Интриганка (джен)

Обсуждение организации фонда началось на следующий же день за завтраком. Сэр Баскервиль, казалось, хотел обговорить эту тему как можно скорее, но я прекрасно понимала, что сделать это быстро не получится. Разумеется, установить основные вопросы можно было и за день, но проблемы крылись в деталях, и они требовали большого количества времени. Мы говорили о фонде весь день: во время всех трёх трапез, прогулки по тисовой аллее, за послеобеденной партией в шахматы, за чаем и даже после ужина. Идей о том, откуда брать финансирование и как организовывать работу, было довольно много, и требовалось ещё больше времени, чтобы упорядочить их все на бумаге, отбросить лишнее и выбрать наиболее эффективное. Впрочем, очень радовало, что мы с сэром Баскервилем были на одной волне, и особых противоречий у нас ни по одному вопросу не возникло.

На следующий день за завтраком мы решили взять паузу в разговоре, чтобы оформить идеи письменно — тогда с ними было бы проще разбираться. А потом сэр Баскервиль сообщил, что вечером он устраивает небольшой приём и потому пригласил гостей.

— Небольшой приём? — переспросила я. — И сколько вы планируете гостей?

— А почему вы спрашиваете, ваше сиятельство? — он нахмурился. — Я довольно часто устраиваю что-то подобное в последнее время.

— Просто мне кажется, что у нас с вами разные представления о том, что можно назвать «небольшим приёмом», — улыбнулась я. — Вот и спрашиваю, сколько ожидается гостей, чтобы должным образом приготовиться.

— Всего трое, — кивнул баронет. — Мистер и мисс Степлтон, они наши соседи из Меррипит-Хауса. И доктор Мортимер, молодой врач из Гримпена. Это довольно учёное общество, но собеседники и в самом деле интересные.

— Тогда это скорее небольшой званый ужин, — я усмехнулась. — Всё же в моём представлении небольшой приём — это человек двадцать. Впрочем, полагаю, мои лондонские мерки здесь немного неуместны.

— Нет, вероятно, вы правы, — смутился сэр Баскервиль. — Только для меня, так долго прожившего вдали от светской жизни Лондона, трое гостей — уже приём.

— Как бы то ни было, я буду счастлива присоединиться к вам и вашим гостям, — я снова улыбнулась. — Полагаю, парадное платье будет несколько неуместно?

— Полагаю, что так, — он кивнул.

— В таком случае я проведу сегодня весь день в комнате — нужно и в самом деле записать всё то, о чём мы говорили вчера, но предлагаю вернуться к этой теме уже завтра, — заметила я.

— Да, думаю, и мне сегодня стоит поработать, — сэр Баскервиль снова кивнул. — Однако я в любом случае собираюсь на прогулку — мой врач говорит, что я должен обязательно совершать её ежедневно. Леди Пристинфорд, — он повернулся к Офелии. — Не будет ли для вас обременительным составить мне компанию?

— Я с удовольствием пройдусь с вами, — она улыбнулась. — Не думаю, что могу помочь леди Габриэль, тем более, что мистер Лост куда более компетентен в тех вопросах, о которых пойдёт речь, а заняться вышивкой я могу и позже.

После завтрака к нам с Артуром подошёл дворецкий Берримор. Он присутствовал в столовой во время завтрака и слышал весь разговор, а потому предложил занять секретарский кабинет, который определённо был удобнее спальни для работы над бумагами. Проводила нас туда Элиза. Всю дорогу она осматривалась, будто была не уверена, куда мы вообще идём. По пути к нам присоединился Бальтазар, которого всё утро где-то носило. Впрочем, носило его наверняка по болотам в поисках того места, где должна была материализоваться собака, а потому я ничего у него даже не спрашивала: когда он найдёт что-нибудь стоящее, сам доложит.

К моему удивлению, у кабинета нас ожидал дворецкий Берримор. Когда мы подошли, он распахнул двери, не заглядывая внутрь, и слегка поклонился.

— Этим кабинетом давно не пользовались, ваше сиятельство, — извиняющимся тоном сообщил он. — Здесь может оказаться немного не убрано. Если вы дадите Элизе полчаса…

— Не убрано? — переспросила я, заглядывая внутрь. Кабинет был не просто чист — он буквально сверкал.

— Элиза? — озадаченно спросил дворецкий Берримор.

— Я не… — растерялась она. — Ты не говорил, что кабинет понадобится, я не убиралась здесь. Но…

— Это я спросил прошлым вечером, где находится кабинет секретаря, — мягко произнёс Бальтазар. — Миледи обмолвилась, что намерена работать с бумагами сегодня, и я счёл, что именно он будет предложен милели для удобства. А потому взял на себя смелость приготовить его для моей госпожи.

— Вы очень проницательны, — с лёгким оттенком недовольства заметил Берримор.

— Таков дворецкий дома Муркивинд, — вздёрнул подбородок демон.

— Спасибо, Бальтазар, ты как всегда безупречен, — я улыбнулась. — Что ж, за работу.

Мы вошли внутрь втроём — прислуга Баскервиля отступила, закрыв за нами дверь. И я тут же скисла — печатной машинки здесь не было, а это означало, что все документы придётся писать от руки, что занимало гораздо больше времени. И требовало куда больше сил.

— Надо узнать в Гримпене, нет ли здесь машинистки, — пробормотала я, садясь за стол.

— Не проще просто купить машинку и поработать с ней? — нахмурился Артур.

— Проще, конечно, — я кивнула. — Но если в Лондоне мы свои странности ещё как-то можем объяснить, то здесь это определённо выйдет за рамки. И потом, там, по слухам, на машинке умеет работать Уильям. Будет и в самом деле нехорошо, если станет ясно, что у меня ей владеют буквально все.

— Неужто вас действительно заботит, что о вас думают люди? — скептически поинтересовался Артур.

— Ровно в той степени, чтобы мнение окружающих не несло угрозу для меня и моих людей, — кисло отозвалась я. — Разве тебе ещё не предлагали работать у кого-нибудь ещё?

— Я отклоняю примерно три подобных письма в неделю, — он пожал плечами.

— Бальтазар? — я перевела взгляд на демона.

— Я растапливаю ими камин в гостиной особняка, — хмыкнул Бальтазар. — Кажется, за январь писем было около сорока. Но вам должно быть известно, что как я, так и мистер Лост, ни при каких обстоятельствах не оставим работы на вас.

— Разумеется, я это знаю, — я вздохнула. — Мне просто жаль бумажную промышленность, которая вынуждена обеспечивать этот бессмысленный поток писанины, и времени, которое требуется на её разбор. Ладно, у нас нет ни машинки, ни машинистки, так что давайте не будем прохлаждаться. Мне бы хотелось подготовить материалы по фонду хотя бы дня за три, чтобы потом углубиться в детали.

— Да, миледи, — хором отозвались они.

Не то чтобы работа над описанием всех идей была чрезмерно увлекательной, но мне она нравилась. По крайней мере, куда больше метаний с князем по его делам. Так что я потеряла счёт времени и была очень удивлена, когда пришла Элиза и сообщила, что пора спускаться к обеду. И не менее удивлена я была тому, что к нам так и не пришла Офелия. Она, надо заметить, в кабинете особо и не требовалась, но я почему-то была уверена, что после прогулки она окажется у нас. Но моё недопонимание развеялось быстро: баронесса оказалась вдохновлена сегодняшним видом тисовой аллеи, а потому решила сделать несколько набросков до обеда и провела утро на пленэре. Вчера, когда мы гуляли, погода была пасмурной, и оттого всё казалось серым и унылым, но сегодня выглянуло солнце и сделало вид куда более жизнерадостным.

— Леди Габриэль, вам обязательно нужно пройтись после обеда, — улыбнулась Офелия сразу после того, как рассказала, чем занималась. — Сегодня виды в самом деле прекрасны.

— Хм, я бы не отказалась от небольшой конной прогулки, — я кивнула.

— Боюсь, у меня нет верховых лошадей, — заметил сэр Баскервиль. — К стыду своему должен признать, что не очень хорошо держусь в седле, а потому держу лишь несколько тягловых.

— Вот как, — несколько расстроено заметила Офелия. — А мы с леди Габриэль любим прогулки верхом. Знаете, в поместье держат великолепных верховых.

— Вы держите большую конюшню? — удивился баронет. — Не могу сказать, что внимательно слежу за скачками, но вряд ли пропустил бы, если среди хозяев лошадей увидел ваше имя.

— Мои лошади не годятся для скачек, — я улыбнулась. — У меня действительно довольно большая конюшня, но там нет ни одного животного, которое я могла бы и хотела выставить на бега. Скорее, верно будет сказать, что я как раз избегаю приобретения лошадей для скачек. Мне больше по душе послушные животные, которых легко приучить к охоте.

— А вы охотитесь? — кажется, это удивило сэра Баскервиля ещё больше. — Моя жена всегда презирала охоту. Говорила, что ей жаль милых зверушек.

— «Милые зверушки» портят урожай и задирают скот, — я поморщилась. — Как лендлорд я не могу позволить им слишком плодиться — это плохо скажется на фермерах и крестьянах. Не могу назвать себя таким уж хорошим охотником, и всё же я не в праве перекладывать эту заботу на тех, кто работает в поле.

— Думается мне, общество очень заблуждается насчёт вас, ваше сиятельство, — хитро сощурился баронет.

Вот чёрт. Да когда ж я думать-то научусь, прежде чем что-то говорить?

— В чём именно? — я склонила голову набок, надеясь, что смогу как-то на кривой козе выехать.

— Хм… — сэр Баскервиль пристально на меня посмотрел. — Слухов о вас ходит так много, что даже до меня они дошли. Говорят, что вы очень богатая дворянка, что совсем не занимается своими делами самостоятельно, а вместо этого держит где-то в большой секретности целый штат управляющих. И вот они безупречно выполняют всю работу таким образом, чтобы ваши доходы продолжали расти. А мне, признаться, было интересно, где вы нашли такие таланты и сколько платите им, чтобы они и не думали уйти от вас или предать.

— Я действительно наняла несколько талантливых людей, — я усмехнулась. Это была правда, но не уточнять же, что трое из появились у меня только в этом году. — И мне удалось создать такие условия, при которых все они действительно преданы мне. К слову, мистер Лост один из них. Я во многом полагаюсь на своего секретаря. К тому же, поначалу мне здорово помогал граф Фантомхайв в качестве официального опекуна. Я продолжаю советоваться с ним и теперь.

— Разве о графе не ходит дурных слухов? — нахмурился баронет. — Как будто он связан с преступным миром.

— Я никогда не совала нос в его дела, — я пожала плечами. — Что же касается его помощи мне, она никогда не выходила за рамки.

— Мне было бы интересно как-нибудь побеседовать и с ним, — улыбнулся сэр Баскервиль. — Я, видите ли, предпочитаю самостоятельно составлять мнение о других людях, а иного способа, как при личной встрече, я не знаю. Думаю, мне в любом случае придётся отправиться в Лондон после того, как мы с вами утрясём все вопросы относительно фонда. Вы сможете устроить мне встречу с графом?

— Не думаю, что это будет хоть сколько-нибудь сложно, — я пожала плечами. — Я даже думаю, что сэр Винсент не откажется и сам принять посильное участие в деятельности фонда… К слову, я думаю, что фонду стоит поддерживать анонимность вкладчиков, если они того пожелают. Насколько я знаю, найдутся меценаты, желающие сохранить свои имена в тайне по тем или иным причинам.

— Да, конечно, — он кивнул. — Мы действительно должны создать максимально привлекательные условия для вложения средств. Возможно, стоит обратиться в счётную палату, чтобы снизить налоговое бремя для тех, кто поддерживает благотворительность.

— Думаю, с этим будет несложно разобраться, — я кивнула. — Но подобные вопросы можно будет попробовать решить только в Лондоне. Полагаю, у меня найдутся знакомые, с чьей помощью это станет возможным. Тем более теперь, когда мой дядя заседает в палате лордов.

— У вас, похоже, хорошие связи, ваше сиятельство, — улыбнулся баронет.

— Я бы вряд ли смогла сохранить наследие своих предков без них, — улыбнулась я.

После обеда мы с Офелией действительно вышли на прогулку. Впрочем, ненадолго — надо было готовиться к приходу гостей. Мы как бы тоже были гостями, но раз уж жили у сэра Баскервиля, стоило должным образом привести себя в порядок.

Степлтоны и доктор Мортимер прибыли к шести на одном экипаже. Брат и сестра были до странного не похожи друг на друга, и я бы в жизни не подумала, что они могут быть родственниками, если бы они сами этого не утверждали. Впрочем, они ими и не были, о чём мне почти сразу сообщил Бальтазар. Да и мне показалось, что о чём-то таком я читала в докладе о новых людях в этой местности, когда запрашивала сведения. Но разоблачать их у меня не было ни желания, ни причин.

Мужчины, едва приехав, удалились вместе с баронетом в курительную, а дамы — то есть мы с Офелией и мисс Степлтон — перешли в гостиную. Баронесса, как бы на правах самой старшей, начала разговор, но оказалось, что мисс Степлтон не так-то легко было в него вовлечь. Короткие реплики с большими паузами представлялись до некоторой степени скучными, и, пока Офелия не пыталась втянуть меня в беседу, я рассматривала картины, висевшие на стенах. Довольно быстро я опознала портрет сэра Чарльза Баскервиля, и, хотя подписей других не видела, нетрудно было догадаться, что на остальных были его предки. И один из портретов действительно привлёк моё внимание — изображённый на нём мужчина был до странного похож на мистера Степлтона. То же узкое, напоминающее чем-то щуку, лицо, светлые волосы и блёклые серые глаза. Мне хотелось рассмотреть его поближе, но я только тряхнула головой, решив, что лучше не привлекать к нему лишнего внимания.

Мисс Степлтон нельзя было отказать в привлекательности, особенно на фоне невыразительной наружности её «брата». Однако она казалась замкнутой и напряжённой, а то и вовсе напуганной. И вот непонятно было, ей так некомфортно было из-за моего присутствия или произошло что-то другое, из-за чего она чувствовала себя не в своей тарелке.

— Мисс Степлтон, — обратилась я. — Как я понимаю, вы совсем недавно перебрались в эти места. Вам здесь нравится?

— Здесь тихо, — она улыбнулась и опустила глаза. — Брат увлечён изучением бабочек, а я больше времени провожу дома за книгами и шитьём. Но для меня это комфортно — я бы не смогла жить в городе.

— Вы правы, — я кивнула. — В городах и правда много шума. Да и общество никогда не оставляет в покое. Если бы только могла, я бы перебралась в своё поместье и там бы и оставалась. Но увы, я не могу долго избегать света.

— А зачем же вы приехали в столь отдалённое место, ваше сиятельство? — озадаченно спросила она. — Ведь вы же можете отправиться куда угодно.

— Я подумала совместить приятное с полезным, — я усмехнулась. — Некоторое время назад я объявила грант для математиков, и эта затея показалась мне перспективной в дальнейшем. Я подумала, что будет полезно основать целый фонд, чтобы поддерживать учёных. И для него мне нужно представительное лицо. В Лондоне с благотворительностью произошёл скандал, да и там всем и так известно обо всех моих связях и о том, что некоторые люди охотно выполнят любую мою просьбу ради собственной выгоды. Вот и пришлось искать нового человека.

— Вы думаете, сэр Чарльз поддержит вас? — мисс Степлтон склонила голову набок.

— Пока очень на то похоже, — я пожала плечами. — По крайней мере, мы вроде как уже достигли некоторых ключевых договорённостей. Хотя я всё ещё думаю, что мы в самом начале работы.

— Значит, вы здесь задержитесь… — мрачно произнесла она, не то спросив, не то огорчившись.

— На какое-то время, — я кивнула. — Думаю, трёх-четырёх недель должно хватить здесь, чтобы остальными делами заняться уже в Лондоне.

— Вот как… — снова протянула она с теми же интонациями.

По всему выходило, что ей было что-то известно. Только вот что? Легенда о собаке по большому счёту не была такой уж большой тайной, хотя я и собиралась изображать, что ни сном ни духом о ней. Вот только верил ли в неё мистер Степлтон? Если так подумать, само наличие собаки вне зависимости от правдивости легенды никак не гарантировало смерти — для этого нужно было создать и другие условия. Сэр Баскервиль не выглядел суеверным человеком, но это не означало, что и в легенду своей семьи он не верил. Особенно если дополнить её спецэффектами — к примеру, держать на болотах крупную собаку, которая в одиночестве непременно будет временами выть. Правда, за два дня воя мы ещё не слышали… Надо бы понять, рассчитывает ли мистер Степлтон — а вместе с ним и Мориарти — только на легенду или у них есть какой-то более надёжный план.

Продолжить разговор мы не успели — пришёл дворецкий Берримор и пригласил гостей к столу. Вообще, надо отметить, что стол в доме сэра Баскервиля изысками не баловал. Не то чтобы он был совсем уж скуден, но и изобильным его даже с большой натяжкой язык назвать не поворачивался. Избаловали меня Лоренцо с Этьеном, конечно… Но хоть не впроголодь, как в пансионате, и то хорошо.

До самого десерта разговор вели только мужчины. Если быть точнее, в самом начале Артур обронил, что видел вечером мотылька с интересным узором на крыльях, и мистер Степлтон, оседлав своего конька, говорил и говорил, пока не рассказал нам всем обо всех бабочках и мотыльках, какие только водились в этой местности. В целом, было уже довольно тепло, чтобы некоторые из них действительно просыпались, но, по его словам, выходило, что позже, где-то в апреле, на болотах во время цветения орхидей можно увидеть исключительное изобилие редких видов. И не то чтобы он неинтересно рассказывал, но вот если бы немного купировать избыток латыни в речи, слушать было бы куда приятнее.

— Знаете, было бы здорово устроить что-то вроде зоопарка, только с бабочками, — изрекла я, когда подавали десерт. — Такая большая оранжерея с редкими цветами и этими удивительными созданиями. В Зоологическом музее, конечно, есть коллекция, но мне кажется, это совсем не то.

— Думаете? — протянул мистер Степлтон и глубоко задумался.

— Ваше сиятельство, раз уж речь зашла… — осторожно заговорила мисс Степлтон. — Вы не боитесь собаку?

— Собаку? — с деланным удивлением переспросила я. Как удачно она подняла эту тему — теперь у Артура будет повод предложить свою экспертную помощь… — Я люблю собак. В поместье я держу большую псарню. Пожалуй, своей гордостью я могла бы назвать русских борзых и спаниелей. Хотя недавний подарок дядюшки в некотором роде их затмевает, конечно.

— Ваш дядя подарил вам редкую собаку? — вскинул брови доктор Мортимер.

— Мистер Джемстоун подарил леди Габриэль пантеру, — усмехнулась Офелия. — На удивление ласковая кошка, хоть и опасная.

— Я говорила не о простых собаках, — покачала головой мисс Степлтон. — Возможно, вы этого не слышали, но в этих краях все знают эту легенду. О проклятии рода Баскервилей.

— Кажется, я упустила это из внимания, — я сощурилась, глядя на неё. — Может быть, вас не затруднит рассказать об этом?

— Это… — она опустила глаза. — Существует легенда, что предок рода Баскервилей очень разозлил потусторонние силы, когда воспылал чёрной страстью к дочери мельника из Гримпена. Он выкрал её, но девушка сбежала на болота. А когда сэр Хьюго Баскервиль погнался за ней, обнаружил её мёртвое тело, над которым стояла огромная собака…

— Это просто старые сказки, Бэрил, — вернулся в разговор мистер Степлтон. — Неужели кто-то всерьёз поверит в подобное?

— А я верю, — вскинулась она. — Как будто ты сам не слышал воя с болот.

— Тот звук… — протянул он. — Это может быть шум от того, как поднимает со дна болота газ. Или выпь кричит. Ерунда, ваше сиятельство, — мистер Степлтон посмотрел на меня. — Вам не о чем волноваться.

— Может, и так, — подал голос Артур. Похоже, он без всяких намёков догадался, что так будет проще всего вмешаться. — Но мне это интересно. Видите ли, я изучал оккультизм. Не то чтобы я верил в подобные вещи, а скорее занимался этой темой как упражнением в отношении людских предрассудков. И раз уж здесь у меня довольно свободного времени, я бы с удовольствием познакомился с этой историей подробнее.

— Раз так, завтра я дам вам запись своего предка, — заметил баронет. — Может быть, вы действительно сочтёте её занимательной. Хотя бы и только в академическом смысле.

— Буду очень вам признателен, — кивнул ему Артур. — А вы сами верите этой легенде?

— Я тоже слышу вой с болот, — неопределённо отозвался сэр Баскервиль.

— Кажется, эта тема не очень хороша для позднего вечера, — после короткой паузы заметила Офелия. — А в гостиной я видела рояль. Сэр Баскервиль, он настроен?

— Увы нет, — баронет покачал головой. — Здесь некому на нём играть.

— Очень жаль, — вздохнула баронесса. — Леди Габриэль превосходно играет. Мы могли устроить небольшой домашний концерт, если бы инструмент был в порядке.

— Раз уж вы задержитесь, я приглашу настройщика, — улыбнулся сэр Баскервиль.

— Бальтазар, — позвала я, и дворецкий мгновенно возник у меня на плечом. — Ты сможешь настроить рояль?

— Разумеется, миледи, — слегка поклонился он.

— Тогда займись этим завтра, — кивнула я и повернулась к сэру Баскервилю. — Не нужно никого приглашать. Мой дворецкий способен выполнять большинство задач. Честно говоря, я вообще не уверена, что есть что-то, что было бы ему не под силу.

— Чем дольше наблюдаю вашу прислугу, тем больше задаюсь вопросом, где вам удалось найти таких умелых людей, — улыбнулся баронет.

— О, по части подбора персонала мне благоволит Фортуна, — усмехнулась я.

И Артур, сидевший рядом, закашлялся — то ли он поперхнулся от моих слов, то ли пытался замаскировать смех. Удача… Ага, конечно…