Вознаграждение (гет)

Первое, на что обратила внимание принцесса, оказавшись внутри, — ударившая в лицо волна смрадного запаха. Виви закашлялась и поспешно зажала нос рукой в попытке защитить себя от вони. Теперь, когда дышать стало самую чуточку, но полегче, она смогла осмотреть то, что её окружало.

В доме царил настоящий погром. Битая посуда покрывала пол ровным слоем разносортных осколков вперемешку с обглоданными костями (оставалось только надеяться, что это кости животных, а не людей), постельное белье и одежда, скомканные в большой комок, валялись в углу — это от них шло благоухание канализации. Мебель оказалась разломанной на части, вываленные из шкафа без всякого уважения книги — порваны на множество клочков. Печка, покрытая толстым слоем осевшей на побелке грязи, давно уже не топилась. В свете приоткрытой двери что-то сверкнуло, и девушка присела на корточки, чтобы осмотреть находку — это оказалось грубой работы обручальное кольцо. Кроме кольца она заметила несколько кучек весьма говорящего вида и поспешно выскочила на улицу, сдерживая накативший позыв рвоты.

Что бы ни случилось со здешними жителями, они ничего не смогут исправить. Нужно было уходить и лучше всего — уходить прямо сейчас. Виви никогда не была паникершей, но все внутри неё кричало о том, что им не следует здесь быть.

Мозг лихорадочно работал, строя планы дальнейших действий.

Деревня была небольшой, то есть найти товарищей (все-таки, за время отбытия с Виски Пик она успела привязаться к членам команды) не должно будет составить большого труда. Может быть, они и сочтут её трусихой, но по крайней мере…

Додумать что именно «по крайней мере» она не успела — из-за ближайшего угла полыхнула желтая вспышка и, словно стремительно распространившийся верховой пожар, поглотила в себя деревню. Виви зажмурилась, вскрикнула и обхватила себя руками — словно тысячи тупых иголок впились в тело, желая проколоть её насквозь. Земля под ногами покачнулась, но принцесса смогла устоять. Она как будто находилась на корабельной палубе в шторм, когда падать ни в коем случае не рекомендуется — если только не хочется оказаться смытой за борт гигантскими волнами, раз за разом обрушивающимися на просмоленный дощатый пол.

Все закончилось так же внезапно, как и началось. Ноги все-таки подвели её, и девушка осела на землю, отметив сквозь пляшущие перед глазами белые круги тот факт, что местность, в которой она оказалась, была совершенно не такой как несколько мгновений назад.

Исчезли дома и ворота, исчезла площадь. Принцесса стояла посреди леса, и только старая дырявая лодка, до которой она успела дойти прежде, чем все это началось, давала понять, что случившееся — не мираж и не игра сознания.

Она действительно оказалась черт знает где, и зацепило ли это странное явление остальных, не имела ни малейшего представления.

— Бепо! — собственный голос показался ей невероятно писклявым. — Куннард! — она хотела было позвать капитана, но имя привычно сдавило горло, и наружу вырвалось только невнятное бульканье. Пришлось перейти к следующему субъекту. — Банголд! Иочи! Карре!

Никто не ответил. Виви хотела позвать их снова, но подумала о том, что её может услышать кто угодно, и далеко не факт, что этот кто-то будет с ней дружелюбен. Скорее наоборот.

Девушка сердито тряхнула головой и двинулась влево — ей показалось, что с той стороны долетает слабый гул водной стихии.

Она снова шла мимо сосен, по ковру из иголок и шишек, на сей раз разбавленных бледно-зелеными пятнами лишайника и шишечками неведомых здешних цветов. В этом однообразии лесных красок, их краснота била по глазам словно фейерверк.

Виски неприятно заныли, но принцесса списала это на последствия перемещения и продолжала упрямо идти к своей цели, размышляя о том, как забавно все повернулось. Будучи мисс Венсдей она любила быть одна, даже общество милых сердцу Игарама и Каруэ порой тяготило, особенно в самом начале. Будучи в одиночестве она могла не притворяться тем, кем не была — будь это бессердечная убийца или храбрящаяся принцесса, не теряющая оптимизм (она просто не имела права его потерять). Барок Воркс не поняли бы её терзаний. Игарам бы не понял того, что на самом деле, отчасти, в глубине души, ей это нравится.

Нравится быть наравне с остальными, нравится соперничать и стремиться к победе, вскрывать замки, воровать, делать то, что никогда в жизни не должна позволять себе приличная девушка, тем более, если она принцесса. Словно лопнул какой-то розовый пузырь, окружавший её с самого рождения, который она отчаянно растягивала в погоне за свежим воздухом, но так и не смогла из него выбраться.

Не любила она только жестокости, предательства и бессмысленного кровопролития, а в Барок Воркс, к сожалению, именно эти три явления и являлись основой основ, занимая девяносто процентов деятельности.

Но сейчас, в этом самом лесу, оказавшись в столь желанном прежде одиночестве, она вдруг поняла, что оно стало ей в тягость, и что она чувствовала себя гораздо лучше, когда они шли все вместе. И что в компании сердечников ей в принципе стало комфортнее, чем одной.

Виви не отследила момент, когда это началось, решив начать отсчет от той секунды, как отбросила в сторону маску, позволив себе расслабиться и обнаружив, что страшные пираты не такие уж и страшные, если только не гладить их против шерсти.

Она могла бы еще долго заниматься самокопанием, но судьба, любящая пошутить, решила иначе.

Мужчина, вышедший из чащи справа от неё был строен и седовлас. Он был одет в темно-синее пальто с серым воротником и желтыми кнопками, из-под которого выглядывала фиолетовая рубашка и черные брюки. На голове он носил большой черный цилиндр, на поясе — меч, а на лице — татуировки. По единице на каждой стороне лица.

Пожалуйста, только не это!

— Здравствуй, мисс Венсдей, — Мистер Одиннадцать обманчиво дружелюбно помахал ей рукой. — Очень кстати, что я тебя встретил. Я заблудился. Чертов старик отправил меня куда босс агентов не гонял, а все наши силы остались на берегу… — тут он хлопнул себя по лбу и прикусил язык. — Какой я дурак. Это же была тайна, — мужчина захихикал, напомнив ей смущенную девицу на первом свидании, но уже через пару мгновений его тон снова был враждебным. — На самом деле это неважно. Ты все равно сейчас умрешь.

«Мистер Одиннадцать был мечником», — вспомнила Виви, отпрыгивая в сторону от кинувшегося в атаку бывшего коллеги. Правда, весьма посредственным мечником, до последнего полагающимся на силу дьявольского фрукта. Фрукт назывался «монета-монета», поэтому основной областью его владельца были финансовые махинации, но и в бою эти фальшивые белли были отнюдь не безобидными — при высокой скорости и точном попадании они сражали противников не хуже пули.

Одна из запущенных монет скользнула вдоль щеки, заставив девушку вскрикнуть и схватиться за рану. Ощущение было таким же, как если бы её ужалила пчела.

Мистер Одиннадцать не умел держать язык за зубами и был крайне самолюбив — те две слабости, на которых можно было сыграть, тем более, что деревья давали ей небольшое преимущество.

— Вы стали довольно нерасторопны, — сообщила она, чудом уклонившись от очередной стаи снарядов. — Годы берут свое?

Агент разразился гневной исповедью, подарив ей возможность направить полет резаков. Резаки промазали на пару сантиметров, поцарапав рукав пальто, но так и не задев кожу. Порез на щеке саднил и кровоточил. Она чувствовала, как теплая струйка крови стекает вниз, пачкая комбинезон. Снова засвистело фальшивое золото, заставив принцессу переменить занимаемую позицию.

— Ты мне зубы не заговаривай, — он погрозил ей кулаком, прежде чем атаковать в очередной раз. — Того, кто занимается финансами, невозможно обвести вокруг пальца. У меня врожденное чутье на такого рода уловки.

Самовлюбленный индюк.

— Но сейчас вы повелись, — резонно заметила девушка, метнувшись в целях самосохранения за ближайшее дерево.

— Исключительно притворства ради. Подарить бедняжке ложную надежду — мой коварный план.

Вторая атака тоже прошла мимо — агент сбил её при помощи монеты. Виви снова порезала его пальто, на этот раз — левую полу.

Зато в третий раз ей повезло — Мистер Одиннадцать скакнул в сторону, не устоял на ногах, зацепившись за так удачно торчащий из земли сосновый корень. И хотя он практически сразу же поднялся на ноги, в свете пробившегося сквозь заложенное облаками небо солнца блестело среди шишек и иголок голубоватое стекло Этернал Поса.

Время как будто остановилось. Принцессе казалось, что она забыла, как дышать, но в воздухе запела золотая монета, возвращая её в реальность.

План действий образовался в голове сам собой. Виви в два прыжка оказалась возле не ждавшего такого поворота событий противника, изо всех сил оттолкнула его в сторону, в еще один скачок добралась до заветной цели и, подняв нежданный трофей, кинулась бежать, не разбирая дороги.

Сзади слышалась ругань поднимающегося на ноги мужчины, который, вне всяких сомнений, намеревался кинуться в погоню за чрезмерно резвой экс-коллегой, но она все еще могла выиграть немного времени…

Из семи запущенных ей вслед фальшивых монет прямого попадания достигли две. На долю секунды девушке показалось, что в воздухе запахло паленым, но очагов возгорания видно не было, поэтому она списала все на разыгравшееся воображение и болевой шок.

Останавливаться было нельзя, как и падать — риск ненароком раздавить стекло Этернал Поса, чего ни в коем случае нельзя допускать, был слишком велик. Принимать прямой бой тоже не являлось удачной идеей — её резаки объективно проигрывали его способностям фруктовика (она еще помнила их совместную миссию времен борьбы за получение номера и знала, что когда желание играться с потенциальной жертвой проходило, Мистер Одиннадцать облачал себя в монетные же доспехи, раскаляя свои снаряды до такой степени, что воздух начинал дрожать от жара) и если в ближнем бою шансы были, то в дальнем можно было уповать исключительно на удачу. Виви не горела желанием подобного упования. Было вполне достаточно того, что теперь у неё был Этернал Пос, указующий на Арабасту.

Еще одна монета поцарапала плечо. Теперь принцесса бежала зигзагом, периодически оборачиваясь, чтобы провести ответный выпад. В голове крутилась совершенно неуместная мысль о том, что Трафальгар Ло сейчас наверняка обратил бы её внимание на тот факт, что она еще ни разу не упала за столь длительный промежуток времени, что, конечно же, заслуживает похвалы.

И, словно в насмешку над подобной мыслью, споткнулась об упавшую на дорогу сухую ветку, пробежала по инерции еще несколько шагов и растянулась на земле, с треском порвав комбинезон — на ветке остался целый лоскут. Это случилось настолько последовательно, что ей стало смешно, но смех моментально прошел, сменившись приступом ужаса, а потом — облегчением, когда стало ясно, что ценная добыча не пострадала.

Мистер Одиннадцать показался из-за поворота как раз в тот момент, когда она поднялась на ноги. Виви не целясь метнула в него резаки и стартовала с места так быстро, как только могла, с удовлетворением отметив, что на этот раз она попала — лезвие оружия покрылось тонким кровавым слоем.

Сзади раздался дикий, нечеловеческий вопль, невольно заставивший бывшую Барок Воркс обернуться на полдороге.

Номерной агент даже не думал её преследовать. Он стоял на одном месте и выл от боли. Руки его окрасились в красный, а потом он отнял их от лица и посмотрел на неё.

Там, где еще недавно находились его глаза, теперь было самое настоящее месиво, исторгающее из себя кровавые реки. Цилиндр упал на землю, аккуратно уложенные волосы растрепались, цвет лица больше подходил для мертвеца.

Девушка судорожно прижала руки ко рту, чувствуя как медленно, но верно на неё наваливается дурнота. Воображение разыгралось на полную, подставив на его место её саму.

Вот она, полная охотничьего азарта гонит жертву, опьяненная предстоящим успехом, посмеиваясь над попытками добычи обороняться, а потом, внезапно, мир взрывается жгучей кровавой болью и навсегда погружается в темноту.

— Я не хотела… — прошептала принцесса, чувствуя как по щекам потекло что-то горячее. Она была уверена, что это кровь, но ошиблась. Крови не было. Только слёзы. — Мне так жаль…

Мистер Одиннадцать протянул к ней руки. На секунду ей показалось, что он просит помощи, но все иллюзии развеял воздух, взорвавшийся жаром и целым облаком фальшивых золотых ос, от которых её спасла лишь быстрота реакции — и то не от всех. Теперь к царапинам прибавилось несколько ожогов.

Они все еще были врагами. Да, он больше не мог видеть, но все еще был смертоносен. И более того — горел желанием её уничтожить. Оставалось только бежать, пользуясь внезапно полученным преимуществом.

Нужно было вернуться к Тану. Если эта вспышка раскидала остальных так же, как и её, то все непременно пойдут туда. На даже если никого больше не зацепило, место встречи все равно осталось неизменным.

О природе подобного явления думать не хотелось. Было очевидно, что такое под силу только фруктовику, а ни один фруктовик не будет активировать подобную силу без причины. Получается, что пока она сдерживала позывы рвоты от содержимого дома, кто-то из команды попал в беду. Совсем рядом с ней.

Соберись, тряпка!

Шум позади становился все тише и скоро почти пропал из зоны слышимости — очевидно бывший коллега окончательно потерял её из виду. Можно было позволить себе крохотную передышку перед тем, как отправляться на дальнейшие поиски нужной пристани.

Виви остановилась и обхватила руками ствол ближайшего дерева, уткнувшись лбом в шершавую сосновую кору. В Барок Воркс она успела насмотреться всякого, но одно дело — смотреть, а совсем другое — осознавать, что это ты только что воткнула человеку лезвие в глазные яблоки, пусть и не желая такого исхода.

К горлу подступала тошнота. Приходилось жадно и судорожно вдыхать воздух, чтобы избежать такой развязки. Не время расклеиваться. Она сделает это потом — в своей уютной, безопасной каюте с цветными шторками на иллюминаторе, за которым равнодушно колышется кишащая обитателями морская бездна, любезно позволяя вызывающе желтой подводной лодке рассекать свою плоть. Конечно, за этой любезностью наверняка скрывалось жадное ожидание — уже не одно судно нашло свой последний приют в темно-синих глубинах и ничто не гарантировало, что Полярный Тан не станет однажды следующей жертвой.

Если подумать — подводная лодка гораздо опаснее обычного парусного судна, ведь если что-то случится, возможности спастись не будет ни у кого.

Насколько безрассудным нужно быть, чтобы открыто кидать вызов самой опасной стихии, превращая смертельно опасные толщи в подобие родного дома? Особенно, если ты фруктовик, что делает подобный вызов еще более безрассудным.

— Приди и возьми меня, если сможешь, — словно говорил Смерти этот ужасный человек, не переставая насмешливо ухмыляться. И в голосе его не было ни капельки страха.

Тошнота прошла, уступив место легкому приступу сердитости. Ладно сам ты плевал на свою смертность, но у тебя же команда. Нельзя смеяться над смертью. Не тогда, когда от тебя зависят жизни других людей.

Девушка недовольно фыркнула и снова рассердилась, на этот раз на себя. Надо думать о том, как найти нужное направление, а она рассуждает про степень опасности подводных лодок и повышенном уровне ненормальности Трафальгара Ло. Боги, ну что за дура!

Тучи на небе расходились в стороны и косые солнечные лучи исполосовали просветы между стволами, окрасив пространство в теплый янтарный цвет. Тут и там вспыхивали под ногами выпуклые дождевые капли, прозрачные, словно бриллианты высочайшего качества.

Виви упорно шла вперед, словно небесное светило напитало её своей энергией. Впереди забрезжил просвет — судя по всему, она прошла лес насквозь, дойдя до самого края. Сердце бешено стучало от радости — теперь, после попадания на открытое пространство, должно быть легче.

Шаг. Еще шаг. Точнее — почти что бег. Выход уже близко, осталось совсем немного…

Выбежала!

Она стояла на краю обрыва, поросшего все теми же местными цветами. Внизу виднелась тонкая полоска пляжа. Море с шипением выползало на красноватый песок и сразу же уползало обратно. Дороги не было — только густые заросли. Вдалеке темнело нагромождение валунов, наподобие тех, что были в выбранной для причаливания бухте (а может быть даже и те самые). Именно в их сторону и направилась принцесса — ей показалось, что она видит желтый бок Полярного Тана за одним из камней.

Солнце во всю сияло на голубом небе, и блики его весело плескались в соленых водах. Настроение взлетело на небывалую высоту и, даже когда ветер донес до неё полный боли крик из глубины леса (он наверняка принадлежал Мистеру Одиннадцать, решила Виви), осталось на ней, хоть девушка на всякий случай и пошла быстрее — она совершенно не горела желанием снова встречаться с бедолагой агентом.

Он больше не кричал, но на смену крику пришел грохот, словно обезумевший слон громил все, что попадалось ему на пути. Грохот не приближался, а значит, не было причин опасаться, но перестраховки ради она перешла на бег. Бой на краю обрыва будет в разы безнадежнее предыдущего, проще сразу сброситься в море.

Субмарина, желтеющая вдалеке, оставалась такой же далекой, а спустя время так и вовсе пропала из виду, словно её и не было никогда. Её и не было — были только солнечные зайцы, скачущие по холодным волнам. С самого начала. Просто она приняла это за подлодку, осознав истину только тогда, когда дорогу стало менять совершенно бессмысленно.

Край обрыва стелился прямо, после чего резко забирал влево. Настолько резко, что можно было срезать наискосок — через лес. Виви так и поступила, в очередной раз убедившись тому факту, что не всегда кажущийся кратчайшим путь является таковым на самом деле.

Грохот раздался снова, на этот раз — совсем рядом.

«Он теперь слеп, — успокоила себя принцесса — Буду вести себя тихо, и он меня не заметит.»

Словно в ответ на её мысли между стволами возникла призрачно-голубая сфера, и несколько деревьев с громким, протяжным скрипом повалились на землю, чудом не задев девушку своими беспорядочно торчащими ветками.

У Мистера Одиннадцать не было призрачно-голубой сферы, но она была у Хирурга Смерти, и кажется, девушка никого еще не была рада видеть так сильно, как этого ужасного человека в черно-желтой толстовке. Только вот выглядел он… странно.

Для человека, держащего в руке обнаженный меч, он держался невероятно неуверенно, словно сомневался в том, что его окружало, а потом повернулся в её сторону, и Виви внезапно осознала, что его льдисто-серые глаза подернуты плотной белесой пленкой. Можно было предположить, что это — эффект от использования Опе-опе, но это было не так — кожа вокруг глаз была покрасневшей, как при ожоге. В сочетании с растрепанными волосами (неизменная шапка куда-то задевалась) и отсутствующим взглядом это выглядело жутковато.

— Кто здесь?

— Это всего лишь я, — хотела ответить она, но язык словно прирос к небу. Голова шла кругом, ноги подкашивались, и все, о чем она мечтала в этот момент — сесть на землю и закрыть глаза, чтобы не видеть этого ужаса.

Лезвие Кикоку холодно сверкнуло на попавшем в него солнечном свете. Капитан пиратов сердца медленно двигался в её сторону и, несмотря на написанное на лице яростное безумие, от него волнами исходил самый настоящий животный страх.

Раненый хищник — самое опасное существо на планете, но ей это никак не помогало. Она не собиралась и не хотела с ним драться. Все, что она могла — стоять на трясущихся ногах, пытаясь выдавить из себя хотя бы что-то.

Её словно парализовало. В голове проносились мысли о том, а не он ли столкнулся с источником той телепортации, а еще — тянущий руки Мистер Одиннадцать с кровавым месивом вместо глаз. И что все это — то, что происходило сейчас — в корне неправильно. Он же… он. Мореход, доктор, часто коротающий время за чтением разнообразной литературы. Ему никак нельзя потерять зрение! Это будет просто чудовищно.

Он попытался активировать фрукт в очередной раз, но, как оказалось, исчерпал силы — сфера появилась на мгновение, задрожала и растворилась, но создатель этого не увидел.

Меч прошел совсем рядом — в последний момент принцесса смогла собраться с силами и, удержав в глазах просящиеся наружу слезы, отшатнуться в сторону. Она хотела крикнуть, чтобы он перестал, но не успела.

Все произошло в мгновение ока — полыхнула уже знакомая вспышка, в нос ударил не менее знакомый запах гнили и разложения, исходящий от тощего старика в рваных лохмотьях. Костлявая рука взметнулась вверх, занеся зажатый в кулаке проржавевший, но все еще сохранивший свою остроту кухонный нож…

— ЛО, СЗАДИ!

Её услышали, провернув клинок между пальцев и начав поворачиваться лицом к противнику. Одновременно с этим Виви выбросила резаки — чисто на автомате, но старик оказался проворнее их обоих — на желтой ткани толстовки стремительно расплывалось красное пятно. Пират неуверенно дотронулся до раны (пальцы моментально покраснели от его же собственной крови) и поднял руку на уровень лица, словно стараясь рассмотреть её.

— И это все? — растеряно спросил он, а потом прикрыл глаза и, покачнувшись, рухнул наземь.

Дальше Виви почти не осознавала происходящее. Единственное, что было отчетливым как никогда — кровавый поток, хлынувший из перерезанного стариковского горла и полный торжествующей злобы предсмертный хрип.

Красный. Слишком много красного.

Хирург Смерти все еще был жив, когда она упала на колени возле него. Об этом говорил тихий, но прощупывающийся пульс. Он нуждался в срочной госпитализации, но она ничем не могла ему помочь — силы покинули ее окончательно, и она была не в состоянии не то что тащить его на себе — даже подняться и привести помощь было непосильной тяжестью, хоть принцесса и попыталась это сделать. Безуспешно. Ноги дрожали и отказывались выполнять свою функцию, не говоря уже о том, чтобы нести двоих.

Пришлось попытаться оказать первую помощь самостоятельно — насколько это было в её силах. Нож вышел наружу с влажным чавканьем. Кровь текла наружу непрерывным потоком — казалось, что она погрузила руки в теплую красную воду.

Время утекало быстрее, чем вода сквозь пальцы.

— Помогите!

На крик мог придти Мистер Одиннадцать, но сейчас это было совершенно неважно.

Она поняла очень ясно, невыносимо отчётливо: он сейчас умрёт. Три простых, но безжалостных слова. Да, они не были друзьями. Даже приятелями не были. Но он был неплохим человеком, хоть и пиратом. И таким молодым! Ему было всего-то… Виви не знала точной цифры, но по внешности давала около тридцати — тридцати-пяти. То, что с ним сейчас случилось было несправедливо. Нечестно. Он не заслуживал умереть вот так — от подлого удара в спину, нанесенного каким-то сумасшедшим (уж не он ли причина исчезновения местных жителей?). А команда? Всем этим людям, и минку, безоговорочно преданным своему капитану, будет невероятно больно потерять его.

— Помогите мне! — от запаха грязного человеческого тела к горлу подкатывала тошнота, руки тряслись, но Трафальгару Ло нужно было помочь, и не было никого, кроме неё, кто мог бы ему помочь, а это значило, что нет времени размышлять о том, как плохо ей самой. — Кто-нибудь! Пожалуйста!

— Что тут… — недоуменный голос перешел в испуганный выдох. — Ох ты ж блин!

Крепкие, теплые руки поставили ее на ноги, не позволив упасть обратно. Бепо тем времен поднял своего предводителя с земли, перешагнув через лежащий рядом труп. Из кармана его одеяния торчал козырек до боли знакомой шапки.

— Вы в порядке? — требовательно спросил Куннард, жадно и с беспокойством вглядываясь в её лицо. — Не ранены? Идти сможете?

Виви почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

— Да, — тихонько выдохнула она и судорожно сглотнула, закусив губу до крови. — Да…

На самом деле это была неправда. На самом деле все полетело в тартарары еще с того момента, как она случайно ослепила своего бывшего коллегу. Но об этом им знать не стоило — сейчас её состояние было последним, о чем им (и ей тоже) следовало беспокоиться. Поэтому она решительно подавила свою истерику и двигалась за приметной фигурой минка, который, благодаря своему звериному чутью, с легкостью определил верный путь на Полярный Тан.

Чудом добытый Этернал Пос все еще оттягивал карман грязного и рваного фирменного комбинезона — она отдаст его ребятам потом, на подлодке, когда они дойдут. Если они успеют вовремя.

— С ним все будет в порядке, — словно прочитал её мысли бывший дозорный и ободряюще улыбнулся, зардевшись краской как маков цвет. — Вот увидите.

— Да, — Бепо как-то странно притопнул ногой, не сбавляя, впрочем, скорости шага. — Если он умрет, я убью его. Слово минка!

* * *

Тем, что выводило Ло из и без того пошатнувшегося душевного равновесия, когда он, матерясь сквозь зубы, пытался найти дорогу из леса, оказались цветы. Множество похожих на шишки цветов ярко-красного цвета. Нет, они, возможно были безобидными, но после притона на Эносиме красный цвет стал для него личным предвестником дурных событий, хотя на своем веку он видал вещи и пострашнее.

В отдалении, за деревьями, сверкнула вспышка. Мужчина покрепче сжал рукоять своего нодати и на всякий случай прислонился спиной к ближайшему стволу. Мозг старательно взвешивал все «за» и «против» того, что атака зацепила еще кого-то из отряда.

Уточка была в доме. Ребята разбрелись по деревне в самых разных направлениях. Значит, скорее всего, сюда телепортировался непосредственно фруктовик, встречаться с которым Ло не хотел и не планировал. Поэтому он принял самое логичное для такого случая решение — двинулся в сторону совершенно противоположную.

Виски неприятно ныли — очевидно, перемещение не прошло даром. Конечно, они взяли с собой небольшую аптечку, вместе с запасом провизии и воды, но все это покоилось в рюкзаке на спине Банголда, где и осталось после перемещения.

Возвращаться в деревню смысла не было — вместо этого стоило отыскать Полярный Тан, чтобы подготовить его к отплытию. Все равно им не нужен следующий остров — Арабаста располагалась на красной линии, а значит, они совершенно не обязаны торчать здесь неделю.

Без Этернал Поса, конечно, будет сложно, но они справятся — в конце концов, в его команде лучший навигатор на всем Гранд Лайне и за его пределами (Бепо мог сколько угодно ворчать о том, что это суждение основано на исключительно субъективной привязанности, Ло не желал ничего слушать, оставаясь при своем мнении) и проложить дорогу по картам вполне реально.

Дождик закончился. Небо заголубело, приукрасив себя золотыми лучами солнца. Воздух наполнился легким ароматом озона, к которому примешивались нотки мокрой земли и хвои. Единственное, что помимо цветов омрачало настроение — не проходящее ощущение взгляда в спину, полного жгучей ненависти. Судя по всему, бывший боец Вентуры как-то отыскал его и теперь наблюдал, словно затаившийся в засаде хищник.

Чем именно он успел насолить несчастному, Трафальгар понятия не имел — разве что у старика была гениальная память, навсегда запомнившая его лицо, когда он оттаскивал возящуюся с щеколдой Икакку в сторону выхода. Решил ли тот, что Ло — работник Арены Смерти, или же просто возненавидел того, кто препятствовал нежданной, но столь желанной свободе, пират не знал. Его гораздо больше интересовал вопрос, как избавиться от неожиданного «хвоста» и найти своих. И еще, пожалуй, не влипла ли Уточка в очередную историю — с неё станется.

Ло почти не сомневался, что она влипла. Просто потому, что это она. У неё неугомонное шило в пятой точке и страсть к азарту. И, конечно, своя особая логика.

Какая принцесса пойдет во вражескую организацию чтобы шпионить в пользу своей страны (не говоря уже о том, что вполне успешно)? Какая принцесса заключит договор с печально известной пиратской командой (и вообще — пиратской)? Да не то, что принцессе — ни одному нормальному человеку это даже в голову не придет.

Насколько вообще безрассудной надо быть, чтобы кидаться в подобные авантюры как ныряльщики в омут — с разбега и с головой? Нет, Нефертари Виви определенно была ненормальной. Более того — она была больной на всю свою царственную голову.

И если миссия по уничтожению Крокодайла увенчается успехом, то Арабасте останется только посочувствовать. С такой то принцессой…

Слева послышался какой-то шорох…

Все произошло так быстро, что Ло даже не успел сориентироваться в ситуации. Просто в какой-то момент он ощутил толчок в спину, а в следующее мгновение приземлился лицом прямо в заросли тех самых красных цветов. Плотно сжатые лепестки распахнулись, и в него устремилось темно-желтое облачко пыльцы.

Глаза как будто обожгло пламенем, и от этой боли Ло заревел, как раненое животное. Мир начал мутнеть и очень скоро исчез совсем, оставив взамен себя светло-серую пустоту. И в этой пустоте, откуда-то слева, доносился торжествующий хохот и радостное мычание, словно провозглашающее победу над поверженным противником.

Ло моргнул, не совсем осознавая, что происходит. Потом еще раз. И еще… пустота оставалась на своем месте.

— Что это? — он постарался сохранить самообладание, но не смог — его охватила такая паника, что воздуха стало не хватать. Опе-опе был бессилен — подобные операции он мог проводить на других, но не на себе, и уж тем более — не с таким зрением, как сейчас. — Что ты со мной сделал?!

Он ничего не видел. Совсем ничего.

Боль не отступала. Он закрыл было лицо руками, сдавленно зашипев, но практически сразу же титаническим усилием воли приказал себе не поддаваться эмоциям. Он мог бы быть уже мертвым, если бы его противник не представлял собой человека, тронувшегося рассудком.

Пират попытался подняться, но ноги подкосились, и он сразу же рухнул обратно. Глаза жгло и щипало. Тело понемногу сковывала противная слабость, а голова кружилась. Ло изо всех сил стиснул зубы, чтобы не разреветься как ребенок, а потом сжал кулаки и заставил себя встать, удовлетворенно отметив две вещи: смех и мычание резко смолкли, а панику и жалость к себе понемногу сменяла ненависть. Темная. Жгучая. Неудержимая волна, подобная той, что накрыла его душу после Флеванской катастрофы.

— Пространство.

Торжественное мычание сменилось озлобленным шипением, созвучным с тем, что происходило сейчас в его душе. Теперь Ло не сомневался — дело не только в том, что старик его запомнил. Дело еще и в жажде справедливости, пусть и весьма извращенной.

Те, кто заправлял Вентурой, отняли у него личность. Имя. Здоровье. Разум. Свободу. Дом. А может быть и семью. Он выжил, но на самом деле умер — там, на арене, и теперь то, что от него осталось отчаянно жаждало уничтожить других, потому что только это в его искалеченном сознании считалось за равноценную расплату. И ему не встретилось Коры-сана, который совершил бы то, что выглядело невозможным, подняв душу со дна могилы.

При других обстоятельствах капитан пиратов сердца наверное посочувствовал бы несчастному, но сейчас в его груди горело опьяняющее пламя черного цвета, требующее немедленного убийства.

Это сражение ощущалось очень странно. Пелена перед глазами, какие-то звуки, голос противника и полная дезориентация в пространстве. Закрыл глаза, чтобы не концентрироваться на случившемся. Стало чуть легче.

В детстве, за два года до эпидемии, они с Лами остались дома совершенно одни. Обоим не спалось, хотя время было за полночь, и тогда сестра предложила поиграть в прятки-салочки. В темноте.

Сейчас это такие же прятки-салочки — решил Ло, только уже не с Лами и не на то, кто будет водой в следующем раунде. Другой уровень. На смерть. Либо он, либо его — середины не будет.

Через какое-то время стало понятно, что эта игра больше походит на салочки, чем на прятки — он старался добраться до старика, старик пытался добраться до него, но Ло безостановочно рубил мечом во все стороны, как только слышал там голос, а его противник пользовался преимуществом своего фрукта, в последний момент уходя из-под атак — видимо, эта привычка въелась в его кровь еще со времен арены смерти.

Но ни один фрукт не может действовать непрерывно — чем дольше шла битва, чем чаще он использовал Пространство, тем сильнее наваливалась усталость, вызывая непреодолимое желание сесть на землю и закрыть глаза, которому он, конечно же, поддаваться не собирался, черпая силы в страхе (а если зрение так и не вернется? Что тогда?) и злости — на свою невнимательность, на этого психа, на принцессу, мысли о нормальности которой так не вовремя влезли в голову…

А потом внезапно стало тихо. Ло показалось, что кто-то стоит прямо перед ним. Он открыл глаза (и тут же мысленно проматерился, осознав, что это бесмыссленно) и на всякий случай рубанул мечом, но это снова оказалось дерево. Возможно, не одно.

Атаки прекратились. На секунду ему показалось, что в воздухе пахнет цветами, но уверенности не было. Зато точно было чье-то дыхание и еле слышный шум прибоя.

— Кто здесь?

Ответа не последовало, и мужчина решил выбрать меньшее из двух зол, атаковав неизвестного — если это старик, то он нападет, а если нет — голос прорежется, указав ему на ошибку.

Он промазал. Клинок прошел буквально в сантиметре от молча подавшегося в сторону человека, но теперь Трафальгар мог с уверенностью сказать — запах цветов ему не показался и совершенно точно не показался чужой страх. А значит, это мог быть только один человек. Точнее, могла.

Но прежде, чем он успел подумать о том, что делать дальше и значит ли это, что он вышел к Полярному Тану, запах цветов перебился гнилью, а воздух разрезал крик, почему-то напомнивший ему своей отчаянностью момент битвы на Виски Пик:

— ЛО, СЗАДИ!

Ло обернулся на чистейшей инерции, уловив краем уха свист, который бывает, когда кто-то мечет оружие. А еще, кажется, у него пошла кровь. Но ведь не было никакой боли. Или виной всему был адреналин, вырубивший болевые ощущения?

Пират на всякий случай дотронулся до места кажущегося кровотечения, мимоходом нащупав торчащую прямо в его теле рукоять ножа. Пальцы намокли, но они могли и просто вспотеть. Но если нож торчит, то значит они в крови. Он поднес было руку к глазам, надеясь, что ему удастся увидеть хотя бы что-то, но безуспешно — он видел только все ту же светло-серую мглу.

Слабость наваливалась все сильнее.

И это все?

Кажется, он случайно произнес это вслух. Кажется, это действительно было все — вот так, просто, внезапно, ни с того ни с сего. Смерть догнала его в двадцать четыре года, совершенно нелепым и внезапным способом.

Кора-сан не выиграл для него жизнь. Он всего лишь взял в займы у Смерти десяток лет. Это было несправедливо. Ло не хотел умирать вот так. И вообще — не хотел. Он еще не отомстил Дофламинго. Не нашел ван пис. Не занял свой трон, черт, да он даже не выполнил обещание доставить Уточку по оговоренному адресу.

Последнее, что он ощутил — твердь земли, на которую упал, когда силы окончательно вытекли из его тела. Последнее, что он услышал был торжествующе-злобный, резко оборвавшийся предсмертный хрип выпущенного когда-то на волю нелегального бойца — видимо, принцесса метнула свои металлические пластины и метнула весьма удачно.

Если все-таки выберется из этой передряги живым, то сделает все от него зависящее, чтобы Арабаста не пала жертвой алчного шичибукая, самолично порезав Крокодайла на множество маленьких крокодильчиков и забрав его сердце в свою коллекцию.

А потом окрущающий мир поглотила тьма, и Ло перестал чувствовать.

* * *

Миссия по сбору информации особым успехом не увенчалась, провалившись практически сразу же, стоило Курре и выбранному им в напарники Ларге приблизится к лагерю номерных агентов.

Нет, сначала им даже улыбнулась удача — миллионс (или биллионс, какая разница, если все они на одно лицо?) оказались непроходимо тупы, что здорово подсобило в разведывательной деятельности. Теперь они точно знали, что на Горфионе три номерных агента и пятьдесят кандидатов, только что получившие пополнение в количестве двадцати пяти человек — перебежчики с корабля наемника эносимцев, охотящегося (точнее охотящуюся) за головами принцессы и капитана. Итого — семьдесят восемь. Точнее, семьдесят семь — если верить полученным сведениям, то Мистер Одиннадцать натолкнулся на какого-то странного местного обитателя и отсутствовал уже полтора дня.

— Замечательно, — буднично заметил Курре и потянулся.

— Вы отпустите меня, да? Как и обещали? — в голосе пойманного сквозила неприкрытая надежда.

— А мы обещали? — Ларга достал из носа козявку и обманчиво ласковым жестом размазал по волосам плененного, которого без особых усилий прижимал к земле, несмотря на его первоначальные попытки освободиться.

— Я слова «обещаю» не говорил, — Курре брезгливо поморщился и отвел глаза в сторону — бывший библиотекарь был его другом, более того — он делил с ним каюту помимо Иочи и Бепо, но на его манеру ковырять в носу так и не смог привыкнуть смотреть. — Я сказал «скажешь все, что знаешь, и мы отпустим тебя». Но раз ты настаиваешь… Отпусти его.

Ларга молча разжал руки и широко зевнул. Пленник бросился было бежать, но буквально через пару шагов упал на землю — высвобожденный из ножен меч первого помощника прошел сквозь шею несчастного, запачкавшись в крови и запачкав в ней же часть прибрежной земли.

— Семьдесят шесть, — лаконично подвел итог Курре, деловито роясь по карманам собственной жертвы, где не было ничего интересного — мятные леденцы, просроченные на месяц контрацептивы и пара десятков монет. Монеты Танао разделил по-братски между напарником и собой, а остальное засунул обратно в карман убитого.

— Потерянный агент все еще жив.

— Ты не можешь этого утверждать. Горфион не настолько велик. Разве что он полный топографический кретин, но это, опять же, увеличивает наши шансы на то, что он подох. Будешь спорить?

— Нет, — среброголовый довольно позвенел новоприобретенными монетами, наблюдая как его накама бережно очищает меч от крови. — История рассудит нас.

Курре закатил глаза и ничего не ответил. Они могли пойти назад, а могли раскопать больше информации по номерным агентам, и конечно же он выбрал второй вариант, хотя Ларга настаивал на том, что это не самая удачная идея.

Собственно, их проблемы начались с этого места, потому что в лагере номерных была собака — омерзительного вида такса, лай которых моментально привлек ненужное внимание к горе-разведчикам.

— А я тебе говорил, — флегматичный тон напарника выводил из себя, пока они со всех ног бежали обратно. Вообще-то, Танао бегать не собирался, но Ларга рванул наутек, а оставлять товарища в одиночестве…

— Мы просто ищем место, подходящее для боя, а не бежим! — рявкнул на него Курре, изо всех сил стараясь не отставать и делать вид, что у него есть план, который на самом деле сейчас находился исключительно в стадии разработки.

— У тебя есть план?

— Да!

Кроме таксы, блюющей взрывоопасными мячами, за ними гнались толстый как бочка Мистер Четыре, с битой весом в несколько тонн, и его напарница — страшная как война или ночной кошмар Мисс Мерикристмасс, которая, судя по всему, была не только умнее, но и сильнее своего напарника. А еще она была кротом, что в конечном итоге и привело первого помощника к решению — добежать до леса.

Правда, было еще не самое приятное обстоятельство в виде толпы кандидатов в номера, которые решили помочь своим лидерам поймать шпионов, но вот как раз таки с ними было проще — оба сердечника владели мечом на высоком уровне, Ларга так и вовсе происходил из какого-то прославленного самурайского клана страны Вано, хоть, по каким-то своим причинам, и не любил вспоминать об этом.

— У тебя нет плана.

Это стало последней каплей. Будучи по природе довольно вспыльчивым человеком, Курре взрывался почти по любому поводу, хоть и смог выработать у себя железобетонную выдержку. Но сейчас этой выдержке пришел конец.

— ПОЧЕМУ ТЫ ВСЕГДА ТАКОЙ СПОКОЙНЫЙ?!

— Потому что ты — невростеничная истеричка, и кто-то просто обязан это уравновешивать. И я был прав — у тебя нет плана.

— Я же сказал — нам нужно подходящее место!

— Отличный план.

— ЗАТКНИСЬ! Это ты побежал первым!

— Я прочитал твой план у тебя в мыслях и решил присвоить его себе.

Они почти достигли леса, на самом краю которого их ожидали остальные члены команды, когда руководитель отряда попытался на бегу придушить своего напарника, который явно не ожидал подобного поворота событий, но тут в его голову пришла очередная мысль и он, оставив попытки сжать руками чужую шею, резко затормозил. Ларга от неожиданности последовал его примеру.

— Почему мы вообще бежим? — поинтересовался Курре, снова вынимая меч из ножен.

— Мы искали место для боя. Таков твой план.

Хорошо, что Ло этого не видит.

Противники приближались. Ларга последовал примеру друга и тоже высвободил свое оружие. Мысль, пришедшая обоим в голову, была соблазнительной, как стряпня Банголда, и они не видели причин не воплотить её вот прямо сейчас.

Мужчины переглянулись, издали дикий боевой клич и кинулись на толпу преследователей, потрясая блестевшими на солнце клинками и с огромным удовольствием надрывая голосовые связки все теми же угрожающими воплями, призванными деморализовать противника.

Оставшиеся в лагере пять товарищей последовали их примеру и теперь мчались к врагам, возглавляемые кровожадно поглаживающим толстую деревянную палку Латуком. Глаза у него горели. Жнец предвкушал жатву.

Расстояние между противниками стремительно сокращалось. Часть преследователей побежала в обратном направлении, но остальные были решительно настроены принять сражение, особенно суетливая Мисс Мерикристмасс, снова ушедшая под землю. Мистер Четыре гыгыкнул, запустив в пиратов выблеванный таксой шар. Снаряд попал Ларге в плечо, силой энерции отбросив его на землю — прямо под ноги товарища по команде, который споткнулся и едва не упал, но все-таки сумел сохранить равновесие и протянуть руку пострадавшему.

— Этот — мой, — сообщил товарищам среброволосый, как только принял вертикальное положение — слегка помятый, но живой и здорово разозлившийся.

— Тогда баба — моя, — Латук нажал на секретную кнопку и палка начала трансформироваться — она сужалась, вытянулась, а спрятанные внутри небольшие кусочки вылезли наружу и склеились в одно гигантское лезвие самой настоящей косы. Он пользовался этой формой оружия крайне редко, когда ситуация накалялась до предела, и сейчас был именно такой случай.

— Осторожнее, — предупредил напарницу Мистер Четыре. Он говорил очень медленно, словно его мозг работал только наполовину, а не на полную мощность. Подчиненные Хирурга Смерти почему-то не сомневались, что именно так оно и было.

— А нам типа мелкие сошки достанутся? — возмутился было еще один член отряда, Кримсворт, но вопрос его остался неуслышанным — пираты и агенты сошлись в бою не на жизнь, а на смерть.

Латук вовсю боронил землю, стремясь добраться до увертливой добычи, а невероятно ленивый и медлительный в бытовых областях библиотекарь переменился до неузнаваемости, словно молния скакнув к блондину с битой. Собака выплюнула очередной мяч.

— Ты неправильно играешь, песик, — Ларга зевнул и повязал на лоб завалявшуюся в кармане старую, полинявшую от времени красную повязку (она была единственным, что осталось у него от убитого много лет назад отца, не пожалевшего своей жизни, чтобы его жена и пятилетний сын смогли спастись), с которой не расставался. — Ты должен приносить мячи, а не бросать их. Курре бы сказал, что у тебя девиация. Кстати, где он?

Курре среди сражающихся действительно не было. Самым главным человеческим пороком первый помощник капитана безоговорочно считал трусость, а потому устремился за улизнувшими с поля боя кандидатами в агенты сразу же, как только увидел бегство, стремясь таким образом искупить свой недавний побег из лагеря, пусть и по инициативе товарища.

Логика подсказывала ему, что им ничего не стоит позвать подкрепление (не было ни единой гарантии того, что Барок Воркс не держит неподалеку резервные корабли), а то и рассказать о произошедшем непосредственно Крокодайлу. Если это случится, то дорога до Арабасты станет куда более затруднительной, чего Ло очень и очень не одобрит.

Старший из братьев мог сколько угодно обзывать свое начальство странным, придурковатым и множеством других несубординационных слов, но не признаваемой открыто дружбой дорожил, совершенно не горя желанием её испортить. Не говоря уже о том, что его внутренний перфекционист плакал горючими слезами боли каждый раз, когда что-то получалось неидеально. Упустить противников будет самым неидеальным, что когда-либо с ним случалось за прошедшие годы. Это будет позор. Фиаско. Полная катастрофа.

Дезертиры бежали на берег, в сторону обнаруженного ранее корабля с флагом в виде женского черепа. Судно лежало все там же, заваленное на левый бок, с крайне странной на взгляд немного понимавшего в парусных судах Танао пробоины — у него создалось чувство, будто её создали специально, чтобы не иметь возможности пойти дальше. И, что самое главное — за все то время, что прошло с момента обнаружения, ей так никто и не занялся.

Это выглядело подозрительно и наводило на мысли, но сейчас Курре было совершенно не до подобных задачек. Время задачек придет потом — после того, как он уберет всех, кто находится сейчас здесь и подчиняется шичибукаю. Или, что тоже возможно — нанятой эносимцами охотнице за головами (Где она сама, хотелось бы ему знать? Известно ли ей, что её «заказы» — на этом острове? И если да, то где её искать, чтобы доходчиво объяснить, почему ей не видать ни их принцессы, ни, тем более, капитана). А еще ему искренне хотелось верить в то, что ребята догадаются захватить хотя бы одного номерного агента живьем — для допроса.

Его противники оказались на удивление неплохи в бою, даже смогли нанести несколько незначительных ран, но чем дольше они сражались, тем ощутимее таяло количество оставшихся в живых. Курре чувствовал, как его внутренние ресурсы медленно подходят к пределу, но вот последний враг замертво упал на землю с перерезанным горлом.

Мужчина с облегчением вытер пот рукавом формы, медленно выдохнул, приводя в норму дыхание, обыскал на правах победителя карманы убитых, неплохо пополнив содержимое своего кошелька и с чувством огромного внутреннего удовлетворения уселся прямо на залитый кровью песок — очищать меч.

— Что тут происходит?!

Видимо, это была та самая охотница за головами. У неё был средней высоты рост, буйные каштановые кудри, подвязанные банданой и очень знакомое лицо. А еще она была в ярости, хоть и не спешила пока хвататься за оружие. Пират подавил вздох и поднялся на ноги, чтобы в случае чего у неё не возникло никаких преимуществ.

— Ты убил мою команду!

Прозрение пришло так внезапно, что буквально на долю секунды Курре решил, что он спятил. Волосы. Бандана. Глаза. Манера себя держать. Интонации. Все это совершенно не изменилось за те семь с лишним лет, что они не виделись после короткого, но насыщенного приключения с ареной смерти.

Голос охрип — то ли от удивления, то ли после недавно законченного боя.

— Иккаку?