Перемены (гет)

— Драко, это ты?

Минутный шок напрочь вытеснил воспоминания последних дней, и Астория как завороженная шагнула мужу навстречу. А потому не успела вовремя среагировать, когда тот выхватил палочку:

— Ступефай!

Тори не смогла потом точно вспомнить, видели ли магглы момент колдовства или нет; главное, что она упустила возможность обороняться и застыла посреди тоннеля, глядя на бывшего супруга сначала с непониманием, потом с отвращением и страхом. Осознание накатило на нее тяжелой войной, вызвав непрошенные слезы, но не жалости к себе, а злости и отчаяния от неспособности ничего сделать.

— Ты... ты хотел убить нас! Тогда, в Малфой-мэноре...

Драко холодно и равнодушно пожал плечами.

— Ты могла аппарировать.

— Но я не умею! Неужели ты забыл?

Астория пристально вглядывалась в его лицо, стараясь считать эмоции. Ни жалости, ни сомнения она увидеть не смогла. Малфой не то чтобы забыл о ее неспособности к аппарации; скорее всего, он даже не придал этому значения. Его пугающее равнодушие просто не вписывалось в личную картину мира Тори — двенадцать лет относительно спокойного брака, а после хладнокровная попытка убийства? Почему? Что я сделала не так? — вертелись в мыслях тысяча вопросов. Но наиболее пугающим было то, что Драко крепко держал за руку Скорпиуса, который попытался было дернуться в сторону матери, но не смог.

— Отпусти его! — за ее отчаянным криком явственно читалась скрытая мольба. — Ты получил все что хотел, оставь нас.

— Мне нужен наследник, — грубо и будто бы с отвращением ответил тот. — Поэтому мальчик пойдет со мной.

Тори стиснула зубы от ярости, ужаса и бессилия. Наследник. Проклятие Малфоев. Один ребенок. Одна знала эту историю, равно как и родословную семьи Малфоев, где в каждом поколении рождался один мальчик. По преданию, второй сын мог появиться в семье лишь в случае смерти первенца. То есть, если бы Скорпиус погиб при пожаре в Малфой-мэноре, Драко смог бы обзавестись новым наследником...

— Ты не посмеешь забрать моего сына, — яростно прошептала Тори, не очень-то, однако, веря своим словам.

— Посмею. И заберу, — в голосе Малфоя проскользнули вдруг несвойственные ему едкие истеричные нотки. — А ты нарожаешь себе новых. Мелких очкариков-гриффиндорцев, например. Хоть с десяток.

Чем было вызвано его глумление, сложно было точно определить — ревностью или оскорбленным самолюбием, поскольку бывшая жена не просто в короткий срок нашла нового мужчину, но и выбрала его злейшего врага. Тори захотелось вдруг задеть его за живое, сделать побольнее, выдав что угодно, например, заявить, что Гарри Поттер лучше того в постели. Но усилием воли она сдержалась ради сына — Драко, как Астория успела понять, не очень-то дорожил жизнью Скорпиуса. Реши она провоцировать бывшего мужа, тот мог запросто отыграться на их сыне.

— Пусти меня! Я хочу к маме! — заплакал Скорпи, и каждый его слезный возглас отдавался болью в сердце Астории.

— Я найду тебя! Из-под земли достану!

— Ты? — Малфой разразился презрительным смехом. — Что ты можешь сделать? Разве что залить пол слезами и пригрозить, что натравишь на меня своего любовника. Кстати, где он, твой драгоценный Поттер, отчего не рвется тебя спасать?

— Здесь, — раздался вдруг и эхом отразился от стен такой знакомый голос. Драко вздрогнул от неожиданности; Астория вздрогнула бы тоже, если бы не парализующее заклятье, лишившее ее способности двигаться. А еще она была готова благодарить и Мерлина, и Мордреда, и Моргану, и всех духов-покровителей (в которых, к слову, никогда не верила) за то, что Гарри Поттер появился так вовремя.

С удовлетворением отметила Тори про себя, что Малфой явно испугался Поттера. Нервно дернувшись, сделал пару шагов назад, сильнее вцепившись в Скорпиуса, но твердо зажатая в руках Гарри палочка будто без слов предупреждала его, что пытаться сбежать бесполезно.

— Тут полно магглов, Поттер. Неужели старший аврор нарушит Статут?

Даже Астории, далекой от законов и правил Аврората, было понятно, что Гарри это не остановит. Она не раз читала в «Пророке» о том, что аврорам приходилось вынужденно применять магию в присутствии магглов при исполнении служебных обязанностей. Потом магглам стирали память, и хоть подобные прецеденты пытались свести к минимуму, все же Министерство было согласно с тем, что цель оправдывает средства. Однако Драко тоже знал эту информацию, поэтому тут же придумал кое-что более ужасное. Прижав к себе сына, словно прикрывшись им как живым щитом, он добавил:

— Ведь в случае поединка кто-то может случайно пострадать.

— Гарри, прошу тебя, — взмолилась Астория, одними глазами пытаясь дать Поттеру понять, что ее бывший муж не блефует и реально способен причинить Скорпиусу вред. — Мой сын не должен пострадать!

— За твое преступление тебе светит не менее семи лет заключения в Азкабане, — начал Гарри вполне спокойным тоном. — Я мог бы еще пять минут назад вызвать отряд авроров, тебя бы обезоружили и отвезли в следственный изолятор, где ты ожидал бы оглашения приговора и Азкабана. Но, как видишь, я этого не сделал, поскольку прибыл сюда не арестовывать тебя, а договориться.

С губ Драко сорвался нервный смешок.

— О чем? Если тебе нужна она, — тот кивнул в сторону Тори, — забирай, не жалко. Она меня более не интересует.

Как бы Астория ни относилась к мужу, эти слова больно кольнули ее в самое сердце. Наверное, именно так выглядит высшая степень равнодушия и безразличия. А ведь всего каких-то две недели назад они вполне мирно беседовали за семейным ужином...

— Мы заключим Непреложный обет, — продолжил Поттер, никак не отреагировав на реплику касательно Тори. — Ты поклянешься, что оставишь Асторию и Скорпиуса в покое и более никогда их не потревожишь. Я поклянусь, что дам тебе покинуть пределы Великобритании и не буду пытаться искать тебя заграницей.

Малфой недоверчиво взвешивал его слова. Астория тоже недоумевала — неужели старший аврор действительно отпустит преступника, который сам пришел к нему в руки?

— И в чем подвох? — сощурив глаза, поинтересовался Драко.

— Его нет. Я хочу обезопасить Асторию и Скорпиуса, как уже и сказал. А ты сможешь прожить долгую безбедную жизнь где-то далеко отсюда. Но если однажды решишь вернуться, пусть даже инкогнито — пеняй на себя.

— По рукам, — Малфой вдруг повеселел, словно усмотрел в этом предложении что-то весьма привлекательное.

— Освободи Асторию от заклятья, она скрепит наш обет.

Первым делом Тори подбежала к сыну и крепко обняла его, все еще не веря, что теперь ее мальчик в безопасности. Затем еле подавила в себе желание отвесить Малфою пощечину; выплеснув свой собственный гнев, она могла тем самым навлечь на себя гнев Драко, который (как предчувствовало сердце Тори) все еще был способен причинить вред ей, или Скорпи, или Гарри. Хотя, казалось, Поттер загнал его в ловушку, Малфой выглядел слишком уж довольным, словно игра шла по его правилам. Астории не нравился это взгляд.

— Я, Драко Люциус Малфой, клянусь никогда не причинять вреда Астории и Скорпиусу Малфоям, — чересчур нарочито растягивая слова, произнес тот свою часть клятвы.

— Я, Гарри Джеймс Поттер, клянусь не преследовать и не причинять вреда Драко Малфою, если тот впредь не вернется в Великобританию.

Астории оставалось лишь выполнять движения палочкой, создавая золотые магические нити, которые скрепляли клятву, и тщетно пытаться отделаться от мысли, что что-то здесь не так. Хотя бы проходившие мимо магглы, не обращавшие никакого внимания на творящуюся рядом с ними магию. Впрочем, тут, вероятнее всего, постарался Поттер, заблаговременно установив Купол невидимости. Но было что-то еще... Предложение Гарри, которое никак не вязалось с должностью старшего аврора? Или поведение Драко? Тори жила с ним долгие годы (хотя сейчас начинала сомневаться, что вообще когда-либо знала его) но совершенно не узнавала его, словно он полностью изменился за последние несколько дней.

— Никогда бы не подумал, что с тобой может быть приятно иметь дело, Гарри Поттер, — усмехнулся тот и развернулся, чтобы удалиться прочь.

Бросив на уходящего Малфоя тяжелый взгляд, Поттер повернулся к Тори и Скорпи и несколько секунд молча смотрел, словно размышляя, какие слова подобрать.

Но Тори как будто не замечала его взгляда, поскольку в тот самый момент в ее голове вспыхнула невероятная и пугающая догадка. «С тобой может быть приятно иметь дело, Гарри Поттер», — так прозвучала брошенная невзначай последняя фраза... Гарри Поттер. Но Драко принципиально никогда не называл Мальчика-который-выжил по имени. Либо различными прозвищами, либо по фамилии.

— Гарри, это был не Дра...

Все произошло мгновенно. Прозвучали криком слова неизвестного заклинания, после чего Астория словно кожей ощутила ледяное дыхание летящего в них заклятия.

— В сторону!

Резкий толчок опрокинул ее на пол раньше, чем она успела бы осознать, что Гарри кричал ей, и сдвинуться с места самостоятельно. Тори снова, как и когда-то в горящем Малфой-мэноре, упала на пол вместе с сыном, прижимая его к себе и пытаясь спасти от беды. Радом со сдавленным стоном упал и сам Поттер.

— Вот дерьмо! — услышала она возглас со стороны нападавшего, почему-то женским голосом. А затем хлопок аппарации.

Мысли в голове путались, с трудом силясь восстановить полную картину произошедшего. Тот, кто выдавал себя за Драко, сбежал, пустив заклятье в спину. В кого он целился — в нее или Скорпи? А что Гарри? Это ведь он оттолкнул их, из-за чего они с сыном отделались лишь синяками. Астория перевела взгляд на Поттера и вздрогнула от ужаса, поскольку тот поднимался на ноги мучительно медленно, прижимая руку к груди. То заклятие попало в него.

— Гарри, как ты?.. — Тори не хватало воздуха и голос ее дрожал.

За прошедшие пару дней она прокручивала в голове множество вариантов поведения на случай, если встретит Гарри Поттера снова. Обещала себе, что будет держаться сдержанно, вежливо, но отстраненно — так же, как, допустим, разговаривала бы с Теодором Ноттом или Блейзом Забини, которых не видела с момента окончания Хогвартса. Но жизнь, как и всегда, внесла свои коррективы.

— Я полный болван, — хрипло рассмеялся Поттер, но смех его вышел вымученным и злым. — Мне стоило догадаться, что Малфой при нынешних обстоятельствах не станет так подставляться и не рискнет снова появиться в Лондоне, даже ради сына... Меня развели как мальчишку, использовав Оборотное зелье и произнеся подложный обет...

— Твоя рана, Гарри... — Астория отказывалась сейчас думать о Драко, его сообщниках и их планах. Ее все еще трясло от пережитого ужаса. Осознание того, что удар должен был попасть в нее или Скорпиуса, но Гарри принял его на себя, приходило постепенно.

— Жить буду, — попытался обнадежить ее Поттер и натянуто улыбнулся, впрочем тут же скривился от боли. — Да и не рана это, а проклятие.

Проклятие. Страшное слово, которое для Астории навсегда будет ассоциироваться со смертью. Разумеется, она знала, что убить человека можно множеством способов, но именно проклятие пугало ее больше остальных; должно быть, потому, что ни зеленого луча Авады, ни ножевого ранения ей воочию видеть не приходилось, но то, как умирала от проклятия ее мама, врезалось в память на всю оставшуюся жизнь. Тори до сих пор являлись в кошмарах ее последние дни, когда мама, перестав есть и подниматься с постели, лежала бледная и изможденная, прощаясь с дочерьми и ожидая кончины.

— Тебе нужно в Сент-Мунго, немедленно!

В свое время колдомедики не сумели помочь леди Гринграсс, но вера в колдовскую медицину не покинула Асторию окончательно. Однако Гарри ее беспокойства, кажется, не разделял:

— Нет, справлюсь сам, дома, — а затем поднял взгляд, и на секунду Астории показалось, что она читает в нем смущение. — У меня будет только одна просьба, Тори — поможешь мне дойти до машины? Увы, аппарировать в таком состоянии я не смогу. Придется воспользоваться услугами маггловского транспорта. Тебе когда-нибудь приходилось ездить на такси?

— Н-нет, — прошептала Астория и на пару мгновений застыла в замешательстве. По громкой связи объявили, что до отправления ее поезда осталось десять минут. Она должна поспешить — в конце концов, билеты приобретены, решение принято, Рубикон перейден. Но в то же время Гарри, который рисковал собой ради нее и ее сына, еле стоял, опираясь на колонну, согнувшись и прижимая руку к груди, куда попало проклятие; могла ли она его бросить в таком состоянии?

— Это не займет много времени, — словно прочитав ее мысли, добавил Поттер. — Мне только выйти из здания вокзала, дойти до...

Он так и не договорил, согнувшись еще сильнее и надсадно закашлявшись. Тори, подбежав, неловко попыталась подхватить его за руку. Она была растеряна, поскольку совершенно не знала, как полагалось действовать в подобных ситуациях. Еще более смутным казалось ей будущее, если она не уедет сегодня во Францию. Что они со Скорпом будут делать дальше?

—‌ Ты можешь идти? —‌ Астория неумело обхватила Гарри за талию, надеясь, что сумеет помочь ему сохранить равновесие, не причинив при этом ему боли. В тот миг она окончательно решила, что поступит правильно, даже если опоздание на поезд обернется для нее новыми проблемами.

Поттер слабо кивнул, и они медленным шагом направились к выходу из вокзала. Это было не так-то просто —‌ Гарри ступал нетвердо, покачиваясь из стороны в сторону, периодически останавливался, чтобы прокашляться или перевести дыхание. Наверное, магглы сейчас смотрят и думают, что он пьян, подумалось Тори. В любой другой момент это показалось бы ей унизительным; с самого детства отец твердил, что показывать перед магглами свои слабости недостойно волшебника. Но сейчас ее разум был наполнен тревогой, и остальное отходило на второй план.

Астория то и дело переводила взгляд с Гарри на Скорпиуса, которого крепко держала свободной рукой, все еще внутренне опасаясь, что опять его потеряет. Ей нужно было поговорить с сыном, попытаться успокоить —‌ он пережил не менее сильное потрясение от увиденного. Но нервы самой Тори были напряжены до предела и она не могла вымолвить ни слова.

Когда злополучный вокзал был пройден и Гарри указал в сторону одной из машин с наклейкой «такси» на стекле, Астория уже не сомневалась в своем решении, даже несмотря на то, что происходящее казалось безумием —‌ она опять едет в дом Гарри Поттера, откуда сбежала пару дней назад.

Гарри почему-то назвал адрес Гриммо, 13, и хоть Астории помнила, что на самом деле номер дома 12, но вмешиваться не стала. Угрюмый водитель не сказал ни слова и, кажется, вообще не рассматривал своих пассажиров (за что Тори мысленно благодарила судьбу, ведь чем меньше маггл наблюдает за волшебниками, тем меньше вероятность, что он заметит какие-то странности и различия). Астория приобнимала прижавшегося к ней Скорпи и поглаживала его по голове. Ее сын оказался на удивление мужественным и стойко перенес как похищение, так и иные сцены, не предназначенные для детских глаз.

—‌ Мам, а что с мистером Поттером? —‌ прошептал он.

—‌ С ним все будет хорошо, мой милый. Сейчас мы приедем домой, он выпьет лекарство, отдохнет и завтра ему будет лучше.

Тори хотелось самой в это верить. Периодически она переводила взгляд с сына на Гарри, который выглядел откровенно плохо —‌ слишком бледный, с черными кругами под глазами, покрытый испариной. В какой-то момент его голова завалилась набок, и Астория нешуточно испугалась, что он мог потерять сознание; к счастью, это было не так. Поездка на маггловском транспорте казалась ей бесконечно долгой, из-за чего Тори мысленно ругала Поттера за отказ от помощи колдомедиков и молила Мерлина, чтобы они доехали быстрее.

Лишь оказавшись на улице Гриммо, она поняла, почему Гарри назвал другой номер дома. Особняк был скрыт от магглов. В общем-то неудивительно. На Малфой-мэнор в свое время тоже были наложены антимаггловские чары.

Вынужденное использование магии, необходимое, чтобы снять защиту перед входом, отняло у Поттера последние силы. Давясь кашлем, он пошатнулся и начал оседать на землю, и Астории стоило огромных усилий помочь ему дойти до двери; благо, уже дома, вдали от возможных случайных взглядов магглов, она смогла поддержать его и себя магией.

Тори даже не обратила внимание, насколько по-хозяйски начала действовать, оказавшись уже в знакомой обстановке —‌ на автомате левитировала сумки к тумбе, а верхнюю одежду к вешалке, Скорпиусу наказала идти в гостиную, смотреть мультики и не мешать им. Сама же вместе с Гарри переместилась в его спальню, туда, куда лишь однажды заходила ранее без его ведома.

Теперь наконец она узнала, что было в том запертом ящике, который она в свое время не решилась открыть. Множество лекарственных зелий.

—‌ Да у тебя тут, похоже, половина месячного запаса зелий Сент-Мунго, —‌ нервно пошутила Астория, надеясь хоть немного разрядить обстановку.

—‌ Бери выше, —‌ несмотря на плачевное состояние, Гарри тоже старался шутить. —‌ Половина годового.

—‌ И все же может сейчас, когда магглов рядом нет, вызовешь колдомедиков? —‌ еще раз предложила Астория, наблюдая, как Поттер принялся дрожащими руками смешивать какие-то незнакомые ей зелья с тяжелыми запахами.

—‌ Не хочу портить им праздник, —‌ выдал тот, а потом со слабой полуулыбкой пояснил. —‌ Это целитель Берк придумал. Что-то вроде новой местной традиции —‌ если старший аврор не попадает в Мунго больше месяца, колдомедики это событие отмечают.

Наверное, в другой ситуации Астория оценила бы юмор. Но не сейчас.

—‌ То есть, из-за чьей-то нелепой выдумки ты подвергаешь себя опасности?

—‌ Видишь то кольцо? —‌ Гарри кивнул головой в сторону странного красного круглого предмета, лежащего на его столе. —‌ Это что-то вроде моей личной «красной кнопки». Экстренный канал связи с Мунго, действует быстрее, чем стандартное заклинание вызова.

А затем неожиданно остановился, положил руки Астории на плечи и поднял на нее взгляд глаза в глаза:

—‌ Тори, я обещаю тебе, что воспользуюсь им, если мне станет хуже.

От его прикосновений и взгляда она испытала мурашки по телу и целую гамму различных чувств —‌ смущение, волнение, трепет. Словно и не было ее бегства и нескольких дней порознь.

—‌ Хорошо, я тебе верю, —‌ сбивчиво пролепетала Астория, наблюдая, как Гарри тремя большими глотками осушил кружку с противным на вид зельем, а затем, еще раз прокашлявшись, принял лежачее положение и прикрыл глаза.

Решив больше не беспокоить его разговорами, она отлучилась, чтобы уложить сына, а затем, вернувшись в комнату Поттера, быстро и почти бесшумно трансфигурировала одно из кресел в лежак, где планировала расположиться ко сну. В детстве Скорпиус частенько болел, и Астория привыкла проводить ночи около его кроватки. Драко болел реже, но и за ним ей случалось ухаживать. Для нее это было обычной практикой.

—‌ Тори... лучше иди в гостевую комнату.

Эти простые слова вогнали ее в краску. Почему он гонит ее? Неужели причина в том поцелуе, после которого Поттер решил держать дистанцию? Но сейчас у нее и в мыслях ничего крамольного не было, она всего лишь боялась оставлять его одного в тяжелом состоянии.

—‌ Позволь мне остаться, —‌ стараясь подавить гордость и смущение, попросила Тори, попытавшись тут же оправдаться, —‌ это исключительно ради твоего здоровья. Если не дай Мерлин ты потеряешь сознание и не сможешь воспользоваться тем кольцом, я...

—‌ Все. Будет. Хорошо. —‌ едва приоткрыв глаза проговорил Гарри, и в его голосе было столько спокойной уверенности, будто он не только не в первый, но уже и не в сотый раз оказывается в такой ситуации без помощи медиков. —‌ Увы, нейтрализующее проклятия зелье имеет некоторые побочные эффекты, так что вряд ли этой ночью мне удастся выспаться. Не хотелось бы помешать еще и тебе.

—‌ Ты действительно думаешь, что я смогу спокойно уснуть в другой комнате, зная, что тебе тут плохо?

—‌ То есть мне тебя не переубедить? —‌ сдался Поттер. —‌ Как знаешь, Тори. Но я тебя предупредил.

Не страшно, думала Астория, засыпая. Отчего-то ей было очень приятно осознавать, что причина нежелания совместной ночевки крылась в стремлении не причинять ей беспокойства, а вовсе не в том злосчастном поцелуе. Поттер даже ни разу не напомнил о нем. Конечно, текущая ситуация не располагала к воспоминаниям: сначала стресс из-за попытки выкрасть Скорпиуса, потом ранение Гарри... Но все же крамольная мысль упорно вертелась в сознании —‌ а вдруг он передумал?

Вскоре Астория убедилась, что Поттер не врал, когда говорил про побочные эффекты. Буквально через час она проснулась и бросилась к Гарри, который метался по кровати в лихорадке и кого-то звал сквозь тяжелый сон. Возможно, ему сейчас снится минувшая война, думала Тори, наклоняясь и целуя его в лоб, чтобы проверить, есть ли жар. Затем, наколдовав миску с водой, смочила платок, чтобы обтереть его покрытое испариной лицо. А после наклонилась снова, осторожно поцеловав в висок и щеку; в этих действиях не было медицинской необходимости, но Тори отчаянно пыталась убедить себя, что ничего личного или интимного в ее поцелуях нет. В конце-концов, так же она целовала и Скорпи.

Пару раз взгляд ее падал на губы, но Астория смогла себя остановить. Пользоваться его слабостью в личных интересах она не будет. Тем более, не за тем она осталась здесь. Присев на край его кровати, Тори поглаживала его по плечам, по голове, перебирая пальчиками его непослушные волосы.

Гарри все еще находился во власти кошмара, шептал сквозь сон неразборчивые имена, звал кого-то; Астория не решилась будить, опасаясь, что резкое пробуждение может помешать процессу нейтрализации проклятия, но попыталась успокоить его своим особым способом —‌ песней, которую когда-то пела ей мама. В детстве мама говорила ей, что эта песня старше Хогвартса и восходит к временам друидов и древней магии, что в ее мелодии переплетаются шепот вересковых полей, напевы таинственных лесов и музыка вольного ветра. Став старше, Тори поняла, что мама во многом приукрашивала действительность, и все же она любила эту песню; и сейчас старалась вложить в исполнение всю нежность и теплоту, на которую была способна.

Неизвестно, что было тому причиной —‌ пение Тори, ее прикосновения или все же действие зелья —‌ но вскоре Гарри действительно успокоился, жар спал, а сама Астория почувствовала, как тяжелеют веки и как тянет ее ко сну. На мгновение мелькнула в ее сознании мысль лечь рядом с Гарри на одной кровати, поскольку та была достаточно широкой для двух довольно худощавых людей. Но затем ее осенила другая идея: максимально, почти вплотную придвинуть свою наколдованную лежанку к его постели. Если он спросит, она сможет утром сослаться на то, что хотела находиться ближе на случай критической ситуации.

Засыпая, Тори не удержалась от того, чтобы взять его за руку и переплести пальцы. А также не могла не признаться себе самой, что в глубине души была рада тому, что вернулась.