История, рассказанная леди Соней (джен)

— И как вы объясните это, Холмс? — сухо уточнил Лестрейд, когда все ненадолго стихло.

Он имел в виду все: и осколки зеркала под ногами, и струйку крови, стекавшую по треснувшей вдоль раме, и пистолет в руках Энн, все еще нацеленный туда, где мгновением раньше кривилось от ярости лицо Красной Королевы. Ну и заодно — крики и лошадиное ржание снаружи.

— Полагаю, королевский род никогда не ронял своего слова до уровня пустых угроз и обещаний, — ответил Холмс, всё-таки шагнув к зарешеченному окну, откуда виднелась небольшая часть двора. — Во всяком случае, в этот раз она целиком и полностью сдержала своё слово.

— Матерь божья, — выдохнул один из полисменов, прибежавших на шум.

Энн флегматично вынула из револьвера гильзу и, вложив на её место новую пулю, защёлкнула барабан.

— Что будем делать, джентльмены? — будничным тоном уточнила девушка, сконфузив полисменов, вспомнивших, что именно им пристало сохранять спокойствие. — Полагаю, спускаться по лестнице слишком рискованно?

— Мы можем стрелять попеременно! — быстро предложил Лестрейд. — В этом случае мы можем продержаться, пока сюда не подоспеют королевские вооружённые силы!

Холмс хмыкнул и вышел из камеры.

— Браво, Лестрейд! — произнес он, не выпуская мундштука изо рта. — Но мне кажется, нам лучше отсюда уходить.

— Как же, мистер Холмс? — вежливо поинтересовалась спешащая за ним девушка.

Похоже, сыщик отлично знал расположение помещений Белого Тауэра. Он взмахом руки приказал оставшимся в коридоре мужчинам следовать за ним и поспешил в сторону новой пристройки — пристани для дирижаблей. Ее возвели не так уж и давно для особых узников этой тюрьмы, которых нельзя было транспортировать по улицам Лондона.

Трость цокала по каменному полу, над ухом шумно дышал Роуэл. Краем глаза Энн видела, как он то и дело сжимает кулаки. С другой стороны спешил Джон, едва слышно бормоча:

— Опоздаем... опоздаем...

Лицо его побледнело и, будь они во сне, у Кролика дрожали бы не только лапы, но и усы с ушами. А так только стекали по лбу крупные капли пота.

Лестрейд и Холмс шли последними, вместе с двумя полисменами закрывая все двери и решётки, скрепляя их наручниками. Конечно, надолго такая преграда задержать преследователей не могла. Но, судя по уверенной сосредоточенности Холмса, этого и не требовалось

Похоже, сыщик знал что-то, неизвестное остальным, поскольку то и дело странно улыбался, по-прежнему не выпуская изо рта трубку. Выглядело это устрашающе: в мечущихся из стороны в сторону лучах фонарей острый нос буквально разрезал сухое лицо надвое, а багровый огонек трубки светился особенно ярко.

В конце коридора обнаружилась узкая винтовая лестница, ведущая наверх, в башню. По ступеням забирались по одному, с трудом. Развернуться было негде, и все невольно прислушивались: не рвутся ли уже по этажу преследователи. Но сзади доносилось привычное цоканье трости, придавая уверенности, что из этой передряги они, возможно, выпутаются без потерь.

— Боже правый... — простонал Джон, когда они выбрались на плоскую крышу башни. Со всех сторон зияла пропасть. Под ногами скользили мокрые камни, а перед ними возвышалось черное кружево причала для воздушных судов.

— Холмс! Это и есть ваша идея?! — не выдержал Лестрейд.

— Терпение, инспектор, — спокойно сказал Холмс, указывая тростью на медленно плывущий в их направлении дирижабль. — Всё, что нам нужно — это взойти на борт.

Энн, придерживая одной рукой цилиндр, восхищённо смотрела на приближающееся судно, словно забыв о смертельной опасности, что шла за ними по пятам. Перекрестья лучей прожекторов выхватывали то туго натянутую оболочку дирижабля, то блеск стекол и металла гондолы.

Неторопливо, величаво, будто для него ничего не значили творившиеся внизу дела и спешка людей, дирижабль где-то там, в вышине, соприкоснулся с краем причала. По металлу пробежала тяжкая дрожь, и он снова застыл, недвижимый, холодный и жутко мокрый. В последнем Энн убедилась лично, когда Роуэл подсадил её повыше, помогая ухватиться за шершавые прутья.

— Умоляю, любуйся красотой дирижабля внутри, а не снаружи! — рыкнул он, подталкивая девушку, и та полезла вперед, всем телом прижимаясь к лестнице: металл снова задрожал, когда капитан двинулся следом.

В ладони впивались облезающие кусочки краски, но Энн не замечала этого, широко раскрытыми глазами глядя, как с каждой ступенью гондола становится все больше. Её не пугала ни пустота внизу, ни порывы ветра, вознамерившиеся сбросить её в эту пустоту.

Ничего, кроме приближающихся огней.

Лестница закончилась крохотной площадкой, погнутой кем-то. Энн чуть не поскользнулась, наступив в лужу. Металл был склизким — видимо, вода не высыхала тут никогда. Вцепившись в поручни, она несколько раз глубоко вдохнула — и быстро перехватилась за поручни скинутого из гондолы трапа. А потом — за руки двух констеблей, одним рывком втянувших её внутрь.

Дирижабль не был одним из пассажирских межконтинентальных гигантов. По сути, гондола была лишь помещением для мостика с двумя служебными комнатушками, в данный момент почему-то подпёртыми сломанными швабрами. Открыт был лишь машинный отсек. Энн отошла в сторону, чтобы не мешать поднимающимся мужчинам, и задумчиво приподняла бровь, когда из-за одной двери раздались крики:

— Помогите! Помогите! Эти полисмены сошли с ума! Они захватили борт!

— Прошу прощения, я не из полиции, сэр, — вежливо отозвалась она.

Матрос с той стороны ошалело замолчал.

— А откуда же вы, ради Бога? — почти жалобно уточнил он.

— Техник с курьерского парохода, — ответила она.

И услышала характерный удар кулака о дверь.

Пожав плечами, Энн отправилась на мостик, где увидела доктора Ватсона. В данный момент сей достопочтенный джентльмен держал на прицеле капитана. Тот стоял у рычагов, рядом с ним вместо матросов застыли несколько полисменов. Сзади тем временем поднялись остальные пассажиры и, судя по звукам, сбросили трап, просто отрубив страховочные тросы.

— Включайте машины, Ватсон! — донёсся крик Холмса.

— Вы слышали, сэр? — обратился доктор к капитану, дополнив просьбу взмахом револьвера.

Капитан молча дёрнул за рычаг, и двигатели взвыли, толкая судно. По обшивке гондолы на прощание ударили несколько пуль. Верные слуги Красной Королевы оказались весьма прыткими, но им не хватило совсем немного времени. Буквально минута-две, и... Энн передернулась.

В кабину вошёл Холмс, довольно грызущий трубку.

— Чёрт возьми, Холмс! — от души рявкнул доктор, едва завидев его сухопарую фигуру. — Вы можете дать этому какое-нибудь объяснение?!

— Элементарно, Ватсон, — отечески ответил сыщик. — Внизу слишком много господ, не умеющих умерить свой пыл и вести беседу, как подобает настоящим джентльменам. А ещё мы в компании очаровательной леди, которая явно была против их навязчивого общества.

Энн кивнула, завороженно осматривая приборную панель.

— И которая несказанно счастлива очутиться внутри столь чудесной машины, — сказала она и указала на поблёскивающие в неверном свете стекла в стальной оправе. — Как я вижу, здесь установлены новейшие измерители от Фокстайм?

— Её Величество не жалеет средств для поддержания воздушного флота, — с мрачной гордостью отозвался капитан. — И я напоминаю, что по прибытии обязательно напишу отчёт о захвате судна!

Лестрейд повернулся к нему, будто только что заметил.

— Жалуйтесь в Скотланд-Ярд... Мой вам совет, сэр, — сухо посоветовал он, показав значок инспектора.

— А лучше дайте интервью газетчикам, как помогли предотвратить переворот, — посоветовала Энн.

Капитан ошарашенно покосился на неё и на этот раз промолчал.

Дирижабль медленно набирал ход.

* * *

Штурм Королевской тюрьмы стараниями газетчиков стал событием национального масштаба. В красках описав перестрелку с напавшими на здание бандитами и бегство на дирижабле, журналисты ловко забыли упомянуть о том, что в ещё не закрытой официально тюрьме уже не было ни одного заключённого.

Инспектору Лестрейду подобной гибкости недоставало и, несмотря на все его попытки внятно объяснить случившееся в своих отчётах, двери лечебницы для душевнобольных, как подозревала Энн, не закрылись за ним лишь из-за старшего брата Холмса. Майкрофт пришёл сразу после того, как Лестрейд подал отчёты, и состоялся напряжённый разговор сначала с ним, потом с братом, а затем и с каждым участником этого приключения. Что примечательно, к цилиндру он так и не прикоснулся.

Приятным результатом лично для Энн стала новенькая лётная курточка, к которой прилагался чин стажёра-механика в воздушных силах её Величества. И отнять обновку у девушки было немногим проще, чем шляпу у шляпника. Скорее, во много раз опасней: Шляпа не имел привычки бросаться в обидчиков тяжелыми гаечными ключами и прочим инструментом.

Впрочем, Мари повезло больше. Ватсон оказался весьма настойчив в своих намереньях, благо богатое наследство так и не отыскалось, за исключением старого цилиндра, что так и остался на голове их дяди. Поэтому доктор свободно ухаживал за Мари, не опасаясь сплетен и пересудов. И, надо сказать, его начинания увенчались успехом.

Когда официальное расследование наконец завершилось, они устроили скромную загородную свадьбу, куда пригласили всех участников событий, приведших к столь радостному финалу. А поскольку на ней неофициально присутствовал кое-кто из членов августейшей семьи, то явиться пришлось даже Холмсу, несмотря на искреннее отвращение к подобным действам. Так что сейчас он был бледен, зол и едва сдерживался, чтобы не распустить воротник, который в кои-то веки ему мешал. Энн сбежала практически одновременно с ним: она прекрасно понимала сыщика и от души сочувствовала Мари, оставшейся вместе с мужем в окружении его многочисленной родни и трубно сморкающегося дяди.

Не говоря ни слова, Энн с Холмсом направились к накрытым под деревьями столам, где несколько таких же уставших от официальных мероприятий гостей устроили небольшое чаепитие. Энн несколько удивилась, заметив среди них дядю, но потом махнула рукой. Шляпа уже давно без всяких мистических свойств и прочих таинственных способностей раньше всех появлялся там, где начинали готовить чай. Так что удивляться определённо было нечему.

Постепенно подтягивались и остальные. Джон утирал платком пот со лба, впервые жалуясь на непривычно жаркую погоду, а не на то, что куда-то опаздывает. Сквозь бледные легкие облака и впрямь временами пробивались робкие лучики солнца.

Так что чай, вопреки обыкновению, пили почти холодным. И этому не возмущался даже Шляпа, не расстававшийся с гигантским клетчатым платком, которым он то и дело смахивал набегающую слезу, стоило ему поглядеть на гостей, столпившихся вокруг новобрачных.

— Ах, Мари, Мари... — пробормотал Шляпа себе под нос и шумно отхлебнул чаю.

— Мне кажется, она нашла весьма подходящую себе партию, — спокойно откликнулась Энн и посмотрела на Холмса.

Тот рассеяно теребил пальцами ворот. Заметив её взгляд, он отдёрнул руку и сдержанно кивнул.

— Да... В самом деле, — Холмс выдохнул и натянуто признался: — Не люблю официальные торжества!

— О... Я вас понимаю, — улыбнулась Энн. — Но, может быть, вы поведаете нам подробности всей этой истории? Видите ли, мы знаем лишь малую часть.

— Да, это было бы очень интересно, — с нажимом произнес Роуэл, которого от цветов и приторных поздравлений уже тошнило. А в который раз поздравлять Энн с новой должностью ему уже не позволяло чувство приличия. К тому же капитана одолевали мрачные мысли о поиске нового механика, которые он, конечно же, не смел высказать вслух.

Лицо Холмса просветлело, а сам он словно бы расправил плечи, освобождаясь от светского груза. Из кармана появилась трубка, которую он принялся медленно набивать. Остальные, даже Шляпа, запаслись терпением, ожидая окончания ответственного процесса зажжения и раскуривания трубки.

— Сэр Вильям Хайтман был весьма примечательным египтологом... Я даже читал некоторые его труды и должен отметить крайнюю их любопытность, — начал Холмс. — В сущности, именно поэтому я с лёгкостью согласился взяться за это дело, хотя обычно не берусь за дела государственные.

— О? — Энн с любопытством посмотрела на сыщика, вместо которого ей иногда мерещилась синяя гусеница. — Кстати, а где ваш кальян, мистер Холмс?

— Там же, где и ваш очаровательный хвостик, леди Энн, — улыбнулся он. — С вашего позволения, я продолжу. Дальнейшее дело представлялось элементарным. И я катился, словно бильярдный шар в лузу, просто следуя за вами по пятам. Ведь не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что не все ценности из Египта попали в руки негодяев, раз они преследовали вас. Оставалось выяснить одно — какая именно вещь от них ускользнула. Но тут мне помог чистый случай: я увидел вашего дядю.

— Шляпа, — пробурчал Роуэл, но под укоризненным взглядом Энн осёкся. — Простите.

Холмс кивнул и какое-то время задумчиво молчал, лишь тихо потрескивали угольки в трубке. Наконец он встрепенулся.

— После нашего знакомства и сведений, что получил доктор Ватсон от моих связных, картина стала весьма цельной, — он затянулся. — В низах общества и в самом деле появилась некая банда Красной Королевы. При этом саму «Королеву» никто не видел. Стало известно, что они готовятся к некой крупной операции, собирают оружие и людей. И лишь благодаря вам я узнал, где все должно произойти и, увы, с какой целью они это делали.

Энн вздохнула и недоверчиво посмотрела на него.

— Но, мистер Холмс... Как в Скотланд-Ярде поверили во все эти доводы с призраком королевы?

— Элементарно, леди Энн... — с достоинством ответил сыщик. — Майкрофт Холмс мой брат!

Энн с чисто женским любопытством поинтересовалась:

— Но какой пост занимает ваш брат?

— Достаточно высокий, леди, чтобы отчёт Лестрейда приняли, а вас допустили к службе во флоте, — честно сказал он. — Большего я раскрыть не могу.

Энн улыбнулась. Наверное, пять лет назад она бы обиделась за такое сравнение. Но сейчас понимала, сколь маловероятен был её подъем с «Чайника» на палубу настоящего дирижабля, где она уже отработала первую неделю, успев отлично себя зарекомендовать.

— Печенья? — предложила ей подошедшая девчушка в белом накрахмаленном передничке, одна из нескольких, которых наняли в качестве служанок.

— Нет, благодарю, — улыбнулась Энн, которой чем-то понравилась подошедшая служанка. — Но всё равно держи.

Она протянула ей серебряный шиллинг, от души решив, что сейчас вполне может себе позволить себе такую щедрость, в отличие от совсем потрёпанной девчушки. Застиранное платьице, старательно подштопанное, так разнилось с передником, что не вызывало сомнений: надеть ей больше нечего. Вот она наверняка и не стала мучиться. Сложно выбирать, если выбора нет. Та взяла монетку, спрятала в карман платья и поклонилась, но вовсе не подобострастно, а с редким достоинством.

— Спасибо, леди-мышь, — вежливо поблагодарила она, глянув на Энн громадными зелеными глазами.

— Соня... Просто Соня, — Энн зевнула, наблюдая за девочкой. — Кстати, хочешь ещё мармеладу?

Улыбнувшись, служанка взяла с протянутого ей блюдечка кусочек сладости. На тонкие пальцы тут же налипли сахарные крошки, но она не потянулась их облизнуть. Вместо этого наклонилась и подняла потрепанный цилиндр шляпника, который тот сбросил со стола, неловко задев локтем.

— Примерь? — посоветовала Энн, прежде чем чуть не поперхнувшийся Холмс успел её остановить.

Девчушка повертела шляпу в руках, а потом нахлобучила на голову. Цилиндр тут же сполз ей на глаза, примяв прямые темные волосы.

— Думаю, он не очень мне идет, леди-мышь, — заметила она и тут же поправилась: — Простите, Соня.

— Вполне возможно, что больше, чем всем нам, — зевнула та.

Служанка улыбнулась и вернула цилиндр шляпнику, а потом забрала со стола поднос из-под тарелок с печеньем. Джон чихнул, и она, уходя, пожелала ему:

— Будьте здоровы, господин Кролик!

— Ох... Я точно опаздываю!

Девчушка улыбнулась странной улыбкой, от которой Холмс поперхнулся-таки дымом, чуть поклонилась и ушла, аккуратно сложив руки поверх прижатого к груди подноса.

— Знаешь, котик, некоторые люди нисколечко не помнят свои сны... А я вот помню подчас то, чего не могло быть наяву. К примеру, леди Соню, которая только что угостила меня мармеладом и дала шиллинг. И Белого Кролика, который вечно куда-то опаздывает... Но при этом их ведь не было? Да, котик?

Рыжий полосатый кот, выскочивший из кустов, покосился на нее круглым глазом, истошно мяукнул и скрылся среди ног идущих к столам гостей.