Интриганка (джен)

Хотя Ольга Сергеевна и сказала, что посещать светские мероприятия ежедневно ей не по силам, четыре дня она это вполне успешно опровергала. Буквально двенадцатого января для меня начался натуральный марафон, когда после завтрака я отправлялась с Александром Михайловичем на устроенные Артуром и Уильямом встречи с торговцами и промышленниками, каждый раз вызывая озадаченность у вторых. Причем на первой встрече они попытались говорить на французском, но у участников были такие жуткие акценты от родных языков, что уже через десять минут пришлось прибегнуть к моей помощи как переводчика. А после обеда следовали сборы на светские встречи. Где я, впрочем, тоже постоянно находилась с Кедровскими, чтобы помогать с общением.

Шестнадцатого, когда мы с князем вернулись после очередного раунда переговоров, я осознала две вещи: по какой-то причине этот вечер было решено провести дома и без гостей, что меня бесконечно радовало; и думать я начала на какой-то жуткой каше из английского, русского и французского языков. Вот уж точно приходилось сначала думать, а потом говорить. Прямо вот держать концентрацию.

Впрочем, уединение, насколько оно было возможным при такой толпе в доме, было прервано в пять часов вечера приездом Мидлфордов. Леди Фрэнсис во время приветствия сказала, что они с сэром Алексисом решили проведать племянников, а потому не могли не взять с собой и детей — Эдварда и Элизабет. Маркиза не отказала себе и в том, чтобы привезти детям подарки, и когда мы расположились в гостиной, мальчишки увлеклись впечатляющей железной дорогой, а девочки устроили игрушечное чаепитие с фарфоровыми куклами и миниатюрным сервизом. И если железная дорога вызывала у меня желание поиграть или построить такую же модель в какой-нибудь удалённой комнате для снятия напряжения, то куклам и сервизу, как по мне, место было на полке под стеклом, как коллекционным экземплярам. Фарфоровые лица и руки были такими хрупкими, что я невольно ожидала характерного хруста. И ощутила острую потребность поговорить с Франкенштейном. Надо было только его отловить как-то.

Леди Фрэнсис и Ольга Сергеевна быстро нашли общий язык на тему воспитания детей. Я слушала внимательно, хоть и без интереса. Почему-то была уверена, что в этом мире мне самой детей воспитывать не придётся, но вот Габриэль, которая, как я думала, память обо всём времени моего присутствия сохранит, эти знания вполне могла потом как-то использовать. Спустя полчаса сравнения национальных подходов к пестованию юного поколения тема показалась исчерпанной, и леди Фрэнсис повернулась ко мне:

— Леди Габриэль, в чём вы планируете пойти завтра на бал?

Та-да-да-дам! Из-за суеты бал в Букингемском дворе совершенно вылетел головы у меня из головы, и я только в этот момент поняла, почему сегодняшний вечер был свободен — надо было накопить сил. И о платье я, разумеется, не думала совсем.

— Я ещё не решила, — собравшись с мыслями, призналась я.

— Сейчас в моде холодные оттенки, — улыбнулась маркиза. — Вам стоит выбрать что-нибудь голубое или синее.

— Я это учту, — кивнула я.

На самом деле, это создавало дилемму: если в моде синий, значит, так или иначе все гостьи будут в платьях разных его оттенков. И если я выделяться не хотела, стоило выбрать что-то в этой же гамме, а если хотела — в любой другой. Что бы выбрать?..

Гости остались на ужин, ко времени которого как раз вернулся домой дядя. С возвращения в Лондон он был постоянно занят, но совсем не казался уставшим. Наоборот, всякий раз, когда он оказывался в поле моего зрения, прямо-таки фонтанировал энергией. Двужильный, блин…

Мидлфорды задерживаться допоздна не стали — им ведь ещё надо было вернуться домой и уложить возбуждённых детей по кроватям. А я всё же поймала Франкенштейна — банально за локоть — и потащила в свой кабинет. Вопросов он не задавал, но и не упирался. Я усадила его на диван и сама села напротив, чтобы бросить в него своей затеей, пока и она не вылетела у меня из головы.

— А скажи мне, дядюшка, как обстоят дела с твоей фабрикой по производству стеклокерамики? — начала я, как только уселась.

— О, точно, — он улыбнулся. — Разрешительные документы я получил. Проект постройки просто взял в бюро, и они всё одобрили. Это ещё в декабре было. Там уже котлован начали рыть под фундамент.

— Уже? — как вот я это пропустила?

— Каждый раз, когда мы оказывались в маркизате, ты была очень занята и совсем не обращала внимание на то, чем я занимался, — усмехнулся дядя. — А я, пользуясь возможностью, закончил все химические опыты. Герр Штерн тоже уже получил от меня указания относительно оборудования. Как только здание будет готово, закажу всё и смогу начать выпуск.

— Вот как… — протянула я. — А меня сегодня посетила одна мысль. Ты видел фарфоровых кукол, которых привезла леди Фрэнсис?

— Конечно, — он кивнул. — Честно говоря, я бы такие хрупкие игрушки детям не доверял. Да ещё то, как тонко и детально они сделаны… Скорее для коллекции, чем для игр.

— Да, я тоже так подумала, — я кивнула. — Так вот, почему бы тебе не попробовать делать таких кукол из стеклокерамики? Если у меня вдобавок будет ткацкая фабрика, да ещё и если загружать швейную мануфактуру…

— А, я понял, — дядя прервал меня, подняв руку. — Добавь к этому химический завод. Думаю, тебе стоит запланировать его строительство сразу за ремонтом усадьбы под интернат. Тогда в твоём распоряжении будут все этапы производства нарядов для этих кукол. С меня только тела.

— А потом мы первыми начнём делать игрушки из пластика и резины… — пробормотала я.

— Текстильные игрушки, между прочим, тоже никто не запрещает, — он улыбнулся.

— Нет, это уже лишнее, — я махнула рукой. — Если уж пытаться влезть ужом на рынок, то только с такими товарами, которые больше никто не делает. По крайней мере, пока у нас есть такие возможности.

— М, пожалуй, ты права, — дядя кивнул. — Хорошо предлагать нечто совершенно новое, но отнимать чужой хлеб при том, что у самих к нему и икорка имеется, уже излишество.

— Вот, к слову, говоря о возможностях… — Я мрачно вздохнула. — Я вот думаю, не слишком ли мы увлеклись? Ведь когда мы отправимся дальше, у Габриэль и Фрэнка не останется наших знаний. А у меня есть подозрения, что мы даже заводы запустить не успеем.

— Хм… — Франкенштейн нахмурился. — Вероятно, что так. Я думаю, они будут помнить, что происходило при нас, так сказать, а вот знания и правда… Но это только говорит о том, что нам надо будет подготовить как можно более подробные и точные инструкции, что как должно работать и что с этим делать. Знаешь, я вот как-то стал странным образом привязываться к своим… э… воплощениям, и мне хочется, чтобы у них всё было хорошо после… Ну, ты понимаешь.

— Понимаю, — я кивнула. — И это поднимает вопрос о Бауэрах.

— Да, о них, — он мрачно вздохнул. — Я изучил бумаги Абдеккера. В общем, можно ничего не делать. Он был чудовищем, но чудовищем гениальным. Им двоим не потребуется помощь, чтобы прожить долго, если они сами не станут искать смерти. Хотя, как мне показалось, оба вполне довольны своим нынешним положением.

— Хорошо, если так, — я кивнула.

— А в остальном… Так, ну… Что касается отелей, я уже подписал все бумаги и сейчас ищу людей для управлениями стройками, — дядя чуть нахмурился. — В начала февраля приедет месье Гарнье с чертежами, и я хочу попросить герра Штерна разработать для комплексов инженерные сети. Как я понимаю, ты готова отрядить на один из проектов Уилла?

— Да, — я кивнула. — И как я упустила всё это из внимания?

— Наверное, ты просто доверилась мне и своим секретарям, а мы уже не стали тянуть, — он усмехнулся. — В принципе, тебе и не нужно беспокоиться о расширении сети. Я сделаю максимум работы, пока мы здесь, раз ты всё равно не допускаешь меня до решения той проблемы, которая нас здесь, очевидно, держит. Если всё сделаю правильно, потом можно будет только присматривать за делом, а функционировать оно будет уже само.

— То есть, пока я буду махаться на передовой, ты подготовишь тыл и светлое будущее, — хмыкнула я.

— Тебе не нравится этот вариант? — он изогнул бровь.

— Будет очень малодушно сказать, что я бы хотела изначально поменяться с тобой ролями? — меня перекосило. — Хотя я сомневаюсь, что справилась бы так хорошо с тем, что ты делаешь.

— Значит, каждый из нас на своём месте, — Франкенштейн пожал плечами. — Что ж, твоя идея мне нравится. Я позабочусь о том, чтобы на моей фабрике были все нужные формы, и когда она заработает, будет делать разную продукцию. И, честно говоря, у меня волосы на затылке шевелятся, когда я думаю о том, какие от всего этого будут доходы. Мистер Лост как-то сказал мне, что ты можешь совершенно не задумываться о расходах в пределах трёхсот тысяч на данный момент. А как только все эти дела пойдут, твоя личная казна может оказаться размером с бюджет небольшого государства. Или даже не такого уж небольшого.

— Что сделает жизнь Габриэль только опаснее, — скривилась я.

Дядя рассмеялся. Заливисто так. Впрочем, пока действовал контракт с Бальтазаром, за жизнь можно было не опасаться — он даже навредить не позволит. А вот что будут делать потомки… Ну, думать настолько далеко уже как-то за гранью.

Утром я осталась дома. Александра Михайловича на очередную встречу сопровождал дядя, у которого, казалось, был там какой-то свой-мой интерес, и я могла не спеша подготовиться к балу. На который и идти-то не хотелось. Нет, можно было, конечно, отправить письмо с извинениями и слезливыми заверениями, что вот очень хотелось, но простуда подкосила, и мне и с постели не встать. Но ведь ради посещения бала даже Фантомхайвы прерывали свой короткий совместный отдых. И с моей стороны было некрасиво так глупо манкировать бал. Да и никто бы не поверил, что действительно заболела, при том, что я четыре дня козой скакала повсюду.

Офелия и Сара выбрали мне всё-таки платье цвета электрик. На нём не было никакой вышивки, бахромы или кружавчиков — гладкий шёлк просто был кое-где красиво присборен, чтобы придать воздушности. Впрочем, простым при этом платье вовсе не казалось. И к моему неописуемому счастью, оно оказалось не слишком тяжёлым. Когда Сара помогала мне надеть его, она очень сокрушалась по поводу того, что я, похоже, опять похудела. И если так и дальше пойдёт, придётся и правда заказать корсет поуже. Да и гардероб перешить или заказать новый. А вот меня тот факт, что корсет хоть и сидел плотно, дышать и двигаться не так уж мешал, более чем устраивал. Впрочем, продолжать тощать и в самом деле было не дело, и я сказала ей передать свои беспокойства Лоренцо, чтобы он мог скорректировать как-то мою диету. Здесь вообще были диеты для набора веса? Или все одержимы только осиными талиями?

Всю дорогу я была занята тем, что давала себе внутреннюю установку не выделяться и ни во что не встревать. А то после бала в сентябре каждое движение сплетней обросло. Не надо мне больше такого удовольствия. По крайней мере, не сейчас. Другое дело, если будут соответствующие указания. Но вот раз их не было — значит, надо было не отсвечивать. «В носу не ковыряться, в строю не улыбаться», короче.

Не выделяться, ага, щас, конечно… Ещё бы мои партнёры по танцам имели бы такое же настроение… Началось всё вполне прилично — я станцевала вальс с дядей, а затем мазурку с сэром Рональдом. В этом не было совершенно ничего привлекающего внимания. Да и вальс с графом Фантомхайвом был совершенно логичным — он хотел узнать, как там близнецы, а на паркете поймать меня было проще всего. Но вот потом начался какой-то бред: его высочество принц Джордж почему-то решил, что ему жизненно необходимо пригласить меня, а на этом балу, надо заметить, он не так рьяно тянул на паркет всех подряд гостий. Потом мистер Фиппс вышел на свой единственный за бал вальс. И его примеру последовал мистер Грей. Ну да, ну да, совсем не подозрительно выглядело моё, очевидно, уверенное знакомство с доверенными лицами её величества. Но, кажется, окончательно добил меня вальс с Романом Александровичем. Молодой человек не придумал ничего умнее, как отправиться на бал в гусарской форме и прямо с парой медалей на груди. Он привлекал внимание девушек, но сам не стремился кого-нибудь приглашать танцевать — мешал языковой барьер. И вот только после него мне удалось сбежать в зону отдыха и забиться там в самый дальний угол. Но меня всё равно нашли.

— Ваше сиятельство, — нависла надо мной мисс Торнхилл. — Похоже, вы сегодня украли внимание почти всех молодых людей.

— Уверена, что это не так, — неубедительно отозвалась я.

— Почему бы вам хотя бы не представить этого молодого офицера другим девушкам? — спросила она, хмурясь. — В конце концов, у вас ведь уже есть жених. Просто не честно с вашей стороны оставаться окружённой таким количеством внимания.

— А вы говорите по-французски? — со вздохом спросила я. Да мне как бы и не хотелось этого самого внимания, вот только звучало бы это жалкой отмазкой.

— Нет, — мисс Торнхилл мотнула головой. — Он разве француз?

— Русский, — я пожала плечами. — И совсем не говорит по-английски. Представить я вас, конечно, могу, но без переводчика даже поговорить ведь не получится.

— Тогда вы могли бы убедить мистера Фиппса пригласить ещё кого-нибудь кроме вас, — она поджала губы. — Или мистера Грея. Да и ваш дядя, кажется, пропускает почти все танцы, если не может танцевать с вами, баронессой Пристинфорд или с кем-то из замужних дам.

— Как вы себе это представляете? — опешила я.

— Ну не знаю, — мисс Торнхилл уселась рядом. — Кажется, пока вы не выйдете наконец замуж, все приличные холостяки Лондона только на вас и будут смотреть. Вы, конечно, леди, каких больше нет, но замуж ведь и остальным тоже хочется.

— То есть я должна поторопиться ради блага всех незамужних девушек Лондона? — я изогнула бровь.

— Ну, понимайте как хотите, — усмехнулась она. — Или хотя бы начните уже отказываться от приглашений.

— Да… — протянула я. — Причём не на танцы, а прямо сразу на приёмы. Чтобы уж наверняка.

— Сомневаюсь, что это у вас получится, — вздохнула мисс Торнхилл.

— Думаю, скоро станет немного проще, — я усмехнулась. — Я ещё до конца зимы уеду из Лондона и, возможно, не вернусь до конца сезона.

— Правда? — она удивлённо посмотрела на меня. — А куда?

— Да так… — отмахнулась я. — Возвращайтесь на паркет. А я, пожалуй, посижу тут ещё пару танцев.

Она спорхнула с дивана, улыбнулась и помчалась к центру зала. А я начала перебирать в голове благовидные предлоги уехать. Ну то есть как перебирать — искать. Потому что не было у меня ни одной нормальной причины встать и уйти. Не тот бал.

Каким-то непостижимым образом князь и княгиня исхитрились нараздавать обещаний посетить множество мероприятий, а потому я, намертво приклеив к лицу улыбку, внутренне выла, как волк на луну. Потому что обещали присутствовать они, а идти с ними должна была я. Конечно, мне следовало бы быть благодарной за то, что её величество была так обеспокоена моим благополучием, но вот пока что это почему-то выходило мне каким-то не тем боком.

Все пять недель пребывания Кедровских у меня в гостях были изнурительным марафоном. И когда они наконец собрались уезжать, я едва сдерживалась, чтобы не запрыгать от радости. Князь недвусмысленно приглашал как-нибудь наведаться в Петербург, чтобы представить к императорскому двору, но я поостереглась давать твёрдое на то обещание. Впрочем, возможно, именно туда можно было «сбежать ради смены обстановки» после расторжения помолвки. Ну, хотелось бы убраться из этого мира раньше…

Наконец мы посадили гостей в поезд на континент, и я лично облегчённо выдохнула, надеясь хотя бы на несколько спокойных дней, чтобы перевести дух. Это у дяди все процессы рванули разом, а он как будто бы и наслаждался своей занятостью, а из меня этот месяц с хвостиком все силы высосал. Спасибо хоть, за это время ничего не происходило и никаких новых заданий мне не поступало. Так что домой с вокзала я ехала в приподнятом настроении, рассчитывая устроиться в библиотеке и просто дать себе побыть в тишине и одиночестве.

Однако мои надежды с треском провалились ещё на подъезде: одновременно с прибытием моего экипажа к особняку подошёл мистер Шерлок Холмс. Я понадеялась, что сыщик просто шёл куда-то по своим делам этой дорогой, но стоило только выйти, как он тут же направился ко мне.

— Как удачно, что я вас застал, ваше сиятельство, — улыбнулся он. — Вы не уделите мне несколько минут?

— Да, у меня как раз появилось свободное время, — кисло отозвалась я.

Мы вошли в дом и добрались до гостиной, куда почти сразу принесли горячий чай. Зима уже начала сбавлять обороты, но до тепла было ещё далеко. К нашей беседе каким-то загадочно естественным образом присоединился Артур, который, впрочем, делал вид, что гостиная просто самое удобное место, чтобы читать финансовый отчёт.

— Кто умер на этот раз? — спросила я, сделав глоток горячего чая.

— Пока никто, — удивил меня мистер Холмс, не начиная ходить вокруг да около сразу после этого вопроса.

— Ожидается, что кто-то умрёт? — я склонила голову набок.

— Не исключено, — протянул он. — Вам знакомо имя графини Кэдвик?

— Да, — я кивнула. — Кажется, она держит небольшой пансион. Приличный, но не слишком хороший. Ей кто-то угрожает?

— Вам известно о ней что-нибудь ещё? — сыщик сощурился.

— Мистер Холмс, давайте конкретнее, — я поморщилась. — За что вы решили взяться, что в поле вашего зрения попала графиня?

— Что ж… — он глубоко вздохнул. — Несколько дней назад ко мне обратилась одна молодая леди. Её брат — художник. Ещё в ноябре он отправился в Британию на этюды, но от него до сих не пришло ни одного письма. Она забеспокоилась и поехала за ним, но здесь не нашла никаких следов за две недели. И только после этого пришла ко мне за помощью. А я смог отследить его перемещения только до пансиона графини Кэдвик. И он либо пропал оттуда, либо до сих пор там.

— Что сама графиня, конечно же, отрицает, — тихо пробормотала я.

— Откуда вы знаете? — сощурился мистер Холмс.

— Если я отвечу, вы опять начнёт метаться и повышать голос, — мрачно отозвалась я. — Как хоть зовут этого художника?

— Франсуа Вьенн, — сощурился он.

— Так вот, — я вздохнула. — Если вы хотите, чтобы он и его, так сказать, товарищи по несчастью вернулись домой в целости, и при этом никто больше не пострадал, найдите способ изящно избавить графиню от подозрений.

— Значит, он находится у неё, — определил сыщик. — Но почему тогда вы позволяете этому продолжаться?

— Вы меня не слышите? — я изогнула бровь. — Если мы хотим избежать жертв, в это просто не нужно сейчас лезть. Тогда в конце марта — начале мая все вернутся по домам.

— Почему не сейчас? — недовольно нахмурился он.

— Потому что месье Вьенн — часть плана, которую можно заменить, — я глубоко вздохнула. — Если эта часть будет испорчена, графиню и всех, кто ещё в курсе дела, могут убить, чтобы не сболтнули лишнего. А месье Вьенна спешно заменить кем-то другим. И вот тогда этих других уже будут стеречь тщательнее и потом вряд ли отпустят. Так что я бы предпочла, чтобы всё шло, как идёт, присматривая за всем с расстояния.

— Но как я смогу объяснить своё бездействие мадемуазель Вьенн? — сыщик пристально на меня уставился. — Как я смогу сказать ей, что не стану заниматься её делом?

— Ну, можете обнадёжить её тем, что её брату ничего не грозит, если она проявит немного терпения, — я пожала плечами. — Его спасение не должно быть устроено риском для жизни других людей, вы так не думаете?

— Мне это не нравится, — он поднялся, отошёл в сторону двери и несколько секунд стоял ко мне спиной, как будто что-то обдумывая, а потом снова повернулся. — У вас есть гарантии, что в означенные сроки месье Вьенн будет свободен?

— Если не произойдёт ничего непредвиденного, полагаю, да, — я пожала плечами. — Тот человек, который это устроил, видите ли, не хочет привлекать к себе внимания. И мне совершенно не хочется его провоцировать.

— Мне всё ещё это не нравится, — повторил мистер Холмс.

— Я не могу заставить вас поступить так, как я прошу, — я мрачно вздохнула. — Могу лишь обозначить последствия. И всё, что произойдёт из-за ваших дальнейших действий, будет всецело на вашей совести.

— Мистер Холмс, — обратился Артур. — Миледи вряд ли может предоставить вам подробности дела, как бы вам этого ни хотелось, однако, мне кажется, вам стоит прислушаться. Потому что мне подробности известны, и прогноз о жертвах представляется вполне реалистичным.

— Ваше сиятельство, если из-за моего бездействия, о котором вы меня просите, кто-то пострадает, это будет уже на вашей совести, — сощурился сыщик.

— Ничего, переживу как-нибудь, — поморщилась я.

— Вот как? — изумился он.

— А что вы от меня хотите? — устало спросила я. — Вам вообще не кажется это странным? Преступник, достаточно опасный и беспринципный, совершает преступления, а мы с вами обсуждаем, на моей или на вашей они совести.

— Если он так опасен, почему вы ничего делаете, чтобы его остановить? — мистер Холмс слегка повысил голос, резко шагая ко мне.

— А почему вы думаете, что я ничего не делаю? — я вздохнула. — Потому я не привлекла вас?

— Хотите сказать, что недостаточно хорош в своём деле, чтобы заниматься этим? — сыщик определённо злился.

— Как же я не хочу это обсуждать, кто бы знал… — протянула я, закатывая глаза. — Мистер Холмс. Вы дотошны и последовательны. И если займётесь этим делом, очень скоро окажетесь под ударом, сколь бы тайно ни работали. А мне этого совсем не хочется.

— То есть, вы готовы рискнуть жизнями художников, но не моей? — он сказал это так, как будто я его оскорбила.

— Как сказать, — я поморщилась. — Риск для их жизни я бы оценила процентов в десять. Потому что если всё пойдёт так, как преступник ожидает, их отпустят. Даже заплатят. Риск же для вашей жизни в случае погружения во всю эту историю я бы оценила процентов в девяносто. Числа, мистер Холмс. Я предпочитаю меньшие риски.

— Почему? — резко спросил сыщик.

— Потому что художники ему нужны, — я пожала плечами. — Живыми. А вы будете мешать. Вот почему.

— Я должен это обдумать, ваше сиятельство, — он кивнул в знак прощания и быстрым шагом вышел из гостиной.

— Знаешь, Артур, — я глубоко вздохнула и перевела взгляд на секретаря. — Мне начинает казаться, что ты — единственный Холмс, который не доводит меня до зубовного скрежета.

— Может быть, потому что я Илот? — усмехнулся он.

— Может быть, может быть… — протянула я. — Как думаешь, мистер Холмс последует моим словам?

— Надеюсь, что да, миледи, — Артур нахмурился. — Хотя и не уверен, что вам удалось убедить его.

— Я тоже не уверена, — я мрачно кивнула. — И не представляю, как можно было иначе повернуть разговор, чтобы быть услышанной.

— Вам стоит отдохнуть, — секретарь поднялся и подал мне руку. — Последние дни измотали вас, и если вы не дадите себе перевести дух, заболеете.

Он был прав. Я поднялась, кивнула ему и направилась к себе. И хотя было довольно рано, я сочла, что никакого вреда не будет, если я немного посплю. Если получится.