Тонкие миры — прочные связи (джен)

— Вы что, клоны? — глаза человечка перебегали с Диппера на Форда и обратно. — Я не хочу связываться с клонами! Это против законов корпорации!

Диппер и Форд переглянулись. Форд не замечал раньше, насколько они стали похожи с племянником: у Диппера черты лица были мягче, волосы светлее, сложение еще более худощавое, чем у Форда в молодости. Возможно, непосвященный мог принять разницу за чисто возрастные изменения. Но почему первая мысль «клоны», а не «отец и сын», допустим? У них тут такие проблемы с размножением?

Странный мир.

— Мы не клоны, — сказал Диппер, вновь встряхнув человечка за воротник. — И не пробуй вновь сбежать с нашими деньгами, получишь! Мы заказывали документы. Где они?

Человечек поежился и вытащил из внутреннего кармана пачку карточек, перевязанных резинкой.

— Вот, — сказал он. — Но если служба безопасности будет вас дополнительно мурыжить, крайним вы меня не сделаете! Все знают, что Гарри ведет бизнес честно, а что у них красные флаги на клонов стоят — это уж не мое дело…

— Справимся, — стальным тоном сказал Диппер, забрал удостоверения и кинул Форду. — Дядя, проверь.

Форд быстро просмотрел три карточки. Выглядели они забавно, но ничего не поделаешь — как уж сработал переводчик (Форд мысленно отметил, что надо было заранее сказать Дипперу об этом побочном эффекте и попросить подобрать что-нибудь поблагозвучнее). Итак, они звались Диппер Сосны, Форд Сосны и Венди Плотная Ткань. Согласно удостоверениям, все трое работали в корпорации «Мир». Диппер был «ИТ-администратором», что бы это ни значило, Венди — интерном, а сам Форд…

— Почему я сантехник? — довольно резко спросил Форд.

— А вы что хотели? — довольно едко спросил Гарри. — Чтобы я вас гендиректором сделал? Чем ниже должность, тем проще подделать документ. Бумажка — что, бумажка — полбеды, я хоть королем Галактики вас могу записать, — Форд машинально дернулся при этой фразе и подумал, что его опыт общения с Биллом оставил ему весьма странные нервные тики. — ...Но надо же еще внести вас в корпоративные базы данных! — продолжал распинаться Гарри, чей труд как честного мастера подделок, похоже, недостаточно ценили. — Ну еще айтишников легко, потому что их всегда текучка, и там особо никто не смотрят. Но вот ваш клон… родственник, родственник! — Гарри вскинул руки в ответ на хмурый взгляд Диппера. — В общем, я так понял, что вы в айти не бум-бум?

— Он имеет в виду компьютерные устройства, — пояснил Диппер. — И Интернет. Я не сомневаюсь, что ты смог бы разобраться, но сейчас на это просто нет времени.

Форд поморщился. Ладно, унитазы так унитазы.

— Хорошо, — сказал он мрачно. — Мне довелось однажды проектировать канализацию в городе, напоминающем Древний Рим. Вряд ли здесь будет хуже.

Венди почему-то прыснула. Нет, все-таки Форд поторопился решить, будто хоть сколько-то ее понимает.

Разговор шел в обшарпанной полуподвальной комнатушке — офисе некого Гарри Чайхи, «мастера по восстановлению документов». Диппер нашел его, воспользовавшись местной сетью электронных коммуникационных ресурсов — со слов Диппера и Венди, на Земле тоже такая существовала. (Поразительно! За тридцать лет его отсутствия его родной мир тоже стал практически параллельным.)

Этот офис находился в дальней части города, которая резко контрастировала с сияющими стеклянными зданиями и длинными улицами его центра. Пожалуй, на декорации для «Охотника на электроовец» он не годился, но здания с частично заколоченными окнами досками, обилие граффити, мусор на улице и масса людей, торгующих нехитрым скарбом прямо на тротуарах, напоминала Форду то ли о Гарлеме семидесятых, куда его как-то занесло на спор в колледже, то ли о среднеазиатских городах, которые он видел в документалках.

Форд ожидал, что местные деньги станут проблемой (он захватил из измерения Пирамиды кое-какие артефакты, которые можно было бы выгодно обменять, но ничего похожего на рынок или скупку краденого им не попалось). Однако Диппер решил и этот вопрос. Подойдя к какому-то защищенному козырьком окошку в стене, парень произвел над ним какие-то манипуляции, потом поднес к экрану свои часы — и из щели под экраном прямо в его подставленные руки посыпались твердые разноцветные купюры.

— Ух ты, круто! — обрадовалась Венди. — А с банкоматом в шопинг-молле так сможешь?

Диппер с улыбкой покачал головой.

— Это крайняя мера, Вен. Вернемся домой — и я снова заделаюсь добропорядочным гражданином.

— Совсем добропорядочным не получится, — резонно указала Венди. — Тебе же надо будет как-то раздобыть новые документы на свой возраст.

Форд ожидал, что Диппер помрачнеет при этой фразе, но его племянник только криво улыбнулся.

— Сделаем генетическую экспертизу и спишем на редкое генетическое заболевание. А потом подам документы на эмансипацию.

— Эманси… что?

— Признание человека дееспособным, — пояснил Форд. — Это чтобы не зависеть от родителей.

Диппер кивнул.

— Не думаю, что наши родители будут возражать.

А вот теперь он действительно слегка поскучнел, но еле уловимо. Форд не льстил себе, будто умеет различать эмоции, но за Диппером он следил как коршун.

...Следил, как коршун, а все-таки понять не мог. Не примирялся у него в голове этот взрослый, уже даже немного седеющий мужчина, с двенадцатилетним мальчишкой, который смотрел на Форда снизу вверх — и в прямом, и в переносном смысле. Все казалось, что сейчас Диппер встряхнется и станет таким как прежде… Или настоящий Диппер выйдет из-за угла, и окажется, что они все это время путешествовали с доппельгангером, с перевертышем.

Форд отдавал себе отчет, что эти мысли несправедливы по отношению к Дипперу. Но поделать с собой ничего не мог.

В общем, с пачкой денег наперевес и опытом Диппера и Форда найти подходящего мошенника не составило труда. Диппер сперва выбрал по объявлениям неправильную контору, которая действительно занималась восстановлением документов; Форд указал на некоторые универсальные признаки, которые не терялись при переводе — вроде манеры оформления объявления.

Параллельно Форд набрал газет, а Диппер зарылся в электронные информационные ресурсы, и к моменту, когда они добрались на своих двоих до притона мошенника, у них уже в голове сложилась картина жизни этого мира. Или, точнее, этой планеты: в большинстве трехмерных миров больше одной обитаемой планеты (ну, разумеется, в тех, где есть космос и прочая небесная механика).

Так вот, вся экономика планеты контролировалась огромными транснациональными корпорациями. После беглого штудирования заголовков и нескольких основных новостей они с Диппером насчитали три штуки. Или три, которые проявляли активность в Нью-Офисе — так Венди назвала город, где они оказались (по-настоящему он назывался Эрекенстаант), и название прижилось. Корпорация «Мир» была одной из них, две другие назывались аббревиатурами, которые переводчик не подхватил.

Когда с насущными делами было покончено, после целого дня шатаний по городу изрядно гудели ноги.

— Приступим завтра с утра? — предложил Диппер. — А пока можно снять комнату в мотеле. Заодно и проверим документы, которые сделал Гарри.

Форд не доверял местным мотелям, но ничего лучше предложить все равно не мог.

Когда они сняли одну комнату на троих, клерк в отеле странно на них покосился, но ничего не сказал. Документы прошли проверку, и то ладно.

В номере Форд попытался уступить кровать своим более молодым спутником и улечься на полу. Диппер заявил, что на полу лягут они оба, пусть кровать достается Венди.

— Сдурели, — сказала Венди и для наглядности покрутила пальцем у виска. — Толстяков тут нет, втроем поместимся. Да, и лично я раздеваться не буду, тут простыни явно антисанитарные.

— Резонно, — согласился Форд и машинально зевнул.

Вообще-то, он хотел предложить выставить часового у дверей и меняться на протяжении ночи, но есть осторожность, а есть неразумная паранойя. Они ограничились тем, что подперли дверь стулом, а Диппер поставил на подоконник игрушечную собачку.

— Мощное охранное устройство, — объяснил он, зевая еще шире Форда. — А кто поставит будильник? Нам завтра на работу к восьми.

Венди застонала.

— Боже, — сказала она, — я думала, хоть в путешествии между мирами этого не будет.

Лежать втроем на двуспальной кровати оказалось удобнее, чем Форд полагал. Хотя что он мог знать? Он уже чуть ли не пятьдесят лет не спал в постели с другим человеком… в смысле, в нормальной постели: ночевки на полу в лаборатории, в палатке, в трюме корабля работорговцев, в наркопритоне или в зиндане не в счет.

Венди поместилась между ними с Диппером, и он ощущал на затылке дыхание девушки, чувствовал ее тепло и боялся лишний раз пошевелиться, чтобы не разбудить ее или не ударить нечаянно локтем. Однажды он похожим образом не шевелился пять часов, чтобы не спугнуть редких фиолетовых мармитолей: очаровательных существ с кошку величиной. Они резвились на берегу пруда одной забытой всеми богами планеты и приняли Форда за нагретый солнцем камень странной формы.

Тогда был такой приятный солнечный день… редкостно безопасный мир — удивительно для путешествий Форда, но…

Думая о мармитолях и о бликах солнца на поверхности воды, он и заснул.

* * *

Утро, когда Пасифика завтракала и кормила пыльников, было для нее самым ценным временем дня. В это время она могла оценить убытки, построить планы. Не то что вечером, когда приходишь и падаешь без сил.

...Раньше, когда она жила в общежитии, вечером можно было попробовать пообщаться с соседями. Не то чтобы Пасифика делала это охотно: она предпочитала каждую свободную минуту учить язык, а ее соседи либо сами его не знали, либо говорили на какой-то вульгарной версии, которая, как она быстро поняла, могла бы ей сослужить только дурную службу перед начальством.

И все-таки там была компания.

С другой стороны, здесь, в этой отдельной комнате, ей не нужно было слушать эти отвратительные запахи, чужой храп и вздохи. Она могла высыпаться. Она могла хранить книги и свой собственный коврик для медитации — даже если не медитировала. В конце концов, пыльники — чем не компания… Пахнут только не очень хорошо, а так лезут на колени, жмутся, трутся мохнатыми шкурками.

Говорят, так ведут себя кошки. Пасифика об это знала чисто теоретически: в семействе Нордвестов домашних животных не держали, если не считать лошадей и охотничьих собак, которые помещались в псарне.

Завтрак, полчаса на изучение языка и попытки разобраться в уставе корпорации (его выдавали каждому сотруднику, но написан он был каким-то тяжелым языком, что Пасифика пока продралась не дальше первой страницы). Потом нужно идти на работу.

Пыльники, как всегда, провожали ее до дверей, цепляясь за ноги маленькими слабыми коготками. Они не издавали никаких звуков, только слегка вибрировали. Но Пасифика могла бы поклясться, что если бы их было слышно, то звучал бы жалобный писк.

— Нет, — сказала она твердо. — Мне надо идти.

Пасифика встречала свою бригаду на подземном уровне 2-33, в служебном помещении 45/243 — просто большом чулане, предназначенном для хранения швабр и моющего инвентаря. В ее обязанности как старшего бригады входило разведение моющих растворов и выдача руководящих наказаний.

Вздохнув, она просмотрела план смены, выданный сверху, начальником подразделения. Ее бригада занималась уровнями с 2-33 по 2-35, но в этот раз оказалось, что на одном из высших уровней в туалете засор.

Засор в туалете… в профессии уборщика сложно придумать что-то более неприятное. С другой стороны — высший уровень. Если выполнить работу хорошо, можно заслужить отличительный знак. Пять отличительных знаков в конце квартала — премия. (Может быть, хватит купить нормальные туфли.) Три премии — повышение. (Еще через два уровня переведут в комнату с окном).

Пасифика вздохнула.

— Эдди, западный сектор и вся выставочная экспозиция. Про щит пожарной охраны не забудь, стекло нужно помыть, вот тебе стеклоочиститель и специальная тряпка. Фил, ты берешь восток, Крэйги — на тебе половина севера включая бройлерную, Лин — вторая половина. Обратите внимания на нижние стороны внешних труб, вы всегда забываете их помыть. Пройду проверю. Энис и Гилли, возьмите юг, делите как хотите..

Эти двое всегда работали вместе. Пасифика подозревала, что они клоны, которые покрасились в разные цвета и вставили контактные линзы в попытке обойти законодательство Корпорации… впрочем, насколько она успела узнать, из-за проблем с рождаемостью клонами в этом мире на самом деле была где-то треть населения. Просто некоторые шифровались лучше, некоторые хуже.

— ...И смотрите, чтобы на плинтусах ни одной засечки, не то опять будет выговор. Ромми, а ты пойдешь со мной наверх. Засор в туалете на втором этаже.

— Туалет… — простонал Ромми. — А может, не надо?

— Надо, — сурово ответила Пас. — Ты у нас самый презентабельный.

— Такая маленькая, а уже такая безжалостная, — пожаловался Ромми.

Раздалась пара смешков.

— Я из измерения карликов, — холодно ответила Пасифика.

Кто-то захихикал — кажется, Энис.

— И сердца у вас там как изюминки, — добавил Ромми ноющим голосом.

Остальные заржали уже в голос.

Пасифика не обратила на это внимание. Лидер должен быть выше этого. Лидер должен позволять подчиненным спускать пар, даже если за свой счет.

— Все, хорошенького понемножку, — сказала она, когда решила, что и правда хватит. Смех моментально стих. — За работу.

Несмотря на то, что верхние этажи всегда особенно остро напоминали Пасифике о том, что она потеряла, ей нравилось там бывать.

Да, ее парусиновые рабочие туфли выглядели неуместно на мраморных полах и мягких ковровых покрытиях. Да, ее будоражил запах приемлемого кофе из кофе-машин — в этом измерении тоже был кофе, но раньше Пасифика бурду из автомата в рот бы не взяла, а сейчас, помоги ей Бог, мечтала хотя бы об одном стаканчике — и запахи вкусной еды из столовой, а не просто рисовой каши со следами мяса, которой кормили «нижних» сотрудников.

Но при всем том на верхних этажах было солнце. Настоящий солнечный свет.

Однажды, когда она только начинала работать, ее в качестве первого поощрения отправили убирать листья в сад на вершине здания. Вот где было хорошо! Пасифика никогда не думала, что способна так скучать по запаху травы и листьев.

И там, кстати, она познакомилась с пыльниками...

Надежды на солнечный свет туалет полностью оправдал. Яркие солнечные лучи вливались в широкие прямоугольные окна, отражались от ослепительно белого кафеля пола и зеркал над умывальниками.

В адвокатских и дизайнерских конторах, куда Пасифика иногда сопровождала мать, встречались туалеты поприличнее — с мягкими полотенцами, хорошим мылом, коврами на полу. Но и этот туалет был ничего, лучше, чем внизу: сушилки для рук работали, вместе с мылом диспенсеры раздавали также крем для рук, сантехника была новая, а зеркала над раковинами украшали кашпо с настоящими, не искусственными цветами. От них даже слегка пахло зеленью и землей.

Пасифика с определенным удовольствием повесила на дверь табличку «ведутся ремонтные работы» и натянула перчатки. На Ромми можно положиться в том смысле, что у него хватит сил прочистить засор — сама Пасифика с этим бы не справилась в свои тринадцать с половиной (почти четырнадцать!) лет. Но вот пример ему нужно показать.

На всякий случай задержав дыхание, хотя запах пока не чувствовался, она распахнула дверцу кабинки, на которой был криво налеплен знак «НЕ РАБОТАЕТ».

— Вы что не слышите, ремонт, — сказал раздраженный, смутно знакомый голос, и Пасифика замерла в панике.

Потому что фраза прозвучала на английском. На английском — и в то же время одновременно будто кто-то сказал ее в мозгу на здешнем языке... или попытался сказать, но оборвал на середине, так, что она уловила только несколько ключевых слов и общий смысл, но не звучание фразы в целом. А еще дернулся где-то на задворке сознания отголосок на французском и китайском.

(Пасифика не знала, что таково воздействие телепатического переводчика на мозг человека, владеющего несколькими языками, при первом контакте.)

Сантехник в форменном темно-сером халате обернулся.

Странные какие-то он вел ремонтные работы: на бачке унитаза блестели странные приборчики, слишком сложные для унитазно-канализационных дел, на голове у сантехника — пожилого рассерженного мужчины с огромным носом — сидела сварочная маска, сейчас сдвинутая на лоб, а в руках он держал самый натуральный сварочный аппарат, пусть и миниатюрный.

— Э-э-э… — выученное красноречие подвело Пасифику.

Потому что она узнала этого человека. Точнее, сначала она приняла его за другого, но быстро осознала ошибку.

— Мистер Пайнс? — спросила она осторожно. И тут же поправилась, потому что мама до автоматизма вдолбила ей важность правильного титулования, а Мейбл говорила ей, что у ее второго дяди двенадцать ученых степеней. — То есть доктор Пайнс?

— Мисс Нордвест? — на секунду на его лице возникла сложная эмоция, что-то вроде разочарования в смеси с облегчением. Тут же эта гримаса сменилась широчайшей улыбкой. — Юная леди, как же я рад вас видеть! Мой поисковик не работает с таким малым радиусом, я только что пытался его перекалибровать…

Он говорил на английском. Впервые за много месяцев с ней говорили на английском, и он ее понимал, и он назвал ее юной леди, и ей не нужно было чистить унитаз, может быть, ей никогда больше в жизни не придется чистить унитазы…

Пасифика совершила то, чего совершенно от себя не ожидала (по крайней мере, не ожидала в отношении конкретно этого члена семейства Пайнс): она шагнула вперед и обняла его, выронив бутылку с чистящим средством и щетку. Вжалась щекой в царапучий серый халат и пожелала себе не просыпаться.