Упасть до дна (гет)

15 лет назад.

Такое долгожданное забвение, избавление от реальности — заснуть и ничего не чувствовать. То, что сейчас нужно было Гермионе — просто провалиться в сон, глубокий и спокойный сон. Только вот её подсознание активно продолжало свою работу, и чувства, пережитые ею, превращались в тревожные сновидения.

Когда ей снилось, что она умирает одинокой и никому не нужной старухой, Гермиона наконец открыла глаза. Оглядевшись, она успокоилась, понимая, что это был сон. Она неохотно выскользнула из объятий тёплого пледа и направилась в ванну. Приведя себя в порядок и убедившись, что ничто не выдаёт её состояние, она покинула башню Гриффиндора, направляясь в Большой зал.

Ученики открывали многочисленные коробки с подарками разнообразных цветов и форм, хрустели имбирным печеньем, поздравляли друг друга с Рождеством и с нетерпением ждали момента, когда учителя покажут им постановку, в конце которой всех ждал рождественский пир.

Гермиона вошла в зал и направилась к столу своего факультета, за которым сидел явно поджидавший её Гарри.

— Как хорошо, что ты всё-таки пришла. С Рождеством, Гермиона, — улыбнулся Гарри.

— И тебя с Рождеством. Знаешь, я решила, что не стоит весь день предаваться меланхолии. — Гермиона присела рядом с другом, оглядывая зал.

— Видимо, ты высматриваешь Рона? — проследив за её взглядом, спросил Гарри.

Ничего не ответив, она опустила голову и закрыла глаза.

— Прости, я дурак, больше не буду напоминать тебе о нём.

— Да всё в порядке, просто нужно время, — неуверенно произнесла Гермиона.

— Я понимаю. — Гарри ободряюще похлопал подругу по плечу.

— Как проходят твои занятия с Дамблдором? — переводя тему, поинтересовалась Гермиона.

— Продвигаемся, — ответил Гарри. — Вчера я узнал о первом убийстве Волдеморта.

Друзья ещё очень долго обсуждали план Дамблдора и чувства Гарри. Он ни на шаг не отходил от Гермионы, замечая время от времени её грустные глаза, и всячески пытался её отвлечь от ненужных мыслей, хоть она уверяла его, что справится сама.

Спустя некоторое время он вспомнил, что обещал Рону нечто очень важное, поэтому попрощался с Гермионой и ушёл. Она осталась в таком долгожданном одиночестве.

Решив, что единственное место, где сегодня никого не будет — это библиотека, она направилась туда.

И вправду, в библиотеке было спокойно и тихо, ни одной живой души, то, что ей было нужно. Она взяла с полочки книгу — Зелье мнимой смерти: способы приготовления, — и принялась жадно вчитываться в каждую строчку.

Когда очередная книга была дочитана, Гермиона возвратила её на место.

Со скучающим видом она прошлась вдоль книжных полочек, в поисках очередной интересной книжки, но ни одна не заинтересовала её, и Гермиона покинула библиотеку.

После визита Пожирателей Смерти, Драко окончательно убедился, что закончится всё очень плохо. Он вновь представлял своё посвящение, каждый раз ужасаясь всё больше и больше. Когда-то его прельщала мысль о том, что он может быть избран и выделен, что на него возлагают большие надежды, но сейчас его это пугает. Наверное, потому, что теперь он понимает всю безнадёжность своего положения, и никакое влияние отца его не спасёт. Вся эта бессмысленная война не нужна Драко, как же он раньше этого не понимал? Сидя в гостиной Слизерина у камина и прокручивая в голове все пугающие мысли, Драко отчаянно хотел рассказать кому-то о своих переживаниях. Да вот только кому?

В камине потрескивали дрова, неровно выплясывал огонёк и обогревал всю комнату, но только не его.

Внутренний холод окутывал Драко целиком и полностью, словно заключая в бесконечные ледники. Казалось, даже внутренние органы сжались. С каждым новым днём его мысли становились всё мрачнее и глубже проникали в его сознание. От них не было покоя и невозможно было думать о чём-то другом, хотелось оторвать себе голову, чтобы хоть на мгновение избавиться от них. Драко сжал в руке волшебную палочку и стал копаться в своей памяти в поисках заклинания способного избавить его от этих мучений. Ничего.

«Может, стоит сходить в больничное крыло и стащить зелье сна без сновидений?» — подумал Драко, но сразу оставил такой вариант, поскольку спать сейчас — всё равно, что приближать ненавистный момент его посвящения.

«Никакого сна!» — приказал он сам себе.

Он встал на ноги и покачнулся — от резкой смены положения закружилась голова. Ну конечно, стресс и недоедание дали о себе знать.

— К чёрту всё это! — выкрикнул Малфой и ударил кулаком о подлокотник ни в чём неповинного дивана. Быстрыми шагами он направился прочь из подземелий Слизерина.

Было уже около полудня, когда Гермиона прогуливалась по окрестностям Хогвартса. На сей раз, одевшись в тёплую курточку и хорошенько укутавшись разноцветным шарфом. Посмотрев в сторону запретного леса, она немного удивилась, потому что теперь он абсолютно не казался ей таким зловещим, даже наоборот, сейчас он был ярко освещён. Недолго раздумывая, Гермиона направилась в его сторону, осматривая всё вокруг и про себя повторяя: «Что ж, я снова даю возможность этому лесу заманить себя». Конечно, она не собиралась идти в самую глубь высоких деревьев и густых зарослей, таящих в себе самые разные опасности, но прогуляться неподалёку казалось ей неплохой идеей.

Проходя избушку Хагрида, она поздоровалась с лесничим, который приглаживал перья Клювокрылу и что-то рассказывал зверю. Хагрид пригласил её к себе, — видимо, ему не с кем было отпраздновать рождество, — но Гермиона вежливо отказалась.

Она снова прогуливалась одна.

Подойдя уже достаточно близко к запретному лесу, она остановилась и огляделась: её окружала поляна засыпанная снегом, недалеко раскинуло свои огромные ветки одинокое дерево, рядом с деревом был поваленный пень, на котором Гермиона недавно заливалась слезами. Она присела на этот самый пень и достала из кармана маленький томик стихов.

Прекрасный сад безликих статуй,

Холодных мраморных скульптур,

Не прикоснуться к ним в надежде,

Что скрылась жизнь под бледноту.

Глазами смотрят в никуда;

Им всё равно и в снег и в стужу,

Но эти жили бы глаза,

Просто забыли высечь душу.

И без мечты, и без стремлений

Они разрушатся с годами,

А скульптор слёзы свои спрячет —

Ведь не смогли ожить сердцами.

Весь этот город статуэток,

Как будто никому не нужен.

Но год за годом, в снег и стужу

Я отыщу родную душу.

Это было её любимое стихотворение, ведь сейчас ей все люди казались далёкими и безликими. Одиночество и свежий воздух были в эту минуту её лучшими друзьями, даже Гарри — её лучший друг, не смог бы развеять эту мглу, поселившуюся у неё в душе.

Полностью погружённая в свои мысли, Гермиона не заметила приближающегося к ней Малфоя, который тоже решил прогуляться и тоже позволил заманить себя на эту поляну. Он подошел поближе и тихо присел рядом с ней. От резкого появления рядом с собой ещё кого-то, Гермиона чуть не закричала. Она захлопнула книжку и в испуге посмотрела на парня.

— Как же ты меня напугал! — тихо произнесла Гермиона.

— Что, опять рыдаешь? — без каких либо эмоций спросил Драко.

— Нет, просто читаю. — Она смотрела на него. — А ты что здесь делаешь?

— Опять гуляю. Мне нравится одиночество. — Он не смотрел на Гермиону.

— И всё-таки ты здесь не один, — Она показала на себя, — а стало быть, это не одиночество.

— Всё равно, — безразлично ответил Малфой, оглядывая поляну.

Гермиона внимательно всматривалась в его лицо, но ничего не видела, абсолютно никаких эмоций; не было прежней самоуверенности и надменности. Возможно, ему действительно всё равно, что он здесь не один и что рядом именно она.

— Мне тоже, — выдохнула Гермиона.

Они просто сидели и молчали, каждый думал о своём. Это было очень странно для обоих — вот так сидеть бок о бок с таким ненавистным человеком и просто молчать. Ни слова, ни взгляда, как будто оба были из параллельных вселенных, существовавших в одно и то же время.

Гермиона раскрыла книжку и принялась вновь читать свои любимые стихи, не обращая внимания на Малфоя, сидевшего рядом. Он заметил её движение и развернулся к ней лицом:

— Поэзия? — спросил он, нарушая уже, казалось, звенящую тишину.

— Да, — кивнула Гермиона, показывая обложку книги.

— О любви? — едва заметно ухмыльнулся Драко.

— Не только о ней.

— Мне нравится поэзия.

— Тебе нравится поэзия? — удивлённо прошептала Гермиона.

— А что, это так странно? — тоже прошептал он.

— О да, это странно. — Она кивнула. — Более того, это не вяжется с твоим образом.

— А вот я не нахожу в этом ничего странного. У меня дома огромная библиотека, в которой поэзия занимает далеко не последнее место, да, и мой образ это совсем не портит. — Он отвёл взгляд на поляну.

О да, в образ аристократического блондина, гордящегося своей родословной и держащего подле себя самых чистокровных "друзей", это гармонично вписывалось.

Снова молчание.

Гермиона улыбнулась кончиками губ и снова стала читать, но абсолютно не вникая в написанное.

В последнее время Малфоя было почти нигде не видно (разве что, в Большом зале на завтраках, ну ещё в библиотеке), теперь понятно почему — он искал одиночества.

«Может быть, он просто повзрослел, — подумала Гермиона. — Он помог мне добраться до замка, не смотря на очевидное презрение, а теперь сидит рядом и совсем не пытается задеть меня таким излюбленным словом — грязнокровка. Ведь всё меняется, и люди меняются тоже».

Она посмотрела на Драко оценивающим взглядом.

«Человека меняет боль, отчаяние, утраты и приобретения, — продолжала рассуждения Гермиона. — Мы начинаем видеть мир совершенно по-иному, а может быть просто намного глубже».

В эту минуту ей показалось, что Драко Малфой изменился.

____________________________________________________________

Стих принадлежит автору.