Зов предков (джен)

Погруженный в тишину зал вновь забурлил, когда все поняли, что Хранителя и книги истории уже давно нет в зале. 

Сегодняшнее откровение — раскрытие важной вехи в истории магической Британии, в истории Магии — раскрыло глаза даже самых скептических магов и ворчливых ведьм. Амбридж молчала — удивительно. Фадж же о чем-то глубоко задумался, ни с кем не обсуждая возникший в голосе вопрос. 

Пока другие обращали внимание на саму историю — на войну, на ее начало и конец — Корнелиус обратил внимание на возможности и силы известных в наше время магических родов (как видно, вернее сказать — доживших до наших времен). Блэки всегда пугали его — они известны своей безрассудностью, вспыльчивостью, безумием и непомерной магической силой. Даже у самого мирного члена этой семейки, поступившим на Гриффиндор — Сириуса Блэка — судя по школьным записям, были собственные Блэковские сдвиги. А его младший брат, при внешней интеллигентности и порядочности, был самым молодым Пожирателем смерти и сегодня доказал, что Блэки могут бить и словами. 

Но Корнелиуса пугала другая семья — имя которой только недавно возродилось, и снова это было связано с Гарри Поттером — Певереллы. Три брата из рода Певерелл, всего три человека, сумели уничтожить, судя по небольшим заметкам в Книге истории — целую династию, правящую династию, черных магов с гарпиями. Фадж мало что знал о гарпиях, но оставшихся знаний об этих существах ему вполне хватало, чтобы понять — насколько те опасны и ужасны. И три брата в желании мести, начали кровную вражду. 

И другое, что зацепило и испугало Фаджа — если Магнус Певерелл будет сотрудничать с Гарри Поттером — смогут ли эти Певереллы воссоздать подвиг своих предков? Разве такая сила, неконтролируемая правительством — не опасна для общества?

Пока Фадж умирал от тревоги — другие члены Визенгамота обсуждали увиденный исторический момент, эпоху, когда маги прошлого боролись за жизнь и магию их земель с черными магами. 

Теперь — подозрения Малфоя и его расследование — были приняты всерьез. Многие зашуршали бумагами, которые ранее передала сторона Лорда Малфоя по расследованию возрождения черных магов. Палата общин судорожно перечитывали данные в бумагах. 

Гарри сжал руки и смотрел впереди себя. 

Сириус пихнул его в бок, и Гарри посмотрел на крестного. Сириус улыбался ему. 

— Как тебе мой предок? Теперь я понимаю, почему мама вечно говорила, что мы древнейший род. И капала мне на мозги “историей своего рода”, — вздохнул Сириус, и поглядел на довольного младшего брата. Регулус не сказал ни слова, но его глаза говорили громче слов — “А я был прав!” — кричали глаза Регулуса. 

Сириус вздохнул и как-то печально прошептал крестнику:

— Меня напугал один момент из прошлого, и привел в восторг другой момент прошлого. Мной наверное никто гордиться не будет после смерти, если я встречу предков где-то там.

Гарри сжал руку крестного и улыбнулся ему. 

— Не беспокойся, Сири, — Сириус был рад поддержке крестника. — У тебя еще есть время исправить ошибки. 

Сириус перестал улыбаться и недовольно поглядел на улыбающегося Гарри. 

— Что?

— Ты издеваешься? По другому не мог поддержать? 

— Ни за что. Я не могу щадить тебя всю жизнь. Лучше тебе услышать это от меня, чем от Регулуса. 

Регулус согласно кивнул. 

— Я бы сказал это жестче, — добавил Блэк-младший. 

— Вы меня не любите. 

Гарри посмеялся, и посмотрел в сторону Уизли и Лонгботтомов. 

— Там были Уизли? — уточнил Гарри, вспоминая рыжую женщину с мечом. 

Билл покачал головой, а Артур был не уверен. 

— Когда родители были живы, я читал архивы и дневники моей семьи, но их было слишком много. И было правило — что особые дневники может прочитать только глава рода, либо наследник. Поэтому, я точно не знаю, в какие годы основали наш род. 

— Разве не в 17 веке? — спросил Билл. — Маргарет Уизли с двумя сыновьями Джозефом и Рикардусом. 

— Нет, она сменила свое имя на Уизли, ранее наш род звался Леон. Эту историю я знаю, но вот, какое имя носил наш род в ранних, средних веках, и тем более во времена войны против черных магов — этого я не знаю.

— Надо будет глянуть в хранилищах Гринготтса, — решил Билл.

— Надеюсь там осталось что-то. Отец держал все в мэноре, — печально вздохнул Артур, вероятно вспоминая свое детство и дом, не уничтоженный пожаром. 

— Но кольцо той женщины было точно таким же, как и твое, Билл, — сказал Гарри. 

Блэки и Лонгботтомы посмотрели на кольцо Билла, Билл вытянул руку — рубин горел красным светом, словно огонь. 

— Да… 

— Уизли входят в тридцать семей-основателей, значит ваш род участвовал в войне в те годы, — сказал Фрэнк. 

— Или вы были избраны Палатой Лордов, — добавил Регулус, Сириус взглядом попросил брата помолчать. — Что? — недоуменно прошептал младший старшему. 

— Просто молчи. 

Регулус сморщился и отвернулся. 

— Гарри, ты видел Лонгботтомов? — восторженно спросил Невилл, и потянул за руку отца. — Пап, скажи ему, скажи! 

— Да, хорошо, не тяни, Невилл, я сейчас все расскажу, — взмолился Фрэнк, пытаясь вырваться из крепкой хватки сына. — В кого ты такой сильный? — прошептал Лорд Лонгботтом. — Я читал хроники моего рода — имя нашего рода осталось таким же, каким было еще в средних веках…

— Видел мужчину, похожего на огромного взрывопотама? — спросил Невилл, не выдержав медленный тон своего отца, и поглядел на Гарри. 

— Честно…нет, — смутился Гарри. 

— Там была армия моего рода! Они были такими сильными! — продолжил Невилл, не обратив внимания на смущение Гарри. — Если гены действительно работают, надеюсь я вырасту таким же высоким и широкоплечим, — мечтательно закончил Невилл. 

Гарри поглядел на выросшего в разы за лето друга, и скептически глянул на него — куда еще Невилл хочет расти? Он уже и так достает макушкой до носа своего отца. Самого Гарри немного беспокоил его низкий рост — по словам Римуса, он пошел в мать, а не в отца. 

Гарри любит свою маму, честно — но почему он пошел ростом в мать, а не отца? 

* * *

Верховный чародей призвал зал к тишине и встав, он прошел к постаменту — зал замолчал, в ожидании глядя на Верховного чародея. Дамблдор собирался выступить с обращением. 

Фадж нервно привстал, а потом сел, неотрывно следя за действиями Альбуса Дамблдора. 

Дамблдор в синей мантии Верховного чародея перестал быть похожим на чудаковатого старика, любящего шутки и кисло-сладкие пироги и лимонные дольки. Гарри на секунду почудилось — что это был совершенно другой человек, и Гарри никогда по настоящему не знал настоящего, реального Альбуса Дамблдора. Он знал добродушного, но скрытного директора. Но не сильного, могучего мага, не за глаза признанного Великим волшебником современности. 

Гарри был не единственным, кто думал также. 

— Сегодняшнее заседание открыло двери для поистине важных законопроектов и законов, которые приведут наше общество к хорошему руслу, и необходимому развитию. Теперь дети, незнакомые и не имеющие возможности знать — смогут учиться в специализированной школе. Мы откроем школу, которая сможет помочь нуждающимся в заботе и поддержке детям. 

Следующее, благодаря вам, мы продолжим работать над правами оборотней. В древней истории это были не существа, а отдельная магическая раса, обладающая звериной сущностью, но подвластной контролю. И то, что ликантропия в наши годы считается болезнью, это досадное развитие некогда мирной расы, чтящей и любящей природу. 

И это еще одно доказательство того, что Время быстротечно, неизменно и идет только вперед, не оборачиваясь назад, но всегда связанное с прошлым. В нашей власти осталось лишь настоящее. 

В свои юные годы я пошел по неправильному пути, и был во многом не прав. Но время идет, и я понял свои ошибки и стараюсь их исправлять. Но одна из моих исправлений — была в корне не верна. 

Дамблдор замолчал, о чем-то задумавшись, никто не смел его перебивать. 

Гарри затаил дыхание. 

Альбус погладил свою бороду и улыбнулся, осмотрев весь зал. 

— Прошу прощения, старость, — пошутил Дамблдор. — Я…хочу сказать, что в нашем веке, в двадцатом веке произошли два неприятных события, которое в корне поменяло мнение почти всего магического мира на территории Америки, Англии и Европы на одну из веток магии. 

Страх в то время настолько захватил наши сердца, что мы совершили большую ошибку, насильно ограничивая то, на что не имели никакого права. 

Страх не должен направлять общество. Страх должен оберегать нас. 

В древние времена — магия была магией. Никто не порицал саму магию, и наказанию подвергались лишь сами люди, преступники и злодеи. Но не магия. 

Но в наше время, мы позволили себе порицать то, что порицать нельзя. Это настоящее кощунство. Я сам порицал, боялся, страшился, тревожился из-за магии. Видел тьму даже в совсем маленьких детях. И сейчас я бесконечно сожалею о том, что позволил страху захватить мое сердце. 

Мы — маги, и в наших руках возможность созидать, изменять, контролировать, дарить и разрушать. 

Магия это магия. 

Как Верховный чародей Визенгамота, директор школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, и просто волшебник по имени Альбус Дамблдор — хочу обратиться к Визенгамоту, светилам нашего общества с просьбой, которая может затронуть страхи прошлого. Но прошу вас быть объективными и честными с собой — отпустите страхи, предубеждения и взгляните на мир не как люди, а как маги. 

Дамблдор внимательно взглянул на зал, и казалось, будто он взглянул в глаза каждому собравшемуся волшебнику и волшебнице. 

— Я выступаю с предложением об отмене ограничения темной магии! 

Зал взорвался. 

Гарри раскрыл рот от шока, уставившись на спокойного Дамблдора, который продолжил говорить, не обращая внимания на крики несогласных магов. Таких, к сожалению, было довольно много. Даже со стороны Палаты Лордов. 

— Темная магия — не определение зла, — громко и четко продолжал Дамблдор, даже глазом не моргнув, когда многие маги требовали остановиться. — Темная магия — не должна быть ограничена. Ограничение, отмена и контроль — причина всех проблем. Темные и светлые маги с древних времен живут душа в душу. И единственное, что вызывало конфликты, было связано с человеческими действиями, но не самой магией. Я сам боялся темной магии! Я понимаю ваши страхи. Но взгляните в глаза правде! Изучите темную магию, не ставя перед собой цели найти только минусы и зло в этой ветке магии. Светлая магия также может покалечить и принести разрушение в неправильных руках! 

— Замолчите, Дамблдор! Как вы можете говорить о таком?! — кричала какая-та старая ведьма из Палаты Общин. 

— Немыслимо! Немыслимо! И это говорите вы? Вы? 

— Я никогда не соглашусь на это! Сколько боли и вреда принесла темная магия! Как вы можете это отрицать и просить нас не порицать темную магию? Непростительные заклинания — это темная магия! 

— С этим я не соглашусь, милая Дороти, — вдруг заговорил с ведьмой другой колдун, — история создания непростительных заклинаний никоим образом не связана с темной магией, и с злодейскими целями. Смертельное заклинание было способом дать умирающему возможность уйти на покой без боли. Круциатус создала медицинская семья, точно не помню, чем оно могло помочь. Но вот история Империуса ясна как день — ее создали в момент отчаяния, и именно это заклинание помогло оставить начавшийся кровопролитный конфликт… 

— Не несите чушь в массы, Тристан! — заорала ведьма, указывая пальцем на колдуна. — Не так важна причина создания заклинаний, как то, что им чаще всего пользуются темные маги, и используют они их не для помощи и спасения человечества. Гриндевальд убил мою семью! А Тот-Кого-Нельзя-Называть? До сих пор я не смею называть его по имени. Как вы можете после такого…

— Я же не оправдываю темных магов, Дороти! Я констатирую факты! Я говорю об истории! Но что вы только что сказали? Не так важна причина? Как ВЫ можете говорить такие богохульные слова? Вы — ученая ведьма?!

Это был не единственный спор, вспыхнувший из-за слов Дамблдора. 

Тут и там члены Визенгамота вступали в жаркие споры о темной магии. Они упоминали сотни жертв Гриндевальда, и страх вызванный Волан-де-Мортом. 

“Глянь что ты натворил, им одного Гриндевальда хватало для ограничения целой ветки магии. А потом появился ты” — поддел Волан-де-Морта Гарри. 

Темный лорд даже не ответил — но Гарри почувствовал презрение в свою сторону, и от возмущения чуть не задохнулся. 

Споры продолжались. 

Малфой, Нотт, Лестрейндж и Мальсибер — словно знали, что сегодня произойдет. Слова Дамблдора не вызвали у них почти никакой реакции. 

Билл тяжело вздохнул, проводя рукой по волосам и посмотрел на взбудораженный зал. 

— Это надолго… 

— Я не прошу вас принять темную магию в сию же минуту, — продолжал Дамблдор, используя заклинание, для усиления громкости своего голоса. — Я прошу вас принять во внимание мое предложение, создать комитет по изучению темной магии. Взглянуть на историю и статистику двадцатого века. Ограничение не выход! 

— Вы сошли с ума! И подвергаете нас опасности! — заговорил Фадж, Дамблдор недовольно посмотрел на него. Фадж испугался, но упрямо продолжил: — Темная магия была запрещена не просто так. Вы сами были в числе тех, кто согласился с запретом…!

— Да! Я говорил об этом в своей речи много раз. Но если вы забыли, Министр, я также говорил, что совершил ошибку, — перебил его недовольный Дамблдор, холодно глядя на Министра. 

— Безмерно рад тому, что вы признаете свои ошибки в таком преклонном возрасте. Но ваши ошибки не связаны с десятками тысяч людей нашего общества! Ваше предложение подвергнет опасности наших людей! Давайте еще выпустим всех заключенных из Азкабана! Это же была ошибка прошлого! 

— Выпускайте! Я собственноручно отправлю преступников обратно, раз вы отказываетесь от наших законов, лишь бы победить меня в споре, Корнелиус! — холодно ответил Дамблдор, зал медленно пришел к порядку, они смотрели на Дамблдора. 

— Не…что… не говорите глупости… Ваша светлость, — стушевался Фадж. — Я веду к тому, что запрет темной магии не был делом одного заседания. Сотни магов провели собрание и пришли к мудрому решению. 

— Это была ошибка, свойственная каждому живому человеку, обладающему чувствами, — ответил Дамблдор, стоя на постаменте, и глядя сверху вниз на низенького Фаджа, сидящего на первом ряду Министерского места в зале. — И не вам напоминать мне о законах, Корнелиус, я сам был в числе тех, кто проводил обсуждение запрета темной магии и давал свое согласие на него. И я признаю, что совершил ошибку. 

— Закон остается законом! Запрет темной магии нельзя отменить! — закричал Фадж. 

— Запрет был ошибкой, и я готов провести свои доводы, если уважаемые члены Визенгамота дадут мне право сказать слово, а не перебивать и пытаться перекричать меня, — кивнул Дамблдор, обратив внимание на Палату общины. 

Некоторые волшебники заерзали, как будто им стало неудобно сидеть. 

— Я не прошу вас тотчас поменять закон. Я предлагаю открыть комиссию, которая рассмотрит темную магию во всех аспектах. 

— Законы нельзя менять! — заявил Фадж, ударив кулаком по столу, и свирепо уставившись на Дамблдора. 

Дамблдор медленно повернулся лицом к Корнелиусу Фаджу, и тот вмиг стушевался, сжимая голову в плечи. Зал замолчал, когда они почувствовали сдерживаемую Дамблдором магию — даже самые верхние ряды могли почувствовать покалывание в воздухе, наполненное дрожащей магией Верховного чародея. 

— Не вам говорить об этом, Корнелиус, — строго заговорил Дамблдор, — вы пример восхищения всех, кто любит менять законы на свой лад. Мне напомнить, как ваши люди без согласия Визенгамота выпустили заявление о законе против кентавров, вызвав всплеск преступности на территории магической Британии? Ваши действия послужили для злодеев, использующих ваше признание, как Министра, чтобы безнаказанно охотиться и убивать мирных кентавров в собственных землях. Вы меняете законы на каждом шагу. Не должно существовать закона, который предписывал бы суду карать любого волшебника за магию. Темные рода воевали против черных магов за мир на нашей земле, Мерлин был темным магом. Мы повсеместно используем темные заклинания, не зная, что это темная магия, слепо уверенные, что если заклинание приносит пользу, то она априори принадлежит светлой магии. Мы не имеем права запрещать магию, мы должны задерживать преступников, ужесточать законы, сохранять покой и мир в народе, не используя для этого ограничения и запреты, идущие против целой ветви магии. Отмена запрета темной магии и мое предложение рассмотреть его принятие, нельзя ни в коей массе сравнивать со злодеяниями, совершенными заключенными Азкабана и войнами. Более я не буду тратить ваше время, уважаемые. Я привел доводы в предложенное мной необходимое для нашего общества, по моему скромному мнению, изменение. Все, что я могу теперь делать — это ждать вашего вердикта. 

Дамблдор кивнул Невыразимцу, и тот взмахнул палочкой, мигом каждый член Визенгамота, даже слушатели без голоса — оказались разделены друг от друга мерцающей мутной стеной. Перед членами Визенгамотами с голосами появились перо и темная бумага. В ней было записано предложение Дамблдора, Верховного чародея — отменить запрет темной магии на территории магической Британии. И первым делом — создать для этого необходимый для этого комитет, который проведет изучение темной магии и ее влияния на магическую Британию и ее место в магическом мире. 

Гарри не знал, что перед Сириусом, Биллом, Фрэнком, Амелией Боунс и другими появились такие листочки — он в замешательстве крутил головой, не совсем понимая, что произошло. 

“Что это?!”. 

“Тайное голосование. На раздумья дается 8 минут каждому. И за это время никто не может разговаривать или смотреть друг на друга” — ответил Волан-де-Морт довольным голосом. 

“Отмена запрета темной магии — твоих рук дело?” — спросил Гарри, не до конца веря, что Дамблдор сам мог выступить с такой речью. 

“Я не имею к этому никакого отношения” — невинно заявил Волан-де-Морт, но с долей самодовольства добавил — “Я просто упомянул об этом, разок другой. Кто как не я, знающий о темной магии больше всех, ныне живущих, может говорить за темную магию?”. 

“Браво” — воскликнул Гарри, сгорая от любопытства, к чему приведет это тайное голосование. 

Он уже давно сменил свое отношение к темной магии — в мире Адриана, темная магия не была отменена. Темная и светлая магия изучалась в Хогвартсе. 

И сам Гарри признавал, что не темная магия делает человека злым, а его мысли, поступки и действия. 

И только черная магия — это выбор, сделанный тем, кто хочет силы, и готов для этого к страшным поступкам — жертвоприношениям, каннибализму и нечеловеческим экспериментам над живыми. 

Гарри вдруг осознал, что если сегодня с предложением Дамблдора согласятся — это станет первым шагом Британии к новой эре. До двадцать первого века осталось всего 4 года. И это может быть на руку их обществу, при таких масштабных изменениях. 

Восемь минут для Гарри прошли невыносимо долго. 

Стены исчезли, и Гарри успел заметить, как бумаги в руках Сириуса и Билла свернулись и полетели к Невыразимцу с поднятой палочкой. Дамблдор все также стоял на постаменте — так как с предложением выступил сам Верховный чародей, Представитель магии возьмет на себя подсчет голосов и вынесет вердикт. 

Подсчет занял считанные секунды — над головой Невыразимца поднялись две бумаги. 

— Подсчет голосов завершен. Лидируя на 5 голосов, предложение об отмене темной магии было принято. На основе принятого предложения об отмене закона о запрете темной магии, будет создан специальный комитет. Комитет составит начальный план новых законов, связанный с темной магией. 

“Точнее — возобновление. Будут просто выбирать, какие законы устарели в связи с новым делом” — усмехнулся Волан-де-Морт. 

Гарри согласно хмыкнул, глянув на Дамблдора — тот уже вернулся на свое место, и не показывал своего настроения, но Гарри был почти на сто процентов уверен, что тот доволен. 

Если бы было разрешено, Гарри готов был бы начать аплодировать. 

Он может похвастаться тем, что застал времена рассвета новой эры в магической Британии?