Минуты падения (гет)

Шелест дождя. Капли били в стекло. На каминной полке негромко тикали часы. Размеренное дыхание Драко. Так много звуков снаружи — и внутри. Прислушиваясь к биению своего сердца, Гермиона очень ясно ощутила перелом в собственной жизни. Для нее уже никогда ничего не будет по-прежнему. Ощущение начала новой жизни для людей обычно имело положительный оттенок. Но в тот момент единственное, что было положительным для Гермионы — это Драко. Все остальное же до поры до времени нависало над Гермионой, словно туча, грозя в любой момент разразиться ливнем. Теперь ливень кончился. Но наступившая после тишина была хуже всего на свете.

Гермиона уже не хотела — да и не могла — ничего решать. Она просто лежала на диване в гостиной рядом с самым важным в ее жизни человеком и прислушивалась к шуму дождя за окнами. Уже несколько часов она провела вот так — разглядывая малейшие детали вокруг себя и ища в них что-то значащее. Ни к какому результату это занятие не привело.

Гермиона знала, что может забыть о Роне и каких-либо отношениях с ним. Он никогда ей не простит того, что она сделала. Она не могла сказать, что жалеет о принятых решениях, нет. Ей просто безумно жаль было Рона и временами — себя. Что делать человеку, попавшему в такую ситуацию? Который позволил любви решить все за него... а потом это привело его вот сюда. Почти что без всяких связей с прежней жизнью. Бессмысленно говорить, что для любого человека это огромный психологический стресс. Гермиона всегда умела справляться с любыми проблемами. Но иногда человек просто ломается под их напором. И сейчас ей нужна была помощь.

Гермиона почувствовала, как рука Драко скользит по ее талии. Его губы коснулись ее щеки.

— Я люблю тебя, — прошептал он без всяких вопросов. — И что бы ни происходило в твоей жизни, просто помни об этом, ладно?

Гермиона улыбнулась и кивнула.

— Надеюсь, ты всегда будешь рядом, чтобы напоминать мне, — ответила она; ее голос был слабым и слегка хриплым после вчерашней истерики.

Драко сжал ее в объятиях.

— Буду, — шепнул он, и это звучало серьезней, чем любая в мире клятва.

* * *

— Ты уже знаешь все, что я могла бы тебе сказать, — тихо проговорила Джинни. — поэтому я не буду читать нотаций. Уверена, ты и сама все прекрасно понимаешь.

Они сидели на лавочке в парке. Пригревало слабое мартовское солнце. Деревья с голыми ветвями стояли, не шелохнувшись — ни ветерка.

— Ему очень плохо, Гермиона. Я никогда в жизни не видела его в таком состоянии.

Гермиона посмотрела на Джинни полными боли глазами.

— Я не хочу, чтобы он страдал.

— Я знаю. Но он будет, потому что любит тебя.

— Что я могу сделать?

— Поговори с ним.

— И что я скажу ему? Что не хотела такого исхода? Меня нельзя оправдать, Джинни. Я знаю, что я сделала, и отвечаю за свое решение. Но Рон... он никогда этого не примет.

— И все же стоит попытаться, — ответила Джинни. — В этом нет ничего сложного...

Она замолчала, понимая, что последняя фраза звучала не к месту. Конечно же, это было сложно. Увидеть его полные боли глаза, снова слушать его тихие обвинения... Как будто снова перенестись во вчерашний день.

— Ему нужно время, — сказала Гермиона. — Может быть, если я приду через...

— Ты не понимаешь! — Джинни вскочила со скамейки. — Он ни с кем не говорит. Он запирается в доме в компании бутылок и никого туда не пускает. Он даже на письма не отвечает. Если ты будешь ждать, неизвестно, кем он станет к тому времени.

— И почему ты думаешь, что он станет говорить со мной?

Джинни грустно улыбнулась.

— Все по той же причине, Гермиона. Он тебя любит. Несмотря на все, что ты сделала, он будет продолжать тебя любить.

— И от этого в тысячи раз хуже... — прошептала Гермиона, уставившись на дорожку, уводящую глубже в парк.

Джинни снова присела рядом, погладив Гермиону по плечу.

— Ты должна помочь ему.

* * *

Во дворе дома из-под земли уже пробивались трава и росточки растений. Коврик возле двери лежал неровно. Гермиона поправила его. С крыши капала вода, и в замирающих на миг на краю каплях отражалось вечернее солнце.

Оттягивая предстоящий момент, Гермиона снова принялась отмечать детали. Сегодня это стало ее хобби.

Небо тем временем медленно окрашивалось в закатные тона.

Постояв еще немного и собравшись с духом, Гермиона постучала в дверь. Назад дороги нет.

Прошло какое-то время, а за дверью ничего не было слышно.

Наконец послышались шаги.

— Сколько можно, говорю же, я никого...

Рон открыл дверь и замер с полуоткрытым ртом. Потом он взял себя в руки и стал закрывать дверь, но Гермиона его остановила.

— Рон, подожди, пожалуйста.

— Я не стану тебя слушать, — сказал Рон, прекратив попытки закрыть дверь.

— Я пришла не извиняться. Я понимаю, что заслужила такое твое отношение, но... — Гермиона вздохнула. — Может, все-таки впустишь меня?

Рон с безразличным видом отошел от двери.

— Чего же, в таком случае, ты хочешь?

Гермиона остановилась посреди комнаты и повернулась к Рону.

— Рон... со мной или без меня, ты должен стараться вести полноценную жизнь, наслаждаться ею.

— И кому же я должен? — поинтересовался Рон. — Значит, ты пришла, чтобы благородно помочь мне с моей жизнью. Благодарю, не стоит.

Он издевательски поклонился.

— Нет...

— Ты предлагаешь мне наслаждаться жизнью, да? Конечно, ты-то ею во всю наслаждаешься.

— Рон, это решение тоже далось мне нелегко!

— Действительно! — взорвался Рон. — Ты выбирала, изменять мне или нет. Или даже подбирала кандидатов. Как мучительно! Я должен был это учесть.

— Прекрати! — закричала Гермиона. — Если ты не думаешь обо мне, подумай хотя бы о своих родных! Для них твое поведение — не лучший подарок. Да, тебе тяжело, но почему должны страдать они?

Рон замолчал, уставившись в стену.

— Надеюсь, ты все же подумаешь об этом. И поверь... мне на тебя не наплевать.

С этими словами Гермиона вышла из дома. Дверь за ней закрылась, и стало тихо. Она глубоко вдохнула весенний воздух. На улице темнело.

Гермиона прошла невидимую черту, за которой уже можно было аппарировать, и вдруг решила пройтись. Воздух был таким свежим. Гермионе нравилось это время суток. Еще не ночь, но уже не вечер.

Ее страхи насчет Рона и последствий ее действий оправдались сполна. Он начал пить, оградил себя от всего мира, от родных и друзей... превращался в одиночку. Сталкиваясь с проблемами, он всегда стремился остаться в одиночестве. Именно это и могло его подкосить. Гермиона не хотела, чтобы Рон прожил остаток жизни в одиночестве и/или спился. К счастью, кроме Гермионы есть еще люди, которые во что бы то ни стало позаботятся о нем.

Гермиона вышла в переулок. В его конце сгущались тени, и она ускорила шаг, чтобы побыстрее пройти неприятный участок. Когда она уже выходила на более открытую улицу, из теней вышел мужчина. Гермиона шарахнулась в сторону, но он ухватил ее за руку повыше локтя, и завел обратно в переулок.

— Так-так, — прошептал он ей в самое ухо. Голос был жесткий и незнакомый. — Кто это у нас? Уж не Гермиона ли Грейнджер?

Гермиона не смела пошевелиться. Ей показалось, она издала слабый стон, но сама даже не заметила этого.

— Пожалуйста... — выдохнула она.

Незнакомец тихо рассмеялся.

— Такой улов... героиня войны. Должно быть, гордишься собой, а?

Гермиона ничего не ответила. Она закрыла глаза, и по щеке скатилась слеза. Что же делать... Должен быть какой-то выход.

— Как печально, что ты разбежалась с рыжим, неправда ли? Но я смотрю, ты не грустишь. А какие у тебя прелестные детки... — продолжал тем временем мужчина. — Мы давно за тобой наблюдаем.

Ее охватила ярость. Она попыталась сосредоточиться на ситуации.

— Меня тошнит, — произнесла наконец она. — Выпусти.

Он снова засмеялся.

— О, нет. Такое со мной не...

— Я серьезно, если не хочешь, чтобы я заблевала твою чистенькую мантию, лучше отпусти.

Казалось, мужчина задумался.

— Хорошо, — сказал он наконец, вынимая палочку. Он позволил Гермионе упасть на колени. — Сделаешь хоть одно лишнее движение — пожалеешь об этом.

Гермиона склонилась к земле, опираясь одной рукой и закрыв лицо волосами. Она изобразила рвотные позывы, тем временем вынимая второй рукой палочку из-под мантии. Мужчина, который, как она уже поняла, был одним из «последователей», вероятно, был слишком туп, чтобы встать сзади нее, а не только с одной стороны. Он ничего не заметил.

— Импедимента! — вскричала Гермиона, вскакивая с земли и направив палочку на противника. К несчастью, ее заклятие пролетело в миллиметре от него.

Пользуясь его замешательством, она выскочила на улицу, где, впрочем, не было ни единой души. Обернувшись, она резко пригнулась, как раз вовремя, чтоб луч заклинания пролетел выше ее головы и ударил в стену одного из зданий.

Мужчина приближался.

— Не думай, что сможешь уйти, грязнокровка.

Гермиона прибегла к последней идее. Она наколдовала Патронуса.

— Помоги мне! — крикнула она, и, добавив адрес улицы, она отправила свою выдру к Драко.

— О, думаешь, твой новоиспеченный бойфренд спасет тебя? Как это мило. И наивно, — проговорил незнакомец, подойдя настолько близко, что его палочка касалась шеи Гермионы. — Ты заплатишь за то, что обманула меня.

С этими словами он применил к ней Круциатус.

Гермиона слушала свой крик будто издалека. Ее физическая боль смешалась с моральной, и это был сильный удар. Когда все кончилось, она едва могла видеть улицу и разъяренного Драко, метающего заклятия. Он быстро отреагировал на ее призыв.

— Боже, только бы в него не попали, — шепнула она, но не знала, произнесла это вслух или всего лишь подумала.