Другой путь (гет)

На следующий день старший брат вернулся в Башню Кои и выступил на Совете Кланов с обвинениями ордена Ланьлин Цзинь в жестоком обращении с пленными Вэнями. Он потребовал ответа у Верховного заклинателя, почему в лагере на тропе Цюнци содержатся старики и ребёнок, и кто дал охранникам право калечить и убивать безоружных пленников. Узнав, что речь идёт о Вэнь Цюнлине, его поддержал Вэй Ин. Цзян Яньли ничего не говорила, просто взяла его за руку, чтобы не вышел из себя. Не Минцзюэ неожиданно для всех высказался: «Убить врага на поле брани — признак доблести, а избивать безоружного пленника подло». При этом он почему-то бросил полный ненависти взгляд на Цзинь Гуанъяо. Почуяв, куда дует ветер, мелкие кланы загалдели, спеша присоединиться к большинству.

Поняв, что пахнет скандалом, ушлый Цзинь Гуаншань сделал вид, что он тут ни при чём, свалив всю вину на племянника, который незадолго до этого ездил в Цишань. О том, что его законный сын находился там в это же время, глава Цзинь, разумеется, умолчал. Цзинь Цзисюань тоже благоразумно помалкивал (Лань Чжань отметила, что он со вчерашнего вечера сам на себя не похож и всё время не сводит глаз с главы Цзян). Цзинь Цзисюнь, напротив, вместо того, чтобы признать свою вину и покаяться, начал пререкаться с Верховным Заклинателем. Естественно, ничем хорошим для него это не кончилось — вышедший из себя Цзинь Гуаншань лишил его всех привилегий и изгнал из ордена.

Однако напрасно глава Цзинь думал, что на этом всё закончится. Лань Сичэнь заявил, что судьбой оставшихся в живых Вэней теперь должны заниматься сообща все великие ордена. Он напомнил присутствующим о том, как Вэнь Жохань собирал наследников всех кланов на перевоспитание, и предложил сделать нечто подобное. Старший брат вызвался взять на перевоспитание в Облачные Глубины Вэнь Цин и её брата, а также маленького Вэнь Юаня и его бабулю, пообещав вырастить из ребёнка достойного адепта ордена Гусу Лань. Вэй Ин, недолго думая, выразил желание приютить нескольких Вэней, мотивируя это тем, что в Пристани Лотосов не помешают лишние руки.

После этого, наконец, приступили к обсуждению вопроса, ради которого собрались — очистка Цишани от лютых мертвецов, многие из которых погибли плохой смертью во время низвержения Солнца и остались без должного погребения. Тут уж Верховный Заклинатель взял бразды правления в свои руки и постановил, что каждый из великих орденов должен выделить не менее двух дюжин сильных заклинателей, которые смогут упокоить нежить. Мелкие ордена и кланы тоже должны отправить в Цишань столько заклинателей, сколько смогут.

Ванцзи поняла, в чём был расчёт Цзинь Гуаншаня — ослабить другие ордена, чтобы не смели бунтовать против него. К примеру, только что восставший из пепла орден Юньмэн Цзян, выполнив его условие, оставлял практически без защиты свою резиденцию. С другой стороны, во время войны с Вэнями, заклинатели забыли о своих прямых обязанностях, что способствовало разгулу нечисти, которой становилось всё больше, и с этим действительно нужно было срочно что-то делать.

Не Минцзюэ вызвался возглавить сводный отряд, который должен будет зачистить Цишань от нечисти. Лань Чжань была уверена, что Вэй Ин тоже вряд ли усидит в Пристани Лотосов. Самое обидное, что раньше, считаясь мужчиной, она могла бы принять участие в походе, а сейчас вынуждена сидеть, сложа руки, в этой золотой клетке.

— Если Верховный Заклинатель позволит, я могла бы присоединиться… — предложила Ванцзи, но свёкр не позволил ей договорить, прервав произнесенным в пренебрежительном тоне отказом:

— Это не женское дело. Лучше позаботься о своём муже и подумай о наследнике. Больше полугода миновало после вашей свадьбы, а ты до сих пор плоская, как доска.

Дался им всем этот наследник… Лань Чжань хотелось наорать на свёкра, но это было недопустимо. Поэтому она опустила голову, чтобы скрыть от Цзинь Гуаншаня полный ненависти взгляд. Если бы ей позволили отправиться в Цишань, она имела бы возможность видеться с Вэй Ином. Наверняка так подумал и свёкр, и потому не дал ей такой возможности. Она была уверена, что Верховный заклинатель снова пошлёт в Цишань Цзинь Цзисюаня, но тот почему-то решил отправить туда Цзинь Гуанъяо, велев законному сыну оставаться дома.

Лань Сичэнь заметил, как поникла Лань Чжань после того, как глава Цзинь упомянул о наследниках, и ему стало стыдно. О посторонних людях позаботился, отстоял их право на свободу, а к судьбе родной сестры равнодушен. Да, он спрашивал позавчера, хорошо ли здесь к ней относятся, забыв о том, что Ванцзи слишком горда и не стала бы жаловаться на свою судьбу. А он, озабоченный грядущим Советом Кланов и проблемами названых братьев, проявил невнимание к её душевному состоянию.

Значит, нужно поговорить с окружающими её людьми. Поэтому Лань Сичэнь велел сопровождавшим его адептам возвращаться в Облачные Глубины, а сам решил задержаться в Башне Кои.

Первым делом он нанёс визит мадам Цзинь и завёл с ней разговор о Ванцзи. Видимо, мадам была не в духе, и потому высказала всё, что думает о нелюдимой невестке: разговор поддержать не умеет, вышивать не желает, до сих пор не понесла от её драгоценного сыночка. Сичэнь подумал, что ведь Ванцзи к такому не готовили. Её воспитывали иначе, прививая мужские черты характера и заставляя совершенствоваться во владении мечом, а не иголкой и ниткой.

Он вспомнил, как тяжело ему было принять, что вместо брата у него сестра. Но насколько тяжелее было пережить смену статуса самой Ванцзи. Ведь до того рокового разоблачения она была вторым молодым господином Лань, гордостью клана, одним из двух нефритов, а после него стала разменной монетой для своей семьи. Сначала её заперли в цзинши, потом засадили в золотую клетку, обменяв на хорошую репутацию и влияние ордена. Бедная девочка и так никогда не была счастливой, делая то, что велел ей дядя, а теперь и подавно.

Лань Сичэнь рассеянно попрощался с мадам Цзинь и направился к Цзинь Гуанъяо. А-Яо ведь такой внимательный, наверняка не откажет своему эргэ в просьбе позаботиться о его младшей сестре так, как заботился когда-то о нём самом.

Лань Сичэнь подошёл к покоям А-Яо и, услышав доносящуюся оттуда мелодию «Омовения», остановился, не желая мешать. А-Яо стеснялся играть при нём на гуцине, считая свою игру несовершенной. Но сейчас наверняка считал, что Сичэнь отбыл вместе с делегацией из Гусу, и потому спокойно играл в своих покоях. Сичэнь улыбнулся. Напрасно А-Яо думает, что ему недостаёт мастерства. Зато музыкальный слух и память у него отличные.

Внезапно мелодия неуловимо изменилась, вызывая тревогу. Сичэнь нахмурился. Оказывается, Лань Чжань действительно не лгала и на Цзинь Гуанъяо напраслину не возводила. Она вообще никогда не врала. В её жизни был лишь один обман, и тот по приказу старших. Сичэнь собрался с духом и решительно вошёл в покои А-Яо.

— Эргэ, я думал, что ты уехал, — удивился тот, отчаянно стараясь сохранять дежурную улыбку на лице. Но теперь эта улыбка не могла обмануть Сичэня.

— Как видишь, я остался. Хотел поговорить с тобой о моей сестре, но вижу, что придётся вести речь о другом. Ты укрывал меня от Вэней, и я считал тебя своим другом, а ты в это время рылся в моих вещах и разнюхивал тайны нашего ордена. Скажи, ты ещё тогда намеревался добраться до секретных техник нашего ордена и продать их Вэням?

— Эргэ, как ты мог так обо мне подумать? Я только для себя. Я ведь был таким слабеньким заклинателем, и образования мне не хватало. А тут такое искушение — целая библиотека у тебя в рукавах. Вот я и учился понемногу, — обиделся и поспешил оправдаться Яо, тем самым выдавая себя с головой. Теперь ему уже не удалось бы списать всё на ошибку.

— Ты мог бы просто попросить меня, и в знак благодарности я научил бы тебя всему, чего бы ты ни пожелал, но ты поступил, как вор. А теперь поступаешь ещё хуже, намереваясь погубить изменённой мелодией дагэ. А-Яо, я так в тебе разочарован, — эти слова должны были причинить боль Яо, но Сичэню было не менее больно признать, что он оказался обманут тем, кому безоговорочно доверял.

Говорить с этим человеком о Лань Чжань не имело смысла. Поэтому Сичэнь повернулся, намереваясь поскорее отсюда уйти.

— Эргэ, пожалуйста, не отворачивайся от меня, — взмолился, хватая его за полу ханьфу Яо. В его глазах стояли слёзы. — Я ведь ещё ничего не сделал. Разве можно судить человека за намерение?

— Если бы я не поймал тебя с поличным, вряд ли бы оно осталось таковым. Разве можно строить планы убийства своего брата и ожидать снисхождения?

— Я не виноват. Я раньше не был таким. Это отец мне приказал убить дагэ, который слишком мешал ему в последнее время. Дагэ выступил против нашего с ним плана создать сеть смотровых башен по всей Поднебесной, чтобы даже живущие на окраинах люди могли позвать на помощь заклинателей в случае необходимости.

— Может быть, тебе не всегда следует выполнять его приказы? — Сичэнь постарался, чтобы его голос звучал так же холодно, как у Ванцзи. — Извини, но я должен сегодня же отбыть домой.

* * *

Вэй Ин приглядывал, как и просила Лань Чжань, за Цзинь Гуанъяо во время похода в Цишань, однако тот, если и играл главе Не, то исключительно правильную мелодию «Омовения». То ли опасался, что его могут разоблачить находившиеся неподалёку адепты ордена Гусу Лань, то ли возымела действие беседа с ним Цзэу-цзюня.

Когда Вэй Ин вернулся в Пристань Лотосов, то сразу заметил, что шицзе выглядит иначе. Несмотря на бледность и тёмные круги под глазами, она словно бы светилась изнутри. Её манеры сделались более мягкими, движения стали ещё плавнее.

Не успел он порадоваться, как Яньли стошнило за обедом, собственноручно приготовленным ею в честь его возвращения. Призванный к ней лекарь сообщил, что с госпожой Цзян всё в порядке — она не отравлена и не больна; просто ей нужно больше отдыхать. Потом он поздравил Вэй Ина с тем, что у них с главой Цзян скоро будет ребёнок.

Поначалу Вэй Ин был ошарашен этой вестью, поскольку никогда не делил ложа с Яньли, но потом до него дошло, что она могла разделить его с кем-то другим. Не надо было долго гадать, с кем именно. Яньли не такой человек, чтобы играть в тучку и дождик с нелюбимым человеком только ради того, чтобы у неё мог родиться наследник, а значит…

— Цзинь Цзисюань, это ведь он — отец твоего ребёнка? — ворвавшись в её покои, спросил он.

— Да, — смущённо опустив ресницы, ответила она. — Это случилось во время облавы на горе Байфэн.

— Я убью его за то, что этот павлин воспользовался тобой! — воскликнул Вэй Ин, намереваясь немедленно лететь в Ланьлин и разобраться с этим героем-любовником.

— А-Сянь, если ты любишь меня, то не станешь ему вредить. Я… я сама этого хотела, — неожиданно призналась Яньли.

— Хорошо, не буду, но только ради тебя, — смягчился Вэй Ин, садясь на край постели и беря её за руку. — Он уже знает?

— Я не решилась доверить подобное известие бумаге и потому отправила Цзинь Цзисюаню в честь дня рождения подарок со смыслом. Надеюсь, он поймёт.

— Шицзе, можно я выберу твоему ребёнку имя в быту? — прижавшись щекой к ладони Яньли, спросил Вэй Ин. — Чтобы хоть что-то в нём было моим.

— Почту за честь, — погладила его по голове она.

— Пусть тогда будет Жулань, — попросил Усянь.

— В честь Лань Чжань? — догадалась шицзе. Вэй Ин кивнул. — А если будет мальчик?

— Всё равно.

— Боюсь, с таким именем его станут дразнить.

— Значит, я научу его драться как можно раньше, — сверкнул глазами Вэй Ин. Хоть этот ребёнок не был ему родным, но он был уверен, что будет любить его, как сына, ведь в нём будет частица его любимой сестры. Поэтому Усянь сделает всё, чтобы защитить его ото всех невзгод.

* * *

К каждым днём подозрения Лань Чжань крепли, пока не превратились в уверенность в том, что она беременна. Она понимала, как только это станет заметно, Цзинь Цзисюань поймёт, что она ему изменила, поскольку между ними до сих пор не было близости. Вероятно, другая женщина на её месте попыталась бы скрыть измену, переспав с мужем и выдав родившегося раньше положенного срока ребёнка за недоношенного, но Ванцзи претила подобная мысль. Она больше не хотела жить во лжи, поэтому решила сразу признаться во всём мужу и понести заслуженное наказание.

Лань Чжань пришла вечером в его покои. Встав перед ним на колени и склонив голову, она сказала:

— Ванцзи виновна и заслуживает наказания. Цзинь Цзисюань вправе избить и изгнать из дома неверную жену, которая носит чужого ребёнка.

— Я не стану тебя наказывать, потому что и сам виноват в том, что нарушил данное перед свадьбой слово и изменил тебе с главой Цзян, — неожиданно ответил он, поднимая её. — Обвинение в супружеской измене было бы весомым поводом развестись с тобой. Но простит ли мне подобное Вэй Усянь и отпустит ли после этого Цзян Яньли, чтобы я мог жениться на ней? Это ведь он — отец твоего ребёнка?

— Ты согласен развестись со мной? — не веря своим ушам, спросила Ванцзи. Она не смела даже надеяться на столь благоприятный исход.

— Я думал об этом с тех пор, как узнал, что мои чувства к Цзян Яньли взаимны. А после того, как получил известие, что она беременна от меня, принял решение поговорить с тобой, но ты меня опередила.

— Твой подарок на день рождения, присланный из Юньмэна, — догадалась Лань Ванцзи.

— Он самый. Все восторгались красотой инкрустированного драгоценными камнями лотоса, и только я, когда обнаружил внутри цветка крохотного жёлтого птенчика, понял, что это было послание от Цзян Яньли.

— Когда я получу развод? — задала самый актуальный для неё вопрос Лань Чжань.

— Это непросто. Сначала я должен всё обдумать и поговорить с Вэй Усянем, — ответил муж.

— Не стоит. Он убьёт тебя, — предупредила Ванцзи, памятуя о давней неприязни к нему Вэй Ина.

— Ты так в этом уверена? — скептически выгнул бровь Цзинь Цзисюань. — Не боишься, что будет наоборот?

— Он дважды тебя бил, — спокойно сказала Лань Чжань.

— На этот раз я могу его побить.

Лань Чжань лишь вздохнула в ответ на это заявление.

* * *

На следующее утро Цзинь Цзисюань отправился в Юньмэн переговорить с Вэй Усянем насчёт развода. Он намеревался решить всё мирным путём, но кто ж знал, что, едва завидев незваного гостя в Пристани Лотосов, тот воскликнет: «Как ты посмел здесь появиться?!» и тотчас же полезет в драку.

На этот раз они не опустились до простонародного кулачного боя, а скрестили мечи, и Цзинь Цзисюань был уверен, что теперь победа будет на его стороне. Возможно, так и было бы, не появись рядом с ними Цзян Яньли. Она крикнула им:

— Немедленно прекратите!

Увидев, что они не отреагировали на её слова и продолжили обмениваться ударами, Яньли взмахнула Цзыдянем и выбила мечи у них из рук.

— Хватит драться. А-Сянь, настало время повзрослеть, — отчитала она Вэй Усяня, как маленького. — Я велю подать вам обед, а после этого мы поговорим.

— И лотосового вина, — попросил Вэй Усянь. — На трезвую голову я с ним не смогу разговаривать.

— Будет вам вино, только мечами не вздумайте снова начать махать. Вы мне дороги оба. Только посмейте ослушаться, и следующий удар Цзыдяня обрушится на ваши спины, — пригрозила Цзян Яньли перед тем, как уйти.

— Ты переспал с А-Ли, и теперь она беременна от тебя, — начал Вэй Усянь, едва они уселись на террасе и пригубили принесенное прислугой вино.

— А ты — с моей женой, и теперь она беременна от тебя, — не остался в долгу Цзинь Цзисюань.

— Лань Чжань беременна? Но почему она мне не сказала? — искренне удивился Вэй Усянь.

— Может быть, потому что она — моя законная жена и сначала решила признаться во всём мне? — Цзинь Цзисюань не смог отказать себе в удовольствии хоть чем-то задеть Вэй Усяня.

— Ты припёрся сюда из Ланьлина, чтобы лишний раз напомнить мне об этом? — снова ощетинился тот.

— Нет. Я хотел обсудить условия разводов с нашими жёнами, чтобы мы могли сочетаться браком с теми, кого любим, — прямо сказал Цзинь Цзисюань. Увидев скептическое выражение на лице Вэй Усяня, он продолжил: — Или ты всего лишь воспользовался чувствами Лань Ванцзи, и тебя устраивает подобное положение?

— Ты украл у меня последнюю реплику. Вот уж не думал, что ты явишься сюда и станешь рассуждать о чувствах, — отхлебнув вина, сказал в ответ Вэй Усянь. — Я хотел бы жениться на Лань Чжань, но просто не представляю, как нам с тобой это провернуть. Потому что у мужа есть лишь семь поводов потребовать на законных основаниях развода: отсутствие детей; прелюбодеяние жены; ссоры со свекром и свекровью; болтливость жены, причем под этим подразумевается, скорее, сварливый характер супруги; воровство, совершенное женой; ревность, если она его чрезмерно замучит; неизлечимое заболевание жены.

Измена — слишком позорный повод, хоть и самый очевидный. Я не смогу так опозорить шицзе (надеюсь, что и у тебя хватит совести не опозорить при разводе Лань Чжань). Бездетность тоже отпадает, потому что в Пристани Лотосов уже все знают о беременности госпожи Цзян. Ссора со свёкром и свекровью невозможна, потому что мои родители давно мертвы. В несходство характеров тоже никто не поверит, потому что мы с Яньли с детства души не чаем друг в друге. Воровать в доме, где она хозяйка, Яньли незачем. Остаются ревность и неизлечимое заболевание. Так себе варианты. Если Яньли не выцарапала мне глаза после сцены, которую устроила на нашей свадьбе Лань Чжань, то начинать ревновать сейчас уже поздно. Ну, а с болезнями лучше не шутить.

— Поэтому я и хотел обсудить, как нам лучше поступить при разводе. Нужно поскорее развестись, чтобы наши дети родились уже в наших новых браках, — сказал Цзинь Цзисюань.

— Почему подобные вопросы вы решаете без меня? — возмутилась Яньли, подходя к ним и усаживаясь за стол. — По закону дети от брака должны остаться после развода с отцом, а для всех отцом Цзян Жуланя должен считаться Вэй Ин. Только так у Юньмэн Цзян будет законный наследник.

— Хочешь сказать, что орденом Ланьлин Цзинь будет управлять его сын? — задохнулся от возмущения Цзинь Цзисюань.

— Если я не рожу тебе другого.

— Неужели ты оставишь нашего ребёнка Вэй Ину? — удивился Цзинь Цзисюань, не веря в то, что мать может добровольно оставить своё дитя. — Он же ненавидит меня и будет притеснять нашего сына.

— Зато он любит меня и потому воспитает его, как родного, — возразила Яньли. — Я же, в свою очередь обещаю, что воспитаю его ребёнка, как своего собственного. Что до Лань Ванцзи… — внезапно она осеклась, уставившись в нечто за спиной Цзинь Цзисюаня.

Он обернулся и увидел стоявшую позади него Лань Ванцзи с обнажённым Бичэнем в руке.

— Ванцзи, я же велел тебе оставаться дома.

— Чтобы не мешать тебе предаваться здесь весенним утехам, подобно твоему отцу? — сказав это, Лань Ванцзи, подлетела к нему и разбила ударом меча кувшин с вином.

Позади сдавленно охнула прислуга. Не понимая, что происходит, Вэй Усянь поспешил загородить собой свою пока ещё жену. Зато Цзинь Цзисюань быстро сообразил, что, пока он думал и рассуждал, Лань Чжань сама нашла наиболее подходящий повод для развода и сразу же начала отыгрывать свою роль.

— Лань Ванцзи, ты снова пьяна! — воскликнул он, хватая жену за руку, в которой был зажат меч.

— А что мне ещё остаётся, если ты мне изменяешь? — заявила Лань Ванцзи и свободной рукой залепила ему пощёчину.

— Браво, Лань Чжань! Так ему и надо, — заржал Вэй Усянь, из-за спины которого опасливо выглядывала Цзян Яньли.