Братство Плотвы (джен)

"Ловко Мордор его перевербовал, — подумал ведьмак, глядя на Амдира, следующего за пассами перчатки каргула. — За пять минут и безо всяких фокусов. Очевидно, что Мордор, а не Ангмар — от этих тварей исходит слишком мощная магия, которой я даже в Ангмаре не встречал. Холера..."

Геральт и дунадан Мундол, кивнув друг другу, рванули вперёд, чтобы отбить Амдира, но по знаку мрачных посланцев Барад-Дура наперерез им выскочили Кальдер Гуссак и ещё какой-то малый из ганзы Чернопустынников, которого ведьмак пока не знал.

— Ты же не хочешь помешать мне рассчитаться за услугу?! — выкрикнул Кальдер, парируя удары ведьмака, причём под эликсирами. Да, рубака он действительно был неплохой. — Ходит молва, что у вашего брата принято в оплату забирать детей спасённых, чтобы учить их на новых ведьмаков. Эти запросили у меня оплату живым следопытом — и при них я стану наследным лордом Арчета!

— Сперва доживи до титула, ублюдок, — ответил Геральт, делая Гуссаку подсечку и обездвижив его раной в ногу. Зная, на что способен этот тип, ведьмак хотел нанести последний удар, но тут Мундол крикнул ему:

— Брось предателя! Твоё дело — чудовища! Догони их и перехвати Амдира! — кричал дунадан, тесня своего противника к горящей стене.

Каргулы и их добровольный пленник тем временем бесшумно двигались вперёд, и попадавшиеся на пути вооружённые мужчины — будь то стражники, горожане или бандиты — в смертном, удушливо-липком ужасе шарахались к стене. Ведьмак уверенно шёл у них на хвосте, но чёрная магия Мордора только придавала страховидлам скорости. Тем не менее, Геральт уже был готов к последнему рывку, как вдруг воздух разорвали звук рога и цокот копыт из темноты:

— Четвуд не сдаётся! — и через пролом в частоколе прямо на ведьмака вылетел десяток всадников с луками и мечами. Геральт рефлекторно отшатнулся в какую-то догорающую развалину, а когда он смог отряхнуть со штанов горящие угли и выбрался наружу, каргулов ему было уже не догнать. Ведьмак развернулся, чтобы забрать Плотву на конюшне и догонять нежить уже верхом, и тут услышал со стороны Ремесленной площади свист стрел, вопли раненых и ликующие крики:

— Джон Орляк! Джон Орляк вернулся!

В ответ крикам снова затрубил рог — уже не такой мощный и поодаль.

— Овражки! Овражки идут! Пришла подмога! — загомонили арчетцы.

Дело Чернопустынников было табак.

Геральт неуклонно следовал верхом на верной Плотве рысью через тёмную чащу ночного Четвуда, обдираясь об ветви, рассчитывая, что эликсир "Кошка" и ведьмачье чутьё помогут ему нагнать каргулов — или хотя бы найти, где они прячутся. По пути ему, несмотря на ночное время, не мешали волки или другие хищники — участники битвы за Арчет развели такой тарарам, что лесная живность попряталась по норам.

Остаточный магический след бесплотных мордорских порученцев вёл ведьмака сначала на восток, потом на юг, вдоль речушки, потом на юго-восток, через какие-то руины. Здесь на Геральта и следовавшего за ним Бродяжника напустились было арахноморфы, но знак Игни умерил их энтузиазм. Ещё несколько минут спустя след привёл к длинному оврагу с пещерой в конце.

— Не советую сейчас туда соваться, ведьмак, — покачал головой Арагорн. — Ясно, что эти пещеры связаны с тайниками и укрывищами Чернопустынников, но в них сам Враг ногу сломит, тем более ночью. И на этот путь я за тобой не вступлю.

Белый Волк подумал, что без помощника ему будет трудно среди неизвестного точно количества каргулов, а может — и назгулов, и согласился с ним.

Когда ведьмак и Бродяжник возвратились в Арчет, там дело было уже кончено. Увидя, что к защитникам города пришли подкрепления, Чернопустынники начали отступать, но арчетцы, овражкинцы и вольные охотники Джона Орляка-младшего перехватили и перебили большую их часть, оставив десяток бандитов для показательного суда и шибеницы. Кальдер Гуссак тоже на раненой ноге далеко не ухромал — разъярённые ополченцы схватили изменника на площади и, крепко избив, бросили в пожарище. Но Гнильсон успел смотаться в лес, уведя с собой десятка два людей из ганзы.

— Гнильсона мы ещё найдём, — сказал Геральту молодой Джон Орляк. — А сейчас главного мы добились. Арчет не достанется тем, кто не умел в нём ужиться с честными людьми. Тем, кто натравил на нас эту воющую погань в плащах с кровавым подбоем. А пока по всем вопросам обращайся к констеблю Репейниксу — мне надо похоронить отца.

В Арчете в эту ночь погиб каждый восьмой — кто-то от железа, а кто-то от огня. Не миновала эта участь и старого капитана Орляка, которого какой-то креот пригвоздил копьём к забору так крепко, что лишь четверым удалось освободить тело.

Тем временем Бродяжник, констебль Репейникс, возглавивший после Орляка стражу и ополчение, и его коллега из Овражек по фамилии Быстропут обсуждали планы окончательного разгрома банды.

— На ферме Вила Пшеничкинса они вряд ли засядут — ваши там вчера шороху навели! Но ить... значить... так ещё хуже! Они в любой развалине окопаться могут! Бродяжник, тут без тя никак! — уверенно заявил милсдарь Репейникс.

— Всех выходов из пещер под Четвудом не ведаем даже мы, дунаданы, — разочаровал его Арагорн. — И уж какой из них изберёт Гнильсон и его чудовищные покровители — тем более...

— Милсдари, возможно, вам понадобится моя скромная помощь? — раздался до боли знакомый Геральту голос.

— Лютик! Какого чёрта ты припёрся сюда из Овражек?! — подивился ведьмак. Профессор элоквенции был жив и здоров, правда, малость запачкан сажей.

— Когда вы с тем следопытом уехали, я сидел какое-то время в нумере, ловил мух, переводил в поте лица "Речи Финрода и Андрет"... Как вдруг въехал в город с гиканьем гонец от людей Бродяжника и сказал, что в Арчете назревают исторические события. Конечно, рядились овражкинцы долго, пока собирали ополчение, но как только — так я сразу! — ответил трубадур.

— Вы уж смотрите, сударь мой Лютик, воспойте ироических подвигов наших ребят как следовает! А то за что ж боролися? — признал барда констебль Репейникс. — А чем это вы нам помогать в поимке отвратников чернопустынных собрались?

— Видите ли, что касается пещер... Знаете ли вы Пристеночный водопад? Маленький и не дикий, но полный очарования?! Несколько дней назад мы с... В общем, я там очень приятно проводил время и... — начал Лютик.

— Будь краток, Юлиан Альфред Панкрац, — сказал ему Бродяжник.

— В общем, моя тогдашняя муза, решив освежиться после необузданных ласк поэта, заметила за водопадом неприметную пещерку, казавшуюся очень уютненькой... Но там так пахло табачищем, что использовать её для наших дальнейших игр, увы, было просто невозможно! И теперь я сказал себе: уж не ганзой ли Гнильсона там накурено? — добавил виконт де Леттенхоф.

— Если ты прав, то это объясняет, почему главарей Чернопустынников столько времени не могли поймать, — сказал Джон Орляк-младший. — Что ж, сейчас нам надобно дотушить пламя, дохоронить мёртвых и дать себе отдых. А завтра снарядим добрую облаву!

— Полагаешь, Амдир тоже там? — спросил ведьмака Арагорн.

— Даже если нет — там могут знать, где искать Амдира, — ответил Геральт.

Идея Лютика, как ни странно, сработала. Уцелевшие Чернопустынники так привыкли к мысли, что об их убежище под водопадом никто даже и не догадывается, что охрану выставили чисто символическую. Против следопытов и ведьмака она долго не протянула, а ведь с ними были ещё и добровольцы из Арчета, Овражек, Пристенка, Бри и с окрестных ферм. Гнильсон и его ганза, понимая, что кроме шибеницы им ждать теперь нечего, сопротивлялись отчаянно, но арнорское оружие, ведьмачьи мечи и Знаки делали своё дело не скоро, но верно.

— Здесь нет Амдира... Здесь нет следопыта... — тяжело дыша, говорил под знаком Аксий загнанный в угол и тяжелораненый главарь опаснейшей шайки в землях Бри. — И этих воющих тварей тут тоже нет! Они угнездились дальше к востоку, в Комариных топях ! Кажись, на Болотной заставе, на развалинах заклятых! Где же ещё им быть?!

— Теперь радуйся, Гнильсон. Может, и зачтётся это в твою пользу, когда судья в Арчете будет решать, побыстрее затянуть на твоей шее петлю или дать помучиться, — сказал Орляк-младший, затягивая на Чернопустыннике путы.

— Вижу я по твоему медальону — ты тоже чувствуешь, что Тень накрывает болота? — кивнул Геральту Бродяжник, когда лесная тропа, что вела на восток от Пристенка, спустилась в Комариные топи.

— Я чувствую, что не забыть бы нам охрой обмазаться, — ответил ведьмак. — Иначе нас безо всяких кольценосцев мошка выдует досуха.

— Не учи учёного, Геральт из Ривии, — хмыкнул наследник in exilium, но обмазаться, разумеется, обмазался. Как и его люди — Мундол, Тортанн и Реньолинд. Следопыты уже не первый раз забирались в топи, преследуя гробокопателей, колдунов или гоблинов и орков-лазутчиков. Но и Геральта не раз приводили в эту хлябь на восточном рубеже земель Бри заказы на арахноморфов и кровопросцев — а то и просто нужда в ингредиентах для эликсиров, которыми служили местные растения и насекомые.

Погоды 24 сентября стояли тихие, тёплые и безветренные, поэтому над котловиной, образовавшей Топи, стояла противная оранжево-розовая туманная дымка, в которой далеко на востоке угадывались очертания Заверти. Под ногами ведьмака и его новых товарищей хлюпала такого же цвета тухлая, застойная вода. Мошкара лезла в рукава и штанины, и гаже её зуда был только нескончаемый звук с дальних кочек "Кр-р-ровочки, кр-р-ровочки, кр-р-ровочки". Это стрекотали кровопросцы, чьи гнёзда, похожие на дерьмо, высились над болотами. Ведьмаку пришлось использовать знак Квен, чтобы хоть как-то отбояриться от гнуса.

Наконец в дымке показался приличного размера остров, а на нём — обломки стен и лестниц артедаинского времени, выдающие, что в былые времена стояла тут мощная крепь.

— Болотная Застава, — распознал её Геральт. — Раза три тут отмокал. Только теперь медальон дрожит всё чаще и круче. При мне такого дерьма не было.

— И воздух стынет, — добавил Реньолинд. — Хотя далековато ещё до вечера.

— Это не ночной холод, — сказал Арагорн. — Это ледяное дыхание тех, кто решил, что Амдир будет им лёгкой добычей. И мы должны торопиться, пока твари эти не вырвались на волю и начали губить земли Бри, — Про то, что, возможно, к каргулам Амдира привели его собственные эксперименты с "Белым мёдом", Бродяжник поминать не стал, чтобы не терять авторитет.

Пятёрка выбралась на относительно сухое место под осыпающейся и замшелой, но всё ещё внушительной кладкой древних арнорских стен. Геральт принял "Лес Марибора", заготовив с собой ещё и склянку "Пурги" для дальнейших схваток — учитывая непредсказуемые эффекты моргульского клинка в сочетании с эликсирами, ему имело смысл озадачиться уклонением и отражением ударов. Заодно ведьмак тщательно обмазал серебряный меч оставшимся маслом против призраков — с назгулами оно, может, и было бесполезно, но их подчинённым-каргулам очень не нравилось.

— Всё никак время не выкрою спросить, Бродяжник, — сказал Белый Волк. — А что тут раньше было?

— Две тысячи лет назад Артедаин возвёл здесь крепость, предназначенную оберегать перекрёсток Бри от поползновений братских Рудаура и Кардолана, — с горькой иронией ответил верховный следопыт. — А тысячу лет назад некому и нечего стало оборонять.

— Зато теперь нашлось что защищать в развалинах, — заметил Тортанн. — Решётка и замок на северных воротах — как новенькие.

Геральт без лишних слов примерился и своротил часть решётки знаком Аард. Образовалась дыра, в которую нетолстый человек легко мог протиснуться, чем и воспользовалась вся команда. Часовые из Чернопустынников, что доселе лениво бродили по стенам и курили трубки, оживились. Но — к удивлению ведьмака и дунаданов — только для того, чтобы с удобным предлогом спуститься к болоту и дёрнуть по кочкам куда подальше на свой страх и риск.

— Их что-то напугало, — резонно предположил Мундол.

— Ага. Вот что, — с этими словами ведьмак обрушил серебряный меч на довольно крупное и осклизлое умертвие, которое надвигалось на них из тёмного и сырого угла. Второе умертвие завалил Арагорн. Но с ними на ноги группы захвата Амдира накинулась ещё и орава кусачих могильных крыс — с этими пришлось разбираться чуть подольше.

— Не только от крыс они сбежали, ведьмак, — покачал головой Бродяжник. — Слышишь ли ты то же, что и я?

Геральт замер, вслушался в квакающую и кр-р-ровопросящую тишину, и ему показалось, что он слышит за дальними стенами чьё-то сварливое бормотание на Чёрной Речи, перемежаемое глухими стонами.

— Амдир там. В центре крепости. Именно оттуда ломит чёрная магия так, что воротит. И он у них. Кем бы эти они ни были, — ответил ведьмак.

— Тогда заходим справа. Обычно, когда проводят такие обряды, то лицом обращаются к Мордору — на юго-восток в нашем случае, и мы будем у них за спиной, — сказал Арагорн.

Геральт принял оставшийся запасец "Пурги", и пятёрка ринулась карабкаться наверх по осыпям с обломками плитки с арнорским орнаментом — семью звёздами. Наконец команда взобралась на площадку с несколькими уцелевшими колоннами, которая в древности была чем-то вроде командного пункта.

Здесь могильный холод Мордора пронизывал кости — даром что день был солнечным и безветренным. На площадке сгрудились два каргула в красном и тварь в чёрном — самая опасная и практически неодолимая даже для Геральта. А вот на импровизированном алтаре перед ними...

— Тебе не помешать нам, — кольцепризрак обернулся к новым пришельцам, и ведьмак снова ощутил до боли знакомые колотьё, холодный пот, давление. Словно само Око явилось прожаривать его магией. — Отныне обращение Амдира неостановимо, и быть ему верным слугою Всевидящего ока. Отдельно благодарю тебя, ведьмак, за твоё зелье — не ведаю, кто надоумил тебя влить его в этого юнца, но оно только помогло нам ускорить пересотворение. Я же покидаю это болото, оставив вас с Амдиром и его новыми товарищами, ибо многое надо вам сказать друг другу.

С этими словами — вернее, с этим шипением, — назгул стремительно покинул Болотную заставу, будто и не бывало его в Топях. А навстречу команде Бродяжника двинулись каргулы и с трудом вставший на ноги Амдир. Хотя Амдиром то, что он теперь собой представлял, было сложно: лицо и голова дунадана превратились в какое-то жуткое бугристое нечто, будто с них слезла — или была содрана — кожа. Носа и губ не было. Глубоко посаженные красные глаза враждебно озирались вокруг.

— Амдир, чем бы ты сейчас не считал себя, остановись, — молвил Арагорн. — Знаем мы, что не ты убил Ленглинна и Торадана там, в Арчете, и не ты передался каргулам. Тобой руководит чужая Вражеская воля, но мы вырвем тебя из неё.

— Неужели ты не видишь, что слишком поздно?! — состроил болезненную гримасу в попытке усмехнуться Амдир, который уже шипел не хуже настоящих призраков Мордора. — Нет уже того Амдира, который принёс клятвы и которого вы звали товарищем. Я отныне всецело принадлежу им и их Властелину. А скоро и вашему тоже...

— Ты выбрал свою судьбу, Амдир, — горько сказал Тортанн и первым ринулся в атаку с мечом. Но трансформация не слишком-то испортила боевые навыки Амдира. Он не просто искусно парировал удары Тортанна, а резко перешёл в контратаку и проткнул его в самом низу живота.

— Нет, глупцы — вы выбрали свою судьбу! И я не завидую ей, ибо скоро все, кто останется в живых, позавидует мёртвым! — почти завизжал невольный ренегат.

Так завязалась схватка. Ведьмак и Бродяжник насели на каргулов, а Мундол и Реньолинд навалились на своего бывшего товарища-следопыта. Но Амдир оказался не так-то прост — чёрная магия в сочетании с ведьмачьим эликсиром существенно улучшили его реакцию. Вскоре менее опытный Реньолинд уже лежал на каменных плитах, пытаясь зажать смертельную рану, а Мундол под градом уколов отступал к обрывистому краю развалины.

Тем временем дела Геральта в поединке с каргулом шли несколько лучше. Так как самая опасная страховидла — Чёрный Всадник — брезгливо отказалась от драки, отправившись дальше искать Шир и Бэггинса, то ведьмак уже действовал смелее, и смелость эта оправдывала себя. Навязав каргулу бой в быстром стиле, Геральт, действуя примерно как Амдир, поизрасходовал силы твари серебром и маслом против призраков, к которым тот был куда уязвимее, чем назгул — а потом, улучив минуту, бахнул Знак Игни. Каргул попытался "стряхнуть" его — но пока это делал, получил решающий укол.

— Ведьмак! Бродяжник! — услышал Геральт крик Мундола. Ведьмак и вождь следопытов, который тоже уже вывел из строя "своего" каргула ударами клинка эльфской ковки, развернулись и увидели, что получеловек, недавно ещё бывший Амдиром, готовится завершить расправу с Мундолом. Недолго думая, охотник на чудовищ применил знак Гелиотроп, вложив в него максимум сил. Амдир застыл с поднятым для добивающего удара клинком — к счастью, обычным, не моргульским.

— Всё ещё хочешь наставить его на путь истинный? — спросил Геральт.

— Увы, но Амдир оказался прав. Стало слишком поздно, — кивнул Бродяжник, и они двинулись в сторону того, кто ещё недавно вместе с ними гонял ганзу Чернопустынников по лесу. Но тут ведьмак заметил невероятное.

— Зараза... Он ещё шевелится!

Амдир медленно, рывками и с перерывами, но разворачивался, преодолевая Знак, и пытался встать в боевую стойку. Силы, вложенные в него посланцами Мордора, оказались достаточно велики даже для Гелиотропа.

— Вы так ничего и не поняли, — с трудом, деревянно проговорил бывший дунадан. — Для Ока твои Знаки — лишь прах, ведьмак. Так же... Как... И... Ты! — несколькими рывками на остаточной магии он преодолел сигнатуру Знака и попытался броситься в атаку, но явно растратил энергию на сопротивление Гелиотропу. Вскоре серебряный меч Геральта вошёл ему под ребро, а меч Бродяжника нанёс удар по шее.

— Око просило передать тебе, Амдир, что ты уволен, — сказал ведьмак и смачно выругался на Старшей речи.

— В своём истинном обличье — обличье дунадана — он тоже , коль помнишь ты, отличался неосторожностью, — сказал ему Арагорн. — Что с тобою, Мундол? Жив ли ты?

— Жив... Но скоро уйду... За круги мира... — Мундол, скорчась, лежал на окровавленных камнях, где последний укол Амдира пришёлся ему точно в сердце. — Но радостно мне... уходить... зная, что Амдиру уже не быть... Слугой Мордора... Призраком... Он обретёт покой... — и Мундол закрыл глаза, чтобы больше никогда их не открыть.

— У нас в таких случаях тело обычно сжигают, — сказал ведьмак, осматривая убитого — или уже упокоенного? — Амдира и косясь на вечереющее небо.

— Не будем медлить с этим, — ответил Бродяжник. — До сих пор падаль Мордора витает тут в воздухе. Не след нам оставаться здесь.

В осоке равнодушно трещали норбоги.

Следующим вечером, зелёным и холодным, Геральт с Арагорном снова сидели в зале брийского "Гарцующего пони", отдыхая после вылазки на болота в ожидании предстоящих испытаний. Но отдых этот был омрачён.

— Больно мне видеть, что Враг сотворил с Амдиром. Ведь он был мне соратником и другом — да и тебе, ведьмак, на короткое время. И пусть в памяти моего народа он останется тем человеком, которым когда-то был, благородным и добрым — а не чудовищем, не подручным кольценосца, которое стало таким, увы, и из-за моей оплошности, — сказал наследник Исилдура in exilium, прежде чем взяться за кружку пива.

— Ну что, Бродяжник, помянем твоего заблудшего брата Амдира? Не чокаясь, по обычаю Северных королевств, — сказал ведьмак. За последние несколько дней, проведённые в лесах и болотах под Арчетом, он существенно помрачнел.

— Понимаю, что жаль тебе было поднять на него оружие, Геральт из Ривии. Но вспомни, скольких воинов Арнора, что называли его своим братом, он до того отправил за круги мира. И можешь мне поверить, ведьмак — твой серебряный меч спас его от стократ более страшной участи, — рассудительно ответил Бродяжник.

— Бродяжник! — закричал из-за своей стойки милсдарь Наркисс. — Совсем из головы вылетело, едрёные орки!! Письмо тебе!

Но это письмо — уже совсем другая, известная вам история.