Ангелы не умирают (гет)

В следующий день в доме собрались все члены Ордена. Дамблдор тоже пришел. Он рассказал, что Волдеморт после всех тщетных попыток достать пророчество, пришел к выводу, что единственный человек, кто может это сделать — это Гарри. Оставалось только придумать, как заманить мальчика в Министерство. Со временем Волдеморт почувствовал ту ментальную связь между ним и Гарри, так же, как ее чувствовал мальчик. Ведь уроки блокологии не дали результатов, сказав эти слова, Дамблдор укоризненно посмотрел на Снейпа. Волдеморт придумал, как он может использовать эту связь. Он выяснил, что самым дорогим для Гарри человеком был его крестный, Сириус Блек, он послал мальчику видение о том, что Сириус в Министерстве в смертельной опасности. Темный лорд не сомневался, что Гарри кинется ему на помощь.

— Почему Гарри сначала даже не попытался убедиться, правда ли это? — спросил Ремус, — ведь он уже обращался к нам с Сириусом, когда у него были вопросы. Мы с ним разговаривали прямо здесь, в столовой.

— Он хотел убедиться… — ответил Дамблдор, — он воспользовался камином в кабинете Амбридж, но никого дома не застал.

— Верно, — согласился Ремус, — меня дома не было, но Сириус был! Он не покидал дома, вы это знаете.

— Сириус был наверху, с гиппогрифом, ведь его ранили, не так ли?

— Точно! Мне Сириус говорил, что у Клювокрыла какие-то проблемы…

— Да, у Клювокрыла были проблемы, поэтому Сириус провел весь день с ним. А в столовой очень кстати появился Кричер.

— Кричер? — удивился Ремус, — он практически никогда не заходил в столовую.

— А в этот раз зашел. Он и сказал Гарри, что Сириуса в доме нет, и добавил, что-то о том, что Сириус Блек не вернется из Министерства. Вот Гарри и решил, что ему нужно действовать. Дальше вы знаете, — закончил свой рассказ Дамблдор.

— Какой ужас, — всхлипнула Молли Визли, — выходит, что Кричер нарочно все подстроил. Но ведь Сириус был его хозяином, он не мог предать своего хозяина.

— Вспомни, Молли, — обратился к ней Дамблдор, — как Сириус обращался с Кричером, они ненавидели друг друга. Кричер нашел себе отдушину: других урожденных Блеков — Нарциссу Малфой и Беллатриссу Лестранж. Именно они написали сценарий к этому спектаклю.

Молли продолжала вытирать слезы.

— А ведь как в воду глядел, он ведь таки не вернулся из Министерства…

Все горестно молчали. Вскоре стали расходиться, остался один Дамблдор.

— Ремус, что ты будешь делать? — спросил он у своего бывшего ученика.

Ремус горько усмехнулся.

— Что мне еще остается, профессор? Я буду продолжать бороться с Волдемортом.

— Я имею ввиду — сейчас. Ты собираешься жить в этом доме?

— Не думаю. Я здесь жил на правах друга Сириуса, а теперь, когда его нет, — тут Ремус запнулся, — теперь я не имею права здесь оставаться.

— Я тоже хотел тебе предложить уйти отсюда. Понимаешь, Сириус был последним из Блеков. Теперь этот дом может перейти по наследству к кому-то по боковой линии, той же Беллатриссе, и она сможет спокойно входить сюда.

— Да, вы правы, профессор…

— Но может и не так, — задумчиво продолжал Дамблдор, — я думаю, ты можешь пожить тут еще немного времени — в течение месяца все выясниться, но собрания мы здесь проводить больше не будем. Там наверху Клювокрыл, Хагрид осмотрел его — рана не очень серьезная, но летать он сейчас не может. Пусть он побудет здесь, пока не поправится.

— Хорошо, я присмотрю за ним, — пообещал Ремус.

Дамблдор поблагодарил его и сказал, чтобы Ремус заглянул чуть попозже к нему.

Оставаться одному в доме Ремусу было невыносимо, он постоянно искал повода уйти из дома, возвращался только поздно вечером, чтобы покормить Клювокрыла и переночевать.

Было уже часа два ночи, но Ремусу не спалось. Он спустился в столовую попить чаю и увидел на столе записку.

«Дорогой Ремус. Мы заходили, но, к сожалению, не застали тебя. Мы хотели сказать, что понимаем всю тяжесть твоей потери. Мы тоже успели полюбить Сириуса и очень сожалеем о его смерти. Но, Ремус, у тебя есть друзья, не забывай этого. Мы всегда будем рады видеть тебя у нас, в Норе. Приходи в любое время. Молли и Артур Визли.»

Ремус прикинул, сколько времени он не заходил в столовую. Письмо здесь могло лежать уже дня три.

— Кричер! — позвал он. Ответа не было. Он вышел в коридор, спустился в кухню, там он нашел Кричера.

— Скажи, Кричер, когда приходили Молли и Артур?

Эльф презрительно скривился.

— Оборотень смеет говорить со мной… Я не буду отвечать оборотню. Скоро сюда придут мои милые хозяюшки мисс Цисси и мисс Белла…

Тут Ремус взорвался, он схватил Кричера за горло.

— Ты — ничтожество! Предатель! Ты предал своего хозяина! — он швырнул эльфа в угол и вышел из кухни, на сердце стало немного легче.

Утром Ремус решил сходить к Визли сегодня же. Во-первых, ему просто хотелось увидеться с этими славными людьми, а во-вторых, там можно было найти ответ на вопрос, который его уже несколько дней очень волновал, но спросить было некого: что с Дорой. Он подумал о том, что сказал бы Сириус. Бродяга бы уже в первый день был в больнице и его бы с собой потащил…

Он прибыл в Нору сразу после завтрака, Артура он не застал, а Молли возилась на кухне. Она радушно встретила Ремуса и накормила вкуснейшими пирожками. Давно он не ел такой вкуснятины — друзья в последние месяцы перебивались полуфабрикатами. Поболтав о том, о сем, Ремус решил, что теперь можно спросить.

— Молли, а что Дора? Как она?

Молли резко обернулась и удивленно посмотрела на него.

— Ты что ни разу не навестил ее?

Отвечать Ремусу было нечего, он опустил глаза.

— Ты — черствый, бездушный человек, Ремус Люпин! — выдала она ему свой приговор.

Ремус понимал, что со стороны он именно таким и выглядел. Молли села рядом с ним и уже более мягко сказала.

— Я сегодня собираюсь навестить ее, пойдем вместе?

— Спасибо, Молли. Я лучше сам. Я обязательно схожу, честно.

Молли, тяжело вздохнула.

— Бедная девочка… Так пострадала… А когда она узнала про Сириуса, с ней такая истерика случилась… Мы с Биллом еле ее успокоили…

— С Биллом? — удивился Ремус.

— Да. Он же работает в Лондоне и навещает ее каждый день…

Неприятное чувство: жуткая неприязнь к Биллу Визли, как когда-то осенью, опять охватила его.

Все следующее утро Ремус долго уговаривал себя сходить в больницу, наконец, он решился. «Я пойду на правах друга ее брата, ее друга. Ведь все знают, что мы — друзья. И ничего в этом нет,» — уговаривал он себя на подходе к больнице. На первом этаже милая старушка продавала цветы, он взял небольшой букетик незабудок, они так походили на Дору. Поднявшись на нужный этаж, он стал искать палату: двенадцатый, тринадцатый, четырнадцатый номер… Он остановился перед дверью палаты, она была слегка приоткрыта, и в щель он увидел Дору, которая полулежала в кровати и о чем-то оживленно разговаривала с сидящим напротив человеком. Лица его Ремус не видел, но по широкой спине и рыжим волосам, собранным в хвост, легко было узнать Билла Визли. Из палаты донесся смех, видно было, что этим двоим есть о чем поговорить.

— Вы кого-то ищите? — услышал Ремус за спиной. Он обернулся и увидел миловидную молоденькую медсестру.

— Спасибо, я уже нашел, — он отдал букет девушке, развернулся и ушел.

На следующий день началось полнолуние, и Ремус ближайшие три дня провел далеко от города и от знакомых. Вернувшись, он спешил в дом на площади Гримо: там оставался Клювокрыл, который три дня находился совсем один. В последние дни гиппогриф ел очень плохо, заметно было, как он тосковал по Сириусу. И хотя Ремус оставил ему вдоволь еды, все равно волновался за несчастное животное.

Войдя в дом, Ремус заметил, что в его отсутствие кто-то приходил: подставка для зонтиков в виде ноги тролля была опрокинута, и похоже, гости приходили давно: так как миссис Блек тихо дремала на своем портрете. Он поправил подставку и стал подниматься наверх. Проходя мимо комнаты Сириуса, он услышал тихий плач. Он зашел туда и увидел Дору, лежавшую на кровати — она плакала, уткнувшись в подушку. Ремус подошел, осторожно коснулся ее волос.

— Дора! Дора! — позвал он. Девушка подняла лицо от подушки, увидела Ремуса и села.

— Прости, я пришла проститься с Сириусом, — сказала она.

— Да, я понимаю, — ответил ей Ремус, — он был тебе как брат. Нам всем его очень не хватает: и тебе, и мне, и Гарри… Мне так жаль.

Девушка посмотрела ему в лицо: она была совсем рядом, ее глаза были напротив его глаз, а ее губы были так близко… Губы Доры были такие мягкие и теплые... И ничего больше в этом мире не существовало для Ремуса Люпина — только эта девушка. Он зарылся ладонями в ее мягкие розовые волосы, а она обвила его шею своими руками. Он с трудом оторвался от ее губ, чтобы перевести дыхание… С его уст сорвалось имя, которым он жил последние месяцы: «Дора… любимая…» А в ответ эхом ему отозвалось: «Любимый мой… Ремус…» Эти слова словно отрезвили его, он резко встал с кровати.

— Нет, нельзя…

На лице Доры отразилось удивление и боль. Она поднялась, хотела подойти к нему, но он отступил назад и выставил вперед руку, как бы останавливая Дору.

— Нет, Дора! Я не могу этого допустить.

— Ну, почему, Ремус?

— Я не имею права. Прости, — он резко развернулся и выбежал из комнаты.

Он не помнит, как оказался на улице и куда трансгрессировал потом. Вернулся в дом Ремус уже поздно ночью, тихо поднялся на пятый этаж и остановился перед комнатой Сириуса, немного поколебавшись, он вошел. Там никого не было, только смятая кровать Сириуса напоминала о том, что Дора здесь все-таки была. Он вошел в комнату и лег на кровать. Неизвестно сколько Ремус пролежал там, но вдруг он вспомнил, что так и не покормил Клювокрыла. Он встал и пошел наверх. Гиппогриф радостно обернулся, услышав шаги, но, увидев Ремуса, разочарованно отвернулся. Ремус подошел к нему, легонько погладил его по шее.

— Что, дружище? Ты тоже тоскуешь? — спросил он гиппогрифа.

Клювокрыл посмотрел ему в глаза. Немного подумав, он все же поел и улегся в своем уголке. Ремус сел рядом и рассеянно гладил гиппогрифа по голове. Он думал о Доре, о Билле, что они подходят друг другу и как им хорошо будет, когда он уйдет. Он уже точно знал, что уйдет. Куда и когда — он пока не решил, но это уже не было важно. Главное: исчезнуть из ее жизни… Но в памяти его предательски всплывали воспоминая: ее горячее податливое тело, мягкие губы и шепот: «Любимый мой…» «Она любит меня,» — думал он. Но разум его кричал: «Ты не имеешь права ломать ей жизнь». Так, борясь самим собой, он и заснул, обняв за шею гиппогрифа и с блаженной улыбкой на губах.

Утром, тщательно осмотрев гиппогрифа и придя к выводу, что тот достаточно здоров, Ремус оседлал его и направился в Хогвартс. Там поручив Клювокрыла заботам Хагрида, он сразу направился в кабинет директора. В школе было тихо: все ученики отправились на каникулы.

— Профессор, — начал Ремус, — меня угнетает бездействие. Я хочу быть полезным. Вы как-то говорили, что у вас есть для меня работа.

Дамблдор внимательно смотрел на своего бывшего ученика. Казалось, он слышал больше, чем ему говорили, и видел Ремуса насквозь.

— Да, есть дело, которое я хотел поручить тебе давно, еще год назад. Но я не решился, это — очень опасно.

-Я — не трус, профессор, вы знаете.

— Дело не в трусости. Пойми, я боюсь за тебя. Поэтому и ничего не говорил.

— Профессор, если это нужно для общего дела, я готов пожертвовать собой.

— Мой дорогой мальчик, никакое общее дело не стоит твоей жизни.

— И все же, что это за поручение, которое вы хотели мне дать?

Дамблдор несколько минут думал, но потом начал.

— Время сейчас такое, что мы готовы объединяться со всеми, кто не поддерживает Волдеморта. Мы должны искать пути сотрудничества со всеми: троллями, великанами, гоблинами, оборотнями… Оборотни — очень недоверчивые и нелюдимые, они предпочитают держаться особняком и тяготеют к темным силам. Но я подумал: ведь могут среди них быть такие как ты. Если ты смог найти свое место среди обычных людей, значит, и другие тоже смогут. Надо их только убедить в этом. Любому другому они не поверят, а тебе — могут, ведь ты — такой же, как они. Ты можешь стать для них примером. Но может сложиться иначе: они не примут тебя и посчитают предателем. Вот этого я и боюсь.

— Профессор, попытаться надо. Я уверен, что у меня получится.

Дамблодор внимательно смотрел на Ремуса.

— Ремус, я понимаю, от чего ты бежишь. Смерть Сириуса, вдобавок ко всем другим смертям… Ты чувствуешь, что твое место вместе с ними и ищешь способ присоединиться к ним…

— Профессор, единственное, что движет мною — желание одолеть Волдеморта. И если для этого понадобится моя жизнь — я готов ее отдать.

Директор горестно вздохнул, встал, прошелся по кабинету, потом обернулся к Ремусу.

— Что ж, я знал, что ты — отважный парень. Если ты уверен в своих силах — отправляйся. Но будь очень осторожен. Береги себя. Когда ты намерен идти?

— Да хоть сейчас.

Дамблдор удивленно посмотрел на него.

— А собраться?

— Я уже собрался, — ответил Ремус, кивнув на чемодан у порога.

Старый директор продолжал внимательно смотреть на Ремуса.

— Неужели даже не попрощаешься с друзьями? Так нельзя, Ремус. Молли, Артур, Тонкс… Они тебя любят. Нехорошо так, — он подмигнул Ремусу.

Поздним вечером Ремус отправился в Нору. Он решил попрощаться с семейством Визли, а Доре передаст через них привет.

Он трансгрессировал в Нору, Молли, видимо, заметила его в окно и вышла встречать.

— Ремус, милый, как хорошо, что ты пришел! Я так рада, проходи в кухню, — она пропустила его вперед.

— Я на минутку, Молли, — говорил Ремус, идя вместе с ней узким коридором, — попрощаться. Я уезжаю…

Войдя в кухню, он увидел там Дору. Она встала ему навстречу.

— Вы тут поболтайте, — сказала Молли, — а я схожу наверх, посмотрю, как там дети.

Дора подошла к Ремусу.

— Ты что уезжаешь?

— Да, Дамблдор дал мне поручение…

— Далеко?

— Да.

— А надолго?

Ремус пожал плечами.

— Не знаю точно, как получится… Скорее всего — да…

— Это опасно, Ремус?

Он улыбнулся через силу.

— Нет.

Она покачала головой, видно было, что она не верила ему. Дора подошла к нему еще ближе.

— Возьми меня с собой, Ремус.

Он покачал головой.

— Нет, Дора. Я — неподходящая компания для тебя.

На лице девушки появилась обида и возмущение.

— Почему ты, Ремус Люпин, единолично решаешь, кто для меня подходящая компания, а кто нет? Я — не маленькая девочка, когда ты это, наконец, заметишь? Я — взрослая женщина.

— Я заметил это, Дора. И все заметили… Только зачем тебе я? Ведь у тебя есть Билл…

— Билл? — удивленно спросила она, как будто впервые слышала это имя, — ты имеешь ввиду Билла Визли?

— Да, ведь вы встречаетесь… Он каждый день навещал тебя в больнице… Я видел…

— Что ты видел, Ремус?

— У тебя в палате… Вы так были увлечены друг другом, что не заметили, что я стоял в дверях…

В глазах у девушки одновременно была и радость и сожаление. Она нежно посмотрела на него.

— Ты все-таки приходил… А я так на тебя сердилась… — она подошла еще ближе к нему, — ну почему ты не вошел? Если бы ты вошел, то увидел бы, что Билл был не один. Он уже давно встречается с Флер Делякур. Они всегда приходили ко мне вместе.

Он была так близко, что Ремус чувствовал тепло исходящее от нее, ее запах, который сводил его с ума… Он отступил назад, засунул руки поглубже в карманы, чтобы не было соблазна обнять ее…

— Ремус, — он подошла к нему вплотную и положила руки ему на грудь, посмотрела прямо в глаза, — неужели ты не видишь, что мне нужен только ты…

Он понимал, что еще секунда — и он не сможет больше контролировать себя.

— Мне пора. Прости, Дора, — невероятным усилием воли он заставил себя отступить, взял свой чемодан и стремительно вышел из дома.