Вознаграждение (гет)

— Пожалуйста, помогите мне!

Ло устало прикрывает глаза. Он думает о том, что ему стоило послушать себя, а не свою команду, страстно мечтавшую попасть в Виски Пик — город, где устраивают праздники в честь пиратов.

Он словно чувствовал, что все не может быть так гладко и просто, что обязательно случится… ну, например, это. А именно — западня и попытка убить их. А потом еще и странная заварушка с некой особой королевской крови. Которая еще совсем недавно пыталась с ним сражаться, а теперь, наверное, уже минуты две, молила его помочь ей. Ло не собирался этого делать. У него и его команды и своих проблем хватало — после столкновения с тем гигантским китом и шайкой отъявленных отморозков субмарине требовалась покраска царапин, да и технический осмотр был бы не лишним — путь, по которому они поднимались и спускались, чтобы попасть на Гранд Лайн из внешнего мира был слишком каменистым, и судно безжалостно трясло и болтало, что наверняка привело к каким-нибудь минимальным дефектам, да и вообще…

Он повернулся к ней спиной и двинулся в сторону гавани, попутно разрубив парочку напавших на него противников. Пираты предают пиратов. Скучно. Ничего не меняется.

Мелкая каменистая россыпь жалобно скрипит под ногами. От занявшегося пожара холод ночи сменяется жарким, ослепительно рыжим маревом. Пахнет кровью. Где-то поблизости слышатся стоны раненых и умирающих. Ло надеется, что никого из его ребят не зацепило и, не приведи невидимый мужик на облаке, не убило.

К беспокойству начала примешиваться злость. Казалось бы — взрослые, ответственные люди, а ведут себя как… Неужели так сложно понять, что никто, никто, никто не устраивает праздников в честь пиратов просто так. Без всякого умысла. И сам он тоже хорош. Ребята устали, почему бы не сделать им небольшой подарок в честь попадания на Гранд Лайн! Идиот. И именно поэтому при скором разносе им достанется вдвое больше.

— Я вам заплачу! — в женском голосе, летящем ему в спину, столько отчаянья и боли, что Ло останавливается, уже занеся ногу для следующего шага. Ло точно знает, что этот крик напомнил ему — его отец точно так же кричал в трубку ден-ден муши, когда его коллеги вне осажденного Флеванса отказывались приходить на помощь из-за нелепого мифа о заражении. — Сколько угодно!

Мужчина поворачивается к ней лицом, краем глаза замечая того странного парня со взрывными козюльками и отправляя его устраивать беспорядки в стороне от них двоих. Все-таки, Опе-Опе очень удобная вещь. Практичная.

У королевской особы длинные голубые волосы, огромные, полные мольбы глаза без единой слезинки и довольно неплохая фигура, хотя, конечно, он видал и покрасивее. Она ниже его ростом, её ладони сжаты в кулаки, а ещё от неё исходит… Ло не может понять, что именно, но почему-то разглядев это, не может уже относиться к ней без легкого, едва зародившегося, уважения.

Губы невольно растягиваются в усмешке, которую Шачи однажды сравнил с оскалом. Ло не устраивал и половину тех зверств, которые ему приписывали обыватели и дозор, но все-таки был опасен. И ей следовало понять это сейчас, чтобы потом не возникало проблем. Если, конечно, он возьмется ей помогать.

— Вот как?

Принцесса кивает. В её глазах что-то меняется. Кажется, это называется «зародившаяся надежда». Трафальгар невольно думает о том, что он для неё сейчас что-то наподобие божества — без его помощи она не выберется с этого острова, а значит не сможет ничего. Помочь своей стране (она не шибко распространялась пока что на эту тему — не до того, но упомянула, что её родина в смертельной опасности и ей очень нужно туда попасть.) не сможет.

Ло прислушался к себе. Ему нравилось чувствовать себя богом.

— Капитан! — ворвался в его сознание голос Пенгвина. — Капитан!

Пора было уходить. Его команда была сильна, но ситуация начинала становиться критичной. Ло снова двинулся по направлению к подлодке, но остановился.

— Моя цена будет непомерно высока, — он стоял вполоборота и не видел её лица. Только слышал тихое «хорошо», невольно развеселившись от мысли о том, какого рода домыслы могли придти в её царственную головку. — Поторопись, — пират не повышал голоса, но точно знал, что она его услышала. — Я не буду ждать вечно.

* * *

В общей комнате субмарины мягкие желтые лампы, два небольших дивана и несколько кресел. Остальные сидят кто на чем — подушки, притащенные с кухни или из комнаты стулья, пледы, пол.

Виви (теперь у королевской особы появилось имя) сидит на одном из кресел, сжимая пальцами чашку с чаем, и рассказывает им свою историю.

Пираты Сердца слушают молча. Шачи усиленно жует печенья. Кокосовые. Свои любимые. Пенгвин пытается добыть себе одно, но неизменно получает по пальцам — Шачи не любит делиться. Куннард с видом полной прострации выстукивает по подлокотнику дивана ритм какой-то песенки — он любит музыку и усиленно учится играть на скрипке. По ночам. За что неизменно получает выговор и внеплановое кухонное дежурство. Куннард ненавидит кухонные дежурства, но с капитаном не спорят. С капитаном никогда не спорят. Не потому, что боятся, а потому, что знают — он никогда не принимает пустых, взбалмошных, необдуманных решений.

Сам капитан сидит на полу, привычно облокотившись спиной о Бепо, и явно витает мыслями где-то далеко отсюда. Слишком далеко.

Тишину нарушает только голос принцессы и урчащий шум моторов, благодаря которым их судно плывет вперед, как можно дальше от Виски Пик, чтобы в конце концов взять направление на Арабасту.

Виви договаривает последнюю фразу и замолкает. Моторы продолжают урчать.

— Значит… — голос Ло звучит настолько внезапно, что задремавший было Банголд — здешний кок родом из Вест Блю — невольно подпрыгивает, чем вызывает ехидный смешок со стороны Куннарда — эти двое вечно соперничают между собой. С попеременным успехом. — …ты убьешь Крокодайла, как только попадешь в Алубарну?

— Да.

Ло слышал о Крокодайле. Шичибукай с силой песчаного фрукта Суна-Суна, за которого в свое время была назначена довольно внушительная награда. И который, как оказалось, потихоньку разваливал страну, выставляя себя героем в глазах её жителей.

По телу невольно прошла дрожь. Слишком похоже на Дофламинго. Слишком. Ло помнил, как много лет назад Кора-сан пытался всеми силами спасти королевство Дресс Роуз от практически идентичной ситуации. И точно знал — он сделал бы все возможное, чтобы спасти страну этой девчонки от произвола захватчика.

Наверное, ради дани уважения его памяти, им (ему) следовало поступить так же. Но сначала следовало как следует отдохнуть. Эта ночь получилась слишком длинной.

Мужчина прислушался к шуму двигателей. Те работали исправно, но перфекционизм капитана требовал от него устроить капитальный осмотр и мелкий ремонт, потому что лучше перестраховаться, чем недоглядеть, а дальнейший путь усыпан совсем не лепестками роз. А еще нужно…

Много чего нужно. Но мех минка теплый и мягкий, усталость постепенно берет свое, а самое главное на данный момент — не заснуть прямо здесь и сейчас. Нужно встать и дойти хотя бы до своей каюты, где мягкое теплое одеяло и подушка, где полно натасканных из библиотеки книг, в том числе и не по медицине, и пахнет травами, которые сушатся под потолком — Ло нравится экспериментировать с травяными сборами. И заваривать из них чаи тоже нравится. Кажется, это идет еще из детства — мама продавала свои сборы в аптеку на соседней улице. А может быть это просто ему приснилось — воспоминания приходили к нему сквозь туманную пелену вот уже несколько лет как. Наверное, он слишком долго загонял их внутрь себя, чтобы не болело. А как решился вытащить, так оказалось, что они стали расплывчатыми. Хорошо хоть вообще остались.

Так или иначе, травяной чай оставался для него лучшим средством от бессонницы и кошмаров. А запах трав приводил в благодушное настроение. Пожалуй, именно это ему сейчас нужно больше всего. Виски Пик и последующий разнос команде (скорее самому себе через обращение к ним), небольшой, но неожиданно энергозатратный, отняли слишком много сил. И нервов. Все это совершенно не вписывалось в его изначальные планы и поэтому неимоверно раздражало.

Пират сделал над собой усилие и поднялся на ноги.

— Куннард.

— Да, капитан? — подчиненный вскочил на ноги и вытянулся по струнке. Когда-то он был дозорным и некоторые привычки тех времен никак не желали себя изжить, веселя окружающих.

— Покажешь принцессе её каюту. Думаю, третья подойдет.

— Так точно, капитан!

Ло позволил себе мимолетную усмешку и направился на кухню — кипятить воду. Он собирался выпить чашку чая и лечь спать.

И на этот раз — безо всяких сюрпризов.

л пасть лапой, скрывая зевок. — Я полностью доверяю ему.

— Вы давно знакомы?

— Десять лет.

— А как человек…

— Вы уж меня простите, ваше высочество, но это выходит как если бы я сплетничал за спиной, — лапа поскребла затылок. — Нехорошо как-то. Вы уж не обессудьте.

Наблюдение было дельным. Тем более что они добрались до пункта назначения. Эта дверь отличалась от остальных — деревянная, а не железная, она была такой же желтой с черным Веселым Роджером команды, как и судовой корпус.

— Я вам еще нужен?

— Нет, Бепо, спасибо.

— Пожалуйста, — степенно кивнул медведь и удалился.

Виви толкнула дверь (рука слегка проскользила по лаку, покрывающему краску), вошла внутрь и осмотрелась.

Здесь было светлее, чем в тех частях корабля, где она уже побывала. И уютнее.

Стены были оббиты деревянными панелями светло-медового цвета; из этого же дерева состояли стеллажи, полки и письменный стол возле иллюминатора. На столе красовалась небольшая настольная лампа под голубым абажуром в цвет иллюминаторным шторкам, несколько стопок старых исписанных от руки тетрадей и россыпь письменных принадлежностей, некоторые из которых были нещадно изгрызены на конце. На спинке темно-зеленого кресла была наброшена толстовка с воротником из птичьих перьев, из чего девушка сделала вывод, что перед ней не только библиотека, но и рабочий кабинет хозяина субмарины.

Собранная литература, в большинстве своем, представляла медицинскую тематику, но зоркий девичий глаз отыскал книги по истории, нумизматике, географические и астрономические атласы, парочку приключенческих романов и целую полку со сказками разных народов и государств. Часть книжных богатств покоилась на задних рядах, недоступная её любопытству. Лезть за ними принцесса не решилась. Вместо этого она еще раз прошлась по библиотеке стуча азбукой морзе по стеллажам.

Сигнал принят, но расшифровать не могу. — выстукивали соприкасающиеся с деревом костяшки пальцев. — Внимание. Передавайте! Ошибка! Спасите наши души. Айва. Баран. Домики.

Минут через пятнадцать ей это надоело. Нужно было чем-то себя занять. Например книгой. Сказками. Она точно видела, что предания Арабасты занимали место на книжной полке. У них была темно-синяя, словно вечернее небо, обложка, оттененная тонкой вязью зелено-красных узоров и золотое тиснение по корешку. Как у её отца в дворцовой библиотеке.

Виви осторожно протянула руку и потянула добычу на себя. Книга выскользнула из плена своих сородичей с еле слышным шуршанием, послушно ложась ей в руку. К горлу подступил непрошеный комок. А заодно и сомнения — наверное, стоило спросить разрешения. Но Бепо ничего про это не говорил. Он ведь не мог забыть о такой важной детали, верно?

Сомнения отступили. Ничего страшного не случится, если она немного посидит здесь.

Придя к такому решению она, поджав ноги, устроилась в кресле поудобнее и открыла выбранное чтиво. Перья от брошенной на спинке толстовки легонько щекотали шею, и Виви накинула на голову свой капюшон, попутно избавившись от пропитавшегося влагой полотенца и скрутив подсохшие волосы в тугой, ничем не закрепленный узел.

Сказки родной страны затянули её быстрее, чем она ожидала. Так происходило всегда — стоило ей взять в руки книжку, как реальность пропадала куда-то в параллельное измерение, возвращаясь только тогда, когда кто-нибудь нарушал её покой. Или же, что случалось довольно-таки регулярно, — книга подходила к концу, оставляя свою читательницу в легком постсюжетном опьянении и с полной дезориентацией в окружающем пространстве.

Но в этот раз её потревожили раньше, чем она успела перевернуть последнюю страницу (а ведь всего одна сказка оставалась!) — ощущение комфорта и теплоты пропало так же быстро, как и возникло, сменившись чувством того, что она находится под наблюдением последние несколько минут. Виви потерла глаза, выходя из состояния увлеченности и медленно подняла голову.

Капитан корабля стоял у ближайшего стеллажа и светлые (то ли голубые, то ли серые, она не слишком присматривалась) глаза его, суженые прищуром, пробирали до костей как вылитое на голову ведро ледяной воды.

Ситуация требовала от неё хоть какой-нибудь реакции, но принцесса словно оцепенела. В этот раз скорее от неожиданности, чем от ужаса. А единственное, что приходило в лихорадочно соображающий мозг было:

— Как ваша голова?

— Это моё кресло, — судя по всему, он решил не поднимать случившийся утром эпизод. — Если хочешь здесь сидеть, притащи себе своё.

Намек был более чем прозрачен. Девушка положила сказки на стол и поднялась на ноги. Взгляд собеседника смягчился на половину градуса.

— Я сейчас же пойду, — женские пальцы поспешно утянули книгу обратно, пока не поступило приказа поставить её на полку. — Рада, что вам стало лучше.

— Стой, — по-прежнему спокойный, ровный голос нагнал её уже на выходе. — Я вообще сюда по твою душу пришел.

Этого следовало ожидать. Виви сжала книгу покрепче, как будто она могла послужить щитом, и повернулась. Пират не спешил отвечать на повисшее в воздухе «зачем?», неторопливо пройдясь по комнате и развалившись в кресле.

— На правой верхней полке левого шкафа лежит карта. Она мне нужна.

Виви послушно принесла ему то, что он просил, подавив возникшее на долю секунды раздражение.

— Теперь можешь идти. Ровно настолько, сколько потребуется чтобы найти и принести стул. Что касается книги… — послышался легкий хруст разминаемых суставов, — можешь её взять. За это я тебя не съем.

— А за что съедите?

Очень сложно бояться человека, в вещах которого ты проходила, судя по всему, практически целый день. И уж тем более, который читает сказки (Виви заметила книгу сказок в изголовье его кровати, когда приносила чай, но не обратила на неё особого внимания.). Да, он по-прежнему внушал ей опасения, и она все еще не доверяла ему. Но вот прежнего, липкого страха больше не было.

— Это что сейчас, сарказм был, да?

— Любопытство.

Капюшон сполз с головы, обнажив голубую макушку. Влажные пряди, почувствовав свободу, радостно, но весьма неуклюже рассыпались по плечам, и она тряхнула головой, отбрасывая их назад. Мужчина, правда, этого не увидел — он задумчиво водил пальцем по разложенной на столе карте, машинально закусив кончик одного из карандашей.

— На твоем месте я направил бы его на другое. Например, на поиски и транспортировку того, на чем можно сидеть. Или ты решила забить на свою страну и все-таки стать объектом продаж на Сабаоди? — поинтересовался Трафальгар Ло, надёжно спрятав в уголках губ веселую издевательскую ухмылку. — Я могу запросто это устроить.

Ухмылка все-таки вылезла наружу, получившись больше издевательской, чем веселой.

— Тебе стоит только попросить.

Принцесса смерила его возмущенным взглядом и, покинув библиотеку, с достоинством захлопнула за собою входную дверь.

* * *

Поиски кресла не заняли много времени — Куннард, которого она очевидно встретила в коридоре, решил побыть благородным рыцарем без страха и упрека, потому что кресло для крайне смущенной королевской особы притащил именно он. Сама Виви вошла следом, красная, как только что сваренное в крутом кипятке ракообразное. После того, как подчиненный удалился, Ло зевнул, потянулся, протянул руку и зажег лампу. Стало уютнее. Спокойнее.

— Первое, что я собираюсь сделать — найти необитаемый остров и подвергнуть Полярный Тан ремонту, если ситуация того требует, после чего будет необходимо пополнить запасы еды, воды, медикаментов и прочих мелочей, которые могут оказаться жизненно необходимы.

Принцесса кивнула. Она не пререкалась и внимательно слушала, что устраивало его чуть более, чем полностью: во-первых, голова все еще была тяжелой, хотя и значительно более легкой, чем с утра, во-вторых, спорить с ним могли позволить себе только Бепо, как знаток Гранд Лайна и старый друг, да Шачи, чьи инженерные таланты были поистине незаменимы. Было еще «в-третьих», звучащее как «хочу побыстрее покончить с этим». Оно вытекало прямиком из первого и решительно отвоевывало себе ведущие позиции.

— Как только мы покинем оплот закупок, выдвинемся в сторону Арабасты. И вот именно для планировки этой части пути твое присутствие мне и нужно. Переставляй кресло, чтобы было удобнее, и смотри сюда, — Ло ткнул пальцем во все еще лежащую на столе карту. Виви послушно попыталась исполнить то, что ей завуалированно приказали, но было видно, что ей это тяжело дается, а звук скрипяще-визжащего передвигания мебели вызывал откровенную дурноту. Мужчина поморщился и щелкнул пальцами, активируя Пространство. Кресло послушно приземлилось на заданную точку.

— Вы сама любезность. — Она подтянула к себе колени и опустила на них подбородок, вперившись глазами в семь путей, бегущих параллельно друг другу от начала Гранд Лайна. Она старалась выглядеть невозмутимой и сильной, и если сила (Ло почему-то не сомневался, что при всей своей придури она далеко не так проста, как хочет казаться или даже сама себя считает, потому что если то, что она рассказала накануне — правда, то она не выжила бы среди преступников. И уж тем более не поднялась бы на такие вершины в организации. А рассказанное было правдой — события незадолго до отплытия с Виски Пик служили прекрасным подтверждением её истории.) в ней действительно была, то вот разыгрывать спокойствие получалось в разы хуже. Но это были целиком и полностью её проблемы. Трафальгар был хирургом, а не психологом и в любом случае не желал тратить никаких душевных сил на то, чтобы хоть как-то облегчить её волнение.

Поэтому он проигнорировал сказанное и ткнул карандашом в красную линию.

— Вот это — наиболее прямая и очевидная дорога на Арабасту. Понимаешь, что это значит?

— Нам нужно идти по ней?

— Мимо. Мне нравится другая дорога, — грифель карандаша чиркнул по выцветшей, от пролитого на неё некогда чая, желтой линии. — Во-первых, здесь меньше островов, а во-вторых, я не думаю, что Крокодайл будет от нас этого ожидать, бросив большую часть своих агентов во-от сюда, — карандаш сместился на точку с надписью «Литл Гарден». Хотя, конечно же, это не помешает ему выставить охрану на всех семи путях. На его месте я бы именно так и сделал.

Виви нахмурилась, но ничего не сказала. Вместо этого она поставила ноги на пол и подалась вперед, принявшись водить пальцем по разноцветным дорожкам. На долю секунды Ло даже показалось, что он слышит скрежет шестеренок в её мозгу.

— В этом есть резон… — она откинулась на спинку кресла и обхватила себя руками. — Но не потеряем ли мы время?

— Ты ведь не будешь спорить, что чем меньше внимания мы привлечем, тем будет лучше для нас?

— Да, но…

Ло молчал. Он не собирался менять своего решения и теперь просто ждал, когда его собеседница выдаст порцию бессмысленных, однако выдающих стиль мышления аргументов. В какой-то момент ему надоело сидеть неподвижно, и он на секунду снял с себя шапку, попутно пытаясь пригладить ладонью волосы, но безуспешно — те только растрепались еще сильнее.

— Может быть вы и правы, — аргументов так и не последовало. — Просто я очень боюсь… за страну, в общем, — принцесса дернула краешком рта, пытаясь изобразить улыбку, но попытка вышла неудачной, и поэтому она просто на секунду прикрыла глаза и потерла виски руками. — А с островами я могу помочь. Папа иногда выезжал по делам внешней политики. Я почти всегда составляла ему компанию. Да и касательно Барок Воркс…

Пират в очередной раз зевнул, но предложение о помощи одобрил. Конечно, посоветоваться потом с Бепо все равно стоило, но тем не менее, советоваться о готовом маршруте ему было проще, чем не имея маршрута вообще. Да и иметь информацию о будущих противниках не будет лишним. Даже если они уже сталкивались с некоторыми из них.

Голос принцессы тек плавно, даже убаюкивающе, и Ло, наверное, бы уснул (он так и не проснулся до конца, только вот спать дальше было уже нельзя — только проблем со сном ему для полного счастья и не хватало.), но внезапно поймал себя на том, что ужасно хочет яблоко.

Такое иногда случалось: непосредственная визуализация чего-то рождала и стремительно подогревала до состояния кипения степень хотения «вот этой штуки».

Если бы кто-нибудь предложил ему яблоко еще минуты две назад, он бы, может, и не отказался, но и не съел бы сразу. В данную же секунду он был готов распродать всю библиотеку, перекрасить Полярный Тан в типичный черный и назначить капитаном первого попавшегося человека, лишь бы получить желаемое. И даже всё это одновременно.

Только вот яблок на подводной лодке не было. И этот факт в настоящий момент вызывал в нем потаенную, но жгучую обиду на вселенскую несправедливость. Настолько жгучую, что хотелось совершенно по-детски надуть губы и затопать ногами. Воображение услужливо нарисовало эту картину, которая вышла довольно-таки идиотской.

Настроение снова скатилось в препаршивейшее — Шачи и Пенгвин промеж собой называли его «кусачим». Настроение это Ло сам в себе не любил, и от того ещё больше раздражался. Утреннее давление, происшествие в душевой, все еще не возвратившееся в полную норму самочувствие — всё это, усугубляя его мрачную агрессивность, наслаивалось на вчерашнее чувство внутреннего недовольства самим собой.

Он внезапно понял, что последние пять минут речи принцессы он не то, что прослушал — он их даже не услышал. И тут же решил про себя, что она сама виновата — могла бы говорить и более кратко, хоть и осознавал — в том, что его день не задался с самого начала, нет ни малейшей её вины. Но раздражение разыгралось достаточно сильно, чтобы один вид королевской особы вызывал приступ неконтролируемого отвращения.

Словно почувствовав его внутренние перипетии, Виви договорила последнее слово и замолчала. На библиотеку спустилась блаженная тишина. Пора было завершать это совещание. Все, что он хотел, он уже услышал и распланировал.

Сообщив, что он подумает над предоставленной информацией, мужчина поднялся с кресла и быстрым шагом преодолел расстояние от стола до двери.

Виви проводила его взглядом, погасила бьющий в глаза ламповый свет и закинула ноги прямо на стол, утащив многострадальную карту себе на колени. Красная и желтая черточки шли параллельно друг другу, вызвав у принцессы мимолетную усмешку.

Она все еще предпочла бы идти по красному, а не по желтому пути, но разве с этим человеком можно спорить?

«Ваша взяла. Только бы не потерять время…»

Они достигли «перевалочного пункта» через три дня после разговора в библиотеке.

Посланный на разведку Куннард (принцесса, как ни странно, тоже рвалась «в бой», но получив приказ заткнуться и не отсвечивать была вынуждена смириться и ждать вместе с остальными) был предельно лаконичен: остров, к которому причалила субмарина, был небольшим, необитаемым и летним.

Состояние судна было оценено как «Очень хорошее, но требующее небольшого ремонта, который займет всего пару-тройку часов, если никто не будет лезть мне под руку». Намек был понят и команда разбрелась кто куда — пока Шачи сосредоточенно колдовал с Полярным Таном, большая часть команды, убедившись, что никаких приказов от капитана не последует, моментально залезла в воду. Кое-кто отправился к себе в каюты, надеясь, что внутри будет прохладнее, чем снаружи. Еще несколько человек, во главе с изнывающим от эффекта «раскаленное печное жерло изнутри» Бепо, расстелили полотенца в тени раскидистых прибрежных пальм, но, судя по тяжелому дыханию и постоянному потоотделению, особого успеха не потерпели. Сам Ло решил скоротать время в подобии лесной чащи, рассчитывая на то, что большая тень даст больший охладительный эффект.

Зеленые, похожие на шатры верхушки деревьев лениво шевелились на слабом и совершенно не приносящем облегчения азиабе*. Прозрачный маревый занавес струился между стволов. Под ногами хрустели опавшие листья, колючки и прочий мусор, образующийся рано или поздно в любом скоплении жизненной формы деревянистых растений. В кронах трещали и стучали птицы — единственные обитатели этого места, не считая мелких насекомых и теплолюбивых ящериц, облюбовавших для своих солнечных ванн прибрежные камни.

На ослепительно-голубой лазури небесного свода растеклись золотыми прожилками солнечные лучи, а условная тишина небольшого пальмового леса нарушалась шепотом наползающих на желтый песок пронзительно-синих морских волн.

Откуда-то со стороны послышался треск, который бывает тогда, когда кто-то наступает на сухую ветку. Пират повернул голову и понял, что Виви тоже решила почтить лес своим присутствием. Она была единственным человеком, кто чувствовал себя превосходно — будучи родом из Страны Песков, её организм был приспособлен и под более высокие температуры. Его она не видела, с интересом осматривая растущее неподалеку от неё банановое дерево, а потом, придя к какому-то решению, словно обезьяна полезла наверх — за плодами.

Виви его не интересовала. Трафальгар развернулся и направился к видневшемуся впереди просвету, пиная от нечего делать мелкий булыжник, подвернувшийся под ноги.

За просветом обнаружилась песчаная коса, по форме напоминающая полумесяц. Стая чаек, совершенно не обращая внимания на нарушителя их спокойствия, с вальяжным видом чистила свое белоснежное оперение, покачиваясь на сине-зеленой воде прибрежного мелководья. Неподалеку от них наслаждалась солнечной ванной гигантская черепаха.

В лицо ударила волна свежего бриза, вызвав немедленное желание сесть на прогретый золотистый песок и просто выпасть ненадолго из реальности во имя наслаждения окружающим пространством, чтобы потом вернуться к команде со свежими силами, завершить все, что необходимо завершить, и двигаться дальше, согласно намеченному плану — показания Виви и Бепо сходились, указывая на расположенный неподалеку от них остров Эносима, прославившийся своими льняными плантациями и храмом местной Богини Счастья, в честь которой остров и стоящий на нем город получили свое название.

Ло не выдержал и снял шапку, высвобождая непослушные вихры черных волос. Футболка, мокрая от пота насквозь, липла к спине, провоцируя своего носителя на то, чтобы ненадолго от неё избавиться и как следует отжать.

Чужая рука легла на ему плечо, и внутри что-то ухнуло вниз со скоростью лифта с оборвавшимся тросом. Орать, отпрыгивать или падать в обморок мужчина конечно не стал — это было совершенно не в его характере, да и чувство гордости не позволило. Поэтому он безразлично обернулся, попутно создавая чуть мерцающую светло-синюю сферу Пространства и мысленно перебирая варианты того, что за идиот решился так бесцеремонно вклиниться в его личное пространство, оберегаемое как зеницу ока. Ладонь соскользнула с плеча.

За его спиной стояла женщина, знакомая по розыскным листовкам, но незнакомая лично. Ло с тоской и раздражением подумал о том, что разведчик из мальчишки еще хуже, чем музыкант — ну как можно было проглядеть чужого на таком крошечном пространстве?

Незнакомка, прозванная Демоном Охары и, насколько пират помнил рассказ принцессы, подорвавшая корабль с замаскированным под саму Виви сообщником (а еще крайне нелепой уткой, которая послужила причиной тому, что с легкой капитанской руки за девчонкой закрепилось прозвище «Уточка». Либо же «Госпожа Уточка» — с указанием на высокий статус крови) спокойно стояла перед ним и с интересом наблюдала за вызванной своим появлением реакцией.

Она была красивой.

Красота бывает разной: трогательная и пухлощекая; естественная, и красота «искусственная» — вульгарная, кричащая, нарисованная макияжем, чаще всего встречающаяся у портовых девиц древнейшей профессии. Бывает жгучая, соблазняющая красота, какой по рассказам обладала пиратская императрица Боа Хэнкок, а бывает страшная: тревожащая, будоражащая, завлекающая и отталкивающая одновременно. Красота мисс Оллсандей была именно такой.

Черные шелковистые волосы, узкие покатые плечи, грудь, талия и бёдра, выгодно обтянутые нарядом в ковбойском стиле, но самым главным были глаза — холодные и невероятно уставшие. Словно она слишком много плакала, но так и не выплакалась до конца, и вся оставшаяся горечь осела по краям и запуталась в ресницах, вытравив из взгляда все счастливое, что когда-то в нем было.

— Нико Робин.

Первое, что было непонятно — как она сюда попала. Поблизости не было других клочков суши, а второго корабля около острова не наблюдалось. Она прибыла раньше? Но тогда где убежище? И почему она не напала сразу? Или это он оставил Виви в лесу незадолго до того, как…

— Трафальгар Ло.

Нико изогнула край губ в усмешке и с издевательским почтением склонила голову.

— Если ты думаешь о том, что проворонил убийство принцессы, то можешь не беспокоиться, — очевидно последняя мысль нашла отражение у него на лице. — У меня нет причин убивать её сейчас, ведь мы оба знаем, что она в любом случае не доживет до конца вашего приключения.

Её это забавляет, понял Ло, глядя на неожиданную собеседницу. Вся эта ситуация. Как будто все происходящее — не более, чем игра. Шахматная партия. Только вот фигуры в этой игре — живые.

И сейчас она явно хотела сыграть с ними. С ним. Иначе бы она не стояла сейчас напротив, буравя насмешливым прищуром голубых глаз, на дне которых плескалась тьма.

— Что тебе нужно?

— Помочь? — она издала короткий смешок, подкидывая на ладони вытащенный мгновение назад из кармана Этернал Пос.

Ло иронически хмыкнул и скрестил руки на груди. Он старался казаться расслабленно-невозмутимым, но понимал, что эту женщину ему не провести — она играла по такой же тактике расслабленной готовности к бою, что и он.

— Бесплатно?

— Этот Этернал Пос приведет вас на остров Нанимонай. Он находится очень близко от Арабасты, — женщина проигнорировала его вопрос, протянув Гранд Лайновский компас.

— Почему ты это делаешь?

Ло знал ответ на этот вопрос, но тянул время, принимая решение. Она хочет заманить их в ловушку. Он может отказаться сейчас, и тогда противник переиграет свои планы. Это будет по совести, но не выгодно.

— Скучно, — Нико повела плечами и улыбнулась спокойной, жуткой улыбкой. — Так что ты решил?

Поступить по совести, или…

Трафальгар мысленно хмыкнул. У него не было совести.

— Хорошо, — как можно надменнее кивнул он, забирая Этернал Пос. — Благодарю.

Демон Охары всматривалась несколько секунд ему в лицо, словно что-то выискивая, но потом разжала ладонь и направилась к гигантской черепахе, не сказав более ни слова.

Ло облегченно выдохнул и дёрнул вниз горловину футболки, чтобы обдать грудь прохладным воздухом.

— Дерьмо, — выругался он, глядя на отчаливающее от берега животное с вице-президентом Барок Воркс на спине. Невозможно было не признать — она умела производить впечатление.

Встреча оставила неприятный осадок. Они отплыли с Виски Пик всего четыре дня назад, а уже успели влипнуть. Ну, почти влипнуть. Не думала же эта женщина, что он действительно поверит в её бескорыстное желание помочь? Пусть даже и скуки ради.

Если это так, то он, пожалуй, даже будет разочарован. Она казалась достойным противником (а заодно и стоящий за её спиной шичибукай Крокодайл) и очень грустно, если его выводы будут ошибочными. Игра с никудышным противником длится меньше, но не приносит ни удовольствия, ни пользы.

Из леса донесся голос окликавшего его Шачи, вернув чувство твердой почвы под ногами.

Этернал Пос оттягивал руку, и Ло со слегка озлобленной усмешкой швырнул его прямо в рассыпчатый береговой песок и с мстительным наслаждением потоптался по нему. Пос как-то жалобно звякнул и разбился, постепенно превратившись в мелкое стеклянное крошево. Пират загреб ногой немного песка и устроил «подарку» импровизированные минутные похороны.

— Я сам выбираю себе маршрут, — сообщил он еще виднеющейся на горизонте фигурке Демона Охары.

Пускай сидят в засаде и удивляются, почему ловушка не сработала. Они дойдут до этой чертовой Арабасты без всяких подачек. Всем назло. С живой принцессой. Из принципа. А потом загребут в свой трюм половину песчаной казны, без всякого зазрения совести к бедственному положению жителей. Ну, может, чуть меньше чем половину. Но все равно много.

— Все в порядке, капитан, — радостно оповестил его подчиненный, как только Трафальгар подошел к нему. — Наш корабль как новенький. Можем отплывать хоть сейчас.

— Где Уточка?

— Уточка? О, она с нашими, — настроение собеседника явно было на высоте. — Бананов принесла. Строго настрого наказала, чтобы мы оставили и вам тоже.

Ло махнул рукой, приказывая заткнуться. После того, как он похоронил подарок от Нико Робин, на него снизошло что-то вроде удовлетворения, которое совершенно не хотелось делить с громким голосом корабельного механика.

— Кстати, у вас тут… а, показалось, — явно не способный молчать Шачи потряс головой и недовольно поморщился. — Ну и жарень тут…

Поняв, что он не имеет ни малейшего желания выслушивать радостную трескотню выходца из Вотер Севен Трафальгар отослал его назад к остальным, чтобы те начинали готовиться к отплытию по уже намеченному маршруту.

Никто не заметил, как растворяется в воздухе прикрепленное к дереву ухо, точно так же как и раньше растворился на шапке Ло замеченный Шачи голубой глаз.

…Где-то в море сменившая черепаху на небольшое судно мисс Оллсандей перевернула страницу книги и не сдержала смешок. Она, конечно, решила понаблюдать за капитаном Пиратов Сердца исключительно из любопытства — как он объяснит мисс Венсдей, что у них теперь есть компас на Нанимонай? Но результат слежки превзошел все её ожидания.

Согласиться чисто для виду, чтобы потом растоптать её подарок, сделать все по-своему, потому что я сам выбираю себе маршрут, создав видимость того, что игра идет по её правилам… А еще это прозвище…

Робин прыснула.

Уточка.

Ей нравилось его чувство юмора. Да и сам он оказался не так прост, как она считала раньше.

Женщина отпила чаю и мысленно пожелала удачи пиратскому капитану.

Эта партия обещала быть интереснее, чем казалась.

* * *

Эносима располагалась в двух днях пути от их последней стоянки. В полутора, если очень сильно поторопиться. И если очень хорошо знать подводные течения, коих, если верить навигационным картам, в этом районе было очень и очень много.

Трафальгар Ло сразу дал ей понять — он не собирается рисковать ради того, чтобы выиграть несколько часов, и Виви была согласна с ним целиком и полностью, но беспокойство не отпускало, ведь именно эти несколько часов могли в итоге оказаться решающими.

— Не волнуйтесь, Госпожа Уточка, — правильно понял её тревоги Пенгвин, с которым у неё сложилось хоть какое-то подобие взаимоотношений, — Если мы погибнем, то сэкономленные часы вообще никакой пользы не принесут.

Принцесса кивнула, привычно поморщившись на дурацкое прозвище. Оно появилось на третий день плавания, когда этот невыносимый человек увидел, что она пытается изобразить портрет Каруэ на бумажной салфетке.

Кличка мгновенно получила отклик среди присутствующих, а после расползлась по всему кораблю и уже через пару часов никто из пиратов не называл её иначе. Виви злилась, но быстро поняла, что злость её только провоцирует их. Пришлось смириться и привыкать, тем более, что в остальном к ней относились спокойно, даже по-доброму, хоть и с дистанцией отчуждения.

Приставать никто не пытался, ровно как и делать намеки через сальные шуточки, к которым она успела привыкнуть, пока пробивала себе дорогу в номерные агенты.

Пираты Сердца с ней практически не разговаривали — дежурные приветствия и общение по ситуации не в счет. Исключением были только Шачи и Пенгвин, изредка развязывающие непродолжительные беседы. Еще были капитанские шуточки, не слишком частые, но неизменно выводящие из душевного равновесия. Порою шуточки сменялись холодными, короткими репликами, но этим все и ограничивалось — большую часть времени он делал вид, что никакой принцессы на субмарине не существовало.

Виви это устраивало целиком и полностью — все её мысли были заняты страной и убийством Крокодайла. К тому же, на вторую ночь ей начали сниться кошмары, в которых реки крови текли по выжженной земле среди полузасыпанных песком руин — тому немногому, что осталось от могучей, прекрасной страны. Над всем этим плавала фирменная улыбка Мисс Олсандей — холодная, обманчиво ласковая, да разносился подобно раскатам грома смех Мистера Зеро, от которого девушка вздрагивала и просыпалась, зажимая руками рот — наружу рвался полный ужаса крик, который перебудил бы полкорабля как минимум, а ей совсем не хотелось показывать им свою слабость. Эти люди были пиратами, а значит — хищниками. Слабые среди хищников не выживают.

Проблему со сном могли решить травяные чаи из мяты и зверобоя, но все её запасы остались на Виски Пик. Возможно спасительные растения и отыскались бы в капитанской каюте, зверобой так уж точно отыскался бы, но тогда придется объяснять, для чего он ей, а это приводило к одному и тому же — раскрыть свое слабое место. А значит — стать уязвимой. Принцессу подобный расклад совершенно не устраивал.

Оставалось только ждать прибытия на Эносиму, где она планировала срезать несколько кошельков с зазевавшихся прохожих и обзавестись всем необходимым. В том числе и вожделенными травками.

Но пока что спасала библиотека, в мягкой тиши которой липкий ужас от сновидений отступал на второй план, а потом и исчезал вовсе — все зависело от того, насколько книга окажется увлекательной.

Подобные нарушения режима дали о себе знать едва ли не сразу же — голова постоянно ныла, ухудшилась внимательность и координация движений. Пираты изредка посматривали изучающими взглядами в её сторону, но ничего не говорили.

Утром шестого дня на Полярном Тане уже царило тихое, но ощутимое возбуждение — они подплывали к острову.

Капитан и навигатор засели в рубке — рядом с Эносимой притаились коварные подводные скалы и потому от них требовалась максимальная точность — одно неверное движение и всем на этом судне придет конец.

Но они смогли. Подводные скалы остались позади, а субмарина бесшумно вошла в эносимскую акваторию. Моторы зарычали с особой громкостью, подлодку тряхнуло и потянуло куда-то вверх. Они всплывали.

Пираты поспешно готовились к высадке, и Виви последовала их примеру, прикрепив к поясу павлиньи резаки. По коридору пронесся Клион, забывший меч у себя в каюте.

Уни — высокий шатен с пышными волосами, чье лицо скрывала бандана, а глаза были совершенно белыми, не имея ни радужки ни зрачка, — проводил товарища по команде неодобрительным взглядом, пробормотав что-то про форменное безобразие.

Шачи и Пенгвин активно спорили о том, кому из них сопровождать Уточку — оба были любителями дам, и каждый подумывал про себя о том, как лучше заинтересовать невозмутимую молчунью так, чтобы не спугнуть раньше времени. Они не были влюблены, но симпатизировали. Кроме того, ими двигало давнее соперничество и охотничий интерес.

Куннард молча чистил ружье, мысленно пообещав себе, что избавит юную леди от общества этих неотесанных балагуров. К тому же, Госпожа Уточка была очень красива, а её отстраненность рождала в его голове образы исключительно высокопоэтические, но он так смущался, что понятия не имел о том, как лучше ей на это намекнуть и стоит ли намекать вообще.

Куннарду было девятнадцать, и молодость била в его светловолосую голову со страшной силой, порождая немыслимую тягу к высокому искусству. Помимо музыки он пытался рисовать, но как-то раз забрызгал от усердия обивку дивана и после этого получил дискриминирующий, но твердый приказ — садиться за холст только в своей каюте.

Именно поэтому он никак не мог набраться смелости попросить их временную гостью попозировать ему — как сыну священника и человеку чести ему казалось крайне неприличным приглашать девушку к себе в каюту, поскольку это, по его мнению, запятнало бы её репутацию. А портрет нарисовать хотелось.

Но как оказалось, споры и планы были абсолютно напрасными — стоило только выйти наружу, чуть в стороне от города, ненавязчиво, но уверенно окружив Госпожу Уточку с трех сторон, приготовившись предложить свои услуги и устрашающе зыркая глазами на соперников, как раздался голос капитана, подействовавший словно кружка ледяной воды, выплеснутая на дерущихся котов:

— Ты, — ткнул он пальцем в нервно сглотнувшую девушку, — пойдешь со мной.

* * *

Первое, что кидалось в глаза на этом острове — лен.

Цветущий лен был повсюду, изредка перемежаясь с островками зеленой травы. В отдалении виднелись красные коньки городских крыш. Солнце ушло за рваную серую тучу, но ветра не было. Небо окрасилось в какой-то слишком светлый, немного белесый цвет и возникало ощущение, что покачивающиеся на земле голубые цветы — осыпавшаяся небесная штукатурка.

— Ну хоть жары нет, — Бепо, настрадавшийся на острове с тропическим климатом, наслаждался прохладой. И не он один — большая часть команды радовалась тому, что аномальное тепло осталась в прошлом. — Красота-то какая…

Они покинули узкую тропку, идущую от самого пляжа, и оказались на широкой проселочной дороге.

— Нам следует разделиться, — поделился своими соображениями Ло, пристально глядя куда-то вдаль. — Большая группа привлечет ненужное внимание.

Мимо проехала повозка, доверху набитая тугими мешками. Улыбающийся возница приподнял было шляпу в знак приветствия, но внезапно отшатнулся и ускорил лошадей, испуганно бормоча что-то себе под нос.

Пираты переглянулись. И ежу было бы понятно, что он их узнал. Нужно было выкручиваться, чем быстрее — тем лучше.

Ло перестал созерцать городской силуэт и посмотрел на команду. Шачи, Пенгвин и Куннард все явственнее теснили принцессу, недовольно пересматриваясь между собой. Было очевидно, что три дамских угодника имели на Уточку свои планы, и его это не устраивало.

Во-первых, не время строить шашни.

Во-вторых, это нарушало дисциплину.

В-третьих, он обещал ей доставить её в Арабасту, а не устроить личную жизнь с кем-нибудь из этих троих придурков… да и любым из его команды.

Кроме того, она явно не чувствовала себя в восторге от того, что попала в своеобразное окружение, растерянно смотря то на одного, то на другого «пленителя».

— Ты, — ткнул он пальцем, понимая, что так будет спокойнее всем, — пойдешь со мной.

Уточка нервно сглотнула, но кивнула.

— Она несовершеннолетняя, — зачем-то брякнул Бепо и сразу же потупился. — Извините…

— Ты тоже пойдешь со мной, Бепо, не обольщайся.

Банголд закашлялся, но создавалось стойкое ощущение, что он пытается скрыть одолевший его смех. Бепо почесал внезапно зачесавшийся нос, невольно вспомнив примету про то, что «чешется нос — пьянке быть».

— Я лучше тут останусь, раз такое дело. Ни к чему вам привлекать к себе лишние взгляды.

Ло нахмурился, будучи крайне недовольным таким раскладом, и уже хотел было передавить капитанским авторитетом, но в последний момент изменил решение. Его навигатор был прав — он привлечет слишком много внимания, которое им не нужно ни коим образом. Пришлось мысленно посетовать на слишком приметную внешность своего накама и скрепя сердце согласиться отослать друга обратно.

Тот однако ни капельки не расстроился — на корабле остался только вызвавшийся нести охрану Банголд, а это значило, что можно сыграть партию в шашки. Или растянуться на прохладном, темном от влаги песочке и подремать — накануне он не мог себе позволить этого из-за непростого участка пути, чтобы по первому зову капитана придти на помощь, если ситуация того потребует. Такая возможность стоила прогулки в город, где поклонялись воплощенному Счастью.

— Будьте осторожны.

— Не сомневайся.

Медведь неторопливо побрел в обратную сторону, в то время как остальные разбились на небольшие группы и двинулись к городским воротам, постепенно увеличивая дистанцию между собой — для перестраховки.

Виви наклонилась и сорвала растущий у обочины цветочек льна. Между голубых лепестков, испещренных прожилками и плавно перетекающих в более темный цвет около сердцевины, располагались посыпанные легкой золотистой пыльцой пестики.

Налетел порыв ветра и сдул хрупкое творение природы с девичьей ладони. Цветок вспорхнул и упал на землю, чтобы в следующий момент быть затоптанным подошвой пиратского кроссовка и остаться лежать в грязи, пока невольные напарники уходили вслед за остальными в сторону города, не разговаривая и погруженные каждый в свои мысли.

В Эносиме царило оживление — сегодня был День Богини, самый любимый и главный праздник всех, кто жил на этом острове.

На улицах пестрели тут и там разноцветные бумажные фонари и цветочные гирлянды, на улицах бурлила радостная толпа, с которой они и слились, чтобы не привлекать к себе внимания.

— Мама, смотри, эти дядя с тетей — проклятые! — донесся до них голос какого-то ребенка.

Виви вздрогнула и обернулась. Маленький мальчик в красной курточке смотрел на них во все глаза, пока мама спешно чертила в воздухе какие-то, судя по всему защитные, жесты.

— Простите пожалуйста, мы только приехали, — она старалась быть как можно более милой, досадливо отмахнувшись от попытавшегося пресечь её действия мужчины, который всего на секунду отвлекся на виднеющуюся неподалеку лавочку с вывеской книжного магазина и не уследил за её спонтанной самодеятельностью. — Почему прокляты?

Женщина облегченно выдохнула, не переставая, впрочем, сиять улыбкой.

— О, так вы просто неочищенные. Я проведу вас к Богине. Тогда грязь, в которой вы сейчас погрязли, уйдет, и вы сможете улыбаться. Все, кто живет под благословением Матери Эносимы улыбаются и всегда счастливы, потому что негативные эмоции — страшный грех. Проклятье, посланное на голову неверным, — в глазах её зажегся фанатичный огонь. — Очиститесь, пока не поздно! Я…

Но её уже никто не слушал. Ло утянул принцессу подальше и каким-то чудом углядев узкий и безлюдный проход между домами, затолкал в него и хорошенько встряхнул за плечи.

— Какого черта ты творишь?

— Ну знаешь! — девушка уперла руки в бока и сердито зашипела, совершенно не обратив внимания на тот факт, что впервые с момента их знакомства обратилась к нему не на «вы». — Если ты не заметил, я только что дала нам способ оставаться незамеченными! Будем улыбаться — ни у кого не возникнет никаких вопросов, если только ты не будешь вести себя как идиот, устраивая выяснения отношений по нелепым поводам и… — в проулок заглянул случайный прохожий и тут же выскочил, под совершенно не вяжущийся с хрупкой девушкой рявк — Пошел вон! А ты… — она снова переключила внимание на Ло, но тот уже поднял руки, давая знать о своей капитуляции. Виви внезапно осознала, что она только что наорала на одного из самых жестоких и опасных пиратов, от которого, фактически, зависела судьба её страны, и вся злость куда-то ушла, уступив место панике. Вот сейчас откажется он ей помогать и что она тогда будет делать? — Простите пожалуйста. Я… я не специально, я просто…

— Признаю, я был неправ, — слова давались со скрипом, но в сложившейся ситуации это было самое правильное, что он мог сделать. К тому же, он не ожидал от неё… такого. Внутри царила растерянность, перемешанная, впрочем, со здоровым любопытством. Уточка начинала преподносить сюрпризы. — Пошли. Не будем терять время.

Принцесса кивнула, не сдержав облегченный выдох, и они снова выскользнули в пеструю толпу, поспешно натянув на лица улыбки. Теперь на них действительно почти не обращали внимания — разве что на Ло периодически косились, но не подходили — его улыбка больше походила на искривление от зубной боли, но все-таки была улыбкой.

...Лысый толстяк в сиреневой мантии расплатился за щедро посыпанный шоколадной крошкой калач и подвесил туго набитый кошелек обратно на пояс, крайне довольный собой.

— Ой, простите! — тоненькая девушка с голубыми волосами споткнулась и оступилась, схватившись за него, чтобы не упасть. — Я такая неуклюжая, — её милое личико сияло улыбкой, и выглядела она чистейшим и невинным созданием. — Простите великодушно.

Послала ему прощальную улыбку и исчезла в том же направлении, где совсем недавно прошел странный человек в пятнистой шапке. Толстяк, которого звали Жерон и который был, ни много ни мало, Верховным Жрецом Богини, благодушно усмехнулся и, заглотив выпечку, направился к столь любимым им яблокам в карамели, чей сладкий запах, доносившийся от лотка уличного торговца, сводил его с ума. Выбрав пару особо привлекательных, благородный муж нетерпеливо причмокнул губами и опустил руку за кошельком, но пальцы нащупали только оборвавшийся ни с того ни с сего кожаный ремень.

Кошелек пропал.

Путь на главную торговую улицу лежал через Площадь Богини, которая по совместительству являлась чем-то наподобие храма под открытым небом — в центре площади стояла статуя божества, к ногам которой жители и гости подносили свои дары, а в праздники проводились ритуальные действа.

Они должны были быть и сегодня, а пока что младшие жрецы, сияя лучезарными улыбками, совершали необходимые приготовления. Приношения лежали прямо возле ступней — цветы, монеты, украшения, фрукты, мед, благовония… Прямо возле большого пальца, красовались налившиеся соком яблоки, чей румяный кожистый бок глянцево отсвечивал на выглянувшем из-за туч солнце.

Ло остановился так резко, что отставшая немного принцесса налетела на него, не успев затормозить. Погасшее было несколько дней назад желание вспыхнуло с новой силой, как будто никуда и не пропадало. Вот они, яблоки, на расстоянии всего лишь нескольких шагов — только осмелься взять, даже платить не нужно. Разве этой статуе из светло-серого камня, увитой цветами и смотрящей пустыми каменными глазами с отвратительно-пресной улыбкой на лице, нужны все эти подарки зомбированных глупцов?

В конце концов, она не обеднеет от потери одного яблока. А если и обеднеет, то это не его проблемы. Она же должна счастье приносить, не так ли? А кто виноват в том, что только яблоко может сделать его счастливым (по крайней мере сегодня и сейчас)? Точно не он. Поэтому решение было очевидным и моментальным.

Сделать три шага до статуи, усиленно натягивая улыбку на лицо, наклониться, чтобы завязать так кстати развязавшиеся шнурки, протянуть руку, стащить яблоко. Подумать пару мгновений и стащить еще одно — на случай, если первого окажется мало.

Уточка ждала его на месте, стараясь делать вид, что все идет именно так, как и должно быть. Крика никто не поднимал, а это значило, что выходка его осталась незамеченной. Настроение подскочило.

— Яблоко хочешь?

Она недоуменно посмотрела на него, но все же кивнула, хоть и довольно неуверенно.

— Сходи и возьми, — формальная улыбка сменилась привычным насмешливым оскалом. — Их там еще много.

— Вы с ума сошли? А если кто-то увидит?

Пират фыркнул, запустил зубы в добычу и довольно захрустел. Какой-то мальчишка, судя по всему, невольный очевидец произошедшего, смотрел на него с нескрываемым ужасом. Ло молча показал ему средний палец и отвернулся, крайне довольный собой и своей выходкой.

— Так что, пойдешь?

— Нет, — в женском голосе снова послышались сердитые нотки, немало его повеселившие. Уже очень и очень давно никто не пытался читать ему нравоучения. — Давайте уйдем отсюда, пока вы не натворили… еще чего-нибудь.

— Нам налево, — спорить не хотелось, тем более что повода задерживаться здесь у них больше не было. Да и что спорить-то? Нет никаких причин раздувать из такой мухи огромнейшего слона.

Они прошли через площадь, свернули рядом с неказистой на вид забегаловкой под названием «Счастье для всех» и очутились на Торговой улице, служащей пристанищем для магазинов самой разной направленности — от антиквариата до хозяйственных мелочей.

— У меня тут еще дела, — мужчина расправился с огрызком и быстрым движением пальца выковырял застрявшую между зубами шкурку. — Как поступим?

Виви позвенела честно украденными монетами. Если бы она не стащила парочку кошельков, то, конечно, молча последовала бы за ним, стараясь казаться тише воды и ниже травы, но кошельки у неё были. Ровно как и необходимость прикупить некоторые мелочи. Например, одежду. Это, конечно, было не совсем разумно, но покупать обновку в его присутствии ей хотелось еще меньше. Да и опять же — экономия времени. О чем она и сообщила, когда сформулированные аргументы показались ей достаточно убедительными.

К огромному облегчению, спорить с ней не стали, только уговорились, что встретятся на площади около статуи ровно через полтора часа.

Как только принцесса скрылась в ближайшем магазине, Ло неспешным шагом двинулся вперед, выстраивая в голове дальнейший план. Нужно было зайти в книжный, канцелярию, пополнить корабельную аптечку и собственную травяную коллекцию. Обычно он предпочитал собирать травы сам, но сейчас не было такой возможности, и когда она появится, было совершенно непонятно.

Он решил оставить посещение аптеки на самый конец — оптовые покупки на девятнадцать человек слишком много весили, чтобы таскаться с ними по городу.

Городу, который, в общем и целом, был относительно неплох. Может быть это сказывался эффект от исполнения яблочной хотелки, но настроение было на высоте и, в принципе, ему тут нравилось. Конечно, были совершенно дикие моменты — например необходимость обязательно улыбаться и запрет испытывать негатив (это все попахивало чудовищным лицемерием), как будто настоящее счастье заключалось именно в этом.

На одной из улиц стоящая на углу миловидная путана с веселым свистом помахала ему рукой.

— Эй, парень, ты чего такой смурной? Хочешь, Лора развлечет тебя?

Она приблизилась к нему, зазывно виляя бедрами, и томным шепотом сообщила, положив руки на плечи:

— Ты, может, судьбой мне был послан, а?

Ло скептически посмотрел на неё. Недавно, что ли, во всем этом варится? Или это только ему такие подкаты кажутся откровенно идиотскими?

— С чего ты это взяла?

— А мне, может, нагадали, что у нас дочь будет, — шлюха подмигнула и расплылась в лукавой улыбке, но поняв, что её юмор не оценили, сразу же посерьезнела. — Скучный ты какой-то. Уж и пошутить с тобой нельзя. Может, хоть ласковым окажешься, а?

Показавшееся было заманчивым предложение утратило свою заманчивость. Помнится, её коллега в Логтауне болтала гораздо меньше, но зато больше демонстрировала свои навыки, насколько позволял формат людного кабака, что выгодно выделяло её перед этой… как ее зовут-то вообще?

Отвечать что-либо он счел необязательным — полтора часа, часть из которых уже прошла, можно было занять гораздо более продуктивно и рационально, чем болтовней с пожирающей его глазами падшей женщиной. С другой стороны — она могла оказаться полезной. В качестве информатора, например.

Ло не сдержал ухмылки. Ему льстили расширившиеся зрачки, выдававшие заинтересованность. Нравилось и ощущать на себе похотливые взгляды подобного контингента, когда он проходил мимо — это льстило его мужскому самолюбию. Пиратки, притворяющиеся благочестивыми гражданки да даже монашки — большинство из них недалеко ушло от их портовых товарок, просто последние были менее функциональными. Хотя, при желании, можно было манипулировать и ими тоже.

Достойные женщины ему встречались гораздо реже. Их отличало наличие самоуважения и тот особый, неподражаемый блеск в глазах, по которому видно сразу — человек имеет острый ум, способность постоять за себя и, что важно, наличие точки зрения, которую не боится высказывать и защищать.

У них несгибаемый внутренний стержень, напрочь отсутствует суетливость, и они никогда не болтают попусту. И энергетика, благодаря которой ему хотелось восхищаться и уважать, и неважно — была бы ли это нежная и смешливая девчушка, готовящаяся стать божьей служительницей, яростная искательница приключений или изворотливая, обманчиво-ласковая вице-президент Барок Воркс.

Принцесса была именно из таких — иначе он просто не взялся бы ей помогать. Да, она иногда его раздражала, и в целом ему было откровенно на неё плевать, но вот чисто по-человечески он ей немного симпатизировал.

Уточка не пыталась качать права, не требовала к себе внимания или особого отношения, даже немного помогала его ребятам с бытовыми делами — в меру того, что считала для себя приемлемым. Посуду, например, мыть наотрез отказывалась, но спокойно протирала в библиотеке пыль, не пытаясь при этом совать нос куда не следует.

А еще она иногда пыталась о них заботиться, как тогда, с этими бананами. Это было… странно. Непонятно, странно, подозрительно, хотя его не шибко избалованные подчиненные были очень признательны ей за них. Даже Бепо, с которым он поделился подозрениями, предложил ему пролечить разыгравшуюся паранойю.

— Это просто проявление благодарности, — сказал он тогда. — Не о чем беспокоиться.

Какая-то часть внутри Ло соглашалась с другом, но вторая упорно не желала сдавать позиции. Принцесса показала свою благодарность как наниматель в тот самый момент, когда спросила его про самочувствие в первый день пути. Какой смысл выражать это и дальше, да еще и ничего не ожидая взамен? Или на самом деле она ждала, просто молчала до поры до времени? Но чего именно ждала?

Мозг раз за разом пытался просчитать всевозможные варианты, но безуспешно. Единственное, что приходило в голову, — она просто хотела оставить их у себя в долгу, но приживаться данная версия событий упорно не желала.

Что она получала в случае, если это действительно было так? Власть? Нет, ну не настолько же она идиотка, чтобы всерьез на это рассчитывать? Или все-таки настолько? А если допустить, что настолько, то для чего ей это нужно?

Влияние? Синоним власти, с теми же самыми вопросами. Да и сложно было представить, что это поглощенное терзаниями о стране существо желает сделать их своими марионетками. Она, конечно, хорошая актриса, но, несмотря на все свои усилия, он так и не смог уловить ощущение фальши, которое, в случае притворства, неизбежно просачивалось бы наружу.

Больше вариантов не было, как и ответов, поэтому он просто ждал, что Уточка еще преподнесет им сюрпризы. Сегодня она начала это делать. Да, сюрприз был безобидный, даже любопытный, но кто знает, какие еще черти плавают в этом обманчиво-тихом омуте?

Шлюха провела пальцами ему по щеке, выводя из раздумий.

— Я совсем недавно сюда приехал, — он высвободился из объятий горе-соблазнительницы и выудил из кармана несколько белли. — Давай так — я куплю твое время, но ты предоставишь мне информацию, а не себя.

Она капризно надула губы и отстранилась.

— Не нравлюсь, да?

— Нет, — он не видел для себя причин скрывать очевидное. — Так что ты решила? Я не собираюсь торчать тут вечность.

— Пошли, — отвратительная томность исчезла, словно никогда и не появлялась, сменившись тем блеском в глазах, который бывает у чующего легкую наживу барыги. — Нам сюда.

Они свернули на одну из многочисленных узких улочек и спустились в подвальную забегаловку. Сидящий на входе громила-охранник с узкими глазами дернулся было исполнять свои обязанности, но получил условный сигнал рукой и вернулся на свое место.

Они попали в душную, прокуренную комнату, на стенах которой красовались ярко-красные шторы, придающие и без того вонючему до легкого головокружения дыму какой-то особенно зловещий оттенок.

— Я с клиентом, Эрн, — оповестила путана мрачного вида одноглазого старика за барной стойкой. Улыбки на его лице, как и на лицах остальных собравшихся не наблюдалось, что не могло не позабавить. Очевидно, здесь не испытывали страха возмездия свыше за то, что уголки губ не приподняты к верху для демонстрации своей счастливости. — Прошу меня не беспокоить.

Это было умно. Всего двумя предложениями эта женщина обезопасила себя и приковала ненужное внимание к нему. Это не пугало, но нервировало, хоть он и старался не подавать виду. Пока что получалось неплохо.

Будуар, куда они попали, спустившись по лестнице в укромном уголке притона, был выдержан в таких же тонах и восточном стиле, как и все заведение. Комната была небольшая, освещаемая исключительно светом расставленных повсюду свечей красного цвета. Большую часть пространства занимала огромная двуспальная кровать с газовым балдахином — тоже красным, только поярче. Около кровати стоял столик, на поверхности которого расположилась ваза с фруктами, бутылка вина и изящный золотой кубок.

Мужчина нахмурился. В такой обстановке никто не помешает подлить незадачливому клиенту снотворное и обобрать до нитки. А то и вовсе убить — мало ли, какая шушера бегает в голове у этой женщины.

— Нравится? — промурлыкала хозяйка всего этого, вальяжно распластываясь на красном (он начинал тихо ненавидеть этот цвет) покрывале.

— Выглядит отвратительно.

— Просто у тебя невероятно дурной вкус, — она перекатилась на живот и с интересом уставилась на него. — Так что ты хотел спросить?

— Расскажи мне про этот остров. Я много где побывал, но я впервые не вижу ничего, что походило бы на магазины оружия или табака. Люди… — он поморщился, вспомнив кричащую про очищение женщину, — словно зомбированы. Они все улыбаются и считают негативные эмоции грехом. Заведения, подобные вашему, явно скрываются в подполье, потому что на самой прибыльной улице города их нет.

— А чему ты удивляешься? — она наполнила бокал вином и протянула ему. Ло поблагодарил, принял угощение и даже поднес ко рту, но губ так и не разжал. По вспыхнувшему в глазах собеседницы огню алчности он понял — его подозрения были верны. К тому же, он чувствовал легкий запах мака, рождавший в голове только один вопрос — добавленная в напиток доза рассчитана на сон обычный или смертельный? — Это все под запретом. Да, нелегальный бизнес процветает, но на законодательном уровне это все строжайше запрещено, если, конечно, ты не хочешь окончить свою жизнь на плахе у ног Матери Эносимы. Фруктов?

— У меня на них аллергия.

— Тогда выпей еще вина. Оно у меня отменное. Жизнь слишком коротка, чтобы пить плохие вина.

— Значит, правительство решило, что стоит прибрать прибыль к рукам, перекрыв источники остальным? — он снова притворился, что пьет, подумав о том, что стоит держать себя поразвязнее. Ей вовсе не стоит знать, что её замысел был раскушен. — И конечно же в итоге этот остров окутан сетью нелегальной торговли.

— Конечно. Ты думаешь, люди здесь чем-то отличаются от остальных? — Лора с одобрением наблюдала за тем, как он откинулся на кровать, по неосторожности пролив на себя содержимое кубка. — Люди как люди. Такие же алчные, жаждущие развлечений и жратвы, как и везде. Просто маскируются лучше… — она подлила вина взамен выплеснутого. — Когда-то, это королевство было самостоятельным и независимым, но Мировому Правительству потребовались льняные богатства, которыми располагал остров. Оно подкупило жрецов и очень скоро те смогли внушить людям, что король жаждет их погибели.

Сквозь прикрытые глаза он ощущал прохладные женские пальцы у себя на щеке и мотнул головой, сбрасывая их и пытаясь сесть. Он хотел услышать конец этой истории. Хоть и догадывался, что именно услышит.

— …люди свергли короля и поставили верховного жреца во главе государства, но тот уже был подкупленной марионеткой в руках правительства. Вскоре правительство прислало своих людей, и от прежней Эносимы осталась только внешняя оболочка…

Больше его ничего не интересовало. Ло перевернулся на живот. Выроненный кубок с оглушительно-тихим стуком упал на пол. Его содержимое тут же натекло на пол, образовав лужу, похожую на кровь.

Шлюха договорила последнее слово и замолчала.

— Надо же… — она осторожно потрясла его за плечо, ответа не получила. — Кто бы мог подумать, что выглядящий таким сильным мужчина падет, так и не поняв, что с ним случилось. Впрочем, не первый и не последний раз…

Женщина перевернула свою добычу обратно на спину и уже приготовилась обчистить карманы, но внезапно ощутила, как внутри все заледенело от стылого ужаса — поверженный открыл глаза, и взгляд его был ясным, словно добавленный в вино мак не оказал никакого действия. Мужчина рванулся, протягивая к ней руки, чтобы схватить. Лора попыталась дать отпор, но было уже поздно — её опрокинули на спину, грубо прижав к кровати. В голове еще успела промелькнуть мысль, что вероятно ему все-таки приспичило овладеть ею, но в следующее мгновение раздался характерный хруст сворачиваемой шеи.

Ло перевел дыхание. Расслабляться было рано — то, что его деяние будет обнаружено — сомнений не возникало, а выход на улицу был только один. Сообщники наверняка в курсе, чем она занималась (простое усыпление казалось все менее и менее вероятным, потому что пробудившиеся жертвы грабежа создали бы множество проблем. Убивать в данном случае было выгодней — деньги можно было забрать себе, мясо продать, даже крови и костям, при желании, можно было найти полезное применение. Но и всех убивать она не могла — только приезжих. Одиночек. Которых точно никто не станет искать. И вот как раз таки о том, что она вела с собой клиента именно такого «сорта», бармен не знал.), поэтому он раздел труп, расположив одежду убитой на полу в порядке произвольного сбрасывания для более достоверной картины, растрепал ей прическу и уложил обратно, накрыв покрывалом. Выглядело это так, словно Лора умоталась после бурного полового акта и прилегла подремать, чтобы восстановить силы перед следующим клиентом.

Выждав на всякий случай еще около получаса, пират прикарманил золотой кубок и с облегчением покинул комнату. Эрн подозрительно покосился на него, но растрепанный вид и просьба непременно передать «благодарность Лоре, которая умеет выматывать как никто еще не сумел, а их было много, дайте мне чашку пива, вот черт я где-то потерял все свои деньги, ну ладно, все равно живу неподалеку» убедили его, что все в порядке.

Бармен отправился вниз — судя по всему, делить полученную добычу. Пора было уходить. Опрокинув в себя отобранную у первого попавшегося пиалу с какой-то сладкой, отдающей пряностями алкогольной дрянью местного производства (тот настолько растерялся от неожиданной наглости, что не нашелся с реакцией и теперь тщетно силился подобрать нужные слова) и отсалютовав охраннику, потерявшему к нему всяческий интерес, Трафальгар вышел на воздух. После темного, красного, накуренного помещения дневной свет бил в глаза, а кислород пьянил не хуже любого вина.

И все-таки, это того стоило, подвел он итоги своему случайному приключению. Но теперь, когда полтора часа почти истекли, следовало, наконец-то купить лекарства, а потом идти на площадь, ловить Уточку, собирать команду и уматывать отсюда нахрен. Он совершенно не горел желанием здесь задерживаться, а теперь и вовсе мечтал только об одном — отплыть с Эносимы как можно скорее, благо, что Лог Пос здесь настраивался всего два часа.

Аптека нашлась там же, где он заприметил её в прошлый раз — недалеко от площади — аптечная вывеска в виде змеи и чаши с тихим скрипом раскачивалась на подувшем со стороны моря ветре.

Внутри царили пыль, сумрак и обветшалость, повсюду висели травы и стояли стеллажи с медицинскими препаратами. Аптекарь оказался поджарым, бодреньким старикашкой, чей низкий рост невольно навевал мысли о гномах из детских сказок — чтобы увидеть посетителя из-за прилавка он взбирался на стремянку.

— Здравствуйте, юноша, — голос его напоминал писк. — Чем могу помочь?

— Мне нужны стерильные перчатки, вата, салфетки, — пират уходил на второй план, уступая место хирургу. — Кровоостанавливающее. Много. И еще одноразовые шприцы, — в голове с бешеной скоростью шли расчеты. — На девятнадцать человек.

— Медицинский спирт?

Фраза прозвучала весьма неоднозначно, но он пропустил это мимо ушей. Спирта в аптечке еще хватало, но лучше было перестраховаться.

— Будьте так любезны.

Старичок оказался толковым, промедлений не возникало, и осталось только докупить травы, когда на улице раздался шум.

— …и еще пожалуйста аир болотный и…

Шум усилился. Ло отвлекся от беседы с аптекарем и прислушался. Он уловил выкрикнутое кем-то слово «апокалипсис» и поморщился, списав все на местных пьяниц (он не сомневался, что даже в таком рассаднике слепого фанатизма и лицемерия как этот город, обязательно найдется парочка неизлечимых алкашей), но внутри поселился навязчивый червячок тревоги.

— Аир болотный, мак, папоротник, анис обыкновенный, вербену, эфедру. На этом все. Сколько с меня?

Аптекарь назвал цену, клиент рассчитался, и они расстались крайне довольные друг другом. Ло вышел на крыльцо, поправляя лямки оттянувшего плечи рюкзака и понял — за то относительно недолгое время, что он пробыл в аптеке, Эносима словно сошла с ума.

Люди бежали слепо, ничего не разбирая перед собой, словно стадо перепуганных животных. Если кто-то падал в сумасшедшей давке, то шансов встать у него уже не было — остальные мчались прямо по ним, даже не думая о взаимопомощи. Тут и там кричали что-то про конец света, апокалипсис и его вестницу, которая пришла погубить их счастливый мир. О том, что любые эмоции, завязанные на негативе — грех, никто уже не вспоминал.

Он выскочил в толпу. Даже если эта вестница апокалипсиса не была Уточкой (шансы на такой расклад минимальны, потому что у него уже был пример того, как она пыталась развести самодеятельность), принцессу следовало отыскать.

Глупая, самонадеянная девчонка.

Его сшибли с ног. Пират с силой ударился о вымощенную каменной плиткой землю, из легких вышибло воздух, грудная клетка взорвалась от боли. Казалось, что он больше никогда не сможет дышать. Толпа напирала, совершенно не смотря под ноги, мужчина дернулся, пытаясь выбраться и вдохнуть, но тут со стороны площади донесся такой грохот, что содрогнулась земля. Участники давки замерли буквально на секунду, но этого оказалось достаточно.

— Пространство.

Голубая сфера куполом накрыла улицу. Трафальгар шевельнул пальцами и окружающие его люди взвились в воздух и отлетели, крепко впечатавшись в дома. Зазвенели выбитые стекла, посыпалась штукатурка.

Ло прокашлялся, поднимаясь на ноги. Интуиция вопила о том, что нужно идти на источник грохота. Толпа расступалась. Часть людей предпочла как можно скорее убраться куда подальше, но большинство просто стояло как оцепеневшее, провожая его взглядами, словно овцы, потерявшие своего пастыря.

Пространство незаметно исчезло, повинуясь тихому щелчку пальцев — на данный момент надобности в нем больше не было, поэтому стоило поберечь силы.

На площади почти никого не осталось — большая часть горожан убежала в паутину прилегающих улиц. Остались только те, кто по каким-то причинам не мог или не успел убежать, и те, кто упал на землю и более не поднялся.

Убежавшие выглядывали из-за углов, тихо перешептываясь между собой. Над городом витало ощущение трагедии. Дверь в таверну открылась, выпуская наружу развеселого от хмеля Шачи с местной девицей в обнимку. Девица перевела взгляд в центр площади и молча грохнулась в обморок, оставив своего кавалера в состоянии недоумения и легкой растерянности, ушедших, впрочем, когда он увидел своего капитана.

— Капитан, я совсем немного вып…

Ло отмахнулся. По правде говоря, он даже его не услышал — все внимание приковывала статуя Эносимы.

Статуя лежала на земле, расколовшись на несколько частей. Из-под обломков виднелись чьи-то конечности, судя по всему — мужские. Постамент, с которого он еще недавно воровал фрукты, пустовал — точнее почти пустовал, — левая нога богини все-таки осталась на месте, легонько покачиваясь туда сюда.

Около всей этой вакханалии, с дико горящими глазами, вся в крови и обсыпанная мелкой каменной крошкой, стояла Уточка. И в руках у неё краснело яблоко.

* * *

Покупки заняли гораздо меньше времени, чем она ожидала. Вместительный, но удобный рюкзак, несколько комплектов смены белья и одежды, предметы женской гигиены, травы и самая простая расческа отняли у неё всего сорок минут. А это значило — у неё почти час свободного времени перед тем, как идти на встречу с капитаном пиратов.

Виви поправила лямку рюкзака и задумчиво посмотрела по сторонам. Ей хотелось собрать информацию. А еще есть. И, если смотреть на ситуацию совсем честно, немного выпить. Так, чисто для расслабления. Нервотрепка последних дней нуждалась хоть в каком-то послаблении и раз у неё нет чая…

Из приоткрытых окон «Счастья для всех» доносились веселый гомон и какофония музыкальных инструментов.

Внутри обнаружились пластиковые столы и стулья, обшарпанная барная стойка, над которой висело повсеместное на этом острове изображение Богини и покрытый сажей некогда белоснежный потолок.

Девушка заказала себе тарелку риса с морепродуктами и кружку эля (эля, как и алкоголя вообще в забегаловке не оказалось, пришлось соглашаться на яблочный сок), заслужив тем самым неодобрительные взгляды сидящих неподалеку от стойки почтенных пожилых дам. Взгляды прошли незамеченными — желудок исполнял арии погибающего кита, да и не в её характере было обращать внимание на такие мелочи, поэтому принцесса с довольным видом забурилась в самый дальний угол и принялась за еду.

Расчет на уединение не оправдался — её покой то и дело тревожили люди, неизменно стучащие три раза по расположенной в стене небольшой дубовой дверке.

Это не могло не вызвать её любопытства, но Виви не торопилась — она предпочитала спокойно доесть, попутно производя тщательное взвешивание всех «за» и «против».

Тарелка и кружка наконец опустели.

Виви нерешительно замерла. Она бывала на заданиях разведочного характера, когда была в Барок Воркс, но там у неё был Мистер Девять. И Игарам. И Каруэ…

И зачем она послушалась пирата с его «никаких уток на моем судне» и не настояла, чтобы взять друга с собой? Насколько легче ей было бы все это время!

Девушка тряхнула головой и нервно потянула за шнурки капюшон новоприобретенной толстовки темно-сиреневого, почти фиолетового цвета. Решившись, она поднялась на ноги и протянула руку, чтобы постучать, но на середине пути изменила направление и стянула с головы капюшон, вытащив из хвоста парочку прядок — словно бы упавшие по обеим сторонам худого бледного лица волосы могли придать ей внушительности.

Она все-таки постучала. Дверь сразу же приоткрылась, выпуская наружу гул, стук и звон, что явно говорило о наличии тайного питейного заведения.

Виви очаровательно улыбнулась толстому привратнику и сбежала вниз по крепкой, но невысокой деревянной лестнице. В нос ей сразу же ударила волна духоты, которую дополнял стойкий запах пота, алкогольных паров и термоядерных женских духов.

Это действительно оказался подпольный кабак и контингент его был самый что ни на есть типичный — пираты, проходимцы, алкоголики. Между столами сновали пышногрудые официантки в коротких юбках, незаметно пихая коллег-конкуренток, а некоторым, особо прытким, даже удавалось уводить то одного, то другого клиента сквозь неприметные в полутьме и дымной завесе боковые двери.

Компания, засевшая у самой дальней стены играла в карты. Точнее, собиралась играть, и поэтому активно искала последнего игрока в свою «команду». Виви определилась мгновенно. Игроки — прекрасные источники сплетен. А еще с них можно сшибить золотишка, попутно ограничив от себя от возможных домогательств, по крайней мере, со стороны. Она напустила на себя как можно более уверенный вид и двинулась к намеченной цели.

— Эй, ты что здесь забыла, лапа?

Она так и подпрыгнула, когда кто-то с придыханием вытолкнул ей эту фразу на ухо. Круто развернувшись, Виви сделала то единственное, что пришло ей в голову — засветила незадачливому кулак в лицо.

Незнакомый мужчина взвыл и схватился руками за лицо — из разбитого принцессой носа вовсю капала кровь.

— Ах ты…

Девушка встала было в боевую стойку, но вмешалось новое действующее лицо.

— Э, да это же Уточка! — один из игроков поднялся со своего места и радостно замахал ей, игнорируя недовольные взгляды скинутой с колен девицы. Принцесса присмотрелась и с удивлением и радостью узнала в нем одного из пиратов сердца — Шачи, корабельного механика. — К нам иди, последней будешь… — кто-то из собеседников попытался заткнуть его, но это было бесполезно — глотка у механика была луженая. — А не умеет — научим!

От витающей в воздухе смеси ароматов шла кругом голова. На неё уже стали обращать нежелательное внимание. Несколько колючих взглядов дали понять, что её выходка пришлось далеко не каждому по душе и только вмешательство Шачи помогло избежать более крупных неприятностей. Виви решила принять приглашение и протиснулась к пирату и его компании, выбрав незанятый уголок грязно-зеленого дивана.

— Всем привет, — она нервно улыбнулась и заправила за уши выбившиеся из прически волосы. — Рада знакомству.

Шачи светился энтузиазмом. Пока принцесса и остальные знакомились между собой, он успел поругаться со своей девицей, спровадить её, найти себе новую и заказать новоприбывшей кружку какого-то алкогольного пойла здешнего производства.

Невысокий, полный тип с редкими усиками и нашлепкой родинки четко в середине лба раздал карты, попутно уточнив у девушки, умеет ли она играть.

Виви улыбнулась. Она умела. И мухлевать — тоже умела, спасибо Мистеру Девять.

Игроки сделали первый ход.

— Предлагаю выпить за нас! — провозгласил рыжий худощавый карлик, носящий на голове шляпу в виде головы ящерицы. — Кампай!

Виви, которая еще ни разу не пила ничего крепче эля, осторожно отпила от «подарка» механика. Напиток оказался сладковатым, с сильным привкусом пряностей. Внутренности словно обожгло огнем.

Шачи повысил ставку. Девушка втянула воздух через нос и облизала губы — в крови начинал кипеть азарт. Первую партию она проиграла с треском, но потом Фортуна повернулась к ней лицом и восемь мужчин раз за разом отдавали ей содержимое своих кошельков, что весьма приятно бодрило.

Шачи, который, кажется, дошел до предела своей алкогольной нормы, попытался было подкатить к ней, но получил три удара по носу и угомонился, переключившись на ничем не примечательную девушку, которую, если верить бейджу, звали Рони.

«Ронька», как мгновенно окрестил её настроенный на успех дамский угодник, сначала пыталась отнекиваться, но потом сдалась и уверенно расположилась на пиратских коленках, глупо хихикая, когда огрубевшие от пиратской жизни мужские руки оказывались на особо чувствительных участках тела.

Принцесса смеялась, поддерживая активную беседу то с одним, то с другим противником по игре. Скоро она знала, помимо истории города и краткого экскурса в здешние обычаи и бытовые, но важные мелочи, что их отправили сюда выслеживать какую-то важную шишку в количестве тридцати двух человек, и что сейчас не время их патруля, поэтому они залипают здесь, и что шишку зовут так же, как и её — Виви (они даже выпили за сие поразительное совпадение), и что они все так нравятся друг другу, что все такие классные, что теперь они — накама на веки вечные.

После третьего глотка голова пошла кругом, поэтому она дальновидно отказалась от идеи осушить кружку полностью. Видимо, все-таки стоило попросить Шачи заменить местный алкоголь привычным элем.

Где-то внутри возникло то мерзкое ощущение, когда еда вот-вот попросится наружу, но никак не начинает это делать. Она, сосредоточенно хмурясь, уложила голову на упиравшиеся в колени руки и попыталась оценить состояние в общем. Голова кружилась, слегка подташнивало, но все-таки в теле ощущалась приятная лёгкость, а мысли переставали казаться теми неподъёмными гирями, что раньше.

— Нужно прогуляться, — сообщила она самой себе. Все, хватит. Ей срочно надо трезветь прежде, чем предстать перед капитанскими очами.

Виви вывалилась на улицу через черный ход, как полагалось, с облегчением глотнув устремившийся к ней свежий воздух, закрыла за собой дверь и сердито фыркнула.

Капитанские очи. Прозвучало так, как будто он и её капитан тоже. Нет, конечно чисто технически оно сейчас именно так, но…

Ужасный человек. Совершенно невыносимый.

— Эй, Виви, погоди!

Её новые накама покинули клуб следом за нею. Шачи с ними не было — судя по всему, Ронька завладела его вниманием целиком и полностью.

— Что? — она отлепила руку от стены, которую подпирала последние несколько секунд, и улыбнулась. Головокружение почти полностью сошло на нет, но кислорода никак не становилось достаточно для того, чтобы она перестала жадно вдыхать его.

— Ты классная.

— Да, вы тоже.

А дальше все похоже на галлюцинации, потому что дневной свет намного ярче кабачного полумрака, а на руке одного из них — татуировка. Та самая татуировка с символикой Барок Воркс, и все последствия посиделок окончательно улетучиваются, обрушив на голову реальность, похожую почему-то на дождь из пылающего стекла.

Чтобы она еще хоть раз взяла в рот этот проклятый алкоголь! Идиотка-идиотка-идиотка. Ну как, как можно было НАСТОЛЬКО сглупить? И самое главное — как теперь разгребать все это дерьмо?

Тем более, что мелкие пешки крокодайловской организации тоже её узнали. Правда, что удивительно, не набросились, только стояли с видом полного недоумения и отрешенности.

— Так мы, значит, враги? — растерянно почесал голову один из них.

— Но мы же пили за то, что мы накама… — потерянно прогудел второй.

Вдарившая в голову паника немного отпустила. Виви прочистила горло, искренне надеясь, что её голос не будет напоминать комариный писк. Она не знала, что именно не так с этими кандидатами в номерные агенты, но это нужно было хотя бы попытаться обернуть в свою сторону.

— Может, вы меня тогда отпустите? Вы не видели меня, а я — вас?

Миллионс (или биллионс? Черт, да какая сейчас разница!) смотрят на неё, сбиваются в кучку, переговариваются между собой, снова смотрят на неё, косятся, шушукаются, а потом внезапно поднимаются по ступеням, направляясь обратно в царство дыма, выпивки и полумрака.

— Ты поразительно похожа на принцессу, которую мы ищем. Будь осторожнее, потому что остальные наши не будут разбираться где ты, а где она, — Элви салютует ей шапкой, и вся компания ныряет внутрь, закрывая за собой дверь.

Принцесса утерла выступивший на висках пот и направилась в сторону Торговой улицы. Ей стоило найти хотя бы кого-то из пиратов сердца, которые расползлись по городу как тараканы. Шачи сейчас ей не поможет. Большинство она могла найти исключительно случайно, но хотя бы шанс отыскать Трафальгара Ло у неё был — он упоминал, что ему понадобится аптека. Это не значило, что ей повезет, но попытаться-то стоило.

Проблемы начались именно в тот момент, когда на глаза ей попалась нужная вывеска.

— Так, так, так… — три высоких мужчины с татуировками Барок Воркс окружили её. — Это наша потерянная принцесса.

Внутри все заледенело, но нельзя было подавать виду, что ей страшно. Кажется, то, что с ней случилось, характеризовалось как «из огня да в полымя».

— Я не понимаю, о чем вы, — девушка одарила их улыбкой и повернула было к аптеке, но они снова перегородили ей путь. Сдаваться она, впрочем, не собиралась. Она собиралась играть дурочку и тянуть время. — Кто вы, черт возьми, такие?!

— Мы — миллионс! — самый широкоплечий ударил себя кулаком в грудь, словно самец примата в брачный период. — Кандидаты в номерные агенты.

— За твою голову мы получим огромную награду, — прогнусавил второй.

— Босс моментально приблизит нас к себе, — не остался в стороне от беседы третий, пока их жертва медленно отступала назад.

Еще пару шагов, и край ближайшего прилавка уперся ей в поясницу. Миллионс наступали. Виви с тоской подумала о том, что ничего бы не было, если бы она не решила идти в одиночку. Но она решила. А потому — придется пить чашу до дна.

Она резко толкнула ближайшего к ней противника и побежала. Заскочила в первую попавшуюся на глаза лавочку, за задней дверью которой обнаружилась переносная торговая палатка нелегального характера — в ней продавались ножи. Стоящий за прилавком подросток испуганно вскрикнул и убежал, но дела до него никому никакого не было.

Её догоняли.

Виви выхватила с лотка один из товаров, неудачно задев при этом соседний. Острое лезвие вспороло кожу на внутренней фаланге пальца, вызвав легкое жжение и тепло от потекшей наружу крови. Выкинула блеснувшее мягким светом лезвие, развернулась и сделала выпад вперед, рассчитывая перерезать одному из преследователей глотку.

Цель успела увернуться — лезвие прошло в миллиметре от сонной артерии. Сила инерции утянула девушку за собой — Виви не устояла на ногах и упала, сшибив с ног одного из преследователей и ободрав локти. Перекатилась, вскочила на ноги, покачнулась и привела резаки в боевую готовность.

В этот момент случилось то, чего никто не ждал. Внезапная активность движений вкупе с кувырками привели к тому, что содержимое желудка решило, что это именно тот самый момент, когда следует выйти на поверхность.

Её вырвало. Барок Воркс брезгливо сморщили носы и отскочили в сторону — вид и запах вылившегося на землю оказались весьма и весьма специфическими.

Позывы прекратились так же внезапно, как и начались. Принцесса воспользовалась внезапной возможностью и кинулась бежать по узкой улочке, ведущей, как оказалось, прямо к статуе под открытым небом. Пару раз её занесло в сторону. По чистой случайности это оказались именно те моменты, когда бегущие за ней кандидаты в номерные агенты делали атакующий выпад.

Уже вбегая на площадь, где пахло миррой и ладаном, а жрецы пели молебны, так как пришло время Счастливых Таинств, Виви снова навернулась, с силой приложившись подбородком о камни, и, как ей показалось, едва не откусив себе язык. Рот наполнился солоноватым привкусом крови. Она сплюнула её себе под ноги.

Гнусавый кинулся вперед, и Виви скользнула в сторону. Резаки со свистом раскрутились и впились прямо в живот противнику, вызвав вопль боли и проклятия в свой адрес. На мостовой зацветали красные цветы.

Атмосфера возвышенности окончательно исчезла, уступив место ужасу — в глазах собравшихся их поведение было высшей формой кощунства, ведь один из самых страшных грехов — агрессия.

Её снова атаковали. Пришлось отпрыгнуть, ненароком опрокинув одну из жаровен. Теперь она стояла совсем рядом со статуей. Просвистело в минутной тишине лезвие резака…

Прежде, чем полететь во врагов, оно чиркнуло по камню, из которого была сделана Эносима, оставив на нем порез и разрубив одну из цветочных гирлянд. Словно в насмешку над ситуацией, это оказались темно-бордовые сладко пахнущие чайные розы, чье падение вполне походило на небольшое кровотечение.

Около ног статуи по прежнему лежали яблоки, натолкнув девичий мозг на мысль о том, что из них может получиться прекрасное метательное орудие. Сказано — сделано. Вскоре к запахам на площади примешался сладковатый аромат яблочного сока.

Один из снарядов угодил прямиком в затылок лысого и толстого жреца. Жрец издал какой-то нечеловеческий вопль и трясущейся рукой указал на неё, возвестив срывающимся от страха голосом:

— Эта женщина — вестница апокалипсиса! Она вестница конца света, пришедшая погубить наш счастливый мир! Спасайтесь!

Люди, и без того уже начавшие спасаться бегством, теперь и вовсе словно сошли с ума, получив завет от самого Верховного Жреца. Девушке до них дела не было — противники наседали, и она полностью сконцентрировалась на битве, благодаря богов за то, что площадка перед статуей, где еще совсем недавно проходил ритуал, осталась свободной.

Она наклонилась, чтобы поднять очередной снаряд, и широкоплечий, проявив необычайную для его комплекции прыть, умудрился схватить её. Но ненадолго — схваченная не растерялась и с силой приложила пленителю коленом в пах.

Мужчина заревел как раненый вол и с силой отшвырнул её от себя. Виви вскрикнула, но сделать ничего не смогла — она пролетела пару метров и врезалась прямо в Мать Эносиму, разбив висок, по которому тут же потекла ярко-красная струйка. Яблоко из руки, впрочем, так и не выпустила.

Мать Эносима пошатнулась, накренилась и обвалилась, словно разбитый безжалостной бурей корабль. Виви сделала рывок в сторону как раз в тот момент, когда миллионс пытались помочь потянувшему лодыжку товарищу и задержка оказалась роковой — они оказались прямиком на траектории падения статуи, обломки которой отправили всех, кто не успел отскочить, в глубочайший нокаут.

Земля содрогнулась, в воздух взвились клубы каменной пыли.

Принцесса медленно поднялась на ноги, машинально отметив ноющую боль в левом колене. Страха, да и вообще каких-либо эмоций она не испытывала — в совершенно пустой голове лениво плавала мысль о том, как забавно все получилось — мгновение и то, что казалось непоколебимым и вечным, превратилось в груду камня.

Да, богиня не была красавицей — четыре руки, излишне приторная улыбка, равнодушный взгляд, — но она была богиней. Целую кучу времени она стояла на этом месте, а теперь пала. Пала по воле нелепой, совершенно незапланированной случайности.

К горлу подступал смех. До неё только сейчас начал доходить масштаб случившегося.

Она. Раздолбала. Статую.

Она раздолбала чертову божественную статую прямо в праздник изображенного божества, в городе, полном слепых фанатиков, площадь практически опустела, а потом ей на глаза попался слегка помятый и ошарашенный Трафальгар Ло, и она больше не смогла сдерживаться.

Смех душил, мельчайшие частицы пыли попадали в горло, вызывая кашель, но остановиться она уже не могла. Смешно. Это все было слишком смешно и нелепо.

Толпа молчала, все еще пытаясь осознать случившееся. Шачи, вывалившийся пару мгновений назад из обители пьянства-разврата, благополучно успев забыть про черный ход, но уже успев протрезветь от наличия в зоне видимости капитана, пораженно присвистнул.

Ей внезапно захотелось провалиться сквозь землю. Она же не хотела… так. Она просто собирала информацию и очень слабо улавливала тот момент, когда все заварилось… вот в это.

Смех застрял в горле, когда она поняла, что капитан Полярного Тана перестал стоять неподвижно и подходил все ближе к ней. В горле резко пересохло. Они ведь не должны были привлекать внимания. Он убьет её. Точно убьет.

Эносимцы, судя по всему, думали так же — средь выглядывающих из-за угла людей прошел шепоток.

— Наш избавитель… — шептали женщины, вытирая слезы волнения.

— Посланник Матери… — вторили им мужчины, одобрительно качая головами.

Никогда, никогда больше не буду пить!

— Если ты все-таки решила стащить яблоко, это можно было бы сделать гораздо более незаметно, — сообщил пират, подходя к ней на расстояние вытянутой руки.

— Что? — только теперь Виви вспомнила, что все еще сжимает в кулаке «метательный снаряд» и отчаянно покраснела.

Но, что было ничуть не менее удивительно, чем погрязшие в своих тараканах семь членов Барок Воркс, угрозы она не чувствовала.

Ошарашенность — чувствовала. Раздражение — чувствовала. А вот угрозу — нет.

— Я не хотела, — голос был слишком хриплым, пришлось прокашляться. — Я просто натолкнулась на миллионс и…

Мужчина пожал плечами, показывая, что не желает больше слушать её оправдания и обратил свое внимание на единственный уцелевший обломок.

Нога одиноко покачивалась на засыпанном пылью постаменте. Все дары, украшавшие его, были безнадежно испорчены. Трафальгар склонил голову на бок, нахмуренно глядя на тот единственный кусок, что остался уцелевшим.

А потом подошел и заинтересованно ткнул его пальцем.

Нога отправилась следом за остальными частями тела.

Шепотки в толпе моментально стихли. Люди пытались переварить тот факт, что человек, которого они приняли за Спасителя, оказался еще одним вестником Апокалипсиса.

— Пойду-ка я отсюда, — глубокомысленно заключил Шачи, заходя обратно в «Счастье для всех».

Ход его мыслей был довольно прост — как только люди поймут, что именно произошло, то начнется месиво. Капитан, конечно же, с месивом разберется, но очень маловероятно, что он будет специально высматривать своих людей в толпе беснующихся. Гораздо продуктивнее будет выйти через черный ход, обчистив попутно местную кладовку и идти к кораблю, по возможности подловив по пути других членов команды, которые наверняка в курсе всей ситуации и имеют достаточно мозгов в голове на то, чтобы не заставлять тянуть с отплытием.

Шачи точно знал — капитан понял его мотивы. А если не понял, то предоставит ему возможность объясниться. Снаружи послышалось нарастающее роптание. Корабельный механик отыскал кладовую и сунул за пазуху несколько батонов колбасы. В карманах разместились пять пачек кокосового печенья. Связка сосисок подобно боа обвила шею, мгновенно не досчитавшись парочки своих товарок. Больше его ничего здесь не удерживало.

Откусив кусок от еще одной сосиски, крайне довольный собою Шачи направился в сторону Полярного Тана.

* * *

Площадь безмолвствовала. Тишина, воцарившаяся над нею, была настолько плотной, что казалось — сунь нож, и она разрежется, только вот закончилось все так же внезапно, как и началось.

— Вот он! — Ло повернул голову на раздавшийся откуда-то со стороны крик и обнаружил запыхавшегося бармена из того заведения, где недавно побывал. Бармен растрепался и задыхался, как и прибежавшая вместе с ним компания телохранителей, среди которых был и тот, что сторожил вход. — Это он погубил мою сестру… — и осекся. — Мать Эносима! — бармен обхватил голову руками и грохнулся на колени. — Мало тебе моей сестры, так ты еще и на самое сокровенное для нашего города покусился, грязный ублюдок!

Толпа, видимо, пришла к такому же мнению и загудела — сначала тихо, а потом все сильнее, сильнее…

— Сжечь их! — завизжала какая-то сгорбленная старуха.

— Сжечь! — подхватил бармен.

— Сжечь! Сжечь! Сжечь! — неистовствовала толпа.

Единственным, что лезло в голову капитана пиратов в такой ситуации, оказалась выдержка из прочитанного накануне краткого справочника по Гранд Лайновским островам.

Эносима — город сказка, город мечта, населенный самыми искренними и счастливыми людьми на всем Гранд Лайн и за его пределами…

Город Сказка, город мечта. Да, конечно. Именно так. Хорошая искренность и счастье интересное. Ло не сдержал усмешки.

Кажется, ему стоило внести в этот справочник свои поправки, коих было весьма немного:

Жертва Мирового Правительства. Самый колоссальный рассадник фанатизма и лицемерия. Лен красивый. Обходить как можно дальше, если только не хочется поупражняться в актерском мастерстве и пощекотать нервы.

Кто-то запустил в них приготовленной в дар Богине банкой льняного варенья весьма увесистого размера. Ло шагнул в сторону, действуя чисто на автомате, и на таком же автомате надавил ладонью на затылок Госпожи Уточки, заставляя её наклониться к земле. И вовремя — банка просвистела четко там, где мгновение назад была голова принцессы, ударилась о стену близстоящего дома и разбилась, измазав фасад голубоватой вязкой массой.

Ситуация принимала критические обороты. Времени на раздумья не оставалось.

Раз — создать сферу Пространства, недовольно отметив про себя ощущение легкой слабости, всколыхнувшееся в теле на долю секунды.

Два — запустить в островитян осколками статуи, подняв очередной приступ ужаса.

Три — предпринять стратегическое отступление, вынужденно схватив слегка оторопевшую от происходящего принцессу за запястье — с неё станется натворить еще какой-нибудь ерунды, а то и вовсе потеряться в паутине городских улиц.

Запястье у неё — тонкое, изящное, кажется — надави сильнее чем нужно — рассыплется словно побитое стекло, но его это не волнует — все будет в порядке, если она будет бежать достаточно быстро.

Виви спотыкается о какой-то камень и летит на землю, приходится рывком поднимать её на ноги — не время разлеживаться. Толпа, у которой они выиграли небольшую фору, нагоняла и намерения у неё были совсем не мирные.

— Виви! Эй, Виви!

Семь мужчин с татуировками Барок Воркс выскочили из ближайшего переулка словно черти из табакерки, едва ли не приплясывая от одной им понятной радости.

— Мы можем спрятать вас! — рыжий карлик так и лучился восторгом. — И тебя, и вот этого вот, — он ткнул в пирата пальцем. — Ныряйте вон в тот подвал, мы отведем толпу и потом поможем вам выбраться. Иначе вам не выйти из этого города без сражения, а какой смысл привлекать излишнее внимание?

— Ребята… — прошептала Уточка. Ло перестал понимать происходящее, но у него было четкое ощущение, что его компаньонка поневоле сейчас расплачется. — Спасибо вам…

— Мы же накама! — улыбнулся еще один. — Слова, скрепленные алкоголем, — самые крепкие слова в мире!

Крики преследовавших раздались совсем близко. Трафальгар мысленно пообещал себе, что убьет наследницу трона Арабасты при первой же возможности, но решил принять предложение. Все равно им некуда бежать кроме как на корабль, а этот вариант был сейчас крайне нежелательный. Не стоит привлекать к субмарине слишком много внимания. Особенно на таком острове как этот. Это может крайне нехорошо аукнуться.

Они свернули на боковую улочку, скрывшись за дверью с зеленым клевером как раз в тот момент, когда жители острова показались из-за угла.

Было слышно, как кто-то из неожиданных спасителей кричит:

— Они побежали к воротам! Сжечь гадов!

И как толпа озверевших людей несется по улице, оглашая воздух яростными криками, которые постепенно отдалялись, становясь тише.

Виви перевела дыхание и сползла по стене на пол. Ссадины, получившиеся в результате падений, загрязнились и кровоточили, а судя по тому, как она потирала плечо, там образовалось растяжение связок и кроме того, на её запястье намечались синяки, в форме его пальцев, но стыда Ло не испытал, предпочитая рассматривать место, где им предложили отсидеться.

Все вокруг покрывала пыль — очевидно помещение было давно заброшено. Мебели никакой не было — только стены, пол и небольшое окно почти под самым потолком. Легкий приступ головокружения заставил пирата последовать примеру принцессы и сесть на пол, подперев собою стену.

До него только сейчас начало доходить, что именно не давало ему покоя — от неё шел легкий запах той пряной дряни, которую он глотнул в притоне, дабы сбалансировать внутреннее состояние. И вроде надо бы отругать, но как отругаешь, если у самого рыльце в пушку, а последствия её накачивания алкоголем принесли свои, весьма неожиданные плоды, в то время как у него…

То есть, он не накачивался, но проблемы все равно возникли. Глупо получилось. Хотя ей, конечно, знать об этом не стоило. И вообще никому не стоило.

И к тому же, у него все равно имелось несколько вопросов.

— Эй, Уточка.

Девушка повернула голову, давая понять, что слушает. Она выглядела бледной и ослабевшей, то ли от алкоголя, то ли от всей ситуации в целом.

В мозгу скользнула мысль о том, что надо будет обработать ей раны, когда они отплывут, но сейчас его интересовало другое.

Как она вышла на подпольные организации? Почему агенты Барок Воркс помогают ей? Как так вообще вышло, что она с ними пила? Было ли совпадением, что поблизости от неё оказался пьяный Шачи? И, самое главное, — что ей удалось выяснить о городе, и может ли это как-нибудь пригодиться им, когда придет время уходить из временного убежища?

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Голос пирата ворвался в её сознание, заставив сконцентрироваться на происходящем. Очевидно, она ударилась головой сильнее, чем показалось вначале — стоило им оказаться в состоянии полного покоя, как реальность начала куда-то уплывать, медленно, но верно. Голова раскалывалась, а еще безжалостно клонило в сон — видимо, сказывались бессонные ночи перед высадкой на остров.

Виви повернула голову. В Барок Воркс у неё выработалась четкая привычка — если есть возможность видеть того, с кем разговариваешь, то не следует этой возможностью пренебрегать, так как никогда не знаешь, кто и когда захочет избавиться от соперника на пути к высокой должности. Особенно, если этот соперник — девушка.

Очертания мужчины расплывались в царившем в комнате полумраке. Он сидел, прислонившись к стене, согнув в колене левую ногу и казался… уставшим. Внутри всколыхнулась благодарность. Если бы не он, она бы не находилась здесь. Её вообще уже больше не было бы. Что тогда, в Виски Пик, что сейчас — на острове, где все поклоняются Счастью. Правда, счастье какое-то странное, но ведь не вина здешних жителей в том, что Мировое Правительство подсунуло им суррогат.

Самочувствие стремительно ухудшалось. Свет, проникающий в помещение косыми узкими полосами, беспощадно резал глаза, а подкатившая к горлу тошнота моментально выплеснулась наружу, и запах выблеванной желчи смешался в неподражаемое амбре с запахом пыли и обветшалости.

— Уточка?

Принцесса молча показала ему поднятый вверх большой палец в знак того, что не о чем волноваться и, откинувшись обратно к стене, прикрыла глаза. Сон накатывал теплыми, мягкими, обволакивающими волнами, унося её с собой в прекрасные, радужные дали.

Вспыхнул ослепительно белый свет, перемещая её домой, в Алубарну, в материнский сад, где росли самые прекрасные на свете розы, многие из которых королева Арабасты вывела самостоятельно.

Мама тоже находилась здесь, такая, какой девушка её запомнила — улыбающаяся, со слегка обветренной кожей лица и перепачканными в земле руками. Голубые — такие же, как у самой Виви, — волосы собраны в растрепанную, откровенно домашнюю прическу. Она была босоногой, и, казалось, насквозь прогретой солнечными лучами.

— Мама!

Женщина оторвалась от гнущихся к земле под тяжестью соцветий растений, чей пудровый запах пьянил не хуже наркотика, и сияя протянула к ней руки. Виви не раздумывая бросилась к ней в объятия. Мама умерла, когда ей не исполнилось и восьми, и она даже не могла представить того, насколько сильно она, оказывается, соскучилась.

Очнись…

Северный ветер, непонятно откуда взявшийся в этом царстве света и теплоты, бросил ей в нос горький запах лекарств, скользнув по щеке. Виви вздрогнула и спряталась, зарывшись лицом в складки материнского платья.

— Мое сокровище… — с нежностью шептала Нефертари Тити, гладя дочь по голове. — Девочка моя… Кто бы мог подумать, что моим Ван Писом окажетесь ты и твой отец…

— Мама, я так скучала… — Виви внезапно поймала себя на том, что плачет. Говорит и одновременно плачет, снова чувствуя себя маленькой девочкой, самая страшная проблема которой — не пускающие её в обитель к кузнецу Пелл и Чака, либо же разбитая при попытке перелезть через дворцовую стену коленка.

— Давай пройдемся немного?

Снова повеяло холодом. На этот раз порыв был сильнее и жестче, и на секунду ей показалось, что она различает в его недовольном гудении едва ощутимый шелест.

Очнись, очнись, очнись…

Что-то произошло.

Виви высвободилась из объятий, вздрогнула и обхватила себя руками. В животе у неё узлом завязался огромный удав, крепко сжав внутренности. Словно спала какая-то пелена, вырвав из сладкого, но несвоевременного сна.

Что-то. Было. Не так.

— Доченька? — в глазах песчаной королевы зажглись искорки тревоги. — Что с тобой? Ты побледнела.

— Я… — Виви потерла глаза руками. Ей внезапно стало не по себе. — Почему ты здесь? Ты не должна быть здесь!

— Нам нужно идти, Виви, — тон женщины приобрел повелительные нотки.

Девушка невольно отшатнулась. Паззлы в голове сложились в полную и четкую картину. До неё внезапно дошло, что от мамы разило стылым холодом, а лицо больше походило на застывшую восковую маску, как у покойника.

Покойника.

Её мать и была покойницей. Неужели она…

— Я хочу назад.

Принцесса сделала пару шагов назад, развернулась и бросилась бежать. Страх окутал вязким и липким коконом, заставляя беспорядочно метаться с одной дорожки на другую, то и дело отбиваясь от обманчиво-дружелюбных роз, норовящих схватить её за ноги и за руки. Тити неизменно оказывалась совсем рядом, но теперь Виви не чувствовала ни капли родного тепла.

В третий раз ветер обрушился на принцессу словно десятиметровое цунами на крохотный прибрежный городок, как раз в тот момент, когда она оступилась о гравий и полетела на землю, прямо под ноги к не-матери, которая уже тянула к ней руку, чтобы схватить за запястье.

Запах моря ударил в нос, отдаваясь на языке и перекрыв собой все остальные запахи, а бесплотный шелест, который она слышала ранее, обернулся мужским голосом, который то ли выкрикнул, то ли прошептал ей приказ:

— Очнись!

Виви послушалась. Её резко дернуло назад, словно невидимый великан сжал её в кулаке своей гигантской ладони. Соль сменилась на уже знакомую горечь лекарств, к которой теперь примешивался легкий аромат трав и металла. Темнота вокруг крутилась, вертелась, а потом сжалась до размеров одной точки и выплюнула её обратно в полумрак заброшенного помещения на Эносиме.

Ей как будто не хватало кислорода. Ощущение было такое, словно после долгих минут безуспешного барахтанья в захлестывающих с головой волнах она наконец вынырнула на поверхность. Когда она достаточно проморгалась, в полутьме перед ней нарисовался Трафальгар Ло, в серых (вблизи это было очень заметно) глазах которого четко читалась тщательно подавляемая, но все-таки тревога. Искренняя тревога.

Голова взорвалась дикой пульсирующей болью, словно в неё только что попала пуля. Виви с силой закусила губу, подавляя вскрик. Теперь к привкусу желчи во рту добавился солоноватый привкус крови.

Возникало ощущение, что организм решил отыграться на своей хозяйке за то, что она отказалась идти… куда?

— Я была мертва, да? — вопрос вырвался так же моментально, как и возник. Пират не ответил, с сосредоточенным видом распаковывая рюкзак, который оказался доверху забит типичным содержимым корабельной аптечки. В другое время она удивилась бы, но сейчас сил на эмоции не осталось. Она чувствовала себя уставшей и крайне опустошенной. Ей снова начинало хотеться спать, но на этот раз не возникало никакого намерения ему последовать.

— Я не умею воскрешать людей, — Трафальгар протянул руку и осторожно отвел ей за ухо прядь волос, после чего почти невесомо дотронулся открывшимся глазу последствиям удара об угол статуи — рассечённой ранке с уже засохшей дорожкой крови. Пальцы у него сильные, с шершавыми подушечками и заживающими мозолями, судя по всему — от меча, с которым она видела его на Виски Пик. И прикосновение их не вызывало отторжения, что случалось с большинством пытавшихся дотронуться до неё мужчин.

Возможно из-за того, что он не вкладывал никакого подтекста. Первый раз (а ведь она тогда даже не поняла толком, что именно произошло) это был способ не потеряться в скопище городских улиц, а сейчас он обрабатывал ей рану и перебинтовывал голову, причем делал это с поразительным профессионализмом.

— У вас здорово получается, — принцесса усилием воли подавила желание поморщиться из-за щипавшегося спирта и послала ему улыбку. — Спасибо.

— Замри и сиди неподвижно, ты мне мешаешь. И не закрывай глаза. Тебе нельзя спать в течение часа, потому что иначе ты, скорее всего, впадешь в кому и умрешь.

— Я видела маму, — Виви послушно уставилась в одну точку, сосредоточив все свое внимание на головной боли — перед её внутренним взором снова вставало то место, из которого она выбралась с таким трудом. — Она была… на какие-то мгновения я даже поверила в то, что она живая.

Мужчина ничего не ответил, только с нахмуренным видом плеснул на вату чуть больше спирта, чем было нужно (на секунду принцессе показалось, что у него дрогнула рука) и принялся обрабатывать ссадину на подбородке.

— Из-за твоей болтовни я никак не могу дезинфицировать твои же ранения, поэтому сделай мне одолжение — заткнись.

— Простите. Я не должна была заставлять вас все это выслушивать, и мне… — она не договорила — подловив удобный момент, капитан пиратского судна с невозмутимым видом запихнул ей в рот неиспользованные бинты.

Будь она в нормальной форме, Виви непременно попыталась бы возмутиться и отплатить ему той же монетой, но сейчас тело сковывала противная слабость, голова болела и кружилась, поэтому все, что ей оставалось — недовольно сверкать на него глазами (по крайней мере она надеялась, что со стороны это выглядит именно так) и, выплюнув внезапный кляп практически ему в лицо (она попала бы прямо в лицо, не успей он уклониться), периодически морщить лицо от кусающегося спирта.

— Когда вернемся на Полярный Тан, обработаю тебя более тщательно, поэтому готовься к еще одной экзекуции. И не смотри на меня так, — он говорил все так же спокойно, но девушка почему-то была уверена — его веселит вся эта ситуация. — Это не я заставлял тебя падать при каждом удобном и неудобном случае.

Медицинские инструменты исчезают обратно в рюкзак. Мужчина хмурится, настороженно прислушиваясь к тому, что происходит снаружи. А снаружи — шум воды. Кто-то включил душ? Но здесь его не должно быть…

Дождь, понимает Виви. Просто стена дождя, в один момент обрушившаяся на город. Гнев ли это местного божества, либо просто природное явление — она не знает. Её это не интересует. Её сейчас ничего не интересует кроме вопроса о том, как можно снять, или хотя бы облегчить эту чертову головную боль.

И мама.

Действительно ли это была мама, а не образ, нарисованный не в меру и не к месту расшалившимся воображением?

— В дождь скрыться проще, — Трафальгар закидывает свой рюкзак на спину и тянется за её. — Судя по звукам там такой ливень, что ни черта не будет видно. К тому же он наверняка загонит этих фанатиков по домам. Уходить надо сейчас.

Принцесса кивает и пробует подняться на ноги, но тут же понимает — бессмысленно. Даже если она и сможет сделать пару шагов, не имея никакой опоры, потом она все равно окажется на земле, потому что дойти до бухты у неё просто не хватит сил. Почему-то хочется плакать, и становится невыносимо жалко себя. Девушка раздраженно дёргает головой (внутри разрывается очередная порция боли), смаргивая слёзы, против воли выступившие на щеках. Хочется громко орать от собственного бессилия, сбивая костяшки о стены, только это ничего не изменит.

В Барок Воркс тех, кто превратился в обузу, оставляли умирать. Иногда — добивали. Если ты не мог взаимодействовать наравне с остальными, ты шел в расход. Она видела, как это бывает — раненого просто бросали в дорожной грязи и уходили, игнорируя мольбы, а иногда и плач, так как слезы — недопустимы, если ты не хочешь стать всеобщим посмешищем.

Однажды ей даже пришлось добивать такого человека самостоятельно — чтобы доказать остальным, что к ней следует относиться серьезно. Что она — такая же, как они.

Страшно. И невероятно мерзко, до тошноты. А еще…

Виви чувствует, как земля уходит из-под ног, но летит она не вниз, а вверх. И внезапно понимает, что её просто взяли на руки.

Трафальгар Ло, пират, печально известный своей жестокостью и просто абсолютно невыносимый человек, взял её на руки, нахлобучив на неё свою шапку так, чтобы рана оказалась полностью скрыта чуть щекочущей, очень теплой меховой поверхностью.

И сам он, что неожиданно, был теплым. А потом они оказались на улице, и теплота затерялась среди косых, больно секущих хлыстов дождя, приведя на смену холод и облегчение от того факта, что натянутая на голову шапка оберегает ее от таких болезненных сейчас капель.

— …видишь, что бывает, когда ты забываешь про неприметность и постоянную бдительность? — Они вышли из города через небольшую калитку в ближайшей от них городской стене и теперь пересекали прибитую к земле льняную плантацию, за которой, кажется, была дорога. — Думаешь, твое состояние дает тебе особые привилегии? Не будь у нас контракта, я бы прикончил тебя сразу же, еще после самой первой твоей выходки с этой бабой. Но тебя спасает то, что я просто возьму с тебя в три раза больше…

Виви не обижалась, думая о том, что теперь, когда он отдал свой головной убор ей, его собственная голова остается совершенно незащищенной. А ведь дождь очень болезненный, да и просто переохлаждение никто не отменял, потому что на его толстовке капюшона не было. Сейчас она ничем не могла помочь, но твердо зареклась, что как только они вернутся на корабль, она сварит ему кофе, либо какао, если, конечно, они смогут вернуться на субмарину.

Бухта, однако, никак не желала являть себя. Счет времени потерялся. Казалось, что этот дождь никогда не кончится, что в мире нет ничего, кроме этой водяной стены и их двоих, которые вечно будут бродить по этому острову, неприкаянные и продрогшие.

Или не будут, потому что умрут раньше — подумалось ей, когда мужчина споткнулся, устояв на ногах исключительно благодаря чуду. Осознала она и то, что поток ворчания уже минут пять как прекратился, а ритм шагов потерял свою четкость и размашистость, став медленнее, чем раньше.

Словно в насмешку над ними по небу прокатился оглушительный раскат грома, за которым сверкнула холодным голубоватым светом вспышка молнии, удар которой пришелся на стоящее в отдалении одинокое дерево. Темноту разрезали желто-белесые отблески моментально вспыхнувшей листвы. Если огонь распространится по полю, то успеют ли они от него скрыться? Виви не была в этом уверена.

Гром ударил еще один раз, прямо над их головами. Принцесса невольно зажмурилась, крепче обхватив своего напарника за шею. Не то чтобы она боялась грозы, но…

Где-то в отдалении раздался глухой одиночный взрыв, как будто кто-то выстрелил из пушечного орудия. Трафальгар резко остановился и вскинул голову, напряженно прислушиваясь.

Звук шел откуда-то сзади, и он не нашел ничего лучше, как развернуться и пойти на него. Еще через пару минут прозвучал второй, а затем и третий взрыв, более звучный, чем прежние два, и хотя ей казалось, что идти на источник звука — очень плохая идея, девушка свои измышления держала при себе — судя по тому, что у пирата открылось второе дыхание, он явно знал больше, чем она.

Взрывов больше не было, но спустя какое-то время кроме шума беснующейся природы послышалось и нечто другое.

— Капитан!

Голос был звонкий, почти мальчишеский, быстро перебившийся более взрослым баритоном:

— ЛО, ПРИДУРОК, ГДЕ ТЕБЯ НОСИТ, НЕМЕДЛЕННО ИДИ СЮДА!

Разговаривали совсем рядом. Если, конечно, это были разговоры, а не мираж. Для миражей, правда, диалог был не совсем типичным, но мало ли как может быть.

— Если он тебя услышит, то тебе влетит за несоблюдение субординации, — невероятно довольным тоном поведал первый голос. — Может быть, тогда ты наконец-то подохнешь?

— ЗАТКНИСЬ!

Спорщики появились в поле зрения совершенно внезапно. Это оказались двое молодых (явно не старше своего капитана), вполне реальных, из плоти и крови людей, неуловимо похожих между собой. Насколько помнила Виви они были родными братьями, которых звали Карре и Курре.

Карре был помоложе, пониже ростом и, в отличие от своего черноволосого брата, светлым шатеном, на данный момент обильно перемазанным сажей. Неподалеку валялись обломки массивного оружейного ствола, раскрывшего природу услышанных ранее взрывов-выстрелов.

Оба были облачены в темно-синие костюмы с претензией на фасон аристократической моды и крайне увлечены руганью. Ровно до тех пор, пока не заметили, что они больше не одни.

— Ты, сумасбродный придурок! — мгновенно налетел на подошедшего капитана Курре, продолжая самозабвенно игнорировать вопрос должностной субординации. — Шлялся столько времени непонятно где! Вклинился в заварушку, оставив свой меч у себя в каюте! Поставил на уши всю команду! Знаешь, кто ты такой после всего…

— Просто заткнись и понеси её, — капитан пропустил его вопли мимо ушей и бескомпромиссно вручил свою живую ношу, прикрыв на секунду глаза. Курре, нагло оборванный в самом начале заготовленной гневной тирады, растерялся и подчинился. Правда, ему пришлось повозиться — тонкие пальцы Уточки окоченели настолько, что с огромным трудом смогли разогнуться.

— Как прикажете, капитан. Я же никогда не заставляю вас волноваться, не правда ли?

— Вы отдали ей свою шапку, капитан, — Карре сгреб с земли обломки и пристроился по левую руку от командира. — Это наводит… на размышления.

— Мне кажется, у тебя слишком много энергии, — Трафальгар сбросил на землю рюкзаки, отдавившие все плечи, и с наслаждением потянулся. — Понеси.

Подчиненный обиженно засопел, но послушно надел сбагренную ему ношу, резко выдохнув от обрушившейся на спину тяжести. Впрочем, выволочки от его головы это совершенно не отвело.

— Я смотрю, ты опять балуешься? Я не стану говорить ничего о том, что вы могли бы взять зонт, но разве я не приказывал тебе бросить идею создания совершенного оружия, потому что это — опасно? Давай, проваливай, иди плавай на парусных кораблях, давай, там можешь страдать этой ерундой сколько угодно, но Полярный Тан — совершенно неподходящая площадка для твоих безумных экспериментов!

— Да не кричите вы так! Моя последняя базука была практически идеальна! — парень оступился на выскочившем прямо ему под ноги земноводном и замахав руками, словно птица в быстром полете, шлепнулся в размокшую грязь. О том, что ему предложат уйти всерьез, он никогда не задумывался — он ходил под началом Трафальгара Ло уже девять лет и прекрасно понимал, на какие слова стоит обратить внимание, а какие можно пропустить мимо ушей, не огребая за это. Ну, или огребая не слишком сильно.

— Действительно, — Курре изогнул губы в усмешке, глядя на то, как его брат поднимается на ноги, в то время как загруженная спина пытается вернуть его в горизонтальное положение. — Ведь она выстрелила трижды! Правда потом все равно взорвалась у тебя в руках…

— Это была случайность!

— Такая же, как и предыдущие тридцать четыре раза.

— Заткнись!

— Это ты меня затыкаешь?!

— Да!

Курре хотел ответить, но не успел — холодные пальцы капитана поймали его за ухо и с силой выкрутили. Судя по сдавленному возгласу Карре, его постигла та же участь.

— Будете еще шуметь?

— Мы молчим, капитан! Мы — рыбы, если угодно! Только оставьте ухо!

Виви не сдержала улыбки. На большее её уже не хватало — долгое пребывание под дождем привело к тому, что она совершенно перестала чувствовать соприкасающуюся с телом воду. Кажется, она вообще уже перестала что-либо чувствовать, особенно теперь, когда они были (в этом девушка не сомневалась) в безопасности.

Голова в меховой шапке склонилась на мужское плечо, глаза закрывались. А потом неожиданно все исчезло.

Принцесса провалилась в блаженное небытие.

* * *

Уни однажды сказал, что некоторые места питаются за счет тех, кто посещает их. Ло посмеялся над ним тогда, но сейчас мысленно попросил у своего подчиненного прощения за то, что не поверил ему. Казалось бы — ну разве может неодушевленное проявлять признаки, присущие исключительно живым существам? Конечно же нет. Правда, какая-то часть внутри него соглашалась с товарищем, но другая, рациональная и прагматичная, быстро запихала её назад, приказав заткнуться.

Как оказалось, зря.

Эносима, словно паук, высасывала жизненные силы, но он совершенно не собирался подчиняться ей, как и позволять забрать принцессу — не после того, как он дал себе обещание, что она доберется до своей страны живой. Поэтому — бить по лицу со всей силы, пока не распахнет глаза, неожиданно оказавшиеся фиолетовыми, словно пятна от виноградного сока, обработать ранение в полевых условиях, невольно подумав о том, что если раньше она выглядела достаточно крепкой, то сейчас казалось — ткни пальцем сильнее, чем нужно, и она осыпется множеством мелких песчинок, золотистых, как пески Арабасты на картинках книги сказок. Глупости, конечно. Люди не состоят из песка, если только не владеют Суна-суна фруктом.

Фрукт был у Крокодайла, а значит внутри у Уточки — примерно двести-двести восемнадцать костей, от шестиста сорока до восьмиста пятидесяти мышц (точнее он мог сказать только после изучения степени развитости у неё мышечной ткани), около четырех литров крови и семьдесят пять километров нервной системы, а еще она почти ничего не весила (хотя его дико раздражал сам факт того, что её приходилось нести, потому что, если подумать, то это была его вина, что она дошла до такого состояния. Были же сомнения в том, что это хорошая идея — отпустить её одну, но, видимо, истории с Виски Пик было недостаточно, чтобы начать слушать интуицию и учиться на собственных ошибках), по крайней мере, по сравнению с двумя тюками, оккупировавшими его спину. Впрочем, чем дольше он пытался выйти на правильную дорогу, тем ощутимее увеличивалась её тяжесть.

Остров казался бесконечным. А возможно именно таковым и являлся — в какой-то момент Ло перестал воспринимать окружающий мир, сузившийся только до дороги под ногами, секущих потоков воды, тянущих назад рюкзаков и Уточки, которая чем дальше, тем сильнее походила на мертвеца.

Ощущения, однако, постепенно притуплялись, в то время как мозг настойчиво генерировал возникшую из ниоткуда идею присесть на землю и отдохнуть. Может быть даже вздремнуть. И в этом царстве грозы и грязи, насмешливо хлюпающей под подошвами, среди мокроты, борьбы с жаждущим напитаться от него (них) островом, выстрел базуки кажется миражом, которые возникают, когда на море штиль и солнечная, безветренная погода. Ходить на миражи — безрассудство, но это уже неважно, и становится окончательно неважным, когда выстрел раздается снова… и снова…

После сгруза вещей и принцессы становится проще, хотя понимание этого приходит где-то на заднем плане — теперь, когда беспокоиться было не о чем (ну, почти), второе дыхание уступило место полнейшей автоматизации.

На автомате идти, воспитывать этих вечно ругающихся придурков, принимать поздравления с возвращением и легкие выговоры от остальной части команды, попутно отправляя их в операционную — они знали медицину на достаточном уровне, чтобы оказать повреждениям Уточки необходимый уход. Он и сам бы этим занялся, но в голове растекалось тихое, мерное жужжание, а промерзшие пальцы отказывались подчиняться, что создавало ненужные риски для пострадавшей, да и увести Полярный Тан от этого проклятого места будет гораздо продуктивнее, чем тратить свое время на то, с чем вполне способны справиться остальные.

Правда, у его людей восторга такой ход мыслей совершенно не вызывал.

— Вы бы отдохнули, капитан, — прогудел Банголд, отряхивая о штанину испачканные в муке руки. — А я вам чай сделаю.

— Я согласен, — степенно кивнул среброволосый Ларга, занимающий должность библиотекаря. — Вы едва стоите на ногах. Бепо и Шачи прекрасно справятся с управлением.

— Если ты не заметил, — Ло смерил подчиненного мрачным взглядом. — Я вполне дееспособен. Будь так добр, займи свое место и не отсвечивай, пока я не продал тебя с Шабаоди.

Ларга пожал плечами и удалился к себе в каюту, собираясь предаться сну. Те, кто не был занят в операционной последовали его примеру и быстро расползлись по своим делам — капитан был не в духе, а когда он был не в духе они предпочитали не попадаться ему на глаза.

— Между прочим, они правы, — кивнул Бепо. — Хотя, если есть желание податься в зомби, то можно и в рубку пойти.

— Шачи не заходил в эти воды. Я заходил. Я просто хочу как можно скорее убраться с этого острова и я не собираюсь доверять эту задачу кому-нибудь еще. На этом все. Разговор окончен, — и добавил, обращаясь к почти ушедшему коку — Чай принесешь в рубку.

Банголд кивнул, давая понять, что информация усвоена, и скрылся за светло-голубой кухонной дверью, бочком протиснувшись мимо направившегося к механизмам управления капитана, искренне надеясь на то, что тот не слышал его ворчания про «больших детей, которые совсем не берегут себя», потому что в противном случае грозы на его голову было не избежать, а кок, хоть и был старше на двенадцать лет, смертельно боялся капитанского гнева.

Бепо привычно двинулся следом за последним — он мог пригодиться как навигатор, да и чисто с дружеской позиции было бы не слишком правильно оставить товарища в одиночестве. За десять лет взаимодействия минк успел выучить все его жесты, привычки, настроения и состояния и сейчас мог сказать с уверенностью — его друг невероятно устал, но не желал перекладывать свою ответственность на других только потому, что его физическое состояние временно ухудшилось.

Рубка встретила их оглушающей тишиной и темнотой, размазанной по помещению словно масло по куску хлеба. Щелкнул выключатель, зажигая ламповый свет.

Бепо почесал за ухом и привычно уселся за покрытый кораллово-красной клеенкой стол.

— Бепо.

— Что?

— Убери отсюда вот это, — Ло сделал вид, что не замечает того, что его глаз начал дергаться и с брезгливым видом указал на ни в чем не повинную скатерть. — И не забудь сказать Курре, что он должен будет найти мне скатерть с нормальной расцветкой. Без единой нотки красного, потому что от красного меня тошнит.

Бепо хотел было сострить, но решил, что сейчас не та ситуация и молча сделал то, что ему приказали.

Как только за навигатором закрылась дверь, Ло подошел к штурвалу и завел двигатель.

Мотор субмарины тихо зарычал, постепенно набирая тональность. Корпус вздрогнул и пришел в движение, медленно погружаясь в темно-синюю, почти черную водяную толщу, разрезанную напополам ярким лучом прожектора.

Через какое-то время вернулся минк, усевшийся на то же место, откуда недавно был согнан. Сил разговаривать не было, желания тоже. Вымокшая одежда неприятно липла к телу, а отогревшийся организм решил, что испытывает холод и тепло одновременно. Пришлось обхватить себя руками, чтобы унять напавшую дрожь, пока лицо испытывало удушающее тепло.

— Упрямство до добра не доводит, — философски зевнул медведь, наблюдая за тем, как мужчина откинулся на спинку темно-зеленого вертящегося кресла и прикрыл глаза. Услышав адресованное ему послание, он поднял правую руку и молча показал товарищу средний палец.

— Этот остров — одна большая засасывающая трясина, и чем быстрее мы покинем её пространство — тем лучше. Мне не по душе Абсолютное Счастье.

— Потому что счастье не бывает абсолютным.

В иллюминаторе мелькнул окрашенный в ядовито-красную чешую рыбий бок. Ло чихнул и хотел было поправить шапку, но шапки не было. Внутренности моментально затопил легкий панический приступ, но потом он вспомнил, что временно водрузил свой убор на голову Уточки и раздраженно поморщился.

Прожектор высветил ощерившуюся кораллами подводную скалу прямо по курсу. Уточка и шапка моментально покинули мысли, трансформировавшись в привычное движение рукой, чтобы тронуть отвечающий за развороты движок. Движок был теплый, металлический, источающий легкий, но стойкий запах машинного масла.

Входная дверь отворилась, пропуская внутрь грузную фигуру корабельного кока. В руках у него был поднос, а из кармана штанов торчало запихнутое на скорую руку полотенце. Все это было крайне осторожно выложено на столик, вместе с вынутыми из тех же карманов упаковками таблеток.

— Я решил, что возможно стоит вам их принести, потому что вы действительно выглядите больным, а в таких случаях лучше перестраховаться, понимаете?

Трафальгар промычал в ответ что-то невразумительное, с силой растирая волосы и лицо принесенным полотенцем. В его мозгу уже вызревал коварный план про то, как заставить забившего на свои обязанности с появлением Уточки Ларгу работать.

— Скажи, ты хотел бы отвечать только за продукты и готовку еды?

Банголд, уже взявшийся за дверную ручку, чтобы уйти, обернулся, недоуменно посмотрев на своего начальника.

— Так порядок же на рабочем месте тоже надо поддерживать… — в голосе его царила растерянность. Его пугала улыбка, появившаяся на капитанском лице. — А кок один. Я это.

— Зайди к Ларге. Разбуди его, если спит. Скажи ему, что Уточка хорошо справляется с его обязанностями, а посему он от них временно освобожден… — ухмылка стала еще шире. — Он будет убирать за тобой на кухне и мыть посуду за всеми нами. А на тебе только то, что связано непосредственно с готовкой, хотя, конечно, ты можешь нагрузить его и чисткой картошки, например. Просто считай его своим рабом, — мужчина кинул подчиненному полотенце и отсалютовал чашкой с чаем, случайно ошпарив руку выплеснувшимся наружу кипятком.

— Так точно, капитан, — теперь уже в улыбке расплылся и кок. — Будет исполнено.

— Неисповедимы пути судьбы нашей, — подвел итог разговору Бепо и покачал головой. — Да будет так.

* * *

Второй раз вместо света вокруг неё обвилась тьма. Тьма клубилась, скользила по коже мягкими беззвучными потоками, качая на невидимых глазу волнах, а где-то вдалеке, ненавязчивым звуковым фоном, звучали мужские голоса, в которых можно было четко различить легкие нотки обеспокоенности.

— Мне кажется, у неё жар, ребята.

— Конечно, у неё жар, придурок. Ты рванул их искать даже не подумав, чтобы взять зонт!

— Я думал, что зонт возьмет Карре… ну, когда вспомнил про него. Где-то на середине поисков. Я же не виноват, что этот идиот в первую очередь подумал о базуке!

— Тихо вы! — осадил спорщиков низкий ворчливый голос. — Главное, что нашлись. Жар капитан вылечит.

— Ты его видел вообще? Как бы ему самому не потребовалось лечение…

Голоса становились все тише и под конец исчезли совсем, чтобы через какое-то время смениться привычным уже кошмаром с руинами Арабасты.

Принцесса распахнула глаза, вскочила, привычно зажимая рукою рот, и… уткнулась взглядом с интересом наблюдающего за нею Пенгвина.

— Привет, — сказал он. — Как самочувствие?

— Нормально, вроде, — она сделала вид, что давит зевоту, и прислушалась к себе. Ей было тепло, сонливо, а полученные на Эносиме раны покрывал толстый слой вязкой светло-оранжевой мази. На стене напротив кровати висела знакомая черно-белая меховая шапка, мгновенно вызвавшая наружу воспоминания о последних часах.

Дождь. Собственное бессилие. Трафальгар Ло…

— А где… — девушка замялась, не зная как ей сформулировать вопрос. Она могла называть их главаря по полному имени, но исключительно у себя в голове — наружу никогда не выходило ничего кроме вежливого и нейтрального «вы», потому что имя пережимало горло, упорно не желая из него вырываться. Назвать его «капитаном» она тоже не могла — он не являлся её командиром, и это было не совсем правильно. Впрочем, к её огромному облегчению, Пенгвин сообразил достаточно быстро, избавив от необходимости договаривать вопрос полностью.

— Спит. Лег сразу же, как только мы прошли опасные участки пути. Думаю, что он не появится до самого вечера. С ним все будет хорошо, можешь не беспокоиться.

Виви кивнула, давая понять, что информация усвоена, и попыталась было подняться на ноги, но парень помотал головой, попросив оставаться на месте, так как из-за сотрясения второй степени ей необходим постельный режим. Как минимум неделю.

Новость эта была ни капли не радостной, но спорить она не стала — если бы не её стремление попасть в Арабасту быстрее, они не вляпались бы во все это. Не подверглись бы такой опасности.

— Да не переживай ты так, — очевидно, волнение отразилось на лице, потому что пират пересел со стула на койку и ободряюще улыбнулся. — Наш капитан порежет этого Крокодайла на молекулы, вот увидишь. А мы поможем. Знаешь, почему? — он приосанился и с надутым от важности видом стукнул себя кулаком в грудь. — Потому что мы — команда.

Принцесса не выдержала и рассмеялась. Пенгвин растянул рот в улыбке «тридцать два зуба», от чего стало только смешнее.

— Вот и продолжай в том же духе. Тут, в общем, на столе еда, книга и чай. Мы будем периодически заходить, поэтому если тебе что нужно — не стесняйся.

После этого её оставили в одиночестве, в состоянии крайнего недоумения. До сегодняшнего дня её взаимоотношения с «сердечниками» были спокойными, но отстраненными, и она совершенно не понимала причин такого резкого сдвига в сторону дружелюбия.

Заглянувшие в течение нескольких часов другие члены команды недоумение только усугубили — каждый держался с ней в своей исключительной манере, но тоже — со сдвигом. Это пугало, настораживало, заставляло подозревать совершенно феерические в своей абсурдности теории заговора, но все разрешилось ближе к ночи, когда во время очередного визита в каюту заглянул капитан, которому «гостивший» радостно доложил обстановку:

— Наша принцесса скоро будет как новенькая.

— НАША принцесса? — Ло и Виви были так ошарашены услышанным, что произнесли эту фразу абсолютно синхронно, с одинаковым выражением обалдения на лицах.

— Конечно наша. Разве вы надели бы свою шапку на того, кто «не наш»? Я так не думаю. Кроме того…

Ло не стал дослушивать, молча закрыв дверь с наружной стороны. Как реагировать на такое заявление от всегда рассудительного и взвешенного Клиона он понятия не имел, потому что это было совершенно не в его стиле. А если это была шутка, то шутка крайне дурацкая. Глупая. Нелогичная. Наша принцесса, ну надо же…

В кухне обнаружились Бепо, играющий с Банголдом в шашки, и крайне недовольный Ларга, со скорбным видом моющий тарелки. Зрелище это частично вывело мужчину из разболтанного состояния, но ненадолго — услышав рассказ о случившемся в каюте Уточки, Бепо с крайне счастливой мордой провел свою шашку в «дамки» и вдохновлено заявил:

— Ну правильно сказал.

Увидев широко распахнутые в изумлении глаза капитана, Банголд счел необходимым придти минку на выручку.

— Так действительно же так. Мы все к этому выводу пришли.

— Да и если честно… — Бепо со слегка обескураженным видом потер затылок. — Хорошая она. Приветливая. Мне нравится. И ребятам тоже.

— Помогала мне! — ввернул свое слово в разговор Ларга.

— Рабам слова не давали, — осадил его кок. — Трудись!

— Значит… — Ло заварил себе чай и уселся на стул рядом с медведем. — Вы уже все для себя решили?

— Да, — кивнул Бепо, кушая три шашки противника разом. — Вместе нам будет гораздо проще одолеть этого наглеца!

Медвежья лапа с силой хлопнула по столу, заставив подпрыгнуть все, что на нем стояло, в том числе и капитанский чай.

— С чего ты взял, что мы будем с ним бороться? Я что, похож на миссионера? Защитника униженных и оскорбленных?

— Не похож, — минк отвлекся от игры и посмотрел товарищу в глаза. — Но когда она рассказывала всю эту историю, в твоем взгляде было что-то такое… ну, знаешь. Как будто ты сам прошел через что-то похожее.

— Заткнись, — беззвучно, одними губами прошипел Трафальгар, искренне надеясь, что у Банголда и Ларги хватило ума сделать вид, что их тут не существует. Из всех, кто входил в его команду, полную историю его жизни знал только Бепо. Историю с Дофламинго слышали, помимо минка, еще Карре и Курре, появившиеся в его команде (состоявшей тогда только из него самого и его навигатора) вторыми. Знание его биографии остальными членами команды исчерпывалось только тем, что он был выходцем из Норт Блю, в следствие чего любил солнце, не любил снег из-за его белизны и холода, а также ненавидел Морской дозор, Мировое Правительство и всех тех, кто хоть как-то с этим связан.

И добавил так, чтобы эти двое четко услышали сказанное:

— Совершенно не понимаю, о чем ты.

Бепо страдальчески закатил глаза, но промолчал и вернулся к игре.

Ло откинулся на спинку стула, сжав чуть остывшую кружку между ладонями. Строго говоря, Бепо попал в самое яблочко — он действительно планировал помочь разобраться с Крокодайлом хотя бы частично — памяти Коры-сана ради, — хоть и обещал Уточке только доставку. Но это не значило, что эти намерения следовало озвучивать сейчас, ведь ничто не исключало того факта, что он может передумать в дальнейшем.

«Наша принцесса, — зазвенело в мозгу клионовским голосом. — Наша…»

Брови моментально сошлись на переносице. Да, Бепо озвучил все совершенно правильно — приветливая. А еще — без царя в голове, полная чертей внутри обманчиво тихого омута, с песчаной страной вместо сердца, глупая, наивная, невыносимая, тяжелая и вообще…

Второй раз он застал её в одиночестве, но спящей. Теперь он знал, что во сне она сжимается в позу эмбриона и полностью сбрасывает одеяло на пол. И мечется беспокойно, словно ей снятся кошмары.

Голова непроизвольно склонилась влево. Когда-то давно, еще во Флевансе, он любил наблюдать за спящими родителями и сестрой, частенько пробираясь к ним в комнаты посреди ночи. Правда, родители частенько страдали бессонницей, а с какого-то момента и вовсе начали закрывать дверь (в те года Ло был убежден в том, что они просто считают себя плохо выглядящими во время сна, очень расстраиваясь тому факту, будто они думают, что он любит их исключительно за внешность. Истина дошла до него сильно позже, только вот посмеяться над нею было уже не с кем), но комната Лами всегда была открыта. А еще его сестра тоже спала как эмбрион и скидывала одеяло, только вот кошмары ей никогда не снились. Они и ему не снились до того момента, как в их город пришла эпидемия.

Виви снова вскрикнула во сне.

Мужчина вздрогнул, выходя из захвативших воспоминаний, молча накрыл её одеялом и вышел, беззвучно прикрыв за собою входную дверь.

Постельный режим надоел Виви на следующий же день. Лежать было невероятно скучно, — время, казалось, навеки застыло на одной мертвой точке, и даже периодические гостевые визиты очень быстро перестали поднимать настроение, заполонив голову мерзкими мыслями про чувство собственной неполноценности, которое она ненавидела всеми фибрами души — чем назойливее оно было, тем ярче становились кошмары.

Ночью четвертого дня девушка не выдержала. Когда стрелки часов показали полночь, она накинула поверх пижамы халат и выскользнула из комнаты, твердо решив заварить чашку чая, а потом отправиться в библиотеку. Или назад в каюту — у сердечников наверняка возникнут вопросы к её внезапной дневной сонливости.

На долю секунды принцесса пожалела, что с ней нет никого из сопровождающих — голова немного кружилась, наполняя пространство скачущими белесыми пятнами, но идти до камбуза* было теперь гораздо ближе, нежели до собственной обители.

О том, чтобы пойти в библиотеку речи больше не шло. Она просто посидит пару минут, выпьет чаю и пойдет спать.

Её планам не суждено было сбыться — одинокая лампочка уже наводняла помещение мягким светом, а за столом сидел капитан и с блаженно-отрешенным видом поглощал колбасу с бутербродов, которые кто-то по неосторожности забыл отнести в свою обитель.

Поняв, что его уединение нарушено, он, однако, ничего не предпринял — убедившись, что это не владелец тарелки, мужчина равнодушно пожал плечами и снова уставился в одну точку.

Виви неловко переступила с ноги на ногу — вид у самого грозного пирата в данный момент был совершенно не пиратский.

Растрепанный, заспанный, босоногий, в темно-синих пижамных штанах и лимонно-желтой футболке, он выглядел настолько человечным, что принцесса растерялась. Впрочем, впечатление это быстро развеялось — почувствовав, что она все еще на него смотрит, Трафальгар повернул голову и с привычной усмешкой спросил:

— Что, нравлюсь?

— Нет, — категорично-суровым тоном отрезала девушка, едва не поперхнувшись воздухом от такой возмутительной наглости. Она направилась было к плите, чтобы поставить чайник, но споткнулась о неубранную Ларгой картофельную шелуху и полетела на пол, с тоской подумав о том, что сейчас налетит головой на угол столешницы, и тогда…

— Пространство.

Неведомая сила потянула её в другую сторону, а в следующий момент она все-таки оказалась на полу. Правда, куда дальше от того места, где должно было состояться падение, а ноющая от соприкосновения с полом пятая точка свидетельствовала о том, что вся сила удара пришлась именно на неё, но это было гораздо лучше, чем если бы пострадала голова.

— Мне кажется, если бы тебе платили каждый раз, когда ты падаешь, ты стала бы самым богатым человеком мира.

— Не так уж часто я падаю, — уязвленно пробурчала Виви, поднимаясь на ноги и растирая место ушиба.

Пират молча пожал плечами и протянул руку за очередным куском колбасы, но теперь он не блуждал мыслями в одних ему известных пространствах, а наблюдал за ней — настороженно и с интересом одновременно.

То, что она безбожно нарушает режим, его похоже абсолютно не волновало. Может быть, он считал, что у неё есть своя голова на плечах, дабы следить за своим здоровьем, а возможно ему не было до этого абсолютно никакого дела.

Принцесса раздраженно повела плечами. Его взгляд невероятно нервировал, но уходить, однако не спешила — уйти сейчас значило проиграть битву за пространство, а она проигрывать не собиралась.



Вместо этого девушка поставила на включенную конфорку чайник, обернулась и, натянув на губы как можно более самодовольную и насмешливую ухмылку, спросила, старательно копируя его интонации:

— Что, нравлюсь?

Чего от неё ждали — неизвестно, но явно не этого, судя по удивленно взлетевшим вверх бровям. Виви не могла не признать — выражение его лица было бесценным.

— Ладно, Уточка. Один-один.

Принцесса опустилась на стул напротив и ловко цапнула себе последний «неразколбасненный» бутерброд, мысленно рассмеявшись — её невольный собеседник смотрел на неё как ребенок, чей рожок мороженного только что съела собака. От комментариев, однако, удержался, предпочтя молчаливую давку на совесть.

Какое-то время на кухне царила сонная тишина — поняв, что девичья совесть молчит, мужчина опять задумался о чем-то своем, хотя глядя на прикрытые глаза и клонящуюся периодически вниз голову можно было сделать вывод, что он просто напросто заснул.

Почему он при этом не ушел обратно в свою каюту оставалось неразрешимой загадкой. Точнее, её можно было бы разрешить, спросив у него напрямую, но она не видела в этом смысла. Все равно ей ничего не расскажут. Или расскажут, но солгут, что было бы ничуть не лучше.

Пространство наполнилось громким свистом закипевшего чайника. Виви поднялась на ноги, но поспешно села обратно — резкие движения привели к тому, что в глазах заплясали разноцветные пятна, повлекшие за собой небольшой приступ головокружения.

Через несколько минут ей стало легче — настолько, что она решилась подняться снова, — на этот раз более плавно. Тело наполнила незначительная слабость, но в остальном она чувствовала себя нормально, мысленно поблагодарив богов за то, что мужчина так и не проснулся. Или же…

Если рассуждать логически, то при сне в таком положении вниз должна клониться не только голова, но и все остальное тело тоже. А он… он продолжал сидеть ровно. Даже слишком ровно для того, кто заснул сидя на стуле. Да и не похож он на тех людей, которые ленятся дойти до койки, как только чувствуют, что их начинает клонить в сон. А может быть, она просто плохо его знает? Она ведь даже не пыталась его узнать, предпочитая держаться как можно дальше.

Сейчас она начинала жалеть об этом.

Если он не спал — а она, приглядевшись к застывшим, резковатым из-за худобы чертам лица, была практически уверена в своих выводах, то это значило только одно — он следил за ней. Дал ей возможность расслабиться, чтобы выведать слабое место, решив воспользоваться внезапно сложившейся ситуацией. Это было умно, она и сама бы так поступила, будь на его месте.

Идиотка!

Виви заставила себя сохранить невозмутимость и как можно незаметнее выдохнуть воздух. Нельзя показывать то, что она разоблачила его хитрость. Поворачиваться спиной тоже нежелательно, но тогда это будет выглядеть слишком подозрительно.

Самое главное — понять, что ему нужно. Вряд ли что-то такое, физическое — ничто не мешало ему сделать это уже черт знает сколько раз с момента начала их совместного путешествия. Вызнать её слабости? Тоже странно. Какие слабости могут быть в камбузе ночью, кроме еды и чая, разумеется? Или ему интересна цель прихода? Тогда что мешало спросить её напрямую? Уж от чего он не страдал по жизни совершенно точно, так это от скромности и стеснительности. Неужели действительно заснул? Неужели ему не страшно засыпать вот так, рядом с абсолютно чужим человеком, от которого можно ждать…

Ничего плохого, в общем-то. Но не может же он доверять ей настолько? И вообще — доверять. Или может?

Девушка нахмурилась и сердитым движением ссыпала в чашку нужное количество трав, залив кипятком. Сзади раздался грохот, она машинально схватила лежащий неподалеку нож, развернулась, готовая дать отпор, и поняла, что ничего страшного не произошло — просто одна из его рук непроизвольно дернулась, сшибив со стола тарелку из-под бутербродов. Куски хлеба рассыпались по полу вместе с осколками, но никому не было до этого никакого дела.

Виви нервно рассмеялась и перевела дух. Теперь, когда приступ паранойи остался в прошлом, она не могла не думать о том, что все происходящее — невероятно глупо. В конце концов, он мог десять раз бросить её подыхать на этой чертовой Эносиме, а то и убить — как она когда-то убила ослабевшего товарища, неспособного идти дальше.

Несчастный молил о пощаде, остальные смеялись, а у неё дрожали руки, но выхода не было — пришлось зажмурить глаза и спустить курок, благодаря богов за то, что за ливнем не видно слез.

А этот человек… он не только позаботился о последствиях удара о статую, фактически вытащив с того света, но и вынес её на руках, несмотря на собственную усталость. Если бы не он — её бы здесь не было.

Это стоило того, чтобы попробовать ему поверить. Да и вообще — попробовать построить хоть какое-то подобие взаимоотношений на тот промежуток времени, что ей придется пробыть на его судне.

Девушка нахмурилась и отпила чаю.

Как наладить отношения с тем, кому это не нужно?

Ответа на этот вопрос не было и не намечалось. Вариант открытого набивания в друзья отметался сразу — еще решит чего доброго, что она в него влюблена, не говоря уже о том, что она никогда ни за кем не бегала, потому что это было откровенное унижение, а принцесса должна быть гордой.

Самым оптимальным вариантом было бы сближаться постепенно, особенно, если бы она знала области, где это смотрелось бы максимально естественно, но подобной информации у неё не было, а вопросы наверняка вызовут подозрение. Оставалось только одно — ждать, наблюдая за ним как можно более незаметно, чтобы понять, как можно сыграть на его характере в свою пользу.

В поисках решения внезапно возникшей проблемы Виви обвела взглядом камбуз, закончив осмотр на разглядывании лица источника своих проблем. Внутреннее чутье напряглось, подсказывая своей хозяйке, что что-то идет не так, но задумавшаяся принцесса не прислушалась к нему, с интересом разглядывая самого жестокого пирата по версии розыскных листовок.

Черные взъерошенные волосы, чаще всего скрытые под пятнистой шапкой, золотые серьги в правом ухе, крошечная бородка, графитово-серые, с льдистым отблеском глаза…

Глаза.

Внутренности неспешно, но крепко стянуло холодом, в горле сгустился неприятный комок, а на лбу выступила испарина.

Спал ли он все это время, либо проснулся только что — теперь это не играло никакой роли. Нужно было срочно что-то сказать, либо сделать, но более умного вопроса чем:

— А вы правда спите? — она сходу придумать не смогла.

Ответ не заставил себя ждать. Тон его ничем не отличался от того, которым обычно ведутся разговоры о погоде на завтра.

— А что, не видно?

* * *

Вокруг сгущался туман. В тумане плавала русалка, плеская хвостом и требуя достать ей шубу из медведя. Ло сделал выкройки и с огромной иглой в руках принялся гоняться за Бепо, но когда он поймал минка у капитанской рубки и принялся трясти, требуя отдать свой мех, Бепо громко топнул ногой и превратился в принцессу в розовой шубе Дофламинго и начал швыряться в Ло кинжалами. Кинжалы пролетали насквозь, но было почему-то не больно, а щекотно. Ло так удивился этому обстоятельству, что проснулся, обнаружив себя на кухонном стуле, но удивиться еще и этому не успел — напротив него, с чашкой дымящегося чая в руках сидела принцесса, которую, судя по резко схлынувшей с лица краске, он явно застал врасплох. Интересно бы еще узнать — в чем именно?

Мозг постепенно активизировался, восстановив картину произошедшего.

Он спал, потом проснулся, потому что организм требовал облегчения, а на обратном пути в каюту в голову пришла идея зайти на кухню, где и нашлись оставленные кем-то бутерброды, чей вид моментально вызволил чувство голода. А потом пришла Уточка, в очередной раз доказавшая, что язык у неё подвешен как надо.

Уточка вообще была, сама того не зная, его личной дилеммой, все то время, что они отплыли с острова счастья.

С одной стороны, ему по прежнему не было никакого дела до неё и её проблем (ну, почти. На девяносто девять процентов), но обстоятельства складывались так, что лучше было бы наладить хотя бы видимость отношений, да и вообще — доверять, потому что это значительно уменьшит количество проблем на дальнейших островах, не говоря уже про Арабасту, если выйдет так, что он все-таки решит помочь ей в битве.

Сама же Уточка, судя по всему, по прежнему относилась к нему как к потенциальному вредителю. Дура. Как будто он стал бы вытаскивать её шкуру, будь это действительно так.

Как наладить отношения с тем, кто этого не желает?

Никак. Бегать за ней Ло не собирался, как и выведывать информацию про то, в каких сферах налаживание контакта смотрелось бы максимально безынициативно с его стороны.

Вывод из всего этого был один — ждать. Ждать подходящего момента, попутно держа субъект под наблюдением, чтобы знать, как можно в дальнейшем сыграть на её характере с выгодой для себя. Этим он и занимался, пока незаметно для самого себя не погрузился в туман с русалкой.

Русалкой, подозрительно похожей на Кору-сана.

Проклятье.

Уточка продолжала пить чай, старательно смотря куда угодно, но только не на него.

Волосы, тщательно собираемые в тугой хвост, сейчас обрели свободу, рассыпавшись по плечам, выгодно подчеркнув скулы и ещё сильнее оттенив и без того бледное лицо.

Трафальгар не мог не признать — она была симпатична. Гораздо более симпатична, чем большинство встретившихся на его пути женщин, большая часть которых уже давно стерлась из памяти. А еще от неё пахло цветами, так, по крайней мере, ему показалось на Эносиме.

Запах был ненавязчивый, но стойкий — Ло понял это, как только надел вновь обретенную шапку. Шапку пришлось отправить в стирку, пропустив мимо ушей саркастичный комментарий Бепо о том, что именно таким образом рождаются романтики от бога.

Голос минка отчетливо прозвучал в голове, и мужчина чуть слышно фыркнул, мысленно поблагодарив мироздание за то, что сюда никого больше не занесло — увидь их сейчас кто со стороны и подколов будет не избежать.

Они и так были — после того, как его шапка оказалась на её голове, братья Танао не упускали случая многозначительно ухмыльнуться ему, кивнув головой в сторону каюты принцессы.

Ло на подколки не реагировал, не давая тем самым поводов для дополнительных провокаций, но внутренне раздражался, мысленно сетуя на невозможность влепить обоим по особо тяжкому ночному дежурству — Карре был достаточно сообразительным, чтобы осознать причины такой «немилости», а это значило, что они в любом случае начали бы дразниться еще сильнее — в качестве маленькой мести. Еще и команду подключат, чтобы уж наверняка.

Можно подумать, у него был выбор.

Нет, он конечно мог оставить её подыхать в том эносимском сарае, а то и добить самостоятельно, наврав ребятам о том, что не мог ничего сделать, а то и просто поставив перед фактом, что в таком состоянии как у нее добить было проще всего, и они бы даже ему поверили. И это даже было бы выгодно. Но он же пообещал… себе. Иногда он начинал жалеть об этом, но слово не воробей, а золото Арабасты не будет лишним.

Ло непроизвольно поморщился — кроме «заправляющей» части, ответственной за практичность и здоровый цинизм, внутри него была и часть, считавшая Уточку довольно забавной, даже милой, чисто по-человечески, хотя и нелепой до невозможности, особенно сейчас, в кухонной полутьме, когда бледные лучи лампы желтыми бликами падают на голубые русла волос.

Все это было невероятно нелепо, с начала и до конца, но как правильно на это реагировать пират понятия не имел. Тем более что она наверняка придерживается того, что толкает о нем в массы морской дозор, выставляющий его самым настоящим психом, для которого день прожит зря без издевательств над людьми и разграбления имущества — помнится, особенно старался некий капитан Фулбоди, попытавшийся схватить его какое-то время назад, но потерпевший сокрушительное поражение.

Она ведь достаточно осторожна, чтобы отбрасывать эти слухи в сторону только потому, что они заключили альянс, условия которого он исполнял так, как считал нужным. Или недостаточно? Да, он вытащил её с Эносимы, но этого ведь недостаточно, разве не так? Он на её месте счел бы это недостаточным. Или нет?

Принцесса продолжала смотреть на него своими огромными фиолетовыми глазами. Ло суммировал итоги своих размышлений и пришел к (не)логичному выводу.

Он взбесился.

* * *

— Конь на F4, — сказал Уни. — Прости, Уточка, но это мат.

Виви широко зевнула и, нахмурившись, откинулась на подушки. Она и раньше играла в шахматы, но слабо, и узнав об этом, главный шахматист пиратов сердца охотно взялся её подтягивать — до этого его полноценным противником был исключительно капитан, а играть с одним и тем же соперником рано или поздно надоедает, даже если он весьма хорош.

Проигрыш её был хоть и логичен, но все равно неприятен. Выхода было два — либо опустить руки, либо играть снова и снова, чтобы однажды превзойти своего наставника, и принцесса без колебаний выбрала второй вариант, что весьма обрадовала пирата. С тех пор он регулярно заходил к ней дважды в день — утром и вечером, чтобы сыграть партию и по его заверениям, из неё мог получиться весьма неплохой игрок, если не бросать практику.

Так было и сегодня. Только сегодня, в отличие от прошлых разов, никакого настроения играть не было.

— Ты что-то весьма рассеяна сегодня, — Уни тоже заметил это. — Что-то случилось?

Ваш капитан случился.

Вслух она этого, разумеется, не сказала. Просто не знала, как объяснить тот факт, что их молчаливые посиделки на кухне закончились самым внезапным образом — она как раз размышляла, как лучше начать разговор и стоит ли начинать вообще, как вдруг он перестал изучать взглядом её лицо, вскочил, обозвал дурой и громко хлопнул дверью, оставив ничего не понимающую девушку в состоянии шока и полного недоумения. С этого случая прошло почти два дня, а она ни разу его не видела.

И если сам факт отсутствия встреч её совершенно не волновал, то желание прояснить ситуацию росло и крепло. Никто не имеет права оскорблять её без причины, особенно такой как он.

Самодовольный ублюдок.

— Надоело лежать, — почти не соврала она, выдавив через силу улыбку. — Хочу уже поскорее подняться на ноги.

— Следующий остров уже почти рядом. Перед высадкой капитан осмотрит тебя и решит, насколько тебе можно возвращаться к активному образу жизни.

Виви скорчила недовольную мину, вызвав у пирата веселое кряканье. Уни выглядел довольно пугающе, но стоило ей узнать его получше, и страх ушел. Как и в случае с остальными членами команды, кроме капитана, конечно же. Не то, чтобы она его боялась, нет, теперь он скорее вызывал у неё осторожное любопытство пополам с благодарностью, но стоило им оказаться в непосредственной близости друг от друга и её клинило. А он обильно поливал её льдом и ядом, каждый раз, когда раскрывал рот.

Это раздражало. Но реплика товарища уняла поднявшийся было гнев, направив мысли совершенно в другую сторону.

— Он разве врач?

— Он хирург. Мастер своего дела.

— Хирург Смерти, — Виви дернула уголком рта, имитируя усмешку.

— И это тоже, — поняв, что она не расположена к игре, Уни принялся убирать фигуры в назад коробку. — Но тебе он смерти не принесет. Он расположен к тебе больше, чем кажется.

— Ну конечно, — копившийся внутри с момента последнего разговора негатив нашел наконец-то благодарного слушателя. — Именно так и должно выражаться расположение! Он просто… — от нахлынувших на неё эмоций она едва не задохнулась и не смогла договорить.

— Наш капитан очень сложный человек, — белесые глаза пирата смотрели куда-то вдаль. — Очень закрытый человек, который очень боится подпускать к себе людей. Я мало знаю о его прошлом, но и невооруженным глазом видно, что в его жизни было некоторое дерьмо. Много дерьма. Отборнейшего. Это не могло не оставить свои следы.

— Я не собираюсь лезть к нему в душу, — Виви уселась поудобней и обхватила колени руками. — Но у меня создается ощущение, что меня прицельно бомбят из пушки каждый раз, как только он открывает рот в мой адрес. У нас вроде как альянс, а мне постоянно приходится держать оборону.

Это не имело никакого значения, пока она не услышала в свой адрес это беспричинное, раздраженное «Дура!». Ну язвит и язвит. Она тоже умеет. А теперь…

Теперь, когда она выпустила пар, стало ужасно стыдно за свою вспыльчивость, о чем она и поведала собеседнику, принеся свои извинения и попросив не говорить капитану про её недовольство.

— Я не лезу в чужие взаимоотношения, — ворчливо ответил мгновенно посерьезневший Уни, крайне недовольный тем, что его приняли за сплетника. — Головы на плечах есть, разберетесь сами. Я вам не нянька.

Он поднялся на ноги, отсалютовал ей на прощание и ушел, вызвав у девушки тяжелый вздох.

Зря она начала этот разговор. Нужно было отвлечься на игру в шахматы, а теперь он возможно на неё обижен. Глупо получилось. В обоих случаях. А ведь и там, и там все так хорошо начиналось.

Впрочем, оставлять ситуацию так, как есть, она совершенно не собиралась.

Оставалось дождаться только приближения нового острова.

И осмотра.

Он пришел к ней вечером следующего дня, когда море за стеклами иллюминаторов как будто бы стало темнее (а может быть так казалось после мягкого света настольной лампы, наполнявшего собой каюту).

Книги окончательно осточертели, и Виви занимала себя тасованием одолженной у Шачи колодой карт, чувствуя как подступающий сон начинает постепенно воздействовать на сознание, делая пространство более расплывчатым, а состояние — рассеянным и отстраненным. Карты чуть слышно шелестели друг о друга в обволакивающей тишине. В голове, впервые за долгое время, не крутилось ни одной мысли, что приводило принцессу к настрою весьма умиротворенному.

И словно по воздействию Закона Подлости входная дверь отворилась, являя ее взору самого несносного человека на этом судне.

— Пошли, — сказал Трафальгар Ло, с недовольным видом скрещивая руки на уровне груди.

Закрывается — поняла Виви. Подсознательная психологическая защита от… неё? Серьезно, что ли?

Она отложила карты и протянула руку к стоящей у изголовья чашки — подарка одного из членов команды — милого светловолосого вихрастого мальчика, Куннарда. Чашка была небольшой, белой, с нарисованным узором из цветов эносимского льна. По словам дарителя — на Полярном Тане должно быть хотя бы что-то, что было бы достойно принцессы, и хотя он сомневается, что этот скромный подарок того стоит, это лучше, чем то грубое нечто без единой капли эстетичности, которое выделил ей кок.

Принцесса с такого заявления выпала в глубокий осадок, но подарок все-таки приняла — это было безумно мило, хоть визиты и были слегка утомительны — юноша горел идеей нарисовать ее портрет, заставляя позировать каждый раз, когда приходил; он сделал уже кучу набросков, но результат упорно его не устраивал, и каждый раз неугомонный художник начинал все сначала, к вящему ужасу и раздражению своего вдохновителя.

Но за кружку была ему благодарна. Особенно сейчас, когда это оказалось единственным, что помогло собраться с мыслями и взглянуть здешнему капитану прямо в глаза.

— Куда? — поинтересовалась она как можно невозмутимее, залпом допивая остывший чай.

Улегшаяся после разговора с Уни злость всколыхнулась с новой силой. Что он вообще о себе думает? Приходит, как будто так и надо, даже не думая извиняться. Как будто в порядке вещей оскорбить другого человека ни за что ни про что, просто потому, что так в голову взбрело.

— Ну и сиди тогда здесь, когда причалим, — рявкнул пират и развернулся, намереваясь уйти, но просвистевшая в миллиметре от головы кружка, стукнувшаяся о дверной косяк и разлетевшаяся на части, заставила его пересмотреть свои ближайшие планы.

— Да что ты о себе возомнил? — зашипела Уточка, успевшая за время полета подарка Куннарда сползти с кровати и теперь приближавшаяся к нему, злобно сверкая фиолетовыми глазами. — Думаешь, можно просто так взять, наговорить человеку гадостей, а потом еще и вести себя так, как будто это ты — невинно оскорбленный?!

Щеки у неё раскраснелись, откинутые за спину и аккуратно убранные за уши волосы рассыпались по плечам слегка взлохмаченными голубыми прядями. Выглядело это, что неожиданно, довольно устрашающе.

Впрочем, вся эта ситуация была настолько неожиданной, что Ло откровенно растерялся и вместо язвительно-раздраженной насмешки, которая непременно вылетела бы у него изо рта, будь это кто-то из его команды, либо из абсолютно левых людей, смог сказать только:

— Да чего ты взбеленилась?

Он ощущал по отношению к себе вопиющую несправедливость, и это его обижало. Как будто это он верил во всякие слухи. И вообще…

— Я взбеленилась? Я?! Это не я оскорбляю людей ни с того ни с сего, только потому, что мне этого захотелось!

Пират в ответ громко фыркнул.

— Не драматизируй!

На секунду принцесса поперхнулась воздухом от раздиравших её эмоций.

— Что…

— В конце концов, это не я сидел с таким видом, как будто вот-вот стану жертвой заклания на алтаре человеческого садизма!

После того, как источник раздражения выплеснулся, стало легче. Не в последнюю очередь потому, что растерянность удалось скрыть — да, после Эносимы он знал, что Уточка вполне способна на что-то подобное, но вот уже второй раз она проявляла это настолько без предупреждения, что он оказывался совершенно не готов к такому повороту событий.

— Я не смотрела на тебя так! Но, вероятно, тебе очень хотелось этого, раз ты умудрился разглядеть то, чего никогда не было! — во имя обуздания переполнявших её эмоций, принцесса несильно, но ощутимо ударила оппонента кулаком в плечо. — Кретин!

Несмотря на ситуацию, Трафальгар развеселился.

— Ну надо же, какие речи!

Уточка снова прожгла его злобным взглядом, принявшись размашистым шагом ходить по абсолютно хаотичной и спонтанной траектории и выговаривая все, что думает о его манере держать себя со своими союзниками, пусть даже вынужденными и временными, сопровождая свои речи не менее размашистой жестикуляцией.

Проще говоря — она действительно была в ярости.

Интуиция говорила, что это — прекрасная возможность сыграть на обстоятельствах в свою пользу.

Тем более что девушка как раз подошла к нему и ткнула пальцем в грудь.

— Контролируй свою агрессию!

Ло посмотрел на неё сверху вниз и нарочито аккуратно отодвинул палец в сторону.

— Хорошо. Буду, — она была ниже на целую голову, и это порождало внутри него новые поводы для насмешек. — Пошли, Мелочь.

— Не называй меня так! — вспыхнула Виви.

— Как скажешь, Мелочь, — мужчина ухмыльнулся и, протянув руку, легонько дернул первую попавшуюся под руку голубую прядку. Прядка оказалась мягкой, но густой. Весьма приятной на ощупь, хотя и совершенно не похожей на шерсть Бепо.

— Ты! Совершенно! Невыносим! — девушка с силой встряхнула его за плечи, после чего её, видимо, отпустило, потому что она снова залилась краской, но на этот раз — совершенно не от злости. — Извините…

В такие моменты Ло был совершенно уверен, что у неё раздвоение личности. Одна — тихая, молчаливая и примерная, больше похожая на маску, а вот вторая… вторая оставалась для него вне зоны доступа — в отличие от команды, — и выходила только тогда, когда она начинала отвечать на его подначивания или рядом находился кто-то третий.

И как раз вот этому второму «я» он вполне себе симпатизировал (насколько он вообще мог симпатизировать посторонним). Наверное, именно поэтому ему так нравилось выводить её из душевного равновесия.

— Извинения приняты.

Принцесса недовольно поджала губы. Повисла неловкая пауза. Неловкая — потому что мысль о том, что такими темпами взаимоотношения не наладишь, пришла к нему уже после того, как слова вырвались изо рта.

— Ты никогда не исправишься, да? — в женском голосе послышалась обреченность. — То есть… я хотела сказать…

Точно раздвоение.

— Может, ты уже определишься?

Его это раздражало. В конце концов, он со своей стороны был достаточно честен, не строя из себя кого-то, кем совершенно не является. Разве это не заслуживало такой же честности в ответ? Он же не собирается лезть к ней в душу, хотя их жизненные истории почти одинаковы. Почти — потому что у Арабасты, в отличие от Флеванса, еще был шанс спастись.

— Ты не поверишь, но я не убиваю людей только за то, что они мне «тыкают». Уж точно не тех людей, которые делят со мной и моими людьми стол и судно. Особенно, если они с ними ладят. Особенно, если нас связывают определенные договоренности.

— И много их было? Таких людей, — в фиолетовых глазах загорелись искорки любопытства.

— Кроме тебя?

Ло вспомнил своего канонира, Иочи, выловленного на удочку Пенгвина на одном из островов — как потом рассказал спасенный, они с накама подверглись нападению легендарного Гекко Мории, и все, кроме него самого, погибли или попали в плен, потому что лишились своих теней.

Иочи, спасшийся исключительно благодаря своевременному прыжку за борт, горел желанием мести, и понимая, что одному ему с этим не справиться, намеревался собрать себе команду, но на плоды его стараний напали люди клоуна-пирата Багги, потопив судно, перерезав людей и забрав то немногое золото, что он сумел накопить.

Пираты сердца не предлагали ему остаться, но и не гнали, и Иочи остался, вот уже четыре года являясь надежным боевым товарищем, не оставившим, впрочем, своей мечты стать сильнее и отомстить.

Но этот случай был единственным исключением из сложившегося правила.

— Ни одного.

И уж совершенно точно — ни одной женщины. До недавнего времени, конечно же.

Воспоминание об Иочи повлекло за собой другое воспоминание, а именно — для чего он сам сюда пришел.

— А теперь, если ты закончила упражняться в напряжении голосовых связок, то тебе придется пройти со мной. Должен же кто-то поставить тебе диагноз.

Уточка тяжело вздохнула. Кажется, она подумала про то, что он безнадежен и, в общем-то, была права.

— Ладно, — девушка быстро смела осколки чашки ногой в угол и, с нервным выдохом прикрыв глаза, повернулась лицом к двери. — Как… как скажешь.

* * *

В операционной оказывается самый настоящий госпиталь, который Виви если и видела, то не помнила — последний раз она была здесь в состоянии крайне далеким от адекватного.

Тогда вокруг струилась ласковая, шелковая тьма, иногда разрезаемая обеспокоенными голосами и, кажется, где-то вдалеке вспыхивал яркий, холодный свет от ламп над операционным столом, хотя девушка не была в этом уверена. Голоса — единственное, что впечаталось в мозг отчетливо, только вот о чем они говорили памяти не было. Зря, наверное. Или нет?

В любом случае, сейчас все было иначе — вязкая темнота, наполнявшая пространство до того, как мужская рука щелкнула выключателем, расползлась по углам и теням, отбрасываемым стоявшими здесь предметами.

Виви слабо понимала в медицине, владея исключительно навыками оказания первой помощи, но это не мешало ей сказать с уверенностью — здешнее оборудование стоило целое состояние.

— Нет, я не разрушал никаких больниц, — очевидно, немой вопрос отпечатался у неё на лице слишком явно. — Она досталась мне уже такой.

— И каким же образом? — девушка послушно уселась на жестом указанный ей стул.

— Выиграл в карты семь лет назад, — он с усмешкой натянул белый халат и поставил возле неё банку с какой-то прозрачной зеленоватой субстанцией. — Впрочем, они действительно были медиками. И даже попытались отобрать ее обратно, в чем, как видишь, не преуспели.

— Вы… ты убил их?

— Всех до единого. Видишь ли, Уточка, то, чего я никогда не прощаю людям, — это предательство и нарушенное слово. — Однажды, в далеком детстве, они с Кодзой видели, как пустынный лев охотился на антилопу, и сейчас, глядя в эти серые ледяные глаза, Виви узнавала этот взгляд — так хищник смотрит на жертву перед тем, как отгрызть ей голову. — Советую тебе хорошенько это запомнить.

— Я не собираюсь делать ни того, ни другого.

«Потому что невыгодно», — мысленно довершил фразу Уточки Ло.

Чисто логически нельзя отрицать такой вариант. Сейчас ей конечно это не выгодно, но там, в окружении своих людей, испугавшись за целостность казны, которая, вообще-то, очень пригодится на восстановление порушенного, Уточка вполне способна показать совсем иную свою сторону. В конце концов, детям Флеванса тоже обещали даровать жизнь, а Дофламинго показывал себя милым и заботливым, а в итоге…

Пожалуй, стоит временно забрать её сердце себе на хранение, когда они высадятся в Арабасте — это будет прекрасной гарантией того, что она не сможет ничего ему сделать, даже если очень захочет. Достаточно будет только как можно сильнее сжать кулак, и у песчаной страны не будет никакой принцессы.

Или будет — если она окажется умницей, в чем мужчина сильно сомневался, несмотря на то, что ему отчасти хотелось верить, что она именно такая, какой показывает себя команде. Точнее, он даже почти поверил в это, но голос благоразумия постоянно был начеку, напоминая, что он уже обжигался в прошлом. И что не следует покупаться только на милую мордочку и показательно добрые жесты — та же шлюха из Красной Комнаты на Эносиме была вполне невинна на первый взгляд, что, конечно же, оказалось абсолютнейшей фальшью. А может быть, Бепо был прав? Может быть, ему действительно следует пролечиться от паранойи?

Все это было слишком сложно и непонятно. Ему было бы гораздо проще, если бы Уточки вообще никогда не возникало на его жизненном горизонте, а отношения с женским полом не выходили из устоявшихся рамок купли-продажи на пару-тройку часов вне его личной территории, которая, до захода в это треклятое Виски Пик, всегда была пропитана атмосферой безопасности, без единого чужеродного элемента.

С которым, кстати, все было не то чтобы идеально, но достаточно для того, чтобы снять ограничения, которые накладывала необходимость соблюдать постельный режим.

— Проваливай.

Виви послушно покинула помещение, аккуратно прикрыв за собой тяжелую железную дверь.

Оставшись в одиночестве, Трафальгар со злостью пнул кушетку, на которой она сидела, и принялся метаться по пространству широкими шагами, после чего упал на стул и обхватил голову руками.

Все было бы не так страшно, неси он ответственность исключительно за себя. Но у него была команда, и не было права подводить их, ведь если с этими придурками случится что-нибудь по его вине, тогда…

— Ты тут еще не заспиртовался?

Это оказался Курре, с привычно пофигистичным видом прислонившийся к дверному косяку, скрестив руки на груди.

— Нет, — буркнул Ло, крайне недовольный тем, что его уединение нарушено. — Хочешь предложить свои услуги?

— Зависит от способа спиртования, — Курре многозначительно подмигнул, но сразу же посерьезнел. — Ты какой-то странный в последние пару дней. Нет, ты, конечно, по жизни странный, самый странный из всех придурков, которые мне попадались, но тем не менее. В чем проблема?

Ло счел, что наилучшим выходом будет не отвечать ничего, но Танао, кажется, и сам все понял, отлепившись от дверного косяка и усадив свою пятую точку четко на то место, где недавно сидела Уточка.

— Дай угадаю. Твоя зона комфорта нарушена, твой привычный ритм жизни нарушен, тебя мучают теории заговоров, и вообще ты похож на улитку, которая вроде и пытается изучить окружающий её мир, но чуть что — моментально прячется в раковину.

Ответом ему было все то же угрюмое молчание, красноречиво разбавленное средним пальцем.

— Ты серьезно думаешь, что будь тут какой-то подвох, мы бы его не почуяли за все это время?

— Около двух недель. Маловато будет.

— Учитывая, в каких условиях мы находимся — более чем достаточно. Я знаю, о чем ты думаешь. Про Дофламинго и всю эту историю, так?

— Допустим. Допустим даже тот факт, что вы все правы, а я ошибаюсь. А дальше то что?

— Ничего, — Курре пожал плечами. — Переставай загоняться и просто представь, что теперь она стала одной из нас. В конце концов, это действительно так. Пусть даже на время. Не говоря уже о том, что это ты затащил её сюда.

— Я не…

— Ты ведь взял её на борт, верно? Согласился помочь, чем продлил её присутствие. Притащил её на руках со своей шапкой на голове. Мы тебя не заставляли. Она тебя не заставляла. Никто, никак на тебя не влиял, и каждый из нас принял бы любое твое решение. Твое, понимаешь? Это был твой выбор. И ты все еще можешь поменять его, просто высадив её на следующем острове и уплыв без неё. Мы ведь пираты, так? Для нас такие выходки в порядке вещей.

Ло попытался представить себе что будет, если он действительно высадит Уточку на следующем острове и пойдет своим путем. Она будет проклинать его вероломство. Команда — погрустит немного и забудет, несомненно сделав свои собственные выводы. Он нарушит свое слово, Арабаста падет, и будет он ничем не лучше Дофламинго, Верго и им подобным. Даже хуже.

— Я не могу.

— Тогда прекращай загоняться и видеть угрозу там, где её нет.

— Это она тебя послала?

Курре закатил глаза.

— Вообще-то, — тут на его лице проступила тень смущения, — я вас видел. Ну, когда ты очень «галантно» назвал её дурой и вылетел как если бы за тобой гнался Дофламинго в женском платье.

Мозг услужливо визуализировал это сравнение во всей красе, и мужчины не удержались от ухмылок, после чего подчиненный снова вернулся к амплуа личного психотерапевта для капитана.

— Не столько видел, сколько слышал.

— Подслушивал.

— Очень надо. Я слышал, как ты её обозвал, потом увидел, как ты вылетел, пронесся мимо меня и даже не заметил, потом я, следуя изначальному плану, пошел на кухню за бутербродами, где увидел, что какая-то неизвестная мне падла, — еще один выразительный взгляд, — их уничтожила. А, ну и еще нашел Уточку в состоянии глубочайшего офигевания, от которой и услышал эту восхитительную историю про вашу полуночную игру в молчанку. Просто возможность обсудить это подвернулась только сейчас.

— Я хочу ей верить, — Трафальгар окончательно осознал, что это действительно было так. — Она — забавное, наивное существо, которое очень мило пытается исполнять роль курицы, в данном случае уточки-наседки, но…

— Она человек, а не существо.

— Правда, что ли? А я то все думаю — надо же, какая интересная утиная разновидность! Вот спасибо, раскрыл глаза!

— Пожалуйста, — старший из братьев Танао недовольно насупился. — Напомни, какого черта я вообще подрабатываю твоим психологом за бесплатно?

— Потому что я твой капитан и это целиком и полностью твой выбор, на который никто не влиял. И ты все еще можешь поменять его, высадившись на ближайшем острове. Мы ведь пираты, так? Для нас такие выходки в порядке вещей, — настроение поползло вверх. Особенно радовало недовольное выражение лица собеседника, насуплено ворчащего что-то про самую большую ошибку в своей жизни.

Дверь снова открылась, являя взору просунувшегося внутрь Уни.

Не операционная, а проходной двор.

— В шахматы сыграть не хотите? — новоявленный с энтузиазмом встряхнул коробку, внутри которой заманчиво загремели фигуры.

Это было лучшим способом обдумать все, не погрузившись снова в пучину опасений и подозрений.

— С удовольствием, — отозвался Ло, выходя в коридор и тут же заглядывая обратно. Курре все еще сидел на кушетке и никуда не торопился. — Пошел вон.

* * *

Вокруг простирался сосновый лес. Лес, по которому он со всех ног бежал за огромной белоснежной улиткой, сжимая в руках размозженную, похожую на переспелый арбуз, голову Дофламинго.

Неизменные очки потерялись где-то в лесных дебрях, явив миру остекленевшие глаза в форме сердечек.

Улитка добежала до утеса и сиганула вниз, на скалы. Ло затормозил на самом краю, чудом удержавшись на ногах, но утратив ношу. Он наблюдал за летящей вниз головой заклятого врага и чувствовал внутри детскую обиду и отрешенную растерянность, сменившуюся ужасом, когда из пропасти поднялась Уточка, сидящая верхом на Полярном Тане. Её голубые волосы развевались по ветру, а зубы приобрели ни много ни мало — треугольную форму.

Пират поспешно начал отползать назад, отмахиваясь от преследовательницы непонятно откуда взявшимся в руках талмудом по анатомии.

Субмарина валила деревья, обзаведясь огромной зубастой пастью в передней части корпуса, совершенно не думая о том, что она собирается сожрать своего хозяина.Уточка прыгнула на него, выбив из рук спасительный талмуд. Ло смог ухватить её за горло, но ощутил, что кто-то кусает его за левую ногу. Этим кем-то оказалась утраченная голова, непонятно где нашедшая свои очки.

Уточка воспользовалась секундной форой и голыми руками вырвала сердце у него из груди.

— Это моя фишка! — попробовал было возмутиться обладатель Опе-опе, но тут треугольные зубы песчаной принцессы вонзились в добычу. Ло заорал от боли и проснулся.

Тело покрывала холодная испарина, сердце колотилось как ненормальное.

Пару минут пират отчаянно пытался понять, где он и что вообще происходит, а когда понял, то с облегченным выдохом откинулся обратно на спинку кресла.

Часы над приборной доской показывали полпервого ночи, но сна больше не было ни в одном глазу. Попытки заснуть ни к чему не привели, и поэтому мужчина не нашел ничего лучше, чем выползти из уютной, но такой раздражающей сейчас капитанской рубки и пойти обходить свои владения.

Полярный Тан был погружен в сумрак, и только из-под двери общей комнаты пробивалась слабая полоска света, сразу же привлекшая его, как огонь от свечи приманивает к себе мотыльков.

В комнате находились трое.

Карре, облачившийся в белоснежную рясу и водрузивший на голову подсвечник, в котором горело несколько свечей, ходил по кругу, в центре которого лежала фотография Курре, проткнутая кухонным ножом.

— Умри… умри… умри, глупый старший брат, — увлеченно бормотал парень, делая одному ему понятные пассы руками.

Куннард увлеченно чиркал карандашом по листу бумаги, то и дело бросая горящие взгляды на сидящую в кресле Уточку, которая подобрала под себя ноги и с сонно-умиротворенным выражением лица тасовала колоду карт.

— Что тут происходит?

— Я проклинаю брата, — невозмутимо отозвался Карре, посылая капитану самую невинную улыбку и возвращаясь к своему занятию.

Остальные его не услышали, а если и услышали, то не подали виду. Это было неважно. Вопрос был скорее риторическим, чем действительно нуждающимся в ответе.

Ло подавил зевок и уселся на диван, устремив взор на колдуна-самоучку. Он уже привык к тому, что Карре мечтал о смерти брата, всячески сообщая последнему об этом и проводя ритуал за ритуалом без единого результата — несмотря на показушную ненависть, он ни разу не воспользовался возможностью осуществить свою мечту.

Ритуал, судя по всему, уже подошел к завершению — парень обошел последний круг, снял с головы подсвечник и, подняв фотографию, удалился к себе в каюту, пожелав товарищам злобной ночи.

Комната погрузилась в тишину, но ненадолго — сон сморил горе-художника раньше, чем тот рассчитывал, наполнив помещение громким храпом.

— Итак, мы снова одни.

Принцесса широко зевнула, прикрыв рот рукой, но этого было достаточно, чтобы убедиться — её зубы были самыми обычными, а вовсе не треугольными.

— Практически, — собранные в хвост волосы голубой змеей скользнули по плечу. — Я пойду. Поздно уже.

— Сыграем? 

Вопрос настиг девушку у самой двери, заставив переступить с ноги на ногу.

— Во что? А… — взгляд упал на так и не выпущенную из рук колоду. — Да, можно попробовать.

Не удостоив её словесным ответом, Трафальгар перебрался на пол. Пришлось последовать его примеру, подавив обреченный вздох — сон уже начинал брать свое, а теперь…

Теперь сонливость улетучилась словно по волшебству — в карточной игре следует держать ухо востро. Особенно с таким противником — было очевидно, что он не собирается играть честно. Она тоже не собиралась. А это значило, что потребуется максимальный уровень внимательности и концентрации.

Играли молча, то и дело смеряя друг друга подозрительными взглядами. Ей катастрофически не везло — он словно видел её карты насквозь, то и дело оставляя победу за собой. Это неимоверно бесило, разжигая желание взять реванш.

Ну не может же ему везти постоянно? Должна же она выиграть хоть раз. Вот сейчас. Сейчас.

Победа так и не наступала, взращивая в груди странное чувство, оповещающее о том, что где-то здесь наверняка таится подвох, но подвох упорно не находился, по крайней мере до того момента, как проснувшийся внезапно Куннард сел на диване, потирая глаза руками.

— Капитан, а зачем вы поставили мою карандашницу на кресло?

Капитан послал ему укоризненный взгляд, а принцесса стремительно обернулась, действительно узрев за своей спиной отполированную до зеркального блеска подставку для карандашей, в отражении которой было прекрасно видно, какие карты находятся у неё на руках. И которая совершенно точно еще недавно стояла на полу, рядом со своим хозяином. До тех пор, пока на неё не повлияли втихую силой дьявольского фрукта.

— Это нечестно! — заявила она, шлёпая свой карточный веер на пол «рубашками» вверх. — И не по правилам!

О том, что она и сама не прочь нарушить правила, Виви конечно же умолчала — не пойман не вор, а даже если он что-то и видел, то у него, в отличие от неё, нет ни доказательств, ни свидетелей.

Мужчина, однако, на её обвинения никак не отреагировал — судя по всему, его совесть была полностью атрофирована, и атрофирована уже довольно давно.

— Не умеешь играть — не берись.

— Я требую реванш, — в груди кипело праведное возмущение. — И на этот раз — без жульничества!

— Ты требуешь реванш уже двенадцатый раз подряд. Впрочем… — тут он повернулся к все еще сидящему подчиненному. — Мне кажется, тебе пора спать. Спокойной ночи.

Куннард смерил его неожиданно неприязненным, как на секунду показалось Ло, взглядом, но послушно отправился к себе в каюту, унося с собой картину и многострадальную карандашницу.

Пожалуй, Бепо был прав. Пора лечиться.

Теперь они действительно остались вдвоем, и Виви почувствовала себя не в своей тарелке, с трудом удержавшись от того, чтобы скрестить руки на груди. Вместо этого она горделиво (по крайней мере она надеялась, что это выглядит горделиво) вскинула голову и перемешала колоду, великодушно разрешив противнику сдвинуть «шапку».

Наружу вырвался еще один зевок. Отошедший на какое-то время сон снова начал покушаться на её сознание, что было ни капельки не хорошо — невнимательность неумолимо вела к поражению, а она была обязана отыграться.

Ясное дело, что честной игры ждать не придется, но, по крайней мере, его жульничество не будет настолько наглым, а у неё появится шанс.

Какое-то время воздух разрезался только шелестом и ожесточенными шлепками падающих друг на друга ламинированных картинок. После кучи мелкого сора в самом начале партии, ей наконец-то пошла хорошая карта, не без некоторых манипуляций, конечно же, что наполняло душу предвкушением и ликованием.

Дама, король — оба козыри. Три туза. У них обоих было по пять карт, а это значит — даже если он отобьет тузов, то против козырных будет бессилен — козырной туз ушел в «бито» где-то в середине затянувшейся партии, а значит — самая высшая карта сейчас у неё в руках.

Выиграть в карты у самого Хирурга Смерти — пожалуй, это заслуживало быть поводом для гордости. Только вот пошло все не так, как она рассчитывала.

— Что это? — удивленно спросила девушка, тупо смотря на то, как покрытые мелкими козырными тузы перекочевывают в отбой, уступая место парным вальтам.

— Мой ход, — кривя угол губ, отозвался мужчина. — Вскрывайся.

Дама и король послушно явили себя во всей красе.

— Получается, у нас ничья?

— Выходит так, — теперь зевота перекинулась на него. — А пошла бы с козырей — могла бы выиграть. Точнее выиграла бы. Реванш?

Сыграть с Хирургом Смерти вничью тоже было весьма неплохим раскладом. В конце концов, она почти у него выиграла. Выиграла бы, если бы эйфория не вскружила голову раньше времени. И хотя ей упорно казалось, что эта козырная восьмерка не всплывала уже в игре раньше, она не была в этом уверена. Да и спрашивать было рискованно — она точно помнила, что дама покрыла бубнового короля ходу примерно на десятом, и что ей стоило огромного труда незаметно достать её обратно. Если он это заметил, но не подал виду, то не стоило его провоцировать. Ведь ничью можно и отменить.

— Завтра, — принцесса потянулась и поднялась на ноги. — Я, правда, очень устала.

— Завтра у нас будут занятия поинтереснее, — колода, интерес к которой резко потерялся, так и осталась лежать на полу в распотрошенном виде.

— Что ты имеешь ввиду? — резинка, сдерживающая хвост, начала сползать. Виви подтянула её потуже, мимоходом отбросив волосы за спину.

— Остров близко.

Остров, к которому они причалили, назывался Горфион. Справочник охарактеризовал его как заселенный исключительно мирянами, которые промышляли ловлей рыбы, огородничеством и периодической охотой на шнырявших по местному лесу зверей и птиц.

Шачи выбрался наружу первым, помогая пришвартоваться. Пока остальные покидали судно (Куннард специально вылез перед принцессой, чтобы подать ей руку, когда она будет выходить, чем вызвал тихие смешки товарищей по команде), он успел оглядеться по сторонам.

На первый взгляд ничего особенного здесь не было: от небольшого песчаного пляжа, что расположился у подножия поросшего сорной травой склона, тянулись подгнившие от времени подмостки, к которым они пришвартовали Полярный Тан. Песок был влажным (очевидно совсем недавно здесь прошел дождь) и красноватым. На вершине холма с гудением раскачивались на холодном ветру исполинские сосны.

Шачи невольно поежился. На долю секунды ему показалось, что остров приглядывается к незваным гостям и приглядывается отнюдь не с дружелюбием.

Стоящий рядом Пенгвин поправил чуть съехавшую на лоб неизменную кепку.

— Это место выглядит таким… заброшенным.

Механик оторвался от созерцания моря, чьи волны с беспокойным плеском разбивались о кричаще-желтый бок субмарины, и перевел взгляд на товарища по команде.

— Что?

Вместо ответа Пенгвин указал на мостки, по которым они сходили на берег. Дерево действительно было очень старым и обветшалым, а кое-где так и вовсе уже понемногу превращалось в труху. Если тут и были рыбацкие деревеньки, то они явно пользовались другими пристанями.

— Разделимся на три группы.

Капитан сошел на берег последним, пропустив вперед Бепо и привычным движением закинув Кикоку себе на плечо. Он выглядел совершенно невозмутимым и только по складке, залегшей между бровями, Шачи мог твердо сказать — голову их предводителя тоже посещают не самые радужные мысли.

— Курре, ты и твои люди обследуете прибрежную зону. Еще шесть пойдут со мной в лес. Шачи, ты остаешься главным за охрану Тана, пока нас нет. Как распорядиться вверенным тебе людским ресурсом, решишь сам.

— Да, капитан, — механик убрал подмерзшие руки в карманы и преувеличенно серьезно поклонился. — Буду беречь наш корабль как мать, охраняющая свое дитя.

— Ты еще колыбельную ему спой, — уголок капитанских губ дернулся в беззлобной усмешке.

— И спою, если надо будет! — с горячностью заверил Шачи, тщательно скрывая царящее на душе беспокойство. Он не мог отделаться от дурацкого чувства, что на них что-то надвигается, и свинцово-серое море только способствовало этому ощущению. В его семье из поколения в поколение жило поверье: причалить к заброшенной пристани — дурной знак.

— Как дети малые, — Курре, стоявший слева от него, лениво щелкнул зажигалкой, прикуривая сигарету. Он уже отобрал себе команду и теперь наслаждался недоступной на борту корабля радостью табака, с безмятежным видом ожидая, когда можно будет выдвинуться.

Долго ждать не пришлось — добродушный обмен язвительностями затих так же спонтанно, как и начался, и спустя несколько минут обе группы начали расходиться в разные стороны, пока оставшиеся на берегу товарищи размышляли о том, чем бы им пока себя занять.

Из всей компании только Шачи никак не мог унять внутреннюю тревогу, которую попытался было облегчить путем откровения перед накама, но те отнеслись к его переживаниям как к чему-то необоснованному, и он мог их понять — если смотреть вокруг взглядом исключительно прагматическим, то берег выглядел мирным и вполне безопасным.

— Ты слишком заморачиваешься, — зевнул Клион, выуживая из кармана пачку вяленого мяса, чтобы по-братски разделить её на семерых. — Здесь живут исключительно миролюбивые труженики рыбного промысла. Что может случиться? На капитана накинут невод, а остальных закидают морепродуктами? Это даже не смешно.

— Эносима тоже была представлена миролюбивой.

Она в общем-то и была миролюбивой. Для тех, кто соглашался подчиняться её правилам, запирая свой внутренний мир в скучнейшее русло. У них были подпольные точки для выплеска себя, но тех, кто не желал вписываться во все это, безжалостно уничтожали. Да, они оказались этому острову не по зубам, но это не значило, что дальше будет проще. Тем более, если возникают предчувствия.

Но Клион продолжал упорствовать.

— На кой черт Правительству рыбаки? Здесь даже городов нет.

Механик благодарно кивнул, принимая протянутое угощение, и неопределенно пожал плечами, наблюдая за тем, как капитан уводит свою группу вверх по склону, в то время как «подчиненные» Курре скрываются за изгибом песчаного берега.

Доводы приятеля выглядели весьма логично, но…

Отчаливать, однако, поздно — Лог Пос должен был заряжаться здесь в течение недели, а исследовательские группы уже исчезли в островных недрах. Оставалось только посмеяться над собственными заморочками и верить в светлое будущее.

Ослепительно яркая субмарина гордо покачивалась на волнах, и Веселый Роджер сердечников сиял улыбкой, как будто насмехаясь и над морем, и над страхами своего рыжеволосого приятеля, который приближался к нему, закатывая рукава.

— Чем мы будем заниматься теперь, Шачи? — Пенгвин разлегся на мостках и опустил руку в воду, словно пытаясь поймать суетливых пенных барашков.

— Тем же, чем и всегда, Пенгвин, — Шачи любовно погладил корабельный бок и выудил из кармана припрятанную незадолго до выхода бутылку эносимской выпивки, честно вынесенную из подпольного кабака. Капитан не одобрял распитие на борту, за редкими исключениями, но на суше это неодобрение не имело никакой власти. — Мы будем жить.

* * *

Далекие сосны гудели на разыгравшемся ветру, невольно навевая воспоминания о недавнем кошмаре с Уточкой в главной роли. Ло недовольно нахмурился, изо всех сил стараясь не обращать внимание на охватившее душу дурное предчувствие.

Опасаться рыбацких деревень из-за нелепого сна — что за идиотизм?

— О чем задумался?

Вопрос от навигатора оказался как нельзя кстати, помогая хоть как-то разгрузить голову. Бепо был вторым и единственным кроме Курре, с кем он мог открыто поговорить по душам, хоть и делал это довольно редко и весьма немногословно — так было комфортнее. Правильнее было бы даже сказать, что говорили в основном они — вместо и для него, но всегда с ощутимой пользой.

— Бепо, ты когда-нибудь воспринимал сны всерьез?

— Сны? — минк с задумчивым видом почесал голову. — Я их почти не запоминаю… кроме снов с медведицами, конечно же. А что?

— Нет, ничего, — упоминание о снах с медведицами почему-то подняло Трафальгару настроение, выведя из непонятного внутреннего оцепенения и напомнив, что это он тут главный, а значит и приказы отдавать тоже ему. По крайней мере, той части его команды, которая отправится с ним в глубины острова.

Конечно, можно было сделать так, как он любил — поставить Бепо вместо себя, а самому пойти отдельно, без какого-либо четкого маршрута, но это был Гранд-Лайн. Здесь следовало держать ухо востро, особенно если заключил контракт с принцессой, которая обладает поразительным талантом (а то и нежной любовью) ко ввязыванию в авантюры и приключения, и за которой к тому же охотится преступная группировка с богатым людским ресурсом.

Ло обвел взглядом своих людей, попутно перебросившись с Шачи парочкой добродушно-ершистых реплик. Он целенаправленно выискивал взглядом шевелюру Уточки, обнаружив её в непосредственной близости от воды, с видом крайне растерянным. Кажется, она не очень понимала — оставаться ей на берегу или идти обследовать остров, ведь никто из руководителей отрядов на неё внимания не обратил, а навязывание себя явно не было её излюбленной стратегией поведения. И это был несомненный плюс.

Видимо, девушка почувствовала, что на нее смотрят, переведя взгляд с древесных великанов на него и неуверенно улыбнувшись. На фоне серого моря и выданного по настоянию Бепо фирменного комбинезона, голубые волосы, растрепавшиеся от ветра, смотрелись особенно ярко. И — чего уж кривить душой — красиво.

Улыбаться в ответ, однако, он не стал, молча мотнув головой вправо — туда, где стояли отобранныге ранее пять человек. Жест оказался понятым, а она — последним недостающим членом его отряда.

Остальные отряды тоже были набраны, и Ло не нашел никаких причин задерживать выход дальше, решительно двинувшись к нависающему над ними склону холма.

Ноги оскальзывались на пожухлой траве, приходилось хвататься руками за наиболее пышные пучки растений и тонкие стволы молодых сосенок, чтобы иметь хоть какую-то опору. К тому времени как они оказались наверху, все семеро были взмыленные, разгоряченные и дышали так, словно только что пробежали несколько километров без единой минуты роздыха.

— Принцесса, не желаете ли платок?

Уточка с недоумением посмотрела на протягивающего не самый чистый платок Куннарда и вежливо отказалась, вытерев текущий по лбу пот рукавом комбинезона. Юноша тяжело вздохнул и убрал кусочек ткани обратно в карман, кинув на неё отвратительный, по мнению Ло, взгляд побитой собаки, ластящейся к своему хозяину.

— Ребята, — хмыкнул Банголд, расплываясь в широкой, но весьма ехидной улыбке, — кажется, тут кто-то по уши влюбился.

— Ничего подобного! — вскинулся Куннард, заалев подобно маку в пору цветения. — Я… я просто проявляю вежливость по отношению к девушке! В этом нет и не было ничего личного!

— Ага. Как и все твои предыдущие проявления вежливости, — продолжал ухмыляться кок.

— А еще он пялился на неё вчера ночью, — с крайне довольным видом наябедничал товарищам Карре, мгновенно определившийся с объектом для выплеска своего негатива — он был зол на брата, потому что того поставили командовать группой, как и во все прошлые разы, когда они коллективно разбивались для исследования местности. А ведь он сам мог не хуже. Утешало только одно: когда Курре все-таки отправится на тот свет, он наверняка займет его место, став третьим (вторым был Беппо) по важности человеком в команде.

— Я рисовал портрет!

— Ты рисуешь его уже неделю.

Пираты синхронно расплылись в улыбках. Они очень тепло относились к этому светловолосому дезертиру из Морского Дозора, но не могли отказать себе в удовольствии повеселиться над ним, не особо задумываясь о том, что со стороны это выглядит отнюдь не добро и даже в какой-то мере издевательски.

— Это стремление к совершенству! — казалось, что еще немного — и художник натурально расплачется. — Просто вы все слишком толстокожие, чтобы понять это!

— А вот скажи-ка мне… — начал было Уни, но Уточка, красная не менее чем их товарищ, не дала ему окончить фразу.

— Перестаньте! — возмущённо прикрикнула она, яростно топнув ногой. — Вы ведете себя как…

— Безнадежно ревнующие влюбленные, — с невозмутимым видом довершил фразу Хирург Смерти, до сей поры с интересом наблюдающий за развитием событий. Его мышцы приятно ныли от неожиданной нагрузки, а опасения выветрились из головы примерно на четверти подъема, сменившись на огонь авантюризма и желание лишний раз отточить на ком-нибудь и без того острый сарказм. — Вопрос только в кого именно, потому что судно с жаждущими любви нетрадиционно-ориентированными меня пугает. А судно с жаждущими любви традиционалистами будет пугать её, — указательный палец уткнулся в лишившуюся дара речи принцессу. Сохранять серьезность стоило огромных усилий, но выражения лиц товарищей окупали все старания. Только Бепо правильно понял происходящее и теперь изо всех сил старался не рассмеяться. — Я, конечно, могу пустить их в свою каюту, но знаете, переступать через тела гораздо привычнее на поле боя, а не ночью на пути в уборную. Так ведь и разрыв сердца заработать недолго. Смерти моей хотите? — извлеченное из ножен лезвие Кикоку тускло блеснуло на пасмурном свету. — Мне проще устроить вашу.

— Вы ведь несерьезно? — Карре изо всех сил пытался храбриться, но побледневшее лицо выдавало его с головой. Как и остальных.

— Конечно нет, — все так же невозмутимо отозвался Ло, позволив столь старательно сдерживаемой ухмылке проявиться у себя на лице и убирая клинок обратно. Послышался коллективный облегченный выдох. Чудаки. Могли бы уже и привыкнуть за несколько лет. Над такой доверчивостью даже шутить неинтересно. — Но если будете продолжать вести себя в том же духе, я вполне могу стать серьезным.

На этом непроизвольный привал закончился. Куннард попытался было выразить свою благодарность, но получил слегка раздраженную отмашку и послушно отошел назад к товарищам.

Итак, его подчиненный втюрился в Уточку. Трафальгар приподнял шапку и взъерошил взмокшие от подъема к вершине волосы, попытавшись вспомнить, какого черта он вообще взял этого мальчишку к себе на борт. Кажется, это было веселья ради — парень попросился в первую попавшуюся команду, познакомившись с методами, используемыми правительством и приближенными к нему людьми, и Хирург Смерти решил, что это будет очень смешно — дозорный, пляшущий под пиратскую дудку.

Правда, позже оказалось, что этот дозорный на удивление неплохо вписался в их компанию, за три года превратившись в полноценного члена команды, но так и остался идеалистичным мечтателем, который сейчас всячески старался выдать влюбленность за проявление дружеских инициатив.

Уточка ему поверила. Или только сделала вид, что поверила, сказав, что она прекрасно понимает его, потому что помогать друзьям это здорово, а на поддевки товарищей не нужно обращать внимания — кроме как посмеяться над этим недоразумением вместе с ними.

Послышалось обиженное сопение безнадежно влюбленного, но Ло его страдания уже не интересовали — поняв, что принцесса не собирается отвечать взаимностью и дисциплине на корабле ничего не грозит, капитан пиратов сердца молча переложил всю ответственность за чувства своего подчиненного на её хрупкие плечи — приступ веселья прошел, и теперь его гораздо больше беспокоила предстоящая встреча с местными жителями.

Если верить замеченному на одном из стволов указателе, до ближайшей деревни оставалось совсем немного. Под подошвами кроссовок тихо скрипел толстый слой опавших иголок. Ветер по прежнему качал кроны, но между толстыми гладкими стволами, на которых изредка встречались тягучие капли золотистой смолы, было тихо.

Пожалуй, даже слишком тихо.

Внутри снова зашевелились воспоминания о кошмаре, но мужчина решительно отогнал их. Подумаешь, птицы не поют. Может быть, у них просто нет желания петь по такой погоде. Но было поздно — настроение безнадежно скатилось вниз. Сзади послышались шаги, и встревоженная Уточка поравнялась с ним.

— Говорят, что птицы не селятся в неблагоприятных или опасных местах.

— Птицы не поют в дождь. Я уверен, что они просто чувствуют его близость, — успокоил Ло то ли её, то ли самого себя. — В любом случае, нам никуда не деться отсюда до тех пор, пока Лог Пос не настроится.

— Нет смысла себя накручивать, — вставил свое слово прислушивающийся к разговору Бепо, идущий по правую руку от него. — Если тут и есть какая-то дрянь, мы все равно с нею столкнемся. Меня больше интересует другое.

— И что же это?

— Есть ли в лесу медведицы.

Принцесса моментально вспыхнула, минк весело рассмеялся, а Ло расплылся в довольной усмешке, не упустив возможности напомнить Уточке, что каждый думает в меру своей испорченности.

— Да ну вас, — надулась принцесса, демонстративно скрещивая руки на груди.

Он хотел было ответить ей какой-нибудь язвительностью, но споткнулся и чуть не полетел кубарем в дорожную пыль. Устоял на ногах и зло посмотрел на одно из деревьев, чьи распластавшиеся на половину дороги корни подстроили ему такую пакость.

Обиженность принцессы как ветром сдуло.

— Вы… ты в порядке?

А ведь могла бы припомнить полуночный разговор несколько дней назад и позлорадствовать. Он бы так и сделал на её месте, но в женском голосе прозвучало такое искреннее беспокойство, что желание язвить отбило начисто.

— В полном и безоговорочном. Кстати… — он осекся на полуслове. Между деревьями мелькнул человеческий силуэт. Судя по всему, местные обитатели прознали про причаливший корабль и выслали к ним разведку, хотя с таким же успехом это могли быть и крокодайловские агенты.

Если это агенты, то почему они не напали? Мужчина склонялся к мысли, что они готовят западню. Возможно, даже в деревне. Возможно, даже с помощью её жителей. И хотя в книге говорилось, что здешнее население мирное аки овцы на зеленых лугах, расслабляться все равно не стоило — Эносима все еще была слишком свежа в его памяти, в том числе и из-за легкого, но успевшего осточертеть за неделю насморка.

— Кстати что?

— Что? — пират вынырнул из размышлений, вспомнив про разговор с принцессой и свою оборванную реплику. Только самой реплики так и не вспомнил. Ну и дьявол с ней. — Осторожнее, — он немного повысил голос, чтобы идущие позади могли услышать его.— Все вы. Будьте начеку.

С неба посыпался мелкий противный дождь, промозглая сырость пробирала до костей. Ло переложил Кикоку на другое плечо и, застегнув плащ до самого горла, спрятал закоченевшую руку в карман.

Он надеялся, что в деревне нет никаких Барок Воркс — в этом случае можно будет спокойно завалиться в ближайшую таверну и заказать что-нибудь горячее. Или даже алкогольное. Какого черта этот остров не мог оказаться летним?

Они преодолели последний поворот и вышли из лесу. Слева располагалась крепко сбитая, потемневшая от времени деревянная лестница, ведущая в низину, где среди буйно раскинувшихся зарослей кустарника четко виднелись покатые крыши.

Издалека деревня выглядела безобидной, даже дружелюбной. Деревянные ступени глухо скрипели под ногами. Примерно на середине пути одна из них оказалась прогнившей, обломавшись прямо под наступившим на неё Банголдом.

Кок схватился за идущего сразу за ним Куннарда, но все-таки не устоял и покатился вниз, утянув свою «опору» с собой. Оброненный владельцем топор зацепился лезвием за остатки ступеньки, и Бепо подобрал его, едва не отправившись следом за пострадавшими.

— У них тут что, особая философия? — рассердился он, чудом устояв на месте. — Охранная тактика? Что за повсеместная любовь к рухляди?!

Ответа на этот вопрос ни у кого не было.

Оставшийся спуск преодолели молча, старательно отгоняя возникшие мрачные мысли, немного поубавившиеся, когда они нашли упавших членов команды в добром здравии, отделавшимися исключительно десятком синяков по всему телу и небольшим испугом.

С каждым шагом деревня становилась все ближе. Из ближайших зарослей выскочила вспугнутая курица. Пираты миновали буйную поросль орешника и вышли к деревенским воротам.

Откуда-то с земли донеслось грустное и тихое «мама», и принцесса, из-под ноги которой шел звук, испуганно отпрыгнула назад. Ло не мог её осуждать — он и сам выхватил меч из ножен на чистом автомате, не шарахнувшись в сторону только из-за внезапности произошедшего.

После первого шока, когда стало понятно, что приготовленное к бою оружие не придется пускать в ход, горе-исследователи перевели дыхание и посмотрели на землю.

Там, в размякшей грязи, лежала кукла.

Её белокурые некогда волосы промокли и почернели, безнадежно испортив красивую прическу. Темно-голубые глаза печально смотрели в серое небо. Один глаз оказался треснутым, провалившись вовнутрь как только рука пиратского канонира подняла её с земли.

— Давно уже лежит, — Иочи послюнявил платок и попытался стереть грязь с полинявшего розового личика, но грязь въелась так, что как бы он её не тер, щеки так и не очищались. — Как будто уронили в спешке и забыли.

Он осторожно посадил куклу возле забора и убрал платок обратно в карман, изо всех сил стараясь казаться непрошибаемым — далеко-далеко, в родном Вест Блю, у него осталась младшая сестра. По его подсчетам ей сейчас должно быть около девяти лет. Возможно, хозяйка этой куклы была её ровесницей. Где сейчас эта девочка? Жива ли она? Что здесь произошло?

После спонтанной минуты молчания около неожиданной находки они вошли в ворота, оказавшись на месте, которое раньше было главной деревенской площадью, по которой сейчас бегали все те же одичавшие курицы, грязные и облезлые. Темные обветшалые дома равнодушно взирали на нежданных гостей слепыми окнами. В воздухе витал слабый, но ощутимый запах гнили.

Везде царило беззвучие и запустение. Было совершенно очевидно — здесь уже много лет никто не жил.

— Разделимся, — скомандовал Ло, сбрасывая с себя внутреннее оцепенение. — Нужно осмотреть дома. Может быть, так мы сможем понять, что здесь случилось.

Его подчиненные кивнули и сразу же разошлись по разным сторонам. Уточка потянула дверь ближайшего к ним строения и скрылась в клубящемся внутри полумраке. Пират проводил её взглядом, подумав о том, что не стоит отпускать её одну, и уже хотел было зайти следом, но его внимание привлек странный, похожий на бульканье звук, доносящийся откуда-то слева.

Высвободив Кикоку из ножен, мужчина направился на источник бульканья, стараясь ступать как можно тише и не обращать внимания на то, что здешние постройки расположены как-то… странно.

Как будто капризный ребенок расковырял идеально выстроенный паззл, собрав его заново на тяп-ляп, по своему усмотрению. Но участки суши это не бумажный паззл. Это под силу только фруктовику. Кому-нибудь наподобие Пики, к примеру.

На долю секунды Трафальгар даже приписал было эти «паззлы» именно Пике, но потом откинул эту мысль прочь — если бы тут поработал генерал семьи Донкихот, то остались бы каменные нагромождения, а как раз их здесь и не было.

Теперь звуки доносились из-за угла ближайшего дома и напоминали смех. И, как выяснилось пару минут спустя, когда Ло осторожно выглянул из-за угла покосившегося фасада, являющегося единственным его укрытием, это действительно был смех.

Смеялся старик. У него были всклокоченные грязные патлы, тощая скелетоподобная фигура и одежда, за годы ношения превратившаяся в лохмотья. На щеке его красовалась выжженное клеймо в виде перевернутой подковы, заставившее Хирурга Смерти ощутить, как внутренности медленно затягиваются ледяной пленкой страха.

Перевернутая подкова — клеймо бойца Вентуры — подпольной арены смерти, расположенной в Саус Блю под видом обычного казино. Арена эта навевала ужас на все четыре стороны света и, по слухам, контролировалась представителями официальной власти. Попадание туда означало билет в один конец, хотя семь с половиной лет назад они с командой смогли выбраться на свободу после того как проникли туда, чтобы помочь его хорошей знакомой (на которую у него были вполне конкретные планы, так и не увенчавшиеся успехом) спасти её отца. Мужчину они вытащили, но Иккаку (кажется, её звали именно так), движимая совершенно не к месту пробудившимся милосердием, успела открыть еще одну клетку, прежде чем они с Бепо уволокли её наружу.

И теперь плоды давнего необдуманного поступка сидели прямо перед ним, с полубезумной улыбкой поедая мозг прямо из размозженной камнем куриной головы, чья смерть явно наступила совсем недавно.

Ло осторожно попятился назад. Попавшая под ногу обглоданная кость предательски хрустнула под его тяжестью. Бывший пленник вскочил на ноги, с диким видом озираясь по сторонам. Ло попятился еще немного, искренне надеясь, что успеет скрыться прежде, чем его заметят, но надежды его пошли прахом.

Старик издал громкое испуганное мычание, отшатнувшись от нарушителя своего спокойствия. Благодаря новому ракурсу обзора Ло обнаружил отсутствие языка и вперенный в него совершенно безумный взгляд, в котором, как это не абсурдно, читались нотки смутного припоминания, помноженные на ненависть. Поняв, что теплый прием ему не светит, пират активировал было пространство, но прежде, чем он сумел его использовать, вспыхнул яркий желтый свет, поглотивший все окружающее пространство и вынудивший его зажмуриться. Почва покачнулась, в тело как будто впились тысячи мелких тупых иголок. Не устояв на ногах, мужчина рухнул наземь, так и не выпустив клинок из рук, а когда все наконец-то сошло на нет и он открыл глаза, то обнаружил себя и приличный кусок деревни совсем не там, где был всего несколько минут назад.

Вокруг был незнакомый пейзаж, и Ло совершенно не представлял, где теперь находится деревня, а самое главное — его товарищи.

Все было очень и очень плохо.

* * *

Первое, что привлекло внимание Курре — неестественная тишина, нарушаемая рокотом морских волн, доносящегося с побережья. Когда они отчалили с места стоянки, пляж как-то резко остался внизу, и теперь они двигались чуть в стороне от края обрыва, среди беспорядочно растущих сосен. Первый помощник капитана Пиратов Сердца поджег очередную сигарету и в который раз прислушался к окружающему миру, стараясь уловить хотя бы какой-то звук кроме мерного гудения водной стихии. Безуспешно.

— Птицы не поют, — поделился он своим наблюдением, поравнявшись с Ларгой, который занимал себя тем, что самозабвенно ковырялся в носу.

— Дождь, — беспечно сообщил ему временно снятый с должности библиотекарь. — Они никогда не поют в дождь. Учи биологию. И не дыми на меня.

— Мне неспокойно.

— Волнения удваивают страдания, так что расслабься. Или ты веришь, что нас можно поймать в плен рыболовной сетью?

— Конечно же нет!

— Так в чем проблема?

Брюнет неопределенно пожал плечами. Он никогда не страдал суевериями и приметами, считая их исключительно сказочками для детей или идиотов, но с того самого момента, как его нога ступила на этот остров, ему было не по себе. Ни с того ни с сего. Без всякой на то причины.

— А вот лес растет странно, — нарушил молчание светловолосый. — Лес так не растет. Знаешь, как если бы кто-то схомячил лишний кусок пирога и теперь всячески старается это скрыть путем перемещения остальных.

Курре на ходу обернулся назад, задумчиво оглядев каждого из вверенных ему товарищей. Он не видел смысла поднимать панику раньше времени. Тем более что и поводов никаких нет. Странно растущий лес и молчащие птицы для него поводами не являлись — это было просто смешно. В конце концов, это ведь Гранд Лайн, мало ли какая безудержная хрень тут творится. И хотя предчувствия так и не желали оставлять его, после нахождения рационального объяснения происходящего с плеч свалился громадный камень.

— Как думаешь, мы сможем найти пресную воду? Запасов у нас достаточно, но лучше будет перестраховаться, — мысли моментально скакнули в привычное русло рационализма. Найти воду. Найти по возможности место для более удачной стоянки. Вернуться к Тану. Обсудить обстановку с Шачи. Дождаться начальство. Доложить начальству. Ожидать дальнейших указаний.

— Может, сможем. А может, и не сможем. Время покажет все. Да не дыми ты на меня, ну!

Первый помощник ничего не ответил и отошел на пару шагов в сторону, с наслаждением сделав еще одну затяжку. Если и есть на свете боги, то табак — их прямое изобретение, посланное таким как он в качестве небесного благословения.

— Эй, Курре!

— А? — мужчина бросил бычок себе под ноги и затоптал ботинком, только после этого обернувшись к окликнувшему его приятелю.

— Там чужой корабль!

Курре моментально оказался возле оповестившего, попутно делая знак остальным, чтобы заткнулись и не отсвечивали.

На широкой песчаной полосе действительно лежало заваленное на левый бок незнакомое судно, явно не предназначенное для долгих рейсов — было видно, что плаванье далось ему весьма и весьма непросто. На мачте его развевался полуспущенный Веселый Роджер, в виде ехидно скалющегося черепа в бандане, с кленовым листом на одном глазу. Из-под банданы торчали кудри, больше похожие на воронье гнездо — судя по всему капитаном была женщина. Вокруг бегали люди, с точки их обзора казавшиеся не больше пуделя.

— Вот дерьмо.

— Судя по тому, как выглядит эта посудина — им явно не до нас, — подошедший Ларга оставался совершенно невозмутимым. — А вот о во-о-он тех, — его левая рука указала куда-то вниз, — я бы побеспокоился.

Теперь и они увидели то, о чем он говорил — за огромным прибрежным валуном стоял внушительных размеров военный корабль с носовым украшением в виде кротовой морды. Паруса были спущены, но крошечный флажок возле вороньего гнезда гордо веял на прибрежном ветру, являя миру нанесенную на него аббревиатуру крокодайловской организации.

Пираты Сердца не сговариваясь переглянулись между собой.

— Эй, Курре, что будем делать?

— Постараемся не привлекать внимания, — Курре достал было зажигалку, чтобы вкусить очередную порцию табака, но понял, что запах вполне может стать привлекающим внимание фактором и, раздраженно поджав губы, убрал ее обратно в карман. — Разведаем все, что может быть полезно и свалим обратно к Тану. Нужно будет скомандовать Шачи подготовить его к отплытию, чтобы, если капитан так решит, мы могли сразу отчалить, наплевав на незаряженный Лог Пос.

— А если нам все-таки придется драться? — коренастый блондинистый Латук, по прозвищу Жнец, с кровожадной улыбкой положил руку на прикрепленное к поясу оружие.

— А если нам все-таки придется драться, — в голосе главы отряда появились те интонации, после которых окружающие обычно понимали, что лучше не становиться у него поперек дороги, — вы знаете, что нужно делать.

Лица семерых мужчин озарили заговорщицкие, но ледяные улыбки. А потом они молча кивнули друг другу и, повернувшись спиной к обрыву, исчезли среди деревьев.

Первое, на что обратила внимание принцесса, оказавшись внутри, — ударившая в лицо волна смрадного запаха. Виви закашлялась и поспешно зажала нос рукой в попытке защитить себя от вони. Теперь, когда дышать стало самую чуточку, но полегче, она смогла осмотреть то, что её окружало.

В доме царил настоящий погром. Битая посуда покрывала пол ровным слоем разносортных осколков вперемешку с обглоданными костями (оставалось только надеяться, что это кости животных, а не людей), постельное белье и одежда, скомканные в большой комок, валялись в углу — это от них шло благоухание канализации. Мебель оказалась разломанной на части, вываленные из шкафа без всякого уважения книги — порваны на множество клочков. Печка, покрытая толстым слоем осевшей на побелке грязи, давно уже не топилась. В свете приоткрытой двери что-то сверкнуло, и девушка присела на корточки, чтобы осмотреть находку — это оказалось грубой работы обручальное кольцо. Кроме кольца она заметила несколько кучек весьма говорящего вида и поспешно выскочила на улицу, сдерживая накативший позыв рвоты.

Что бы ни случилось со здешними жителями, они ничего не смогут исправить. Нужно было уходить и лучше всего — уходить прямо сейчас. Виви никогда не была паникершей, но все внутри неё кричало о том, что им не следует здесь быть.

Мозг лихорадочно работал, строя планы дальнейших действий.

Деревня была небольшой, то есть найти товарищей (все-таки, за время отбытия с Виски Пик она успела привязаться к членам команды) не должно будет составить большого труда. Может быть, они и сочтут её трусихой, но по крайней мере…

Додумать что именно «по крайней мере» она не успела — из-за ближайшего угла полыхнула желтая вспышка и, словно стремительно распространившийся верховой пожар, поглотила в себя деревню. Виви зажмурилась, вскрикнула и обхватила себя руками — словно тысячи тупых иголок впились в тело, желая проколоть её насквозь. Земля под ногами покачнулась, но принцесса смогла устоять. Она как будто находилась на корабельной палубе в шторм, когда падать ни в коем случае не рекомендуется — если только не хочется оказаться смытой за борт гигантскими волнами, раз за разом обрушивающимися на просмоленный дощатый пол.

Все закончилось так же внезапно, как и началось. Ноги все-таки подвели её, и девушка осела на землю, отметив сквозь пляшущие перед глазами белые круги тот факт, что местность, в которой она оказалась, была совершенно не такой как несколько мгновений назад.

Исчезли дома и ворота, исчезла площадь. Принцесса стояла посреди леса, и только старая дырявая лодка, до которой она успела дойти прежде, чем все это началось, давала понять, что случившееся — не мираж и не игра сознания.

Она действительно оказалась черт знает где, и зацепило ли это странное явление остальных, не имела ни малейшего представления.

— Бепо! — собственный голос показался ей невероятно писклявым. — Куннард! — она хотела было позвать капитана, но имя привычно сдавило горло, и наружу вырвалось только невнятное бульканье. Пришлось перейти к следующему субъекту. — Банголд! Иочи! Карре!

Никто не ответил. Виви хотела позвать их снова, но подумала о том, что её может услышать кто угодно, и далеко не факт, что этот кто-то будет с ней дружелюбен. Скорее наоборот.

Девушка сердито тряхнула головой и двинулась влево — ей показалось, что с той стороны долетает слабый гул водной стихии.

Она снова шла мимо сосен, по ковру из иголок и шишек, на сей раз разбавленных бледно-зелеными пятнами лишайника и шишечками неведомых здешних цветов. В этом однообразии лесных красок, их краснота била по глазам словно фейерверк.

Виски неприятно заныли, но принцесса списала это на последствия перемещения и продолжала упрямо идти к своей цели, размышляя о том, как забавно все повернулось. Будучи мисс Венсдей она любила быть одна, даже общество милых сердцу Игарама и Каруэ порой тяготило, особенно в самом начале. Будучи в одиночестве она могла не притворяться тем, кем не была — будь это бессердечная убийца или храбрящаяся принцесса, не теряющая оптимизм (она просто не имела права его потерять). Барок Воркс не поняли бы её терзаний. Игарам бы не понял того, что на самом деле, отчасти, в глубине души, ей это нравится.

Нравится быть наравне с остальными, нравится соперничать и стремиться к победе, вскрывать замки, воровать, делать то, что никогда в жизни не должна позволять себе приличная девушка, тем более, если она принцесса. Словно лопнул какой-то розовый пузырь, окружавший её с самого рождения, который она отчаянно растягивала в погоне за свежим воздухом, но так и не смогла из него выбраться.

Не любила она только жестокости, предательства и бессмысленного кровопролития, а в Барок Воркс, к сожалению, именно эти три явления и являлись основой основ, занимая девяносто процентов деятельности.

Но сейчас, в этом самом лесу, оказавшись в столь желанном прежде одиночестве, она вдруг поняла, что оно стало ей в тягость, и что она чувствовала себя гораздо лучше, когда они шли все вместе. И что в компании сердечников ей в принципе стало комфортнее, чем одной.

Виви не отследила момент, когда это началось, решив начать отсчет от той секунды, как отбросила в сторону маску, позволив себе расслабиться и обнаружив, что страшные пираты не такие уж и страшные, если только не гладить их против шерсти.

Она могла бы еще долго заниматься самокопанием, но судьба, любящая пошутить, решила иначе.

Мужчина, вышедший из чащи справа от неё был строен и седовлас. Он был одет в темно-синее пальто с серым воротником и желтыми кнопками, из-под которого выглядывала фиолетовая рубашка и черные брюки. На голове он носил большой черный цилиндр, на поясе — меч, а на лице — татуировки. По единице на каждой стороне лица.

Пожалуйста, только не это!

— Здравствуй, мисс Венсдей, — Мистер Одиннадцать обманчиво дружелюбно помахал ей рукой. — Очень кстати, что я тебя встретил. Я заблудился. Чертов старик отправил меня куда босс агентов не гонял, а все наши силы остались на берегу… — тут он хлопнул себя по лбу и прикусил язык. — Какой я дурак. Это же была тайна, — мужчина захихикал, напомнив ей смущенную девицу на первом свидании, но уже через пару мгновений его тон снова был враждебным. — На самом деле это неважно. Ты все равно сейчас умрешь.

«Мистер Одиннадцать был мечником», — вспомнила Виви, отпрыгивая в сторону от кинувшегося в атаку бывшего коллеги. Правда, весьма посредственным мечником, до последнего полагающимся на силу дьявольского фрукта. Фрукт назывался «монета-монета», поэтому основной областью его владельца были финансовые махинации, но и в бою эти фальшивые белли были отнюдь не безобидными — при высокой скорости и точном попадании они сражали противников не хуже пули.

Одна из запущенных монет скользнула вдоль щеки, заставив девушку вскрикнуть и схватиться за рану. Ощущение было таким же, как если бы её ужалила пчела.

Мистер Одиннадцать не умел держать язык за зубами и был крайне самолюбив — те две слабости, на которых можно было сыграть, тем более, что деревья давали ей небольшое преимущество.

— Вы стали довольно нерасторопны, — сообщила она, чудом уклонившись от очередной стаи снарядов. — Годы берут свое?

Агент разразился гневной исповедью, подарив ей возможность направить полет резаков. Резаки промазали на пару сантиметров, поцарапав рукав пальто, но так и не задев кожу. Порез на щеке саднил и кровоточил. Она чувствовала, как теплая струйка крови стекает вниз, пачкая комбинезон. Снова засвистело фальшивое золото, заставив принцессу переменить занимаемую позицию.

— Ты мне зубы не заговаривай, — он погрозил ей кулаком, прежде чем атаковать в очередной раз. — Того, кто занимается финансами, невозможно обвести вокруг пальца. У меня врожденное чутье на такого рода уловки.

Самовлюбленный индюк.

— Но сейчас вы повелись, — резонно заметила девушка, метнувшись в целях самосохранения за ближайшее дерево.

— Исключительно притворства ради. Подарить бедняжке ложную надежду — мой коварный план.

Вторая атака тоже прошла мимо — агент сбил её при помощи монеты. Виви снова порезала его пальто, на этот раз — левую полу.

Зато в третий раз ей повезло — Мистер Одиннадцать скакнул в сторону, не устоял на ногах, зацепившись за так удачно торчащий из земли сосновый корень. И хотя он практически сразу же поднялся на ноги, в свете пробившегося сквозь заложенное облаками небо солнца блестело среди шишек и иголок голубоватое стекло Этернал Поса.

Время как будто остановилось. Принцессе казалось, что она забыла, как дышать, но в воздухе запела золотая монета, возвращая её в реальность.

План действий образовался в голове сам собой. Виви в два прыжка оказалась возле не ждавшего такого поворота событий противника, изо всех сил оттолкнула его в сторону, в еще один скачок добралась до заветной цели и, подняв нежданный трофей, кинулась бежать, не разбирая дороги.

Сзади слышалась ругань поднимающегося на ноги мужчины, который, вне всяких сомнений, намеревался кинуться в погоню за чрезмерно резвой экс-коллегой, но она все еще могла выиграть немного времени…

Из семи запущенных ей вслед фальшивых монет прямого попадания достигли две. На долю секунды девушке показалось, что в воздухе запахло паленым, но очагов возгорания видно не было, поэтому она списала все на разыгравшееся воображение и болевой шок.

Останавливаться было нельзя, как и падать — риск ненароком раздавить стекло Этернал Поса, чего ни в коем случае нельзя допускать, был слишком велик. Принимать прямой бой тоже не являлось удачной идеей — её резаки объективно проигрывали его способностям фруктовика (она еще помнила их совместную миссию времен борьбы за получение номера и знала, что когда желание играться с потенциальной жертвой проходило, Мистер Одиннадцать облачал себя в монетные же доспехи, раскаляя свои снаряды до такой степени, что воздух начинал дрожать от жара) и если в ближнем бою шансы были, то в дальнем можно было уповать исключительно на удачу. Виви не горела желанием подобного упования. Было вполне достаточно того, что теперь у неё был Этернал Пос, указующий на Арабасту.

Еще одна монета поцарапала плечо. Теперь принцесса бежала зигзагом, периодически оборачиваясь, чтобы провести ответный выпад. В голове крутилась совершенно неуместная мысль о том, что Трафальгар Ло сейчас наверняка обратил бы её внимание на тот факт, что она еще ни разу не упала за столь длительный промежуток времени, что, конечно же, заслуживает похвалы.

И, словно в насмешку над подобной мыслью, споткнулась об упавшую на дорогу сухую ветку, пробежала по инерции еще несколько шагов и растянулась на земле, с треском порвав комбинезон — на ветке остался целый лоскут. Это случилось настолько последовательно, что ей стало смешно, но смех моментально прошел, сменившись приступом ужаса, а потом — облегчением, когда стало ясно, что ценная добыча не пострадала.

Мистер Одиннадцать показался из-за поворота как раз в тот момент, когда она поднялась на ноги. Виви не целясь метнула в него резаки и стартовала с места так быстро, как только могла, с удовлетворением отметив, что на этот раз она попала — лезвие оружия покрылось тонким кровавым слоем.

Сзади раздался дикий, нечеловеческий вопль, невольно заставивший бывшую Барок Воркс обернуться на полдороге.

Номерной агент даже не думал её преследовать. Он стоял на одном месте и выл от боли. Руки его окрасились в красный, а потом он отнял их от лица и посмотрел на неё.

Там, где еще недавно находились его глаза, теперь было самое настоящее месиво, исторгающее из себя кровавые реки. Цилиндр упал на землю, аккуратно уложенные волосы растрепались, цвет лица больше подходил для мертвеца.

Девушка судорожно прижала руки ко рту, чувствуя как медленно, но верно на неё наваливается дурнота. Воображение разыгралось на полную, подставив на его место её саму.

Вот она, полная охотничьего азарта гонит жертву, опьяненная предстоящим успехом, посмеиваясь над попытками добычи обороняться, а потом, внезапно, мир взрывается жгучей кровавой болью и навсегда погружается в темноту.

— Я не хотела… — прошептала принцесса, чувствуя как по щекам потекло что-то горячее. Она была уверена, что это кровь, но ошиблась. Крови не было. Только слёзы. — Мне так жаль…

Мистер Одиннадцать протянул к ней руки. На секунду ей показалось, что он просит помощи, но все иллюзии развеял воздух, взорвавшийся жаром и целым облаком фальшивых золотых ос, от которых её спасла лишь быстрота реакции — и то не от всех. Теперь к царапинам прибавилось несколько ожогов.

Они все еще были врагами. Да, он больше не мог видеть, но все еще был смертоносен. И более того — горел желанием её уничтожить. Оставалось только бежать, пользуясь внезапно полученным преимуществом.

Нужно было вернуться к Тану. Если эта вспышка раскидала остальных так же, как и её, то все непременно пойдут туда. На даже если никого больше не зацепило, место встречи все равно осталось неизменным.

О природе подобного явления думать не хотелось. Было очевидно, что такое под силу только фруктовику, а ни один фруктовик не будет активировать подобную силу без причины. Получается, что пока она сдерживала позывы рвоты от содержимого дома, кто-то из команды попал в беду. Совсем рядом с ней.

Соберись, тряпка!

Шум позади становился все тише и скоро почти пропал из зоны слышимости — очевидно бывший коллега окончательно потерял её из виду. Можно было позволить себе крохотную передышку перед тем, как отправляться на дальнейшие поиски нужной пристани.

Виви остановилась и обхватила руками ствол ближайшего дерева, уткнувшись лбом в шершавую сосновую кору. В Барок Воркс она успела насмотреться всякого, но одно дело — смотреть, а совсем другое — осознавать, что это ты только что воткнула человеку лезвие в глазные яблоки, пусть и не желая такого исхода.

К горлу подступала тошнота. Приходилось жадно и судорожно вдыхать воздух, чтобы избежать такой развязки. Не время расклеиваться. Она сделает это потом — в своей уютной, безопасной каюте с цветными шторками на иллюминаторе, за которым равнодушно колышется кишащая обитателями морская бездна, любезно позволяя вызывающе желтой подводной лодке рассекать свою плоть. Конечно, за этой любезностью наверняка скрывалось жадное ожидание — уже не одно судно нашло свой последний приют в темно-синих глубинах и ничто не гарантировало, что Полярный Тан не станет однажды следующей жертвой.

Если подумать — подводная лодка гораздо опаснее обычного парусного судна, ведь если что-то случится, возможности спастись не будет ни у кого.

Насколько безрассудным нужно быть, чтобы открыто кидать вызов самой опасной стихии, превращая смертельно опасные толщи в подобие родного дома? Особенно, если ты фруктовик, что делает подобный вызов еще более безрассудным.

— Приди и возьми меня, если сможешь, — словно говорил Смерти этот ужасный человек, не переставая насмешливо ухмыляться. И в голосе его не было ни капельки страха.

Тошнота прошла, уступив место легкому приступу сердитости. Ладно сам ты плевал на свою смертность, но у тебя же команда. Нельзя смеяться над смертью. Не тогда, когда от тебя зависят жизни других людей.

Девушка недовольно фыркнула и снова рассердилась, на этот раз на себя. Надо думать о том, как найти нужное направление, а она рассуждает про степень опасности подводных лодок и повышенном уровне ненормальности Трафальгара Ло. Боги, ну что за дура!

Тучи на небе расходились в стороны и косые солнечные лучи исполосовали просветы между стволами, окрасив пространство в теплый янтарный цвет. Тут и там вспыхивали под ногами выпуклые дождевые капли, прозрачные, словно бриллианты высочайшего качества.

Виви упорно шла вперед, словно небесное светило напитало её своей энергией. Впереди забрезжил просвет — судя по всему, она прошла лес насквозь, дойдя до самого края. Сердце бешено стучало от радости — теперь, после попадания на открытое пространство, должно быть легче.

Шаг. Еще шаг. Точнее — почти что бег. Выход уже близко, осталось совсем немного…

Выбежала!

Она стояла на краю обрыва, поросшего все теми же местными цветами. Внизу виднелась тонкая полоска пляжа. Море с шипением выползало на красноватый песок и сразу же уползало обратно. Дороги не было — только густые заросли. Вдалеке темнело нагромождение валунов, наподобие тех, что были в выбранной для причаливания бухте (а может быть даже и те самые). Именно в их сторону и направилась принцесса — ей показалось, что она видит желтый бок Полярного Тана за одним из камней.

Солнце во всю сияло на голубом небе, и блики его весело плескались в соленых водах. Настроение взлетело на небывалую высоту и, даже когда ветер донес до неё полный боли крик из глубины леса (он наверняка принадлежал Мистеру Одиннадцать, решила Виви), осталось на ней, хоть девушка на всякий случай и пошла быстрее — она совершенно не горела желанием снова встречаться с бедолагой агентом.

Он больше не кричал, но на смену крику пришел грохот, словно обезумевший слон громил все, что попадалось ему на пути. Грохот не приближался, а значит, не было причин опасаться, но перестраховки ради она перешла на бег. Бой на краю обрыва будет в разы безнадежнее предыдущего, проще сразу сброситься в море.

Субмарина, желтеющая вдалеке, оставалась такой же далекой, а спустя время так и вовсе пропала из виду, словно её и не было никогда. Её и не было — были только солнечные зайцы, скачущие по холодным волнам. С самого начала. Просто она приняла это за подлодку, осознав истину только тогда, когда дорогу стало менять совершенно бессмысленно.

Край обрыва стелился прямо, после чего резко забирал влево. Настолько резко, что можно было срезать наискосок — через лес. Виви так и поступила, в очередной раз убедившись тому факту, что не всегда кажущийся кратчайшим путь является таковым на самом деле.

Грохот раздался снова, на этот раз — совсем рядом.

«Он теперь слеп, — успокоила себя принцесса — Буду вести себя тихо, и он меня не заметит.»

Словно в ответ на её мысли между стволами возникла призрачно-голубая сфера, и несколько деревьев с громким, протяжным скрипом повалились на землю, чудом не задев девушку своими беспорядочно торчащими ветками.

У Мистера Одиннадцать не было призрачно-голубой сферы, но она была у Хирурга Смерти, и кажется, девушка никого еще не была рада видеть так сильно, как этого ужасного человека в черно-желтой толстовке. Только вот выглядел он… странно.

Для человека, держащего в руке обнаженный меч, он держался невероятно неуверенно, словно сомневался в том, что его окружало, а потом повернулся в её сторону, и Виви внезапно осознала, что его льдисто-серые глаза подернуты плотной белесой пленкой. Можно было предположить, что это — эффект от использования Опе-опе, но это было не так — кожа вокруг глаз была покрасневшей, как при ожоге. В сочетании с растрепанными волосами (неизменная шапка куда-то задевалась) и отсутствующим взглядом это выглядело жутковато.

— Кто здесь?

— Это всего лишь я, — хотела ответить она, но язык словно прирос к небу. Голова шла кругом, ноги подкашивались, и все, о чем она мечтала в этот момент — сесть на землю и закрыть глаза, чтобы не видеть этого ужаса.

Лезвие Кикоку холодно сверкнуло на попавшем в него солнечном свете. Капитан пиратов сердца медленно двигался в её сторону и, несмотря на написанное на лице яростное безумие, от него волнами исходил самый настоящий животный страх.

Раненый хищник — самое опасное существо на планете, но ей это никак не помогало. Она не собиралась и не хотела с ним драться. Все, что она могла — стоять на трясущихся ногах, пытаясь выдавить из себя хотя бы что-то.

Её словно парализовало. В голове проносились мысли о том, а не он ли столкнулся с источником той телепортации, а еще — тянущий руки Мистер Одиннадцать с кровавым месивом вместо глаз. И что все это — то, что происходило сейчас — в корне неправильно. Он же… он. Мореход, доктор, часто коротающий время за чтением разнообразной литературы. Ему никак нельзя потерять зрение! Это будет просто чудовищно.

Он попытался активировать фрукт в очередной раз, но, как оказалось, исчерпал силы — сфера появилась на мгновение, задрожала и растворилась, но создатель этого не увидел.

Меч прошел совсем рядом — в последний момент принцесса смогла собраться с силами и, удержав в глазах просящиеся наружу слезы, отшатнуться в сторону. Она хотела крикнуть, чтобы он перестал, но не успела.

Все произошло в мгновение ока — полыхнула уже знакомая вспышка, в нос ударил не менее знакомый запах гнили и разложения, исходящий от тощего старика в рваных лохмотьях. Костлявая рука взметнулась вверх, занеся зажатый в кулаке проржавевший, но все еще сохранивший свою остроту кухонный нож…

— ЛО, СЗАДИ!

Её услышали, провернув клинок между пальцев и начав поворачиваться лицом к противнику. Одновременно с этим Виви выбросила резаки — чисто на автомате, но старик оказался проворнее их обоих — на желтой ткани толстовки стремительно расплывалось красное пятно. Пират неуверенно дотронулся до раны (пальцы моментально покраснели от его же собственной крови) и поднял руку на уровень лица, словно стараясь рассмотреть её.

— И это все? — растеряно спросил он, а потом прикрыл глаза и, покачнувшись, рухнул наземь.

Дальше Виви почти не осознавала происходящее. Единственное, что было отчетливым как никогда — кровавый поток, хлынувший из перерезанного стариковского горла и полный торжествующей злобы предсмертный хрип.

Красный. Слишком много красного.

Хирург Смерти все еще был жив, когда она упала на колени возле него. Об этом говорил тихий, но прощупывающийся пульс. Он нуждался в срочной госпитализации, но она ничем не могла ему помочь — силы покинули ее окончательно, и она была не в состоянии не то что тащить его на себе — даже подняться и привести помощь было непосильной тяжестью, хоть принцесса и попыталась это сделать. Безуспешно. Ноги дрожали и отказывались выполнять свою функцию, не говоря уже о том, чтобы нести двоих.

Пришлось попытаться оказать первую помощь самостоятельно — насколько это было в её силах. Нож вышел наружу с влажным чавканьем. Кровь текла наружу непрерывным потоком — казалось, что она погрузила руки в теплую красную воду.

Время утекало быстрее, чем вода сквозь пальцы.

— Помогите!

На крик мог придти Мистер Одиннадцать, но сейчас это было совершенно неважно.

Она поняла очень ясно, невыносимо отчётливо: он сейчас умрёт. Три простых, но безжалостных слова. Да, они не были друзьями. Даже приятелями не были. Но он был неплохим человеком, хоть и пиратом. И таким молодым! Ему было всего-то… Виви не знала точной цифры, но по внешности давала около тридцати — тридцати-пяти. То, что с ним сейчас случилось было несправедливо. Нечестно. Он не заслуживал умереть вот так — от подлого удара в спину, нанесенного каким-то сумасшедшим (уж не он ли причина исчезновения местных жителей?). А команда? Всем этим людям, и минку, безоговорочно преданным своему капитану, будет невероятно больно потерять его.

— Помогите мне! — от запаха грязного человеческого тела к горлу подкатывала тошнота, руки тряслись, но Трафальгару Ло нужно было помочь, и не было никого, кроме неё, кто мог бы ему помочь, а это значило, что нет времени размышлять о том, как плохо ей самой. — Кто-нибудь! Пожалуйста!

— Что тут… — недоуменный голос перешел в испуганный выдох. — Ох ты ж блин!

Крепкие, теплые руки поставили ее на ноги, не позволив упасть обратно. Бепо тем времен поднял своего предводителя с земли, перешагнув через лежащий рядом труп. Из кармана его одеяния торчал козырек до боли знакомой шапки.

— Вы в порядке? — требовательно спросил Куннард, жадно и с беспокойством вглядываясь в её лицо. — Не ранены? Идти сможете?

Виви почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

— Да, — тихонько выдохнула она и судорожно сглотнула, закусив губу до крови. — Да…

На самом деле это была неправда. На самом деле все полетело в тартарары еще с того момента, как она случайно ослепила своего бывшего коллегу. Но об этом им знать не стоило — сейчас её состояние было последним, о чем им (и ей тоже) следовало беспокоиться. Поэтому она решительно подавила свою истерику и двигалась за приметной фигурой минка, который, благодаря своему звериному чутью, с легкостью определил верный путь на Полярный Тан.

Чудом добытый Этернал Пос все еще оттягивал карман грязного и рваного фирменного комбинезона — она отдаст его ребятам потом, на подлодке, когда они дойдут. Если они успеют вовремя.

— С ним все будет в порядке, — словно прочитал её мысли бывший дозорный и ободряюще улыбнулся, зардевшись краской как маков цвет. — Вот увидите.

— Да, — Бепо как-то странно притопнул ногой, не сбавляя, впрочем, скорости шага. — Если он умрет, я убью его. Слово минка!

* * *

Тем, что выводило Ло из и без того пошатнувшегося душевного равновесия, когда он, матерясь сквозь зубы, пытался найти дорогу из леса, оказались цветы. Множество похожих на шишки цветов ярко-красного цвета. Нет, они, возможно были безобидными, но после притона на Эносиме красный цвет стал для него личным предвестником дурных событий, хотя на своем веку он видал вещи и пострашнее.

В отдалении, за деревьями, сверкнула вспышка. Мужчина покрепче сжал рукоять своего нодати и на всякий случай прислонился спиной к ближайшему стволу. Мозг старательно взвешивал все «за» и «против» того, что атака зацепила еще кого-то из отряда.

Уточка была в доме. Ребята разбрелись по деревне в самых разных направлениях. Значит, скорее всего, сюда телепортировался непосредственно фруктовик, встречаться с которым Ло не хотел и не планировал. Поэтому он принял самое логичное для такого случая решение — двинулся в сторону совершенно противоположную.

Виски неприятно ныли — очевидно, перемещение не прошло даром. Конечно, они взяли с собой небольшую аптечку, вместе с запасом провизии и воды, но все это покоилось в рюкзаке на спине Банголда, где и осталось после перемещения.

Возвращаться в деревню смысла не было — вместо этого стоило отыскать Полярный Тан, чтобы подготовить его к отплытию. Все равно им не нужен следующий остров — Арабаста располагалась на красной линии, а значит, они совершенно не обязаны торчать здесь неделю.

Без Этернал Поса, конечно, будет сложно, но они справятся — в конце концов, в его команде лучший навигатор на всем Гранд Лайне и за его пределами (Бепо мог сколько угодно ворчать о том, что это суждение основано на исключительно субъективной привязанности, Ло не желал ничего слушать, оставаясь при своем мнении) и проложить дорогу по картам вполне реально.

Дождик закончился. Небо заголубело, приукрасив себя золотыми лучами солнца. Воздух наполнился легким ароматом озона, к которому примешивались нотки мокрой земли и хвои. Единственное, что помимо цветов омрачало настроение — не проходящее ощущение взгляда в спину, полного жгучей ненависти. Судя по всему, бывший боец Вентуры как-то отыскал его и теперь наблюдал, словно затаившийся в засаде хищник.

Чем именно он успел насолить несчастному, Трафальгар понятия не имел — разве что у старика была гениальная память, навсегда запомнившая его лицо, когда он оттаскивал возящуюся с щеколдой Икакку в сторону выхода. Решил ли тот, что Ло — работник Арены Смерти, или же просто возненавидел того, кто препятствовал нежданной, но столь желанной свободе, пират не знал. Его гораздо больше интересовал вопрос, как избавиться от неожиданного «хвоста» и найти своих. И еще, пожалуй, не влипла ли Уточка в очередную историю — с неё станется.

Ло почти не сомневался, что она влипла. Просто потому, что это она. У неё неугомонное шило в пятой точке и страсть к азарту. И, конечно, своя особая логика.

Какая принцесса пойдет во вражескую организацию чтобы шпионить в пользу своей страны (не говоря уже о том, что вполне успешно)? Какая принцесса заключит договор с печально известной пиратской командой (и вообще — пиратской)? Да не то, что принцессе — ни одному нормальному человеку это даже в голову не придет.

Насколько вообще безрассудной надо быть, чтобы кидаться в подобные авантюры как ныряльщики в омут — с разбега и с головой? Нет, Нефертари Виви определенно была ненормальной. Более того — она была больной на всю свою царственную голову.

И если миссия по уничтожению Крокодайла увенчается успехом, то Арабасте останется только посочувствовать. С такой то принцессой…

Слева послышался какой-то шорох…

Все произошло так быстро, что Ло даже не успел сориентироваться в ситуации. Просто в какой-то момент он ощутил толчок в спину, а в следующее мгновение приземлился лицом прямо в заросли тех самых красных цветов. Плотно сжатые лепестки распахнулись, и в него устремилось темно-желтое облачко пыльцы.

Глаза как будто обожгло пламенем, и от этой боли Ло заревел, как раненое животное. Мир начал мутнеть и очень скоро исчез совсем, оставив взамен себя светло-серую пустоту. И в этой пустоте, откуда-то слева, доносился торжествующий хохот и радостное мычание, словно провозглашающее победу над поверженным противником.

Ло моргнул, не совсем осознавая, что происходит. Потом еще раз. И еще… пустота оставалась на своем месте.

— Что это? — он постарался сохранить самообладание, но не смог — его охватила такая паника, что воздуха стало не хватать. Опе-опе был бессилен — подобные операции он мог проводить на других, но не на себе, и уж тем более — не с таким зрением, как сейчас. — Что ты со мной сделал?!

Он ничего не видел. Совсем ничего.

Боль не отступала. Он закрыл было лицо руками, сдавленно зашипев, но практически сразу же титаническим усилием воли приказал себе не поддаваться эмоциям. Он мог бы быть уже мертвым, если бы его противник не представлял собой человека, тронувшегося рассудком.

Пират попытался подняться, но ноги подкосились, и он сразу же рухнул обратно. Глаза жгло и щипало. Тело понемногу сковывала противная слабость, а голова кружилась. Ло изо всех сил стиснул зубы, чтобы не разреветься как ребенок, а потом сжал кулаки и заставил себя встать, удовлетворенно отметив две вещи: смех и мычание резко смолкли, а панику и жалость к себе понемногу сменяла ненависть. Темная. Жгучая. Неудержимая волна, подобная той, что накрыла его душу после Флеванской катастрофы.

— Пространство.

Торжественное мычание сменилось озлобленным шипением, созвучным с тем, что происходило сейчас в его душе. Теперь Ло не сомневался — дело не только в том, что старик его запомнил. Дело еще и в жажде справедливости, пусть и весьма извращенной.

Те, кто заправлял Вентурой, отняли у него личность. Имя. Здоровье. Разум. Свободу. Дом. А может быть и семью. Он выжил, но на самом деле умер — там, на арене, и теперь то, что от него осталось отчаянно жаждало уничтожить других, потому что только это в его искалеченном сознании считалось за равноценную расплату. И ему не встретилось Коры-сана, который совершил бы то, что выглядело невозможным, подняв душу со дна могилы.

При других обстоятельствах капитан пиратов сердца наверное посочувствовал бы несчастному, но сейчас в его груди горело опьяняющее пламя черного цвета, требующее немедленного убийства.

Это сражение ощущалось очень странно. Пелена перед глазами, какие-то звуки, голос противника и полная дезориентация в пространстве. Закрыл глаза, чтобы не концентрироваться на случившемся. Стало чуть легче.

В детстве, за два года до эпидемии, они с Лами остались дома совершенно одни. Обоим не спалось, хотя время было за полночь, и тогда сестра предложила поиграть в прятки-салочки. В темноте.

Сейчас это такие же прятки-салочки — решил Ло, только уже не с Лами и не на то, кто будет водой в следующем раунде. Другой уровень. На смерть. Либо он, либо его — середины не будет.

Через какое-то время стало понятно, что эта игра больше походит на салочки, чем на прятки — он старался добраться до старика, старик пытался добраться до него, но Ло безостановочно рубил мечом во все стороны, как только слышал там голос, а его противник пользовался преимуществом своего фрукта, в последний момент уходя из-под атак — видимо, эта привычка въелась в его кровь еще со времен арены смерти.

Но ни один фрукт не может действовать непрерывно — чем дольше шла битва, чем чаще он использовал Пространство, тем сильнее наваливалась усталость, вызывая непреодолимое желание сесть на землю и закрыть глаза, которому он, конечно же, поддаваться не собирался, черпая силы в страхе (а если зрение так и не вернется? Что тогда?) и злости — на свою невнимательность, на этого психа, на принцессу, мысли о нормальности которой так не вовремя влезли в голову…

А потом внезапно стало тихо. Ло показалось, что кто-то стоит прямо перед ним. Он открыл глаза (и тут же мысленно проматерился, осознав, что это бесмыссленно) и на всякий случай рубанул мечом, но это снова оказалось дерево. Возможно, не одно.

Атаки прекратились. На секунду ему показалось, что в воздухе пахнет цветами, но уверенности не было. Зато точно было чье-то дыхание и еле слышный шум прибоя.

— Кто здесь?

Ответа не последовало, и мужчина решил выбрать меньшее из двух зол, атаковав неизвестного — если это старик, то он нападет, а если нет — голос прорежется, указав ему на ошибку.

Он промазал. Клинок прошел буквально в сантиметре от молча подавшегося в сторону человека, но теперь Трафальгар мог с уверенностью сказать — запах цветов ему не показался и совершенно точно не показался чужой страх. А значит, это мог быть только один человек. Точнее, могла.

Но прежде, чем он успел подумать о том, что делать дальше и значит ли это, что он вышел к Полярному Тану, запах цветов перебился гнилью, а воздух разрезал крик, почему-то напомнивший ему своей отчаянностью момент битвы на Виски Пик:

— ЛО, СЗАДИ!

Ло обернулся на чистейшей инерции, уловив краем уха свист, который бывает, когда кто-то мечет оружие. А еще, кажется, у него пошла кровь. Но ведь не было никакой боли. Или виной всему был адреналин, вырубивший болевые ощущения?

Пират на всякий случай дотронулся до места кажущегося кровотечения, мимоходом нащупав торчащую прямо в его теле рукоять ножа. Пальцы намокли, но они могли и просто вспотеть. Но если нож торчит, то значит они в крови. Он поднес было руку к глазам, надеясь, что ему удастся увидеть хотя бы что-то, но безуспешно — он видел только все ту же светло-серую мглу.

Слабость наваливалась все сильнее.

И это все?

Кажется, он случайно произнес это вслух. Кажется, это действительно было все — вот так, просто, внезапно, ни с того ни с сего. Смерть догнала его в двадцать четыре года, совершенно нелепым и внезапным способом.

Кора-сан не выиграл для него жизнь. Он всего лишь взял в займы у Смерти десяток лет. Это было несправедливо. Ло не хотел умирать вот так. И вообще — не хотел. Он еще не отомстил Дофламинго. Не нашел ван пис. Не занял свой трон, черт, да он даже не выполнил обещание доставить Уточку по оговоренному адресу.

Последнее, что он ощутил — твердь земли, на которую упал, когда силы окончательно вытекли из его тела. Последнее, что он услышал был торжествующе-злобный, резко оборвавшийся предсмертный хрип выпущенного когда-то на волю нелегального бойца — видимо, принцесса метнула свои металлические пластины и метнула весьма удачно.

Если все-таки выберется из этой передряги живым, то сделает все от него зависящее, чтобы Арабаста не пала жертвой алчного шичибукая, самолично порезав Крокодайла на множество маленьких крокодильчиков и забрав его сердце в свою коллекцию.

А потом окрущающий мир поглотила тьма, и Ло перестал чувствовать.

* * *

Миссия по сбору информации особым успехом не увенчалась, провалившись практически сразу же, стоило Курре и выбранному им в напарники Ларге приблизится к лагерю номерных агентов.

Нет, сначала им даже улыбнулась удача — миллионс (или биллионс, какая разница, если все они на одно лицо?) оказались непроходимо тупы, что здорово подсобило в разведывательной деятельности. Теперь они точно знали, что на Горфионе три номерных агента и пятьдесят кандидатов, только что получившие пополнение в количестве двадцати пяти человек — перебежчики с корабля наемника эносимцев, охотящегося (точнее охотящуюся) за головами принцессы и капитана. Итого — семьдесят восемь. Точнее, семьдесят семь — если верить полученным сведениям, то Мистер Одиннадцать натолкнулся на какого-то странного местного обитателя и отсутствовал уже полтора дня.

— Замечательно, — буднично заметил Курре и потянулся.

— Вы отпустите меня, да? Как и обещали? — в голосе пойманного сквозила неприкрытая надежда.

— А мы обещали? — Ларга достал из носа козявку и обманчиво ласковым жестом размазал по волосам плененного, которого без особых усилий прижимал к земле, несмотря на его первоначальные попытки освободиться.

— Я слова «обещаю» не говорил, — Курре брезгливо поморщился и отвел глаза в сторону — бывший библиотекарь был его другом, более того — он делил с ним каюту помимо Иочи и Бепо, но на его манеру ковырять в носу так и не смог привыкнуть смотреть. — Я сказал «скажешь все, что знаешь, и мы отпустим тебя». Но раз ты настаиваешь… Отпусти его.

Ларга молча разжал руки и широко зевнул. Пленник бросился было бежать, но буквально через пару шагов упал на землю — высвобожденный из ножен меч первого помощника прошел сквозь шею несчастного, запачкавшись в крови и запачкав в ней же часть прибрежной земли.

— Семьдесят шесть, — лаконично подвел итог Курре, деловито роясь по карманам собственной жертвы, где не было ничего интересного — мятные леденцы, просроченные на месяц контрацептивы и пара десятков монет. Монеты Танао разделил по-братски между напарником и собой, а остальное засунул обратно в карман убитого.

— Потерянный агент все еще жив.

— Ты не можешь этого утверждать. Горфион не настолько велик. Разве что он полный топографический кретин, но это, опять же, увеличивает наши шансы на то, что он подох. Будешь спорить?

— Нет, — среброголовый довольно позвенел новоприобретенными монетами, наблюдая как его накама бережно очищает меч от крови. — История рассудит нас.

Курре закатил глаза и ничего не ответил. Они могли пойти назад, а могли раскопать больше информации по номерным агентам, и конечно же он выбрал второй вариант, хотя Ларга настаивал на том, что это не самая удачная идея.

Собственно, их проблемы начались с этого места, потому что в лагере номерных была собака — омерзительного вида такса, лай которых моментально привлек ненужное внимание к горе-разведчикам.

— А я тебе говорил, — флегматичный тон напарника выводил из себя, пока они со всех ног бежали обратно. Вообще-то, Танао бегать не собирался, но Ларга рванул наутек, а оставлять товарища в одиночестве…

— Мы просто ищем место, подходящее для боя, а не бежим! — рявкнул на него Курре, изо всех сил стараясь не отставать и делать вид, что у него есть план, который на самом деле сейчас находился исключительно в стадии разработки.

— У тебя есть план?

— Да!

Кроме таксы, блюющей взрывоопасными мячами, за ними гнались толстый как бочка Мистер Четыре, с битой весом в несколько тонн, и его напарница — страшная как война или ночной кошмар Мисс Мерикристмасс, которая, судя по всему, была не только умнее, но и сильнее своего напарника. А еще она была кротом, что в конечном итоге и привело первого помощника к решению — добежать до леса.

Правда, было еще не самое приятное обстоятельство в виде толпы кандидатов в номера, которые решили помочь своим лидерам поймать шпионов, но вот как раз таки с ними было проще — оба сердечника владели мечом на высоком уровне, Ларга так и вовсе происходил из какого-то прославленного самурайского клана страны Вано, хоть, по каким-то своим причинам, и не любил вспоминать об этом.

— У тебя нет плана.

Это стало последней каплей. Будучи по природе довольно вспыльчивым человеком, Курре взрывался почти по любому поводу, хоть и смог выработать у себя железобетонную выдержку. Но сейчас этой выдержке пришел конец.

— ПОЧЕМУ ТЫ ВСЕГДА ТАКОЙ СПОКОЙНЫЙ?!

— Потому что ты — невростеничная истеричка, и кто-то просто обязан это уравновешивать. И я был прав — у тебя нет плана.

— Я же сказал — нам нужно подходящее место!

— Отличный план.

— ЗАТКНИСЬ! Это ты побежал первым!

— Я прочитал твой план у тебя в мыслях и решил присвоить его себе.

Они почти достигли леса, на самом краю которого их ожидали остальные члены команды, когда руководитель отряда попытался на бегу придушить своего напарника, который явно не ожидал подобного поворота событий, но тут в его голову пришла очередная мысль и он, оставив попытки сжать руками чужую шею, резко затормозил. Ларга от неожиданности последовал его примеру.

— Почему мы вообще бежим? — поинтересовался Курре, снова вынимая меч из ножен.

— Мы искали место для боя. Таков твой план.

Хорошо, что Ло этого не видит.

Противники приближались. Ларга последовал примеру друга и тоже высвободил свое оружие. Мысль, пришедшая обоим в голову, была соблазнительной, как стряпня Банголда, и они не видели причин не воплотить её вот прямо сейчас.

Мужчины переглянулись, издали дикий боевой клич и кинулись на толпу преследователей, потрясая блестевшими на солнце клинками и с огромным удовольствием надрывая голосовые связки все теми же угрожающими воплями, призванными деморализовать противника.

Оставшиеся в лагере пять товарищей последовали их примеру и теперь мчались к врагам, возглавляемые кровожадно поглаживающим толстую деревянную палку Латуком. Глаза у него горели. Жнец предвкушал жатву.

Расстояние между противниками стремительно сокращалось. Часть преследователей побежала в обратном направлении, но остальные были решительно настроены принять сражение, особенно суетливая Мисс Мерикристмасс, снова ушедшая под землю. Мистер Четыре гыгыкнул, запустив в пиратов выблеванный таксой шар. Снаряд попал Ларге в плечо, силой энерции отбросив его на землю — прямо под ноги товарища по команде, который споткнулся и едва не упал, но все-таки сумел сохранить равновесие и протянуть руку пострадавшему.

— Этот — мой, — сообщил товарищам среброволосый, как только принял вертикальное положение — слегка помятый, но живой и здорово разозлившийся.

— Тогда баба — моя, — Латук нажал на секретную кнопку и палка начала трансформироваться — она сужалась, вытянулась, а спрятанные внутри небольшие кусочки вылезли наружу и склеились в одно гигантское лезвие самой настоящей косы. Он пользовался этой формой оружия крайне редко, когда ситуация накалялась до предела, и сейчас был именно такой случай.

— Осторожнее, — предупредил напарницу Мистер Четыре. Он говорил очень медленно, словно его мозг работал только наполовину, а не на полную мощность. Подчиненные Хирурга Смерти почему-то не сомневались, что именно так оно и было.

— А нам типа мелкие сошки достанутся? — возмутился было еще один член отряда, Кримсворт, но вопрос его остался неуслышанным — пираты и агенты сошлись в бою не на жизнь, а на смерть.

Латук вовсю боронил землю, стремясь добраться до увертливой добычи, а невероятно ленивый и медлительный в бытовых областях библиотекарь переменился до неузнаваемости, словно молния скакнув к блондину с битой. Собака выплюнула очередной мяч.

— Ты неправильно играешь, песик, — Ларга зевнул и повязал на лоб завалявшуюся в кармане старую, полинявшую от времени красную повязку (она была единственным, что осталось у него от убитого много лет назад отца, не пожалевшего своей жизни, чтобы его жена и пятилетний сын смогли спастись), с которой не расставался. — Ты должен приносить мячи, а не бросать их. Курре бы сказал, что у тебя девиация. Кстати, где он?

Курре среди сражающихся действительно не было. Самым главным человеческим пороком первый помощник капитана безоговорочно считал трусость, а потому устремился за улизнувшими с поля боя кандидатами в агенты сразу же, как только увидел бегство, стремясь таким образом искупить свой недавний побег из лагеря, пусть и по инициативе товарища.

Логика подсказывала ему, что им ничего не стоит позвать подкрепление (не было ни единой гарантии того, что Барок Воркс не держит неподалеку резервные корабли), а то и рассказать о произошедшем непосредственно Крокодайлу. Если это случится, то дорога до Арабасты станет куда более затруднительной, чего Ло очень и очень не одобрит.

Старший из братьев мог сколько угодно обзывать свое начальство странным, придурковатым и множеством других несубординационных слов, но не признаваемой открыто дружбой дорожил, совершенно не горя желанием её испортить. Не говоря уже о том, что его внутренний перфекционист плакал горючими слезами боли каждый раз, когда что-то получалось неидеально. Упустить противников будет самым неидеальным, что когда-либо с ним случалось за прошедшие годы. Это будет позор. Фиаско. Полная катастрофа.

Дезертиры бежали на берег, в сторону обнаруженного ранее корабля с флагом в виде женского черепа. Судно лежало все там же, заваленное на левый бок, с крайне странной на взгляд немного понимавшего в парусных судах Танао пробоины — у него создалось чувство, будто её создали специально, чтобы не иметь возможности пойти дальше. И, что самое главное — за все то время, что прошло с момента обнаружения, ей так никто и не занялся.

Это выглядело подозрительно и наводило на мысли, но сейчас Курре было совершенно не до подобных задачек. Время задачек придет потом — после того, как он уберет всех, кто находится сейчас здесь и подчиняется шичибукаю. Или, что тоже возможно — нанятой эносимцами охотнице за головами (Где она сама, хотелось бы ему знать? Известно ли ей, что её «заказы» — на этом острове? И если да, то где её искать, чтобы доходчиво объяснить, почему ей не видать ни их принцессы, ни, тем более, капитана). А еще ему искренне хотелось верить в то, что ребята догадаются захватить хотя бы одного номерного агента живьем — для допроса.

Его противники оказались на удивление неплохи в бою, даже смогли нанести несколько незначительных ран, но чем дольше они сражались, тем ощутимее таяло количество оставшихся в живых. Курре чувствовал, как его внутренние ресурсы медленно подходят к пределу, но вот последний враг замертво упал на землю с перерезанным горлом.

Мужчина с облегчением вытер пот рукавом формы, медленно выдохнул, приводя в норму дыхание, обыскал на правах победителя карманы убитых, неплохо пополнив содержимое своего кошелька и с чувством огромного внутреннего удовлетворения уселся прямо на залитый кровью песок — очищать меч.

— Что тут происходит?!

Видимо, это была та самая охотница за головами. У неё был средней высоты рост, буйные каштановые кудри, подвязанные банданой и очень знакомое лицо. А еще она была в ярости, хоть и не спешила пока хвататься за оружие. Пират подавил вздох и поднялся на ноги, чтобы в случае чего у неё не возникло никаких преимуществ.

— Ты убил мою команду!

Прозрение пришло так внезапно, что буквально на долю секунды Курре решил, что он спятил. Волосы. Бандана. Глаза. Манера себя держать. Интонации. Все это совершенно не изменилось за те семь с лишним лет, что они не виделись после короткого, но насыщенного приключения с ареной смерти.

Голос охрип — то ли от удивления, то ли после недавно законченного боя.

— Иккаку?

Окружающий мир возвращался в его сознание постепенно.

Сначала вернулось осязание. Набитая перьями подушка под головой, теплая тяжесть ватного одеяла, шум моторов, запах лекарств и миндаля.

После вернулась работа мысли. Ло ощутил, как в мозгу бьется радостное громкое «Жив!» и растянул губы в усмешке — у него получилось. Он выжил. Он будет жить!

Вслед за работой мысли вернулось… мужчина открыл глаза и понял, что радость была поспешной. Мир оставался таким же серым. Он не видел его. Он был слеп. Радость от пробуждения медленно, но верно сдувалась, словно проткнутый иголкой воздушный шарик.

Итак, судя по запаху лекарств, он находился в операционной, живой, но не видящий. Гул моторов свидетельствовал о том, что они покинули Горфион и теперь направляются… к Арабасте, наверное. Ло не сомневался — Бепо был достаточно сообразителен, чтобы проложить маршрут от одной точки до другой. А если не он, то Курре. Или Шачи, который был вполне способен временно взять управление Полярным Таном на себя.

Нужно встать, разыскать хотя бы кого-нибудь и как следует расспросить о произошедшем. Да, это будет гораздо сложнее, чем если бы он мог видеть (только сейчас Ло в полной мере начал понимать, насколько бесценен для человека зоркий глаз), но он должен справиться, должен побороть это отвратительное чувство собственной беспомощности, а иначе он просто сойдет с ума.

Трафальгар сердито нахмурился и медленно сел в кровати, попутно ощупывая себя на предмет наличия одежды. Штаны на нем были. Футболка нет. На месте, где раньше торчала рукоять орудия, пальцы ощутили плотный слой бинтов. Голова была самую чуточку, но тяжелой, а глаза ощутимо саднило.

Скверная ситуация.

Он откинул одеяло и спустил левую ногу вниз, нащупывая пол, после чего спустил вторую, медленно поднялся, вытянув перед собой руку…

— Слава богам!

Пахнуло цветами, а потом случилось то, к чему жизнь его совершенно не готовила — принцесса (что она вообще тут забыла?) налетела на него с объятиями, но прежде, чем Ло успел хотя бы как-то на это отреагировать, не окрепшие до конца ноги подвели его, завалив обратно на койку.

Уточка по инерции вцепилась в него как можно крепче. Её холодный нос ткнулся ему в основание шеи, а волосы лезли в рот и щекотали, как и ресницы, шевелящиеся, пока она моргала, вникая в произошедшее.

— Ты ко всем так льнешь после их пробуждения, или я единственный удостоенный?

Ответом его не удостоили, но моментально скатились и, судя по хлопнувшей входной двери, выскочили из комнаты.

Ло не сомневался, что лицо принцессы сейчас покраснело как маков цвет, и надеялся только на то, что не покраснел сам: то ли все дело было в обстоятельствах ситуации, то ли в том, что, несмотря на периодически отпускаемые шуточки, он и не думал рассматривать её как объект для сексуального интереса (во-первых, дисциплину никто не отменял, а во-вторых, она относилась совсем не к тому сорту женщин, чтобы стать подстилкой одноразового пользования. Ну, может не совсем одноразового, неважно), но он чувствовал себя дико неловко, что случалось… точнее, не случалось с ним уже довольно-таки давно.

Неловкость отошла так же быстро, как и нахлынула. Пират поднялся на ноги второй раз и даже сделал несколько медленных, осторожных шагов. Как оказалось — в противоположную от выхода сторону — рука наткнулась на хирургический стол. Пришлось развернуться и идти в другом направлении, в этот раз уткнувшись в шкаф с лекарствами.

Слева скрипнула распахнувшаяся входная дверь.

— С возвращением, капитан.

Ло повернулся к говорившему и на всякий случай ощупал руками лицо. Подчиненный молчал, терпеливо снося внеплановую экзекуцию. За его спиной послышались сдерживаемые смешки. Значит, он не один.

— Здравствуй, Карре.

— Как вы…

— Твое мерзкое хихиканье узнается из тысячи других, — заверил его капитан, удовлетворенно нащупав у изучаемого пышные кудри. — Уни.

— Так точно, капитан.

Теперь пришла очередь для последнего неопознанного. Его волосы были мягкие, тонкие и длинные, поэтому Ло был почти уверен в своих догадках.

— Шачи.

— Браво, капитан. Еще немного потренируетесь и сможете отличить всех по волосам, — с добродушным сарказмом заметил Шачи, смущенно откашлявшись и беря капитана под руку. — Пойдемте. Вам нужно еще немного полежать.

— Я вполне дееспособен!

— А в шкаф с лекарствами полезли за аскорбинкой, да? — с нотками издевательства в голосе поинтересовался Карре, нарочито растягивая слова и явно наслаждаясь ситуацией. — Я бы тоже не отказался. Не достанете?

Ло дернулся вперед, чтобы объяснить товарищу в чем именно он не прав, но Шачи успел перехватить его руку и удержать на месте, мысленно благодаря Уни за то, что на всякий случай решил придти на помощь — покладистостью и кротким нравом Трафальгар Ло, на его памяти, никогда не отличался.

— Изыди, — не терпящим возражений тоном приказал вотерсевенец. — Позови Бепо.

— Но… — попытался было возмутиться младший из братьев.

— Сейчас же.

Карре был вынужден подчиниться, недовольно бурча себе под нос, что им помыкают все кому не лень.

Шачи и Уни помогли дойти крайне недовольному начальству до кровати, дождались, пока он ляжет, и уселись в ногах.

— Вам правда лучше еще немного полежать, хотя бы до завтрашнего утра, — миролюбиво сообщил механик. — Вы только-только пришли в себя. Нужно набраться сил, чтобы стать еще более дееспособным, чем сейчас.

Ло тяжело вздохнул, начиная осознавать, что он так и не вышел из комнаты, тыкаясь словно новорожденный котенок во все углы. Это пугало, а собственная беспомощность казалась унизительной, хотя, конечно, ребятам про это знать не стоило.

Пойдут ли они за слепым? Они ведь пошли за ним исключительно из-за отсутствия альтернативного выбора, но тогда он был зряч, силен и уверен в себе, пусть и не всегда так сильно, как показывал. А теперь он остался наедине с неизвестностью, в темноте. И ему нужно было ни в коем случае не показать свою слабость. Слабаки не выбирают, как им умирать.

Дверь открылась еще раз, наводняя каюту звуком шагов. Чуть прогнувшаяся койка слегка полегчала — очевидно, один из сидящих поднялся на ноги. Послышалась возня возле стола, шорох бумажных салфеток и скрип. Один сел на стул, другой на стол. Кто пренебрег правилами хорошего тона? Делайте ваши ставки, господа!

Мужчина принял сидячее положение и повернулся лицом к собравшимся (по крайней мере он надеялся, что правильно угадал сторону). Дверь открылась еще раз. На этот раз шаги были мягкие, почти не слышные.

— Ты очень вовремя, Бепо.

— А откуда… — голос принадлежал Курре.

— Знаю я вас.

Кто-то (явно Шачи) одобрительно хмыкнул.

— Капитан, — минк говорил тихо и как-то жалобно.

Этого еще не хватало.

— Не нужно меня жалеть, — Ло говорил резче, чем ему возможно следовало, но жалость была невыносима, а значит подлежала немедленному истреблению. — Я дееспособен, жив и не планирую снимать с себя капитанские полномочия.

— Извините…

Остальные хранили торжественное молчание. Это успокаивало. Раз молчат, значит сокращения штата в ближайшее время не предвидится. Можно переходить к деловым вопросам, коих у него было несколько, главный из которых звучал как:

— Что со мной случилось?

К его огромному удивлению ответил Уни, пояснив, что капитану не повезло столкнуться с таким растением, как Жгучий Шишовник, пыльца которого чрезвычайно опасна.

— Видишь красные цветы, от которых ноют виски, — беги без оглядки.

Сам он когда-то столкнулся с такой же проблемой. Зрение ушло на несколько лет, по истечению которых судьба свела пирата с некой докториной Курехой, сумевшей вернуть ему способность видеть с помощью капель и примочек, изготовленных по собственному рецепту. И хотя мир навсегда погряз в черно-белой расцветке, это все же намного лучше чем быть слепым.

— У меня еще остался запас лекарства, — в голосе Уни слышались тщательно скрываемые сомнения. — Не знаю, пригодны ли они спустя три года, но попробовать-то стоит. Мне помогли после первого же использования. Нам не стоит терять надежду.

Ло кивнул, уцепившись за рассказ подчиненного как утопающий за спасательный круг.

— Принесешь мне их после того, как собрание закончится. Можешь идти.

— Так точно, капитан.

Кровать снова полегчала. Значит, в тот раз пересел Шачи. Дверь за Уни закрылась, и пришло время обсудить темы не менее серьезные.

— Как долго меня… не было?

— Четыре дня, — сообщил Бепо.

— Три с четвертью, потому что сегодняшний не закончился, — лаконично поправил его Курре. — Мы отчалили с Горфиона через полчаса после того, как тебе была оказана первая помощь. Наш отряд встретил отряд крокодайловской группировки под предводительством Мистера Четыре и Мисс Мерикристмасс. Мерикристмасс убита, а Ларга смог захватить Мистера Четыре в плен. Мы допросили его, а потом оставили в том же положении, что допрашивали.

— Ларга привязал его вверх ногами к дереву и лил ему колу в нос, — посмеиваясь доложил Шачи. — Эффективно, но малоинформативно — они даже не знают, кто их босс, не говоря уже про его планы. Но в ближайшее время он собирался встретиться с ними всеми лицом к лицу. Они ожидали инструкций.

— А потом по ден-ден муши позвонил Крокодайл, и Пенгвин заставил бедолагу соврать, что с нами покончено, — Бепо был невероятно доволен случившимся. — Он решил, что так Крокодайл расслабится и не будет торопить события и искать нас. Мы выигрываем время и некоторую свободу действий. А еще Курре…

Курре многозначительно прокашлялся. Минк смутился, извинился и замолчал. Ло нахмурился.

— Этот сюрприз отложим на то время, когда к тебе вернется зрение. Сейчас мы идем к Арабасте, — первый помощник стремительно перевел тему. — Виви достала Этернал Пос. Правда, у мистера Четыре он тоже был, но Ларга случайно разбил его сразу же, как только взял в руки.

— Кто такая Виви? — спросил Ло и тут же понял, что что-то идет не так.

— Ну приплыли, — Курре говорил то ли удивленно, то ли насмешливо. — Завяжи себе узелок на память, что ли…

Трафальгар хотел уже возмутиться, но вспомнил, что у Уточки есть имя, и промолчал, подумав о том, что слишком много неловкостей случилось с ним за прошедший час.

— И сколько нам еще до неё идти?

— Четыре дня до порта Наноханы. Два с половиной, если очень постараться, — сообщил Шачи и прокашлялся. — Слушайте, капитан… я сомневаюсь, что она справится с Барок Воркс и Крокодайлом в одиночку.

— Она талантлива, но не настолько, — поддержал его Бепо. — Скорее уж они убьют её, а она этого не заслужила.

— Нам все равно не получить от неё золото по почте. Ровно как и в случае её смерти, — Курре говорил расслаблено, но Курре и расслабленность сами по себе сочетались очень и очень плохо. — Поэтому мы посовещались всей командой и решили, что хотим помочь ей. Я знаю, о чем ты спросишь сейчас, но она тут ни при чем. Она наша накама. Помочь ей — лучшее, что мы можем для нее сделать, — тут оратор неожиданно стушевался. — Только не говори ей, что я об этом сказал.

— Ты вообще-то за всю команду говорил, — зевнул минк. — Но будет лучше, если мы устроим сюрприз, согласен.

— Мне хочется видеть её лицо в этот момент, — хмыкнул Шачи. — Простите капитан, но в данном случае вы в меньшинстве.

— Один против всех.

— У вас просто нет другого выхода.

— Если вы ещё не забыли, окончательные решения на этом судне принимаю я, — Ло откинулся обратно на подушку, ощущая как на него наваливается усталость. Он все равно обещал разобраться с шичибукаем, если выживет, но не собирался оповещать их об этом раньше времени. — И если я решу, что мы не станем этого делать, то так и будет. А теперь выметайтесь отсюда нафиг. Я хочу побыть один.

* * *

То, что Трафальгар Ло совершенно невыносим Виви поняла с самого начала своего пребывания на этом судне. Теперь же она окончательно убедилась еще и в том, что он дьявольски упрям.

Она, как и команда, искренне хотела ему помочь, но, несмотря на обилие поводов, он обрубал все попытки на корню, чем очень напоминал Кодзу. Вот только если глава клана Суна-суна противился любой помощи, исходя из того, что настоящему мужчине эти глупости ни к чему, то капитан пиратов Сердца как будто боялся потерять контроль над ситуацией. Словно решил, что стоит только позволить кому-то раз вмешаться — и в следующий он уже не справится самостоятельно, и потому воспринимал любой акт опеки как желание показать собственное превосходство.

Подчиненные относились к этому снисходительно — они прекрасно все понимали, но после того, как тот умудрился за рекордно короткое время довести Бепо до слез, старались держаться подальше, рассудив, что раз капитан хочет усложнить ситуацию, то они не будут ему мешать.

Единственный, кто более-менее мог бы повлиять на ситуацию, был Курре, но Курре не пожелал давать дополнительные поводы для недовольства — на Горфионе он подобрал на борт несогласованного пассажира и прекрасно осознавал, что гроза, которая ударит в его голову как только капитан узнает про акт самоуправства, будет масштабной и разрушительной.

Основной проблемой оставалось то, что пострадавшему все еще требовалась помощь, — несмотря на то, что он довольно быстро научился ориентироваться в пространстве опираясь на память, звуки и тактильные ощущения, а так же перебрался к себе в каюту, категорически не пожелав оставаться на больничной койке; перевязки и лечение глаз не отменял никто, а на судне не было ни единого человека, пожелавшего бы получить на свою голову очередную порцию необоснованной агрессии.

Конечно, если бы на Тане находились только члены команды, то они установили бы поочередное дежурство, но сейчас, когда в их компании была накама из внешнего мира, грозные пираты Сердца не придумали другого выхода, кроме как свалить нахождение в обществе больного на её хрупкие плечи, рассудив, что если уж она дежурила в госпитале, пока капитан был в отключке, то пусть она же и продолжает за ним присматривать.

Виви не оставалось ничего другого как согласиться. Она уже поняла, что главное — дать упрямцу ровно столько свободы, сколько позволяло нынешнее положение дел, находясь поблизости исключительно для вероятной потребности в подстраховке, а не навязывать заботу, напоминая про временную инвалидность (именно то, на чем погорел слишком обеспокоенный состоянием друга минк).

Это почти как партия в карты, решила принцесса, осторожно стирая влажной салфеткой остатки лечебной мази для того, чтобы наложить новый слой и сменить бинты. Один неверный ход — и он морально размажет её по стенке и больше никогда не подпустит к себе — если команде он еще мог простить напоминание о собственной неполноценности, то ей — никогда.

Это было совсем не то, чего она хотела — небольшое доверие, которое ей удалось завоевать, далось слишком большими силами. Возможно, он просто понял, что у него нет выбора, но это не помешало ему указать ей на дверь сразу же после окончания лечебных манипуляций, развеяв возникшие было иллюзии о том, что у неё не возникнет никаких сложностей. Нельзя было не признать — искусством деструктивной словесности этот человек владел на невероятно высоком уровне.

— Ну и дурак, — обиженно буркнула Виви, сглатывая подступивший к горлу комок и хлопнув дверью чуть сильнее, чем собиралась. Будь её воля — она больше не подошла бы к нему ни на шаг, но если и она отстранится, то он останется совсем один, а один он не справится, как бы не старался доказать обратное.

— У меня чувство, как будто он очнулся не сегодня утром, а как минимум неделю назад, — пожаловалась она Бепо, который пришел спросить про здоровье своего накама, а заодно — принес ей какао и несколько кокосовых печенюшек, великодушно пожертвованных корабельным механиком. — Как вы с ним живете вообще?

— Нормально живем, — громадная лапа ласково погладила её по волосам. — Что бы он тебе сейчас не сказал — не следует обижаться. Я знаю, что он бывает той еще задницей, но попробуй представить себя на его месте.

Виви представила, после чего проворочалась полночи, а когда заснула, то раздувшийся после недавнего приключения кошмар (именно поэтому она с такой радостью брала дежурства, в том числе и ночные, у кровати бессознательного пирата — беспокойство за него помогало ей отвлечься от своих собственных проблем) заиграл дополнительными красками.

Поняв, что больше уже не заснет и прокляв все на свете, принцесса пошлепала босыми ногами в камбуз — за чаем. Голова как будто налилась свинцом и тихо гудела, поэтому она была очень рада, когда обнаружила, что в помещении нет никого, кроме неё.

Виви очень устала. Устала переживать за что-то и за кого-то. Устала быть ответственной. Устала делать вид, что все хорошо, когда на самом деле ничего не было хорошо. Устала не спать по ночам, просыпаясь от все ярче проступающих кошмаров. И оборону держать тоже — устала. Она уже даже высказала все напрямую, но без толку. Этот человек, кажется, просто не умел по-другому, жаля выбранную жертву как пчела. Хотя какая из него пчела? Она не сомневалась — будь лидер пиратов Сердца животным, это была бы большая, холодная, абсолютно бесчувственная медуза, чьи красивые длинные щупальца угощали любого дотронувшегося смертельным ядом.

В порыве охвативших её эмоций, девушка неудачно двинула чайником и случайно окатила руку дымящимся кипятком. На глазах выступили слезы — то ли от боли, то ли от состояния в целом. Сдерживать их она не хотела и не могла, поэтому просто сползла на пол там же, где стояла и разревелась.

Больше всего на свете она хотела оказаться у себя дома. И чтобы Игарам и Каруэ были живы, а Арабасте ничего не угрожало и не было бы никаких Данс Паудеров и Барок Воркс. Кодза не поднял бы восстание, народ был бы счастлив и все было бы хорошо…

Тяжелая ладонь с силой опустилась ей на макушку, заставив подскочить от неожиданности.

— Ты плачешь, — совершенно будничным тоном сообщил ей Трафальгар Ло, с выражением крайней сосредоточенности на лице. Он все еще касался её волос, не двигая рукой, но и не убирая её. — Тебя кто-то обидел?

Она совершенно не слышала, как он вошел. И меньше всего ожидала встретить его здесь и сейчас — все нормальные люди и минки давным-давно спали в своих постелях.

— Да, — всхлипнула девушка и поднялась на ноги, стремительно вытирая слезы, без особого, впрочем, успеха. Изливать ему свои горести она решительно не собиралась. Толку то? — Чайник. Я случайно ошпарилась кипятком.

— Люди не плачут из-за такой мелочи, — Он отстранился и прошелся по кухне, тщательно ощупывая попадающиеся предметы до тех пор, пока не наткнулся на многострадальное хранилище кипятка. — Разве что дети.

Виви хотела ответить какой-нибудь грубой колкостью, чтобы скрыть собственную уязвимость, но так и застыла с открытым ртом. Она не была уверена, но кажется, сама того не зная, она только что открыла ключ к пониманию капитанской натуры.

— Наш капитан очень сложный человек, — всплыл откуда-то из глубин памяти голос Уни. — Очень закрытый человек, который очень боится подпускать к себе людей. Я мало знаю о его прошлом, но и невооруженным глазом видно, что в его жизни было некоторое дерьмо. Много дерьма. Отборнейшего. Это не могло не оставить свои следы.

— Тебе налить?

— Да, — принцесса последний раз шмыгнула носом и подставила чашку, не забыв как можно громче стукнуть донышком о столешницу, чтобы ему было проще сориентироваться. Его кружка уже была полна, даже слишком — воды было так много, что она вылилась через край, образовав на скатерти и под скатертью внушительных размеров лужу. — Спасибо. До половины, пожалуйста.

Разумеется, ей налили больше, чем половину, увеличив масштаб пролитого, но она благоразумно промолчала, устранив новоиспеченный водоем с помощью кухонного полотенца. Если он и понял это, то ничего не сказал, только пожелал спокойной ночи и собрался идти к себе.

— Зайдешь завтра?

Одной рукой пират старательно удерживал кружку, пальцы второй уже лежали на ручке двери. Он сосредоточенно хмурился, закрыв глаза — очевидно, так было проще воспринимать неожиданную слепоту.

Виви потрясла головой — на секунду ей показалось, что напротив неё стоит не взрослый мужчина, а мальчишка, который, несмотря на показную браваду и равнодушие, очень боится остаться в этой темноте совершенно один.

— Да, конечно. Я…

Дослушивать он не стал, молча закрыв дверь с обратной стороны камбуза как только услышал «да». Девушка почувствовала, как на лицо, против воли, наползает слабая улыбка — от осознания, что теперь будет гораздо проще выносить его выкрутасы, на неё свалилось непередаваемое облегчение.

Главное, помнить, что это все — защитный фасад. Если держать себя правильным образом, то, возможно, ей удастся не провоцировать его на оборонительные действия — ведь бывали же моменты, когда они общались нормально.

В такие моменты ей казалось, что они могли бы стать хорошими приятелями, а может быть и накама — как с остальными.

Но не стали.

До Наноханы осталось совсем немного, поэтому не было смысла налаживать близкие контакты. Она сойдет в порту, а когда все закончится — пришлет им приглашение к королевскому двору Алубарны, в гости. Отдать оговоренную плату и просто свидеться с ребятами. Даже если он и не захочет приходить, жажда обещанных денег все равно перевесит.

Виви тяжело вздохнула и, вернув чайник на его начальную позицию, забрала кружку и отправилась обратно в каюту, старательно игнорируя жжение в обварившейся руке.

* * *

Первое, что ощутила принцесса, открыв дверь капитанской каюты утром следующего дня — прилетевший прямо ей в лицо толстенный фолиант по медицине. Это уже переходило всякие границы дозволенного. Она уже хотела высказать здешнему обитателю все, что она про него думает. Про его эгоцентризм, про наплевательское отношение на других, про…

Прежде, чем девушка успела открыть рот, в воздухе просвистел очередной талмуд. В этот раз книга врезалась в стену, противоположную ей. Судя по тому, что несколько штук уже лежали в разных концах каюты, «снаряд» в лицо целенаправленно ей никто не запускал.

А потом увидела его.

Трафальгар Ло стоял у стола, низко опустив голову. Его плечи чуть заметно подрагивали, а пальцы судорожно цеплялись за край металлической столешницы, как будто это был последний оплот опоры и на судне и в жизни в целом.

Виви поспешно сглотнула и обхватила себя руками. Он выглядел надломленным и уязвимым как никогда.

И это пугало.

Да, лекарства не дали моментального эффекта, как в случае с Уни, они пока вообще никакого эффекта не давали, но ведь это же не значило, что они потеряли свою годность, превратившись в настоянную на травах воду.

Или значило?

Нет, об этом нельзя было думать. Мало ли, почему они пока не действовали. Может, все от организма зависит. И что ей делать теперь? Потихоньку сбежать, пока он её не заметил? Попробовать успокоить, рискуя нарваться на очередной выпад агрессии? Просто поднять книги с пола не выдавая свое присутствие?

— Что бы он тебе сейчас не сказал — не следует обижаться. Я знаю, что он бывает той еще задницей, но попробуй представить себя на его месте.

Нарваться на агрессию желания не было, но и оставлять его одного в такой ситуации было бы неправильно. Нечестно. Да, он был невыносим, но он столько для неё сделал. И с чего он вообще должен подпускать её к себе, если их ничего не связывает кроме контракта? Да, было обидно, что она подружилась с командой, но не с ним, однако сейчас все молчаливые претензии по этому поводу казались необоснованными и эгоцентричными.

В конце концов, она не сделала ничего, чтобы он начал считать её для себя кем-то, кроме временного пассажира на судне. Господи, какой же она была эгоисткой! И стала бы еще большей эгоисткой, если бы позволила себе уйти.

Но вместо этого она прокашлялась (мужчина вскинул голову и прислушался), сделав пару шагов вперед.

Теперь они стояли почти вплотную. Виви была спокойна, но сердце колотилось как сумасшедшее — даже с потерянным зрением он был по-настоящему смертоносен.

— Привет, — голос звучал слишком тонко и пискляво. — Это всего лишь я. Я же вчера сказала, что зайду.

— Да, перевязка и все такое, — пират с насупленным видом уселся на коряво расправленное одеяло (принцесса деликатно сделала вид, что не замечает влажных дорожек у него на щеках) и потянул футболку вверх.

Виви поспешно отвела глаза, чувствуя как к щекам приливает краска. Казалось бы, за несколько дней она уже должна была привыкнуть к виду обнаженного мужского торса, тем более, что ей приходилось менять повязки, но не получалось.

Придворный врач Арабасты говорил, что пациент не имеет пола. Для докторов наверное так и было, но ведь она не была доктором. Её просто поставили за ним присматривать, даже не спросив согласия — словно знали, что она не откажется.

Она же не знала, что бессознательным его воспринимать… проще.

Виви не была извращенкой, но бледная кожа, оттененная татуировками, подтянутое тело, в меру мускулистое, в меру жилистое; слегка худощавое (такое бывает у тех, кто много и старательно упражняется с оружием, да и вообще — ведет активный образ жизни), с аккуратной дорожкой темных волос в нижней части живота непроизвольно притягивали взгляд, вызывая любопытство совсем не того характера, который положен приличной девушке из королевской семьи. И в такие моменты она искренне радовалась, что он не видит её пылающего лица.

Вообще-то все началось с этого нелепого падения после секундного всплеска радости и облегчения. Она лежала на нем, уткнувшись носом куда-то в шею и осознавала, что ей тепло, в смысле — физически. Ледяной, состоящий, казалось бы, из одних только острых углов Трафальгар Ло при близком контакте оказался чертовой человеческой батареей. А еще она чувствовала, как стучит его сердце. Удары были чёткими, размеренными, невозмутимыми. Виви даже считать их непроизвольно начала, но на цифре три реальность вернулась с головы на ноги, и девушка не нашла ничего лучше, кроме как сбежать из госпиталя. В кухню. И долго умываться самой ледяной водой, которую только получилось выжать из крана. Только потом она заметила ошарашенного Банголда, поинтересовавшегося о её самочувствии, ведь лихорадочно горящие щеки вполне могли быть первыми признаками наступающего недуга. А сейчас это, кажется, началось снова.

Это раздражало.

Виви сердито тряхнула головой, мысленно приказав себе собраться. Подумаешь, повязку меняет. Ну да, тело красивое (было бы глупо отрицать это). Ну и что? Сам по себе он красавцем не был, да и с каких пор она ведет себя как юная наивная дура, смотрящая на мир через розовые очки?

Он исчезнет из её жизни уже несколько дней спустя. Подумаешь, интересен как личность. В мире есть куча личностей куда более интересных.

— Мне сказали, что номерные агенты были не в курсе, кто их босс, — в голосе и на лице пирата сквозило неподдельное любопытство. — Но ты в курсе. И более того — ты даже не сомневаешься в своей правоте. И я даже склонен думать, что у тебя нет ни единой причины сомневаться в ней, а потому...

— Хочешь спросить, как я узнала?

— Да.

Протянутая к рулону бинтов рука замерла на полпути. Виви задумчиво смотрела в стену, кусая губы, совершенно не спеша удовлетворять его любопытство. Нужно было собраться с мыслями, хоть немножечко.

— Пожалуйста?

Девушка с трудом удержалась от того, чтобы не рассмеяться. Очевидно, приняв её молчание за акт упрямства, мужчина добавил в голос капельку просяще-вежливых интонаций (совсем как она сама, когда опаздывала на уроки), став похожим на кота, использующего все свое обаяние, чтобы урвать лакомый кусок с хозяйской тарелки. К тому же он впервые на её памяти употребил слово "пожалуйста" в прямом значении, без сарказма. Это было впечатляюще. Действительно впечатляюще.

— Это получилось случайно, — Виви заправила волосы за уши, непроизвольно поморщившись — хоть Куннард и обработал ей вчерашний ожог, рука все равно болела. — На остров, где была ставка новоиспеченных номерных агентов, тогда еще четырнадцати, прибыла наша вице-президент, мисс Оллсандей. Я решила, что уж она-то наверняка должна что-то знать. Подгадала момент, проникла в её покои и начала копаться в документах. Там не было ничего интересного — какие-то договора о поставках оружия и еще всякого... подпись везде стояла её, но бумажек было много, и я не отчаивалась, а потом...

Принцесса помнила этот момент как сейчас — обманчиво-кокетливый перестук каблуков в коридоре, едущую вниз дверную ручку и чувство всепроникающего, всеобъемлющего ужаса. Её словно парализовало, и хотя времени еще немного, но было, она была не в состоянии сделать хоть что-то, чтобы помочь себе. Только в последний момент собралась с силами и неуклюже скользнула под стол, зажав руками рот и нос — чтобы не дышать слишком громко.

Минуты казались вечностью, а мелкая дрожь по телу — предательской барабанной дробью. Мисс Оллсандей подошла к окну и вроде бы даже отдернула штору (слава богам, что она не решила спрятаться за шторой, как хотела изначально!), но никого не нашла. На долю секунды Виви почудился прилепившийся к ножке голубой глаз, но тот исчез, а её так и не нашли, из чего она сделала вывод, что ей померещилось.

— Надо же, я была уверена, что меня взломали, — задумчиво сообщила вице-президент сама себе. — Но нет, это просто моя рассеянность. Сэр Крокодайл будет очень недоволен, если узнает.

Сообщила, взяла из ящика какую-то папку с документами и ушла. И даже дверь на ключ забыла закрыть.

Горе-шпионка машинально схватила упавший на пол листок (это оказался черновик договора о поставке искусственных зоанов от некого Джокера, но принцессу зоаны не интересовали) и на дрожащих конечностях выползла из-под стола, несоображающая и трясущаяся.

— ...вот так все и получилось, — завершила она историю, чувствуя себя невероятно глупо. — Просто удачное стечение обстоятельств.

— Помнишь, мы делали остановку на ремонт на летнем острове?

Девушка поспешно кивнула, но вспомнила, что он не может увидеть жеста, и озвучила свою позицию голосом.

— Когда я отошел от вас всех, со мной встретилась женщина. Её звали Нико Робин...

Виви с судорожным вздохом приложила руки ко рту, ощущая как весь её мир рухнул в бездонную, обжигающе-холодную пропасть. Разумеется, она знала настоящее имя вице-президента — листовки с её фотографией попадались достаточно часто, чтобы узнать при личной встрече.

Идиотка!

— ...она предложила мне Этернал-пос на Нанимонай.

А вот это уже совершенно не походило на то продолжение истории, которого она ждала.

— Я подумал, что это наверняка ловушка, чтобы поймать тебя, и взял его.

А нет, все-таки походило.

— А потом избавился от него, когда она ушла.

— И для чего ты мне все это рассказываешь? — подозрительно поинтересовалась принцесса. Она совершенно не понимала, что творится в этой лохматой голове. То он выгоняет её прочь, сообщая, что нет смысла к нему подлизываться (а у неё и в мыслях никогда не было!), то заводит разговоры с претензией на откровенность. Неужели один день и одна ночь в темноте и полной изолированности дали столь впечатляющие результаты?

— Просто так, — буркнул пират, терпеливо снося отчаянно щиплющиеся компрессы.

Правда заключалась в том, что Ло пока и сам не очень-то понимал своих мотивов. Просто он внезапно поймал себя на том, что в её компании ему становится... легче. Скорее всего потому, что она воспринимала его как полноценного, здорового человека и более того — не стеснялась проявить характер, когда его слегка заносило. Это вызывало уважение (даже восхищение в некоторой степени, о чем ей, конечно же, знать не стоило).

У неё были мягкие теплые руки, в неуверенных, но деловитых манипуляциях которых он не чувствовал ни грамма фальши. И запах цветов. И радость. Она радовалась тому, что он очнулся. Искренне, как будто они были друзьями. А если верить тому, что успел рассказать Бепо, то еще и сидела с ним все это время.

Ло не понимал её.

Он ненавидел что-то не понимать (а значит — не контролировать), особенно если это касалось поведения других, но где-то там, в глубине души, был благодарен. Это было приятно. Очень.

Говоря откровенно, он был даже рад, что она пришла (тем более, что его поганцы дружно решили самоустраниться от всяческих контактов с пострадавшим начальством), отогнав от него незримого спрута, который алчно тянул к нему свои ледяные щупальца, лишая воздуха, стремясь разорвать на части изнутри, поработить и поставить на колени. Лекарства не работали и очень маловероятно, что начнут, хотя Ло упорно теплил в себе надежду.

В конце концов, прошло совсем немного времени. И ему даже удалось себя в этом убедить — он занимался этим все время после её ухода. А потом пришел сон и привел с собой кошмары, и все его усилия рассыпались прахом, словно их никогда и не было.

Он не хотел снова оставаться с этим наедине, а потому упорно забрасывал её вопросами — про Арабасту, про неё саму, про Барок Воркс, не слишком вникая в ответы, фокусируя большую часть внимания на звуках плавно текущего голоса и его изменениях — это помогало сосредоточиться на чувстве реальности и закрепиться в ней. И, может быть, когда Уточка уйдет, у него получится чуточку (ну хотя бы самую малость) — поспать.

Скажи кто поначалу, что подобранная ради наживы принцесса превратится в якорь, удерживающий его от того, чтобы сойти с ума, он не поверил бы, посмеявшись над пророком со всей жестокостью, на которую был способен.

— А можно встречный вопрос?

— Ну попробуй, — Ло с трудом удержался от зевка. Мысли уже минут пять как текли спокойным, ровным потоком, и у него не было никакого желания что-либо с этим делать.

— Почему ты спрашиваешь все это?

Внутри бушевали противоречивые чувства. Гордость приказывала заткнуться и не позориться, но эгоизм громко требовал немедленно наябедничать на то, какие все нехорошие и как он этого страдает. Аргументы последнего оказались весомее, поэтому Ло наступил гордости на горло и рассказал о мучавших его кошмарах. Он не рассчитывал получить какую-то реальную помощь, собираясь довольствоваться исключительно моральной поддержкой, но...

— Если ты мне позволишь, я могу попробовать помочь с этим, — судя по голосу она была очень неуверена в том, что собиралась делать и теперь отчаянно храбрилась.

Трафальгар с огромным трудом удержался от насмешки — в голову лезли мысли исключительно наипошлейшего содержания. Женщины и раньше предлагали ему помощь, правда от усталости, а не от проблем со сном — он никогда не посвящал их в тонкости своего здоровья, платя и удаляясь сразу же после удовлетворения своих потребностей.

Принцесса не походила на шлюху, но ведь он мог и ошибаться, ведь в тихих омутах, как известно, черти водятся. Не колыбельную же она собирается ему петь, в самом-то деле!

— Расслабься.

Когда-то мама делала точно так же, когда она не могла заснуть. Виви никогда не сделала бы подобного при других обстоятельствах, но сейчас у пирата был настолько измученный и болезненный вид, что она решилась и осторожно коснулась его лица, мысленно и нервно посмеявшись сама над собой. Великие боги ну и вляпалась же она! А ведь никто не тянул её за язык! Могла бы посочувствовать и уйти, но нет же!

Пока мужчина ловил в кучу разбредшиеся по голове мысли, пытаясь решить, нужно ли ему проявить инициативу, она проводила длинные линии над его бровями, гладила лоб и щеки самыми кончиками пальцев, а осмелев — запустила руки в густую черную шевелюру, среди которой затерялось несколько серебристых волосков.

Прикосновения были легкими и невесомыми, как теплый пух. В них не чувствовалось ни единой ноты похоти, но было нечто, от чего Ло почувствовал, как его заполняет сонливость — глубокая, спокойная… Нужно будет спросить как она это делает. Потом. Через пару часов.

И все-таки она слишком не походила на типичных представителей титулованных особ.

— Ты странная, — сообщил он ей сквозь полудрему.

— Сам такой, — не осталась в долгу принцесса, но Ло этого уже не слышал.

Он заснул, едва поделился своими мыслями.

Ло проснулся только утром следующего дня, по привычке открыл глаза и понял, что что-то изменилось. А когда понял, что именно, то с трудом сдержал радостный вскрик — серая пустота никуда не делась, но теперь в ней появились темные тени — предметы, находящиеся вблизи.

Лекарство начинало действовать, и он искренне надеялся, что зрение восстановится полностью до прибытия в Нанохану. Конечно, можно было бы попробовать провести операцию на глазах, но риски были непомерно высоки. А вот вылечить рану оставленную ножом он уже был вполне способен, хотя делать это прямо сейчас не стоило — использование фрукта требовало громадных энергозатрат, что вполне могло свести на нет первые положительные эффекты.

Ничего не случится, если он позволит принцессе перевязать себя ещё пару раз. За ним не так часто кто-то ухаживал, а её искренность здорово подкупала.

На долю секунды Ло даже допустил мысль, что она вполне неплохо вписалась бы в состав команды, но сразу же высмеял сам себя.

Во-первых, она слишком любит свою страну и никогда на это не согласится.

Во-вторых, присутствие женщины на корабле сильно подорвет дисциплину, если не сразу, так постепенно.

В дверь постучали. Ло был почти уверен, что это она — к нему все равно никто больше не заходил, и оказался прав.

— Ты выглядишь гораздо лучше, чем вчера, — заметила девушка вместо приветствия. Она подошла ближе, и теперь он мог различить точеный силуэт женской фигуры.

— Расскажешь, что за технику ты использовала?

— Мама так делала, когда я не могла заснуть, — не стала запираться от ответа принцесса, отвернувшись, пока он снимал футболку и укладывался обратно на койку. Про свое частичное прозрение пират решил временно умолчать — до проявления более впечатляющих результатов. — Я так понимаю, что там все дело в каких-то подкожных точках…

— Ясно.

Какое-то время оба молчали. Уточка обрабатывала его ранение и ставила кусающиеся компрессы, Ло в очередной раз прислушивался к ощущениям от вынужденных прикосновений и самим прикосновениям — непроизвольная мимика, тело и жесты всегда говорили больше, чем люди готовы были сказать (именно поэтому Трафальгар так старательно вырабатывал в себе самоконтроль и бесстрастное выражение лица — он предпочитал, чтобы о нем было известно только то, что он позволял узнать).

Но, как и в прошлые разы, он не чувствовал ничего, кроме неуверенности (со временем её стало гораздо меньше — когда регулярно делаешь то или иное дело, движения постепенно заучиваются до автоматизма) и нервозности, которая бывает, если человек смущен. Причем нервозности в этот раз было больше, чем обычно, что здорово тешило его самолюбие и добавляло лишние очки в копилку более чем прекрасного настроения, поэтому Ло позволил себе отпустить несколько беззлобных шуточек в адрес вот этого вот смущения, за что получил несильный, но все-таки ощутимый удар куда-то в область височной кости.

— Скажешь, что я совершенно невыносим?

— Не сегодня. Судя по твоему оживлению, ты явно чувствуешь себя гораздо лучше, чем раньше, так что я этому даже рада.

— А бить-то тогда зачем?

— Потому что ты совершенно невыносим… ой.

Пират весело фыркнул, растянув губы в улыбке. Он уже может вернуться к управлению кораблем. Стандартная скорость Полярного Тана составляла двадцать узлов. Если перевести его на максимальные сорок пять, то они вполне могут пересечь оставшееся расстояние до Арабасты всего за один день, а то и меньше.

Если логика Крокодайла не хромала, то сейчас члены Барок Воркс должны постепенно стекаться в страну песков, и даже если некоторые причалят в других портах, какое-то их количество все равно окажется в Нанохане. Нужно будет сказать Иочи, чтобы он проверил боеготовность вверенных ему снарядов. На всякий случай.

О том, как они будут действовать сойдя на берег, Трафальгар пока не задумывался. Он твердо помнил: принцесса планирует добраться в Юбу, до повстанцев. Их лидер — её друг детства, и она сможет остановить восстание, после чего они двинутся к Алубарне, чтобы объединиться с королевскими войсками и ударить по Крокодайлу.

Из этого вытекало несколько очевидных вещей: им нужно будет найти укромное место, чтобы пришвартовать там Полярный Тан, раздобыть одежду местных жителей, чтобы не сильно выделяться из толпы — совершенно ни к чему привлекать к себе лишнее внимание там, где наверняка все кишит глазами и ушами противника; а также достать необходимое количество медикаментов (в том числе противоядий — на всякий случай), долгохранящейся и не портящейся от жары еды, и самое главное — воды. Если то, что он читал про пустыни — правда, то им будет негде пополнять её запасы. Да, в книге говорилось про оазисы и колодцы кочевых племен, но, во-первых, они явно не на каждом шагу, а во-вторых, будь он на месте Крокодайла, он уничтожил бы такие вещи в первую очередь — чтобы сломить дух подчиненных его величества.

А еще он хотел верблюдов. Это было как тогда, с яблоком, да и кроме того верблюды могли нести поклажу и здорово помогли бы в маскировке под безобидный караван. И на них можно будет ехать, если кому-то станет слишком херово, чтобы идти самому.

Он до сих пор объяснял себе свои мысли желанием получить золото и почтить память Коры-сана, но внутри уже разгорался огонь авантюризма и азарт от предстоящего приключения. На своем веку он бросал вызов эпидемии, холоду, пиратам и дозорным, подпольной арене и самому океану, но пустыни в его списке пока не было.

В сказках Арабасты, которые он любил периодически перечитывать, мир песка кишел удивительными созданиями и самыми настоящими чудесами. Книга попала к нему случайно — он прихватил её при разграблении какого-то торгового судна, потому что библиотеке требовалось обновление, а потом начал читать и залип.

Кто бы мог подумать, что он столкнется с этим миром через пять лет после того, как он по-пьяни рассказывал Бепо что-то невнятное про свои сны о пустынных похождениях. У судьбы, воистину, очень странное чувство юмора.

Виви сняла компрессы и удалилась. Ло моргнул несколько раз и огляделся по сторонам. Ситуация стремительно улучшалась. Теперь он начал различать цвета и фигуры, хотя только вблизи; то, что находилось от него более чем на расстоянии вытянутой руки, виделось еще смутно, но опасности натыкаться на людей и предметы больше не было.



Нужно будет поблагодарить Уни. И Уточку тоже — за её безграничное терпение, да и вообще за все, начиная с того момента, как она прикончила выходца из Вентуры. Только нужно сделать это незаметно. Так, чтобы она не догадалась. Ло не слишком понимал причины, но при мысли, что придется высказать благодарность ей в лицо, он начинал чувствовать себя... неловко. Это было что-то новое, и это новое ему не нравилось.

Поразмыслив немного, он пришел к спасительной мысли, что за всем этим наверняка стоит какой-то скрытый мотив (верилось в него очень и очень слабо, но мужчина упорно продолжал цепляться за новоявленное измышление), а значит — стоит спросить её об этом напрямую и посмеяться над временным искажением собственного сознания.

Постановив, что он поговорит с ней вечером, Ло поднялся и сделал круг почета по каюте, наслаждаясь поднимающимся внутри чувством гордости за самого себя, но перемена положения туловища принесла свои плоды, создав ощущение движущейся комнаты — зрение будто умудрялось упасть и восстановиться за одну минуту, в итоге вернувшись в исходную точку. Пришлось прислониться к стене и как следует проморгаться.

В дверь постучали.

— Войдите.

В комнату просунулась смущенная медвежья морда, вызвав у Ло жгучее чувство стыда. Бепо был его первым и самым близким другом и совершенно не заслужил того, чтобы на него вызверивались. И даже временная инвалидность не служила оправданием.

— Заходи, Бепо. Я очень рад тебя видеть.

Еще секунду минк в задумчивости переваривал услышанное, а потом просиял и закрыл дверь с внутренней стороны.

— Извини, за то, что я тебе тогда ляпнул. Ты знаешь, что я так совсем не думаю.

— Знаю, — сообщил Бепо, заключая капитана в крепкие медвежьи объятия. Мужчине показалось, что сейчас у него сломается пара ребер, но пронесло. — Я рад, что ты прозрел.

— У меня был хороший доктор, — хмыкнул Ло, усаживаясь обратно на койку. — Хотя и Уни со своими лекарствами тоже внес неоценимый вклад. Пожалуй, еще более неоценимый, чем она.

— Ему будет приятно это слышать.

Пират подтянул под себя начавшие подмерзать ноги. Он продолжал во все глаза смотреть по сторонам, хоть и видел окружающую его пространство уже сотни раз.

Ло любил яркие краски, а несколько дней среди непроглядной серости вызвали самое настоящее цветовое голодание, и теперь он жадно впитывал окружающий, пусть и хорошо изученный мир, с нетерпением предвкушая выход за пределы подлодки.

Бепо кратко доложил ему о настроениях команды (те были обеспокоены состоянием капитана и очень надеялись на его скорое выздоровление, а еще — пылали желанием помочь Уточке, которую после Горфиона почти не называли по прозвищу, окончательно проникнувшись уважением и горячей привязанностью) и о том, что…

— Курре что сделал? — прошипел Ло, выслушав краткий рассказ товарища.

Хорошее настроение улетучилось, словно его никогда и не было.

— Он правда собирался согласовать это с тобой, но ты был без сознания, и он… на свой страх и риск…

— Этот сюрприз отложим на то время, когда к тебе вернется зрение, — прозвучал в голове голос первого помощника.

Трафальгар сделал медленный вдох и еще более медленный выдох, стараясь успокоить бушевавшую внутри ярость. Первым его побуждением было вышвырнуть приятеля из команды к чертям собачьим, предварительно пополнив его сердцем свою коллекцию. Наверное, он бы так и поступил, но пока что его останавливало желание узнать мотивы — Курре хоть и был дурным, но никогда прежде не позволял себе подобных вольностей. Он потому и стал первым помощником — из-за возможности всегда на него положиться.

— Ладно, — Ло сделал еще один вдох-выдох и поднялся на ноги, чувствуя как его колотит от разошедшихся эмоций. — Я в рубку. Приведи его туда, — и добавил, заметив ярко проступающее сомнение на навигаторской морде. — Это приказ.

* * *

Курре не заставил себя ждать, появившись так быстро, как только мог. Он выглядел спокойным, но чуть сощуренные глаза и напряженные губы выдавали его с головой.

Ло откинулся на спинку кресла и легонько зажмурился — первая волна гнева заметно поутихла за то время, пока он шел к рубке и ожидал подчиненного, оставив после себя легкое головокружение и эффект качающегося пространства в только что начавших выздоравливать глазах.

— Ну? — буркнул он, старательно вымаргивая коварное недомогание. — Расскажи мне, как тебя угораздило.

— Там было… сложно, — Танао сделал пару шагов вперед и опустился на стул. — Я рад, что зрение к тебе вернулось.

— Не переводи тему.

— Все началось, когда мы с Ларгой пошли на разведку, — он говорил медленно, осторожно, словно подбирая правильные слова. — Мы поймали кандидата в номерные агенты. Он сказал, что их товарищи устроили запланированное крушение, потому что эносимцы наняли охотницу за головами, а она наняла себе команду — как раз из вызвавшихся агентов, которым поступил приказ прибыть дополнительным отрядом на Горфион после того, как выяснилось, что на этом острове не все так просто.

— И этой охотницей конечно же оказалась твоя таинственная подобранная? — Ло прожег его красноречивым взглядом, поджав губы. — Нет, конечно, есть пословица, что держи друзей близко, а врагов — еще ближе, просто… нафига?

— Ну… — Курре с тяжёлым вздохом провёл ладонью по шее, покраснев как маков цвет, что было совсем ему несвойственно. — Это ведь Иккаку, понимаешь?

На дне капитанской памяти что-то смутно зашевелилось, отряхиваясь от наваленной на неё пыли, встрепенулось и вылезло наружу путем озарения и сложных логических цепочек.

Ло офигел.

— Что, та самая?

— Угу, — поняв, что, кажется, никто не собирается его убивать, первый помощник стремительно воспрянул духом. — Она там застряла, проиграв в карты команду, и эта работенка позволила ей пополнить кошелек и отплыть с Эносимы. На нас ей было глубоко начхать, и если бы не коварные планы Барок Воркс, специально сделавших дыру в борту, чтобы высадиться на нужный остров, мы бы там её и не встретили. А потом я убил её команду, а она попыталась убить меня, а потом она меня узнала, и в общем…

Ло поймал себя на том, что медленно качает головой, в которой, словно на заевшей в повторе граммофонной пластинке, вертится: «Какая. Несусветная. Чушь.»

Злости, однако, тоже больше не наблюдалось. Конечно, он впаяет незадачливому подчиненному пару месяцев ночных дежурств, но желание сократить команду исчезло. Зато головокружение никуда не делось, приведя за собой следом чувство капитальной моральной усталости.

Хотелось остаться только наедине с самим собой и еще чашку горячего чая. Может быть, еще немного вздремнуть, но для этого ему следовало позвать в рубку Бепо — чтобы было кому следить за приборами. Но сначала следовало завершить начатое.

— Ладно, проваливай. И приведи её сюда, что ли…

Курре кивнул и удалился (Ло явственно услышал облегченный выдох, пока тот открывал и закрывал дверь). До прихода Иккаку было еще несколько минут для того, чтобы собраться с мыслями, но вместо этого Ло с какой-то затаенной тоской подумал, что шурующие в волосах пальцы Уточки были бы сейчас весьма и весьма кстати — ему явно требовалось ускорить кровяную систему. А еще можно было бы попросить её размять плечи — руки у неё легкие, теплые — самое то, чтобы немного взбодриться духом. Может быть потом…

Дверь снова открылась, явив его взору предмет своего внутреннего недовольства. Какое-то время они молчали, рассматривая друг друга. Иккаку почти не изменилась, разве что лицо стало взрослее. Интересно, а сам он в её глазах тоже остался таким, как был?

— А ты возмужал, — задумчиво хмыкнула она, утолив сама того не зная вспыхнувшее внутри пиратской души любопытство. — Попытайся ты завалить меня сейчас, я, может, даже и согласилась бы. Не хочешь попытать удачи?

— Не люблю, когда ко мне прикасаются малознакомые люди, особенно если в моей голове совершенно другие мысли, — Ло растянул губы в самодовольной ухмылке. Возможность вернуть ей её же слова неимоверно грела душу. — Тем более, что ты слишком старая. Скинь сначала парочку лет, а потом мы, возможно, поговорим.

Девушка гневно раскрыла глаза, потеряв дар речи от возмущения. Трафальгар Ло сидел откинувшись на спинку кресла, широко расставив ноги, подняв поросший аккуратной козлиной бородкой подбородок, смотрел взглядом самодовольно-насмешливым и выглядел, честно говоря, шикарно. В нем не осталось ничего от того страшненького, наглого, но жутко смущавшегося парнишки, который когда-то неумело пытался затащить её к себе в кровать.

Можно было бы попытаться совратить его — чистейшей похоти ради, но он унизил её, а этого она простить не могла.

— Интересно, а к шлюхам ты тоже столь придирчив?

— Не знал, что ты ценишь себя настолько низко. Хотя, — брошенные когда-то слова продолжали лезть из памяти, требуя немедленного возвращения адресату. — Это и не удивительно. С твоими-то навыками…

Дальнейшие события развивались быстро. Иккаку подскочила к нему, занеся руку для удара, Ло вскочил на ноги, перехватил запястье и со всей силы впечатал миловидное женское личико в так и стоящий без скатерти стол, намотав на свободную руку пышные женские волосы.

— Никто. Не смеет. Поднимать. На меня. Руку, — каждое слово сопровождалось ударом пытающейся вырваться незваной гостьи о широкую деревянную доску. — Особенно на моем судне. Особенно чужаки вроде тебя.

Иккаку дернулась в последний раз и затихла. Ло разжал хватку, отшвырнул жертву собственной ярости на пол капитанской рубки, стряхнув на пол застрявший между пальцев клочок каштановой шевелюры и, взъерошив очередной раз волосы, уселся назад на кресло.

Теперь, когда он выместил злость на сложившуюся ситуацию, он признавал, что немного перегнул палку, о чем и сообщил ей с насупленным видом, выдавив из себя короткое, но веское:

— Извини.

Иккаку сердито стерла со щек предательски текущие из глаз слезы, сплюнув на пол кровь из разбитой губы, проверила нос на наличие сломанности и поднялась на ноги.

— Больной ублюдок.

— Надо же мне оправдывать сложившуюся репутацию, — Ло дернул уголком губ, проигнорировав адресованное ему шипение, и миролюбиво кивнул, приглашая её присесть. — Предлагаю оставить прошлое в прошлом и обсудить настоящее.

— Ладно, — она всхлипнула последний раз и настороженно опустилась на стул, потирая слегка посиневшее запястье. — Ты тут царь и бог. Давай, решай мою судьбу! — карие глаза смотрели на него с вызовом и вселенской обидой.

Ло хмыкнул, польщенный пусть ироническим, но титулом. Любопытство снова подняло голову.

— Как твой отец? — поинтересовался он, крутанувшись вокруг своей оси.

— Тебе-то что? — окрысилась было собеседница, но сразу же насупилась и помрачнела. — Умер. Через месяц. Он так и не восстановил здоровье, ни душевное, ни физическое, но по крайней мере умер свободным человеком. Дом и землю у нас отняли за долги, которые я набрала, пока пыталась его лечить, и я подалась в пираты.

— В чем явно не преуспела.

— Ну, я подняла бунт на судне, где служила прачкой, и заняла капитанский пост. Это судно разбилось во время перехода через Ред Лайн. Я была единственной уцелевшей. Я сначала наняла было новую команду, но…

— Проиграла её в карты. Курре мне рассказал.

— Застряла на Эносиме на месяц, — девушка сосредоточенно изучала свои пальцы, как будто в жизни не видела ничего интереснее. — А потом — такой шанс, — голос задрожал, но она усилием воли взяла себя в руки. — И подумать только — пробоина! А потом твой ублюдок перерезал мою команду, и я судорожно уцепилась за единственный шанс не застрять еще и на этом острове. И вот я снова без команды, без корабля и практически без денег, — уголки её губ дернулись в подобие улыбки. — Так что ты попал в яблочко — я не преуспела в пиратстве.

Ло сложил пальцы домиком и оценивающе посмотрел на старую знакомую своей юности. Дама очевидно была в беде. Как по нему — пускай бы там и оставалась, но в голову пришла шальная мысль о том, что до Арабасты Иккаку деваться некуда, а расходиться в Нанохане было слишком рискованно — нет гарантий, что она опять не вляпается в Барок Воркс, а тем наверняка будет очень интересно послушать рассказы о том, что… нет, утечки информации ни в коем случае нельзя было допускать. Выход был только один. Будь ты проклят, первый помощник.

— Хочешь вступить в мою команду?

Иккаку посмотрела на него так, как будто он только что разоделся в робу и объявил о желании стать священником.

— Извини, я кажется не совсем расслышала…

— Я предложил тебе вступить в свою команду, — повторил он, нарочито растягивая слова и с удовлетворением наблюдая за тем, как меняется по мере осознания произошедшего выражение её лица. — И заметь, я делаю это предложение не каждому и дважды не повторяю.

— Ты уже повторил дважды.

— Вот видишь, насколько я в тебе заинтересован?

— И времени подумать ты конечно же мне не дашь, — уточнила она, скрещивая руки на груди.

— Конечно же нет.

— Ну хорошо, — кажется, девушка сильно сомневалась в своем, а заодно и в его психическом здоровье. — Я согласна.

— Алилуйя! — Ло саркастично воздел руки к потолку, но сразу же уронил их. — Но от ночных дежурств на месяц тебе не отвертеться.

— Не больно то и хотелось.

— Замечательно. А теперь, раз уж ты отныне моя подчиненная, то принеси мне чаю и позови Бепо. Да поживее.

* * *

Оставшийся день пират провел в рубке. Сначала — в состоянии полудремы, на пару часов продлив пребывание Бепо в должности капитана, а после — принимая отчеты Шачи, Иочи, Банголда и Курре по вверенным каждому из них областям за то время, что он был вынужден отойти от управленческих дел.

Разделавшись с отчетами, Ло переключил внимание на начерченную Бепо карту акватории наноханского порта. Его навигатор основывался на топорных чертежах в географическом атласе и показаниях принцессы и, на первый взгляд, карта получилась вполне себе понятная и логичная. О соответствии реальности мужчина пока судить не мог, но был уверен, что беспокоиться не о чем.

Когда они закончили прокладывать маршрут до гавани, море за иллюминаторами потемнело. Часы показывали начало восьмого, а натруженные глаза начали неприятно ныть. Возвращения слепоты Ло не хотел, поэтому попросил Бепо привести Уточку с лекарствами прямо сюда. Конечно, сейчас он мог бы сделать себе примочки и сам, но она же все равно привыкла к этому действию, не так ли? Не откажется же она лечить его только потому, что он прозрел и влился в привычное жизненное русло?

Девушка не отказалась, с любопытством оглядываясь вокруг — в капитанской рубке субмарины она оказалась впервые.

— Я никогда не видела столько кнопок и рычагов, — задумчиво поделилась Виви своими мыслями, сосредоточенно хмуря брови. — На обычных кораблях все гораздо проще устроено. А здесь, наверное, очень сложно ориентироваться.

— Поначалу, — Ло искренне забавляло её любопытство. — На самом деле это как… — он замялся, подыскивая аналогию попроще. — Музыкальный инструмент. Вроде сложно, но когда улавливаешь принцип, то начинаешь понимать, что на самом деле все гораздо проще, чем казалось.

— Ты разве на чем-то играешь?

— Я похож на музыканта?

— Если только руками, — Уточка мягким движением заставила его запрокинуть голову и чуть сильнее чем нужно вжала в глаза смоченные лекарством ватные диски. — Но вообще я склоняюсь больше к тому, что не играешь.

— Умная девочка.

Вообще-то он собирался. Ему уже давно хотелось попробовать освоить гитару, но руки никак не доходили. Поэтому желание оставалось где-то на уровне «возможно когда-нибудь» и почти не извлекалось из глубин памяти и уж тем более не озвучивалось посторонним.

Принцесса завершила лекарские манипуляции и хотела уйти, но у Ло были на неё свои планы.

— Подожди, — сказал он, и девушка послушно замерла у самой двери. В её облике что-то неуловимо поменялось, но пока что пират так и не смог понять, что именно. — Сходи в камбуз, сделай мне и себе по чашке чая и возвращайся. У меня к тебе разговор.

— Хорошо.

Пока Виви выполняла его поручение, Трафальгар поймал себя на мысли, что вообще-то она тоже поднимала на него руку. Она тыкала в него пальцем, била кулаком, трясла за плечи и даже швыряла чашку, а ей за это ничего не было. Зато как только что-то подобное попыталась сделать Иккаку, он сразу же показал ей её место. Можно было списать это на внезапность, но ведь и одна, и вторая действовали с одинаковой степенью внезапности. Просто Иккаку вызывала ответную агрессию, а Виви нет. Это было еще более странно, чем внезапное смущение при мыслях о прямой благодарности.

С другой стороны, как когда-то подметил Курре, Уточка попала на борт исключительно по его вине, а Иккаку ему фактически навязали. Да, скорее всего, вся разница была обусловлена именно этим.

Придя к подобному выводу, он успокоился и крутанулся на стуле, вернувшись в исходное положение как раз в тот момент, когда принцесса отворила дверь рубки. Ногой, потому что руки были заняты. Ло одобрительно хмыкнул — он и сам периодически страдал подобным.

Девушка поставила чашки на стол, притянула к себе ближайшую и быстрым движением потерла переносицу костяшкой пальца. Ло встал с насиженного местечка и опустился напротив, прихватив посудину, которая не привлекла её внимания.

— Так что за разговор? — Уточка изо всех сил старалась казаться невозмутимой.

Ло широко зевнул, даже не допустив мысли о том, чтобы прикрыть рот, и подпер щеку ладонью.

— Серьезный и полностью откровенный, — заверил он собеседницу, не спуская с неё изучающего взгляда исподлобья. Виви сжимала руками кружку, и пар призрачно змеился перед её лицом, путаясь в нависших голубых прядях, которые сейчас показались пирату короче, чем были раньше.

Истина свалилась на него через пару мгновений, безжалостная и беспощадная.

— Ты что, подстриглась?

— Что? — в фиолетовых глазах отразилось недоумение. — А, ты про это… Нет, просто мистер Одиннадцать случайно обкорнал их своей монетой. Я тогда почуяла запах паленого, но мне даже и в голову не пришло… Что? Что ты так на меня смотришь?

— Думаю, — отрешенно отозвался Ло, отхлебнув содержимое собственной кружки (чай был такой горячий, что он обжег язык). — Ответь мне всего на один вопрос, ладно? Только честно.

— Это смахивает на попытку манипулирования, — девушка не сдержала улыбки и приготовилась дополнить сказанное, но ей не дали этого сделать.

— Манипулировать — значит заставлять делать что-то неосознанно. А тебя я прошу.

— Так что за вопрос?

— Почему ты все это делаешь?

На женском лице проступила гримаска недоумения.

— Мне сказали, что ты сидела со мной все то время, пока я не очнулся. Ты даже сейчас продолжаешь меня лечить, хотя могла бы отказаться. Почему?

Уточка как-то обреченно хмыкнула и прикрыла глаза.

— Можешь считать, что это мой коварный корыстный умысел, — с усталым раздражением заявила она, стремительно опустошая собственную чашку. — Или что тебе там проще…

— Я не спрашивал, что именно мне будет проще считать, — мрачно оповестил её Ло, вливая в голос куда больше холода, чем сейчас у него было. — Я просил тебя сказать мне правду. Или…

— Правда в том, что мне не все равно, — рявкнула на него принцесса, сузив свои огромные глазищи. — Потому что мне есть за что быть тебе благодарной. Потому что твои накама себе места не находили от беспокойства, а они не стали бы так беспокоиться о том, кого считали бы плохим человеком и не могли бы уважать. Потому что ты доктор и мореход, и тридцать лет — слишком маленький срок, чтобы навсегда потерять зрение или жизнь!

Обида вспыхнула внутри него ярким факелом.

— Мне двадцать четыре.

Девичьи щеки окрасились ярким пунцовым светом.

— Прости.

— Что, неужели я настолько плохо выгляжу?

Виви пробурчала в ответ что-то невразумительное и спешно покинула рубку. Ло не стал её останавливать — все, что он хотел услышать, она уже сказала. Даже к лучшему, что он остался один — сейчас было самое время, чтобы обдумать случившийся разговор.

Странное дело, но теперь, зная движущие ей мотивы, он вдруг почувствовал себя… уязвимым. Будь это «не все равно» продиктовано типичной женской влюбленностью, было бы гораздо проще понять её, но Уточка не была влюблена.

Слишком много женщин в пределах одного судна.

Ло нахмурился и побарабанил пальцами по коленке.

Интересно, это у всех нормальных девчонок такой бедлам в голове, или она единственная в своем роде?

Потому что мне не все равно.

— Да замолчи ты, — сердито окрикнул он заевшую внутри головы мысль. А потом безуспешно попытался пригладить волосы, решив просто не заморачиваться с неизведанными до сих пор женскими тараканами, уселся обратно в капитанское кресло и повысил текущую скорость до двадцати семи узлов.

Они достигли акватории Арабасты даже быстрее, чем планировали. Из-за нестабильных морских течений Ло рискнул поднять скорость только до тридцати узлов, а ночью и вовсе был вынужден сбросить на двадцать три, но даже этого оказалось более чем достаточно — часы показывали около пополудни, а земля уже виднелась впереди.

Монитор радара высвечивал обилие точек — очевидно, с логикой у владельца фрукта Суна-суна все было более чем в порядке, и силы начинали стягиваться к месту действия. Ло довольно потянулся и нажал на одну из маленьких круглых кнопок, активируя перископ — радар радаром, но и прямая трансляция с поверхности не будет лишней.

Решение это принесло плоды практически сразу же — во-первых, среди кораблей Барок Воркс отыскалось несколько судов морского дозора, а во-вторых, прямо по курсу двигался на попутном ветре небольшой бриг, на мачтах которого полоскалась не символика организации, а Веселый Роджер, череп которого был увенчан соломенной шляпой.

Кажется, он уже даже видел эту шляпу на одной из развешанных по Логтауну листовок, оставшихся в его памяти из-за совершенно идиотского выражения лица разыскиваемого.

Ни шляпа, ни её обладатель Ло не интересовали, а вот бриг мог сослужить хорошую службу — наличие такого прикрытия в прямом смысле развязывало ему руки, ведь выстрел спишут на тех, кто находится на виду. Можно было допустить, что корабли оборудованы радарами, наподобие того, что стоял на Полярном Тане, но это было очень маловероятно — кораблей было много, а оборудование стоило недешево.

Трафальгар не сдержал ухмылки и по внутренней связи приказал Иочи привести свой пост в полную боевую готовность.

— По моему приказу, на счет три, откроешь огонь в обе стороны, — пират сощурил глаза и предвкушающе облизал губы.

— Да, капитан, — голос канонира был полон энтузиазма.

Ло зажмурился на долю минуты, а после без единого угрызения совести поднырнул под дно жертвы собственных коварных планов. Его внимание уже привлекло скопление галеонов недалеко от портовой бухты и совсем уж крохотное суденышко с притягивающей взгляды цифрой три. Оно еще не успело причалить, но лопасти двигательного колеса стремительно вращались и земля Арабасты приближалась с каждым его поворотом. Только полный идиот не опознал бы средство передвижения очередного номерного агента, да еще и не самого низкого ранга.

— Раз, — сквозь старательно напускаемое равнодушие в голосе все-таки звенело напряжение, поделенное на азарт. Они находились почти под самым центром чужого судна. — Два, — Ло слышал, как где-то невдалеке лязгали наводимые орудия, и был уверен, что слышит в звенящей тишине громкий стук собственного сердца. — Три. Огонь!

И огонь грянул. Вода вспенилась и забурлила, выталкивая наружу смертоносные снаряды, направленные умелой канонирской рукой. Оба выстрела попали в яблочко как раз в тот момент, когда бриг остался позади. Трафальгар самодовольно вскинул голову, расплывшись в улыбке, но очевидно Удача решила, что пираты Сердца исчерпали свой лимит везения, и, помахав на прощание ручкой, уползла как можно дальше по своим делам, оповестив недавних любимцев о своем уходе внезапно потемневшим экраном, на которое транслировалось изображение с перископа.

Это было неприятно, но не смертельно — у него все еще оставался радар, тем более Шачи обладал более чем достаточным количеством знаний для устранения мелочной неполадки. Но механик, прибывший на вызов так быстро, как только мог, хоть и попытался сначала исправить поломку, по итогам диагностики только недоуменно развел руками — все проводки и контакты были на месте, мембрана осталась неповрежденной, плата не сгорела, даже микроизоляторы находились в состоянии нормы. Очевидно, проблема была снаружи, а не внутри, хотя и не было ни малейших соображений о возможной её природе. Разве что стекло лопнуло, но оно выдерживало и куда более глубокие перепады давления, поэтому Шачи с трудом представлял, что запас прочности истек именно сейчас. Хотя если списать произошедшее на Закон Подлости…

Теперь Полярный Тан продвигался вдоль песчаного побережья максимально сбросив скорость. После того, как они незаметно проскользнули на кишащую врагами территорию и навели шороху в рядах противника, остро вставал вопрос швартовки. Карта, на изучение которой Ло потратил львиную долю вчерашнего дня, говорила, что поблизости должна быть небольшая бухточка пещерного типа — самое то, оставить судно на какое-то время без риска, что тебя обнаружат.

Итак, они прибыли в Страну Песков. В место, где его приключение с песчаной принцессой, находящейся в данный момент где-то на территории подлодки, могло бы закончиться, но вместо этого набирало новые обороты. Только вот теперь вчерашнего азарта Ло в себе совершенно не ощущал — в его настроение пробрались скверно-упаднические мотивы, заставляющие задаваться абсолютно логичными, на его взгляд вопросами, а именно: «Какого хрена я ввязался во все это на Виски Пик?» и «Какого хрена я собираюсь еще глубже увязнуть в этом сейчас?»

Ответов не было, но и вариант «отказаться от прогулки и поплыть дальше» Ло не рассматривал — ему всю ночь снились песчаные вихри, танцовщицы в летящих полупрозрачных одеждах (все как на подбор — с голубыми волосами самых разных оттенков) и горбатые корабли пустыни, сменяющие друг друга на фоне загадочно мерцающих вдали куполов дворца, во внутреннем дворе которого падали с веток перезревшие апельсины распространяя вокруг себя устойчивый запах цитрусов. Да и принцесса…

Он по-прежнему не собирался называть её своим другом, но если бы его спросили, почему он помогает ей, Трафальгар вполне смог бы придумать пару-тройку причин для обоснования своих действий. В конце концов он решил, что причины не так важны — какая разница, зачем он собирается делать то, что собирается, если все уже окончательно решено?

Рюкзак для высадки был уже собран и теперь молчаливо покоился в углу, ожидая своего часа. Ло скомандовал готовиться к разконсервации еще четыре часа назад, но так и не оповестил команду, что его намерение сходится с их желанием, и теперь пираты Сердца гадали — пойдут ли они вместе со своей накама вглубь страны, либо же закупятся в портовом городе и поплывут дальше. Наверное стоило посвятить их с самого начала, но это было неинтересно и лишало его удовольствия созерцать богатство человеческой мимики.

Ло зевнул и на долю секунды спрятал лицо в ладонях. Подумал немного и протянул руку к занесенной полчаса назад корабельным коком тарелке, на которой румяной горкой высилась жареная рыба. Есть не хотелось, но запах упорно приковывал внимание к «подношению», поэтому мужчина уверенным движением отломил себе небольшой кусок и, потеряв всяческий интерес к остальной доле содержимого, с чувством выполненного долга облизал пальцы.

Бухта, если верить радару, была совсем рядом с ними. Десять минут ходу, пять минут пришвартовывания — так, чтобы оказаться в наиболее скрытом и выгодном положении, и… все. С тихим шипением смолкли двигатели, проследовавший по инерции за небольшой волной Тан с легким стуком ударился о песчаник, не причинив себе, впрочем, никакого вреда.

Ло снял шапку и взъерошил волосы, ощущая поднимающуюся изнутри нервозность. Он был не совсем уверен, но, кажется, нормальные пираты не бороздят пустыни. И уж тем более не помогают принцессам. И не оставляют корабли без всякой охраны на неопределенный срок — он почти не сомневался, что никто из его ребят не захочет остаться сторожить судно, в то время как их другу грозит беда, да и лишние руки будут совсем не лишними — мало ли, чьи навыки и умения могут пригодиться им во время пешего перехода.

Пират сердито нахмурился, поднялся на ноги и вышел из рубки. Он ожидал, что в коридоре будет царить привычная уже за годы предвысадочная суматоха, но ошибся. Вся команда уже была в сборе, с видом серьезно-торжественным. В этот раз они не стали надевать командную «униформу», одевшись по летнему, кто во что горазд — повседневная одежда привлечет гораздо меньше внимания, чем идентичные друг другу комбинезоны, к тому же пустыня слишком жаркое место, и одеяния пиратов Сердца совершенно не подходили к ней.

Ло скользнул взглядом по стоящей с насмешливым выражением лица Иккаку, по Уточке, бледной как похоронный саван; переглянулся с Бепо и коротко кивнул, давая сигнал к началу высадки. Минк кивнул ему в ответ и полез наверх по железной лестнице — открыть крепко задраенный на время плавания входной люк.

Пираты услышали тихий скрип, громкое удивленное:

— Ну и пекло!

И поняли, что пора последовать примеру своего товарища.

Шачи выбрался наружу одним из первых. Помимо желания помочь накама и, наконец-таки, размять кости, им двигал интерес чисто профессиональный, а именно — странным образом захалтуривший перископ.

Пока товарищи с покрякиванием и покряхтыванием покидали подлодку, Шачи уверенно прошелся по верхней палубе, не переминув, впрочем, отметить для себя даже не столько жару, сколько духоту здешнего климата — мужчина надел самую легкую свою футболку, но понял, что это ничем ему не поможет. А ведь это они еще в тени. Что же будет на солнце?

А потом он увидел перископ, и все мысли разом покинули его голову.

— Какого черта? — изумленно спросил то ли окружающих, то ли самого себя рыжеволосый механик из Вотер Севен.

И в руках его красовалась разбившая стекло перископа удочка для охоты на морских королей.

* * *

Моторы субмарины как будто бы начали урчать чуть тише, чем обычно. Виви стянула волосы в тугой хвост и нервным жестом расправила капюшон своей любимой сиреневой толстовки, купленной в одежной лавочке на острове Богини.

Она уже начинала скучать по Тану, успевшему стать для неё чем-то наподобие второго дома, где вечно царила атмосфера какого-то излишне показательного спокойствия, под хлипким фасадом которого скрывался, брызжущий затаенным весельем, товарищеский хаос.

Страшные и суровые пираты мазали ночами лица друг друга зубной пастой, подкладывали кнопки на стулья, выскакивали из-за угла, а также подкалывали, дразнились и всячески валяли дурака, старательно делая вид, что они тут ни при чем и вообще — нет в мире никого более серьезного.

Иногда за дверьми некоторых кают что-то взрывалось, иногда до нее долетали звуки скрипки, почти всегда перемежаемые капитанской руганью. Странное дело, но Трафальгар Ло умудрялся нагло спекулировать своим авторитетом в повседневной ерунде, но при этом минимально прибегал к нему в по-настоящему серьёзных ситуациях — за что Виви, ровно как и члены команды, не могла не уважать его.

В дверь постучались. Это оказалась Иккаку — девушка, подобранная Курре на Горфионе. Первый раз, когда Виви её увидела, на ней были балетки из черной замши, коричневые кожаные штаны, желто-красная кофта из легкого трикотажа и красная же бандана на пышных темно-каштановых волосах, но сейчас на смену балеткам пришли босые ноги, волосы скрывало широкое банное полотенце, а выгодно подчеркивающие фигуру вещи уступили тело широким пижамным штанам и растянутой майке.

— Что-то непохоже, что вы горите желанием собираться, ваше величество, — саркастично, но добродушно усмехнулась она, без приглашения оккупируя край койки.

Виви стыдливо покосилась на свой рюкзак. Она не упаковала еще больше половины вещей — в призывно распахнутой тканевой пасти одиноко валялся топик, который она носила на Виски Пик.

— Я буду скучать, — она взяла в руки первые подвернувшиеся под руку штаны. — По всему этому. И по людям. Знаешь, какая-то часть меня всегда хотела быть пиратом, но любовь к стране и папе, чувство долга перед ними, неизменно перевешивали. Как будто, чтобы осуществить свою мечту, мне нужен был чрезвычайно весомый повод.

Икакку хмыкнула еще раз и начала растирать голову полотенцем. Она с уважением относилась к этой странной девчушке, хоть и считала её не совсем нормальной (разве нормальный человек будет искать помощи у пиратов?).

А еще она не была дурой и, услышав от Курре историю про Виски Пик, контракт и капитанскую паранойю, сопоставила её с ультиматумом на вступление в команду. Выводы были очевидны: Ло не выглядел человеком, который тащит под свое начало кого ни попадя. Рыцарем на белом коне, альтруистично спасающим попавших в беду дам, он не выглядел еще больше. Иккаку не обладала незаменимыми навыками, и единственное, что отделяло её от уровня воши в его глазах — пребывание на его судне, а значит — владение какой-никакой, но информацией, которая могла принести огромный вред при попадании не в те уши. Следовательно, ее хотят удержать при себе во избежание утечки данных. Вряд ли бы он стал об этом беспокоиться, собирайся он распрощаться с принцессой и плыть дальше, тем самым лишив себя гарантий на обещанное золото.

Столь внушительные масштабы алчности вызывали восхищение, как и его способность контролировать ораву головорезов, которые выглядели куда внушительнее своего капитана, а некоторые еще и стояли сильно выше на ступенях возрастной лестницы.

— Тебе когда-нибудь говорили, что ты странная?

— Да, — Виви моргнула, словно выходя из транса и, скомкав по максимуму оставшуюся одежду (все равно вещей было не так уж много) закинула её в рюкзак. — Ло говорил.

Иккаку удивленно приподняла брови. Виви почувствовала, как у неё начали гореть щеки, но оправдываться не стала. Да и что она скажет? Что сегодня он специально разбудил её с утра пораньше, чтобы она исполнила свои лекарские обязанности; сообщил, что они уже совсем скоро причалят к берегу, а потому ей стоит освободить каюту от своих вещей, а дождавшись, когда она почти выйдет в коридор, остановил на долю секунды с заявлением, что имена не кусаются и что если она перестанет обезличенно ему «тыкать», то небо на землю не упадет? Что после того, как она, действуя исключительно на желании предостеречь от подлой атаки в спину, впервые назвала его по имени, выполнить свалившийся с бухты-барахты капитанский каприз оказалось проще, чем она думала, пусть пока и могла это сделать только наедине с самой собой (Иккаку, как женщина, была не в счет)? Нет, это было явно не то, о чем стоило рассказывать посторонним. Это все было слишком странно, глупо и нелогично.

— Ну, раз уж Ло тебе говорил, — иронично протянула новоиспеченная сердечница, лукаво сощурив свои карие глаза.

— Это не то, что ты подумала, — поспешила заверить её принцесса, с трудом удержав себя от нервного поправления прически. — Между нами ничего…

— Мне насрать на ваши отношения, какими бы они не были, ровно до той поры, пока вы не начнете проявлять их в моем присутствии, — тонкие губы растянулись в ехидной ухмылке, стоило уроженке песчаной страны залиться краской. — Неважно, как именно вы будете это делать. Самое главное — не трогайте мой покой и не мозольте мои глаза.

С этими словами Иккаку поднялась на ноги, грациозно потянулась, заложив руки за голову, и ушла обратно к себе, оставив принцессу в состоянии глубокого недоумения.

И зачем приходила?

Впрочем, толк от визита все-таки был — вместе со звуком закрываемой двери к Виви вернулся здравый смысл, а вместе с ним и раздражение на саму себя. Ей собираться надо, а она какой-то ерундой мается, вместо того чтобы радоваться грядущему прибытию на родную землю и скорому (очень хотелось верить, что скорому) решению хотя бы части проблем. Боги, ну что за дура!

Вещи были вытащены наружу, тщательно свернуты и уложены. Не позволяя себе отвлекаться, девушка упаковала оставшиеся мелочи, наглухо застегнула все молнии и слегка трясущимися от подступающего волнения руками прикрепила к поясу резаки, на голубоватом лезвии которых не осталось ни капли крови.

Перепроверив на всякий случай каюту на предмет забытого и не обнаружив такого, девушка уселась на койку и с недовольным стоном спрятала лицо в ладонях. Было дико неприятно признавать это, но… она боялась.

Боялась до дрожи, до скребущей сухости в горле, так, что мучало желание пить литрами, но ни в коем случае ничего крепче чая, да и чай лучше не надо — у неё будет масса других дел, чем искать то и дело туалеты по территории Наноханы.

Виви понимает — совсем скоро она останется в одиночестве. Больше не будет никого, кто смог бы ненавязчиво поддержать, и никого, на кого можно было бы отвлечься, чтобы сбежать от своих собственных проблем.

У неё больше не получится сбегать. Только бежать — вперед, навстречу опасностям пустыни, повстанцам, шичибукаю, не имея ничего кроме оружия, любви к этой земле и её жителям и самой себя.

Виви отчаянно верит в лучшее, но в глубине души сомневается, что одержит победу. Она давит в себе эти мысли со всем присущим упрямством и готова бороться до самого конца рискуя всем, чем могла — собственной жизнью. Только вот хватит ли этого для победы над многолетним опытом и коварством обладателя суна-суна фрукта?

Виви чувствует — приближается буря. Она уже где-то совсем близко, она надвигается неумолимо, девушка чувствует тревогу и напряжение в воздухе, она знает — уже совсем скоро буря упадет на нее, и от этого никуда не спрячешься.

Где-то снаружи раздается глухой и пульсирующий звук — словно пушечное ядро решило покинуть свое пристанище

Виви страшно. Страшно, что она не сможет, что отца убьют раньше, чем она одержит победу, что Кодза не станет её слушать, что…

— Хватит, — рычит девушка, как можно крепче сжимая зубы. Она относится к подобным мыслям как к совершенно ненужной блажи и уже давно научилась выживать в своих страхах, да так, что со стороны никто и не догадается — а иначе не сидела бы здесь сейчас, раскисшая и озлобленная на себя. Со страхами нельзя церемонится, если не хочешь, чтобы они сожрали тебя. Их нужно пихать на дно души, как в безнадёжно маленький изодранный от времени саквояж, и не забыть попрыгать сверху — чтоб закрылся.

Она усилием воли заставляет себя успокоиться и идет прощаться с ребятами, но стоит открыть дверь каюты, как обнаруживается, что моторы почти не слышно, а через минуту они и вовсе умолкают.

Приплыли — понимает принцесса, до побеления костяшек сжимая в руках лямки накинутого на спину рюкзака.

Пираты сердца в этот раз слишком тихие, только Иккаку насмешливо скалится, как будто что-то знает. Что-то, что пока недоступно для остальных. Тихий металлический скрип кажется выстрелом в упор, а темно-желтый песчаник бьет по глазам, отвыкшим от цветовой гаммы своей страны. Духота вязким незримым коконом обволокла тело. Пожалуй, стоит сменить толстовку на что-то более легкое, когда она попрощается с ребятами.

Виви непроизвольно обхватила себя руками. Она была рада вернуться в Арабасту, но чувствовала себя странно. Она больше не была той маленькой девочкой, которая отправлялась шпионить в стан врага, но и взрослой, опытной воительницей стать не вышло, и теперь принцесса понятия не имела о том, кто она, и более того — чувствовала себя чужой, словно оборвалось внутри какое-то очень важное связующее звено. Это все поправимо. Когда мир будет восстановлен, все вернется на круги своя, но пока что она жадно смотрела на то, как Шачи растерянно смотрит на вынутую из перископа удочку, как Иккаку с невозмутимым видом ковыряет зубочисткой под ногтевой пластиной, доставая грязь, как остальные члены команды сбились в кучу и словно бы ждут чего-то, как капитан…

— Что мы теперь будем делать?

Девушка ощутила мимолетное чувство дежавю. Трафальгар Ло стоял вполоборота к ней, как тогда, на Виски Пик. Только вот боя вокруг не было, да предмет разговора был другим.

— Доберусь до Юбы, поговорю с лидером повстанцев…

— Я спрашивал про действия, а не про цель.

— Я не… — что-то вдруг щелкнуло в её голове, покачнув под ногами почву. — Извини, что ты сказал?

Теперь мужчина наконец-то повернулся к ней полностью. Дикий. Опасный. Хладнокровный. Странно, он оказался выше неё, а она и не замечала.

— Я сказал, что я спрашивал про действия, а не про цель. А перед этим — что мы теперь будем делать.

Мы.

Девушка чувствует, как реальность в одно мгновение становится нереальностью. Словно она оказалась где-то по другую сторону ото всех звуков, жестов и цветов, словно между ней и происходящим вдруг образовался безвоздушный разлом не имеющий дна, но покрытый туманом, из которого надо было выбраться на воздух, чтобы задышать снова. Задышать, найти хоть какие-то доказательства того, что она не спит, что она действительно все еще стоит в этой бухте пещерного типа, окруженная сердечниками, и ведет разговор с их капитаном.

— Эй, Уточка, ты что, язык проглотила?

Виви мотает головой и старательно прокашливается. Трафальгар Ло закатывает глаза и отвешивает ей легкую, но ощутимую пощечину, и это наконец-то выводит её из состояния ступора, пусть пока и не полностью.

— Мы? — переспрашивает она. Так, на всякий случай, чтобы проверить собственное психическое здоровье.

— Капитан? — слышится радостно-недоверчивый голос Куннарда откуда-то из команды — кажется, те удивлены случившимся не меньше, чем их накама. — Вы правда решили…

— Если мы поплывем дальше, то она, как грамотно заметил Курре несколько дней назад, скорее всего не справится. Если она не справится, то я не получу никакого золота, а если справится — то у меня не будет никаких гарантий, что она сдержит свое обещание. Ну и еще ваши рожи того стоили.

В серых глазах пляшут джигу затаенные черти. По команде прокатываются смешки и тихое одобрительное гудение. Девушка чувствует, как к горлу подкатывает мерзкий, совершенно неуместный сейчас комок, и сглатывает его. Ей бы поблагодарить их сейчас — всех, начиная с начальства, но голос отказывается повиноваться, и в голове все еще туман, поэтому она не говорит ничего, только благодарно кивает, тихо молясь о том, чтобы ноги не подкосились.

— Я еще не думала над тем, что буду делать по прибытии в город, — наконец выдавливает Виви ломким голосом. Ей хочется попросить их дать ей всю свою силу, но она этого не делает — понимает, что Ло вряд ли станет недооценивать противника. Тем более что сейчас она была им не менее важна — никто не знал о тонкостях перехода через пустыню и здешних опасностях лучше, чем она. Она больше не была им обузой, превратившись в полноценную сторону альянса.

— Капитан, — Шачи все еще держал в руках многострадальную удочку. — Что с этим делать?

— Выбросить, — раздраженно отозвался Трафальгар. Глаза у него больше не смеются — в них снова воцарился привычный холод. — И пусть мне только попадется тот, кто держал её в своих дырявых ручонках. Будет оплачивать полноценный ремонт. С процентами.

* * *

Путь до Наноханы прошли в молчании — перед тем как выдвинуться в сторону города, Ло разделил свою команду на группы, поставив каждой из них четкие задачи по закупкам к предстоящему походу. Сам он намеревался провести какое-то время в одиночестве, бесцельно слоняясь по улицам — вокруг скопилось слишком много людей, и ему срочно требовалось время наедине с самим собой.

Руки все время тянулись поправить шапку, но шапка осталась на Полярном Тане в капитанской рубке — Ло почти никогда не появлялся на публике без неё, а значит с непокрытой головой его будет узнать сложнее. Но был у этого решения и еще один неоспоримый плюс — несмотря на то, что засуха почти не затронула этот оплот человеческой цивилизации, близкое соседство пустыни наполняло пространство жаром раскаленной сковороды, а периодически долетающие с барханов ветры совсем не способствовали становлению прохлады. Останься он в головном уборе — тепловой удар был бы обеспечен.

На какое-то время возникает мысль про дом утех, но пират отмел её почти сразу же после переступления порога. Хозяйка провела его в длинную, пахнущую благовониями комнату, где скучали десять потаскух в разных стадиях обнаженности, но две прожили никак не меньше сорока и одна была явно беременной, а другая — просто жирной, с железными колечками в обоих сосках. Еще одна, судя по всему, едва-едва переступила порог четырнадцатилетия, а оставшиеся, хоть и обладали миловидными, даже красивыми личиками, были слишком уж обычными и не привлекали его внимания. Другого борделя в городе не было, и Ло пришел к выводу, что напряжение проще сбросить самостоятельно, если вдруг его станет уж слишком много.

Решив, что прогулка по городу принесет куда больше пользы, мужчина отмахнулся от пышногрудой сутенерши и вернулся в лабиринт улиц, на одной из которых столкнулся лицом к лицу с изнывающим от жары северным оленем в розовой шляпе и фиолетовых шортах.

— Из цирка, что ли? — обратился он к самому себе, на всякий случай пощупав пригревшуюся на солнце голову, и уже собрался идти дальше, но...

— НЕ СМЕЙ СМЕЯТЬСЯ НАД ОЛЕНЕМ!

Если бы Ло курил, то его сигарета непременно оказалась бы на земле, но он не курил, а потому ограничился лишь задергавшимся глазом и полным ступором — там, где еще совсем недавно стоял олень, теперь находилось нечто, вне всяких сомнений, человекоподобное. Очень агрессивное человекоподобное. Но прежде, чем пират успел хотя бы как-то среагировать, вмешалось новое действующее лицо.

— Чоппер, вот ты где!

У подошедшего были странно изогнутые брови, светлые волосы и крайне пижонистый вид. И, судя по домашнему животному, любовь к показухе была одной из основной черт его характера.

— Ты бы держал свое чудовище на поводке, бровастик.

— САМ ТАКОЙ!

— Я — СЕВЕРНЫЙ ОЛЕНЬ!

Ло скептически оглядел своих оппонентов. Он понимал, что лучше не привлекать к себе лишнего внимания, но ему хотелось чем-то себя развлечь, и провокация была лучшим, что пришло в голову. Жаль только, что эти двое такие вспыльчивые.

— Что, правда?

Противники бросились было с кулаками, но драться с кем-либо не входило в планы Хирурга Смерти — поняв, что поставленная цель достигнута, он в последний момент активировал пространство и подменил себя на стоявшего возле дальней палатки с фальшивыми артефактами длинноносого человека со снайперскими очками на голове. Спутница незнакомца — стриженная под каре рыжая девушка в короткой юбке — издала какой-то сдавленный звук и шарахнулась в сторону, бледная, как снег на его родине. Из палатки виднелись расширившиеся от ужаса глаза торговцев. Ло их понимал — шутка ли — только что здесь был один человек, и вдруг на его месте оказался кто-то другой. С дальнего конца улицы все еще слышались звуки драки.

— Усопп?

— Нет, — Ло улыбнулся девушке самой жуткой своей улыбкой. Подумал еще немного, протянул руку и сделал вид, что хочет схватить её за нос. — Бу.

Рыжая оказалась не самого робкого десятка и, несмотря на обуявший её ужас, попыталась засветить ему кулаком в глаз. Ло сумел увернуться. Противница пробежала несколько шагов вперед на силе инерции и врезалась в полотняную палатку, чьи обитатели моментально дали деру, выкрикивая бессвязные ругательства. Палатка сложилась в бесформенную груду ткани, запутав в себе нарушительницу спокойствия. На земле образовалась лужа пролитой золотой краски — её наносили на фрукты для того, чтобы потом продать как дарующие бессмертие.

Ло удовлетворенно потянулся и свернул в ближайший проулок, чтобы скрыться от возможного преследования. Ему было весело и стало еще веселее после того, как он не останавливаясь стянул в попавшейся на пути палатке с едой один из румянившихся на огне шампуров с мясом, пока продавец обслуживал покупательницу — первая еда, которую потребовал его организм за полтора дня, не считая относительно недавнего кусочка рыбы.

Где-то позади лаял пес. Женщина около одного из домов била мула. Пьяная компания возле одного из трактиров мелкого пошиба играла в шахматы. Играли, судя по периодически возмущенным возгласам, на деньги, и Трафальгар не смог отказать себе в удовольствии сыграть партию. Ставка была первой пришедшей в голову, а именно: права на час владения Иккаку против всех имеющихся у них сбережений. Исполнять условия в случае проигрыша он, конечно, не собирался, но наноханцы об этом не знали, а потому если риск и был, то минимальный. Уточку он поставить на кон не рискнул — во-первых, она была принцессой, а во-вторых, он был ей должен. К тому же у них с ней был договор, да и личные уважение и (чего уж там) симпатия никуда не делись.

Вся игра заняла от силы минут пятнадцать, закончившись победой пирата, полной и безоговорочной. Ло решительным жестом сгреб свой крошечный, но выигрыш и не оборачиваясь двинулся дальше по своим делам. У него еще было немного времени перед тем, как идти к "Спайси Бин" — единственному, по словам Уточки, нормальному ресторану в городе, где они договорились встретиться с ней и Бепо. Остальные должны были ждать в условленном месте — сборище из двух десятков человек неизбежно привлекало внимание.

Мужчина побродил по Нанохане еще чуть-чуть, не ставя перед собой никаких конкретных целей и просто впитывая в себя окружающее его пространство — шум улиц, яркие здания, увенчанные расписанными луковицами разных форм и размеров. В воздухе витал терпкий аромат духов, которыми славился этот город. Запах ему нравился, но от жары и повышенной интенсивности у Ло начинала побаливать голова. Все ярче проявлялось желание пойти к месту встречи уже сейчас, чтобы хоть немного посидеть в прохладе и тишине, приложив ко лбу стакан с ледяной водой. Но перед тем, как ему поддаться, лидер сердечников все-таки зашел в одну из парфюмерных лавок и приобрел самый стойкий и яркий запах. Логика была проста — даже если кто-то вдруг потеряется в пустыне, Бепо, чье обоняние в разы превосходило человеческое, с легкостью найдет его по шлейфу духов.

Больше его ничего не задерживало.

Ресторан нашелся довольно скоро, благодаря периодическому уточнению дороги у местных жителей. К этому моменту Ло возненавидел женские духи и запахи в частности, а также успел обзавестись тошнотой, головокружением и небольшими цветными кругами перед предательски разнывшимися глазами. К тому же дорога пошла весьма крупными и подвижными волнами, и ему это не нравилось — он понимал, что скорее всего это галлюцинации, и старался идти как можно прямее, но солнце било сверху как огненный молот, и пятен перед глазами становилось все больше, больше, больше...

Ло стиснул зубы и продолжал упорно двигаться к виднеющейся в конце улицы цели. Самое главное — дойти до места. Дальше будет проще.

— Вам нехорошо? Вы очень плохо выглядите.

Сквозь пляшущие перед глазами пятна он смог различить миловидную брюнетку в очках.

— Нет блять, это я так, вживаюсь в роль для местного театра, — огрызнулся пират, выдавливая на лицо издевательскую ухмылку. Его бесил такой тип людей и женщин в частности — тупые как пробка и суетливые как курица. Суматохи от них много, а толку — ноль.

— О, простите, я не знала, — кажется, она приняла его сарказм за чистую монету. — Жаль, что я не смогу придти посмотреть на ваше представление. Мой начальник преследует пиратов Соломенной Шляпы, а я ему помогаю. Кстати, у вас замечательный меч. Это же нодати, верно? А я могу поинтересоваться, для чего...

Заткнись, заткнись, заткнись.

— Ташиги!

— Иду, капитан! Ну, — она смущенно улыбнулась, и Ло почувствовал, как его начинает выворачивать наизнанку. — Удачи на спектакле. Мы еще поговорим с вами про ваше нодати, когда я вернусь в Нанохану.

Ло проводил её кривой улыбкой и продолжил движение к цели. Его все-таки вырвало, судя по запаху — желчью, а мир окончательно исчез под пеленой пятен.

Блядская жара. Блядское солнце. Блядская Нанохана. Как здесь вообще можно жить? Нет, не так — как можно жить здесь и остаться нормальным? С другой стороны ясно, почему Уточка была такой нестандартной. Она просто перегрелась на солнце, с рождения, как и все здешнее население, полностью, бесповоротно...

— Осторожней!

Голос принадлежал принцессе, но прежде, чем Ло успел хоть как-то сориентироваться в пространстве, в него врезалось что-то твердое, громкое и стремительное. Земля ушла из-под ног, чтобы через какое-то время снова явить себя — только на этот раз скользнувшей по утоптанному за годы существования Наноханы песку щеке. Последнее, что он слышал отчетливо перед тем, как отправиться на грань сознания и бессознательного, был оглушительный удаляющийся вопль:

— ЕДА!

Ло ощутил, как ко лбу прижалось что-то мокрое и холодное, похоже, ткань. Пахло цветами. Духи. Видимо, кто-то из команды решил надушить его. Ло попытался схватить мерзавца, но казалось, руки налились свинцом. Он моргнул. Мир вокруг расплывался, и Ло пытался сфокусировать взгляд на голубом небе. Или реке… Но откуда здесь река? Как странно… Он снова моргнул. Из тумана выплыло встревоженное лицо Нефертари Виви, обрамленное выбившимися из прически голубыми прядями.

— Как ты себя чувствуешь? — произнесла она, откладывая тряпку, которой протирала ему лоб. Ло уставился на неё. И тут он все вспомнил.

— Вода… — прохрипел пират, ощущая как нещадно саднит напрочь пересохшее горло. — Дай мне воды.

Виви кивнула и протянула руку куда-то вбок — судя по всему, исполняла высказанную просьбу, ведь солнечные удары в стране песков должны быть не так уж и редки.

В голове вертится, что вообще-то она должна была положить его на бок — на тот случай, если вдруг начнется тошнота по прихождению в сознание. И что кажется Гранд Лайн твердо решил доконать его в самом начале пути, чему Ло, конечно же, способствовать не собирался. Не на того напали. Будь он обычным пиратом, тогда еще можно было бы допустить такой вариант, но он был Д., а Д. обязательно снова устроят бурю.

Он попытался забрать у неё стакан, но Уточка только покачала головой и поднесла воду к сухим губам. Пришлось послушаться и позволить напоить себя. Вода приятно холодила и возвращала к жизни, но, судя по всему, попала не в то горло, потому что в следующие несколько мгновений Ло одолел сильнейший кашель. Мужчина перекатился на бок и принял полусидячее положение, попутно отмахнувшись от попытки Уточки постучать ему по спине. Через пару минут кашель закончился. Ло отобрал стакан, допил его содержимое, с интересом осмотрел скромно обставленное помещение.

— Где мы?

— На кухне у «Спайси Бин». Его владелец согласился перенести тебя сюда во избежание лишних глаз, несмотря на то, что какие-то пираты проломили стену и сбежали не заплатив.

— И он, конечно же, был так любезен, что пошел на столь щедрый жест доброты совершенно бескорыстно.

— Конечно же нет, — девушка поднялась на ноги, одергивая футболку (очевидно, она успела переодеться, пока он в одиночестве развлекался по Нанохане). — Я заплатила ему.

Ло открыл было рот, чтобы сострить на тему того, как именно она это сделала, но слова так и остались невысказанными — ему внезапно подумалось, что Уточка наверняка будет невероятно обижена и разозлена. Тем более, что она уже выговаривала ему за его издевки, и что-то (наверное, интуиция) осторожно шептало мужчине, что приравнивание, пусть и не очевидно шутливое, к девицам легкого поведения, особенно после обоюдно заключенного перемирия, станет последней каплей её терпения. Своеобразной чертой, оказавшись за которой их отношения будут безвозвратно испорчены, а ему этого не хотелось.

Это было смешно, но за те несколько недель, что она проторчала на его судне, Ло успел привыкнуть, даже можно сказать привязаться к ней, пусть и далеко не так сильно, как к остальным членам команды. И ведь даже обвинить некого — сам во всем виноват. Не поддался бы на её уговоры на Виски Пик, и все сейчас было бы нормально. Правильно. Так, как должно быть, а не вот это все.

Внутри снова зашевелилась отвратительная уязвимость, порождая пока еще слабое, но странное и неопознанное чувство, которое моментально было послано туда же, куда Хирург Смерти отправлял всю не интересующую его информацию — в игнор. Он не собирался давать этому чувству имя. Он не собирался признавать его существование. Он собирался дойти до Юбы, получить сердце Шичибукая в свою коллекцию и сорвать приличных размеров куш перед тем, как убраться обратно в море.

— Спасибо.

— Что, и ни единого остроумного предположения о том, как именно я это сделала? — фиолетовые глаза удивленно-настороженно расширились, словно она сомневалась в том, что сейчас происходило.

Трафальгар нахмурился. Он внезапно осознал, что он должен Уточке уже трижды — за смерть старика на острове, за роль сиделки, а теперь еще и за приведение в чувство после удара. И ему это не нравилось.

— Я подумал о том, что у тебя наверняка сохранилось что-то со времен Эносимы, но раз уж ты так хочешь услышать…

— Нет, — помотала головой принцесса, серьезно посмотрев прямо ему в глаза. — Не хочу.

— Вот и не задавай мне идиотских вопросов, потому что в следующий раз я не буду уточнять о твоих желаниях, — Ло раздраженно поморщился и без малейших признаков церемонности распахнул дверцы местного холодильника. Голод, захвативший бразды правления незадолго до обморока, не отпускал его и теперь.

Желудок требовал всего и побольше, но пират понимал, что явление это временное, а наедаться после солнечного удара — последнее дело. Точнее, после удара лучше вообще не есть, или употреблять в пищу исключительно бульон, но бульона в холодильнике не было, а селить в животе погибающего кита, который любит петь песни, не входило в его планы.

Задумчиво изучив ассортимент, в конце концов Ло остановил свой выбор на здоровенной тарелке риса с рыбой, запеченной в томатном соусе и, если верить бумажке, носящей странное название «Сайядейя». Подумав еще немного, утянул с посудной полки столовые приборы и пару тарелок, щедро заполнив обе емкости кулинарными изысками хозяина и протянул ошарашенной Уточке одну из них.

Уточка залилась краской словно маков цвет и уже хотела сказать «спасибо», но Ло поспешно показал ей кулак, молчаливо сигнализируя заткнуться.

— Не вздумай меня благодарить, — отчеканил он, делая как можно более устрашающее лицо на тот случай, если кулака вдруг окажется недостаточно. — Ничего личного, я просто возвращаю тебе долг за… — в состоянии крайной довольности самим собой, мужчина набил рот содержимым тарелки и красноречиво повел рукой, как бы приглашая собеседницу оглядеть окружающее пространство.

— Вот это все? — расшифровала она, наконец-то запуская в еду ложку.

Ло энергично кивнул, не считая нужным отвлекаться на разговоры. Время для разговоров придет чуть позже, а пока он предпочел сосредоточиться на удовлетворении собственной потребности в еде, тем более что готовил владелец данного заведения более чем прилично, хотя, конечно, блюдо следовало бы подогреть для полного раскрытия вкусового букета.

Подогревать, однако, желания не было — лидер пиратов Сердца умел пользоваться плитой на собственной подводной лодке, но этим его знакомство с представителями подобной техники и ограничивалось. Да, можно было бы разобраться что к чему, но… зачем? Тем более, что и времени не так уж много.

Остаток трапезы прошел в молчании. На несколько минут заглянул мистер Бин — тот самый владелец и повар в одном лице. Он выразил радость того, что больной (на этих словах Трафальгар смерил его убийственным взглядом) пришел в себя и что его гостям (уголок губ принцессы насмешливо дернулся вверх, но она благоразумно промолчала) понравилась его стряпня. Потом вынул из холодильника десерт, сообщил, что платить за еду не нужно и что он вообще бы денег с них не взял, если бы не необходимость срочного ремонта, и удалился.

Ло проглотил последнюю ложку риса с рыбой и прислушался к собственным ощущениям. Графин, из которого, судя по всему, наливалась вода для того стакана, который Уточка подала ему по его просьбе, все еще стоял на полу. Пользоваться Пространством не хотелось, а девушка еще не прикончила свою порцию, поэтому пришлось встать на ноги и самому дойти до желаемого объекта.

Прохладная влага стекала по подбородку вниз тонкой струйкой, слегка намочив футболку. Графин стремительно пустел, но когда уровень воды в нем понизился чуть больше, чем наполовину, Ло наконец-то ощутил себя человеком, отставил посудину в сторону и привычным жестом вытер рот тыльной стороной ладони. В мозгу мелькнула запоздалая мысль, что нужно было бы попросить у хозяина какой-нибудь головной убор, чтобы не ходить по солнцу с непокрытой головой до тех пор, пока они не встретятся с Уни и вверенным ему отрядом, отвечающими за доставание местной одежды.

И кстати о местном…

— Почему ты одна? Ты же была в группе Бепо, верно? — в душу закрался непрошенный червячок тревоги. — Я просил вас достать верблюдов, ну, или хотя бы одного верблюда. Где они?

Принцесса отставила тарелку в сторону. Заглядывающий в окно сквозь легкие зеленоватые занавески солнечный луч скользнул меж голубых волос тонкой желтой змеей. Пират моргнул и потряс головой — стоило ему на секунду отвлечься на её волосы, и организм охватила небольшая, но прострация. Он обвел кухню взглядом, стянул с раковины белый кусок ткани, судя по всему, исполняющий роль кухонного полотенца и намотал себе на волосы по подобию чалмы. Не ахти что, но на первое время сойдет.

— Мы не успели, — в женском голосе слышатся виноватые нотки. — Всех верблюдов раскупили до нас. Но знаешь, Бепо посмотрел по карте и пришел к выводу, что мы вполне можем пройти устьем реки Сандорры, а не делать крюк через Каторею.

Ло кивнул, стараясь ничем не выдать охватившую его смесь облегчения и разочарования. Облегчение, что с его ребятами все в порядке, и разочарование, потому что верблюды так и остались несбывшейся хотелкой. С последним приходилось мириться — можно было конечно украсть, но это значило привлечь к себе лишнее внимание, а внимание им было не нужно от слова совсем. А еще было раздражение. Она ведь знает этот город лучше всех, ну неужели она не могла привести их туда вовремя? Чтобы верблюды не закончились.

Но с другой стороны — осадил он ту часть себя, которая капризно надувала губы и топала ногами, — принцесса не была в своих владениях уже полтора года. Приличный срок для того, чтобы городской ландшафт успел поменяться.

— Значит, обойдемся без верблюдов, — вынес мужчина свой вердикт, почесав переносицу. — Но в устье реки не пойдем. Оно наверняка обмелело за года без дождя, а я не стану рисковать Полярным Таном.

— Мы это учли, — Ло не был уверен в своих выводах, но, кажется, Уточка была чем-то невероятно довольна, хотя причины этого довольства пока что упорно ускользали от его пытливого разума. — Бепо первым делом сообщил то же, что и ты. Но я подумала… мир кораблей ведь не ограничен Полярным Таном, правда?

Ло нахмурился и внимательно посмотрел на неё. До него не доходило. Вернее, не доходило, доходит ли до него, или он сейчас себе надумал. А еще в голову очень несвоевременно влезли мысли, что она изменилась. Вместо испуганной, внутренне вздрагивающей от каждого его действия девочки перед ним стояла сумасбродная авантюристка, держащая себя на равных и ни капельки его не боящаяся. В глазах у нее плясали затаенные искорки.

— Вы что, корабль угнали?

— Мы ведь пираты, верно? — Теперь искорки стали явными, все больше напоминая ему костры, вокруг которых радостно танцевала бешеную джигу примерно дюжина чертей и, как минимум, один высший демон. — От таких кроме угона кораблей нечего и ждать.

— По-моему, ты слишком вжилась в роль.

Ло толкнул дверь черного входа и вышел наружу. Суховей пронесся по улице, бросив в лицо мужчины небольшое облако городской пыли. Легкие наполнились душным, впитавшим в себя множество запахов воздухом. На зубах заскрипели немногочисленные песчинки. Принцесса вышла следом за ним, на ходу обкусывая заусенец. Вид у нее был задумчивый.

— Может быть, ты и прав, — признала она через какое-то время, пока они двигались вниз по улице, изредка лавируя среди двигающихся навстречу людей. — А возможно, я просто нашла в себе силы признаться, что мне нравится такая жизнь, и теперь я использую любую возможность насладиться ею, прежде чем долг обяжет меня вернуться к типично-дворцовой повседневности. Конечно, есть вероятность того, что случится нечто из ряда вон выходящее, но я не тешу себя иллюзиями.

— И правильно делаешь. Но возвращаясь к нашему разговору — где остальные?

— Бепо стережет добычу, на случай если вдруг появятся хозяева, Карре и Иккаку пошли искать хоть кого-нибудь из наших, чтобы те в свою очередь нашли и предупредили тех, кто еще не в курсе, что наши планы поменялись. Я в общем-то тоже пошла с ними с этой целью, но…

Но наткнулась на него — понял Ло, тихо фыркнув себе под нос. Почему каждый раз, когда он попадает в какую-то нелепую историю, принцесса страны песков неизменно оказывается рядом? Именно она, а не кто-нибудь из постоянного состава пиратов Сердца?

— Но конечно же не смогла удержаться от того, чтобы как можно быстрее узреть мою сиятельную персону, — Трафальгар расплылся в привычном насмешливом оскале.

Уточка ничего не ответила, только закатила глаза. Это вызвало у пирата новый приступ веселья — она слишком забавно велась на его подколки и вольно-невольные провокации, чтобы он перестал над ней подшучивать. Тем более что он все равно не перестал бы. Просто удовольствия от процесса получал бы гораздо меньше. Но сейчас все-таки стоило отставить шуточки в сторону и хотя бы притвориться серьезным — они несколько раз натыкались на людей в фирменных белых кителях. Вряд ли стражи порядка откажутся от возможности арестовать самого Хирурга Смерти, а это значит — излишнее внимание и оттянутое время. Да и владельцы прихватизированного судна могут с минуты на минуту вернуться и обнаружить чужака на своих владениях. Бепо, конечно, силен, но он будет один, а их много. Оставлять его одного было не слишком удачной идеей.

Ло хотел узнать, что за корабль они угнали, но не успел — радостный Банголд бежал в их сторону, размахивая руками словно ветряная мельница.

— Капитан! — раздался оглушительно-громкий крик. — О, Уточка, ты тоже здесь, — кок так и сочился неудержимым восторгом. — Видел тут нашу новенькую, она нам поведала о твоих корабельных похождениях.

Девушка залилась краской и смущенно шаркнула ногой. Она пыталась что-то лепетать, но её попытки оказались незамеченными.

— Молодец, девочка, — член команды пиратов Сердца ободряюще хлопнул её по плечу. — Так и надо. А теперь пойдемте, я уверен — наши уже вовсю стекаются. Чей хоть корабль-то? Дозорных или Барок Воркс?

Теперь, когда бурные эмоции улеглись, трое союзников двигались умеренно неспешным шагом, держась в тени, насколько это было возможно.

— Нет, вовсе нет, — она все еще полыхала румянцем. — Пиратский бриг. Нашли чуть в стороне от портовой гавани, совершенно случайно. На нем не было ни души…

— Пиратский бриг? — насторожился Ло, воскрешая в голове все события этого утра.

— Да. С Роджером в соломенной шляпе.

* * *

На небе не было ни единого облачка. Яркий солнечный свет болезненно резал привыкшие к легкому полумраку субмарины глаза.

Виви встревоженно огляделась по сторонам — она успела переменить толстовку на футболку, но теперь начинала жалеть об этом — в городе наверняка есть соглядатаи Крокодайла, а на толстовке был капюшон, а это значит — возможность хоть как-нибудь скрыть лицо. Но в толстовке было жарко, а ей нужна была свежая голова — их группе предстояло купить верблюда (Виви слабо понимала, для чего Ло потребовался верблюд, но спорить не стала — с логической точки зрения животное действительно могло принести пользу), а затем — встретиться с капитаном в «Спайси Бин» — стоило как следует обсудить детали и тонкости перехода заранее, чтобы по максимуму сократить число форсмажорных ситуаций.

— Куда теперь, ваше величество? — поинтересовалась Иккаку, недовольно поджимая губы — она впервые оказалась в подобном климате, и этот климат ей не нравился. Впрочем, насколько помнила Виви участок пути от Горфиона до Арабасты, Иккаку вообще мало что нравилось, особенно после того, как Ло сделал её официальным членом команды — она много ворчала, предпочитала одиночество компании, а иногда так и вовсе откровенно нарывалась. Виви, как и команда, пропускала это мимо ушей — все понимали, что начальство ей более чем не радо, а у столь странного решения наверняка имеется своя хитровыверенная цель. Но сейчас такое поведение раздражало.

— Высочество, — на автомате поправила принцесса и вытерла стекающую по виску струйку пота. — И перестань меня так называть. Пожалуйста.

— Она права, — поддержал девушку Бепо, изо всех сил старающийся не показывать того, как тяжело ему дается нахождение в местном климате. Получалось не очень, но минк не оставлял попыток — Ло назначил его руководителем верблюжих закупок, и в планы медведя не входило подводить своего товарища. — Местные могут узнать знакомые черты, а твое обращение только притягивает внимание.

— Ну как скажете, — Иккаку подтянула узел банданы. — Мне показалось, что это будет звучать не так унизительно как Уточка, но раз вы так настаиваете…

— В этом нету ничего унизительного. У всего есть своя причина и предыстория, даже если тебя не сочли нужным посвятить в это, — минк начинал выглядеть раздраженным. — Лечи комплексы, дорогуша. И мне очень нужно в тень, — сдался он. — Жарко.

— Разумеется, тебе жарко, — шатенка закатила глаза, но послушно проследовала за товарищами под козырек ближайшего дома. — Ты же чертов белый медведь!

— Извините…

— Перестань, — осадила её принцесса, ласково погладив товарища по плечу. Кажется, все её терпение ушло на то, чтобы наладить отношения с капитаном, потому что та доля сочувствия, которая была в ней по отношению к новоиспеченной сердечнице, куда-то делась, уступив место нарастающему желанию размять руки. — Ты ведешь себя отвратительно! Нас просили достать верблюда, и мы должны его достать, а не тратить время на абсолютно бесполезные пререкания!

Карре с довольным видом цокнул языком, приготовившись созерцать женскую драку, но обломался — принцесса прожгла новенькую гневным взглядом, но предпочла утешать расстроившегося товарища.

— А я ни с кем не пререкалась. Откуда я могла знать, что медведь обижается на то, что ему напоминают, что он медведь, а ты воспринимаешь абсолютно унизительную кличку, как нечто должное и особенное?

Виви медленно вдохнула воздух и еще более медленно его выдохнула. В данный момент Иккаку до смешного была похожа на Трафальгара Ло, и именно это позволило принцессе призвать на помощь остатки спокойствия. В конце концов, ссоры до добра не доведут — рассуждала она, пока они вышли из подобия укрытия и двинулись в сторону нужной улицы.

Пахло духами, специями, пылью, рыбой, сушеным манго. К ним добавлялись запахи потных тел, соли, жареного мяса и, почему-то, легкие нотки пороха. Над какофонией множества голосов слышалась музыка, флейта и барабаны. Ржали лошади.

Путь до Верблюжьего угла прошли молча, думая каждый о своем. А когда дошли до места, то обнаружили, что торговцы уже сворачиваются — по какой-то нелепой иронии судьбы, последнего представителя кораблей пустыни купили всего пять минут назад.

— А все потому, что молчание это золото, — произнес Бепо, ни к кому особо не обращаясь, по крайней мере, напрямую.

Карре и девушки молча переглянулись. Карре шевельнул челюстью и пнул мелкий камушек, затесавшийся под сандали. Нужно было срочно что-то делать. Не могут же они придти в «Спайси Бин» и сказать…

— Верблюда можно и украсть, — на этот раз Иккаку была необычайно лаконична.

— Слишком рискованно, — возразил навигатор. — Так что не в нашем положении.

Карре губами изобразил звук, похожий на свист снаряда. Виви со второй попытки сдула с лица прядь, прилипшую ко взмокшему лбу. Бепо перестал идти в первом попавшемся направлении, нырнул в тень очередного дома, напугав выглянувшего в окно ребенка, и уселся на ступеньки. Он был очень расстроен тем, что не смог выполнить поручение и подвел друга. Впервые со времен их совместного путешествия.

Где-то поблизости жужжала неутомимая муха. Иккаку плюхнулась прямо на землю, прислонившись спиной к тому же крыльцу, на котором сидел минк. На её шее звякали друг о друга болтавшиеся на шнурках дешевые амулеты. Она уперла локти в колени и мрачно накручивала на палец нещадно курчавящуюся прядь.

— Фиговая фигня становится ещё фиговее с каждой новой фигней, — Карре уселся на землю следом за товарищами и зевнул. — Проще говоря — мы лажанули. И лажанули из-за неё, — он ткнул пальцем в новоприобретенную коллегу. — Значит, и спросу с нас никакого. Она виновата — пусть она и отдувается! Я не собираюсь огребать от капитана за то, в чем нет ни единого грамма моей вины.

— Трус.

— Истеричка.

— Заткнулись, оба!

Спорщики поспешно умолкли. Так же, как есть что-то противоестественное и напрочь ломающее восприятие реальности в плаче человека, который обычно выполнял социальную роль клоуна, есть что-то устрашающее в перспективе наконец разозлить человека исключительно доброжелательного и терпеливого. Бепо человеком не был, но он был доброжелателен и исключительно терпелив, а значит вполне себе попадал под вторую категорию. И сейчас, после того как прошла первая эмоциональная реакция, он был зол.

— Вы двое — взрослые люди, а ведете себя как маленькие дети. Что, психология за физикой не поспевает, да? А ты, — он оскалил зубы и ткнул лапой в поспешно отшатнувшуюся новенькую, — думаешь, раз тебя взяли в команду, то теперь можно выламываться и строить из себя непонятно что? Что-то не нравится? До свидания!

— Взяли?! — взвилась Иккаку, раскрасневшись от захлестнувших её эмоций. — Да мне просто навязали эту вашу команду, даже не дав иллюзии выбора!

— У тебя был выбор!

— Нет, не было!

В карих глазах заблестели злые слезы. Бепо презрительно фыркнул и легким нажатием провел когтем поперек девичьей шеи, разом прекратив назревающую истерику.

— Был, — улыбнулся минк. Карре, Иккаку и Виви испуганно сглотнули — улыбка товарища была невероятно ласковой, но от ее вида внутренности моментально затянулись стылым холодком страха. — Еще претензии?

— Нет, — поспешно уверила его бледная как смерть Иккаку, прикрывая горло рукой. — Никаких.

— Вот и ладненько. А теперь… — тон медведя сменился на деловой. Из нагрудного кармана появилась на свет мятая карта песчаного королевства. Какое-то время сидели молча. Бепо внимательно изучал карту, бормоча что-то себе под нос, а остальные сидели тише воды ниже травы — никто не хотел наблюдать повторную вспышку медвежьего гнева.

— Виви-чан, правильно ли я понимаю, что здесь, — коготь нарушил целостность бумаги, прочертив тонкий разрез около устья реки Сандорры — Получится быстрее, чем при обходе сквозь Каторею, как мы хотели?

— Да, — Виви кивнула головой, и собранные в небрежный конский хвост волосы качнулись в такт этому движению. — Но нам придется пересечь реку, а она весьма полноводна…

— Но ведь дождей же не было, — на медвежьей морде проступило недоумение. — Да и… ну… я думал, мост там через неё, или что-то в этом роде…

— А если на корабле? — Карре надоело молчать. — Тем более что по воде будет быстрее.

— Река обмелела. Ло не станет рисковать Полярным Таном, — минк закатил глаза, объясняя Карре очевидную истину, словно он был маленьким ребенком, а не полноценным членом команды.

Виви побарабанила пальцами по коленке. В её мозгу начинала созревать идея, но её спелость пока была не такой внушительной, чтобы протянуть руку и сорвать её.

— Значит, нам остается только украсть верблюда, — Иккаку пожала плечами и устало прикрыла глаза. — Быстро и не привлекая к себе внимания. У кого есть идеи?

Украсть. Ну конечно же!

— Ну нам ведь необязательно красть верблюда, — вдохновленно посвятила Виви товарищей в свои замыслы.

Навигатор смерил её внимательным взглядом.

— Ты хочешь украсть корабль?

— Я предлагаю его украсть.

Карре кинул на принцессу мимолетный взгляд, в котором отчетливо скользило плохо скрываемое восхищение, и даже не стал прибегать к своему излюбленному приему — зубоскальничанию.

— На всякий случай напоминаю вам, что на каждом корабле есть команда, а нас только четверо, — Иккаку ухватила один из своих амулетов и теперь рассеяно прокручивала между пальцами.

— Значит, найдем такой, на котором будет минимум человек, — Бепо охватил энтузиазм, помноженный на жажду действий. — Или вообще без них.

Иккаку чуть слышно фыркнула, да и остальные разделяли ее позицию — вряд ли отыщется такой дурак, что оставит свой корабль без присмотра.

Но, как это ни парадоксально, Бепо оказался прав — они действительно наткнулись на безлюдный пиратский бриг, пока искали обходные пути к городскому порту — на основном входе стоял охранник и не было ни единой гарантии, что он не относится к Крокодайлу.

Бриг был небольшой, крепко сбитый, с мандариновыми деревьями прямо посреди палубы. На приспущенном флаге красовался увенчаный соломенной шляпой весёлый Роджер, а кормовое украшение представляло собой миловидную баранью голову.

— Ну что же, — с задумчивым видом почесал голову Бепо. — Не Полярный Тан, конечно, но за неимением лучшего…

— Думаю, нам нужно перегнать его поближе к месту швартовки, если кто-нибудь знает, где оно. — Карре надоело стоять на одном месте, поэтому он с чистой совестью проник на захваченную территорию. — Не знаю, что это за команда такая, но спасибо им огромное.

Место стоянки Бепо помнил — он не зря провел кучу времени за картой в компании книг, а затем ещё и Ло, отличавшегося порой поразительной дотошностью. Только парусными судами, как и Карре, управлять не умел.

Иккаку красноречиво уселась в мандариновой тени, обокрав дерево на пару тройку плодов. Она достаточно времени провела за штурвалом пиратского галеона и, если бы об этом вспомнили, попросив помочь, без труда оказала бы услуги по перевозке, пусть даже габариты корабля были до неприличия малы. Но они не вспомнили. А она не собиралась лишний раз напрягаться и с интересом ожидала дальнейшего развития событий.

События развивались довольно скучно — принцесса периодически стояла за штурвалом каравеллы, на которой её отец совершал либо политические визиты к ближайшим соседям, либо морские прогулки для собственного удовольствия. Этих навыков хватило, чтобы суметь вывести судно в море и, следуя четким указаниям минка, довести до точки, неподалеку от которой несколькими часами ранее нашел прибежище Полярный Тан.

После того как якорь брига (как гласили аккуратные буквы на левом борту, судно носило имя «Гоинг Мэри») скрылся в вязком желтом песке под темным аквамарином морской воды, облюбовавший вслед за Иккаку древесную тень Бепо постановил: он, как доверенное лицо капитана, остается стеречь добычу, а остальные берут ноги в руки (или руки в ноги, неважно) и бегут на улицы Арабасты — искать своих и предупреждать, что место встречи меняется, как и планы: чем раньше они отчалят, тем меньше вероятность того, что судно будет найдено первоначальными владельцами.

— И ты тоже, Виви-сама, — медведь виновато развел лапами. Теперь, когда Уточка стояла на принадлежащей ей земле, ему было очень сложно что-либо ей приказывать, учитывая что он и раньше то никогда этого не делал. — Втроем вы справитесь быстрее. Извините.

Виви поспешно заверила его, что ничего страшного не случилось. Тем более что они должны были встретиться с капитаном уже через двадцать минут, а это значило — до «Спайси Бин» придется бежать и бежать быстро.

Дальнейшие события по истечении времени вспоминались отрывками: вот она со всех ног несется по улице, чувствуя как жжется из-за пота разгоряченное жарой лицо; вот её сносит с ног какой-то мальчишка в соломенной шляпе (в голове зародилась было, но сразу же канула в забвение какая-то неосмысленная ассоциация); вот она окрикивает (безуспешно) замеченного во время падения Ло, оказавшегося на той же траектории что и она, а вот дальше — сумбурно, смутно, потому что Горфион все еще слишком жив у неё в памяти, потому что руки (её руки), окрашенные в капитанскую кровь, превратились в один из постоянных элементов кошмарных снов, потому что вариантов действий не так уж много, ведь оставить его в обмороке и пойти искать своих было немыслимо, а местные жители могли оказаться агентами под прикрытием.

Успокаивается девушка только в прохладе ресторанной кухни, тихо, почти беззвучно шепча молитву богам: чтобы благословили, защитили, уберегли; чтобы очнулся — целый и невредимый; чтобы покалеченные глаза никак не дали о себе знать — отныне и до конца его дней. Виви никогда не отличалась особой религиозностью, но с молитвами спокойнее, хотя вообще-то ей немного смешно от всей ситуации в целом: скажи ей кто в начале пути, что она молится за него будет — не поверила бы.

Словно прошла незримую точку невозврата в тот момент, когда окрикнула по имени, тогда, на острове. Или когда решилась применить на нем мамину технику. Или когда рявкнула на него в рубке, потому что его манера искать подвохи там, где их нет, задолбала. А может быть, даже сейчас, сегодня, суммировав внутри себя все ранее вспомненные переходные точки. Она не знала. Да и что толку было — знать? То, что теперь, после всего этого, он перестал для неё быть чужим, было важнее, а уж как к этому пришло…

А еще у него некоторые участки кожи светлее других — замечается ей, пока фланелевая тряпка напитывает влагой лицо пирата. Издали это не заметно, но вот вблизи… Лицо, шея, руки. Виви зачем-то пытается вспомнить были ли светлые пигментные пятна у него на торсе, но не может.

Зато вспоминает, что у мамы тоже были такие отметины, только ярче. К горлу подкатил комок. Сначала у мамы проявилась пигментация, а вскоре после этого её не стало. Значит ли это, что и Ло… Мысль мелькает на краю сознания и сразу уходит, так и не оформившись до конца, потому что Хирург Смерти приходит в себя, и облегчение обрушивается на неё словно песчаная буря на маленький городок.

О пятнах она вспоминает уже позже, на корабле, лежа в тени деревьев на палубе. Небо над головами безоблачное, прозрачно-синее — настоящая сапфировая бездна, что тянется во все стороны, без конца и без края. Линия горизонта изгибается почти различимо взору.

Синее, как волосы её матери. Виви оторвалась от созерцания небесного купола и перевела взгляд на Ло, стоящего у левого борта и смотрящего куда-то вдаль. Его пигментация была бледнее, и он явно не производил впечатление тяжело больного человека, а ведь маме стало плохо едва ли не сразу по её проявлению. Так стоило ли бить тревогу раньше времени?

«Нет, — решила она, глядя на то, как шаловливый морской ветерок запутался в складках одеяния местных жителей, а Ларга и Пенгвин воюют за право сидеть на голове носового барана. — Не стоит. Пока не стоит.»

* * *

Новый остров встретил пиратов Соломенной Шляпы жарой и солнцем. И хотя Усопп все еще был под впечатлением от внезапной перестрелки и пойманного на удочку чудовища с ярко-желтой чешуей, чуть не утянувшим Гоинг Мэри одному ему ведомым маршрутам к логову, Луффи был убежден — лучшего города для стоянки им не найти.

Они миновали Остров Драм, на который им указал выловленный на удочку новый друг, умеющий менять лица — как раз вовремя, чтобы не дать внезапно разыгравшейся болезни забрать жизнь Нами, — совсем недавно, но будущий король пиратов уже горел жаждой новых впечатлений и… еды. Этой ночью он съел все, что нашел во владениях Санджи, и теперь вся надежда была на ловлю рыбы, но тщетно — попытка утолить голод наживкой прошла даром, а на пустой крючок добыча ловиться категорически не желала. Только то странное молчаливое существо, сожрало то, что должно было убить его, и поплыло дальше как ни в чем не бывало. Луффи хотел было вытащить его из воды голыми руками, но морская соль, содержащая в себе кайросеки, не позволила привести этот блестящий замысел в исполнение. А еще и эти выстрелы из-под воды, уничтожившие некоторые из плывущих неподалеку кораблей… точнее, то, что это выстрелы, твердил Зоро. Луффи же, как и Усопп с Чоппером, знал точно — эти странные штуки вылетели тогда, когда чудовище проплывало рядом, а вывод из этого был только один — кем бы ни был этот загадочный морской житель, какашки у него были просто бомбические!

Пристать решили чуть вдали от главного порта — Нами всерьез опасалась, что им придется заплатить за право кинуть свой якорь, а отдавать кому-то свои шантажом и потом нажитые сокровища… нет, к таким жертвам навигатор Соломенных Шляп была решительнейшим образом не готова.

Луффи было совершенно без разницы, где причаливать — его живот бурлил и урчал, требуя немедленную порцию еды, желательно, мяса, желательно, побольше; а накама, словно назло ему, были медленные как черепахи, а посему Мугивара принял самое взвешенное из пришедших ему в голову решений — сбежал от них. Они не идиоты и прекрасно догадаются, где его искать, а если не догадаются, то он сам их найдет. А не найдет — встретятся у места стоянки Мэри… хорошо бы только еще будет вспомнить, где оно.

Он несся вперед, ведомый желанием еды и не разбирая дороги, но чувство направления подвело его, по крайней мере на первый раз, заведя вместо ресторана в пустыню, к ферме волшебного (и несъедобного) порошка. А вот на обратном пути повезло больше — кроме ресторана со вкусной едой, Луффи умудрился найти еще и Эйса. Живого, здорового, возмужавшего, невероятно гордого своим присоединением к Белоусу. И Смокера Луффи тоже нашел (а точнее — впечатал в стену), хотя последнее скорее относилось к минусам. Очень глубоким минусам.

Но зато все остальное в плюс. Бегать по городу от капитана дозора (и чего привязался? Не лень ведь было из Лог-Тауна сюда тащиться!) вместе с братом и друзьями, смеяться над лицами накам, когда они узнали о наличии у него брата (в сердце что-то на секунду сжалось при мысли, что у него остался только один брат, но сразу же отпустило и позабылось) — невероятно весело. Как весело и бродить потом по прогретым солнцем улочкам в компании брата, не имея ни малейшего понятия о своем местонахождении, сражаться с братом плечом к плечу, смеяться над его репликами…

Эйс собирается идти к Юбе, где по слухам находится человек, знавший что-то про убийцу своих накама. Луффи Юба ни к чему, Луффи собирается плыть дальше, навстречу Ван Пису и приключениям, ему уже становится тесно в рамках одного города, ему хочется плыть дальше, к следующему острову, за горизонт…

— ...НО МЫ СОВЕРШЕННО ТОЧНО ОСТАВЛЯЛИ ЕЁ ТУТ! — в полном исступленной ярости крике Нами Луффи отчетливо слышится страх. Он и сам боится — страшно, когда судно восстает против своего хозяина и уплывает на поиски Ван Пис в гордом одиночестве. А еще больно. Глупая посудина.

— Тут следы, — доносится до него тоненький голосок Чоппера со стороны промоченного морем песка. — Запах слабый, но сохранился. И среди них есть какой-то огромный зверь… — олененок дал волю фантазии и задрожал крупной дрожью.

— А может быть Мэри сожрало то чудище, которое похитило мою удочку? — визгливым шепотом спросил Усопп, стараясь ненароком оказаться как можно дальше от колышущейся воды.

— Идиоты, — тянет Санджи, привычно раскуривая сигарету. — Раз есть следы, значит Мэри просто угнали.

— Но зачем угонять корабль, на котором никого нет?

— ЛУФФИ, НУ НЕ ТУПИ! — не сговариваясь, рявкнули мугивары, борясь с навязчивым желанием как следует отпинать своего капитана ногами.

— Этот город сразу мне не понравился, — навигатор капризно надула губки. — Сначала какой-то неотесанный хам попытался меня облапать, подставив Усоппа под кулаки Санджи и Чоппера, потом я влетела в палатку с фальшивыми сувенирами и вся перемазалась в мерзкой золотой краске, потом за нами погнался дозорный, а сейчас я узнаю, что Мэри похитили! Только я могу похищать её!

— А еще тут эта женщина, — буркнул Зорро, вспоминая про сержанта Ташиги, но его бурчание потонуло в общем гвалте — Луффи смеялся над приключением Усоппа, с незамутненным детским восторгом слушая про то, как странный мрачный тип менял людей местами по одному щелчку пальцев.

— В ЭТОМ НЕТ НИЧЕГО СМЕШНОГО! — вопил Усопп, но Луффи был безнадежен.

— Вообще-то, в этом городе ходят странные слухи, — Санджи флегматично курил, отстраненно наблюдая за царящим вокруг дурдомом.

— Да, — Нами, уцепилась за слова кока как за соломинку — она была зла, она была напугана и больше всего опасалась потерять над собой контроль вместо того, чтобы сделать для возвращения Мэри хотя бы что-то. О том, что корабль, вполне возможно, безвозвратно потерян, она не думала. Запретила себе думать. Потому что… потому что это ведь Мэри, их Мэри, со смешным кормовым украшением, уютными каютами и мандариновыми деревьями, которые она когда-то забрала со своего родного острова. Она не может быть потеряна насовсем. Ведь не может? — Что-то про королевский произвол и похищение дождя…

— Вы еще не уплыли?

Портгас Д. Эйс подошел совсем бесшумно. А возможно они просто не услышали скрадываемых песком шагов, увлеченные бурлящими внутри эмоциями. Нами почувствовала как на неё вдруг накатывает тяжелая волна усталости. Хотелось то ли лечь и заснуть, то ли поколотить всех, кто стоял сейчас рядом с ней (а особенно Луффи, который перестал бегать кругами и теперь рассказывал Эйсу о случившемся на повышенных тонах. Громкоговоритель у него там в глотке, что ли?). Какой смысл разводить разговоры, если Мэри…

— А я вроде видел вашу Мэри, — сказал вдруг Эйс, отправив челюсти мугивар в стремительный полет к полу. — После того, как мы с тобой вышли на набережную.

— И ТЫ МОЛЧАЛ?!

— Ну... — Эйс ни капли не испугался стройного хора команды Соломенной Шляпы, окружившую его со злобным видом. — Я подумал, что это не так уж важно.

Нами набрала в легкие воздуха, чтобы разразиться гневной тирадой, но мерзкий зеленый мечник опередил её.

— Куда она направлялась?

— Куда-то... — Эйс небрежно махнул левой рукой в правую сторону. — Туда.

— Очень информативно, — проворчал Усопп, переглядываясь с Чоппером. — Сейчас я настрою свои очки и увижу Мэри как на ладони.

— А ты можешь?! — в оленьих глазах моментально зажглись огни восхищения.

— Конечно, могу! — мгновенно перестроился канонир, принимая как можно более пафосную позу. — Я же великий Капитан Усопп! Помнится мне, однажды...

— Никому сейчас нет дела до твоих бредней!

— Нами! — возмутился несчастный, потирая вскочившую от удара шишку. — Больно же!

— ЗАТКНИСЬ! — рявкнула навигатор (Чоппер поспешно спрятался за Зоро, испуганно прошептав нечто, подозрительно похожее на "ведьма"). — Эйс, — сказала она совсем другим тоном. Зоро не сомневался: девяносто процентов людей сейчас скорее бы согласились сожрать кактус, чем поверить, что именно вот эта славная, милая девчушка была самым настоящим чудовищем во плоти. — Ты уверен, что это было "направо"?

— Да, вроде, — Огненный Кулак задумчиво почесал голову. — Я, если честно, не слишком-то задавался подобными вопросами.

— Ну, не к выходу из залива и на том хлеб, — Санджи затушил сигарету и мигом растерял всю свою серьезность. — О, прекрасная Мэлорин, не грусти, я... ай!

Нами раздула ноздри и с удовлетворением отметила тот факт, что её перестало потряхивать.

— Значит так, — деловито скомандовала она, наконец-то обретя способность мыслить четко. — Нам нужна карта этой страны. Кто бы это ни был, мы выясним, куда они направляются, набьем им морды и вернем Мэри.

Ответом ей было радостное гудение.