Панацея (джен)

Лира не приходит вечером — и к лучшему. Примерно в то время, когда она должна была зайти, становится тяжело дышать. Вейдер еще успевает услышать сигнал тревоги — и удивиться симптомам, он-то был уверен, что сначала откажет восприятие, — и тонет в зыбучих песках Силы. Мир схлопывается.

Как ни странно, какое-то осознание себя остается все равно. Висящее в нигде-никогда, стиснутое песком. Это не неприятно, это никак. Но если такова смерть, ему когда-то да станет чудовищно скучно. Он бы предпочел небытие.

Когда он додумывает эту мысль — субъективное время тянется, и тянется, и тянется, — пески шевелятся, разжимают хватку, текут прочь, и он падает в свое тело.

…Мда. Давненько он такого не чувствовал.

Боль настолько сильна и настолько непривычна — там ведь уже нечему болеть, что происходит? — что на осознание и отстранение от ее уходит непозволительно много времени.

Привык к бесчувствию паралича. Плохо.

…Так. Сначала инвентаризация. Остальное, включая демонстрацию полного сознания, подождет.

Болит внутри груди. Будто его пополам перерезали металлическим тупым мечом, да так и не дорезали. Боль стационарна, интенсивность за время наблюдения неизменна. Ее пытались снять, судя по заторможенности сознания. «Колтаром», с вероятностью почти сто. Который, разумеется, не подействовал, потому что инструкции к пациентам читать надо до конца. Впрочем, работающей для него экзотики здесь могло и не быть. Хорошо. Положение стабильно, болью можно пренебречь.

Он лежит горизонтально. Ног не чувствует, рук тоже. На шее — ошейник вокодера. На лице дыхательная маска. Все как обычно. Звук приборов в целом привычен, но чего-то не хватает. Он задумывается, перебирая, — точно. Что-то не то с аппаратом искусственного дыхания. Его явно подвесили на стационар, но стационарный прибор обычно звучит иначе. Очень интересно.

В комнате он один — а вот совсем рядом, будто за занавеской, стоят трое его врачей, все трое в раскореженных чувствах. И Айла — в смятении, но собранная и готовая действовать.

Реанимационная палата, значит. Стерильная. С наблюдательным постом за наверняка стеклянной стеной, как это стандартно делают. Совсем интересно. В стерилку его давно не запихивали.

Он поворачивает голову к наблюдателям. Открывает глаза — незрячий взгляд нервирует. И спрашивает:

— Что происходит?

С той стороны замешательство. Вейдер мысленно хмыкает.

— Что у меня с имплантатами легких?

Замешательство усиливается.

— Откуда вы знаете? — это врач номер три.

— Отвечайте на вопрос.

— Наш препарат имеет небольшой накопительный эффект… — не знает с чего начать, от его паники аж кисло во рту. — Но у вас совершенно нетипичная реакция, мы проведем исследования…

Шуршание. Всплеск раздражения.

— У вас, — врач номер два явно отпихнул врача номер три от микрофона, — реакция отторжения легочных имплантатов и нам пришлось их изъять.

Просто прекрасно. Следовательно, лежит он сейчас без имплантата и с трубками в груди, и лежать так будет, пока не помрет — возможные в этой конфигурации осложнения местные специалисты даже не успеют опознать.

— …Препарат снизил эффективность вашего коктейля лекарств. Мы разбираемся в причинах…

— Не разбирайтесь, — бросает Вейдер. — Это выше вашей компетенции. Запросите мое начальство напрямую, вам пришлют специалиста.

Умирать от неизлечимой болезни — куда ни шло. Но умирать из-за чужой некомпетентности он не согласен.

Раздражение теперь исходит от всех троих. Не собираются они запрашивать Корусант, по крайней мере сейчас. Гордые. Фразой о некомпетентности он их задел. Впрочем, сентенция все равно предназначалась не им.

Судя по эмоциям Айлы, она-то инструкцию поняла правильно.

* * *

На ночь его оставляют в покое, хотя спать получается лишь урывками. Сила, как же ему скучно. Даже подумать не получается как следует, боль мешает сосредоточиться. Все-таки он здесь расслабился, раньше такой уровень дискомфорта ему бы не помешал.

Его будит — выдергивает из мары полусна, — покашливание в микрофон. Это Айла.

— Я вам достала дроида-секретаря, он вас развлечет, — говорит она. И что-то его в ее голосе его настораживает. В комнате наблюдателей всегда ведется запись, она не хочет, чтобы истинная причина ее присутствия попала в логи. Интересно.

— Я его сейчас продезинфицирую и впущу. Мне разрешили. Я им сказала, что от скуки вы звереете, а когда вы звереете, то все вокруг портится.

Он усмехается. Отличная формулировка. Благодарит. Открывается дверь шлюза и одновременно отключается микрофон с той стороны.

Влетевшего дроида Вейдер узнает сразу, по отклику кристалла.

— Опасность! — кричит дроид. — Враги! А что это с вами, создатель?!

— Профилактика, — отрезает Вейдер. — Рассказывай.

* * *

— Мне это не нравится, — говорит Вейдер, выслушав дроида. Что-то в ситуации не то. Структура кривая, и он не может понять почему.

Сам факт нападения на врача его не трогает. Он сам в такой же ситуации вполне мог бы убить всю больницу — и его успокаивает лишь то, что он умрет прежде, чем потеряет себя до такой степени. Но это ему с развитием болезни повезло, Лире всего лишь повезло меньше. Дело не в том, что врач в коме — кстати, надо бы наконец-то хакнуть коммуникации больницы, — дело в чем-то еще…

Лира — очень спокойный и очень вежливый человек. Вот в чем дело. Если ей приходилось убивать — а ей наверняка приходилось, — она отдавала приказ об орбитальной бомбардировке, нажимала кнопку на орудии или же интеллигентно стреляла в упор из «дамского» бластера скрытного ношения. На поле боя он ее не представляет, совсем не тот характер. Чтобы она, даже не в себе, стала распускать руки?

— Неправильно! — дроид носится где-то под потолком, судя по воплям. — Хозяйке грозит опасность! Опасность!

— И почему ты так решил?

— Сердечный ритм хозяйки в то время был спокоен! Она не дралась! Она не бегала! Она не могла!

…А вот это уже интересно.

— И откуда ты это знаешь?

— Медицинский браслет Хозяйки! Он стандартный, не о чем говорить!

— То есть, — медленно повторяет Вейдер, — ты хакнул ее мониторинг. Зачем?

Сила, почему все его дроиды такие самостоятельные? А в этом еще и кристалл его меча. Следовало ожидать сюрпризов.

— Как же иначе?! Создатель, она же Хозяйка! А если она пойдет гулять и ей станет плохо?! Я же должен ее спасти! А если на нее нападут?!

— И что ты сделаешь, если на нее нападут? — спрашивает Вейдер с интересом, всерьез ожидая ответа «придушу Силой, конечно!».

— Я подниму тревогу во внутренней сети больницы! — гордо заявляет дроид.

— Хакнул, значит.

— Стандартные протоколы, не о чем говорить!

— Ну что ж… Тогда расскажи-ка мне подробнее. Что ты там выследил.

* * *

— …А подделать чужое состояние ты сможешь?

— Ради блага Хозяйки — конечно! Это несложно.

— Когда?

— Ночью. Минимизация конфликтующего потока данных.

— Очень хорошо, — говорит Вейдер. Есть у него одна мысль… Рискованно, конечно…

Совсем еще далеко в Силе вспыхивает знакомое сознание, и он улыбается. А вот и союзник. С которым все будет куда проще. Но которого еще надо убедить — в основном в том, что Вейдеру все задуманное очень нужно.

Но ему очень нужно.

В конце концов, он делал уникального дроида не для того, чтобы тот лишился хозяйки так рано.

…Явление Рати невозможно пропустить. Вся больница в Силе будто дыбом встает и топорщится эмоциями во все стороны. Не знают местные врачи, что и думать, такого они еще не видели.

— Дилетанты! — раздается вопль Рати через микрофон. — Как вам в голову пришло вмешаться в такую сложную систему!

— Вы мне спать мешаете, — вредно замечает Вейдер.

— Так вы и не спите, неужто я не вижу? — не менее вредно отвечает врач. — Я сейчас спущусь.

Рати появляется через пять минут, троица врачей пытается пройти за ним, и им перед носом закрывают дверь.

— Мне, — чеканит Рати, — нужно поговорить с пациентом. Выметайтесь отсюда. Айла, выключите микрофон.

— Вас, док, местные уже ненавидят, — сообщает Вейдер, когда Рати останавливается рядом с ним. От врача тянет тяжелым гневом. — А вы сами никак собрались в ситхи?

— Если вы умрете от того, что они сделали, я добьюсь, чтоб их расстреляли.

— Они, — Вейдер усмехается, — спасали мне жизнь. Ну как уж умели. А умру я и без их помощи, вы же видите прогрессию.

— Я не допущу.

— Док, смиритесь, я прав, а вы нет. У меня пара дней осталась, не больше. Осложнения от их самоуправства уберите только, от криворукости умирать обидно.

— Я, — Рати наклоняется ближе, почти шипит, — не допущу.

— Да сколько угодно, только я все равно прав. Дело не в этом. Вы мне нужны, чтоб посмотреть другого человека.

Пауза.

— Вы вызвали меня не для себя?

— Не только для себя, — поправляет его Вейдер. — Тут, док, творятся удивительные дела, и я хочу, чтобы они завершились так, как хочу я.

Судя по звуку, Рати пододвигает стул ближе. Шуршит одежда.

— Изложите, пожалуйста, подробно.

Почему бы и не изложить.

* * *

Выслушав и теорию и показания свидетеля Шарика, Рати молчит недолго и в конце концов хмыкает.

— Ну что ж… Так, секунду.

Вейдер засекает отвлечение внимания — что-то пришло доку на датапад? Вероятно. Эмоциональный фон взбрыкнул: удивление, гнев…

— Плохие новости?

— Вы собираетесь использовать ваши ресурсы, чтобы спасти эту Лиру от предполагаемой опасности, — голос Рати сух. — Вы должны знать, кто она такая.

— При данной конфигурации проблемы это не имеет значения.

Айла просветила, кто же еще. Вейдер душит раздражение. СИБ обеспечивает его безопасность так, как считает нужным. Если представитель СИБ считает, что его нынешняя инициатива дурна или может выйти боком, он должен принять меры. В данном случае представитель СИБ явно считает, что у дока должна быть полная информация.

— Для меня имеет. Если вам нужно мое содействие, а вам оно нужно, вы должны отдать приказ, зная все обстоятельства.

— Я не собирался вам приказывать. Вы считаете происходящее справедливым?

Рати колеблется, и Вейдер поднимает брови. Что, вот даже так?

— И что она вам сделала, позвольте узнать?

— Праздновала вашу смерть. Шесть лет назад.

Вейдеру хочется рассмеяться — невозможное действие на стационаре, но в самом деле! Праздновала его смерть! Да половина галактики…

Потом, наконец-то, подключается память и он понимает, какое именно празднование имелось в виду. Женщина, подходящая под ощущение от Лиры, там была только одна.

— Мон Мотма.

— Да.

Вот как…

Хм. А ведь это как раз и дает интересную новую информацию о мотиве. Требует уточнения, но…

— Она имела право праздновать, знаете ли.

— Она вас ненавидит.

В той женщине, которая как-то пришла к его дому, ненависти не было ни капли. Никакой уже, ни к чему. Только усталость, несгибаемая воля и желание доделать самое важное последнее дело.

— Это неважно. Вы выполните мою просьбу?

Пауза. Рати даже не столько решает, это чувствуется, он пересобирает себя, чтоб решение исполнить.

— Да, милорд. Выполню.