Темница моих воспоминаний (гет)

Часть 1

— Пожалуй, стоит позвать эльфов.

В комнате царил такой бедлам, будто по ней прошелся ураган, только по странному стечению обстоятельств он затронул только одно помещение во всем поместье. Комнату Эйрин. Увидев ее, сидящую на подоконнике и вытирающую слезы, Нарцисса сразу поняла, что произошло что-то настолько болезненное для хозяйки комнаты, что она просто не могла держать это в себе. Все горизонтальные поверхности были усыпаны порванными кусками бумаги, перьями из подушек, битым стеклом, а в эпицентре всего этого была застывшая у окна Эйрин, молча роняющая на колени слезы. Что-то она в последнее время стала... Чувствительной что ли.

Молчание виновница всего этого нарушила не сразу:

— ОН убил Бертрама.

— Того магла? И что?.. — отвлекшись от осколков на полу, Нарцисса наткнулась на холодный взгляд. — Ах, ну да: тринадцать лет... Ты все-таки к нему привязалась.

— Ни слова не сказал. Отдал приказ, а затем поставил меня перед фактом. Создается ощущение, что не случайно из моей жизни исчезает все, что делает меня хоть немного человечной. Конечно, ведь ЕМУ нужен во мне лишь монстр.

— Это не все, что он от тебя скрывает, — аккуратно обронила Нарцисса, со значением посмотрев на подругу.

— А ты знаешь, но не можешь сказать? — понимающе протянула в ответ Эйрин. — Что ж, прекрасно, я выясню все сама. С меня хватит: я больше не намерена терпеть этот кошмар. Я отомщу... За все.

Эйрин вышла из комнаты слишком стремительно, чтобы заметить, как дрогнул уголок рта на измученном переживаниями лице холеной аристократки, и услышать ее тихий шепот:

— Ну да, тебе же нечего терять.

Поместье стало походить на склеп. Нет, праздником тут и раньше не пахло, но теперь, после Возвращения, новая резиденция Лорда стала местом, из которого сбежать тянет абсолютно всех, только вот шансов это сделать нет ни у кого. В ушах до сих пор звенели крики слуг, которые дали сбежать мальчишке — хотя прошла почти неделя. Эйрин Лорд, казалось, в упор не видит, но при пытках она присутствовала. Понять бы, откуда это привилегированное положение... Снова стояла в стороне и наблюдала, только глаза были сухими на этот раз. Ну, сбежал и сбежал! Зато будет, кем заняться, вместо серийных убийств... Голова ужасно болела — отвыкла. Отвыкли и эти стены, раз дух страданий все еще гулял по длинным коридорам.

А потом Лорд сказал о Бертраме... Она закрыла его всем, чем умела, но безрезультатно... Стоило больших усилий не перегрызть горло грязному полукровке, но она осталась тиха и спокойна, пока не покинула тот страшный зал на первом этаже.

Поместье пахло страхом и болью, червями, что извивались под Его ногами, кровью, что стекала по Его плащу... Нет, крови еще нет, но скоро ее будет очень много, а Ему всегда будет мало, чтобы насытиться... Тринадцать лет. Насколько сильно может измениться человек за такой срок? До неузнаваемости. И Эйрин не узнавала себя, чему, на самом-то деле, была только рада. Все изменилось. А значит, тот путь, что ей предстоит пройти, становится еще темнее, еще извилистее и опаснее. Но она его пройдет.

Эйрин остановилась около библиотеки: в уютном полумраке угадывалась прямая спина Драко.

В библиотеке играл Бетховен. Пусть музыка из заколдованного рояля среди аристократии и считалась дурным тоном, после прошедшей недели Драко можно было простить очень и очень многое. Он сидел в кресле перед камином и читал, но по застывшему лицу стало понятно, что едва ли он за последний час перевернул страницу хотя бы раз. Юный Малфой никак не отреагировал на почти бесшумное появление недавно объявившейся крестной матери, так же как и на хрустальный перезвон, когда она налила себе виски из янтарного графина. У каждого свои способы отвлечься.

— Это вы из-за того магла так убиваетесь?

Нет, промолчать он просто не мог.

— Он был мне дорог.

— Да, в детстве мне тоже было грустно, когда сдох мой пес.

Потрясающе, как точно он копирует отцовскую манеру говорить! По крайней мере, врезать обоим хочется абсолютно с одинаковой силой. Эйрин вдумчиво поставила графин на место, отпила виски, и только потом ответила:

— Обращаю твое внимание, что мы здесь одни и жилые комнаты далеко, так что попридержи язык. Иначе с ним что-нибудь случится.

Драко усмехнулся: с ней он точно сработается. Впрочем, ухмылка быстро исчезла.

— Присоединились к маглолюбцам? Ниже пасть довольно сложно...

— Маглолюбцы, грязнокровки... Не богат лексикон современной молодежи, — Эйрин с показным кряхтением уселась напротив мальчика. — Хотя, и я такой была.

— «Была»? Что же изменилось? — в ленивом голосе чувствовалась издевка.

— Все.

— Ах да, тринадцать лет жизни среди маглов... Все-таки прониклись.

— Ты ставишь ударение не на тех словах, Драко. Да, я тринадцать лет жила, а у тебя было нормальное детство. Это намного важнее.

— Детства? — молодой человек скорчил гримасу и отвел в сторону взгляд. — М-да...

— Поверь: мне есть с чем сравнивать, — невесело ответила волшебница и снова отпила виски, после короткой паузы она продолжила уже с улыбкой. — Отец промыл-таки тебе мозги. Но ничего — они на место еще встанут. Посмотрим, как ты запоешь через неделю другую, когда Темный Лорд вернется по-настоящему...

— О чем вы? — со злостью вскинулся он.

— Лорд затопит твой дом кровью, а ты и слова не скажешь. Ты будешь чувствовать этот солоноватый запах даже во сне, крики боли и тихие стоны будут терзать твой разум и днем, и ночью... Но ты будешь молчать, кланяться и с благодарностью целовать подол Его мантии — лишь бы защитить себя и свою семью от участи его жертв, — мальчик молчал, глядя в огонь. — Но ты и так все это знаешь, просто не хочешь признаться себе и окружающим... Ты ведь уже не ребенок. Особенно, после того, как пытали твоего отца у тебя на глазах — ты ведь тоже там был.

— Тогда зачем же вы вернулись?! — не выдержал, наконец, Драко.

Эйрин говорила медленно, смотря куда-то далеко-далеко.

— Задай себе вопрос: чтобы ты сделал, если бы не помнил ничего из своего прошлого?

— Попытался бы вспомнить, — серые глаза сузились.

— А чтобы ты сделал, если бы у тебя отняли самое дорогое, что у тебя было?

— Я бы отомстил, — голос стал тише.

— Именно поэтому я здесь. Только поэтому.

* * *

Ванная комната, казалось, была слишком далеко, и Эйрин еле успела до нее добежать. Едва она склонилась над унитазом, как ее резко вывернуло наизнанку. Позывы были настолько сильными, что она не смогла удержаться на корточках и упала, из последних сил цепляясь за светлый фарфор. Все прекратилось минут через семь: стараясь не смотреть, она смыла воду и тяжело поднялась на ноги. Смотреть — не смотрела, хотя и так понятно, что вода была красной. Знакомый запах щекотал ноздри. Эйрин, зажимая рот, быстро протерла пятна на кафеле и снова смыла. А запах еще чувствовался... Он уже был в ее голове, им пропиталась каждая мысль.

В унитаз отправился последний клок окровавленной бумаги, и Эйрин обессилено села прямо на пол, упираясь головой в коленки. Плечи стали конвульсивно подрагивать, и женщину затрясло в беззвучных рыданиях. «За что? за что? за что?!» — только и крутится в голове, и в ответ слезы льются ручьем. Жаль, что такую боль слезам смыть не под силу. Она вытирает глаза локтями, потому что ладони тоже пахнут... «Не хочу... Я не могу так больше» — как же не хотелось вновь переживать весь этот кошмар! Война... Она бьет слишком сильно, слишком больно, потому что знает, куда нужно бить. И ОН знает. Именно по Его приказу она только что разорвала на кусочки живого человека...

Выползла она из ванной где-то через час. Пошатываясь, она осторожно шаркала к ложу, поминутно хватаясь за первые попавшееся твердые поверхности, и только тяжело бухнувшись на кровать, женщина смогла тихонько вздохнуть. Подушка с энтузиазмом прыгнула под голову, и Эйрин, свернувшись на покрывале, уперлась взглядом в боковую стенку тумбочки.

Странно, но на тумбочке кроме привычной чепухи вроде зачитанных книжек и носовых платков лежал еще и запечатанный конверт загадочного вида... Нахмурившись, Бьерро потянулась к нему рукой. Конверт был без письма, но в нем явно что-то приглашающее звякнуло. Это «что-то» через мгновение выпало из конверта на ладонь: это был кулон из черненного серебра на тонкой цепочке.

Первой мыслью было, что на кулоне вырезан волк. Черный, матерый, грозно скалящий клыки волчара, но затем в сознании всплыл иной ответ — это черный пес. Мысль была полна непонятной уверенности, и волшебница пришла к выводу, что это снова шалит ее несговорчивая память. Эйрин взяла украшение за цепочку, позволив кулону свободно покачиваться воздухе, а сама тем временем испытывающее глядела на него, пытаясь вспомнить что-то еще, отмечая про себя, что цепочка удобно лежит в руке, да и выглядит все это до странности знакомо... Так, вот оно...

...подрагивающая рука протягивает серебряную цепочку, и искусанные губы тихо шепчут:

— Сохрани его... Умоляю...

— Я верну его тебе... Позже, — еле слышно отвечает сидящая у кровати волшебница.

Очнувшись, Эйрин тряханула головой: что-то в последнее время видения зачастили, и это не может не радовать. Внутри царило смятение, когда она посмотрела на себя в зеркало. Рука сама собой потянулась по тонкой цепочке к кулону, и на душе вмиг стало спокойнее. Рефлексы?.. Бьерро незамедлительно застегнула цепочку на шее. Видимо, она только что видела, как передала кулон Нарциссе. Но почему там она лежала на кровати? Почему была такой измученной? Может, это как раз после этого у нее пропали воспоминания — из-за этой странной болезни? Как же выяснить правду, если все вокруг скованны Непреложным обетом?!

Напрашивается еще один вывод, что ее память дает подсказки только когда Эйрин идет в верном направлении или когда возникает ощущение d?j? vu... Жаль, что специально подобное не организуешь... Но как же тогда вспомнить?!

А кулончик был таким теплым... Он казался почти родным. Размышляя, она стояла перед зеркалом и крутила его в пальцах наработанными движениями, как вдруг на серебре блеснул огонек свечи, будто солнечный луч, и женщина внезапно услышала в голове что-то еще:

— Так я всегда буду с тобой.

Этот голос... Чуть слышный шепот, почти эхо, а внутри все перевернулось и стало очень тепло... Так знакомо тепло... Это ведь ЕГО голос! Голос того самого Незнакомца из ее снов!.. А вдруг это тот самый «Он», которого она с визгом встречала на пороге с радостью, что он-таки вернулся живым? Он же был на ее Выпускном, как и во множестве других снов, и он же подарил ей этот кулон? Вдруг это один и тот же человек?! Похоже на правду, так ведь?.. Как оказалось, настоящую любовь не так-то просто забыть.

Часть 2

— ...ее сестра — на лицо точно лошадь! Ужас какой-то! И каким образом наша рыженькая умудрилась стать волшебницей да еще и не пойти личиком в сестрицу? Хотя... — рассуждала девушка у окна, говоря будто сама с собой. — Хоть в чем-то ведь они должны быть похожи?..

— Джеймс, тихо...

— Только я никак не могу понять, кого она мне напоминает. Хммм... Однако, загадка!

— Джим вот у нас надеется, что она — лань... Так, Джеймс, стоп! Я тут не при чем!!

— Странные у тебя фантазии, Поттер. Не нормально это.

— Она, кстати, опять поссорилась с сестрой. Лили жалуется, что их отношения стали просто ужасными, — послышалось из-за раскрытой книги с нечитаемым названием.

Лохматый донжуан с готовностью вскочил на ноги:

— Ей нужна поддержка!

— Не стоит, Поттер, — закатила глаза сидящая у окна. — Вполне вероятно, что если ты дашь ей насладиться своим отсутствием еще немного, то потом она будет даже рада тебя видеть, — горящий от ярости взгляд говорил, что кому-то пора свалить восвояси. — Ладно, ладно! Ушла!

В купе послышался скрип зубов, пара глухих ударов, сдавленное хихиканье и тяжелый вздох. Традиционное звуковое сопровождение последних двух часов в Хогвартс-Экспрессе уже на подступах к школе. Наблюдавшая сию картину виновница переполоха, получив колоссальное удовольствие от увиденного и наигравшись вдоволь на нервах влюбленного гриффиндорца, попрощалась с избранными (читай: НЕ с грязнокровками) и покинула временную штаб-квартиру Мародеров. Настроение было отличным: пусть заставить Поттера одуматься и выбрать более достойную спутницу жизни не вышло, но хоть вчерашняя ссора с родней теперь не казалась такой уж безнадежной. А львы сами виноваты, когда позволяют точить о себя когти... Ну, хоть для этого они пригодны.

Блэк нагнал ее, когда она уже достигла конца вагона.

— Хватит, а? Он и так сама не свой, а тут еще ты, кому сдачи не дашь, даже если захочешь...

«А с чего бы не дать? Ах, ну да, я же ПОД ЕГО защитой!..»

— Так и не надо сразу с кулаками лезть! Я пытаюсь сделать его более уравновешенным. Не из добродетели, конечно... У меня всегда свои интересы.

— Скажи, ну чего тебе сдалась эта Эванс? Оставь ты их в покое, — голос почти умолял.

— Грязнокровка же! — возмущенно вытаращила глаза Бьерро. — Нечего ему породу портить.

— Эта «грязнокровка» — лучшая ученица на курсе!

— Я что, должна рыдать от счастья, раз грязнокровка умеет держать волшебную палочку и зубрит сутками? Нет уж, увольте! Каждому свое место: ей — за баррикадами книг, мне — под венец, а затем сразу в загородный тату-салон!

И плевать ей было, что они разговаривают о таких вещах посреди переполненного любопытными учениками поезда. Когда вся жизнь катится к мантикоре под хвост на подобные мелочи действительно плевать. Все и так все знают. Или скоро узнают, независимо от желаний Эйрин. Но, не иначе как великий Салазар Слизерин вправил им мозги, Эйрин убавила голос до тихого змеиного шипения, а Блэк, посмотрев ей в глаза, вдруг осекся и затащил подругу за локоть в пустой тамбур.

— Что у тебя стряслось?

Больше не злится. Понял. Никто бы не смог увидеть разницу между тем, как Эйрин Бьерро развлекается, и тем, как срывает накопившееся внутри злость и отчаяние, а он мог. Хотя, конечно, без помощи вечной болтливости Бьерро тут не обошлось.

А Эйрин оставалось только пялиться на мутные пейзажи и прятать в карманах дрожащие руки. Дрожащие не то от ярости, не то от ужаса.

— Кое-кто принял любезное предложение, — Эйрин тщательно подирала слова: заглушающее-заглушающим, а вдруг все равно подслушают? — и теперь меня тоже «зовут на чай».

— Что?.. — выдохнул Блэк.

— Ага! — с деланной ухмылкой откликнулась девушка. — И родители очень ждут, что я последую примеру старшей сестры. Как тебе такой расклад?

— Потрясающе, — Блэк резко выдохнул в кулак и растерянно привалился к грязной стенке.

— Сама в восторге! Хотя, чего я еще ждала?.. Что Темный Лорд вдруг забудет про мой темный род? Что сестрица откажется от столь соблазнительного предложения? Что мне дадут шанс выбрать свою судьбу самой? — Блэк молчал: а что тут говорить? — Знаешь, я не знала каково это: ненавидеть собственную семью также отчаянно, как ты ненавидел свою.

— Добро пожаловать в клуб, — кисло улыбнулся парень.

— Надеюсь, такое я больше ни от кого не услышу, — поморщилась она, имея в виду Лорда.

Она направилась к раздвижным дверям, все также злая на весь мир, а Сириус остался стоять в темном тамбуре, для порядка пару раз специально приложившись затылком об стену. У него не было ни малейшего понятия, как ей помочь.

— Блэк? — ответом было полувопросительное мычание. — Каково это: быть отреченным от рода?

— О, ощущения просто волшебные! Такое просто так не забывается. Ощущаешь в теле каждую каплю своей предательской крови... Но вроде бы это все индивидуально. Правда, неделя без колдовства гарантирована в любом случае.

— Приму к сведению.

Взгляд у нее был страшный — даже храбрецу-гриффиндорцу стало не по себе. Отчаяние, решимость, боль, потеря, страх и безысходность — чудесный коктейль для юной шестнадцатилетней девушки. Хотя, никого не волновало, сколько лет прошло, когда счет шел только на то, сколько лет осталось...

* * *

Только Сириус Блэк в полной мере обладает этим фантастическим даром забалтывать собеседника настолько качественно и крепко, что тот и не заметит, как согласится то, чего от него Блэк добивался, внезапно оказавшись при этом в совершенно противоположной части замка. И даже если не согласится, то все равно сделает, ибо Блэк так просто не отстанет. Иначе как объяснить, что после проигрыша сборной Когтеврана по квиддичу всем известным львам, Эйрин, вместо того, чтобы отправиться в свою гостиную, вдруг решила пойти на вечеринку Гриффиндора по случаю победы?! И не важно, что Эйрин вместе с остальными слизеринцами болела за Когтевран. Также не важно, что квиддич ей был также интересен, как гиппогрифу нумерология...

Важно было только то, что ей был интересен Сириус Блэк.

И именно поэтому она обнаружила себя на углу коридора на седьмом этаже, где висел портрет Полной Дамы. Мысли по поводу того, что эти гриффиндорские неучи не в курсах, как зовут эту самую Даму, пришлось отложить до лучших времен. Больше ее занимала другая мысль. Итак... КАКОГО МЕРЛИНА ОНА ЗДЕСЬ ДЕЛАЕТ? Бьерро стояла в полнейшем ступоре, Блэк все вещал и вещал, что им всем будет ужасно весело, а Поттер неустанно поддакивал. Мимо шагали веселые болельщики в красных шарфах, где-то между ними просочился пятикурсник с двумя ящиками сливочного пива, а за ним еще один тащил три бутылки Огденского... Слизеринка все еще пребывала в странной прострации, и если бы их кто-то увидел в этой неприметной нише, то решил бы, что несчастную подвергли заклятию, потому что соображала та явно с трудом.

Но на положительный ответ и части мозга хватило. Или наоборот: не хватило.

Правда, перед тем как броситься в пекло к огнекрабам... Ой, то есть в омут с головой, волшебница выудила из сумки пузырек с оборотным. На молчаливый вопрос обоих она лишь пожала плечами, что в дамской сумке может быть все, что угодно. Парни после этого синхронно глянули с легкой опаской на ее «дамскую сумку»... Ну, а если серьезно, то Эйрин уже давно имела запас этого зелья для своих ночных пробежек, особенно много его стало после начала дружбы со Снейпом... Да, он замечательный — тут нечего добавить! Превратившись в какую-то миловидную маглу, Эйрин с невозмутимым лицом смешалась с толпой, подхватив под руки вконец остолбеневших Мародеров.

Что в тот вечер творилось в гостиной Гриффиндора описать культурными словами сложно. Но, с другой стороны, описание «классическая студенческая вечеринка» является вполне подходящим. Емким таким. Вокруг веселилось буйное сборище юнцов, дождавшихся, наконец, повода для грандиозной попойки. Пообвыкнув, Эйрин легко влилась в галдящий коллектив, переходя от одной компании к другой с бутылочкой пива в руке. Представилась она Риной (ага, с фантазией очень туго) — тихоней с Пуффендуя — и быстро пожалела о спонтанном выборе имени: позже обращались к ней не иначе как: «Эй! Рин!» — и почему-то «Рин» не сомневалась, что с подачи Блэка это имя к ней прицепится надолго. А ему только в радость ее рассерженное лицо! Кстати о нем... Блэк развлекался, как только он умел. Он был везде и со всеми, шутил, смеялся и время от времени приникал к своей бутылке.

Эйрин не ощущала опьянения — ей было хорошо и весело. Через час она тайком приняла еще зелья. У нее блестели глаза, она общалась и кружилась под музыку с несколькими гриффиндорцами. Было так просто и легко на душе!.. В одно мгновение Блэк, до этого стоящий в другом конце гостиной, оказался рядом. Близко. Она медленно растворялась в этом вечере, в нем... Рука Блэка оказалась на ее талии, и что-то тогда произошло — те самые искры... Рука лежала не очень низко, но и не на «дружеской» зоне, лежала очень уютно и тепло. Эйрин была счастлива, снова увидев его горящий взгляд. Теперь он смотрел так на нее. Чувствовалось, что между ними происходило что-то очень важное...

.. и рядом случилась Джессика Томсон. Его Джессика. Их поцелуй мог бы раскалить эту комнату до тысячи градусов, но Эйрин казалось, что на стенах вот-вот заблестит лед... Нет, это уже слишком!..

Каким-то чудом одобрительно ревущая толпа не заметила юркнувшую за портрет девушку. Вполне возможно, их отвлек неожиданно взорвавшийся кувшин с пуншем... И за портрет соскользнула еще одна тень, на ходу запихивая палочку в карман.

Только Эйрин обосновалась в дамской комнате, чтобы вдоволь пореветь, как в помещение вошел кто-то еще. Ну что за наказание?..

— Бьерро? — неуверенно позвал Ремус Люпин.

— Кыш, мохнатый! Тебе в другую дверь.

Она сама не поняла, почему назвала его так. Может, понахваталась шуточек Мародеров, которые, кроме них самих никто не понимает. Но «мохнатый», похоже, впечатлился, раз заговорил снова лишь через двадцать секунд. И все же, он пришел к верному выводу, что сказанное — не более чем случайность. Ведь откуда она может знать о... Голос был предельно спокоен, ни единым звуком не выдавая, какой страх только что накатил на парня.

— Выходи. Надо поговорить.

— Прости, мне сейчас не до трансфигурации... — чуть гнусаво ответили ему.

— Я не о том! Предупреждаю: через минуту сломаю дверь!

— Так, рассмотрим ситуацию, — послышался из кабинки предельно рассудительный голос. — Ты врываешься в женский туалет, а затем еще и угрожаешь выломать дверь в мою кабинку?! Гриффиндор — такой Гриффиндор! Хамы вы! — самоконтроль уже давно вылетел в трубу: под конец тон стал довольно плаксивым.

— Что у тебя с Сириусом?

Тишина стала самым красноречивым ответом.

— Alohomora.

Дверца драматично скрипнула, а за ней на корточках скрючилась девушка. Надо же: не побрезговала прислониться к стенке... Видимо, совсем не до того было. Глаза были красные-красные, и Ремус невольно засомневался, что эта зареванная блондиночка — действительно Эйрин Бьерро, как она по секрету представилась накануне. Но фирменный сарказм и знакомо приподнятые брови (пусть и не так мастерски) подсказали, что он кабинкой не ошибся. Но все-таки лучше бы ошибся — было ужасно жаль видеть ее такой беспомощной.

— Давно ты?.. — выдавила она хрипло.

— Знаю? Сложно было не заметить, но если бы мы не общались, то я бы точно не понял.

— Все равно это просто шикарно, что ты заметил... — устало пробормотала она, выбираясь из осточертевшей кабинки («уже и чертыхаюсь — Гриффиндор, чтоб его...»).

— Все не так уж и плохо, — настойчиво повторил парень.

— Конечно, нет, — равнодушно бросила девушка, уставившись в зеркало; хорошо, что оно не разговаривало. — Все — супер, класс! — «во нахваталась!..».

— Давай поговорим. Я не только в трансфигурации что-то понимаю.

У нее даже сил язвить не осталось. Докатилась, девочка...

Когда разговор закончился, а слезы высохли, Эйрин нашла в себе силы выползти из туалета, как из укрепленной крепости прямиком на поле боя. Ремус, конечно, шел следом. В душе девушки теплилось что-то вроде надежды — Ремус правду говорил. Волшебник. Но это был явно не ее день, потому что в коридоре она наткнулась на...

Бежать, как же хочется убежать... И она убежит.

— Оооооо, Рина! — Блэк расплылся в откровенно пьяной улыбке и попытался обнять Эйрин. Та порыв не оценила и на ходу шлепнула по протянутой руке. — Эй!! Ты чего?!

Конечно, он был не один... За его руку цеплялась розовыми коготками все та же Джессика Томсон. Мерлин, какое ужасное имя!.. И сама она — ужасная!

— Не смей прикасаться ко мне! Отмойся сначала от своей грязнокровки!! — рассерженным вихрем, не забыв толкнуть обидчика плечом, Эйрин в мгновение ока скрылась из виду.

Тишина длилась примерно минуту, в течение которой Сириус стоял, чуть покачиваясь, и смотрел ей в след с круглыми, и одновременно обиженными глазами, Ремус устало тер виски, а Джессика, о которой участники сцены вмиг позабыли, переминалась с ноги на ногу, откровенно злясь одновременно на всех и каждого. Не то из-за того, что половину не поняла, не то из-за того, что понятая половина ей совсем не понравилась.

— Чего она взъелась-то?!

— Бродяга, ты такой слепой...

— Ммм?..

— Ох, забей.