Бессонница (гет)

Проснувшись, Гермиона привычно набросала себе порядок действий: открыть глаза, убедиться, что Кэтрин в целости и сохранности (почти умерев от счастья, если она ещё спит), встать, стараясь не тревожить стянутые мышцы больше, чем необходимо, и смириться с тем, что наступил ещё один бесконечный день. Однако всё сразу же пошло не так, как она задумывала: ей не хватило сил даже на то, чтобы оторвать голову от подушки. Тело, тяжёлое и неловкое, сейчас не принадлежало ей куда больше, чем прежде, противясь каждой её попытке вернуть себе контроль. Ей даже пришло в голову, что Малфой мог подмешать в её вечерний чай какое-нибудь зелье, но она понимала, что всё куда прозаичнее: слишком удобная постель, слишком мягкая подушка, от которой пахло лимоном и ещё какой-то смутно знакомой травой, а не детской блевотиной и печеньем, слишком тёплое одеяло… И слишком тихий дом. Настолько тихий, что оцепенение усталости мгновенно сменила паника. Гермиона выпуталась из настойчивых объятий чужой (малфоевской, чтоб её) постели, подскочила на ноги, подбежала к кровати, на которой вчера оставила дочь, и убедилась в обоснованности своих опасений: Кэтрин не было.

Гермиона выскочила из комнаты и за несколько секунд убедилась в том, что дом пуст. Остатки здравого рассудка бормотали, что Кэтрин, скорее всего, проснулась и сразу же погналась за эльфами, а Малфой ещё не вернулся из города или где там его носило, но жуткое чувство пустоты и неправильности гнало Гермиону вперед, наполняя её кровь адреналином. Это было всё равно что потерять крестраж. На пороге Гермиона едва не врезалась в важную эльфийку, которая окинула её почтительным, но весьма недоуменным взглядом.

— Где моя дочь? — пробормотала Гермиона, задыхаясь. Эльфийка не успела ответить: до слуха Гермионы донёсся торжествующий визг, а потом предупреждающий возглас Люциуса. Оттолкнув эльфийку, она помчалась за дом по выложенной грубо обработанным камнем тропинке, в конце которой её ждало невероятно возмутительное зрелище. Широкая поляна, поросшая, травой с мелкими белыми цветочками, была от края до края завалена волшебными игрушками: покачивались маленькие качели, под которыми валялось семейство кукол, подпрыгивали сами собой разноцветные мячи, кружились кокетливые бабочки, садясь на страницы книг с движущимися принцессами и драконами. А в центре всего этого великолепия Кэтрин во вчерашней замызганной одежде парила на маленькой метле под пристальным наблюдением Люциуса.

Гермиона решительно двинулась вперед, не обращая внимания на попытки эльфийки отвлечь её болтовнёй о скором обеде.

— Малфой, вы свихнулись? — поинтересовалась она, наплевав на правила этикета. Ей пришлось повторить свою грубость дважды, прежде чем он заметил её присутствие и лёгким взмахом руки опустил метлу на траву. Кэтрин удивлённо взглянула на него, потом, проследив его взгляд, заметила Гермиону. Та попыталась было фальшиво улыбнуться и протянула руки, но манёвр не удался. Кэтрин схватилась за рукоять метлы и захныкала, пока ещё негромко и демонстративно. Гермиона мысленно прокляла себя, Рона, Малфоя, Визенгамот, оставивший его на свободе, магазины волшебных игрушек и всю свою неудавшуюся жизнь. Малфой же слегка пожал плечами, напрочь игнорируя её краснеющее от злости лицо, и снова поднял метлу в воздух. Кэтрин издала свой коронный торжествующий визг и забила ногами, раскачивая метлу. Гермиона прошагала несколько метров вперёд — куда медленнее, чем хотела, потому что остатки совести не позволяли ей намеренно портить чужое имущество.

— Ну спасибо вам, Малфой, — прорычала она, становясь возле Кэтрин и расставляя руки. — Теперь она ни за что не слезет с этой метлы, не говоря уже об остальных игрушках. Где, по-вашему, мне брать такие же, и как…

— Я заказал их для своего внука, но он здесь не бывает, так что вы с чистой совестью можете взять их себе, — ответил Люциус явно заготовленной заранее речью, не дав себе труда дослушать. — Я также взял на себя смелость связаться с агентом по недвижимости, который считается профессионалом своего дела, и он подобрал несколько неплохих вариантов в кварталах, где есть защита от маглов, так что…

— По-моему, вы забываетесь, Малфой, — с наслаждением перебила Гермиона. — С чего вы взяли, что я позволю… — она обвела поляну выразительным жестом, — позволю ей окончательно утратить дисциплину и…

— Вы неоднократно продемонстрировали, что не желаете приобщать ребёнка к магии, мисс Грейнджер, и всё же она волшебница, и ей придётся жить в нашем мире. Чем раньше вы с этим смиритесь и наймете домовика, тем лучше для вас обеих, — парировал Малфой, периодически отвлекаясь на то, чтобы выровнять метлу. Гермиона открыла было рот, чтобы послать его к Мордреду, но осеклась и молча уставилась на него, а потом на Кэтрин. Её охватило горькое ощущение того, что она здесь лишняя — в этом дорогущем магическом детском раю. Все её старания растить Кэтрин так, как она считала нужным и правильным, обесценились за несколько часов стараниями негодяя, который влез в её жизнь, воспользовавшись её беспомощностью. Люциус, неотрывно следивший за тем, как менялись выражения на её лице, победительно усмехнулся. Серые глаза вспыхнули прежним огнём, который она, к собственному удивлению, всё ещё слишком хорошо помнила.

— Да, мисс Грейнджер, вы не хуже меня знаете, что я прав. Разве не за это вы воевали? Взгляните на неё. Она по праву рождения занимает то место, за которое столько лет боролись вы и ваши друзья, а вы намеренно и целенаправленно отказываетесь от плодов собственной победы. Разве это не странно? Чего вы пытаетесь добиться?

— Я хотела нормальной жизни для себя и своей дочери, а вы… Вы…

— Что вы называете нормальной жизнью? Вы проспали четырнадцать часов, — огорошил её Малфой и продолжал, отвечая на её незаданный вопрос: — Да, четырнадцать, и я запретил домовикам приближаться к вам, пока сами не проснетесь. Девочка на ногах с девяти утра. Как думаете, на сколько ещё хватит вашего упрямства? Однажды вы просто не встанете с постели, и всё по вашей собственной вине. Вы пытаетесь жить, как магла, но у вас ничего не получается и не получится. Чем раньше вы это поймете, тем лучше и для вас, и для неё.

— А вам-то какое дело, даже если это и так? — поинтересовалась Гермиона, угрожающе сощурившись и одновременно с тоской осознав, что не подумала ни об умывании, ни о расчесывании, ни о чистке зубов. — Не вы ли приложили все усилия, чтобы стереть нас с лица земли? Какая вам разница, что будет с ней или со мной? Я ни за что и никогда не поверю, что вы вот так взяли и отказались от своих принципов, от собственной крови, если хотите, которой так гордились. Что это, Малфой, я вас спрашиваю? Жалость? Желание самоутвердиться? Хотите подлечить раненую гордость за мой счёт? Давайте, поделитесь своими планами. Что дальше? Купите ей ручного дракона? Хотите показать мне и моей дочери, насколько я ничтожна и насколько хороши вы и ваш мир?

— Это и ваш мир тоже, между прочим. Уже забыли? Более того, теперь он наш общий. От этого никуда не денешься, — сказал Люциус мягче. Гермиона помолчала несколько секунд, потом покачала головой.

— Нет, Малфой. Нет у нас с вами ничего общего, и никогда не будет. Вы сами прекрасно знаете, почему. И ваш сын тоже это понял. А теперь мы уйдём, и вы оставите нас в покое, иначе я обращусь в Аврорат.

На лице Люциуса отразилась какая-то эмоция, которую Гермиона не успела прочитать, потому что через мгновение его черты застыли, превращаясь в безразличную маску. Он опустил Кэтрин на землю, повернулся на каблуках и зашагал к дому не оборачиваясь. Кэтрин недоуменно проводила его взглядом, подняла метлу и с трудом подтащила её к ногам Гермионы, путаясь в густой траве. Гермиона взглянула на неё, потом на дом, который теперь казался ей столь же негостеприимным, сколь был бы Малфой-мэнор, вздумай она туда ввалиться. Ей нужно было забрать немногочисленные пожитки, переместиться отсюда к своей старой квартире, а потом каким-то образом решить кучу накопившихся проблем, а она хотела есть, пить, мыться и спать и еще, как бы ей это ни претило, извиниться перед Малфоем. Сама мысль о том, чтобы чувствовать себя виноватой, казалась ей абсурдной, и всё же ей было не по себе. Она не считала, что он прав — ни капельки, — но его помощь оказалась бесценной. И от этого было только хуже, потому что на его месте должен был быть Рон.

Гермиона протянула руки, чтобы взять недовольную, но подозрительно тихую Кэтрин, и зашагала по тропинке к дому, размышляя над тем, может ли она попросить кого-то из домовиков помочь ей выбраться отсюда, или придётся звонить Гарри и просить её забрать. Когда они удалились от поляны на десяток шагов, Кэтрин наконец убедилась в том, что веселье закончилось, и раскричалась в полную силу. Гермиона сжала зубы до хруста, борясь теперь ещё и со стыдом. Как, интересно, ей успокаивать Кэтрин теперь, когда та и смотреть не захочет на обыкновенные кубики и погремушки?

Возле дома Гермиона поставила Кэтрин наземь и приблизилась к двери, которая тут же распахнулась, избавив её от неловкости. Малфой перешагнул через порог и протянул ей сумку с её вещами, которую Гермиона взяла так нерешительно, словно он протягивал ей гадюку или кипящий котёл с чем-то взрывоопасным. На мгновение их руки соприкоснулись благодаря её неуклюжести, и она вздрогнула, будто от ожога. Малфой тяжело вздохнул и покачал головой.

— Идёмте в дом. Уже обед, Кэтрин нужно накормить, она капризничает от голода.

— Её пора укладывать на дневной сон, — проронила Гермиона. Это вырвалось само собой прежде, чем она поняла, как прозвучала её фраза, но, прежде чем она успела забрать свои слова обратно, Люциус поспешил с ней согласиться.

— Да, она долго играла и, разумеется, успела утомиться. Задержитесь ещё на пару часов. Обещаю больше не вмешиваться в ваши методы воспитания. И потом, вам ведь нужен новый дом. Обещаю вам, что после того, как…

— Квартира, — устало уточнила Гермиона. — Люциус, мне нужна небольшая квартира. Я, в отличие от вас, не потомственный аристократ с огромным хранилищем в Гринготтс, и выйти на работу в ближайшей перспективе у меня вряд ли получится.

Малфой покорно кивнул и распахнул перед ней дверь. Они молча проследили за тем, как Кэтрин ринулась в дом ползком и вскоре исчезла в одной из комнат, а потом Малфой ловко выдернул из руки Гермионы сумку и вручил её весьма кстати появившемуся домовику.

— Я рассчитаюсь с вами, как только начну зарабатывать снова, учтите, — предупредила Гермиона. Малфой светски улыбнулся и поинтересовался, что она предпочитает на обед.

Вторую совместную трапезу Гермиона, к собственному изумлению, перенесла практически без неловкости и тягостного ощущения того, что лежит где-нибудь в коме и смотрит видения, вызванные какими-нибудь тяжёлыми препаратами. Люциус снова незаметно отвлёк на себя внимание уставшей Кэтрин, так что Гермиона успела и поесть, и объесться, тем более что стол ломился под тяжестью разнообразных блюд. Она торопливо глотала кусок за куском, думая о том, что Кэтрин вот-вот развопится, и станет не до еды, и остановилась только тогда, когда ощутила, что пояс джинсов врезается ей в живот. Сам Люциус практически не ел, но выпил две чашки чая, всякий раз предусмотрительно отставляя посуду на середину стола.

— Вы можете уложить её в той же комнате, — сказал он, когда Гермиона отложила приборы. — Вам и самой не мешает отдохнуть.

Гермиона протестующе покачала головой.

— Нет, я хотела бы как можно скорее решить вопрос с жильём. Я не смогу вернуться на старую квартиру и уж точно не объясню Рону или Гарри, что остановилась на денёк в вашем охотничьем домике.

Люциус деликатно прикрыл усмешку салфеткой. Гермиона выбралась из столовой с Кэтрин наперевес, попутно отобрав у той вилку. Кэтрин, разумеется, возмутилась и принялась вырываться, так что Гермиона успела вспотеть и снова измучиться стыдом, пока они добрались до комнаты и рухнули на кровать. Кэтрин повозилась минут десять и затихла, а удивлённая Гермиона, ожидавшая долгого боя, осталась лежать рядом с ней, взглядываясь в маленькое личико. Она знала, что её дочь выглядит милой, что у неё забавные круглые щеки и пушистые волосы, и ей вроде бы нравились крохотные цепкие ручонки, но она не могла почувствовать ничего, кроме усталости и глухого раздражения, которое просачивалось наружу, как сквозь слой земли. «Я не знаю, что от меня осталось, — безразлично подумала Гермиона. — Не пойму, кто я, а кто она».

Убедившись, что Кэтрин спит, она осторожно поднялась, чтобы пойти в ванную и наконец умыться, а потом поговорить с Люциусом насчёт жилья, раз его благородство простиралось до таких необходимых ей пределов. Закрывшись в ванной, она положила палочку на изящный деревянный столик с золочёными ножками, разделась и забралась под душ. Как следует вымывшись, Гермиона потянулась за полотенцем, а потом за палочкой, чтобы высушить волосы, и с ужасом обнаружила, что палочка исчезла. Выругавшись вполголоса, она обшарила стол и пол под ним, не обнаружив пропажи, а дернув дверную ручку, поняла, что дверь открыта. Гермиону прошиб холодный пот. Наскоро натянув одежду на мокрое тело, она вылетела из ванной, вбежала в комнату и не нашла дочери.

— Малфой! — вскрикнула она, помчалась в столовую и едва не влетела в Люциуса, спешившего на её зов.

— В чем дело? — торопливо спросил он.

— Моя палочка, — пробормотала Гермиона, еле ворочая языком от испуга. — Вы видели Кэтрин?

Люциус переменился в лице, вызвал домовика и, приказав немедленно найти ребёнка, поспешил выйти из дома. Гермиона бежала следом за ним. Через пару секунд появившийся домовик доложил, что маленькая госпожа играет на поляне — с палочкой в руке.

— Как это вообще вышло? — поинтересовался Люциус сердито, пока они наперегонки неслись за дом.

— Понятия не имею! Я заперла дверь ванной, а палочку оставила на столе, не брать же мне её с собой в душ! — прорычала Гермиона. Ей очень хотелось снова послать Люциуса к Мордреду, но она решила, что сделает это после того, как оторвёт Кэтрин голову. Если, конечно, успеет сделать это раньше самой Кэтрин.

Беглянка обнаружилась посреди поляны — она размахивала палочкой, стоя над метлой. Едва Гермиона успела порадоваться тому, что метла не двигалась, а палочка оставалась просто деревяшкой, как из кончика вылетело несколько искр, и карусель, лежащая у ботинка Кэтрин, отлетела в сторону с жалобным звоном. Кэтрин, заинтересовавшись, тряхнула палочку, обслюнявила кончик, тряхнула посильнее — искры посыпались снова. Всё это заняло буквально несколько секунд. Люциус шагнул вперёд, вкрадчиво заговорил с Кэтрин, но Гермиона поддалась панике раньше, чем он успел сделать что-то более существенное. Её магия вырвалась из-под контроля. Палочка вылетела из ладони Кэтрин и, просвистев по воздуху, свалилась в паре метров позади Гермионы, отброшенная неуклюжим невербальным Экспеллиармусом. Люциус замер, Кэтрин тоже застыла, недоверчиво глядя то на Гермиону, то на свои руки. Наступившую тишину нарушил внезапный хлопок аппарации.

На краю поляны появился младший Малфой с палочкой наизготовку. Гермиона невольно отшатнулась, взглянув ему в лицо: судя по всему, он пребывал в бешенстве.

— Мисс Грейнджер, возьмите дочь и идите в дом, сейчас здесь будут авроры, — преувеличенно спокойно сказал Люциус, который, не сводя глаз с сына, сделал несколько шагов так, чтоб Кэтрин оказалась у него за спиной.

— Стой, где стоишь, — проговорил Драко сквозь стиснутые зубы. Гермиона решила было, что он обращается к ней, однако взгляд его, настороженный и полный злости, был направлен на Люциуса.

— Драко, я сейчас всё тебе объясню, — продолжал Люциус. Малфой-младший нетерпеливо тряхнул головой, и светлая чёлка, растрепавшись, упала ему на лоб.

— В Аврорате будешь объясняться. За старое взялся, значит? Грейнджер, иди сюда, не бойся.

Гермиона бросила на него быстрый взгляд — он нервно сжал палочку и прошёл вперёд, приближаясь к Люциусу.

— Отойди в сторону и держи руки так, чтоб я их видел.

Гермиона сухо сглотнула. Паника продолжала полыхать в ней, сковывая движения и путая мысли. Кое-как сосредоточившись на аврорах, она заставила себя собраться и заговорила, откашлявшись:

— Драко, опусти палочку. Не нужно никого звать. Я… Мы с дочерью в полном порядке.

— Сейчас не время для твоей гриффиндорской храбрости или чего там ещё, — ответил он. — Что он с тобой сделал? Ты не ранена?

— Ничего он мне не делал! — воскликнула Гермиона. — Послушай меня, я здесь по собственной воле, мистер Малфой, он…

Она запнулась, не зная, что сказать. За домом послышались новые хлопки аппарации и громкие голоса нескольких человек, среди которых Гермиона различила один смутно знакомый — к её облегчению, он не принадлежал Гарри.

— Вот и авроры, — выдохнул Драко. — Давай, бери ребёнка и пойдём. Ты можешь идти? Почему ты вся мокрая? Он тебя пытал или…

Гермиона схватилась за голову, унимая пульсирующую боль в висках.

— Мисс Грейнджер, берите Кэтрин и идите в дом, прошу вас. Я разберусь со всеми сам, — снова вступил в разговор Люциус. Драко сердито дёрнул плечом и взмахнул палочкой.

— Закрой рот, иначе получишь Ступефай. Во что ты снова влез? Похитить героиню войны, да ещё и с ребёнком Уизли! Тебе всё ещё недостаточно?

Люциус вздрогнул и распрямил спину. Гермиона всей кожей чувствовала исходящее от него напряжение. Голоса за домом стали громче — кто-то из авроров явно готовился выйти из себя.

— Драко, послушай меня, пожалуйста, — заговорила она торопливо. — Я здесь по своему желанию, мне ничего не угрожает, и Кэтрин тоже. Но мне нельзя, чтобы нас видели авроры. Они доложат Гарри и её отцу, и тогда…

Драко переменился в лице: по и без того белой коже разлилась мраморная бледность, брови сошлись на переносице, а тонкие губы презрительно скривились. Рука, сжимавшая палочку, дрогнула и медленно опустилась.

— Так это вы, что же… — начал он и не смог закончить, только неверяще покачал головой. Гермиона в который раз прокляла себя за то, что связалась с Люциусом, пришла в ужас от полувысказанного предположения Драко и, сбросив наконец оцепление, подобрала палочку и побежала за Кэтрин. Люциус позвал домовика, который немедленно материализовался рядом с ним.

— Перенеси мисс Грейнджер и её дочь в их комнату. Никого, кроме меня, туда не впускать.

Домовик присел в поклоне и протянул ручонку приблизившейся Гермионе. Та попыталась взять Кэтрин, но не тут-то было: девочка опрометью кинулась от неё и, врезавшись в Люциуса, заревела в голос.

Гермиона с проклятьями бросилась за Кэтрин под тяжёлым взглядом Малфоя-младшего. Люциус наклонился, поднял Кэтрин и попытался передать её Гермионе. Ничего хорошего из этого не вышло: она вцепилась в вышитый ворот мантии Люциуса, прихватив заодно и его волосы, и заревела так, что за домом замолчали авроры.

— Давайте её скорее, — зашипела Гермиона. — Если нас увидят, мне конец!

Драко за её спиной многоэтажно выругался и добавил:

— Катитесь в дом все вместе. Мы с Ноттом разберёмся с аврорами. Скажу, что вышло недоразумение… Или совру что-нибудь ещё.