Рыжему виднее (гет)

Вряд ли кто-нибудь взялся бы спорить с утверждением, что воспитанники факультета Гриффиндор смелы и отважны. Иногда даже без особой надобности и во вред не только себе, но и окружающим.

Но когда дело касается взбешённой Гермионы Грейнджер, у гриффиндорцев из неведомых далей вдруг выползает, казалось бы, давно атрофировавшийся инстинкт самосохранения.

Гермиона ещё только договаривала фразу, а в помещении уже установилась звонкая тишина. Присутствующие в данный момент в гостиной ученики срочно побросали все свои дела, здраво рассудив, что под горячую руку впавшей в агрессию Грейнджер никому попасть не хочется. Спустя несколько секунд невнятных шепотков, возни и стука дверей, в обозримом пространстве не осталось никого, кто мог хоть в какой-то мере помочь несчастному Рональду. Впрочем, на ступеньках, ведущих в спальни, маячил Криви с фотоаппаратом, что внушало некоторую надежду на спасение. Не будет же Гермиона калечить его, Рона, при свидетелях. Наверное. Рон поёжился и принялся старательно заглядывать в глаза девушке, пытаясь разжалобить её до того, как она перейдёт к расправе.

— Не хочешь рассказать мне, как ты вдруг обзавёлся невестой? – Гермиона всё ещё говорила тихо и ласково, но в голосе уже начали проскальзывать звонкие, яростные нотки.

Рон отрицательно замотал головой. Конечно же, он не хочет. С его-то ораторскими талантами... Единственное его желание – оказаться сейчас максимально далеко от гриффиндорской гостиной, и, Мерлин помогай, пускай даже с Паркинсон. Лишь бы подальше от готовой порвать его на кусочки подруги.

Гермиона его отрицательных жестов не оценила. Сжав губы и побледнев, она судорожно вдохнула и сжала кулачки. В правом была палочка.

Спохватившись, Рон понял, что снова сглупил. Она имеет право знать что случилось, а он тут головой махает. Сейчас он ей всё честно-пречестно расскажет, иначе придётся стать жертвой особо изощрённого убийства.

— Понимаешь, я думал, мы в лес и обратно, раз плюнуть, — Рон принялся торопливо выстреливать словами, глотая куски фраз и спеша рассказать ей как можно больше до того, как она разразится вспышкой праведного гнева. – А пауки взяли и напали, Живоглот побежал, и дерево там, такое, большое. А потом темно было и эти, с копытами. Я не хотел с ними идти, это всё Паркинсон. Спать в хлеву заставили, а мантия только одна, а утром пришли за нами из школы и бац! Мама ка-а-ак заорёт, а миссис Паркинсон ка-а-ак завопит! А Снейп такой — мистер Уизли! А я что?! Я ничего! А он — свадьбу вы, мол, как-нибудь сами… А я же ни сном, ни духом! Во-о-от…

Выдохшись, Рон замолк и, вытянув шею, принялся внимательно следить за выражением лица Гермионы, пытаясь отследить тот момент, когда наступит время прятаться.

Удивление, приправленное недоумением, согнало бледность с лица девушки. Она нахмурилась, сморщила нос и почти нормальным тоном спросила:

— Что ты нагородил? Как это понимать? И зачем ты на самом деле в лес ходил?

— Я ходил? Я ходил?! Никуда я не ходил! Меня послали! – быстренько отпёрся Рон, потом подумал, шмыгнул носом и решил, что это не совсем правда.

— Ну, заставили… — эм, тоже не очень-то правдиво. – Ну, это самое, хитростью заманили, вот!

Недоумение в глазах Гермионы сменилось злым прищуром. Щеки налились розовым яростным светом, палочка в руке принялась жить своей жизнью, описывая неопределённые фигуры, что выглядело очень настораживающе. Рон почувствовал, что пора искать укрытие.

— Ах, хитростью заманили… — протянула Гермиона, — бедняжечка Ронни. И женить пытаются, видать, хитростью. Что-то незаметно, чтобы ты особо сопротивлялся, а, Рон? На спор с Паркинсон ты, помнится, сам напросился. В лес сам попёрся. А теперь получается, что опять малыша надули. Своей же головой ему думать, я так понимаю, совсем не судьба.

К концу фразы выражение её лица больше всего напоминало оскал. Кажется, она несколько более в курсе всей ситуации, чем надеялся Рон.

— Неужели ты думаешь, что я не знаю, куда ты ходил и до чего дошёл? Миссис Уизли мне уже всё рассказала, пока директор МакГонагал пыталась тебе мозги в голову вбить! А ты даже не считаешь нужным рассказать мне правду! Какой же ты врун, Рон Уизли!

Палочка Гермионы остановилась, нацелившись точно ему в нос. Ой-ей, опять неприятности. Самое время побеспокоиться о собственной безопасности. Рон метнулся в сторону, грохнулся на карачки и попытался скрыться за столиком. Гостиная озарилась первой вспышкой фотокамеры, но затеявшая вдохновенные разборки парочка не обратила на это внимания.

— Гермиона, ты меня не так поняла! – слабая попытка, но вдруг подействует.

— Так это я ещё и дура непонятливая?!

Вслед Рону полетела неопознанная вспышка. Перекатившись, он нырнул за кресло. Неудачно получилось, но эта женская привычка перекручивать слова... Он же вовсе не то имел ввиду!

Наверное, лучше молчать, а то он только хуже делает.

Очередная вспышка с жужжанием впилась в спинку кресла. Оно угрожающе затрещало и Рон пригнулся сильнее. Надо бы найти новое укрытие. Вж-ж-жик! Кресло накренилось и Рон на карачках рванул дальше. Кажется, за последние пару дней это стало его любимым способом передвижения. Заклинание метнулось вдоль спины и Рон наподдал к дивану. Такими темпами в гостиной скоро мебель кончится. Вж-ж-жик! За диван Рон вкатился, поскуливая от боли. Да уж, в его торчащую задницу трудно был промахнуться. Он потёр пострадавшее место. Кажется, там дырка. Чем она в него кидается? Вж-ж-жик! Диван пошатнулся, но устоял.

— Гермиона, давай поговорим спокойно!

Вж-ж-жик! Кажется, диалога всё-таки не будет...

— Гермиона, прости!..

Вж-ж-жик! В этот раз диван пошатнулся куда ощутимее. Гермиона переместилась поближе.

Хрясь! Громоздкий диван улетел в сторону, развалив по пути два столика. Эх, сильна, зараза, её бы энергию да в мирных целях... Уже на пути к камину Рон словил ещё один "вжик" макушкой и с визгом укрылся за очередным предметом мебели. Пощупав скальп, оценил площадь выгоревшего клока волос и загрустил ещё больше.

— Я больше не буду! — Рон снова сделал попытку договориться с разбушевавшейся подругой.

— Конечно, не будешь! — крикнула Гермиона. — От Паркинсон избавиться так, как от меня, точно не получится! — И швырнула ещё одно заклинание в неосторожно высунувшуюся слегка опаленную голову.

Рональд взвыл и попытался снова сменить укрытие. Очередное заклинание сбило его с ног в процессе; повалившись на спину, Рон прикрыл руками остатки шевелюры. Продолжающиеся фотовспышки не позволяли разобрать, летит в него ещё какое-нибудь неприятное заклинание, или нет.

— Я больше никогда-никогда, ну Гермиона, я же не хотел... — неразборчивое бормотание в попытке оправдаться стихало по мере приближения взбешённой подруги.

Остановившись на Роном, Гермиона снова подняла палочку.

— Запомни этот день,.. — удар заклинанием и ответный вопль почти заглушили её слова, — ...потому что сегодня последний раз,.. — опять удар заклинанием и вопль, — ...когда ты мне соврал.

— Я больше не бу...

-Молчать! Я ещё не всё сказала! — Гермиона снова замахнулась палочкой и Рон съёжился. — Я, Гермиона Грейнджер, официально сообщаю тебе, Рональд Уизли, что мы расстались! И в качестве бонуса...

Замерев над Роном в позе карающего ангела, Гермиона принялась плести палочкой какую-то затейливую вязь. Рон насторожился. Кажется, обычными телесными повреждениями он не отделается. Снова захотелось сбежать куда-нибудь, но особого смысла в этом уже не было. Во-первых, она ему не позволит. Во-вторых, Гермиона, как ни крути, имеет право сердиться. Какое бы наказание она ему не придумала, он примет его, даже если оно будет унизительным. Потому что это, черт побери, справедливо. Он заслужил. За то, что, не подумав, обидел и оскорбил. И предал, что уж греха таить.

Поэтому Рон не шевелился, с покорностью ожидая конца действия, не в силах отвести испуганного взгляда от кончика палочки подруги.

Наконец Гермиона ткнула палочкой вперёд и практически прошипела что-то ему в… не в лицо, а куда-то существенно ниже. Рональда затопила всеобъемлющая паника. Куда она целилась?!

Спустя всего каких-то полчаса после появления Рона в башне разборки в гостиной Гриффиндора, наконец, закончились. Гермионе хватило пары минут и нескольких плавных взмахов палочкой, чтобы навести в помещении порядок и залатать одежду на виновнике торжества. Теперь Рон чинно сидел дико болящей, обожжённой задницей на диване и молча внимал вышагивающей перед ним Гермионе.

— Запомни, Рональд Уизли. Все повреждения сводить магическим способом тебе запрещено. Посмеешь ослушаться — верну всё обратно в удвоенном размере. — Гермиона сверкнула на него глазами и Рон поспешил кивнуть в знак согласия. Больно, конечно, но не смертельно. О местами подпаленной шевелюре вообще можно не волноваться — даже в таком виде она мало отличается от того, что у него обычно на голове. Куда больше Рона волновала на непонятная хрень, которой подруга приложила его в самом конце.

— Что до моего особого подарка... — Гермиона недобро усмехнулась,— ...то тебе, друг, придётся до самой свадьбы забыть о том, что такое секс.

Рон почувствовал облегчение и даже немного повеселел. Можно подумать, до сих пор было как-то иначе. Внимательно следящая за ним Гермиона прищурилась.

— В том числе, тебе придётся забыть и о том, что такое самоудовлетворение, — с удовольствием рассматривая расцветающее на физиономии Рона понимание, Гермиона закивала. — Да-да, милый, именно так. Экспериментировать не советую, будет очень больно. Это милое заклятие специально изобрели для того, чтобы юноши блюли свою чистоту. Во всех смыслах.

Оценив потрясённый вид Рона, Гермиона победно хмыкнула, эффектно развернулась и удалилась в спальню, оставив его осмысливать произошедшее в одиночестве.

Постепенно народ, попрятавшийся от гнева Грейнджер кто куда, начал возвращаться в гостиную, заполняя её пространство привычным шумом. Выслушав первую волну насмешек и подколов, Рон, наконец, отмер, вскочил с дивана и скрылся в спальне. Самое время уединиться и разложить всё, что случилось, по полочкам.

Спустя некоторое время по гриффиндорской башне разнёсся утробный, гулкий вой, переполошив всех обитателей. Кроме одного. Точнее, одной — Гермиона только улыбнулась уголком рта, подняв голову от книги, и снова вернулась к чтению.

Сейчас ведь только сентябрь, а свадьба запланирована аж на лето. Она была уверена, что он рискнёт попробовать.

И, конечно же, не ошиблась.