Смерть и солнце (джен)

В связи с готовящимся штурмом внутреннего города лагерь ожил. И даже более того, казалось, что всех его обитателей охватило лихорадочное стремление сделать как можно больше за самый короткий срок. Возле Зимнего города рушили старые дома и мастерские там, где они не давали подкатить к воротам осадные башни. В город завозили целые телеги стрел, на стенах и на башнях устанавливали катапульты. Члены Братства, наконец-то получившие оружие, были заняты с утра до вечера, так что у Крикса даже не осталось времени раздумывать о сэре Иреме или Дарнторне. Уходя от Крикса в прошлый раз, Линар пообещал зайти еще, но за прошедшие три дня так и не появился. Это было странно, но, в конечном счете, ничего не значило — "дан-Энрикс" знал по собственному опыту, что мессер Ирем мог загрузить Лара так, что у того не выдавалось ни одной лишней минуты.

А вот странные исчезновения Мэлтина с Лаской, которые в эти дни несколько раз внезапно отлучались по какой-то одной им известной надобности, и, вернувшись, наотрез отказывались обсуждать с "дан-Энриксом", где они были, выглядели куда более загадочно.

Мало того, все остальные члены Братства начали сбиваться в кучки и, как иногда казалось Криксу, перешептываться за его спиной. При его приближении все разговоры разом умолкали, и "дан-Энрикс" так и не сумел решить — действительно ли его побратимы знали что-то, чего не намеревались сообщать ему, или все это было всего-навсего игрой его воображения.

Увенчал все эти непонятные события внезапный вызов к Ирему.

Если в первый день в лагере Крикс бы с великой радостью последовал за присланным за ним гвардейцем, то сейчас внезапное внимание со стороны бывшего сюзерена вызвало у южанина только глухое раздражение. Старательно придав лицу скучающее выражение, Крикс неспеша последовал за рыцарем из свиты Альто Кейра к Марир Кхэну, и с такой же тошнотворной, вызывающей медлительностью одолел крутую винтовую лестницу, хотя попутчик Крикса за эти несколько минут успел прийти в самое неподдельное отчаяние, уговаривая его поспешить.

По пути к башне Крикс решил ничему не удивляться, и дал себе слово говорить как можно меньше, отвечать как можно односложнее и уйти сразу же, как только сможет. Но это решение подверглось испытанию в ту самую минуту, когда он вошел в комнату рыцаря, поскольку выяснилось, что лорд Ирем был в ней не один. С ним вместе почему-то оказался Льюберт Дарнторн, причем вид у этого последнего был далеко не радостный.

— Что вам угодно, мессер Ирем? — спросил Крикс, изобразив полупоклон, достойный паралитика.

Коадъютор явно подметил вызывающую нотку в его голосе и посмотрел на Рикса пристальнее, чем обычно. Криксу даже показалось, что сейчас тот просто выставит его за дверь. Но вместо этого рыцарь ответил:

— Я вызвал вас к себе, чтобы узнать, что именно произошло в тот день, когда такийцы разгромили лазарет. Раньше эта история казалась мне довольно ясной, но теперь возникли... некоторые вопросы. Версию Дарнторна я уже однажды слышал. Теперь твоя очередь. И постарайся, насколько это возможно, не упускать никаких подробностей.

Крикс посмотрел на потемневшее от напряжения лицо Дарнторна и спросил себя, кто мог сказать мессеру Ирему о его позорном бегстве от такийцев? Неужели, кроме них двоих, сумел спастись кто-то еще?..

Звезда тускло поблескивала на плече Дарнторна, невольно притягивая взгляд "дан-Энрикса". Видеть ее и раньше было неприятно, но сейчас она еще и вынуждала Крикса колебаться, вправе ли он рассказать Ирему все, как было. Не будет ли это означать, что он попросту мелко отомстит своему давнему сопернику, который смог добиться большего, чем он?..

Вдобавок, коадъютор мог подумать, что рассказом о своих заслугах Крикс пытается вернуть его расположение. Последнее соображение оказалось решающим. Крикс пришел к выводу, что откровенничать с мессером Иремом не стоит.

— Это было давно. Какая теперь разница? — хмуро спросил он.

Ирем наградил его ледяным взглядом.

— Я не спрашивал, считаешь ли ты это важным или нет. Я хочу знать, что там произошло.

Лицо Дарнторна пугало своим отстраненным выражением. Криксу случалось видеть лица мертвых "Горностаев", выглядевшие гораздо более живыми, чем у Льюберта. "Дан-Энрикс" ощутил внезапный приступ жалости к своему давнему врагу. В конце концов, Льюс был не так уж и не прав. Останься он тогда в деревне, он просто погиб бы вместе с остальными. Или, того хуже, угодил бы на костер. И все ради чего?.. Чтобы потом никто не мог бросить ему в лицо упрек, что он сбежал от полусотни "Горностаев"?

Ирем наблюдал за его колебаниями с совершенно непонятным интересом.

— Ну так что?..

— Я ничего не буду говорить, — отрезал Крикс.

Льюберт разом вышел из своей апатии, уставившись на Рикса с бесконечным удивлением. Ирем, наоборот, насмешливо осклабился, как будто ожидал как раз чего-то в этом роде. И обернулся к Льюберту.

— Ну, в таком случае, рассказывайте вы, Дарнторн. Я уже слегка подзабыл историю, которую вы изложили мне пять месяцев назад. Но, если мне не изменяет память, то дело было примерно так: вы подобрали и на пару с Риксом починили брошенный кем-то из наших пехотинцев арбалет. Причем вам очень повезло — единственной имевшейся у вас стрелой вы подстрелили командира "Горностаев", которым, как оказалось, был Эзар дан-Хавенрейм. Рикс был там вместе с вами, и теперь, раз он остался жив, он сможет подтвердить ваши слова. Не так ли?.. — улыбка рыцаря сделалась окончательно похожей на оскал. — Странное дело: судя по его лицу, я бы сказал, что он в первый раз слышит все эти подробности. Тем больше у нас оснований выслушать вашу историю еще раз. Начинайте, Льюберт. Если вы вдруг что-нибудь забудете, то ваш товарищ всегда сможет вас поправить.

Ирем сделал паузу. Бледность Дарнторна уже отливала в синеву, но рыцарь совершенно не намерен был его щадить.

— Ну, что же вы молчите, мейер Дарнторн? — холодно спросил он Льюберта. — Прошу вас, не стесняйтесь. Расскажите, как вы совершили подвиг, за который теперь носите Семиконечную звезду.

Ирему вспомнилось, что Альверин Финн-Флаэн накануне спрашивал, потребуются ли мессеру коадъютору услуги ворлока. Рыцарь сказал — "посмотрим", хотя в глубине души не сомневался в том, что в данном случае это будет излишним. Ирему неоднократно доводилось проводить допросы арестованных гвардейцами из Ордена преступников, и большинству из них юный Дарнторн в подметки не годился. Коадъютор был уверен, что Льюберт скажет правду безо всякой магии. Нужно было еще чуть-чуть дожать его — и Дарнторн все сказал бы сам.

Но тут в их разговор вмешался Рикс.

— Так это за Эзара? — спросил он, словно не веря собственным ушам. — Ты всем сказал, что это ты его убил? А потом ты... тебя... ну ты и мразь, Дарнторн!

"Как всегда. Бессмысленно, но зато экспрессивно" — мысленно прокомментировал сэр Ирем, с трудом удержавшись от порыва закатить глаза. Южанин, кажется, рассматривал поступок Льюса так, как будто все это касалось только их двоих. Ему даже не приходило в голову, что ложь в подобном деле — это уже государственное преступление.

Коадьютор тяжело вздохнул. Ну надо же, оказывается, он все-таки успел порядком поотвыкнуть от этого фарса под названием " "дан-Энрикс" и его обычный взгляд на вещи".

Печальнее всего было то, что поведение южанина, при всей своей абсурдности, нередко заставляло коадъютора взглянуть на хорошо знакомые предметы несколько иначе, и в конечном счете получалось, что "дан-Энрикс" вынуждает его делать то, чего сам Ирем делать ну никак не собирался. Скажем, взять к себе Линара. Или неожиданно увидеть в Льюберте Дарнторне не племянника главы Совета, а мальчишку, бывшего чуть-чуть постарше самого "дан-Энрикса". То есть, в общем-то, такого же, как сам южанин, сопляка.

— Мейер Дарнторн, — сказал Ирем почти брезгливо. — Вы признаете, что солгали мне, и что все эти месяцы вы незаслуженно носили высший из военных орденов Империи?..

Льюберт кивнул, не поднимая глаз.

— Вы признаете, что принца Эзара убил Крикс, а вы присвоили себе его заслугу?

Дарнторн кивнул снова. Глядя на его опущенную голову, сэр Ирем ощутил внезапный приступ раздражения. Не зря его всегда пугала мысль об участи наставников в Лаконе.

— Вслух, Дарнторн, — приказал он Льюберту, добавив про себя: "...Хегг бы тебя подрал".

— Да, монсеньор. Я признаю.

— Прекрасно. Тогда убирайтесь.

Льюберт вскинул на рыцаря удивленный взгляд.

— Я сказал — убирайтесь. Вон отсюда. Если вдруг вы мне понадобитесь, я пошлю за вами.

— Где я должен буду находиться?.. — спросил Льюберт. Он как будто не решался выполнить приказ и уйти.

Ирем пожал плечами.

— У себя. Впрочем, если вам это не по вкусу, можете отправиться в Эледу, сесть там на корабль и отплыть в Адель. Можете вообще катиться ко всем фэйрам. Я не собираюсь выделять людей, чтобы следить, где вы находитесь. Вы этого не стоите, мейер Дарнторн.

Льюберт медленно, будто сквозь сон, шагнул к двери.

— Льюс, подожди, — вскинулся Рикс.

"Ну, ты-то куда лезешь?.." — раздосадовано подумал сэр Ирем. Но одергивать оруженосца было уже поздно.

На Дарнторна голос Рикса оказал самое неожиданное действие. Он резко развернулся, с мясом оторвал приколотый к колету орден и швырнул его в лицо южанину. Крикс не успел толком понять, что происходит — только ощутил, как по щеке ударило что-то тяжелое и острое, едва не выбив ему глаз. Мгновение спустя Дарнторна рядом уже не было, а возле ног "дан-Энрикса" лежала на полу Семиконечная звезда.

Крикс машинально прижал пальцы к оцарапанной щеке, шокированный тем, что Льюберт понял его окрик, как желание забрать Звезду.

Потом Крикс вспомнил совершенно дикий взгляд Дарнторна и попробовал представить, что тот способен сотворить в подобном состоянии. А представив, бросился к дверям.

Сэр Ирем вовремя перехватил его за локоть, удержав рванувшегося к выходу южанина. Сделать это оказалось не так просто. Сил у бывшего оруженосца явно поприбавилось.

— Пусть уходит, — сказал коадъютор.

— Вы не понимаете, мессер!.. Он же Хегг знает до чего может сейчас додуматься. Кто-нибудь должен с ним поговорить.

— И себя ты, конечно, полагаешь самой подходящей для этого персоной?.. — саркастически осведомился калариец. Выждал несколько секунд, чтобы до юноши как следует дошло, и выпустил его рукав.

Дураком энониец не был, несмотря на всю свою порывистость, поэтому с места на сей раз не двинулся.

— Но надо же что-нибудь сделать, — сказал он растерянно, глядя на Ирема с такой надеждой, словно он действительно рассчитывал, что коадъютор этим "чем-то" и займется.

Мысленно помянув Создателя и Всеблагих, лорд Ирем процедил:

— Прекрасно, ничего не скажешь! Пакостят такие, как Дарнторн, вполне по-взрослому, а потом выясняется, что кто-то еще должен вытирать им сопли, — и, в который раз отметив, что опять идет на поводу у глупого мальчишки, коадъютор нехотя сказал — Ладно, пошлю к нему мэтра Викара. А то, чего доброго, этот щенок действительно полезет в петлю.

С этими словами Ирем вышел.

Крикс взглянул на дверь, захлопнувшуюся за коадъютором. Лорд не сказал, чтобы он ждал его прихода. С другой стороны, Ирем его не отпускал. Разумнее было дождаться, пока он вернется... Энониец понимал, что он лукавит сам с собой. На самом деле, ему просто не хотелось уходить.

Крикс осмотрелся. Первым, что попалось ему на глаза, был меч мессера Ирема, Эйсат, лежавший прямо на столе. Крикс подошел поближе и с полузабытым ощущением потрогал потертые кожаные ножны, прикоснулся к серебряной крестовине гарды. В прошлом, когда Крикс служил мессеру Ирему — сейчас ему казалось, что все это было много лет назад — он держал Эйсат в руках довольно часто. Лет в двенадцать он даже воспользовался отсутствием мессера Ирема, чтобы пойти к "болвану" — чучелу для ежедневных упражнений кандидатов — и проверить, придется ли меч сюзерена ему по руке. Сначала показалось — тяжело, но терпеть можно. А потом он так увлекся, что сам не заметил, как руку внезапно свело судорогой, и меч, словно живой, сам крутанулся в ослабевшей кисти. Когда Крикс сообразил, что только что едва не рубанул себе же по колену боевым мечом, на лбу от запоздалого испуга выступила мелкая испарина.

Сейчас, конечно, вспоминать эту историю было смешно. Крикс ностальгически подумал, что он с удовольствием вернулся бы в те времена. Ну, пусть не насовсем, хотя бы на одну неделю.

Дверь снова заскрипела, пропуская сэра Ирема.

— Что ты тут делал?..

— Ничего, — смутился Крикс.

— Хм. Действительно, ничего. Даже Звезду не поднял, — оценил сэр Ирем. Наклонившись, рыцарь подобрал брошенный Льюсом орден и задумчиво повертел его в руке, как будто удивляясь, что Семиконечная звезда могла валяться на полу, как никому не нужный мусор. Потом коадъютор поднял взгляд на Рикса. — В принципе, я должен был вручить его тебе как-то иначе. Более торжественно и при свидетелях. Но после этой сцены... — лорд поморщился, должно быть, вспомнив разговор с Дарнторном и его финальную дикую выходку. — Словом, я что-то не очень представляю себе такой "праздник". И потом, ты уж меня прости за прямоту... в сложившихся условиях ты будешь интересовать наших аристократов куда меньше, чем еще одна возможность смешать с грязью Дарнторнов. То, что сделал Льюберт — это совершенно исключительный скандал. И лишний повод вспомнить о его отце, которого здесь очень многие не любят. Если я хоть сколько-нибудь разбираюсь в людях, то такие вещи будут обсуждать куда охотнее, чем награждение истинного убийцы Бешеного принца. Словом, я боюсь, любая церемония с участием нашего рыцарства сейчас станет похожа на собрание зевак возле позорного столба. Мне бы этого не хотелось. Но решать, конечно же, тебе.

— Не надо никаких торжеств! — поспешно сказал Крикс.

— Ты, как всегда, слишком категоричен, — укоризненно вздохнул сэр Ирем. — Не спеши. В столице, после возвращения, когда людям уже порядком надоест злословить о Дарнторнах, а в тебе привыкнут видеть победителя Эзара, все будет выглядеть совсем иначе. В том числе и в твоих собственных глазах. Тогда мы еще раз вернемся к этому вопросу. Думаю, что празднование твоего награждения вполне уместно будет приурочить к дню аудиенции у Императора. Ну а сейчас, наверное, и вправду будет лучше обойтись без лишних церемоний.

Коадъютор подошел к южанину и аккуратно приколол Семиконечную звезду к его дублету, чуть повыше споротой эмблемы с 'Горностаем'. Окаменевшему от неловкости 'дан-Энриксу' пришлось сделать над собой усилие, чтобы сейчас же не скосить глаза на орден. Его так и подмывало убедиться, что это действительно 'Звезда'.

По лицу сэра Ирема никак нельзя было понять, о чем он думает. Крикс дорого бы дал за то, чтобы узнать, была ли подчеркнутая серьезность рыцаря всего лишь данью важности момента, или же еще одним свидетельством того, что коадъютор теперь видит в нем совсем чужого человека. Правда, у южанина мелькнула и еще одна, совсем нелепая идея — что рыцарь, возможно, сам не очень понимает, как вести себя в настолько необычной ситуации.

— Я подпишу приказ о твоем награждении сегодня же, — пообещал сэр Ирем, отступив на шаг назад. Их взгляды встретились, и коадъютор коротко кивнул. Южанин внутренне порадовался, что он не добавил 'Поздравляю' или еще что-нибудь подобное. В нынешних условиях это, пожалуй, прозвучало бы фальшиво и довольно неуместно. Когда рыцарь отошел к столу, Крикс все-таки не удержался и дотронулся до ордена рукой. Звезда была вполне материальной. С непривычки энониец даже укололся одним из стальных лучей.

— И что же мне теперь с ней делать?.. — спросил он у коадъютора.

— Как "что"? — удивился рыцарь вяло, опускаясь в кресло у стола. — Думаю, носить.

— Я никогда не видел, чтобы вы носили свои Звезды, — заметил 'дан-Энрикс'.

— Ну, так мне и не пятнадцать лет.

— Вы что, смеетесь надо мной, мессер? — напрягся Крикс.

— Нет, почему же, — неопределенно отозвался рыцарь. И, немного помолчав, добавил — Кстати говоря — скажи спасибо Лару. Он был первым, кто сказал, что это ты убил Эзара. После этого я пораспрашивал твоих... соратников. Сначала девушку с шальной улыбкой — Ласку, кажется. А потом антарца, который назвался Мэлтином. Узнал, что ни один из них не видел, как ты убил Бешеного принца, и все остальные тоже знают это только с твоих слов. С Дарнторном было то же самое. Поэтому я и решил, что говорить нужно с вами обоими одновременно.

Крикс вспомнил разговор с начала до конца и осторожно уточнил:

— Значит, вы собирались выяснять, кто из нас лжет? А получилось так, как будто бы вы знали это с самого начала.

— Да уж, несложно было догадаться, — криво усмехнулся коадъютор. Несмотря на то, что смысл фразы был как будто лестным для "дан-Энрикса", у того создалось странное ощущение, что это далеко не комплимент.

Рыцарь надолго замолчал, а энониец вдруг подумал, что он чувствовал себя уютнее, пока кроме него самого и коадъютора в комнате был Дарнторн. Мысль была такой нелепой, что он еле удержался от смешка. Сэр Ирем наверняка не оценил бы, если бы он сейчас начал ухмыляться.

Крикс не очень понимал, что делать дальше. Напрямую спросить Ирема, из-за чего тот злится на него? Пожалуй, это будет слишком фамильярно. Попросить у лорда позволения уйти? А он кивнет — "иди", и все тут. Пока Рикс ломал голову, что бы сказать, сэр Ирем заговорил сам.

— Вот что мне с тобой делать, а?.. — устало спросил он. — Сегодня вечером я должен буду сказать Альто Кейру и всем остальным, что Льюберт под арестом, а считать "спасителем империи" с этой минуты следует тебя. И все лишний раз вспомнят твое побратимство с мародерами. И эту Хеггову подводу.

— Монсеньор, я вас не очень понимаю, — растерялся Крикс.

— Это вполне естественно, — с оттенком раздражения заметил лорд. — Любой нормальный человек — нормальный, Рикс! — сказал бы, что он был в плену, бежал, случайно оказался в Лесном Братстве и был вынужден им помогать, чтобы сохранить себе жизнь. А ты? Ты первым делом сообщаешь, что примкнул к отряду мародеров добровольно. А потом рассказываешь, что именно ты придумал, как ограбить наш обоз. Во имя Всеблагих! Как ты считаешь, что с тобой случилось бы, если бы там, в лесу, с тобой беседовал не я, а кто-нибудь другой?.. Вы с Льюбертом — достойная компания. Оба не понимаете, что тут вам не Лакон, и нарушителей не отправляют отскребать котлы на кухне.

— Но ведь вам-то я, по крайней мере, мог сказать всю правду!

— Мне. И сэру Альверину. И его оруженосцу, — перечислил лорд меланхолически. — Причем этого последнего ты вообще впервые видел. Интересно, почему я должен объяснять тебе такие вещи?.. А теперь — эта история с Дарнторном. Когда ты весьма дипломатично отказался говорить о том, что было в лазарете.

— Но я думал, что Дарнторн...

— Избавь меня от своих объяснений. Не желаю знать, о чем ты думаешь, когда творишь очередную глупость, — мрачно перебил сэр Ирем. И, немного помолчав, махнул рукой — Иди, "дан-Энрикс". Думаю, что на сегодня с меня уже хватит.

Крикс вышел из комнаты Ирема, остановился на площадке и еще раз рассмотрел Семиконечную звезду. Однажды он разглядывал Звезду мессера Ирема и думал, что, если когда-нибудь будет держать в руках точно такую же, только свою, то будет совершенно счастлив, но сейчас 'дан-Энрикс' чувствовал себя довольно странно.

"Покажу ее Мэлтину с Лаской. Представляю, как они удивятся' — подумал он, скосив глаза на орден.

Впрочем, Крикс ошибся. Когда он вернулся к побратимам, оказалось, что все уже знают про Семиконечную Звезду. Казалось, ни один из них не сомневался, каким будет исход разбирательства у коадъютора. Во всяком случае, "дан-Энриксу" устроили такой торжественный прием, что сразу стало ясно, что все это было подготовлено заранее. Мэлтин долго вертел в руках Звезду, восхищенно прищелкивая языком, и, вероятно, не расстался бы с ней вовсе, если бы ее не отобрали у него другие охотники взглянуть на орден. Дольше всех Звезду держал в руках ослепший Сайрем, которого никто не осмеливался поторапливать. Длинные пальцы с только-только начавшими отрастать ногтями, словно зрячие, ощупывали острые, несимметричные лучи.

Мэлтин за это время успел где-то раздобыть расстроенную гарму, и, кое-как подтянув струны, наигрывал старый антарский танец, причем мелодия у Маслобойки получалось настолько же бодрой, насколько фальшивой. Ласка без стеснения расцеловала энонийца на глазах всего отряда, и в глазах разведчицы плясали хорошо знакомые "дан-Энриксу" шальные огоньки. И даже Лита сбивчиво поздравила "дан-Энрикса" и, должно быть, следуя примеру Ласки, прикоснулась теплыми губами к его скуле. Надо полагать, что именно этот поступок побудил Мэлтина влезть с ногами на скамейку и мстительно заорать — "Вина "дан-Энриксу"! Звезда — семиконечная, так что пусть пьет семь кружек. Или больше, если выдержит".

К несчастью, остальные подхватили эту дикую идею с редкостным единодушием. Крикс пытался отказаться, но все было тщетно. Впрочем, в глубине души он сам не очень возражал против всего происходящего. Хотелось веселиться и забыть про все, что было сказано в Орденской башне. Удивительнее всего было то, что это ему удалось. Если бы после сцены с Дарнторном кто-то сказал ему, что через несколько часов он будет чувствовать себя вполне счастливым, Крикс с негодованием отверг бы эту мысль. А между тем после четвертой, или, может, пятой чаши он, обняв за плечи Береса и Ласку, отплясывал на столе какой-то дикий танец. Клёст, отобравший у Маслобойки гарму, неожиданно оказался хорошим музыкантом — или, может быть, южанин просто слишком сильно захмелел, чтобы обращать внимание на недостатки исполнения. Голова у "дан-Энрикса" кружилась, стол шатался под ногами, и южанину хотелось беспричинно хохотать.

В самый разгар веселья дверь открылась, и на пороге возник Альверин Финн-Флаэн собственной персоной, причем не один, а в сопровождении двух или трех гвардейцев Альто Кейра. Музыка мгновенно смолкла. Члены Братства настороженно смотрели на вошедших. Если Альверин рассчитывал, что при его появлении сидевшие на лавках и на грубых табуретах люди встанут или поприветствуют его каким-то другим способом, он явно просчитался. Даже присоединившись к войску, бывшие повстанцы не испытывали ни малейшего желания заискивать перед имперской знатью. Наоборот, они как бы старались подчеркнуть, что гордятся своим положением бродяг и отщепенцев, и что титулы и знатность не имеют в их глазах никакой ценности. У "дан-Энрикса" манеры побратимов вызвали двойственные чувства. С одной стороны, ему ужасно нравилась их независимость, отсутствие приниженности, раздражавшей Крикса в поведении других простолюдинов. С другой — такое поведение часто казалось ему попросту невежливым. К примеру, Альверин, с какой бы целью он не появился здесь, явно не заслуживал того, чтобы на него так беззастенчиво таращились несколько дюжин человек.

Финн-Флаэн с детства знал Дарнторна, он считался женихом Лейды Гефэйр, а теперь, ко всему прочему, еще и занял его место рядом с лордом Иремом, так что у Крикса были все причины не любить мессера Альверина. Но факт оставался фактом — именно Финн-Флаэн поддержал его во время разговора с сэром Иремом в лесу, когда судьба Лесного братства, в прямом смысле слова, висела на волоске. И этот поступок заслуживал признательности.

Крикс неловко спрыгнул со стола. Комната плавно вращалась вокруг него, и он подумал, что, пожалуй, надо было незаметно выливать хотя бы часть того вина, которое ему передавали остальные. К счастью, несколько шагов от стола к двери он одолел вполне уверенно.

Впоследствии Крикс плохо помнил, что именно он сказал Финн-Флаэну. Кажется, он просто поздоровался с вошедшим и спросил, что привело его сюда. Во всяком случае, ни на что другое у него в эту минуту не достало бы воображения.

Зато ответ Финн-Флаэна даже заставил его слегка протрезветь.

— Я пришел поздравить вас, мейер Рикс, — вежливо сказал Альверин. — Лорд Ирем все мне рассказал. И еще я хотел поблагодарить вас за то великодушие, которое вы проявили к Льюберту Дарнторну.

— Великодушие?.. — эхом откликнулся "дан-Энрикс".

— Разумеется. Сэр Ирем рассказал мне, что вы отказались от торжественного награждения ради того, чтобы лишний раз не привлекать внимание к поступку Льюберта.

— Это была идея лорда Ирема, — возразил Крикс.

— Неважно. Далеко не каждый согласится отказаться от своего триумфа ради человека, который присвоил его славу. Думаю, что очень многие, наоборот, воспользовались бы любой возможностью втоптать Дарнторна в грязь... Я знаю Льюберта еще с тех пор, как первый раз гостил в Торнхэле у его отца. Не думайте, что я пытаюсь его оправдать, но все-таки Дарнторн не совсем то, чем кажется. Как бы там ни было, я заходил к нему пару часов назад и рассказал ему о вашем решении. Я думал, ему станет легче, когда он поймет, что ему не придется присутствовать на этой церемонии. Но он крикнул, что я ничего не понимаю, и что вы просто пытаетесь унизить его своей жалостью.

Крикс ощутил, как на него внезапно навалилась бесконечная усталость.

— Это не так.

— Я знаю, — кивнул Альверин. — Думаю, он тоже это знает. Но Дарнторн сейчас немного не в себе. Я посоветовал ему воспользоваться разрешением мессера Ирема и уехать в Эледу, а потом — в Адель.

— И Льюберт согласился?..

— Да.

Крикс еле удержался, чтобы не покачать головой. Сэр Альверин, конечно, действовал из лучших побуждений, но уж лучше бы ему не давать Дарнторну таких советов. Если бы Льюс собрался с мужеством и постарался выдержать все неприятности, которые он сам же на себя навлек, это вернуло бы ему хотя бы часть достоинства. А вот тайный отъезд из лагеря станет самым позорным окончанием этой истории из всех возможных.

Хуже всего было то, что Льюберт это обязательно поймет. Но будет уже слишком поздно что-нибудь поправить.

Еще несколько месяцев назад Крикс обязательно попробовал бы переубедить Дарнторна. Но сейчас он слишком ясно понимал, что это ни к чему не приведет. И даже более того — стоит ему сказать, чтобы Дарнторн не торопился уезжать и все обдумал еще раз, как Льюс поступит с точностью наоборот. Разве что подловить Дарнторна в тот момент, когда тот попытается покинуть лагерь, и изобразить бурную радость по поводу его отъезда — ну как Льюберт разозлится и решит остаться?.. Крикс ощутил, что мысли о подобных играх не вызывают у него ничего, кроме тошноты.

Впрочем, возможно, дело было в том, что он слишком много выпил в этот вечер.

Альверин выкинул нечто уже совершенно несуразное. Протянув энонийцу руку, он торжественно сказал:

— Я сочту честью для себя считаться вашим другом, мейер Рикс.

"Интересно, что бы ты сказал, если бы видел, как я целовался с Лейдой" — подумал "дан-Энрикс" мрачно. Говорить о дружбе с человеком, у которого ты собираешься отбить невесту, невозможно. Но проигнорировать протянутую тебе руку — это уже оскорбление. Которого сэр Альверин, как ни крути, совсем не заслужил.

— Благодарю вас, мессер Альверин, — сказал "дан-Энрикс", коротко пожав ладонь Финн-Флаэна, бывшую в полтора раза шире его собственной — досадное напоминание о том, что его собеседник значительно старше и уже как минимум поэтому больше подходит на роль мужа Лейды. А ведь у Финн-Флаэна имелись и другие преимущества — богатство, знатность, воинская слава...

Крикс едва дождался, пока Альверин простится с ним и выйдет за порог.

Южанин опасался, что Ласка захочет, чтобы он продолжил танцевать, но вместо этого разведчица уселась на столе, поджав под себя ногу, и задумчиво посмотрела на южанина:

— А кстати, Рик! Раз уж Звезда теперь твоя, то что ты собираешься просить у императора?..

Криксу потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чем она. Зато, когда он, наконец, сообразил, о чем шла речь, ответить оказалось очень просто.

— То же, что и Мэлтин.

Объяснений не потребовалось. Над идеей Маслобойки уже целую неделю потешалось все Лесное братство. Больше всех старался Лис, при каждом разговоре с Мэлтином просивший собеседника похлопотать, чтобы его произвели в антарские наместники.

Но на сей раз никто не засмеялся. Крикс почувствовал себя неловко в наступившей тишине.

— Ты что, серьезно?.. — уточнила Ласка. Широко распахнутые темные глаза смотрели на него с каким-то странным выражением. В этот момент лицо разведчицы казалось незнакомым, почти беззащитным.

— Разумеется, — пробормотал "дан-Энрикс", отводя глаза, поскольку смотреть на Ласку было совершенно невозможно — словно он подглядывал за чем-то, не предназначавшимся для чужих глаз.

Сидевший за спиной Рикса Шестипалый запрокинул голову и неожиданно завыл по-волчьи, заставив энонийца подскочить от ужаса. Лесным зверям разведчик подражал на редкость убедительно, и в тот момент, когда какой-то другой человек стал бы смеяться или сквернословить, Шестипалый от переизбытка чувств мог начать тявкать, как голодная лисица, или ухать филином. Но это!

— Леший тебя вперегреб!.. — прошипел Рикс, ударившись ногой о подвернувшуюся табуретку. Не успокоившись на этом, он использовал и парочку других, совсем уж непотребных выражений, слышанных от Астера. Но никто этого уже не слышал, потому что вокруг стучали по столешнице ладонями и кружками, смеялись и одновременно говорили в сорок голосов.

— За Вольный Тарес! — крикнул Мэлтин, на секунду перекрыв все остальные разговоры. Ответом ему послужил согласный рев. — Ура "дан-Энриксу"!!

Криксу показалось, что от этого "ура" должно было снести соломенную крышу. Энониец оглушено заморгал, с трудом удерживаясь от желания зажать руками уши. И успел трезво подумать, что через пару минут им всем придется объясняться с подоспевшим патрулем.

Но остальным, похоже, было наплевать.