару раз сгонял с Дадли в кино. Вполне по-семейному отметил вступление кузена во взрослую жизнь, подарив тому на восемнадцатилетие годичный абонемент в секцию по боксу.

Поттер увлекся идеей усовершенствования линз. Для начала он решил понять, что препятствует их носить постоянно. Гарри умудрился настолько достать расспросами всех, кто хоть что-то знал: Летти, Мэри, доктора Эшли и его закадычного друга офтальмолога Бри, — что его окрестили «пиявкой информационной маниакальной» и отдали ему на растерзание несколько журналов со статьями на искомую тему. Гарри экспериментировал и с зельями, и с заклинаниями. Он основательно испоганил бесцветную пару, размягчил синюю, а в шоколадной вырастил плесень, становящуюся прозрачной на солнечном свете, а в темноте пахнущую грозой. Привлек к процессу Кричера. Отказался от зелий и чуть не распылил черную пару. Заказал еще три новых пары черных линз. Угробил к дементровой маменьке все имеющиеся, но нашел нужное сочетание заклинаний. Заказал еще пару и зачаровал их, а потом носил, не снимая больше суток. Когда Гарри понял, что у него получилось, от стихийного всплеска затанцевал весь дом от чердака до подвалов. Если бы при этом он посмотрел бы в зеркало, радость его бы поутихла. Франко старается не колдовать в полную силу и не испытывать сильных эмоций на людях или при ярком освещении: колдовская проклятущая зелень при этом упрямо просвечивает сквозь темные линзы, что ты с ними не делай.

В сущности, эти линзы и стали первым артефактом, созданным Поттером. Ему понравилось создавать, придавать вещам нужные свойства и качества. Гарри понял, чем бы хотел заниматься в будущем.

Забегая вперед, первые его линзы продержались до августа, пока он не попал к Мод, а впоследствии он усовершенствовал линзы так, что их можно было носить не снимая год.

Однако эйфория от успеха длилась недолго. Сначала Кричер, обрадованный тем, что заклинания у хозяина больше не являются причиной локальных разрушений в доме, попросил обновить защиту особняка, пожаловавшись, что какие-то недостойные маги пытаются следить за хозяином Гарри Поттером, а Кричер стар, и у него не всегда получается им помешать. Гарри не стал пороть горячку и послал домовика проследить за наглыми шпионами. Услышав доклад вернувшегося эльфа, Поттер, к своему удивлению, почувствовал только легкую досаду: маги оказались наблюдателями из спецгруппы аврората, следили и охраняли национального героя они, разумеется, по приказу Министра.

Палочка слушалась его все лучше и лучше, посвящать кого бы то ни было в свою личную жизнь он не желал категорически, поэтому не поленился и нашел на дальних стеллажах блэковской библиотеки монографию по защитным чарам и ритуалам, спустился в ритуальный зал и полные сутки накладывал защиту от всего на особняк.

Выложился он подчистую, устал так, что проспал более двенадцати часов. А когда проснулся и посмотрел на палочку, Гарри Поттера прошиб холодный пот: на гладкой поверхности той стали появляться до боли знакомые бугорки Бузинной палочки. Фактически, его верная подруга из остролиста выглядела чем-то средним между собой прежней и Старшей палочкой.