Ложь за ложь (гет)

— Ты ведь идёшь ко мне после школы, так? — спрашивает Нино.

Адриан открывает шкафчик и достаёт нужные учебники

— Прости, Нино. Оте...

— Да ладно, опять?

Плечи Адриана никнут.

— По... его мнению, в последнее время я слишком много отвлекаюсь.

— Отвлекаешься на что? Он едва ли разрешает тебе заниматься чем-то, кроме того, что стоит у тебя в расписании, которое он же тебе и составляет.

Адриан не отводит взгляда от содержимого шкафчика. Он не раз уже спрашивал себя, почему отец постоянно лишает его возможности общаться с друзьями. Оценки остались на прежнем уровне. Фортепиано, фехтование, фотосессии, занятия языком — всё прекрасно. Причина совершенно не ясна. Такое отношение кажется несправедливым.

Он ведь так сильно старается.

— Может, он отпустит меня на следующей неделе, — говорит он с натянутой улыбкой.

Нино такой ответ не удовлетворяет. Он выдаёт длинную-предлинную тираду и предлагает Адриану ослушаться и хотя бы раз в жизни повеселиться.

— Не могу, — вздыхает Адриан.

— Ну конечно можешь. Бунт против старших — неотъемлемая часть подростковой жизни. Твой папаша, конечно, взбесится, но что он сделает? Запретит тебе тусоваться с нами? Чувак, он уже и так давно тебе это не разрешает.

— Я не об этом переживаю.

— А о чём тогда?

Адриан закрывает шкафчик.

— Он может запретить мне ходить в школу.

— Он может так поступить? — таращится Нино.

— Уже грозился.

Раздаётся громкий лязг. Обернувшись, мальчики видят Маринетт. Она морщится и потирает лоб.

— Ты в порядке? — спрашивает Адриан.

Её щёки розовеют.

— Да-да. Просто врезалась дверцей в шкафчик. Т-то есть, просто врезалась в дверцу шкафчика. — Она похлопывает по злосчастной дверце, улыбаясь слишком широко и неестественно. — Нужно быть осторожнее.

Адриан подходит ближе, чтобы осмотреть опухлость у неё на лбу.

— Похоже, ты прилично приложилась. У тебя шишка растёт.

— Честное слово, со мной всё нормально.

— Это уже медсестре решать. — Он хватает её за руку и оборачивается к Нино. — Скажешь мадам Менделеевой, что я повёл Маринетт к медсестре?

Нино смотрит на их соединённые руки, и его брови потихоньку приближаются к кепке.

— Замётано, чувак.

— Спасибо.

* * *

Медсестры нет на месте. Адриан усаживает розовощёкую Маринетт на кушетку и рыщет в поисках пакета со льдом.

— Тебе необязательно этим заниматься, — говорит Маринетт. — Со мной правда всё в порядке, и ты ведь знаешь, какая у нас мадам Менделеева. Тебе, скорее всего, влетит за то, что ты пошёл со мной, вместо того чтобы быть на уроке.

— Неважно.

— Но...

— А, понятно. Мои медицинские навыки для тебя недостаточно хороши, так, что ли?

— Ч-что? Нет, уверена, из тебя бы получился прекрасный...

— Я просто шучу, — смеётся он.

Она нерешительно улыбается.

Он усаживается рядом с ней, поднося пакет со льдом к её лбу.

— Позволишь?

Она кивает, слегка краснея. Он осторожно убирает её чёлку со лба, чтобы приложить лёд к сформировавшейся опухлости. На её лице вновь возникает то ли мечтательное, то ли осоловелое выражение, которое практически не сходило с него с того самого момента, как он взял её за руку.

Он хмурится, надеясь, что это не сотрясение. Её зрачки немного расширены, но она часто путает слова и смотрит невидящими глазами в его компании. (Он так и не смог понять почему. С Котом Нуаром она совершенно другая).

Выражение её лица меняется, и она опускает взгляд.

— Эм, могу я кое-что спросить?

— Конечно.

— Твой отец правда пригрозил, что запретит тебе ходить в школу?

Его глаза округляются.

— Ты слышала?

— Прости. Случайно получилось.

— Бывает. — Он бездумно подвигает её чёлку ещё дальше. — Отцу... никогда не нравилось, что я хожу в школу. Опять перевести меня на домашнее обучение не будет для него чем-то из ряда вон.

— Значит, такое может случиться?

Он выдавливает из себя улыбку.

— Нет, если я не буду его расстраивать.

Он надеется. Правила, устанавливаемые отцом, меняются так часто, что Адриан никогда не уверен на сто процентов, какие именно ожидания он должен оправдывать.

Может быть, Маринетт слышит лицемерную неуверенность в его голосе.

— Значит ли это, что тебе больше нельзя будет встречаться с нами вне школы? Поэтому ты больше не играешь в группе?

Адриан не отвечает. Вся эта каша заварилась как раз после того, как отец заставил его бросить «Кошечек». Он вышел из себя, и отец не преминул ухватиться за эту вспышку гнева, переложив вину на его друзей. И уже через мгновение над Адрианом снова нависла угроза домашнего обучения.

— Адриан?

— Скорее всего, не в ближайшее время, — отвечает он, поправляя пакет со льдом. — Отец хочет, чтобы я был сосредоточен и чтобы никто не оказывал на меня плохое влияние, — пародирует он, пытаясь свести всё к шутке.

— Он считает, что мы на тебя плохо влияем?

— С ним такое бывает, но я-то знаю, что вы не такие. Ты, Нино — все, кого я встретил здесь. Дружба с вами — лучшее, что есть в моей жизни.

Её глаза округляются, а на губах появляется растроганная улыбка.

— Ты правда так думаешь?

— Разумеется.

Он не планировал откровенничать, но он не стыдится того, что чувствует. И не станет этого отрицать.

— В таком случае я рада, что мы подружились.

— Я тоже.

Наступает уютная тишина. Он предполагает, что на этом разговор закончен, но через некоторое время она поджимает губы и слегка хмурится.

— В чём дело? — спрашивает он.

— Просто нечестно, что твой отец так с тобой поступает. Нино прав: ты не сделал ничего плохого. Ты ведь практически самый идеальный человек из всех, кого я знаю.

Он удивлённо смеётся.

— Я, конечно, совершенно точно не идеален, но спасибо, Маринетт.

— Ты идеален для меня. — Она тут же заливается румянцем и таращится как испуганный кролик. — В смысле как друг! Ты идеальный друг!

Она смеётся чересчур натянуто и избегает его взгляда. Он улыбается — и на этот раз улыбка отражается в его глазах.

— Спасибо.