Небесная Кузница Броктона/Brockton's Celestial Forge (джен)

57.1 Интерлюдия Скребок

Скребок прислонился спиной к стене… чего бы это ни было. Честно говоря, он не был уверен, где они сейчас находятся. Музыка гремела так громко, что он не мог ничего слышать за пределами вечеринки, и эта часть Доков не была местом, которое он часто посещал даже до того, как АПП перевернули город с ног на голову. Он попытался вдохнуть ночной воздух, надеясь, что это прояснит его голову, но только вдохнул полные легкие вторичного дыма травы, дизельного выхлопа и стойкого запаха немытых тел, который висел над каждым мероприятием Барыг, как мокрое одеяло.

Попытка прочистить голову, вероятно, была безнадежным делом. Он был в тумане с тех пор, как вернулся с того рейда в виде нервного беспорядка. Он едва смог выговорить ту историю, прежде чем они дали ему что-то, что помогло ему расслабиться. После этого он как-то потерял счет времени. Они действительно давали ему много вещей, чтобы помочь ему расслабиться. Вероятно, слишком много вещей, учитывая, как трудно было следить за событиями последних… двух? Трех дней? Он знал, что было много собраний, и его несколько раз выводили перед бандой.

Как сегодня вечером. Это была сцена, или та штука, которую построила Скрип, которая функционировала как сцена, когда не каталась по зданиям или не заполняла небо свинцовыми облаками. Была обычная ругательная речь Толкача, что-то о будущем города, меняющихся временах и множество оскорблений в адрес Империи.

Не так много упоминаний об Апейроне, Загадочном Мастеровом. Боже, это все еще было странно. Когда все началось, он думал, что наркотики добрались до него, поджарив его мозг, как его отец всегда говорил. Но нет. Они объяснили это для него. Технарь что-то сделал, что-то, чтобы подтвердить его личность. Если вы говорили об Апейроне, настоящем Апейроне, то вы знали, что это был Загадочный Мастеровой. Используйте имя для кого-то другого или чего-то еще, и слова из словаря SAT не появятся.

Люди будут удивляться, почему он сделал что-то подобное, в чем смысл. Они не знали о завтрашнем дне, о Сомерс Рок. Где Скребок должен будет увидеть его, его и Леди Хепри, лично.

Он почувствовал, как его внутренности скручиваются, а на лбу начинает выступать пот. Может, ему нужно поговорить с кем-то, найти что-то еще, что поможет ему расслабиться. Или хотя бы отвлечься от мысли, что он будет в одной комнате с этим мужчиной после того, как разрезал его девушку.

Люди сомневались в этой части истории, но Скребок был трезвым во время тех событий. Ну, в основном трезвым. Были некоторые вечеринки с Барыгами, прежде чем он ушел. Праздновали, что отбили АПП и поздравляли его с его триггером. Как будто это было какое-то личное достижение, а не какая-то отчаянная паника, подстава в последнюю минуту, которая пришла слишком поздно, чтобы помочь Рику.

Боже, если подумать, что случилось с Риком, какой взгляд был в глазах его друга в самом конце, когда казалось, что он следующий, что выхода нет…

А потом все потемнело, и внезапно все взорвалось. Ужасные копья зеленого кристалла разлетались на части или просто исчезали, словно их вырезали ложкой для мороженого. Для его друга было слишком поздно, но он выбрался. Другие люди тоже выбрались, включая кейпов Барыг, которые, вероятно, и были настоящей целью этого беспорядка.

А потом «празднества». Это был вихрь, и не только из-за Вертушки. Он когда-либо действительно присоединялся к Барыгам в чем-то близком к официальной должности? Была ли у Барыгам вообще какая-либо официальная должность? Казалось, его просто подхватили в послебоевом беспорядке и засунули в среду людей, которые, по крайней мере, понимали, что с ним случилось.

Они окрестили его Скребок, прежде чем он успел что-либо сказать, и с тех пор это было его имя. Никто даже не спросил, каково его настоящее имя. В Барыгах у тебя все равно не было гражданской идентичности. Толкач не снимал свой костюм в конце дня и не отправлялся домой в какой-нибудь пригородный двухэтажный дом. Ты был своим кейп именем, и все.

Боже, как трудно было думать. Импульс баса пробивался сквозь стену и в затылок, но, если уж на то пошло, ритм был самым устойчивым в его голове в данный момент. Были времена, когда он думал, что ему следует взять себя в руки. Найти время подальше от безумия, чтобы он мог привести голову в порядок. Но это не было вариантом. После атак это была непрерывная дымка вечеринок, демонстраций, речей и того, что наверное было совещаниями по планированию, но это не особо оставалось в голове.

К счастью, с той первой ночи больше не было никаких боев. Часы с момента триггера и то, что должно было быть легким забегом, особенно для двух кейпов с командой поддержки, и они натыкаются прямо на Новую Волну и этого гигантского кейпа. Ну, на самом деле это была только Мегаватт, но они этого не знали. Он был убежден, что они были в секундах от того, чтобы утонуть в лазерах или взрывах. Оглядываясь назад, он мог только желать, чтобы это было так.

Пот снова выступил на его лбу, когда образы той битвы промелькнули в его голове. То, как гигант командовал улицей, словно живое существо, а Мегаватт шел к ним, словно неумолимая молния, окутывающая силу природы. Заставив его паниковать и пытаться понять, что, черт возьми, ему следует делать.

Он едва мог нацелить свои взрывы. Это было похоже на то, как если бы он бросил горсть шариков и надеялся, что некоторые из них окажутся там, где ты хочешь. Когда его окружали эти взрывы, пламя, брызги слизи, кристаллы, которые… Боже, ему не нравилось думать об этом. Тогда это было всем, чего он хотел. Просто непрерывный поток, кромсающий мир. Даже некоторых из нападавших АПП. Он знал, что они были вынуждены быть там, но в тот момент ему было все равно. Не с этими кристаллами, которые шли за ним. Не после того, что они сделали с Риком.

Несколько часов спустя, когда он пытался понять свои способности, стало ясно, что все будет сложно. Для больших общих дел, вроде удаления фасада дома, он был в порядке. Для чего-то точного это был кошмар.

Он не хотел убивать Мегаватта или кем бы ни был кейп землекоп. Он никогда его раньше не видел, но если этот парень работал с Мегаваттом, то он, вероятно, был героем. Хотя это не значило для него так много, как до того, как город превратился в ад, он все равно не хотел начинать свою жизнь кейпа, прикрепляя мишень к голове.

Лучшее, что он мог сделать, это попытаться бросить взрывы в общей области, достаточно близко, чтобы ударные волны поймали их, но недостаточно, чтобы фактически разрубить их. Это было трудно, особенно с его недостатком практики и бесполезным присутствием Вертушки.

Он почти оторвал ей ногу. Теперь он это знал; насколько все могло быть плохо. А что, если бы этот неточный выстрел был на один фут левее? Она бы потеряла, как минимум, ногу. Его разум прокручивал версию той ночи, когда это произошло. Ему пришлось бы, что? Связать ногу, чтобы она не истекала кровью? А потом надеяться, что другие Барыги смогут вытащить ее, прежде чем их подберут Герои?

Он не мог игнорировать это, потому что это могло произойти. Он мог бы искалечить ее, как и Леди Хепри.

Плотина прорвалась в его сознании. Все детали той сцены нахлынули сквозь дымку наркотиков и избегания. Он не хотел думать об этом. Он не хотел думать о том, что это будет значить, или как Апейрон отреагирует на саммите завтра. Это ведь было завтра, верно?

Он не хотел думать об этом, но это пришло непрошено. Поток жужжащего ужаса подкрался к нему, прокрался прямо под его нос, пока он был заворожён фигурой на крыше. Затем, вероятно, наименее достойный крик в его жизни, за которым последовал отчаянный взмах его силы.

Он не знал, что силы работают таким образом. На самом деле, он ничего не знал о силах. Когда вы смотрите на кейпов в новостях или в фильмах, у вас всегда возникает ощущение, что есть некое разделение, что лазерный взрыв, или пространственные деформации, или энергетическое оружие исходят от чего-то, отделенного от самого кейпа. Что им нужно протянуть руку и сосредоточиться, чтобы использовать свою силу.

А не просто в панике размахивать рукой и уничтожать участок газона, дом, крышу и человека.

Когда он увидел, что произошло, что он сделал с Леди Хепри, он едва мог думать. Единственное, что крутилось в его голове, это тысячи ужасных вариантов будущего, которые его ждали. Это подавило его до такой степени, что он даже не осознавал, что происходит. Пока не услышал этот голос.

Он сдержал дрожь, неуместную в теплой, липкой атмосфере вечеринки. Этот голос, грубый, нечеловеческий звук, который, казалось, доносился отовсюду одновременно. Он действительно доносился отовсюду одновременно. Голос роя, кричащего на них.

Затем они были повсюду, ползали, кусали, пробирались в его рот и нос и под его рваную одежду. Та же одежда, которая была на нем, когда он триггернул. Та же одежда, которая была на нем до сих пор.

Он прижался спиной к стене, пытаясь прогнать фантомные ощущения, которые, казалось, прорезали туман в его сознании так, как не смогли сделать все его личные усилия. Когда он вдыхал и выдыхал, мир вокруг него вспыхивал и тускнел. Свет, истекающий из его рта и носа, пульсировал вместе с его дыханием, которое испускало белый дым непрерывным потоком, сливаясь со следами, стекающими с его волос и глаз.

У него была сила; само его существование доказывало это. Этого нельзя было отрицать, но он не ЧУВСТВОВАЛ себя кейпом. Он чувствовал себя напуганным, одиноким и сбитым с толку. Пойманным в ловушку обстоятельств и постоянного проявления собственной силы. Даже если бы ему было куда вернуться, он не мог. Не так. Все, что он мог сделать, это кое-как выкарабкаться и надеяться, что он не облажается снова.

— Хей, — крикнул голос сквозь грохот звуковой системы. — Ты выглядишь так, будто тебе это не помешает. — Скребок приоткрыл глаза, увидев девушку, которая выглядела примерно того же возраста, что и он. Сине-белый свет расцвел на ее лице, когда он открыл глаза, и сияние от них распространилось по ней. Казалось, ей понравился эффект, и она позировала в свете его силы. На ней была надета бандана и короткие джинсовые шорты. У девушки были татуировки в виде виноградных лоз, извивающихся вдоль ее рук и живота, и она держала пару слишком высоких стопок с ярко окрашенной жидкостью внутри.

В этот момент он бы принял рюмку очистителя для канализации, если бы это отвлекло его от мыслей. — Спасибо. — Сказал он, взяв один из стаканов. Девушка чокнулась своим стаканом с тем, что был в его руке, и улыбнулась, прежде чем они оба осушили содержимое.

Это была какая-то смесь с тягучей текстурой, как растаявший желе-шот, с фруктовым вкусом, который имел сильно искусственный оттенок, как у конфет. Он также был невероятно крепким. Сахар смягчил этот оттенок, но все равно вызвал у него один кашель, в отличие от девушки, которая просто наслаждалась вкусом.

Действительно наслаждалась этим, наглядно показывая, как сильно ей это нравится. После этого она улыбнулась и посмотрела на него полуприкрытыми глазами. Он вздохнул. Уже были девушки. Постоянные усилия по привлечению поддержки и то, что район был практически изолирован от остального города, привели к культуре празднования, и все что такое привлекало.

В некоторые из своих более ясных моментов он задавался вопросом, не было ли это просто потому, что большинству людей некуда было идти. Что они тусуются вокруг Барыг, потому что их жизнь развалилась, и им не к чему было возвращаться? В самые ясные из ясных моментов он задавался вопросом, говорил ли он на самом деле о них, или о себе.

— Меня зовут Айви, — сказала девушка, прижимаясь к нему. — Ты Скребок, да?

— Так они меня называют. — Это звучало лучше в его голове, но девушка, казалось, не возражала. Так близко каждое мерцание в свечении его волос и глаз подчеркивало ее тело в темноте. С количеством дыма в воздухе его свет, казалось, образовывал ауру вокруг них. Девушка заметила это и провела рукой сквозь свет, играя с тенями свечения, затем светящимся дымом, затем найдя свой путь к его голове.

— Мне нравятся твои волосы. — Она сказала, проводя рукой по ним и прижимаясь ближе. Это было на столько же чтобы слышать друг друга сквозь музыку на сколько и ради всего остального, но он задавался вопросом, не в этом ли смысл играть на такой громкости.

— Спасибо, — сказал он, а затем попытался что-то еще добавить. — Эм, это просто пришло вместе с моей силой. Ничего особенного.

— Нет, это так. — сказала она: — Силы особенные. Как бы они ни выражались, это что-то значит. Тебе повезло иметь такой знак. — Она посмотрела на него, и он увидел сияние своей силы, отражающееся в ее глазах. — Ты Лев, не так ли?

Скребок на самом деле был Козерогом, но у него даже не было возможности поправить ее. Честно говоря, он не знал, стал бы он пытаться.

— Я знаю, у меня есть чутье на такие вещи, — сказала она с уверенностью.

Скребок улыбнулся ей в ответ. После дней с Барыгами, столкнуться с девчонкой из Новой Эры вместо более жестких сортов, которые были более распространены в бандитских мероприятиях, было облегчением. Она, казалось, уловила это и прижалась к нему еще сильнее.

— Итак, откуда ты? — спросил он. Это мог быть тяжёлый вопрос, но у него не возникло ощущения, что она была какой-то контуженной беженкой, потерявшей место из-за атак. Она не звучала как местная. Возможно, с туристической толпой или молодо выглядящая девушка из колледжа.

— Отовсюду, правда. — Она заговорщически улыбнулась ему. — Я приехала в город с друзьями, но парень, отвечающий за поездку, — полный зануда. Переживал из-за какого-то важного события завтра вечером, так что мы все выскользнули, чтобы немного развлечься, пока могли.

— Хорошее место для этого, — неуклюже попытался он.

— Да, — сказала она, не замечая неуклюжести его ответов. — Прекрасно видеть, как люди объединяются вот так после того, что случилось.

Он не знал, можно ли назвать какую-либо часть деятельности Барыг прекрасной, но Айви, вероятно, принимала другой набор наркотиков, чем он. Не то чтобы у него были с этим проблемы. Он начинал понимать, что именно предпочитает человек, судя по его поведению. Насколько он мог судить, она определенно больше склонялась к вечеринкам, чем к более тяжелым вещам.

— Пошли. — Она провела рукой по его голове, затем по его руке, чтобы схватить его за ладонь. — Слишком приятная ночь, чтобы сидеть одному. Давай танцевать.

Скребок позволил увести себя из сравнительно тихого угла в толпу тел на том, что служило танцполом. Когда Айви начала двигаться в пульсирующем ритме, он обнаружил, что присоединяется к ней. Не просто в танце, а в моменте. На это мгновение, по крайней мере, он мог оставить позади беспокойство о Сомерс Рок, о банде, о своей силе и о том, что она может сделать, если ускользнет от него.

Он мог волноваться позже. Он будет волноваться позже. Прямо сейчас он танцевал под басовую песню, которую чувствовал в своих костях, сияние его силы освещало всех вокруг него. Хотя в мерцающем свете, он мог поклясться, что татуировки Айви двигались сами по себе.

* * *

57.1 Интерлюдия Элит

Элит вздохнул, отстраняясь от верстака и потирая глаза. Измененный график сна все еще работал, но едва-едва. Он был функционален, но не более того. Честно говоря, так, вероятно, было лучше. Если бы у него была ясная голова, если бы он мог полностью оценить тяжесть ситуации, то у него было чувство, что он в конечном итоге будет раздавлен ею.

Также помогло то, что его сила, или агент, или что бы это ни было, казалось, процветала в этих условиях. Вот что действительно заставляло его не желать останавливаться, страх потерять это преимущество, это триумфальное возвращение к функциональности от силы, которая казалась неудержимой в течение слишком короткого периода, прежде чем превратиться в худший аспект его существования. Как будто он держался на плаву только потому, что двигался так быстро, как только мог, и в тот момент, когда он остановиться, он снова рухнет в посредственность и неудачу.

Это было то, что двигало им, причина, по которой они с Джеффом вернулись в город даже после всего, что произошло. Если когда-либо и было время сбежать, схватить то, что они могли, и переехать в другой штат или даже в другую страну, то это было оно. Такое представление могло бы заставить их паковать вещи, даже если бы они не были связаны с группой, которая оказалась не на том его конце.

Но нет, они вернулись. Они закончили свою работу и последующую цепь технологических сделок и покупок, которая была для них организована, а затем они вернулись в город. Назад в сердце хаоса под тенью человека, с которым Элит не мог поверить, что когда-либо сравнивал себя.

Они вернулись, потому что… Ну, у Джеффа были свои причины, свои заботы и связи. Он был вложен в Систему, но только ради того, что это могло значить, что можно было с этим сделать, а не ради самого проекта.

Элит вернулся, потому что это был шанс закончить работу. Вероятно, последний и единственный шанс, который он когда-либо получит. Речь больше не шла о том, чтобы превзойти кого-то или устроить представление. Эта идея была смехотворна перед лицом того, что произошло в небе над городом. Нет, это было для него. Это докажет ему самому, покажет, на что он способен, на что действительно способна его сила. Он решил, что доведет это до конца, даже если это будет последнее, что он когда-либо сделает.

Честно говоря, он принял это как должное. Просто вернувшись, посвятив себя этому, было трудно увидеть выход, увидеть мир после этого проекта. Это было то, в чём он мог обвинить Апейрона. Кейп, который перевернул город с ног на голову, который выдвинул утверждение о трехдневной технологии, и которого никто не мог предсказать.

Он представлял, что есть много кейпов, которые чувствуют то же, что и он, просто, вероятно, без чувства окончательности, которое охватывало его. Джефф произнёс бы какую-нибудь бурную речь о том, чтобы довести все до конца, стоять и бороться, и найти решение. Элит не видел вещей таким образом. После этого проекта, после всего, что он в него вложил, и после того, что он сделает, он действительно не видел выхода, пути назад к тематическим преступлениям и доходам от стриминга. Это, к лучшему или к худшему, станет делом его жизни.

По крайней мере, у него были ресурсы, чтобы довести его до конца. Несмотря на все неудобства, которые принес альянс с АПП, он мог осознать, какое значение он имел для его работы. С самого первого дня Элита

всегда наёбывала дилемма технарей. Создавать инструменты, чтобы создавать инструменты. Это был стандартный цикл, известный даже людям, которые понятия не имели, как на самом деле работают силы технарей. Только для Элита каждый созданный им инструмент откалывал от доступных ему возможностей. Сама технология, необходимая для технарства, обрезала технологические деревья, которые делали его проекты возможными.

В результате он привык обходиться тем, что есть. Работать с «обыденным» оборудованием. По-прежнему на высшем уровне или настолько близко к этому, насколько это было возможно, но не набор мастерских устройств, которые можно было бы ожидать от лаборатории технаря. Обычные инструменты, обычные материалы и обычные процессы, все для того, чтобы попытаться продлить его умирающую силу еще на один шаг, получить еще один проект из отраслей техники, которые уже были раздеты до нитки.

Все изменилось. Не только его старые проекты снова стали пригодными к использованию, но и ресурсы текли свободно. Казна АПП, возможно, не была бездонной, но по сравнению с тем, с чем он привык работать, она могла бы быть таковой. Они уже были «в контракте» с Бакудой, сделка, которую Мэй разработала, чтобы организовать в их пользу, но после атаки Апейрона на финансовый штаб банды Лун подписывал все, что могло помочь разрушить Апейрона. Такой удар должен был стать сокрушительным финансовым ударом, оставив только защищенные счета и ликвидные активы, но бережливость, казалось, была далека от мыслей того главаря банды.

У Элита было все, что ему могло понадобиться. Лучшее оборудование, материалы, поддержка и данные. О, данные. Это было то, чего он упустил в своей карьере, и он сильно недооценил влияние, которое это могло оказать. То, как даже простое сотрудничество технарей могло перевернуть его мир с ног на голову.

Он всегда считал, что с его силой что-то не так, очевидно, просто основываясь на том, как быстро она у него выпадала. Он никогда не представлял, что проблема может быть просто последствиями работы в изоляции.

Он был так горд… нет, это было не так. Он хотел гордиться. Вместо этого он был защищающейся, неуверенной в себе развалиной, пытающейся проложить себе путь через карьеру, построенную на половинчатой философии и чрезмерной приверженности теме, которая быстро стала неустойчивой. Но это было одно и то же. Гордость или стыд, он не работал ни с кем другим, не был готов делиться теми крошечными драгоценностями или значимостью, которые он смог вытрясти из своей силы.

Оглядываясь назад, было ясно, что его сила не предназначена была для работы в одиночку, по крайней мере, насколько силы могли как-либо быть «предназначены». Пробелы, которые его ранние проекты оставляли в его полномочиях, могли быть легко заделаны работой любого другого технаря. Даже что-то столь простое, как поставка источников питания или передовых процессоров, устранило бы критические компоненты сбоя из его работы. И его собственная работа, проекты, которые были собраны из еще не исчерпанных полей, могли быть и улучшены, и оценены любым другим технарём в мире.

Жестокая ирония. Технарь с, возможно, худшими связями и социальными навыками, получил силу, которая могла раскрыться только при руководстве командой. Неудивительно, что он был в ссоре со своим агентом с первого дня.

Но теперь у него было множество данных для поддержки его работы. Сканы местных паралюдей, данные от Оружейника, планы и оборудование Бакуды, информация, изъятая из компьютеров Бласто, включая его сканы еще больших парачеловеческих способностей, затем торговля, обмен технологиями с Ящиком Игрушек, независимые брокеры и та последняя встреча…

Все это составило обширный массив информации, который было почти неисчислимым. Что-то, что вывело бы планы Системы на новый уровень и стало причиной вернуться в безумие Броктон Бей.

Раздался нетерпеливый стук в дверь его мастерской, указывая на другую причину, по которой они вернулись в Броктон Бей. Головная боль, которая ждала их, и которую он каким-то образом взял на себя, пока Джефф был занят другой их проблемой.

Элит пошёл активировать интерком и позвал: — Да?

Голос, ответивший через динамик, был раздражительным, плаксивым и стал досадно знакомым. — Ты прекрасно знаешь, кто это. А теперь заставь этого тупицу открыть дверь. Мне нужно с тобой поговорить.

Он убрал палец с кнопки вызова, чтобы вздохнуть, затем взял себя в руки, насколько это было возможно. — Впусти ее, Пит.

Раздался звонок, и дверь распахнулась, открывая вид на самую разыскиваемую в городе технаря и ту, что стала его личной обузой с того момента, как они с Джеффом вернулись на базу. Она ворвалась внутрь, бросив на Пита неодобрительный взгляд. Бакуда ненавидела дополнительную безопасность и процедуры, которые были внедрены, но ни за что на свете они не позволят ей управлять базой.

Ее оцепили в ее собственном отделении склада с горсткой членов АПП, которых ей удалось вытащить, прежде чем Апейрон превратил ее взрывчатые поводки в метки отслеживания для всех правоохранительных органов штата. Девушка была более чем рада сообщить им, что она думает о ситуации, но в данный момент она была не в лучшей позиции для торга.

Бакуда не отличалась стабильностью в лучшие времена, и возвращение, чтобы найти ее съежившейся на их базе, будучи оцепленной их оставшимися приспешниками, не помогло в этом отношении. Лучшее, что он мог сказать об их отношениях, было то, что они управлялись. Бакуда не любила, когда ею управляли, но у них были более важные проблемы, чем то, что ей «нравилось» в данный момент. По крайней мере, у них должны были быть более важные проблемы. Если Элит считал ее невыносимой, когда они только координировали все удаленно и работали с Мэй в качестве посредника, то ему нужно было придумать новое, значительно более суровое слово, чтобы описать их текущую ситуацию.

Хотя увидеть, как она входит в дверь, было почти достаточно, чтобы вызвать волну сочувствия. Вид повязок, закрывающих ее левый глаз и правую руку, максимально скрытых ее волосами и рукавом. То, как она пыталась подавить дрожь, когда переносила вес на левую ногу или ей нужно было пошевелить правым коленом.

И то, что она держала, только еще больше показало проблему. Она сердито швырнула коллекцию папок, образцов и дисков с данными на один из его менее загроможденных рабочих столов.

— Всё это, блядь, бесполезно, — прорычала она.

Элит сдержал еще один вздох. Каким-то образом истощение, которое едва сдерживалось его режимом сна, казалось, давило на него в десять раз сильнее, когда Бакуда была в комнате.

— Ты хотела увидеть, что я сделал. Я же говорил, что это не будет ответом, — объяснил он, оставив обвинение «а чего ты ожидала?» невысказанным.

— Ответ? — фыркнула она. — Это даже не отправная точка. — Она начала жестикулировать на стол своей забинтованной рукой, затем отступила, пытаясь не привлекать к ней внимания. Образ того, во что превращаются эти наросты, промелькнул в голове Элита, и он почувствовал, как его желудок скрутило. — У тебя был один шанс на лекарство от рака, и ты упустил его из-за острого лимфобластного лейкоза! — Она сердито посмотрела на него. — Девяносто процентов выживаемости, и ты решил, что оно того стоит? О, и еще генная адаптация, просто чтобы убедиться, что здесь нет ничего полезного.

Бакуда стала удивительно образованной в различных типах рака и их индивидуальных показателях выживаемости. Конечно, девяносто процентов все еще имели десятипроцентный шанс, о котором никто не хотел думать, и проценты применялись только к группам, а не к отдельным людям. Можно было с уверенностью сказать, что как только дело доходило до четвертой стадии, шансы на выздоровление были далеки от девяноста процентов.

Это было в начале его карьеры, и глупая трата, выброшенная еще до того, как он понял пределы своей силы. Ну, он знал, что технически это была трата, и в свои темные моменты он определенно думал именно так. Размышляя о том, что бы произошло, если бы он мог пойти другим путем, разработать более широкое лечение или найти какого-нибудь больного миллиардера, который бы выложил ему целое состояние за лекарство, вместо того, чтобы ответить на просьбу подающего надежды фаната в их ранние дни.

Но кто-то был жив, потому что он рано уничтожил одну из самых важных ветвей своей силы. Это было не то, о чем он говорил, это вызвало бы слишком много вопросов и раскрыло бы слишком много о том, как его силы ускользали. Иногда это казалось самым глупым поступком, который он когда-либо делал. Иногда размышления об этом помогали ему пережить плохой день. Прямо сейчас единственной частью этого, которая имела значение, было то, что из-за этого решения у него не было волшебной пули от рака, который пожирал Бакуду заживо.

Он видел ее гнев на ситуацию, но также и глубину безнадежности под ней. Она боролась за то, чтобы найти линию жизни, и прямо сейчас он был ее единственным шансом. Это была вторая половина того, что держало его в городе.

Честно говоря, он и Джефф, вероятно, могли бы сбежать без особых последствий. Они бы потеряли поток денег и ресурсов, но того, что у них было, было достаточно, чтобы обосноваться в другом месте. Они могли бы заключать сделки, торговать за то, что им было нужно, и оставить безумие позади. Это означало бы компромиссы, принятие того, что его работа не будет лучшим из того, что он мог бы сделать, но это также гарантировало бы, что он действительно сможет довести ее до конца. И все, что для этого требовалось, — это оставить одну опасную, нестабильную бомб технаря с конечным сроком жизни и мстительной полосой шириной в милю.

Бакуда могла злиться на него, могла жаловаться на свою ситуацию и идиотизм, который к ней привел, на то, как все было против нее и как все это было несправедливо, но под всем этим она знала. Она знала, что он был ее спасательным кругом. Он был ее единственной надеждой пройти через это. Она поддерживала рассказ о том, что может исправить это сама, обычно принижая ситуацию или обвиняя всех, кроме себя, но на самом деле она работала с ним.

Она была этим бесконечно расстроена, как из-за необходимости действительно нуждаться в помощи, так и из-за постоянного раздражения природой его силы. Она была более чем счастлива объяснить каждый способ, которым он облажался, каждый проект, который взял какую-то важную технологию и потратил ее на детскую шалость, которая даже не окупилась. Но, несмотря на все это, был путь, выход из ситуации.

Пока она работала над собой, она не посвящала свои последние дни мести Апейрону. Или городу. Или миру. Элит оказался в положении управляющего Бакудой в худший момент ее жизни, с дополнительной ответственностью не допустить, чтобы все пошло прахом, если бы все пошло наперекосяк.

— Я же говорил тебе, что это не лекарство от рака. Вы не можете получить единственное лекарство от «рака», как и не можете получить лекарство от «травмы» или «болезни». Тут слишком много различий между типами рака, чтобы получить универсальное лечение, — объяснил он.

— Спасибо за этот разбор на уровне средней школы. Может быть, если бы ты помнил, с кем имеешь дело, мы бы смогли продвинуться в этом вопросе. — Оскорбление было произнесено настолько автоматически, что едва ли имело вес. Элит мог только покачать головой.

— Вот, — сказал он, вытаскивая диск и предлагая ей. — Сканирование и анализ лечебной бомбы и связанных с ней эффектов. — Элит старался не думать о том, что случилось с теми лабораторными мышами. Но, по крайней мере, он проводил испытания на животных, а не как практиковала Бакуда. Видя Бакуду в таком состоянии, можно было почти забыть, что она сделала, ущерб, напрямую связанный с ней, и жизни, все еще висящие на волоске. — Я сопоставил это с данными из записей Бласто. Там есть некоторый многообещающий потенциал.

— Там должен быть, если ты смог его найти, — пробормотала Бакуда, выхватывая диск левой рукой. — Полагаю, тебе повезло, что ты не облажался с этой частью работы.

Элит ощетинился и слегка переместился, закрывая Бакуде вид на шкаф в углу мастерской. — Последняя остановка была маловероятной, даже Мэй знала это. Мы получили все остальное, включая вещи из Ящика Игрушек. — Он огляделся вокруг них. — Будь благодарна за это. Без техники Домика Апейрон, вероятно, уже вынюхал бы нас.

— Да, хорошо, что нам не нужно полагаться на тебя в этом, — пробормотала она, прижимая диск к груди.

Он посмотрел на больную убийцу и его взгляд стал жестче. — Итак, ты связалась с СКП?

Ее реакцией было смущение, прикрытое налетом быстро сконструированной оскарблённости. — Нет. Какого хрена мне с этим возиться?

— Потому что именно так работают ситуации с заложниками, — объяснил он. — Цель того, с кем вы имеете дело, — вывести заложников в целости и сохранности. Ваша работа — указать им путь к этой цели. Если вы не освободите хотя бы часть заложников, они впадут в отчаяние и пойдут на все, чтобы найти этот путь. Это жест доброй воли. — И здравомыслия, но он не питал больших надежд на этот счет.

Она рассмеялась. — То есть, ты сейчас объясняешь динамику переговоров, как будто ты какой-то искусный преступник?

— Я уже бывал в ситуациях захвата заложников, — возразил он.

— Не сравнивай эти шуточные задания со мной, — крикнула она в ответ. — Я не собираюсь грабить ювелирный магазин в костюмах Final Fantasy. Речь идет не о заложниках, а о контроле.

— Это единственный способ, которым ты сможешь удержать хоть какой-то контроль, — крикнул он в ответ. — Армия, которую вы создали, находится под контролем. Все, что ты можешь сделать, это либо убить их, либо позволить им умереть. Единственный способ, которым любой из этих вариантов имеет какой-то вес, — это если есть шанс, что некоторые из них не умрут. Ты не можешь использовать их в качестве разменной монеты, если единственными вариантами являются сдерживание или смерть. Должна быть хотя бы возможность того, что некоторые из них будут освобождены.

— Я отпущу ЛЮБОГО из них, и моя позиция ничего не стоит, — выплюнула она. — У меня нет на это времени. Если СКП хочет, чтобы кто-то из них был освобожден, они могут сделать предложение.

Элит сделал глубокий вдох и успокоился. В такие моменты это действительно доходило до него. Тот факт, что он на самом деле был ветераном-кейпом. Многие кейпы измеряли свою карьеру неделями или месяцами. Годы активной работы, функционирования в таком безумном городе, как Броктон Бей, без смертей или плена, это что-то значило. Да, их видели как шутки, но, по крайней мере, они были возвращающейся шуткой. Добавьте к этому тот факт, что его силы боролись с ним большую часть его карьеры, и в этом достижении появился реальный вес.

Это было странное чувство, но опыт Элита на самом деле стоил чего-то, особенно в таких ситуациях. Потому что, больше, чем что-либо, Элит знал, как проигрывать. Он знал, как распознать, когда ситуация становится НЕВОЗМОЖНОЙ, и улизнуть с остатками достоинства, которые он мог спасти. Он знал, как справиться с унизительной, публичной потерей и вернуться. Не вернуться сильнее, может быть, даже не мудрее, но он знал, как продолжать идти. Как справляться с суровой реальностью и идти дальше.

Бакуда не знала, как терпеть неудачу. Это было очевидно, и у него было ощущение, что это было связано с ее триггером. Даже после всего, что произошло, после того, что было показано, и с чем она имела дело, она все еще пыталась обмануть себя, ища путь сквозь, а не выход.

Реальность была в том, что ей нужно было заключить любую сделку, которую она могла получить. Отдать горстку из сотен заложников было ее лучшим вариантом, чтобы сдвинуть этот процесс с мертвой точки. Прямо сейчас город ненавидел Бакуду. Они ненавидели Луна, ненавидели АПП и ненавидели всех, кто был с ними связан. Он и Джефф были настолько далеки от этой ситуации, насколько это было возможно, но они прекрасно осознавали реальность своего положения. Было просто стыдно, что они, похоже, были единственными. На самом деле, учитывая то, как вел себя Джефф, Элит задавался вопросом, может ли он вообще включить его в эту категорию.

Он оглянулся на Бакуду. СКП не будет выходить на связь. Даже если бы у них не было кого-то вроде Суинки в команде вещей, их положение было слишком нестабильным, чтобы надеяться на то, что им удастся избежать ответа за предложение сделок бомбардировщику АПП.

— Однократного освобождения будет достаточно, чтобы это началось, — умолял он. — Достаточно, чтобы они признали это. Ты хочешь контроля? Вот как ты его получишь. Сделай жест доброй воли, и они будут вынуждены отреагировать, или они будут выглядеть ответственными, если дела пойдут плохо.

Кажется, это до нее дошло. Она провела большим пальцем здоровой руки по диску и взглянула вниз. — Я подумаю об этом.

— Хорошо. — И, может быть, этого будет достаточно, чтобы вытащить некоторых детей из этих лагерей. Может быть, объединить некоторые семьи. И, может быть, все это будет немного легче давить на Элита, когда он попытается получить свои тщательно запланированные отрезки сна.

— Я собираюсь посмотреть, есть ли здесь что-нибудь стоящее. Присылай все, что придумаешь, если, конечно, сможете уделить время от своего тщеславного проекта. — резко сказала она, прежде чем повернуться к двери. После стука, Пит распахнул ее для нее, кивнул Элиту, затем закрыл ее за девушкой.

Элит выдохнул, когда он поплелся обратно к своему рабочему стулу. Продолжающийся процесс Системы был источником раздражения для Бакуды, но не так сильно, как его продолжающееся финансирование. Она, несомненно, была бы рада захватить финансовые нити проекта и помахать ресурсами прямо у него из рук, в зависимости от количества уступок. Проблема была в том, что даже в текущем состоянии АПП она фактически не контролировала финансы банды.

Он все еще был посторонним в ситуации, но собрал обрывки информации. Насколько он мог судить, цепочка команд в АПП была в полном беспорядке. Лун сосредоточил в себе столько власти, сколько мог, и разделил ее только по мере крайней необходимости. Он не был настолько слеп, чтобы не оставить никаких планов непредвиденных обстоятельств на случай своего отсутствия, просто эти планы не включали Бакуду, а то, что было установлено, развалилось за последнюю неделю.

Большинство действий, предпринятых после его поимки, были одобрены Они Ли, а затем не одобрены Луном после его побега. Ситуация, в которую технарь по изготовлению бомб втянула АПП, явно выходила за рамки полномочий, предоставленных ей Луном. Если бы она не была неотъемлемой частью баланса сил, последствия для Бакуды могли бы быть более суровыми. Вместо этого раздражение Луна в сочетании с необходимостью девушки восстанавливаться после травм привели к созданию системы, которая в целом исключила ее из цикла. Поскольку она слишком боялась возвращаться на поле, это было относительно легко устроить, при этом фактическая власть досталась Мэй и Они Ли.

Только ни то, ни другое в данный момент не было доступно. Они Ли был тяжело ранен. Из того, что слышал Элит, он, вероятно, больше не сможет ходить, и его левую руку спасти не удалось. Хуже того, какие-то последствия боя оставили мужчину почти в кататоническом состоянии. Не просто стоическим и молчаливым, но и едва реагирующим на раздражители. Определенно недостаточно, чтобы принимать какие-либо реальные решения относительно будущего АПП.

Было бы проще, если бы смерть Луна была подтверждена. Реалистично говоря, удар, который был виден с двух континентов и выбросил частицы на орбиту, должен был быть достаточным доказательством, чтобы сделать определенный вывод, но из-за отсутствия тела и размера, которого достиг Лун, люди были готовы оценить его смерть только как «весьма вероятную».

Другими словами, лидер АПП все еще считался живым. Его заместитель едва функционировал. Девушки, которая управляла всем… больше не было. Ситуация с Мэй, которая уже не была Мэй, была сложной. И это еще больше усложняло ситуацию.

Бакуда была единственным функциональным кейпом в АПП, и она все еще считалась третьей в команде. Это означало, что их сделка, которую организовала Мэй, осталась нетронутой. Любая поддержка, которую они оказывали, оплачивалась по согласованной ставке, включая расходы, и предоставлялось постоянное финансирование. Бакуда не могла ничего из этого трогать или изменять. На самом деле, она даже не могла войти в счета, что и беспокоило Элита.

Это могло бы быть облегчением, что Бакуда не могла помешать их сделке, но это также означало, что она не могла помешать ни одной из других сделок. И были другие сделки, Элит был уверен в этом. Мэй была занята до того, как ее… изменили. Без доступа к записям они даже не знали, кто еще был на взятке у АПП, или что еще было сделано.

Он старался не зацикливаться на этом, пока занимался анализом данных, работая над тем, чтобы сложить новые технологии и принципы, которые гудели у него в голове. Думать об идее своего агента, о своей силе как разумного существа, а не о преграде, от которой он мог только бить кулаками от разочарования, было интересным опытом. Иногда он думал, что может уловить эту связь, связь, дающую драйв, направление и, впервые, воодушевление. Это происходило только тогда, когда он не искал этого, когда он был глубоко погружен в проект, пытаясь сосредоточиться, чтобы воплотить свою работу в жизнь.

В тот момент, когда он это понял, ощущение, казалось, исчезло. Это было что-то, что, казалось, переживалось только в памяти, а не в настоящем. Он не знал, что он чувствовал по поводу этой связи. Как бы воодушевляюще ни было ощущать, как все складывается, в нем было негодование, восходящее к прошлым годам, кипящая ненависть и разочарование из-за того, как ускользала его сила. Бесчисленные смущения и неудачи, все из которых теперь можно было проследить до мыслящей сущности, которая вызвала их как осознанное решение.

Он ненавидел свою силу за это, но каким-то образом у него было чувство, что это чувство было взаимным. Что она была так же зла на него, как Элит на нее. В этот момент, казалось, что это больше не имело значения. Они были людьми, у которых была плохая история, но они были готовы отложить это в сторону, чтобы сделать эту работу. Он мог почти уважать это больше, чем если бы на самом деле была какая-то мягкая привязанность, основанная на силе любви и дружбы. Ощущение «Пошёл нахер, давай приступим к работе» было на самом деле освежающе честным.

Раздался стук в дверь, и она тут же распахнулась. При нынешних системах войти таким образом мог только один человек. Он повернулся, чтобы поприветствовать Джеффа, когда его друг вошел в мастерскую.

Улыбка, которая росла на его лице, исчезла, когда он узнал звук нестройных шагов, доносящихся из коридора. После того, как большая фигура Джеффа прошла через дверь, вошла гораздо более тонкая фигура, остановившись, чтобы опереться на дверной косяк, прежде чем войти в комнату.

Марш была здесь.

После того, что случилось в четверг вечером, Элит больше не мог думать об этой штуке как о Мэй. Что именно произошло, что заставило Мэй перейти от критического состояния к волочащейся оболочке, которая ждала их, когда они вернутся в убежище, было загадкой, на которую не могло быть счастливых ответов.

Агенты. За занавесом. Технарь Сил. Пространственные технологии. Все это привело к гигантскому беспорядку, результатом которого стало то, что вбрело в его мастерскую.

Это, возможно, было самым трудным. Даже помимо полузаживших ран, того, как костюм и плоть смешались вместе, или того, как ее тело деформировалось во что-то, что не должно было все еще быть живым. Мэй была легкой, беззаботной, глотком свежего воздуха и лучом солнца в их жизни. Даже когда все выходило из-под контроля, когда он знал, что все выходит из-под контроля, у нее была энергия и грация, которые, казалось, придавали всему смысл.

Сейчас у нее этого не было. Нет, это было хуже. У нее было, но в извращенном смысле. Если бы это была какая-то бессмысленная шаркающая масса, просто извращенная случайность науки или парачеловеческих способностей, которая была всего лишь пустой оболочкой, то с этим было бы легче справиться. Вместо этого было ясно, что там все еще что-то есть. Какая-то искра, похороненная под искривленной плотью, кристаллическими наростами и местами, где ее маска и костюм слились с ее телом.

Элит не знал, как ее вылечить. Он едва мог понять, что не так. По крайней мере, комбинация раковых заболеваний Бакуды действовала по понятным медицинским принципам. Тело Марш не должно было даже функционировать после того, что с ней случилось. Часть материала, который интегрировался в ее тело, проявляла свойства, которые не имели физического смысла. Это было кристаллизованное безумие, загнанное прямо в ее плоть.

Мэй все еще была там, но явно не полностью. Это было похоже на то, как будто она играла онлайн через плохое соединение, страдая от непредсказуемых задержек или случайно уходя в AFK без каких-либо объяснений. Когда она присутствовала достаточно, чтобы попытаться взаимодействовать, попытаться что-то сообщить, это делало ситуацию еще хуже.

Мелочи, странности поведения Мэй, которые плавно вписывались в ее действия, теперь выделялись как острые, неприятные вещи. Как будто фильтр на сценах изменился, позволив ему увидеть их в новом свете. Это было то, что не только заставило текущее взаимодействие казаться искаженным и неправильным, но и переосмыслило перспективу каждого предыдущего взаимодействия.

Марш споткнулась о один из рабочих столов и неловко вскарабкалась наверх, дважды соскальзывая, прежде чем занять позицию на углу. Была задержка, когда она, казалось, потеряла связь с тем, что делала, затем она дернулась, сместившись таким образом, что привлекла его внимание к части его работы, развертыванию массивов для Системы.

Он прокрутил сцену, но представил ее с Мэй, такой, какой она была раньше. Врывающейся в лабораторию с улыбкой и приветствием, ступающей легко, как будто ей все равно, затем элегантно запрыгивающей на верстак с шуткой, чтобы привлечь его внимание, но в конечном итоге оказывающейся в том же положении, в той же позе, которую приняла шаркающая форма. Заметил бы он, что его внимание явно привлекали к какой-то детали его работы? Без явно искусственных усилий достичь именно этой позы проскользнуло бы это как нечто непреднамеренное, позволив ему подумать, что это была его собственная идея внезапно заметить единственную часть его проекта, готовую к развертыванию?

— У меня есть новости, — объявил Джефф. В отличие от Элита, он, похоже, не заметил никаких изменений в поведении Марш. Ну, он заметил очевидные изменения, нужно быть слепым и тупым, чтобы не заметить, но он не уловил подтекст, то, как была снята завеса с завуалированной манипуляции.

Джефф казался настолько уверенным, что это заставило Элита задуматься, не воображает ли он вещи, проецируя свой дискомфорт из-за того, что случилось с Мэй, и используя это, чтобы испортить ее предыдущие действия. Он обдумал это, а затем снова взглянул, и не смог этого развидеть. Сила Джеффа могла быть невероятной, но она требовала очень специфической концентрации. Элит задавался вопросом, не заставило ли это его друга принять близорукий взгляд на ситуации, следствие необходимости исследовать их с помощью весьма специфических методов и склеивать результаты. Это было то, что могло бы объяснить больше, чем несколько ситуаций, в которых они оказались.

— Что это? — спросил Элит, пытаясь скрыть свое беспокойство. К счастью, Джефф, похоже, этого не заметил.

— Только что получил сообщение. Будет саммит. Сомерс Рок. Все банды, плюс приезжие кейпы. — Он взволнованно наклонился вперед. — И Апейрон будет там.

Элит моргнул. Ну, это объяснило бы очевидный «эффект проверки», который был распространен в тот день. Все еще было тревожно, когда эти слова всплывали в его голове каждый раз, когда он думал о технаре. Конечно, он не воспринял это и вполовину так же плохо, как Бакуда. Девушка могла кричать о нарушениях и неуверенном позёрстве, но он знал, что она только мечтала, чтобы она могла провернуть что-то в таком масштабе.

Он посмотрел на Джеффа с обеспокоенным выражением. — Скажи мне что ты не предлагаешь нам пойти? — Технически это была нейтральная территория, и Апейрон построил все на соблюдении таких обязательств, но он не мог представить, что их появление закончится чем-то, кроме катастрофы. В лучшем случае они могли бы умолить о разрыве связей с АПП, но это было бы более чем рискованно. Они все еще были связаны контрактом с бандой и укрывали две трети их оставшихся элементов. Даже недалекий умник мог бы найти дыры в этой истории.

К его ужасу Джефф улыбнулся. — Ну, не «пойти» в смысле участвовать. — Он медленно повернулся к компонентам, над которыми работал Элит.

— Ни за что, черт возьми, — резко сказал он и обнаружил, что мечется между его проектом и Джеффом. И Марш.

— Я знаю, что он еще не полностью готов… — начал Джефф, но Элит его перебил.

— Оно еще не готово совсем. На данном этапе это едва ли будет лучше бомбы, но суть не в этом. Вы говорите о нападении на саммит в условиях перемирия. Если бы все в городе уже не хотели нас убить, они бы это захотели, — возразил он. Марш двинулась, словно пытаясь привлечь его внимание, а затем впала в отчаяние, когда это не оказывало никакого воздействия, которого она пыталась добиться.

— Именно так, все в городе. Это наш шанс очистить доску. Протекторат не будет беспокоиться о том, что мы решим их проблему со злодеями. Они были бы рады возможности все похоронить и двигаться дальше. — объяснил Джефф, Убер, используя голос, который так много раз убеждал Элита раньше. — Там будут все группы в одном месте. Лучшего времени, чтобы использовать это, не найти.

— Нет ничего, кроме лучшего времени, чтобы использовать это, — утверждал Элит, расхаживая взад и вперед. — Это не одна из гранат Бакуды. Ее нельзя просто так выбросить без оглядки. У нас будет один шанс. Нет никаких резервных копий, прототипов или запасных частей. Выпуск с наполовину законченной технологией — вот как мы оказались в этой ситуации. — Элит указал на сборку. — Это не покинет мастерскую, пока не будет сделано, — заявил он окончательно.

Убер вздохнул. — Сесил, если мы не собираемся использовать это против Апейрона, то когда же мы это сделаем? Какой в этом смысл?

Имя было ударом ниже пояса. Оно вызвало воспоминания о прошлой жизни, о времени, когда они с Джеффом были в другом месте. И воспоминания о глупой игре, о другом «я», которое разрушило его жизнь только своим существованием и межпространственными законами об интеллектуальной собственности.

— Ты знаешь, как много это значит, — сказал он холодным голосом. — То, что я вкладываю в это. Не просто время и ресурсы, а то, что я действительно вкладываю в это.

Джефф выглядел немного неловко. — Да, но-

— Но ничего. — оборвал он Джеффа. — Это не просто какое-то оружие. Это не одноразовая палка, чтобы заявить о себе и двигаться дальше, это переломный момент. Это то, к чему я… к чему мы должны были стремиться все это время. И это сработает. Ты знаешь, что это значит для меня.

— Я знаю, — согласился Джефф. — Но как же саммит? Что насчёт Апейрона?

Элит уставился на него. Очень реальная тревога, которую он чувствовал уже некоторое время, начала выходить на поверхность, проталкиваясь сквозь слои истощения, стресса и общего безумия ситуации. Это чувство оторванности от друга и вероятность того, что это может быть не только из-за его собственных недостатков. Что в том, как Джефф смотрит на вещи или использует свою силу, может быть что-то нездоровое.

— Мы не можем затевать драку с Апейроном. — сказал он так спокойно, как только мог. Часть его, крошечная искра его гордости и упрямства протестовала против этой идеи, крича о силе и возрождении власти, но он подавил ее. — Не с наполовину завершенным проектом. Может быть, даже после этого.

Раздался грохот, который привлек его внимание, к тому как Марш сбила с верстака какие-то чертежные принадлежности и бумаги. Она оглядела беспорядок с раздражением, очевидным в одном глазу, который работал нормально, другой оставался мертвым и стеклянным, будучи обрамленным половиной ее маски. Она оглянулась и заметила направление его взгляда, смотрящего на нее с жалостью и беспокойством, а не с тем, какой эффект должен был быть. Она взмахнула рукой, ударив ею по поверхности стола и издав нечленораздельный звук.

Джефф двинулся, чтобы успокоить ее, в то время как беспокойство, которое испытывал Элит, достигло новых высот. Разбросанные бумаги касались отчетов о технологиях Апейрона, последствий атак в четверг и сравнительно незначительных отчетов об их рейде на Затерянный Сад. Марш что-то попробовала. Это не сработало, и теперь она была расстроена. Демонстрация только пролила более резкий свет на более ранние встречи.

Он чувствовал себя использованным.

— Что мы должны делать, если в результате этой встречи возникнет альянс? — спросил Джефф, помогая Марш слезть со стола. — Что произойдет, если все банды в городе будут преследовать нас, поверх Апейрона?

Ситуация разыгралась в голове Элита. Все силы Броктона выстроились против них. Готовые перевернуть их, как будто они были ничем. Как будто он был ничем.

Это должно было быть ужасающей перспективой, но его взгляд метнулся к содержимому лаборатории. К планам, диаграммам, компьютерам, запускающим симуляции и анализ парачеловеческих сил. К производству новых материалов, все это было сконцентрировано в проекте, к которому он никогда раньше даже не приближался. Кульминация жизненного опыта, миллионов ресурсов и технологий некоторых из самых могущественных технарей на планете.

Не какая-то голограмма, или робот, или часть технологии, притворяющаяся силой. Фундаментальное выражение реальности, навязывание волновой формы через разрешение вселенной. Сама ткань реальности, выраженная как данные и подчинённая его контролю.

— Тогда мы будем готовы к ним, — сказал Элит. — Если они придут, если они решат, что мы не сложная задача, тогда мы дадим им знать, как они ошибаются. — Он посмотрел на Джеффа. — С завершенной Системой, а не каким-то незаконченным выражением силы, использованным из засады. Мы всегда говорили об этом, о важности зрелищности и взаимодействия с публикой. — Он указал себе за спину, и в этот момент он мог почувствовать, как воля его силы совпадает с его собственной. — Это не то, что мы используем, чтобы ударить в темноте и улизнуть. Если мы используем это, когда мы используем это, мы кричим об этом с вершин гор.

Это была хорошая речь, возможно, лучшая из всех, что когда-либо произносил Элит. Это должен был быть триумфальный момент утверждения, что-то, что объединило бы их в едином деле. Но это были уже не те старые времена. Они не были просто друзьями, тусующимися вместе, они не были в студии, устраивая мозговой штурм и придумывая игры, и они не управляли работой из старого убежища или не шутили на стриме. Все изменилось, и одной речи было недостаточно.

Джефф протестовал, Элит оставался непреклонным, и все шло взад-вперед, прежде чем закончиться на кислой ноте. Марш становилось все хуже, она впадала в очередной приступ, когда она несколько часов смотрела в стену, а затем отчаянно пыталась что-то донести, чего никто не мог понять.

Ну, никто, кроме Джеффа. Элит беспокоился о том, сколько времени он проводил с ней и как тонко он фокусировал свою силу. Несомненно, существовала техника понимания пространственно изуродованных умников, которые управляли своим телом по логике зомби, но не казалось здоровым, чтобы Джефф был единственным каналом связи. Особенно не с тем, что Элит начал подозревать о ее более ранних действиях.

Единственное, в чем они сошлись, — это скрыть подробности от Бакуды и горстки членов АПП. Был неплохой шанс, что она могла бы поступить разумно и не пытаться атаковать Апейрон с полудюжиной людей и без поддержки паралюдей, но, по крайней мере, это испортило бы ей настроение, когда с ней и так было достаточно трудно иметь дело.

Элит закончил убирать бумаги и принадлежности, которые разбросала Марш, складывая их в сторону, вместо того чтобы смотреть на них. Они не были новичками в этом деле. У них были годы опыта, и все же, когда им представилась неизвестный умник, они отбросили все меры предосторожности, которые они обычно соблюдали бы неукоснительно. Каждая базовая стратегия обращения с неизвестными кейпами была выброшена на ветер.

Было бы легко обвинить ее в этом. Люди говорили о том, как она обыграла весь город, как ее недооценивали всю ее карьеру, но на самом деле это были они. Они были на грани, и в Марш, в Мэй они увидели луч надежды. Это была не ее блестящая сила умника; это был тот факт, что они полностью поверили в шанс перевернуть ситуацию в их пользу.

Ну, все, конечно, перевернулось. Их перевернули, повернули назад и перевернули с ног на голову. Элит беспокоился о Джеффе. Он беспокоился о Бакуде, что случится, если она сорвется или сдастся, или даже если им удастся все исправить, и она решит вернуться на тропу войны. Он беспокоился о городе. Каким бы злодеем он ни был, это все равно был его дом. Все, что было выпущено на свободу, люди, которые пострадали, это съедало его.

Скользить по поверхности. Это все, что он мог сделать. Продолжать двигаться, продолжать работать и стараться не допустить, чтобы все стало хуже. Или что бы плохо не стало хуже. Может быть, что бы всё не перешло из хуже в катастрофу, будет лучшим способом выразить это.

Он вернулся к своей работе. Единственное, в чем он мог быть уверен. Что-то реальное, значимое и мощное. Он не знал, как это будет использовано, но он должен был убедиться, что это произведет то воздействие, которого заслуживает. С последней проверкой лаборатории он запер дверь на два засова и двинулся отпереть шкаф в углу.

Были некоторые вещи, которые было слишком опасно даже признавать. Некоторые вещи никто не должен был знать. Тот факт, что Мэй вообще смогла организовать обмен, был за гранью понимания. Финальная сделка, требующая копий всего, что они накопили, включая все данные и файлы Оружейника. Некоторые вещи нельзя было купить ни за какие деньги, и без чего-то столь ценного они никогда бы не рассматривались.

Это была последняя сделка, та, которую он «испортил». Неудачный обмен, или так он сообщил всем. Если бы Мэй все еще была прежней собой, он сомневался, что смог бы ее обмануть. Но с другой стороны, если бы Мэй была прежней собой, если бы он не пошел на обмен, увидев все, что происходит в городе, с городом, попытался бы он вообще или был бы доволен тем, что кое-как шел вперед, следуя ее плану?

Он покачал головой. Об этом не стоило думать. Главное, что они ему поверили. Они не знали, что у него есть это. Толстая книга, спрятанная под фальшивым дном шкафа с чистящими средствами, оснащенная триггером, который уничтожит ее, если кто-то другой ее найдет.

Это была последняя часть, последняя часть данных, которая ему была нужна, чтобы вывести свой проект за пределы работы технаря, в область легенд. И это пугало его. Чем больше он читал, что он мог прочитать, тем страшнее ему становилось. И от того, что он узнавал, и от того, что собирала его сила, и от того, что это могло значить, что бы это значило, если бы Бакуда получила к этому доступ.

Он взял отчет и положил его на верстак. На своем компьютере он открыл программу перевода. Ничего из этого не сохранялось напрямую, он даже не доверял этому в своей системе. По одному предложению за раз, а затем стиралось из памяти. Непростая задача, когда имеешь дело с кириллическими символами. Название отчета он переводил так много раз, что мог прочитать его без посторонней помощи.

«Доклад Федеральной службы безопасности Российской Федерации о проявлении и влиянии сущности, известной как СПЯЩИЙ. Данные, анализ и медицинские отчеты об инцидентах 1-17. Приоритет секретности 1, только для Министерства»

Элит перевел дух и принялся за работу. Он, может, и не Апейрон, он, может, и не контролирует ситуацию, но он не сдастся без боя. Он знал, что он может сделать, на что он способен, и когда придет время, он будет готов.

* * *

57.1 Интерлюдия Рей

Рей наблюдал, как утренний солнечный свет проникает в окна заброшенного склада. Он освещал сцену, которая была каким-то образом более хаотичной, чем катастрофа, которую он обнаружил после атаки Убера и Элита. Вероятно, это были тела.

Подростки-кейпы, дети на самом деле, вывалились там, где им хотелось, обычно после того, как они спотыкались, возвращаясь Бог знает откуда. Любая надежда тихо обосноваться в городе рухнула быстрее, чем даже его самые пессимистичные оценки. Кроме того, он мог заметить по крайней мере два лица, которые не были частью группы, что означало, что любая надежда на то, что база была секретной, давно ушла.

Устроиться в центре темной зоны казалась блестящей идеей. Большая часть его технологий не была затронута частицами Апейрона, и он мог найти обходные пути для остальных своих нужд. Это также дало возможность изучить природу эффекта во всей его захватывающей красе.

К сожалению, поле означало ни приема сотовой связи, ни телевидения, ни музыки. Можно было бы подумать, что группа детей, преданных аскетическому образу жизни в лесу, привыкла к таким условиям, но ожидать это от Затерянного Сада было бы слишком много. Он вынес достаточно жалоб по дороге в город и не желал терпеть крики по поводу выбранного места или отсутствия удобств.

Поэтому, конечно, они начали терять членов почти сразу. Когда ему впервые поручили это дурацкое поручение, у него возникла безумная идея, что ему на самом деле нужно будет взвесить профессионализм против силы, выбирая, кого взять с собой. К сожалению, диапазон «профессионализма» среди членов Затерянного Сада был настолько низким, что едва ли стоил рассмотрения. В конце концов он просто схватил людей с самыми полезными силами и надеялся на лучшее.

Эта надежда была ужасно неуместна. Единственным человеком, который, казалось, хоть немного осознавал, что они пытались сделать, была Курганная Роза, и девушка так много времени проводила, тоскуя по Кургану, что она едва ли могла помочь. Поле, блокирующее ее регулярный статус, обновляемый о его состоянии, оставило ее слишком рассеянной, чтобы оказывать какой-либо уровень контроля над остальной группой, и, похоже, его положение как лидера миссии в значительной степени рассматривалось как церемониальное.

Он нашел девушку, шевелящуюся на куче багажа, включая раскладушки и другие принадлежности, которые никто не потрудился установить. Когда она моргнула, прогоняя сон, он подошел к ней.

— Что, черт возьми, здесь произошло? — спросил он достаточно громким голосом, от которого она вздрогнула и несколько других подростков пошевелились во сне.

— Эм… — Она замолчала, затем посмотрела на свой телефон, прежде чем вспомнила, что он выключен, и батарея вынута. Она взглянула на дверь, несомненно, планируя еще одну поездку за пределы поля, чтобы проверить сообщения, но переключила внимание на него, когда он оказался в поле ее зрения. — Верно. Ларк услышал о вечеринке вчера вечером, и некоторые из группы пошли проверить ее после того, как вы зашли в свою лабораторию. — Она указала на погрузочную зону склада, милостиво изолированную от жилой зоны, которая была… не совсем обустроена, скорее раскинута поперек.

Она снова моргнула, затем посмотрела на его плечо. — Это обезьяна? — спросила она, глядя на помощника-гомункула, которого он вырастил прошлой ночью, пока настраивал остальное свое оборудование.

— Это конструкция, в основном растительная материя. — Он пренебрежительно сказал, оглядывая комнату. — Где Зелёный Плющ? — спросил он.

— Э-э, — пробормотала Курганная Роза, прежде чем заметила одного из членов Затерянного Сада, пробуждающегося от сна. — Молли, что случилось с Айви⁽¹⁾?

Другая девушка подавила зевок, прежде чем ответить. — Она встретилась с кем-то на вечеринке. Сказала не ждать ее.

— Идеально, — пробормотал Рей себе под нос, прежде чем заметить большую фигуру, рухнувшую у двери. Рухнувшую под явно неудобным углом и выглядящую не особенно хорошо. — А что случилось с Кудзу?

— Куд? — спросила Молли, выглядывая из-за кучи дорожных сумок, на которых она спала. — Чёрт, эта штука, должно быть, была очень крепкой. — Она повернулась, чтобы улыбнуться Курганной Розе. — Они пытались предупредить его, но ты же знаешь Куда. Траве Дьявола пришлось помочь ему дойти обратно. Вроде как бросили его, когда мы вошли. Он, должно быть, действительно отключился.

Итак, самый сильный эпицентр в Затерянном Саду пропала, а их главный бугай вырубился от Бог знает чего. Такие времена напомнили ему, почему он решил начать выращивать всю свою помощь.

Он схватил несколько стручков из своей лаборатории и передал их Розе. — Вот. Очищающие полипы. Подоприте его и засуньте один ему в рот. Если он все еще без сознания после первого, продолжайте, пока он не проснется.

— Поняла. — Она посмотрела на них, затем на свой мобильный телефон и дверь. — Разве вы не должны…

— У меня встреча, — возразил он. — Посмотри, сможет ли кто-нибудь выяснить, куда ушла Айви, но никто не уходит, пока я не вернусь.

— Что? — запротестовала Молли, садясь. — А как же…

— У нас есть еда, и водопровод работает. — Девушка бросила на него вызывающий взгляд и повернулась к Курганной Розе, которая, как он не сомневался, сдастся, как только он скроется из виду. — Пока меня нет, обезьяна всем заправляет.

Девушка бросила на него недоверчивый взгляд, когда существо спрыгнуло с его плеча. — Что? Бласто, ты же не серьезно.

Учитывая, что гомункулус, по крайней мере, имел отпечаток его нейронной карты на полуовощеводном обезьяньем мозге, он доверял ему гораздо больше, чем лучшему, что мог предложить Затерянный Сад. Насколько он считал, цепочка команд шла: обезьяна, пара грибов-охранников, компостная батарея, а затем, возможно, некоторые из самых умных членов команды. Возможно.

Он вздохнул. — Слушай, просто не дайте Кудзу подавиться языком и отоспите, что бы вы все ни приняли. Не дайте месту сгореть, а я вернусь с чем-нибудь свежим на завтрак.

Обещание еды было достаточным, чтобы переубедить большинство подростков, и, по крайней мере, это была одна область, в которой он был хорошо обеспечен. Состояние счетов Затерянного Сада было откровенно нелепым, до такой степени, что он чувствовал себя оскорбленным первоначальной сделкой, которая была заключена за его услуги. Казалось, что приверженность Кургана борьбе с разрастанием городов была недостаточно сильной, чтобы избежать влияния различных гражданских и корпоративных интересов.

Это имело смысл, на самом деле. Вы могли бы не дать Затерянному Саду поглотить ваше сообщество с помощью целенаправленных атак, затягивающих действий и усилий целых отделений Протектората, чтобы отбросить их назад или сбить с курса, или вы могли бы просто бросить кучу денег в человека и заставить его внезапно решить, что другой город представляет большую угрозу для матери-природы. Рей понятия не имел, насколько глубоки карманы этого человека на самом деле, пока он не начал разбрасываться деньгами. Несомненно, ему нравилось играть вдумчивого отшельника, живущего вне материальных забот, сидя на состоянии, которое может купить все, что он захочет.

Включая месть. Вся цель этого предприятия заключалась в том, чтобы послать сообщение, показать, что за нападение на Затерянный Сад будут последствия. Лично Рей не заботился ни о чем, но он не был тем, кто финансировал все это. Обеспеченных выплат было достаточно, чтобы начать все заново, если дела пойдут плохо, а относительная свобода в отношении обеспечения активов имела и другие преимущества.

Рей покинул склад, пробираясь к той части города, которая все еще функционировала. Это означало, что нужно было идти на юг, а не на север, чем дальше от Доков, тем лучше. Район явно был в упадке еще до того, как атаки оставили его искалеченным. Из-за повреждений и изолирующего эффекта поля затемнения почти четверть города была отрезана.

Эффект этого поля, просто со стратегической точки зрения, был невероятным. Это была вещь, за которую Курган заплатил бы бешеные деньги, хотя не было сомнений, что это заглушит часть кутежа, к которому привыкли его приспешники. По этой причине Бласто надеялся, что сможет найти способ воссоздать его для этого человека.

Его путь пролегал по одному из стихийных следов, ещё больше серьёзных эффектов эпицентра от Апейрона, хотя эти очистились точно по графику, предоставленному Апейроном. Протекторат непрерывно пытался идентифицировать эффект и проанализировать материал, из которого он произошел. Синие следы, которые можно было еле заметить под потрескавшимся тротуаром, предполагали, что некоторые следы вещества могли остаться. Учитывая масштаб и диапазон созданных эффектов, это казалось захватывающим веществом.

В голове у Бласто роились идеи о том, как собрать образцы до того, как власти оцепят или раскопают эти районы. Учитывая размер пострадавшей территории и другие неотложные обязательства, тяготеющие над местными властями, не было сомнений, что большая ее часть останется неохраняемой и не собранной в течение некоторого времени. Очевидная попытка сбора на одной из полос будет быстро обнаружена, поэтому он сомневался, что в большинстве попыток будет собрано больше, чем незначительные количества, но, возможно, какая-то роющая структура, корневая система, способная размножаться под пострадавшей территорией?

Он играл с идеей ботанического копания много лет назад, но отказался от нее, когда она оказалась слишком сложной и в целом нерентабельной. Страна не была богата ценными минеральными ресурсами в пределах досягаемости от крупных городов, и он был не в том положении, чтобы сотрудничать с какой-либо компанией, ищущей более масштабные приложения. Тем не менее, принцип может быть идеальным для этой цели, и если вещество было таким мощным, как казалось, то могло быть любое количество возможных применений.

Мысли для другого раза. В данный момент город наслаждался первым днем без следов экзотических эффектов, струящихся через него. Рей вспомнил, как сложно было перемещать свое оборудование по поврежденным улицам и прошлые активные эффекты днем ранее, только для того, чтобы следы исчезли, как только они наконец устроились. Это было более чем немного раздражающе, но, по крайней мере, больше не будет никаких обходных путей.

Ну, меньше обходных путей. Все еще присутствовал ущерб от воздействия следов. Расколотая земля не закрылась, размытые улицы все еще исчезли, а тот участок, где части зданий и дорог парили в воздухе, рухнул, создав впечатляющую линию обломков. Казалось, даже когда следы не были запитаны, их эффект будет ощущаться некоторое время.

Он пробирался с минимальными трудностями. Прогулка была нелегкой, но это было лучше, чем пытаться управляться с дорогами, не говоря уже об управлении транспортным средством в зоне затемнения. Единственными, кого они видели, были редкие грузовики, самый молодой из которых должен был быть как минимум вдвое старше его.

Дизельные двигатели, никаких свечей зажигания и минимум электроники. Интересно было наблюдать, как город так быстро адаптировался к ситуации. В любом другом месте такой эффект заставил бы эвакуировать весь регион со специальными командами, вызванными для сдерживания и изучения. Между другим безумием, которое произошло параллельно с этим, изношенными и перегруженными экстренными службами и очевидной стойкостью среднестатистического гражданина Броктон Бей они, по-видимому, решили обойти это как можно лучше и продолжить жить дальше.

Он не был уверен, похвально ли это или признак того, что с этим городом что-то не так. Город определенно создал себе репутацию за последнюю неделю, и, казалось, чем ближе люди смотрели, тем более впечатляющей и тревожной становилась ситуация. Легко было смеяться и шутить об этом со стороны, но этот город, Марш и АПП, раздули отключение, которое обесточило весь северо-восток. Неважно, насколько забавной вам казалась местная ситуация, это было не то, над чем стоит смеяться.

И, возможно, он все еще немного озлоблен из-за того, как все это для него обернулось.

Он выбросил это из головы, приближаясь к месту назначения. Кофейня находилась в своего рода экономической нейтральной зоне, буферной зоне, которая несла в себе влияние Доков, Залива и Центра города. Неопределенность того, что регион пытался смешать, чтобы создать ряд довольно приятных мест среднего уровня. Он сомневался, что такое не-сетевое кафе могло бы продержаться даже на два квартала дальше в корпоративном ландшафте, но оно было бы столь же неуместно на таком же расстоянии в Доки или пытаясь вписаться среди переоцененной ерунды Залива.

Мысли о гражданской экономике или о том, как этот беспорядок в городе уместился, вылетели из его головы, когда он заметил женщину, сидящую за одним из столиков на улице. У нее были длинные каштановые волосы, она была одета в искусно порванный зеленый свитер и узкие джинсы. Ее глаза загорелись, когда она его заметила, и она помахала ему, улыбаясь темно-красными губами. — Рей!

Когда он приблизился, она вскочила и обняла его. — Лорен. Рад тебя видеть. — Он узнал ее духи. Он вспомнил, что она перестала ими пользоваться. Она что, вытащила их только для этого? Для него? Со всем, что произошло после Бостона, это значило для него больше, чем он ожидал.

— Ну, я не могла отказаться от такого предложения, — сказала она с улыбкой. — Я все еще удивлена, что ты заставил старика открыть свой кошелек таким образом.

Он сел напротив нее, найдя чашку кофе, ожидающую его, как раз такой, какой он любил. Он улыбнулся ей, делая глоток. — Травмы и вендетты сделают это. Он готов заплатить, чтобы довести это до конца, а мне нужна компетентная помощь.

— Итак, ты пришёл ко мне? — спросила она с усмешкой. — Я не думала, что ты настолько отчаялся.

— Смейся, если хочешь, но я уже готов пустить этих детей на удобрения, — проворчал он. — Я никогда не думал, что буду ответственным взрослым в группе. Клянусь, это своего рода кармическое наказание за все те разы, когда я шутил над Балансом.

— Они не так уж плохи, — запротестовала она. — Сад просто несосредоточенный. Они плохо поддаются управлению, даже в лесу.

— Ты поэтому ушла? — спросил он. Это была тема, которую они раньше не поднимали, и, учитывая некоторые слухи о Кургане, он не хотел навязывать или намекать на что-либо.

— Нет, я просто переросла это место. Я никогда не была постоянным участником, а тамошняя культура становится какой-то удушающей. Не стоит недооценивать, насколько ограничивающим может стать место без правил. — Она помолчала, затем посмотрела на него. — Я имею в виду…

— Нет, я понял. — Он всю жизнь нарушал условности, но без какой-либо установленной структуры оставалась только динамика внутри группы. Это могло стать таким же адским, как и любой набор диктатов, которые вы могли в конечном итоге установить. Просто набор невидимых правил, которые не применялись одинаково или справедливо.

— Правильно. Так что, просто для ясности, я не возвращаюсь в группу? — спросила она.

— Нет, — сказал он, отпивая кофе. — Внешний подрядчик, наемный стрелок или как там еще ты хочешь себя называть. Отвечаешь мне, а не Кургану или его ближайшему окружению. — Он перевел дух. — И мне действительно нужно, чтобы ты взяла под контроль эту группу.

— Насколько все плохо? — Выражение ее глаз говорило о том, что у нее, вероятно, есть идея.

— Примерно то, чего я и ожидал, — сказал он, покачав головой. — Никогда не следовало идти с такой большой группой, но Курган был полон решимости сделать заявление. Мы, вероятно, могли бы справиться с этим втроем, а не чертовой школьной экскурсией. Это то, что мы возьмем с собой на встречу, и будем надеяться, что остальные не сожгут базу, пока нас не будет.

Она кивнула. — Ты их выбрал?

— Да, в основном. Вторая по старшинству после Кургана, тире излюбленная девочка. — Лорен бросила на него понимающий взгляд. — А еще топ эпицентр, если она появится до сегодняшнего вечера. Дикая ночь, — объяснил он, увидев ее вопросительный взгляд. — И подходящий бугай. Он слишком много тусовался вчера вечером, но они уже вычищают его систему.

— Подожди, — сказала она, — — Когда ты говоришь «вычищают», ты имеешь в виду…

— Очищающие полипы, — ответил он.

— Господи, Рей, ты все еще ими пользуешься? — воскликнула она.

— Они работают, — сказал он, защищаясь.

— Да, они работают. И разрабатывают. Ты потрудился объяснить, что они делают, или это просто время «сюрприз-лицехватов»?

— Мне он был нужен трезвым, — объяснил Рей.

— Боже, это один из способов отпугнуть их от наркотиков, — сказала она, качая головой. — То есть, только эти трое и мы двое?

Он кивнул. — Я не хотел испытывать судьбу или раскрывать карты в плане численности. Остальная часть группы, вероятно, тоже не готова к чему-то подобному. Нужно, чтобы все было немного, и с людьми, которым я могу доверять.

Она улыбнулась. — Саммит суперзлодеев. Прямо как в старые добрые времена. Бласто и Ядовитое Яблоко.

— Ядовитое?

— Изменила имя. У Гнилого Яблока было слишком много плохих коннотаций. Ядовитое Яблоко больше подходит для такого рода встреч. Жаль только, что нет Баланса, чтобы его троллить.

— Нет, только нацисты, наркоторговцы, криминальные авторитеты, наемники и тот кейп, который заставил всех в стране обосраться, — перечислил он.

Она фыркнула. — Не напоминай мне. Я ехала в автобусе в город, когда появился этот титул. Люди начали сходить с ума, когда поняли, что происходит. К счастью, у кого-то на телефоне были установлены оповещения СКП, но это могло закончиться ужасно.

— В некоторых местах, насколько я слышал, и закончилось. И это только общественность. Люди в кругах кейпов знают, что означает такой эффект, — ответил он.

— Да. Черт, и мы будем с ним в одной комнате? — спросила Лорен.

— Да, но всё говорит о том, что он будет соблюдать перемирие. Всё. Это единственное, в чем они все уверены, — заверил он ее.

— Ладно. К черту. Рей, ты же знаешь, что я рядом, даже если бы деньги были не такими уж хорошими. Просто, ты уверен, что это хорошая идея? Я имею в виду, ввязываться в это? — Она огляделась. — Вообще-то, люди как бы избегают этого города. Я имею в виду людей из сообщества. Никто на самом деле не хочет здесь работать, не с Апейроном и тем, что все еще улаживается с бандами.

— Это не то, что я бы выбрал. — Даже со всеми захватывающими открытиями, которые можно было бы сделать, он был в игре достаточно долго, чтобы прочесть предзнаменования на стене. Это была плохая сцена, и ее нужно было разыграть осторожно. — Но Курган хочет, чтобы это было сделано. Демонстрация силы, кровь из носа для людей, которые и так находятся в черном списке большинства местных властей, а затем убраться с дороги, пока они разбираются.

— Это не будет так просто, — заявила она. — Это никогда не бывает так просто. Ты помнишь Бостонские игры.

Он помнил. Это была не та же ситуация, но он знал, как легко такие вещи могут выйти из-под контроля. Но с нависающим над всеми Апейроном, с саммитом, который мог бы создать значимую резолюцию, был шанс, что вещи могут найти решение.

И, что хорошо, по крайней мере, на этот раз вокруг не будет бегать кто-то такой сумасшедший, как Дева-к-Беде.

---

Примечания:

Дата следующей главы: ~ 08.10.2024

---

1) [Ivy/Плющ/Айви — и название растения, и не редкое женское имя, так что сокращение буду переводить так, что бы сохранить впечатление что это кейп-имя можно перепутать с обычным]

Вернуться к тексту