Другой путь (гет)

Вэй Ин не представлял, что Вэни могут сотворить подобное бесчинство. Нет, конечно, он слышал от Лань Чжаня о сожжении Облачных Глубин, но не думал, что с Пристанью Лотосов может случиться нечто гораздо худшее…

Глаза до сих пор слезились от дыма пожарища и слёз, пролитых по погибшим. Хоть Усянь и видел трупы дяди Фэнмяня, госпожи Юй и многих других, сваленные в кучу на тренировочном поле, всё равно до сих пор не мог поверить, что все они мертвы, и прежней беззаботной жизни в Пристани Лотосов уже не будет. Потому что той Пристани Лотосов больше нет. И заклинателей, защищавших её, тоже нет в живых. Вэни не пощадили никого, даже юного шестого шиди.

Вэй Ину с трудом удалось утащить оттуда Цзян Чэна, рвавшегося вернуться и отомстить Вэням за смерть своих родителей. Усянь и сам хотел отомстить не меньше него, но сейчас было не время. Вдвоём и с одним лишь Цзыдянем в качестве духовного оружия они ничего не могли сделать против вооружённого до зубов отряда Вэньских солдат и Сжигающего ядра. Разве что героически погибнуть. Но он обещал госпоже Юй защитить Цзян Чэна, и он это сделает. Ладно, он, Вэй Ин, ослушался госпожу Юй, велевшую им отправляться в Мэйшань, но как мог воспротивиться последней воле матери и вернуться назад, в Пристань Лотосов, Цзян Чэн? Что он ожидал там увидеть?

Вэй Ин силком тащил шиди прочь, терпеливо снося удары и обвинения в свой адрес. Цзян Чэн после пережитого потрясения не владел собой и не мог отвечать за свои слова. Наверняка на самом деле он так не думает и пожалеет, что был столь резок, как только немного придёт в себя.

Оставив названого брата на постоялом дворе в снятой ими отдельной комнате, Вэй Ин выскользнул на улицу, чтобы купить им чего-нибудь поесть и заодно разведать обстановку. Раньше Усянь никогда не задумывался о деньгах и просто брал с прилавков всё, что ему приглянулось, а дядя Фэньмянь потом расплачивался с торговцами за него. Но теперь Вэй Ин вынужден был считать каждую медную монету. Наверное, поэтому и не заметил приближения Вэньских псов. Они шли по улице, вглядываясь в лица прохожих, словно кого-то разыскивали. Усянь не сомневался, что разыскивали именно их. Он отвернулся и ссутулился, чтобы как можно меньше походить на лучшего ученика клана Юньмэн Цзян, который любил покрасоваться своими талантами. К счастью, Вэньские псы не дошли до него, внезапно устремившись в противоположную сторону.

Выждав, когда они отойдут как можно дальше от него, Вэй Ин вернулся на постоялый двор и обнаружил, что Цзян Чэна в снятой ими комнате нет. И хозяин, конечно же, не знал, куда девался постоялец. Вэй Ин выругался и побежал назад, в Пристань Лотосов, решив, что обезумевший от горя Цзян Чэн захотел вернуться туда и отомстить. Вот только вместо этого шиди наверняка попадётся Вэням и рискует разделить судьбу своих покойных родителей.

Вэй Ин торопился, как мог, несмотря на усталость и боль в избитом Цзыдянем теле. Был бы у него меч, он бы вмиг на нём долетел, а так приходилось передвигаться на своих двоих. Обнадёживало лишь то, что у Цзян Чэна тоже не было меча, поэтому тот не мог слишком далеко уйти. Вэй Ин всю дорогу внимательно смотрел по сторонам в надежде нагнать его, но никто из немногичисленных встречных путников не был его шиди. Надежда на то, что Цзян Чэн не успел добраться до Пристани Лотосов и наломать дров, таяла с каждым пройденным ли. Хоть бы остался жив, а уж как выручить его, Усянь на месте придумает.

По мере приближения к Пристани Лотосов Вэй Ин вынужден был замедлить бег, а потом и вовсе перейти на шаг, то и дело скрываясь в кустах, чтобы самому не попасться. Вблизи Пристани пришлось красться, аки тать в ночи. Это отнимало драгоценное время, зато позволило подкараулить и захватить в плен одиноко бредшего Вэня.

Думал, будет трудно вытрясти из него, где находится Цзян Чэн, однако пленник, оказавшийся тем стеснительным пареньком из Цишани, которого Вэй Ин подбадривал перед состязанием лучников, сразу всё выложил и даже согласился помочь. Было крайне рискованно довериться врагу, но у Вэй Ина не было другого выхода. Пока ждал в лодке под причалом возвращения Вэнь Нина, успел трижды пожалеть о своей наивности.

Как ни странно, Вэнь Цюньлинь не обманул его и не только притащил бесчувственное тело Цзян Чэна, но и отнятый у последнего Цзыдянь вернул. Беглого взгляда на бледное лицо и исчерченную свежими рубцами от дисциплинарного кнута грудь шиди хватило, чтобы понять, насколько тот плох. Вэй Ина это настолько потрясло, что вместо благодарности он набросился на Вэнь Нина:

— Ты же целитель, помоги ему!

— Молодой господин Вэй, я пока только учусь и не уверен в своих силах, — стушевался тот. — Моя старшая сестра намного искуснее меня в делах врачевания, но боюсь, даже она не сможет помочь заклинателю, который потерял золотое ядро.

— Вэнь Чжулю выжег его ядро? — ужаснулся Вэй Ин. Это было очень плохо, потому что, даже передавая духовную энергию лишённому золотого ядра человеку, невозможно было ускорить его исцеление.

— Да, по приказу Вэнь Чао. Сначала они избили его, а потом… — Вэнь Нин запнулся, как случалось всегда, когда он волновался.

— Садись на вёсла и вези нас к своей сестре, — бережно прижимая к себе изувеченное тело шиди, скомандовал Вэй Ин, словно имел на это право.

— Конечно, молодой господин Вэй, — и не подумал перечить ему Вэнь Цюнлинь.

Дорога в Илин показалась Вэй Ину бесконечной. Цзян Чэн за время пути так и не очнулся. Порой казалось, что он перестал дышать, но Вэй Ин не решался проверить его пульс, боясь потревожить израненное тело.

* * *

Вэнь Цин встретила их крайне неприветливо:

— Ты соображаешь, кого привёл?! Хочешь навлечь на нас гнев дяди? — набросилась она на младшего брата. — А вы о чем думали, молодой господин Вэй, когда шли в надзирательный пункт, полный вражеских солдат?

— Думал, что здесь нас точно не будут искать, — честно ответил Вэй Ин.

— Здесь вам не ночлежка, — сердито бросила дева Вэнь.

— Мы не задержимся здесь, — пообещал Вэй Ин, — и уйдём, как только Цзян Чэн сможет ходить. Так что в ваших интересах помочь ему выздороветь как можно скорее.

— В моих интересах — выдать вас и доказать свою преданность Верховному Заклинателю, — разозлилась Вэнь Цин.

— Ты же не сделаешь это, сестра. Пожалуйста, ну, пожалуйста, помоги им, — попросил Вэнь Нин, и дева Вэнь не смогла устоять перед его молящим взглядом.

— Хорошо, я осмотрю молодого господина Цзян и сделаю всё, что могу. Несите его в мой кабинет, — сдалась она.

— Спасибо, сестра, я знал, что ты добрая, хоть и бранишься, — обрадовался Вэнь Нин.

Вэй Ин и Вэнь Нин внесли Цзян Чэна в просторную комнату, заваленную бумагами, и уложили его на лежанку в углу. Вымыв руки, Вэнь Цин подошла к больному и взяла его за запястье. Чуть помедлив, она сказала:

— К сожалению, я уже ничем не могу помочь. Я не умею оживлять мёртвых.

— Этого не может быть. Он не умер, не умер! — закричал, не веря её словам, Вэй Ин. И в то же время какая-то его часть знала, что дева Вэнь не лгала, вот только отказывалась признавать такую правду. Неспроста Усянь всю дорогу боялся проверить пульс Цзян Чэна и убедиться в том, что его шиди действительно уже не дышит, что его сердце остановилось.

— Мне жаль, но это действительно так, а теперь, пожалуйста, уходите, молодой господин Вэй. Я не хочу, чтобы из-за вас пострадал мой брат.

Легко сказать, уходите… А как ему, куда ему теперь идти с мёртвым Цзян Чэном? Как сказать шицзе, что её А-Чэн мёртв? Как оправдаться после смерти перед госпожой Юй за то, что не сберёг её сына?

Вэй Ин без сил опустился на пол рядом с лежанкой, сжав в своей руке похолодевшую ладонь Цзян Чэна. Смерть шиди была величайшей несправедливостью. Этого не должно было произойти, но всё же случилось. И теперь он, Вэй Ин, должен сделать то, что должен, как бы это ни было тяжело. И он сделает, вот только немного отдохнёт.

* * *

Прошло три дня с тех пор, как похоронили Цзян Чэна. Надо отдать должное шицзе, она хорошо держалась на протяжении всей церемонии, а вот бабушка Юй голосила громче нанятых плакальщиц. Усяню и самому хотелось выть, но он не мог себе этого позволить, потому что теперь должен был стать надёжной опорой для Яньли. Но, самое главное, он должен отомстить Вэньским псам за смерть Цзян Чэна, дяди Фэнмяня и мадам Юй. Он бы с радостью оставил Яньли в Мэйшани, но тут её рано или поздно будут искать. Поэтому придётся взять её с собой в Ланьлин, хоть и не хочется оставлять её рядом с высокомерным Павлином, отказавшимся от своего счастья. Но мадам Цзинь была лучшей подругой покойной госпожи Юй и наверняка сумеет позаботиться о Яньли.

Вэй Ин вошёл в храм предков семьи Юй и тихонько присел рядом с облачённой в белое шицзе. Яньли сидела на полу перед новой табличкой, на которой было написано имя Цзян Чэна, и кидала в огонь ритуальные деньги. Вэй Ину было непривычно носить белое. Столько раз шутил, называя одежды Лань Чжаня траурными, а теперь сам носил траур. Он взял с подноса немного бумажных денег и тоже бросил их в огонь. Немного помолчав, Усянь сказал:

— Шицзе, я скорблю вместе с тобой, но вынужден напомнить, что оставаться здесь дольше небезопасно. Своим присутствием мы можем навлечь беду на орден Мэйшань Юй.

— Хорошо. Только дай мне немного времени на сборы, — кивнула она. Видимо, и сама думала об этом.

Он взял руку шицзе в свои ладони и надел ей на палец Цзыдянь.

— Матушкино духовное оружие… — промолвила она и всхлипнула.

— Яньли, ты должна быть сильной, ведь теперь ты — глава ордена, — напомнил Вэй Ин, однако его слова произвели противоположный эффект.

— Ну, какая из меня глава? Ведь я — женщина и, к тому же, слабая заклинательница. Да и от ордена никого не осталось, — заплакала она, жалея погибших и себя, такую слабую и бесполезную.

— Должен же был хоть кто-то уцелеть, ведь наверняка не все были в тот день в Пристани Лотоса. Кроме того, мы ведь можем набрать новых приглашённых адептов и возродить орден, — постарался успокоить её Вэй Ин.

— Всё равно заклинатели не примут меня в качестве главы. По их мнению, я гожусь лишь на то, чтобы варить суп для своих братьев. А-Сянь, ты — сильный заклинатель. Ты смелый, находчивый и пользуешься уважением адептов. Я считаю, что главой ордена должен стать ты, — огорошила его Яньли.

— Но я же не Цзян по крови, поэтому меня тоже не примут в качестве главы, — запротестовал Вэй Ин.

— А-Сянь, у меня не осталось никого, кроме тебя, ты должен мне помочь, потому что одна я не справлюсь, — с трудом договорив, Яньли в голос зарыдала, чего никогда не позволяла себе на людях.

Вэй Ин не мог на это смотреть, поэтому поспешил пообещать:

— Конечно, я всегда буду рядом и обязуюсь во всём тебе помогать. Давай сначала доберёмся до Ланьлина и попросим помощи у главы Цзинь, а потом уж будем собирать остатки ордена и делить пост главы.

Поскольку женщин на Советы Кланов обычно не допускали, Цзян Яньли пришлось скрыть лицо под капюшоном перед тем, как войти в Зал Несравненной Изящности, где собрался внеочередной совет. Вэй Ин же и не думал скрываться. Уверенным шагом он вошёл в зал, когда Лань Сичэнь попросил помощи у главы Цзинь в борьбе против агрессии ордена Цишань Вэнь, а тот ответил ему:

— Не следует поступать опрометчиво. Возможно, нам ещё удастся уладить всё мирным путём.

— Сдав оружие и все артефакты и сделавшись верными псами у ног Вэнь Жоханя? — не выдержал Вэй Ин и вмешался в их спор.

— Легко вам говорить, молодой господин Вэй, когда вам нечего больше терять. А у всех нас есть жёны и дети, и мы не хотим, чтобы они пострадали, — подал голос глава клана Яо. — Если мы ввяжемся в войну, то неизвестно, кто одержит верх.

— Тогда вам, тем более, не следует ждать, когда ваших детей перебьют, а жён сделают наложницами Вэньских псов, — вспылил Вэй Ин.

— Молодой господин Вэй, орден Юньмэн Цзян обладал немалой военной мощью, но всё равно пал под натиском войск ордена Цишань Вэнь. Я понимаю, что вы хотите отомстить, но это не повод втягивать в войну другие кланы, — хитрый лис Гуаншань повернул всё так, словно желание восстановить справедливость было личной прихотью Вэй Ина.

— Да, я хочу отомстить за Цзян Фэньмяня, госпожу Юй и Цзян Чэна. И я не остановлюсь ни перед чем. А вы не хотели бы отомстить за гибель своего сына? Бьюсь об заклад, тогда бы вы не стали рассуждать об осторожности, — выпалил Вэй Ин.

— Вэй Усянь, да как ты смеешь так разговаривать с главой Цзинь?! — возмутился Павлин номер два, имени которого Вэй Ин так и не запомнил. — Ты — всего лишь сын слуги, а позволяешь себе подобную наглость.

Вэй Ин дёрнулся от его слов, как от пощёчины. Конечно же, он знал, чего стоит как заклинатель, но подобные выпады выбивали его из колеи, будя воспоминания о том, как он был оборванным и вечно голодным беспризорником на улицах Юньпина, где каждый мог его обидеть. Вэй Усянь уже набрал в грудь воздуха, чтобы разразиться долгой гневной тирадой в ответ, но его опередила Яньли. Она шагнула вперёд, сняла капюшон и заговорила:

— А-Сянь — мой жених и имеет такое же право говорить от имени ордена Юньмэн Цзян, как и я. — По залу пронёсся гул голосов: "Дева Цзян". — Мы поженимся, как только отомстим нашим врагам, и закончится срок траура по моим родителям. А до этого я попрошу всех проявлять к нему уважение, как к полноправному главе ордена.

Вэй Ин, удивленный не меньше присутствующих, бросил на шицзе вопросительный взгляд. Она ответила ему лёгкой улыбкой и кивком, мол, не дрейфь, Сянь-Сянь, всё будет в порядке.

Цзинь Гуаншань тут же попытался отговорить Яньли:

— Милочка, мне кажется, ты принимаешь опрометчивое решение. Твоя помолвка с Цзисюанем была разорвана не по моей инициативе. Думаю, сейчас мой сын был бы рад возобновить её, — он бросил многозначительный взгляд на Цзинь Цзисюаня. — А я буду счастлив принять тебя в свой дом в качестве невестки.

— А Юньмэн Цзян — присоединить к Ланьлин Цзинь в качестве вассального ордена, — догадалась шицзе, и Цзыдянь на её пальце блеснул фиолетовыми всполохами. — Благодарю покорно. Но это было бы неуважением к моим предкам, которые создали и столетиями укрепляли наш орден. В память о родителях и А-Чэне я должна возродить орден Юньмэн Цзян, и А-Сянь поможет мне в этом. А от вас мне нужна лишь помощь, чтобы вернуть назад Пристань Лотосов. Если вы думаете, что после того, как Вэнь Жохань разделается с другими орденами, он не придёт по вашу душу, то ошибаетесь. Или у вас с ним тайный договор и потому вы столь беспечны?

Последнее замечание превратило Совет Кланов в растревоженный улей. Почтенные заклинатели повскакивали со своих мест и принялись галдеть. Многие возмущались бесцеремонностью девы Цзян, но были и те, которые признавали её правоту. А Вэй Ин гордился своей с виду тихой и скромной шицзе, которая не побоялась дать отпор этим старым пердунам.

— Дева Цзян права. Я за то, чтобы дать отпор ордену Цишань Вэнь вместо того, чтобы сдать оружие и артефакты и ждать милости от приспешников Вэнь Жоханя, которые будут наблюдать за нами из надзирательных пунктов, — поддержал шицзе Не Минцзюэ.

— Ну, если поход возглавит столь доблестный воин, как глава Не, — тут же переметнулся на его сторону глава клана Яо.

— Если мы объединим силы, то вместе у нас гораздо больше шансов победить. В противном случае нас перебьют поодиночке, — сказал Лань Сичэнь.

Вэй Ин почувствовал на себе чей-то взгляд и повернул голову. Лань Ванцзи прожигал его каким-то странным взглядом. Вроде бы расстались друзьями после битвы с Черепахой-губительницей, но сейчас Лань Чжань выглядел так, словно снова хотел его укусить. И чего он опять взбесился? Какое правило нарушил Вэй Усянь на этот раз?

* * *

Совет Кланов закончился поздно вечером. На нём было принято решение о создании военного альянса. Лишь тогда Вэй Усянь получил возможность переговорить с Цзян Яньли с глазу на глаз в отведённых им покоях.

— Яньли, ты уверена в правильности своего решения? Ты ведь до сих пор любишь этого напыщенного Павлина. Я, конечно, люблю тебя, но это — братская любовь, — начал Вэй Ин.

— А-Сянь, ты всегда был и останешься для меня братом. Мы можем и после свадьбы жить как брат и сестра, но в глазах людей должны стать мужем и женой. Только так мы сможем возродить орден и отомстить за погибших, — ответила она. — Если есть девушка, которая тебе нравится, я не стану чинить препятствия, если ты станешь с ней встречаться.

— Шицзе, а как узнать, что кто-то тебе нравится? — поинтересовался Усянь. Он любил заигрывать с девушками, но ни одна из них не тронула его сердце в отличие от Лань Ванцзи… Дело было не только в том, что Лань Чжань был прекрасен, как небожитель, спустившийся с небес на грешную землю. Была во втором Нефрите клана Лань какая-то загадка, которую не терпелось разгадать. Хотелось разбить его ледяной панцирь и узнать, что срывается под этой непроницаемой оболочкой. Но Лань Чжань пресекал любые попытки сблизиться с ним, обдавая презрением, к тому же, он был хоть и прекрасным, но всё же юношей.

— Когда настанет время, сердце тебе подскажет, — ответила шицзе, гладя его по щеке.

— Надеюсь, что нет. Я хочу всю жизнь провести со своей милой шицзе, — ответил Усянь, подставляясь под ласку, как кот, тянущийся к хозяйской руке. — Завтра мы отправимся во временный военный лагерь, а ты останешься тут. Госпожа Цзинь в моё отсутствие позаботится о тебе.

— Нет, я поеду с тобой, А-Сянь, — возразила Яньли. — Хоть воин из меня никудышней, но от меня тоже может быть польза. Я могу ухаживать за ранеными, готовить еду. Я буду ежедневно тренироваться и научусь управляться с Цзыдянем. Не хочу отсиживаться в тылу, когда ты будешь рисковать жизнью.

— Моя шицзе лучше всех и непременно преуспеет во всём, за что бы ни взялась, — сказал Вэй Ин и почти не покривил душой, потому что и правда считал Яньли лучшей. Просто она была так скромна, что предпочитала оставаться в тени своей знаменитой матери, не пытаясь прыгнуть выше головы, но, похоже, сейчас замыслила оправдать девиз ордена и достичь невозможного.

Все видели в Цзян Яньли просто миленькую молоденькую девушку, и лишь Вэй Усянь знал, что за хрупкой внешностью и кроткой улыбкой скрывается стальной стержень.

— Ванцзи, что с тобой? — вывел Лань Чжань из задумчивости голос брата.

— Ничего, — привычно отмахнулась она.

— Если действительно ничего, то почему ты весь вечер переписываешь по памяти раздел правил о надлежащем поведении? — настаивал старший брат. — Тебе ведь никто не назначал наказания.

— Никто. Сам, — как обычно, кратко и по существу ответила Ванцзи, не вдаваясь в подробности, за что именно она его себе назначила.

После объявления о помолвке Вэй Ина и Цзян Яньли она уже мысленно убила деву Цзян десятью разными способами, расчленила, упаковала части тела в мешочки цянькунь и спрятала их в разных концах Поднебесной. А потом мысленно же надавала себе тумаков за дурные намерения и решила принять наказание.

— Как глава ордена я могу его отменить, — не сдавался Сичэнь, и Лань Чжань поняла, что разговора не избежать. Однако в её силах было отвечать так, чтобы он не стал слишком откровенным.

— Старший брат, разве можно жениться на сестре?

— Ах, вот что тебя беспокоит… — с облегчением вздохнул Сичэнь. — Так ведь Цзян Яньли не родная сестра Вэй Усяню.

— Всё равно это неправильно, — высказалась Ванцзи.

— Возможно, их решение было поспешным и продиктованным отчаянием, но благодаря этому дева Цзян получит надёжную опору и защиту в лице Вэй Усяня, а его больше никто не посмеет называть сыном слуги.

— Дева Цзян могла бы возобновить помолвку с Цзинь Цзисюанем, — упрямо сказала Лань Чжань, подразумевая, что в таком случае Вэй Ин остался бы свободным.

Правда, не факт, что тогда он обратил бы внимание на неё. Потому что Вэй Ин до сих пор не подозревал ни о том, что она — девушка, ни о том, что давно в него влюблена. Лань Чжань теперь жалела о том, как себя вела, когда они остались наедине в пещере Черепахи-губительницы. Она тогда слишком боялась, что Вэй Ин догадается о том, что она девица; а нужно было не шарахаться от него, не кусаться, а честно ответить на вопрос, нравится ли ей Мянь-Мянь. Нужно было просто признаться, кто она на самом деле, и сказать, что ей никто не нужен, кроме него. Так нет же, постеснялась, побоялась гнева дяди, а теперь пьёт уксус, видя рядом с ним другую, у которой вскоре будут законные права на него.

— Будем считать, что дева Цзян так же упряма и столь же предана своему ордену, как и ты, — примирительно сказал Сичэнь, и Ванцзи задумалась, как бы поступила она сама, окажись в подобной ситуации. Поняв, что между своим орденом и Вэй Ином выбрала бы последнего, решила, что не зря назначила себе наказание, и вернулась к переписыванию правил.

* * *

Шёл третий месяц после Совета Кланов в Башне Кои. К временному военному лагерю в Ланъе, где обосновались Вэй Ин и Лань Чжань с братом, потягивались всё новые силы. Среди примкнувших к ним было немало заклинателей из Юньмэна, которые присягнули на верность деве Цзян и Вэй Усяню. Орден Гусу Лань тоже выделил своих лучших воинов.

Теперь, когда Вэй Ин был уже несвободен, Лань Чжань не смела приблизиться к нему, но ничто не мешало ей наблюдать за ним. Прежде всего, она заметила, что он стал серьёзным и рассудительным. Люди любили Вэй Усяня за то, что он был прост в обхождении и одинаково свободно разговаривал и с главами орденов, и с простыми заклинателями. Большую часть времени Вэй Ин занимался с новыми адептами, находя для каждого из них нужные слова, чтобы подбодрить и вселить уверенность в победе, а вечера — проводил в компании своей ненаглядной шицзе или кувшина вина. Где он доставал вино в этой глуши, оставалось загадкой. Дева Цзян, поначалу нашедшая применение своим способностям на кухне, усердно медитировала и упражнялась с Цзыдянем. Вскоре она сумела накопить достаточно духовных сил, чтобы по её воле кольцо превращалось в опасную фиолетовую плеть, поблёскивавшую, словно маленькая молния. Но Лань Чжань всё равно не верила, что дева Цзян сумеет постоять за себя в бою.

Цзинь Цзисюань, тоже прибывший сюда вместе с ними и участвовавший в подготовке военных действий, порой засматривался на то, как тренируется Цзян Яньли, и в его взгляде сквозило нечто, похожее на сожаление. Он даже подошёл однажды к деве Цзян с миской, когда она разливала суп, намереваясь поговорить, но у той в его присутствии дрогнула рука, и горячий суп пролился на рукав расшитого золотом одеяния. Молодой господин Цзинь не сдержался и выругался. Дева Цзян разволновалась пуще прежнего и принялась сбивчиво извиняться. Цзинь Цзисюань воскликнул:

— Нет, это я виноват!

Тут появился Вэй Усянь и, подумав, что Цзинь Цзисюань обидел его возлюбленную шицзе, набросился на него с кулаками, крича:

— Чего ты лезешь, к Яньли, павлин общипанный?! Сам ведь говорил, что она недостаточно хороша для тебя. Отчего же никак не оставишь её в покое?

— Вэй Ин, это я виновата, я пролила суп и испачкала его одеяние. Возможно, даже руку ему обожгла, — робко попыталась возразить дева Цзян, но тот её не слушал.

Пришлось Лань Чжань расчехлять гуцинь и играть обоим умиротворяющие мелодии, чтобы прекратили драку. Вэй Ин прекратил колотить Цзинь Цзисюаня, но всё равно поглядывал на него волком.

* * *

Три дня спустя Вэй Ин явился в шатёр, где жили Лань Сичэнь и Лань Ванцзи. Он улыбался Лань Чжань, как и прежде, но, как выяснилось, пришёл не к ней, а к её старшему брату. Он изложил суть своей просьбы.

Как уже знала Ванцзи, Вэй Ин прекрасно стрелял из лука, однако главным его оружием был меч, который до сих пор оставался в руках Вэней, как и другие мечи, отнятые у адептов в лагере перевоспитания. Поэтому Вэй Ин первым делом намеревался совершить нападение на лагерь перевоспитания, чтобы вернуть мечи.

— У нас слишком мало для этого людей, мы не можем так рисковать, — ответил ему Сичэнь.

— Я знаю, поэтому и пришёл к вам, Цзэу-цзюнь. Я знаю, насколько сильны музыкальные техники клана Гусу Лань. Кроме того, я кое-что придумал. Если объединить это с мелодией, вселяющей ужас, то Вэни сами разбегутся в страхе, и нам хватит нескольких сильных заклинателей, чтобы справиться с ними и вернуть назад наши мечи.

— Подобные мелодии действительно существуют, и они описаны в "Собрании смятения", привезенном одним из наших предков из страны Дунъин. Однако они относятся к тёмному пути, против которого выступает наш орден, — ответил Сичэнь.

— В чём польза от праведного пути, если, следуя ему, вы потеряете в этой войне самых сильных заклинателей? И так ли плохи темные техники, если они позволят сберечь жизни множества наших воинов? — возразил ему Вэй Ин.

Старший брат надолго задумался.

— Вэй Ин, что ты придумал? — поинтересовалась Лань Чжань.

Тот оживился и достал из рукава талисманы.

— Смотрите, это — стандартный талисман для отпугивания нечисти, а это — немного видоизменённый, который, напротив, её привлекает. Различие между ними, на первый взгляд, практически незаметно. Если мы заменим все отпугивающие нечисть талисманы на привлекающие её и нагоним жути вашими мелодиями, то нам останется только забрать трофеи после того, как враги разбегутся или будут уничтожены нечистью.

— А кто после этого будет бороться с призванной нечистью? — поинтересовался Сичэнь.

— А зачем с ней бороться, пусть Вэни с ней борются, — обезоруживающе улыбнулся Вэй Ин.

— Ваша затея слишком неоднозначна. Я должен подумать, — сказал Сичэнь.

— Я не прошу вас лично или кого-то из вашего ордена в этом участвовать. Только дайте мне взглянуть на эти мелодии, и я сам сыграю на флейте, — не сдавался Вэй Ин.

— Брат, я мог бы в тайне от тебя прочесть "Собрание смятения" и сыграть вместе с Вэй Ином. Таким образом, твоя репутация останется незапятнанной, — видя колебания Сичэня, предложила Ванцзи, которая чувствовала себя без Бичэня как без рук. Кроме того, ей ужасно хотелось побыть рядом с Вэй Ином, а этот повод был наиболее подходящим.

— А как же твоя репутация, Ванцзи? — забеспокоился Сичэнь.

— Старший брат вправе назначить мне любое наказание, которое сочтёт нужным, — опустив глаза, сказала Лань Чжань.

— Наказания не будет, если вы после всего усмирите нечисть, — решил Сичэнь и достал из рукава мешочек цянькунь с книгами из запретной секции библиотеки.

Вэй Ин и Лань Чжань склонились над "Собранием смятения", слегка соприкоснувшись рукавами, но даже этого оказалось достаточно, чтобы Ванцзи словно молнией ударило.

— Вот! Это даже лучше, чем я мог себе представить! -через некоторое время радостно воскликнул Вэй Ин, когда они остановились на странице, где были ноты и описание мелодии, лишавшей духовных сил.

* * *

Хоть Лань Чжань и считала неправильными методы, используемые Вэй Ином для борьбы с врагами, однако не могла не признать их эффективность. Возвращение мечей подняло боевой дух заклинателей войск четырёх объединившихся против Цишань Вэнь кланов, и они перешли в наступление.

Успех применённой в лагере перевоспитания тактики настолько вскружил голову Вэй Ину, что на следующую вылазку, которую планировал совершить в надзирательный пункт, где хозяйничал Вэнь Чао, он согласился взять Цзян Яньли, чему Лань Чжань, естественно, не обрадовалась. Мало того, что эта любительница варить супы будет им мешать, так ещё может в самый неподходящий момент отвлечь на себя внимание Вэй Ина. Но её возражения никто не стал слушать.

Поначалу всё складывалось удачно — вэньские солдаты в ужасе разбежались, когда плач флейты Вэй Ина привёл их в состояние смятения, и на надзирательный пункт двинулись призраки и лютые мертвецы, а дева Цзян свободно вошла в покои любовницы Вэнь Чао. За ней последовала Лань Чжань. Увидев вошедшую Цзян Яньли с поблёскивавшим фиолетовыми всполохами Цзыдянем на пальце и оголённым мечом в другой руке, Ван Линцзяо попыталась сбежать через окно, но там её ждал Вэй Ин в маске призрака-висельника.

— Здравствуй, красавица, — сказал он, — помнится, ты хотела отрезать мне ногу. — Так вот, сегодня я пришёл за твоей.

Ван Линцзяо заорала дурным голосом и попыталась спрятаться под кровать, но не тут-то было — дева Цзян захлестнула её правую ногу превратившимся в плеть Цзыдянем и потащила к себе. На крики Вэньской подстилки явился Вэнь Чжулю и двинулся, вытянув правую руку вперёд, к деве Цзян, судя по всему, намереваясь лишить её золотого ядра. Тело Лань Чжань среагировало быстрее, чем она успела подумать, метнув в Сжигающего Ядра Бичэнь, который отсёк его смертоносную руку. Вэнь Чжулю в недоумении уставился на свою упавшую на пол руку. Из его раны фонтаном хлынула кровь.

— Спасибо, — поблагодарил Лань Чжань Вэй Ин, который был дальше от девы Цзян и не успел бы её выручить.

— Ерунда, — буркнула в ответ Ванцзи.

Ван Линцзяо заголосила громче прежнего, пытаясь высвободиться из петли Цзыдяня, стянувшей её лодыжку. Вэй Ин приблизился к ней и отрубил свободную ногу. Крови на полу стало ещё больше.

— Цзяо-цзяо, что с тобой? — раздался сзади голос Вэнь Чао, а вслед за этим появился его обладатель.

Увидев свою любовницу на полу в луже крови, продолжавшей хлестать из культи, он схватился за меч. Вэнь Чжулю к этому моменту сумел остановить кровь и присоединился к нему. Они сошлись двое на двое: с одной стороны Вэнь Чао со своим верным телохранителем, а с другой — Вэй Ин и Лань Чжань. Звон мечей смешался с подвываниями Ван Линцзяо, которую Цзян Яньли подтащила ближе к себе.

— Говорят, ты издевалась над телом моей матери после её смерти, — произнесла кроткая дева Цзян, становясь похожей на знаменитую Пурпурную Паучиху в ярости. — Это тебе за матушку!

Цзыдянь отпустил ногу Ван Линцзяо, но лишь затем, чтобы со свистом опуститься на её тело, уродуя широким рубцом смазливое лицо этой выскочки. Следить за происходившим дальше Лань Чжань не могла, потому что ей нужно было всё внимание для схватки с раненым, но всё ещё опасным Вэнь Чжулю. Краем глаза она следила за поединком Вэй Ина и Вэнь Чао.

Способности последнего были гораздо скромнее его самомнения, и Вэй Ину ничего не грозило. Поэтому все силы Лань Чжань сосредоточила на том, чтобы вымотать Вэнь Чжулю и, обнаружив брешь в его защите, пронзить Бичэнем грудь. Хрипя и харкая кровью, Вэнь Чжулю свалился на пол.

— Это тебе за отца! — продолжала избивать Ван Линцзяо дева Цзян. — Это тебе за А-Чена! — хлестнула она Цзыдянем поверженного Вэнь Чжулю.

Вскоре Вэй Ин, обнимавший рыдавшую шицзе, и Лань Чжань покинули надзирательный пункт, оставив позади три окровавленных трупа и продолжавших отбиваться от нечисти вэньских солдат. К ним нечисть приблизиться не могла благодаря защитным печатям, начертанным на их одеждах. Деву Цзян трясло от того, что она только что впервые убила своими руками человека. А Лань Чжань пребывала в ступоре от того, что только что осознала, помедли она хоть на миг во время появления Вэнь Чжулю, и избавилась бы от соперницы, не прикладывая при этом усилий. С другой стороны, это вряд ли принесло бы ей счастье с Вэй Ином.

На первый взгляд, ничто не напоминало в заново отстроенной пристани Лотосов о минувшей трагедии. Разве что, новые таблички в храме предков, где преклоняли колени Вэй Усянь и Цзян Яньли. Кто бы мог подумать, что им удастся в столь короткий срок после окончания войны возродить орден. Говорили, что дева Цзян сама занималась всеми финансовыми и организационными вопросами, предоставив Вэй Усяню возможность всецело посвятить себя занятиям с адептами и ночным охотам. Что ж, это было весьма разумным.

Цзян Яньли была здесь полноправной хозяйкой, чего нельзя было бы сказать, если бы она стала его женой. Цзинь Цзисюань вздохнул. И как он вовремя не разглядел личность с твёрдым характером в навязанной ему родителями ничем не примечательной невесте. Вместо того чтобы постараться подружиться с Яньли и понять, что она за человек, сразу встал на дыбы, не желая жениться на подобранной родителями девице только потому, что она — отпрыск главы великого ордена. Он стал присматриваться к деве Цзян лишь после того, как она, придя в Башню Кои просительницей, гордо отказалась от предложения его отца возобновить помолвку с его наследником. А во временном военном лагере Цзинь Цзысюань влюбился, глядя, как она каждое утро, пока Вэй Усянь спал, училась обращаться с Цзыдянем, несмотря на дрожь в руках от усталости, а после шла на кухню варить суп для простых заклинателей, перевязывала раненых, снова шла на кухню варить суп, но на этот раз уже для себя и своего жениха.

Пока эти двое считалась всего лишь помолвленными, у Цзинь Цзисюаня оставалась призрачная надежда, что всё ещё можно изменить, если объясниться с девой Цзян. Поэтому он и встал в очередь за её знаменитым супом из свиных рёбрышек и корня лотоса. Кто ж знал, что Вэй Усянь приревнует и набросится на него с кулаками?

Цзинь Цзисюань не видел под покрывалом лица Цзян Яньли, но не сомневался, что в красном она была прекрасна. А ведь на месте Вэй Усяня сейчас мог быть он. Он совершал бы сейчас с ней поклоны, пил вино из связанных лентами чаш и под покровом ночи снимал покров с её лица…

Цзинь Цзисюань обвёл взглядом присутствующих. На свадьбу были приглашены главы всех орденов, их родственники и приближённые. Многие смотрели не на молодожёнов, а на него. Наверняка, будут на пиру перемывать ему кости, судача, что упустил столь выгодную партию. Ну и пусть моют, но без него, а он смоется, как только выйдет из храма.

С трудом дождавшись окончания церемонии, Цзинь Цзисюань улучил момент и затерялся в образовавшейся у выхода из храма толчее. Когда все гости повернули к главному зданию резиденции ордена, перед которым под балдахинами из тканей всех оттенков лилового были накрыты столы для гостей, он направился в сторону обезлюдевшей пристани, на которой в этот праздничный час торговали всего трое лоточников. Цзисюань купил несколько кувшинов вина, небольшой мешочек очищенных семян лотоса и уселся на мостки у воды. Вино тоже было лотосовым (разговорчивый продавец сообщил, что гнать вино из лотосов придумал молодой господин Вэй) и весьма недурным. Хотя сейчас, по большому счёту, ему было всё равно, чем напиваться. Сладкое вино не могло заглушить горечь от того, что его бывшая невеста выходит замуж за другого, и этим другим был ненавидевший его Вэй Усянь.

Цзинь Цзисюань успел прикончить первый кувшин, когда к нему подошёл Ханьгуан-цзюнь, выглядевший крайне расстроенным.

— Молодой господин Цзинь, нехорошо напиваться в одиночестве. Позвольте, я составлю вам компанию, — сказал второй Нефрит, усаживаясь рядом с ним.

— Разве адептам ордена Гусу Лань не запрещено пить вино? — удивился Цзисюань.

— Запрещено. Потому я и собираюсь выпить его с вами, а не за общим столом, — ответил Ханьгуан-цзюнь.

Цзинь Цзисюаню было не жаль вина (ведь у него достаточно денег, чтобы купить ещё), а пить его в компании — намного веселее, поэтому он протянул неожиданному собутыльнику один из двух оставшихся у него кувшинов и приложился к своему. Лань Ванцзи сделал несколько глотков и сказал:

— Всё-таки жизнь — это ужасно несправедливая штука.

Пока Цзинь Цзисюань пил своё вино и думал, что бы такого глубокомысленного сказать в ответ, Лань Ванцзи уснул, привалившись к нему. Фига-се, с пары глотков настолько захмелел, удивился Цзинь Цзисюань. Недаром Ланям нельзя пить вино. Он попытался растормошить Лань Ванцзи, но тот не реагировал. Вздохнув, Цзинь Цзисюань допил вино, взвалил на спину отключившегося Лань Ванцзи и потащил его в гостевые покои.

В отведенных адептам ордена Лань комнатах было пусто, потому что все они собрались на свадебном пиру глав ордена Юньмэн Цзян. Юньмэнской прислуги тоже не было видно (наверняка тоже побежали поглазеть на господскую свадьбу). Поэтому Цзинь Цзисюань беспрепятственно вошёл в комнаты, где размещались Нефриты клана Лань, и уложил Лань Ванцзи на кровать.

Присоединяться к пирующим всё так же не хотелось, поэтому Цзинь Цзисюань решил заглянуть на кухню и захватить ещё вина, а заодно и какой-нибудь снеди. Поразмыслив, он решил не возвращаться на пристань, а посидеть в покоях, отведенных членам ордена Гусу Лань, потому что в Цзиньских его наверняка найдёт мерзкий приставучий кузен, и потом от него не отвяжешься.

Лань Ванцзи не оказалось там, где Цзинь Цзисюань его оставил. Заподозрив неладное, Цзинь Цзисюань выглянул в окно и увидел у выхода из здания силуэт в белом. Пока думал, куда припрятать вино, и добирался до выхода, Ханьгуан-цзюнь уже успел подойти к накрытым на площади столам и вплотную приблизиться к молодожёнам. Под недоуменными взглядами гостей Лань Ванцзи оттолкнул от Вэй Усяня невесту, сказав: "Мой". Вэй Усянь настолько обалдел от столь необычного поведения праведного Ханьгуан-цзюня, что лишился дара речи.

— Вот уж не знал, что прославленный Ханьгуан-цзюнь — обрезанный рукав, — рассмеялся докучливый кузен Цзинь Цзисюнь.

Лань Ванцзи не удостоил его ответом, но по гримасе на побагровевшем лице Цзинь Цзисюня стало ясно, что ему попросту закрыли рот заклинанием молчания. Цзинь Цзисюань в нерешительности остановился на пороге. Вовремя остановить Ханьгуан-цзюня он не успел и теперь не представлял, что можно сделать, дабы предотвратить назревающий скандал.

— Ванцзи! Прекрати! Ты ведёшь себя неподобающим образом! — первым отмер Лань Цижэнь.

— Всю свою жизнь я слушалась и вела себя подобающим образом, и что я с этого имею? — ответил Ханьгуан-цзюнь и попытался усесться на колени Вэй Усяню. Цзинь Цзисюань был тоже изрядно подшофе и потому не сразу сообразил, что второй Нефрит говорил о себе в женском роде. — Даже за Вэй Ина замуж выйти не дали, хоть он и сорвал с меня лобную ленту.

— Лань Чжань, ты что творишь?! Ты, ты… пьян, — унюхав запах алкоголя и заметив расфокусированный взгляд второго Нефрита, догадался Вэй Усянь, сталкивая его с себя.

— Ванцзи, так вот почему ты творишь глупости и ведёшь несвойственные тебе речи, — попытался замять неловкую ситуацию Цзэу-цзюнь.

— Напротив, я никогда не мыслила столь трезво, — возразил Ханьгуан-цзюнь.

Свадебный пир перестал казаться унылым. Цзинь Цзисюань понял, что про него теперь забудут, а вместо этого станут обсуждать вызывающе поведение нетрезвого Ханьгуан-цзюня, и рискнул приблизиться к пирующим.

— Сичэнь, уведи Ванцзи, — не выдержал Лань Цижэнь, и старший племянник тотчас же поспешил выполнять его распоряжение.

Однако при попытке оттащить Ханьгуан-цзюня от Вэй Усяня Цзэу-цзюнь получил в глаз рукоятью Бичэня и вынужден был срочно заняться поисками чего-нибудь холодного, что можно было бы приложить к намечавшемуся синяку.

Лань Цижэнь сделал знак сидевшим рядом с ним старейшинам, и те окружили его младшего племянника. Недолго думая, Ханьгуан-цзюнь вскочил на стол, вытащил меч и взмахнул им вокруг себя, готовясь отражать атаки со всех сторон.

Дева Цзян испуганно пискнула, когда на её расшитое золотыми фениксами красное ханьфу пролилось вино из чаши, опрокинутой нетвёрдо стоявшей ногой второго Нефрита.

Вэй Усянь обнял невесту и, решив взять ситуацию под контроль, сказал:

— Прошу всех уважаемых гостей Пристани Лотосов вернуться на свои места. Я сам всё улажу.

Проследив взглядом за вернувшимися за столы старейшинами, он обратился к Лань Ванцзи:

— Лань Чжань, я столько раз предлагал тебе выпить со мной, но ты всё время отказывался, а теперь вот напился без меня. Ай, как нехорошо с твоей стороны. Может, всё же выпьешь сегодня со мной?

Лань Ванцзи потерял интерес к драке, спрыгнул со стола и, снова оттолкнув деву Цзян, уселся рядом с Вэй Усянем, принимая из его рук чашу с вином.

— Вот так-то лучше, — похвалил его Вэй Усянь.

— Вэй Ин, я люблю тебя. Ты должен быть моим, — произнес Ханьгуан-цзюнь перед тем, как выпить вина и впиться поцелуем в губы Вэй Усяня.

Никогда ещё Вэй Усянь не выглядел столь растерянным. Цзинь Цзисюань и сам охренел от подобной сцены. Он бы наверняка позлорадствовал, если бы ему не было так обидно за Цзян Яньли, вынужденную терпеть подобное непотребство на своей собственной свадьбе. Через некоторое время Лань Чжань обмяк и едва не упал. Судя по ошалевшему взгляду и кровоточившей губе Вэй Усяня, тому было немногим лучше.

— Лань Чжань, что ты несёшь? — пробормотал Вэй Усянь.

— Слушай моё сердце, — сказал Ханьгуан-цзюнь и приложил его ладонь к своей груди.

— Лань Чжань, так ты, ты… действительно девушка? — воскликнул жених с выражением крайнего удивления на лице, и сидевшие вокруг него гости эхом повторили его последнее слово.

Цзинь Цзисюань уже устал охреневать. Лань Ванцзи закрыла глаза и завалилась на Вэй Усяня (снова уснула, понял он).

— Сичэнь, да забери ты уже, наконец, отсюда Ванцзи! — раздражённо воскликнул побагровевший от злости Лань Цижэнь.

Цзэу-цзюнь со свежим фингалом под глазом принял из рук Вэй Усяня Лань Ванцзи и потащил её в гостевые покои.

— А знаете, у нас в Юньмэне считается, что плоха та свадьба, на которой никто не подрался, — попытался спасти положение Вэй Усянь, но его уже никто не слушал. Гости загудели, как потревоженные пчёлы.

Цзинь Цзисюань увидел, как отец делает ему знак подойти.

— А-Сюань, Лань Ванцзи неожиданно оказалась не вторым молодым господином, а второй молодой госпожой Лань. Поскольку дева Цзян теперь не свободна, то лучшей партии, чем Лань Ванцзи тебе не сыскать.

— Отец, вряд ли она согласится, — попытался возразить Цзинь Цзисюань.

— А кто её будет спрашивать? — усмехнулся захмелевший отец. — Я напишу её дяде и сделаю предложение, от которого он не сможет отказаться.

— Отец, я должен подумать.

В голове Цзинь Цзисюаня пока ещё не укладывался тот факт, что Лань Ванцзи — дева. Кроме того, теперь все знали, что она любит Вэй Усяня. Брать замуж девицу, которая его не любит, казалось неправильным. С другой стороны, ему было жаль Лань Чжань. Он сочувствовал её горю, выплеснувшемуся из-за алкоголя в такой форме, видя в ней товарища по несчастью. Вряд ли кто-то другой отнесётся к ней с большим пониманием, чем он, сам оказавшийся в подобной ситуации.

— Думай, но быстрее, пока не подсуетились и не опередили тебя женихи из других кланов, — предупредил его отец. — Вскоре они забудут про этот инцидент и сообразят, что Лань Ванцзи — завидная невеста.

Дева Цзян дёрнула за рукав своего жениха и, когда тот склонился к ней, что-то тихонько сказала. Вскоре после этого молодые покинули гостей и уединились в своих покоях.

* * *

Оставшись наедине с Яньли, Вэй Ин медленно снял с неё покрывало, представляя, что мог бы увидеть под ним лицо Лань Ванцзи. Вэй Ин тронул кончиком языка прокушенную губу. Кто же знал, что эта ледышка окажется столь темпераментной?.. Его вечные заигрывания с Лань Ванцзи, её злость на него за сорванную лобную ленту в Цишани, её странные взгляды и тот укус в пещере черепахи-губительницы — все эти разрозненные фрагменты складывались теперь в цельную картину. Какая ирония судьбы — понять, что давно влюблён в Лань Чжань, когда женился на шицзе. Если бы Вэй Ин узнал это раньше, то, возможно, вместо этой свадьбы у него сейчас была бы другая. С другой стороны, что тогда делала бы без него Яньли?

Шицзе улыбнулась ему вымученной улыбкой. Конечно же, она поняла, что с ним происходит. Яньли всегда лучше всех остальных понимала, что у него на душе.

— Это ведь Лань Чжань тебе нравится? — спросила она.

— Не знаю. Наверное она всегда мне нравилась, хотя я этого и не осознавал, — опустив глаза, ответил Вэй Ин. — Но какая разница теперь?.. — Он попытался поцеловать Яньли, однако та уклонилась и, взяв его лицо обеими ладонями, наклонила вниз и поцеловала в лоб.

— Спокойной ночи, А-Сянь, завтра у нас с тобой много дел.

— Спокойной ночи, шицзе, — ответил он, но ложиться не стал. Вместо этого сходил за вином и пил до самого утра, размышляя о бренности бытия.

* * *

Лань Чжань проснулась с ощущением, что ей в рот кроли нагадили. Голова болела, словно накануне она билась ею о стену. На краю её постели сидел Сичэнь. На его лице красовался лиловый синяк под глазом.

— Старший брат, что с тобой случилось? На нас напали враги? Почему я ничего не помню? — спросила она, приподнимаясь на локтях.

— Молодой господин Цзинь рассказал, что вчера ты выпила с ним вина на пристани, после чего там же уснула. Ему пришлось тащить тебя на руках и укладывать спать, как последнего алкоголика.

— Какой стыд! — Ванцзи рухнула обратно на подушки и закрыла руками лицо.

— Нет, стыд — это то, что ты потом натворила, восстав и явившись на пир, — продолжил брат. — Ты оттолкнула невесту и призналась в любви Вэй Усяню, наложила заклинание молчания на Цзинь Цзысюня и подралась со мной и старейшинами, пытавшимися тебя утихомирить. Затем выпила ещё вина с Вэй Усянем и поцеловала его при всех… Дядя ужасно зол на тебя.

Ванцзи почувствовала, как полыхают её уши.

— Старший брат, это тоже я? — спросила она, указывая на шикарный синяк под его глазом.

Сичэнь кивнул.

— Прости.

— Ты должна просить прощения не у меня, а у госпожи Цзян Яньли и господина Вэя за то, что испортила им праздник, а также у главы Цзинь за то, что оскорбила действием его племянника и вынудила его сына таскать тебя на руках, — сказал Сичэнь.

— Да, я немедленно пойду и извинюсь, — согласилась Лань Чжань, хоть и понимала, что ей будет нестерпимо стыдно это делать. Она резко села на кровати, и от этого у неё закружилась голова.

— Никуда ты не пойдёшь! Хватит позорить наш орден! — вмешался дядя, всё это время молча сидевший у стола. — Ты немедленно отправишься в Гусу и примешь наказание, а потом собственноручно напишешь письма с извинениями не только Вэй Усяню, Цзян Яньли, Цзинь Цзисюаню и Цзинь Цзысюню, но и всем присутствовавшим на пиру гостям, за то, что из-за тебя им пришлось стать свидетелями столь неприглядного зрелища. А за то, что раскрыла при всех нашу тайну, я лишаю тебя нефритового жетона и запрещаю покидать Облачные Глубины.

— Слушаюсь, — потупила взор Ванцзи.

В дверь постучали.

— Чего вам? — раздражённо спросил дядя.

— Прошу прощения, но господин Вэй приказал передать Ханьгуан-цзюню лекарство от похмелья, — раздался с той стороны голос слуги.

— Можешь войти, — распорядился Лань Цижэнь. Когда юноша в лиловом ханьфу вошёл, дядя жестом подозвал его к себе, отобрал кувшин, который тот принёс, и понюхал содержимое.

— Что это?

— Рассол, в котором мы маринуем арбузы. Молодой господин Вэй давно обнаружил его целебные свойства в случае подобного недомогания, — ответил слуга.

— В нём точно нет алкоголя? — подозрительно спросил Лань Чижэнь.

— Нет, что вы, мы бы не посмели.

— Хорошо, можешь идти. Поблагодари от меня своего господина, — отпустил дядя слугу и подошёл с кувшином к Лань Чжань. — Выпей. Мы отправимся домой, как только приведёшь себя в порядок и будешь в состоянии встать на меч.

Переход в статус второй молодой госпожи Лань дался Лань Чжань нелегко и начался со ста ударов ферулами по спине за употребление алкоголя и неподобающее поведение, после чего её заперли в цзинши. Женские одежды, которые ей велено было теперь носить, казались неудобными, а от башни, которую теперь полагалось сооружать из волос, скрепляя шпильками с легкомысленными цветочками-висюльками, начинала болеть голова. Когда её называли «Дева Лань», Ванцзи не сразу понимала, что обращаются к ней.

Дни её теперь были заполнены написанием писем с извинениями, причём дядя лично проверял, чтобы она ни разу не повторялась в выражениях. Голова пухла от необходимости каждый раз придумывать новые извинения, а на пальцах, сжимавших кисть, появились мозоли. Но хуже всего было то, что она стала пленницей в собственном доме. Ведь она даже не имела возможности выйти за пределы Облачных Глубин на ночную охоту, не могла узнать свежие новости, кроме тех, что брат и дядя считали нужным ей сообщить. Лань Чжань задыхалась от этой неволи в родном ордене и не видела выхода.

Она понимала, что старший брат с присущей ему мягкой дипломатичностью старался уладить скандал с её каминг-аутом, и была ему за это благодарна. Тем не менее, ей было немного обидно, что прежние доверительные отношения между ними остались в прошлом.

Примерно через месяц после возвращения из Пристани Лотосов Ванцзи посетил дядя, дабы сообщить радостную весть о том, что из Ланьлин Цзинь пришло официальное письмо с предложением выдать Лань Ванцзи за наследника главы ордена. Дядя выглядел так, словно у него гора с плеч свалилась. Он был явно доволен тем, что Цзини не затаили обиду на орден Гусу Лань и даже готовы взять в жёны наследнику опозорившуюся девицу. Наверное, Лань Цижэнь уже представлял, как сбагрит не оправдавшую надежд племянницу и вздохнёт с облегчением.

Вот только мысль о замужестве ничуть не прельщала Лань Чжань, о чём она не преминула заявить:

— Я не согласна.

— Неблагодарная, да ты радоваться должна, что нашёлся человек, который готов взять тебя в жёны после такого позора! — закричал он. — Я бы отдал тебя даже за обычного бродячего заклинателя, а Цзинь Цзисюань — будущий глава великого ордена и, возможно, унаследует пост Верховного Заклинателя.

— Стремитесь подороже меня продать? Может, ещё на ярмарку повезёте? — возмутилась Лань Чжань. Ещё недавно она была прославленным воином, вольным самостоятельно ходить на ночные охоты и сражаться наравне с мужчинами, а сейчас чувствовала себя вещью, которую хотят поскорее сбыть с рук.

— Не дерзи! Ты отсюда выйдешь только замуж! — разозлился дядя. — Пусть муж с тобой мучается, а с меня хватит.

— Если я не могу быть женой Вэй Усяня, то не буду ничьей женой! — заупрямилась Ванцзи. В конце концов, она не вещь, которую можно продать за влияние и власть.

Дядя дёрнул себя за бородку и закричал:

— Да забудь ты уже про своего Вэй Усяня!

В этот момент в цзинши вошёл Лань Сичэнь.

— Прошу прощения, что вмешиваюсь. Но молодой господин Цзинь предвидел подобную реакцию Ванцзи, поэтому написал мне лично и попросил дать ему возможность поговорить с невестой с глазу на глаз. Цзинь Цзисюань — весьма достойный молодой господин. Ванцзи, пожалуйста, встреться с ним, только без рукоприкладства, — сказал он, потирая место под глазом, где ещё недавно был синяк. — Отказать мы всегда успеем, а добрососедские отношения поддерживать не помешает.

— Хорошо, — согласилась Лань Чжань, считая, что это её ни к чему не обязывает, зато от дядиных нравоучений хоть ненадолго избавит.

* * *

Через неделю после того, как в Башню Кои было отправлено ответное письмо с приглашением, в Облачные Глубины прибыл Цзинь Цзисюань. Ради такого случая Лань Чжань обрядили в праздничные одежды и позволили ей прогуляться по берегу озера с женихом. Некоторое время они шли молча, потом Цзинь Цзисюань заговорил:

— Ханьгуан… кхм, дева Лань, я знаю, что ваше сердце занято. Моё — тоже, к сожалению, несвободно. Мне жаль, что вы не можете быть вместе со своим избранником, как и я — со своей избранницей. Однако с этим ничего не поделаешь. Многие из присутствовавших на свадьбе в Пристани Лотосов возмущены вашим поступком, но я понимаю вас и искренне сочувствую.

— Я не нуждаюсь в вашем сочувствии, — перебила его Лань Чжань.

— Не сомневаюсь в том, что вы достаточно сильны, чтобы справиться с этим, но я не о том. Я предлагаю вам вступить в брак со мной не только из сочувствия. Дева Лань, мне всегда импонировали ваше самообладание и умение держать удар. Я делаю вам предложение ещё и потому, что этот брак был бы выгодным для обоих наших кланов, а мы могли бы стать друг для друга верными товарищами. Я не требую от вас немедленного ответа. Прошу вас лишь подумать над моим предложением и не отвергать его сразу. После нашей свадьбы я готов ждать, сколько понадобится, пока вы не будете готовы стать моей не только на словах. Вы сможете жить в Благоуханном дворце, пользуясь всеми привилегиями, положенными моей супруге, но иметь при этом такую же свободу действий, как моя мать.

— А вы будете, как и ваш отец, проводить время в компании опавших цветов? — с неожиданной для себя злостью спросила Лань Чжань. Надо же, она же не любит Цзинь Цзисюаня, но всё равно мысль о том, что он может ей изменить, оказалась ей неприятна.

— Мне претит распутное поведение моего отца, которое я считаю неуважительным по отношению к моей матушке. Обещаю, что никогда не оскорблю мою жену изменами и не стану посещать цветочных домов, — поспешил уверить её Цзинь Цзисюань.

— Хорошо, я подумаю, — ответила Лань Чжань.

— Благодарю вас, дева Лань. Не стану больше обременять вас своим присутствием, — поклонился ей Цзинь Цзисюань.

Через два дня пришли письма из ордена Балин Оуян с предложением взять Лань Чжань второй женой главы и из Цинхэ Не с предложением стать супругой главы Не. Лань Чжань подозревала, что Не Минцзюэ решил таким образом поддержать своего побратима. Дядя продолжал наседать, требуя, чтобы она выбрала жениха. Решив, что остальные женихи вряд ли согласятся с чисто формальным супружеством, Лань Чжань дала согласие выйти за Цзинь Цзисюаня.

* * *

Через три месяца после известия о помолвке между молодым господином Цзинь и второй молодой госпожой Лань в Пристань Лотосов пришло письмо из Ланьлина с приглашением на свадьбу наследника ордена и Лань Ванцзи. Почитав письмо, Вэй Ин заметался по комнате, как тигр в клетке.

— Да я этому Павлину все перья повыдёргиваю, если он осмелится обидеть Лань Чжань! — шипел он.

— Твоя Лань Чжань сама кому угодно наваляет, так что не удивлюсь, если Цзинь Цзисюань будет ходить побитый, — заметила шицзе, спокойно продолжая разбирать бумаги, пока Вэй Ин пытался справиться с приступом гнева. — А-Сянь, мне жаль, что ты вынужден помогать мне ценой своего счастья, но, сам посуди, сейчас у тебя нет никаких прав предъявлять ему претензии.

— Ты, как всегда, права, — вздохнул Вэй Ин, — но я всё равно беспокоюсь за Лань Чжань. Она столь чиста и праведна, а попадёт в семью этого старого греховодника. Как известно, яблоко от яблони недалеко падает.

— Не наговаривай на Цзинь Цзисюаня. Лучше подумай о том, что подаришь на свадьбу новобрачным, — постаралась отвлечь его Яньли.

— Да, времени осталось немного, а мне так хочется подарить Лань Чжань что-нибудь особенное. Я пойду в мастерскую, — тут же загорелся Вэй Ин.

— Не засиживайся допоздна, — попросила его Яньли.

— Это уж как получится. Если надолго задержусь, то останусь там ночевать.

Подобные ночёвки среди чертежей и недоделанных артефактов были нередки для Усяня. Большую часть свободного времени он проводил там, увлечённо что-нибудь мастеря и забывая о времени, спохватываясь лишь под утро, чтобы передремать пару часов перед тем, как идти тренировать адептов. Яньли уже свыклась с одинокими ночами.

— Я велю принести тебе ужин, — сказала она, памятуя о том, что, увлекшись чем-то, Вэй Ин напрочь забывал поесть.

— И немного вина.

— Никакого вина! Ты и так стал слишком много пить в последнее время, — в шицзе снова проснулась строгая мадам Юй.

— Мастерство не пропьёшь, — изрёк Вэй Ин и скорчил жалобную моську.

— Но ты не устаёшь пытаться, — отвесила ему шутливый подзатыльник Яньли.

Вэй Ин привычно увернулся и завопил: «Ай, ай, какая ты грозная!» и убежал прочь. Он уже знал, что подарит Лань Чжань. Компас зла. Совсем немного доделать осталось, и она получит артефакт, который предупредит, если неподалёку будет темная ци.

* * *

Лань Чжань никогда не думала, что путешествие в паланкине может быть настолько утомительным. Странно — духовные силы не расходовала, а чувствовала себя так, словно билась на мечах без перерыва три дня и три ночи. Лучше бы на мече долетела до Башни Кои и сэкономила массу времени и сил, но традиции требовали, чтобы она тряслась несколько дней в паланкине, разодетая в свадебный наряд и накрашенная, как барышня из цветочного дома. Лань Чжань чувствовала себя в этих одеждах куклой.

По прибытии в башню Кои стало ещё хуже — ей пришлось весь вечер, несмотря на духоту, ходить в полупрозрачном покрывале. Она мало что видела из-за этой тряпки, но, с другой стороны, её лица тоже никто не видел, а, стало быть, не мог заметить, как её уши покраснели от стыда при мысли о том, что все эти люди видели её позор в Пристани Лотосов.

Какая-то странная апатия приключилась с ней при совершении поклонов в храме предков клана Цзинь. Наверное, в таком состоянии и совершают самоубийства, когда тебе уже всё равно жить или умереть.

Ванцзи очнулась лишь тогда, когда они с Цзинь Цзисюанем покинули застолье и остались наедине. Он снял с неё покрывало. Вроде бы стоило порадоваться, что теперь может свободно дышать, но вместо этого Лань Чжань почувствовала себя как будто голой. Теперь ей не за что было прятаться. Она осмотрелась по сторонам. На колоннах и потолке поблёскивала позолота. Большую часть комнаты занимало ложе размером с тренировочное поле под балдахином из золотистой парчи. На алых простынях было выложено сердечко из лепестков роз. Ей предстояло возлечь на него с мужем. Лань Чжань вдруг впервые в жизни стало по-настоящему страшно. Мало ли что обещал ей Цзинь Цзисюань. Вдруг он захочет от неё сейчас исполнения супружеского долга?

Лань Чжань села перед зеркалом, в котором не узнавала себя, и попыталась вытащить из волос заколки. Пальцы дрожали и путались в волосах.

— Позвольте, я помогу, моя госпожа, — вызвался Цзинь Цзисюань.

— Благодарю.

Ванцзи почувствовала облегчение, когда её волосы привычно рассыпались по плечам. Цзинь Цзисюань не спешил убирать свои руки от её волос, и Ванцзи вновь охватила паника.

— Прошу прощения, мне пора спать, — заявила она, дабы пресечь любые попытки к сближению.

— Я помню, в Гусу все ложатся спать в девять, — сказал Цзинь Цзисюань, с явным сожалением отступая от неё.

Она не смотрела, как он раздевался и укладывался на своей половине кровати. Сама же сняла лишь верхнее одеяние и юркнула под одеяло, устраиваясь на самом краю.

— Спокойной ночи, Ванцзи, — негромко сказал Цзинь Цзисюань.

— Мгм, — ответила Лань Чжань и провалилась в сон.

Вэй Ин не мог понять, почему Лань Чжань согласилась на этот брак. Он ехал на её свадьбу в Ланьлин, как на казнь. За две недели до этого Усянь попытался прорваться в Облачные Глубины, чтобы отговорить её, но в главные ворота его не пропустили, а когда проник через барьер, внутри его уже ждали и препроводили к Лань Цижэню, который провёл с ним долгую нравоучительную беседу, после чего выставил вон. Единственное, в чем Вэй Ин вынужден был согласиться со старым хреном, так это в том, что у него нет никаких прав вмешиваться в личную жизнь Лань Ванцзи и дела ордена Гусу Лань. Прав нет, но сил и терпения смотреть, как она губит свою жизнь, тоже нет. И ведь не отвертишься от присутствия на торжестве, сказавшись занятым или больным, ибо Верховный Заклинатель разобидится. Да и шицзе, у которой глаза на мокром месте, поддержать нужно. Яньли думала, он не замечает, как она порой плачет по ночам, но он прекрасно понимал, что ей тоже нелегко пережить женитьбу возлюбленного, хотя она сама отказалась от возможности выйти за Цзинь Цзисюаня, объявив о своей помолвке с Усянем.

Всю дорогу в Ланьлин Вэй Ин не мог перестать думать о том, что этот напыщенный павлин после свадьбы сможет на законных основаниях прикасаться к Лань Чжань, а ведь она терпеть не может чужих прикосновений. Этот расфуфыренный зазнайка сможет целовать Лань Ванцзи, когда ему вздумается, и она не вправе дать отпор, даже если ей это не нравится. В том, что павлин ей не нравится, Вэй Ин не сомневался. Не верил он в такую внезапную любовь после того, что Лань Ванцзи выкинула на его свадьбе. Скорее всего, этот старый козёл её заставил, а привыкшая покоряться воле старших Лань Чжань вынуждена была покориться.

Большую часть пути делегация из Юньмэна проделала на мечах, но последний участок, подъём по лестнице, ведущей к Башне Кои, надлежало пройти пешком, выказывая уважение к хозяевам резиденции. Вот тут-то Вэй Ина и накрыло. Он почувствовал, что ему необходимо срочно опрокинуть в себя кувшинчик крепкого вина, чтобы пережить сегодняшнее торжество. Иначе он за себя не ручается.

— Шицзе, у меня в горле пересохло, я тут задержусь ненадолго и выпью чего-нибудь, — обратился он к Яньли.

— Думаю, в Башне Кои вина хватит для всех гостей, — сказала она. — Ты мог бы немного потерпеть.

— Не могу, мне очень надо, — Вэй Ин схватился за горло и сделал вид, что задыхается. Потому что не хотел видеть трезвыми глазами этих ханжей, осуждавших Лань Ванцзи за непристойное поведение на его свадьбе, а теперь склоняющихся перед ней с дарами.

— Мы подождём тебя, — предложила Яньли.

— Не стоит задерживаться из-за меня. Лучше располагайся в гостевых покоях, отдыхай и прихорашивайся. Ты же наверняка устала от такого долгого перелёта на мече, — возразил Вэй Ин. И ведь нисколько не покривил душой — шицзе с её слабеньким золотым ядром наверняка чувствовала себя сейчас выжатой, как лимон. — Я недолго.

— Возьми кого-нибудь для охраны, — предложила шицзе. Не могла же она сказать прямо, что приставит к нему пару нянек, которым велено доставить господина на торжество.

— Нет нужды. Я в состоянии сам себя защитить, — казал Вэй Ин с таким видом, будто шицзе сморозила глупость.

— Не сомневаюсь, — поспешила заверить его Яньли. — Ладно, ступай один, только не задерживайся.

— Я быстро: одна нога здесь, а другая там, — пообещал Вэй Ин.

— Не разбрасывайся ногами, — нашла в себе силы пошутить шицзе, и Вэй Усянь свернул с дороги в сторону ближайшей винной лавки.

По вкусу местное вино напоминало уксус, но Вэй Ин всё равно выпил кувшин до дна. Этого было явно недостаточно. Поэтому пришлось обойти несколько винных лавок и перепробовать весь их ассортимент, чтобы перебить мерзкий привкус кислоты во рту и перестать думать о том, как Цзинь Цзисюань будет сегодня вечером раздевать Ванцзи. В какой-то момент от алкоголя захорошело, и Вэй Ин забыл обо всём. Нужно было только поддерживать постоянный уровень алкоголя в организме, и тогда можно будет пережить этот день. И Вэй Ин поддерживал, пока его держали ноги, а потом просто уронил голову на стол в какой-то забегаловке и уснул.

Проснулся Усянь только следующим утром и понял, что не сдержал данное шицзе слово, опоздав на свадьбу. Хорошо ещё, что подарок заранее послал, иначе получилось бы совсем некрасиво. Насколько Вэй Ину было хорошо вчера вечером, настолько плохо стало сегодня утром. Он ощутил под щекой что-то мягкое и понял, что какая-то добрая душа подложила ему под голову свёрнутую мантию из плотной тёмно-серой ткани. Приподняв голову и оглядевшись, Вэй Ин увидел, что эта добрая душа сидела рядом и попивала вино, лениво обмахиваясь веером.

— Вэй-сюн, ну, ты горазд пить. Глава Цзян тебя обыскалась, а ты тут в одиночку празднуешь, — жизнерадостно защебетал Не Хуайсан, увидев, что Вэй Ин открыл глаза.

— Не-сюн, а ты что здесь делаешь? — удивился Усянь.

— Помогаю твоей шицзе, ой, прости, твоей жене тебя искать. Я же знаю, где ты обычно водишься. Идём скорее в Башню Кои, там сейчас церемония угощения родителей вином и чаем начнётся, — затараторил Не Хуайсан.

Вэй Ин попытался встать, но его изрядно шатало.

— Не-Сюн, ты же видишь, мне нездоровится. Иди один и передай Яньли, что со мной всё в порядке.

— Ну, я не знаю, поверит ли она, что с тобой всё в порядке, если тебе нездоровится, — задумчиво проговорил Не Хуайсан.

— Забудь. Лучше останься со мной и составь компанию. Я как раз собираюсь поправить здоровье. Эй, хозяин, два кувшина вашего лучшего вина!

* * *

Лань Чжань наивно полагала, что, выйдя замуж, избавится от тирании дяди, однако вскоре поняла, что вместо заточения в Облачных Глубинах угодила в золотую клетку в ордене Ланьлин Цзинь. Нет, ей вовсе не возбранялось выходить из дворца на прогулку или на ночную охоту, но всякий раз за ней увязывалась толпа телохранителей и прислуги, чьим долгом было уберечь молодую госпожу от малейших неудобств и опасностей. И плевать, что эта заклинательница не только сражалась наравне с мужчинами во время аннигиляции Солнца, но и придушила своими нежными ручками такую опасную тёмную тварь, как черепаха-губительница.

Родичи мужа надарили ей множество роскошных нарядов и дорогих украшений, но Лань Чжань был больше по нраву подарок Вэй Ина — компас, указывавший на средоточие темной ци (свёкр ещё ругался, что этот выскочка прислал такой неказистый подарок, да ещё отсутствовал на свадебном пиру, предпочтя вместо этого пьянствовать в одном из городских трактиров). Однако толком проверить действие компаса зла Ванцзи долгое время не удавалось из-за того, что её свита обычно заранее очищала от нечисти место охоты молодой госпожи, оставляя ей, разве что, пару слабеньких навок.

Госпожа Цзинь поначалу честно пыталась подружиться с невесткой. Однако Ванцзи не умела поддерживать беседы ни о чём. Честно говоря, она даже беседы на интересующие её темы вести не умела, предпочитая молча слушать. А сплетни о личной жизни известных заклинателей, занимавшие её свекровь, Лань Чжань не интересовали. Привлечь невестку к совместному рукоделию мадам Цзинь тоже не удалось, поэтому вскоре она отстала, оставив Ванцзи в привычной компании книг и гуциня. Это вполне устраивало замкнутую Лань Чжань. Если бы ещё не требовалось наряжаться, словно кукла, и присутствовать вместе с мужем на всяких официальных мероприятиях…

Хуже всего, что уже через пару месяцев госпожа Цзинь стала настойчиво интересоваться, не беременна ли Лань Чжань. Цзинь Цзисюань в ответ с многозначительным видом поглядывал на жену, а она упорно молчала, думая, как бы ей избежать подобной участи. Ванцзи помнила, что Цзинь Цзисюань обещал ждать, но надолго ли у него хватит терпения? Не было ли её согласие выйти за него замуж ошибкой? Может быть, лучше было бы до конца жизни остаться в добровольном заточении в Гусу? Ей срочно нужно было что-то придумать, чтобы избежать исполнения супружеских обязанностей, но как назло в голову ничего не приходило. Разве что, бегство. Но, сбежав от мужа, она навлечёт позор на орден Гусу Лань и снова огорчит дядю, а оставшись здесь в роли жены Цзинь Цзисюаня и начинившись его наследником, возненавидит себя за то, что предала свою любовь. Так странно, будучи мужчиной, она по праву считалась уважаемым заклинателем, к чьему мнению прислушивались, а став женщиной, сразу превратилась в бесправный трофей, которым Цзини кичились перед другими заклинателями, мол, отхватили одного из двух Нефритов клана Лань.

* * *

К счастью, Цзинь Цзисюань вместе со своим несносным кузеном вскоре отбыли в Цишань по поручению главы Цзинь, и Лань Чжань оказалась предоставлена сама себе. Она могла одеваться в привычные одеяния ордена Гусу Лань и целыми днями не выходить из своих покоев, чтобы не видеть фальшивых улыбок адептов ордена Ланьлин Цзинь и не слышать их шепотков у себя за спиной.

Однажды вечером она достала из деревянной шкатулки, инкрустированной перламутром, компас зла и увидела, что его стрелка дрогнула и сменила своё направление, а значит, неподалёку от неё находилось нечто, исполненное тёмной ци. Но разве могло такое произойти в Благоуханном дворце, где жили столько заклинателей? Вскоре стрелка вернулась в прежнее положение и затихла. Ванцзи уж было подумала, что ей показалось или у неё просто дрогнула рука, и собиралась положить компас обратно в шкатулку, как стрелка опять дёрнулась вправо, а через некоторое время снова вернулась в прежнее положение. Не могла же тёмная тварь то появляться, то исчезать в защищённом вооружённой охраной, множеством талисманов и охранных заклинаний дворце.

А что, если кто-то, как Вэй Ин во время войны с Вэнями, видоизменил защитные талисманы, сделав их привлекающими нечисть, а не отпугивающими её? Сколько Лань Чжань ни ждала после этого реакции компаса, его стрелка оставалась спокойной. Вместо того чтобы лечь спать, она прошлась по коридорам к выходу из дворца и проверила наличие и целостность защитных талисманов от нечисти. Все они были на своих местах и оставались неизменными. Вязь охранных заклинаний была безупречной. Охрана бдела на своих постах. Лань Чжань вернулась к себе и снова стала следить за компасом. Но в эту ночь ничего подобного больше не произошло.

На следующий вечер она уже целенаправленно достала из шкатулки компас зла и приготовилась наблюдать за ним. Поведение стрелки было таким же, как и накануне. Только теперь Ванцзи не сидела на месте, а пошла в направлении, на которое указывала дёргавшаяся стрелка, и в конечном итоге оказалась у дверей комнаты, где жил признанный главой Цзинь его бастард Цзинь Гуанъяо, бывший Мэн Яо, тот самый, который прятал её старшего брата в Юньпине. Из-за плотно закрытых дверей едва слышны были звуки гуциня. Мелодия, что звучала, когда стрелка компаса оставалась спокойной, была знакома Ванцзи. Это было «Омовение», которому обучал младшего побратима Лань Сичэнь во время своего недавнего визита в Башню Кои, чтобы они оба могли играть его по очереди их старшему побратиму, Не Минцзюэ, чей наследственный недуг в последнее время усилился и мог привести, как и многих его предков, к преждевременной смерти от искажения ци.

Она уже хотела уйти, как вдруг мелодия едва уловимо изменилась, и в этот миг стрелка компаса словно взбесилась. Если бы Лань Чжань сама не использовала эту песнь из «Собрания смятения», то не догадалась бы, откуда взялся неправильный отрывок. Во время войны с Вэнями ей с трудом удалось уговорить брата позволить заглянуть в эти ноты. Неужели Сичэнь позволил ознакомиться с ними чужаку, не имевшему отношения к клану? И зачем Цзинь Гуанъяо видоизменённая мелодия, когда когда Вэней уже практически не осталось? А если не Вэней, то какого врага он намеревается извести своей музыкой?

Неужели он собирался играть видоизменённое «Омовение» Не Минцзюэ? Но ведь глава Не ничего плохого Цзинь Гуанъяо не сделал. Или, быть может, она чего-то не знала?

Лань Чжань могла бы постучаться сейчас в дверь и попытаться поговорить с Цзинь Гуанъяо. Но зачем? Наверняка ведь он сошлётся на плохую память и недостаток образования, а в отсутствие состава преступления никто не поверит её умозаключениям. Ещё и Сичэнь расстроится, подумав, что она пытается возвести напраслину на его А-Яо.

В любом случае, ей не следовало торопиться. Наиболее разумным представлялось спросить сначала у Сичэня, показывал ли тот «Собрание смятения» своему младшему названому брату, и проследить за Яо, выясняя, действительно ли тот играет Не Минцзюэ неправильную мелодию.

Вэй Ин всё чаще грустил, несмотря на то, что дела в Пристани Лотосов шли неплохо. Всё чаще он думал не о насущных проблемах ордена, а о том, как живётся в Башне Кои Лань Чжань, не обижает ли её павлин, не пристаёт ли к ней его развратный папаша. В честном бою Лань Чжань безусловно одолела бы их обоих, но кто сказал, что Цзини будут вести честную игру? С них станется подпоить бедняжку вином, а потом делать с ней всё, что заблагорассудится.

Не Хуайсан был прав, когда сказал, что Вэй Ин — придурок; что ему надо было действовать сразу и взять Лань Ванцзи второй женой. Но он тогда был слишком ошарашен и вовремя не сообразил, а потом Лани улетели в свои Облачные Глубины и заперли там Лань Чжань. Прорываться туда с боем означало развязать вооружённый конфликт с орденом Гусу Лань, что ослабило бы неокрепший орден Юньмэн Цзян, поэтому Вэй Ин не мог позволить себе действовать необдуманно.

Выкрасть Лань Чжань из Башни Кои сейчас означало начать войну с орденом Ланьлин Цзинь, наименее пострадавшим во время войны с Вэнями и, следовательно, обладавшим наибольшими среди других орденов средствами и военной мощью. Да и согласилась ли бы на это, будучи в здравом уме и твёрдой памяти Лань Ванцзи, всю свою жизнь неукоснительно следовавшая правилам? Но что же делать, если ему не живётся без неё?

Порой в поисках ответов Вэй Ин приходил в храм предков клана Цзян и возжигал благовония перед табличками Цзян Фэнмяня, госпожи Юй и шиди, но их духи не снисходили до ответа.

— Цзян Чэн, это я тогда должен был погибнуть, а не ты. Из тебя получился бы гораздо лучший глава ордена, чем из такого оболтуса, как я, — вздыхал перед уходом Вэй Ин и гладил рукой табличку шиди.

* * *

Лань Чжань собиралась на следующий день полететь в Облачные Глубины. Перед этим она отправилась поставить в известность главу Цзинь, чтобы её отъезд не выглядел бегством.

— Ванцзи просит позволения отправиться в Гусу, чтобы навестить старшего брата, — сказала она, склоняясь перед Цзинь Гуаншанем. — Прошу не отправлять со мной свиту, потому что мой визит неофициальный.

— Зачем тебе куда-то мотаться, если через неделю Цзэу-цзюнь, как и другие именитые заклинатели прибудут в Ланьлин, чтобы участвовать в облаве на горе Байфен? Кроме того, скоро вернётся твой муж, ты должна, как подобает, встретить его дома, — отказал свёкр.

— Слушаюсь, — вынуждена была покориться Лань Чжань.

«Неужели он думает, что я сбегу в Пристань Лотосов?», — удивилась она. Даже если бы Ванцзи стало совсем невмоготу, и она решилась сбежать из Башни Кои, то ни в коем случае не стала бы так подводить Вэй Ина, зная, что в случае чего весь свой гнев Цзинь Гуаншань обрушит на него. Ничего, она в состоянии подождать неделю и переговорить с братом, когда тот прибудет сюда.

* * *

Пользуясь тем, что накануне облавы на горе Байфен занимавшийся её организацией Цзинь Гуанъяо был чрезвычайно занят, Лань Чжань пригласила Сичэня в свои покои и, угостив его чаем, начала разговор:

— Старший брат, скажи, показывал ли ты кому-либо, кроме меня, «Собрание смятения»?

— Конечно, нет, — ответил Сичэнь. — А в чём дело?

— Я слышала недавно, как один человек исполнял отрывок из «Песни смятения», — уклончиво, чтобы не соврать, но и не раскрыть всей правды, ответила Лань Чжань.

— Может быть, он услышал эту мелодию тогда, когда вы с Вэй Усянем играли её в лагере перевоспитания? — высказал предположение старший брат, для которого изначально каждый человек был хорошим, пока не докажет обратного.

— Я точно знаю, что этого человека тогда там не было. Не мог ли кто-нибудь увидеть книги из тайной секции, пока ты был с ними в бегах?

— А-Яо не позволял девушкам из ивового дома заходить в свою комнату, когда укрывал в ней меня, — краснея ушами, ответил Лань Сичэнь. — Я тогда никуда не выходил во избежание встречи с солдатами Вэней. На пути в Ланьлин я был крайне осторожен и старался не встречаться с другими путниками.

Ванцзи ничего не сказала, но выразительно посмотрела на него.

— Не хочешь же ты сказать, что А-Яо мог увидеть и запомнить эти мелодии ещё тогда, когда укрывал меня в Юнпине? — медленно проговорил Сичэнь.

— А как иначе объяснить, что он играл отрывок из «Пени смятения», вплетая его в «Омовение»?

— Что? Ванцзи, наверняка ты всё неправильно поняла. Скорее всего, А-Яо просто ошибся, и мелодия показалась тебе похожей на «Песнь смятения», — начал выгораживать своего младшего названого брата Сичэнь, упорно не желавший видеть в нём ничего плохого.

— Не ошиблась, — упрямо продолжала гнуть свою линию Лань Чжань. — На тёмную мелодию среагировал компас зла, который подарил мне Вэй Ин. Цзинь Гуанъяо намеревается играть Не Минцзюэ «Омовение» вместо тебя, ведь так? Думаю, от подобной музыки состояние главы Не только ухудшится.

— Я поговорю с А-Яо, — решил Сичэнь.

— Не говорить надо, а проследить за Цзинь Гуанъяо, чтобы удостовериться в том, что он действительно злоумышляет против главы Не, — возразила Ванцзи, предвидя, что при разговоре с добрым эргэ Цзинь Гуанъяо непременно выкрутится.

— Ванцзи, я выслушал тебя, а теперь предоставь мне самому решать, — мягко, но решительно заключил старший брат. — Я поговорю с А-Яо после облавы, когда он будет не так занят.

— Как будет угодно старшему брату, — сказала Лань Чжань, с трудом подавив раздражение.

— Ванцзи, хорошо ли с тобой здесь обращаются? — казалось, старший брат опомнился, но когда продолжил, Лань Чжань поняла, что это было не так. — Я всё думаю о том, что тебе с твоим характером больше подошла бы Нечистая Юдоль. Если бы ты вышла за Не Минцзюэ, то могла бы каждый день играть ему «Омовение» вместо меня и А-Яо. Не смотри на меня так, он хоть и суров с виду, но относился бы к тебе с должным уважением.

— Что сделано, то сделано. Исправлять поздно. Нет смысла сожалеть, — сказала Ванцзи и принялась собирать опустевшие чашки на поднос, давая понять, что разговор окончен. Она думала, что важна для брата, а на деле оказалось, что в первую очередь его заботят названые братья.

— Благодарю за угощение. Мне нужно лечь сегодня пораньше, чтобы хорошенько отдохнуть перед облавой, — понял намёк Сичэнь.

— Не смею задерживать.

* * *

Впервые Лань Чжань наблюдала за подобным мероприятием не в качестве участника, а в качестве зрителя. Она сидела слева от госпожи Цзинь, по правую руку от которой расположилась Цзян Яньли, и смотрела, как на арену в предгорье горы Байфэн выезжали представители четырёх великих орденов. Как же ей сейчас хотелось быть среди них… Весь в бело-голубом старший брат, с поистине королевской грацией восседавший на ослепительно белом скакуне, выглядел сошедшим на землю небожителем; позади него идеально ровным строем ехали адепты ордена Гусу Лань, такие же собранные и серьёзные, как всегда. Они сделали круг по арене и выстроились в отведённом для них месте, даже не пытаясь ловить или подбирать цветы, которыми осыпали их с трибун.

За ними на арену выехал отряд ордена Юньмэн Цзян под предводительством Вэй Усяня на чёрном, как вороново крыло, коне. Вэй Ин был дьявольски красив в своём черно-фиолетовом ханьфу с золотистой заколкой в виде цветка лотоса, скреплявшей собранные в высокий хвост густые чёрные волосы. Присутствующие дамы перестали сдерживать эмоции и, подняв шум, стали бросать на арену цветы. Цзян Яньли тоже поднялась с места и бросила мужу розовый пион. Вэй Ин поймал его и прикрепил к вороту своего ханьфу. А Лань Чжань не могла позволить себе даже такого знака внимания, потому что это сразу привлекло бы к ней всеобщее внимание и породило бы новые пересуды о её выходке на его свадьбе в Пристани Лотосов.

Когда на арену выехали заклинатели из Цинхэ Не, впереди которых возвышался Не Минцзюэ на гнедом иноходце, Лань Чжань долго смотрела в его лицо, пытаясь разглядеть признаки ухудшения состояния. Лицо главы Не казалось посеревшим то ли от усталости, то ли от надетой на нём тёмно-серой мантии. Ни одним цветком заклинательницы не осмелились побеспокоить сурового главу Не.

Следом на арену выехали адепты ордена Ланьлин Цзинь во главе с Цзинь Цзисюанем и отстававшим от него всего лишь на полкорпуса Цзинь Цзысюнем. Весь их вид от расшитых пионами золотистых юаньшиншанов до массивных золотых гуаней в волосах и украшенных драгоценными камнями ножен мечей и сбруи породистых скакунов кричал о богатстве. Красиво, но, на взгляд Лань Чжань, чересчур броско. Не так следовало одеваться для ночной охоты. Зрители разразились приветственными возгласами, девушки осыпали заклинателей дождём из цветов. Следом за ними и уже без всякой помпы выехали и выстроились на своих местах на арене ордена поменьше и победнее.

Настало время выбора тропы, ведущей на гору, для каждого из участвовавших в облаве орденов. Для этого было организовано экспресс-состязание лучников. Представитель каждого ордена должен был выстрелить из лука по мишени. Тот, чья стрела оказывалась ближе к центру, получал преимущество.

Первым вышел Цзинь Цзисюань. Он так любовался собой, когда, встав в эффектную позу, натягивал тетиву лука, что Лань Чжань поняла, почему Вэй Ин прозывал его павлином. Стрела попала точно в центр мишени, и зрители разразились овациями.

— Наверняка никто из присутствующих не сможет превзойти моего двоюродного брата в меткости, — сказал Цзинь Цзисюнь, явно заранее выслуживаясь перед будущим главой своего ордена.

— И всё же я попытаюсь, — вызвался Вэй Усянь. Он спрыгнул с коня и направился к мишени, не глядя в сторону Лань Чжань, но у неё складывалось впечатление, что Вэй Ин решил посоревноваться с Цзинь Цзисюанем вовсе не из-за вызова, брошенного противным кузеном, а исключительно ради того, чтобы произвести впечатление на неё.

Вэй Ин снял с себя стягивавший верхнее ханьфу чёрный пояс и завязал им глаза, после чего, практически не целясь, отправил в полёт стрелу, которая расщепила выпущенную ранее Цзинь Цзисюанем.

— Хвастун, — выдохнула Лань Чжань.

— Ах, дорогая, не следует так говорить о супруге А-Ли, она может обидеться, — сделала ей замечание госпожа Цзинь.

Весь вид свекрови говорил о том, что ей гораздо милей Цзян Яньли, поэтому оставаться рядом с соперницей, получившей того, кого любила Лань Чжань, становилось всё неприятнее.

— Госпожа Цзинь, позвольте вас покинуть. Я бы хотела принять участие в охоте, — сказала Лань Чжань.

— А к какому ордену ты собираешься присоединиться? — встревожилась, что невестка присоединится к Ланям, госпожа Цзинь.

— Ванцзи обычно охотилась одна, — ответила Лань Чжань.

— Это никуда не годится. Давай мы с Яньли составим тебе компанию, — предложила свекровь, не понимая, что как раз от них и хотела сбежать Ванцзи под предлогом участия в облаве. — Яньли, как ты на это смотришь?

Цзян Яньли смотрела на удалявшегося с арены Цзинь Цзисюаня и рассеянно ответила:

— Да, конечно.

— Вот и славно, — поднимаясь со своего места, заключила мадам Цзинь. Пришлось последовать за ней.

**

Они медленно бродили по лесу без особой цели, словно никуда не торопились и просто совершали прогулку, как это делали обычные люди. Мадам Цзинь всю дорогу щебетала с Цзян Яньли, а Лань Чжань шла позади них и чувствовала себя лишней. Когда они якобы случайно столкнулись с отставшим от своего отряда Цзинь Цзисюанем, Лань Чжань заподозрила, что эта встреча была подстроена. Но ей было всё равно. Пока эти трое вели светскую беседу, Лань Чжань удалось от них улизнуть. Она зашагала по склону горы, наслаждаясь долгожданной свободой и тем, что сейчас не нужно было семенить, как её недавние спутницы.

Она ушла достаточно далеко, чтобы её не могли догнать, даже если спохватятся. Теперь можно было сосредоточиться на охоте. Но не тут-то было.

— Лань Чжань! — окликнул её до боли знакомый голос Вэй Ина с прежними задорными интонациями. — Я так рад тебя видеть!

Он подбежал к ней, запыхавшийся и раскрасневшийся с выбившейся из пучка прядью непослушных волос, такой любимый и желанный. Лань Чжань стало неловко при мысли о том, что устроила неприглядную сцену на его свадьбе. Она не представляла, как и о чём теперь с ним говорить, поэтому смогла лишь выдавить из себя: «Мгм».

— Прости, — сказали они одновременно и, кланяясь друг другу, столкнулись лбами.

— Ай! — воскликнул Вэй Ин, потирая ушибленное место, но Лань Чжань не купилась на его показные стенания. — Лань Чжань, какая же ты жестокая! Почему ты мне раньше не сказала, что ты девушка? Я думал, мы с тобой друзья.

— Мы не друзья, — возразила Лань Чжань.

— Тогда скажи, кто я для тебя.

— Говорят, я много чего тогда сказала. Но зачем тебе это, ведь у тебя теперь есть жена, которую ты любишь, — не скрывая горечи, сказала Ванцзи.

— Всё не так, как кажется. Наш брак — всего лишь формальность, чтобы сохранить орден, — признался Вэй Ин.

— Врёшь, — не поверила ему Лань Чжань.

— Если не веришь, то спроси у шицзе. — Вот ещё, она не станет ничего спрашивать у главы Цзян. — Лань Чжань, я долгое время считал тебя своим другом и прозрел лишь в день моей свадьбы, когда ты призналась мне в любви. Я понял, что люблю тебя, но твой дядя не дал возможности объясниться с тобой, когда я, узнав о твоей помолвке с этим павлином, примчался в Облачные Глубины.

— Мне ничего не сказали, — прервала его словесный поток Лань Ванцзи.

— Естественно, — фыркнул Вэй Ин. — Чтобы ты не отказалась от помолвки. — Да, после разговора с ним она наверняка бы отказалась.

Ванцзи рассказали, что она призналась в любви и поцеловала Вэй Усяня, будучи во хмелю, но она ничего не помнила. И теперь ей хотелось не выяснять отношения, а почувствовать вкус этих алых губ, столь соблазнительно изогнутых в лёгкой улыбке.

— Хватит болтать, — сказала она и шагнула вперёд, чтобы обнять его. — У нас слишком мало времени.

На миг лицо Вэй Ина сделалось растерянным, а потом он с готовностью двинулся ей навстречу, как и она, стремясь поцеловать. Непонятно, чего больше было в их поцелуе, страсти или отчаяния. Кажется, Лань Чжань прокусила ему губу. Кажется, Вэй Ин от излишнего рвения стукнулся о её зубы своими. Но это было неважно. Потому что главными были эмоции, которые захлёстывали обоих, и жаркий клубок вожделения, скручивающийся в нижнем даньтяне.

Почувствовав, что между её ног стало влажно и горячо, Лань Чжань схватила Вэй Ина за руку и решительно потащила его в кусты.

— Лань Чжань, что ты делаешь? Нас ведь могут увидеть, — попытался возразить тот.

— Всё равно. Хочу, чтобы ты был у меня первым.

От такого заявления Вэй Ин встал как вкопанный и округлил глаза.

— Хочешь сказать, что павлин тебя до сих пор не тронул?

— Он обещал подождать. Не знаю, как долго он сможет…

— Лань Чжань, ты удивительная! — сказал Вэй Ин, сбрасывая своё верхнее ханьфу и расстилая его на траве.

От волнения Лань Чжань пробирала дрожь. Вэй Ину, похоже, тоже было довольно неловко. Но вскоре они забыли об этом, растворяясь друг в друге.

* * *

Вэнь Цин не находила себе места от беспокойства за младшего брата. Пока она отсутствовала, Цзини куда-то угнали Вэнь Нина и ещё нескольких её родственников, которые тихонько жили в отведенной им резервации и никому не мешали. Прошло несколько дней, но никто из них так и не вернулся, и тогда она решилась отправиться в Башню Кои. Когда явилась туда, то узнала, что все заклинатели сейчас участвуют в облаве на горе Байфэн. Если там все, то и Вэй Усянь должен быть, подумала она. Вэнь Цин предвидела, что вряд ли Цзини станут её слушать, поэтому хотела заручиться его поддержкой. Конечно, было не очень-то удобно обращаться к нему после того, как не сумела спасти его шиди, но сейчас у неё не было другого выхода. И Вэнь Цин отправилась на гору его искать.

Она сбила все ноги, пока нашла группу адептов ордена Юньмэн Цзян, которые сказали ей, что Вэй Усянь захотел поохотиться в одиночку и ушёл на западный склон. Еле волоча ноги от усталости, она направилась туда. Она так обрадовалась, когда посреди кустов мелькнуло фиолетовое ханьфу и поспешила в ту сторону, однако вскоре остановилась, увидев, что Вэй Ин исступлённо целовал Лань Ванцзи, одетую в ханьфу цветов ордена Ланьлин Цзинь. Вэнь Цин поняла, что он точно не обрадуется её появлению и вряд ли поможет, если она появится в столь неподходящий момент, став свидетелем того, как он целует чужую жену. Наверное, зря она сюда пришла. Нет у неё никаких моральных прав просить его о помощи. Вэнь Цин заплакала от бессилия и повернула назад.

Она не помнила, сколько времени брела, не разбирая дороги, пока не споткнулась о торчащий над землёй корень какого-то крупного дерева и упала.

— Дева Вэнь, как вы здесь оказались? — через некоторое время позвал её чей-то мягкий голос.

— Цзэу-цзюнь, — узнала его она, — я пришла сюда за информацией. Мой брат пропал. Мне сказали, что его и других куда-то увёл близкий родственник главы Цзинь. Но вряд ли глава соблаговолит меня выслушать, а заступиться за меня некому.

— Обопритесь на мою руку, — предложил он. Вэнь Цин охнула, встав на растёртые в кровь ноги. — Что с вашими ногами?

— У нас отняли мечи, поэтому весь путь сюда мне пришлось пройти пешком.

— Позвольте вам помочь, — сказал Цзэу-цзюнь и взял её на руки.

Искушение снова почувствовать себя маленькой и слабой под защитой взрослого и сильного заклинателя было так велико, что Вэнь Цин расплакалась, прижавшись к его груди.

* * *

Сначала Цзинь Цзисюань был против плана матери устроить ему встречу с Цзян Яньли, но желание поговорить с ней наедине было слишком велико. Поэтому, когда они якобы случайно встретились в лесу, он изо всех сил старался произвести впечатление. Некоторое время мать поддерживала беседу, а потом вдруг спохватилась: «А где Ванцзи? Прошу меня простить, я срочно должна её найти», — и поспешила удалиться. Так они остались одни. Видно было, что Цзян Яньли так же неловко, как и ему. Лишь бы только не молчать, Цзинь Цзисюань начал нести какую-то околесицу, а Цзян Яньли благосклонно слушала и соглашалась со всем.

С ней было легко и просто. Яньли была теплая и дружелюбная, она совсем не походила на холодную и замкнутую Ванцзи, хоть и уступала ей по части красоты. Лишь когда неподалёку раздался шорох, Цзинь Цзисюань вспомнил, что вообще-то они пришли сюда охотиться на нечисть. Вместо этого нечисть в виде гигантского змея-измерителя едва не поохотилась на них. Если бы это был небольшой змей, с ним было бы нетрудно справиться, но этот был громадным (откуда вообще он здесь взялся?) и крайне опасным. Такой змей вполне мог проглотить человека.

Цзинь Цзисюань обнажил меч, а Цзян Яньли активировала Цзыдянь. Яньли хлестнула змея-измерителя фиолетовой плетью, и гадина зашипела от боли. То, что случилось дальше, можно было бы предугадать, не будь они оба столь самонадеянными. Мощным ударом хвоста змей сбил с ног Цзян Яньли и кинулся на Цзинь Цзисюаня, который едва сумел отбить атаку мечом. Острые зубы лязгнули в опасной близости от его шеи, вырвав большой лоскут из парадного верхнего облачения. Змей развернулся и приготовился повторно атаковать. В этот момент поднявшаяся на одно колено Яньли отвлекла змея, и Цзинь Цзисюань получил возможность неожиданно напасть и мощным ударом меча отсечь ему голову. Обезглавленное туловище ещё какое-то время конвульсивно дёргалось, заливая кровью всё вокруг.

Когда змеиное тело, наконец, затихло, то оказалось, что Цзинь Цзисюань и Цзян Яньли с ног до головы перепачканы кровью.

— О! Нет! Я не могу показаться людям в таком виде. А-Сянь до смерти перепугается за меня, — воскликнула Яньли.

— Глава Цзян, — максимально почтительно обратился к ней Цзинь Цзисюань, — неподалёку отсюда находится наш охотничий домик. В нём можно помыться и переодеться. Я мог бы проводить вас туда.

— Пожалуй, я соглашусь на ваше предложение, — ответила Яньли.

— Ванцзи! Ванцзи, ну где же ты? Ванцзи! — раздался неподалёку женский крик, и Вэнь Цин подумала, что будет очень неловко, если её увидят на руках у Цзэу-цзюня.

— Глава Лань, не могли бы вы поставить меня на землю? — попросила она. — Не хотелось бы, чтобы про нас пошли пересуды.

— Но как же ваши ноги?

— Потерплю.

— Это никуда не годится, — возразил Лань Сичэнь и не стал отпускать свою ношу.

Из-за деревьев показалась женщина в одеждах ордена Ланьлин Цзинь, шедшая им навстречу. Когда они поравнялись, Вэнь Цин узнала в ней госпожу Цзинь. Если та наткнётся на свою невестку, целующуюся с Вэй Усянем, то выйдет гораздо более неловкая сцена, чем она на руках у Цзэу-цзюня, поняла Вэнь Цин и прекратила попытки вырваться из объятий главы Лань.

— Цзэу-цзюнь, вы не встречали свою сестру? — спросила госпожа Цзинь. — Я уже с ног сбилась её искать.

— Нет, — ответил Лань Сичэнь.

— А молодая госпожа? — спросила мадам Цзинь, явно не узнав в замарашке, одетой в разодранный плащ, племянницу Вэнь Жоханя. Вэнь Цин покачала головой. К счастью, в её ордене не было правила, запрещавшего врать. — Цзэу-цзюнь, вы поймали себе на охоте невесту? Кто она, призрак или навка? — неудачно пошутила мадам Цзинь.

— Ни то, ни другое. Это — Вэнь Цин, которая пришла просить о помощи, — пояснил Лань Сичэнь.

— Не думала, что вы станете заступаться за кого-либо из Вэней после того, что они сотворили с Облачными Глубинами, — сказала мадам Цзинь, смерив Вэнь Цин высокомерным взглядом.

— В моей душе никогда не было места чувству мести. Я участвовал в аннигиляции Солнца, но без ненависти к врагам, а лишь из стремления восстановить справедливость. А сейчас справедливость требует проявить милосердие к остаткам клана Вэнь, которые не участвовали в войне, но оказались обвинёнными во всех преступлениях клана и всячески притесняемыми. Дева Вэнь и её пропавший брат никого не убивали, напротив оказывали помощь раненым. Поэтому я прошу вас оказать мне содействие и позаботиться о молодой госпоже Вэнь, пока я буду беседовать с Верховным Заклинателем о судьбе её брата.

— Цзэу-цзюнь чересчур добр даже к тем, кто этого не заслуживает. Ладно, следуйте за мной. Надеюсь, Ванцзи не заблудится тут одна, — недовольно поджав губы, мадам Цзинь засеменила по направлению к выходу из леса.

* * *

Обедать Вэнь Цин посадили за стол с прислугой, вероятно, желая этим унизить, но ей было всё равно. Впервые за много дней, в течение которых она обходилась чёрствой лепёшкой, съеденной на ходу, ей удалость поесть горячего, поэтому даже пустая похлёбка показалась бы ей сейчас изысканным явством. И она, не обращая внимания на косые взгляды, торопливо черпала ложкой ароматный суп.

Лань Сичэнь вернулся довольно быстро. К тому времени Вэнь Цин ещё не успела переодеться в выделенную ей госпожой Цзинь одежду, только сменила прохудившиеся сапоги на новые.

— Они сказали, где сейчас А-Нин? — вскакивая на ноги, спросила Вэнь Цин.

— Цзинь Цзисюнь сказал, что оставил Вэнь Цюнлиня в лагере для пленных на тропе Цюнци, — обычно спокойный глава Лань выглядел сейчас хмурым и встревоженным. Видимо, разговор с Цзинями дался ему нелегко.

— Благодарю вас, Цзэу-цзюнь, — низко поклонилась Вэнь Цин и повернулась, чтобы уйти.

— Дева Вэнь, постойте, вы же совсем не отдохнули, — окликнул её Лань Сичэнь.

— Я всё равно не смогу отдыхать, пока не увижу брата живым и здоровым. Я слишком беспокоюсь за него. Эта тропа недалеко от могильных курганов Луаньцзан. Всякое может случиться, — Вэнь Цин высказала вслух свои опасения, и ей стало не так страшно.

— В таком случае позвольте предложить вам свою помощь. Верховный Заклинатель отказался вернуть вам меч, но я мог бы доставить вас на тропу Цюнци на Шоюэ, — извиняющимся тоном сказал Лань Сичэнь, словно был виноват в том, что Цзини обращаются с выжившими Вэнями, как со скотом. — Это будет гораздо быстрее, чем добираться пешком, особенно с вашими израненными ногами.

— Вы пропустите из-за меня пир? — Вэнь Цин знала, что глава Лань очень добр, но всё равно была удивлена.

— Так или иначе, мне нельзя есть большую часть приготовленных здесь блюд и пить вино, а переговорить с главами кланов я успею и позже.

— Не знаю, как смогу отблагодарить вас, — склонилась в поклоне Вэнь Цин.

* * *

Ветер свистел в ушах, под ногами мелькали кроны деревьев, реки и поля. Вэнь Цин стояла на мече перед Цзэу-цзюнем, чьи руки крепко держали её за талию. В прежние времена она сочла бы подобное непростительной вольностью, однако сейчас радовалась тому, что нашёлся заклинатель, который не побоялся прикоснуться к лишённой всех прав заклинательнице из опального клана. Очень сильный и красивый заклинатель. Вэнь Цин одёрнула себя. Сейчас не время и не место об этом думать. Вряд ли глава Лань станет рисковать своей репутацией ради женщины с фамилией Вэнь.

Они летели довольно быстро, но Вэнь Цин всё равно хотелось, чтобы они двигались ещё быстрее. Однако она не смела торопить Цзэу-цзюня. И так уже чересчур обременила его своими проблемами. По мере приближения к цели погода начала портиться, и вскоре небо заволокли свинцовые тучи.

На подлёте к тропе Цюнци Вэнь Цин заметила какую-то заварушку внизу. Когда же они опустились на землю, она поняла, что несколько рослых охранников избивали её брата. Они были настолько увлечены своим занятием, что не заметили приближения чужаков.

— А-Нин! — воскликнула Вэнь Цин и ринулась в их сторону. — Что вы делаете?! Прекратите!

— Эй, малахольная, не лезь, не то сама попадёшь под раздачу, — оттолкнул её один из охранников. — Погоди немного, сейчас разберёмся с ним, а потом поразвлечёмся с тобой, — добавил он, разглядев под капюшоном плаща симпатичное личико девушки.

Вэнь Цин сжала кулаки в бессильной ярости. Внезапно за её спиной раздался голос Лань Сичэня:

— Может быть, лучше развлечётесь со мной вместо того, чтобы избивать безоружного и приставать к беззащитной девушке?

Обернувшись, Вэнь Цин увидела, что Цзэу-цзюнь стоит позади неё с мечом в руке. На его губах застыла привычная мягкая улыбка, но глаза были холодными, как сталь его меча.

— А это что за большая белая моль? Не боишься испачкать свои крылышки в нашей грязи? — загоготал кто-то. Другой сразу же шикнул на него:

— Ты, что, не узнал его, придурок? Это же глава Лань, Цзэу-цзюнь.

— Цзэу-цзюнь? — эхом повторили несколько голосов, и охранники замерли в нерешительности.

— Что он здесь забыл? — удивился кто-то из них.

— Верховный Заклинатель позволил нам забрать этого пленника. Боюсь, вам несдобровать, если он узнает о беззаконии, которое здесь творится, — спокойно ответил Лань Сичэнь. Оказывается, он, как и Лань Ванцзи, умел обдавать холодом окружающих.

Было видно, что эти упыри в людском обличии не хотели отпускать свою жертву, но и в открытый конфликт с прославленным Цзэу-цзюнем опасались вступать. Вэнь Цин воспользовалась их замешательством и кинулась к брату. Рука машинально нащупала пульс, губы коснулись перепачканного кровью лба. Пульс был слабым и рваным.

— А-Нин! Посмотри на меня. А-Нин!

Вечность спустя один глаз приоткрылся, и разбитые губы шепнули:

— Сестра.

— А-Нин, — Вэнь Цин заплакала. И зачем она только отправилась за теми лекарственными травами и оставила его одного? Слёзы смешивались с каплями начавшегося дождя и стекали по её щекам, падая на лицо брата.

— Дева Вэнь, ваш брат ещё жив, стало быть, незачем раньше времени плакать, — вывел её из ступора голос Лань Сичэня.

Он был прав. Вэнь Цин постаралась взять себя в руки. Что бы она сделала, если бы на месте брата был кто-то посторонний? Сначала нужно обследовать раненого, а затем постараться оказать всю возможную помощь. Течение ци в меридианах брата было неровным, но и они, и золотое ядро были целы, значит, А-Нину можно передать духовную энергию, чтобы ускорить исцеление. Она попыталась это сделать, но Цзэу-цзюнь присел рядом и предложил:

— Это могу сделать я, а вы лучше займитесь лечением.

Вэнь Цин кивнула, уступая ему, и приступила к следующему этапу диагностики, осматривая раны брата. Хуже всех была та, что на животе (её придётся зашивать), кроме того, у А-Нина были сломана рука и несколько рёбер. В первую очередь Вэнь Цин проверила, не проткнули ли осколки рёбер лёгкое (к счастью, нет), а потом достала из мешочка цянькунь укрепляющее снадобье и положила в рот брата пару пилюль. Теперь нужно обработать раны. Но не делать же это под усилившимся дождём в окружении этих нелюдей, которые их нанесли.

— Здесь есть какое-то жильё? — спросила она.

— Хибары этих псов вон за той скалой, — один из охранников показал пальцем, куда им следует идти.

Цзэу-цзюнь легко поднял А-Нина и понёс его в указанном направлении. Похоже, Лань Сичэня нисколько не заботило, что его белоснежные одеяния перепачкаются кровью и грязью. Вэнь Цин едва поспевала за ним, поскальзываясь в грязи. А вот и ветхая лачуга, в которой ютилось около дюжины человек.

— Бабуля! Четвёртый дядюшка! — узнала Вэнь Цин некоторых из них. — Не найдётся ли у вас чистой воды?

— Сейчас принесу, — засуетилась пожилая женщина, за полу ханьфу которой держался ребёнок лет трёх от роду. — А-Юань, отпусти, бабушка спешит.

Ребёнок отлип от пожилой женщины, но лишь затем, чтобы обнять своими ручонками ногу Лань Сичэня, искавшего глазами ровное и чистое место, чтобы положить Вэнь Нина. Не найдя такового, он устроил раненого на шатком столике, за которым пленные обедали. Бабуля принесла дождевой воды из стоявшей у входа треснувшей бочки. Глава Лань вскипятил её согревающим талисманом, не дожидаясь просьбы Вэнь Цин. У Вэнь Цин глаза боялись, а руки делали. Она дала брату выпить настой дурман-травы, чтобы притупить его боль, и принялась за работу, стараясь не думать о том, что эти ужасные рваные раны были нанесены её кроткому милому А-Нину, который даже мухи в жизни не обидел, и стремилась промыть их как можно тщательнее и зашить по возможности аккуратнее. Хорошо, что лекарские иглы всегда при ней, иначе вряд ли от неё был бы сейчас толк.

— И как я не заметил, что на троне убитого дракона уже восседает новый… — задумчиво проговорил Лань Сичэнь, погладив по голове мальчика, всё ещё обнимавшего его ногу. — Мы сражались за то, чтобы нашим детям никогда не довелось увидеть, как горят их дома и умирают близкие, но сами творим не меньшее беззаконие, чем в своё время — Вэнь Жохань. — Как только я вернусь в Ланьлин, сразу потребую ответа у Цзинь Гуаншаня.

* * *

Пока Цзинь Цзисюань рылся в сундуке, пытаясь подыскать что-нибудь подходящего размера и нейтральных цветов, Цзян Яньли с интересом рассматривала внутреннее убранство охотничьего домика. Единственное, в чём она не утонула бы, понял он, был лежавший на самом дне юаньлиншан [1], который он в возрасте тринадцати лет надевал на свою первую ночную охоту.

— Прошу прощения, глава Цзян, но это — единственное, что я могу вам предложить, — протягивая ей наряд, сказал Цзинь Цзисюань.

— Пару лет назад я была бы счастлива облачиться в одежды цветов клана Ланлин Цзинь, но сейчас это было бы слишком вызывающим и привлекло бы к нам ненужное внимание, — покачала головой Цзян Яньли. — Поэтому придётся ограничиться стиркой и умыванием.

— В соседней комнате есть бочка с водой. Правда, слуг здесь нет, так что госпоже придётся самой…

— Пожалуйста, не называйте меня госпожой или главой Цзян. Когда ко мне так обращаются, я сразу вспоминаю своих родителей, и каждый раз удивляюсь, что так называют меня. Лучше обращайтесь ко мне по имени, — попросила Цзян Яньли.

— Простите, я не хотел причинить вам боль, — стушевался Цзинь Цзисюань. — Если бы мы, как и планировали наши родители, поженились, я бы так и делал, но сейчас, боюсь, это будет неуместным.

— Если бы… — едва слышно вздохнула Цзян Яньли.

— Госпожа… Яньли, неужели вы до сих пор сожалеете о том, что ваш отец разорвал нашу помолвку? — удивился Цзинь Цзисюань.

— Какая разница… — горько усмехнулась Цзян Яньли. — Всё равно насильно мил не будешь. Я бы не смогла жить с человеком, который меня не любит, а только терпит.

— Неправда, — выпалил Цзинь Цзисюань и умолк.

— Что «неправда»?

— Я полюбил вас во время низвержения Солнца, но вы тогда уже были помолвлены с Вэй Усянем, — признался Цзинь Цзисюань. — Я хотел объясниться с вами, но удача была не на моей стороне, и Вэй Усянь мне помешал. Наверное, он действительно любит вас так, как вы того заслуживаете.

Цзян Яньли бросила на него взгляд, в котором читались удивление и испуг. Некоторое время она молчала, а потом произнесла:

— Вэй Усянь действительно любит меня больше всех на свете, но он любит меня как брат.

— О! Сожалею, что ваши чувства снова не взаимны, — пробормотал Цзинь Цзисюань, опуская глаза. Наверное, зря он затеял этот разговор.

— А-Сюань, мои чувства остались прежними, — сказала Яньли и провела ладонью по его щеке. Цзинь Цзисюань поймал её руку и поцеловал. Она обняла его, и через миг Цзинь Цзисюань не смог совладать с собой и начал её целовать.

* * *

— Лань Чжань, неужели ты вернёшься назад в Башню Кои после того, что между нами было? — попытался удержать её Вэй Ин.

— Мне больше некуда идти, — ответила Лань Ванцзи.

— Идём со мной в Пристань Лотосов, — предложил Вэй Ин.

— В качестве кого? Представляешь, какой будет скандал? Все кланы ополчатся против тебя и ордена Юньмэн Цзян, — осадила его Лань Чжань.

— Ты права. Я сам загнал нас в эту ловушку, — понурился Вэй Ин.

— Мне нужно возвращаться, пока меня не начали искать с собаками.

— С собаками? А они могут? — насторожился и как-то весь подобрался Вэй Ин. Лань Чжань утвердительно кивнула.

— Тогда иди, — согласился он. — Сегодня ночью я приду поговорить с тобой.

— С ума сошёл?! Не вздумай! — пришлось прикрикнуть на него Лань Ванцзи. — Возвращайся к своему клану и продолжай выполнять свой долг, а я выполню свой.

Вэй Ин не ответил, но по его шкодливому взгляду можно было понять, что он что-то задумал. Оставалось лишь надеяться, что его не принесёт нелёгкая на женскую половину Благоуханного дворца посреди ночи.

Лань Чжань в последний раз отряхнула одежды и встала на меч. Нужно было поспешить в Башню Кои, пока мадам Цзинь не подняла переполох из-за её отсутствия.

К счастью, оказалось, что у свекрови в тот вечер были иные заботы. Мадам Цзинь нарочито часто обмахивалась веером и драматическим голосом жаловалась Ванцзи, что Цзэу-цзюнь притащил в Башню Кои какую-то Вэньскую побирушку и попросил её накормить. Мало того, глава Лань ещё осмелился требовать у Верховного Заклинателя призвать к ответу Цзинь Цзисюня, виновного в исчезновении брата той замарашки. Цзинь Гуаншань был мрачнее тучи. Цзинь Цзисюнь громко ругался и негодовал, что кто-то усомнился в его праве творить, что ему заблагорассудится с Вэньскими псами. Цзинь Гуанъяо держался за правую щёку (видимо, ему уже прилетело от рассерженной мачехи) и старался держаться подальше от госпожи Цзинь. Заклинатели подсчитывали добычу и пытались понять, какой из кланов одержал пальму первенства на этот раз.

Лань Чжань опасалась, что будет последней вернувшейся с горы Байфэн, однако оказалось, что до сих пор не было адептов ордена Юньмэн Цзян вместе с Вэй Усянем и Цзян Яньли. Цзинь Цзисюань по неизвестной причине тоже отсутствовал, ну а Лань Сичэнь, как выяснилось, отправился сопровождать ту самую Вэнь, которая осмелилась испортить своим появлением праздник Цзиням. Многие осуждали Цзэу-цзюня, а Лань Чжань порадовалась, что брата не ослепил блеск величия нового Верховного заклинателя, и он остался чутким к людским мольбам.

Вскоре вернулись адепты ордена Юньмэн Цзян во главе с Вэй Усянем. Поняв, что его жены нет в Башне Кои, Вэй Ин забеспокоился и хотел отправиться на поиски, но тут показалась прихрамывающая Цзян Яньли, опиравшаяся на руку Цзинь Цзисюаня. Её одежды были мокрыми, на них угадывались свежезастиранные пятна. Не нужно было быть провидцем, чтобы понять, что это были пятна крови. Одеяние Цзинь Цзисюаня выглядело идеально чистым, но Лань Чжань знала, что он всегда носит с собой запасное.

— А-Ли, ты ранена? — бросился к Цзян Яньли Вэй Усянь, кинув полный ненависти взгляд на Цзинь Цзисюаня.

— Всё в порядке. Просто разбила колено, а молодой господин Цзинь был столь любезен, что предложил опереться на его руку, — ответила Цзян Яньли.

— Что произошло? Почему вы так задержались? — не отставал Вэй Ин.

— Мы убили гигантского змея-измерителя, и он запачкал нас своей кровью, — пояснила Цзян Яньли.

Змей был ценной добычей, поэтому главы кланов вновь принялись подсчитывать, кто на каком месте.

— Позвольте спросить, кто именно убил змея-измерителя? — поинтересовался Цзинь Цзисюнь.

— Молодой господин Цзинь отсёк ему голову своим мечом, — честно ответила Цзян Яньли.

— Я так и знал, что это был мой двоюродный брат! — воскликнул Цзинь Цзисюнь. — В таком случае, победа над этой тварью должна быть засчитана ордену Ланьлин Цзинь.

— Но мне не удалось бы этого сделать, если бы госпожа Цзян не отвлекла внимание змея на себя, из-за чего и пострадала, — возразил Цзинь Цзисюань. — Поэтому победа над змеем должна быть засчитана обоим кланам.

— Двоюродный брат, ты совсем не думаешь о престиже нашего клана, — разозлился Цзинь Цзисюнь.

— Прежде всего, я думаю о людях, — ответил Цзинь Цзисюань.

«А ведь это правда — он заступился за деву Ло в пещере черепахи-губительницы, потом пришёл на выручку нам с Вэй Ином, не отсиживался в тылу, как его отец, а участвовал в боевых действиях во время войны с Вэнями. Из него выйдет неплохой глава ордена», — подумала Лань Чжань.

— Первое место по итогам сегодняшней облавы поделили ордена Ланьлин Цзинь и Юньмэн Цзян, — перебросившись парой слов с Цзинь Гуанъяо, объявил Цзинь Гуаншань и там самым положил конец их спору. — Гости могут привести себя в порядок, а потом я приглашаю всех принять участие в праздничном пире. Совет кланов назначен на завтра.

* * *

Пир мог затянуться далеко за полночь, поэтому Лань Чжань не пошла на него, сославшись на усталость и правила своего клана. Однако спать она не легла, а вместо этого высыпала на пол драгоценные камни из ларца, подобрала подол платья и встала на колени. Острые грани больно давили и ранили кожу, но так было надо. Её сегодняшний проступок был слишком серьёзен, чтобы остаться безнаказанным, но она не могла просить наказания ни у мужа, ни у брата, не подвергая опасности Вэй Ина.

На исходе часа крысы Лань Чжань услышала шорох. Обернувшись к дверям, она увидела, как через щель под ними в её покои просочился маленький бумажный человечек. Он подлетел к Лань Чжань и, опустившись на голову, потрогал маленькими ручками её лобную ленту (став супругой Цзинь Цзисюаня, Лань Ванцзи сменила белые одежды на золотые, но осталась верна лобной ленте своего клана, не желая менять её на киноварную точку между бровей).

— Не шали, — строго сказала она заключённой в бумажном человечке душе Вэй Ина и протянула ладонь, приглашая его спуститься туда.

Бумажный человечек осторожно спланировал на её ладонь и поклонился. То, что она сначала приняла за бессмысленные каракули на бумаге, из которой он был вырезан впопыхах, оказалось иероглифами, которые складывались в надпись: «Чем я могу тебе помочь?». Лань Чжань задумалась. Она надеялась на то, что старший брат отправится в Нечистую Юдоль и подтвердит или опровергнет её подозрения касательно коварного замысла Цзинь Гуанъяо, но у Сичэня, похоже, в ближайшее время будут другие заботы. Получается, кроме Вэй Ина, которому знакомы обе исполнявшиеся Цзинь Гуанъяо мелодии клана Лань, ей не с кем поделиться своими догадками. Только ему она может довериться. Кроме того, ни ей, ни её старшему брату не удастся попасть в Цинхэ, не привлекая к себе внимание Цзинь Гуанъяо, а Вэй Ин вполне может безо всякой свиты и предупреждения внезапно заявиться к Не Хуайсану, с которым был дружен во время их обучения в Облачных Глубинах.

— Могу я просить тебя о помощи в одном деле? — начала она и после утвердительного кивка рассказала об изменённой мелодии и своих подозрениях.

Вэй Ин слушал внимательно, благо перебивать её в таком облике он не мог, и лишь изредка почёсывал бумажными ручками круглую голову.

— Пожалуйста, будь осторожен, — попросила в заключении Лань Чжань, но бумажный человечек лишь махнул рукой. Затем взобрался по её руке на плечи и потянулся к губам. Даже в облике бумажного человечка Вэй Ин хотел поцеловать её. Это было так мило…

---

1 Юаньлиншан — верхнее парадное одеяние с круглым воротом и широкими рукавами. В центре находится вышитый на груди и на спине знак ранга у военных и гражданских лиц. В данном случае, пион.

На следующий день старший брат вернулся в Башню Кои и выступил на Совете Кланов с обвинениями ордена Ланьлин Цзинь в жестоком обращении с пленными Вэнями. Он потребовал ответа у Верховного заклинателя, почему в лагере на тропе Цюнци содержатся старики и ребёнок, и кто дал охранникам право калечить и убивать безоружных пленников. Узнав, что речь идёт о Вэнь Цюнлине, его поддержал Вэй Ин. Цзян Яньли ничего не говорила, просто взяла его за руку, чтобы не вышел из себя. Не Минцзюэ неожиданно для всех высказался: «Убить врага на поле брани — признак доблести, а избивать безоружного пленника подло». При этом он почему-то бросил полный ненависти взгляд на Цзинь Гуанъяо. Почуяв, куда дует ветер, мелкие кланы загалдели, спеша присоединиться к большинству.

Поняв, что пахнет скандалом, ушлый Цзинь Гуаншань сделал вид, что он тут ни при чём, свалив всю вину на племянника, который незадолго до этого ездил в Цишань. О том, что его законный сын находился там в это же время, глава Цзинь, разумеется, умолчал. Цзинь Цзисюань тоже благоразумно помалкивал (Лань Чжань отметила, что он со вчерашнего вечера сам на себя не похож и всё время не сводит глаз с главы Цзян). Цзинь Цзисюнь, напротив, вместо того, чтобы признать свою вину и покаяться, начал пререкаться с Верховным Заклинателем. Естественно, ничем хорошим для него это не кончилось — вышедший из себя Цзинь Гуаншань лишил его всех привилегий и изгнал из ордена.

Однако напрасно глава Цзинь думал, что на этом всё закончится. Лань Сичэнь заявил, что судьбой оставшихся в живых Вэней теперь должны заниматься сообща все великие ордена. Он напомнил присутствующим о том, как Вэнь Жохань собирал наследников всех кланов на перевоспитание, и предложил сделать нечто подобное. Старший брат вызвался взять на перевоспитание в Облачные Глубины Вэнь Цин и её брата, а также маленького Вэнь Юаня и его бабулю, пообещав вырастить из ребёнка достойного адепта ордена Гусу Лань. Вэй Ин, недолго думая, выразил желание приютить нескольких Вэней, мотивируя это тем, что в Пристани Лотосов не помешают лишние руки.

После этого, наконец, приступили к обсуждению вопроса, ради которого собрались — очистка Цишани от лютых мертвецов, многие из которых погибли плохой смертью во время низвержения Солнца и остались без должного погребения. Тут уж Верховный Заклинатель взял бразды правления в свои руки и постановил, что каждый из великих орденов должен выделить не менее двух дюжин сильных заклинателей, которые смогут упокоить нежить. Мелкие ордена и кланы тоже должны отправить в Цишань столько заклинателей, сколько смогут.

Ванцзи поняла, в чём был расчёт Цзинь Гуаншаня — ослабить другие ордена, чтобы не смели бунтовать против него. К примеру, только что восставший из пепла орден Юньмэн Цзян, выполнив его условие, оставлял практически без защиты свою резиденцию. С другой стороны, во время войны с Вэнями, заклинатели забыли о своих прямых обязанностях, что способствовало разгулу нечисти, которой становилось всё больше, и с этим действительно нужно было срочно что-то делать.

Не Минцзюэ вызвался возглавить сводный отряд, который должен будет зачистить Цишань от нечисти. Лань Чжань была уверена, что Вэй Ин тоже вряд ли усидит в Пристани Лотосов. Самое обидное, что раньше, считаясь мужчиной, она могла бы принять участие в походе, а сейчас вынуждена сидеть, сложа руки, в этой золотой клетке.

— Если Верховный Заклинатель позволит, я могла бы присоединиться… — предложила Ванцзи, но свёкр не позволил ей договорить, прервав произнесенным в пренебрежительном тоне отказом:

— Это не женское дело. Лучше позаботься о своём муже и подумай о наследнике. Больше полугода миновало после вашей свадьбы, а ты до сих пор плоская, как доска.

Дался им всем этот наследник… Лань Чжань хотелось наорать на свёкра, но это было недопустимо. Поэтому она опустила голову, чтобы скрыть от Цзинь Гуаншаня полный ненависти взгляд. Если бы ей позволили отправиться в Цишань, она имела бы возможность видеться с Вэй Ином. Наверняка так подумал и свёкр, и потому не дал ей такой возможности. Она была уверена, что Верховный заклинатель снова пошлёт в Цишань Цзинь Цзисюаня, но тот почему-то решил отправить туда Цзинь Гуанъяо, велев законному сыну оставаться дома.

Лань Сичэнь заметил, как поникла Лань Чжань после того, как глава Цзинь упомянул о наследниках, и ему стало стыдно. О посторонних людях позаботился, отстоял их право на свободу, а к судьбе родной сестры равнодушен. Да, он спрашивал позавчера, хорошо ли здесь к ней относятся, забыв о том, что Ванцзи слишком горда и не стала бы жаловаться на свою судьбу. А он, озабоченный грядущим Советом Кланов и проблемами названых братьев, проявил невнимание к её душевному состоянию.

Значит, нужно поговорить с окружающими её людьми. Поэтому Лань Сичэнь велел сопровождавшим его адептам возвращаться в Облачные Глубины, а сам решил задержаться в Башне Кои.

Первым делом он нанёс визит мадам Цзинь и завёл с ней разговор о Ванцзи. Видимо, мадам была не в духе, и потому высказала всё, что думает о нелюдимой невестке: разговор поддержать не умеет, вышивать не желает, до сих пор не понесла от её драгоценного сыночка. Сичэнь подумал, что ведь Ванцзи к такому не готовили. Её воспитывали иначе, прививая мужские черты характера и заставляя совершенствоваться во владении мечом, а не иголкой и ниткой.

Он вспомнил, как тяжело ему было принять, что вместо брата у него сестра. Но насколько тяжелее было пережить смену статуса самой Ванцзи. Ведь до того рокового разоблачения она была вторым молодым господином Лань, гордостью клана, одним из двух нефритов, а после него стала разменной монетой для своей семьи. Сначала её заперли в цзинши, потом засадили в золотую клетку, обменяв на хорошую репутацию и влияние ордена. Бедная девочка и так никогда не была счастливой, делая то, что велел ей дядя, а теперь и подавно.

Лань Сичэнь рассеянно попрощался с мадам Цзинь и направился к Цзинь Гуанъяо. А-Яо ведь такой внимательный, наверняка не откажет своему эргэ в просьбе позаботиться о его младшей сестре так, как заботился когда-то о нём самом.

Лань Сичэнь подошёл к покоям А-Яо и, услышав доносящуюся оттуда мелодию «Омовения», остановился, не желая мешать. А-Яо стеснялся играть при нём на гуцине, считая свою игру несовершенной. Но сейчас наверняка считал, что Сичэнь отбыл вместе с делегацией из Гусу, и потому спокойно играл в своих покоях. Сичэнь улыбнулся. Напрасно А-Яо думает, что ему недостаёт мастерства. Зато музыкальный слух и память у него отличные.

Внезапно мелодия неуловимо изменилась, вызывая тревогу. Сичэнь нахмурился. Оказывается, Лань Чжань действительно не лгала и на Цзинь Гуанъяо напраслину не возводила. Она вообще никогда не врала. В её жизни был лишь один обман, и тот по приказу старших. Сичэнь собрался с духом и решительно вошёл в покои А-Яо.

— Эргэ, я думал, что ты уехал, — удивился тот, отчаянно стараясь сохранять дежурную улыбку на лице. Но теперь эта улыбка не могла обмануть Сичэня.

— Как видишь, я остался. Хотел поговорить с тобой о моей сестре, но вижу, что придётся вести речь о другом. Ты укрывал меня от Вэней, и я считал тебя своим другом, а ты в это время рылся в моих вещах и разнюхивал тайны нашего ордена. Скажи, ты ещё тогда намеревался добраться до секретных техник нашего ордена и продать их Вэням?

— Эргэ, как ты мог так обо мне подумать? Я только для себя. Я ведь был таким слабеньким заклинателем, и образования мне не хватало. А тут такое искушение — целая библиотека у тебя в рукавах. Вот я и учился понемногу, — обиделся и поспешил оправдаться Яо, тем самым выдавая себя с головой. Теперь ему уже не удалось бы списать всё на ошибку.

— Ты мог бы просто попросить меня, и в знак благодарности я научил бы тебя всему, чего бы ты ни пожелал, но ты поступил, как вор. А теперь поступаешь ещё хуже, намереваясь погубить изменённой мелодией дагэ. А-Яо, я так в тебе разочарован, — эти слова должны были причинить боль Яо, но Сичэню было не менее больно признать, что он оказался обманут тем, кому безоговорочно доверял.

Говорить с этим человеком о Лань Чжань не имело смысла. Поэтому Сичэнь повернулся, намереваясь поскорее отсюда уйти.

— Эргэ, пожалуйста, не отворачивайся от меня, — взмолился, хватая его за полу ханьфу Яо. В его глазах стояли слёзы. — Я ведь ещё ничего не сделал. Разве можно судить человека за намерение?

— Если бы я не поймал тебя с поличным, вряд ли бы оно осталось таковым. Разве можно строить планы убийства своего брата и ожидать снисхождения?

— Я не виноват. Я раньше не был таким. Это отец мне приказал убить дагэ, который слишком мешал ему в последнее время. Дагэ выступил против нашего с ним плана создать сеть смотровых башен по всей Поднебесной, чтобы даже живущие на окраинах люди могли позвать на помощь заклинателей в случае необходимости.

— Может быть, тебе не всегда следует выполнять его приказы? — Сичэнь постарался, чтобы его голос звучал так же холодно, как у Ванцзи. — Извини, но я должен сегодня же отбыть домой.

* * *

Вэй Ин приглядывал, как и просила Лань Чжань, за Цзинь Гуанъяо во время похода в Цишань, однако тот, если и играл главе Не, то исключительно правильную мелодию «Омовения». То ли опасался, что его могут разоблачить находившиеся неподалёку адепты ордена Гусу Лань, то ли возымела действие беседа с ним Цзэу-цзюня.

Когда Вэй Ин вернулся в Пристань Лотосов, то сразу заметил, что шицзе выглядит иначе. Несмотря на бледность и тёмные круги под глазами, она словно бы светилась изнутри. Её манеры сделались более мягкими, движения стали ещё плавнее.

Не успел он порадоваться, как Яньли стошнило за обедом, собственноручно приготовленным ею в честь его возвращения. Призванный к ней лекарь сообщил, что с госпожой Цзян всё в порядке — она не отравлена и не больна; просто ей нужно больше отдыхать. Потом он поздравил Вэй Ина с тем, что у них с главой Цзян скоро будет ребёнок.

Поначалу Вэй Ин был ошарашен этой вестью, поскольку никогда не делил ложа с Яньли, но потом до него дошло, что она могла разделить его с кем-то другим. Не надо было долго гадать, с кем именно. Яньли не такой человек, чтобы играть в тучку и дождик с нелюбимым человеком только ради того, чтобы у неё мог родиться наследник, а значит…

— Цзинь Цзисюань, это ведь он — отец твоего ребёнка? — ворвавшись в её покои, спросил он.

— Да, — смущённо опустив ресницы, ответила она. — Это случилось во время облавы на горе Байфэн.

— Я убью его за то, что этот павлин воспользовался тобой! — воскликнул Вэй Ин, намереваясь немедленно лететь в Ланьлин и разобраться с этим героем-любовником.

— А-Сянь, если ты любишь меня, то не станешь ему вредить. Я… я сама этого хотела, — неожиданно призналась Яньли.

— Хорошо, не буду, но только ради тебя, — смягчился Вэй Ин, садясь на край постели и беря её за руку. — Он уже знает?

— Я не решилась доверить подобное известие бумаге и потому отправила Цзинь Цзисюаню в честь дня рождения подарок со смыслом. Надеюсь, он поймёт.

— Шицзе, можно я выберу твоему ребёнку имя в быту? — прижавшись щекой к ладони Яньли, спросил Вэй Ин. — Чтобы хоть что-то в нём было моим.

— Почту за честь, — погладила его по голове она.

— Пусть тогда будет Жулань, — попросил Усянь.

— В честь Лань Чжань? — догадалась шицзе. Вэй Ин кивнул. — А если будет мальчик?

— Всё равно.

— Боюсь, с таким именем его станут дразнить.

— Значит, я научу его драться как можно раньше, — сверкнул глазами Вэй Ин. Хоть этот ребёнок не был ему родным, но он был уверен, что будет любить его, как сына, ведь в нём будет частица его любимой сестры. Поэтому Усянь сделает всё, чтобы защитить его ото всех невзгод.

* * *

К каждым днём подозрения Лань Чжань крепли, пока не превратились в уверенность в том, что она беременна. Она понимала, как только это станет заметно, Цзинь Цзисюань поймёт, что она ему изменила, поскольку между ними до сих пор не было близости. Вероятно, другая женщина на её месте попыталась бы скрыть измену, переспав с мужем и выдав родившегося раньше положенного срока ребёнка за недоношенного, но Ванцзи претила подобная мысль. Она больше не хотела жить во лжи, поэтому решила сразу признаться во всём мужу и понести заслуженное наказание.

Лань Чжань пришла вечером в его покои. Встав перед ним на колени и склонив голову, она сказала:

— Ванцзи виновна и заслуживает наказания. Цзинь Цзисюань вправе избить и изгнать из дома неверную жену, которая носит чужого ребёнка.

— Я не стану тебя наказывать, потому что и сам виноват в том, что нарушил данное перед свадьбой слово и изменил тебе с главой Цзян, — неожиданно ответил он, поднимая её. — Обвинение в супружеской измене было бы весомым поводом развестись с тобой. Но простит ли мне подобное Вэй Усянь и отпустит ли после этого Цзян Яньли, чтобы я мог жениться на ней? Это ведь он — отец твоего ребёнка?

— Ты согласен развестись со мной? — не веря своим ушам, спросила Ванцзи. Она не смела даже надеяться на столь благоприятный исход.

— Я думал об этом с тех пор, как узнал, что мои чувства к Цзян Яньли взаимны. А после того, как получил известие, что она беременна от меня, принял решение поговорить с тобой, но ты меня опередила.

— Твой подарок на день рождения, присланный из Юньмэна, — догадалась Лань Ванцзи.

— Он самый. Все восторгались красотой инкрустированного драгоценными камнями лотоса, и только я, когда обнаружил внутри цветка крохотного жёлтого птенчика, понял, что это было послание от Цзян Яньли.

— Когда я получу развод? — задала самый актуальный для неё вопрос Лань Чжань.

— Это непросто. Сначала я должен всё обдумать и поговорить с Вэй Усянем, — ответил муж.

— Не стоит. Он убьёт тебя, — предупредила Ванцзи, памятуя о давней неприязни к нему Вэй Ина.

— Ты так в этом уверена? — скептически выгнул бровь Цзинь Цзисюань. — Не боишься, что будет наоборот?

— Он дважды тебя бил, — спокойно сказала Лань Чжань.

— На этот раз я могу его побить.

Лань Чжань лишь вздохнула в ответ на это заявление.

* * *

На следующее утро Цзинь Цзисюань отправился в Юньмэн переговорить с Вэй Усянем насчёт развода. Он намеревался решить всё мирным путём, но кто ж знал, что, едва завидев незваного гостя в Пристани Лотосов, тот воскликнет: «Как ты посмел здесь появиться?!» и тотчас же полезет в драку.

На этот раз они не опустились до простонародного кулачного боя, а скрестили мечи, и Цзинь Цзисюань был уверен, что теперь победа будет на его стороне. Возможно, так и было бы, не появись рядом с ними Цзян Яньли. Она крикнула им:

— Немедленно прекратите!

Увидев, что они не отреагировали на её слова и продолжили обмениваться ударами, Яньли взмахнула Цзыдянем и выбила мечи у них из рук.

— Хватит драться. А-Сянь, настало время повзрослеть, — отчитала она Вэй Усяня, как маленького. — Я велю подать вам обед, а после этого мы поговорим.

— И лотосового вина, — попросил Вэй Усянь. — На трезвую голову я с ним не смогу разговаривать.

— Будет вам вино, только мечами не вздумайте снова начать махать. Вы мне дороги оба. Только посмейте ослушаться, и следующий удар Цзыдяня обрушится на ваши спины, — пригрозила Цзян Яньли перед тем, как уйти.

— Ты переспал с А-Ли, и теперь она беременна от тебя, — начал Вэй Усянь, едва они уселись на террасе и пригубили принесенное прислугой вино.

— А ты — с моей женой, и теперь она беременна от тебя, — не остался в долгу Цзинь Цзисюань.

— Лань Чжань беременна? Но почему она мне не сказала? — искренне удивился Вэй Усянь.

— Может быть, потому что она — моя законная жена и сначала решила признаться во всём мне? — Цзинь Цзисюань не смог отказать себе в удовольствии хоть чем-то задеть Вэй Усяня.

— Ты припёрся сюда из Ланьлина, чтобы лишний раз напомнить мне об этом? — снова ощетинился тот.

— Нет. Я хотел обсудить условия разводов с нашими жёнами, чтобы мы могли сочетаться браком с теми, кого любим, — прямо сказал Цзинь Цзисюань. Увидев скептическое выражение на лице Вэй Усяня, он продолжил: — Или ты всего лишь воспользовался чувствами Лань Ванцзи, и тебя устраивает подобное положение?

— Ты украл у меня последнюю реплику. Вот уж не думал, что ты явишься сюда и станешь рассуждать о чувствах, — отхлебнув вина, сказал в ответ Вэй Усянь. — Я хотел бы жениться на Лань Чжань, но просто не представляю, как нам с тобой это провернуть. Потому что у мужа есть лишь семь поводов потребовать на законных основаниях развода: отсутствие детей; прелюбодеяние жены; ссоры со свекром и свекровью; болтливость жены, причем под этим подразумевается, скорее, сварливый характер супруги; воровство, совершенное женой; ревность, если она его чрезмерно замучит; неизлечимое заболевание жены.

Измена — слишком позорный повод, хоть и самый очевидный. Я не смогу так опозорить шицзе (надеюсь, что и у тебя хватит совести не опозорить при разводе Лань Чжань). Бездетность тоже отпадает, потому что в Пристани Лотосов уже все знают о беременности госпожи Цзян. Ссора со свёкром и свекровью невозможна, потому что мои родители давно мертвы. В несходство характеров тоже никто не поверит, потому что мы с Яньли с детства души не чаем друг в друге. Воровать в доме, где она хозяйка, Яньли незачем. Остаются ревность и неизлечимое заболевание. Так себе варианты. Если Яньли не выцарапала мне глаза после сцены, которую устроила на нашей свадьбе Лань Чжань, то начинать ревновать сейчас уже поздно. Ну, а с болезнями лучше не шутить.

— Поэтому я и хотел обсудить, как нам лучше поступить при разводе. Нужно поскорее развестись, чтобы наши дети родились уже в наших новых браках, — сказал Цзинь Цзисюань.

— Почему подобные вопросы вы решаете без меня? — возмутилась Яньли, подходя к ним и усаживаясь за стол. — По закону дети от брака должны остаться после развода с отцом, а для всех отцом Цзян Жуланя должен считаться Вэй Ин. Только так у Юньмэн Цзян будет законный наследник.

— Хочешь сказать, что орденом Ланьлин Цзинь будет управлять его сын? — задохнулся от возмущения Цзинь Цзисюань.

— Если я не рожу тебе другого.

— Неужели ты оставишь нашего ребёнка Вэй Ину? — удивился Цзинь Цзисюань, не веря в то, что мать может добровольно оставить своё дитя. — Он же ненавидит меня и будет притеснять нашего сына.

— Зато он любит меня и потому воспитает его, как родного, — возразила Яньли. — Я же, в свою очередь обещаю, что воспитаю его ребёнка, как своего собственного. Что до Лань Ванцзи… — внезапно она осеклась, уставившись в нечто за спиной Цзинь Цзисюаня.

Он обернулся и увидел стоявшую позади него Лань Ванцзи с обнажённым Бичэнем в руке.

— Ванцзи, я же велел тебе оставаться дома.

— Чтобы не мешать тебе предаваться здесь весенним утехам, подобно твоему отцу? — сказав это, Лань Ванцзи, подлетела к нему и разбила ударом меча кувшин с вином.

Позади сдавленно охнула прислуга. Не понимая, что происходит, Вэй Усянь поспешил загородить собой свою пока ещё жену. Зато Цзинь Цзисюань быстро сообразил, что, пока он думал и рассуждал, Лань Чжань сама нашла наиболее подходящий повод для развода и сразу же начала отыгрывать свою роль.

— Лань Ванцзи, ты снова пьяна! — воскликнул он, хватая жену за руку, в которой был зажат меч.

— А что мне ещё остаётся, если ты мне изменяешь? — заявила Лань Ванцзи и свободной рукой залепила ему пощёчину.

— Браво, Лань Чжань! Так ему и надо, — заржал Вэй Усянь, из-за спины которого опасливо выглядывала Цзян Яньли.

Когда Лань Ванцзи отвернулась от него и двинулась в сторону Вэй Усяня, тому стало уже не до смеха.

— Лань Чжань, пожалуйста, прекрати буянить. Садись за стол, и мы всё спокойно обсудим. Кроликов у нас нет, но ты можешь погладить… кур. Они у нас красивые и упитанные, — заговорил с ней, как с маленькой Вэй Усянь. — Четвёртый дядюшка, принеси нам, пожалуйста, пару петухов и новый кувшин с вином. И скажи этим бездельникам, чтобы шли работать, — он указал рукой на наблюдавших за ними молоденьких служанок.

Принятый в орден Юньмэн Цзян дядюшка Вэнь, наловчившийся гнать вино хоть из локв, хоть из тростника, поспешил выполнить приказание. Цзинь Цзисюань заметил, как расслабилась жена, когда прислуга удалилась. Скорее всего, Ванцзи разыграла эту сцену для присутствующих здесь слуг и адептов, которые непременно разнесут слух о ревнивой жене молодого господина Цзинь. Ведь не стала бы на самом деле беременная женщина пить вино, особенно после того, как однажды уже наделала глупостей после употребления алкоголя. Да и с чего бы ей ревновать нелюбимого мужа? Или же она перед визитом в Пристань Лотосов намеренно выпила немного вина, заранее зная, что после этого её потянет на подвиги, и ей не придётся притворяться.

— Шицзе, налей-ка Лань Чжань супа, наверняка она такого вкусного ещё не пробовала. Гостей сначала нужно как следует накормить, а уж потом серьёзные разговоры вести, — обратился к Яньли Вэй Усянь.

— Ребёнка ей не отдам, — заявила Лань Ванцзи, исподлобья глядя на Цзян Яньли, но всё же усаживаясь за стол и кладя рядом с собой Бичэнь.

— Тогда и я не оставлю в Пристани Лотосов своего, — пошёл на принцип Цзинь Цзисюань.

— В таком случае, я не смогу выйти за тебя. Я же глава ордена. Как я могу бросить Юньмэн Цзян и выйти замуж в другой орден? — сказав это, Яньли расплакалась, не обращая внимания на то, что слёзы капали в миску, в которую она наливала суп для Лань Ванцзи.

— А-Ли, не плачь, пожалуйста, — увидев её слёзы, Вэй Усянь тоже расстроился. — Скажи, что мне сделать, чтобы ты перестала плакать? Хочешь, я убью твоего павлина, и тебе не нужно будет мучиться, выходить за него замуж или нет? — Цзян Яньли покачала головой. — Хочешь, я пошевелю ушами? А хочешь, достану нос кончиком языка? — затарахтел он, демонстрируя свои выдающиеся таланты, и внезапно осёкся. Потому что тихонько поедавшая свой суп Лань Чжань молча плакала. Не было ни всхлипов, ни причитаний, просто слёзы одна за другой скатывались по её щекам и капали на расшитое пионами ханьфу.

— Да что же это такое? Лань Чжань, а ты почему ревёшь? — спросил он.

— Ты не любишь меня, — выдохнула Лань Чжань.

— Час от часу не легче, — вздохнул Вэй Усянь. — С чего ты взяла?

— Ты утешаешь её.

— Ну, да, потому что ты сильная, — на лице Вэй Ина было написано глубокое недоумение, поскольку раньше Лань Чжань на корню пресекала любые его попытки помочь ей, даже когда хромала в вэньском лагере перевоспитания.

— Устала быть сильной, — продолжая плакать, выдохнула Лань Чжань.

Цзинь Цзисюань не узнавал всегда сдержанную жену. Такое впечатление, что взращённый годами упорных тренировок самоконтроль растаял, словно утренний туман, а выпуская наружу нечто совершенно ей несвойственное, проявившееся до этого лишь один раз на свадьбе Вэй Усяня.

— Ох, беда с вами, беременными, — вздохнул Вэй Усянь.

К счастью, как раз в это время подоспел четвёртый дядюшка, таща в одной руке кувшин вина, а в другой — истошно орущих кур. Вэй Усянь забрал у него вино, а кур сунул в руки Лань Чжань.

— Вот, погладь их. Чувствуешь, какие тёпленькие?

— Мгм, — промычала, тиская кур, Лань Чжань.

— Лань Чжань, а хочешь, я украду нашего ребёнка и поменяю его местами с Цзян Жуланем? — предложил Вэй Ин, по-видимому считавший, что его посетила гениальная идея. — Что скажешь, шицзе?

— Всё равно это неправильно. А как же будущее ордена Юньмэн Цзян? — вытирая мокрое от слёз лицо рукавом, сказала та. Лань Ванцзи не ответила ему, но плакать перестала.

Вэй Усянь закатил глаза и приложился к кувшину, не заботясь о том, чтобы предложить вина гостю. А Цзинь Цзисюань подсел чуть ближе к Яньли и, положив руку на её предплечье, пообещал:

— Мы обязательно что-нибудь придумаем. У нас ещё есть время.

— А что тут можно придумать? Ты же не бросишь свой орден и не переберёшься в Пристань Лотосов, чтобы жить со мной и нашим ребёнком, — отдёргивая руку, сказала та.

Цзинь Цзисюань призадумался. Поступив так, он наверняка навлечёт на себя гнев отца и расстроит мать, не говоря о том, что станет мишенью для пересудов, но, если это — единственная возможность воссоединиться с любимой, то стоит об этом подумать. В конце концов, он не единственный ребёнок своего отца и из-за его ухода орден Ланьлин Цзинь не развалится. Тем более, что, предпочитая сражаться с врагами на поле брани или с нечистью на ночной охоте, он не испытывал склонности к политическим интригам, в которых поднаторели его отец и сводный брат. Цзинь Цзисюань не питал братских чувств к бастарду отца, однако не мог не признать, что тот, несомненно, талантливый политик и администратор — сумел так организовать облаву на горе Байфэн, что все высокопоставленные гости остались довольны. Цзинь Цзисюань подозревал, что рождённый в один день с ним Цзинь Гуанъяо не испытывает к нему ничего, кроме зависти, тщательно скрываемой за услужливой улыбкой. Однако если Яо поймёт, что Цзинь Цзисюань ему не соперник, то может стать ценным союзником и помочь организовать разводы и последующие браки.

Он настолько ушёл в свои мысли, что не заметил надолго повисшей тишины и пытливого взгляда Яньли, устремлённого на его лицо. Вывел его из задумчивости насмешливый голос не сумевшего удержаться от очередной колкости Вэй Усяня:

— Разве ж этот павлин сможет отказаться от своих роскошных перьев и ордена, в котором ему всё подносят на золотом блюде?

— А ты кто такой, чтобы судить об этом? Небось, и сам не захочешь терять своё нынешнее положение второго главы великого ордена, — не сдержался от ответного выпада Цзинь Цзисюань. Сколько раз обещал себе не реагировать на оскорбительные речи Вэй Усяня, но снова не сумел удержать язык за зубами.

— Да если бы Яньли не нуждалась во мне, я бы предпочёл стать бродячим заклинателем и путешествовать со своей женой по миру, вольный, словно ветер, — ответил Вэй Усянь. — Лань Чжань, а ты последовала бы за мной, если бы у меня ничего не было за душой?

— А как же маленький? — спросила Лань Ванцзи.

— Маленького мы посадим на ослика, — продолжил фантазировать Вэй Усянь. — А когда устанем бродить, то осядем где-нибудь в уединённом месте вдали от людской суеты. Ты будешь хлопотать по дому, а я ходить на охоту или работать в поле. Вечерами мы будем собираться у огня и рассказывать нашему ребёнку разные истории.

Лань Ванцзи издала заинтересованное: «Мгм».

— Вот и славно. Осталось лишь оформить разводы, — сказал Вэй Ин и ободряюще улыбнулся поочерёдно обеим своим любимым женщинам.

— А-Сянь, я не хочу, чтобы ты меня покидал, — обняла его Яньли, вызвав тем самым ревность Цзинь Цзисюаня и убийственный взгляд Лань Ванцзи в её сторону.

— Мы будем часто приезжать в Пристань Лотосов и подолгу здесь гостить, ведь это и мой дом. Наши дети будут одногодками, надеюсь, они смогут подружиться и вместе играть, — продолжил мечтать Вэй Усянь. Пришлось Цзинь Цзисюаню спустить его с небес на землю:

— Думаю, пока рановато строить столь далеко идущие планы, ведь до того, как жениться на тех, с кем мы хотим быть вместе, нам сначала следует развестись с нашими нынешними жёнами. Чтобы ускорить этот процесс, я намереваюсь попросить помощи у Цзинь Гуанъяо.

— Не доверяю ему, он использовал тёмные мелодии, — предостерегла законного мужа Лань Ванцзи.

— Я — тоже. Мутный он какой-то, — поддержал её Вэй Усянь.

— Однако никто, больше, чем он, не заинтересован в том, чтобы я покинул Башню Кои и перестал напоминать своим присутствием о его зависимом положении, — заметил Цзинь Цзисюань.

— Ты действительно готов сделать это ради меня? — всё ещё не веря его словам, уточнила Цзян Яньли. — Ведь ты — единственный законный сын и наследник Цзинь Гуаншаня.

— У моего отца повсюду бессчётное множество сыновей и дочерей. То, что я родился в законном браке, не делает меня лучше их. У нас были разные начальные возможности, но я считаю, что Цзинь Гуанъяо вполне мог бы меня заменить.

После возвращения из Пристани Лотосов Лань Чжань снова стала одеваться в мужские ханьфу цветов ордена Гусу Лань и вместо сложных причёсок со множеством украшенных цветами шпилек забрала волосы в хвост, чем вызвала всеобщее неодобрение. Когда же ей делали замечания, она больше не молчала, а, следуя советам Цзинь Гуанъяо, вежливо посылала всех к гуям. Когда присутствие на официальных приёмах начинало её тяготить, она могла встать и уйти без каких-либо объяснений. Госпожа Цзинь была ею недовольна, глава Цзинь хмурил брови и отчитывал обнаглевшую невестку, старейшины шептались о том, что не следовало наследнику главы клана брать в жёны девицу, воспитанную как мужчина, и сетовали на то, что дрессируют молодёжь в клане Лань нынче не так хорошо, как во времена их юности. Лань Цижэнь слал племяннице гневные письма, взывая к её разуму и требуя не позорить родной орден. Лань Чжань писала ему ответы в стиле приснопамятного отказного письма Вэнь Сюю, представляя, как взбеленится дядя после их прочтения, и почему-то испытывая от этого необъяснимое удовольствие.

Её фигура постепенно утрачивала стройность, несмотря на то, что Лань Чжань не сдавалась периодически обуревавшему её дикому голоду и старалась питаться как раньше. Однако организм умудрялся добывать и откладывать жирок на животе даже из тех скудных порций, которые она съедала. Её грудь налилась и увеличилась в размерах, и теперь уже невозможно было бы её скрыть. Изменения претерпело и настроение Ванцзи — оно могло теперь в считанные мгновения измениться от спокойствия до бешенства.

Однажды вечером свёкр пожелал, чтобы она подала ему чай. По масляным взглядам Гуаншаня, которые тот кидал на её фигуру, Лань Чжань поняла, что интересует его отнюдь не чай и не беседа за чаем. Однако она всё равно постаралась быть с ним вежливой и максимально изящно разлить чай.

— Ванцзи, ты же красивая молодая женщина, а носишь скрывающие твою фигуру тряпки. Ты же теперь принадлежишь к клану Цзинь, так почему продолжаешь носить цвета ордена Гусу Лань? — спросил Цзинь Гуаншань.

— Потому что я по-прежнему Лань, — максимально нейтрально ответила она.

— У меня есть для тебя нечто маленькое и красивое. Эта вещица пойдёт к твоим глазам и одеяниям ордена Ланьлин Цзинь, — свёкр достал из рукава золотую заколку, украшенную янтарём.

— Ванцзи благодарит за подарок, — поклонилась Лань Чжань, принимая из его рук украшение.

— Садись рядом со мной, — хитро прищурился Цзинь Гуаншань.

— Нет, — покачала головой Лань Чжань.

— Упрямая девчонка, — рассердился Гуаншань и дёрнул её за руку, пытаясь усадить к себе на колени. Лань Чжань сделала вид, что потеряла равновесие и опрокинула на него чашку с кипятком.

— Ах ты, неуклюжая корова! — выругался Цзинь Гуаншань и отпустил её руку, чтобы сорвать с себя пропитавшиеся горячей водой одежды, спасая самую дорогую для него часть тела.

— Ванцзи просит прощения за свою неловкость, — поклонилась Лань Чжань и, закрыв лицо рукавом, поспешила удалиться. На этот раз ей чудом удалось не сорваться и не сломать что-нибудь старому развратнику. Но, если такое повторится, в следующий раз она непременно познакомит его с Бичэнем. К счастью, свёкр больше не пытался к ней подкатить.

* * *

Поначалу Вэнь Цин чувствовала себя в Облачных Глубинах крайне неуютно. Ей казалось, что адепты смотрят на неё с осуждением и наверняка обсуждают за глаза. Но А-Юаню, дни напролёт игравшему на поляне с белыми кроликами, здесь было хорошо, а А-Нин ещё не оправился от ранения, поэтому она вынуждена была смирить свою гордыню и терпеть. Наверняка бабуля и А-Юань не захотят отсюда уходить, даже когда А-Нин достаточно окрепнет для долгого путешествия. Она бы хотела отправиться с ним туда, где никто не слышал об ордене Цишань Вэнь и воспринимал бы их как обычных странников.

Хотя, положа руку на сердце, ей будет жаль покидать это место. Не из-за гарантированной миски риса и крыши над головой, а из-за разлуки с Лань Сичэнем. Глава Лань приходил каждый день справиться о здоровье Вэнь Нина и спросить, не нужно ли им что-нибудь. Вэнь Цин была скромна в своих желаниях и попросила лишь доступа в библиотеку, где могла бы пополнить свои знания в области медицины.

Лань Сичэнь предложил сопроводить её туда и всю дорогу поддерживал под руку. Его забота была не показной, а искренней. Всякий раз, приходя в гости, он приносил ей то редкие целебные травы для А-Нина, то флакон с притираниями, то собственноручно написанную картину. Но Вэнь Цин любовалась на художника больше, чем на его произведение, удивляясь тому, что раньше считала его слишком правильные черты лица недостаточно привлекательными, а его самого — холодным. Наверное, причиной ошибочного мнения о Цзэу-цзюне послужило то, что до этого она встречала его только на официальных мероприятиях, не располагавших к искренним проявлениям чувств. Однако у себя дома он не был скован необходимостью хранить серьёзное выражение лица и мог позволить себе некоторые вольности.

Лань Сичэнь и в библиотеке составлял ей компанию, роясь среди старинных свитков, хотя у него наверняка была масса более важных дел, чем протирать пыль на книжных полках. Вэнь Цин, конечно, было приятно его внимание, но она не хотела, чтобы это стало причиной ещё большей неприязни к ним с братом.

— Глава Лань, я высоко ценю ваше общество, но не хочу отнимать ваше время, которое вы могли бы употребить с гораздо большей пользой, — не выдержала она однажды.

— А я и употребляю его с пользой, разыскивая, как можно было бы спасти заклинателя от наследственного недуга, приводящего к искажению ци, и делаю это в компании прекрасной девы, — обезоруживающе улыбнулся Лань Сичэнь. Вэнь Цин мысленно обругала себя за недогадливость. Наверняка, Цзэу-цзюнь озабочен вопросом, как бы спасти главу Не.

— Нашли что-нибудь? — поинтересовалась она.

— Пока нет. «Омовение», которое я ему играю, позволяет всего лишь отсрочить неизбежное, — покачал головой Цзэу-цзюнь.

— Позвольте вам помочь, — предложила она. — Дело в том, что я занималась исследованиями этой проблемы с тех пор, как заметила признаки надвигающегося безумия у дяди. Возможно, объединив наши знания и техники наших кланов, нам удастся добиться успеха.

— Надеюсь на это, — сказал он и сделал жест рукой, приглашая сесть рядом.

— А вы не боитесь, что, выведав ваши тайны, я могу выдать их посторонним? — удивилась она.

— Дева Вэнь, вы слишком прямолинейны, поэтому я боюсь, разве что, вашего ухода из Облачных Глубин, который заставит меня томиться в тоске по несбывшемуся, — его слова прозвучали, как признание, но Вэнь Цин намеренно проигнорировала их, боясь поверить, что могла заинтересовать столь выдающегося заклинателя.

— Сейчас я здесь, а значит, мы можем вместе поработать над этой проблемой, — с этими словами Вэнь Цин подошла к Лань Сичэнь и села рядом, заглядывая в свиток.

На какое-то время она погрузилась в чтение. Затем, пытаясь поймать за хвост ускользающую мысль, схватилась за кисть и принялась писать.

— Это же, это же… — не веря своим глазам, воскликнул Лань Сичэнь.

— Заклинание, способное обратить процесс вспять, — закончила Вэнь Цин и посмотрела на него. Лицо Лань Сичэня, в глазах которого светился чистый восторг, приблизилось, и их губы встретились. Лёгкое, едва уловимое касание с привкусом земляники напомнило Вэнь Цин, что она не только целительница, но и женщина, которую считают желанной.

В этот момент в библиотеку вошёл Лань Цижэнь и, посмотрев на них, сумел сказать лишь:

— Ну-ну… Да-да… Посмотрим-посмотрим…

— Кхм, — выдавил из себя глава Лань и поспешно отстранился. Вэнь Цин постаралась спрятать лицо за книгой.

— Сичэнь, на пару слов, — сказал Лань Цижэнь, и Цзэу-цзюнь последовал за ним с видом нашкодившего школьника.

Ну, всё, сейчас её обвинят в соблазнении первого Нефрита клана Лань и выставят из резиденции, обречённо подумала Вэнь Цин. Однако вскоре глава Лань вернулся и, краснея ушами, повязал ей на запястье свою лобную ленту.

* * *

Из Юньмэна доходили слухи о том, что госпожа Цзян едва ли не каждый день гоняла своего мужа Цзыдянем по всей Пристани Лотосов, придираясь к любым его словам и действиям и ревнуя к каждой женщине, с которой тот имел неосторожность перемолвиться хотя бы парой слов. Доброхоты даже выказывали сочувствие Вэй Усяню, женившемуся на скромной деве Цзян, которая после свадьбы показала своё истинное лицо, превратившись в такую же породистую стерву, как и её мать.

Показательные выступления молодых жён в Башне Кои и Пристани Лотосов продолжались два месяца, по истечении которых Вэй Усянь собрал старейшин в храме предков клана Цзян, а Цзинь Цзисюань — родителей и старейшин в храме предков клана Цзинь для оформления развода.

Процедура в храме предков клана Цзинь началась с поклонения табличкам усопших. В присутствии Лань Чжань якобы считавший себя оскорбленным Цзинь Цзисюань изложил дело, подкрепив его свидетельствами очевидцев. Когда старшие родственники досконально обсудили существо дела, они вынесли решение, основанное на фактах. Старейшины, госпожа и глава Цзинь были на удивление единодушны и сочли обвинение доказанным. Цзинь Цзисюань немедленно продиктовал Цзинь Гуанъяо свидетельство о разводе с тем, чтобы тот записал его:

— Поскольку моя жена, Лань Ванцзи, была в высшей степени невнимательна к своим супружеским обязанностям, и хоть я неоднократно указывал ей на такие упущения, никакого улучшения не последовало, я, Цзинь Цзисюань, сообщив об этом деле старейшинам, ныне, к сожалению, из-за такой непокорности, должен отослать ее прочь. Таким образом, с этой минуты она вольна выйти замуж за другого. Её ребёнок должен остаться в клане Цзинь. Её приданое возвращается в клан Лань. Поэтому опекуны Лань Ванцзи не могут иметь ко мне никаких претензий. В подтверждение вышесказанного я пишу данное свидетельство и передаю его в руки Лань Ванцзи.

Свидетельство скрепили подписями обе стороны, после чего оно было заверено печатью Верховного Заклинателя и вручено Лань Чжань. Всю процедуру развода она стояла, сохраняя приличествующее случаю постное выражение лица и лишь теперь позволила себе улыбнуться. Она знала, что аналогичная церемония проходит сегодня в храме предков клана Цзян в Пристани Лотосов, после чего Вэй Ин тоже станет свободным и сможет быть с ней. Оставалось только улизнуть от дяди, который по-прежнему недолюбливал Вэй Усяня и собирался после развода вновь запереть племянницу в Облачных Глубинах. Прибывшие накануне адепты из Гусу должны были сопровождать, вернее, конвоировать её туда. Однако у них с Вэй Ином был план…

* * *

Яньли не стала объявлять о том, что клан Юньмэн Цзян отныне разрывает все отношения с Вэй Усянем, хоть он и просил её сделать это, дабы последствия его будущего поступка не отразились на его родном ордене.

На этот раз Вэй Ин не собирался позволить дяде и брату забрать Лань Чжань в Облачные Глубины и запереть её там. Он был намерен после развода выкрасть её из Ланьлина и сбежать вместе с ней. Всего-то и требовалось, чтобы Лань Чжань перед отъездом пожелала напоследок погулять в саду, где он будет её ждать. Провести же его незаметно в резиденцию ордена пообещал сам павлин, и, как ни странно, сдержал обещание.

Когда они добрались до условленного места, одетая в походное ханьфу Лань Чжань уже ждала их в беседке. При ней были только меч и гуцинь. Она улыбнулась Вэй Ину уголками губ и передала бывшему мужу письмо с объяснениями для брата. Вэй Ин тоже отдал павлину своё письмо к главе Лань с брачным предложением и сказал:

— Надеюсь, ты будешь хорошим мужем для шицзе. А если услышу, что ты ей изменяешь, то вернусь и переломаю тебе ноги, чтобы не ходил налево.

— А ты позаботься о том, чтобы Лань Ванцзи ни в чём не знала нужды. Я хотел дать ей денег в качестве отступного, но она отказалась, — попросил его в свою очередь Цзинь Цзисюань.

— Нам не нужно подаяние от ордена Ланьлин Цзинь, — оскорбился Вэй Ин. — Мы сами в состоянии себя обеспечить.

— Слишком много слов. Нам пора, — напомнила Лань Ванцзи, и через миг они с Вэй Ином уже летели прочь от Башни Кои.

* * *

На первое время, пока не родится и не подрастёт маленький, они решили обосноваться в Илине. Сняв небольшой домик на окраине, Вэй Ин занялся продажей защитных талисманов, которые они с Лань Чжань изготавливали по вечерам. Ночи их были посвящены любви, а днём Лань Чжань открывала для себя радость обыденных хлопот по хозяйству.

В результате продолжительной переписки с главой Лань Вэй Ин всё же получил от него добро на брак, и они с Лань Чжань совершили положенные три поклона. Поскольку у него не было храма предков, вернее, он не знал, где таковой может находиться, а в Облачные Глубины Вэй Ин пока не решал показываться, то их брачная церемония прошла в храме Гуаньинь в Юнпине, после чего они вернулись к обычной жизни.

Изредка Вэй Ин получал письма от шицзе. Она писала, что весь заклинательский мир был потрясён тем, что Цзинь Цзисюань отказался от своего положения наследника и перешёл в орден жены. Цзинь Гуаншань даже занемог от такого удара, хотя злые языки утверждали, что — от излишеств. Вскоре произошло ещё большее потрясение — от известия о предстоящей свадьбе главы Лань и одной из рода Вэнь. Вэй Ин видел, что Лань Чжань была рада за брата, а он сам надеялся, что после такого старик станет терпимее относиться к нему и, возможно, вскоре Лань Чжань сможет навестить родных, не рискуя снова попасть под домашний арест.

Иногда Вэй Ин и Лань Чжань ходили вместе на ночную охоту, после чего, получив плату от избавленных от нечисти поселян, заходили поесть и послушать новости в какой-нибудь из постоялых дворов. Когда маленькому А-Лину исполнился год, до Вэй Ина и Лань Чжань дошли слухи о том, что Цзинь Гуанъяо разорвал помолвку с Цинь Су и посватался к деве Ло, а Цинь Су скоропостижно вышла замуж за главу Не. Ещё через год они узнали, что Верховный Заклинатель умер от дурной болезни, а его преемником на этом посту стал Цзинь Гуанъяо.

Лань Чжань порой думала о том, что всё так удачно сложилось лишь потому, что все они в какой-то момент решили пойти наперекор правилам и традициям. Что правила хороши лишь до тех пор, пока они помогают человеку совершенствоваться, но когда начинают ломать жизнь, то приходится ломать старую систему правил и строить новую. Поэтому они не будут навязывать своим детям жёсткую систему правил, стараясь привить нравственные ориентиры, которые помогут принимать правильные решения и вести себя достойно в любой ситуации.