Вознаграждение (гет)

Постельный режим надоел Виви на следующий же день. Лежать было невероятно скучно, — время, казалось, навеки застыло на одной мертвой точке, и даже периодические гостевые визиты очень быстро перестали поднимать настроение, заполонив голову мерзкими мыслями про чувство собственной неполноценности, которое она ненавидела всеми фибрами души — чем назойливее оно было, тем ярче становились кошмары.

Ночью четвертого дня девушка не выдержала. Когда стрелки часов показали полночь, она накинула поверх пижамы халат и выскользнула из комнаты, твердо решив заварить чашку чая, а потом отправиться в библиотеку. Или назад в каюту — у сердечников наверняка возникнут вопросы к её внезапной дневной сонливости.

На долю секунды принцесса пожалела, что с ней нет никого из сопровождающих — голова немного кружилась, наполняя пространство скачущими белесыми пятнами, но идти до камбуза* было теперь гораздо ближе, нежели до собственной обители.

О том, чтобы пойти в библиотеку речи больше не шло. Она просто посидит пару минут, выпьет чаю и пойдет спать.

Её планам не суждено было сбыться — одинокая лампочка уже наводняла помещение мягким светом, а за столом сидел капитан и с блаженно-отрешенным видом поглощал колбасу с бутербродов, которые кто-то по неосторожности забыл отнести в свою обитель.

Поняв, что его уединение нарушено, он, однако, ничего не предпринял — убедившись, что это не владелец тарелки, мужчина равнодушно пожал плечами и снова уставился в одну точку.

Виви неловко переступила с ноги на ногу — вид у самого грозного пирата в данный момент был совершенно не пиратский.

Растрепанный, заспанный, босоногий, в темно-синих пижамных штанах и лимонно-желтой футболке, он выглядел настолько человечным, что принцесса растерялась. Впрочем, впечатление это быстро развеялось — почувствовав, что она все еще на него смотрит, Трафальгар повернул голову и с привычной усмешкой спросил:

— Что, нравлюсь?

— Нет, — категорично-суровым тоном отрезала девушка, едва не поперхнувшись воздухом от такой возмутительной наглости. Она направилась было к плите, чтобы поставить чайник, но споткнулась о неубранную Ларгой картофельную шелуху и полетела на пол, с тоской подумав о том, что сейчас налетит головой на угол столешницы, и тогда…

— Пространство.

Неведомая сила потянула её в другую сторону, а в следующий момент она все-таки оказалась на полу. Правда, куда дальше от того места, где должно было состояться падение, а ноющая от соприкосновения с полом пятая точка свидетельствовала о том, что вся сила удара пришлась именно на неё, но это было гораздо лучше, чем если бы пострадала голова.

— Мне кажется, если бы тебе платили каждый раз, когда ты падаешь, ты стала бы самым богатым человеком мира.

— Не так уж часто я падаю, — уязвленно пробурчала Виви, поднимаясь на ноги и растирая место ушиба.

Пират молча пожал плечами и протянул руку за очередным куском колбасы, но теперь он не блуждал мыслями в одних ему известных пространствах, а наблюдал за ней — настороженно и с интересом одновременно.

То, что она безбожно нарушает режим, его похоже абсолютно не волновало. Может быть, он считал, что у неё есть своя голова на плечах, дабы следить за своим здоровьем, а возможно ему не было до этого абсолютно никакого дела.

Принцесса раздраженно повела плечами. Его взгляд невероятно нервировал, но уходить, однако не спешила — уйти сейчас значило проиграть битву за пространство, а она проигрывать не собиралась.



Вместо этого девушка поставила на включенную конфорку чайник, обернулась и, натянув на губы как можно более самодовольную и насмешливую ухмылку, спросила, старательно копируя его интонации:

— Что, нравлюсь?

Чего от неё ждали — неизвестно, но явно не этого, судя по удивленно взлетевшим вверх бровям. Виви не могла не признать — выражение его лица было бесценным.

— Ладно, Уточка. Один-один.

Принцесса опустилась на стул напротив и ловко цапнула себе последний «неразколбасненный» бутерброд, мысленно рассмеявшись — её невольный собеседник смотрел на неё как ребенок, чей рожок мороженного только что съела собака. От комментариев, однако, удержался, предпочтя молчаливую давку на совесть.

Какое-то время на кухне царила сонная тишина — поняв, что девичья совесть молчит, мужчина опять задумался о чем-то своем, хотя глядя на прикрытые глаза и клонящуюся периодически вниз голову можно было сделать вывод, что он просто напросто заснул.

Почему он при этом не ушел обратно в свою каюту оставалось неразрешимой загадкой. Точнее, её можно было бы разрешить, спросив у него напрямую, но она не видела в этом смысла. Все равно ей ничего не расскажут. Или расскажут, но солгут, что было бы ничуть не лучше.

Пространство наполнилось громким свистом закипевшего чайника. Виви поднялась на ноги, но поспешно села обратно — резкие движения привели к тому, что в глазах заплясали разноцветные пятна, повлекшие за собой небольшой приступ головокружения.

Через несколько минут ей стало легче — настолько, что она решилась подняться снова, — на этот раз более плавно. Тело наполнила незначительная слабость, но в остальном она чувствовала себя нормально, мысленно поблагодарив богов за то, что мужчина так и не проснулся. Или же…

Если рассуждать логически, то при сне в таком положении вниз должна клониться не только голова, но и все остальное тело тоже. А он… он продолжал сидеть ровно. Даже слишком ровно для того, кто заснул сидя на стуле. Да и не похож он на тех людей, которые ленятся дойти до койки, как только чувствуют, что их начинает клонить в сон. А может быть, она просто плохо его знает? Она ведь даже не пыталась его узнать, предпочитая держаться как можно дальше.

Сейчас она начинала жалеть об этом.

Если он не спал — а она, приглядевшись к застывшим, резковатым из-за худобы чертам лица, была практически уверена в своих выводах, то это значило только одно — он следил за ней. Дал ей возможность расслабиться, чтобы выведать слабое место, решив воспользоваться внезапно сложившейся ситуацией. Это было умно, она и сама бы так поступила, будь на его месте.

Идиотка!

Виви заставила себя сохранить невозмутимость и как можно незаметнее выдохнуть воздух. Нельзя показывать то, что она разоблачила его хитрость. Поворачиваться спиной тоже нежелательно, но тогда это будет выглядеть слишком подозрительно.

Самое главное — понять, что ему нужно. Вряд ли что-то такое, физическое — ничто не мешало ему сделать это уже черт знает сколько раз с момента начала их совместного путешествия. Вызнать её слабости? Тоже странно. Какие слабости могут быть в камбузе ночью, кроме еды и чая, разумеется? Или ему интересна цель прихода? Тогда что мешало спросить её напрямую? Уж от чего он не страдал по жизни совершенно точно, так это от скромности и стеснительности. Неужели действительно заснул? Неужели ему не страшно засыпать вот так, рядом с абсолютно чужим человеком, от которого можно ждать…

Ничего плохого, в общем-то. Но не может же он доверять ей настолько? И вообще — доверять. Или может?

Девушка нахмурилась и сердитым движением ссыпала в чашку нужное количество трав, залив кипятком. Сзади раздался грохот, она машинально схватила лежащий неподалеку нож, развернулась, готовая дать отпор, и поняла, что ничего страшного не произошло — просто одна из его рук непроизвольно дернулась, сшибив со стола тарелку из-под бутербродов. Куски хлеба рассыпались по полу вместе с осколками, но никому не было до этого никакого дела.

Виви нервно рассмеялась и перевела дух. Теперь, когда приступ паранойи остался в прошлом, она не могла не думать о том, что все происходящее — невероятно глупо. В конце концов, он мог десять раз бросить её подыхать на этой чертовой Эносиме, а то и убить — как она когда-то убила ослабевшего товарища, неспособного идти дальше.

Несчастный молил о пощаде, остальные смеялись, а у неё дрожали руки, но выхода не было — пришлось зажмурить глаза и спустить курок, благодаря богов за то, что за ливнем не видно слез.

А этот человек… он не только позаботился о последствиях удара о статую, фактически вытащив с того света, но и вынес её на руках, несмотря на собственную усталость. Если бы не он — её бы здесь не было.

Это стоило того, чтобы попробовать ему поверить. Да и вообще — попробовать построить хоть какое-то подобие взаимоотношений на тот промежуток времени, что ей придется пробыть на его судне.

Девушка нахмурилась и отпила чаю.

Как наладить отношения с тем, кому это не нужно?

Ответа на этот вопрос не было и не намечалось. Вариант открытого набивания в друзья отметался сразу — еще решит чего доброго, что она в него влюблена, не говоря уже о том, что она никогда ни за кем не бегала, потому что это было откровенное унижение, а принцесса должна быть гордой.

Самым оптимальным вариантом было бы сближаться постепенно, особенно, если бы она знала области, где это смотрелось бы максимально естественно, но подобной информации у неё не было, а вопросы наверняка вызовут подозрение. Оставалось только одно — ждать, наблюдая за ним как можно более незаметно, чтобы понять, как можно сыграть на его характере в свою пользу.

В поисках решения внезапно возникшей проблемы Виви обвела взглядом камбуз, закончив осмотр на разглядывании лица источника своих проблем. Внутреннее чутье напряглось, подсказывая своей хозяйке, что что-то идет не так, но задумавшаяся принцесса не прислушалась к нему, с интересом разглядывая самого жестокого пирата по версии розыскных листовок.

Черные взъерошенные волосы, чаще всего скрытые под пятнистой шапкой, золотые серьги в правом ухе, крошечная бородка, графитово-серые, с льдистым отблеском глаза…

Глаза.

Внутренности неспешно, но крепко стянуло холодом, в горле сгустился неприятный комок, а на лбу выступила испарина.

Спал ли он все это время, либо проснулся только что — теперь это не играло никакой роли. Нужно было срочно что-то сказать, либо сделать, но более умного вопроса чем:

— А вы правда спите? — она сходу придумать не смогла.

Ответ не заставил себя ждать. Тон его ничем не отличался от того, которым обычно ведутся разговоры о погоде на завтра.

— А что, не видно?

* * *

Вокруг сгущался туман. В тумане плавала русалка, плеская хвостом и требуя достать ей шубу из медведя. Ло сделал выкройки и с огромной иглой в руках принялся гоняться за Бепо, но когда он поймал минка у капитанской рубки и принялся трясти, требуя отдать свой мех, Бепо громко топнул ногой и превратился в принцессу в розовой шубе Дофламинго и начал швыряться в Ло кинжалами. Кинжалы пролетали насквозь, но было почему-то не больно, а щекотно. Ло так удивился этому обстоятельству, что проснулся, обнаружив себя на кухонном стуле, но удивиться еще и этому не успел — напротив него, с чашкой дымящегося чая в руках сидела принцесса, которую, судя по резко схлынувшей с лица краске, он явно застал врасплох. Интересно бы еще узнать — в чем именно?

Мозг постепенно активизировался, восстановив картину произошедшего.

Он спал, потом проснулся, потому что организм требовал облегчения, а на обратном пути в каюту в голову пришла идея зайти на кухню, где и нашлись оставленные кем-то бутерброды, чей вид моментально вызволил чувство голода. А потом пришла Уточка, в очередной раз доказавшая, что язык у неё подвешен как надо.

Уточка вообще была, сама того не зная, его личной дилеммой, все то время, что они отплыли с острова счастья.

С одной стороны, ему по прежнему не было никакого дела до неё и её проблем (ну, почти. На девяносто девять процентов), но обстоятельства складывались так, что лучше было бы наладить хотя бы видимость отношений, да и вообще — доверять, потому что это значительно уменьшит количество проблем на дальнейших островах, не говоря уже про Арабасту, если выйдет так, что он все-таки решит помочь ей в битве.

Сама же Уточка, судя по всему, по прежнему относилась к нему как к потенциальному вредителю. Дура. Как будто он стал бы вытаскивать её шкуру, будь это действительно так.

Как наладить отношения с тем, кто этого не желает?

Никак. Бегать за ней Ло не собирался, как и выведывать информацию про то, в каких сферах налаживание контакта смотрелось бы максимально безынициативно с его стороны.

Вывод из всего этого был один — ждать. Ждать подходящего момента, попутно держа субъект под наблюдением, чтобы знать, как можно в дальнейшем сыграть на её характере с выгодой для себя. Этим он и занимался, пока незаметно для самого себя не погрузился в туман с русалкой.

Русалкой, подозрительно похожей на Кору-сана.

Проклятье.

Уточка продолжала пить чай, старательно смотря куда угодно, но только не на него.

Волосы, тщательно собираемые в тугой хвост, сейчас обрели свободу, рассыпавшись по плечам, выгодно подчеркнув скулы и ещё сильнее оттенив и без того бледное лицо.

Трафальгар не мог не признать — она была симпатична. Гораздо более симпатична, чем большинство встретившихся на его пути женщин, большая часть которых уже давно стерлась из памяти. А еще от неё пахло цветами, так, по крайней мере, ему показалось на Эносиме.

Запах был ненавязчивый, но стойкий — Ло понял это, как только надел вновь обретенную шапку. Шапку пришлось отправить в стирку, пропустив мимо ушей саркастичный комментарий Бепо о том, что именно таким образом рождаются романтики от бога.

Голос минка отчетливо прозвучал в голове, и мужчина чуть слышно фыркнул, мысленно поблагодарив мироздание за то, что сюда никого больше не занесло — увидь их сейчас кто со стороны и подколов будет не избежать.

Они и так были — после того, как его шапка оказалась на её голове, братья Танао не упускали случая многозначительно ухмыльнуться ему, кивнув головой в сторону каюты принцессы.

Ло на подколки не реагировал, не давая тем самым поводов для дополнительных провокаций, но внутренне раздражался, мысленно сетуя на невозможность влепить обоим по особо тяжкому ночному дежурству — Карре был достаточно сообразительным, чтобы осознать причины такой «немилости», а это значило, что они в любом случае начали бы дразниться еще сильнее — в качестве маленькой мести. Еще и команду подключат, чтобы уж наверняка.

Можно подумать, у него был выбор.

Нет, он конечно мог оставить её подыхать в том эносимском сарае, а то и добить самостоятельно, наврав ребятам о том, что не мог ничего сделать, а то и просто поставив перед фактом, что в таком состоянии как у нее добить было проще всего, и они бы даже ему поверили. И это даже было бы выгодно. Но он же пообещал… себе. Иногда он начинал жалеть об этом, но слово не воробей, а золото Арабасты не будет лишним.

Ло непроизвольно поморщился — кроме «заправляющей» части, ответственной за практичность и здоровый цинизм, внутри него была и часть, считавшая Уточку довольно забавной, даже милой, чисто по-человечески, хотя и нелепой до невозможности, особенно сейчас, в кухонной полутьме, когда бледные лучи лампы желтыми бликами падают на голубые русла волос.

Все это было невероятно нелепо, с начала и до конца, но как правильно на это реагировать пират понятия не имел. Тем более что она наверняка придерживается того, что толкает о нем в массы морской дозор, выставляющий его самым настоящим психом, для которого день прожит зря без издевательств над людьми и разграбления имущества — помнится, особенно старался некий капитан Фулбоди, попытавшийся схватить его какое-то время назад, но потерпевший сокрушительное поражение.

Она ведь достаточно осторожна, чтобы отбрасывать эти слухи в сторону только потому, что они заключили альянс, условия которого он исполнял так, как считал нужным. Или недостаточно? Да, он вытащил её с Эносимы, но этого ведь недостаточно, разве не так? Он на её месте счел бы это недостаточным. Или нет?

Принцесса продолжала смотреть на него своими огромными фиолетовыми глазами. Ло суммировал итоги своих размышлений и пришел к (не)логичному выводу.

Он взбесился.

* * *

— Конь на F4, — сказал Уни. — Прости, Уточка, но это мат.

Виви широко зевнула и, нахмурившись, откинулась на подушки. Она и раньше играла в шахматы, но слабо, и узнав об этом, главный шахматист пиратов сердца охотно взялся её подтягивать — до этого его полноценным противником был исключительно капитан, а играть с одним и тем же соперником рано или поздно надоедает, даже если он весьма хорош.

Проигрыш её был хоть и логичен, но все равно неприятен. Выхода было два — либо опустить руки, либо играть снова и снова, чтобы однажды превзойти своего наставника, и принцесса без колебаний выбрала второй вариант, что весьма обрадовала пирата. С тех пор он регулярно заходил к ней дважды в день — утром и вечером, чтобы сыграть партию и по его заверениям, из неё мог получиться весьма неплохой игрок, если не бросать практику.

Так было и сегодня. Только сегодня, в отличие от прошлых разов, никакого настроения играть не было.

— Ты что-то весьма рассеяна сегодня, — Уни тоже заметил это. — Что-то случилось?

Ваш капитан случился.

Вслух она этого, разумеется, не сказала. Просто не знала, как объяснить тот факт, что их молчаливые посиделки на кухне закончились самым внезапным образом — она как раз размышляла, как лучше начать разговор и стоит ли начинать вообще, как вдруг он перестал изучать взглядом её лицо, вскочил, обозвал дурой и громко хлопнул дверью, оставив ничего не понимающую девушку в состоянии шока и полного недоумения. С этого случая прошло почти два дня, а она ни разу его не видела.

И если сам факт отсутствия встреч её совершенно не волновал, то желание прояснить ситуацию росло и крепло. Никто не имеет права оскорблять её без причины, особенно такой как он.

Самодовольный ублюдок.

— Надоело лежать, — почти не соврала она, выдавив через силу улыбку. — Хочу уже поскорее подняться на ноги.

— Следующий остров уже почти рядом. Перед высадкой капитан осмотрит тебя и решит, насколько тебе можно возвращаться к активному образу жизни.

Виви скорчила недовольную мину, вызвав у пирата веселое кряканье. Уни выглядел довольно пугающе, но стоило ей узнать его получше, и страх ушел. Как и в случае с остальными членами команды, кроме капитана, конечно же. Не то, чтобы она его боялась, нет, теперь он скорее вызывал у неё осторожное любопытство пополам с благодарностью, но стоило им оказаться в непосредственной близости друг от друга и её клинило. А он обильно поливал её льдом и ядом, каждый раз, когда раскрывал рот.

Это раздражало. Но реплика товарища уняла поднявшийся было гнев, направив мысли совершенно в другую сторону.

— Он разве врач?

— Он хирург. Мастер своего дела.

— Хирург Смерти, — Виви дернула уголком рта, имитируя усмешку.

— И это тоже, — поняв, что она не расположена к игре, Уни принялся убирать фигуры в назад коробку. — Но тебе он смерти не принесет. Он расположен к тебе больше, чем кажется.

— Ну конечно, — копившийся внутри с момента последнего разговора негатив нашел наконец-то благодарного слушателя. — Именно так и должно выражаться расположение! Он просто… — от нахлынувших на неё эмоций она едва не задохнулась и не смогла договорить.

— Наш капитан очень сложный человек, — белесые глаза пирата смотрели куда-то вдаль. — Очень закрытый человек, который очень боится подпускать к себе людей. Я мало знаю о его прошлом, но и невооруженным глазом видно, что в его жизни было некоторое дерьмо. Много дерьма. Отборнейшего. Это не могло не оставить свои следы.

— Я не собираюсь лезть к нему в душу, — Виви уселась поудобней и обхватила колени руками. — Но у меня создается ощущение, что меня прицельно бомбят из пушки каждый раз, как только он открывает рот в мой адрес. У нас вроде как альянс, а мне постоянно приходится держать оборону.

Это не имело никакого значения, пока она не услышала в свой адрес это беспричинное, раздраженное «Дура!». Ну язвит и язвит. Она тоже умеет. А теперь…

Теперь, когда она выпустила пар, стало ужасно стыдно за свою вспыльчивость, о чем она и поведала собеседнику, принеся свои извинения и попросив не говорить капитану про её недовольство.

— Я не лезу в чужие взаимоотношения, — ворчливо ответил мгновенно посерьезневший Уни, крайне недовольный тем, что его приняли за сплетника. — Головы на плечах есть, разберетесь сами. Я вам не нянька.

Он поднялся на ноги, отсалютовал ей на прощание и ушел, вызвав у девушки тяжелый вздох.

Зря она начала этот разговор. Нужно было отвлечься на игру в шахматы, а теперь он возможно на неё обижен. Глупо получилось. В обоих случаях. А ведь и там, и там все так хорошо начиналось.

Впрочем, оставлять ситуацию так, как есть, она совершенно не собиралась.

Оставалось дождаться только приближения нового острова.

И осмотра.