Величие Цербера (джен)

Я проследовал по голографическому указателю в сторону южного крыла и, свернув в основное помещение, увидел то, что даже меня заставило на несколько мгновений впасть в оцепенение. Я не сразу смог заставить себя переступить порог.

— Что произошло? — я окликнул солдата, осматривая многочисленные тела. На полу лежало больше десятка людей в гражданской одежде. Все они были в неестественных позах. Отчетливо было видно, что умирали они в жутких мучениях. Губы и ноздри каждого были почти выжжены, из глазниц виднелись кровавые потеки.

— Они мертвы, сэр, — заметил очевидное боец.

— Колонисты? — спросил я.

— Так точно, все гражданские.

В груди что-то сжалось. Как же так? Опять все просрали. Прямо как на Шаньси. Мы ведь все предусмотрели и должны были быть даже раньше, чем просто вовремя. В этот момент я утратил то, что заставило меня наплевать на присягу и предать Альянс. Веру. В себя, Джека или нашу команду — я еще не понимал. Я сделал все, что только мог, и этого оказалось недостаточно. Все, что мы сделали, привело лишь к хаосу, на борьбу с которым мы и поднялись. Мы не служили человечеству, а методично и бессмысленно разрушали чужие жизни.

— Что с ними случилось? — переформулировал я вопрос.

— Они были мертвы, когда наш отряд вошел. Никаких следов стрельбы. Они погибли не от винтовок наемников, — опять «сочевидничал» боец.

— А от чего тогда?

— Не могу знать, — ответил тот.

Еще бы он знал. Дальше мокриц в стволе винтовки культура его мышления точно не простиралась.

— Но ведь должно быть хоть что-то? Камеры? Свидетели? — уже на немного повышенных тонах спросил я.

— Камеры не работали без электричества. Последними выжившими были наемники в комнате управления. Комплекс защищен. Больше никого нет, — ответил другой подошедший боец.

— Твою мать, — я тяжело вздохнул и присел на пол, сползя по стене.

— Группа два — грузите тела, группа три — собрать файлы из исследовательского комплекса, — передал по рации Мейерс и подошел ко мне. — Не время, Брандер. От этого только хуже и тебе, и всем. Твои люди смотрят, — заметив мой огорченный вид, подметил он.

— Сколько можно, а? Почему все только хуже?

— Тебе надо успокоиться. Вернемся обратно, и сходишь развеяться, — присел рядом Мейерс.

— Кстати, где Эш? Чтоб его! Держу пари — эта тварь-то выжила.

— Он со своими людьми отправился за тем ученым. Через шахту, — ответил Мейерс.

— Значит, был другой вход. А мы шли напролом?

— Мы должны были отвлечь наемников, чтобы Эш смог пройти.

— Джоуи, мне все это не нравится. Миронов не слушает. Может, хоть ты окажешь на него большее влияние?

— Давай вернемся обратно на Прагию, а там все и решим, — потянув меня за руку, нехарактерным для него успокаивающим тоном сказал Мейерс.

Я молча поднялся и пошагал на выход, отталкивая от себя дурные мысли. Шел, не замечая никого вокруг. Меня пару раз вызвали по рации, после чего я выключил ее и пошел дальше. Добравшись до прибывшего челнока, сел на скамью и на мгновение закрыл глаза. Головная боль, что началась после последней стычки с наемниками, чуть приутихла. Я расслабился и вырубился.

Не знаю, сколько я пропустил, но когда открыл глаза, мы уже были на полпути к Прагии. Солдаты, сидящие рядом, о чем-то беседовали и смеялись, а я пытался собраться с мыслями. После короткого дневного сна я был слегка помятым и заторможенным, и происходящее вокруг доходило до меня с небольшим опозданием.

Первым делом я включил рацию.

—Брандер на связи. Что я пропустил?

— Ну надо же. Кто же поцеловал нашу спящую красавицу? — с усмешкой ответил в рацию Эш.

— Как прибудем на базу, всех собираю в конференц-зале. Отчитаемся Призраку и решим, что дальше делать, — оповестил Миронов.

— С каких пор мы отчитываемся? Призрак успел стать нашим босом? — упрекнул я.

— Не по общему каналу, Брандер. Все обсудим по прибытии, — ответил Миронов.

Ну, после, так после, только и оставалось смириться мне.

Даже не знаю, что меня больше сейчас тревожило. Очередной провал или то, что Миронов спелся с Харпером и теперь слушает его, как родную мамочку. Я задался целью непременно расспросить его об этом по прибытии. Пора было заканчивать эти игры. Да и в целом был уговор — ему помощь с делами, а нам — информация по колонистам. Теперь они мертвы, и дальше мы уже сами по себе.

— Две минуты до прибытия, — оповестил пилот челнока.

Я размял шею, протер глаза и приготовился к высадке. Как только аппарель открылась, то самым первым выскочил на посадочную площадку и, поворачиваясь во все стороны, пытался найти Миронова. Он подлетел чуть позже. Вместе с ним высадились Окуда и Мейерс. Миронов спустился на землю с важным видом и жестом показал мне идти за ним. По дороге в конференц-зал никто из нас четверых не сказал ни слова. Все были погружены в свои мрачные размышления.

Рассевшись по местам, мы дождались остальных офицеров. Последним зашел Эш, из-за чего я непроизвольно скривился. Миронов махнул рукой, мол, все нормально, и активировал средство связи. Харпер ответил почти сразу.

— Мне только что поступили ваши данные из лаборатории. Полагаю, все прошло успешно? — начал было он.

— Не совсем. Колонистов спасти не удалось, — как-то странно безэмоционально ответил Миронов.

— Ты так спокойно об этом говоришь, Тим, можно подумать, ничего не случилось, — возмутился я.

— Брандер, в нашей работе эмоции не лучший помощник. Я и не такое повидал. И ты, кстати, тоже, — сказал он.

— Ты бы так же сказал, если бы там была твоя дочь? — я решил спровоцировать конфликт.

— Но ее там не оказалось... К счастью, — Миронов на секунду взглянул на голограмму Харпера и вновь на меня.

— Соболезную, но спасти всех невозможно, — сказал Харпер. — Но мы можем сделать так, чтобы больше этого не произошло.

— О чем это ты?

— Те, кто был на той базе, — всего лишь наемники. Они лишены воли и собственного мнения. Ради денег они готовы на все, но по своей воле действовать бы не стали, дабы избежать проблем с заказчиком. Я более чем уверен, что приказ об убийстве колонистов отдал лично генерал и Спектр Совета Десолас Артериус. Без его воли такое бы вряд ли произошло.

— Ты предлагаешь убить Десоласа? — хотел понять я.

— Я предлагаю заявить миру о нас. Заявить миру о том, что люди намного сильнее и решительнее, чем остальные считают. Мы подготовим операцию и манифест и поставим галактику перед фактом. Заставим всех считаться с нашим мнением. Цербер станет воплощением мощи и сопротивления человечества. Однажды Цербер и станет человечеством. Это будет долгий и тяжелый процесс, но мы обязаны его пройти, чтобы таких ситуаций, как сегодня, больше не происходило. Люди будут нас уважать, а пришельцы — бояться даже оказаться рядом с зонами наших интересов.

Все внимательно слушали Харпера, а я слегка растерялся. Он говорил правильные вещи, но я почему-то не мог слушать и открывать перед собой истину, как то было раньше. Каждое его слово излучало силу и уверенность. Все присутствующие тут без раздумий пошли бы за ним хоть в преисподнюю, но я уже не хотел ему подчиняться, будь даже он сто раз прав. Хотелось закрыть уши и убежать, только бы не поддаться его одурманиванию.

Дальнейшие его изречения я всячески пытался пропустить мимо ушей. А он все говорил, и офицеры, словно завороженные, слушали. Я чувствовал себя неуютно. Было странно видеть их такими.

С каждым днем я все меньше понимал соратников, с которыми, казалось бы, был знаком полжизни.

Когда разговор завершился, никто не спешил расходиться. Я сразу дернул Миронова за угол.

— А ведь не случайно твоей дочери там не оказалось? Харпер ее вытащил? — прижав Миронова к стене, спросил я.

— Были бы у тебя дети, ты бы понял, — он оттолкнул меня.

— Вы с Призраком сильно уж сдружились. По гроб жизни теперь ему будешь обязан за спасение?

— Ты хочешь меня в чем-то упрекнуть? Тогда говори прямо, лейтенант.

— Тим, он очень странный тип. Мы должны были разойтись с ним еще после того, как он дал нам информацию о колонистах. А теперь он планирует для нас будущее. Я не этого хотел, когда все начиналось. А как остальные на это посмотрят? Они знают о его услуге для тебя?

— Я осторожен. Не надо строить из себя умника. Я контролирую ситуацию. Призрак лишь дает нам информацию — и бесплатно. И не забывай, без денег всего этого бы не было. А финансовые вопросы решаются не только стараниями Фольера.

— Призрак. Ты даже имени его не знаешь. А веришь так, будто вы всю службу плечом к плечу прошли.

— Брандер, если ты не перестанешь нести бредятину, то придется тебя отстранить. Ты расстроен, устал, но не веди себя как истеричка. В конце концов, ты все еще солдат.

— По краю ходишь, Тим. Это не кончится хорошо, уж поверь.

— Все будет нормально, если ты перестанешь нагнетать. Отдохни сегодня, а завтра решим, что нам делать дальше.

Спалось на редкость хреново. Тревожные мысли приносили беспокойный прерывистый сон и сумбурные и неприятные сновидения. При всей моей выработанной годами неприхотливости к еде она показалась мне пресной и безвкусной. Я ловил себя на мысли, что меня раздражает абсолютно все, что я вижу, и еще немного — и я начну срываться на людей. Я не поставил будильник, и меня никто не разбудил, из-за чего я отчитал дежурного, на что тот сослался на приказ Мейерса.

На мое счастье, Ларсон объявил собрание всего через пару часов после того, как я проснулся.

Не знаю, раскрывал ли кому Миронов детали нашего разговора, но когда я прошел в конференц-зал, то тут же поймал на себе напряженные взгляды коллег.

— Итак, Лин, Чарли, рассказывайте, что раскопали, — начал Ларсон.

— Генерал Десолас Артериус. Спектр Совета. Подобраться к такой важной птице пока не представляется возможным. Нужно больше данных о его текущих операциях и контактах вне работы, — доложила Окуда.

— Ну не может же быть, что он домой даже не возвращается? — с сомнением спросил Миронов.

— Дом Десоласа для человека в кубе неприступен. На Палаван и одному человеку попасть сложно, а группе и с оружием и вовсе нереально, — пояснил Фольер. — Из стабильно посещаемых Десоласом мест пока выявлен только военный госпиталь санаторного типа в колониях. Десолас появляется там раз в месяц, общается с военными и персоналом, иногда выделяет средства. Очевидно, это один способов поддерживать свой авторитет среди расы. Десолас — не последний в турианской иерархии.

— Хорошо, что известно о его отношениях с Советом? — спросил Ларсон.

— Споры иногда возникают, но авторитет Десоласа как для Совета, так и для Спектров неоспорим.

— Стоп. Мы ведь хотим ликвидировать Десоласа? Так в чем причина отказа от варианта с госпиталем?

— Брандер, ликвидация Десоласа — это способ громко заявить о себе. Если провалимся или хотя бы дадим сильно пустить себе кровь, то покажем свою несостоятельность. А это будет даже хуже, чем если прямо сейчас высадится турианская Кабала и нас перебьет, — пояснил мне Ларсон.

— А мы и не провалимся. Госпиталь, да еще и санаторий. Это наш шанс.

— Ближайшая дата записи Десоласа через, считай, неделю. Мы не успеем подготовиться. У нас нет столько людей и техники, чтобы с наскока взять военный объект, — с нажимом сказала Окуда.

— Это санаторий, а не военная база, Лин. И зачем нам брать всю базу ради одного? Прорвемся, пристрелим Десоласа и слиняем. Делов-то? — предложил я.

— Человеку? В турианский военный госпиталь? Брандер, ты точно выспался? — спросила меня Окуда. — То, что там, возможно, цветочки по территории высажены, не делает его гражданской зоной. Его будут охранять точно так же, как и любой другой военный объект.

— Значит, нападения, тем более от нас, они ждут меньше всего, — предположил я.

— Нет, Брандер. Они ждут нападения. Да, не от нас, но от этого они холостыми стрелять не станут, — сказал Ларсон. — Нужно найти еще варианты. Свяжемся с Призраком, быть может, у него есть источники, приближенные к Десоласу, или хотя бы просто более полная информация о его передвижениях.

— Призрак, Призрак. Мне кажется вы уже забыли, что значит решать проблемы самостоятельно.

— Да нет, Брандер, это, похоже, ты забыл, что мы все в одной связке и нам нельзя совершать ошибок.

— Подойдем к госпиталю как пираты. И если проколемся, то спишут на них, если все выгорит, то заявим о себе, — предложил я.

— А люди? Ты подумал о том, что тащишь их на бойню только из-за своего нетерпения? — с упреком спросил Окуда.

— А вы не думаете, что после той бойни, что увидели они, будет неправильным заставлять их думать, что мы снесем такое и не ответим? — осведомился я.

— Мы ответим, но тогда, когда будем знать достаточно, чтобы все спланировать, — сказал Миронов.

— Планируйте, а я пока предприму попытку.

— Мы не выделим тебе людей, Брандер, — встав и уперев кулаки в стол, сказал Ларсон.

— Мне хватит добровольцев. Вы же не станете препятствовать их воле. У нас же не Альянс, — ответил я.

— Лейтенант, я не могу дать на такое добро, — сказал мне Ларсон.

— Но и препятствовать вы не можете. Если хотите снизить риски и потери, помогите собрать информацию о госпитале и Десоласе.

— Не надо ставить нас перед фактом, парень! — рявкнула Окуда.

— А как по-другому? Если вы и слышать ничего не хотите! Планируете-планируете и все ждете, пока Призрак кивнет и погладит по головке! Хватит! Десолас убил наших людей, и предпочтительнее, если он будет убит на своей же территории. Это лучший манифест, на который мы способны.

— Способны ли? — с сомнением спросила Окуда.

— Время покажет. Я соберу людей и отберу добровольцев, — сказал я и проследовал на выход.

Похоже, коллеги настолько офигели, что даже не стали меня останавливать или окликать.

Вероятно, совещание продолжилось, так как, пока я собирал весь личный состав в ангаре, никто не вышел из конференц-зала. Гордость мешала мне зайти туда и осведомиться, что у них там происходит.

Состав выстроился, но большинство удивленно переглядываясь, видя из офицеров только меня.

Самое сложное в любой речи — это начать и грамотно закончить. А уж в такой речи, какую должен был произнести я, и подавно.

Я смотрел на всю эту толпу и внутренне мялся, как последний сопливый капрал перед отделением. Наконец собравшись, я выдавил:

— Бойцы.

Фраза, обращенная к солдатам, тут же прервала переглядывания и перешептывания.

— Не мне вам рассказывать, что вы видели вчера. Вы не хуже меня понимаете, что этот удар почти столь же значителен, сколько и «инцидент на Шаньси», как это теперь принято называть. Единственная разница между этим случаями — это гласность. Хотели щербатые или нет, но об их преступлении узнал весь известный им мир. И даже то гнилое сообщество не потерпело наглого открытого геноцида. Теперь они изыскали новый способ нас изводить. Из тени, скрываясь и от нас, и от своих же, боясь ответить за свои действия. Мы не можем оставить такой удар без внимания. Мы знаем имя того, кто отдал приказ об уничтожении наших людей. Знаем имя виновного. Знаем, где его найти. Его зовут генерал Десолас Артериус. Совет выродков поставил его исполнителем своей воли и назвал Спектром, что делает его не в меньшей степени виновным. Мои коллеги считают, что нужно выжидать, дожидаться удобного случая, который не известно, выпадет ли вообще. Я же считаю иначе. Нам следует ответить. И сделать это оперативно и громко. Иначе смерть этих людей будет вдвойне несправедливой. Их не уберег Альянс, и, к сожалению, не уберегли мы. Все, что мы теперь можем сделать, — это добиться посмертной справедливости для них и предпринять все, чтобы подобное не повторилось. Я предлагаю напасть на турианский объект, где генерал будет примерно через неделю, и убить зверя на его же территории. Мои коллеги меня не поддерживают, и потому я не имею право вам приказывать. Однако я все еще могу спросить вас. Найдутся ли те, кому не все равно, что случилось с людьми, которых мы все видели вчера, найдутся ли те, кому не все равно, что будет со всеми остальными завтра? Найдутся ли среди вас готовые принять участие в этой акции не по приказу, а добровольно? Если да, то попрошу вас остаться еще ненадолго, а остальных я не задерживаю.