В начале был Кролик (джен)

— Отдай, Ди, я первый ее увидел.

— Зато я первый взял. Она моя.

— Сейчас как дам промеж глазниц — ласты склеишь. Отдай, кому говорю!

— Сначала отними!

— Мальчики!

В одно мгновение братья, готовые драться за погремушку, были растянуты за уши в разные стороны и сейчас тихонько пыхтели, потирая больные места.

— Ну сколько можно повторять? Не надо драться. Это плохо. Вы же братья. Вы должны помогать друг другу, — мама огорченно вздохнула.

Из-за книжной полки донесся глуховатый старческий голос.

— Ну не стоит так резко, Мальвина, — из-за угла выглянул дедушка Карло. — В конце концов, они еще дети. Помню, я в юности тоже дрался по любому поводу, — Шарманщик усмехнулся.

— И без повода, — закончил за него Сверчок, сидящий на светильнике.

— Ну, бывало… — Шарманщик лукаво подмигнул внукам.

— Это ваше с Бу «мужское воспитание», папа, до добра не доведет, — мама фыркнула, тряхнув копной голубых волос.

За стенам домика раздался грохот, громкий хлопок, от которого вздрогнула земля. Затем второй.

Среди следом раздавшихся кукольных визгов разобрать можно было лишь только: «Бармаглот!»

— Что там происходит? — мама схватила с каминной полки рапиру и поспешила к выходу. — Даже не вздумайте выходить, — пригрозила она братьям.

— Пожалуй, я лучше схожу с тобой, — заявил дедушка, взяв в руки свою шарманку. — Джимини, остаешься за старшего.

— Как скажешь, Карло, — отозвался Сверчок, перелистнув страницу книги.

Как только взрослые ушли, Дам шепотом предложил:

— Пойдем, глянем?

— Но сверчок…

— Мы тихонько и только одним глазком. Он и не заметит.

Аккуратно пробравшись мимо зачитавшегося Джимини, близнецы вышли на улицу.

Куклы и кукольники Фарфории пытались сражаться с неведомыми тварями-тенями, чашки-домики пылали и трескались от огня Бармаглота. А дракон — темной тенью кружил небе и временами пылкал пламенем. Верхом на драконе восседала Червовая Королева, вращающая в руках посох. И с каждым взмахом этого посоха Теней становилось все больше.

— Воистину Ведьма… Это ведь самая что ни на есть темная материя, — прозвучал осипший голос Джимини. Сверчок стоял на окошке, опустив лапки и не отрывая глаз от мелькающих теней.

— Гляди, Ди! Дедушка!

На вершине холма стоял Карло и крутил свою шарманку. Казалось бы, что это давало? Но от музыки, звучавшей из инструмента Шарманщика, оживало все вокруг. Деревья ветками протирали глаза, словно просыпаясь ото сна, дома поднимались на невесть откуда взявшиеся ноги и расшвыривали карты в латных доспехах. Всякая кухонная и домашняя утварь оживала и самостоятельно атаковала обидчика. Даже каменная статуя дракона на главной площади зашевелилась и сейчас сражалась один на один с Бармаглотом.

Картина была столь завораживающая и величественная, что братья невольно даже забыли об опасности.

— Вам же сказали — сидеть дома! — раздался гневный голос отца, который отпихивал подкрадывающуюся к братьям со спины Тень.

— Ну… мы…

— На это нет времени, — папа нервно осмотрелся и крикнул: — Вина, уводи отсюда детей, быстро!

— Но папа, а как же ты? А дедушка? — Ди едва не разрыдался.

— С нами все будет в порядке, — присев, Буратино положил руки им на плечи и быстро отвернулся, пытаясь спрятать выросший нос. — А может, и нет, — едва слышно заметил он, возвращая нос к нормальной длине.

— Береги себя, Бу, — Мальвина напоследок чмокнула его в щеку.

Буратино кивнул и, лихо запрыгнув на ближайшее ожившее дерево, направил его к скоплению теней поблизости.

Мама торопила их, покуда они не добежали до леса, а затем оглянулась на пылающий Фарфоровый Городок. Там Буратино с залихватскими кличами пускал пули в глаза Бармаглоту.

— Идите по тропинке, выйдете к Мельнице. Скажите дяде Терранту, что на нас напали…

— Попались…

Мальвина так резко развернулась к Червовому Валету, шагнувшему из-за деревьев, что тот аж отшатнулся от ее шпаг.

— Бегите же! — рявкнула мама, делая маленький шаг назад. В руке Илосовича Стейна покоился револьвер. И как ни крути — но пуля быстрее шпаги.

— Стоять! Один шаг, и ваша матушка больше никогда не споет вам колыбельную, — злорадно усмехнулся Валет. — Ну, подойдите. Не будете же вы мне рассказывать, что одолеете дядюшку? — он гнусно расхохотался.

— Уходи, Пьеро, — Мальвина сделала еще шаг назад, глядя на поднятый на уровне ее лба пистолет. Незаметно щелкнула каблуками.

— Ах, Вина, когда-то за твои чудные глаза я готов был всю ночь петь тебе серенады, — усмехнулся Стейн, — однако нет того меня, ты его сердце разбила.

— Я тебе никогда ничего не обещала, — второй раз щелкнули каблуки на серебристых туфельках Мальвины. Беззвучно, лишь символически соприкасаясь между собой.

— Довольно, Вина, ты пойдешь со мной. Иначе твоим выродкам конец.

Третий раз соприкоснулись каблуки на маминых туфлях. Дерево за спиной Дама шевельнулось, и рука мальчика провалилась в дупло. Дуб сам подался детям навстречу, принимая внутрь, в тьму, и смыкая над ними кору.

Последним, что увидел Дам, была мама, бросающаяся на Стейна. И последним, что он услышал в этот вечер, был громкий выстрел револьвера.

* * *

Из транса выходилось с трудом. К тьме на месте правого глаза теперь придется привыкнуть.

Однако Дам помнил уроки стрельбы. Он умел стрелять с закрытыми глазами, а тут оставался как минимум один глаз.

Сверчок опустил смычок, которым наигрывал сонную мелодию.

Борис выпустил из пальцев бритву, одну из стратегического комплекта, украденного у Хайтоппа, и отвернулся. У Чеширского Кота была на диво тонкая и ранимая психика. Ну подумаешь — лежал на блюдечке глаз.

— Чешир…

— Все в порядке, — сдавленно произнес Эрей, — сейчас оклемаюсь. Я тебе глазницу нормально обработал?

— Методы Чеширской Медицины как всегда на высоте, — Дам оглядывался. Интересно, что быстрее — он привыкнет к одноглазому существованию или умрет?

От яркости Эрея резало глаза. Глаз. Короче говоря — это чудовищное лиловое пятно просто лезло в глаза, да еще и звенело цепями.

— Что дальше? — слабым голосом спросил Чешир, стараясь не глядеть в сторону стола, на котором стояло то самое блюдечко с тем самым глазом.

— А дальше — экспромт.

Дам уставился на куклу, которую лепил всю ночь, перед тем как Чешир выполнил его просьбу. Скажем сразу — кот, не очень хорошо переносящий вид крови, согласился не сразу. Пришлось прибегнуть к угрозам и насилию и рассказать примерную схему, в срабатывании которой Твидл Дам уверен не был.

Дам не был дедом, которому достаточно было силы веры, чтобы в глупом полене зашевелилась жизнь. Дам не был и отцом, от которого исходило столько энергии, что танцевать канкан у него учились даже столы. Да и нужно Даму было сейчас совершенно другое.

Ему нужно было создать брату новое тело и призвать в него ушедшую душу.

Тело — кукла, огромная, ростовая, сейчас сутулилась на стуле. Чары — Пленка Памяти, сотни кадров об их с Ди совместной жизни и детстве, что срывались с рук Дама, пока он читал заклинание. Плата — глаз, окровавленный, плоть от плоти, был вложен в кукольную глазницу. И последнее — Часы. Механизм, который должен был заменить Ди сердце. Любой из жителей Страны Сердец мог вынуть из своей груди Часы Жизни в любую минуту. И только для Ди часы станут сердцем, настоящим. И если все будет правильно, то Ди сможет жить. И станет живым, как когда-то отец. По крайней мере — в куклу Ди Дам вложил больше души, чем в любую другую.

Они были вторым кланом, погибшим в пламени Бармаглота, когда Кровавая Ведьма начала свое восхождение к трону. Клан Кукольников был одним из самых известных, важных и мастеровитых во всем Нижнекрае. Все дело было в куклах, мастерством создания которых владели только они. Эти творения могли работать и сражаться как живые люди, управляемые тончайшими нитями магии. Из таких кукол-пешек и состояла большая часть армии Королевства. Тогдашний Белый Король Йааван, отец Мираны и Ирацибеты, всегда был против того, чтоб на войне гибли нижнекрайцы, предпочитая обходиться пешками. Кукольники были теми, кто дал нападению Ведьмы самый достойный отпор из всех.

Времени оставалось немного. Сердце подсказывало, что что-то приближается. Но что именно, Дам так и не мог осознать в полной мере. Но что-то явно нехорошее и злое.

Сверчок, затаив дыхание, смотрел, как Дам вкладывает в грудь восковой кукле брата Часы. Он помнил похожую историю.

* * *

— Карло, ты уверен? — Сверчок в который раз шепотом переспросил Шарманщика.

Два старика нервно мерили шагами помещение и томились в ожидании вердикта Часовщика. Вернее, бродил туда-сюда Шарманщик, а Сверчок лишь восседал на его плече. Часовщик же сейчас осматривал куклу и что-то чертил себе на свитке. Сам деревянный мальчишка с любопытством осматривал все вокруг. Да уж, в башне Манрея было на что поглазеть.

— Джулиус ведь сказал, что может не получиться. Зачем рисковать? — попытался в последний раз образумить Шарманщика Сверчок.

— Он моя единственная опора, Джимини. А если с ним что-нибудь случится? Вдруг я не смогу его починить? Я волнуюсь за Буратино, — Карло нервно вздохнул.

Тихое откашливание Часовщика прервало пытавшегося что-то возразить Сверчка.

— По моим подсчетам, я смогу сделать Часы, и, возможно, они даже будут работать, но только возможно, — подчеркнул Манрей. — Я еще никогда не изготавливал Часов для кукол. И кроме того… — он слегка помялся, — возможен какой-то побочный эффект, который я не могу просчитать.

— Побочный эффект? — вскинулся Шарманщик.

— Он не навредит, насколько я понял. Но что может произойти, я не знаю.

Карло помолчал несколько минут, пребывая в размышлениях.

— Смастери часы, Джулиус, пожалуйста… Только осторожно…

Манрей кивнул.

— Тогда прошу не отвлекать меня в течение получаса, — сказал он, потянувшись к запчастям на полках.

Заявленные полчаса протекли на удивление быстро. Часовщик отложил заводной ключ и встал, вертя в руках часики с выгравированным на крышке ключиком.

— Теперь осталось только отдать их владельцу, — пояснил Манрей Карло.

— Буратино, примерь, — дрожащим голосом произнес Шарманщик.

Буратино с интересом подошел к Часовщику. Ловким движением руки Джулиус накинул ему на шею цепочку и застегнул на крышке часов, словно медальон.

Ничего не произошло.

Часы не пошли.

— Ну что же, мы попытались… — начал было Джимини и тут же умолк.

Вокруг Буратино началось какое-то свечение, полностью скрывшее мальчишку с глаз. Послышалось звонкое тиканье часов, а сверху начали звонить колокола башни.

— Что происходит? Буратино!

— Это тот самый побочный эффект! Но что, черт подери…

Внезапно все закончилось. Умолкли часы, погасло свечение, только вокруг Буратино все еще клубился туман.

— Буратино!

— Папа... — медленно прозвучал удивленный голос Буратино. — Здесь что-то не так. Что-то совсем не так.

— Невозможно… — прошептал Манрей.

Туман рассеялся, и взору предстал мальчик. Не кукла, а обыкновенный мальчик. Нормального роста, со светлыми волосами и маленьким курносым носом.

— Буратино? — удивление Карло невозможно было передать словами.

— Папа?

— Вот так-так… кри-и-и… — это был тот редкий случай, когда был поражен даже Сверчок.

— Я настоящий… Я настоящий!

— Да, сынок, настоящий.

Шарманщик крепко обнял сына.

— Спасибо, Джулиус.

— Хе, теперь по крайней мере никто больше не проткнет своим длинным носом мой дом, — ехидно подметил Сверчок.

— Но это был не я! — возразил Буратино.

В ту же секунду нос Буратино удлинился на сантиметров десять. Все молча уставились на него.

— Ну, может, и я… — нехотя признал тот.

Нос вернулся к своим обычным размерам.

— Кое-что остается неизменным, — посмеиваясь, произнес Часовщик.

Спустя секунду вся комната огласилась хохотом.

Все закончилось хорошо.

* * *

— Они уже скоро будут здесь, — прозвучал из-за спины знакомый и оттого на удивление серьезный голос, заставивший захлопнуть книгу. — Красные рыцари. И я не могу особо помочь, Дам. Ты знаешь, какой из меня боец.

Чешир рябил, то обращаясь в кота, то снова возвращаясь к человеческой форме. Скажем так — человеком он быть не любил. Говорил, что кошачьи повадки для человека чрезвычайно вредны. Но с Дамом дружил не столько Чеширский Кот, сколько Борис Эрей — бывший главный целитель белого двора, которого тошнило от вида крови, несмотря на то, что он был единственным, кто мог провести операцию, имея на руках лишь серебряную опасную бритву — старый подарок Хайтоппа.

Чешир стоял, скрестив на груди руки с черными накрашенными ногтями, и хмуро наблюдал за тем, как Дам корректирует мелочи во внешности куклы. Хвост нервно дергался из стороны в сторону, цепляя свисающий со спины розовый шарф. Серьги в ушах, на губе и животе кота-панка слабо отблескивали при свете свеч, а цепь, заменяющая пояс, гремела всякий раз, стоило только Чеширу пошевелиться.

Дам откинул книгу подальше и устало потянулся в кресле.

— Мне бежать некуда, — Дам невесело усмехнулся. — Впрочем… Пусть приходят, — он любовно провел ладонями по лезвиям ножей и рукояти пистолей.

Дам бросил быстрый взгляд на закрытое окно и перевел свой взор на куклу младшего брата. Никого видно пока не было, но это не значило, что стоило медлить.

— Ди должен ожить через пару дней, — медленно произнес он, размышляя вслух, — Эрей, у меня к тебе просьба!

— Если не придется снова резать, то я к твоим услугам, Большой Дэ, — Борис царапнул когтями по столешнице, заинтересованно глядя на Кукольника.

— Возьми Ди и уходи отсюда как можно скорее. Через подвал. По подземному ходу доберешься до края Пурпурных Полей. Оттуда до Мармории рукой подать. Спрячь там Ди. Нужно лишь подождать несколько дней. И тогда кукла оживет. И братец сможет жить. Это все, о чем я прошу, — Дам нервно вдохнул прохладный воздух и снова кинул взгляд на окно. Казалось, что в сгущающихся сумерках уже кое-где мелькали красные доспехи. Пока казалось.

— А что с тобой будет? Малый Дэ не будет счастлив, проснувшись и узнав о твоем решении.

— Обратно из туда, зато он жив будет, — резко оборвал кота Дам, перезаряжая пистоль. — Святые погремушки! Иди же, ну! — он глянул Эрею в глаза и раздраженно вздохнул. — Хорошо. Я понял. Я быстро разберусь и отправлюсь вслед за вами. Обещаю.

— Мы отправимся, — поправил его Сверчок. — Вместе. Раз уж такое дело, я не могу опять оставить вас одних. Иди, Чешир. Мы тебя догоним.

Чешир неодобрительно покачал головой, явно недовольный их решением, но осторожно поднял на руки куклу Ди и, в последний раз глянув на Дама, поспешил в подвал.

Взорвать динамитную шашку, завалив за Чеширом подземный ход, Даму было практически не страшно. Так же как и потом, устроившись на чайнике, ждать.