Неправильно... или? (версия 2.0) (гет)

«УЙМИСЬ. УЙМИСЬ. УЙМИСЬ!!!» — последний призыв, Сарен готов был поклясться, сопровождался каким-то неприятным ощущением в затылке. Будто его хорошенько ударили или сделали что-то подобное. Униматься не хотелось. Хотелось, чтобы ее тело упало и задергалось в судорогах, нашпигованное металлом. Хотелось, чтобы в ее глазах заплескался страх смерти. Хотелось…

Наверное, несколько секунд прошло прежде, чем он понял, что перегревшийся пистолет больше не стреляет. Что Рин все так же неподвижно сидит, прислонившись спиной к стене, даже не пытается отодвинуться или закрыться биотическим щитом. Что стена вокруг нее испещрена следами выстрелов, а на ней самой нет и царапинки. Что Властелин действительно не позволил ему ее убить. И снова ни изменений сердцебиения, ни расширившихся зрачков… Ничего, что могло бы указывать на страх.

— Да что ты такое?! — прорычал он. Чувствуя, что хочет подойти ближе. Снова хочет коснуться, ударить, сделать хоть что-нибудь, что запрещает делать Властелин.

— Тварь, которая хочет и может уничтожить вас, — со смешком произнесла девчонка. — Ты ведь сам меня так назвал. Или уже не помнишь и этого?

«Я НАШЕЛ»

— Что нашел? — голос плохо слушался. Разум плохо слушался. Он уже забыл, что совсем не надо произносить слова вслух, чтобы поговорить с Властелином.

«СЛАБОЕ МЕСТО. Я ГОВОРИЛ ТЕБЕ, ЧТО ОНО ЕСТЬ У КАЖДОГО. ОСТАВЬ ЕЕ. МНЕ. УХОДИ. ТЫ УЖЕ СДЕЛАЛ ВСЕ, ЧТО ТРЕБОВАЛОСЬ».

Ему не нравится слышать это. Впервые ему хочется, чтобы Властелин ошибся. Но сопротивляться приказу Жнеца сейчас нет сил. Голова болит. Он не помнит, как, шатаясь, выходит из отсека, оставляя Шепард один на один с Властелином. Не сразу он понимает, что из носа капает кровь. Машинально стерев ее тыльной стороной ладони, Артериус смотрит на свою руку. И уже падая на койку снова чувствует, что его выбрасывает в те воспоминания. О серых глазах, которые смотрели на него с непониманием и насмешкой.

«Это ложь. Это неправда. У нее не его глаза».

Она человек. Не может человек быть равен турианцу. Не может человек быть похожим на его командира на том задании, которое стало Артериусу боевым крещением. Хотя должно было стать могилой.

Тогда тоже произошло что-то, не поддающееся объяснению для него, Сарена. Он знал, что сам он, как и все остальные новобранцы, скорей всего не переживет этот день. Пережил. Его тогда закрыл от взрыва командир. Уже умирая, передал Сарену данные, которые нужно было доставить как можно скорей. Почему? Зачем? «Потому что могу и хочу это сделать». «потому что хотел спасти хоть кого-нибудь», «потому что ты еще совсем мальчишка, должен вырасти и прожить достойную жизнь, а старикам вроде меня не пристало…». Как же он сказал… Сформулировал так, что нельзя таким, как он, получать право на жизнь ценой жизни таких, как Сарен. Сказал. А потом умер. У него на руках. Сарен никому не говорил, но в тот день он потерял… словно отца, которого у него никогда не было. А потом тот расстрел турианского гражданского судна людьми. И его семья… Его девочка…

«ЭТО УЖЕ НЕВАЖНО. ВСЕ УЖЕ НЕВАЖНО, САРЕН. ЗАБАВНО, НАСКОЛЬКО ВЫ ПОХОЖИ — ОБА ПЫТАЕТЕСЬ УБЕЖАТЬ ОТ ПРОШЛОГО. ОБА НЕ ЗНАЕТЕ, КОМУ МСТИТЬ. ОБА…»

Свет неожиданно замигал. А в голове появилось тяжелое ощущение, которое периодически возникало после тяжелого похмелья. Еще тогда, когда он пытался глушить внутреннюю боль литрами крепкого алкоголя. Еще тогда, когда пытался найти выход для себя. Еще до их с Властелином симбиоза. А потом кошмары прошлого исчезли, сменившись кошмарами из эпохи куда более далекой. А ведь, можно сказать, ничего не изменилось. Разве что Жнец дал ему цель более глобальную, чем когда-либо приходила в головы Совету. Сделку. Сарену было уже нечего терять, когда он пришел к Жнецу. Нечего, кроме своей жизни. И только жизнь теперь имела для него ценность.

«Проживи достойную жизнь»… — снова всплывают в памяти чьи-то слова. Услышанные только сейчас, при взгляде на эту девчонку.

«Просто выжить… Я-то думала… Ты сам себе не противен?»

— Ну и как твои успехи? — просто чтобы отвлечься от собственных ощущений, он задает вопросы Жнецу.

«ОНА ПЕРЕСТАЛА РАЗГОВАРИВАТЬ. ПРИЗНАЮСЬ, ЧТО ЭТО БЫЛО СЛОЖНЕЙ, ЧЕМ С ТОБОЙ И ВСЕМИ, КТО БЫЛ ДО ТЕБЯ. НО, КАК ВИДИШЬ — Я ИМЕЮ ВЛАСТЬ ДАЖЕ НАД ТАКИМИ, КАК ОНА».

«Такими, как она»… За эту фразу разум почему-то цепляется. В ней есть какой-то смысл, искажающий все восприятие реальности Сареном. Девчонка такая… не одна? Их много? Тех, кто способен сопротивляться Жнецам? Она ведь говорила именно об этом, соглашаясь с тем, что ее смерть ничего не изменит. Что изменит подчинение? Да, все верно, изменит. Жнец поймет, как подчинять и таких, как она. Сопротивление будет сломлено, надежды не останется. Для всех.

— Я хочу это увидеть.

Властелин, судя по всему, горит желанием показать органическому помощнику результат трудов своих. Трудов, на которые Жнецу пришлось потратить почти… пять часов? Он сам не заметил, как проспал пять часов. И почему-то снова хотел спать. Ничего удивительного — Властелин уже говорил, что его тело слишком хлипкое для их задач. Предлагал усовершенствовать после Ила. Сарен раньше понимал, что лучше согласиться. Сейчас начал сомневаться. В том числе — и в своей решимости по поводу выбора стороны в этой войне. Потому что только сегодня вспомнил, чему учил его турианец, погибший в тот день. Никогда не сдаваться. И что в итоге? Он сдался Властелину. Сдался практически без боя. А сейчас просто хочет увидеть оправдание своему поступку тогда. Ведь если можно бороться и можно не проиграть — выходит, Сарен выбрал вместо единственного верного пути тот, что вел к его позору. И тогда Шепард, а не он, окажется спасителем, который сможет хоть на какое-то время отсрочить Жатву.

Отсрочить… Зачем ему пытаться отсрочить Жатву, если…

Что именно «если» он додумать не успел — дверь отсека открылась, запуская его внутрь. И первое, что Сарен увидел — девчонку, которая сидела, привалившись боком к обзорному окну и отрешенным взглядом глядя куда-то вдаль. При виде этого взгляда турианца почему-то бросило в дрожь. Так смотрела Бенезия, когда обработка была закончена. Наверное, точно так же смотрел он сам.

— Что же… Теперь ты готова признать, что все твои слова были ошибкой.

— Ага, аж два раза, — спокойным голосом произносит девчонка. И все бы замечательно, если бы голос этот не сочился сарказмом и самоуверенностью. Сарен почувствовал, как в ответ на этот тон что-то сильней всколыхнулось в душе. Что-то вспомнилось.

— Ты перестала ему отвечать. Он посчитал, что сломал тебя.

— Перестала я отвечать, потому что даже самое тупое существо в мире уже бы поняло, что если его послали нахуй в сотый раз подряд — на сто первый ничего не изменится. Но у этого хуйла, похоже, прошивка настолько древняя, что он даже простейшие функции вроде похода нахуй, если посылают, позабыл. Или же наловчился очень быстро с этого самого нахуя возвращаться. И не делать выводов. Правда, Властелин?! — последнее девчонка проорала, подняв голову вверх. — Давай, цельнометаллический наш, расскажи мне еще раз, как меня все бросили и забыли, что вся моя жизнь отстой, закончится она тоже полным дерьмом, и все в таком духе. Может, наконец-то додумаешься сказать мне что-то, чего я сама не знаю. Или ты у нас только по подкошенной психике работаешь, а если психика была убита, а потом собрана по частям и склеена «моментом», то тебе она не по зубам?! Эээээй! Хуйло, отвечай, когда с тобой разговаривают! Скрипни там че-нибудь, а то тут твой соратничек стоит весь такой прихуевший и новые глубины дзена познавший. Сарен, отвисай, бери пример с меня, шли этого «великоэволюционного» нахуй и пошли домой — нас там Найлус ждет, испереживался весь, небось. А то я пообещала ему тебе помочь выбраться из того дерьма, в которое ты ввязался, но в итоге и сама пропала, он там, наверное, уже и не надеется нас живыми увидеть. Или тебя на печеньки приманивать, как Бенезию?

— Ты ее на орешки вроде… — собственный голос слышится чужим. Сама манера речи, сам этот писклявый голос, вид и поведение ребенка вызывают желание засмеяться.

— Шо орешки, шо печеньки — все вкусно и полезно. Так чего решать будете, спасители-пленители?

— УБЕЙ ЕЕ, САРЕН.

— Убей? Ну, давай, убей. Если сможешь. Найлуса вот не смог. Верно, Сарен? Контрольный-то в голову не дал, хотя это основы выпила противника, которые всем новобранцам в первые дни учебки дают. На «Новерии» тоже пытался. Да не вышло. Верно? Сильно хотелось? Или не хотелось? А ты все еще хочешь меня убить, Сарен? Или когда хочет он, тебе уже это неинтересно становится? Ну что, сумеешь теперь выстрелить? Со спины заходи, если что — в глаза-то мне народ, в массе своей, смотреть боится. Не знаю, правда, почему.

Он знал, почему. Чувствовал, как снова давит на затылок желание Жнеца избавиться от угрозы. И чувствовал собственное понимание ситуации в целом. Сопротивляться — можно. Победить их — можно. Всесилие — ложь. И девчонку они боятся не зря. А значит — выбора у него снова нет.

Клинок инструментрона оказывается перед ее лицом лишь на мгновение. Рин вскидывает голову — и Сарен успевает поразиться спокойствию в ее взгляде. И странной смеси ощущений, что шла от нее. То, что ощущал Властелин все это время. То, чего он так боялся. Неизбежность, пожалуй. Но не такая, какой ее видели Жнецы. И даже не такая, какую могла предположить сама Рин. Хотя… Может быть, она и могла предположить, что в следующий миг веревки будут разрезаны одним резким движением. На руках, на ногах.

— Уходи… — успевает он сказать за мгновение до того, как ярость древнего существа со всей силы обрушиться на него. Чувствует, как подкашиваются ноги. Как становится окончательно неуправляемым тело. Боль разрывает голову. — Здесь до челнока. Прямо и направо. Рин…

— ТЫ СДЕЛАЛ СВОЙ ВЫБОР, САРЕН. УМРЕШЬ ВМЕСТЕ С НЕЙ.

— Это не тебе решать, умрем мы сегодня, или нет.

«Мы» резануло слух. В следующий момент Сарен почувствовал, как кто-то хватает его за руку и ведет за собой. Первые метров десять он перебирает ногами инстинктивно, а потом даже ноги отказываются слушаться.

— Потерпи, сейчас выберемся, легче будет. Здесь немного осталось.

«Немного» — это половина пути. Измотанной девчонке даже в одиночку этот участок было бы пройти непросто, но она решила добровольно взвалить на себя дополнительную нагрузку. Почему Властелин бездействует? Почему он дает ей уйти? Это ненадолго. Что бы не перебило контроль старой машины за своими мощностями — уже через пару минут проблема будет решена. И они оба окажутся здесь в ловушке.

Голова… Болит просто нестерпимо. Перегревается биотический усилитель, корежит все тело от воздействия Властелина. Больше всего хочется, чтобы это закончилось. Просто закончилось. Она… Ничего не чувствует? Правда? Вообще не ощущает попыток древнего существа из темного космоса убить себя? Что же, выходит, хотя бы последний его выбор не был ошибкой.

— Я больше… Не могу… Спасайся сама, пацифистка хренова! — если бы тело хоть немного слушалось, можно было бы отодрать мелкие руки, вцепившиеся намертво в его тело. Можно было бы найти нужные слова, чтобы заставить ее уйти. Можно было бы не находиться в свои последние минуты в положении настолько унизительном, насколько это вообще возможно.

— Можешь, — судя по резкому выдоху — девчонка сама была на пределе. Она сказала что-то еще, но голос перекрыл характерный звук хасков — то ли шипение, то ли рев… Сарен никогда не мог разобрать, какие звуки издают твари, в которых преобразовывали людей «зубы дракона», но одно мог сказать точно: звук был отвратительным.

— Мда, блять, прямо музыка для моих ушей, — судя по тому, с которым произнесла это девчонка — ей хаски тоже «нравились». Миг — и толпа этих тварей набрасывается на Сарена и девчонку, преграждая им путь к челноку.

Он еще пытается стрелять. Хотя чувствует, понимает, что их игра проиграна. У Шепард нет никакого оружия, только биотика, которой надолго не хватит, ведь ее сначала на Вермайре хорошенько вымотали, а потом не покормили и отоспаться толком не дали. Он сам… Что же, пока что он может стрелять. По крайней мере, сквозь боль и застилающий глаза туман слышит звуки выстрелов своего пистолета. Потом они смолкают. Потом он почти отключается, но в этот момент видит, как Шепард, также сбитая с ног то ли Жнецом, то ли одним из хасков, смотрит на него долю секунды. А потом с усмешкой, которая кажется сейчас искаженной гримасой, кое-как встает на ноги и первым делом перехватывает хаска, ринувшегося к Сарену. Чтобы защитить его. Чтобы…

— А ну не смей его трогать!!!

Вермайр. Найлус. Не смей его трогать — и Рин бросается на него, лучшего агента Спецкорпуса, зная, что ей этот бой не выиграть. «Не смей его трогать» — и она действительно проигрывает… Но проигрывает и Сарен. Если бы не страховка «Властелина»… Если бы не та платформа, которая их подхватила. Если бы… Они оба мертвы. Рин была права. Ей ведь… Нечего терять теперь, получается? А она считает, что нечего и бояться. Ей. А ему?

Приступ боли от активации биоусилителя кажется лишь отголоском на фоне той, что давила на голову все это время. И продолжает давить. Какая теперь разница? Им конец. Им обоим конец. А ведь Рин это понимает. Что им не выбраться. Даже если вырвутся с Властелина — он их собьет.

— Он не даст нам уйти, — слова Сарена подтверждает рев хасков в отдалении. Новая партия. — Иди. Я их задержу.

Ноги подламываются. Он снова падает. Из последних сил пытается встать. Хоть что-то сделать правильно. Хоть что-то сделать… достойно. Хотя бы умереть не с позором, а исправляя свою ошибку.

— Так быстро сдаешься, — Рин, кое-как пытаясь отдышаться, облокотилась на стену рядом с ним. А потом сделала шаг к Сарену и нависла над ним. — И это лучший агент Спецкорпуса? Новичок полгода из учебки все еще на ногах, а этот слиться собрался? Не позорь свою расу, турианец.

Кровь прилила к голове при этих словах. Зрение вдруг стало необычно четким, а желание если не прибить Рин, то хотя бы врезать ей снова вернулось. Он поднимает голову вверх и первое, на что натыкается — вид протянутой в его сторону пятипалой ладони.

— Пошли. Сдаваться всегда проще, Сарен. Тебе ли не знать. Попробуй в этот раз сменить тактику. Ну!

Сдаваться? Он не собирался сдаваться! Мысли пролетают в голове за одну секунду. Он хотел дать ей шанс. Он хотел ее спасти. Хотел остаться, чтобы дать ей время, в надежде, что пока Властелин будет заниматься им — у Рин появится время уйти. Где именно она увидела желание сдаться?! И если на самом деле этого желания не было, почему же сейчас его так злит услышанное?! Злит настолько, что он одним резким движением хватается за протянутую руку и встает на ноги, в свою очередь нависая над девчонкой. Делает два шага — и снова едва не падает, вовремя подхваченный землянкой. Та практически тащит его на себе оставшиеся метры до аэрокара. Заталкивает внутрь, забирается на водительское сиденье сама.

Сарен собирается спросить, умеет ли она им управлять, но понимает, что вопрос будет задан слишком поздно и неуместно. Раз забралась на водительское место, значит — рулить способна. Да и что там сложного…

Писк радара предупредил, что сложности начинаются. Властелин явно не собирался отпускать своих пленников без боя. Стоило только судну покинуть ангар, как тьму космоса прорезал лазерный луч, пытающийся испепелить двухместный челнок.

— Догонялки? Ну погоняем давай… — пальцы Рин забегали по голографической клавиатуре с такой скоростью, что у Сарена зарябило в глазах. Что-то пискнуло и замигало, заставляя отвести взгляд от приборной панели. Все. Все кончено. Для него все кончено. Что бы там не произошло дальше — его действия значения не имеют. Никогда не имели. Все было предрешено. И выживание Шепард, и невозможность Властелина одолеть ее, и его смерть. Она же сама сказала, что ничего не изменить. Так зачем…

Жнец загораживает проход к ретранслятору и начинает пытаться попасть по шаттлу. Пытаться, потому что ему… не удается. Как?! Странные звуки отвлекают Сарена от боли и от собственных мыслей. Только прислушавшись он понимает, что Шепард снова мурлычет себе под нос какую-то мелодию. Что он сам ее где-то слышал. Но не может вспомнить, где именно. Что-то знакомое. Что-то… неприятное. Очень. Но сейчас приобретающее совсем другие очертания.

Миг — и челнок движется прямо в сторону Властелина, петляя под прицельными выстрелами лазера. Миг — и ни один из них не достигает цели. Миг — и Сарен чувствует, как голова снова разрывается от боли, а потом… Потом характерный гул приборов, оповещающий о проходе через ретранслятор. А потом связь с Властелином разрывается. Но легче не становится. Рин поворачивается к нему, чтобы что-то сказать, но выражение лица меняется, когда она видит, что Сарен приставил пистолет к своему виску.

— Сарен, — голос предательски дрожит, а на лице — затравленное и испуганное выражение. Сам по себе вырывается смешок. Вот так вот просто… Он думал, что надо будет сделать что-то с ней. А надо — с собой. Властелин ничего не понял. В его тупости Рин не ошиблась.

— Я не могу, — почему-то глядя в ее глаза, он чувствует желание что-то объяснить. Как-то… Оправдаться за то, что собирается сделать сейчас? — Я так больше…

— Сарен, ты фразу «не могу» произнес за все время, что были на Властелине, раз пять, наверное. Не можешь сопротивляться, не можешь идти дальше, не можешь выдержать его попытки снова влезть к тебе в башку. Что сейчас не можешь? Жить дальше? Все ты можешь, боишься просто. Не бойся. Все будет хорошо. А теперь отдай мне пистолет.

«За живого больше, чем за мертвого?» — хочется пошутить Сарену. Но он знает, что это неправда. Дело не в награде от Совета — она и так будет, вне зависимости от того, живым будет спектр-отступник, или же трупом. Трупом даже лучше — точно ничего больше не вытворит. Он не сразу понимает, что ослабевшие пальцы разжались. Что Рин тут же перехватила пистолет и затолкала его куда-то. Что в плечо воткнулась игла и обезболивающее понеслось по крови, немного утихомиривая жуткую боль во всем теле. Что его о чем-то спрашивают. И потребуется серьезные усилия приложить, чтобы разобрать: Рин спрашивает, как ему помочь. Что сделать, чтобы облегчить это состояние.

— Ничего. Все нормально. Дышать тяжело, но это… Пройдет. Всегда проходит.

Двухместным челноком пользовалась в основном Бенезия. Показатели атмосферного давления и температуры подходили именно азари, но не турианцу. Он тоже мог существовать в таких условиях. Но не в нынешнем состоянии, что Рин явно поняла и без дополнительных уточнений. Краем глаза турианец видит, как пальцы щелкают по кнопкам, меняя показатели атмосферного давления и температуры в кабине.

— В планы входит изжариться, или задохнуться?

— Пф… У меня такая температура воздуха летом по два месяца держалась. А разреженность у нас такая в горах, я там тоже была, так что не сдохну. Вот если бы тут была радиация, как на Палавене — тут да, были бы разные нехорошие варианты, — снова фыркнув, девчонка принимается стягивать с себя броню. Судя по всему, ей тоже досталось от Властелина, потому что пальцы слишком плохо слушаются. Сарен это отмечает мимоходом, а потом чувствует, что тело заваливается набок. Головой на колени девчонки. И сил встать и отодвинуться уже просто нет.

— Все хорошо. Теперь все будет хорошо. Больше бояться нечего, — это уже едва слышно. Потом — провал. Неизвестно, на какое время. Но открыв глаза он понимает, что голова больше не болит, да и способность соображать окончательно вернулась, заставляя складывать разрозненные картинки из памяти в единое целое. Итак, что они имеют? Двухместный челнок, неизвестно где находящийся, Рин рядом… Еще спит. Сарен даже для верности пощупал пульс на шее и сам себя готов был убить за то чувство облегчения, которое накатило, когда стало окончательно ясно, что да — девчонка просто уснула. Потормошив ее за плечо, Сарен наткнулся на недоуменно-сонный взгляд.

— Доброе утро. И чего у нас морда такая недовольная?

— Шаттл болтается черт знает где, все спят и всем на все плевать. Поводов для радости просто масса, — он не может не ерничать. Хотя внутренний голос подсказывает, что сейчас как минимум это неуместно.

— Ну и что? Летать он теперь все равно не сможет — на индикатор топлива посмотри. А так хоть выспались. Но где мы находимся, выяснить надо бы… — Рин приникла к боковому стеклу со своей стороны, пытаясь рассмотреть что-либо в темноте за окном.

— Навигатор для слабаков?

— Навигатор накрылся, — проинформировала его Рин. — А где мы, я, кажется, знаю. Погоди-ка…

Пальцы на мгновение задержались над панелью управления, словно девчонка что-то вспоминала.

— Ага, есть. Сейчас. Значит это — сюда, это — туда… Все, готово. Так, сиди тихо, не мешай.

Мешать он даже не думал. Поэтому молча сидел и слушал не особо содержательный диалог, в ходе которого Рин связалась с каким-то «Джокером», сообщила ему, где они находятся и получила ответ, что «Нормандия» их подберет примерно через сутки, поскольку они как раз находятся на пути следования корабля и от курса отклоняться сильно не придется.

— Вот и славненько. Все, теперь сидим тихо и ждем. За сутки не сдохнем, как думаешь? — он не сразу понял, что вопрос был адресован ему.

— Даже не знаю. Судя по твоему послужному списку, ты даже здесь можешь вляпаться в неприятности.

— Могу, умею, практикую, — девчонка даже спорить с ним не стала. — Печеньку будешь?

— Какую еще печеньку?

— Универсальную, на, держи, — Рин как раз нащупала в кармане валяюшейся под ногами брони то, что искала, и протянула одну пачку Сарену. Вторую распечатала и принялась хрумкать сама. — Я их вместо гранат таскаю. Все равно бросать так и не научилась, да и ребята боятся, что подорву случайно каким-то не тем импульсом.

Он кивнул просто чтобы отметить — ее слова были услышаны, а потом… Потом повисла какая-то гнетущая тишина. Если бы не разбавляющий эту тишину хруст — Сарен бы решил, что снова начал свихаться. Хотя… Разве не решил он свихнуться окончательно, когда пошел вместе с девчонкой? Что теперь? Присоединиться к «сброду неудачников»? Помнится, Рин еще на Вермайре сказала, что он «впишется в ландшафт». А ведь в чем-то она была права — среди всех аутсайдеров он оказался фактически на первом месте. Позволил влезть к себе в мозги, перевернуть мировоззрение, что-то словно переключить там и вот… Он всерьез был готов подчиняться тварям из темного космоса и сделать все, что они прикажут, ради своего выживания.

— Ладно, не знаю, к месту ли этот разговор сейчас, или еще не время, но чтобы тут ощущения неопределенности в воздухе не висело, я, пожалуй, его все-таки начну. Пиздеца ты натворил, конечно, знатно, но узнанное о тебе из личного дела, да и все то, что ты сделал за последние сутки мне подсказывает, что ты вовсе не такой плохой человек, каким пытаешься казаться и каким считаешь себя сам. Поэтому предлагаю встать на путь исправления или как там у вас это называется, и для начала — помочь нам распидорасить хотя бы вот этого вот одного конкретного Жнеца. Ну а уже сюжетку второй части с тобой или без тебя проходить — это сам решай, там я тебе, скорей всего, ничего толкового не посоветую.

— Почему же это? Мне показалось, что ты любишь раздавать советы.

— В тех ситуациях, о которых знаю — да. Фишка в том, что ты у нас либо выпиливаешься в конце первой части, либо тебя Шепард випиливает. Потом в итоге все равно — Властелин берет контроль над твоей тушкой через кучу имплантатов, которые ты себе наставил, благо что хоть в реальности ты до этой «гениальной» идеи не додумался. Ну и дальше эпик батл, по прошествии которого тебя окончательно убивают, а с Властелина слетают щиты, что и дает флоту возможность его капитально так распидорасить.

— Пытаешься сломать реальность? Сначала Бенезия, потом я. Зачем тебе это, Шепард?

— Опять «зачем». Как же ты задолбал, Сарен, своим «зачемканьем» и «почемучканьем». Чуть менее идиотский вопрос придумай — тогда и задавай.

— Хорошо. Вопрос чуть менее идиотский: как ты отключила «Властелина»? Пусть это и были перебои по несколько секунд, но именно из-за них мы в итоге смогли улететь. Таноптис писала в отчете, что ты умеешь им сопротивляться. И что, возможно, есть что-то еще, предоставляющее опасность.

— Таноптис? — девчонка едва не засмеялась чему-то. — Ты хочешь сказать, что ты с моего уника все посливал и изучал все это время?

— Изучал я не все, а только то, что представляло интерес. Если честно — я только в отчет и успел заглянуть.

— Ага. А комп твой с Властелином был как-то связан? — уточнила Рин, уже с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на безудержный смех.

— Естественно, но я не понимаю, что смешного в этом.

— А то, что это… Не я… Это ты его… Отключил!!! Ой, я не могу… — девчонка согнулась пополам, стирая с лица слезы смеха. — У меня в команде есть пара умельцев, которые ну чисто эксперимента ради собрали систему, которая теоретически должна сбоить программный код Жнеца. Но это неточно. Хотя хаски при активации подвисали малехо, так что можно считать, что сия хрень работает. А ты ее… Прямо во Властелина… Ой, я не могу! Я даже не знаю, что тупей: то, что ничего не проверил ты, или то, что у него никакого файервола или там брандмауэра не стояло. Или как там эти штуки называются еще, которые всякую бяку в системы не пускают. Молодец, я тобой горжусь, из всех моих учеников ты самый достойный на ниве долбоебизма — только на первом этапе обучения такие результаты показываешь, такие достижения, ой, я не могу-у-у-у-у-у-у!!!

Он чувствует, что с ним происходит что-то странное. Что сначала он пытается осмыслить странное стечение обстоятельств. А потом его просто скручивает в странном приступе неестественного, ненормального и не имеющего никаких оснований смеха. Уже когда почти нет сил дышать он понимает, что это всего лишь истерика, которая в его случае проявляется ТАК. И что подобным образом это же явление наблюдается у Рин. И что, в принципе, они оба имеют право на подобную реакцию: выжившие лишь чудом, из-за стечения обстоятельств и непонятно где полученных девчонкой навыков пилота…

— Кстати, а где тебя в ретранслятор входить научили? Альянс решил исправить косяки в обучении личного состава?

— Что? А, не-а. Мне Индриа дала один раз шаттл через ретранслятор провести еще года полтора назад. Ну а когда Джокер через него проходит, я просто видела, что он нажимает, и сейчас повторила. Ну, не сейчас, а когда мы от Властелина улепетывали.

— И опять тебе помогло якобы стечение обстоятельств. Мы прошли через ретранслятор, вынырнули именно в сутках пути от твоего судна… Рин, тебе эта череда совпадений вообще ни разу странной не казалась?

— Если ты намекаешь на некие высшие силы, которые стоят за моей спиной и, возможно, оберегают любимого миньончика, то у меня самой возникала такая мысль. Но знаешь — попытки рассуждать о Фатуме, Карме, всяких там божествах-демиургах, наблюдающих за нами и делающих ставки на ту или иную лошадку, заводят в такие дебри, что проще наплевать на все это, чем пытаться разобраться. В конечном счете, даже появление на свет любого из нас — случайное совпадение, если школьный курс биологии вспомнить. Ну, знаешь, вероятность того, что именно два эти родителя встретятся, заведут ребенка, что из всех возможных вариантов появится именно эта комбинация генов и так далее — она же ничтожно мала. И на ее фоне любые совпадения уже в период нашей жизни кажутся не такими уж и невероятными. Найлус выжил на Иден Прайм, потому что совпало несколько факторов: мое предупреждение, его вера в мои слова и то, что ты так и не смог его убить. На «Новерии» совпало все так, что мы оставили в живых царицу Рахни, стекло оказалось недостаточно прочным, ну а ты снова не захотел нас убивать. И на Властелине история с твоим нежеланием убивать повторилась, а сверху наложилась распространенная ошибка других людей и не только не принимать меня всерьез, считая, что раз я вся такая вроде как несерьезная и глупая, то ничего всерьез сделать не смогу. Правда, в твоем случае я так и не поняла, что именно сбило контроль. Потому что я по-разному подступиться пробовала, и вроде как даже отклик какой-то шел, но что в итоге сработало — понять не могу. Впрочем, это и неважно. Главное, что сработало.

— Именно. Это неважно. Куда более важно, как именно у тебя получается сопротивляться. Жнец ломал всех, кого хотел, Рин. Раньше, или позже, но за несколько часов общения с ним любой разумный менялся так, что… Кроме тебя.

— Какой «любой»? Сарен, эта хрень работает по психике и работает по некоему стандарту: находит брешь в обороне и уже через нее расшатывает систему. И если у человека брешей в обороне нет, либо эти бреши никак не получается использовать против него же из-за того, что психика переебана в неподходящем направлении, то Жнец тут бессилен целиком и полностью. Нет, конечно, можно еще просто в хаска превратить, но это совсем из другой оперы подчинение, насколько я могу судить. Ко мне просто ключ не подбирался. А те, что подбирались, скорей вызывали во мне еще больше желания конкретно одну синюю хрень с щупальцами послать нахуй.

— А я, значит, весь настолько слабый, что меня можно «взломать» за несколько часов.

— Сарен, то, что произошло с тобой… Я этого врагу не пожелаю, не то, что своим.

— Вот только не надо меня жалеть. И я тебе не «свой».

— Нелогично получается. Говоришь, что не свой, а сам меня сначала спасаешь, а потом — отпускаешь, да еще и выбраться помогаешь. И я тебя не жалею. Это не в моем характере.

— Разве? Напомни, это не ты ли у нас подыскиваешь всем, кого считаешь «своими», различные оправдания их действий? И не ты ли у нас спасаешь всех, до кого можешь дотянуться. Так что тобой руководит, если не жалость? Жалость бессмысленна, Шепард. И она ничего не изменит.

— Я не жалею. Я просто делаю. Что-то делаю, чтобы не уподобляться тем ублюдкам, которые молча стоят и смотрят, делая вид, что происходящее их не касается. И при этом прекрасно понимаю, что где-то мои усилия — капля в море. И что, возможно, в глобальном плане я ничего так особо и не изменю. Но то, что могу исправить — исправляю. Благо, что сейчас у меня для этого куда больше возможностей, чем было в родном мире. И еще — я не оправдываю ни тебя, ни Бенезию. Просто не валю все в одну кучу, отделяя мухи от котлет. И если разбирать все мотивы, последовательность действий и под разными углами смотреть на ситуации и информацию, которая у меня есть — вырисовывается картина, которая и заставляет меня формулировать о ком-то мнение, отличное от общепринятого. И согласно этому мнению ты — не такой плохой, каким тебя считают окружающие и даже не такой плохой, каким считаешь себя сам.

— Все, начала грузить. Лучше замолчи и сиди тихо, пока я тебе шею не намылил.

— Шею мылить нам обоим надо. Жнецы существа настолько продвинутые, блять, что даже на элементарный клининг раз в год не додумались. Уж не знаю, когда в последний раз делали уборку в том отсеке, где меня держали, но ясно одно — отмываться мне придется долго. Благо, что в этот раз без «нежного персика». Ну и да — можно порадоваться, что в этот раз на меня какая-нибудь краска не опрокинулась и не заблевали ползуны торианина с ног до головы. Уже достижение. Глядишь, когда-нибудь я научусь чистой с задания возвращаться.

Против воли он снова срывается на смешок. Пытается взять себя в руки. Понимает, что это невозможно. И что лучше оставить все, как есть. Дать организму передышку хотя бы таким путем. Пока он окончательно не сошел с ума. Впрочем… Кто знает, может быть, он с ума уже окончательно сошел. И именно из-за этого Шепард восприняла его, как «своего», поскольку уж ей-то точно в сумасшествии не откажешь.

Странно, но сутки пролетели практически незаметно. Они разговаривали друг с другом на отвлеченные темы, спорили и снова над чем-то смеялись. Потом спали. Потом опять говорили и под шумок прикончили остатки печенья из «заначки» Шепард. И чем больше времени он проводил рядом с ней, тем сильней понимал: все идет совсем не так, как он предполагал. Совсем не так, как можно было запланировать и предугадать. Все было слишком неправильно. Необъяснимо. И казалось невозможным. Впрочем… Не так давно ему многие вещи казались невозможными, пока не появилась Рин и не поставила его жизнь с ног на голову. В очередной раз. Самое смешное, что в этой перевернутой жизни Сарен уже сейчас начал находить больше плюсов, чем минусов. Особенно в сравнении с той ситуацией, которая ждала его, так или иначе, в недалеком будущем. Ведь Рин права: Жнец бы его в живых не оставил. И сейчас, освободившись от его влияния, Артериус в принципе не понимал, как мог поверить всему тому бреду, который нес Властелин.

Впрочем, не мог он поверить и другому: тому, что Рин является самым обычным человеком. Как оказалось, его скептицизм разделяли и некоторые другие члены команды. И вскоре их подозрения получили подтверждения. Впрочем, на их отношения с Рин это в худшую сторону не повлияло. Поскольку на самом деле оказалось, что ему на ее видовую принадлежность наплевать намного больше, чем самой Рин и всем остальным людям из ее окружения, вместе взятым. Потому что именно она для него в итоге и стала той самой «своей». И Сарен не мог сказать точно, что было тому причиной: поведение и рассуждения самой Рин, либо же то, что он периодически видел, заглядывая в подозрительно знакомые серые глаза. Кого он видел, Сарену предстояло понять лишь много лет спустя. Пока что разгадки не было. Но он в ней и не нуждался. Ведь были дела намного более важные, а именно — воссоединение команды «Нормандии» и последующее выдвижение всей пестрой шайки на Ил.