История, рассказанная леди Соней (джен)

Соня зевнула, поняв, что находится на небольшой поляне. Поляна была смутно знакома, в основном тем, какая густая и зеленая трава ковром лежала под лапами. Но было и кое-что новенькое. Напротив возвышался гигантский, выше Энн, гриб, на котором задумчиво курила кальян гусеница. Кальян был необычный, сделанный из пузатой пробирки, поблескивающий медными полосами. Гриб тоже был необычный: в крапинку, на толстой короткой ножке, украшенной кокетливой юбочкой, и истошно-салатового цвета.

Небрежно сжимая толстыми передними лапами мундштук, гусеница чуть шевельнулась, плотнее устраиваясь на пологой и скользкой на вид шляпке. Три пары лапок чуть приподнялись, подтягивая поближе тонкую трубку, и гусеница глубоко затянулась.

Гусеница как гусеница, синяя, пузатая, но с почти человеческим лицом, так что опознать его особого труда не составило.

— Мистер Холмс? — вежливо уточнила Энн, садясь и принимаясь разглаживать шерстку на хвосте.

— Леди Энн? — отозвалась гусеница голосом сыщика. — По всей видимости, эта шляпа и в самом деле даёт весьма интересный эффект.

Поднявшись на задние лапы, Энн задумчиво понюхала край гриба. Сморщила носик от сладковатого запаха кальяна и, чихнув, вытерла мордочку тыльной стороной лапы.

— В чём он заключается, этот эффект, сэр? — уточнила она.

— В устойчивой галлюцинации, — степенно ответил он. — Осталось исследовать данное состояние доступными средствами.

— Это я галлюцинация? — обиженно мяукнули откуда-то сбоку, из клубов дыма.

Кот, рыжий, полосатый и крайне недовольный, появился на виду и сел около сони, обвив себя хвостом.

— В этом интересном вопросе мне и предстоит разобраться, — невозмутимо ответил Холмс, выдохнув еще одно облачко дыма. Энн расчихалась и ушла от них подальше, где, под разлапистой елью в шатре из веток устроили чаепитие Заяц, Джон и Шляпа, не обращая внимания на стелющийся по земле туман и доносящийся от гриба разговор.

— Ватсон, мой дорогой друг, это вы? — вежливо уточнил Холмс.

— Нет! Я Кот! Чеширский Кот! — и кот возмущенно хлестнул себя хвостом по бокам.

Гусеница-сыщик лениво окинул кота взглядом. Потом сделал ещё одну глубокую затяжку.

— Коты не разговаривают, сэр Кот. А значит, мне придётся заключить, что вы есть любопытный эффект токсина, содержащегося в этой шляпе. Осталось выяснить причину массовости подобных видений, — Холмс, похоже, говорил уже сам с собой.

— Мистер Холмс! — сердито прошипел кот. — В отличие от вас множество людей верит в реальность этого мира. И кое-кто из них идёт по следу этой злополучной шляпы, чтобы выпустить Красную Королеву!

— Вы имеете в виду Кровавую Мэри?

— Вполне возможно, что и её. Правда, у меня не было возможности как следует расспросить Её Величество на этот счет. Видите ли, она приказала отрубить мне голову!

— Пф-ф-ф... — Холмс выдохнул, и кота окутал дым. — Вполне в её духе. Итак? Чем я могу помочь?

— Тауэр, — мяукнул кот. — Там находится зеркало, в котором иногда появляется отражение Красной Королевы. Именно его завтра попытаются выкрасть карты. Поэтому...

— Карты? — уточнил Холмс, приоткрыв блаженно сощуренные глаза.

— Карты, — подтвердил кот. — Так она видит тех, кто присягнул ей на верность и уже не отличает этот мир от вашего. Вам надо разбить зеркало, сэр... Мяу?

— Иначе? — невозмутимо продолжил уточнять Шерлок.

— Иначе у вас будет новая Кровавая Мэри! Целая династия! Пока её не свергнут!

— Они говорят слишком громко. Это невежливо, — раздраженно заметил Шляпа, поправляя ветку так, чтобы она отгораживала его от слишком уж пронзительно оравшего кота.

— Мармеладу? — задумчиво предложил Заяц Энн. — Тауэр...

Вздохнув, он погрузился в печальные размышления. Белый Кролик нервно прихлебывал чай. Его лапы и усы подрагивали от жуткого предположения, что именно им придется помешать картам.

Туман, который лился из кальяна, уже почти скрыл поляну, так что на ней остался лишь зеленый еловый шатер да шляпка гриба. Перед нею из белесого марева все еще торчали два треугольных кошачьих уха. Голос кота звучал все более глухо и отдаленно, временами прерываясь кашлем.

— М-м-м... Неплохо, — сонно откликнулась Энн, благодарно беря мармелад и отпив немного чая из подсунутого ей под нос блюдца. — Я всегда думала, что нам случится побывать в Тауэре, да ещё из-за венценосной особы.

— Надеюсь, мы успеем допить чай? — быстро уточнил Шляпа.

— Опоздаем! — откликнулся Джон и опрокинул на себя чашку.

* * *

Энн потянулась в кресле и тут же снова сжалась в комочек под нагретым пледом. Многолетняя практика безжалостно подсказывала, что вот такие тёплые и уютные места обычно предшествуют весьма холодной и сырой улице, по которой ей придётся мотаться до самого вечера. Именно эти несколько минут блаженного тепла она всегда особенно ценила. Несколько — потому что потом она сама вставала, почти силой выдирая себя наружу. Вот и сейчас, сонно поморгав, Энн с сожалением отодвинула плед, поднялась на ноги и сразу увидела Холмса, стоящего спиной к ней у окна. Похоже, он проснулся раньше всех и уже успел раскурить трубку.

— Сэр, вам не кажется, что курение стоит прерывать хотя бы на сон? — поинтересовалась Энн, деликатно прикрыв зевок ладонью. — Да и спорить с котом столько времени...

— Доброе утро, леди, — хрипловато откликнулся Холмс, вежливо кивнув. — Вы избавили меня от необходимости задавать целый ряд вопросов.

Энн недовольно посмотрела на него, потом оглянулась на спящих на диване мужчин и Мари, тоже сонно зашевелившуюся в кресле. Камин уже почти погас, и в комнате стало прохладнее. У двери мерно отсчитывали время тяжёлые часы. Сильно пахло табаком и химическими реактивами. Девушка заметила, что цилиндр, целый с виду, покоится на столе сыщика, но возвращать его Шляпе не стала.

— Так чем вы собираетесь заняться, сэр? — уже чуть проснувшись, уточнила она. — Мне помнится, кот просил вас направиться в Тауэр?

— Несомненно, леди Энн, — сыщик глубоко затянулся, отчего трубка затрещала. — Именно поэтому нам нужно подождать немного тут.

Девушка почувствовала, что начинает сердиться. Но внизу забарабанили в дверь, что-то глухо выкрикивая. Послышались торопливые шаги хозяйки и её недовольный голос, за которыми последовал звук открываемой двери и дробный топот сапог по лестнице, от которого все присутствующие в комнате окончательно проснулись.

Массивная дверь с треском открылась, и в комнату ввалился невысокий худой человек в форме инспектора Скотланд-Ярда, а за ним протиснулись два мрачных полисмена. Они явно не первый раз являлись по этому адресу, потому что привычно расступились в стороны, не задев ни часы, ни пристроившийся напротив шкаф, об который Заяц вчера ударился плечом.

— Доброе утро, мистер Холмс! Надеюсь, вы нашли банду? А! Стойте! Дайте догадаюсь, это ведь они? — инспектор хищно посмотрел на Энн. — Какая неожиданность!

— Доброе утро, инспектор! — откликнулся Холмс, не спеша поворачиваясь к вошедшему. — Надеюсь, вы не собираетесь арестовать наследницу пропавших богатств Энн Хайтман, а также её друзей, благодаря которым она избежала весьма незавидной участи? Кстати, капитан Роуэл, пожалуйста, поставьте кресло на место...

Роуэл с недовольным ворчанием опустил тяжёлое кресло, в котором всю ночь проспала Мари. Гнутые ножки стукнули об пол, и только что заметивший чуть было не полетевший в него снаряд инспектор с трудом сдержал желание вынуть что-то из кармана.

— Тогда зачем, скажите на милость, вы заказали два полицейских кэба, мистер ищейка?! — поинтересовался он. — Конечно, ваша репутация на высоте, и временами я даже готов поверить в эту вашу... индукцию.

— Дедукцию, Лестрейд, — спокойно поправил Шерлок. — Нам всем необходимо проследовать в Тауэр.

Лестрейд непонимающе посмотрел на него.

— В Тауэре уже не содержат заключённых, — заметил он. — И если нам нужны камеры, то комфортабельные камеры Скотланд-Ярда...

— Нет, инспектор, — перибил его Холмс. — Мы всего лишь проведём небольшую экскурсию, в которой потребуется ваше непосредственное участие. Вы ведь хотите раскрыть это дело?

На подобное предложение инспектор не нашелся, что сказать. Только бурчал всю дорогу, пока уже философски относящаяся к таким визитам хозяйка закрывала за ними дверь. Энн не сомневалась, что после их ухода пожилая дама, ворча, будет вытирать многочисленные мокрые следы.

А пока девушка устроилась на жестком сидении, втиснувшись между Роуэлом, занявшим все свободное место, и не менее жесткой стенкой. Из неплотно закрытой двери кэба нещадно дуло, и Энн старалась поднять повыше воротник просохшей за ночь куртки, плотнее нахлобучивая на голову злосчастный цилиндр.

Его она с боем добыла у дядюшки, которого пришлось оставить на Бейкер-стрит вместе с Мари. Точнее, Мари пришлось слезно просить присмотреть за дядей, чтобы он не натворил глупостей. Сестра, конечно, все поняла, но со вздохом согласилась. Действительно, там, куда они шли, ей было не место, так же, как и рассеянному чудаковатому шляпнику.

В узком зарешеченном оконце мелькал центральный Лондон. Здесь были самые настоящие витрины, за которые владельцы не боялись, что их разобьют кирпичом. Были подсвеченные газовыми фонарями вывески кондитерских и парикмахерских. Встречались и вовсе непонятные названия вроде «Клуб Диоген», хотя на бочку, с точки зрения Энн, клуб ни капли не походил. По улицам спешили люди и, главное, дамы, в самых настоящих элегантных платьях, очертания которых было легко разобрать под специальными плащами. И дома... Сами дома были иные. Не столь обветшалые, старательно отремонтированные. Дождь еще не успел облупить краску, и она не свешивалась неряшливыми хлопьями.

Но Энн тут же забыла обо всем этом, едва увидела плывущий в небе силуэт дирижабля. Здесь, в центре города, они летали куда чаще, чем над окраинами. Она зачарованно следила за летучей махиной, пока кэбы не свернули и девушка не потеряла дирижабль из виду. После этого, вздохнув, она отвернулась, почти уткнувшись носом в грубую кожу куртки Роуэла. Все это, увы, было не для нее. И даже то, что она вообще находилась тут, было чем-то... неправильным.

На секунду Энн захотелось в привычный, пусть и весьма сомнительный уют машинного отделения «Чайника». Но это чувство схлынуло так же быстро, как появилось, и она с силой потерла глаза, переборов зевок.

Кэб остановился у цели их путешествия.

Судя по звукам снаружи, инспектор Лестрейд активно переругивался с сонными констеблями, не желавшими пропускать кэбы на территорию Тауэра. Но под конец они сдались и, прежде чем открыть ворота, пошли проверить пассажиров. Когда очередь дошла до их кэба, Энн поправила цилиндр, надвинув его как можно глубже на нос. Лишних вопросов ей совершенно не хотелось. Впрочем, констебли были злы и слишком устали, чтобы их задавать. Лишь какой-то случайный прохожий, засмотревшись на них, чуть не налетел на фонарь газового освещения.

Это чем-то не понравилось Энн. Но чем именно — она не смогла объяснить даже самой себе. Констебли захлопнули дверцу, а где-то спереди натужно заскрипели ворота, пропуская кэбы.

Колеса загрохотали по булыжной мостовой, и здесь, на ведущей к Тауэру дороге, этот звук раздавался по-особенному. Не было строений, которые отражали и искажали его. Только глухо цокали подковы лошадей да тихо, едва уловимо, шелестел дождь.

Путь был недолгим — совсем скоро они свернули, проехав под сводами еще одной башни. Здесь их лишь окликнули, перекинулись парой слов — и кэбы двинулись дальше. Мелькнули решетки, притаившиеся под самыми старыми сводами, и через несколько минут кэбы остановились.

— Выходим! — бросил ехавший в их кэбе полисмен, и Роуэл открыл дверь. Правда, забыв, что она открывается снаружи.

— В виду того, что вы поручились за них, мистер ищейка, — услышала Энн, выбираясь наружу следом за капитаном, — счет за этот ремонт будет выслан на ваш адрес!

Ответа сыщика девушка не слышала. Она запрокинула голову, завороженно глядя на Белый Тауэр. Он был, по правде говоря, серым, но очень-очень светлым. Наверное, днем, при более-менее ясной погоде высокие стены и впрямь казались белоснежными. Сейчас же они давили, нависая древней громадой.

Энн не поняла, сколько там было этажей: странные, непривычной формы окна скрадывали это. Кажется, пять? Или все-таки четыре? А стоит ли считать башенки по углам за еще один этаж? Они белели на фоне темного неба, и здание казалось коронованным.

По ощущениям, сейчас было все-таки утро, пусть и очень раннее. Но рассвет еще не забрезжил, и единственным освещением пока были прожектора. В их лучах, бьющих с земли прямо вверх, были отчетливо видны падавшие с неба капли и ажурная громада причала, прилепившаяся к стене старого здания и намного превосходившая размерами даже башенки. Она терялась в темноте, и только мерцали сверху несколько красных огней.

Это одновременно пугало и завораживало. Энн смотрела на черные мокрые балки и не могла понять, что же она чувствует. Она никогда не находилась так близко с чем-либо, что было как-то связано с парящими в небесах дирижаблями.

Из странного созерцательного состояния её грубо выдернул Заяц, тряхнув за плечо и велев не спать. Поправив съехавший на затылок цилиндр, девушка встряхнулась и поспешила за мужчинами.

Холмс, зажав зубами мундштук трубки, решительно направился в здание. За ним нестройной толпой последовали остальные, прихватив с собой снятые с кэбов фонари. Здание сейчас пустовало, и на этажах отсутствовало даже дежурное освещение, из-за чего лучи фонарей были единственным, что развевало окружающий их мрак. Шум шагов и тяжёлое дыхание эхом отражались от стен и сводчатых потолков. Мечущиеся тени делали узкие коридоры похожими на лазы в древних пещерах.

— Позвольте вопрос, мистер! — окликнул ведущего их Холмса Лестрейд. — Куда мы идём?

— Вы ведь слышали про королеву Анну Болейн? — поинтересовался Холмс, на ходу выдыхая аккуратную струйку дыма. — Ту, что была замужем за Генрихом VIII?

Лестрейд невольно крякнул, пытаясь припомнить хоть что-то.

— Холмс, это было много веков назад! А я обычный инспектор! — начал он с нарастающим недовольством. — И вовсе не обязан, подобно всяческим любителям...

— В таком случае, позвольте освежить вашу память, инспектор, — спокойно прервал его сыщик, сворачивая на лестницу. По счастью, перегораживающая пролет решетка была распахнута и даже подперта какими-то мешками.

— Королева Анна знаменита своими репрессиями. Многих казнили по одному лишь её мимолётному желанию. Хватало того, что ей не понравился фасон чьего-то платья или какой-нибудь лорд был недостаточно галантен.

Идущая следом за ними Энн, не сдержавшись, фыркнула.

— Полагаю, последнее не изжилось у многих уважаемых сэров даже после столь жёстких мероприятий, — она прикрыла рот ладонью, скрывая сильный зевок. — И по сей день немало господ весьма грубы с дамами.

— Возможно, леди, — не стал спорить сыщик. — Однако такая политика не снискала поддержки при дворе, и под конец Генрих VIII был вынужден казнить супругу.

Лестрейд, совершенно не понимающий смысла происходящего, потихоньку начинал свирепеть.

— Мистер Холмс! — почти рыкнул он. — Мне всё-таки интересно знать, зачем мы...

— Вы нетерпеливы, инспектор, — покровительственно ответил Холмс. — Дело в зеркале.

Лестрейд чуть не сбился с шага.

— В зеркале? Вы вызвали меня с поста, отвлекли от десятка неоконченных дел... — он глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки. — Извольте объясниться?!

— В зеркале, которое по приказу короля установили напротив камеры королевы Анны, чтобы она могла привести себя в порядок перед казнью, — Холмс задумчиво усмехнулся. — Несмотря на все обстоятельства, Генрих VIII по-своему был без ума от неё.

Инспектор не совсем разделял его мнение.

— Мне всегда казалось, что на свидание с палачом можно отправиться и без этих женских штучек, — язвительно отозвался он.

— Конечно, если это вы, инспектор, — холодно отозвалась Энн, невольно посочувствовав неведомой королеве, какой бы жестокой та ни была. — Уходить из жизни, являя собой огородное пугало, не есть самое приятное окончание для любой леди!

Лестрейд невольно дёрнулся.

— Я бы попросил, леди! — сухо сказал он и, сдержавшись, всё-таки повторил: — Так зачем нам это грешное зеркало?

— Не нам... Так получилось, что много столетий спустя у мёртвой королевы появилось множество сторонников, мечтающих получить это зеркало обратно, — пояснил Холмс. — Они собираются провести некий ритуал, для которого и похитили египетские ценности.

Лестрейд невольно остановился, сорвавшись на рёв:

— И вы хотите, чтобы я поверил во всю эту чушь?! Ради Бога, Холмс!

— Вам и не надо верить, инспектор, — успокаивающе ответил тот, замерев, но не оборачиваясь. — Достаточно, что в это верят её последователи. И они непременно явятся за этим самым зеркалом сюда.

Лестрейд что-то недовольно пробурчал под нос, потом встрепенувшись, добавил:

— Но почему вы не сказали, Холмс? Я мог бы взять больше людей! — он задумался. — Ведь если они...

— Спокойно, Лестрейд. Полагаю, вы не забыли свой револьвер? — уточнил Холмс.

На лице инспектора, на которое упал случайный блик, мелькнула довольная улыбка.

— Если я вышел из дома, значит, на мне есть штаны. А если есть штаны, то на них есть и задний карман. А это значит, что в нём тоже кое-что есть, — стоящий за Лестрейдом констебль невольно хохотнул.

— В таком случае, вперёд, инспектор, — подбодрил его улыбнувшийся Холмс.

Как бы там ни было, полисмены всецело доверяли сыщику. Даже их вопросы и сварливый тон были скорее данью традиции и желанием выяснить, что же всё-таки происходит, не теряя при этом лиц.

На этом разговор оборвался. Голоса и так слишком гулко отдавались в пустых лестничных пролетах. Голый, ничем не прикрытый камень стен порождал жутковатое эхо. Где-то забыли закрыть окно, и по этажу, на который уверенно свернул сыщик, гулял промозглый сырой сквозняк.

Все вокруг носило следы не то спешного ремонта, не то каких-то строительных работ. У одной стены стояли чуть погнутые кованые решетки, двери комнат были распахнуты. Не скрипели они только потому, что сквозняку было не под силу сдвинуть тяжелые дубовые створки.

К нужной комнате подходили втроем. Энн не знала, когда Холмс успел выяснить все детали, но дверь он толкнул с абсолютной уверенностью, что это именно та, которая им нужна. Девушка последовала внутрь за Лестрейдом. Остальных сыщик оставил караулить у лестницы, в начале коридора.

Зеркало всё ещё стояло в камере. Помутневшее за прошедшие века, покрытое толстым слоем пыли, в рассохшейся, когда-то красивой резной раме, но всё ещё не треснувшее и не рассыпавшееся, как того можно было ожидать.

Они сгрудились вокруг, освещая темное стекло фонарями. Лестрейд качнулся с мыска на каблук, пренебрежительно разглядывая реликвию.

— Полагаю, это оно, мистер ищейка? — уточнил он.

— Это я и хочу проверить, — Холмс вытащил трубку изо рта, коротко взглянул на девушку. — Леди Энн, не могли бы вы нам в этом помочь?

Она с сонным интересом посмотрела на сыщика и вежливо уточнила:

— И как же, мистер Холмс?

— Не снимая шляпу, пройдитесь мимо зеркала. Но не подходите слишком близко, — предложил он. — Я полагаю, вы понимаете...

Энн кивнула. Она была наследницей этой реликвии, и кто знал, что ещё её связывало с цилиндром. А поэтому и идти полагалось ей. Не особенно раздумывая, она прошлась мимо зеркала, стараясь держаться от него как можно дальше.

Темная поверхность ничего не отразила. Однако Энн внезапно поняла, что свет фонаря пропадал где-то внутри. Пропадал и падал где-то там, в глубине зазеркалья, в другой темной комнате, освещая застеленный ковром пол.

Ковер был алый, и казалось, что из глубины зеркала тянется узкая кровавая дорожка. По этой дорожке к ним шла женщина в старинных изысканных одеждах. Тонкая нитка жемчуга в вырезе красного бархатного платья казалась розоватой. Женщина шла, высоко вскинув голову и выпрямив спину. Но лишь желание выглядеть достойно мешало ей сорваться на бег.

— Шляпа! — грозно крикнула она. — Приказываю вернуть её безотлагательно! Сейчас же! Иначе я немедля отрублю вам головы!

— По-моему, я не сплю, — зевнула Соня. — А вы как думаете?

Несмотря на всё происходящее, она почему-то сохраняла спокойствие. Быть может, причиной тому были события последних дней.

— Ах ты мерзкая грызунья! — выдохнула королева, вперив в неё грозный взгляд. — Оторвать хвост Соне! Отрубить голову Соне! Разбудить Соню!

— О чём она, мистер Холмс? — отошедший от потрясения Лестрейд недружелюбно смотрел на призрака, силящегося выйти из зеркала. Но прозрачная преграда стекла не позволяла этого сделать.

Холмс мягким неспешным жестом повел рукой, привлекая внимания беснующейся женщины.

— Леди Анна Болейн, — произнёс он. — Я ведь правильно вас называю?

— Мерзкая гусеница! Я непременно отрублю тебе голову, как только верну шляпу! — вскричала она, переводя взгляд на Холмса. — Я — Королева Анна! А для тебя, насекомое, Красная Королева!

Холмс медленно затянулся.

— Позвольте уточнить, Красная Королева, — как ни в чём не бывало продолжил он, — зачем вам потребовалась эта старая шляпа?

— Ты и с головой так же глуп, гусеница! — презрительно воскликнула Анна. — Чтобы разрушить проклятое зеркало! Шляпа позволяет спящим жить на два мира!

Холмс затянулся так, что трубка затрещала, и выдохнул дым, который медленно заклубился в желтоватом свете фонарей.

— Так почему бы не помочь делу тростью? — предложил он. — Это было бы быстрее.

— Не сметь! — завизжала Красная Королева. — Отрублю головы! Всем! Зеркало помнит моё отражение и позволяет видеть мир! Срочно отдайте шляпу зеркалу! Поймайте Соню! Поймайте её мерзкую сестру Мышь! Приказываю!

— Здесь некому приказывать, — покачал головой Холмс.

— Я присягал другой королеве! — фыркнул Лестрейд.

Сыщик кивнул и неторопливо поднял трость, перехватывая её ближе к середине. Один удар — и, если он верно понял, все будет кончено.

— Есть! Есть кому! — завизжала Королева. — Мои верные карты сейчас поднимутся сюда и отрубят вам головы, если вы посмеете коснуться этого зеркала!

Внизу громыхнуло, на улице кто-то закричал, и все это слилось с грохотом выстрела, раздавшегося позади них.

Казалось, здание содрогнулось до основания, а вопль Красной Королевы, приказывающей отрубить им головы и проклинающей весь мир, заметался по Тауэру. Но он стих сразу же, как осколки стекла со звоном запрыгали по полу камеры.

В отличие от криков и стрельбы, что раздавались уже где-то во дворе.